Мезолит СССР

Глава четырнадцатая Мезолит Среднего Зауралья и Западной Сибири (Ю.Б. Сериков, В.Ф. Старков)

В зауральской части региона (включая Западную Сибирь) развитие мезолита шло близкими к Приуралью путями. Для него также характерна мелкопластинчатая индустрия, выработанная в соответствии с потребностями вкладышевой техники. При этом совпадает и способ изготовления вкладышей, которому не присущи геометрические формы, среди них преобладают неретушированные сечения ножевидных пластинок. Достаточно много и других сходств: большое количество угловых резцов, отсутствие четко оформленных наконечников стрел и др. Наряду с этим мезолитические культуры Среднего Приуралья, Среднего Зауралья и Западной Сибири имеют и особенности.

Несмотря на то что изучение мезолита Среднего Зауралья началось сравнительно недавно (основной материал был получен в 70-80-х годах), в настоящее время на этой территории известно более 40 памятников мезолитической эпохи (карта 10). Правда, еще раньше с мезолитом связывали находки макролитов на склоне горы Голый Камень и на берегу Гальянского торфяника на окраине г. Нижний Тагил. В связи с этим было высказано предположение о макролитическом характере зауральского мезолита, что О.Н. Бадер связывал с традициями, идущими от сибирского палеолита (Бадер О.Н., 1966, с. 27). К эпохе мезолита относила макролиты Голого Камня и В.М. Раушенбах, которая считала, что здесь находилась древняя камнеобрабатывающая мастерская (Раушенбах, 1961). Исследования последних лет в какой-то мере подтвердили это предположение. Петрографический анализ материала большого количества зауральских стоянок показал, что на ряде позднемезолитических стоянок Среднего Зауралья имеются орудия, изготовленные из материала Голого Камня (алевриты порфиритов). Это относится к таким стоянкам, как Крутики I–IV, VI, Полуденка I–III, V, VI, Ашка, Серый Камень. Причем на последней стоянке процент изделий из сырья Голого Камня особенно высок: 24,7 % (27,7 % нуклеусов и 20,5 % ножевидных пластинок). Интересно отметить, что в конце мезолита мастерская у Голого Камня, очевидно, прекратила свое существование: орудия, изготовленные из этого сырья, на стоянках раннего неолита не обнаружены, хотя обработка камня оставалась еще близкой мезолитической (Россадович, Сериков, Старков, 1976, с. 188).

Одновременно с этим многие авторы относили к мезолиту часть костяных поделок, найденных в дореволюционные годы в Шигирском торфянике (севернее г. Свердловска). При этом особое внимание уделялось наконечникам стрел — игловидным и с биконической головкой (шигирского типа). В.М. Раушенбах сделала попытку выделить мезолитический материал из общей массы шигирских находок, обратив внимание на различный цвет вещей, принявших, по ее мнению, окраску озерного сапропеля различных глубин залегания. Выделенный ею комплекс включал в себя наиболее массивные игловидные наконечники стрел, наконечники с биконическими головками, а также большую серию вкладышевых орудий (кинжалы, наконечники стрел и дротиков) (Раушенбах, 1956, с. 105). С некоторыми поправками эта точка зрения была принята В.Н. Чернецовым (Чернецов, 1968, с. 47).

При всей спорности выбранного В.М. Раушенбах метода следует отметить, что биконические и игловидные наконечники стрел, а также костяные вкладышевые орудия в действительности были распространены в Среднем Зауралье в эпоху мезолита. Эти орудия были найдены в последние годы при раскопках мезолитической Кокшаровско-Юрьинской стоянки. Вполне соответствуют характеру местного мезолита и костяные вкладышевые орудия: кремневые вкладыши в большом количестве встречены при раскопках мезолитических памятников Среднего Зауралья и Западной Сибири. На Кокшаровско-Юрьинской стоянке найдены и фрагменты основ вкладышевых орудий.

Периодизация мезолита Среднего Зауралья пока не разработана в силу целого ряда трудностей: отсутствуют данные по абсолютному датированию, не выявлены многослойные стратифицированные памятники и не установлена топография стоянок.

Все они, за исключением Выйки II, залегают на краях первых надпойменных террас или их останцах. Стоянка Выйка II расположена на уровне второй террасы, но вряд ли она относится ко времени более раннему, чем остальные позднемезолитические памятники, поскольку на ней был найден ряд предметов, имеющих позднее происхождение, в том числе шлифованные орудия. Вероятно, особое положение памятника было обусловлено какими-то иными факторами хозяйственного или естественно-географического порядка.

Наибольшее количество памятников было обнаружено в центральной части района, вокруг г. Нижний Тагил (карта 10). Здесь исследованы такие стоянки, как Крутики I–IV, VI, Выйка II, Исток II–III, Полуденка I–VII, Серый Камень, Юрьино VI и VIII, Кокшаровско-Юрьинская, Береговая I–IV, Кокшарово I, III, VII, Баранча II, Амбарка, Ашка II, Евстюниха III. Южнее, в районе Свердловска, расположена стоянка Сухрино I, Шигирский торфяник, несколько местонахождений на озере Таватуй и другие памятники.

Стоянки этого времени размещались на берегах рек и озер. Как показали исследования, практически все проточные озера, многие из которых в настоящее время заболочены, были заселены в эпоху мезолита. Причем именно на озерах выявлены наиболее значительные поселения, площадь которых достигает 1000 кв. м, а количество находок в них составляет около 10 000. К ним относятся такие стоянки, как Серый Камень на Горбуновском торфянике, Полуденка II на Полуденском болоте, Крутики I на Черноисточинском пруду, включившем в себя целую систему проточных озер, Юрьинская VII на Юрьинском озере. Вероятно, это были основные поселения, которым сопутствовал ряд мелких сезонных (?) стоянок на берегах озер и рек.

Речные памятники имеют более скромные показатели, хотя и среди них имеются стоянки с богатым инвентарем. Так, на стоянке Сухрино I было найдено 2440 предметов, а на Выйке II — 3286.

Слои мезолитического времени залегают, как правило, в горизонте серого или светло-коричневого суглинка толщиной 0,2–0,3 м и подстилаются коренными материковыми породами или бурым суглинком с примесью камней. В большинстве случаев мезолитические слои сопровождаются находками других, более поздних эпох, но последние, как правило, легко отделяются от мезолитических и не смешиваются с ними. Так, на стоянках Серый Камень, Сухрино I более поздние материалы представлены лишь небольшими скоплениями, которые залегали локально и не смешивались с основными комплексами эпохи мезолита. На ряде стоянок — Кокшаровско-Юрьинская, Исток II и др. — мезолитические слои четко выделяются на основе стратиграфии, а на стоянках Полуденка II, Товстюниха III мезолитические комплексы выделяются планиграфически. Стоянки Крутики I (южный мыс) и Выйка II являются однослойными памятниками.

Стоянка Выйка II находится в Красноугольском р-не Свердловской обл. Она расположена на устьевом мысу при впадении р. Выйки в р. Салду. На расстоянии 210 м от уреза берега на поверхности второй террасы высотой около 16 м располагалась стоянка Выйка II. Памятник открыт в 1974 г. Ю.Б. Сериковым и исследовался раскопками им же в 1975–1976 гг. За этот период было вскрыто 540 кв. м площади стоянки. Находки залегали в слое светло-серого суглинка мощностью 0,20-0,35 м. Раскопками выявлены остатки шести очагов, два из которых были обложены камнями, а один помещался на выходе каменной гряды. Можно предположить, что эти очаги входили в состав наземных жилищ, остатки которых прослеживаются с большим трудом по распределению находок. Так, вокруг одного из этих очагов помещалось скопление находок размером 5×6 м, которое было окружено ямками диаметром 0,15-0,30 м и глубиной до 0,13 м. Остальные очаги также сопровождались скоплениями находок, которые окружали их полностью или частично. В межочажном пространстве находок практически нет.

Важным фактором, позволяющим говорить о Выйке II как памятнике однослойном, существовавшем в течение непродолжительного времени, является вывод об одновременности всего полученного материала. Это удалось установить, применив так называемый «метод связей», который показал, что все очаги и сопутствующие им находки существовали одновременно.

Основным видом сырья, из которого были изготовлены орудия стоянки Выйка II, служили окремнелые сланцы. Помимо этого, использовались халцедон, яшма, аметист, горный хрусталь, туфо-порфириты и кварцит. Интересно отметить, что среди находок имеются кристаллы горного хрусталя, заготовленного, вероятно, в качестве сырья.

Анализ изделий позволяет говорить, что в основе изготовления орудия лежала техника расщепления камня на мелкие ножевидные пластинки (табл. 87–88). Из отщепов изготовлено только 20 предметов. Пластинки имеют правильную огранку и треугольное или трапециевидное сечение. Подавляющее число пластинок (82,6 %) не имеет ретуши. Ретушированные пластинки обработаны преимущественно мелкой, крутой, частично однокраевой и односторонней ретушью на спинке (чаще) или брюшке. Двукраевая противолежащая ретушь зафиксирована только в двух случаях, четыре пластинки обработаны двукраевой ретушью на спинке.

Довольно большая группа орудий обработана на конце, среди них: 30 пластинок с притупленным концом, 15 — со скошенным концом, три — с выемкой на конце.

Размерам пластинок соответствуют нуклеусы, представленные тремя основными формами: конические, призматические и торцевые, причем количественно преобладают последние. Большинство нуклеусов одноплощадочные, только семь имеют две ударные площадки.

Значительной серией представлены на памятнике резцы и «резчики». Среди резцов преобладают угловые, но имеются и три боковых поперечно-ретушных. Четыре резца скомбинированы с «резчиками». В соответствии с оформлением рабочего края «резчики» делятся на три типа: с клювовидным рабочим краем (24 экз.), прямым (16 экз.) и скошенным (4 экз.). Среди 44 «резчиков» шесть двойных и один тройной.

В коллекции имеются три острия. Одно из них имеет листовидную форму и обработано противолежащей ретушью, а два — с намеченными плечиками. 19 скребков изготовлены на отщепах, семь — на ножевидных пластинках и два — на расколотых нуклеусах. Два скребка на отщепах имеют по два рабочих края, обработанных крутой ретушью. Некоторые скребки имеют клювовидный рабочий край. Концевые скребки изготовлены на относительно массивных ножевидных пластинках.

Наиболее интересными находками на стоянке являются шлифованные орудия и микропластинки с двумя ретушированными концами типа трапеций. Среди шлифованных орудий имеются топор, тесло и семь фрагментов каких-то изделий. Топор сохранился фрагментарно. Орудие было отшлифовано полностью. Тесло двулезвийное (форма, которая затем повторится в неолите), отшлифовано тоже полностью, оба лезвия его сильно забиты. Длина тесла 13,8 см, ширина 5,2 см, толщина 2,2 см.

Четыре трапеции, встреченные на стоянке, довольно своеобразны. Они изготовлены на узких микропластинках шириной 0,4, 0,5, 0,6 и 0,7 см, длиной соответственно 0,9, 1,5, 1,3 и 1,7 см. Две из них имеют симметричную форму, две слегка асимметричны, причем одна из них несколько напоминает параллелограмм. Трапеции очень низкие и по форме маловыразительные, они резко отличаются от геометрических микролитов соседнего Южного Зауралья. Трапеции найдены, кроме Выйки II, еще на ряде памятников — Полуденка VI, Береговая III, Кокшарово VII, Кокшаровско-Юрьинская, Серый Камень, Крутики I.

Другим важным памятником среднеуральского мезолита является стоянка Крутики I. Она находится на северном берегу Черноисточинского пруда в окрестностях г. Нижний Тагил. Стоянка была открыта в 1954 г. нижнетагильским краеведом П.Э. Рикертом, когда после прорыва плотины пруда обнажились древние берега запруженных водоемов. В настоящее время от стоянки сохранились лишь два небольших периферийных участка — на северном и южном мысах, основная ее часть, помещавшаяся между ними, почти полностью размыта. О мощности бывшего здесь памятника говорит хотя бы тот факт, что на размытом берегу в период низкого стояния воды было собрано более 10 000 находок.

Раскопки на обоих мысах были произведены в 1975–1978 гг. Ю.Б. Сериковым. Было вскрыто 74 кв. м площади, что полностью исчерпало памятник. Особенно интересными оказались раскопки на южном мысу, где мезолитический слой не был потревожен. Культурный слой сохранился здесь на площади около 30 кв. м. Стратиграфия памятника довольно проста: 0–0,10 м — гумус, далее идет коричневый суглинок толщиной 0,20 м, содержащий находки, материк — супесь с большим содержанием камней. В пределах раскопа был выявлен открытый очаг, посредине которого помещался довольно большой камень. Очаг сопровождался скоплением находок, рассеянных в окружности 3 м.

На южном мысу был найден 381 предмет, среди которых преобладают мелкие ножевидные пластинки (155 экз.). Большинство пластинок (82,6 %) не имеет ретуши. Среди обработанных пластинок у трех мелкая краевая односторонняя ретушь, две пластинки с притупленным концом и две — с боковыми выемками.

Относительно много угловых резцов (9 экз.), причем два из них скомбинированы с «резчиками». Помимо этого, в коллекции имеется еще 11 «резчиков» с прямым или клювовидным рабочим краем. Целых нуклеусов при раскопках найдено не было, но имеются их фрагменты и сколы оживления. На расколотых нуклеусах изготовлено три скребка. Среди орудий на отщепах имеются два скребка и два скобеля, 11 отщепов несут на себе краевую ретушь.

Раскопки на северном мысу Крутиков не дали чистого мезолитического комплекса: в верхней части поселения встречены находки раннего железного века. На непотревоженных участках видно, что керамика железного века помещалась в нижней части гумуса на глубине 0,08-0,13 м, а мезолитические находки — в супеси на глубине 0,10-0,18 м.

Находки мезолитического времени представлены 221 экземпляром изделий и совершенно аналогичны материалу южного мыса. Среди находок имеются четыре нуклеуса: два призматических, один конический и один торцевой с тремя ударными площадками. Интересен конический нуклеус, изготовленный из сургучной яшмы. С ним могут быть сопоставлены 16 ножевидных пластинок, изготовленных из этого же материала.

Ножевидные пластинки (102 экз.) имеют небольшие размеры. Большинство пластинок не имеет ретуши. В коллекции содержатся также шесть угловых резцов и шесть «резчиков».

Наиболее значительная часть материала получена в результате сборов (более 10 000 предметов). Типологически он не отличается от находок на мысах, что подтверждает их принадлежность к одному памятнику. Несмотря на то что этот материал происходит не из раскопок, он в силу своей массовости требует специального описания. В этой коллекции содержится 116 целых нуклеусов и 100 расколотых. Они представлены тремя типами: призматические, конические и торцевые. Преобладают призматические одноплощадочные нуклеусы правильной огранки. Преобладают пластинки, не имеющие ретуши, — 4018 экземпляров, в то время как пластинки с краевой ретушью составляют всего 89 экземпляров. Они обработаны, как правило, однокраевой ретушью на спинке (54 экз.) или брюшке (28 экз.). Семь пластинок имеют противолежащую ретушь. Более половины ретушированных пластинок являются сечениями. Среди них 40 пластинок с боковыми выемками и 39 со скошенным или притупленным концом.

В коллекции содержатся 364 резца. Среди них два боковые, а остальные изготовлены на углу сломанной ножевидной пластинки. 46 резцов скомбинированы с «резчиками». Серия «резчиков» представлена 209 предметами, среди которых преобладают орудия с клювовидным рабочим краем.

Основная масса острий представлена двумя типами: листовидной формы (18 экз.) и с намеченными плечиками (3 экз.), еще три острия не имеют строго выдержанной формы. Одно из них отличается симметрично выраженным острием и прямым основанием. Острие обработано приостряющей ретушью со стороны спинки, основание слегка подтесано со стороны брюшка. Второе острие имеет форму наконечника стрелы с вытянутым черешком. Оно обработано круговой притупляющей ретушью, а кончик острия подработан уплощающей ретушью со стороны брюшка. Изделие выполнено на довольно толстой пластинке окремнелого сланца. Третье острие имеет асимметричную форму за счет снятия одного из его углов. Не исключено, что эти три изделия являлись наконечниками стрел. Возможно, наконечниками служили еще два острия, отличающиеся очень небольшими размерами.

Небольшую серию составляют восемь геометрических микролитов, изготовленных на мелких ножевидных пластинках из местных пород камня, за исключением одной, сделанной из светло-серой яшмы. Три изделия отличаются средними пропорциями. Одна из этих трапеций имеет асимметричную форму, две — слегка асимметричны, а еще три имеют вытянутую асимметричную форму. Седьмая трапеция резко отличается от остальных. Она представляет собой тип высокой симметричной трапеции с боковой выемкой. Восьмая трапеция аналогична предыдущей, но имеет более вытянутые пропорции.

Одним из опорных памятников Среднего Зауралья является стоянка Серый Камень. Она расположена на восточном берегу широко известного Горбуновского торфяника и является древнейшим поселением на его берегах. Стоянка занимает 8-метровый останец береговой террасы, выдвинутый вперед в виде полуострова. Памятник изучается с 1976 г. Ю.Б. Сериковым. За это время вскрыто 112 кв. м и получено 6000 находок, среди которых подавляющее большинство относится к мезолиту. Находки более позднего времени присутствуют в виде примесей и легко отделяются от основного мезолитического материала. Основу последнего составляют изделия из мелких ножевидных пластинок, которых в коллекции содержится около 5000.

Среди ретушированных орудий преобладают пластинки с краевой односторонней ретушью (табл. 87). Восемь пластинок обработаны противолежащей ретушью, 65 имеют боковые выемки. Встречено 118 пластинок с обработанным концом. Среди них имеются пластинки (как правило, изогнутые) с притупленным концом, со скошенным концом и с закругленным концом (4 экз.). Наиболее многочисленную серию орудий в коллекции составляют резцы (116 экз.). Почти все они угловые (иногда двойные и даже тройные), но имеются четыре боковых и два срединных резца. 10 резцов скомбинированы с «резчиками». «Резчики» представлены 96 экземплярами. Они имеют клювовидный, прямой или слегка скошенный рабочий край. Несколько «резчиков» имеют два, три и даже четыре рабочих края. 19 острий обработаны ретушью со стороны спинки. Они отличаются усложненной формой за счет приостренных или слегка закругленных жальцев и слабо выраженных плечиков и служили сверлами или проколками.

Трапеции представлены в коллекции двумя экземплярами. Обе они низкие, асимметричные, вытянутые. Вторая сохранилась не полностью. Обе трапеции обработаны ретушью на спинке и частично на брюшке. Помимо этого, в коллекции имеется трапеция неправильной формы, больше напоминающая острие, и вытянутая асимметричная трапеция.

Размерам ножевидных пластинок соответствуют и нуклеусы, которых на стоянке 182. Количественно выделяются нуклеусы призматической формы, чаще всего одноплощадочные. Кроме них, встречены конические и торцевые нуклеусы — односторонние и двусторонние, многочисленные поперечные и продольные сколы с нуклеусов, ребристые сколы и ребристые пластинки. Имеются на памятнике орудия, связанные с обработкой камня: отбойники и ретушеры. Один ретушер особенно интересен: он представлен целым кристаллом горного хрусталя.

Почти все скребки (103 экз.) изготовлены на отщепах и имеют округлую форму. Также на отщепах изготовлены скобели. Из других находок отметим обломок шлифованного топора, который, вероятно, следует отнести к мезолиту. Об этом, в частности, говорит характер его вторичного использования, он был превращен в нуклеус торцевого типа, и с него скалывались ножевидные пластинки.

Одним из южных памятников рассматриваемой мезолитической культуры Среднего Зауралья является стоянка Сухрино I, исследованная В.Е. Стояновым (Стоянов, Крижевская, Старков, 1977). Памятник расположен на левом берегу р. Исети на территории Шадринского р-на Курганской обл. Он залегал на невысокой (5–7 м) боровой террасе, поверхность которой в некоторых местах повреждена ямами и песчаными карьерами. На стоянке, помимо основного мезолитического комплекса, обнаружено небольшое количество керамики более поздних периодов, залегавшей в верхних слоях. Мезолитический материал залегал по всей толще культурных напластований, однако большая его часть была найдена в нижнем супесчаном слое.

В раскопе площадью 108 кв. м было получено 2440 изделий из камня, среди которых выделяются пять основных категорий: отщепы (910 экз.), ножевидные пластинки и сечения без ретуши (1099 экз.), ножевидные изделия и сечения, имеющие вторичную обработку (516 экз.), изделия из отщепов (26 экз.), нуклеусы (13 экз.) (табл. 87).

Как видно из приведенных данных, ножевидные пластинки и изделия из них решительно преобладают над орудиями на отщепах. При этом важно подчеркнуть, что все отщепы представлены только отходами производства (чешуйки, отщепы с корками и т. д.). С другой стороны, часть ножевидных пластинок и их сечений без ретуши являлась не заготовками, а готовыми изделиями (вкладышами). Об этом, в частности, говорят и данные трасологического анализа сухринского материала (Сериков, 1977, с. 85).

Нуклеусов на стоянке найдено немного — 13 экземпляров. По размерам они соответствуют основной массе ножевидных пластинок, а типологически подразделяются на призматические, конические и торцевые на гальках. Последний тип представлен единственным экземпляром. Он чрезвычайно напоминает подобные нуклеусы из ряда верхнепалеолитических стоянок Западной Сибири и, как уже упоминалось, находит аналогии в мезолите Приуралья (стоянка Баринка II).

Среди орудий преобладают пластинки с краевой ретушью. Они обработаны как на спинке, так и на брюшке. При этом преобладает однокраевая ретушь (142 экз.), 57 пластинок обработаны двукраевой ретушью — противолежащей (12 экз.) и двусторонней (9 экз.). При обработке пластинок чаще всего употреблялась мелкая регулярная ретушь, как правило крутая, хотя использовались и другие виды ретуши, в том числе плоская. Судя по данным трасологического анализа, большинство ретушированных сечений являлись вкладышами составных орудий, хотя среди них имеются и боковые скребки. Краевая частичная ретушь (в отдельных случаях уплощенная) применялась при изготовлении скобелей (пластинки с боковыми выемками). Как правило, ретушью оформлялся один рабочий участок, хотя имеются экземпляры с двумя и даже с тремя выемками.

Особую группу составляют пластинки с ретушированным концом, обычные для зауральских мезолитических памятников. На Сухрино I они представлены единичными экземплярами пластинок с притупленным концом, скошенным концом и с выемкой на конце.

Проколки изготовлены на тонких пластинках, их рабочий конец обработан ретушью со стороны спинки. Для изготовления сверл употреблялись более толстые пластинки, их рабочий конец оформлен крутой круговой ретушью. В ряде случаев хорошо заметны сглаженность граней и закругленность рабочего конца.

Одиннадцать концевых скребков изготовлены на коротких, довольно массивных пластинках и сечениях. Их рабочий край прямой или слабо выпуклый и оформлен крутой ретушью. Противоположный конец обработан подтеской только у трех экземпляров. Один из концевых скребков имеет скошенное лезвие, что находит аналогии в приуральском материале, где подобные скребки обнаружены на стоянках Кама-Жулановская, Драчевская, Бойцово I.

Одну из наиболее многочисленных групп орудий составляют резцы — 61 экземпляр, — представленные двумя тинами: угловыми (табл. 86) и боковыми. Боковых резцов всего два. Они изготовлены на коротких, довольно массивных сечениях и оформлены сочетанием ретуши и резцового скола (табл. 86). Помимо резцов, в коллекции имеются 12 «резчиков». Их рабочие участки обработаны ретушью (длина обработанной части 0,4–0,9 см) и со стороны спинки или брюшка имеют клювовидную форму (табл. 86).

Орудия, изготовленные на отщепах, включают в себя один резец, 21 скребок округлого типа и четыре скребка на пластинчатых отщепах произвольных форм. Все скребки небольшие по размерам и обработаны крутой частичной ретушью, за исключением одного, имеющего круговую ретушь. Отщеп, из которого изготовлен резец, уплощен ретушью с обеих сторон, резцовый скол идет по всему краю, придавая ему вогнутое очертание.

Макролитические орудия представлены обломком топорика с выпуклым лезвием, симметричным в продольном сечении. Орудие обработано с одной стороны плоскими сколами, а с другой — слабой подтеской.

Подводя итоги описания мезолитического материала Среднего Зауралья, отметим, что для него характерен целый ряд устойчивых признаков, уже отмеченных в более ранних работах (Старков, 1980). Исследования последних лет позволили значительно уточнить и дополнить их. Среди общих признаков, характерных для мезолитической культуры Среднего Зауралья, отметим следующие (табл. 87–88).

1. Значительное преобладание орудий, изготовленных на ножевидных пластинках, над изделиями на отщепах.

2. Высокая микролитоидность кремневых орудий: свыше 80 % ножевидных пластинок имеют ширину менее 0,8 см.

3. Широкое применение неретушированных микропластинок (от 73 до 85 % пластинок не имеют ретуши). Наряду с тем, что многие из них служили заготовками орудий, они повсеместно использовались в качестве вкладышей.

4. Большое количество угловых резцов.

5. Наличие специфических форм трапеций.

6. Повсеместное использование пластинок с обработанным ретушью концом: притупленным, скошенным и выемчатым.

7. Наличие относительно большого числа таких специфических нуклеусов, как клиновидные торцевые (табл. 86).

8. Качественным признаком восточно-уральского мезолита является отсутствие выраженных форм наконечников стрел. Как уже отмечалось, в качестве таковых могли употребляться острия, иногда с подработанным основанием.

Наряду с общими признаками необходимо отметить ряд моментов, специфических для данной культуры.

1. Присутствие одноплощадочных нуклеусов на гальках (Сухрино I и Выйка II), широко распространенных в Западной Сибири и в Зауралье еще в период позднего палеолита.

2. На ряде стоянок (Выйка II, Исток I, Сухрино I и др.) встречены единичные срединные и боковые резцы.

3. К единичным находкам, имеющим, вероятно, хронологический признак, нужно отнести рубящие орудия, обнаруженные на стоянках Выйка II, Серый Камень, Сухрино I. Некоторые из них имеют шлифовку.

4. На некоторых стоянках (Полуденка II, Ашка II, Серый Камень) встречены вытянутые асимметричные трапеции, изготовленные из южно-уральской яшмы. Они резко отличаются от остального материала и являются, по всей вероятности, продуктами южного импорта. Трапеция, найденная на стоянке Ашка II, изготовлена из красно-серой яшмы. Она высокая, асимметричная, с двумя боковыми выемками. Трапеция Полуденки II изготовлена из серой яшмы. Она имеет вытянутую асимметричную форму с одной боковой выемкой.

Нужно сказать, что это не единственные следы проникновения сюда, в лесную среду, предметов степной янгельской культуры: на ряде памятников найдены ножевидные пластинки, изготовленные из цветной южно-уральской яшмы. По всей вероятности, тесные контакты двух соседних культурных зон, особенно развившиеся в период позднего неолита и энеолита, впервые проявились еще в мезолитическое время.

На двух стоянках Среднего Зауралья — Шигирском торфянике и Кокшаровско-Юрьинской — благодаря особенностям их залегания в толще озерно-болотных отложений сохранились изделия из кости. Особый интерес представляет комплекс костяных изделий Кокшаровско-Юрьинской стоянки (табл. 89), извлеченный непосредственно из слоя. Среди этих орудий выделяются игловидные наконечники стрел, отдельные экземпляры которых снабжены пазами под вкладыши, наконечники стрел с биконической головкой шигирского типа, фрагмент массивного асимметричного наконечника стрелы (?), часть гарпуна (или остроги), проколка. На некоторых изделиях сохранились следы гравировки.

Уровень наших знаний не позволяет пока решить многие вопросы общественной, духовной и хозяйственной жизни мезолитического населения Среднего Зауралья. Почти совершенно отсутствуют такие важные источники, как погребения, жилища, произведения искусства, далеко не все памятники исследованы по всей площади. Вместе с тем можно предположить, что в основе хозяйственной жизни местного населения эпохи мезолита лежала охота, были распространены рыболовство и собирательство. Об этом свидетельствуют находки костей на ряде памятников. Так, на Кокшаровско-Юрьинской стоянке были найдены кости лося, северного оленя, бурого медведя, волка, бобра, куницы, барсука, а также домашней собаки, которая, но всей видимости, принимала участие в охоте. Здесь же было обнаружено довольно большое количество рыбьей чешуи. О преобладающей роли охоты говорит и большое количество мелких сезонных стоянок, указывающих на подвижный образ жизни охотничьих коллективов.

Раскопки последних лет показали, что мезолитические стоянки, близкие восточно-уральским, были распространены и на соседних с востока районах Западной Сибири. Неравномерное изучение этого огромного региона не позволяет связать все эти памятники территориально, но сходство материальной культуры сближает их между собой. В настоящее время западносибирские памятники эпохи мезолита известны на п-ове Ямал, в Ишимо-Тобольском р-не, в Барабинской лесостепи, на Среднем Иртыше, в Кузнецкой котловине и на Алтае.

На п-ове Ямал имеется в настоящее время всего одна стоянка — Корчаки I, исследованная Л.П. Хлобыстиным в 1977 г. Стоянка находится на правом берегу р. Оби, ниже г. Салехарда. Здесь, на выдуве террасы высотой 15–20 м, было собрано несколько каменных предметов, изготовленных из яшмовидной породы. Среди них четыре нуклеуса, скребло на массивном отщепе, два концевых скребка на коротких пластинах и один скребок на отщепе. Этот немногочисленный и не слишком выразительный комплекс не находит себе аналогий в целом, но отдельные группы находок, такие, как нуклеусы, концевые скребки, могут быть сопоставлены с восточно-уральским мезолитом. О мезолитическом возрасте памятника говорит и абсолютная дата, полученная из углистой прослойки, которая перекрывала лёссовидные суглинки, включавшие в себя находки. Эта дата: 7260±80 лет назад (ЛЕ-1376).

В лесной и лесостепной зонах Западной Сибири мезолитические памятники пока также единичны. В Прииртышье к ним относится известный по публикации памятник Черноозерье VIa (Генинг, Петрин, Косинская, 1973). Стоянка расположена на краю надпойменной террасы Иртыша высотой 4–5 м. Раскопками здесь вскрыт многослойный памятник, в основании которого, на материке, на глубине 0,50-0,70 м были обнаружены скопления микролитического инвентаря. Здесь было получено 779 каменных изделий, большинство которых изготовлено из северо-казахстанской яшмы. Основная их часть выполнена на ножевидных пластинках — около 87 %. Среди них выделяются вкладыши с краевой ретушью (39 экз.), концевые скребки (24 экз.), острия (7 экз.), пластинки с боковыми выемками (5 экз.), пластинки с выемками на концах (2 экз.), пластинки со скошенным концом, угловые резцы (4 экз.), «резчики». Как видно из приведенных данных, вкладыши составляют самую большую группу орудий. У ретушированных вкладышей преобладает ретушь на брюшке. Концевые скребки изготовлены на относительно массивных ножевидных пластинках. Лезвия имеют изогнутую форму. 16 скребков отличаются асимметричным, скошенным лезвием, что сближает их с аналогичными орудиями зауральских и прикамских стоянок.

Особенностью комплекса является наличие в нем 35 довольно массивных ножевидных пластинок, обработанных краевой ретушью (преимущественно на спинке). Ретушь в основном мелкая, плоская, приостряющая. По мнению авторов публикации, эти орудия выполняли функции ножей. Помимо того, в коллекции имеются два нуклеуса. Орудия на отщепах представлены тремя скребками, тремя скобелями и отщепами с краевой ретушью, назначение которых не совсем ясно.

Стоянка Черноозерье VIa не единственная на территории Среднего Прииртышья. Здесь, в Щербакульском р-не Омской обл., А.И. Петров обнаружил несколько плохо сохранившихся памятников, содержавших микролитический инвентарь. Среди них особенно интересны местонахождения: Малый Гащи-Куль I, Большой Ащи-Куль II и Максимовка II. Правда, культурный слой сохранился только на одной стоянке — Большой Ащи-Куль II, а на других материал был получен в результате сборов с поверхности размытых озерных террас.

Стоянка Большой Ащи-Куль II располагалась на террасе высотой 2–2,5 м. Культурный слой мощностью 0,2–0,3 м содержал довольно однородный комплекс кремневого микролитического инвентаря, хотя в его составе находилось и несколько очень мелких фрагментов поздней неорнаментированной керамики (Петров, 1974, с. 216).

Каменный инвентарь содержит отщепы, ножевидные пластинки, нуклевидные сколы и орудия на отщепах. Среди ножевидных пластинок преобладают микропластинки. Из них изготовлены угловые резцы, «резчики», пластинки со скошенным концом, пластинки с боковыми выемками, концевой скребок и пластинки с краевой односторонней ретушью, служащие, вероятно, вкладышами. Из отщепов изготовлены скребки, резцы.

На территории Кузнецкой котловины В.В. Бобровым был исследован чрезвычайно интересный памятник — Большой Берчикуль I. Здесь, среди разновременного материала (преимущественно эпохи бронзы), хорошо выделяется комплекс каменных орудий, изготовленных из черного кремня. Остальные орудия, сопоставимые с керамикой эпохи бронзы, изготовлены из кремня серого цвета. Этот комплекс отличается однородностью, ярко выраженной микролитоидностью и полным отсутствием орудий на отщепах. Свои ближайшие аналогии он находит среди материала стоянок Среднего Зауралья. Особенно близки клиновидные торцовые нуклеусы, столь характерные для зауральского мезолита. Среди орудий имеются угловые резцы, «резчики», боковой резец, пластинки с боковыми выемками, пластинка со скошенным концом. Интересны два орудия на продольных сколах нуклеусов типа палеолитических pièces écaillées, их нижние концы обработаны двусторонней подтеской.

Близкий по характеру памятник Ляпустин Мыс I был раскопан на Алтае, на оз. Иткуль Б.Х. Кадиковым. Стоянка Ляпустин Мыс I — многослойный памятник, содержащий, помимо мезолитического материала, керамику периода позднего неолита и бронзы. Находки мезолитического времени выделяются типологически. К ним отнесены орудия микролитического облика и шесть нуклеусов подконической и призматической формы. Среди орудий, изготовленных на мелких ножевидных пластинках, имеются два угловых резца (один из них двойной), «резчик», две пластинки с боковыми выемками, два острия, пластинка с притупленным концом, пластинки с краевой ретушью (всего 138 предметов).

Определенное сходство с общим кругом зауральских и западносибирских мезолитических памятников имеют стоянки лесостепной и степной зоны Тоболо-Ишимского междуречья. Среди них особенно выделяется стоянка Камышное I в Среднем Притоболье (раскопки Т.М. Потемкиной) (Зайберт, Потемкина, 1981).

Каменный инвентарь стоянки, состоящий из 120 единиц, содержит 70 микропластинок, четыре нуклеуса и 46 мелких отщепов — отходов производства. Среди орудий имеется 20 угловых резцов, 13 пластинок с краевой односторонней ретушью и три концевых скребка. Все орудия изготовлены из кремня.

Камышное I, как и другие стоянки Притоболья (Звериноголовская, Верхняя Алабуга, Убаган III, VII и VIII), по ряду признаков сближаются с мезолитическими стоянками Петропавловского Приишимья, Среднего Зауралья и янгельской культурой Южного Зауралья, т. е. выступают в качестве контактной группы между двумя крупными мезолитическими культурными общностями.

Вопрос о хронологии мезолита Западной Сибири, как и Среднего Зауралья, особенно сложен. Существует мнение, что все известные в настоящее время памятники относятся к позднему периоду мезолита, однако отсутствие стратиграфических данных и абсолютных дат не позволяет пока делать на этот счет сколько-нибудь определенные выводы.

В настоящее время для всего круга памятников указанного региона имеется только одна дата (Корчаки I): 7620±200 лет от наших дней (ЛЕ-1376), причем она датирует не сам памятник, а углистую прослойку, перекрывавшую его. Помимо того, еще одна дата получена для северо-казахстанской стоянки Тельмана XIVa, которая, как уже отмечалось, имеет много общих черт с зауральским материалом: 10540±200 лет назад (Зайберт, Потемкина, 1981, с. 126). Как считают авторы публикации, эта дата соответствует началу позднего этапа мезолита. С другой стороны, стоянка Корчаки I относится, по всей вероятности, к концу мезолитической эпохи, хотя, как мы уже писали, стоянки типа Исток II могут, доживать в Зауралье до V тысячелетия до н. э. (Старков, 1980, с. 192).

Таким образом, на огромной территории Среднего Урала, Западной Сибири и, возможно, Северного Казахстана в эпоху позднего мезолита существовали культуры, имеющие целый ряд аналогий. Для них характерна высокая степень микролитизации орудий, среди которых количественно выделяются вкладыши (ретушированные и без вторичной обработки) и угловые резцы. На ряде стоянок Среднего Зауралья (Выйка II, Исток I, Сухрино I, Крутики I, Серый Камень), Среднего Приуралья (Городище), Западной Сибири (Большой Берчикуль I), лесостепного Притоболья (Убаган III) и Северного Казахстана (Тельмана IXа, Тельмана VIIIa) встречены боковые и срединные резцы. Типичной формой орудий являются пластинки с торцевой ретушью, повсеместно распространены клиновидные нуклеусы. На всей этой территории отсутствуют какие-либо выдержанные типы наконечников стрел, нет и вытянутых асимметричных трапеций. Что касается общей тенденции развития материальной культуры, то как для Зауралья, так и для Приуралья характерен постепенный переход к макролитизации орудий.

Наряду с этим рассмотрение материала по отдельным регионам показывает, что каждому из них присущи определенные особенности. Так, памятники, расположенные в Среднем Зауралье, содержат в себе такие изделия, как трапеции (в 1974 г. в стоянке Степницы II в Приуралье были найдены два частично ретушированных сечения, близко напоминающие восточно-уральские трапеции). Северо-казахстанские памятники отличаются более разнообразным набором изделий, среди которых имеются такие орудия, как срединные резцы на отщепах и параллелограммы. Целый ряд особенностей, таких, как присутствие единичных наконечников стрел постсвидерского типа, распространение жилищ-полуземлянок с коридорообразными выходами, характеризует мезолит приуральской области. Вместе с тем эти особенности отражают частное, локальное явление, не заслоняя тех элементов сходства, которые присущи мезолитическим культурам этих территорий.

Чем объяснить это сходство, пока сказать трудно, но можно предположить, что оно было обусловлено наличием единой (или близкой) палеолитической подосновы.

Имеющиеся в настоящее время материалы позволяют говорить о том, что на территории Среднего Зауралья и Западной Сибири в эпоху верхнего палеолита была распространена культура, которая содержала в себе все основные элементы будущего местного мезолита. Количество палеолитических памятников, правда, еще не велико. Среди них — стоянки Черноозерье II, Гаринская, Томская, Ачинская, Волчья Грива, ряд местонахождений в уральских пещерах и другие памятники. Они характеризуются инвентарем, основанным на использовании мелких ножевидных пластинок. Ведущие формы орудий — вкладыши (в том числе неретушированные), угловые резцы, а также одноплощадочные торцевые нуклеусы на гальках и клиновидные нуклеусы. Наибольшие аналогии с местным мезолитом содержит стоянка Черноозерье II, которая датируется рубежом плейстоцена и голоцена и является переходным памятником от палеолита к мезолиту.

Можно предположить, что эта культура была распространена и на западных склонах Урала, следы ее прослеживаются в материалах стоянки Талицкого. Насколько можно судить по отдельным небольшим публикациям, среди материала стоянки присутствуют нуклеусы на гальках, резцы, в том числе срединные, костяные вкладышевые орудия, острия, 17 % от общего кремневого инвентаря составляют ножевидные пластинки (Формозов, 1977, с. 107). При всей сложности и спорности вопроса о культурной принадлежности стоянки Талицкого нам кажется, что правы те авторы, которые не считают возможным сопоставлять ее с палеолитическими памятниками восточносибирского типа (Формозов, 1977), однако с западносибирским палеолитом, открытым в последние годы, этот приуральский памятник имеет достаточно много сходных черт. Вполне вероятно, что именно на этой основе возникает и местный приуральский мезолит, о чем писал еще О.Н. Бадер в отношении Нижнеадищевской стоянки (Бадер О.Н., 1949, с. 14).

Дальнейшее развитие мезолитических культур Среднего Урала и Западной Сибири связано с неолитической эпохой. Переход к неолиту сопровождался распадом обширной мезолитической общности, на базе которой возникает ряд обособленных культур.

В Среднем Зауралье в эпоху неолита формируется так называемая восточно-уральская культура, ранние памятники которой — Евстюниха (Россадович, Сериков, Старков, 1976), нижний слой Кокшаровского холма, нижний слой стоянки Ип-Куль XIII (Старков, 1980) — характеризуются волнистой прочерченной керамикой и кремневым инвентарем, близким мезолитическому. В нем сохраняются такие архаичные формы, как клиновидные торцевые нуклеусы, угловые резцы, «резчики», пластинки с боковыми выемками, вкладыши и острия на пластинках. Наряду с этим значительное место занимают крупные орудия с двусторонней обработкой (ножи, скребла) и шлифованные орудия. В период развитого неолита эта культура была распространена до среднего течения Иртыша.

В более восточных районах Западной Сибири — в Томско-Нарымском Приобье, лесостепном Прииртышье, Кулундинской степи и на Алтае — периоду раннего неолита соответствовала культура пережиточного мезолита, представленная такими памятниками, как Большой Ащи-Куль I и II, Щербакульское, Кшекульское, Екатеринославское местонахождения (Петров, 1974), Мелкое I (Косарев, Куйбышев, 1974), Чернокурья, Басандайка II, Шайтанка II и IV (Косарев, 1973), Баратал, Куяхтанар. Это бескерамические памятники, для которых характерно сохранение таких мезолитоидных орудий, как вкладыши на сечениях пластинок, обработанных краевой ретушью, угловые резцы, «резчики», острия, пластинки с боковой выемкой, концевые скребки. Наряду с этими орудиями входят в широкое употребление шлифованные изделия, ножи на отщепах и массивных ножевидных пластинках, наконечники стрел и другие предметы, не имевшие широкого употребления в предшествующую эпоху. В южных районах Западной Сибири — в междуречье Ишима и Иртыша и в Барабинской лесостепи — была распространена среднеиртышская культура с характерной для нее гребенчато-ямочной керамикой. Наиболее ранний памятник этой культуры — стоянка Кокуй I (нижний слой) характеризуется такими орудиями, как угловые резцы, «резчики», пластинки со скошенным концом, концевые скребки (Генинг, Голдина, 1969). Это свидетельствует о том, что среднеиртышская культура восходит своими корнями к общему уралозападносибирскому мезолитическому пласту, формируясь (судя по керамике) на территории Северного Казахстана (Старков, 1979, с. 13).

