Миг бесконечности 2. Бесконечность любви, бесконечность печали... Книга 2

ЭПИЛОГ

…Катя с умилением наблюдала, как маленький Ванечка, засыпая, все реже почмокивает губенками. Наконец, отпустив сосок, он несколько раз нахмурил бровки, блаженно улыбнулся и уснул. Крепко. Часа на два как минимум.

В отличие от первого, второе материнство для Кати было состоянием полного счастья. Дочь после рождения так и не притронулась к груди: после операции силенок у нее было маловато, молоко от постоянной нервотрепки быстро перегорело. И спала Марта мало: капризничала, часто плакала. То ли от боли, то ли от повышенного тонуса. Так что Кате постоянно приходилось носить ее на руках. Только после года полегчало: и спать стала дольше, и капризничать меньше. Всё больше улыбалась и болботала.

Сын же с первого дня вел себя совершенно иначе, спал крепко и подолгу, рано начал улыбаться, гулить, проголодавшись, оглашал округу требовательным ревом, ел долго и основательно. Но самое главное — был абсолютно здоров.

Спрятав грудь в бюстгальтер, Катя застегнула пуговички на кофте и с умилением наблюдала за спящим на руках сыном: «Сладкий мой, как же я тебя люблю! Какое это счастье — держать тебя на руках, кормить грудью!»

Приоткрылась дверь. В комнату вошел Вадим.

— Спит? — спросил он шепотом, на цыпочках приблизившись, поцеловал Катю в макушку и застыл, с улыбкой глядя на мать и сына. — Нам еще с полчаса…

…Возвращаясь из детского кардиоцентра, где у Марты был плановый осмотр, Ладышевы заехали в Ждановичи. Еще в июле несколько пролетов крыши парника побило градом, Александр Ильич их демонтировал, но для того, чтобы установить новые, требовалась мужская помощь. Тесть только сейчас решился ее принять, не хотел перегружать зятя: у того работа, дом, маленькие дети. К тому же и сам Евсеев вышел на работу и трудился с утра до вечера. Ладышев назначил его материально ответственным лицом строящегося объекта. И не прогадал, у такого завхоза даже гвоздь не пропадет! Александр Ильич ценил и оказанное доверие, и начальника. Только сейчас понял, насколько серьезным делом занимается Вадим. И команду подобрал толковую: каждый на своем месте, каждый понимает ответственность. Так что тесть согласился с выбором дочери и зятя уважал. Пожалуй, даже полюбил.

Откладывать ремонт теплицы было некуда: начало сентября, пора закрывать парники, где дозревают перцы и помидоры. Арина Ивановна в этом деле не помощник. Вечером прилетит Оксана с детьми и Робертом. Но не нагружать же работой второго, малознакомого будущего зятя, который наконец-то сделал Оксане предложение! А Ладышев уже свой, гораздо ближе во всех отношениях. Вадим и сам давно предлагал помощь, а на этот раз настоял: он и тесть берут отгулы, Ладышевы всем семейством заедут после клиники в Ждановичи. Другая возможность представится не скоро: завтра — день рождения Марты, соберется много гостей, некоторые из родственников останутся гостить на неделю, в следующую субботу Вадим улетает в командировку в Японию. А если вдруг грянут заморозки?

— …Хорошо, — так же шепотом ответила мужу Катя. — Выгрузи, пожалуйста, коляску из машины. Мы погуляем на улице, подождем Веню. Он должен скоро подъехать. Говорит, сюрприз у него.

Вадим кивнул, снова поцеловал жену и бесшумно исчез за дверью, чтобы вскоре вернуться.

— Давай помогу, — осторожно взяв из рук Кати ребенка, поднес его ближе к лицу, втянул воздух: — Молоком пахнет! Везет же некоторым!

Теперь она смотрела с умилением на высокого широкоплечего мужчину и младенца. Несмотря на то, что за три месяца Ваня набрал три килограмма, в больших мужских ладонях он все равно еще смотрелся крохой.

