Милли Брэди меняет профессию

Ее действия явно одобрили — вслед ей летели аплодисменты.

— Что-то мне подсказывает, что они не захотят брать эти фотографии, — вздохнула администратор, следуя за Милли.

— Я их возьму. — Милли забрала одноразовый фотоаппарат.

— У вас будут из-за этого неприятности?

Милли расстегнула сбоку костюм гориллы и осторожно вытащила из-за лифчика ключи от машины. У Лукаса определенно была одна положительная черта: она знала, что он не станет на нее вопить или выгонять с работы, когда услышит, почему она это сделала. С улыбкой она сказала:

— Не волнуйтесь, у меня понимающий босс. Администратор позавидовала Милли, так как ее начальник был законченной свиньей.

— Боже, вам очень повезло.

Милли кивнула. Лукас, возможно, и бабник, но у него были свои достоинства.

— Знаю.

Джайлс нагнал Милли на парковке, когда она отстегивала роликовые коньки. Мартина ждала в тени дерева, не мешая Джайлсу по-своему решать проблему.

— Орла знает об этом? — без вступления спросил он.

— Нет. — Милли была рада, что успела засунуть фотокамеру в отделение для перчаток.

— Ты собираешься ей рассказать?

— Не знаю. Еще не решила.

— А теперь послушай меня. — Джайлс тяжело дышал. — Ты не окажешь Орле услугу, если все ей расскажешь. Ты разобьешь ей сердце.

Разобью ей сердце? Я? Милли была возмущена.

— Да. — Он достал бумажник, на лбу у него выступил пот. — Я выпишу чек. Пять тысяч подойдет?

Милли уставилась на него. Она медленно отстегнула второй роликовый конек и бросила его на соседнее сиденье.

— Ладно, десять тысяч, — произнес Джайлс. — Десять тысяч фунтов, и ты ничего не скажешь Орле.

Он пытался ее подкупить! Больше того, он пытался ее подкупить деньгами своей жены! Конечно, деньги Орлы и образ жизни, который они позволяли ему вести, были главной причиной, почему он так старался сохранить этот брак.

— Хорошо, — сказала Милли.

Когда он выписывал чек, его руки дрожали. Милли взяла чек и вставила ключ в зажигание своей «мини».

— Спасибо. Если я его обналичу — ты в безопасности. — Она почти улыбалась. — Если решу поговорить с Орлой — верну его обратно.

Он смотрел на нее с яростью, смешанной со страхом.

— Ты все-таки собираешься ей рассказать?

— Кто знает? Я сама еще не решила. — Милли пожала плечами и посмотрела на него с невинным видом. — Но если тебя интересует мое мнение, жизнь слишком коротка, чтобы провести ее с таким, как ты.

Джайлс сжал зубы. Ему до смерти хотелось обозвать ее сукой.

— Так ты скажешь?

— Пусть это будет еще один сюрприз. — Улыбаясь, Милли завела мотор. — Поживешь увидишь.

— В час дня? — весело спросила Орла, позвонив на следующее утро, чтобы договориться об очередном визите Милли. — Мы сможем все прекрасно обсудить за ланчем.

— Дело в том, что у меня сломалась машина, — соврала Милли. — Тебя не слишком затруднит приехать ко мне?

Она наблюдала из окна спальни, как Орла остановила сияющий, огненно-оранжевый «мерседес» у дома, выскочила из него и обменялась шутками с одним из соседей. Определенно, она была в прекрасном настроении и великолепно выглядела в длинном бирюзовом летнем платье без лямок, серебряных сандалиях без каблуков и с множеством браслетов, на запястьях.

Сердце Милли сжалось, ведь она понимала, что ей предстоит разрушить все это великолепие. Она чувствовала себя доктором, которому предстояло сообщить пациенту, что ему придется ампутировать ногу.

Это было тяжело, хотя она знала, что так будет лучше.

— Ладно, приступим. — Орла сидела на полу, положив руки на кофейный столик. Перед ней наготове лежал открытый блокнот и ручка, рядом — вечная пачка «Мальборо». От нее исходил запах ее любимых духов «Гоуст», губы были накрашены симпатичной мерцающе-бронзовой помадой, а волосы зачесаны наверх и скреплены огромной черепаховой заколкой.

И еще она выглядела счастливой, как будто ничто в мире ее не волновало.

— Я начну с Эстер, — заговорила Милли, — вчера с ней случилось нечто ужасное.

— Очень хорошо, — объявила Орла, записывая историю про грязевые обертывания.

— Но я не уверена, что ей понравится, если ты это используешь. — Милли считала, что стоит ее предупредить. — Это было довольно унизительно.

— Люди любят, когда о них пишут, — уверенно улыбалась Орла. — Я покажу ей текст, когда закончу. Не сомневаюсь, она не станет возражать.

— Это не все неприятности. Когда она вчера вечером вернулась домой, она позвонила Нэту. Но его не было дома. — Милли кратко изложила подробности телефонного разговора Эстер. — Похоже, он встречается с этой Анастасией, кто бы она ни была.

Орла перевернула страницу блокнота и продолжила увлеченно записывать.

— Значит, Эстер подозревает, что он ей изменяет, но точно еще не знает?

Милли кивнула, ее рот неожиданно пересох.

— Верно, а теперь мне нужен твой совет, — сказала она Орле. — Если бы у тебя была подруга и ты бы узнала, что ее вторая половина встречается с другой, ты бы ей сказала об этом? Или сохранила бы в секрете?

Орла задумчиво посмотрела наверх.

— То есть, если бы у тебя были неопровержимые доказательства? Хочешь сказать, ты можешь доказать?

— Э-э-э... да.

— Что ж, двух мнений быть не может. Ты должна ей рассказать.

— Она будет расстроена. Возможно, она не захочет это слушать.

— Прекрати! Если она твоя подруга, ты обязана открыть ей глаза. — Глаза Орлы загорелись, она потянулась за сигаретой. — Нельзя хранить подобные вещи в секрете.

Сердце Милли забилось сильнее.

— Да, но ты говоришь так, потому что считаешь это хорошим развитием сюжета для книги или ты действительно так думаешь?

— Перестань, — возмущенно заявила Орла. — Я не такая гадкая! Эстер должна знать правду. Ты обязана ей сказать. Это будет ей только во благо!

— Ладно. — Милли посмотрела в сторону, ей стало совсем тошно.

— Но для меня загадка, как ты могла узнать. — Орла в нетерпении придвинулась поближе. — Что, Нэт сам тебе сказал?

Глубокий вдох.

— Это не об Эстер и Нэте.

ГЛАВА 36

Во рту у Милли было такое ощущение, будто она лизала батарею. Вот оно, думала она, мрачно разглядывая ковер. Обратной дороги нет. Я превратилась в Разрушительницу.

Она удивилась, услышав смех Орлы. Затем послышался звук яростного зачеркивания.