Глава пятнадцатая Мезолит Южного Зауралья (Г.Н. Матюшин)

Ее памятники распространены вдоль восточного склона Южного Урала и в горных районах. На севере их территория доходит до Среднего Урала, где на ряде стоянок (Крутики I, Выйка II) встречаются типичные для янгельской культуры микролиты, изготовленные из южно-уральской яшмы. На юге территория распространения янгельской культуры смыкается с областью распространения родственных культур Прикаспия, на востоке граница проходит по Тоболу, на западе — по основным хребтам Южного Урала (карта 11). Единичные изделия янгельского типа встречаются вплоть до Самарской луки на Волге, однако там они не образуют сколько-нибудь устойчивых комплексов и, видимо, проникли так далеко на северо-запад в результате каких-то контактов разных групп населения.

Одним из первых и наиболее полно исследованных мезолитических памятников Южного Зауралья является стоянка Янгелька. Расположена она на северном берегу оз. Сываркуль (Чебаркуль, Чеваркуль) в Абзелиловском р-не БАССР. Стоянка занимает высокий, 20-метровый обрывистый мыс (древний коренной берег р. Янгелька) (Матюшин, 1969, 1976). Можно предполагать, что высокое расположение стоянки свидетельствует об ее большой древности. Об этом же говорит и стратиграфия памятника. Слой с мезолитическими остатками лежит в суглинке, перекрытом гумусом с единичными находками энеолитического времени.

Стоянка занимает всю площадь мыса. Раскопано Г.Н. Матюшиным 284 кв. м. Однако находки располагаются неравномерно по площади раскопа. Большая их часть лежит в его юго-восточной части, ближе к обрыву, залегая скоплениями от 160 до 1300 и более изделий из камня на 0,5–1 кв. м (находки здесь практически заполняли всю площадь раскопа). Контуры сплошного распространения орудий и отходов их изготовления совпадали с центральной частью углублений слоя. Со стороны озера эти углубления ограничивались выступами скалы. В центре углубления прослежены мощная зольная прослойка и крупный очаг. Следы небольшого очага обнаружены в южной части углубления. Судя по концентрации находок, наличию очагов, столбовых ям и т. п., углубление в юго-западной части раскопа является остатками крупного жилища мезолитического времени. К сожалению, его границы очерчиваются довольно расплывчато, образуя, видимо, овальное жилище с двумя выходами довольно крупных размеров площадью около 120–130 кв. м. Интересно отметить, что геометрические микролиты, довольно равномерно распределяясь по площади жилища, почти не встречаются за его пределами.

Характер раскалывания кремня (табл. 90–91) на стоянке определяется необходимостью получения основной заготовки — ножевидной пластины. Поэтому подавляющее большинство нуклеусов — от пластин. Преобладают три основные формы: конические одноплощадочные с круговым скалыванием, подпризматические одно- и двухплощадочные с круговым или односторонним скалыванием и торцевые одно- или двухплощадочные. Площадки прямые или скошенные, иногда подработанные. Скребки встречены нескольких типов. В большинстве своем это разные варианты концевых форм (обычные, скошенные, двойные, с выступом). Изготавливались на пластинах и отщепах. Ретушь, как правило, крутая с фасетками разной величины — от крупно- до мелкофасеточной. Резцы изготавливались по преимуществу на пластинах. Подавляющее их большинство относилось к типу на углу сломанной пластинки. Среди них есть и двойные экземпляры. Кроме того, встречены срединные формы, в том числе с лезвием, смещенным от центральной оси заготовки. Редки резцы с частичной подретушевкой площадки скола. Резцовые сколы в большинстве случаев короткие и узкие. Характерна серия микрорезцов, как с ретушью, так и без нее.

Очень широко в комплексе представлены геометрические микролиты. Это, во-первых, низкие асимметричные трапеции на пластинках. Длинный ретушированный край обрабатывался главным образом на спинке, противоположный, короткий — на брюшке. Гораздо реже оба края ретушированы на одном фасе — на спинке или на брюшке. Ретушь разнообразная, по преимуществу среднефасеточная. Обработанные края в большинстве случаев прямые, иногда встречается и один вогнутый край (как правило, более короткий). Кроме трапеций, встречены единичные короткие высокие сегменты с мелкой крутой ретушью на брюшке. Найдены и другие микролиты, в частности сечения пластин с ретушированными краями. Крутая ретушь наносилась на спинке или брюшке, по одному или двум краям. Значительной серией представлены острия на пластинах, среди которых преобладает форма со скошенным крутой ретушью концом. Представлена и другая разновидность — острия со сходящимися ретушированными краями, которые могут быть обработаны по-разному: ретушь располагалась или на спинке, или на брюшке, или была противолежащей. Достаточно широко представлены ножи на пластинках. Они часто имеют по два ретушированных края (на брюшке, на спинке, противолежащим или чередующимся способом). Есть комбинированные ножи — с одним выпуклым, другим вогнутым ретушированным краем на спинке. Скобели большей частью одновыемчатые, реже многовыемчатые. Выемки носят различный характер. Достаточно были распространены сверла и проколки, как симметричные, так и асимметричные. Характер обработки части из них схож с обработкой острий со сходящимися ретушированными краями, у части же ретушью выделяется только рабочая часть. Комбинированные орудия представлены скребками-остриями, резцами-вкладышами, сверлами-ножами, ножами-скобелями, резцами-ножами, скребками-резцами.

К иному времени относится, судя по геоморфологии, стоянка Кусимовская. Она находится, как и Якты-Куль, на северо-западном берегу оз. Банное, в седловине той же возвышенности, в 250 м восточнее на мысу, на высоте 7,5-12 м от уровня озера. Памятник открыт Г.Н. Матюшиным в 1961 г. и раскапывался им же в 1972 г. Величина раскопанной площади 92 кв. м. Стратиграфия памятника в целом идентична стратиграфии стоянки Якты-Куль. На поверхности было замечено несколько небольших углублений, напоминающих жилища Янгельки и Якты-Куля, в центре одного из которых и был заложен раскоп. При этом обнаружено, что в центре углубления культурный слой несколько утолщается, а по краям выклинивается. По концентрации находок можно предполагать, что в данном месте располагалось одно округлое, аналогичное янгельскому жилище. Находки залегают как в гумусе, так и в нижележащей буроватой супеси и суглинке со щебнем.

Нуклеусы стоянки полностью по формам соответствуют ядрищам предыдущего памятника. Они конические с круговым скалыванием, призматические с трехсторонним скалыванием, такие же уплощенные. С них скалывались ножевидные пластины. Скребки в основном изготовлены на пластинах, концевые (в том числе скошенные и с ретушированными боковыми краями). Резцы на углу сломанной пластины и срединные (тоже на пластинах). Геометрические микролиты представлены низкими асимметричными трапециями с вогнутым коротким ретушированным краем. Среди микролитов следует упомянуть вкладыши с ретушью по краю на брюшке или на спинке и очень специфическую форму с ретушью по краю и с затупленным концом (на брюшке). Острия главным образом со скошенным концом и со сходящимися, обработанными противолежащей ретушью краями. Найден наконечник стрелы на пластине со слегка намеченным черешком. Острие пера и черешок с двух сторон обработаны плоской ретушью. Ножи на пластинах иногда имеют чередующуюся ретушь; у некоторых — выпуклый ретушированный край. Найдены симметричные проколки с выделенным противолежащей ретушью «жальцем». Скобели на пластинах одновыемчатые. Комбинированные орудия представлены скребками-резцами, резцами-ножами, ножами-скобелями, резцами-ножами и т. д.

Несколько отличаются от предыдущих мезолитических стоянок два памятника — Ташбулатово II и Карабалыкты II. Оба они находятся на берегах оз. Карабалыкты, где есть стоянки с геометрическими микролитами. Однако на данных памятниках последние отсутствуют, хотя по стратиграфии они мало отличаются от стоянок янгельского типа.

Стоянка Ташбулатово II (Карабалыкты Xа) находится на южном берегу оз. Карабалыкты, в 1 км к северо-западу от д. Ташбулатово, в небольшой седловинке на возвышенности, высота которой 20–22 м над уровнем озера. В 1962 г. Г.Н. Матюшиным на памятнике были проведены небольшие раскопки. Кремневые изделия залегали в верхних горизонтах песка, который геологами (Н.Н. Яхимович и др.) относится к рисским отложениям.

В составе инвентаря призматические нуклеусы, скребки концевые и подокруглые на пластинах и отщепах, угловые резцы, микрорезцы, ножи на пластинах, иногда с противолежащей или чередующейся ретушью, скребки-ножи.

Несмотря на то что в составе коллекции практически нет сколько-нибудь выразительных датирующих форм кремневых изделий, инвентарь памятника и в особенности его топография и стратиграфия дают возможность высказать некоторые предположения о хронологической принадлежности стоянки. Напомним, что стоянка Ташбулатово II расположена на берегу оз. Карабалыкты, чрезвычайно насыщенного памятниками с каменным инвентарем (обнаружено 22 пункта), что уже дает возможность предполагать их разновременность. Здесь, на очень ограниченной площади, есть и раннемезолитические поселения с чисто микролитической индустрией, и позднемезолитические, и ранненеолитические памятники с микро- и макроформами инвентаря (Линевое V, Урта-Тюбе и др.), и группа неолитических стоянок (Карабалыкты I, VII, X и др.), одна из которых — Ташбулатово I расположена всего в 200 м от Ташбулатово II. От позднемезолитических и неолитических памятников эта стоянка отличается отсутствием двусторонне обработанных орудий и изделий из сланца и других пород камня, от чисто микролитических — только меньшим процентом ножевидных пластин и изделий из них и отсутствием геометрических микролитов. По общему облику инвентарь стоянки сходен с инвентарем позднепалеолитических памятников этого региона.

Это сходство, а также несколько необычное по высоте расположение памятника (на 10–12 м выше стоянок типа Кусимовская) и относительно глубокое в суглинке залегание находок заставляют отнести стоянку Ташбулатово II к позднеплейстоценовым памятникам.

Одним из наиболее богатых многослойных памятников каменного века является поселение Мысовое, расположенное на западном берегу оз. Карабалыкты, на краю четко выраженного мыса. Открыто в 1961 г. (Матюшин, 1961). В 1962–1968 гг. здесь было раскопано 342 кв. м (Матюшин, 1976). Мезолитические материалы залегали в тонкой прослойке желтой супеси и светлого суглинка, под культурными слоями раннего и позднего неолита. Мезолитический слой прослеживался отдельными скоплениями.

Характер раскалывания кремня здесь аналогичен техническим приемам на однослойных памятниках с микролитическим инвентарем. Скребки стоянки в основном на ножевидных пластинах. Они концевые (в том числе двойные, скошенные, с ретушированными боковыми краями). Резцы преобладают на углу сломанной пластины, однако встречены срединные и поперечные, с частично ретушированным боковым краем. Среди геометрических микролитов в первую очередь надо упомянуть низкие асимметричные трапеции, у которых меньший ретушированный край часто подправлялся на брюшке. Кроме того, необходимо отметить тупоугольные неравносторонние треугольники на правильных пластинах, у которых мелкой затупливающей ретушью покрыты на спинке край и один из концов. Характерна своеобразная форма острий, напоминающих острия типа Тарденуа: с одним краем или концом, скошенным крутой ретушью, и плоской ретушью на брюшке на основании. Встречена большая серия вкладышей на пластинах и их сечениях с ретушью по одному или двум краям (иногда по одному краю ретушь притупляющая, по другому — приостряющая, частичная). Среди них хотелось бы отметить экземпляры с затупленными краями и одним концом.

Острия представлены типом со скошенным концом, со скошенным краем, с двумя сходящимися ретушированными краями. Иногда эти последние носят асимметричный характер, иногда имеют противолежащую ретушь краев. Встречены фрагментированные черешковые наконечники стрел. Они несут крутую ретушь на черешке, на спинке и иногда на острие пера, брюшко обработано по-разному: порой это полукрутая ретушь на черешке, порой черешок и края пера обработаны и на брюшке крутой мелкой ретушью.

Очень разнообразны ножи. Они изготавливались в основном на пластинах. Иногда это просто пластины с частичной ретушью. Но у большинства ножей один или два края полностью обработаны. Эти края могут быть прямыми или вогнутыми. Обработка различная: один из краев ретуширован круто, другой — плоско. Скобели делались на пластинках. Они по преимуществу многовыемчатые. Сверла и проколки — симметричные, как с выделенными, так и не выделенными рабочими частями. Комбинированные орудия представлены скребками-ножами, резцами-скобелями, сверлами-ножами и т. д.

Из горных стоянок янгельской культуры наиболее интересны Долгий Ельник II и Мыс Безымянный, расположенные на оз. Зюраткуль. Уровень озера неоднократно поднимался, и поэтому значительная часть памятника затоплялась и разрушалась. Культурные слои сохранились лишь местами на останцах надпойменной террасы. Эти останцы на стоянке Мыс Безымянный содержат преимущественно ранне- и среднеголоценовые отложения. Слой их относительно тонок и не превышает 0,30-0,40 м.

В 1969 г. Г.Н. Матюшиным на наиболее сохранившихся участках стоянки Мыс Безымянный раскопано 168 кв. м. Видимо, памятник имел относительно небольшую площадь и был полностью исчерпан этими раскопками. В составе инвентаря памятника нуклеусы подконические и «карандашевидные» одноплощадочные от пластин с круговым скалыванием. Скребки концевые на пластинах, иногда с частично подретушированными боковыми краями. Резцы типа на углу сломанной пластинки. Основной категорией геометрических орудий являются трапеции. В подавляющем большинстве это низкие асимметричные формы, характер обработки которых достаточно разнообразен. Встречаются формы с ретушью двух краев на спинке, с противолежащей ретушью, с прямыми или вогнутыми ретушированными краями. Иногда у них ретушированы одно или оба основания. Ряд таких трапеций имеет обратный уклон одного из ретушированных краев, что придает этим изделиям вид ромба. Кроме того, встречены трапеции средних пропорций с вогнутыми ретушированными краями, иногда противолежащим способом. Часть этих форм теряет асимметричность. Среди других микролитов следует указать вкладыши на сечениях пластин с двумя ретушированными на спинке краями. Острия — со скошенным ретушью концом, причем иногда эта ретушь заходит и на боковой край. Скобели многовыемчатые на пластинах. Проколки и сверла на пластинах, симметричные и асимметричные с выделенной ретушью рабочей частью.

Аналогичные материалы встречены на стоянке Якты-Куль (Банное V) на том же оз. Банном, которая во многом является аналогом Янгельке, на стоянках у прииска «Большевик» на восточном берегу оз. Миггило (Миндяк), Карабалакты II на восточном берегу одноименного озера, похожей на стоянку Ташбулатово, Мурат на оз. Узун-Куль (Матюшин, 1965, 1966, 1976), Суртанды VI, Линевое (Карабалакты V), Урта-Тюбе (Карабалакты VIIIa), Долгий Ельник II на оз. Зюраткуль (табл. 90) (Матюшин, 1969).

Таким образом, каменную индустрию янгельской культуры характеризует прежде всего высокоразвитая пластинчатая техника раскалывания кремня, поскольку и форма нуклеусов, и преобладание ножевидных пластин в качестве заготовок орудий четко свидетельствуют об этом. При изготовлении орудий использовались затупливающая и уплощивающая ретушь, техника микрорезца, техника двусторонней оббивки. Среди скребков преобладают разные варианты концевых, реже встречаются другие формы. Основным типом резца является тип на углу сломанной заготовки, хотя найдены и срединные, и резцы с ретушированной площадкой скола. Среди геометрических орудий преобладающей формой являются трапеции, а в их числе низкие асимметричные формы. Распространены вкладыши с ретушью по краю. Другие типы микролитов встречаются редко. Острия разных форм: со скошенным концом, со скошенным краем, со сходящимися ретушированными краями. Наконечники стрел хотя и не часты, но разнообразны: иволистные, с закругленным основанием, похожие на кельтеминарские. Разнообразны ножи. Скобели одно- и многовыемчатые. Сверла и проколки в основном симметричные. Обращают на себя внимание перфораторы с длинной, сильно выделенной рабочей частью. Изредка встречаются рубящие орудия, для изготовления которых порой использовались сработанные нуклеусы. Широко распространены комбинированные орудия.

Для определения начальной даты существования янгельской культуры важное значение имеют материалы стоянки Шикаевка II в Курганской обл. (Петрин, Смирнов, 1975), где найден инвентарь янгельского типа, в том числе с асимметричными трапециями с боковой выемкой, асимметричными треугольниками с выемкой в основании, пластинами со слабо скошенным концом, скобелями на пластинах, угловыми резцами и т. д. Все эти вещи изготовлены из южно-уральской (ташбулатовской) сургучно-зеленой яшмы, выходы которой имеются на южном берегу оз. Карабалакты. Из этой яшмы большей частью изготовлен и инвентарь памятников янгельской культуры. Сходство инвентаря Шикаевки II и памятников янгельского типа позволяет предполагать, что часть их может быть датирована также рубежом плейстоцена и голоцена, как и Шикаевка II (ее культурный слой залегал на глубине 3 м в глине и суглинке, в нем найдена плейстоценовая фауна: мамонт, волк, косуля), или самым началом голоцена. Очевидно, к раннему этапу янгельской культуры нужно отнести памятники, инвентарь которых наиболее близок материалу Шикаевки II. Выразительнее всего подобный комплекс представлен на стоянке Мыс Безымянный.

О раннем возрасте первых памятников янгельской культуры говорят и другие аналогии, особенно сходство геометрических микролитов янгельского типа с южно-прикаспийскими (пещеры Белт-Хоту) — вытянутыми трапециями с выемками, которые придают микролитическому комплексу этого региона своеобразный облик. Отдельные трапеции имеют симметричную форму, но и у них по бокам есть выемки. Асимметричные трапеции с выемкой — наиболее характерная черта и для инвентаря мезолитических памятников Южного Урала (Янгелька, Мурат, Чебаркуль I, Мысовая, Мыс Безымянный, Кусимовская, Сайма III и т. п.). Совпадают и размеры трапеций. Близко и соотношение других типов орудий.

Наибольшее сходство мезолитические памятники Южного Урала имеют с шестой стадией позднего палеолита Ближнего и Среднего Востока, по К. Хауэлу. Она характеризуется четкой, а иногда предельной микролитизацией, расцветом геометрических форм, в частности асимметричных трапеций, и датируется временем 12000±400 лет до н. э. Кроме отмеченных выше типов инвентаря, для этого комплекса типичны угловые резцы, режущие лезвия которых образованы резцовыми сколами, что присуще и южно-уральским резцам. Сходство дополняют мелкие нуклеусы, концевые скребки и скобели на пластинах, симметрично расположенные выемки которых образуют как бы перехват. Интересно, что в зарзийском палеолите стадии 6 встречаются подвески вытянутой округлой формы, которые типичны и для Южного Урала. В зарзийском комплексе имеются и наконечники стрел с боковой выемкой, которые позднее становятся весьма типичными для огромной территории от Ирака до Урала.

Очевидно, происхождение янгельской культуры в значительной мере связано с культурами Южного Прикаспия.

Мощность антропогенных отложений, как правило, на восточном склоне Урала и в Зауралье менее значительна, чем в Приуралье. В большинстве случаев она составляет всего 1,5–2 м. Естественно, что проследить чередование культурных слоев различного времени здесь труднее, чем в Приуралье. Именно поэтому в процессе исследования основное внимание уделялось однослойным памятникам. При первом взгляде на их инвентарь микролитические изделия кажутся однородными: всюду преобладают вытянутые асимметричные формы (трапеции и треугольники), очень редко встречаются сегменты. Однако более детальное изучение показывает и некоторые различия между комплексами геометрических микролитов отдельных памятников.

Существенно, что асимметричные трапеции с боковой выемкой характерны для ранних мезолитических слоев пещеры Белт и почти отсутствуют в верхнем мезолитическом слое и в неолите. На территории Ирака крупные трапеции, в том числе и с выемками, типичны для позднепалеолитических памятников типа Палегавра, Шанидар В и др. (Howell, 1959). В памятниках более позднего времени (типа Джармо) трапеции меньше размером и более правильных очертаний, тут исчезают прямоугольники, появляется больше вытянутых треугольников и сегментов (Braidwood, Howe, 1960). Такая же тенденция наблюдается в Средней Азии и на Южном Урале. Например, трапеции, встреченные в Средней Азии в памятниках типа Джейтун, более мелкие, правильных симметричных очертаний. Трапеции с боковыми выемками здесь отсутствуют (Массон, 1964). Мелкие и симметричные трапеции встречаются и в Западном Казахстане, но они относятся специалистами уже к неолиту (Формозов, 1949). Симметричные трапеции есть и на Урале (Долгий Ельник II, Якты-Куль).

Аналогичные закономерности прослеживаются и на более широкой территории (Матюшин, 1976). Поэтому за основу периодизации мезолита восточного склона Южного Урала по типологии была принята эволюция геометрических форм. Вытянутые геометрические формы памятников янгельской культуры имеют ряд особенностей, позволяющих считать их в одних случаях вкладышами, в других — наконечниками стрел. Соотношение тех и других в разных памятниках различно, что послужило поводом для первой попытки периодизации памятников янгельской культуры.

Самым ранним памятником в Зауралье, содержащим инвентарь янгельского типа, является стоянка Шикаевка II. Идентичной по инвентарю стоянкой является Мыс Безымянный, именем которого и назван этот первый этап мезолита Зауралья. Аналогичный памятник выявил Ю.Ф. Рыжов на оз. Бугодак. Наиболее типичны на этом этапе низкие вытянутые трапеции с выемчатым коротким ретушированным краем, микролиты, близкие к низким вытянутым треугольникам с выемкой в основании, и пластины со слабо скошенным или затупленным ретушью концом, которые типичны и для прикаспийского палеолита. Однако в отличие от палеолита здесь появляются низкие асимметричные трапеции с прямыми ретушированными краями, трапеции, напоминающие высокие, с одним выемчатым ретушированным краем.

На следующем этапе (янгельском) возрастает число низких асимметричных трапеций с прямыми ретушированными краями и появляются треугольники низкие, почти прямоугольные. По-прежнему невелико число высоких асимметричных трапеций с одним вогнутым краем с ретушью, иногда эти трапеции почти симметричны. Следует отметить, что число таких трапеций невелико и на следующем, якты-кульском этапе. На янгельском этапе появляются трапеции с верхним закругленным основанием, напоминающие сегменты, как низкие, так и высокие. Особенно расцветают здесь микрорезцы, которые в янгельской культуре имеют более четко выраженное сходство с палегаврским типом. Увеличивается число пластин со слабо скошенным или затупленным концом, но появляются пластины и с сильно скошенным концом. Есть острия со сходящимися ретушированными краями, которые здесь имеют почти игловидный облик; обильны подконические нуклеусы, концевые скребки, резцы срединного типа, в том числе со смещением режущего лезвия от центральной оси заготовки.

Если к первым этапам культуры вполне закономерно были отнесены памятники с типичными низкими геометрическими формами с выемкой на коротком ретушированном краю, то комплексы, в которых встречаются симметричные высокие формы, должны быть, очевидно, отнесены к более позднему этапу. Высокие симметричные трапеции с вогнутыми ретушированными краями найдены на Долгом Ельнике II и на стоянке Якты-Куль. Вместе с ними здесь встречаются и асимметричные низкие трапеции с вогнутым коротким ретушированным краем. Однако они здесь уже трансформируются в удлиненные острия — наконечники стрел. Время бытования этих наконечников, видимо, невелико. Уже в инвентаре Долгого Ельника II (табл. 92) представлены и другие типы наконечников стрел на ножевидных пластинках, которые в дальнейшем и вытесняют наконечники в форме вытянутых трапеций и треугольников. В памятниках этого типа доля геометрических форм резко падает. Так, на стоянке Линевое (Карабалыкты V) на 12 781 изделие из камня найдена всего только одна трапеция, атипичная, сильно вытянутая, на стоянке Урта-Тюбе (Карабалыкты VIIIa) их три и т. п. Характер обработки геометрических микролитов здесь также несколько меняется. В памятниках более позднего типа выемки на них становятся менее четкими. По форме трапеции иногда больше напоминают вытянутые треугольники или вытянутые острия, увеличивается число трапеций высоких форм и симметричных трапеций без выемок. Заметно уменьшаются и размеры трапеций, но вместе с тем появляются и анормально крупные. Однако в целом геометрические формы более поздних памятников мезолита Южного Урала сохраняют известную близость с геометрическими микролитами более ранних поселений региона, что свидетельствует о генетической связи между ними. Состав остального инвентаря подтверждает это.

Уже на якты-кульском этапе микролитические орудия постепенно начинают дополняться изделиями микролитического характера, появляются первые орудия с двусторонней обработкой. Их характер говорит об еще не развитой макролитической технике. Здесь распространяются долотовидные и скребковидные орудия из сработанных нуклеусов, появляются очень крупные орудия — типа гигантолитов. Наибольшая часть изделий с двусторонней обработкой — орудия для обработки дерева. Микролитические изделия сохраняются, претерпевая некоторые изменения. Появляются скобели на пластинах с широкими, асимметрично расположенными выемками, относительно уменьшается роль резцов, увеличивается количество их заменителей — «резчиков», сами пластины становятся крупнее, массивнее, вырождается техника микрорезцов, исчезают скошенные острия и т. п.

Таков характер внутреннего развития янгельской культуры. Для ее периодизации и хронологии большое значение имеют различия в геоморфологии памятников. Наиболее ранние памятники мезолита Зауралья лежат либо в современной пойме, либо на очень низких террасах. Это памятники типа Мыс Безымянный. Такое расположение свидетельствует с несомненностью о более низком, чем ныне, стоянии уровня вод в бассейне. Памятники типа Янгелька поднимаются внезапно на 15–20 м выше уровня стоянок безымянномысского этапа, что позволяет предполагать, что в это время уровень вод в бассейне значительно поднялся. Однако следующие за ними стоянки типа Кусимовская, Долгий Ельник II и др. вновь спускаются на более низкие террасы, и в то же время памятники типа Якты-Куль располагаются на очень высоких террасах, а памятники типа Линевое (Карабалыкты V) вновь располагаются на низких террасах. Такая закономерность прослеживается как в одном узком микрорегионе какого-то озера, так и в целом во всем Зауралье.

Озера, на которых расположены памятники, в большинстве своем связаны с бассейном р. Урал. Озера Банное, Сываркуль, на берегах которых расположены стоянки Янгелька, Якты-Куль, Кусимовская, Банное V и др., соединены между собой р. Янгельской, впадающей в р. Урал. Последнее обстоятельство позволяет синхронизировать колебания уровня бассейна Урала с колебаниями уровня Каспия для датировки памятников мезолита Зауралья наравне с памятниками Приуралья, например относить безымянномысский этап ко времени Бегдашской регрессии, янгельский — к Сартасской трансгрессии, а памятники типа Линевая (Карабалакты V) — к Мангышлакской регрессии.

Из изложенного ясно, что на Южном Урале по обе стороны Уральского хребта развивались две группы населения, по-видимому, разного происхождения, разных культурных традиций. Они прошли длительную историю, прожив в этих районах несколько тысячелетий. Такой выглядит мезолитическая история Южного Урала.

Глава шестнадцатая Мезолит Средней Азии и Казахстана (Г.Ф. Коробков)

В недалеком прошлом эпоха мезолита на территории Средней Азии и Казахстана считалась слабо изученной, хотя первые сведения о ней появились еще в дореволюционное время. Это были разрозненные находки каменных изделий микролитического облика, обнаруженные В.Н. Андрусовым в Джебеле, у колодца Кош-Аба и на северном берегу оз. Чалкар-Тениз; в 1923–1926 гг. в результате работ геологической экспедиции под руководством Д.Н. Щербакова осуществлены сборы подъемного материала в районе серного завода (Центральные Каракумы), датированного А.П. Окладниковым поздним мезолитом. Аналогичные изделия были найдены и в других местах: Сузангли, Такыр-Оглы (Окладников, Кляшторный, 1961), в районе Айртама (Массон, 1936; Окладников, 1949; Парфенов, 1961), Казанджике. В 1939 г. открыты знаменитые фрески Зараут-Сая, часть которых датирована исследователями эпохой мезолита (Формозов, 1966, 1968, 1969). Значителен вклад геологов В.В. Шумова и Н.П. Луппова, обнаруживших ряд местонахождений в районе Красноводского п-ова, в том числе пещеры Дам-Дам-Чешме 1 (Борисковский, 1947а, б). Однако первые систематические исследования мезолита в Среднеазиатском регионе осуществлены А.П. Окладниковым. На Красноводском п-ове, Большом и Малом Балхане были раскопаны многослойные пещерные комплексы Дам-Дам-Чешме 1 и 2, Джебел и Кайлю (Окладников, 1949; 1951; 1956а, б; 1958). В горных районах Таджикистана собран большой подъемный материал у источника Чиль-Чор-Чашма, в Куй-Бульоне, открыты многослойные поселения открытого типа Туткаул и Сай-Сайед, содержащие ранние слои (Окладников, 1958, 1959). В последние годы мезолитическая карта Средней Азии и Казахстана пополнилась новыми названиями. Появились местонахождения в ранее неизвестных районах: на Устюрте, в Центральной Фергане, Кызылкумах, на Памире, в степях Казахстана и др. Благодаря изысканиям А.М. Мандельштама, Г.Е. Маркова, Х.Ю. Юсупова в Восточном Прикаспии, Б. 3. Гамбурга, Н.Г. Горбуновой, Ю.А. Заднепровского, У.И. Исламова, В.И. Тимофеева в Центральной Фергане, Е.Б. Бижанова и А.В. Виноградова на Устюртском плато, В.А. Ранова, А.Х. Юсупова, В.А. Жукова в Таджикистане, М.Ю. Юнусалиева в Киргизии, А.В. Виноградова в Кызылкумах, В.Ф. Зайберта в Северном Казахстане и других археологов открыты и исследованы памятники мезолитического времени на территории уже всех среднеазиатских республик и доследованы ранее известные комплексы. Накопленный за последние годы материал позволил говорить о культурно-хронологическом разнообразии мезолита Средней Азии и Казахстана.

В настоящее время здесь известно около 30 хорошо стратифицированных памятников и более 200 местонахождений с подъемным инвентарем. К числу первых относятся пещеры Джебел, Дам-Дам-Чешме 1 и 2, Обишир 1 и 5, Ташкумыр, Истыкская, навесы Ак-Танга, Даран-Шур, стоянки открытого типа Ошхона, Туткаул, Сай-Сайед, Кушилиш, Явленка II, Виноградовка XII, Тельмана VIIIa, среди вторых — Дефе-Чаганак, Актамские стоянки, Айдабол 25, Янги-Кадам 21, Тайпак I, Оби-Каик, Чиль-Чор-Чашма, Лявлякан 24, Евгеньевка и многие другие. Особое место занимают наскальные изображения Зараут-Сая и грота Шахты, дающие яркое представление о среднеазиатском искусстве поры мезолита (карта 12).

Среди мезолитических памятников удалось выделить ранние комплексы — горизонт 3 Туткаула (Ранов, Коробкова, 1971; Коробкова, 1975, 1977), слои 7–5 Дам-Дам-Чешме 2 (Марков, 1966а, б; Коробкова, 1968), Истыкская пещера (Жуков, 1982), Виноградовка XII (Зайберт, 1979б, с. 8) и поздние — слои 8–7 пещеры Джебел, центральноферганские местонахождения (Коробкова, 1970, с. 24, 25; 1977, с. 109, 112; Тимофеев, 1972, с. 63), Тельмана XIVa (Зайберт, 1979б, с. 12). Встречаются промежуточные памятники: Ташкумыр (Юнусалиев, 1970б, с. 12, 24), горизонт 2а Туткаула (Ранов, Коробкова, 1971, с. 142–144), Обишир 1 и 5 (Исламов, 1972а, с. 44, 45; 1972б, в; 1977; 1980).

Относительная хронология мезолита Средней Азии и Казахстана базируется на стратиграфии пещерных комплексов (Дам-Дам-Чешме 1 и 2, Кайлю, Джебел, Обишир 1 и 5, Таш-Кумыр, Истыкская), навесов (Ак-Танга, Даран Шур), открытых стоянок (Ошхона, Туткаул, Сай-Сайед, Кушилиш) и др. Многочисленные однослойные стоянки объединяются в хронологические группы на основе технико-морфологического анализа их инвентаря и статистических соотношений наборов изделий.

Абсолютная хронология определяется радиоуглеродными датировками среднеазиатских памятников (Ошхона, поздний слой Шугноу, неолитические горизонты Туткаула, поселения джейтунекой культуры Чагиллы-депе и Тоголок-депе, Учащи 131, пещера Мачай), памятников Казахстана (Тельмана XIVa) и типологическими сопоставлениями с синхронными комплексами Ближнего Востока, где система абсолютной хронологии также основана на том же способе датирования. В целом возраст мезолита Средней Азии и Казахстана укладывается в рамки XI–VII тысячелетий до н. э. (Романова, Семенцов, Тимофеев, 1972, с. 58; Марков, Образцов, 1981, с. 74–77; Ranov, 1976).

В настоящее время предприняты попытки к выделению мезолитических культур и вариантов. Так, в Восточном Прикаспии Г.Ф. Коробковой выделены две группы памятников с разными типами индустрий, соответствующие, по-видимому, двум культурным комплексам, условно названным прибалханским и прикаспийским с зарзийскими элементами (Коробкова, 1968, с. 15, 16; 1970, с. 21–24; 1975, с. 20–23; 1977, с. 109–112). Поставлен вопрос о выделении намечающейся культуры в Ферганской долине (Коробкова, 1968, с. 16; 1970, с. 24). Позднее, с накоплением материала, Г.Ф. Коробкова подразделяет мезолит Центральной Ферганы на два варианта или культурных комплекса — равнинный и пещерный. Первый назван ферганским, второй — обиширским (Коробкова, 1975, с. 24; 1977, с. 112). Проблема их культурных связей оставалась невыясненной. Анализ материалов Обишира 1 и 5 позволил У.И. Исламову выделить своеобразную обиширскую культуру (Исламов, 1977, с. 27), которая почему-то оказалась в составе ферганского комплекса (Исламов, 1977, с. 25). На территории Узбекистана, помимо последнего комплекса, исследователь фиксирует еще два других — Ташкентский и Сурхандарьинский (Исламов, 1972а, 1974а, 1975а, б, 1977, с. 24), хотя каждый из них объединяет материалы одного памятника: Ташкентский — Кушилиш, Сурхандарьинский — Мачай. Определенным своеобразием отличается маркансуйская культура, выделенная В.А. Рановым в высокогорных районах Памира (Ранов, 1964). В последних работах этого исследователя и его соавторов был поставлен вопрос о существовании вахшской мезолитической культуры (Ранов, Юсупов, Филимонова, 1982, с. 19).

Пока трудно судить, насколько правы авторы, выделившие в мезолите Средней Азии указанные выше культуры, варианты и комплексы. Однако уже сейчас можно сказать, что некоторые из них спорны и слабо доказаны. Расходятся мнения исследователей в вопросах хронологии и периодизации мезолитических памятников, в частности и мезолита Средней Азии и Казахстана в целом. Все эти проблемы должны занять определенное место в соответствующих разделах настоящей работы. К сожалению, эпоха мезолита в рассматриваемом регионе изучена неравномерно. Огромная территория остается большим белым пятном на мезолитической карте Средней Азии и Казахстана. Имеются районы, где отсутствуют стратифицированные памятники. Существенным недостатком является отсутствие единой типологии материала, не говоря уже об его статистической обработке. Нет полной публикации ряда комплексов, ощущается недостаток в радиоуглеродных датировках. Некоторые памятники не имеют аналогий, лишь отдельные стоянки и местонахождения образуют группы, внутри которых зачастую отсутствуют связующие звенья. Все это усложняет воссоздание целостной картины среднеазиатского мезолита и затрудняет решение таких вопросов, как культурная принадлежность конкретных объектов, их генезис, хронология и периодизация, пути развития.

Средняя Азия и Казахстан характеризуются значительным разнообразием природно-климатических зон. Пустыня и полупустыня сменяются степями и лесостепями, горы и предгорья — плато, межгорными и речными долинами. Комплексные палеогеографические и археологические работы, проведенные на территории староречий Узбоя, Амударьи, Зеравшана, Вахша, во Внутренних Кызылкумах, Центральных Каракумах, на равнинах Восточного Прикаспия и Среднеазиатского междуречья, в высокогорье Памира и других областях, показали сравнительно плотную заселенность их в конце плейстоцена и особенно в начале голоцена. Следы обитания мезолитических племен обнаружены на территории Большого Балхана, Красноводского плато и Устюрта, Каракумской и Кызылкумской пустынь (Окладников, 1949, 1956а, б; Бахта, Марков, 1959; Марков, 1961, 1966а, б; 1971; Виноградов, Мамедов, 1974, 1975; Бижанов, 1978, 1982), на Восточном Памире (Ранов, 1959а, б; 1961а, 1962, 1964, 1975; Жуков, 1980, 1982), в межгорных долинах (Юнусалиев, 1970а, б; Исламов, 1972б, 1977, 1982; Амосова, Филимонова, Юсупов, 1983). Многие памятники приурочены к террасам крупных рек или их притоков — Узбоя, Амударьи, Зеравшана, Сырдарьи, Вахша, Кафирнигана, Тобола, Иртыша, Ишима и других водотоков, к конусам выноса (Туткаул, Сай-Сайед), берегам озер (Лявляканские, Центральноферганские и Устюртские местонахождения). Расположение стоянок в разных климатических зонах свидетельствует о сравнительно благоприятных природных условиях, в которых обитали мезолитические племена, и адаптации последних к конкретной экологической обстановке. О климате того времени свидетельствуют две точки зрения. Приверженцы первой полагают, что в пору финального палеолита после отступления Хвалынской трансгрессии в Средней Азии наступила относительная стабилизация природных условий, характеризующихся определенной аридизацией (Лисицына, Массон, 1980, с. 121). Сторонники второй, а таких большинство, считают, что климат в начале голоцена хотя и отличался резкой континентальностью, однако для него были типичны заметные колебания, повлекшие за собой смену аридных условий повышенной влажностью. Такая климатическая обстановка наблюдалась в Арало-Каспийском регионе (Виноградов, Итина, Кесь, Мамедов, 1974; Хотинский, 1980, с. 11; Федоров, 1980, с. 19–22), Кызылкумах (Виноградов, Мамедов, 1974), межгорных долинах современного Узбекистана и Таджикистана (Виноградов, 1981, с. 5–6; Амосова, Филимонова, Юсупов, 1983, с. 5). На климатические изменения в голоцене указывают и результаты палеоботанических исследований, фиксирующие смену и передвижки растительного покрова, отличающиеся некоторой ритмичностью (Абрамова, 1980, с. 71). Анализ пыльцы из мезолитических слоев Туткаула и Даран Шура показал наличие древесной растительности. В это время в Бешкентской долине, по данным изучения почв, распространяется травянисто-кустарниковая флора, свидетельствующая, по мнению исследователей, о более холодном и влажном климате (Амосова, Филимонова, Юсупов, 1983, с. 5).

Постоянной изменчивостью русел и стоков отличались основные водные артерии Средней Азии — Амударья и Сырдарья. В результате увеличения их стока около 9000 лет назад возник Арало-Сарыкамышский бассейн, являвшийся сточным озером, из которого вытекал Узбой. Хорезмская котловина была уже заполнена к этому времени наносами Амударьи (Квасов, 1980, с. 188).

По результатам исследования палеолитической многослойной стоянки Шугноу зафиксирована фаза похолодания, которую 10-9 тысяч лет назад сменяет жаркий сухой климат, отразившийся на вытеснении лесной растительности травянисто-кустарниковой (Никонов, Пахомов, Ранов, Ренгартен, 1974, с. 190–197). Близкие экологические условия зафиксированы в Казахстане, где в конце плейстоцена — начале голоцена наступает заметная аридизация климата, обусловившая перемещение населения в районы функционирования родников (Медоев, 1979, с. 7, 8; Виноградов, 1981, с. 21).

Таким образом, по мнению многих исследователей, природно-климатические условия мезолитической Средней Азии и Казахстана не оставались неизменными, что явно сказалось на расселении племен и концентрации их стоянок в труднодоступных и необитаемых в настоящее время районах Устюрта, Каракумов, Кызылкумов и высокогорий Памира. Пестрота ландшафтно-климатических условий отразилась также на материальной культуре населения, оставившего значительное разнообразие культурных комплексов, датированных разными периодами мезолита.

Перейдем к характеристике мезолитических групп памятников и культур, рассматривая их по географическому принципу.

В мезолит региона условно объединены памятники Красноводского п-ова (пещера Джебел, Каскыр-Булак), Прикарабугазья (Ходжа-Су 1, Дефе-Чаганак), Прибалханья (гроты Кайлю, Дам-Дам-Чешме 1 и 2, стоянка Караилем), нижнего Узбоя (Келькорские и Актамские местонахождения, Сенграаджи 1 и др.) (карта 12). В настоящее время здесь известно около 30 местонахождений с подъемным инвентарем и четырьмя многослойными пещерами — Джебел, Кайлю, Дам-Дам-Чешме 1 и 2, материалы которых остаются ключевыми не только для рассматриваемого района, но и для сопредельных территорий Средней Азии и Ближнего Востока.

Первое исследование пещеры Дам-Дам-Чешме 2 началось в 1947 г., когда А.П. Окладников провел рекогносцировочные раскопки (Окладников, 1953а). В 1963–1964 гг. исследование продолжил Г.Е. Марков (Марков, 1966а, б). Была вскрыта значительная площадь грота (250 кв. м) на всю глубину, т. е. до скального дна. В результате выявлено девять культурных слоев, из них слои 8–5 отнесены к эпохе мезолита. По мнению Г.Ф. Коробковой, мезолитом можно датировать и слой 4 с двумя прослойками или горизонтами, обозначенными слой 4 «верх» и слой 4 «низ» (Коробкова, 1970, 1975). Последний вместе с нижележащими слоями 8–5 был объединен в одну пачку слоев в силу идентичности залегания в толще красноватого суглинка и полного сходства материала. Слой 4 «верх» отнесен к мезолиту на основании стратиграфии, типологии индустрии и сравнительной характеристики с синхронными памятниками сопредельных территорий.

В 1978 г. пещера была доследована Г.Е. Марковым и С. Хамракулыевым (Хамракулыев, 1979, 1981). Полученные при этом материалы дополнили наши представления о рассматриваемом памятнике.