— А Марта где? — поднялась она с дивана.

Пока кормила сына, голоса дочери в доме слышно не было.

— С нами, где же еще! Вместе с бабушкой руководит процессом. Возмущалась, что у нас на участке меньше цветов, чем здесь.

— Это она от Арины и Астрид переняла.

Переложив ребенка в коляску у крыльца, Вадим поправил покрывало и, не сдержав эмоций, привлек к себе жену.

— И как я раньше мог без этого жить? — нежно прикоснулся он теплыми губами к ее уху.

Негромко затренькал телефон. Пришлось отойти, чтобы не разбудить сына.

— Да, Саша… — ответил Вадим. — Нет, мы в Ждановичах, будем где-то через час… Да, вези. Мама с Галиной Петровной покажут, куда выгружать… Хорошо. В аэропорт, как договаривались.

Закончив разговор, он сунул телефон в карман и пояснил:

— Зиновьев. Все доставил. Торт у Валентины утром заберет.

— Жалко, что ее с нами не будет завтра вечером. Всё придумала, всё украсила, декорировала, а сама — к Максиму в Могилев на все выходные.

— Ничего. В начале следующего года должны выпустить по УДО. Поляченко его тоже ждет не дождется, не реже твоей Валентины ездит к нему на «химию» за консультациями.

— Хорошо, что ты помог ему в суде. И что на работу возьмешь, тоже хорошо.

— Попробуй не взять, если у него столько защитников! — усмехнулся Вадим и тут же стал серьезным. — Если честно, то я и сам не сразу осознал, что он для меня сделал. Теперь по гроб жизни буду благодарен… Ну, я побежал?

— Беги, — улыбнулась Катя. — Поосторожнее там!

Проводив его взглядом, Катя нажала кнопку на пульте. Автоматические ворота были одним из первых подарков зятя тестю. Довод был один: с ними намного удобнее. И никаких разговоров. А здесь еще и повод подвернулся: десять лет, как познакомились Александр Ильич и Арина Ивановна. Сколько можно бегать и отпирать-запирать ворота?

После прохлады двора, куда еще не успели заглянуть солнечные лучи, улица встретила их почти летним теплом. Солнце словно пыталось загладить вину за почти недельное отсутствие, заливало ярким светом округу, подчеркивало чистоту крыш, яркую зелень кустов и деревьев, на которых рыжими пятнами уже отметилась наступившая осень.

Из-за поворота показалась машина Вени — сменил наконец старую скрипучую колымагу на современного «корейца». Галина убедила, что жить надо здесь и сейчас, не откладывая на потом. После того как они снова поженились и забрали из детдома Артура, Потюня изменился не только внешне: стал более собранным, ответственным, что ли. И все благодаря жене и сыновьям.

— Привет! — он вышел из машины и кивнув на коляску: — Можно посмотреть? Я его толком и не видел после крестин. До сих пор обижен, что крестным не взяла.

— Веня, не обижайся! Крестных пап Вадим выбирал. У Марты — Саня Клюев, у Ванечки — Андрей Заяц. Я за крестных мам отвечала: Валя и Зина… Зато у тебя теперь почетная роль фотолетописца семьи Ладышевых!

— Да ладно, шучу я, — Веня улыбнулся. — Так можно посмотреть?

— Смотри.

— Тьфу, тьфу, тьфу на тебя! — согнулся над коляской Потюня. — Думал, что показалось, но так и есть… Нет, ты мне ответь: когда твои дети на тебя будут похожи? — дурашливо возмутился он. — И этот вылитый папашка! Ты когда научишься больше о себе думать во время беременности?

— Надо попробовать, — подыграла ему Катя, но заметив недоумение на лице друга, успокоила: — Расслабься. Пока таких планов нет.

— Фу! — выдохнул тот. — Я уж подумал: успела залететь. А Ванькой в честь кого назвали?