— Ты меня провела! Я правда решила, что у тебя есть доказательства о Нэте. Посмотри, какую грязь я устроила в моих записях! Так кто эта твоя другая подруга?

Пытаясь уклониться от ответа, Милли сказала:

— Может, мне не стоит об этом говорить...

— Дорогая, это нелепо. Ты знаешь, что должна. Милли медленно подняла глаза и ее взгляд встретился со взглядом Орлы.

— О.

Орла тоже смотрела на нее. Милли ждала, и до Орлы стало постепенно доходить.

— О, — прошептала Орла, и с ее лица исчезли все краски. — О. О. О боже, не-ет.

Ее губы побелели. Как будто какой-то вампир выпил у нее всю кровь.

— Мне так жаль. — Милли хотелось оказаться где-нибудь в другом месте. — Я не знала, говорить тебе или нет. Но ты сказала, что я должна.

— Джайлс?— это прозвучало как предсмертный хрип.

— Да.

— Но он обещал, что это никогда не повторится. Он мне обещал.

И ты ему поверила?

Вместо этого, Милли ласково произнесла:

— Я знаю.

Крак, это ручка Орлы переломилась надвое в ее пальцах.

— Мартина Дрю?

— Да.

— Правда? Я подумала, может, это та девушка, которая была в прошлую субботу на вечеринке. Анна, парикмахер. — Слова с трудом вырывались изо рта Орлы. — Та, которая стала недавно членом гольф-клуба. Помнишь?

Милли кивнула, снова собираясь с силами.

— Это и есть Мартина.

Орла заморгала.

— О чем ты говоришь?

— Это была Мартина Дрю.

— Что?

Милли попыталась сказать это по-другому:

— Прошлый раз, когда журналисты узнали о Джайлсе и Мартине... ты ведь тогда не встречалась с ней, верно?

Орла обалдело покачала головой.

— Ты только видела ее фотографии в газетах. Не очень четкие снимки, а она все время прятала лицо.

— Но она была блондинкой. С длинными светлыми волосами. — Рука Орлы дрожала, когда она затягивалась сигаретой. Затем ее плечи опустились — она поняла, что сказала глупость.

— Очень просто — она сходила в парикмахерскую, — объяснила Милли.

— Но... она недавно звонила... она снова вернулась в Лондон, — прошептала Орла. — Значит, это не так. Еще одна ложь, чтобы сбить меня со следа. — Она нахмурилась, давя сигарету в пепельнице, затем подняла глаза. — Как ты узнала?

— Она меня наняла, чтобы я их поздравила. Они были в ресторане, отмечали свою годовщину. Я думала, имеется в виду годовщина свадьбы.

— Вчера вечером? Джайлс сказал, что у него собрание масонов. Слушай, — с надеждой воскликнула Орла, — ты уверена, что это правда?

— Вот. — Милли бросила на кофейный столик конверт с только что проявленными фотографиями. — Там еще кое-что есть. Чек, которым Джайлс пытался меня подкупить, чтобы я не раскрывала рот. Я приготовлю нам чаю.

Вино было бы лучше, но Орле не стоило сейчас сильно напиваться.

Через десять минут Милли вернулась с кухни с двумя кружками чая и — ввиду отсутствия «Твиглет» — тарелкой сандвичей с мармеладом.

Орла сидела бледная, с сухими глазами, а разорванные снимки были разбросаны по кофейному столику.

— Он обещал, — сказала она Милли, ее голос был спокойным. — Он давал честное слово.

Честное слово. Чего оно стоит?

— Мне не надо было рассказывать? — Милли затаила дыхание.

— Надо. Он привел ее на нашу вечеринку. Все эти месяцы он мне врал. Встречался с ней, обманывал меня. Я хочу его убить. Правда. — Она стиснула зубы. — Серьезно, я бы его убила на месте.

Осмелев, Милли произнесла нечто запретное:

— Пожалуйста, лишь бы ты не хотела убить себя.

— Боже, нет. Я этого не заслуживаю. — Тряхнув головой, Орла закурила еще одну сигарету. — Действительно не заслуживаю. Я заслуживаю лучшего. Он чертовски обнаглел. Знаешь, все кончено. Это было последней каплей. Я не собираюсь до конца жизни его прощать, и снова прощать, и все время задавать себе вопрос, когда он снова примется за старое... Скажи, что это за брак?

— Паршивый и никому не нужный, — ответила Милли.

— Джайлс — паршивый муж! Он настоящее дерьмо. — Для выразительности Орла ударяла по столу. — И я не собираюсь это больше терпеть. Я вернусь домой, вышвырну его оттуда и разведусь с ним быстрее, чем ты произнесешь слово... «развод».

— Ладно, хорошо. — Милли вовсе не была уверена, что Орла доведет дело до конца. Когда нужно будет действовать, она может пойти на попятную.

— Ты не веришь, что я это сделаю? — Орла поднялась на ноги, расправила помятое бирюзовое платье и легко улыбнулась Милли. — Я хочу это сделать. И сделаю. Обещаю.

В пять часов первые крупные капли дождя стали падать на землю.

Хорошо, подумала Орла, с удовлетворением наблюдая, как густые угольно-серые тучи проносились по небу. Она хотела, чтобы пошел дождь. Чем сильнее, тем лучше. А еще лучше гроза. Тайфун — это идеально.

Через двадцать минут показалась машина Джайлса. Сурово скрестив на груди руки, Орла следила, как он показался в воротах и подъехал по дороге к дому.

Когда машина остановилась, она знала, что он этоувидел. Свою одежду, разбросанную по лужайке и промокшую от дождя.

Впрочем, не какую-то там одежду. Всю одежду. Все,что у него было, вплоть до нижнего белья.

Джайлс любил приодеться — лужайка была прямо-таки завалена одеждой.

Орла выбрасывала вещи прямо из окна спальни и теперь испытывала глубокое удовлетворение от проделанной работы. Джайлс был очень щепетилен в выборе одежды, он требовал, чтобы каждая рубашка была тщательно выглажена, а каждая пара изготовленных на заказ туфель аккуратно начищена.

Но теперь его вещи не выглядели так безукоризненно, они валялись под проливным дождем, а лучший клубный пиджак, как висельник, болтался на тутовом дереве.

Конечно, как только он увидел, что она сделала, он понял, что все поставлено на карту. Орла взглянула через плечо на пустые гардеробы — а их было много, — протянула руки и распахнула окно спальни. Она наблюдала, как Джайлс вылез из машины и взглянул вверх, на нее.

Он был похож на загнанного зверя.

— Что все это значит?

— О, думаю, ты имеешь общее представление.

— Эта сука, — выкрикнул Джайлс; его волосы песочного оттенка уже потемнели от дождя. В отчаянии он тряхнул головой. — Я знал, что она тебе расскажет. Милая, я могу все объяснить. Честное слово, это не то, что ты подумала.

— Дежавю, — заявила Орла сверху.

— Что?