В 1949–1950 гг. А.П. Окладниковым осуществлены раскопки пещеры Джебел, выявившие 10 культурных слоев, из коих два слоя 8–7 справедливо датированы поздним мезолитом (Окладников, 1956а). Несколько лет спустя проведено исследование грота Дам-Дам-Чешме 1 (Окладников, 1951с, 1953а).

В 1970–1971 гг. пещера была полностью раскопана Г.Е. Марковым (Марков, 1975, 1981). По заключению А.П. Окладникова, в гроте залегало шесть культурных слоев, Г.Е. Маркову удалось выявить только пять, да и то в центре пещеры. У периферии сохранились четыре, а по краям раскопа — два слоя. К мезолиту отнесены пятый, нижние и средние горизонты слоя 4 (Марков, Дурдыев, 1977; Марков, 1981, с. 51). По мнению Г.Ф. Коробковой, нет основания подразделять четвертый слой на горизонты — его материал обнаруживает на всей глубине культурной толщи полное тождество.

Таким образом, мезолит Восточного Прикаспия характеризуют индустрии слоев 8–7 пещеры Джебел, слоев 8–4 Дам-Дам-Чешме 2, слой 4 Дам-Дам-Чешме 1, низ Кайлю и многочисленных местонахождений открытого типа. Раскопки пещерных комплексов и накопленные материалы позволяют воссоздать культурно-хронологическую картину мезолита Прикаспийского региона и дают опорную стратиграфию для решения проблем хронологии и периодизации мезолитических комплексов Средней Азии и Ближнего Востока. Анализ этих материалов и их сравнительная характеристика с мезолитическими памятниками Ближнего Востока позволяют выделить в Восточном Прикаспии две группы памятников (Коробкова, 1968, с. 15, 16; 1977, с. 109, 112). Одна группа, условно названная прибалханской, объединяет инвентарь слоев 8–4 «низ» Дам-Дам-Чешме 2, слои 8–7 Джебела, Каскыр-Булак (Борисковский, 1947а, б) и др. Ее характеризует пластинчатая техника расщепления с микролитоидными элементами. Основные заготовки — крупные и средние пластины шириной 1,2–3,7 см, неправильных очертаний, реже массивные отщепы. Для техники вторичной обработки типична приостряющая частичная занозистая ретушь, нанесенная лишь на рабочие участки заготовок. Для набора типов изделий (табл. 93) показательны высокие крупные симметричные или слегка асимметричные трапеции со скошенными или слабовогнутыми боковыми краями и неравнобедренные небольшие треугольники. Типичны концевые скребки на макропластинах с крутым высоким лезвием, в том числе двойные, нуклевидные изделия, реже округлые и концевые скребки на отщепах. Основное место в индустрии занимают скобели — крупные пластины с глубокими выемками, показательны проколки со специально выделенным «жальцем», нередко расположенным на углу заготовки. Нуклеусы массивные, дисковидной, усеченно-конусовидной и призматической формы с односторонней плоскостью скалывания, часто с подправленными площадками.

Материал рассматриваемой группы имеет аналогии в инвентаре нижних (слои 28–22) слоев пещеры Гари-Камарбанд (Coon, 1951, p. 68–76) и Хоту (Coon, 1952, p. 254–256), расположенных в Южном Прикаспии на территории современного Ирана. Сходство проявляется в идентичности стратиграфического залегания, пропорциях, размерах и соотношении геометрических микролитов, ограниченном использовании вторичной обработки, наличии концевых скребков, изготовленных на обломках макропластин, массивных скребков на отщепах с высоким крутым рабочим краем, единичных микропластин. Но в целом индустрия Восточного Прикаспия, обладая целым рядом особенностей, представляет собой самобытное явление. Форма и отделка прибалханских трапеций не находит прямых аналогий в памятниках Ближнего Востока. И, наоборот, в Восточном Прикаспии нет пластин с симметричными выемками у основания, как в Гари-Камарбанде. Отличается техника ретуширования орудий, заготовки основных инструментов, состав изделий. Таким образом, своеобразие рассматриваемой группы памятников, индустрия которых характеризуется устойчивым набором повторяющихся типов изделий, вторичной обработки и заготовок, и концентрация стоянок на определенной территории позволили Г.Ф. Коробковой выделить ее в особый культурный комплекс, соответствующий, по-видимому, культуре с одноименным названием прибалханской (Коробкова, 1975, с. 23). Последняя генетически восходит к местному верхнепалеолитическому пласту, представленному материалами слоя 9 Дам-Дам-Чешме 2, с которым она образует непрерывную линию развития.

Вторая группа памятников, расположенных на территории Восточного Прикаспия, условно названная прикаспийской зарзийского типа, включает материалы нижних горизонтов Кайлю, слоя 4 Дам-Дам-Чешме 1, стоянку Ходжа-Су 1 (Коробкова, Крижевская, Мандельштам, 1968, с. 53–56) и другие местонахождения Прибалханья.

Индустрия этой группы, так же, как и первой, характеризуется пластинчатой техникой (табл. 94). Однако в отличие от вышеописанного комплекса она обладает значительными микролитоидными чертами, иным характером заготовок и набором основных изделий. Ведущими типами заготовок служили крупные пластины удлиненных пропорций правильной призматической формы, микропластинки и отщепы. В технике вторичной обработки широко используется крупная притупливающая ретушь, оформляющая весь периметр изделия или боковые края. В наборе типов орудий показательны низкие вытянутые сегменты и асимметричные удлиненные треугольники, отделанные крутой, затупливающей ретушью. Трапеции единичны и отличаются либо сильновогнутыми боковыми сторонами, либо низкими удлиненными пропорциями. Этот комплекс характеризуют острия типа лезвия перочинного ножа и с ретушированными краями, микропластинки с притупленным краем и скошенным концом, скребки округлых, концевых и нуклевидных форм. Концевые скребки в основном изготовлены из целых пластин, как правило подправленных на участке ударной площадки. Скобели многовыемчатые. Многочисленные нуклеусы представлены «карандашевидными», призматическими и конусовидными формами. Любопытны двусторонне обработанные наконечники дротиков или копий.

Многие исследователи отмечали большое сходство прикаспийских мезолитических комплексов с памятниками зарзийского типа (Борисковский, 1947а, б, с. 8; Марков, 1966а, с. 118; Массон, 1966, с. 168). Однако, как нам представляется, эти близкие аналогии с зарзийскими комплексами обнаруживает лишь вторая группа памятников Прикаспия. Об этом свидетельствует сходство индустрии со слоем в Зарзи, Хазар Мердом, слоем В₂ Шанидара, Па-Сангаром (Garrod, 1930, p. 24–37; Braidwood, Howe, 1960, p. 27–29; Garrod, Clark, 1965, p. 20–22). Близки техника расщепления и обработки камня, ряд типов и пропорции орудий. Для обеих индустрий характерны низкие вытянутые треугольники и сегменты, единичные трапеции с вогнутыми ретушированными краями, микропластинки с притупленным краем, скошенным концом, многовыемчатые скобели, острия в виде лезвия перочинного ножа, концевые, округлые и нуклевидные скребки, микроскребки, пластины правильной призматической формы.

В то же время инвентарь второй группы отличается от зарзийской известным своеобразием. Так, в ней нет ни резцов, ни наконечников с боковой выемкой. На Ближнем Востоке наиболее часто применялась крутая встречная ретушь, в Прикаспии — односторонняя. Отмеченные черты сходства ранее трактовались как влияние зарзийского импульса на техническую традицию рассматриваемой группы памятников (Коробкова, 1977, с. 112). В настоящее время в связи с раскопками пещеры Дам-Дам-Чешме 1 и сборами подъемных материалов на стоянках Баш-Кериз, Таш-Арват, Кара-лемата-Сай, датированных переходной порой от мезолита к неолиту (Коробкова, 1969, с. 92–96), можно говорить о значительном своеобразии этого культурного комплекса и его большей независимости от влияния зарзийской техники. Поэтому появилась необходимость в уточнении его названия в связи с конкретной локализацией памятников с соответствующей индустрией. Условно рассматриваемый комплекс можно назвать восточно-прикаспийским. Долгое время его генезис оставался неясным. После масштабных работ в пещере Дам-Дам-Чешме 1 и публикации материалов (Марков, 1981) появилась возможность проследить генетические корни данной группы памятников. В качестве сравнения приведем материалы слоев 4 и 5 этого грота. Хотя коллекция последнего нижнего слоя незначительна, всего 115 единиц, тем не менее она дает яркое представление об этом выразительном комплексе. Данные сопоставления комплексов слоев 4 и 5 свидетельствуют об их поразительном сходстве. И там и тут в технике расщепления преобладают заготовки из отщепов — 78,9 и 81,6 % соответственно (с учетом всех заготовок) по сравнению с пластинчатым элементом, насчитывающим 21,1 и 18,4 %. В составе пластин имеются единичные микропластинки. Идентична техника вторичной обработки, среди которой основополагающее место занимает притупливающая ретушь, нанесенная по двум краям пластины. В наборе типов изделий показательны скребки, пластины с выемками, пластины и отщепы с ретушью, представленные в обоих комплексах примерно близким процентом (15,2-15,8 % — скребки, 18,6-10,5 % — пластины с выемками, 39–26,3 % — пластины с ретушью, 19,5-36,8 % — отщепы с ретушью).

Некоторая разница в процентном соотношении ряда типов и отсутствии единичных видов изделий в том или ином комплексе обусловлена, по-видимому, хронологическим расхождением слоев 4 и 5, из которых нижний 5 является более ранним. Г.Ф. Коробкова считает, что последний при сохранении идентичных с слоем 4 типов заготовок, ретуши и изделий не содержит геометрических микролитов, появление которых зафиксировано только в вышележащем комплексе, грубо обработанного массивного наконечника дротика или копья, единичных микропластин со скошенным концом. Последних три составных элемента индустрии слоя 4 появились в результате местной технической традиции, представленной материалами нижнего пласта пещеры. В этом плане слой 6 Дам-Дам-Чешме 1 стадиально сопоставляется со слоем 9 пещеры Дам-Дам-Чешме 2, позднепалеолитический возраст которого ни у кого не вызывает сомнения. Судя по архаичности первого комплекса и условиям его залегания на стерильном основании с завалами плитняка, лежащем на скальном дне (слой 9 Дам-Дам-Чешме 2 тоже покоится в близких условиях на стерильном основании, пронизанном щебенкой и плитняком, на скальном дне), слой 5, как и слой 9 Дам-Дам-Чешме 2, можно ориентировочно датировать финалом позднего палеолита. Сопоставление его со слоем 5 Дам-Дам-Чешме 2 (Марков, 1981, с. 51) материал которого залегает в иной геологической ситуации и резко отличается от слоя 5 Дам-Дам-Чешме 1, нам представляется малообоснованным.

Обратимся к индустрии слоя 4 Дам-Дам-Чешме 1. При сохранении генетической преемственности нижележащего комплекса в инвентаре рассматриваемого пласта заметны некоторые эволюционные изменения, явившиеся следствием развития последнего. Появляются первые геометрические орудия — крупный, высокий, симметричный треугольник и два низких вытянутых сегмента с пологой дугой, грубые наконечники, увеличивается число пластин, в том числе выемчатых и с ретушью. Стадиально он хорошо соотносится со слоем 7 Дам-Дам-Чешме 2, в котором встречена одна трапеция, тоже крупных размеров и высоких пропорций. Это время начальной геометризации орудий, совпадающее в Восточном Прикаспии с началом мезолита.

Таким образом, генезис восточно-прикаспийского комплекса, как нам представляется, следует искать в местной культуре типа слоя 5 Дам-Дам-Чешме 1.

При рассмотрении материалов двух групп памятников Восточного Прикаспия возникает вопрос: являются ли они этапами одной мезолитической культуры или разнокультурными комплексами, появление и развитие которых шло независимыми путями? Ответ на этот вопрос не однозначен. В археологической литературе имеются на сей счет три точки зрения. Первая, высказанная Г.Ф. Коробковой, предполагает наличие двух разнокультурных комплексов — прибалханского и прикаспийского зарзийского типа (после уточнения названия — восточно-прикаспийского) (Коробкова, 1970, с. 23, 24; 1975, с. 23). В качестве аргументов приводятся данные стратиграфии, типологические и сравнительные характеристики индустрии обоих комплексов и результаты сопоставлений их с близкими материалами окружающей территории. Расхождения между ними очевидны, о чем свидетельствуют вышеописанные характеристики и предложенные таблицы иллюстраций. Это обстоятельство позволяет говорить об их разнокультурности. Согласно второй точке зрения, появившейся в последние годы, которой придерживается У.И. Исламов, в Восточном Прикаспии существовала единая мезолитическая культура, названная тоже прибалханской (Исламов, 1977, с. 27). Никаких доказательств в пользу этой гипотезы автор не приводит. Характеристика культуры дана суммарно, система признаков отсутствует. Набор изделий, на которые ссылается У.И. Исламов, носит скорее общий, собирательный характер и не всегда соответствует индустрии конкретных памятников, объединенных им в одну культуру. Третья точка зрения, разделяемая Г.Е. Марковым и его учеником С. Хамракулыевым, свидетельствует о наличии в Восточном Прикаспии прибалханских культур эпохи мезолита (Марков, 1981, с. 53; Хамракулыев, 1981, с. 8–9).

Но какие конкретные культуры, какие памятники и материалы стоят за ними, чем они характеризуются, остается недостаточно ясным. Интересна гипотеза Г.Е. Маркова относительно существования в эпоху камня этнокультурной «Каспийской археологической провинции», объединяющей Восточный и Южный Прикаспий, области Центрального Ирана и Северный Ирак и населенной, возможно, родственными племенами (Марков, 1975, с. 67; 1979, с. 153, 154; 1981, с. 53, 54). Сопоставления мезолитических комплексов Восточного Прикаспия с синхронными памятниками Ближнего Востока, приведенные выше, показывают определенное сходство между ними, которое можно объяснить, с одной стороны, наличием культурных контактов, с другой — общими генетическими истоками. В этом отношении показательны параллели между комплексом типа слоя 4–5 Дам-Дам-Чешме 1 и памятниками типа Зарзи, Палегавра и Шанидар слоя В₂. Они могут указывать на культурные контакты, имевшие место между племенами Восточного Прикаспия и Ближнего Востока в эпоху мезолита. На северные связи Зарзи с Прикаспием указывали еще Р. Брейдвуд, Б. Хоув и Ф. Смит (Braidwood, Howe, 1960, p. 157; Smith, 1971, p. 691).

В целом, как показывает анализ изделий синхронных памятников обоих регионов, какого-либо культурного единства между ними не прослеживается и сравниваемые мезолитические комплексы обладают большой самобытностью, обусловленной разнообразием путей их формирования и развития. Поэтому говорить о существовании особой «Каспийской археологической провинции» пока преждевременно.

Итак, подведем некоторые итоги. Проблема культурной принадлежности прикаспийского мезолита, как видно из приведенных выше мнений, не решена. Высказанные гипотезы, несмотря на их некоторую спорность, имеют право на существование. Следовательно, до проведения единой типологии всего мезолитического материала и накопления новых фактов проблема культур и локальных вариантов мезолита Восточного Прикаспия остается открытой.

Обратимся к вопросам датировки. По мнению Г.Е. Маркова, относительный возраст слоев 7–5 Дам-Дам-Чешме 2 по аналогии с Палегаврой, слоем В₂ Шанидара, нижними горизонтами Хоту и Гари-Камарбанда определяется ранним мезолитом, что в абсолютных цифрах соответствует X–VIII тысячелетиям до н. э. (Марков, 1966а, с. 122). По мнению У.И. Исламова, который тоже опирается на сходство с материалами Ближнего Востока, к раннему мезолиту (XI–X тысячелетия до н. э.) относятся нижний слой Дам-Дам-Чешме 1 и слои 8–7 Дам-Дам-Чешме 2 (Исламов, 1977, с. 20). Г.Ф. Коробкова, основываясь на данных стратиграфии, типологии материала, сравнительной характеристики с ближневосточными комплексами, абсолютных датировок слоя В₂ Шанидара и слоев 22–28 Гари-Камарбанда, предположительно определяет ранним мезолитом слой 4 Дам-Дам-Чешме 1 и слои 7–5 Дам-Дам-Чешме 2, датируя их X–IX тысячелетиями до н. э. Еще больший разнобой наблюдается в хронологии памятников развитого мезолита. Г.Е. Марков относит к этому времени слой 5 Дам-Дам-Чешме 1 (Марков, 1981, с. 51), У.И. Исламов — слои 6–5 Дам-Дам-Чешме 2 (Исламов, 1977, с. 20, 21), Г.Ф. Коробкова — слой 4 «низ» и «верх» Дам-Дам-Чешме 2. Столь же спорна датировка комплексов позднего мезолита. По мнению Г.Е. Маркова и У.И. Исламова, это время (VII–VI тысячелетия до н. э.) отражают материалы слоя 4 «низ» Дам-Дам-Чешме 2, слои 8–7 Джебела, нижний слой Кайлю, Ходжа-Су, Каскыр-Булак (Марков, 1966а, с. 122; Исламов, 1977, с. 20, 21); по мнению Г.Ф. Коробковой, — слои 8–7 Джебела, возраст которых исчисляется не позднее VII тысячелетия до н. э.

Таким образом, и в вопросах датировки мезолита Восточного Прикаспия нет однозначного решения. Исходя из вышесказанных по этому поводу соображений, в целом мезолит данного региона укладывается в рамки X–VII тысячелетий до н. э. Более того, материалы прибалханского и восточно-прикаспийского комплексов позволяют наметить их периодизацию.

Так, прибалханский комплекс можно подразделить на три последовательно сменяющихся периода — ранний, средний и поздний. К раннему следует отнести материалы слоев 7–5 Дам-Дам-Чешме 2, содержащие крупные высокие симметричные и асимметричные трапеции, в том числе с ретушированным верхним краем, треугольники, нередко равнобедренные, пластины с выемчатыми краями, призматические нуклеусы. В средний период объединены материалы слоя 4 «низ» Дам-Дам-Чешме 2, в котором дальнейшее развитие находят трапеции высоких пропорций и многочисленные асимметричные вытянутые треугольники (более 40). Резко увеличивается число скребков на отщепах округлых очертаний и концевых скребков на пластинах. Сокращается количество нуклевидных скребков. Появляются микроскребки, микропластинки с притупленным краем, подконические нуклеусы. Поздний период представляют материалы слоев 8–7 Джебела. Полностью исчезают геометрические микролиты. Большой интерес привлекает изделие из слоя 8, напоминающее трапецию с вогнутым верхним краем, ретушированную по всему периметру. Если это так, то здесь мы видим трансформацию крупных геометрических орудий в более мелкие, широко распространяющиеся уже в позднюю, неолитическую эпоху и распространенные в вышележащих слоях 6, 5–6, 5а, 5 Джебела. Значительное место в индустрии занимают микропластинки, пластины с выемками, микроострия, скребки на крупных и мелких отщепах округлой и концевой формы, концевые на пластинах. Единичны резцы, дисковидные ядрища, многочисленны усеченно подконические нуклеусы.

Состояние материала восточно-прикаспийского комплекса позволяет тоже расчленить его на два периода — ранний и поздний. Первый характеризует индустрия слоя 4 Дам-Дам-Чешме 1. Для него показательны единичные крупные, высоких пропорций треугольники с крутой ретушью по бокам и удлиненные сегменты с пологой дугой, двусторонне обработанные грубые наконечники дротиков или копий, микропластинки, острия типа лезвия перочинного ножа. Многочисленны концевые скребки на крупных массивных пластинах и микроскребки, реже округлые на отщепах, выемчатые пластины. Для второго, позднего периода, представленного материалами из местонахождений с подъемным инвентарем — Баш-Кериз, Та-Арват, Каралемата-сай (левый берег), типичны скребки на отщепах или пластинах концевой и округлой формы, микропластинки с притупленным краем, выемчатые изделия, единичные отщепы с подтеской концов, острия, двусторонне обработанные наконечники дротиков или копий. Геометрические микролиты отсутствуют.

Естественно, предложенная периодизация прибалханского и восточно-прикаспийского комплексов предварительна. С накоплением материала она будет дополняться и уточняться.

Вопросы хозяйства мезолитических племен Восточного Прикаспия нашли отражение в ряде работ (Окладников, 1956а, 1966а, б; Марков, 1966а, б, в; Коробкова, 1969; Хамракулыев, 1981). Решение их осуществлялось на основе палеозоологических исследований костных остатков из мезолитических слоев Дам-Дам-Чешме 1 и 2, Кайлю и Джебела, палеогеографических данных и трасологического изучения орудий труда из прибалханских (Баш-Кериз, Таш-Арват, Каралемата-сай) и прикарабугазских (Ходжа Су I) местонахождений. По единому мнению, хозяйство обитателей рассматриваемого региона носило присваивающий характер и базировалось на охоте, рыболовстве и собирательстве. Об этом свидетельствуют костные остатки, обнаруженные в нижних слоях Джебела (Окладников, 1956а, с. 203), Кайлю (Окладников, 1966, с. 62), слоях 4–6 Дам-Дам-Чешме 2 (Марков, 1966б, в, с. 123). Среди них большое место занимают ихтиофауна, в составе которой определены кости карповых и осетровых рыб. Особенно много стерляди обнаружено в нижних горизонтах Кайлю и Джебела. Большой интерес представляет палеозоологическое исследование фаунистических остатков, проведенное В.И. Цалкиным (Цалкин, 1956, с. 220, 221). По его определению, объектами охоты служили такие дикие животные, как баран, безоаровый козел, кулан, кости которых обнаружены в слоях 5–6 Дам-Дам-Чешме 2 (Марков, 1966а, б, в, с. 123), бык, джейран, кошка, остатки коих найдены в нижних слоях Джебела. Охотничьим оружием служили крупные дротики и копья и составные наконечники, оснащенные микропластинками. Каких-либо орудий рыболовства не обнаружено. Есть предположение, что ловля рыбы осуществлялась наборными гарпунами, составленными из микропластин и геометрических микролитов.

Определенную роль играло собирательство, ориентированное на сбор морских моллюсков и, по-видимому, диких растений. Среди домашних производств первостепенное значение имели обработка шкур, кости, дерева, изготовление орудий труда, украшений из раковин, кости, камня (Окладников, 1956а, с. 206), шитье одежды из выделанных шкур и кож. Орудия последнего промысла — костяные иглы с просверленным ушком и шилья — обнаружены в нижнем слое Кайлю (Окладников, 1956а, с. 207) и слое 4 Дам-Дам-Чешме 2 (Марков, 1966а, б, в, с. 116). В наборе орудий около 70–80 % принадлежит изделиям, связанным прямо с охотой либо с переработкой ее продуктов.

В позднем мезолите в хозяйстве Восточного Прикаспия произошли заметные перемены. Среди фаунистических остатков слоя 4 Дам-Дам-Чешме 2 B.И. Цалкиным зафиксированы кости домашних козы и овцы (Марков, 1966а, б, с. 129; Цалкин, 1970; Хамракулыев, 1981, с. 16), причем коза обнаружена в слое 4 «низ», овца — в слое 4 «верх». Таким образом, уже в это время в рассматриваемом регионе осуществлялся переход к скотоводству, направленному на разведение мелкого рогатого скота. В комплексном присваивающем хозяйстве, в котором основную роль играли охота, рыболовство и собирательство, появились элементы перехода к экономике нового типа.

Данных для рассмотрения проблемы общественного строя и идеологии мезолитических племен пока нет.

Культура населения Восточного Прикаспия поры мезолита не исчезает бесследно. Она служила одним из важных компонентов в формировании неолитических культур Средней Азии. Так, культурные традиции прибалханского комплекса четко прослеживаются в слоях неолита Джебела, Дам-Дам-Чешме 2 и частично в джейтунской культуре (Коробкова, 1969); восточно-прикаспийского — в неолитических материалах Дам-Дам-Чешме 1, памятников Прикарабугазья, Узбоя и частично кельтеминарской культуры (Коробкова, 1969, с. 192–197; 1970, с. 25).

Сравнительно позднее исследование мезолита Устюрта, проведенное в последнее десятилетие отделом археологии Каракалпакского филиала АН УзССР под руководством Е.Б. Бижанова и специальным отрядом Хорезмской археолого-этнографической экспедиции Института этнографии АН СССР, возглавляемым А.В. Виноградовым, отразилось на сравнительно слабой изученности памятников этого времени. Результатом полевых изысканий явилось открытие около 20 стоянок и местонахождений, которые можно датировать разными периодами мезолита. По своему характеру это памятники открытого типа с развеянным культурным слоем, обнаруженные как на территории внутренних районов Устюртского плато, так и на его окраинах (Виноградов, 1981, с. 28). По наблюдениям исследователей (Мамедов, Батулин, 1977, с. 222–230; Бижанов, 1978, с. 18; 1982, с. 33; Виноградов, 1981, с. 29), стоянки тяготеют к берегам котловин, солончаков, песчаных массивов, бывших «заливов», руслообразных понижений, родникам. Такую топографию дают памятники Айдабола, Чурука, Картпайкума, Аланского массива и др. Среди них по количеству инвентаря выделяются долговременные стоянки и кратковременные местонахождения (Бижанов, 1978, с. 73, 74; 1982, с. 34). В числе первых можно назвать Айдабол 25 с более 2000 находок, Айдабол 20 — свыше 1000, Актайлак 1 (скопление 1) — более 14 000, Кыйсыкшинграу 2 (скопление 1) — свыше 1200 изделий. К числу вторых относятся Айдабол 15 с 83 предметами, Чурук 3 (скопление 2) — с 84, Сумбетимер 1 — с 263 находками. Кроме того, имеются стоянки с несколькими сотнями изделий: Айдабол 10 — почти 400 единиц, Айдабол 16 — около 5000, Актобе 2 — более 500. По мнению А.В. Виноградова, последние, объединенные в группу памятников с находками от 200 до 1000 единиц, рассматриваются как временные пункты, отражающие разовое или сезонное обитание (Виноградов, 1981, с. 28). На основе приведенных данных нам представляется, что среди мезолитических стоянок можно выделить три группы, которым соответствуют, по мнению К. Фланнери и Ф. Хоула (Hole, Flannery, 1967, p. 162, 163), три типа памятников: сезонные основные лагеря, стойбища для разделки охотничьей добычи и промежуточные стоянки кратковременного значения. Первые дают многочисленные орудия труда, характеризующиеся разнообразным производственным назначением. Вторые представлены ограниченным, по сути, специализированным набором инструментов, связанным с обработкой продуктов охоты. Третьи по составу орудий похожи на первые, но представлены значительно меньшей выборкой изделий.

Мезолит на Устюрте впервые открыл и выделил Е.Б. Бижанов (Бижанов, 1978, с. 24, 75; 1982, с. 14–39). Этому исследователю принадлежит и первая культурно-хронологическая интерпретация памятников. Вместе с тем отсутствие стратифицированных памятников и типлистов, составленных для индустрий мезонеолитического времени в целом, затрудняет решение многих принципиально важных вопросов: культурной принадлежности, относительной и абсолютной датировки, периодизации, генезиса, путей развития, культурных и генетических связей. Поэтому в изучении устюртского мезолита пока еще много неясного, спорного, недосказанного. Взять хотя бы памятники, рассматриваемые исследователями как мезолитические. Здесь мы не найдем одинаковых решений. По мнению Е.Б. Бижанова, к ним можно отнести только Айдабол 16, 25 и под вопросом — Айдабол 6, 9, 11, 21, 22, Джарынкудук 1 (Бижанов, 1982, с. 30, 31), Актайлак 1 (скопление 1), Актобе 2, Чурук 2 (скопления 1–2), Чурук 7, Сулама, Чурук 3 (скопление 2) (Бижанов, 1978, с. 74, 75), которые датированы им поздним мезолитом или ранним неолитом. С большой осторожностью А.В. Виноградов признает мезолитическими материалы Актайлака и Айдабола (Виноградов, 1981, с. 29). Однако, о каких памятниках конкретно идет речь, остается неясным. По нашему мнению, помимо стоянок, указанных Е.Б. Бижановым, как переходные от мезолита к неолиту, за исключением Актобе 2, Чурук 2 (скопление 1–2), Чурук 7, к мезолитическому времени можно отнести Сумбетимер 1, Косхатын 2, Кыйсыкшинграу 2 (скопление 1), Айдабол 7, 10, 12, 14, 15, 20, 23.

Обратимся к характеристике материала (табл. 95). Для мезолита Устюрта показательна пластинчатая техника расщепления с большой долей микролитоидных элементов. Основными заготовками служили средние пластины и микропластинки прямого профиля и их сечения, в редких случаях использовались крупные широкие пластины и отщепы. В технике вторичной обработки применялась притупливающая ретушь, нанесенная по одному или двум краям изделия, в том числе по верхнему скошенному или прямому концу. Часто употребление противолежащей ретуши. Единично представлена заостряющая ретушь, оформляющая орудие с двух сторон, и техника резцового скола. Набор типов изделий включает крупные симметричные и асимметричные трапеции высоких и удлиненных пропорций с одним вогнутым, другим выпуклым боковыми краями. Есть экземпляры с притупливающей ретушью по трем краям и образцы с выемкой по верхнему концу («рогатые» трапеции). Типичны пластинки с притупленной спинкой, скошенным или прямым ретушированным верхним краем, концевые скребки на коротких сечениях крупных пластин, в том числе двойные. Единичны скребки, изготовленные на целых пластинах с ретушью на продольных краях. Незначительную часть образуют скребки на отщепах концевой, реже округлой формы. Показательны резцы срединные и на углу сломанной пластины, острия со специально выделенным концом и микроострия, «карандашевидные» подконические нуклеусы с круговым скалыванием. Единичны двусторонне обработанные наконечники стрел миндалевидной и листовидной формы со сплошной и краевой ретушью, украшения из раковин.

Культурная принадлежность устюртского мезолита пока не ясна. По предположению Е.Б. Бижанова, на Устюрте бытовала своеобразная, смешанного характера культура местного происхождения, сформировавшаяся под воздействием мезолитических культур Прикаспия и Южного Урала (Бижанов, 1982, с. 33). В качестве доказательства он приводит аналогии с трапециями из раннемезолитической или позднепалеолитической стоянки Шикаевка (Петрин, Смирнов, 1975), с раннемезолитическими комплексами Южного Урала — Мысом Безымянным, Большим Бугодком IV, Янгельской, Суртанды VI, Мысовой, Долгим Ельником II (Матюшин, 1969, 1973, 1976), со стоянкой Восточного Прикаспия — Дефе-Чаганак (Коробкова, Крижевская, Мандельштам, 1968), Северного Казахстана — Евгеньевкой (Логвин, 1977). В то же время Е.Б. Бижанов подчеркивает отличие индустрии Устюрта от сравниваемых комплексов и заостряет внимание на своеобразии устюртских памятников, позволяющем объединять их в особую культуру, которая могла возникнуть на основе местного палеолита типа Есен 2 и Чурук 12 (Бижанов, 1979а, 1980). Действительно, самобытность мезолита рассматриваемого региона достаточно хорошо проявляется в распространении особого типа трапеций, сочетающихся со значительным набором пластин и микропластин с притупленным краем и скошенным концом, концевых скребков на сечениях крупных пластин и единичными двусторонне обработанными сплошной или краевой ретушью наконечниками стрел. Последние не являются здесь поздней примесью. Судя по тому, что двусторонне обработанные формы появляются в Восточном Прикаспии в пору раннего мезолита (слой 4 Дам-Дам-Чешме 1), а в Европе — даже в слоях позднего палеолита (Григорьева, 1983а), их присутствие в мезолитических комплексах Устюрта вполне закономерно. Сравнение материалов устюртских стоянок с индустрией Дефе-Чаганак позволяет говорить об их абсолютном тождестве. Сходство проявляется в формах трапеций, «карандашевидных» нуклеусах, микропластинках с притупленным краем, скошенным концом, концевых скребках на сечениях крупных пластин, единичных резцах (Коробкова, 1969, с. 82–86). Это обстоятельство дает возможность говорить об однокультурности комплексов Дефе-Чаганак и синхронных памятников Устюрта.

Однако выделение на Устюрте мезолитической культуры пока преждевременно. Нужны стратифицированные памятники, жесткая типология всех имеющихся мезолитических и неолитических материалов, данные процентных соотношений типов изделий в индустрии, абсолютные датировки комплексов с подобным инвентарем.

Гипотетичен также вопрос о хронологии устюртского мезолита. По мнению Е.Б. Бижанова, возраст самых ранних стоянок Устюрта по аналогии с верхнепалеолитическим комплексом Шикаевки II и раннемезолитическими материалами Южного Урала — Мыса Безымянного и Большого Бугодка IV (Матюшин, 1976) — может быть определен развитым мезолитом (Бижанов, 1982, с. 31). В абсолютных цифрах это VIII–VII тысячелетия до н. э. Более молодые комплексы датируются Е.Б. Бижановым поздним мезолитом или ранним неолитом, что соответствует VII–VI тысячелетиям до н. э. (Бижанов, 1982, с. 31). Из-за отсутствия стратиграфии, радиоуглеродных датировок устюртского мезолита и сравниваемых комплексов установленная исследователем хронология весьма проблематична. Отмеченное сходство с материалами Шикаевки II довольно условно. Геометрические микролиты Устюрта не похожи на шикаевские ни по форме, ни по размерам, ни по составу. Так, трапеции первых имеют вогнуто-выпуклые или вогнуто-скошенные боковые края, вторых — прямоскошенные. Размер последних значительно крупнее. В шикаевском комплексе встречены и трапеции, и треугольники (Петрин, Смирнов, 1975, с. 82, рис. 3), в устюртских — только трапеции. Наибольшее сходство материалы Устюрта обнаруживают с индустрией Южного Урала: Большого Бугодка IV, Суртанды VI, Мурата, Мыса Безымянного (Матюшин, 1976, табл. 19). Оно проявляется в близости трапеций, соотношений пластин и микропластин с притупленным краем, концевых скребков. Мезолитический возраст южно-уральских памятников не вызывает сомнения. Надежность последних в какой-то степени позволяет ориентировочно синхронизировать их с устюртскими. Что касается абсолютных датировок мезолита Устюрта, то здесь много спорного и неясного. Характер материала свидетельствует о его заметной разновременности. На наш взгляд, здесь имеются памятники раннего мезолита (с крупными асимметричными и симметричными трапециями, прямоугольниками с ретушью по трем краям) типа Айдабола 12, 14, 15, 16 и 25. Вероятно, одними из датирующих признаков могут служить характер набора трапеций и их количественная оценка. Например, Актайлак 1 (скопление 1) дал 52 трапеции, среди которых встречаются крупные и средние экземпляры с вогнутым и выпуклым боковыми краями, «рогатые», симметричные и асимметричные. Они сочетаются с наконечниками стрел, пластинами и микропластинками с притупленным краем, скошенным концом, остриями с ретушированными краями и специально выделенным «жальцем», резцами, «карандашевидными» нуклеусами. Другими примерами могут служить материалы Сумбетимера 1, Кыйсыкшинграу 2 (скопление 1), Суламы. Характер их индустрии, как и Актайлака 1 (скопление 1), позволяет ставить вопрос об их мезолитическом возрасте.

Несмотря на малочисленность мезолитических памятников Устюрта, Е.Б. Бижановым сделана попытка к расчленению их на хронологические группы. Всего им выделено четыре такие группы, но из них только две датированы эпохой мезолита (Бижанов, 1982, с. 30). Ранняя группа, представленная материалами Айдабола 16 и 25, характеризуется асимметричными трапециями с «острым и тупым» углами и большим количеством пластин со скошенным притупленным концом и спинкой, концевыми скребками, двусторонне обработанными наконечниками стрел. Ее датировка — развитой мезолит, VIII–VII тысячелетия до н. э. Вторая, поздняя, объединяющая индустрии Айдабола 6, 9, 11, 21, 22, Джарынкудука 1, выделяется наличием симметричных и асимметричных трапеций с «острыми углами», меньшим числом пластин со скошенным концом и притупленной спинкой, концевых скребков, отсутствием ранних (шикаевских) форм трапеций. Возраст ее определяется поздним мезолитом или ранним неолитом — VII–VI тысячелетиями до н. э. Г.Ф. Коробкова считает, что при детальном скрупулезном анализе исследуемых индустрий выделятся более ранние памятники и уточнятся уже выделенные. Возможно, что материалы второй группы стоянок расчленятся на комплексы развитого и позднего мезолита. К ним, по-видимому, будут отнесены и синхронные памятники Прикарабугазья, например Дефе-Чаганак, который до недавнего времени предположительно датировался ранним неолитом — VI тысячелетием до н. э. (Коробкова, 1969, с. 92). В связи с открытием мезолитических стоянок на Устюрте и данными сравнительных характеристик возраст Дефе-Чаганака может быть удревнен. Не исключено, что хронологическому пересмотру подвергнутся и другие памятники Карабугазского комплекса, например Чагыл 1 и 2.

Хозяйство мезолитического населения Устюрта, судя по результатам трасологического анализа орудий труда (так как других сведений о нем нет), носило присваивающий характер. Основой его были охота и собирательство, в сфере домашних производств ведущее значение имели кожевенное, косторезное и деревообрабатывающее.

Гнездовое расположение однотипных устюртских памятников по аналогии с верхнепалеолитическими стоянками Европы (Рогачев, 1969, с. 190) позволяет предполагать, что мезолитическое общество Устюрта состояло из охотничьих групп или общин с примитивной внутренней структурой, во многом определяемой, по мнению исследователей (Массон, 1976, с. 133), социальным и экономическим факторами. Население поддерживало тесные контакты с мезолитическими племенами Восточного Прикаспия и Южного Урала. На эти связи неоднократно указывали и Г.Н. Матюшин (Матюшин, 1976, с. 153), и Е.Б. Бижанов (Бижанов, 1982, с. 33), ссылаясь на сходство инвентаря сравниваемых районов. Мезолит Устюрта сыграл значительную роль в формировании местных неолитических культур, в материалах которых заметно влияние традиции предшествующей эпохи.

Археологические исследования мезолитических памятников данного региона, осуществленные в основном в последние два десятилетия, выдвинули его в число наиболее изученных областей Средней Азии. В настоящее время здесь открыто и исследовано свыше 200 стоянок и местонахождений с разрушенным культурным слоем, пять стоянок открытого типа, в том числе многослойных, восемь пещерных памятников и два местонахождения с наскальными рисунками. Ряд местонахождений с подъемным материалом сконцентрирован группами, включающими однотипные памятники. Среди них есть большие группы, например стоянки Центральной Ферганы, и менее значительные. К последним следует отнести местонахождения в районе Лявляканских озер, Дарьясая и Эчкиликсая, Аякагитмы, Центральных Кызылкумов. Особое место в мезолите восточных областей Средней Азии занимают пещера Мачай и стоянка Кушилиш, не имеющие пока прямых аналогий. Степень информации, полученной в ходе изучения мезолитических памятников, позволила выделить в рассматриваемом регионе две культуры — обиширскую (Исламов, 1977, 1980) и маркансуйскую (Ранов, 1964) — и поставить вопрос о существовании особой вахшской культуры (Ранов, Юсупов, Филимонова, 1982). В археологической литературе имеются свидетельства о культурном своеобразии двух комплексов Ферганы, условно названных: равнинный — ферганским, пещерный — обиширским (Коробкова, 1968, 1970, 1975, 1977). Для ряда памятников получены радиоуглеродные датировки (Ошхона, Туткаул, горизонт 2, пещера Мачай, Учащи 131). По данным этих датировок и аналогий с синхронными стратифицированными памятниками Средней Азии и Ближнего Востока, весь мезолит рассматриваемого региона укладывается в рамки XI–VII тысячелетий до н. э. Однако в исследовании как любого района, так и восточных областей имеется много спорного, неясного, недостаточно доказанного. Речь идет о датировке ряда комплексов и культур в целом, определении культурной принадлежности некоторых памятников, периодизации, генезиса. В этом плане особенно разноречивы мнения о возрасте и культурно-исторической интерпретации пещеры Мачай и стоянки Кушилиш. На наш взгляд, оба памятника заслуживают специального внимания, так же как и небольшие группы местонахождений, обнаруженные в районе Лявлякана, Дарьясая, Эчкиликсая, Аякагитмы и Центральных Кызылкумов. В противном случае характеристика мезолита Средней Азии была бы неполной.

Пещера Мачай, расположенная в Сурхандарьинской долине, на правом берегу р. Мачайдарьи, между кишлаками Урта и Юкары-Мачай, была открыта и исследована в 1938–1942 гг. Г.В. Парфеновым. В 1937 г. грот посетили М.Э. Воронец и А.П. Окладников (Окладников, 1945), выделившие в нем два культурных слоя, относящиеся к мустье и мезолиту. В 1970–1971 гг. пещера раскапывалась У.И. Исламовым, который пересмотрел возраст этих слоев, признав их одновременными, и датировал эпохой мезолита (Исламов, 1975а, с. 30). В культурных напластованиях Мачая обнаружены фаунистические остатки, принадлежащие диким и домашним животным, многочисленные каменные и костяные изделия. Для верхнего слоя получена радиоуглеродная дата 7550±110 лет от наших дней, что соответствует, по мнению У.И. Исламова, позднему мезолиту (Исламов, 1974а, с. 30; 1975а, с. 106). По мнению Г.Ф. Коробковой, комплекс пещеры Мачай несколько удревнен и нуждается в уточнении.

Мачайская индустрия (табл. 96) характеризуется использованием специфического сырья — доломита, реже кремня, микролитической техники расщепления, сочетающейся с галечной. Основными заготовками были средние пластины и микропластинки. В технике вторичной обработки преобладают притупливающая ретушь, оформляющая периметр или оба края изделия со стороны спинки или брюшка, и оббивка. В наборе типов изделий характерны призматические одно- или двухплощадочные от пластин или отщепов, с односторонним или круговым скалыванием, с прямыми или слегка скошенными площадками, клиновидные, и особенно торцевые нуклеусы от пластин и отщепов, аморфные от пластин, микроскребки округлой формы и концевые на пластинах с ретушью на продольных краях, скребла на отщепах овальных очертаний, многократные скобели на пластинах и отщепах, угловые и боковые резцы, микроострия со скошенным концом и массивные острия подтреугольной формы, отщепы с подтеской концов, скребки-скобели. Значительную коллекцию (27 экз.) дают галечные орудия — чопперы, чоппинги, гальки со следами сколов, отщепы и естественные осколки доломита с признаками обработки (Исламов, Матюхин, 1974, 1975). Из костяных изделий (11 экз.) известны шилья, лощило, оправа, нож и костяная подвеска. По мнению У.И. Исламова, материалы Мачая тяготеют к обиширскому комплексу (Исламов, 1975, с. 36). Нам представляется, что по наличию большого количества микропластин и средних пластин как основных заготовок и отсутствию геометрических микролитов его можно сопоставить с центральноферганскими ранненеолитическими комплексами (Коробкова, 1969, с. 127–142; Исламов, Тимофеев, 1977, с. 10–12). Однако присутствие галечного элемента и своеобразной коллекции костяных изделий различает сравниваемые комплексы и сближает с галечными культурами эпохи неолита. На неолитический возраст стоянки указывает состав фаунистических остатков, среди которых обнаружены кости домашней коровы, и радиоуглеродная дата 5600 лет до н. э., что соответствует времени развитого Джейтуна (Массон, 1971), дарьясайских комплексов (Виноградов, 1981, с. 64–78) и гиссарской культуры (Ранов, Коробкова, 1971).

