Мифы Чернобыля

Семинар 20 АТОМНАЯ ТРАНСЦЕНДЕНЦИЯ

Ведущий (филолог, 21 год):

— Здравствуйте! Я волнуюсь…Что же мы тут так сейчас прямо и изобретем нового Всевышнего… Я не готов вести этот семинар…

Смех в зале…

Ведущий (филолог, 21 год):

— Ну ладно. Уговорили… Я бы хотел поговорить… В общем, я хочу сказать про Зону, Чернобыльскую. Там мои друзья были. Недорого совсем вышло, и провели их везде, и пятна радиоактивные обошли, и все по уму. Народу на Зоне уйма. Разные люди есть. Сталкеры там — главные. Прямо как в кино. Гайки ребята с собой взяли, в марлю завязали, бросили в лес — на память.

Генетик (48 лет):

— На память о Будущем, которого не случится? Ну, ты даешь парень… От стругацковской модели Будущего мы сейчас дальше, чем были.

Ведущий (филолог 21 год):

— А я "Сталкера" не смотрел, не смог… мне больше "Андрей Рублев" у Тарковского нравится. А ребята смотрели, я их хотел сюда привезти, как очевидцев, а вы сказали не надо, мол, набор закончен. А куда набор? Я филолог, куда ж мне в физики… А они не в обиде — следопыты, да и слово "трансценденция" у них с трансом ассоциируется. Вот на это они готовы. Так в нем и живут. Трое, вон, "академки" взяли, просто по стране пошляться захотелось после первого курса… Я насчет будущего Бога своих особых идей не имею, знаю только, что новая вера все старые включит обязательно. Не могу себе представить, что из-за торжества Атома Будда, Христос или Аллах богами перестанут считаться.

Реплика (эксперт-международник, 26 лет):

— Ты погоди, Ведущий, про богов. Что перепугался-то так? У нас всего-то вопросы к атомщикам были: существует ли "атомная трансценденция"? Содержит ли работа в атомной отрасли и причисление себя к клану отвечающих за неуправляемую (в известной мере) энергию нечто сакральное? Существует ли до сих пор определенный "атомный домен", где "атомщик" значит больше, чем начальник, жена, государство или Бог? У нас физики на эти вопросы спокойно отвечали, а они в большинстве своем атеисты…

Реплика:

— Эх! Зона… Японцы пришли бы сюда и организовали "Королевскую битву"…

Реплика:

— Территория-то принадлежит Украине… Не пустят сразу много узкоглазых.

Реплика:

— Но радиации они не боятся — увешаются счетчиками и расползутся по Зоне. У них в генной памяти — Хиросима.

Реплика:

— …И ощущение, что выжили, и — без особых последствий. "Журавлики" это символ, и все. Тема закрыта.

Ведущий:

— Сталкеры рассказывают, что туристы японские на Зоне бывают. Им дороже, но несильно…

Реплика:

— Они везде бывают, недавно в Тибете какие-то учителя японские потерялись и погибли, как раз около китайской военно-воздушной базы. Интересно, как их туда занесло? В Интернете заметка была.

Реплика:

— Как бы отнять у хохлов, ну хотя бы арендовать территорию Зоны под эксперимент?

Это молодой телеведущий с горящими глазами. Он страшно огорчен, что попал только на последний семинар.

— Как там наступать-то можно?

— Ну как наступать? Обыкновенно: через Белоруссию с севера, асимметрично. Вспомогательный удар на Ромны и Лохвицу… по пути генерала Гудериана, далее на Кременчуг. Главный в обход Киева с запада: Коростень, Житомир, Бердичев — далее по обстановке, на восток или на запад… — отвечает военный историк машинально. Он шел на другой семинар, а здесь такие странные речи.

Многие улыбаются. Конец цикла. Молодежь расслабилась.

Реплика:

— Внимание! Нужен новый российский Форт Байярд в Зоне. Формат реалити-шоу… После передачи "Дом-2", снимаем "Энергоблок -4"!

Опять телевизионщик с горящими глазами. Он мысленно подписал все контракты. На каком-то из семинаров уже была такая идея. Наш эксперт по транспорту морщится и отвечает на вопрос, заданный кем-то новеньким, непонятно как сюда попавшим:

— Видите ли, юноша! С развитием цивилизации и переходом ее в постиндустриальную фазу развития масштабы так называемых "личных приколов" всемерно возросли, и социосистема защищается, как уж умеет. Да и сама "фаза потребления", в которой мы с вами проживаем, точно не жаждет спонтанных изменений… Трудновато будет с пробиванием идеи. Нужны хитрые гуманитарные технологии…

— Да, — отвечает телевизионщик, — у нас прямо как в Советском Союзе: никакие хорошие, оригинальные проекты не принимаются или прокисают под оценками и обсуждениями

Реплика (эксперт по логистике, 34 года):