— В честь сына Хильды и Мартина Флемаксов. Его имя носит детский фонд. Мартин перед смертью просил Вадима назвать сына своим именем, но у нас уже есть Марта. Посоветовались с Хильдой и решили: пусть будет Вайс. Ваня по-нашему. Так что теперь у Вадима полный комплект: Сережа, Марта, Ванечка, — улыбнулась она. — Не одному тебе хвастаться тремя детьми! Сережа, то есть Зигфрид, прилетит сегодня вечером с родителями и Хильдой. Утром родственники из Москвы приедут. Так что у тебя будет уникальная возможность запечатлеть семью Ладышевых в полном составе. Завтра к часу в Крыжовке, не опаздывайте!

— Не дождешься! Две недели вашей красавице подарок искали. Как-никак пять лет, первый юбилей! Все будем: Денис за рулем. Хоть выпью за здравие в кои-то веки! А как ваш плановый осмотр у кардиологов? Все хорошо?

— Все хорошо! К работе сердца никаких претензий!

— Какая ты молодец, Катька! Вот как на духу признаюсь: не верил я тогда, что вытянешь свою девочку. Сочувствовал, поддерживал, надеялся на чудо, но не верил… Памятник тебе при жизни надо поставить!

— Какой памятник, Веня? Я обыкновенная мама, которая с первого дня беременности любит своего ребенка и готова жизнь за него отдать. Знаешь, сколько таких, как я? Мне просто повезло, что рядом были и такие, как ты, и такие, как профессор Сандина. Каждый поддерживал, как мог… Ой, а знаешь, кого мы встретили в детском кардиоцентре? Помнишь, я рассказывала тебе об Олеге? Ну, докторе, с которым встретилась после кесарева в реанимации!

— Ну, помню, — Веня напряг извилины. — Той, які на мове размаўляе?

— Да! Он вернулся в Минск, как и обещал! Работает детским кардиологом. Я его сразу узнала, напомнила ему наш разговор. Он очень удивился, увидев меня здесь. Был уверен, что я останусь в Германии. Но еще больше удивилась и обрадовалась я. Познакомила с Вадимом. От Марты он вообще глаз не мог оторвать, спрашивал, переспрашил, историю листал. Сказал, что теперь знает, к чему стремиться. Телефонами обменялись. Он еще четыре года назад обещал познакомить меня со своей мамой… Вот кому памятник при жизни надо ставить: и вылечила, и выучила, и воспитала так, что даже завидно! Есть с кого брать пример, чтобы потом гордиться! — кивнула она на коляску.

— Но сначала твои дети будут гордиться своей мамой. И муж, и я, и все вокруг будут гордиться. Есть повод. Еще один день рождения. Догадайся: чей? — загадочно спросил Потюня.

— Ну, не знаю… — пожала плечами Катя. — День рождения пока только у Марты.

— А вот и нет! У тебя книга родилась! — просияв, Веня протянул Кате то, что так долго прятал за спиной: две книги в твердой обложке. — Сигналы! Утром заехал в издательство. Тираж в понедельник заберут, но я уговорил, чтобы тебе сигнал раньше отдали. Поздравляю с «Мигом бесконечности»! — торжественно произнес он. — Ты супер, Катька! Горжусь так, словно сам написал!

Замерев, Катя взяла книги. В груди быстро-быстро застучало сердце, затряслись руки, глаза затянуло пеленой… Господи! Неужели свершилось? Разве можно вынести столько счастья сразу?!

— Издатель спрашивал, когда будет окончание. В типографии вся смена зачиталась! Я ответил, что пишется, — кивнув на коляску, расплылся в улыбке Веня. — Ну, ты давай изучай, а я пойду с остальными поздоровкаюсь, — Потюня засеменил к приоткрытым воротам.