Вместе с тем в районе Сурхандарьинской равнины зафиксированы отдельные пункты, датированные исследователями мезолитическим периодом. Это сборы с Айртама, расположенного на одноименном городище античного времени (Окладников, 1945; Парфенов, 1961; Исламов, 1975а), изделия с территории Старого Термеза (Окладников, 1945), из пещеры Каттакурган. Собранные коллекции характеризуются клиновидными с торцовым скалыванием, призматическими односторонними подконическими нуклеусами, предназначенными для отделения пластин и микропластин, грубыми неправильных очертаний крупными пластинами и ножевидными микропластинками правильной призматической формы, напоминающими мачайские, концевыми скребками, изготовленными на обломках макропластин, округлыми скребками на отщепах, единичными скреблами овальных очертаний, массивными остриями с крупной ретушью по периметру, резцами, отщепами с ретушью. А.П. Окладников и У.И. Исламов отмечают их генетическое сходство с Самаркандской верхнепалеолитической стоянкой и материалами пещер Обишир 1 и 5 (Исламов, 1972б), что дает им право датировать подъемные материалы Сурхандарьинской области эпохой мезолита (Окладников, 1945; Исламов, 1975а, с. 11).

Из общей массы мезолитических памятников особой спецификой выделяется стоянка Кушилиш, расположенная в Бозсуйской долине Приташкентского оазиса, на левом берегу древнего канала Бозсу. Памятник открыт в 1966 г. геологами, в 1967 г. подвергся раскопкам под руководством У.И. Исламова. Полевыми работами установлено наличие частично сохранившегося культурного слоя, залегавшего в лессовидном суглинке (Исламов, 1970, 1982). К сожалению, слой беден находками. Здесь обнаружено около 200 кремневых изделий и несколько фрагментов костей животных, в том числе, по определению Р.К. Камбаритдинова, кости молодого домашнего быка (?). Коллекция кремневых изделий (табл. 96) содержит единичные равнобедренные треугольники на пластинах, острие типа лезвия перочинного ножа на отщепе, значительное число скребков на отщепах концевых и округлых, подконические нуклеусы от пластин или отщепов с круговым скалыванием, пластинки с затупленным краем, скобели на пластинках и отщепах, ножи на пластинах, сверла и проколки на пластинах и отщепах, скребки-ножи с прямыми площадками. По мнению У.И. Исламова, возраст стоянки определяется ранним мезолитом и датируется на основе геологических данных и аналогий с Шанидаром, Палегаврой, Гари-Камарбандом и другими памятниками X–IX тысячелетий до н. э. (Исламов, 1982, с. 87). Если принять во внимание результаты технико-морфологической характеристики материала Кушилиша и данные ее сопоставления с известными мезолитическими комплексами Средней Азии и Ближнего Востока, особенно соседних территорий, то датировка, предложенная У.И. Исламовым, явно занижена. Во-первых, трехметровая толща лессовидного суглинка, лежащая на культурном слое, не обязательно должна указывать на древний возраст стоянки, если учесть характер и степень скорости его накопления в этом районе, о чем говорит и сам автор раскопок (Исламов, 1982, с. 77). Во-вторых, индустрия Кушилиша обладает явно поздними мезолитическими чертами: миниатюрные треугольники, концевые скребки без ретуши на продольных краях, много округлых скребков на отщепах, отсутствие выемчатых изделий, резцов, орудий с подтеской концов, плоских и «карандашевидных» нуклеусов. В-третьих, стадиально ее можно сопоставить с позднемезолитическими памятниками Центральной Ферганы, содержащими единичные миниатюрные геометрические микролиты и острия типа лезвия перочинного ножа, массу скребков округлых форм на отщепах (Коробкова, 1970, с. 24; 1977, с. 112). Аналогии же с Шанидаром, Палегаврой, Гари-Камарбандом не имеют под собой основы. В-четвертых, отметим находку в слое кости домашнего быка, остатки которого встречаются в Средней Азии в более поздние эпохи. Изложенные здесь факты позволяют датировать стоянку Кушилиш поздним мезолитом.

Спорен вопрос о генезисе рассматриваемого памятника. Несмотря на определенную сложность, У.И. Исламов все же попытался увидеть его корни в местных леваллуа-мустьерских и верхнепалеолитических культурах (Исламов, 1982, с. 90) и отнести к особому ташкентскому варианту (Исламов, 1974а, с. 30; 1975б, с. 29; 1977, с. 25). В настоящее время из-за бедности находок и уникальности материалов увязать стоянку Кушилиш с известными комплексами Средней Азии не представляется возможным. Ставить вопрос о ее генезисе и отнесении к какомулибо варианту преждевременно.

В последние годы группа мезолитических местонахождений с развеянным культурным слоем выявлена отрядом Хорезмской археолого-этнографической экспедиции, руководимым А.В. Виноградовым, в районе Лявляканских озер (Виноградов, Мамедов, 1975, с. 210–217), на берегах Дарьясая и Эчкиликсая, в дельте Аякагитмы, на протоках Чарбактинской долины Празеравшана (Виноградов, Мамедов, 1979), в Центральных Кызылкумах (Виноградов, 1981, с. 59).

Индустрия Лявляканских памятников (Лявлякан 13, 24, 41, 54, 87, 107, 212/II, 222/I, 348,418, частично Лявлякан 120 и 121) характеризуется пластинчатой техникой расщепления с основными заготовками в виде крупных пластин и их сечений и многочисленных микропластин правильной призматической формы. В технике вторичной обработки превалирует мелкая притупливающая ретушь, оформляющая один край изделий и скошенный или прямой конец. Типична приостряющая ретушь, нанесенная со стороны брюшка. Для набора типов изделий показательны плоские призматические односторонние и конусовидные нуклеусы, микропластинки с притупленным краем и скошенным концом, макропластинки с выемками, концевые скребки на целых и обломанных крупных пластинах, микроострия со скошенным концом. Единичны резцы, острия листовидной формы с ретушью по периметру, со специально выделенным «жальцем», острия типа лезвия перочинного ножа, низкие трапеции и параллелограммы, сегменты удлиненных пропорций, асимметричные треугольники, листовидные наконечники стрел с краевой ретушью.

Мезолитические памятники Дарьясая и Эчкиликсая (Учащи 84, 85, 159 и др.) отличаются иным обликом индустрии, для которой показателен большой процент скребков, сделанных на пластинах и отщепах, составляющих почти половину всех изделий с вторичной обработкой, пластины с притупленным краем, похожие на острия типа шателльперрон, выемчатые пластины, резцы, асимметричные треугольники, параллелограммы и трапеции янгельского типа (Виноградов, 1981, с. 67–69).

Данные типологической обработки стоянок Аякагитмы, полученные С.А. Оленич, позволили выделить среди них и мезолитические комплексы (Аякагитма 5, 86, 367 и др.), характеризующиеся наличием единичных трапеций вытянутых пропорций, включая «рогатые», прямоугольников, асимметричных низких крупных треугольников удлиненной пропорции (Виноградов, 1981, с. 59).

Иной облик индустрии показывают материалы Чарбактинской долины — Каракыр I и Чарбакты I (Виноградов, 1981, с. 59). Для нее типичны микропластинки с притупленным краем, острия с ретушированными краями, крупные пластины с выемками, скребки на отщепах и сечениях пластин, в том числе двойные, миниатюрные низкие трапеции симметричной и асимметричной формы с ретушированными тремя краями, асимметричные низкие и высокие треугольники.

Из района Центральных Кызылкумов пока известна только одна стоянка мезолитического времени — Кокпатассай 1 (скопление с «коричневым» кремнем). Она характеризуется пластинчатой техникой с микролитоидными элементами. Показательны небольшие конусовидные нуклеусы с односторонней и круговой плоскостью скалывания, ножевидные пластины без ретуши, скребки на отщепах округлой и концевой формы, крупные пластины с выемками, с краевой ретушью, резцы, микропластинки с притупленным краем, со скошенным концом. Геометрические микролиты отсутствуют. А.В. Виноградов не исключает донеолитический возраст и второго скопления Кокпатассай 1 (с «белым» кремнем), отличающегося от первого меньшим количеством пластин и микропластин и большим числом отщепов, скребков из отщеповых заготовок, наличием концевых скребков на пластинах, отсутствием пластин с притупленным краем и скошенным концом (Виноградов, 1981, с. 59–62). Разнообразие охарактеризованных мезолитических комплексов Лявлякана, Дарьясая, Эчкиликсая, Аякагитмы, Чарбакты и Центральных Кызылкумов (несмотря и на их некоторое сходство) А.В. Виноградов объясняет, с одной стороны, их разновременностью, с другой — возможной культурной вариабельностью (Виноградов, 1981, с. 62). Мезолитический возраст этих стоянок не вызывает сомнения. Вместе с тем какое-либо конкретное определение его и культурной принадлежности памятников пока не представляется возможным из-за недостаточной изученности мезолита этого района и мезолита Средней Азии в целом.

В территориальном и культурно-историческом плане выделяется большая группа мезолитических памятников в районе Ферганы. После 25-летних обследований этого региона, осуществленных в разные годы Б.С. Гамбургом и Н.Г. Горбуновой в 1958 г., Ю.А. Заднепровским в 1963 и 1964 гг. (Заднепровский, 1966; Коробкова, 1966, 1969), У.И. Исламовым в 1965 и 1966 гг. (Исламов, 1972б), В.И. Тимофеевым в 1967, 1969 и 1970 гг. (Тимофеев, 1972), здесь было открыто свыше 40 разновременных комплексов эпохи мезолита. Бо́льшая часть их представлена стоянками и местонахождениями открытого типа с развеянным культурным слоем. Как правило, они располагались группами вдоль берегов Сырдарьи, древних озер Дамкуль, Ащи-Куль, Иттак-Кала, Шоркуль, Узункуль, Тайпаккуль, песчаных котловин, родников, на поверхности песчаных гряд Кзыл-Тюбинского массива песков. По количеству находок выделяются Сарык-Су (более 1000 изделий), пункт III (358), Иттак-Кала 1 (около 500 находок) и др. Имеются местонахождения с минимальным числом найденных предметов: пункт II (77 экз.), пункт XVI (94 изд.), Ащи-Куль (138 экз.), Мадьяр XI (около 170 находок), Замбар 2 (96 изд.), Тайпак 3 (47 экз.).

Меньшая часть памятников представляет собой однослойные и многослойные пещеры: Обишир 1, 2, 3, 4, 5 и Таш-Кумыр. Из них Обишир 1 и 5 подверглись систематическим широким раскопкам, проведенным Ферганским палеолитическим (Касымов, 1972) и неолитическим отрядом Института истории и археологии АН УзССР (Исламов, 1972а, в, г), Таш-Кумыр — шурфовке (Юнусалиев, 1967, 1970а, б). Пещеры расположены в долине р. Сох, на южном склоне г. Катрантау, на правом берегу сая Обишир. Из пяти исследованных здесь гротов только два — Обишир 1 и 5 — дали многочисленные находки (табл. 97, 98), культурный слой остальных трех был беден, и они оказались малоперспективными для дальнейшего изучения. Самая крупная по площади — пещера Обишир 5: ширина 30, высота 20, глубина 9 м, значительно меньше площадь пещеры Обишир 1 — 12×14×12 м (Исламов, 1980, с. 7). Культурные горизонты в обеих пещерах залегают в супеси. Однако в стратиграфической колонке Обишира 5 преобладают суглинки. Пещера Обишир 1 дала один культурный слой, Обишир 5 — три (Исламов, 1980, с. 9). Каких-либо остатков очагов или зольных прослоек не обнаружено. Культурные горизонты насыщены каменными и костяными изделиями, украшениями из раковин, кости и камня, фаунистическими остатками. Весь материал пещерных комплексов обработан типологическим методом с применением статистических подсчетов соотношений групп и типов изделий (Исламов, 1977, 1980).

Грот Таш-Кумыр находится на левом берегу р. Карасу, в известняках хребта Узун-Ахмата. Длина его 14,5 м, ширина 6,5, высота 6 м. Культурный горизонт залегает в рыхлом песке вместе с галькой и обломками костей. Шурфовка пещеры дала более 50 кремневых предметов, среди которых имеются выразительные изделия, близкие обиширским.

Технико-морфологическое исследование материалов местонахождений с подъемным инвентарем, предпринятое Г.Ф. Коробковой, позволило выделить особый ферганский мезолитический комплекс (Коробкова, 1968, с. 16; 1970, с. 24, 25). Позднее, с открытием и исследованием пещер Обишир 1,5 и Таш-Кумыр, был поставлен вопрос о выделении в Фергане второго пещерного комплекса (Коробкова, 1975, с. 23, 24; 1977, с. 112), условно названного обиширским, и о намечающейся там мезолитической культуре (Коробкова, 1970, с. 24). Однако из-за отсутствия полной публикации материалов не было ясно, являются ли обиширская и ферганская группы памятников разнокультурными комплексами, вариантами или этапами одной культуры. Тогда же была высказана гипотеза о более позднем возрасте ферганского комплекса, который может оказаться в одной линии развития с обиширским, заняв в ней верхнее положение (Коробкова, 1977, с. 112).

Анализ всех ферганских и обиширских материалов позволил У.И. Исламову решить этот вопрос положительно. Им была выделена обиширская мезолитическая культура, объединяющая равнинные и пещерные памятники. Причем первые он рассматривает как поздний этап обиширской культуры (Исламов, 1977, с. 27; 1980, с. 134).

Насколько правомочны высказанные тем или иным исследователем гипотезы, покажут тщательное детальное исследование имеющихся материалов, соотношение определенных типов различных памятников, выявление общего и особенного для каждой группы стоянок, образующей ферганский и обиширский комплексы, результаты сравнительных сопоставлений с близкими объектами. В этих целях необходимо охарактеризовать инвентарь обеих групп и рассмотреть, как они соотносятся в пределах обиширской культуры.

Индустрия пещерных памятников Ферганы выделяется сочетанием пластинчатой техники микролитоидного типа и незначительными элементами галечной (составляющими чуть более 2 % от числа всех изделий с обработкой) (табл. 97, 98). Основными заготовками служили средние пластины (48,5 %)[8] и микропластинки (42,5 %), реже отщепы (чуть более 6 %) и единично гальки и их осколки. Для вторичной обработки показательны притупливающая односторонняя, порой встречная ретушь и оббивка. В наборе типов изделий широко представлены пластины с противолежащей ретушью и ретушью по одному боковому краю, нанесенной со стороны спинки или брюшка, многочисленные скребки на отщепах (почти 35 %), среди которых преобладают плоские и высокие концевые изделия с ретушью по периметру, в меньшей степени округлые, плоские призматические и конусовидные нуклеусы. Незначительный процент в индустрии дают концевые скребки, сделанные из целых пластин (более 2 %) и их обломков (более 3 %), нуклевидные скребки (около 0,5 %), микроскребки, резцы (около 2 %), острия стержневидной формы на пластинах (около 3,5 %), низкие с пологой дугой удлиненные сегменты (меньше 0,5 %), асимметричные наконечники стрел подтреугольной формы (меньше 1 %), чопперы (около 2 %), чоппинги (меньше 0,5 %), каменные шлифованные поделки, костяные шилья, игла, лощило, подвеска из зуба собаки (табл. 97).

Индустрия Таш-Кумыра полностью соответствует обиширской. Здесь обнаружены почти все основные типы орудий, встречающиеся в Обишире 1 и 5. Наряду с пластинчатой техникой используется галечная. В оформлении орудий применяется притупливающая высокая и низкая ретушь, нанесенная по одному краю, реже по периметру. В наборе изделий представлены скребки на отщепах высоких форм, единично — концевые на пластинах, крупные удлиненных пропорций сегменты с массивной ретушированной дугой, острия типа лезвия перочинного ножа, пластины с ретушью, включая выемчатые формы, галечные изделия (табл. 97).

Таким образом, отнесение этого памятника к обиширскому пещерному комплексу не вызывает сомнения. Однако в отличие об обиширской индустрии инвентарь Таш-Кумыра представлен более грубой техникой расщепления. Наряду с пластинами призматической формы используются образцы неправильных очертаний. Полностью отсутствуют микропластинки. Сегмент очень крупный, почти в два раза превосходящий размерами обиширские микролиты. Ретушь, оформляющая его, грубая, суперкрупная, встречная, скребки только высокие. По технико-морфологическим признакам индустрия Таш-Кумыра близка слою 2а Туткаула (табл. 97) и стадиально аналогичным памятникам, фиксирующим начальный процесс геометризации (слой 7 Дам-Дам-Чешме 2, слой 4 Дам-Дам-Чешме 1). Приведенные параллели дают право считать его более ранним, чем Обишир 1 и 5.

Обратимся к характеристике ферганского равнинного комплекса. Индустрия этой группы отличается микролитической техникой с небольшим процентом среди заготовок крупных пластин и отщепов. Ведущий тип — микропластинки, образующие до 60 % всех заготовок. Для техники вторичной обработки показательна мелкая приостряющая ретушь, нанесенная по одному или двум краям со стороны спинки либо чаще всего с брюшка. В составе орудий преобладают разнообразные скребки, изготовленные как на крупных пластинах, так и на отщепах: концевые, округлые, нуклевидные, микроскребки. Единичны отщепы с подтеской концов, острия типа шателльперрон и граветт, трапеции и сегменты миниатюрных размеров приземистых очертаний, крупные пластины с ретушью, нуклеусы подклиновидной, «карандашевидной» и плоской призматической форм, овальные каменные подвески из мраморовидного известняка. Галечный элемент отсутствует. Такой характер индустрии показывают местонахождения III, V, XVI, Сарык-Су, Бахрабад. Несколько отличаются от них материалы пункта II (Мадьяр), Ащи-Куль, Янги-Кадам 21, Замбар 2, Тейпак 3, 5, 7, Иттак-Кала 1 и др. (Исламов, Тимофеев, 1977, с. 6, 7). Среди заготовок преобладают средние пластины и отщепы, резко падает процент микропластин. В наборе типов изделий первое место занимают скребки на отщепах концевой и округлой форм (до 40–45 %). Имеются концевые скребки на целых крупных пластинах с ретушью на продольных краях, массивные скребла на крупных отщепах, отщепы и нуклеусы с подтеской концов, крупные удлиненные сегменты, реже такого же типа асимметричные трапеции, крупные неправильных очертаний пластины, оформленные грубой затупливающей ретушью, массивные острия со специально выделенным «жальцем» и типа шателльперрон с крутым и дугообразным боковым краем, плоские призматические нуклеусы, двусторонне обработанные наконечники стрел миндалевидной формы с выпуклым и прямым основанием, крупные галечные отщепы. Как видно, эта группа памятников характеризуется более архаическим обликом индустрии и ближе всего стоит к обиширским пещерным комплексам, о чем говорят У.И. Исламов и В.И. Тимофеев (Исламов, Тимофеев, 1977, с. 7).

Итак, сравнительные данные охарактеризованных выше равнинных и пещерных комплексов свидетельствуют об их исключительном сходстве, которое проявляется во всех компонентах индустрии и в совокупности устойчиво повторяющихся типов. Это говорит о культурном единстве исследуемых памятников. Таким образом, вопрос об их разнокультурности снимается. Вместе с тем, как показывают незначительные расхождения между ними, прослеживаемые в использовании разного сырья, соотношении основных заготовок, ряда типов изделий, размерах геометрических микролитов, наличии или отсутствии тех или иных типов орудий (например, концевых скребков на крупных целых пластинах, скребел, острий типа шателльперрон и т. д.), они служат наглядным свидетельством имеющихся хронологических различий. Рассмотренные комплексы Таш-Кумыра, Обишира 1 и 5, открытых местонахождений Центральной Ферганы при общей культурной близости разновременны. Скорее всего, они отражают этапы последовательного развития единой обиширской культуры. В этой связи появилась возможность рассмотреть ее периодизацию. По мнению У.И. Исламова, пещерные стоянки представляют ранний этап обиширской культуры, равнинные центральноферганские — поздний (Исламов, 1980, с. 134). Нам представляется, что имеющиеся материалы отражают три последовательные стадии ее развития. Об этом свидетельствуют различия, выявленные в индустрии Таш-Кумыра, Обишира 1 и 5, центральноферганских местонахождений. Комплекс Таш-Кумыра, отличающийся наибольшей архаикой, может быть отнесен к самому раннему этапу. Средний этап характеризуют материалы Обишира 1 и 5 и группы памятников Центральной Ферганы с ранними чертами инвентаря: пункт II (Мадьяр), Ащи-Куль, Янги-Кадам 21, Замбар 2 и др. К третьему этапу можно отнести материалы собственно ферганского комплекса: пункты III, V, XVI, Сарык-Су, Бахрабад и др.

Первый этап (ранний) характеризуется пластинчатой, без микролитоидных элементов техникой расщепления, использованием крупной грубой затупливающей ретуши, оформляющей один или два края изделия, иногда встречной, наличием крупных единичных сегментов с массивной пологой дугой, удлиненных пропорций, острий типа шателльперрон, концевых скребков на макропластинах и отщепах, крупных пластин неправильных очертаний с ретушью, галечных изделий, отсутствием микропластин. Второй этап (средний) отличается сочетанием пластинчатой и галечной техники. Примерно 35–40 % всех заготовок принадлежит уже микропластинам. В наборе изделий сокращается число концевых скребков на целых макропластинах, увеличивается количество скребков на отщепах, в том числе микроскребков (до 35 %). Сегменты и трапеции асимметричной формы, низкие, вытянутые с тонкой дугой значительно меньших размеров. Появляются наконечники стрел с двусторонней обработкой, стержневидные острия, резцы, отщепы и нуклеусы с подтеской концов, чопперы, чоппинги, скребла. Типичны подклиновидные с торцевым скалыванием нуклеусы и плоские призматические ядрища. Для третьего (позднего) этапа показательна микролитическая пластинчатая техника расщепления, где микропластинам принадлежит уже более 60 % всех заготовок. В технике вторичной обработки все чаще используется мелкая приостряющая ретушь, нанесенная со стороны спинки и брюшка. Практически исчезают геометрические микролиты и галечные орудия. Среди первых иногда встречаются единичные миниатюрные сегменты и трапеции низких очертаний. Резко возрастает количество скребков, состав их разнообразится. Много микроскребков. Единичны крупные пластины неправильных очертаний с ретушью, острия типа шателльперрон и граветт. Помимо подклиновидных и плоских призматических ядрищ, распространяются «карандашевидные» и цилиндрические. Появляются подвески овальной формы, сделанные из мраморовидного известняка.

Предложенное здесь трехэтапное членение обиширской культуры позволяет ответить на принципиально важный вопрос о том, что выделенные ранее ферганский и обиширский комплексы являются этапами одной культуры.

По мнению Г.Ф. Коробковой, материалы ферганского (позднего этапа обиширской культуры) сопоставляются с комплексом пещеры Дарра-Калон (Афганистан), тоже характеризующейся микролитической техникой расщепления и близким набором инвентаря (Коробкова, 1970, с. 25). Радиоуглеродная дата его 7525±100 лет до наших дней. По аналогии с этим памятником материалы позднего этапа обиширской культуры, отличающиеся более развитым характером, можно датировать поздним мезолитом и относить к VII тысячелетию до н. э.

Согласно данным исследования У.И. Исламова (Исламов, 1980, с. 123, 124), пещерные комплексы Обишир 1 и 5 следует датировать средним мезолитом, что в абсолютных цифрах соответствует IX–VIII тысячелетиям до н. э. В своих изысканиях он опирается на аналогии с мезолитической стоянкой Ошхона, имеющей дату 7580±130 лет до н. э., и мезолитическим горизонтом 2а Туткаула (Ранов, Коробкова, 1971). Нам представляется, что предложенная нижняя граница Обишира 1 и 5 слишком занижена. Материалы горизонта 2а Туткаула обладают более архаическим обликом: множество крупных удлиненных сегментов, острий типа шателльперрон, нуклевидных скребков, отщепов с подтеской концов, галечных орудий. По отношению к Обиширам он старше. Стадиально второй этап обиширской культуры можно сравнить с Ошхоной, что будет соответствовать развитому мезолиту (VIII тысячелетие до н. э.).

Наиболее трудный вопрос определения датировки первого раннего этапа. Материалы его хорошо сопоставляются с комплексом горизонта 2а Туткаула и другими синхронными памятниками горного Таджикистана. К сожалению, их абсолютных датировок нет. Ориентиром может служить дата, полученная для верхней кровли 2 горизонта Туткаула, — 6070–6310 лет до н. э. с учетом калибровочной поправки (Марков, Образцов, 1981, с. 75). Поскольку слой 2а образует непрерывную последовательную линию развития с вышележащим горизонтом, первый ориентировочно датирован IX–VIII тысячелетиями до н. э. Материал Таш-Кумыра по сравнению с инвентарем горизонта 2а Туткаула значительно грубее и архаичнее: единичные суперкрупные сегменты с широкой крутой встречной ретушью по дуге и такого же типа острия шателльперрон. Это дает возможность предполагать, что индустрия Таш-Кумыра, а стало быть, и первый этап обиширской культуры можно отнести к раннему мезолиту и датировать IX тысячелетием до н. э. Таким образом, весь путь развития этой культуры охватывает рамки IX–VII тысячелетий до н. э.

Генезис обиширской культуры пока трудноуловим. В настоящее время можно лишь отметить, что индустрия обиширской культуры, особенно ее ранних комплексов, имеет параллели в материалах Самаркандской верхнепалеолитической стоянки и Ходжа Гор (Коробкова, 1970, с. 24, 25; Исламов, 1980, с. 137, 138, 140).

Судя по остаткам фауны в пещерах Обишир 1 и 5, данным палеогеографии и функциональных определений орудий труда, носители обиширской культуры были охотниками и собирателями. Объектами охоты являлись сибирский козел, архар, джейран, кабан, косуля, волк (Исламов, 1980, табл. 1). Основным охотничьим оружием были лук и стрелы, единичные наконечники которых обнаружены в Обишире и стоянках Центральной Ферганы. На первостепенную роль охоты указывает набор орудий труда, прямо или косвенно связанный с охотничьей деятельностью. В числе домашних производств ведущее значение имела обработка шкур и выделка кож. О наличии собирательства можно судить по находкам пестов и единичных серпов, обнаруженных в пункте II (Мадьяр) и использованных для жатвы травы и диких злаков (Коробкова, 1969, 1977). Как будто имеются свидетельства о приручении домашних животных, кости которых найдены в верхнем слое пещеры Обишир 5 (Исламов, 1977, с. 31). Однако уверенности в этом нет, так как последние могли проникнуть сюда из верхних поздних напластований. В целом обиширские племена были бродячими охотниками предгорий и пустынь.

Количественный показатель орудий труда и всей индустрии в целом позволяет выделить среди местонахождений с подъемным материалом и пещер долговременные стоянки или базовые лагеря (Обишир 5, Сарык-Су и др.), кратковременные стойбища сезонного типа (пункт III, Иттак-Кала 1 и др.) и пункты для разделки охотничьей добычи (Ащи-Куль, Мадьяр XI, пункт II, XVI, Тайпак 3), оставленные, по-видимому, локальными охотничьими группами или общинами.

Обиширская культура оказала существенное влияние на сложение и развитие местных неолитических комплексов Центральной Ферганы, продолжающих культурные традиции их мезолитических предков (Коробкова, 1969, с. 127–142; Исламов, Тимофеев, 1977, с. 12; Исламов, 1977, с. 32).

Полевые работы, проведенные А.П. Окладниковым и В.А. Рановым на территории современного Таджикистана в 1948–1965 гг., выявили около 10 местонахождений и пунктов с отдельными находками, относящихся к эпохе мезолита (Окладников, 1958, 1959, 1966а, б; Окладников, Ранов, 1963; Ранов, 1959б). Бо́льшая часть их была расположена в Вахшской и Кафирниганской долинах. Наиболее примечательными среди них являются стоянки Чиль-Чор-Чашма с пятью скоплениями находок (Окладников, 1958, с. 48–58; 1966а, с. 66, 67) и Оби-Киик с частично сохранившимся культурным слоем (Окладников, 1958, с. 44; Ранов, 1980, с. 82–90). В последние два десятилетия мезолитическая карта Таджикистана пополнилась опорными, хорошо стратифицированными памятниками. К ним относятся три многослойные стоянки — Туткаул, Сай-Сайед, Шугноу, расположенные в среднем течении р. Вахш, в зоне Нурекского водохранилища, и навесы Ак-Танга и Даран Шур. Поселение Туткаул содержит четыре слоя, из которых два нижних — 2 и 2а — датируются мезолитическим временем (Ранов, Коробкова, 1971). В Сай-Сайеде к мезолиту отнесен третий нижний горизонт (Юсупов, 1975, 1976), Шугноу — горизонт 0 (Ранов, 1973), Ак-Танге — слой 6 (Литвинский, Ранов, 1964), Даран Шуре — нижний горизонт (Юсупов, Филимонова, 1982). Культурные напластования содержат скопления кремневых изделий (горизонт 3 Туткаула, Сай-Сайеда, Даран Шур), остатки очагов, фауны, расщепленных камней (горизонт 0 Шугноу), скопления костей животных и обработанного камня (горизонт 2а Туткаула).

В настоящее время на территории Вахшской, Кафирниганской и Пенджской долин открыто и исследовано около 20 памятников эпохи мезолита. На пяти из них велись систематические раскопки (Туткаул, Сай-Сайед, Ак-Танга, Шугноу, Даран Шур), на одном — разведочные шурфы и траншеи (Оби-Киик). Бо́льшая часть памятников представляет собой местонахождения с разрушенным культурным слоем. Среди них по насыщенности подъемного материала выделяется Чиль-Чор-Чашма, стоянки Бешкентская (Амосова, Соловьев, 1976) и Макони-Мор (Ранов, Юркевич, 1973).

Анализ мезолитических комплексов, проведенный еще А.П. Окладниковым и позднее В.А. Рановым, позволил высказать гипотезу об отсутствии культурного единства между сравниваемыми памятниками и существовании двух путей развития мезолита в горных и равнинных районах (Окладников, 1966а, с. 73, 74; Ранов, 1968, с. 27). Как показывает характер исследуемого материала, здесь действительно прослеживается большое разнообразие индустрий, свидетельствующее о культурно-хронологической неоднородности рассматриваемых памятников (Коробкова, 1975, с. 24). В настоящее время после открытия и раскопок новых стоянок эпохи мезолита на территории Южного Таджикистана выделяется по крайней мере четыре разнокультурных и разновременных комплекса (Коробкова, 1982, с. 14–16). Первый комплекс представлен материалами третьего горизонта Туткаула (табл. 99), шестого слоя Ак-Танги и Чиль-Чор-Чашмы (табл. 99), второй — индустрией слоя 2а Туткаула, Даран Шура и др. (табл. 97). Третий характеризуют материалы стоянок Оби-Киик (табл. 99), Куй-Бульон и др. Четвертый комплекс отражает инвентарь горизонта 0 Шугноу. Относительный и абсолютный возраст рассматриваемых комплексов определяется в основном по данным стратиграфии мезолитических слоев Туткаула, Сай-Сайеда, Ак-Танги, Шугноу, радиоуглеродных датировок (Марков, Образцов, 1981, с. 75, 76), полученных для основания горизонта 2 Туткаула, с учетом калибровочных поправок (6070–6310), слоя 6 Ак-Танги (6830–7100), нижних горизонтов Сай-Сайеда (6350–6600, 6250–6500, 5090–5280, 8900–9170) и археологических аналогий с синхронными памятниками Ближнего Востока. В целом весь мезолит Вахшской, Кафирниганской и Пенджской долин можно заключить в рамки XI–VII тысячелетий до н. э. Для того чтобы понять его археолого-культурный аспект, необходимо охарактеризовать каждый из четырех имеющихся комплексов.

Для первого комплекса (типа Туткаул 3) типично использование только кремневого сырья и применение микролитоидной пластинчатой техники расщепления. Основными заготовками являлись микропластины и средние пластины призматической формы неправильных очертаний и мелкие ощепы. Частично используются обломки крупных пластин. Для техники оформления орудий характерна мелкая затупливающая ретушь (реже крупная), нанесенная по двум или трем краям изделия со стороны спинки. Ведущие типы изделий — низкие трапеции и прямоугольники, ретушированные по боковым и верхнему краям (составляющие около 40 % от числа орудий), высокие микроскребки на отщепах и концевые на обломках или сечениях микропластин. Единичны крупные пластины неправильных очертаний с затупливающей ретушью, острия с противолежащей крупнофасеточной ретушью на продольных сторонах, нуклевидные скребки типа Самаркандской стоянки (Коробкова, 1972б), укороченно-конусовидные ядрища со смежными площадками. Незначительные отличия наблюдаются в индустрии Чиль-Чор-Чашмы, где трапеции — прямоугольники с ретушью по трем краям единичны, наряду с ними встречаются трапеции и треугольники высоких пропорций, каковых в горизонте 3 Туткаула и слое 6 Ак-Танги не обнаружено. На наш взгляд, это микрохронологические различия, существовавшие в рамках однокультурной группы памятников. Самобытность комплекса типа Туткаул 3 отмечалась давно (Ранов, Коробкова, 1971). Тогда же был поставлен вопрос о выделении целой группы памятников, близких горизонту 3 Туткаула (Коробкова, 1970, с. 25), и дана их характеристика (Коробкова, 1975, с. 24, 25; 1977, с. 113). В последние годы аналогичного типа стоянки обнаружены А.В. Виноградовым на соседней территории Северного Афганистана (Виноградов, 1979). Это Задиан 2, 3, 6, пункты 424а и 424б. На основании сопоставлений найденных местонахождений с Туткаулом 3 исследователь признал их культурное и хронологическое соответствие по ряду признаков. Позднее выводы А.В. Виноградова нашли подтверждение в работах Г.Ф. Коробковой (Коробкова, 1982, с. 14, 15). В пользу культурно-хронологического сходства сравниваемых материалов указывает наличие идентичных приземистых удлиненных трапеций и прямоугольников с тремя ретушированными краями, их количественное соотношение (30–50 % от числа всех орудий), значительного числа высоких скребков на отщепах и обломках крупных пластин, единичных микропластин неправильных очертаний с вогнутыми ретушированными лезвиями, острий с противолежащей крупнофасеточной ретушью и других типов и полное отсутствие иных геометрических форм, резцов и галечных изделий. В данную группу памятников, но (из-за значительной площади произведенных сборов) с некоторой осторожностью можно включить стоянку Ташкурган 40, имеющую черты сходства с материалами Чиль-Чор-Чашмы. Аналогии проявляются в сочетании приземистых прямоугольников с тремя обработанными краями и укороченных треугольников и сегментов.

Исходя из вышеизложенного, следует констатировать, что комплекс типа Туткаул 3 обладает устойчивым набором повторяющихся признаков, позволяющих выделить его в самостоятельную культуру, которую условно можно назвать туткаульской (по основополагающему горизонту 3 Туткаула). Культурное единство памятников, входящих в данную группу, подчеркивается и их территориальным расположением в одном общем регионе с одинаковыми экологическими условиями (Никонов, Ранов, 1973, с. 46). Раннемезолитический возраст туткаульской культуры не вызывает сомнения. Однако, как нам представляется, она объединяет разновременные памятники, о чем свидетельствуют, например, расхождения в индустрии Чиль-Чор-Чашмы и Туткаула 3, являющегося по отношению к первой более древним. Не исключено, что нижняя граница туткаульской культуры опустится в конец верхнего палеолита — начало мезолита, верхняя поднимется в развитый мезолит. В пользу ранней датировки Туткаула 3 указывает не только археологический инвентарь, но и геологические данные (стоянка залегает в древнем пойменном аллювии Вахша). По мнению С.А. Несмеянова и В.А. Ранова, пойменный аллювий туткаульской террасы начал формироваться не позднее 12–13 тысяч лет назад (Несмеянов, Ранов, 1975, с. 174). За раннюю датировку свидетельствуют близкие параллели Туткаула 3 с комплексами геометрического Кебариена А типа слоя 7 Террасы-Нахал-Орены, Эйн-Гуева 2 и 3 (Bar-Yosef, 1975а, 1975б), Кебары С (Turville-Petre, 1932; Stekelis, 1958; Ronen, 1968), характеризующимися значительным количеством низких трапеций и прямоугольников с тремя ретушированными краями, составляющих до 50 % всех орудий, высоких концевых скребков на макропластинках при полном отсутствии геометрических микролитов иных форм и резцов. В то же время в отличие от горизонта 3 Туткаула в индустрии Кебариена А имеются пластины с притупленным краем и скошенным концом, острия типа шателльперрон и с округлым обушком, не типичные для первого памятника. Это свидетельствует о заметном своеобразии сравниваемых комплексов.

Таким образом, данные сопоставления туткаульской индустрии с Кебариеном А позволяют ориентировочно датировать ранние памятники туткаульской культуры концом верхнего палеолита — началом мезолита, т. е. XI–X тысячелетиями до н. э. Вместе с тем материал Чиль-Чор-Чашмы перекликается с Ташкурганом 40 и пунктом 418 Северного Афганистана (Виноградов, 1979, с. 39). С позднемезолитической датировкой первого памятника трудно согласиться. Против этого говорят удлиненные прямоугольники, доживающие, как правило, до развитого мезолита. Естественно, указанные стоянки значительно моложе, чем Туткаул 3, и, возможно, синхронны Туткаулу 2а. Ориентировочно время существования комплексов типа Чиль-Чор-Чашма падает на IX–VIII тысячелетия до н. э. Таким образом, туткаульская культура охватывает рамки XI–VIII тысячелетий до н. э. Наличие разновременных памятников позволяет уже сейчас разделить ее на два периода — ранний и поздний. К первому периоду следует отнести материалы Туткаула 3 и близких ему стоянок, ко второму — местонахождения типа Чиль-Чор-Чашма. Возможно, что со временем выявятся промежуточные комплексы.

Генезис туткаульской культуры пока неизвестен. По сходству с кебарийскими памятниками было высказано предположение, что исходным пластом ее могли быть комплексы типа ранней Кебары (Коробкова, 1982, с. 15).

Вторая группа стоянок, представленная материалами Даран Шура (Юсупов, Филимонова, 1982; Ранов, Юсупов, Филимонова, 1982) и слоя 2а Туткаула (Ранов, Коробкова, 1971), характеризуется использованием смешанной техники расщепления — пластинчатой с микролитоидными элементами и галечной. Причем первой принадлежит более 60 % всех изделий. Типичными ядрищами являются подпризматические и конусовидные нуклеусы миниатюрных размеров со смежными взаимоперпендикулярными площадками, торцевым или двусторонним скалыванием. Ведущими заготовками служили средние пластины изогнутого профиля, с боковым вертикальным сколом и отщепы. Показательна односторонняя краевая затупливающая ретушь, нанесенная со стороны спинки, реже встречная (гелуанская) и заостряющая. В наборе типов изделий характерны острия типа шателльперрон и граветт (около 15 %), крупные удлиненные низкие сегменты и высокие укороченные образцы с массивной и тонкой дугой, насчитывающие в индустрии 12–15 %. Единично представлены массивные асимметричные треугольники, отделанные крупной встречной ретушью. Показательны выемчатые пластины (около 20 %), высокие концевые скребки на макропластинах и крупных и средних отщепах, реже микроскребки. Специфичны отщепы с подтеской концов. Незначительным числом представлены чопперы, чоппинги, гальки со ступенчатыми сколами, скребла, обломки шлифованных орудий.

Бросается в глаза сходство описываемого комплекса с материалами обиширской культуры, выразившееся в сочетании галечной и пластинчатой техники, наличии приземистых сегментов и треугольников, острий типа шателльперрон и других типов. Было высказано даже предположение о принадлежности памятников типа Туткаул 2а к местному туткаульскому варианту обиширской культуры (Коробкова, 1975, с. 24; 1977, с. 113). В настоящее время, после полной публикации материалов Обишира 1 и 5, их сравнительной характеристики, открытия Даран Шура, высказанная гипотеза недостаточно убедительна. Комплекс Туткаула 2а и Даран Шура принципиально отличается от известных мезолитических памятников Средней Азии своей особой технической традицией, генетическими истоками и путем развития. Можно лишь согласиться с исследователями, выдвинувшими идею о существовании в зоне среднего течения р. Вахш мезолита локального типа или вахшской мезолитической культуры (Ранов, Юсупов, Филимонова, 1982, с. 19). По данным типологии индустрии и радиоуглеродной датировки основания гиссарского слоя, сравнительного анализа с синхронными комплексами, Туткаул 2а был датирован VIII–VII тысячелетиями до н. э. (Ранов, Коробкова, 1971). В настоящее время в связи с новой хронологической информацией появилась возможность уточнить предположительный возраст вахшской культуры. Основание 2 горизонта Туткаула датировалось по С₁₄ — 6090±170 (ЛЕ-772) лет до н. э., с учетом калибровочной поправки — 6090–6310 лет до н. э. Даты третьего слоя Сай-Сайеда показывали от 6250 до 9170 лет до н. э. (Марков, Образцов, 1981). Синхронные комплексы Ближнего Востока датировались тоже в этих пределах. Так, Зави Чеми Шанидар дал дату 8920±300 лет до н. э., ранненатуфийские слои Иерихона с многочисленными сегментами — 7823±240 лет до н. э. (Kenyon, 1959; Kirkbride, 1960) и 8350±200 лет до н. э. (Mellaurt, 1975, p. 45), бескерамический неолит Ак-Купрука II и III — 8260±235 лет до н. э. (Dupree, Howe, 1963; Dupree, 1967; Davis, 1972, 1978), слой 1 Кара Камара с микролитическими нуклеусами и нуклевидными скребками — 8630±720 лет до н. э. (Coon, Ralph, 1955; Davis, 1978). Исходя из этих датировок возраст вахшской культуры определяется рамками развитого мезолита, что ориентировочно соответствует рубежу IX–VIII тысячелетий до н. э. Вопрос о ее генезисе не имеет однозначного решения. В.А. Ранов полагает, что вахшская культура могла возникнуть автохтонно из местного позднего палеолита (Несмеянов, Ранов, 1975, с. 173), например из палеолитического горизонта Шугноу (Ранов, 1973, с. 241). По мнению А.Х. Юсупова (Ранов, Юсупов, Филимонова, 1982, с. 19), мезолит Даран Шура возникает в процессе развития из неизвестного пока для данного региона верхнего палеолита. В последние годы появилась гипотеза о миграционном аспекте или культурной диффузии, оказавшим влияние на сложение вахшской культуры через промежуточные пункты Ближнего Востока типа Али Таппех (Мс. Burney, 1968) и североафганских стоянок (Ранов, Юсупов, Филимонова, 1982, с. 19). Г.Ф. Коробковой было высказано предположение о генетических контактах с носителями третьего культурного слоя Сай-Сайеда и Самаркандской стоянки (Коробкова, 1982, с. 16). Однако для полного решения вопроса генезиса вахшской культуры доказательств недостаточно. Нужны новые памятники верхнего палеолита или скорее раннего мезолита, которые можно было бы рассматривать в качестве исходного пласта, на базе которого происходило формирование комплексов типа Туткаул 2а и Даран Шур. Техническая традиция вахшской культуры нашла прямое продолжение в индустрии неолитических племен горного Таджикистана. Она явилась тем субстратом, на базе которого сложилась гиссарская культура.