— Я уже слышала эту реплику. Но в прошлый раз я была настолько глупа, что поверила тебе.

— Но это правда. Слушай, давай сядем, что-нибудь выпьем и все обсудим.

Направляясь к входной двери, он наклонился и поднял свитер «Джегер» — свой любимый.

— Дверь заперта, — крикнула Орла. — Вообще-то, все двери заперты. И я поменяла замки. Потому что ты здесь больше не живешь.

— Орла. Ты неадекватно реагируешь. Это нелепо. — Джайлс печально покачал головой. — Слушай, я весь промок.

— Тебе повезло, что я тебя не пристрелила.

— Открой дверь.

— У меня идея получше. Почему бы тебе не переехать к твоей любовнице?

— Мартина ничего для меня не значит!

Орле это надоело.

— Мне все равно. Я хочу одного — развода.

— Но моя одежда... ты не можешь так поступить!

—Убедись сам, — произнесла Орла любезным тоном, пока он собирал с земли разбросанные трусы. — Да, чуть не забыла. — Она достала упаковку черных пакетов для мусора и бросила их из окна, как гранату. — Они тебе понадобятся, чтобы забрать одежду. Потом не говори, что я тебе ничего не дала.

Ха, это была шутка, всю их совместную жизнь она только и делала, что отдавала ему практически все. Последние десять лет Джайлс даже нигде не работал.

— Позволь мне все объяснить, — крикнул он наверх, зажмурившись, потому что потоки дождя заливали ему глаза. — Я пытался избавиться от нее, но она меня не отпускала. Она меня преследовала...

— У тебя потрясающее воображение, — сказала Орла, собираясь захлопнуть окно. — Знаешь что? Тебе надо писать книги.

Милли уже спала в своей постели, когда в полночь зазвонил телефон. Она слышала, как Эстер, которая еще была внизу, ответила на звонок.

— Это тебя-я, — пропела Эстер, и сердце Милли забилось от страха.

— Орла. — Протягивая трубку, Эстер сделала соответствующее лицо.

Милли знала, что это Орла. Натянув на колени футболку с Робби Вильямсом, Милли села на нижнюю ступеньку лестницы.

Пожалуйста, не будь там, где я думаю, ты можешь быть.

— Привет, это я. Ты ему сказала?

— А? — Голос Орлы был странный и рассеянный. — О да. Я ему сказала. Определенно сказала.

Милли представила Орлу в полной прострации, она бредет в кромешной тьме, под проливным дождем, ее длинное платье и волосы развеваются на ветру, она все ближе к краю утеса.

— Орла? Послушай меня. Где ты сейчас?

— Что? Такая ужасная связь, я тебя почти не слышу.

— Скажи, где ты, — прокричала Милли. — Я приеду и заберу тебя.

— Приедешь и заберешь? Дорогая, о чем ты говоришь? А, вот так лучше, — сказала Орла, когда на линии исчезли помехи. — Наверное, это из-за грозы.

— Где ты? — повторила Милли, от волнения притоптывая ногами.

— У себя в кабинете, конечно! Глупышка, где еще я могу быть посреди ночи?

Милли с шумом выдохнула. Все мускулы ее ног расслабились. Словно в груди у нее распахнулась дверца и выпустила на свободу стайку птиц.

— Тогда почему ты звонишь?

— Из-за отчета! Ты рассказала мне про Эстер, но забыла сказать, что нового у тебя!

Забыла?

Как в тумане, Милли произнесла:

— У меня ничего нового. Орла, ты работаешь? Она представляла многое, что могла бы делать Орла, — плакать и стенать, напиваться, резать себе вены, — но не это.

— Конечно работаю! Я хочу действовать, а так как я все равно не могу уснуть, я собираюсь извлечь из этого пользу. Итак?..

Она сделала паузу, ожидая, когда Милли начнет делиться всеми последними сплетнями.

— Мне нечего тебе сказать. — Милли не могла поверить, что они говорят на эту тему.

— Что, совсем ничего? Честное слово, ты безнадежна, — выговаривала Орла. — Если дела и дальше так пойдут, ты окажешься второстепенным персонажем. Нам с Эстер придется стать центром внимания.

У нее шок, решила Милли. Стадия глубокого, глубокого отрицания.

Или это, или она решила — о боже! — простить своего мерзкого предателя-мужа.

Она осторожно спросила:

— Э-э-э... а где Джайлс?

Может, он мертв. Плавает лицом вниз в бассейне или валяется на полу в зимнем саду с кухонным ножом в сердце.

— Джайлс? Дорогая, он ушел. Навсегда!

Ой, значит, точно мертв.

— Мартина его примет, — беззаботно продолжала Орла. — Но пройдет пара лет, и он ей тоже начнет изменять. Ей это еще предстоит. Знаешь, мне даже ее жалко!

ГЛАВА 37

Однако все было не так гладко. Первоначальное состояние головокружительной эйфории не продлилось слишком долго. Следующие пару недель имелись свои критические моменты, и в уединении своей спальни Орла уронила несколько слезинок.

Но не так много, как она ожидала, — в общем, это была ее норма слез, — и такие приступы становились все реже.

— Я испытываю огромное облегчение, — доверительно рассказывала она Милли, пока они бродили по пляжу. — Я знаю, что мне не надо больше беспокоиться. Я сама раньше не понимала, что все время была на пределе. Это как если бы меня бил муж. — Ее многочисленные серебряные браслеты позвякивали, когда она взмахивала рукой. — Он клянется, что это больше не повторится, и ты хочешь ему верить, но не можешь быть спокойной, потому что все время мысленно готовишься к следующему удару.

Милли подняла камешек и стала его рассматривать. Если брак с Джайлсом был похож на такое, неудивительно, что Орла не слишком расстраивается.

— Ты заслуживаешь кого-нибудь получше.

— А что, если не будет никого лучше? Что, если так или иначе все мужчины окажутся свиньями?

— Все не могут быть такими, — возразила Милли.

— Ты не знаешь. Мужчины изменяют, мужчины врут, одни из них злые, другие — хамы... и вообще, вполне может оказаться, что счастливый брак — это миф. Увековеченный такими, как я, писателями. — Орла пожала плечами и одарила Милли бесстрашной улыбкой. — Но сейчас я не стану об этом думать. Я живу сегодняшним днем. В настоящий момент я сосредоточилась на работе, очень много пишу совершаю долгие прогулки...

— Но не на Тресантер-Пойнт, — подсказала Милли.

— Ни в коем случае! Мысли о самоубийстве остались в далеком прошлом. — Зеленые глаза Орлы сверкнули. — А помимо всего прочего, я хочу узнать, чем закончится моя книга... о, посмотри на эту волну!

Милли посмотрела. Волна была прекрасной, она пенилась и разбивалась в нужный момент. Ждущие ее серфингисты оказались на гребне, а потом попадали во все стороны — волна оставляла только лучших. Из ста или около того серфингистов меньше полудюжины удержались на своих досках.