— Это как раз понятно: даже супервыпендрежные идеи чреваты вашей ответственностью за изменение. Во-первых, что Я (система) с ней делать-то буду? А во-вторых: чего бы ты только не придумал эдакого спонтанного и креативного, чтобы ничего не делать для меня, Системы… Она хоть и не живой организм, но фишку сечет. Ей от таких оригиналов — один голый вред. Много раз мы уже разбирали, играли и считали взаимодействие человека творческого с Големом простым чешуйчатым, сиречь с административной структурой. Прямых путей тут нет. Система запаслась и находится в своем праве: на ваши самые что ни на есть расчудесные Проекты выработаны готовые ответы:

"Это не экологично", например, или "Существует нормативная база, пройдите все инстанции и вперед…", "Вот список согласований… мы видели этот список согласований на выбор площадки под АЭС…"

Реплика (физик, 45 лет):

— Кстати, он, список, наличествовал и 26 апреля 1986 года и не привел к прекращению испытаний… Система против своего Сюжета — бессильна. Она стоит, а он "волочет"… Поэтому угадать Сюжет — не худший способ пристроить свою идею…

Подхватился пиарщик, молоденький, из Москвы (не семинар, а балаган):

Конструктивный выход для всех согласований — мешок бабла, правда, дополнительная нагрузка на операцию…

Физик морщится.

— А не является ли это формой институализации креативной деятельности? — сам с собой рассуждает наш эксперт по транспорту, за ним записывают две журналистки. Одна спрашивает:

— А какую трансценденцию имеет экология? — она не первый раз у нас и раньше заявляла, что для нее во всем главное — духовный аспект. И слово "трансценденция" звучит красиво, напоминает жужжание мухи цеце.

— Между "Спаси и сохрани" или "как спасаешься, брат?" есть большая разница, — отвечает ей кто-то из наших, — есть деятельная позиция. А есть — сами знаете какая…

Тут в разговоре всплыли Стругацкие. Они точно ставили вопрос, что бывает, когда нет этой самой трансценденции… Молодежь их не читает. Мы опять погрузились в собственную среду. А семинар-то открытый… Ведущий бегает от одной группы журналистов к другой. Как хорошо с физиками, мы с ними из одной коммунальной кухни — Советского Союза. Про "Жука в муравейнике" скажешь, они кивают.

Молодой человек, прибившийся к нам после одиннадцатого семинара, рассуждает: если кто-то лишен энергетической "подпитки" свыше, он экономит свои ресурсы, просто проживает жизнь без всяких там социальных идей утилизации Чернобыльской зоны и тем более личной ответственности за Проекты…

— В основе Будущего Галактической Империи земной нации лежит убеждение о развитии, — это кто-то из наших хочет закончить пустопорожний треп, но молодежь только разухарилась. Улыбаются два физика. Они оба атеисты. И трансценденцией, вернее предельной онтологией, для них был патриотизм, коллективная работа над интересным и важным для государства делом. И это дело им нравилось. Жизнь давала "человеку три радости: друга, любовь и работу". Мы повторяемся в своей религии, но не можем передать ее дальше.

Слова "Прикольный Господь" вызывают у физиков улыбку. Они были и есть "Сами Боги!"

Закрываем кулуары.

Ведущий суетливо собирает внимание всех на себя. Встает физик. Облегченно вздыхает Ведущий.

Физик (45 лет, он же Главком, на котором лежит ответственность за все эти наши встречи, за их информационный выход и вход за пределы устойчивых убеждений для тех, кто был не готов, но просочился за нами). Он устал. Это его последний доклад по теме: "Воспоминания и предзнаменовения".

Я начну издалека. Как обычно, с того момента, как земля была тепленькая и по ней бродили…

Реплика:

— Физики?

Физик (45 лет):

— Если бы физики, то это была бы земля из "Далекой радуги".

Так вот, друзья, видимо, можно утверждать, что коллективная психика всегда архаичнее индивидуальной. Она не различает нюансов, склонна к подозрительности и провоцирует простые решения. Вот помните, как буквально недели три назад народ вдруг опять скупил соль, большими мешками носили, грузили в машины, видел — удивлялся. Сколько ее надо, соли-то? В год пачки три… Это и есть коллективное бессознательное…

Подчеркну, что я говорю сейчас не об общеизвестном "эффекте толпы", хотя для толпы все это, несомненно, выполняется. Проблема в том, что подобные механизмы восприятия и поведения характерны для любого тесно связанного сообщества. Например, для "комьюнити" медиков характерны более примитивные, архаичные и "ригидные" реакции, чем для "простого народа", который иногда все же пользуется здравым смыслом. Пример тому — истерия по поводу "птичьего гриппа" и, ранее, "атипичной пневмонии". Никакие исследования, никакие статистические выкладки не убедят медиков как сословие в пользе красного вина как средства профилактики сердечно-сосудистых заболеваний, хотя каждый врач по отдельности вполне это понимает… А уж каждый француз просто удивится: разве это не так? У французов, кстати, процент таких заболеваний самый низкий в Европе.

