МИФОтолкования

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Я проводил досужий полдень, убивая время в своих громадных дворцовых покоях.

Торговые переговоры между Аазом и Гримблом прошли удачно для нас. Я не только получил существенное увеличение жалования, но к тому же и проживал теперь в комнате, лишь чуть меньшей, чем у Гримбла, которая в свою очередь уступала в размерах только королевским палатам. И что еще важнее, в комнате было большое окно, что было бы неплохо, даже если б оно не выходило на конюшни. На этом настоял Ааз, туманно намекая, что ночью ко мне могут пожаловать крылатые гости. По-моему, меня это напугало больше, чем Гримбла, но я получил-таки свое окно.

Когда мне хотелось, я мог глянуть вниз со своего насеста и проследить, как там на конюшне Глип и Лютик. А также мог понаблюдать за злополучным конюхом, которому поручили удовлетворять все их потребности. Это тоже входило в условия сделки, хотя я добивался этого намного упорней чем Ааз.

Ааз проживал в соседней комнате, хорошей, но поменьше, чем у меня. Королевские архитекторы планировали пробить дверь в разделяющей нас стене, и у меня было такое предчувствие, что когда они пробьют, то размещение в комнатах резко переменится. Но, по крайней мере на миг, я получил капельку непривычного уединения.

Однако в текущее время мое внимание занимала не сама комната. Мои мысли сфокусировались на старой жаровне Маркина. Я весь полдень пытался раскрыть ее секреты, и пока безуспешно. Она твердо стояла в центре покоев, где я впервые поместил ее, упрямо сопротивляясь моим усилиям.

Я сидел на подоконнике и мрачно изучал взглядом этот предмет. Пролевитировать его я мог достаточно легко, вот этого-то я как раз и не хотел. Я хотел, чтобы он ожил и следовал за мной так, как, бывало, следовал за Гаркином.

Это послужило толчком для одной мысли у меня в голове. Она казалась глупой, но все прочее не сработало.

Сведя брови, я обратился к жаровне, не фокусируя на ней своей энергии.

– Подойди сюда! – подумал я.

Жаровня, казалось, с миг поколебалась, а затем рысью подбежала ко мне, лязгая по полу на длинных и тонких ногах.

Сработало! Хоть это и было глупой мелочью, послушание жаровни почему-то заставило меня больше ощутить себя магом.

– Эй, малыш! – окликнул Ааз, входя без стука через дверь.

– У тебя нет штопора?

– А что такое штопор? – задумчиво спросил я.

– Неважно, – вздохнул наставник. – Сам справлюсь.

И с этими словами он переместил находившуюся у него в левой руке бутылку вина и вонзил в пробку коготь правого указательного пальца. Пробка издала тихий хлопок, когда он осторожно извлек ее из горлышка бутылки, после чего пробку небрежно отшвырнули в угол, а Ааз сделал большой глоток вина.

– Ах-х! – ахнул он, оторвавшись перевести дух. – Восхитительный букет!

– Мм… Ааз? – робко обратился я, покинув свой насест у окна и переходя к столу. – Мне надо тебе кое-что показать.

– Ты не мог бы сперва ответить на один вопрос? – спросил Ааз.

– Какой? – нахмурился я.

– Почему эта жаровня следует за тобой по комнате? Я посмотрел и поразился, увидев, что он прав! Жаровня шмыгнула от окна к столу, стремясь остаться около меня. Самое странное заключалось в том, что я ее не подзывал.

– Мгм… вот это-то я и хотел тебе показать, – признался я. – Я вычислил, как заставить жаровню саму подойти ко мне… без всякой левитации или еще чего-нибудь такого.

– Роскошно, – крякнул Ааз. – А теперь ты можешь заставить ее остановиться?

– Мгм… не знаю, – сказал я, быстро садясь на один из стульев.

Мне не хотелось в этом признаваться, но пока мы болтали, я испробовал несколько мысленных команд, пытаясь заставить жаровню убраться, и все без заметного эффекта. Придется поработать над этим самостоятельно, когда уйдет Ааз.

– Слушай, Ааз, – небрежно обратился я, кладя ноги на стол.

– Ты не мог бы налить мне немного этого вина.

Ааз поглядел на меня, вскинув бровь, а затем медленно прошел через помещение и остановился рядом со мной.

– Малыш, – мягко сказал он. – Я хочу, чтобы ты очень внимательно огляделся кругом. Ты видишь здесь кого-нибудь, кроме тебя и меня?

– Нет, – признал я.

– Значит, мы наедине, а не на публике… верно? – улыбнулся он.

– Совершенно верно, – согласился я.

– Тогда сам возьми себе вина, ученик! – прорычал он, вышибая пинком из-под меня стул.

На самом-то деле все было не так плохо, как кажется. Я задействовал свою мысль прежде, чем удариться об пол, и безопасно воспарил в воздухе. С этого положения я мысленно потянулся и взял бутылку из руки Ааза, переправив ее в свою.

– Если ты настаиваешь, – небрежно согласился я, делая длинный глоток из бутылки.

– Считаешь себя очень ловким, не так ли! – зарычал Ааз, а затем усмехнулся. – Ну, полагаю, у тебя есть основания. Ты действовал весьма неплохо… для любителя.

– Профессионала, – поправил с усмешкой я. – Профессионала на жаловании.

– Знаю, – усмехнулся в ответ Ааз. – Для любителя ты очень ловок. А для профессионала тебе надо многому научиться.

– Брось, Ааз! – возразил я.

– Но с этим можно подождать еще денек, – уступил Ааз. – На некоторое время ты вполне можешь расслабиться и наслаждаться… пока можешь,

– Что бы это значило? – нахмурился я.

– Ничего, – с невинным видом пожал плечами Ааз.