— Мальчиков отсеивает, мужчины остаются. — Орла была в восторге, прикрывая глаза рукой, она разглядывала тех, кому удалось удержаться на волне. Солнце отражалось в их черных резиновых костюмах, а они тем временем ловко сновали туда-сюда. — Должно быть, это сказочное ощущение, как будто ты летишь — о, посмотри, какое тело у вон того!

Глядя, как волна разбилась о берег, а серфингист соскочил с доски и быстро ее подхватил, Милли почувствовала боль в животе. Это тело было ей хорошо знакомо.

— Не может быть! — воскликнула Орла, когда серфингист отбросил назад мокрые светлые волосы и быстро взглянул на них. — Это же Хью Эмерсон! Эй, Хью, сюда!

Какой кошмар. Ладно. Мы же взрослые люди, думала Милли, кусая губы, а Орла тем временем радостно махала Хью и звала его. Не стоит слишком дергаться. На самом деле несколько минут легкого разговора это, возможно, как раз то, что нужно, чтобы разбить лед и вернуться к нормальным отношениям.

Хью был всего в каких-нибудь сорока футах, а Орла махала руками как ветряная мельница, но в следующее мгновение он повернулся, сунул доску для серфинга под мышку и направился обратно в море.

— О. — Орла разочарованно пожала плечами. — Он меня не увидел.

Неправда, подумала Милли, ведь она прекрасно знала, что он их видел. Он тебя видел. Он просто не хотел видеть меня.

— Неважно. — Орла оживилась. — Мы его поймаем, когда он выйдет на берег после следующей волны.

Поймаем. Как будто он рыбка, подумала Милли. Хью был не та рыба, которую можно поймать.

— Есть хочется, — соврала она. — Может, пойдем поищем, где перекусить?

Может, отправимся в Манчестер.

— Милый Хью, я так его и не поблагодарила за компьютер. — Орла ласково смотрела на сверкающую воду, по которой скользил Хью; лежа на доске, он лениво греб руками в сторону волнорезов.

— Ты уже прочла ту книгу? — Меняя тему разговора, Милли направилась к ступеням, которые вели с пляжа.

— Имеешь в виду этого мерзкого тролля? — Орла подобрала намокший в морской воде край своего длинного фиолетового платья и поспешила вслед за Милли. — Всего лишь раз шесть.

Упоминание о «мерзком тролле» было верным средством отвлечь ее внимание от Хью.

— Написала рецензию?

— Ха! Я написала не меньше двадцати. Просто отвратительных. — Орла говорила с удовольствием. — Они похожи на удары ножом. Это так здорово — придумывать все новые и новые красочные оскорбления.

Милли была удивлена:

— Я думала, ты напишешь хороший отзыв.

— О, дорогая, так и есть. Я его напишу. Но пока я освобождаюсь от всего дурного и пишу то, что мне хочется. Честное слово, это лучше секса — по крайней мере заменяет его. — Орла скорчила физиономию. — Тем более что, вероятно, я в ближайшие пятьдесят лет сексом заниматься не буду. О, я вспомнила, для тебя тоже плохие новости. — Она с сочувствием пожала руку Милли. — Вчера мне позвонил Ричард. У него умер отец, и ему пришлось поехать в Карлайл. Надо организовать похороны и решить вопрос с домом, поэтому, как он считает, это займет не меньше двух недель. Он просил передать это тебе, чтобы ты не удивлялась, куда он пропал. Благослови его Бог, он так извинялся и обещал, что, как только вернется, позвонит и пригласит тебя на обед.

Отсрочка. Ух.

А вслух Милли сказала:

— Мне очень жаль. Бедный Ричард.

— Бедные мы! — Похоже, Орла была возмущена. — Я возлагала большие надежды на эту сюжетную линию.

— Я совсем не планировала заниматься сексом с Ричардом, — запротестовала Милли.

— Но такое нельзя планировать. Это могло бы произойти. Твое воздержание становится скучным.

Пока они взбирались по крутой тропинке, Милли взглянула назад, на пляж. Теперь, когда они удалились, Хью снова катался на волне. С такого расстояния было невозможно различить его среди сотен других серфингистов в одинаковых костюмах, но она его видела.

— Нам нужно, чтобы в твоей жизни был роман, — настаивала Орла. — Нам нужны увлечение и напряжение. И определенно, нужно больше секса.

— Извини меня. Я постараюсь. — Милли улыбнулась. — У тебя есть кто-нибудь на примете?

— Кон прекрасно бы подошел, но этот эгоист улетел в Нью-Йорк договариваться со своим приятелем-продюсером о совместной постановке на Бродвее.

— Черт, какой эгоизм.

— Поэтому нам необходима альтернатива. — Орла уставилась на Милли; ее взгляд был одновременно уверенным и убеждающим. — Ладно, знаю, я уже спрашивала об этом раньше, но ты уверена, что не хочешь попробовать с Лукасом?

Эстер понимала: это примерно то же, что пытаться поддержать разговор с продавцом стек-лопакетов после установки. Сначала они само очарование, стараются во всем угодить и чрезвычайно любезны. Но попробуйте связаться с ними через две недели, чтобы пожаловаться на сквозняки, которые свистят сквозь ваши новые окна, — они постараются как можно быстрее отделаться от вас.

Именно такое ощущение возникало теперь у Эстер, когда она пыталась связаться с Нэтом.

Он больше не был мистером Славным Парнем, это точно. Впрочем, он не был и мистером Самым Ужасным Парнем. Он был чрезвычайно вежливым, формальным и отстраненным. Как будто ему вовсе не хотелось говорить с ней по телефону, но он был слишком хорошо воспитан, чтобы сказать прямо.

Эстер изо всех сил делала вид, что ничего не происходит, у нее даже разболелась голова. Она сжала трубку и спросила:

— Ты уверен, что все в порядке?

Это был вздох?

— Конечно в порядке. Мы очень заняты, вот и все.

Чем заняты?

— Слушай, может, мне удастся приехать на выходные.

— Я буду работать. В этом мало смысла.

— Нэт. — Эстер закрыла глаза и приготовилась. — Кто такая Энни?

Пауза.

Надеюсь, она не беременна.

— Какая Энни?

— Анастасия. — Вот, она это сделала. Задала вопрос, который мечтала задать последние две недели.

— О. — Нэт говорил виноватым голосом. — Так, никто. Вернее, одна знакомая.

— Твоя знакомая, — уточнила Эстер, — Я-то ее не знаю.

— Нет. Мы познакомились в ресторане, вот и все. — Потом осторожно поинтересовался: — А как ты о ней узнала?

По щекам Эстер текли слезы.

— Я о ней слышала. Она хорошенькая?

Нэт опять сомневался. Это уже вошло у него в привычку.

Наконец он сказал:

— Наверное. Эстер, я не могу стоять здесь и болтать, мне нужно работать.