Так вот, как мы уже с вами выяснили, информация по Чернобыльской катастрофе воспринималась и воспринимается населением совершенно неадекватно. Но здесь необходимо иметь в виду, что это самое "население" 1986 года было воспитано в страхе перед атомной войной и ее последствиями, но при этом само никогда с радиацией осознанно не соприкасалось. Действительно, в Советском Союзе догорбачевских времен вся информация, связанная с атомной тематикой, была строго закрыта. Кроме того, "радиация" обладала всеми свойствами "потусторонней угрозы": она невидима, неслышима, неощущаема, повсеместна и всепроникающа, представляет собой реальную угрозу для здоровья и жизни, причем эта угроза распространяется на потомство, подобно классическому проклятию.

Ведущий:

— Я понял, оттуда и сталкерство. Зона. Тайна. Я понял…

Докладчик (физик, 45 лет):

— Нужно иметь в виду, что в середине 1980-х годов советский народ столкнулся с серьезным онтологическим кризисом. Господствующая идеология была христианская по своей сути и весьма действенная: ее реальные возможности были убедительно продемонстрированы не только во время Отечественной войны, но и потом, в ходе послевоенного технологического рывка. За годы застоя эта онтология утратила популярность и перестала восприниматься людьми как основа для формирования картины мира. Ничего другого, однако, на информационном "рынке" не было. Потребление, манившее из-за рубежа, онтологией стать не могло. В этих условиях в сообществах пробуждались древние паттерны поведения, давно оттесненные православием, а затем и коммунистическим мировоззрением в глубины социального бессознательного.

В онтологическом кризисе 1980-х лежат корни всплеска националистических настроений 1990-х, похоронивших Союз не только как инфраструктурную и экономическую, но и как культурную общность. Впрочем, в контексте Чернобыльской темы более существенным является изменение отношения к смерти.

Коммунизм, как и христианство, исходит из того, что есть сущности, более значимые, чем жизнь. Ранних христиан называли "людьми, которые не боятся богов" и еще "людьми, которые не боятся смерти". В этом была колоссальная сила христианской онтологии, этим же объясняется ее способность к распространению на огромные территории и великие народы. Человек языческой эпохи (речь идет, конечно, не о высших элитах, а о широких массах населения) боялся буквально всего. Вся его жизнь состояла из ритуалов, призванных оградить его самого и потомство от невидимых, неслышимых, неощущаемых, повсеместных и всепроникающих опасностей, и вся она проходила в страхе. На этом фоне человек христианского мировоззрения не только казался, но и был духовно свободным. Обращение в Христа осуществлялось не столько мечом, сколько этой свободой. Точнее говоря, именно духовная свобода заостряла мечи христианских воинов, помогая им убедительно доказывать на поле боя преимущество своей веры.

Ведущий:

— Да-да. Я даже могу процитировать некую "Песнь о Роланде", быть может вам неизвестную, это такой древний французский эпос:

Докладчик (физик, 45 лет):

— "Изменники и трусы наши боги…"

Мои современники, студенты технических вузов, читали и обе Эдды, и "Песнь о Роланде", и "Сказание о Нибелунгах", и "Беовульф". Было не принято забывать историю, тем паче историю культуры.

Ну, я продолжу… К концу XIX столетия христианское мироощущение вошло в стадию глубокого кризиса, и Ф. Ницше написал, что Бог умер. Слова, которые считаются "символом веры" ницшеанства, хотя самого Ницше они отнюдь не радовали. Как он и предполагал, очень немногие люди смогли найти смысл своего существования в атеизме (в его марксистской, гуманистической или национально-романтической интерпретации), остальные же обратились к самым что ни на есть дохристианским суевериям. Как правильно заметил честертоновский отец Браун:

"Люди с готовностью принимают на веру любые голословные утверждения. Оттесняя ваш старинный рационализм и скепсис, лавиною надвигается новая сила, и имя ей — суеверие. (…) Люди утратили здравый смысл и не видят мир таким, каков он есть. Теперь стоит сказать: "О, это не так просто!" — и фантазия разыгрывается без предела, словно в страшном сне. Тут и собака что-то предвещает, и свинья приносит счастье, и кошка — беду, и жук — не просто жук, а скарабей. Словом, возродился весь зверинец древнего политеизма, — и пес Анубис, и зеленоглазая Баст, и тельцы васанские. Так вы катитесь назад, к обожествлению животных, обращаясь к священным слонам, крокодилам и змеям; и все лишь потому, что вас пугает слово "вочеловечился"".