Третий культурный комплекс (обикиикский) образуют материалы Куй Бульона (Окладников, 1966а, с. 66), Оби-Киика (Ранов, 1980) и других стоянок с аналогичным инвентарем. Он характеризуется (табл. 99) пластинчатой и микролитической техникой расщепления и использованием только кремневого сырья. Ведущими заготовками являлись средние пластины и микропластинки. В технике оформления применялась разнохарактерная ретушь, среди которой преобладала мелкая, затупливающая, реже крупная. Определяющими орудиями были выемчатые пластины классического типа, низкие удлиненные и высокие укороченные сегменты с грубо обработанной массивной дугой, асимметричные вытянутые треугольники, острия типа шателльперрон, пластинки с притупленным краем и скошенным концом. Единичны концевые скребки и изделия с резцовыми сколами. Близкие аналогии с этим материалом обнаруживают синхронные памятники Северного Афганистана — Задиан 7, Ничка 5, Тагана 5, пункт 67а, 407 и другие местонахождения (Виноградов, 1979), индустрия которых тоже выполнена из кремня, а в наборе ее показательны удлиненные сегменты и асимметричные треугольники, острия типа шателльперрон, крупные пластины с выемками, пластинки с притупленным краем и скошенным концом при единичном присутствии концевых скребков и резцов. Сходство с таджикскими памятниками настолько велико, что невольно встает вопрос об их культурно-хронологическом единстве.

Обикиикский комплекс обладает своей, только ему присущей спецификой, которая выделяет его среди синхронных стоянок Средней Азии в целом и стадиально сближает с памятниками типа слоя 4 «верх» Дам-Дам-Чешме 2 (Марков, 1966а, б) и Али Таппеха (Mc. Burney, 1968).

На основании сравнительных характеристик относительная датировка обикиикского комплекса предположительно уходит в финал развитого — начало позднего мезолита, абсолютная соответствует VIII–VII тысячелетиям до н. э. Генезис его следует искать в памятниках с зарзийской технической традицией.

Специфический облик индустрии мезолитического горизонта 0 стоянки Шугноу заставил выделить его в самостоятельный комплекс. Памятник расположен на высоте 2000 м над уровнем моря, на третьей террасе р. Яхсу. Раскопки его проводились Нурекским отрядом под руководством В.А. Ранова в 1963–1970 гг. (Ранов, 1973). На площади 500 кв. м вскрыто пять культурных слоев, из которых четыре — позднепалеолитического времени, один — мезолитического. Последний залегал на глубине 3 м в плотном палевом суглинке.

Мезолитическая индустрия (Ранов, 1973, с. 51–53) содержит материалы, изготовленные из серовато-зеленых или синих фельзит-порфиров. Техника расщепления отщеповая и пластинчатая. Основными заготовками являлись крупные отщепы неправильных очертаний, реже аналогичного типа пластины и микропластинки. Типичны многоплощадочные нуклеусы кубовидной формы, округлые скребки на отщепах, выемчатые изделия, микропластинки без ретуши. Галечные орудия, резцы и геометрические микролиты полностью отсутствуют. Рассматриваемый комплекс не имеет прямых аналогий в среднеазиатском мезолите. В какой-то степени он перекликается с эпипалеолитическими материалами Ак-Купрука II и IIIА, Кок-Джара, Каракамара 1, Дарай Кал она, содержащими крупные пластинчато-отщеповые формы и микропластинки при абсолютном отсутствии геометрических орудий, пластин с притупленным краем и скошенным концом (Dupree, 1967, 1972; Alessio, Bachechi, Cortesi, 1967; Davis, 1978) и стадиально сопоставляющимися с ранней Кебарой (Bar-Yosef, 1970, p. 54; Davis, 1978, p. 61). Можно отметить, что шугноуский мезолит, сохраняющий традиции верхнепалеолитической техники, представленной материалами нижележащих слоев памятника, не имеющей в своем арсенале галечных орудий и геометрических форм, развивался своим особым путем. По мнению В.А. Ранова (Ранов, 1973, с. 52, 53), мезолитический комплекс Шугноу обнаруживает близкие параллели с Ошхоной в форме и технике обработки пластин и отщепов, нуклеусов, концевых скребков, сочетании крупных и мелких форм. Это позволило датировать стоянку VIII тысячелетием до н. э. Нам представляется, что мезолит Шугноу древнее Ошхоны. В пользу раннего возраста свидетельствуют данные стадиального сопоставления шугноуских материалов с эпипалеолитом Ак-Купрука II и IIIa. Последние хотя и датированы 14615±215 лет до н. э. (Dupree, 1967, 1972; Dupree, Davis, 1972), однако эта дата, по мнению Р. Дэвиса, не соответствует типологическому обоснованию комплекса и ее нужно ограничить временем существования вышележащего слоя бескерамического неолита, датированного 8260±234 лет до н. э. (Davis, 1978, p. 58), и временем материалов Ташкургана 40 с развитой геометризацией и микролитизацией орудий, ориентировочно определяемых VII тысячелетием до н. э. (Gouin, 1973, p. 85, 86). Исходя из приведенных фактов, шугноуский комплекс можно условно датировать по крайней мере X, если не XI тысячелетием до н. э. Нельзя сбрасывать со счетов стратиграфическое залегание памятника, в котором мезолитический слой подпирают верхнепалеолитические напластования, с которыми он образует последовательную, без разрывов линию развития, о чем свидетельствует эволюция индустрии, прослеживаемая через всю толщу культурных слоев. Генезис мезолитического комплекса прямо связан с местной шугноуской верхнепалеолитической культурой. К сожалению, следы его в поздних памятниках и культурах пока невозможно проследить. Хотя, по мнению В.А. Ранова, шугноуская техническая традиция встречается, с одной стороны, в стоянках типа Ошхона, с другой — в комплексах типа Туткаул 2а (Ранов, 1973, с. 241), думается, что для этих гипотез доказательств недостаточно. Во-первых, нельзя сопоставлять материалы только по одному какому-либо элементу, например наличию острий типа шателльперрон, и не обращать внимания на другие основные компоненты индустрии, которые содержатся в Ошхоне и Туткауле 2а и совсем отсутствуют в Шугноу. Речь идет о галечных орудиях, чоппингах, чопперах, скреблах, оббитых гальках и геометрических микролитах. Во-вторых, сравниваемые памятники характеризуются абсолютно разными техническими традициями.

Итак, на основании вышеизложенного в мезолите рассматриваемого региона выделяются две культуры — туткаульская и вахшская и два самостоятельных комплекса — обикиикский и шугноуский, различающиеся истоками, путями развития, судьбами, временем существования и технической преемственностью. Хозяйство носителей этих культур и комплексов было сходным и носило присваивающий характер. Экологическая ситуация благоприятствовала развитию здесь охоты, рыболовства и собирательства. Воды Кафирнигана, Вахша, Пейджа и их притоков изобиловали рыбой. Склоны Каратегинских гор и речных террас богаты дикорастущими плодовыми деревьями и кустарниками. В древности здесь произрастали дикие тутовник, гранат, яблоня, вишня, слива, фисташки, миндаль, являвшиеся продуктами интенсивного собирательства. Однако, как бы ни был богат пищевыми ресурсами рассматриваемый регион, они не могли обеспечить мезолитические племена надежным и достаточным балансом питания. Основной продукт для существования давала охота на джейрана, кабана, тура, благородного оленя и других животных. Орудиями охоты и рыбной ловли служили вкладышевые дротики, копье, лук и стрелы. Каких-либо свидетельств о появлении в этом регионе элементов производящей экономики нет. Вместе с тем в слоях бескерамического неолита Ак-Купрук I и II, среди фаунистических остатков обнаружены кости домашней козы и овцы (Perkins, 1972). Одомашненные овцы зафиксированы в нижнем слое Зави Чеми Шанидар (Мелларт, 1982, с. 23), в бескерамическом неолите Туткаула и Сай-Сайеда (Ранов, Коробкова, 1971, с. 146; Шарапов, 1972). Эти находки дают возможность предположить, что в недрах местного мезолита уже происходили первые шаги на пути к переходу к экономике нового типа. Однако прямые доказательства отсутствуют. Также нет никаких признаков зарождения земледелия.

Жилища неизвестны. Жители использовали открытые террасы и естественные навесы на берегу водостоков как временные стойбища охотников и рыболовов, поддерживающих культурные и генетические связи с населением Ближнего Востока, о чем свидетельствуют отмеченные выше черты сходства местного мезолита с синхронными памятниками Северного Афганистана, Палестины, Сирии и других районов Передней Азии.

Полевые исследования высокогорных регионов Восточного Памира, проведенные в 1958, 1960 гг. В.А. Рановым (Ранов, 1959а, 1961а, 1962,1964, 1975) и в 1975–1976 гг. В.А. Жуковым (Жуков, 1980,1982), позволили датировать мезолитическим временем группу местонахождений в Алигурской долине и два стратифицированных памятника. Один — стоянка Ошхона — открытого типа, второй — пещера Истыкская. Оба пункта многослойные, расположены на высоте 4100–4200 м. Первый содержал после доследования В.А. Жукова три одновременных культурных слоя, второй — четыре (Жуков, 1980, с. 40–43). Ошхона расположена в 12 км ниже окончания современного ледника Уй-су, в долине р. Маркансу. Она занимает территорию двух террас, общая площадь которой около 250 кв. м. Культурные слои включали серию очагов диаметром 0,4–0,5 м, кострища, скопления обработанных изделий, кости животных и птиц (Ранов, 1964, с. 44).

Материалы Ошхоны (табл. 100) демонстрируют особый тип индустрии, характеризующийся сосуществованием грубых крупных форм изделий с изящными микроорудиями (Окладников, Ранов, 1963, с. 76, 77). Для этого комплекса нетипичны геометрические микролиты, столь широко распространенные в мезолитических индустриях Средней Азии. Своеобразный облик комплекса Ошхоны позволил В.А. Ранову выделить его в самостоятельную маркансуйскую культуру (Ранов, 1975). Показательны многоплощадочные микронуклеусы, гальки со следами нуклевидных сколов, подпризматические ядрища с двусторонней огранкой, дисковидные нуклеусы. Основными заготовками являлись отщепы овальной и неправильной формы, средние грубые пластины, редкие микропластинки. Самыми распространенными орудиями были высокие концевые скребки, изготовленные главным образом из отщепов и пластин подтреугольной формы, округлые микроскребки, скребла, пластины с выемками, с притупленным краем. Привлекают внимание наконечники стрел листовидной формы с краевой двусторонней ретушью по периметру, микроострия со специально выделенным «жальцем», со скошенным концом, пластины с симметрично расположенными выемками (выделенной головкой). Пластинчатый элемент представлен 8-10 % от всего инвентаря. Сырьем служили феллиты и кремень.

Для второго горизонта Ошхоны получена радиоуглеродная дата 7580±130 (РУЛ-280) лет до н. э. (Ранов, 1962, с. 24; 1975, с. 146), для третьего — 5430±150 (ЛЕ-1265) или 5560–5790 лет до н. э. с учетом калибровочной поправки (Марков, Образцов, 1981, с. 75, 76) и 5145±120 (ЛЕ-1266) или 5870–6080 лет до н. э. Характеру материала наиболее соответствуют последние датировки, о чем свидетельствует отсутствие ранних форм изделий, острий типа шателльперрон, нуклевидных скребков, плоских нуклеусов, резцов, геометрических микролитов и других типов. Скорее всего, маркансуйскую культуру следует отнести к позднему мезолиту и датировать VII тысячелетием до н. э. В.А. Ранов (Ранов, 1975, с. 146) предлагает подразделить ее на два разновременных этапа, из которых один представляют стоянки Алигурской долины, второй — Ошхона. Материалы Алигурской долины разрозненны, порой неясны их культурная принадлежность и хронология. Поэтому говорить о периодизации маркансуйской культуры пока еще рано.

По мнению В.А. Ранова, последняя сформировалась вне Памира, но экологические условия высокогорья наложили отпечаток на характер индустрии (Ранов, 1975, с. 148). Однако, откуда пришли носители горного мезолита, исследователь затрудняется сказать. Думается, что генетические истоки этой культуры пока не известны.

Любопытна гипотеза В.А. Ранова относительно места маркансуйской культуры среди мезолитических комплексов Таджикистана. Он полагает, что по времени культура может соответствовать слою 2а Туткаула, хотя никаких доказательств автор не приводит (Ранов, 1975, с. 149). Г.Ф. Коробкова считает, что вахшская культура значительно старше маркансуйской. Первая датируется развитым мезолитом, IX–VIII тысячелетиями до н. э., вторая — поздним мезолитом, VII тысячелетием до н. э. Трудно согласиться с предположением об участии высокогорного мезолита в формировании гиссарской неолитической культуры (Ранов, 1975, с. 149), которая обнаруживает прямые генетические связи с мезолитическим пластом типа Туткаул 2а.

Хозяйство носителей маркансуйской культуры было присваивающим. Основой его являлись охота и собирательство. Объектами охоты, судя по составу фауны, были безоаровый козел, дикий баран, птицы (Ранов, 1975, с. 138). Стоянки носят сезонный характер и используются как кратковременные стойбища в период поиска охотничьей добычи. По наблюдениям В.А. Жукова, в Ошхоне фиксируются жилые площадки вокруг двух очагов, специально сложенных из плоских плит (Жуков, 1980, с. 45). Вероятно, это остатки шалашеобразных жилищ легкой конструкции, которые соответствовали подвижному образу жизни маркансуйского населения.

В 1976 г. на Памире была выделена вторая мезолитическая культура — истыкская, названная по одноименному памятнику (Жуков, 1982, с. 40). Пещера Истыкская расположена на левом берегу р. Сул-Истык, недалеко от пос. Чаш-Дюбе. Раскопами вскрыта небольшая площадь — 16 кв. м (Жуков, 1982, с. 32). Мощность культурных напластований, сложенных из рыхлых отложений, около 1,5 м. В первом горизонте обнаружены остатки очага с кольцеобразной выкладкой из мелких и средних камней, диаметром около 0,40 м.

Индустрия Истыкской пещеры характеризуется (табл. 98) микролитической техникой расщепления с незначительной долей галечного элемента. Ведущими заготовками являлись микропластины и микроотщепы. В наборе изделий первостепенное значение имеют острия типа шателльперрон, пластины с притупленным краем и скошенным концом, чопперы. Типичны двухплощадочные прямоугольные, уплощенные нуклеусы, изготовленные из отщепов (Жуков, 1982).

Данные сопоставления рассматриваемого памятника с известными мезолитическими стоянками Средней Азии в целом позволяют согласиться с В.А. Жуковым относительно самобытности и неповторяемости материалов Истыкской пещеры. Вместе с тем произведенные раскопки незначительны, малочислен добытый инвентарь. Поэтому говорить о существовании истыкской культуры пока еще рано. Для ее доказательства необходимы новые материалы и дополнительные памятники. Думается, что справедливее назвать инвентарь пещеры истыкским комплексом. По аналогии с материалами Туткаула 2а время его существования исследователь определяет VII тысячелетием до н. э. (Жуков, 1982, с. 40), но допускает и более раннюю датировку. Архаический облик индустрии Истыкской пещеры, содержащей плоские нуклеусы, многочисленные острия типа шателльперрон, пластины с притупленным краем, скошенным концом, при отсутствии геометрических форм свидетельствует в пользу более раннего возраста этого памятника, возможно синхронного мезолиту Шугноу и Туткаула 3. Однако это только предположение, которое требует более обоснованных доказательств. О хозяйстве, генезисе или культурных связях истыкского комплекса говорить еще рано.

Такова картина современного состояния изученности мезолита Средней Азии. Уже сейчас видно, как самобытны и разнообразны мезолитические культуры и комплексы рассматриваемого региона, как многолинейны пути их развития, как различны их дальнейшие судьбы, как многогранны их связи и как порой мало мы о них знаем. В формировании и сложении среднеазиатского мезолита принимали участие не только местные культуры эпохи позднего палеолита. Заметное влияние на них оказывали ближневосточные контакты с населением Зарзи, Кебары, натуфийской культуры и других крупных культурных центров каменного века. Средняя Азия в эпоху мезолита представляла собой пеструю картину сосуществования целого ряда различных племенных групп с характерными для них особенностями в индустрии, хозяйстве и культуре.

Одним из важнейших и ярких открытий мезолитической эпохи явились красочные монохромные росписи, обнаруженные в высокогорных районах Средней Азии в навесе Зараут-Камар и гроте Шахты. Из них первый расположен на юге Узбекистана в ущелье Зараут-Сай, на правом берегу Амударьи, в 100 км к северу от г. Термеза, второй — в долине р. Куртеке-сай на Восточном Памире, в 40 км к юго-западу от райцентра Мургаб.

Исследования грота Зараут-Камар, проведенные в 1940, 1943–1945 гг. Г.В. Парфеновым, выявили основную группу рисунков (табл. 102), позднее опубликованных художницей А.Ю. Рогинской (Рогинская, 1950). В 1964 г. наскальные изображения были осмотрены А.А. Формозовым, который уточнил число и характер рисунков, оставленных первобытными охотниками, и их датировку (Формозов, 1969, с. 60–81; 1980, с. 44, 47, 48, 50, 57, 58, 62). Изображения сконцентрированы в скальном навесе длиной 5,2 м, шириной 1,4–2,5 м, высотой 3,97 м, не содержащем культурные остатки. По справедливому замечанию А.А. Формозова (Формозов, 1969, с. 64), рисунки не являлись украшением стен жилищ. Об этом свидетельствует их особое расположение на отвесной скале, на высоте 8,2 м. Росписи выполнены красной краской и нанесены по известковому натеку, покрытому пустынным загаром желтовато-бежевого цвета. По мнению исследователей, среди ранних наскальных изображений Зараут-Камара выделяются три композиции, связанные с охотничьими сценами, из которых две размещены на северной стене, одна — на западной (Окладников, 1966а, с. 69–71; Формозов, 1969, с. 66). Первая роспись воссоздает картину охоты на диких быков целого коллектива. В ней участвуют 19 охотников, окруживших кольцом свою жертву, двое других быков спасаются бегством. Во второй сцене рядом с охотниками бегут джейраны, один из них поражен стрелой или дротиком (табл. 102). На третьей композиции изображена охота на винторогих козлов (табл. 104). Поражает яркая реалистическая манера изображения животных, отображающая динамический стиль первобытных анималистов, характерный для эпохи позднего палеолита. Фигурки же людей стилизованы, условны и статичны. Охотники изображены в виде колоколовидных фигур, некоторые с птичьими головами, животные воспроизведены в профиль как бы с двумя, реже с тремя ногами. Краской закрашена вся поверхность изображений. Помимо композиций, встречаются и отдельные рисунки, выполненные в аналогичном стиле. Это фигура человека колоколовидной формы, ниже которого помещены круг с отходящей от него прямой линией и два рисунка собак с повернутыми назад головами (Формозов, 1969, с. 66–70).

Отсутствие культурного слоя и размещение изображений в труднодоступных местах позволили предположить, что в композициях воссозданы сцены облавной охоты, действующими лицами которой являлись замаскированные охотники, бегущие и пораженные стрелами животные, отражающие промысловые охотничьи культы в целях способствования удаче охоты (Формозов, 1969, с. 64). Эти дошедшие до нас древние фрески являются отражением «религиозных церемоний, без которых первобытный человек не мыслил благополучия своей общины» (Формозов, 1980, с. 57).

По данным стилистического анализа рисунков, комплекса сопоставлений с ранними и поздними наскальными изображениями Европы, Сибири и Средней Азии, росписи Зараут-Камара датированы эпохой мезолита (Окладников, 1966а, с. 72) или мезолита-неолита (Формозов, 1951, с. 213–216; 1969, с. 75; 1980, с. 50).

В аналогичном стиле выполнены рисунки грота Шахты, открытые В.А. Рановым в 1958 г. (Ранов, 1961а). Пещера расположена на высоте 4200 м над уровнем моря. Ширина ее у входа 7,5 м, глубина 6 м, высота не менее 25–30 м. Наскальные изображения размещены на южной, наклонной к плоскости пола на 50° стене и занимают площадь 20–25 кв. м. Из семи прослеживаемых рисунков сохранились только четыре, воспроизводящие фигуры человека, кабанов и медведей. Фрески расположены на высоте 1,6–2 м от уровня пола и выполнены красной краской с использованием контурной техники и в одном случае — техники сплошной заливки. Залежи минеральной охры обнаружены здесь же, в трещинах стены грота. Применялась светлая, кирпичного цвета и более насыщенная бордовая краска. Последняя использовалась в основном для прорисовки деталей и в одном случае перекрывала изображения, нанесенные кирпичной охрой. На первобытной фреске (табл. 98) изображена стилизованная фигура человека в виде птицы типа зараут-камарской с полностью раскрашенной поверхностью, ниже и выше ее — два плохо сохранившихся рисунка. Рядом воспроизведены пораженные стрелами дикий кабан с тремя расположенными ниже замаскированными охотниками (?), залитыми, как и первая фигура человека, сплошной краской, и медведь. Великолепно изображение крупного медведя или «яка» с вонзившимися в него двумя стрелами и третьей, летящей навстречу. Фигуры животных, как и зараут-камарские, переданы в реалистическом стиле, подчеркивающем экспрессию и динамизм попавших в облаву зверей. Но в отличие от Зараут-Камара они выполнены контурной техникой (Ранов, 1961б; 1962, с. 16; 1964, с. 46; Окладников, Ранов, 1963, с. 78–80).

Анализ древних фресок грота Шахты показывает, что они служат отображением культовых охотничьих сцен, воссоздающих церемонию облавной охоты в целях ее успешного завершения. Данные сравнительных характеристик и кремневый инвентарь, добытый из сохранившегося культурного слоя грота, позволяют датировать наскальные изображения Шахты мезолитическим или мезолито-неолитическим временем (Ранов, 1959а, с. 185–190; 1961б, с. 81; Окладников, Ранов, 1963, с. 79; Окладников, 1966а, с. 73; Формозов, 1969, с. 72; 1980, с. 50).

Охарактеризованные выше росписи Зараут-Камара и грота Шахты служат ярким отображением идеологии мезолитических охотников гор, переданной с помощью художественных средств. В обоих памятниках древнего искусства Средней Азии воспроизведены ритуальные действия, картины культовых обрядов, связанных с охотничьей магией.

Эпоха мезолита является одним из наиболее слабоизучеиных периодов в первобытной истории Казахстана. Первые мезолитические памятники были открыты в 1960–1970 гг. благодаря планомерным и систематическим исследованиям Южно-казахстанской и Северо-казахстанской археологических экспедиций. В результате этих работ, осуществленных Х.А. Алпысбаевым в Южном, А.Г. Медоевым в Западном, Г.Б. Здановичем, B. Ф. Зайбертом, В.Н. Логвиным в Северном Казахстане, обнаружено и изучено около 30 памятников эпохи мезолита (карта 12). Однако по своему характеру и содержащейся в них информации найденные комплексы неравноценны (табл. 101). Здесь имеются хорошо стратифицированные стоянки открытого типа и отдельные местонахождения с разрушенным культурным слоем и малым количеством находок. К числу первых относятся однослойные и многослойные памятники Северного Казахстана: Виноградовка II, VII, XII, Куропаткино I, Тельмана VII, VIIIa, IXa, XIVa (Зданович Г.Б., Зданович С.Я., Зайберт, 1972; Зайберт, 1977, 1979а; Зайберт, Татаринцева, Заитов, 1979; Зайберт, Потемкина, 1981), к числу вторых — группы стоянок и местонахождений с подъемным материалом. Это стоянка у оз. Сары-Айдан в Западном Казахстане (История Казахской ССР, 1977, с. 86), местонахождения в районе хребта Каратау (Алпысбаев, 1977б, с. 89), Жанагилик 1, 2, 3, Маятас в Южном (Алпысбаев, 1975, 1977а), Явленка II, Мичуринская I, Евгеньевка в Северном (Логвин, 1977; Зайберт, 1979а, б) Казахстане. Характеристика мезолита Казахстана была бы неполной, если не привлечь выразительные близкие комплексы этого времени с пограничной территории Притоболья (Потемкина, 1978, 1979; Зайберт, Потемкина, 1981). В ряде микрорайонов отмечается заметная концентрация стоянок. Так, четко выделяется явленская группа памятников в Петропавловском Приишимье, Виноградовская в долине р. Чаглинки, Тельманская в Атбасарском Приишимье (Зайберт, 1979а, с. 7), Убаганская в Притоболье (Потемкина, 1978, 1979; Зайберт, Потемкина, 1981). Вместе с тем большая часть рассматриваемой территории остается практически неисследованной. Особенно это относится к Западному, Восточному, Центральному и Южному Казахстану, где известны отдельные разрозненные памятники мезолитического времени, да и те без сохранившегося культурного слоя. Это три местонахождения в районе хребта Каратау, расположенные на береговых террасах р. Беркутты, к северу от уроч. Котас и у родника Утбулак, содержавшие незначительное количество находок (Алпысбаев, 1962, 1977а, б). Более крупные комплексы получены с четырех стоянок Южного Казахстана: Жаначилик 1, 2, 3 и Маятас (Алпысбаев, 1975, 1977а), обнаруженных на второй надпойменной террасе правого берега р. Чаян. О каратауских местонахождениях в археологической литературе имеется небольшая информация, в которой отмечается характер местного сырья и дается краткий перечень собранных находок. Среди нуклеусов упоминаются призматические, подконические и «карандашевидные» ядрища, среди других изделий — ножевидные пластины, их обломки, микропластинки, единичные трапеции с ретушью по боковым и верхнему краям, скребки, острия. Однако рисунки перечисленных предметов так же, как и их подробная характеристика, отсутствуют, что, естественно, затрудняет интерпретацию техники расщепления, вторичной обработки, набора типов изделий, собранных с каратауских памятников. Материал последних недостаточно ясен, и отнесение его к мезолитическому возрасту условно.

Четыре памятника, расположенные в Отрарском оазисе, содержат более выразительные находки, которые тоже представлены халцедоновой индустрией. Вместе с тем планиграфия найденных изделий вызывает определенное сомнение. Сборы материала произведены на значительной площади от 1 до 3 км, искусственно разделенной на три зоны скопления (соответствующие трем местонахождениям Жаначилик 1, 2 и 3) современными совхозными постройками. Поэтому трудно сказать, имеет ли здесь место одна или несколько стоянок, являются ли они одновременными или разновременными. Зачистка окраин крупных скоплений как будто бы показала частичную сохранность культурного слоя, содержащего нуклеусы, пластины с затупленным краем, сегменты и трапеции, пластины с ретушью со стороны брюшка, угольки, кости животных, гальки (Алпысбаев, 1977а, с. 93). Однако уверенности в этом нет. Облик материала выразительный и характеризуется целым рядом архаических черт, позволяющих датировать его мезолитическим временем.

Сырьем для изготовления орудий служил халцедон молочного цвета. Для индустрии характерна микролитическая пластинчатая техника расщепления. Основными заготовками являлись микропластинки, в редких случаях средние и крупные пластины. Показательны подконические и подпризматические нуклеусы с круговым скалыванием. В технике вторичной обработки доминирует притупливающая ретушь, нанесенная со стороны спинки по одному краю, реже по скошенному верхнему концу. Набор изделий включает концевые скребки, изготовленные на обломках крупных пластин, резцы срединного типа и на углу сломанной пластины, микропластины с притупленным краем, скошенным концом, крупные асимметричные треугольники, низкие симметричные и асимметричные трапеции с ретушью по трем краям, асимметричные микроострия, выемчатые пластины, отщепы с подтеской концов (табл. 101). Наличие ранних геометрических форм, концевых высоких скребков, резцов, микропластин с притупленным краем позволяет сопоставить стадиально этот комплекс с мезолитическими стоянками равнинной части Центральной Ферганы или позднего этапа обиширской культуры. Абсолютная датировка отрарских памятников так же, как и их культурная принадлежность, в силу отсутствия чистых стратифицированных комплексов неясна и проблематична.

К мезолитическому времени следует отнести местонахождение на юго-западном берегу оз. Сар-Айдин в Западном Казахстане (История Казахской ССР, 1977, с. 86, рис. 8, 9, 13, 14, 16, 21, 26), характеризующееся крупными удлиненными сегментами с пологой дугой, оформленной крутой затупливающей ретушью, высокими концевыми скребками с ретушью по периметру, изготовленными на крупных пластинах, пластинами со скошенным концом, остриями со специально выделенным «жальцем», сделанными из отщепов. Стадиально материал этой стоянки можно сопоставить с индустрией раннего периода обиширской культуры и датировать этим же временем. Культурная принадлежность из-за незначительной выборки находок и отсутствия других аналогичных комплексов в рассматриваемом районе неясна.

Наиболее хорошо изучен мезолит Северного Казахстана, где известны три крупные группы стоянок. Последние расположены в среднем и нижнем течении р. Чаглинки и ее старицах, на первой надпойменной террасе левого берега Ишима в его верховьях и среднем течении. Систематическим раскопкам подверглись Виноградовка II (Зайберт, Татаринцева, Заитов, 1979), XII (Зданович Г.Б., Зданович С.Я., Зайберт, 1972), Куропаткино I (Зайберт, 1979а), Тельмана VII, VIIIa, IXa, XIVa (Зайберт, 1977; Зайберт, Потемкина, 1981). Из них стоянки Тельмана VIIIa и IXa исследованы полностью.

Культурные остатки мезолитического времени залегали в гумусированном суглинке мощностью от 0,05 до 0,25 м. Насыщенность находками разная. Имеются крупные скопления кремня (Тельмана VII, VIIIa, IXa, Куропаткино I и др.), содержащие от 2084 до 5023 находок, и менее значительные, насчитывающие около 1000 изделий (Виноградовка XII). Встречаются комплексы, представленные несколькими десятками изделий (Тельмана XIVa и Виноградовка II). В ряде памятников (Тельмана VII, IXa, XIVa) обнаружены остатки наземных построек каркасно-столбовой конструкции, хозяйственных ям, кострищ.

В Петропавловском Приишимье В.Ф. Зайбертом выделены четыре хронологические группы памятников, из которых к мезолиту отнесена явленская группа, включающая стоянки Явленка II, ранний комплекс Мичуринской I, Бишкуль II и Боголюбово I (Зайберт, 1979а, с. 109). Орудия труда изготовлены из яшмовидной породы светло-коричневого цвета (88 %), реже кремня (8 %) и кварцита (3 %) (Зайберт, 1979а, с. 91, табл. 1). Техника расщепления пластинчатая с яркими микролитоидными элементами. Основными заготовками являлись сечения средних пластин и микропластин. Целые пластины единичны. Отщепы использовались главным образом при изготовлении скребков. Характерны подконические и подпризматические одноплощадочные нуклеусы, нацеленные на получение пластинчатых заготовок. Для техники вторичной обработки показательна притупливающая ретушь, оформляющая один край со стороны спинки, реже конец, и заостряющая, нанесенная с брюшка. Широко применялась резцовая техника. В наборе типов изделий превалируют пластины и их сечения с ретушью, в том числе с притупленным краем, выпуклым концом, концевые и округлые скребки на отщепах, резцы на углу сломанных пластин и срединного типа. Единичны острия со скошенным концом, пластины с выемками, наконечники стрел с двусторонне обработанным пером, трапеции, концевые скребки на обломках крупных пластин. На основании типологического изучения инвентаря и его статистических подсчетов В.Ф. Зайберт справедливо датирует явленскую группу памятников поздним мезолитом.

В Виноградовском микрорайоне, расположенном на территории Кокчетавской обл, тоже выделены четыре хронологические группы стоянок, из которых мезолитическим временем определяются две (Зайберт, 1979а, с. 8). Из них первая, наиболее ранняя, объединяет материалы Куропаткино I и нижнего слоя Виноградовки II (Зайберт, Потемкина, 1981, с. 124). Вторая, поздняя, — инвентарь Виноградовки XII и, возможно, верхнего слоя Виноградовки II.

Стоянки ранней группы приурочены к подошве гумусированного суглинка или тяжелосуглинистой почвы с карбонатными включениями, датированными почвоведом И.В. Ивановым финальным палеолитом — ранним мезолитом (Зайберт, Потемкина, 1981, с. 124, 125). Этот комплекс характеризуется применением кремнистого сырья светло-коричневого цвета, сочетанием пластинчато-отщеповой техники расщепления. Показательны конусовидные, клиновидные и призматические нуклеусы. В технике вторичной обработки типичны притупливающая ретушь, нанесенная по одному краю со стороны спинки и резцовая. Характерными изделиями являются резцы срединного и углового типа, в том числе многофасеточные, изготовленные из крупных отщепов, высокие концевые скребки на отщепах, нуклевидные скребки, пластины с притупленным краем, отщепы с выемками (Зайберт, Потемкина, 1981, с. 115, 116).

Материал поздней группы памятников залегал в супесчаном и глинистом аллювии, датированном концом мезолита — началом неолита (Зайберт, Потемкина, 1981, с. 125). Индустрия характеризуется сохранением раннемезолитических традиций в изготовлении орудий труда. Преобладает пластинчатая техника расщепления с основными заготовками в виде сечений средних пластин и микропластин. Наибольшее распространение получают клиновидные нуклеусы с подправленными площадками и торцевым скалыванием. В технике ретуширования продолжает использоваться притупливающая ретушь, оформляющая продольный край или прямой, выпуклый или слегка вогнутый конец изделия со стороны спинки. В редких случаях зафиксирована резцовая техника. В наборе типов изделий доминируют пластины с ретушью, притупленным концом, резцы на углу сломанной пластины, концевые и округлые скребки на отщепах. Единичны пластинки с притупленным краем, нуклевидные скребки, пластины с выемкой на конце и скошенным концом, асимметричные острия, микроострия со специально выделенным «жальцем» (Зайберт, 1979а, с. 8; Зайберт, Потемкина, 1981, с. 114). По мнению В.Ф. Зайберта (Зайберт, 1979б, с. 109), этот комплекс аналогичен позднемезолитической явленской группе памятников и может быть датирован тем же временем.

В Тельманском микрорайоне, расположенном на территории Целиноградской обл., В.Ф. Зайбертом выделено пять разновременных групп стоянок, из которых только одна относится к эпохе мезолита (Зайберт, 1979а, с. 8, 9). Последняя объединяет материалы Тельмана VII, VIIIa, IXa и XIVa. Данная группа памятников, по мнению исследователей (Зайберт, Потемкина, 1981, с. 124), идентична как по характеру сырья, техники расщепления, вторичной обработки орудий, так и по стратиграфическому залеганию находок, связанных с подошвой легкого суглинка. Сырьем для изготовления орудий служили яшма, кремень и кварцит серых и желтовато-коричневых тонов. Для техники расщепления характерны пластинчато-отщеповые заготовки с преобладанием сечений средних и крупных пластин и реже микропластин, сколотых с одноплощадочных нуклеусов призматической, подконической и «карандашевидной» форм. Показательна притупливающая и приостряющая ретушь, мелкая и крупная, нанесенная по одному продольному краю со стороны спинки, прямому или скошенному концу, в редких случаях с обеих сторон или с брюшка по двум краям. Характерна также резцовая техника. Среди типов изделий (табл. 101) преобладают пластины с ретушью, в том числе с притупленным краем, прямым или выпуклым концом, концевые скребки на обломках крупных пластин с ретушированными боковыми лезвиями, округлые скребки на отщепах, в том числе микроскребки, резцы на углу сломанной пластины и боковые, выемчатые пластины, отщепы с ретушью. Единичны микроострия, низкие трапеции симметричной формы, пластины со скошенным концом, параллелограммы вытянутых пропорций. По данным стратиграфии и типологическим признакам тельманские стоянки близки мезолитической группе памятников Притоболья (табл. 101), Виноградовке XII и Явленке II (Зайберт, Потемкина, 1981, с. 124).

Обращает на себя внимание еще один памятник, расположенный в Кустанайской обл. Северного Казахстана. Это стоянка Евгеньевка, обнаруженная В.Н. Логвиным в 1975 г. (Логвин, 1977). Она расположена на развеянной песчаной дюне правого берега р. Тобола. Находки залегали в котловине на площади 725 кв. м, в западной части они перемешаны с алакульской керамикой. Культурный слой полностью разрушен. Сырьем для орудий служили кремневый алеврит, яшмо-кварцит и халцедон. Ведущими типами заготовок являлись микропластинки (54,8 %). В технике вторичной обработки типична приостряющая, реже притупливающая ретушь, нанесенная по одному краю на спинке или брюшке, и резцовая техника. В наборе изделий показательны пластины и микропластины с ретушью, резцы на углу сломанной пластины, концевые скребки на отщепах и обломках крупных пластин, пластинки с притупленным краем, прямым или скошенным концом, единичны асимметричные трапеции, в том числе с боковой выемкой, и острия с ретушированным краем.

По аналогии с материалом Южного Урала и Восточного Прикаспия В.Н. Логвин датирует Евгеньевку временем существования 5а, 5–6, 6 слоев пещеры Джебел (Логвин, 1977, с. 274, 275). По мнению Г.Ф. Коробковой, материал этой стоянки действительно сопоставляется с памятниками Восточного Прикаспия типа Дефе-Чаганак (Коробкова, 1969), частично с мезолитическими комплексами Устюрта (Бижанов, 1982), с синхронными стоянками Южного Урала — Мысовой, Янгельской, Суртанды, Безымянным Мысом (Матюшин, 1969, 1976), но не Джебелом, где представлены иной состав индустрии, иное соотношение геометрических микролитов, иной характер самих трапеций. Сходство с указанными выше мезолитическими памятниками позволяет синхронизировать сравниваемые комплексы и датировать Евгеньевку эпохой мезолита, возможно позднего. В культурном отношении материал этой стоянки тяготеет к мезолиту Притоболья и близок группе убаганских памятников.

Обратимся к вопросу культурной принадлежности рассматриваемых комплексов Северного Казахстана. Данные стратиграфии, типологического анализа и индустрий, сравнительной характеристики материалов явленской, виноградовской, тельманской и убаганской групп памятников свидетельствуют об их большом сходстве и устойчивости набора признаков. Последние повторяются в технике расщепления, вторичной обработки, составе типов изделий. В то же время рассматриваемые комплексы обладают специфическими особенностями, которые придают им культурное своеобразие и отличают от мезолитических культур смежных территорий. Вопрос о существовании здесь особой культуры ставился еще В.Ф. Зайбертом (Зайберт, 1979а, с. 13). Ему удалось выделить атбасарскую мезолито-неолитическую культуру, время существования которой определялось рамками позднего мезолита — среднего неолита. Однако речь шла о неолитической культуре, которая, как и многие синхронные культуры Средней Азии, восходила генетически к финальному мезолиту. Рассмотренные же комплексы являются чисто мезолитическими и никакого отношения к атбасарской культуре (за исключением генетической связи) не имеют. Таким образом, перед нами особое культурное явление, требующее своей интерпретации. На своеобразие этого культурного явления обращали внимание В.Ф. Зайберт и Т.М. Потемкина, которые справедливо поставили вопрос о выделении в районе Ишимо-Чаглинского междуречья локального варианта или культуры эпохи мезолита (Зайберт, Потемкина, 1981, с. 127). К сожалению, исследователи не дают ни ее характеристики, ни названия, ограничиваясь только постановкой вопроса.

Индустрия рассматриваемых комплексов отличается заметной устойчивостью и повторяемостью облика вторичной обработки типов заготовок и изделий. Для нее характерна пластинчатая микролитоидная техника расщепления. Основными заготовками являются сечения средних пластин и преимущественно микропластин (за исключением самых ранних памятников). В технике вторичной обработки показательна притупливающая, реже приостряющая ретушь, нанесенная на продольный край или конец изделия со стороны спинки, и резцовая техника. В наборе типов орудий повторяются сечения пластин с ретушью, микропластинки с притупленным краем, обработанным концом, резцы на углу сломанной пластины и срединные, концевые и округлые скребки на отщепах, единичны асимметричные острия, микроострия со специально выделенным «жальцем», низкие симметричные трапеции, удлиненные параллелограммы, пластины с выемками, концевые скребки на обломках крупных пластин, пластины со скошенным концом. Памятники, демонстрирующие такой тип индустрии, обладают и территориальной близостью. Эти обстоятельства позволяют выделить их в особую культуру, которую можно условно назвать (по расположению стоянок в Ишимо-Чаглинском междуречье) чаглинской. Генезис ее пока неизвестен. Судя по ранним памятникам (Куропаткино I и нижний слой Виноградовки II), нижнюю границу чаглинской культуры следует определить концом позднего палеолита — началом раннего мезолита, верхнюю — поздним мезолитом. На эту датировку указывает не только типология материала, сравнительные характеристики, но и данные стратиграфии. Древние памятники связаны с первой фазой формирования аллювия, поздние (Тельмана VII, XIVa, IXa, верхний слой Виноградовки II, Убаган III, Камышное I) относятся к заключительной фазе формирования I — началу II фазы аллювия (Зайберт, Потемкина, 1981, с. 125, 126). Ориентиром для абсолютной хронологии может служить радиоуглеродная датировка Тельмана XIVa, определяемая 10540±200 лет от наших дней (Зайберт, 1979а, с. 12), т. е. IX тысячелетием до н. э. Существование двух разновременных комплексов позволило В.Ф. Зайберту наметить двухэтапную периодизацию мезолита Ишимо-Чаглинского междуречья. Первый этап соответствует финальному палеолиту — раннему мезолиту и сопоставляется с ильмурзинским этапом Предуралья, второй — позднему мезолиту и синхронизируется с сюньским и романовским этапами Приуралья и янгельским этапом Зауральского мезолита (Зайберт, Потемкина, 1981, с. 126). Ранний этап В.Ф. Зайберт датирует временем не позднее X тысячелетия до н. э., поздний — до VII тысячелетия до н. э.