— Ты с ней встречаешься?

— Встречаюсь? Конечно, когда она заходит в ресторан...

— Я имела в виду, ты с ней спишь? — прошептала Эстер.

— Нет.

Нэт никогда не умел врать.

— Значит, спишь.

Он вздохнул.

— Эстер, она знакомая, а не подруга. И мне правда надо идти.

Эстер не могла этого больше выносить. Она повесила трубку.

Через два часа она снова позвонила в ресторан. К телефону подошла одна из официанток.

— Алло? — Эстер понизила свой голос на одну октаву. — Это Анастасия, — промурлыкала она. — Можно мне переговорить с Нэтом?

О боже, неужели я способна на такое?

Ковыряя ковер голой ногой, Эстер приготовилась к худшему. Через несколько мгновений раздался шум и трубку взяли.

— Энни, привет! Я не ожидал, что ты позвонишь сегодня вечером. Значит, у тебя все же получится?

Пальцы ног у Эстер побелели и практически скрутились в узел. Она смотрела на них, не в силах говорить. Вот оно. Самое худшее, самое худшее произошло.

И во всем виновата была только она.

— Энни? Что-то случилось? Ты не сможешь завтра вечером?

Главное было в его тоне, а не в словах. Очевидно, он был очень рад звонку Анастасии. У него был счастливый голос. Он говорил с энтузиазмом. С теплотой. Раньше так он говорил только с Эстер. Но уже несколько недель она не слышала, чтобы он говорил с такой любовью.

Это больно. Действительно очень больно.

— Энни? Ты слышишь?

Во второй раз за вечер Эстер повесила трубку.

В доме было слишком мало вина, чтобы напиться, только полбутылки дешевого «Соав» в холодильнике. Когда Эстер прикончила ее, она уже так наплакалась, что глаза ее превратились в узкие щелочки.

Чтобы заглушить боль, ей очень нужно было еще выпить, но она знала, что выглядит настолько неприглядно, что не стоит рисковать, отправляясь в ближайшее место, где продают спиртное. Из-за того что Милли была такой эгоисткой и выпила накануне вечером половину бутылки, Эстер была еще достаточно трезвой, чтобы осознавать, как несправедливо по отношению к людям на улице и — что важнее — унизительно для нее самой будет ее появление в таком жутком виде.

Совет по туризму даже может ее арестовать.

Ей нужно было еще вина, но она слишком боялась идти за ним.

У нее закончились даже «Твиглет».

Когда полдесятого раздался звонок в дверь, ей и в голову не могло прийти, что это может быть кто-то еще, кроме забывшей ключи Милли.

— Ч-ч-ч-ерт, — простонала Эстер, увидев, что это не Милли.

ГЛАВА 38

— Что? — засмеялся Лукас, изображая оскорбленную невинность.

— Ты. Всегда появляешься в самый неподходящий момент. — Эстер печально прислонилась к стене. — Я уже начинаю думать, что это твой конек.

Чтобы сделать ее страдания еще нестерпимее, Лукас был одет в костюм из «Офицера и джентльмена». Открыть дверь и увидеть у себя на пороге местное подобие Ричарда Гира всегда было одной из самых сокровенных фантазий Эстер.

— Я заехал, чтобы передать Милли ролики. Сломанное колесико починили. — Лукас протянул ролики, потом, помедлив, сказал: — Эстер, каждый раз, как я тебя вижу, у тебя проблемы. Что случилось?

— Разве не знаешь? Проблемы — это мой конек. — Но уже самого вопроса было достаточно, чтобы она снова заплакала: — Моя поганая жизнь тебя не касается. И тебе надо на работу. У меня все в порядке, правда.

— Я как раз иду с работы домой. Так ты говоришь, у тебя все в порядке? — Он слегка дотронулся До ее мокрой от слез щеки. — Слушай, если хочешь, я исчезну. Но если тебе хочется поговорить, что ж, я неплохой слушатель.

Его доброта заставила Эстер заплакать еще сильнее. Она в отчаянии терла свои соленые вспухшие веки.

— Ш-ш-ш, ну что ты. — Лукас захлопнул ногой входную дверь и нежно провел ее обратно в дом. — Расскажи мне все. Если что-нибудь могу сделать, я помогу. Вот так, сядь, вытри глаза. — Он дал ей коробку с бумажными платками. — Я готов выслушать твою историю. И не беспокойся, что задерживаешь меня, — твердо добавил он, перехватив взгляд Эстер на часы. — Я никуда не тороплюсь. Если хочешь, пробуду здесь всю ночь.

— ... Вот и все, — закончила она через двадцать минут, изложив Лукасу всю печальную сагу. — Нэт нашел себе другую. И я ничего не могу с этим поделать. В общем, я одна во всем виновата.

— Милли считает, что во всем виноват я, — произнес Лукас, иронично приподнимая бровь. — Потому что не переспал с тобой во время вечеринки у Орлы. А я-то считал, что поступаю благородно.

— Такая моя судьба. — Эстер попыталась улыбнуться. — Устроила целое представление в бассейне. Ты меня не захотел, а в итоге Нэт все равно меня бросил. Получается, я круглая неудачница.

— Мне жаль.

— Теперь поздно об этом переживать. Все уже произошло. Дерьмовые вещи случаются, — добавила она, обреченно пожимая плечами. — Особенно со мной.

Лукас покачал головой.

— Ты забудешь Нэта. Встретишь еще кого-нибудь.

Она подняла глаза и посмотрела на него. Сидящего на диване в своей хрустящей белой офицерской форме.

Он действительно ни о чем не догадывался.

— Что? — спросил Лукас.

— Ничего. Ты не поймешь.

— Объясни.

Эстер стала рассматривать ковер.

И вдруг поняла, что должна ему рассказать.

— Ладно, если хочешь знать, все дело в тебе. Из-за тебя у меня разладилось с Нэтом. И, если я когда-нибудь это переживу и найду кого-то еще, я опять все испорчу, потому что, вероятно, буду сравнивать его с тобой. Теперь понимаешь? Вот я и сказала. Извини, если смутила тебя, но ты сам напросился. И вообще, для меня пришло время быть абсолютно откровенной. Я много лет была в тебя влюблена и так и не смогла избавиться от этого. Я старалась прогнать это чувство, но ничего не получилось, оно не прошло. — Эстер с силой прижала руки к груди. — Я знаю, это глупо и бессмысленно, но ничего не могу поделать со своими чувствами. Ты мне действительно очень нравился, а потом ты уехал. И все осталось таким... таким... незавершенным.

Лукас взглянул на нее. Эстер потерла лоб.

— Извини, извини, я предупреждала, что это будет неприятно.

Теперь он встал, вероятно собираясь уйти. Желая поскорее покинуть этот дом и быть подальше от этой сумасшедшей, которая...

В следующее мгновение Эстер почувствовала, что ее поставили на ноги. Лукас обнял ее.

— Я не подозревал, — пробормотал он.