Итак, Советский Союз середины 1980-х годов, потеряв марксистскую трансценденцию, не приобрел взамен ничего равноценного, и его население, еще толком не осознавая этого, испытывало сильный экзистенциальный голод. В этой ситуации "радиация" перестала восприниматься как обычное природное или техногенное явление, имеющее естественное происхождение, регистрируемое приборами и описываемое физическими законами. Она вышла за рамки здравого смысла и приобрела трансцендентную составляющую.

Реплика (психолог, 44 года):

— Нужно иметь в виду еще одно важное обстоятельство: атомная энергетика сама по себе онтологически значима. Запустив самоподдерживающуюся ядерную реакцию, Человек впервые овладел огнем, зажженным не от Солнца, и тем самым присвоил себе часть божественных прерогатив.

"— Господи! Они синтезировали еще один трансурановый элемент. Как реагировать?

— Ну… добавьте еще один нелинейный член в истинное уравнение единого поля".

Этот анекдот понятен нашим гостям, потому что они преодолели обрушение своей онтологии и остались в строю борьбы за Будущее.

Реплика (эксперт-международник, 26 лет):

Ну, у нашего поколения есть что ответить: "Господи! Да они же Тебя неправильно позиционируют…"

Заулыбалась узнавшая слова В. Пелевина молодежь… На то они и поколение-пепси. Беда в том, что мы читали все, что читали они, и еще библиотеку мировой литературы, просто так, в детстве.

Докладчик (физик, 45 лет):

— Все верно, дамы и господа, для того чтобы рассчитывать процессы, происходящие в активной зоне реактора, и принимать их как естественные, нужно определенное мужество. "Творчество" и "творение" — однокоренные слова, и, в известном смысле, атомщики соучаствуют в акте творения и разговаривают с Богом на его языке.

Люди со слабой онтологией и тем более потерявшие онтологию вовсе, к этому не готовы. Они предпочли бы вообще ничего не знать об атомной бомбе, ядерных реакторах, радиационных авариях. Но знать приходится. И вместо восхищения творением приходит страх. Иррациональный страх радиации, "которая везде". Фобии, психосоматические заболевания, вплоть до рака. Хочется задать простой вопрос: репортеры, которые пишут, что даже минимальные дозы радиации вызывают лейкозы, рак кожи, другие злокачественные опухоли, — отдают себе отчет, что их статьи сами обладают выраженным канцерогенным действием?

Я не случайно употребил термин "восхищение". Такие катастрофы, как Чернобыль, должны, на мой взгляд, вызывать не только скорбь, но и уважение к Человеку. Овладение Силами, соизмеримыми с божественными, не проходит гладко, как и любой акт взросления. Творческий потенциал юности часто проявляется именно через ошибки и проступки.

На этом следовало бы закончить семинар, но как-то жаль расстаться с теми, кто там был и ее, родимую, атомную энергию делал…

Реплика (генетик, 48 лет):

— Да, тема цепляет. Я даже не ожидал, что так здорово… Мы разбудили многих зверей. Но что-то не верится в силу их когтей и зубов…

Физики вон и после не такого выжили…

Мы уже неоднократно цитировали Льва Дмитриевича Рябева, министра Средмаша. (Л. Рябев):

— Фактически после Чернобыльской аварии и развала Советского Союза ядерная энергетика в нашей стране не развивалась, она стагнировала. И это могло привести к разрушению того потенциала, который был создан в советские времена. Об этом говорит сам факт, что мы за последние 15 лет достроили всего лишь 3 энергоблока. Ясно, что так дальше продолжаться не могло. Уходили кадры, молодежь не приходила, не было соответствующей зарплаты на предприятиях отрасли. Распадались научно-исследовательские институты, разрушалась экспериментальная база.

Я не хочу спорить о том, сколько строить блоков в год — один, два или четыре… Я могу только сказать, что, если мы выйдем на уровень хотя бы одного блока в год, — это будет величайшим достижением по сравнению с тем, что мы пережили за последние 15 лет. Потому что именно конкретное дело мобилизует людей, дает им перспективу и соответственно появляются новые идеи и возможности. Вот это главное. Сегодня такой стимул появился. Это связано с целым рядом обстоятельств. Прежде всего, с ростом цен на энергоносители ядерная энергетика стала более конкурентоспособной по отношению к органическим видам топлива. С другой стороны, все разговоры об альтернативных источниках энергии — использовании силы ветра, солнечной энергии — это несерьезно. А ядерная энергетика, как известно, обладает неограниченными запасами топлива на перспективу при создании "быстрых реакторов". И этой технологией надо серьезно заниматься.

Реплика (генетик, 48 лет):

— Где, скажите мне, у Рябева распад онтологии? Как была она у него, так и не делась никуда.