Данные типологического изучения мезолитических материалов Тоболо-Ишимского междуречья позволяют выделить три периода в развитии чаглинской культуры. Из них первые два совпадают с периодизацией В.Ф. Зайберта. Однако второй этап, по мнению В.Ф. Зайберта, должен уйти в IX тысячелетие до н. э. и соответствовать развитому мезолиту.

Итак, ранний период чаглинской культуры образуют материалы Куропаткино I и нижнего слоя Виноградовки II. Он характеризуется пластинчато-отщеповой индустрией, в которой первостепенное значение приобретают разнообразные резцы на отщепах, в том числе многофасеточные, высокие концевые скребки на отщепах и нуклевидной формы пластины с притупленным краем, отщепы с ретушью.

Средний период представлен материалами Тельмана VII, VIIIa, IXa, XIVa, Виноградовки XII и др. В индустрии продолжаются традиции раннего этапа; в качестве заготовок используются сечения крупных и средних пластин и отщепы, в наборе изделий доминируют разнообразные резцы, концевые и округлые скребки на отщепах с высоким рабочим лезвием, пластины с притупленным краем и обработанным концом. Вместе с тем в технике расщепления повышается роль микролитических пластин, в составе орудий отсутствуют резцы, изготовленные на отщепах, и нуклевидные скребки. Наибольшее распространение получают резцы на пластинах, пластины с притупленным краем, обработанным концом. Появляются микроострия, микроскребки, единичны геометрические микролиты, пластины со скошенным концом и другие типы.

Поздний период демонстрируют материалы Явленки II, верхнего слоя Виноградовки II, убаганской группы памятников Притоболья и, возможно, Евгеньевки. Индустрия носит микролитоидный характер. Ведущими заготовками становятся микропластины и их сечения. Вместе с тем продолжают использоваться обломки крупных и средних пластин.

В технике вторичной обработки наряду с притупливающей ретушью широкое применение находит приостряющая ретушь, нанесенная на брюшке. В наборе типов изделий преобладают пластины и микропластины с ретушью, округлые скребки на отщепах и концевые на обломках крупных пластин, единичны геометрические микролиты, почти полностью отсутствуют резцы. Стадиально этот комплекс сопоставляется с поздним мезолитом Центральной Ферганы. Сходство проявляется не только в типах заготовок, но и во вторичной обработке, предполагающей использование мелкой приостряющей ретуши на брюшке, в наличии единичных геометрических микролитов, многочисленных скребков на отщепах и отсутствии резцов. Это позволяет говорить о синхронности сравниваемых материалов и отнесении убаганской группы памятников к позднему мезолиту.

Хозяйство мезолитических племен Тоболо-Ишимского междуречья не выходило за рамки присваивающего типа. Оно носило комплексный сложный характер и базировалось на определенных отраслях, поставляющих населению основные продукты питания. Этому во многом способствовала экологическая ситуация расположения мезолитических памятников в двух ландшафтных зонах — степи и лесостепи и континентальный климат, сменяющийся периодами увлажненности (Нейштадт, 1957; Медоев, 1964; Хотинский, 1977, 1981). Результаты изучения фаунистических остатков из Убагана III и орудий труда из других синхронных стоянок данного региона позволяют говорить о первостепенном значении охоты в хозяйстве мезолитического населения. Объектами охоты являлись лось и бык типа зубра или тура (Зайберт, Потемкина, 1981, с. 110), охотничьим метательным оружием служили многочисленные вкладышевые изделия типа копий, дротиков, стрел, оснащенные микропластинками с притупленным краем.

Территория Северного Казахстана изрезана полноводными реками (Ишим, Нура, Селеты, Чаглинка, Бурлуки) и многочисленными озерами, ихтиофауна которых давала дополнительный источник питания. Хотя орудия рыбной ловли неизвестны, однако в качестве гарпунов и острогов могли использоваться те же вкладышевые орудия составного типа.

Практиковалось, вероятно, и собирательство, о чем свидетельствуют благоприятные экологические условия окружающей ниши, богатой лесами и полынно-злаковыми степями, о которых дают представление данные спорово-пыльцевого анализа образцов из Виноградовки II (Хотинский, 1981, с. 127, 128).

Исследование костных остатков из неолитических памятников Северного Казахстана позволило В.Ф. Зайберту поставить вопрос о появлении элементов производящего хозяйства уже в начале неолита. Если эти данные подтвердятся, то начальный процесс доместикации животных должен быть отнесен к мезолиту.

Остатки фундаментальных жилищ и насыщенность культурных слоев находками позволяют говорить о некоторой оседлости населения, оставившего памятники чаглинской культуры. Дома имели каркасностолбовую конструкцию, снабжены очагами-кострищами и хозяйственными ямами. По материалам Убагана III и Тельмана XIVa восстанавливаются форма и размеры жилых построек. Последние были прямоугольных очертаний и площадью 70 кв. м (Тельмана XIVa) и 80 кв. м (Убаган III). Специфической особенностью жилищ является наличие в них крупных кострищ, функционировавших в течение длительного времени. Они были овальной формы, размерами 1,1×0,8 м (Убаган III), 4×2,5×1,4 м и 1,2×0,75×0,8 м (Тельмана VIIIa), 1,8–1,5×1,05 м (Тельмана XIVa), заполненные слоем угля мощностью от 0,04 до 0,07 м и прокаленного грунта с незначительным включением кальцинированных обломков костей. На основании изучения жилищ можно говорить о принадлежности их к большесемейной общине охотников, собирателей и рыболовов. По мнению В.М. Массона, данный тип строения был рассчитан на коллектив, состоящий из нескольких малых семей, живущих под общей крышей и ведущих общее хозяйство (Массон, 1966, с. 120). Наличие же одного, постоянно действующего кострища подчеркивало хозяйственное и, возможно, культовое единство обитавшего в Тельманских стоянках и Убагане III населения. Площадь жилища в данном случае совпадала с площадью самой стоянки. Любопытно, что традиция возведения наземных каркасных построек небольшой площади сохраняется в эпоху неолита у носителей кельтеминарской культуры (Виноградов, 1981, с. 148–155; Коробкова, 1981, с. 35–38) и неолитических обитателей Казахстана. Сходство проявляется в конструкции, планировке и размерах жилищ. Стоянки Пеньки I, Лявлякан 26/I, Дарбазакыр I характеризуются прямоугольными домами и близкой площадью: 81 кв. м (Дарбазакыр I), 85 кв. м (Пеньки I) и 85-115 кв. м (Лявлякан 26/I). Это явление свидетельствует о генетических связях домостроительных традиций эпохи мезолита — неолита и значительной роли экологического фактора, обусловившего выбор строительной техники.

Расположение стоянок группами, мощность и степень насыщенности их культурного слоя позволяют выделить в чаглинской культуре три типа поселений: долговременные базовые лагеря с остатками жилищ и разнообразными наборами орудий (Куропаткино I, Тельмана VII, VIIIa, IXa, XIVa), кратковременные сезонные стоянки (Явленка II, Виноградовка II, XII) и стойбища одноразового посещения (Бишкуль II, Мичуринская I и др.). Мезолитическое население поддерживало тесные контакты с северными соседями. Такие связи имели место прежде всего с населением лесостепного и степного Зауралья (Зайберт, Потемкина, 1981, с. 126, 127). Другого типа контакты генетического характера прослеживаются в материалах атбасарской неолитической культуры, корни которой уходят в местный мезолитический пласт, представленный памятниками Тоболо-Ишимского междуречья (Зайберт, 1979а, с. 13).

Глава семнадцатая Мезолит Юга Сибири и Дальнего Востока (Л.В. Кольцов, Г.И. Медведев)

История исследования этого региона начинается с открытия первых памятников в конце прошлого века. В 1883 г. М.П. Овчинников нашел стоянку Верхоленская Гора под Иркутском, а в 1881 г. А.С. Еленев обнаружил поселение Усть-Бирюса. В 1913 г. Б.Э. Петри исследовал стоянку Улан-Хада на Байкале, где им были выделены ранние слои. В 1920-х годах он продолжил исследование Верхоленской Горы с целью выяснения генезиса раннего неолита. На основе этих работ им была создана классификационная схема каменного века Южной Сибири, которая впоследствии подверглась критике со стороны Г.Ф. Дебеца. Первым отнес Верхоленскую Гору ко времени, переходному от палеолита к неолиту, В.И. Подгорбунский, что положило начало понятию о мезолите в Прибайкалье.

В 20-х годах полевые работы были незначительными. Следует упомянуть только раскопки Б.Э. Петри на стоянке Царь-Девица, М.М. Герасимова в Бадае, Я.Н. Ходукина в Ушкане. Полученные материалы в связи с открытием стоянки Мальта М.М. Герасимов относил к азильскому времени. Г.П. Сосновский разделил индустрию Верхоленской Горы на палеолитическую и более позднюю. В 1932 г. на стоянке Мальта был обнаружен верхний комплекс находок, относимый теперь к мезолиту.

В 30-х годах были проведены небольшие полевые работы на стоянках на р. Белой, возглавлявшиеся М.М. Герасимовым. Возобновление работ М.М. Герасимова в этом районе относится уже к 50-м годам, когда были проведены раскопки Усть-Белой и Верхоленской Горы. В 1957 г. небольшие раскопки на стоянке Бадай I провел П.П. Хороших. И только в 1966 г. ее исследование было возобновлено под руководством Г.И. Медведева, тогда же исследовались стоянки Перешеек, Черемушник I.

В настоящее время мезолит региона (карта 13) подразделяется исследователями на несколько «культурных комплексов».

Относящиеся к бадайскому комплексу памятники располагаются главным образом на Ангаре и ее притоках (карта 13).

Стоянка Сосновый Бор находится в Усольском р-не Иркутской обл. и располагается на правом берегу р. Белой (притока Ангары) на дюнных всхолмлениях высотой 22–24 м над урезом воды. Открыта в 1966 г. Г.И. Медведевым и раскапывалась в 1967–1971 гг. под его руководством (Медведев, Георгиевский, Михнюк, Савельев, 1971; Лежненко, Медведев, Михнюк, 1982). Общая величина раскопанной площади 1280 кв. м. Поселение многослойное. Мезолитические горизонты II и III залегают в голоценовых песках и супесях.

II культурный горизонт дал 46 500 находок, в основном изделий из кремня. Насыщенность слоя находками достаточно равномерная. В составе коллекции нуклеусы подконические и подпризматические от пластин, одно- и двухплощадочные, с прямыми и скошенными подработанными площадками, с круговым или двусторонним скалыванием, клиновидные, одноплощадочные нуклеусы от пластин с торцевым скалыванием, с прямыми подработанными площадками, крупные подпризматические одноплощадочные ядрища от отщепов. Скребки на пластинах и отщепах, концевые (в том числе с «ушками» и двойные) и боковые, с крутыми рабочими лезвиями. Резцы срединные, боковые и поперечные на пластинах, с относительно короткими и широкими сколами. Вкладыши из сечений пластин с затупленным на спинке краем. Острия со сходящимися, ретушированными круто краями. Тесла на гальках с перехватом и подработанным выпуклым или прямым лезвием. Комбинированные орудия представлены резцами-ножами. В составе фауны слоя — косуля и рыба.

III культурный горизонт, включающий подгоризонты А-Г, в сумме дал почти 51,5 тыс. кремневых находок. Располагались они скоплениями. Состав фауны весьма разнообразен: лошадь, благородный олень, косуля, северный олень, тур или бизон, кулан, волк, грызуны, рыбы, птицы. Этот комплекс животных характерен для лесостепного ландшафта. В этом же слое найдены фрагменты бивня мамонта, происхождение которых, несомненно, более раннее. Обитателями стоянки они были, вероятно, найдены где-то в другом месте и принесены на поселение. Среди нуклеусов, найденных в этом горизонте, выделяются клиновидные от пластин, двухплощадочные призматические от пластин (двусторонние), многоплощадочные от отщепов, подконические с одной плоскостью скалывания от пластин, поддисковидные от отщепов; площадки, как правило, слегка скошенные, не подработанные. Скребки на отщепах и пластинах, боковые, концевые (в том числе с «ушками» и двойные), округлые, комбинированные (боковые — концевые), неправильной формы. Резцы на пластинах угловые, поперечные, боковые. Скребла на отщепах, с выпуклым крутым лезвием или с конвергентными лезвиями. Вкладыши на сечениях пластин, как и в предыдущем горизонте. Ножи на пластинах и отщепах, с ретушью по одному краю. Тесла из галек. Найдены долотовидные орудия типа pièce écaillée на пластинах и отщепах (наиболее количественно распространенный тип орудий; надо отметить, что все орудия этого типа встречены на пространстве около 2 кв. м). Есть чопперы. Комбинированные орудия представлены скребками-резцами, скребками-ножами, резцами-ножами.

IV культурный горизонт памятника, по-видимому, датируется плейстоценовым временем, хотя его индустрия мало отличается от двух предыдущих.

Стоянка Усть-Белая открыта в 1920 г. М.М. Герасимовым, который и начал ее исследование в 1934 г. В 1957 г. раскопки на стоянке проводились Н.Н. Гуриной, Л.Я. Крижевской и М.М. Герасимовым. Он же копал этот памятник в 1960 г. В 1961–1964 гг. раскопки стоянки проводились под руководством Г.И. Медведева (Медведев и др., 1971). В результате исследования выяснилось наличие на площади памятника 16 культурных горизонтов, которые Г.И. Медведеву удалось расчленить на три больших хронологических этапа (табл. 103–105).

К раннему этапу он относит XVI–XIV культурные горизонты. Они вскрыты на площади около 250 кв. м. В них обнаружено 15 кострищ: три — в XVI, 10 — в XV, два размытых — в XIV. В сумме во всех трех горизонтах 7803 находки из камня, кости и рога. Все они были сосредоточены у кострищ. Эти последние обнаруживались в виде зольно-углистых пятен разной величины и формы с хорошо выраженным зольным пятном в центре и разбросом древесных угольков на периферии. В сечении кострища, как правило, линзовидные. Только в одном случае на кострище лежали камни в виде неправильного полукруга. Возможно, это следы обкладки.

Характер раскалывания кремня чрезвычайно разнообразен. Встречены уплощенные многоплощадочные, напоминающие дисковидные, нуклеусы с двусторонним скалыванием, причем часто одна плоскость скалывания служила площадкой для другой. С них скалывались неправильные пластины и пластинчатые отщепы. Второй тип нуклеуса — грубопризматический одноплощадочный с односторонним скалыванием. В большинстве случаев эти ядрища имеют скошенные и слабо подправленные площадки. С них снимались как пластины, так и отщепы. Подавляющее большинство этих двух видов нуклеусов найдено в XIV культурном горизонте. Кроме указанных типов ядрищ, встречены клиновидные и торцевые нуклеусы, одноплощадочные от пластин, с неподправленной скошенной площадкой. Тыльная часть их имеет обработку, напоминающую ретушь на скреблах. Встречены и подконические нуклеусы от пластин, с неподработанными прямыми площадками. Есть и мелкие клиновидные одноплощадочные ядрища от пластин.

Скребки в большинстве изготовлены из отщепов. Интересно, что часть их из XVI горизонта — из аргиллита, как и в Верхоленской Горе. По формам эти орудия делятся на концевые (в том числе скошенные, двойные и с «ушками») и подокруглые. Ретушь преобладает крутая, среднефасеточная, иногда встречается мелкофасеточная. Скребла изготовлялись на отщепах, имеют выпуклые лезвия. Резцы по преимуществу на пластинах, поперечные. Резцовые сколы довольно длинные и широкие. Характерны ножи на отщепах, иногда с двусторонней обработкой лезвия.

В одном из кострищ XVI горизонта обнаружен листовидный наконечник стрелы или дротика с двусторонней обработкой с усеченным основанием. В том же горизонте найдены три бифаса. Один из кремня, обработан продолговатыми сколами по всей поверхности. Другой из кварцита, напоминает ножи типа «улу» с приостренным обушком. Несет такую же обработку, только на части спинки сохранилась желвачная корка. Третий имеет подтреугольную форму. Спинка его обработана тщательно, а обработка брюшка только намечена несколькими сколами. Там же обнаружен очень массивный остроконечник на пластине, бывший, может быть, комбинированным орудием — сверлом-ножом. Кроме указанных орудий, в коллекции есть еще чопперы, отбойники, ретушеры. Следует отметить комбинированные орудия — резцы-ножи.

Среди костяных орудий нужно в первую очередь упомянуть зуб остроги из трубчатой кости. Он найден в XV горизонте, в кострище. Изделие имеет овальное (у острия округлое) сечение, плавно изогнуто. Насад с одной стороны вертикально срезан, а с другой имеет выступ для привязывания к древку. Второе обращающее на себя внимание изделие — «колотушка» из рога благородного оленя. Она напоминает топоры типа Лингби. Кроме того, найдены два шила, две сломанные иглы и пест из рога благородного оленя. В составе фауны — остатки косули и рыб.

К среднему мезолитическому этапу относятся XIII–XII культурные горизонты. Они вскрыты на площади 900 кв. м. Очень своеобразно расположение культурных остатков. В прибрежной полосе они скапливаются в основном около кострищ. Всего в указанных горизонтах обнаружено в прибрежной полосе 46 кострищ различных размеров и форм. В глубине террасы культурные горизонты сливаются и образуют единый «объединенный» горизонт. Находки распространены здесь более равномерно, хотя и тут они привязывались к участкам около ложбин — остатков пойменных озер (?). Здесь обнаружено всего четыре кострища. Одно из них имело обкладку из плит известняка. Остальные маленькие, размытые. Встречено пять хозяйственных ям. Они округлые в плане, с диаметром около 2 м. В заполнении — кремневые изделия вместе с костями животных, капролитами собаки. Часты находки в ямах черепов косули с большим круглым отверстием сбоку. Кроме указанных общих черт, есть и индивидуальные находки в ямах: в яме 1 — кусок обрубленного рога благородного оленя, два нуклеуса, квадратный обрезанный кусочек перламутра, отщепы, пластины, в яме 2 — тесло, скребок, резец, обломок костяного вкладышевого орудия, отщепы, пластины, скелет щенка, лежащий в анатомическом порядке, но со свернутыми шейными позвонками, в яме 4 — два кремневых ножа.

Очень интересны ямы 3 и 5. В центре первой из них хаотически разбросаны отщепы, пластины, кости косули, рыб, капролиты собаки, мелкие древесные угли, мелкая галька, кусочки охры и графита. Однако у стенок характер находок меняется. В южной части обнаружены семь отщепов, плитки известняка и сильно разложившаяся кость, в восточной части — три кости крупной птицы, мелкие отщепы, пластинка, немного разбитых костей, в западной части — череп косули с отверстием сбоку, два фрагмента челюсти косули, три позвонка рыбы, кусок известняка, несколько отщепов; осколок нефрита, обломки костей. Скопление находок у северной стенки заслуживает названия специального «клада». В самой нижней части скопления лежали шесть костей крупной птицы с насечками. На них были роговое лощило и заготовка. Ближе к стене найдено тесло из нефрита. К западу от него находилась расколотая надвое песчаниковая плита, на ней — скребло из кремневого отщепа, четыре отщепа, нож на пластине, несколько выше и ближе к стенке — отщепы нефрита и костяное острие, под ними — отщепы и осколок нефрита со следами пиления, шлифованная пластинка сланца, нож на пластине, расколотые метаподии косули, массивная костяная игла, ретушер, костяное острие. Под шлифованной пластинкой сланца лежали три правые нижние челюсти бобра, три кости крупной птицы, на них — вкладышевый костяной нож с пазом и рукояткой в виде лопатки. В этом скоплении были найдены также призматический нуклеус, кремневое острие на пластине и когти хищной птицы. Все эти вещи залегали на площади 0,5 кв. м.

В восточной части ямы 5, размеры которой близки предыдущей, был обнаружен скелет взрослой собаки. Она была положена на животе, вытянуто, при ориентировке северо-восток — юго-запад. Голова слегка повернута направо и положена на лапы. На шее животного были обнаружены восемь подвесок из зубов благородного оленя, расположенных по четыре слева и справа, которые были, видимо, нашиты на ошейник собаки. С запада она была обложена обломками крупных костей быка и рогами быка и косули. Это явное погребение, возможно, оставалось почти незасыпанным, поскольку указанные кости, вероятно, долгое время оставались на поверхности и только впоследствии их «засыпали» обычным мусором из отходов производства и испорченных орудий.

В составе коллекции около 300 нуклеусов. По типам они подразделяются на клиновидные одноплощадочные с торцевым скалыванием пластин, с прямыми неподработанными площадками и призматические одноплощадочные от пластин, с односторонним или круговым скалыванием, с прямыми неподработанными площадками. Скребки этого этапа, изготовленные на пластинах и отщепах, делятся на концевые (в том числе двойные, скошенные и с «ушками») и подокруглые. В комплексах этапа преобладают поперечные резцы, однако встречены и орудия, лезвия которых формуются на углу заготовки поперечным и угловым продольным сколами, а также угловые резцы. Надо отметить, что резцовые сколы становятся довольно узкими.

Микролитическая группа представлена тремя разновидностями вкладышей. Это простые формы с ретушью по одному краю (чаще на брюшке), вкладыши с ретушированным краем и одним концом (часто с противолежащей ретушью) и орудия с двумя ретушированными краями и затупленным концом. Ножи, изготавливавшиеся на пластинах и отщепах, делятся на две основные разновидности: с заостренным концом и с двумя ретушированными на спинке выпуклыми краями и с одним выпукло ретушированным краем.

Орудия на гальках не очень разнообразны. Среди них четыре чопперовидных инструмента, подпрямоугольные тесла с оббитыми краями и лезвием (иногда с полуперехватом), иногда с подшлифованным лезвием (как у упомянутого тесла из нефрита из ямы 3). Следует отметить группу долотовидных или тесловидных орудий с подтеской, среди которых нужно выделить одно орудие с намеченным желобком.

Разнообразны по характеру обработки и скребла. Есть орудия, имеющие выпуклое рабочее лезвие, напоминающее ножи типа «улу», есть скребла конвергентные с одним прямым, другим вогнутым лезвием, или с двумя прямыми лезвиями. Изготавливались они на отщепах или кусках камня. Сверла, как правило, симметричные, тоже довольно разнохарактерные. Среди них есть миниатюрные без выделенных рабочих частей на пластинах, предназначенные, видимо, для изготовления бус из раковин. Есть и более массивные экземпляры на пластинах и плитках аргиллита. Одно из последних четырехугольное в сечении, имеет обработку по всем четырем граням плитки. Другие ретушированные или по рабочей части (по двум краям), или по всему периметру, причем ретушь порой двусторонняя.

Наконечники стрел представлены тремя экземплярами. Для двух из них заготовками послужили отщепы. Наконечники имеют овальную форму с усеченным основанием. Острие обработано с двух сторон плоской ретушью, края на спинке и частично на брюшке подправлены полукрутой, более мелкофасеточной ретушью. Третий наконечник, по-видимому, тоже на отщепе, имеет треугольную форму, обработан тщательной ретушью с двух сторон. В комплексах каменных орудий следует отметить еще ретушеры и комбинированные орудия — резцы-ножи, скребки-скобели.

В этой пачке культурных горизонтов найдено значительное количество орудий из кости и рога. Среди них два зуба острог. Один из них найден в III горизонте, около кострища. Он изготовлен из отростка рога благородного оленя, имеет серповидную форму с плоским насадом для бокового крепления. Второй найден в XII горизонте. Это небольшое, слегка изогнутое острие, круглое в сечении, с косо срезанным на конце, плоско-выпуклым в сечении насадом, на котором нанесены насечки для крепления. Оно, вероятно, тоже было боковым зубом остроги.

Найдено два целых и шесть обломков наконечников гарпунов. Один из целых имел два зубца с одной стороны и цапфы для привязывания на линзовидном в сечении насаде, другой — по одному асимметрично расположенному зубцу с каждой стороны и выступы на плоском насаде. В обломках представлены обе разновидности с тем только отличием, что среди них есть гарпуны с двумя рядами близко посаженных зубцов.

Рыболовные крючки найдены в количестве 6 экземпляров (в XIII, III и объединенном горизонтах). Все они целые, одинакового типа, с головкой на верхнем конце, иногда сопровождающейся зарубками для привязывания. Найдена «колотушка» из рога благородного оленя (в объединенном горизонте).

Все перечисленные орудия относятся к рыболовческому способу добычи пищи. К охотничьему вооружению принадлежат обломки вкладышевых наконечников дротиков или копий. Сюда же следует отнести остатки вкладышевых ножей и кинжала. Особо следует отметить среди них вкладышевый кинжал с лопатковидным окончанием. Возможно, часть ножей служили разделочными. Были найдены и плоские острия из рога или трубчатых костей, служившие наконечниками рогатин. В комплексе указанных слоев найдены и другие орудия из кости и рога. Это, например, своеобразное орудие из рога лося с округлым отверстием, заостренным противоположным концом и плоским обушком. Найдено долото или клин. Есть обломки шильев с изогнутым острием и плоским насадом, снабженным насечками для крепления. Обнаружены лощила и иглы (из костей птиц). Следует отметить и копательный инструмент из лопатки оленя.

Большой серией представлены украшения. Это в первую очередь подвески из агальматолита (свыше 60 экз.). Изготовлены они или из целых галечек, или из кусков дробленого или пиленого камня. Все отверстия, расположенные чаще всего у одного из концов заготовки, получены с помощью биконического сверления. Формы подвесок самые различные. Встречаются эллипсовидные, грушевидные, в форме зуба марала или клыка хищника, есть и круглые, и плоские. Многочисленны бусы из обломков раковин Anadonta. Они, как правило, округлой формы. Размер их различен. Самая маленькая бусина в диаметре 2,5 мм, ее отверстие имеет диаметр 1 мм. Украшения из кости представлены круглой бляшкой с насечками по всей окружности и плоскими подвесками из тонких пластин. Из сланца изготовлена одна плоская подвеска, найденная в кострище VII горизонта. Очень интересен обломок, видимо, длинной бляшки, сделанной из тонкой плитки известняка с мелкими насечками по краю и серией отверстий различного диаметра (их сохранилось семь). Сверление на этом предмете одностороннее. Велось оно с двух плоскостей.

Финальный этап мезолита на стоянке Усть-Белая представлен первым мезолитическим горизонтом. Здесь найдены всего два кострища. Фауна представлена костями косули, лося, благородного оленя, рыб. В составе коллекции каменных изделий, состоящей из 2139 предметов, 69 нуклеусов. Среди них преобладают уже образцы, свидетельствующие о высоком развитии техники отделения пластин. Это клиновидные, призматические, «карандашевидные» одноплощадочные ядрища с односторонним или круговым скалыванием, двухплощадочные призматические нуклеусы с круговым скалыванием. У этих изделий площадки в большинстве прямые неподработанные. Встречены и грубые подпризматические нуклеусы с односторонним скалыванием. В комплексе найдены скребки концевые и подокруглые, резцы, среди которых заметно появление новых форм. Здесь преобладают уже срединные резцы, хотя встречаются и поперечные, и угловые. Появляются первые полиэдрические резцы-«дрили». Распространена только одна форма вкладышей — с одним ретушированным (чаще на брюшке) краем. Найдены обломки наконечников стрел. Один из них напоминает наконечники, найденные в погребениях падей Хиньской и Частой. Он изготовлен на пластине, имеет заостренное плоской ретушью с двух сторон перо. Мелкой ретушью обработан один край на брюшке целиком, другой частично. Черешок отломан. Второй наконечник представлен обломком черешка. Он покрыт двусторонней плоской ретушью. Наконечник был, по-видимому, листовидной формы.

В коллекции представлены ножи на пластинах, аналогичные ножам из более ранних слоев, проколки симметричные на пластинах, с выделенным или невыделенным «жальцем» с ретушью по двум краям, иногда двусторонней. Найдены тесла с перехватом и кайловидный инструмент вытянуто-овальной формы с ромбовидным сечением, грубо оббитый с двух сторон. Следует отметить обломки шлифованных орудий из сланца. Кроме того, в материале ретушер из сланца и подвески из агальматолита.

К тому же варианту относятся стоянки Уляха (в том же районе), давшая три мезолитических культурных горизонта (табл. 107), Б ад ай I (Усольский р-н Иркутской обл.), Перешеек (там же) (табл. 107), Черемушник I, Ленковка (табл. 107), Пономареве, Олонки, верхнее пятно находок в Мальте, Мальтинка, Камень (Шамотный завод), Каменоломня, Каменка I–III (табл. 106) (карта 13).

Ко второму комплексу памятников мезолита Приангарья — «верхоленскому» — относится в первую очередь стоянка Верхоленская Гора I. Находится в Иркутске, располагается на 70-метровой террасе правого берега Ангары, но на высоте 23–28 м над уровнем реки. Первые находки каменных орудий стали известны здесь в начале XIX в. В 1883 г. стоянку посетили М.П. Овчинников и А.С. Еленев и произвели сбор подъемного материала. В 1919–1928 гг. раскопки стоянки производил Б.Э. Петри. В 1959 г. исследование возобновил Г.И. Медведев. В 1963–1968 гг. работы были продолжены под руководством М.П. Аксенова и Г.И. Медведева, а в 1977 г. небольшое исследование памятника произвел В.А. Лынша. Общая величина раскопанной площади 225 кв. м. III (нижний) горизонт памятника датирован геологически и по радиокарбону (12570±180 лет назад; Mo-441) XI тысячелетием до н. э.; II культурный горизонт — IX тысячелетием до н. э. I культурный горизонт — VII тысячелетие до н. э. (две последние даты чисто геологические). В фауне III горизонта определены: благородный олень, дикая лошадь, бизон, косуля, грызуны, сиг, осетр, щука, окунь, птицы. В фауне II горизонта — благородный олень, косуля, лось, кабарга, медведь, зубр, сиг, осетр, таймень, птицы.

В III горизонте обнаружены два очага в виде ям, обложенных по дну и стенкам плитками песчаника и заполненных золой и угольками. Вокруг очагов расчищены скопления орудий, отходов их производства, остатков фауны. Были найдены и кострища.

Коллекция каменных изделий (табл. 111) из III горизонта по раскопкам 60-х годов не очень велика (379 предметов). Нуклеусы (3 экз.) найдены только клиновидные от пластин, со слегка скошенными неподработанными площадками. Один из них автор раскопок М.П. Аксенов относит к разновидности гобийских. Все девять скребков на отщепах и относятся к типу концевых (в том числе скошенных). Найдено семь скребел. Они изготовлялись из плиток аргиллита и отщепов аргиллита и кварца. Большинство имеет выпуклые рабочие лезвия. Одно из этих орудий имеет два выпуклых лезвия, сформированных противолежащей ретушью. Все найденные резцы, изготовленные на пластинах и отщепах, относятся к типу поперечных. Как правило, боковые края заготовок покрыты ретушью. Ножи — наиболее многочисленная серия орудий III горизонта. Их найдено 24. Характерна группа ножей с двусторонней обработкой, которые М.П. Аксенов называет ножами типа «улу» (Аксенов, 1980). Их поверхности обработаны грубыми сколами, лезвия выпуклые. Они изготовлялись из плиток аргиллита или отщепов из этого же минерала. Другие типы ножей делались из плиток, пластин или отщепов, имеют прямое или слегка выпуклое лезвие, сформованное плоской ретушью. Порой спинка орудия затупливалась. Значительную серию составляют чопперовидные орудия (7 экз.). Найдено долотовидное орудие типа pièce écaillée из крупного отщепа. Кроме того, есть заготовки различных орудий.

Интересен инвентарь из кости и рога. Найденные гарпуны (табл. 112) относятся к нескольким типам или подтипам. Один из них представлен гарпуном с двумя рядами асимметрично расположенных зубцов, плоским насадом с двумя выступами для привязывания и нарезками для лучшего закрепления линя. Разновидности такого же типа гарпуна имеют один выступ на насаде. Второй тип своеобразен. Один ряд зубцов у него направлен вниз, к насаду, а другой — в противоположном направлении. Характер насада неясен (обломан). Найден обломок наконечника стрелы или дротика с двумя пазами для вкладышей. Интересна находка обломка острия с мелкой неровной прорезью по краю, которая вряд ли могла служить пазом для вкладышей. Характерна группа изделий из расчлененных надвое лопаток оленя, которые, возможно, служили землекопательными орудиями. Найдена «колотушка» из рога благородного оленя. Рядом с ней лежал, по-видимому, отжимник из рога благородного оленя. Он представлял собой длинный изогнутый стержень с обрезанными концами, на которых сохранились следы работы. Другой отжимник изготовлен тоже из рога благородного оленя. Из рога благородного оленя сделано еще одно острие. Оно изогнутое, плоско-овальное, в сечении насад покрыт насечками. По ребру на насаде и середине тоже идут насечки: по-видимому, это орнамент. На обломке вкладышевого наконечника с двумя пазами тоже есть орнамент в виде нарезок. Обнаружен обломок шила из бивня мамонта, который, по мнению М.П. Аксенова, был найден обитателями Верхоленской Горы в ископаемом состоянии.

Интересна находка скорлупы страусового яйца. Кроме того, в коллекции из этого горизонта есть два отбойника из галек и кусочков графита.

В горизонте II часть предметов (табл. 108, 109) залегает in situ, а часть смешана, видимо, со слоем I и выделена М.П. Аксеновым в слой IIа. В этих слоях (II и IIа) вместе найдена 5331 находка.

Нуклеусы II горизонта делятся на клиновидные с торцевым скалыванием пластин, в значительной степени аналогичные нуклеусам из III горизонта (в качестве сырья служили аргиллит и лидит), одноплощадочные подпризматические от пластин, с круговым скалыванием, с прямыми неподработанными площадками, и подконические одноплощадочные от пластин, с круговым скалыванием, со слегка скошенными неподработанными площадками. Скребки этого горизонта изготовлялись из отщепов кремня и аргиллита. По типам подразделяются на концевые (в том числе скошенные), подокруглые и боковые. Рабочие лезвия сформованы крутой среднефасеточной ретушью. Скребла (3 экз.) изготовлены из аргиллитовой плитки и отщепов аргиллита и кварцита. Два из них имеют выпуклые рабочие лезвия, обработанные крупнофасеточной и подправленные мелкой крутой ретушью, третье имеет два лезвия: одно из них выпуклое, обработано так же, другое обработано противолежащей ретушью. Резцов найдено 15 на отщепах. Преобладают поперечные. Характерно, что у некоторых орудий этой группы только один боковой край подправлен ретушью. Кроме поперечных, найдены и другие формы: это резцы, у которых лезвие образовано поперечным и угловым сколами, и простые угловые. Как правило, сколы короткие и неширокие. Значительной серией представлены ножи. Это и орудия типа «улу», аналогичные находкам из III горизонта, ножи сегментовидной формы на отщепах с полностью обработанной спинкой, ножи-острия на плитках с ретушированными краями (выпуклый заострен, вогнутый затуплен), ножи на плитках и отщепах с двусторонней или односторонней плоской ретушью на выпуклом крае. Одно такое орудие скомбинировано со скобелем. Встречены чопперы, ничем не отличающиеся от аналогичных орудий III горизонта. Найдено тесловидное орудие из плитки аргиллита с овальным лезвием, сформованным крупнофасеточной ретушью. Встречены обломки двусторонне обработанных наконечников (?). Есть гальки-отбойники.

В коллекции — серия орудий из рога благородного оленя. Это гарпуны с двумя рядами асимметрично расположенных зубцов и лопатообразным плоским насадом. Кроме них, есть обломки наконечников стрел или дротиков с пазами для вкладышей. Найдены и обломки копательных орудий из лопаток крупных млекопитающих. Обнаружены еще обломки рогов со следами обработки и распиленные трубчатые кости птиц.

Украшения, найденные в этом слое, — подвески из агальматолита. Все они имеют просверленные у одного из торцов отверстия. По форме подвески делятся на подпирамидальные и округлые.

М.П. Аксенов выделяет на памятнике горизонты IIIа и IIа. Находки из горизонта IIIа рассмотрены вместе с горизонтом III. Горизонт IIа представляет собой участок, где перемешаны находки из горизонтов III и II (табл. 110). Они мало отличаются от описанных выше. Найдены те же формы нуклеусов: клиновидные, подпризматические и подконические. Скребки концевые, подокруглые и боковые на отщепах и плитках. Ножи изготавливались из отщепов, пластин, плиток. По типам они делятся на «улу», ножи с прямым ретушированным краем. Встречены двусторонние формы в виде лавролистных наконечников. Их функциональное назначение неясно. Есть обломки тесел и долотовидные орудия типа pièce écaillée. В каменном инвентаре следует отметить гальки — отбойники, отжимники и ретушеры.

Из кости и рога изготавливались гарпуны уже указанного типа — двусторонние с ассиметрично расположенными зубцами, «колотушка», стержень (отжимник?), обрезанная лопатка крупного млекопитающего, обломок вкладышевого орудия с пазом. Обнаружен «игольник» из птичьей кости с нарезками.

Из украшений следует отметить подвески из агальматолита, аналогичные найденным во II горизонте.

Горизонт I сильно разрушен вспашкой и эрозионными процессами. Инвентарь здесь изготавливался из аргиллита, кремня, лидита, халцедона, мергеля и окремнелых пород. Нуклеусы весьма разнообразны. Самая многочисленная форма — клиновидные. Встречены подконические, в том числе «карандашевидные», с круговым или односторонним скалыванием. Все эти ядрища, как правило, одноплощадочные, от пластин в большинстве с прямыми неподработанными площадками. Встречены, однако, и двухплощадочные подпризматические нуклеусы того же характера. Есть и аморфные от отщепов. Характерно наличие так называемых «нуклеусов-дрилей».

Скребки изготавливались на пластинах и отщепах. По типам они делятся на концевые (в том числе скошенные и двойные) и подокруглые. Следует отметить комбинации скребков с ножами. Найдены скребла на отщепах и плитках с волнистым рабочим лезвием. Резцы — на отщепах, пластинах, плитках. Преобладают поперечные, в том числе без краевой ретуши, и двойные; угловые и срединные представлены в меньшем количестве. Ножи мало отличаются от ножей нижних горизонтов, появляются только новые формы — ножи на правильных пластинах с прямым или слегка выпуклым лезвием. Есть вкладыши на пластинах, ретушированные по краю на спинке. Найдены обломки наконечников стрел на пластинах со сплошной ретушью на спинке. Встречены наконечники стрел с двусторонней обработкой подтреугольной формы. Обнаружены острия со сходящимися ретушированными краями на пластинках, которые, вероятно, могли быть проколками. Есть в коллекции и чопперовидные орудия.

По-видимому, из сланца изготовлен стерженек составного рыболовного крючка. Есть плитки того же материала с пришлифованными краями.

Украшения, найденные в этом горизонте, частично похожи на украшения II горизонта. Однако есть и новые формы. Это прежде всего подвеска из плитки сланца. Отверстие здесь тоже расположено у одного из концов, но просверлено оно с одной стороны в отличие от биконического сверления в предыдущем горизонте. Интересной находкой является плитка аргиллита с прочерченным на ней узором в виде сетки.

Верхоленской Горе аналогичны стоянки Верхоленская Гора II (Лежненко, 1980), Лисиха в Иркутске (Свинин, 1980), Царь-Девица недалеко от Иркутска (Георгиевский, Медведев, 1980).

В последнее время иркутскими археологами выделяется еще один мезолитический комплекс — канский. Одной из наиболее его ярких стоянок является Стрижова Гора. Она расположена на правом берегу р. Кан, в 5 км выше г. Канска, на третьей надпойме. Открыта в 1959 г. Г.А. Максименковым, в 1972–1976 гг. исследовалась под руководством Г.И. Медведева. Памятник многослойный. К мезолиту относятся 3-17 культурные горизонты. Горизонт 3 лежит в погребенной почве, горизонт 4 — под ним в слое серо-желтого плотного песка, горизонты 5–7 — в пачке прослоек погребенного гумуса, разделенных прослойкой серого песка. Горизонты 8-13 — в слое серовато-желтой плотной оглеенной супеси. Эта последняя формировалась на рубеже плейстоцена — голоцена, все расположенные выше слои — в голоцене. Исследователи памятника объединяют горизонты 4–7 в один культурный слой, горизонты 8-13 — в другой, 14–17 — в третий.

В горизонтах 14–17 были обнаружены следующие фаунистические остатки: благородный олень, дикая лошадь, северный олень (только в горизонте 16), бобр, лисица (?), птицы, рыба. Пыльцевой анализ дал остатки кустарниковых берез, осоки, полыни. Находки в этих горизонтах залегали так: в горизонте 17 — в виде одного скопления, в горизонте 16 — в виде 10 скоплений, в горизонте 15 были рассеяны по всему раскопу, в горизонте 14 — в виде трех скоплений. В этом же горизонте расчищены два небольших кострища.

В коллекции из этих горизонтов свыше 27 600 находок. Количество нуклеусов 149. Резко преобладают подпризматические одно- и двухплощадочные от пластин и отщепов с прямыми или слегка скошенными неподработаннымй площадками, с одной плоскостью скалывания. Кроме того, встречены клиновидные нуклеусы от пластин, с такими же площадками. Скребки (65 экз.) изготавливались на отщепах и пластинах, делятся на концевые (в том числе двойные и скошенные) и подокруглые. Скребла (13 экз.) — на отщепах и осколке. Последнее имеет два выпуклых рабочих лезвия, обработанных крутой противолежащей ретушью. Остальные с одним выпуклым лезвием. Резцов шесть: боковые (преобладают), угловые и поперечные. Изготовлялись на отщепах и пластинах, сколы относительно короткие и широкие. Встречены ножи на пластинах и отщепах с одним ретушированным краем. Есть проколка на отщепе; ее «жальце» выделено противолежащей ретушью в боковой части отщепа. Следует упомянуть отщеп с обработкой конца в стиле pièce écaillée. Своеобразны орудия с бифасиальным характером обработки. Одно из них, вероятно, было наконечником копья, другие — массивные ножи. Одна из этих форм — заготовка небольшого тесла или долота. Среди комбинированных орудий — скребки-ножи, резцы-скребки, ножи-скобели.

Коллекция орудий из кости и рога включает крупный целый рыболовный крючок, двухрядный гарпун с асимметрично расположенными зубцами (по три с каждой стороны) и выступами у насада для прикрепления линя (насад покрыт нарезками), плоский наконечник с пазами для вкладышей с двух сторон и выделенным черешком, обломок такого же наконечника, иглу, шило из пластины рога с асимметрично расположенным жалом, шило из грифельной кости оленя, украшенное орнаментом из косых нарезок и косых крестов, кирку (?) из оленьего рога.