— Перестань, ты должен был знать. Милли всегда говорит, что во мне хитрости не больше, чем в кирпиче...

— Я знал, что ты немного увлечена мной, — признался Лукас, — но не думал, что это серьезно. Так, само пройдет. Я не предполагал, что все... так, как ты описала.

— Огромное, неуправляемое чудовище, все в колокольчиках — это ты имеешь в виду? А кругом фейерверки, гуделки и километры серпантина? — Говоря это, Эстер сделала круглые глаза — на этот раз ей было гораздо проще улыбаться. В этом-то и была прелесть момента, когда не остается ни капли гордости. Назвался груздем, короче...

Это было какое-то освобождение.

— А эта влюбленность? — медленно произнес Лукас. — Она не прошла?

— Конечно не прошла! Даже переживания из-за Нэта не помогли от нее избавиться, — призналась Эстер. — Это совсем другое чувство, которое все время горит внутри...

— Как олимпийский огонь? — предположил Лукас.

Эстер метнула на него подозрительный взгляд.

— Ты надо мной смеешься?

— Конечно нет. Я польщен. А если я сделаю вот так. — Он мягко дотронулся кончиками пальцев до ее лица, — что произойдет?

Она отпрянула:

— Лукас! Ты должен меня утешать.

Он настойчиво повторил низким голосом:

— Так что произойдет?

— Я начну закипать и пениться. — Эстер услышала, как ее дыхание учащается, как у бегущей собаки. Блеск, теперь она превращается в мультяшного Скуби Ду. — Лукас, перестань. Не знаю, что ты затеял, но это нечестно.

— Твой приятель нашел другую. Это, ты считаешь, честно?

Закрыв глаза и в бессилии прижимаясь к его рубашке, она пробормотала:

— Совсем нечестно.

— Тогда почему я должен прекратить? — Лукас сделал паузу, но его руки продолжали гладить ее лицо. — Но может, ты сама не хочешь, чтобы это случилось?

Что? Он это серьезно?

Эстер оторвала голову от его груди.

— Прошлый раз тыэтого не захотел.

Он пожал плечами.

— Это было тогда. А это сейчас.

О боже, подумала Эстер, в то время как ее нервные окончания подпрыгивали вверх и вниз, визжа, как подросток. О боже, о боже, а-а-а!

— Но не считай это чем-то серьезным, ладно? — шептал ей на ухо Лукас; от прикосновения его губ все ее тело трепетало. — Ты меня знаешь. В жизни есть не только постоянные отношения. Сейчас тебе нужно развлечься, и я знаю, как это сделать.

— О да, — прошептала Эстер. Он прижал ее к своему упругому, мускулистому телу, а потом, прямо как Ричард Гир, ловко поднял на руки. — Да, да, да!

* * *

Эстер лежала на боку среди смятых простыней и пыталась отдышаться. Это случилось, произошло чудо, о котором она грезила все эти годы. Наконец произошло.

Она все еще не могла поверить.

Наклонив голову и смахнув волосы с лица, Эстер взглянула на будильник, чтобы во всем удостовериться. Когда Лукас подхватил ее на руки и отнес наверх, она заметила время — было 10.07 вечера, — она знала, что никогда это не забудет. Ведь такое бывает только раз. Если мечтать о чем-то так долго, как мечтала она, захочется запомнить все до мельчайших подробностей.

Да, все было так, как она и предполагала. Стрелки часов располагались симметрично. Сейчас было 10.10 вечера.

Она были в постели, о, целых три минуты.

Неудивительно, что она была в прострации. Лукас отнес ее в спальню, разделся, упал на нее, занялся с ней сексом и отпал в полном удовлетворении.

И все это за сто восемьдесят секунд.

О, и еще он сказал ей, что она была великолепна.

Невероятно.

Эстер глядела в потолок и размышляла, что, наверное, так себя чувствуешь, когда у тебя на улице вырвут сумку. Событие обычно застает тебя врасплох, и все заканчивается, прежде чем успеваешь сообразить, что происходит. Твоего вора давно уже след простыл, а ты все стоишь на мостовой и гадаешь, что это, черт возьми, было.

Однако Лукас, ее собственный вор, никуда не убегал. Он лежал рядом с ней лицом вниз и занимал три четверти кровати.

И храпел.

Эстер была слишком удивлена, чтобы засмеяться, она проигрывала в голове каждое мгновение, проверяя, не упустила ли что-нибудь. Как если бы ты села смотреть фильм и следующее, что помнишь, — просыпаешься, а на экране идут заключительные титры.

Но даже этого не было. Не было никаких оправданий. Все заняло три минуты, от начала и до конца.

И это не было головокружительно быстро. Это просто было так... так плохо. Так неумело, при полном отсутствии фантазии. Ладно, может, у Лукаса и был приличный инструмент, но он не имел ни малейшего понятия, как им пользоваться. Он был неуклюж, резок и нескоординирован. Так же некомпетентен, как четырнадцатилетний мальчишка, с удивлением размышляла Эстер, и никакого чувства ритма, никакой тонкости.

Как ни печально это признавать, от правды никуда не деться. Факт оставался фактом: несмотря на всю свою сексапильность и репутацию ловеласа, Лукас Кемп был в постели полным нулем.

Громкий храп сотрясал его тело, этого звука было достаточно, чтобы разбудить соседей. Противный звук, похожий на поросячье хрюканье, нечто отталкивающее и неприятное. Эстер пихнула его локтем в ребра, и он издал протестующий стон.

— А? Что такое?

— Ты храпишь.

Как большой, жирный боров.

— О. Извини. — Он тряс головой и не мог открыть глаза, как будто проспал много часов, потом на его лице появилась ленивая, самодовольная улыбка. — Эй, это было блестяще. Ты была потрясающей, Эстер. Боже, я совсем разбит. Сколько времени?

Эстер произнесла со значением:

— Двенадцать минут одиннадцатого.

— Да? Хорошо, что ты меня разбудила, пожалуй, я пойду. — Зевая, он слез с кровати и взял свой костюм Ричарда Гира. — Мне правда понравилось. Надо будет как-нибудь повторить.

Только не со мной, подумала Эстер. Но до этого он был с ней добр так, что она не могла произнести такое вслух. Вместо этого она сладко улыбнулась, повыше натянула одеяло и стала наблюдать, как Лукас облачается в одежду, которую с такой скоростью сбросил с себя всего десять минут назад.

— Да. Обязательно.

Уже полностью одевшись, он наклонился над кроватью и запечатлел быстрый поцелуй на ее лбу.

— Пока, милая. Ты была фантастически хороша.

— Спасибо. — Эстер ужасно подмывало захихикать.

— Тебе тоже понравилось? — Лукас до смешного был доволен собой.

— О да, конечно. — Кивнув, Эстер умудрилась сохранить серьезное лицо. И честно добавила: — Мне гораздо лучше.