Реплика (эксперт-международник, 26 лет):

— Послечернобыльская атомофобия, друзья, распространившаяся и в пространстве СНГ, и в нашей просвещенной Европе, имеет трансцендентальные корни и, по сути, представляет собой слегка рационализированную версию дохристианских и псевдохристианских (средневековых) суеверий. При этом не имеет значения то обстоятельство, что радиоактивное излучение существует "на самом деле" и действительно может причинить человеку вред. Как говорится в старинной арабской легенде:

"Однажды купец, направляющийся по торговым делам из Багдада в Басру, встретил на постоялом дворе странную женщину.

— Кто ты? — спросил он.

— Я — Чума, — ответила женщина. — Я направляюсь в Багдад, чтобы погубить там тысячу человек.

Через год купец снова встретил Чуму и горько упрекнул ее:

— Ты сказала, что погубишь тысячу человек, а на самом деле убила пятьдесят тысяч.

— Неправда, — ответила Чума. — Я выполнила волю Аллаха и забрала тысячу жизней. Остальные умерли от страха".

Ведущий (филолог, 21 год):

— Тогда у меня вопрос: если все такие маразматики, то не лучше ли было, махнув рукой на политику гласности, наглухо "закрыть" информацию о Чернобыле? Сделать это в 1986 году было трудно, но, по-видимому, возможно. Во всяком случае, можно было резко уменьшить поток бреда.

Реплика (генетик, 48 лет):

— Ну да. Публика реагировала бы на это вполне предсказуемым образом: возникли бы слухи, мифы, легенды, истории, передаваемые из уст в уста и в сотни раз преувеличивающие масштабы случившегося.

Докладчик (физик, 45 лет):

— Тут молодой человек прав, но все это усугубление и придумывание происходило и при вполне адекватном информировании населения. По-видимому, можно с уверенностью утверждать, что при засекречивании информации об аварии уровень радио- и атомофобии был бы несколько ниже, может быть, даже не произошло бы эксцессов типа закрытия Армянской АЭС при практическом отсутствии в Армении других источников электрической энергии или консервации Ростовской АЭС.

Реплика (психолог, 44 года):

— А я склонна считать политику М. Горбачева правильной. Чернобыльская катастрофа была вызовом обществу, причем не только "Советам", а индустриальному обществу в целом. Поэтому люди были вправе знать о ней и вправе делать свои выводы, пусть совершенно абсурдные. Можно было "закрыть" Чернобыль как факт, но тогда проблема "предельной индустриальной катастрофы" осталась бы в общественном бессознательном. И ее ожидали бы. Иными словами, над обществом все время висела бы угроза "Сверхчернобыля".

Рано или поздно эта угроза воплотилась бы в жизнь, да так, что скрыть или преуменьшить масштабы случившегося было бы невозможно ни в посттоталитарной системе, ни даже в демократической системе, где на самом деле это сделать проще. Чернобыль не породил онтологических проблем современного общества, он лишь поставил людей лицом к лицу со своей онтологией.

Реплика (студентка, 18 лет):

— А я считаю — глупо дискутировать на онтологические темы с теми, кого называю "немыслящим большинством". Я даже не могу рассказать своим подругам, куда хожу уже двадцатый вечер подряд…

Ведущий (филолог, 21 год):

— Нет позволь, но так называемый комплекс Чернобыля сложился и закрепился в коллективном бессознательном технократической элиты, ты поговори с родителями… Вот что нужно преодолевать, причем непонятно как… Мои родители говорят, что это личная трагедия для них, и дальше ни с места… Я из-за них сюда и пришел…

Реплика (математик, 38 лет):

— Считается, что Чернобыль стал личной трагедией для целого поколения атомщиков. Но!!! Если измерять масштабы катастрофы по количеству жертв, то в мировой авиации ежегодно происходит от двух до восьми "Чернобылей". Если за основу оценки взять экологический ущерб, то за двадцать лет природная среда в районе ЧАЭС практически восстановилась. То есть в экологической логике события 26 апреля 1986 года сравнимы с войной среднего масштаба (типа ирано-иракской) и несоизмеримы с подлинными экологическими бедствиями, такими как засоление почв вследствие непродуманной мелиорации.

Реплика:

— При чем здесь мелиорация? Это же поливное земледелие или что?

Реплика (генетик, 48 лет):

— А при том, что, например, засоление почв речных долин Тигра и Евфрата погубило древнюю месопотамскую цивилизацию и превратило земли Двуречья, некогда образующие "рог" так называемого плодородного полумесяца в пустыню. Процесс оказался необратимым, по прошествии почти трех тысяч лет регион находится в том же состоянии. Или возьмем деградацию ландшафтов в угледобывающих районах…

Докладчик (физик, 45 лет):

— Согласен, я все ближе к выводам продвигаюсь, Если считать экономические последствия, то Чернобыль надо сравнивать не с Тримайл Айлендом, а с крушением Советского Союза. В реестре экономических потерь, вызванных этой грандиозной катастрофой, прямые и косвенные убытки от аварии на ЧАЭС оказываются не более чем "подстрочным примечанием". Я бы хотел, чтобы мы это приняли как один из итогов семинара.