К украшениям следует отнести четыре оленьих резца с кольцевыми надрезками для привязывания и сломанную костяную подвеску с отверстием.

Второй мезолитический слой представлен горизонтами 8-13. В горизонте 13 обнаружены два скопления находок, в горизонте 11 — четыре, в горизонте 9-17 скоплений. В горизонтах 8 и 12 скоплений нет.

Во всех указанных горизонтах суммарно найдено 14 617 каменных изделий. Среди нуклеусов преобладают клиновидные от пластин с прямыми подработанными площадками. Боковые поверхности этих ядрищ часто обработаны сколами по всей поверхности. Встречены подпризматические нуклеусы одноплощадочные от пластин со скошенными неподработанными площадками, с одной плоскостью скалывания. Найден поддисковидный нуклеус от пластин и отщепов. 38 скребков делятся на концевые (в том числе скошенные, двойные), боковые, округлые. Есть скребки-ножи. Рабочие лезвия этих орудий обработаны, как правило, крутой среднефасеточной ретушью. Единственное скребло на отщепе, конвергентное, с одним выпуклым, другим прямым лезвиями, образующими острый угол. Обнаружены два резца на отщепах: один поперечный, другой угловой. Оба имеют ретушированные боковые края. Два ножа, похожие на остроконечники, изготовлены на отщепах, с двумя ретушированными краями. У одного ретушь крупнофасеточная, у другого среднефасеточная. Встречены топоры и тесла овальной формы с двусторонней обработкой, а также их заготовки.

Из кости изготовлены обломок насада вкладышевого наконечника и подвеска из резца оленя с отверстием в корневой части.

Комплекс горизонтов 4–7 тоже относится к фазе развитого мезолита. Скопление находок обнаружено только в горизонте 4. Всего в этом комплексе найдено 8166 каменных предметов. Среди нуклеусов (43 экз.) доминируют одноплощадочные призматические от пластин с односторонним скалыванием, с прямыми или слегка скошенными, практически неподработанными площадками. Кроме того, встречены клиновидные нуклеусы от пластин с прямыми неподработанными площадками и уплощенно призматический двухплощадочный нуклеус от пластин с односторонним скалыванием, со скошенными слегка подработанными площадками. Все 11 скребков изготовлены на отщепах. Они концевые, в том числе скошенные и двойные. Резцов найдено два на отщепах: один поперечный (скомбинирован с ножом). Есть три заготовки тесел на гальках, одна из которых имеет перехват. Кроме того, в коллекции 12 отбойников.

Финальномезолитический комплекс представлен слоем 3. Скоплений инвентаря в нем нет.

Каменных предметов найдено 1550. Из 77 нуклеусов девять относятся к типу призматических односторонних одноплощадочных от пластин с прямыми или скошенными неподработанными площадками, один подконический одноплощадочный от пластин с прямой неподработанной площадкой с полукруговым скалыванием, три подпризматических от пластин с полукруговым скалыванием, с прямой подправленной площадкой, семь нуклеусов одноплощадочных от пластин с прямыми подработанными или без обработки площадками. Остальные — заготовки нуклеусов с одним или двумя негативами сколов. 24 скребка на отщепах, концевые (в том числе скошенные или с ретушированными боковыми краями). Оба найденных резца на пластинах, срединные, один из них скомбинирован с ножом. Оба тесла с перехватом, с расширяющимся лезвием, сформованным сколами или крупнофасеточной ретушью. Также оформлены и боковые края. В комплексе четыре отбойника.

В значительной мере аналогичный инвентарь дала стоянка Казачка в своих мезолитических горизонтах, находящаяся в Канско-Рыбинской котловине, и Усть-Кова I на левом притоке Ангары р. Кове.

Целый ряд мезолитических памятников встречен на берегах оз. Байкал. Среди них интересна стоянка Берлога. Она находится в бухте Берлога, на юго-восточном побережье Киркутского залива Байкала, в 4 км к северо-западу от пос. Сахюртэ (Ольховский р-н Иркутской обл.). Располагается на склоновых отложениях. Открыта П.П. Хороших в начале 20-х годов. Раскапывалась в 1977 г. под руководством О.И. Горюновой (Горюнова, 1982). Общая величина вскрытой площади 80 кв. м.

К мезолиту относятся VI–VIII культурные горизонты. Они разделены стерильными прослойками. Нижний, VIII горизонт залегает в темном, сильно обызвесткованном гумусированном слое мощностью 0,13-0,14 м. Зафиксировано пять размытых кострищ. В коллекции шесть нуклеусов клиновидных от пластин с прямыми, в основном неподправленными площадками. Скребки (8 экз.) изготавливались на отщепах и пластинах, главным образом концевые (в том числе скошенные и с «ушками»), один скребок можно назвать ладьевидным. Два из них скомбинированы с ножами, один со скобелем. Скребловидное (?) орудие на отщепе, выпуклое лезвие сформовано крупнофасеточной ретушью на спинке. Резцы (10 экз.) на отщепах и пластинах, поперечные и угловые. У восьми из них боковые края заготовок покрыты ретушью. Найдены два вкладыша: у одного ретушь по одному краю на спинке, у другого — по двум краям. Три ножа с прямыми лезвиями изготовлены на пластинах и отщепе. Есть и скобель на отщепе. Проколки (3 экз.) — на пластинах и отщепе, две из них асимметричные без выделенного «жальца», ретушью затронута рабочая часть и конец заготовки, одна симметричная с выделенным «жальцем», ретушь покрывает оба края. Найдены два тесла с перехватом и полуперехватом из галек. У одного из них с перехватом обушок обработан сколами, у обоих лезвие сформовано крупными сколами с двух сторон. Найдено малохарактерное рубящее орудие. Кроме того, в коллекции четыре отбойника.

Костяная индустрия представлена обломком одностороннего гарпуна с косым обратным шипом и широким насадом с закругленным основанием, обломком цельновырезанного рыболовного крючка, обломком острия, двумя обломками неопределимых орудий и девятью фрагментами рога и кости со следами обработки.

VII культурный горизонт дал два очага с обкладкой из камней размерами 0,8×0,7 и 0,6×0,55 м. Кроме того, обнаружено размытое кострище размерами 0,45×0,4 м. Коллекция каменных изделий состоит из 678 экземпляров. Нуклеусов найдено восемь. По типам они делятся на клиновидные с прямыми неподработанными площадками, от пластин и подпризматические одноплощадочные от пластин, двух- и трехсторонние, с неподработанными прямыми площадками. Скребков найдено четыре: три на отщепах, один на пластине, концевые и под округлый. Один из скребков скомбинирован со скобелем на противоположном скребковому лезвию конце. Резцов 15: 10 угловых на пластинах (три скомбинированы со скобелями, один — с ножом), четыре срединных на пластинах и кусках (два скомбинированы с ножами, два других — полиэдрические), один поперечный на отщепе с краевой ретушью. Большой серией представлены вкладыши — пластинки с ретушью (30 экз.). Характер их обработки очень разнообразен. 11 из них ретушированы по одному краю на брюшке, три — по одному краю на спинке, два — по двум краям на брюшке, пять — с противолежащей ретушью, четыре — по одному краю с двух сторон, три — по двум краям с двух сторон, один — по одному краю с двух сторон, а по другому — на спинке. Встречен вкладыш с затупленным ретушью концом на брюшке. Две проколки различны: одна на отщепе, имеет выделенное противолежащей мелкой ретушью асимметричное «жальце», другая симметричная, без выделенного «жальца», рабочая часть оформлена тонкой ретушью на конце микропластинки. Из сланца изготовлен стерженек составного рыболовного крючка. Верх его заострен, тело покрыто 11 полукольцевыми нарезками поперек и одной продольной.

Из кости изготовлен обломок двухрядного гарпуна с заостренным насадом и овальной выемкой для крепления линя и расположенными ниже нее 14 зарубками (для орнаментации или облегчения привязывания?), обломок орудия с острым концом и обломки рогов и костей со следами обработки.

Находки VI культурного горизонта равномерно распределялись по всей площади раскопа. Среди 302 кремневых изделий пять нуклеусов. Все они подпризматические, односторонние, от пластин с прямыми, порой частично подработанными площадками. Все четыре скребка на отщепах. Два из них концевые, один подокруглый, один концевой, скомбинированный с асимметричной проколкой с выделенным «жальцем» (ретушь на спинке). Резцов два: угловой на пластине (скомбинирован с ножом) и поперечный на отщепе. Девять вкладышей имеют следующий характер обработки: с ретушью на спинке по обоим краям, с ретушью на брюшке по одному краю, с двусторонней ретушью по одному краю, с двусторонней ретушью по двум краям, с ретушью на спинке по одному краю. Есть острие со скошенным концом, обработанным двусторонней ретушью, на пластине, проколка на пластине с невыделенным асимметричным «жальцем», обработанная по двум краям на спинке. Кроме того, в коллекции костяное орудие с одним пазом для вкладышей.

Стоянка Итырхей открыта П.П. Хороших в начале 20-х годов. В 1975 г. ее исследование проведено под руководством О.И. Горюновой (Горюнова, 1978). Величина раскопанной площади 50 кв. м. Памятник находится в бухте Итырхей, на юго-восточном побережье залива Куркут оз. Байкал (западный берег пролива Ольхонские Ворота), в 3 км к северо-западу от пос. Сатюрн. Располагается на склоновой части бухты. К мезолиту относятся VII–IX культурные горизонты.

IX горизонт залегает в нижней части плотного гумусированного слоя темно-бурого цвета (глубина до 2 м). Находки располагались скоплениями вокруг очагов. Очаг I был выложен из плит известняка и кусков гнейса. Он овальный, размерами 1×0,8 м. В 0,1–0,15 м к югу от него скопление кремневых изделий. Очаг 2 выложен из плит гнейса, он округлый, диаметром 0,4 м. Очаг 3 в виде полукольца, размерами 1×0,58 м. Кроме того, обнаружены два открытых кострища: округлое, диаметром 0,4 м, и овальное, размерами 0,9×0,52 м.

В коллекции каменных изделий пять нуклеусов: псевдоклиновидный, конический с полузамкнутым фронтом скалывания, два призматических одноплощадочных с полузамкнутым фронтом скалывания и призматический одноплощадочный с односторонним скалыванием. Все нуклеусы — от пластин. Найдено пять скребков (один из них скомбинирован со скобелем), концевых (в том числе скошенных) на отщепах. Четыре угловых резца на пластинах (в том числе один двойной). Есть три вкладыша: у двух ретушь идет по одному краю на брюшке, у одного — по двум краям тоже на брюшке. В коллекции семь пластин с ретушью (ножей?): у трех на спинке по одному краю, у трех такая же на брюшке, у одной — противолежащая. Кроме того, найдено два обломка рога с надрезами вдоль.

VIII культурный горизонт находился в темной гумусированной супеси. В нем обнаружены два очага размерами 0,5×0,45 м. Находки распределялись равномерно по площади раскопа.

Среди каменных изделий три подпризматических одноплощадочных нуклеуса от пластин, со скошенными неподработанными площадками, с полузамкнутым фронтом скалывания. Оба найденных резца на пластинах, один угловой, другой полиэдрический с боковой ретушью. Оба скребка — концевые на отщепах. Три из пяти найденных вкладышей имеют ретушь по одному краю на брюшке, один — по двум краям, один — противолежащую. Есть два тесла из галек и заготовка такого же орудия, два отбойника. Из пяти ножей на пластинах три имеют ретушь по одному краю на спинке, один на брюшке, один по двум краям на брюшке.

Кроме того, в коллекции четыре обломка костяных обойм для вкладышей, четыре обломка рога со следами обработки и пять костей с надрезами.

VII культурный горизонт залегал в гумусированной супеси темного цвета. Между VIII и VII горизонтами была стерильная прослойка песка. Находки в слое распределялись равномерно по всей площади раскопа. Найден очаг из камней в виде полукольца размерами 0,7×0,5 м.

В коллекции четыре нуклеуса подпризматических одноплощадочных от пластин с прямыми неподработанными площадками, двусторонние и такой же двухплощадочный с круговым скалыванием, а также два обломка нуклеусов. Есть скребло (?) из куска кварцита с выпуклым лезвием, восемь вкладышей (у трех ретушь по двум краям на спинке, у трех — по двум краям на брюшке, у двух — по одному краю на спинке), проколка на отщепе асимметричная, с выделенным краевой ретушью «жальцем».

Из кости изготовлены две обоймы для вкладышей с двумя пазами и одна с одним пазом, лощило. Кроме того, обнаружена фаланга млекопитающего со срезанной поверхностью, девять фрагментов трубчатых костей со следами обработки.

Кроме того, на Байкале известны стоянки Курла I–V (Шмыгун, Ендрихинский, 1978), Кодовой, Лударская I (Хлобыстин, 1965), Улан-Хада (XI горизонт) (Хлобыстин, 1965), Сарма.

Мезолитические материалы дал ряд памятников в бассейне Верхней Лены. Стоянка Шишкино II расположена на второй надпойме правого берега Лены. Открыта в 1971 г. М.П. Аксеновым (Аксенов, Шмыгун, 1974). Раскопано в 1973 г. 67 кв. м. Мезолитические остатки найдены в слоях II и III (соответственно в современной подпочве и в редуцированной погребенной почве).

В слое III (нижнем) обнаружены остатки наземного округлого в плане жилища. В нем был маломощный очаг с каменной обкладкой. Инвентарь слоя очень беден — боковой скребок на отщепе и нож на пластине с ретушью по краю на спинке. В слое найдены кости рыб и неопределимые кости млекопитающих.

В слое II обнаружен очаг округлой формы в виде ямы диаметром 1,3 м и глубиной до 0,4 м. Очаг был обложен плитками песчаника. В слое найдены два одноплощадочных подпризматических нуклеуса от пластин, с прямыми подработанными площадками, с односторонним скалыванием. Встречено 10 скребков: концевые (в том числе скошенные и с «ушками») и боковые. Изготавливались на пластинах и отщепах. Найден поперечный резец на пластине с ретушированными краями. В составе коллекции четыре ножа на отщепах. Один из них обработан плоской ретушью с двух сторон и напоминает ножи типа «улу». Остальные имеют разный характер обработки. Кроме того, есть отбойник из гальки. Найдено костяное шило. Фауна слоя: косуля, суслик, птицы.

Стоянка Макарово II открыта в 1967 г. С.М. Цейтлиным, в 1968, 1969 и 1971 гг. исследовалась М.П. Аксеновым (Аксенов, 1974). Стоянка расположена на останце 14-15-метровой террасы р. Лены. II мезолитический слой памятника залегает в погребенной раннеголоценовой почве, заключенной в лессовидной супеси. При раскопках найдены остатки костей дикой лошади, первобытного быка, благородного оленя, бизона или быка, речного окуня. В слое обнаружены два кострища, расположенные в 6 м друг от друга, округлой формы, диаметром 2,5–3 м. Основное количество находок — в них и вокруг них, в пределах круга диаметром 5,5 м. Это, вероятно, остатки округлого жилища типа чума.

В коллекции каменных изделий выделяются три типа нуклеусов: клиновидные одноплощадочные с торцевым скалыванием пластин, с прямыми неподработанными площадками, подпризматические односторонние одноплощадочные от пластин и отщепов, со скошенными неподправленными площадками и призматические одноплощадочные от пластин с двусторонним скалыванием, со скошенными неподработанными площадками. Скребки (12 экз.) изготавливались на пластинах и отщепах, концевые, в том числе скошенные. Резцов найдено 10, они на отщепах и пластинах. Все они поперечные. Только у одного из них края не обработаны, у остальных ретушированы на спинке. Найдены два обломка одного листовидного наконечника с двусторонней обработкой плоской ретушью. Есть обломок острия со сходящимися ретушированными краями. Ножи — на отщепах и пластинах, имеют прямые или слегка выпуклые ретушированные края. Кроме того, в коллекции четыре чопперовидных орудия, а также галька с выколотыми концами, возможно служившая грузилом для сетей.

Найдены два фрагмента костяных изделий: обломок иглы и плоский фрагмент кости с косыми насечками.

Мезолитические материалы найдены на стоянках Кистенево I–V.

К мезолиту, по мнению Г.И. Медведева, относятся несколько одиночных погребений, найденных в Приангарье. Одним из них является погребение в пади Частые. Оно оказалось разрушенным. Могильная яма и костяк были ориентированы на северо-северо-запад и сверху прикрыты каменной кладкой. Остатки могильной ямы позволяют сказать, что она была овальных очертаний, была заполнена гумусом с включением древесных угольков. В составе могильного инвентаря — два длинных шлифованных стержневидных острия из шиферного сланца, шестигранных в сечении. Три наконечника стрел (?) на пластинках, есть ножевидные пластины. Все кремневые наконечники имели разный характер обработки: один из них имел плоскую ретушь на острие пера (на брюшке) и боковую выемку у основания, сформованную полукрутой ретушью на брюшке, другой имел аналогичную обработку острия пера и частичную ретушь по одному из краев на брюшке, третий, кроме аналогичной обработки острия пера, имел еще скошенный ретушью на спинке конец.

Погребение в пади Хиньская (правый берег Ангары) сохранилось несколько хуже. Могила тоже была перекрыта каменной кладкой. Костяк лежал на спине, головой на северо-северо-восток, в вытянутом положении, левая рука была вытянута вдоль тела, а кисть правой руки, слегка согнутой в локте, покоилась на тазовой кости (Окладников, 1950). В составе инвентаря могилы были два наконечника стрел или дротиков с двусторонней обработкой, слегка намеченным черешком, которые А.П. Окладников сравнивает с аналогичными вещами из Верхоленской Горы, три наконечника стрел, аналогичные по характеру обработки наконечникам из предыдущего погребения, восемь ножевидных пластин, плоское острив из шиферного сланца, по форме напоминающее кремневые наконечники стрел на пластинах, костяной наконечник стрелы (?) с обломанным черешком и резец бобра.

Погребение в пади Усть-Грязная (правый берег Ангары) открыто в 1963 г. Могильная яма имела длину 1 м, овальную форму, гумусное заполнение с древесными угольками, была перекрыта плитами известняка. Костяк не сохранился, найдено только несколько фрагментов черепа и мелких костей. Ориентирована яма с севера на юг. В составе инвентаря костяная обойма ножа с пазом для вкладышей, вкладыш из пластинки (прямоугольник), пластина с мелкой ретушью (нож?), пластинка, заготовка орудия из плитки шиферного сланца, отщепы кварцита, кремня и окаменелой породы, фрагменты челюстей тайменя.

Еще одно мезолитическое погребение — Рытвинка I — находится на правом берегу р. Лены, в 6 км к западу от Качуга Иркутской обл., у пос. Нефтебаза. Открыто М.П. Аксеновым в 1979 г. (Аксенов, 1982). Располагается на высоте более 25 м над уровнем Лены. Могильная яма сверху покрыта кладкой из плиток песчаника. Глубина ее 0,35 м. Форма неправильная. Размеры 2,3×0,95 м. Заполнение ямы сверху состоит из бурой гумусированной супеси, ниже — из многоцветной супеси с дресвой.

Погребение парное — женщины с ребенком. Череп женщины не обнаружен в могиле. Вероятный возраст погребенного ребенка — 10–12 месяцев. Женский костяк лежит на левом боку, детский — на правом. Взрослое погребение скорченное. При захоронении женщина, по-видимому, обнимала ребенка руками. Дно ямы под детским костяком засыпано мелкими кусочками красной охры вперемежку с кусочками красного песчаника. Под женским костяком — только кусочки песчаника. Ориентировка погребений — головой на север.

Инвентарь погребения: в области крестцовых позвонков взрослого скелета лежали пластинка с частичной двусторонней ретушью и два фрагмента пластинок с ретушью (вкладыши?). В левой половине грудной клетки ребенка найден наконечник стрелы на пластине с боковой выемкой, аналогичный найденным в погребениях в падях Хиньская и Частые, и костяной плоский наконечник, тоже похожий на находки в указанных погребениях.

Кроме описанных стоянок, в регионе есть еще группа памятников, материал которых в значительной степени повторяет комплекс находок указанных стоянок. В Северном Приангарье это стоянки Чадобец, Симахинский, Порог, Игирма, Бубновский Порог, Гремячий Ручей, в Канском р-не — поселение Овражное, в Южно-Ангарском р-не — стоянки Кулаково I, Суховская, Ашун, Горелый Лес, Нижний Булай.

При анализе материалов мезолитических памятников разных районов этого огромного региона наблюдаются некоторые различия, которые могут рассматриваться в настоящее время различиями на уровне локальных вариантов культуры. Во всяком случае, пока не определено никаких различий в материальной культуре, позволивших бы говорить о существовании нескольких мезолитических культур в регионе. Упомянутые различия в основном сводятся к следующему. В Канском р-не преобладают подпризматические нуклеусы с параллельным расщеплением, в комплексах типа Верхоленская Гора они отсутствуют. Зато в последних хорошо развиты различные формы клиновидных нуклеусов. Здесь же очень разнообразны поперечные резцы, малохарактерные для Канского р-на. В бадайских памятниках поперечные резцы появляются не с самого начала их развития. Бадайским памятникам не присуща форма клиновидного нуклеуса, известная под названием «гобийской», в то время как в большинстве других стоянок (кроме байкальских) она достаточно распространена. Есть различия в формах гарпунов: в частности, выделяется форма верхоленских гарпунов с асимметрично расположенными в два ряда зубцами и плоским насадом с пазом, тогда как у бадайских гарпунов насад имеет выступающие «плечики». Этим главным образом и исчерпываются различия между памятниками отдельных районов. Совершенно ясно, что этот вопрос требует дальнейшей разработки.

В происхождении мезолитических культурных вариантов Приангарья и Прибайкалья еще много неясного. Думается, что их генезис следует связывать с местными сибирскими позднепалеолитическими культурами. Однако прямых связей в этом направлении пока проследить не удается.

В комплексах раннего мезолита, к которым, по мнению Г.И. Медведева, Г.Н. Михнюк, П.Е. Шмыгуна (Медведев, Михнюк, Шмыгун, 1975), относятся нижние слои Верхоленской Горы, XIV–XVI культурные горизонты Усть-Белой, III культурный горизонт Усть-Ковы в Приангарье, XIV–XVII культурные горизонты Стрижовой Горы в Канском р-не и аналогичные им памятники, выделяются следующие общие черты в инвентаре. Среди нуклеусов отмечается несколько основных форм: одно- и двухплощадочные подпризматические, одно и двусторонние (в последнем случае фронт скалывания иногда может находиться в разных плоскостях), грубопризматические с односторонним скалыванием, клиновидные, с прямыми или скошенными площадками с торцевым скалыванием. Скребки представлены разными вариантами концевых форм, а также боковыми и подокруглыми. Резцы преобладают поперечные, как на пластинах, так и на отщепах. Характерны ножи и скребла с двусторонней обработкой выпуклого лезвия, а также скребла на отщепах с односторонней ретушью. Встречаются чопперы. Костяной инвентарь включает гарпуны с плоским насадом, с разным расположением зубцов, зубья острог, вкладышевые ножи и наконечники.

Ко второму периоду развития мезолита относятся II–XIII горизонты Усть-Белой, IIIа-III г горизонты Соснового Бора, II горизонт Верхоленской Горы в Приангарье, вторые горизонты стоянок Курла II и III в Прибайкалье, нижний горизонт Макарово I и II, II горизонт Кистенево II, стоянки Кистенево I и V на Верхней Лене, IV–XIII горизонты Стрижовой Горы в Канском р-не и похожие на них комплексы. Этот хронологический пласт датируется VIII–VII тысячелетиями до н. э. (по датам Усть-Белой). Среди нуклеусов в этот период заметно повышение роли клиновидных форм и сокращение других. Появляются многофасеточные срединные резцы. Возникают вкладыши с ретушью по краю. Есть топоры и тесла, в том числе с пришлифовкой лезвия. Остальные типы каменных орудий остаются без изменения. В составе костяного инвентаря следует отметить появление рыболовных крючков. Характерно расширение числа форм вкладышевых орудий.

К концу мезолита в Приангарье относятся I культурный горизонт Усть-Белой, II горизонт Соснового Бора, I горизонт Верхоленской Горы, Горелый Лес и другие стоянки. В Прибайкалье это памятники типа первых горизонтов Курлы II и III, а также XI горизонта Улан-Хады. В бассейне Лены к финальному мезолиту относятся стоянки Кистенево I, II (I горизонт) и Шишкино II (II горизонт). В каменном инвентаре почти исчезают скребла и чопперы. Сокращается число поперечных резцов. Нуклеусы уменьшаются в размерах. Наиболее характерными формами являются полиэдрические резцы и сверла на подтреугольных в сечении заготовках или нуклеусах, срединные резцы на пластинах, шлифованные наконечники из шифера, острия с ретушью по краю на пластинах, тесла с перехватом или с «ушками», двусторонне оббитые топоры небольшого размера, различные формы наконечников стрел, обработанные плоской ретушью, не образующие устойчивых морфологических серий, стерженьки составных рыболовных крючков, вкладыши на пластинах с двусторонней ретушью. Изделий из кости и рога этого времени здесь не найдено.

Основные категории орудий из камня времени позднего мезолита переходят и в неолитические памятники региона, что позволяет говорить о сложении местного неолита на базе туземных мезолитических памятников. Костяной инвентарь средних этапов мезолита тоже находит отголоски в неолитических памятниках.

Несколько стоянок, материал которых аналогичен материалам Верхоленской Горы в Приангарье, исследовались в Забайкалье.

Стоянка Студеное I находится около с. Нижний Нарым Красночикойского р-на Читинской обл., у впадения ручья Студеного в р. Чикой (высота террасы 5–6 м над уровнем реки). Открыта в 1970 г. И.И. Кирилловым, раскапывалась в 1974–1978 гг. М.В. Константиновым. Мезолитические слои (10–13/2) раскопаны на площади 550 кв. м. Они залегают в пойменном аллювии (Базаров, Константинов, Иметхенов, Базарова, Савинова, 1982).

В горизонте 13/2 (самом нижнем мезолитическом) вскрыто кострище (раскопано не полностью), видимые размеры его 1,2×0,7 м. Находки состоят из фаунистических остатков и одного отщепа.

В горизонте 13/1 обнаружено овальное углистое пятно размерами 2×1,5 м. Это остатки кострища. В горизонте найдены клиновидные нуклеусы от пластин с неподработанными прямыми площадками, с торцевым скалыванием, вкладыш на микропластине с ретушью по краю на спинке, ножи на длинных пластинах с ретушью по краям, долотовидное орудие типа pièce écaillée. Горизонт имеет дату по С₁₄: 10755±140, т. е. первая половина IX тысячелетия до н. э.

В горизонте 12 найдены клиновидные нуклеусы от пластин с подработанными площадками с торцевым скалыванием, остроконечный нож с двумя ретушированными краями, скобель на отщепе (табл. 113). Здесь же были кости благородного оленя.

В горизонте 11 обнаружено углистое пятно овальной формы, размерами 3,75×3,1 м. По мнению М.В. Константинова, это остатки жилища. Около него было много находок. Вообще в горизонте найдены клиновидные нуклеусы от пластин с подработанными площадками, с торцевым скалыванием, концевые скребки на отщепах и пластине (в том числе скошенные), поперечные резцы (в том числе двойные) на пластинах с ретушированными краями, вкладыши на пластинах с ретушью по одному краю на брюшке или на спинке, ножи на пластинах (в том числе с частичной ретушью), чоппер. Интересен костяной инвентарь этого горизонта: обломок наконечника (?) с двумя пазами для вкладышей, шило (?), стержни составных рыболовных крючков из рога косули, в составе фауны — благородный олень, косуля, дзерен (?), лось (?), рыбы.

В горизонте 10 расчищена выкладка из галек округлой формы диаметром до 2,5 м. Возможно, что это остатки жилища. Выявлено углистое пятно почти округлой формы размерами 3,2×3 м. Этот, по всей вероятности, тоже остатки жилища. Оно насыщено находками. Второе углистое пятно округлой формы, расположенное в 5,5 м от первого, имеет диаметр 0,8 м. Около него тоже были находки. В составе коллекции каменных изделий горизонта 10 клиновидные нуклеусы от пластин с торцевым скалыванием, подпризматический одноплощадочный нуклеус от отщепов со скошенной площадкой, с одной плоскостью скалывания. Скребки изготовлялись на отщепах, по типам делятся на концевые и округлые. Резцы же делались на пластинах, они поперечные (с краевой подретушевкой) и один угловой. Широко представлены вкладыши с разным характером обработки. Есть ножи на пластинах с невыдержанным характером отделки. Найден скобель на нуклевидном куске. Встречены чоппер и долотовидное орудие. Два костяных стерженька от рыболовных крючков — единственные изделия из кости. Фауна: благородный олень, дзерен (?), рыбы (сибирский елец, сибирская плотва, налим, щука).

Стоянка Куналей находится у с. Малый Куналей в Бурятии, располагается на второй террасе правого берега р. Хилок. Открыта в 1971 г. М.В. Константиновым, раскапывалась им же в 1971, 1973, 1977 гг. Раскопано 250 кв. м (Базаров и др., 1982). Мезолитический культурный горизонт (2) залегал в светло-серой лессовидной супеси. Находки сосредоточивались на площади 30 кв. м. Для изготовления каменных орудий употреблялись фельзит-порфирит, липарит-порфир, щелочной липарит, фельзит, кремень, глинистый туф и др.

Всего найдено 257 каменных изделий. Среди них девять клиновидных нуклеусов от пластин с торцевым скалыванием. Есть концевой скребок на отщепе и скребок-нож на отщепе. В коллекции два сломанных скребла (на пластинах?). Ретушь по двум краям на спинке. Один вкладыш имеет противолежащую ретушь по краям. Большой серией представлены проколки (17 экз.). Все они асимметричные, с выделенными «жальцами», на отщепах. Кроме того, в коллекции четыре долотовидных орудия типа pièce écaillée.

Аналогичные орудия были найдены А.П. Окладниковым при раскопках стоянки Ошурково в Забайкалье. Однако ее материалы опубликованы лишь частично, что не дает полного представления о характере памятника.

В южной части Дальнего Востока мезолитические стоянки известны в отдельных местах (карта 14). Стоянка у с. Устиновка открыта геологом В.Ф. Петрунем в 1954 г. В 1963–1964 гг. исследовалась А.П. Окладниковым (Окладников, 1966б; Окладников, Деревянко, 1973). Она располагалась на 10-12-метровой террасе над поймой. Находки залегали в темном гумусированном суглинке и желто-буром суглинке под ним. Этот последний и был основным слоем поселения. Но они, по мнению А.П. Деревянко (Деревянко, 1983, с. 90), составляли единый культурный комплекс. Поэтому мы рассматриваем их здесь вместе.

Основным материалом для изготовления орудий (табл. 119) служил вулканический туф разных цветов. Кроме того, использовались обсидиан, кремень и базальт. Нуклеусы разных типов. Есть поддисковидно уплощенные от пластин. Характерны подпризматические односторонние одно- или двухплощадочные ядрища от пластин со скошенными площадками. Третий тип — подконические одноплощадочные нуклеусы от пластин со скошенными подработанными площадками. Четвертый — клиновидные ядрища «гобийского типа» или их заготовки, одноплощадочные от пластин, с торцевым скалыванием. Скребки изготовлялись на пластинах и отщепах. По типам делятся на концевые и под округлые. Иногда они комбинировались с ножами. Резцы на пластинах, срединные и боковые. Встречены пластины и отщепы с нерегулярной ретушью. Есть ножи на пластинах.

Стоянка Осиповка находится около г. Хабаровска. Исследовалась А.П. Окладниковым в 1960 и 1963 гг. (Деревянко, 1983). Располагается на четвертой надпойменной террасе р. Амура. Культурный слой залегал в желтом суглинке в верхней части террасы. При раскопках обнаружено более 10 очагов из камней и скопления каменного инвентаря. Нуклеусы стоянки клиновидные, двух разновидностей: обычные и с бифасообразной обработкой боковых сторон. С их прямых неподработанных площадок скалывались пластины в торцевой части. В коллекции концевые скребки на отщепах (иногда со сплошной ретушью на спинке), большая серия лавролистных, иволистных, подтреугольных (в том числе с усеченным основанием) наконечников копий, дротиков и стрел с двусторонней обработкой, ножи и скребла на отщепах с выпуклым лезвием, топоры и тесла с одно- или двусторонней оббивкой подтреугольной и подтрапециевидной формы, срединные резцы, небольшие острия (табл. 118).

Стоянки Устиновка и Осиповка имеют много общего с Верхоленской Горой и, вероятно, совпадают по времени с ее слоем II.

Стоянка Олений I (Артемовка I) находится у г. Артема Приморского края и располагается на участке коренного берега р. Артемовки, у ее слияния с р. Батальянзой. Открыта, по-видимому, в 20-х годах А.И. Разиным, исследовалась в 60-х годах А.П. Окладниковым и Д.Л. Бродянским. Мезолитические материалы залегали в основном в виде довольно компактного скопления в светлом суглинке.

В составе коллекции только каменные изделия — из обсидиана, кремнистой породы, вулканического туфа, кварца. Нуклеусы от пластин, призматические одноплощадочные односторонние и клиновидные. Площадки прямые или скошенные, не подправленные. Скребки по преимуществу концевые, на отщепах и пластинах, хотя встречаются и под округлые на отщепах; иногда концевые скребки имеют краевую ретушь, использовались они, по-видимому, в качестве ножей или скобелей. Серия резцов, изготовленных тоже на пластинах и отщепах, включает несколько типов: срединные, угловые, боковые косоретушированные, поперечные (последние на пластинах с ретушированным краем). Найдены пластины с пологой или пол укрутой ретушью по краю, пластинка с ретушью по краю и подтеской на конце, ножи на отщепах с двумя ретушированными краями, скобели на отщепах, макролитическое орудие с двусторонней оббивкой и ретушью по одному краю.

Стоянка Имчин I находится в 1,5 км к северо-западу от ст. Ноглинки в Ноглинском р-не Сахалинской обл. Располагается на краю первой надпойменной террасы правого берега р. Имчи. Открыта в 1965 г. В.В. Вязовской, в 1972 г. исследовалась Р.С. Васильевским (Васильевский, 1971, 1973, с. 156–159). Раскопано 36 кв. м. В раскопе обнаружены два круглых кострища диаметром 0,25 и 0,28 м. Мезолитические находки залегали в слое песка, под современной почвой.

Каменный инвентарь (табл. 121) изготовлен из красной яшмовидной породы, кремня, фельзита, алевролита. Нуклеусы конические, одноплощадочные, от пластин со скошенными неподработанными площадками, с круговым скалыванием, клиновидные от пластин с торцевым скалыванием, подпризматические одноплощадочные, от пластин, с неподработанными прямыми площадками, с односторонним скалыванием. Скребки (38 экз.) концевые (в том числе скошенные), на отщепах, у большинства спинка покрыта плоской ретушью. Встречены и округлые формы на отщепах. Резцы (11 экз.) изготавливались на отщепах, осколках и пластинах. По типам делятся на полиэдрические резцы-«дрили», срединные, поперечные, угловые. У многих из них ретушированы боковые края. Представлены вкладыши из сечений и целых пластин, с ретушью по одному или двум краям на спинке. Есть специфические вкладыши с двусторонней обработкой. Наконечники стрел в основном изготавливались из пластин. Почти все они черешковой формы, некоторые имеют двустороннюю плоскую ретушь, часть ретуширована плоско на спинке, а на брюшке имеет обработку по краям или на черешке. Встречены наконечники, напоминающие аренсбургский тип, у которых крутой ретушью обработаны только края черешка на спинке. Найдены острия со сходящимися ретушированными краями (ретушь противолежащая). Представлены ножи с двусторонней обработкой на отщепах и пластинах (?), ножи на пластинах с краевой ретушью по двум краям. Возможно, что часть из них была наконечниками копий (заостренные формы). Проколки изготовлены на пластинах, симметричные, имеют обработку или только на выделенном «жальце», или по всему периметру (в этом случае «жальце» может быть не выделено). Встречены обломки рубящих орудий.

Стоянка Имчин II находится в 700 м вверх по течению от предыдущей. Она располагается на правом берегу р. Имчин, на террасе высотой 6–7 м. Нижний слой стоянки залегал в верхней части серо-желтой супеси. В нем найдены клиновидные нуклеусы в зачаточной стадии обработки, концевые скребки, ножи, орудия с двусторонней обработкой.

Аналогичные изделия зафиксированы в местности Головное, на правом берегу р. Имчин, в 2 км от стоянки Имчин I.

Стоянка Такое II находится на Южном Сахалине, на правом берегу р. Большой Такой, в 2 км к югу от г. Долинска. Открыта в 1973 г. В.О. Шубиным (Васильевский, Голубев, 1976, с. 12–15). На памятнике проведены сборы с поверхности.

Коллекция (табл. 122) изготовлена из обсидиана, кремнистого сланца, аргиллита, яшмовидной породы. Нуклеусы клиновидные, одноплощадочные, от пластин, со скошенными неподработанными площадками, с торцевым скалыванием. Скребки концевые (в том числе скошенные), на отщепах, с плоской ретушью по боковым краям. Встречены вкладыши с ретушью по краю на пластинках, острия со скошенным концом на пластинах, ножи на пластинах и отщепах с разной формой ретушированных краев (прямые, вогнутые, иногда оба края), серия симметричных проколок с выделенным «жальцем» на отщепах. Особенно интересны наконечники стрел усеченно-листовидной формы с двусторонней плоской ретушью и острия с плоской ретушью на кончике на брюшке на пластинах. Есть заготовки рубящих орудий (тесел?) (табл. 122).

Стоянка Сокол находится на юге Сахалина в районе пос. Сокол. Здесь тоже собраны кремневые изделия раннего облика (Васильевский, Голубев, 1976, с. 191).

Таким образом, ясно, что мезолитические материалы Дальнего Востока имеют много общего со стоянками Прибайкалья и Забайкалья. Здесь те же самые характеристики способов раскалывания кремня, в значительной степени повторяется и набор орудий. Только в памятниках Сахалина наблюдается увеличение количества орудий (скребков, наконечников и ножей) с плоской двусторонней ретушью. Однако это может объясняться их более поздним хронологическим положением по сравнению с остальными. Думается, что более дробное хронологическое членение этих материалов сейчас в сильной степени затруднено из-за их фрагментарности.

Экономика и уровень социально-экономического развития на Дальнем Востоке в мезолитическое время существенно не отличались от других регионов СССР. Во всяком случае, имеющиеся материалы не дают оснований для пересмотра высказанных ранее положений.

Глава восемнадцатая Мезолит Севера Сибири и Дальнего Востока (Л.В. Кольцов)

По мнению выделившего ее Ю.А. Мочанова, она распространена на огромной территории севера Восточной Сибири: ее памятники открыты на Алдане, Вилюе, Амге, Мае, Лене, Витиме, Олекме, Индигирке, Колыме и Улье (Мочанов, 1977) (карта 14).

Одним из самых ярких памятников сумнагинской культуры является стоянка Белькачи I (табл. 114–115). Она находится на левом берегу Алдана, недалеко от устья р. Улахан-Эльге, в Алданском р-не Якутской АССР. Открыта в 1964 г. Располагается на прирусловом валу высокой поймы. Культурные слои заключены в отложениях пойменного аллювия. Высота вала от уровня Алдана 11–14,5 м.

Автор раскопок Ю.А. Мочанов выделяет в отложениях вала 29 культурных слоев, из которых 16 нижних относятся к сумнагинской культуре. В самом нижнем, XXIII слое мощностью 0,06-0,38 м, раскопанном на площади 269 кв. м, было очень немного находок: кремневая ножевидная пластинка, кусочки охры, угольки, кости лося, косули. Для слоя получены две радиоуглеродные даты: 9190±80 (ЛЕ-763) и 9045±210 (ИМ-243) лет тому назад, иначе говоря, он датируется концом VIII тысячелетия до н. э.

Слои XXII и XXI находок не дали, кроме нескольких расколотых костей.

Слой XX мощностью 0,2–0,45 м, раскопанный на площади 340 кв. м, залегал на глубине 6,3–6,5 м от современной поверхности. Культурные остатки концентрировались в зольно-угольной прослойке, в уплотненном песке, в виде пятна овальной формы диаметром 5,5×3 м (с увеличением в сторону реки ширины пятна до 4 м). Ориентировка пятна — северо-восток — юго-запад. В южной половине его был очаг овальной формы, по-видимому сложенный из камней. По мнению Ю.А. Мочанова, это пятно представляет собой грунтовой пол наземного каркасного жилища типа чума. Радиокарбоновая дата по углю из очага — 8370±80 лет назад (ЛЕ-761), т. е. вторая половина VII тысячелетия до н. э. В этом слое обнаружены остатки костей полевок, косули, рыб и утки.

В составе коллекции 87 изделий со вторичной обработкой (всего в комплексе 575 каменных предметов). Самая многочисленная группа орудий — резцы (47 экз.). Все они на пластинах, угловые, в том числе три двойных. «Резчики» (пластины с ретушированным углом, 11 экз.) обработаны мелкой крутой ретушью на спинке или брюшке. В коллекции три острия со скошенным ретушью концом. Очень мелкая ретушь помещается как на спинке, так и на брюшке. Все семь скребков концевые (в том числе скошенные). Все они изготовлены на пластинах, рабочие лезвия сформованы крутой ретушью. Скобели (2 экз.) — на пластинах. Выемки обработаны крутой мелкой ретушью. Найдено скребло из диабазовой гальки, с двумя противолежащими лезвиями. Одно из них плоское, выпуклое, другое — крутое, с выступом. Комбинированное орудие только одно: концевой скребок — боковой резец-«резчик». Кроме перечисленного, в слое найдены костяные шило, обломок овального в сечении стержня с пазом глубиной 3,5 мм (обломок наконечника?) и пять других обломков костяных орудий.

Слой XIX мощностью 0,03-0,2 м раскопан на площади 336 кв. м. В нем найдены кости косули, лося, зайца-беляка, полевки. Обнаружено 11 каменных орудий. Все скребки (4 экз.) концевые, на пластинах. Все они несут и краевую ретушь (частичную). Оба найденных резца — на углу сломанной пластины. Три ретушированных вкладыша несут ретушь по одному краю (на спинке или брюшке). Оба «резчика» имеют ретушь на спинке. Кроме того, в коллекции из слоя — два фрагмента костяных орудий.

Этот слой получил дату по С₁₄: 8290±80 лет тому назад (ЛЕ-760), т. е. вторая половина VII тысячелетия до н. э.

