12 июля, 16 часов пополудни
День. Жарко, душно. Солнце за облаками. Пахнет сеном, землёй, горелым деревом… и трупами.
Холмы, надоевшие лесопосадки, тоже сгоревшие до основания, обугленные стволы деревьев, ржавые и чёрные остовы сгоревших боевых машин, воронки одна на другой и трупы, трупы, трупы…
– Безумство! – выдохнул Ларин, обшаривая поле округлившимися глазами. – Это Луганск?! Не верю! Где мы, командир?!
Тарас, не отвечая, прогуливался по коричневой, с чёрными полосами копоти, траве.
Снежана споткнулась о труп, отскочила.
– Пречистая Дева!
– Позвони кому-нибудь, – нервно посоветовал лейтенант, также чувствовавший себя не в своей тарелке.
Тарас включил рацию, попытался вызвать Шелеста, но ответа не получил.
– Снежа, твой брат не отвечает, попробуй ты.
Девушка дотронулась до пуговки на воротнике «барсика», начала повторять имя Шелеста, но вскоре замолчала.
– Тихо, как в…
– Морге, – договорил Михаил.
Никто на его мрачную шутку не отреагировал.
– Может быть, это не наш Луганск? – с надеждой проговорил лейтенант. – Иннокентий говорил, что мы переходим в ту же точку пространства на Земле, откуда стартовали. Реалы все нанизаны на одну линию координат. Ты ведь мог ошибиться? Пробовал ведь в первый раз.
– Я абсолютно уверен… – Тарас переборол мысль осадить Кота, – но мог и ошибиться.
– Тогда этот пейзаж всё объясняет. Тут пару дней назад происходило мамаево побоище. Непонятно, почему не убрали трупы. Кстати, судя по голубым повязкам на рукавах, это лежат укропы.
Тарас и сам уже сообразил, что убитые на поле принадлежат к украинским формированиям, и слегка расслабился. Российские солдаты всегда уносили раненых и павших товарищей с собой.
– Кстати, вам не надоело таскать на себе комбезы? – спросил Ларин. – Может, сменим на цивильные шмотки?
– Носить «барсы» в наших условиях нормально, – возразил Тарас, стараясь подальше держаться от трупов. – К тому же это защита. А в‑третьих, переодеваться негде и не время.
– Надо уходить отсюда! – сморщила носик Снежана. – Запахи просто непереносимые!
– Амбре знатное! – согласился Михаил, сплюнув. – А вообще странно, что «двухсотые» лежат так долго. Обычно за нациков убирали трупы мы. Может, это серая зона?
– И артиллерия молчит…
– Вот-вот.
Тарас нашёл с краю лесополосы упавшее дерево, присел, шлёпнул ладонью по стволу.
– Присядьте.
Снежана поколебалась, но последовала совету.
Ларин остался стоять, бдительно держа руку на рукояти автомата.
– Давайте рассуждать здраво, – продолжил Тарас. – Первое: я целился в наш двадцать третий реал, и, хотя очевидно промахнулся, мы вышли где-то в соседних реалах, то ли в двадцать втором, то ли в двадцать четвёртом. Второе: все реалы рождены матричным, поэтому запутаны меж собой и во многом идентичны. А это, в свою очередь, означает, что в них должны быть все мы, а также наши знакомые и родственники, а главное – должны сохраниться номера телефонов и коды раций. В таком случае мы можем связаться…
– С самими собой! – хохотнул Ларин.
– С собой вряд ли, хотя чёрт его знает, какие сюрпризы ожидают нас от этой запутанности. Предлагаю следующее: попытаться через спутник установить контакты со всеми, у кого могут быть рации, поскольку мобил у нас нет.
– Я покличу своих! – загорелся Ларин. – Штопора, Соло, капитана Дербенёва.
– Но радиус раций ограничен, – напомнила Снежана. – Если над нами не висит спутник, никому ты не дозвонишься.
– Тогда и мы тоже.
– И мы.
Постояли в тишине, пытаясь оживить шлемные рации.
– Олег не отвечает, – сказала Снежана, размышляя. – Я могу связаться с дежурным по Управлению разведки или со своими ребятами, с Костей Савиным.
– Хорошо, попробуй, я же позову Рогожина или дежурного в ЧВК.
– Если твой ЧВК существует.
Снова включили рации, разошлись по леску, просматриваемому насквозь из-за оголённых пожаром деревьев.
Тарас вызвал начальника ЧВК, но Рогожин не ответил ни через минуту, ни через три. Тогда, вспомнив ряд цифр и букв кодовой связи, он набрал номер штаба ЧВК. К немалой радости капитана (номера не изменились!), дежурный ответил быстро, назвав себя:
– Ротмистр Пигунов, кто на заборе?
– Капитан Лобов, – сказал Тарас, пытаясь вспомнить личность ответившего. – Пигунов? Новенький?
– Д-да, – почему-то споткнулся на слове дежурный. – Лобов? Прошу прощения, товарищ капитан… какой Лобов?
– А разве у нас два Лобовых?
– Н-нет… но вы… погибли!