Далее, конечно, Чернобыль навсегда развеял иллюзии о "полнейшей безопасности ядерной энергетики". В этом отношении катастрофа стала сильнейшим шоком для советских технократов 1960-х годов, которые не только официально утверждали, что "этого не может быть, потому что этого не может быть никогда", но и сами в это верили. Подобная наивность удивляет, тем более что "Далекая Радуга" А. и Б. Стругацких была написана — и прочитана — гораздо раньше Чернобыля.

Но за эту ошибку уже заплачено многократно.

Ведущий моргает. Цитата ему неизвестна. Журналисты записывают.

Докладчик (физик, 45 лет):

— Онтологические ошибки, впрочем, имеют тенденцию повторяться. Чернобыль привел к серьезным изменениям в самом подходе к проблеме безопасности ядерного реактора, и сейчас аварии чернобыльского типа невозможны в принципе. Они не могут случиться даже с реактором РБМК, что же касается новых реакторов, то они не способны к положительному "останову" конструктивно. Из этого делается вывод о невозможности новой ядерной катастрофы вообще. Это враки. Надежность любой сложной индустриальной системы всегда меньше единицы. Ядерная энергетическая установка взаимодействует как с отдельными людьми, так и с социальной системой, в которую она "вписана". Взаимодействует она и с другими техническими системами. Принимая "не глядя", что сам реактор абсолютно надежен технически, мы все время должны помнить о возможности — и неизбежности — сбоев в "интерфейсе" человек — реактор — общество.

Атомная энергетика не безопасна. Она просто безопаснее остальных.

Продолжим разговор о последствиях Чернобыльской трагедии. Много раз повторяемый на разных наших семинарах.

Очень много слухов касается заболеваний, вызванных катастрофой на ЧАЭС. Попытка проверить эти слухи, опираясь на статистику, приводит к парадоксальным выводам. Оказывается, что среди "ликвидаторов" 1986 года уровень заболеваемости ниже, чем среди контрольных групп. Это касается всех видов заболеваний, в том числе — онкологии. Какой из этого можно сделать вывод? На самом деле, я не знаю.

Применять статистические методы к анализу малых групп всегда приходится с осторожностью. Корректно обосновать эквивалентность наблюдаемой и контрольной групп в большинстве случаев нельзя, и статистика медицинских последствий Чернобыля явно относится к этому "большинству случаев". Приходится лишь признать, что радиационная катастрофа 1986 года оказала менее значительное воздействие на здоровье населения, чем крах Советского Союза и последующая за этим социальная катастрофа. На фоне социальных факторов радиационные просто теряются. Это, кстати, не означает, что их нет. Вполне возможно, что, случись радиационная катастрофа такого же масштаба в благополучной Европе, удалось бы идентифицировать соответствующую вспышку заболеваемости. Но для здоровья жителей России, Украины и Белоруссии, переживших 1990-е годы, взрыв ядерного реактора, похоже, должен рассматриваться по категории "прочие проблемы".

Ведущий (филолог, 21 год):

— Ну вот, даже легче стало, выводы сделаны.

Я бы хотел закончить на положительной ноте. Однажды Льву Дмитриевичу Рябеву был задан такой вопрос: можно ли считать, что на атомщиках лежит некая высшая миссия, энергетическая?

"Ну, как сказать. Если переходить на такой уровень, то вообще-то да. Это же просто неизбежно. Даже рассуждая не как атомщик. Все уже… Если лет пять назад такой взгляд вызывал реакцию, что не будет никакой атомной энергетики в ближайшее время, ни в каком виде… причем это и в научных прогнозах было, скажем, людей, которые поближе к Газпрому. То есть не было такого серьезного восприятия, что в ближайшее время предстоит серьезный период развития атомной энергетики. Осознание пришло в результате всего происходящего за последние лет пять-шесть: проблемы надо решать. В Китае уже миллиард триста, в Индии уже миллиард триста и будет больше, а им нужно тепло, свет. А откуда оно возьмется? То есть проблема настолько понятна, что вдруг стало не нужно кого-то переубеждать. У серьезных людей и в серьезных странах нет страха, что будет противодействие, да не будет его… Когда дойдет до дела, эти зеленые, синие, красные… да неинтересны они в таких серьезных делах. Поэтому там проблемы будут другие. Технологию-то еще нужно создать!