— Нет! — возбужденно выдохнула Милли. — Не могу поверить! Только не Лукас. Конечно, не Лукас.

— Я говорю правду, только правду, клянусь. — Эстер сидела скрестив ноги на ковре в гостиной и качала головой.

Милли была так поражена, что даже не заметила, что край шоколадного печенья погрузился в ее кружку с чаем. Вернувшись домой в одиннадцать часов, Милли определенно не ожидала такого.

Чтобы окончательно удостовериться, она спросила:

— Ты уверена, что тебе все это не приснилось?

— Я сама себя об этом спрашивала. Жаль, что не приснилось. Милли, три минуты! — Она начала хихикать, потом добавила: — Могу поспорить, у Дебры Уингер в «Офицере и джентльмене», такого не было.

— Какое разочарование. Кто бы мог подумать? — поражалась Милли. — Лукас Кемп несостоятелен в постели.

— Абсолютно несостоятелен. Все это время я его считала каким-то сексуальным богом. А он ни на что не годен, он подделка! Но я не понимаю, как ему удавалось так долго это скрывать.

— Сама подумай, — рассудила Милли, — ты не знаешь никого, кто бы переспал с ним.

— Верно.

— И ты ведь тоже ему не сказала, что он был ужасен.

Эстер скорчила физиономию.

— Я не могла. Бедный Лукас, он считает себя неподражаемым. Как я могла разбить его иллюзию, после того как он был так добр ко мне? Все равно что сказать пятилетнему ребенку, что его рисунок никуда не годится. Я не могла быть такой жестокой.

Милли взглянула на нее.

— Знаешь, я думала, ты гораздо больше расстроишься.

— Ты шутишь? — Эстер наклонилась и взяла еще одно печенье. — Это лучшее, что могло произойти. Я излечилась, разве не видишь? Мне больше не нужно желать Лукаса. Я могу жить дальше. Я свободна.

Это действительно было облегчением.

— А Нэт?

— Ну, я все еще расстроена из-за Нэта. Конечно расстроена. Но все это из-за того, что он уверен, будто я спала с кем-то еще. А я знала, что это не так. — Она пожала плечами. — Это было самое ужасное: меня считали виноватой, а я была невиновна.

— Значит, секс с Лукасом помог?

— Боже, конечно. По крайней мере, хоть Нэт меня и бросил, я знаю, что теперь я это заслужила.

— Ладно, — сказала Милли. Она подняла свою кружку и чокнулась с Эстер. — В таком случае давай выпьем. За Лукаса.

ГЛАВА 39

— Все дело в твоей матери, — со вздохом произнес Ллойд Брэди.

А Милли гадала, почему отец с Джуди пригласили ее на ланч.

— В чем проблема?

— Она все еще здесь. Разве этого мало? — Ллойд в отчаянии поднял брови. — Речь шла о нескольких днях. А прошел уже месяц. Мне кажется, что я снова женат на этой чертовой женщине!

— Я же тебя предупреждала.— Милли сочувствовала, но не слишком. — С самого начала ты не должен был соглашаться, чтобы она останавливалась у вас. Вкусно пахнет, — просияла Милли, когда Джуди поставила перед ней на стол картофельную запеканку. — А ты не можешь сказать, что ей пора уезжать?

— Я пытался. Она рассмеялась и велела мне не говорить глупости. — Ллойд еще раз глубоко вздохнул и положил себе на тарелку фасоль с морковкой. — Она говорит, что сейчас, когда она от души веселится, ей никак нельзя уезжать.

Милли была потрясена.

— У твоей мамы появился здесь друг, — объяснила Джуди.

— Что? Вы шутите? Это серьезно?

— Кто знает? Она часами болтает по телефону, хихикая, как девчонка. А почти каждый вечер она исчезает с ним.

Ни один из них не выглядел слишком радостным.

— Но это здорово, — заявила Милли. — Правда? Именно этого ей так хотелось все эти годы. Наконец-то она нашла того, кто ей нравится, это прекрасная новость! — Она с энтузиазмом наклонилась вперед. — Давайте, расскажите мне о нем. Как он выглядит?

Ллойд и Джуди переглянулись.

— Мы не знаем, как он выглядит, — сказал Ллойд, — потому что мы его не видели. И возможно, это не такая уж прекрасная новость.

— Почему, скажите на милость?

— Мы думаем, он женат, — объяснила Джуди.

— Что?

— Наверняка. Это единственное объяснение, — пожал плечами Ллойд. — Иначе зачем такие секреты?

— О боже, — простонала Милли, чувствуя, что ее надежды рушатся. — Этого только нам не хватало. Моя мать превратилась в гулящую женщину, разбивающую семью, и в итоге все это закончится слезами. Как она может так глупо себя вести? Вернее сказать, — воскликнула Милли, — как она может так позориться?

— Мне очень жаль, дорогая. — Ллойд успокаивающе похлопал Милли по руке. — Но мы подумали, тебе следует знать. И может, тебе стоит с ней поговорить. Выясни, что представляет из себя этот новый приятель, и постарайся привести ее в чувство.

— Пусть она одумается, пока еще не поздно, — подзадоривала Джуди, — прекратит все сразу и, может, успеет на следующий поезд до Лондона.

— Хотите, чтобы я выполнила всю грязную работу? Вы трусы! — Несмотря на все услышанное, Милли начала смеяться. — Разве вы сами не в состоянии с ней поговорить?

— Когда это бывшая жена прислушивалась к советам бывшего мужа? — спросил Ллойд с усмешкой. — Меньше всего можно ожидать, что Адель выслушает мой совет и скажет: «Знаешь, дорогой, ты абсолютно прав». А ты ведь ее дочь, — напомнил он Милли.

— Ха. Но я же не виновата.

— Более вероятно, что она выслушает тебя.

— Ты просто хватаешься за соломинку, — предупредила Милли.

— Ну... Попытка не пытка, верно?

— О, без сомнения. Знаете, еще я куплю лотерейный билет. Гораздо больше шансов выиграть главный приз, чем вразумить мою мать.

— Оставь в покое бедную девочку, — вмешалась Джуди. — Ты не даешь ей поесть. И потом я хочу ее спросить о другом.

Увлеченно поглощая, возможно, самую вкусную в мире еду, Милли спросила:

— О чем же?

— Конечно, о твоей личной жизни. Мне не терпится услышать, что увлекательного происходит в твоей жизни!

— О нет, так нечестно. — Милли обхватила тарелку, защищая свою запеканку. — У меня нет личной жизни. Только не отнимай у меня тарелку.

— Дорогая, не знаю, о чем ты говоришь. Конечно, я не встречаюсь с женатым мужчиной!

Адель была так возмущена, что Милли сразу поняла: она лжет. А впрочем, разве она рассчитывала на другой ответ? Признания и угрызения совести — это было не в духе ее матери.

Ладно, ей все равно нужно было доиграть свою роль.

— Тогда почему ты его ни с кем не познакомила?