Слой XVIII мощностью 0,08-0,4 м раскопан на площади 318 кв. м. В нем найдены кости лося и косули. Единственный нуклеус — от пластин, торцевый, с подработанной прямой площадкой. Орудий из камня только два: «резчик» на пластине с крутой ретушью на углу на спинке и долото (?) на пластине с обработанным крутой ретушью поперек концом. Кроме того, обнаружен диабазовый отжимник. Дата слоя по С₁₄: 8360±80 лет назад (ЛЕ-747), иначе говоря, вторая половина VII тысячелетия до н. э.

Слой XVII мощностью 0,35-0,65 м раскопан на площади 284,5 кв. м. Фауна: лось, полевка, рыба. Среди каменных орудий концевой скошенный скребок на пластине, три резца на углу сломанной пластины и нож на пластине с частичной ретушью на брюшке. Найдена расколотая вдоль трубчатая кость лося. Даты слоя по С₁₄: 8260±80 (ЛЕ-745) и 8060±70 (ЛЕ-746) лет тому назад (вторая половина VII тысячелетия до н. э.).

Слой XVI мощностью 0,01-0,1 м раскопан на площади 269 кв. м. Фауна представлена только остатками лося. Среди каменных орудий — резец на углу сломанной пластинки и три ретушированных на брюшке по одному краю вкладыша. Найден костяной стержень с расщепом на одном конце, с заостренными концами и округлым сечением. Это, вероятно, наконечник (?) дротика или стрелы. Кроме того, в коллекции фрагмент костяной иглы или шила.

Слой XV мощностью 0,03-0,3 м раскопан на площади 326 кв. м. В составе фауны — лось и косуля. Единственный найденный нуклеус сломан. С него скалывались ножевидные пластины. Форма была, по-видимому, коническая, а скалывание — по всему периметру. Все три резца — на углу сломанной пластины, с короткими резцовыми сколами. Три вкладыша ретушированы мелко и круто по одному краю на брюшке. Найдено острие со скошенным концом. Оно обработано крутой ретушью на спинке, изготовлено на пластинке. Дата слоя по радиокарбону — 8110±80 лет назад (ЛЕ-744), т. е. вторая половина VII тысячелетия до н. э.

Слой XIV мощностью 0,55-0,95 м раскопан на площади 278 кв. м. В составе фауны — лось, марал, косуля. Среди каменных изделий — призматический нуклеус от пластин с круговым скалыванием, с прямой подработанной площадкой. В числе орудий восемь концевых скребков (в том числе скошенных) на пластинах и отщепах, четыре резца на углу сломанной пластины, два «резчика» на пластинах (у одного ретушь на брюшке, у другого на спинке), два вкладыша с ретушью по одному краю на брюшке, два острия со скошенным концом (у одного ретушь на брюшке, у другого на спинке), два комбинированных орудия — скребки-ножи. Очень интересен костяной кинжал из трубчатой кости лося, с пазом для вкладышей по одному краю. Сечение лезвия уплощенно-овальное, сечение рукоятки — линзовидное. Дата слоя по С₁₄: 7920±60 лет назад (ЛЕ-743), т. е. начало VI тысячелетия до н. э.

Слой XIII мощностью 0,15-0,4 м раскопан на площади 608 кв. м. Фауна — лось. Найден один микрорезец на пластине. Среди орудий два концевых скребка на пластинах, «резчик» на пластине с ретушью на спинке, симметричная проколка на пластине без выделенного «жальца» с ретушью по двум краям на спинке, отбойник из гальки, фрагмент костяного орудия. Дата слоя по радиокарбону: 7830±150 лет назад (ЛЕ-742), иначе говоря, первая половина VI тысячелетия до н. э.

Слой XII мощностью 0,1–0,35 м раскопан на площади 495 кв. м. В составе фауны — остатки лося, благородного оленя, северного оленя, косули, птиц (в том числе утки). Единственный найденный нуклеус — «карандашевидный», от пластин, с прямой подготовленной площадкой, с круговым скалыванием. Все три скребка концевые, на пластинах. Обнаружены четыре резца на углу сломанной пластины. Из шести вкладышей у трех ретушь на брюшке и у трех на спинке по одному краю. Из трех «резчиков» у одного ретушь на брюшке, у остальных на спинке. Один из ножей на пластине с двумя (одним частично) ретушированными краями на спинке. Другой изготовлен на отщепе, имеет выпуклое ретушированное лезвие. Скобель на пластине, выемка ретуширована на спинке. Найдена пластина с ретушированной выемкой на конце, которая, по мнению Ю.А. Мочанова, была долотовидным орудием. Тесловидное (?) орудие сделано путем оббивки по краю. Найден отбойник. Обнаружено несколько фрагментов обработанных костей. Дата по С₁₄: 7430±60 лет назад (ЛЕ-741), т. е. середина или вторая половина VI тысячелетия до н. э.

Слой XI мощностью 0,2–0,3 м раскопан на площади 502 кв. м. В составе фауны — лось, косуля, северный олень, бурый медведь, птицы (в том числе утки), рыбы. Среди каменного инвентаря шесть нуклеусов. Один из них подпризматический, от пластин, с круговым скалыванием, с прямой подработанной площадкой. Остальные подконические (в том числе «карандашевидные»), от пластин с прямыми или слегка скошенными подработанными площадками, с круговым скалыванием. Скребки (23 экз.) изготавливались на пластинах и отщепах. Они представлены только концевыми формами. Кроме того, в слое найдены три скребла на отщепах, обработанные крутой ретушью на спинке. По форме лезвий они концевые и боковые. Резцы только на пластинах (64 экз.). Преобладают формы на углу сломанной пластины. Кроме того, найдены боковые косоретушированные резцы. Микролитическая группа состоит из трех «резчиков» с ретушью на спинке и 17 вкладышей на пластинках. У большинства последних обработан только один край (на спинке или на брюшке), у двух — оба края на спинке, у двух — оба края противолежащей ретушью. Обнаружены 22 острия со скошенным концом. Преобладает ретушь на спинке, хотя встречается и на брюшке. Интересны два орудия, у которых оба конца скошены ретушью в одном направлении, что придает им вид параллелограммов. Единственный нож изготовлен на отщепе. Обработанное двусторонней ретушью лезвие прямое. Скобели (5 экз.) изготавливались на пластинах и отщепах. Здесь следует отметить формы, у которых выемка лежит на конце пластины. Проколки (две) симметричные на пластинах, «жальце», оформленное по двум краям на спинке, почти не выделено. Единственное долотовидное (?) орудие на пластине имеет выемчатое лезвие. Кроме того, найдены шесть абразивов в виде подпрямоугольных плиток мелкозернистого песчаника с желобками. Среди комбинированных орудий — скребки-ножи, скребок-нож-скобель, резцы-вкладыши, резцы-острия. В слое обнаружены костяные шилья и фрагменты обработанных костей.

Слой X мощностью 0,15-0,3 м раскопан на площади 477 кв. м. В составе фауны — кости лося, северного оленя, полевки, птиц (в том числе утки и тетеревиных), рыб. В числе каменных изделий 12 призматических и подконических нуклеусов, одно- или двухплощадочных, с прямыми или слегка скошенными подработанными площадками, с круговым скалыванием, от пластин. Среди 14 скребков преобладают концевые (в том числе скошенные), на пластинах и отщепах. Один скребок на отщепе двойной, причем лезвия у него обработаны противолежащей ретушью. Найдены два скребла. Одно из них на отщепе с выемчатым лезвием на спинке, другое на гальке (из подъемного материала), лезвие выпуклое. Из 32 резцов только четыре боковых косоретушных, остальные на углу сломанной пластины (в том числе двойные). У одного из двух «резчиков» ретушь на спинке, у другого на брюшке. Найдены 30 вкладышей, причем 28 из них несут ретушь по одному краю (на брюшке или на спинке), один — по двум краям на спинке, один обработан противолежащей ретушью. Острия (10 экз.) представлены только формой со скошенным концом, ретушь у большинства на спинке, только у одного на брюшке. Единственный нож на ребристой пластине с частичной ретушью по одному краю на спинке. Скобели (4 экз.) изготавливались на пластинах и отщепе. Выемки обрабатывались или на спинке, или на брюшке. Проколка на пластине симметричная, с невыделенным, ретушированным на двух краях по спинке «жальцем». Сверло такое же на отщепе. Найдена заготовка тесла. Края обработаны сколами и плоской крупной ретушью. В коллекции есть два отбойника. Комбинированные орудия представлены скребками-ножами, резцами-вкладышами, долотами(?) — ножами. Слой имеет две даты по С₁₄: 6270±50 (ЛЕ-650) и 6750±70 (ЛЕ-698) лет тому назад, т. е. V тысячелетие до н. э.

Слой IX мощностью 0,37-0,62 м раскопан на площади 342 кв. м. Фауна — лось, косуля, северный олень, утки. В составе каменного инвентаря шесть нуклеусов. Они делятся на несколько типов: двухплощадочные призматические, с круговым скалыванием, одноплощадочный призматический с таким же скалыванием, подконический с таким же скалыванием и одноплощадочный торцевый. Все ядрища от пластин с прямыми подработанными площадками. Скребки (19 экз.) изготавливались на пластинах и отщепах. Все они концевые, в том числе скошенные и с частичной краевой ретушью. Найдены три скребловидных орудия на отщепах. Среди девяти резцов восемь на углу сломанной пластины, один — на отщепе, комбинированный — боковой косоретушный, срединный. Кроме того, два резца скомбинированы с другими типами орудий — с ножом и скобелем. Все три «резчика» на пластинках с углом, оформленным ретушью на спинке. Найдено шесть вкладышей. Ретушь лежит по одному краю или на спинке, или на брюшке, или по двум краям на брюшке. Нож изготовлен на пластине с ретушью на брюшке по одному краю. Скобели на пластинах, одновыемчатые. Проколка тоже на пластине, симметричная, «жальце» обработано по двум краям на брюшке. Долотовидное (?) орудие на отщепе, с выемчатым ретушированным концом и частичной ретушью по краю. Топор из диабазовой гальки, подовальный, края оббиты и обработаны плоской ретушью. Найдены абразивы и ретушеры. Этот слой имеет радиокарбоновую дату 6250±68 лет назад (ЛЕ-697), т. е. вторая половина V тысячелетия до н. э.

Слой VIII мощностью 0,04-0,08 м раскопан на площади 222 кв. м. В нем найдены кости косули и волка или собаки, скребок-нож, пластины и отщепы. Радиокарбоновая дата: 5900±70 лет тому назад (ЛЕ-676), иначе говоря, начало IV тысячелетия до н. э.

Таким образом, эта многослойная стоянка не дает оснований говорить о развитии культуры за 2000 лет. Инвентарь всех слоев более или менее однороден.

Вторая многослойная стоянка этой культуры — Усть-Тимптон, расположена на правом берегу Алдана при впадении его правого притока — р. Тимптон, лежит на мысу высокой поймы. Площадь раскопа 468 кв. м. Проводились работы под руководством Ю.А. Мочанова. Мезолитические находки (табл. 116) залегали в слоях V, IV (снизу-вверх). Слой V приурочен к гумусированным прослойкам и суглинкам между ними, вероятно, к русловому аллювию, а слой IV, по-видимому, — к аллювию пойменному.

Слой V мощностью 0,06-0,6 м залегал в желтом суглинке, ограниченном сверху и снизу гумусированными прослойками. Где было возможно, эти прослойки выделялись в слои Va (верхняя) и V6 (нижняя). Однако на большей части раскопанной площади такое разделение было невозможно из-за солифлюкции, морозобойных трещин и размыва. Дата горизонта по С₁₄: 9400±90 лет назад (ЛЕ-896), т. е. вторая половина VIII тысячелетия до н. э.

В горизонте Va обнаружены остатки очага неправильно овальной формы размерами 2,5×1,95 м.

В составе коллекции два подпризматических двухплощадочных нуклеуса от пластин, один с круговым, другой с почти круговым скалыванием, с прямыми подправленными площадками. Скребки изготавливались на пластинах и отщепах (7 экз.). Преобладают концевые, в том числе скошенные, встречены и боковые. Кроме того, два скребка скомбинированы с ножами. Резцы на углу сломанной заготовки (3 экз.), на пластинах и отщепе. Единственное скребло на отщепе, прямолезвийное. Найдены 16 вкладышей. У 10 из них ретушь по одному краю на брюшке, у трех — тоже по одному краю с двух сторон, у двух — по обоим краям на брюшке и у одного — противолежащая. Найдено одно острие со скошенным концом на пластине. Ножи (2 экз.) на пластинках с частичной ретушью. Скобель на пластине. Второй скобель скомбинирован с ножом.

Мощность горизонта Vб 0,01-0,03 м. Нуклеусы двух типов: призматические одноплощадочные односторонние и торцевые одноплощадочные от пластин, со слегка скошенными площадками. Скребки концевые, на пластинах и отщепах, в том числе один двойной. Два из них скомбинированы с ножами. Резец срединного типа со смещением рабочего лезвия от центральной оси заготовки, на отщепе. Кроме того, найдена симметричная проколка, без выделенного «жальца», с ретушью по двум краям, скомбинированная со скобелем. Дата горизонта по С₁₄: 10740±100 лет от наших дней (ЛЕ-681), иначе говоря, первая половина IX тысячелетия до н. э.

В объединенном слое V найдены три очага овальной формы размерами 1,8×1,2; 0,5×0,3 и 1,4×0,8 м. Очаги были обложены камнями.

В составе коллекции нуклеусы от пластин подпризматические двухплощадочные с круговым скалыванием, одноплощадочные «карандашевидные» и одноплощадочные торцевые. Скребки (126 экз.) изготавливались на пластинах и отщепах. По типам делятся на концевые, в том числе скошенные, округлые и боковые. Три скребка скомбинированы с ножами, один со скобелем. Скребла (2) на отщепе и гальке, с выпуклыми лезвиями. Резцы (13 экз.) угловые на пластинах. 14 вкладышей на пластинах. Только у трех ретушью обработаны оба края, у остальных по одному. Ножи (4) на пластинах и отщепах. Ножи на пластинах, с частичной краевой ретушью, один из ножей на отщепе — с выпуклым лезвием. Скобели (2 экз.) на пластинках, одинарные, ретушь на брюшке. Проколка (?) на пластине, кончик обломан, края на брюшке полностью ретушированы. Есть три долотовидных орудия — на отщепах и пластине. Долото на пластине имеет только подправку на лезвии. Долота на отщепах оббиты сколами по всей поверхности и подправлены ретушью по краям. Найдены два тесла из галек. Они подпрямоугольной формы. Продольные края обработаны плоской крупнофасеточной ретушью, лезвие у одного подправлено, у другого оставлено без обработки (табл. 114, 115).

Культурный слой IV в части раскопа, расположенной выше по Алдану, делился на два горизонта (IVa — верхний, IVб — нижний). В остальной части автором раскопок Ю.А. Мочановым он был объединен в один слой.

Мощность горизонта IVб 0,2–0,3 м. Найдены три очага, обложенных камнями овальной формы. Размеры их: 1,5×0,9×0,02 м; 1,2×0,5×0,01 м и 2×1 м (толщина последнего 0,015 м). Нуклеусы подпризматические, одноплощадочные, от пластин с круговым или почти круговым скалыванием. Скребки (20 экз.) на пластинах и отщепах. Преобладают концевые, в том числе скошенные, есть округлые. Два скребка скомбинированы: один со скобелем, другой с ножом. Четыре скребла на отщепах с выпуклыми рабочими лезвиями. Резцы (44) на пластинах, отщепе и обломке нуклеуса (один резец изготовлен на сработанном вкладыше). Преобладают угловые, однако есть боковые и один многофасеточный срединный. Микролиты представлены тремя пластинками с ретушью на углу («резчиками») и 23 вкладышами — пластинками с ретушью по краям (одному или двум). Острия со скошенным концом (12 экз.) изготавливались на пластинках, ножи (7 экз.) на пластинах и отщепах. Лезвия выпуклые. Скобели (10) на пластинах и отщепах, одинарные, выемки или узкие, или широкие, мелкие. Ретушь наносилась или со спинки, или с брюшка. Единственная проколка на пластине, симметричная, без выделенного «жальца». Ретушь по краям на брюшке. Долота на пластинах и отщепе. Ретушь у пластинчатых на конце орудия, долото на отщепе оббито по обеим поверхностям, имеет поддисковидную форму, края частично подправлены ретушью. Найдены три топора с «ушками» на отщепе и расколотых гальках. Обработаны по краям двусторонней ретушью. Два тесла овальной формы, оббиты по обеим поверхностям. Встречены заготовки макролитов. Найдены два фрагмента абразивов. Дата горизонта по С₁₄: 9000±100 лет назад (ЛЕ-832), т. е. рубеж VIII–VII тысячелетий до н. э.

Мощность горизонта IVa такая же. В нем тоже был обнаружен очаг овальной формы размерами 1,5×0,8 м. В нем, кроме каменных изделий, обнаружены зубы лося. Интересна находка скопления диабазовых галек с выемками, которые, возможно, были грузилами сети. Дата горизонта по радиокарбону: 7000±90 лет назад (ЛЕ-895), т. е. рубеж VI и V тысячелетий до н. э.

В составе коллекции подпризматические двухплощадочные нуклеусы от пластин со слегка скошенными площадками, с круговым или односторонним скалыванием. Все 11 скребков концевые, в том числе скошенные, изготавливались на пластинах и отщепах. Три из них скомбинированы с орудиями других типов — с ножом, скобелем или резцом. Резцы (12 экз.) на пластинах, преобладают угловые, но есть и боковые косоретушные. Один из резцов скомбинирован с ножом. Микролиты представлены 13 вкладышами (один из них скомбинирован с «резчиком»). Все они ретушированы по одному краю на брюшке. Острия на пластинках, со скошенным концом. Одно из них скомбинировано со скобелем. Найдено двулезвийное скребло на массивном отщепе. Разнообразна группа рубящих орудий. Найдены два обломка топоров из галек. Поверхности их оббиты крупными сколами, а выпуклые лезвия несут разный характер обработки: у одного оно оформлено мелкой ретушью, а у другого частично пришлифовано. Тесло с «ушками» из гальки, поверхности оббиты сколами, края подправлены ретушью. Выемчатое долото изготовлено на пластине. Обнаружена проколка, скомбинированная со скобелем на пластине. Интересно, что в отличие от других сумнагинских комплексов проколка здесь асимметричная, с выделенным ретушью по одному краю на спинке «жальцем».

Общая часть слоя IV мощностью 0,2–0,35 м дала девять очагов. Все они овальные, размерами от 1,5×0,85 до 1×0,6 м, мощностью от 0,01 до 0,12 м. Находки залегали в основном вокруг них.

Коллекция очень велика — 17 542 каменных изделия. Среди законченных нуклеусов можно выделить несколько вариантов. Одноплощадочные призматические с прямыми подработанными площадками и круговым скалыванием представлены 6 экземплярами, такие же, но двухплощадочные — 4 экземплярами, одноплощадочные уплощенные с прямыми подработанными площадками с круговым скалыванием — 2 экземплярами, «карандашевидные» — 5 экземплярами, одноплощадочные торцевые с прямыми подработанными площадками — 4 экземплярами. Все нуклеусы — от пластин. Скребки (66 экз.) изготавливались на пластинах и отщепах. Преобладающая форма — концевые, в том числе скошенные, с выступом и двойные. Три скребла скомбинированы с ножами, два — с резцами, три — со скобелями. Скребел найдено три, они на отщепах, с двумя лезвиями. Резцы (125 экз.) в основном на пластинах, только один на отщепе. Преобладают угловые формы. Встречены боковые, срединные (в том числе со смещением режущего лезвия от центральной оси заготовки) и комбинированные — угловые — боковые. Четыре резца скомбинированы с остриями со скошенным ретушью концом, один — со скобелем, один — с ножом, один изготовлен на сработанном вкладыше. Микролитическая группа представлена пластинами с ретушированным углом («резчиками», 17 экз.) и вкладышами (68 экз.). Острия (20 экз.) со скошенным ретушью концом. Еще два острия имеют и ретушированные боковые края. Ножи (5 экз.) на пластинках с частичной ретушью и на отщепе с выпуклым ретушированным краем. Один из ножей скомбинирован со скобелем. Скобели (2 экз.) на пластинках, одинарные, с узкими выемками. Два сверла изготовлены на острых концах «карандашевидных» нуклеусов. Их рабочие части подправлены резцовыми сколами. Проколки (11 экз.) на пластинках, симметричные или асимметричные, как правило, с невыделенным «жальцем». Долота (2 экз.) на пластине и отщепе. Их выемчатые лезвия сформованы ретушью. Топор овальной формы, оббит по обеим поверхностям сколами, на лезвии и боковых краях плоская ретушь. Тесла (4 экз.) разных типов. Одно из них относится к типу с «ушками». Спинка оббита сколами, ретушь идет только по одному краю на спинке. Два тесла подпрямоугольных, края и лезвие обработаны крупной ретушью. Последнее тесло с расширяющимся лезвием. Оно изготовлено на отщепе, спинка которого в значительной части оббита сколами, а лезвие приострено ретушью. Кроме того, в коллекции есть отбойник.

Аналогичные материалы обнаружены на стоянках Сумнагин I и II, Тимулур, Алысардах, в Дюктайской пещере, Билир, Усть-Миль, Верхне-Троицкая, Эльдикан на Алдане, Буяга на р. Амга, Якимджа II на р. Мае, Амка на р. Улья, Пантелеиха I–VIII и Пирс в низовьях Колымы, на стоянках Большая Северная на р. Витим, Усть-Чиркуо на р. Вилюй, Тёрют I, Ытылах V и Курунг I на р. Олекма, Тебюлях (Урюнг-Хая) в низовьях р. Анабар. На р. Лене, по мнению Ю.А. Мочанова, к сумнагинской культуре относятся поселения Нюя, Татамайская, Точильская, Ат-Дабан, Куллаты в пределах Якутии.

Таким образом, каменный инвентарь сумнагинской культуры базируется в основном на технике отделения ножевидной пластины, хотя для изготовления отдельных категорий орудий использовались отщепы, гальки, куски и осколки камня. В связи с этим основная техника раскалывания камня иллюстрируется наличием подконических и подпризматических нуклеусов от ножевидных пластин. Эти нуклеусы чаще всего имеют круговой фронт скалывания, хотя встречены и односторонние и торцевые экземпляры. Скалывание проводилось с одной или двух подправленных или неподправленных прямых или слегка скошенных площадок.

Среди скребков, изготовлявшихся на пластинах и отщепах, преобладают разные варианты концевых форм. Их рабочие лезвия главным образом выпуклые, сформованные крутой разнофасеточной ретушью. Другие формы скребков встречаются значительно реже. Из других орудий со скребущей функцией следует упомянуть скребла. Изготавливались они по преимуществу из расколотых галек, хотя есть скребла и на отщепах. Их лезвия обработаны крутой крупнофасеточной ретушью. Резцы представлены несколькими формами: угловой, срединной, боковой. Преобладают резцы на углу сломанной пластинки. Встречены резцы и на отщепах. Резцовые сколы в основном узкие и не очень длинные.

Среди микролитов прежде всего следует отметить параллелограммы — удлиненные пластины со скошенными параллельно в одном направлении концами. Они обработаны тонкой крутой мелкой ретушью. Кроме того, в эту же группу следует включить многочисленные и разнообразные по характеру обработки вкладыши — пластины с ретушированными краями. Характерны «резчики» — микролиты на пластинах с круто и мелко ретушированным в виде выемки углом. Острия представлены одной основной формой — пластинами со скошенным мелкой крутой ретушью концом. Типичные наконечники стрел отсутствуют. Однако Ю.А. Мочанов (Мочанов, 1977, с. 246–248) считает, что, возможно, к сумнагинской культуре относятся отдельные, слабо документированные находки наконечников стрел на пластинах иволистной и черешковой формы, обнаруженные в разных местах Северо-Восточной Азии.

Ножи в сумнагинской культуре менее характерны. Их форма не выработана, изготавливались они по большей части на отщепах. Для изготовления употреблялась плоская или полукрутая крупно- и среднефасеточная ретушь. Скобели чаще всего одновыемчатые на пластинах, реже на отщепах. Выемки мелкие и неширокие, сформованные крутой мелкой ретушью. Проколки в основном симметричные, на пластинах. Их рабочее «жальце» почти не выделялось ретушью, мелкой и крутой, употреблявшейся для их производства. Рубящие орудия главным образом из расколотых галек. К ним относятся топоры и тесла разных форм. Характер обработки тоже различен. Особо следует отметить форму топоров и тесел с «ушками», которые в данном случае являются самым ранним фактом появления этого типа рубящих орудий в культурах каменного века Сибири.

Ю.А. Мочанов выделяет еще долота — ножевидные пластинки с выемками на конце, сформованными крутой ретушью или сколами. Однако трасологический анализ этих орудий не производился, поэтому трудно считать окончательно решенным вопрос об их функции. Довольно часты находки комбинированных орудий — совмещение функционально разных типов орудий на одной заготовке.

Хронология сумнагинской культуры определяется большой серией дат по С₁₄, полученных в процессе исследования памятников. Эти датировки помещают ее в VIII–IV тысячелетия до н. э.

Внутреннее развитие культуры проследить по материалам даже ряда многослойных памятников чрезвычайно трудно. Каменная индустрия сумнагинцев, являющаяся основным источником, полученным при раскопках, удивительно однообразна на всем протяжении существования культуры. Тем не менее, Ю.А. Мочанов даже в самом начале изучения сумнагинской культуры счел возможным выделить два этапа в ее развитии (Мочанов, 1966). И в последующих своих работах он (Мочанов, 1977, с. 218) делит сумнагинские материалы на хронологические этапы, пользуясь при этом стратиграфическими данными и радиокарбоновыми датами. По этим данным, древнейшими памятниками сумнагинской культуры являются слои Va и IVб стоянки Усть-Тимптон, второй этап представлен слоем IVa стоянки Усть-Тимптон и слоями XX–XI стоянки Белькачи I, последний этап — слоями X–VIII поселения Белькачи I и слоями 38–17 стоянки Сумнагин I.

Происхождение культуры остается, по мнению Ю.А. Мочанова (Мочанов, 1977, с. 290), пока неясным. Наиболее тесные связи в материальной культуре прослеживаются с позднепалеолитической кокоревской культурой на Енисее. Судьба сумнагинской культуры тоже не вполне ясна, но, вероятно, ее элементы входят в состав неолитической сыалахской культуры (Мочанов, 1977, с. 253).

Экономика населения сумнагинской культуры была основана главным образом на охоте на крупных млекопитающих. Основой питания, по мнению палеозоолога О.В. Егорова (Егоров, 1969), был лось. Употреблялись в пищу северный олень, косуля, бурый медведь, гораздо реже боровая и водоплавающая птица. Рыболовство, по-видимому, применялось только спорадически. Разумеется, существовали и различные домашние производства, связанные в первую очередь с обработкой продуктов охоты (разделка добычи, выделка шкур, обработка кожи и кости и т. д.). Развивалась деревообработка. О домостроительстве населения нам известно очень мало. Скорее всего, люди, оставившие сумнагинскую культуру, жили в наземных жилищах типа чумов, что, по-видимому, было связано с достаточно подвижным образом жизни.

На Таймырском п-ове Л.П. Хлобыстиным (Хлобыстни, 1970, 1973) исследовано несколько памятников, относящихся, по-видимому, к мезолиту (табл. 117). В нижнем течении р. Анабар, в 18 км выше нос. Урюнг-Хай, найдена стоянка, находящаяся на правом берегу реки. В собранном геологом Ф.Ф. Ильиным материале нуклеусы конические и призматические одноплощадочные от пластин, с подправленными прямыми площадками, с круговым скалыванием, вкладыши, резцы угловые на пластинах, долото на куске сланца с краями, обработанными ретушью, и с пришлифованным лезвием.

Стоянка Тимир-Бибир находится на одноименной реке, относящейся к бассейну р. Анабар. На поверхности третьей террасы найдены изделия из кремнистого сланца. Это наконечники стрел на пластинах с ретушью на брюшке, на черешке и на острие пера или по краям пера, вкладыши, резцы на углу сломанной пластины, концевые скребки на отщепах, скребки-ножи на пластинах.

Стоянка Тагенар VI исследовалась Л.П. Хлобыстиным в 1967 г. Располагается на первой надпойме левого берега р. Тагенар, в 5 км от впадения ее в Волочанку (Хета-Хатанга), в 5–7 м над уровнем реки. Раскопано 39 кв. м. Слой с находками залегал на глубине 1,20-1,32 м. Это была прослойка гумуса с углем. Находки располагались вокруг кострища, в котором встречались угли, камни, кости животных и птиц. Определены зубы северного оленя.

Нуклеусы, найденные на памятнике, подконические и подпризматические, одноплощадочные, с круговым или односторонним скалыванием, с прямыми подправленными площадками, от пластин. Скребки на пластинах концевые (в том числе скошенные). Резцы угловые на пластинах, вкладыши с затупленным краем на пластинах, ножи на пластинах, в том числе с противолежащей ретушью, долото на расколотом нуклеусе. Среди комбинированных орудий скребки-ножи. Найдены отщепы кремнистого сланца со следами шлифовки.

Даты по С₁₄: 5160±60 (ЛЕ-789) и 6020±100 (ЛЕ-884) лет тому назад. Палинологический анализ, проведенный Г.М. Левковской, показал наличие лесов северотаежного типа вокруг места стоянки во время ее существования, что говорит об атлантическом периоде.

Стоянка Пясина I расположена на левом берегу р. Пясины, в 5 км ниже устья р. Большой Коренной, на террасе высотой около 9 м над уровнем реки. Находки встречались в слое темно-коричневого гумуса мощностью 0,03-0,06 м. В составе инвентаря концевые скребки на пластинах и отщепе, боковые скребки на пластинах, угловые резцы на пластинах, пилки на пластинах, проколки, резцы-ножи, скребки-ножи, скребки-вкладыши и т. д.

Ниже по течению р. Пясины на 1,5–2 км, на правом берегу у оз. Чаячьего, на 8-метровой террасе, на мысу у ручья найдены стоянки Пясина III и IV. Первая из них в одном скоплении дала находку концевого скребка на пластине и пластин. В другом скоплении были найдены подпризматический двухплощадочный нуклеус от пластин, с трехсторонним скалыванием, с прямыми неподработанными площадками, подокруглый скребок на отщепе, сломанный концевой скребок на пластине, угловые резцы на пластинах, наконечники стрел на пластинах иволистной (?) формы, с черешками, обработанными по двум краям полукрутой ретушью на брюшке и частично на спинке. На стоянке Пясина IV найдены угловой резец на пластине, «резчик», скребки концевые, боковые, подокруглые и неправильной формы, скобель.

Стоянка Лантошка II находится на правом берегу Пясины, недалеко от устья р. Лантошки, на 8-10-метровой террасе. Среди инвентаря, собранного на памятнике, — вкладыши, скребок, наконечник стрелы, аналогичный найденным на стоянке Пясина III.

Вопрос о мезолите здесь очень сложен, во-первых, потому, что изучено еще незначительное число памятников, во-вторых, потому, что плохо известна палеогеография региона.

История исследования мезолита Камчатки очень коротка. В 1962 г., при раскопках неолитических поселений на Ушковском озере, Н.Н. Диков открыл здесь более ранние слои, лежащие под неолитическими (Диков, 1977). Он датировал их поздним палеолитом, однако радиокарбоновые даты помещают их в начало голоцена.

Стоянка Ушки I (Первая Ушковская) находится на южном берегу Ушковского озера, в 18 км от пос. Козыревск. Раскопана Н.Н. Диковым (Диков, 1977, 1979). Поселение располагается на Каменном мысе, на высоте 3,5–4 м над уровнем озера. Два нижних культурных слоя памятника (VII и VI) имеют еще плейстоценовые радиоуглеродные датировки, рассматривались в томе «Палеолит» и поэтому остаются за пределами нашего разбора.

Однако слой V, по-видимому, уже имеет раннеголоценовый возраст, хотя, как наверное справедливо считает Н.Н. Диков, он представляет собой продолжение развития нижележащих слоев. Этот культурный слой прослеживался в нижней части буровато-желтой супеси (литологический слой 23 по разрезу поселения), раскопан на площади 344 кв. м.

В нем обнаружены следы нескольких конструкций, представлявших, по мнению Н.Н. Дикова, остатки шалашевидных наземных жилищ. Первая такая постройка в юго-западной части раскопа обнаруживалась в виде углистого пятна овальной формы размерами 7×4 м. В его центре обнаружены два камня (остатки конструкции очага?). Далее к северо-востоку сохранилась еще одна углистая площадка неправильно округлой формы диаметром 6 м. В ней тоже от очага сохранились только два камня. Еще одна неправильно округлая углистая площадка располагалась рядом с предыдущей, имела диаметр 4 м. Рядом с ней была овальная яма размерами 2×1,5 м, глубиной 0,6 м от дна культурного слоя, в ней были кости животных. В этом жилище тоже был, вероятно, очаг из камней, так как несколько их прослежены лежащими вокруг округлого кострища в центре жилища. Следы четвертой постройки обнаружены в восточной части раскопа. Она тоже была неправильно округлых очертаний диаметром около 3 м. В центре, по-видимому, был очаг, не сохранившийся в первоначальном виде.

В этом слое найдены клиновидные нуклеусы, наконечники стрел с двусторонней обработкой, ножи на массивных отщепах, «выпрямители древков стрел» — абразивы с желобком, резцы, скребки. Там же были кусочки красной краски — гематита (табл. 120).

Ранненеолитический, по мнению Н.Н. Дикова, слой IV залегал в темной погребенной почве (литологический слой 20) под V слоем вулканического пепла. Раскопан на той же площади. В нем обнаружены две хозяйственные ямы и большое пятно охры овальной формы размерами 1,3×0,7 м, где были остатки костей. Н.Н. Диков считает, что это пятно можно считать погребением. По мнению Л.В. Кольцова, этот слой можно отнести к мезолиту.

В составе инвентаря его, изготовленного из обсидиана и кремня, призматические одноплощадочные нуклеусы от пластин с односторонним скалыванием, вкладыши, отщепы с ретушью, абразивы из песчаника.

Стоянка Ушки II (вторая Ушковская) расположена в 500 м к востоку от предыдущей. На стоянке в 1962–1964 гг. раскопана Н.Н. Диковым площадь 260 кв. м. В слое V, лежавшем в сером плотном суглинке, обнаружены четыре небольших ямки и следы костра. Каменный инвентарь изготавливался из кремня, кремнистого и глинистого сланца. В его составе клиновидные или торцевые нуклеусы от пластин, одноплощадочные, с прямыми неподработанными площадками, аморфные ядрища от отщепов, скребки концевые (иногда в сочетании с ножами), на отщепах, ножи на пластинах и отщепах, скребло на плоской гальке с выпуклым лезвием, наконечники стрел листовидной формы с двусторонней обработкой.

Слой IV (ранненеолитический по терминологии Н.Н. Дикова) залегал в черной гумусированной супеси. Обнаружены остатки очага в виде углистого пятна округлой формы диаметром 0,6 м.

Каменные изделия включали серию подпризматических и подконических нуклеусов от пластин с прямыми или скошенными, иногда подработанными площадками, с круговым скалыванием. Скребки в основном концевые на пластинах и отщепах, иногда со сплошной плоской ретушью на спинке или ретушью на боковом краю. Резцы срединные на пластинах. Серия наконечников стрел представлена главным образом хорошо ретушированными с двух сторон черешковыми формами. Есть один наконечник на отщепе, ретушированный круто по периметру. Встречены ножи на пластинах, а также нож на отщепе с двусторонней обработкой. Найдено тесло с зауженным обухом, оббитое с двух сторон.

Стоянка Ушки IV (четвертая Ушковская) расположена к западу от Ушков I. Слой V здесь находился в гумусированной черно-бурой супеси. В нем найдены кремневые и обсидиановые отщепы. Вскрыт на площади 8 кв. м. Слой IV — тоже в гумусированной супеси, но выше, вскрыт на площади 6 кв. м. Обнаружены два очажных пятна. Найдены обломки двух наконечников, аналогичных имеющимся на стоянках Ушки I и II, и срединный резец.

Таким образом, основные раннеголоценовые комплексы на Камчатке представлены материалами I и II Ушковских стоянок (V и IV слои). Вероятно, Н.Н. Диков прав, когда считает, что слои V обоих памятников являются продолжением развития еще плейстоценовых нижележащих слоев. Техника раскалывания кремня в указанных слоях характеризуется наличием клиновидных или торцевых нуклеусов от ножевидных пластин, а также аморфных ядрищ от отщепов; при обработке орудий заметно преобладание крутой ретуши. Скребки в большинстве случаев концевые, на отщепах, имеют выпуклые рабочие лезвия, сформованные крутой среднефасеточной ретушью. Резцы довольно аморфные, их трудно отнести к определенному типу. Единичны скребла на гальках с выпуклым лезвием, обработанным очень крутой ретушью. Встречены ножи на массивных отщепах с двумя сходящимися под острым углом прямыми краями, а также ножи на пластинах с прямым ретушированным краем. Есть наконечники стрел листовидной формы с двусторонней обработкой довольно тщательной отжимной ретушью. Найдены абразивы — песчаниковые «выпрямители древков стрел».

Этот комплекс находок, как справедливо считает Н.Н. Диков, трудно связывать с дюктайской позднепалеолитической культурой. Вероятнее всего, он представляет собой несколько иное, хотя еще и малоизученное, культурное явление. О направлении его культурных связей говорить пока с полной определенностью трудно.

Хронология его определяется тоже недостаточно точно. Можно только сказать, что эти комплексы находок относятся к началу голоцена.

Занятия населения, оставившего этот культурный вариант, устанавливаются, судя по комплексу находок, с большой определенностью. По-видимому, основой его была охота, хотя пока трудно согласиться с Н.Н. Диковым, считающим, что охотились тогда на морских животных (Диков, 1979, с. 77, 78). Данных, иллюстрирующих эту мысль, пока недостаточно. Видимо, практиковалось и собирательство, хотя прямых указаний на это в материале нет.

Вряд ли следует здесь останавливаться на попытках отнесения этих находок к какому-либо этносу. Их так мало, что выносить категоричное решение по этому вопросу было бы рискованным и преждевременным.

Второй культурный комплекс первой половины голоцена представлен слоями IV стоянок Ушки I и II. Н.Н. Диков называет его ранненеолитическим. Возможно, что это так и есть. Однако обращает на себя внимание некоторая технологическая особенность комплекса.

Прежде всего раскалывание кремня здесь определяется по наличию четко выраженных подпризматических и подконических нуклеусов от пластин с круговым скалыванием. Нет клиновидных или торцевых ядрищ. При обработке орудий значительная доля отводится плоской или полу крутой ретуши. Скребки, как и в предыдущем культурном варианте, в основном концевые, но в отличие от более раннего комплекса здесь есть орудия, покрытые на спинке сплошной ретушью. Отсутствуют типичные скребла. Резцы становятся более четко выраженными, изготавливаются на пластинах, имеют узкие короткие резцовые сколы. По оформлению режущего лезвия их можно отнести к типу срединных. Ножи изготавливались на пластинах и ретушировались по одному краю на спинке или на брюшке, реже по двум краям. Встречены массивные ножи с бифасиальным характером обработки. Рубящие орудия представлены редкими теслами подтрапециевидной формы с зауженным обухом, оббитыми с двух сторон.

Этот ансамбль орудий по целому ряду параметров отличается от предыдущего, не имел, видимо, с ним никакой генетической связи. Вместе с тем он отличается и от комплексов сумнагинской культуры, если хотя бы иметь в виду почти полное отсутствие вкладышей на пластинах, столь характерных для сумнагинских памятников. Происхождение второго камчатского раннеголоценового культурного комплекса тоже остается неясным, как и его хронология. Вполне вероятно, что именно он дает начало собственно неолиту Камчатки, хотя и эта проблема требует дополнительного исследования.

Ряд памятников мезолитического возраста обнаружен Н.Н. Диковым в 1971–1975 гг. в бассейне Верхней Колымы. Сибердиковская стоянка находится в устье р. Малый Сибердик, на правом берегу р. Детрин, располагается на мысу 14-метровой террасы. Раскопано свыше 800 кв. м. III культурный горизонт памятника, интересующий нас, залегал в оторфованном горизонте в супесчаных отложениях. Обнаружены очаги, вероятно обложенные камнями. Возможно, что в этом слое было погребение (кости сохранились очень плохо). Найдены остатки мастерских по обработке камня. Встречены кости дикой лошади. Слой имеет радиокарбоновые даты 8020±80 (Крил-50) и 8480±200 (Крил-249) до наших дней, т. е. он датируется второй половиной VII тысячелетия до н. э.

В составе инвентаря клиновидные нуклеусы от пластин с прямыми неподправленными площадками, с торцевым скалыванием, концевые скребки на отщепах, срединные резцы на сработанных нуклеусах, вкладыши с ретушью по краю на брюшке. Найден обломок листовидного наконечника дротика (?) с двусторонней плоской ретушью.

Стоянка Конго находится в устье р. Конго, правого притока Колымы, на его правом берегу. Располагается на 14-метровой террасе. Раскопано около 300 кв. м. На стоянке два культурных слоя. Верхний залегал в прослойках песка и имеет дату по С₁₄ 8655±220 лет назад (МАГ-196). Нижний слой лежал в гумусированном коричневом суглинке с радиокарбоновой датой 9470±930 лет назад (Крил-314). При раскопках встречены очаги.

В составе инвентаря концевые скребки на отщепах, срединные и угловые резцы на отщепах, острия со скошенным концом на пластинах, ножи на пластинах с двумя ретушированными краями, вкладыши на сечениях пластин. Пластины отжимались с подконических одноплощадочных нуклеусов с круговым скалыванием. Найдены чопперовидные орудия. Здесь же обнаружены листовидные наконечники стрел с плоской двусторонней ретушью (табл. 120).

Эти памятники Н.Н. Диков объединяет под названием сибердиковской культуры. Однако, на наш взгляд, для выделения особой культуры еще недостаточно материала.

Малтанская стоянка располагается на 8-метровой террасе левого берега р. Малтан, правого притока р. Бахапчу, правого притока Колымы. Раскопано Н.Н. Диковым свыше 100 кв. м. Нижний слой залегал в желтой и серо-желтой супеси с примесью гальки. При раскопках выявлены три хозяйственные ямы и восемь очагов. Слой имеет радиокарбоновый возраст 7490±70 лет назад (МАГ-183).

Орудия изготовлены из вулканического туфа. Нуклеусы от пластин конические с круговым скалыванием, с прямыми неподправленными площадками, а также призматические одноплощадочные от пластин и отщепов с двусторонним скалыванием и аморфные от отщепов. В составе коллекции серия скреблобидных орудий на плитках, ножи на отщепах и осколках с плоской ретушью по одному или двум краям, тесловидные орудия (табл. 120).