Подушечками пальцев, едва касаясь, Катя провела по обложке, раскрыла первую книгу, поднесла к лицу, закрыв глаза, вдохнула… Нет в мире большего наслаждения для писателя, чем запах только что отпечатанной книги! Она даже прослезилась от нахлынувших чувств! Рождение книги вызывает не менее острые, запоминающиеся эмоции, чем рождение ребенка! Вдохнув еще несколько раз, она открыла первые страницы…

«…Катя вышла на лесную опушку, замедлила шаг, осмотрелась и замерла, очарованная открывшимся пейзажем: вокруг высоченные ели, уходящие в небо, стена берез и осин, у самой земли — непролазные заросли кустарника. Пробиваясь сквозь пожелтевшую густую листву, лучи осеннего солнца то прерывались, то вновь слепили глаза, нежным шелковым покрывалом опускались на пожухлую траву и серебрились на ней тончайшими нитями паутины. Будто кто-то невидимый тщательно расчесал их огромным гребнем. Многоярусный лесной пейзаж пленял необычайной торжественной тишиной, убаюкивал, погружал в свое сладостно-немое спокойствие — ни шелеста, ни шороха, ни звука», — прочитала она.

«Неужели всё это было со мной? — прижав книгу к груди, покачала она головой. — А вдруг я и вправду придумала всю эту историю? Виталика, Жоржсанд, Ленку, Милу, Валю… Того же Потюню вполне можно было выдумать… Но как же тогда Вадим, Марта, Ванечка, Сережа? А мама, отец, Арина Ивановна с Ниной Георгиевной, Оксана? Как можно писать о любви, не прочувствовав всех ее взлетов и падений, не измерив этих амплитуд?»

«Бесконечность любви, бесконечность печали. Бесконечная нежность в груди…», — книга наугад открылась на этих строках. — Хильда, Галина Петровна, Зина, Андрей Леонидович… Вы писали эту книгу вместе со мной, хотя и не подозревали об этом! Миг бесконечности… — улыбнулась Катя парадоксальному, на первый взгляд, словосочетанию профессора Ладышева. — Миг бесконечности — это любовь! Для одних любовь — секунда, для других — вся оставшаяся жизнь!»

На ходу отряхивая мокрые руки, из ворот вышел Веня.

— Вовремя я… Подсобил маленько мужикам крышу поднять, — гордо отчитался он. — Вот никогда не сомневался, что баба ты, Катька, умная. Но нельзя же так надо мной издеваться и раз за разом рушить сложившиеся стереотипы! Ну вот как тебе удалось найти такого Ладышева? Полуолигарха, который собственными руками ремонтирует крышу парника тестя и получает от этого удовольствие? Нет, ты мне скажи, как тебе это удалось?!

Катя расхохоталась:

— Он еще и по ночам к ребенку встает, Веня! Миг бесконечности!

— Что?.. А, ну да. Хорошая книжка получилась, — по-своему понял он ее ответ. — Я, когда рукопись прочитал, сразу сказал: «Надо печатать!» Помнишь?

— Помню, — с теплотой посмотрела она на друга. — Спасибо, что помог мне ее написать.

— Напечатать, — поправил тот. — Ладно, поехал я. Дай бусю! Завтра увидимся… Да, чуть не забыл, — уже отрыв дверцу машины, хлопнул он себя по лбу. — Я тут между делом всех наших оповестил, что у тебя книга выходит. Кто-то удивился, кто-то порадовался, кто-то не смог скрыть зависть. Но при этом все изъявили желание пропиарить тебя совершенно бесплатно. Так что готовься. В понедельник у тебя первое интервью для нашей газеты. Ни за что не догадаешься, кто его будет брать!

Катя вопросительно приподняла бровь. Но Веня не дал ей подумать.

— Стрельникова! Наша Стрелка! Между прочим, уже начальник отдела! А я тебе говорил, что она далеко пойдет? Нюх у меня на хороших журналистов, как у той собаки!.. Ладно, поехал!

Прижав к груди книги, Катя проводила машину Вени взглядом.

— Мамочка! — услышала она голос Марты и обернулась.

Навстречу, расставив ручонки и заливисто хохоча, бежала подросшая дочь. За ней с любовью и нежностью наблюдали двое мужчин, за их спинами, шелестя листвой, раскачивались два клена — красный и желтый…

21 марта 2018