– Совершенно ничего.

– Минутку, Ааз, – резко бросил я, подымаясь на ноги.

– Я ведь теперь придворный маг, верно? -

– Совершенно верно, Скив, – кивнул наставник.

– Ты навязал мне работу придворным магом потому, что она такая легкая, верно? – нажимал я дальше.

– Опять верно, малыш. – Он улыбнулся, кивая еще более энергично.

– Тогда ведь ничего ж не может стрястись? Ничего серьезного? – обеспокоенно спросил я.

Ааз вернул себе бутылку вина и прежде, чем ответить, отхлебнул большой глоток.

– Вот так и думай дальше, малыш, – усмехнулся он.

– Это поможет тебе спать по ночам.

– Брось, Ааз, – заныл я. – Ты же вроде бы мой учитель. Если я чего-то упускаю из виду, то ты должен мне сказать. Иначе я ничему не научусь.

– Отлично, ученик, – улыбнулся Ааз, зло подчеркивая последнее слово. – Ты проглядел несколько моментов.

– Например? – спросил я, ерзая под его улыбкой.

– Например, Гэса, Аякса и Брокхерста, которых ты недавно отправил обратно на Деву без инструкций.

– Инструкций? – моргнул я.

– О Танде нам незачем беспокоиться, но трое остальных...

– Минутку, Ааз, – перебил я, прежде чем он слишком далеко отошел от темы. – Каких инструкций?

– Инструкций не болтать о нашей маленькой стычке здесь, на Пенте, – рассеянно пояснил Ааз. – У Танды хватит ума держать язык за зубами, но другие не станут молчать.

– Думаешь, они будут болтать?

– А лягушачья кожа водонепроницаема? – огрызнулся Ааз.

– А что такое лягушка? – ответил я контрвопросом.

– С деньгами в карманах, только-только вернулись с успешной кампании против подавляющего численного превосходства. .. конечно, они будут болтать! – прогремел Ааз.

– Будут болтать всем, кто станет слушать, пока у них язык не отсохнет. И что еще хуже, при каждом пересказе будут еще немного приукрашивать, пока не станет казаться, словно они – величайшие бойцы, когда-либо выплевывавшие зубы, а ты – величайший тактик со времен Гронка!

– А что в этом плохого? – вопросил я, втайне довольный. Я не знал, кто такой Гронк, но сказанное Аазом звучало довольно приятно.

– Да совершенно ничего, – невинно ответствовал Ааз.

– За исключением того, что теперь пойдет гулять слух о том, кто ты, где ты и что ты… а также о том, что ты работаешь по найму и даешь субподряды. Если и есть во всех измерениях какое место, где народ берет на заметку подобную информацию, так это Базар.

Безотносительно к тому, что может думать мой наставник, я не тугодум. Я молниеносно сообразил, что вытекает из сказанного им… сообразил и сформулировал ответ.

– Ну, допустим, к нам станет вдруг вваливаться уйма незнакомых личностей, предлагая дело или ища работу, – признал я. – Ну и что? Это всего лишь значит, что я отлично научусь говорить «нет». Кто знает, возможно, это улучшит мой статус здесь, во дворце, если станет известно, что я регулярно совещаюсь со странными существами из других миров.

– Конечно, – сумрачно заметил Ааз. – Всегда есть шанс, что кто-то на Базаре прослышит, будто другая сторона думает нанять тебя, и решит принудительно вычеркнуть тебя из списков. Либо это, либо какой-нибудь юный выскочка захочет сделать себе имя, справившись с этим непобедимым магом, о котором все говорят.

Я постарался не показать, как сильно напугало меня его мрачное пророчество. Затем я сообразил, что он, вероятно, будет продолжать и продолжать в том же духе, пока не увидит меня вспотевшим. И я соответственно вспотел… заметно.

– Об этом я как-то не подумал, Ааз, -признался я.

– Полагаю, туг я немного проглядел.

– Потом, опять же, есть еще Гримбл и Плохсекир, – продолжал, словно не слыша меня, Ааз.

– Что там насчет Гримбла и Плохсекира? – нервно спросил я.

– По моей оценке, – зевнул Ааз, – эти двое смогут когда-либо действовать совместно только против общего врага. По дальнейшей моей оценке самый лучший кандидат на пост такого «общего врага» – это ты!

– Я? – переспросил я очень тихим голосом.

– Прикинь, малыш, – пожал плечами мой наставник.

– До тех пор, пока на сцене не появился ты, шла двусторонняя борьба за власть между пользующимися благосклонным вниманием короля. А затем явился ты и не только спас королевство, но и увеличил население, раздвинул границы и расширил налоговую базу. Это делает тебя самым популярным и, следовательно, самым влиятельным лицом при дворе короля. Может, я и ошибаюсь, но не думаю, что Гримбл и Плохсекир всего лишь вздохнут и смирятся с этим. По моим предположениям они стакнутся против тебя и будут нападать на все, что ты скажешь или сделаешь по военной или финансовой части, а противостоять таким ударам с двух сторон тяжеловато.

– Ладно. Ладно. Значит, я проглядел два момента, – сказал я. – И за исключением этого…

– И конечно, есть те, кому Большой Джули и его люди должны деньги, – задумчиво заметил Ааз. – Хотел бы я знать, сколько пройдет времени, прежде чем они начнут разнюхивать тут в поисках объяснений, что случилось с целой армией? И еще важнее, мне хотелось бы знать, кого именно они будут искать для предоставления им такого объяснения?

– Ааз?

– Да, малыш?

– Ты не против, если я выпью еще немного этого вина?

– Наливай себе, малыш. Его много. У меня возникло предчувствие, что это будет самой лучшей новостью, какую мне доведется слышать долгое время.