Одно дело, когда строятся водо-водяные реакторы, которые лет на пятьдесят могут обеспечить нас энергией. Но за ними должны быть и другие. Их надо делать, опробировать. На это уйдет как минимум десять лет. Осознание серьезности проблемы, происходит, и, может быть, даже не ведущие страны окажутся здесь первыми. Хотя вот Япония, в этом смысле, некий образец: развивали, развивают, будут развивать, и никого спрашивать не собираются. Хотя можно было говорить, что у них Хиросима, Нагасаки были, которые тоже оставили тяжелый след у населения, и этот страх до сих пор там в каком-то виде проявлен. Но на страхе не живут. То есть — необходимость развития ядерной энергетики обусловлена глобальной ситуацией, и похоже, что процесс будет катиться независимо от истерик недальновидных политиков. Потому что есть такие страны, как Китай, Индия. И поэтому все это — развитие, которое быстро пойдет, и никого спрашивать не будут: ни нас, вторых, ни их, первых. Цивилизация заставит. И придется эту реальность осознавать, жить в ней".

Слушатели захлопали. Многие уверены, что нам со своими семинарами по выпуску книги достанется от зеленых и от политиков, от гуманистов и гуманитариев, от обывателей и обиженной на весь мир русской иностранной интеллигенции. Но все-таки приятно сознавать, что цивилизация заставляет делать именно то, что ты сам считаешь нужным.

Так закончился этот вечер.

Дальше подслушанные разговоры, обрывки фраз… Дело сделано. Расшифровки семинара превращаются в книгу памяти о Будущем, а не о прошлом. Молодежь хочет еще поговорить с физиками. Студенты недовольны тем, что нового Бога им не назвали…

— Послушайте, но этот мир создан и мной тоже…

— А я бы сделал много лучше, но Он меня любит не за это…

— Ошибочное действие, друг мой, это когда ты делаешь что-то не то, что хотел… Знаешь, что не нужно, а делаешь. Это следование роли или паттерну. А не себе… Если потом только понял, что ошибался, значит, не ошибался, никто тебя по Сюжету не волок…

"Перестройка мощный фактор, но не выдержал реактор…" — вспоминает кто-то из нашего поколения. Не смешно. Но действительно из того времени.

— Почему-то не было песен про Чернобыль?

— Что, совсем ни одной?.. Вот даже про чешский реактор поют австрияки на границе, мол, сгорим все оптом…

— Дырки в субкультуре…

— Это еще один повод для конспирологии…

— Да сменился Сюжет ядерной войны на развал Союза…

— Только размахнулись американе ударами обмениваться, а у нас как жахнет Чернобыль. И они в ауте…

— Да, если только сами это нам не подсюропили…

— То есть как это: все боялись-боялись войны и вдруг перестали… И начали "мирный атом" честить?

— Представь, что твой компьютер… завис… и поэтому так трудно завершить программу, он начинает сначала, доходит до слова "Чернобыль" и снова крутит шарманку "не могу перейти дальше". Его выключить надо. Из сети… Понял?

— Катарсис-то все равно не случился…

— И героическая поэма сложена не была…

— "И каждый молится себе придуманным богам, а ты бы рад, да ты придумал ерунду и не поверил" — это Щербаков сказал.

— А я все-таки считаю, что кто-то бросил кубики и сыграл…

— За кого?

— Нет, но вы представьте, мальчики, что оба противника вдруг лишились возможности драться, и не о чем стало тут писать и петь…

— Точно! Вышли на поединок, а одному как упадет бревно на башку… А второму что делать? Провидение благодарить?

— Это американам, что ли?

— Ну да.

— Бревно-то на Советский Союз упало. Кончилось ядерное противостояние. Зато и страх войны ушел… С кем воевать-то?

— Нет, американам остается только плечами пожать и навсегда лишиться возможности справедливо победить… Что они и делают, кстати…

— Да уж, теперь они совсем офигели со своими олимпиадами, ираками и т. д.

— У них развязаны руки. Авианосцами… Конкурентов нет. Развития — тоже.

— Нет, господа, в момент справедливого поединка какой-то Проектант (эх, найти бы…) вдруг показал им, что не все в их руках…

— Отсюда башни-близнецы случились?

— Вестимо, а потом, видится мне, там и импичмент не за горами…

— Эй, люди, а вы понимаете, что противостояние-то было ядерное? И бревно вашего проектанта в виде Чернобыля позволило сохранить НАШ сегодняшний день…

— РПЦ пусть отгрохает там большой храм!!!

— Объединение церквей украинских опять же… Все деятельность… Вместо распила в никуда лучше храм построить. Был в Софии Киевской давеча. Бога там нет, хоть режьте!

— Может веришь хиловато?

— Институализация, так сказать, искупительной жертвы, случилась…

— Актуальные, кстати, святые получаются… канонизировать, скажем, пятерых… Уж эти точно мученики. Сгорели адским огнем.

— Войну нам, стало быть, вдруг взяли и выключили…

— Несправедливо…

— Молчи, пока не произошло другой аварии…

— Хелленгерский расклад такой: не мстите друг другу… пусть каждый этап противостояния будет чуть меньше, чем был у оппонента… Кто там на небесах сотрудничает с просветленными?

— Недаром твоего Хелленгера фашистом считают.

— Австрия рвется к Средневековью. Скоро догреются они со своей экологией.