Сердце дало сбой. Такого Тарас не только не ожидал услышать, представить не мог, что в других реальностях может случиться всё, что угодно. Пауза затянулась, он опомнился:
– Была оперативная необходимость… в моей гибели. Я жив. Рогожин у себя?
– Н-нет, в Белоруссии…
– Доложите обстановку.
– Где вы?
Тарас невольно огляделся по сторонам.
– Похоже, серая зона, сотни трупов по всем буеракам.
– А-а… высохшая купянская пойма… укропы попытались атаковать «Абрамсами» и пехотой, их встретили.
– Но фронта не слышно…
– Наши отошли к Курдюмовке, взяли паузу для сбора «двухсотых» и «трёхсотых». Поэтому арта молчит.
– Зачем босс полетел в Белоруссию?
В голосе Пигунова прозвучало сожаление:
– Нас расформировывают. Часть штурмовиков уходит в Белоруссию, из-за чего босс и поехал туда, остальные вливаются в армию под крыло командующего.
– А ты?
– Я остаюсь.
– Ясно. Не удивляйся, если вопрос покажется странным: какой сейчас год?
– Э-э… что?! Год?! Двадцать четвёртый… Вы серьёзно?!
– Месяц?
– Э-э… август… двенадцатое.
– Спасибо, ротмистр, желаю уцелеть.
– Чем я могу помочь? Вас эвакуировать?
– Я сам, будь! – Тарас выключил рацию и несколько секунд неподвижно стоял на чёрно-красной дернине, переваривая новости.
Подошёл растерянный и удивлённый Ларин.
– Знаешь, какой сейчас год?
– Две тысячи двадцать четвёртый. Дежурный сообщил. С кем ты общался?
Михаил страдальчески почесал заросший щетиной подбородок, отвёл глаза.
– С местным Штопором… он под Луганском, но воюет не с «композиторами», а в десантной бригаде. Удивился, когда я позвонил. Не бери в голову, командир… он сказал…
– Что я убит?
Ларин утвердительно мотнул головой:
– Да.
– Дежурный ротмистр Пигунов сказал то же самое и удивился не меньше, когда я представился.
– Ещё бы, тут вообще с глузду съехать можно!
Подошла задумчивая и расстроенная Снежана. В глазах девушки плавились недоумение и печаль.
– Олег погиб!
– Не расстраивайся… – начал Михаил.
Тарас жестом остановил лейтенанта, привлёк её к себе. Она не противилась.
– Это не наш реал, здесь идёт две тысячи двадцать четвёртый год. А значит, погиб не наш, а местный Олег.
– Я понимаю, но всё равно жаль.
– Я тоже погиб.
Снежана отстранилась, заглянула в глаза, криво улыбнулась:
– Поздравляю, похоже, мы тут все «двухсотые».
– Не все, Шалва жив, – сказал Ларин. – А ты как попала в «двухсотые»?
– Меня захватили… то есть эту Снежану, в Харькове, Олег взял двух разведчиков и попытался освободить… так и погибли вместе со мной.
– Какой-то адский реал попался! – помрачнел Ларин. – С кем ты разговаривала?
– С дежурным по Управлению капитан-поручиком Губиным.
– Ты его знала? Я имею в виду там, в нашем реале?
– Нет.
– Ладно, не переживай, я думаю, все мы мертвы в том или ином варианте. Но ведь наверняка в других живы?
Снежана бледно улыбнулась, благодарно сжала плечо лейтенанта:
– Будем искать родственников?
– Не вижу смысла, – покачал головой Тарас. – Они не скажут ничего нового. Год мы знаем, то есть этот реал практически следующий за нашим. Хотя я не понимаю, почему здесь идёт двадцать четвёртый год, а не двадцать третий. Шагнули всего на одну ступеньку – и прошёл год?
– Кеша говорил, что могут случаться спонтанные пробои… может быть, между нашим и этим реалами проскочили десятки реалов.
– Рассуждаешь как настоящий теоретик. Давайте решать, что делать.
– А что тут решать? – пожал плечами Ларин. – Рвём когти отсюда, пока не заявились службы похоронщиков, возвращаемся домой. Надеюсь, теперь не промахнёшься?
– Постараюсь, – хмуро пообещал Тарас.
Издалека прилетел тихий рокот.
Ларин встрепенулся:
– «Вертушка»!
Снежана поморщилась.
– Устала? – пожалел её Тарас.
– До чёртиков! – призналась она. – Так хочется расслабиться!
– На море! – подхватил Ларин. – Да в приятной компании, да в хорошей гостинице, да с пивком!
– Размечтался, – улыбнулась девушка.
– Вернёмся домой, устроим отдых, – пообещал Тарас, не слишком уверенный в исполнении обещания.
К Снежане вернулся командирский тон.
– Поехали! Будем надеяться, что в нашем реале Олег жив и нас не встретят как врагов.
К рокоту винтов вертолёта прибавился приближающийся гул автомобильных моторов: к полю боя съезжались грузовики похоронной команды.
Снежану обняли мужчины, и Тарас вывел на экран памяти рисунок кюар-кода.