— Стратеги все равно победят, напомнят про Ямамото, и тогда станет ясно, почему была принесена в жертву такая крупная фигура, как АЭС.

— Поражения планируют, чтобы потом, "в добром Будущем нашем", они стали победами…

— Во-во, так проигрывают японцы, склонившись в унижении перед противником, тихонько делают рывок в другой области. И Солнце восходит у них ярче предыдущего

Хочется верить, что вся эта катастрофа была придумана амбициозными Проектантами или Богами, ведающими историческим развитием во славу Российского Будущего. Тогда это чернобыльская эпопея может быть утилизирована и упакована как "искупительная жертва" зарвавшейся технологической цивилизации, дошедшей до грани всеобщей войны.

Иначе получается по Горькому:

Так что, снимайте фильмы, пишите фантастику и "альтернативную историю" во славу стратегии жизни, ищите новую трансценденцию вокруг Зоны Чернобыля. И выпускайте водку "Чернобыльская" или лучше — полынную настойку…

Абсент. Символ старого/нового постмодернизма. Пришло время "закрыть" Сюжет поражения и открывать карты победы. Героическому эпосу, Чернобыльскому фестивалю самодеятельной песни. Припятскому собору. Новому саркофагу-музею! Взлет!

"Сегодня в нашей отрасли происходит оживление. Ближайшая задача, которая сформулирована руководством отрасли, — создать типовой унифицированный проект атомной станции в 1000 мегаватт для серийного строительства как внутри страны, так и за рубежом. До сегодняшнего дня каждый блок АЭС отличался от того, что было создано раньше. Таким способом ядерную энергетику в нужном темпе и по приемлемой стоимости не построишь.

Я разговаривал с машиностроителями, которые поставляют нам реакторные системы, парогенераторы, трубопроводы. Конечно, они ожили, считают, что открывается огромная перспектива. Только хотели бы от Росатома услышать более четкую программу шагов на ближайшее будущее. Они готовы заняться модернизацией производства, как они говорят, "даже за счет собственных денег, если будет перспектива".

Я не раз уже говорил об этом, но хочу повторить, что ядерная энергетика по сравнению с органической является инновационной технологией в целом. И естественно, если она имеет экономические преимущества, то должна отстаивать свою нишу в борьбе идей. Если будет нормальная безопасность станций, меньше затрат, меньше риска, в отрасль придут инвесторы, и все пойдет гораздо быстрее. Поэтому главное — в этом году сделать единый унифицированный проект АЭС. Дальше проработан шаг для следующего развития водо-водяного реактора "АЭС-2009" или "АЭС-2010", который сможет конкурировать с лучшими западными реакторами. Объединив вокруг себя проектантов, тех, кто занимается всей цепочкой от добычи урана до реакторостроителей, мы сможем создать огромную консолидирующую силу и перспективу нормального развития отрасли как минимум на 2 десятка лет. Отрасли, которая может быть конкурентной на мировом рынке и завоевывать там свои ниши. Это главное, что сделано за первые месяцы пребывания нового руководства у руля атомной отрасли. Потому что эти проекты открывают огромную перспективу — загружают строителей, монтажников, проектантов, дают ядерное топливо и т. д. Эта консолидация заставит подтянуться и остальные звенья — серьезно заняться радиоактивными отходами, вопросами безопасности и другими. Когда нет перспективы, как раз эта работа страдает больше всего.

Думаю, что сейчас во всем мире созрела ситуация для бурного развития ядерной энергетики. Она совпала с резким ростом цен на энергоносители. Совпала с моментом, когда Россия в этом году будет во главе "восьмерки". Совпала с ситуацией, когда в мире на первый план выходят вопросы энергетической безопасности. Говоря о возрастающей роли России в международном сообществе, не надо забывать, что в недрах нашей страны сосредоточено 35 % мировых запасов газа, а население составляет меньше 2 % жителей планеты.

Хочу сказать, что сейчас совпал целый ряд благоприятных обстоятельств, и этим надо разумно воспользоваться. Тем более что высшее руководство страны стало проявлять гораздо большую заботу о развитии всех составных частей энергетики, включая атомную. Самым благожелательным образом относится к тем инициативам и предложениям, которые исходят из атомного ведомства. Ведь за минувшие 15 лет тоже вырабатывалась энергетическая стратегия, были призывы к развитию атомной отрасли, но по понятным причинам эти предложения не воспринимались правительством. Промышленность упала. Были периоды, когда коэффициент использования установленной мощности на АЭС понижался до 56 %, то есть атомные станции наполовину стояли. Какой разговор можно было вести о новых блоках? Сейчас оживает промышленность, во многих регионах дефицит электроэнергии — все это усиливает интерес к ядерной энергетике. Так что налицо сочетание благоприятных факторов — и внутренних, и внешних. И мы, атомщики, должны не упустить этот исторический шанс".