— То есть не познакомила с твоим отцом и Джуди? — Смех Адели был похож на позвякивание люстры на сквозняке. — Зачем, скажи на милость, мне это делать? Разве обязательно делать личную жизнь всеобщим достоянием?

— Я бы хотела с ним познакомиться, — заявила Милли.

— Это невозможно.

— Почему?

— Что за вопрос? — Адель подняла свои выщипанные брови. — Потому что ты начнешь его воспитывать.

— Значит, он женат.

— Милли, есть опасность, что ты станешь ужасной занудой.

— Я не хочу, чтобы тебе было больно.

— О, что за вздор, никто не причинит мне боль! Никогда в жизни я не была счастливее.

— Но мама, неужели ты серьезно полагаешь, что он уйдет от жены?

— Не собираюсь на это отвечать. Ради всего святого, ты же моя дочь. Мы можем поговорить о другом?

— Ладно. Папа интересуется, сколько еще времени ты будешь здесь жить.

— Правда? Можешь сказать своему отцу, что это не его дело.

— Мама! — У Милли заканчивалось терпение. — Ты ведь живешь в его доме!

— Ну и что? Он это заслужил. Милли, похоже, ты не понимаешь, что я развелась с твоим отцом как раз из-за этого. — Адель горестно затрясла головой. — Потому что он страшный эгоист.

— Они очень вам идут, — соврала Эстер, поправляя зеркало так, чтобы прыщавая девчонка могла лучше себя разглядеть. Приставляя к ушам серьги из блесток и перьев, она так и эдак поворачивала свою короткую толстую шею.

— Они просто великолепны, — уверяла ее Эстер. — Не каждому к лицу такие серьги. — Она могла бы добавить, что эти красные блестки подходят к ее прыщам.

Только не вслух. Мысленные оскорбления — вот что поддерживало ее в эти дни. Ее жизнь стала такой жалкой, что это было одним из немногих удовольствий, что ей оставались.

— Не могу решить. — Девица изучала свое отражение в зеркале, потом взглянула на другую выбранную пару серег. — Те, с желтыми бусинами, мне тоже нравятся.

А желтые бусины хорошо сочетаются с твоими желтыми зубами, подумала Эстер, ободряюще улыбаясь. О боже, что это со мной? Я превращаюсь в противную, злобную, ядовитую ведьму! Если так пойдет, то скоро я никогда ни о ком не смогу думать доброжелательно. Через неделю я вообще дойду до того, что буду выкрикивать оскорбления незнакомым людям на улице.

— Вот что я скажу, — произнесла Эстер, устыдясь своих ужасных мыслей. — Они стоят по семь фунтов пара, но вы можете получить обе за десятку.

— Правда? — Толстый подбородок девицы задрожал от удовольствия.

— Правда. Пойдете куда-нибудь сегодня вечером и сразите всех парней наповал. — На этот раз улыбка Эстер была искренней. Видишь? Я могу быть доброй, если захочу.

— Сегодня мой день рождения, — преодолев смущение, со счастливым выражением лица сообщила девчонка. — У меня будет вечеринка. Я пригласила одного мальчика... он такой классный...

Сколько ей лет? Шестнадцать? Может, семнадцать. В этом возрасте Эстер сама была мало похожа на Клаудию Шиффер, что не мешало ей гоняться за Лукасом с энергией зайчика из рекламы «Дюраселл».

— Желаю отлично провести время, — сказала она девчонке, заворачивая ей серьги. — Чтобы все получилось с этим мальчиком.

Послушайся моего совета, добавила она про себя, и выясни сейчас, что он из себя представляет. Ради бога, не трать следующие десять лет на тоску по кому-то, кто трахается как мистер Вин. Потому что, когда ты сделаешь это сногсшибательное открытие, твоя жизнь может быть испорчена.

Даниела состроила физиономию вслед уходящему потенциальному клиенту, который удалялся, купив у нее всего одну свечу:

— Жалкий скряга, — прошипела она, когда он уже не мог ее слышать. — Надеюсь, все волосы у него повылезают. А к старости он станет слабоумным. Та девчонка все равно бы купила обе пары, — продолжила она, разрывая целлофановый пакет со сладкими булочками. — Ты осталась без четырех фунтов. Вот, лови.

Эстер поймала булочку.

— Мне хотелось выяснить, могу ли я еще быть доброй.

— Ты таким способом это проверяешь? — выговаривала Даниела. — Лучше следующий раз покорми уток черствым хлебом. Это дешевле.

— Я хотела быть доброй по отношению к человеку. Думала, это меня взбодрит. — Эстер печально жевала булочку, вокруг рта у нее белели «усы» из сахарной пудры.

— Тогда брось мне черствого хлеба. — Даниела показала руками, что она плывет, и издала громкое кряканье. — Давай, попробуй. Уверена, ты попадешь прямо в клюв.

Эстер почувствовала себя уже не такой несчастной. Отломив кусочек от булочки, она бросила его Даниеле, которая почти поймала его ртом, чуть не упав при этом.

— Кряк, черт! Я почти поймала! Давай снова!

На этот раз кусок булочки пролетел над головой.

Даниелы и ударился о большую серебряную свечу в форме горы Сен-Мишель.

— Моя очередь! — С видом вратаря, который должен взять пенальти, Эстер с готовностью вскочила на ноги. — Я тоже хочу попробовать.

— Только если прокричишь как гусь, — потребовала Даниела.

— Га! Га! ГА-А-А! — закричала Эстер, хлопая крыльями и шевеля хвостом.

Одобрительно кивая, Даниела отломила еще один кусочек булочки, тщательно прицелилась и...

— М-м! — В восторге размахивая руками, Эстер изобразила победный танец. Половина булочки торчала у нее изо рта, все лицо было испачкано сахарной пудрой, но ей было все равно, потому что она поймала кусок с первого раза, она бросилась к нему со скоростью газели...

Наконец-то она нашал то, что у нее хорошо получалось!

— Она эта сделала! — взвизгнула Даниела, испытывая не меньший восторг. — У нее получилось! Леди и джентльмены, поаплодируем...

Эстер кивнула, чтобы она продолжала. Почему она остановилась? Она забыла ее имя? Чтобы помочь Даниеле преодолеть неприличный провал в памяти, она торопливо вытащила изо рта кусок булочки, широко раскинула руки и объявила:

— Пожалуйста, поприветствуем аплодисментами... меня!

К этому моменту у киоска собралась приличная толпа туристов. От души развлекаясь, они смеялись и хлопали в ладоши. В ответ на их одобрение Эстер улыбалась и кланялась и не могла понять, почему Даниела вытворяла бровями нечто странное. Какой кошмар, как будто по ее лбу ползли две гусеницы — такой глупый вид...

— Привет, Эстер.

Эстер широко открыла рот с сахарными «усами» и повернулась. Сама она не выглядела глупо, просто тупо смотрела на Нэта.

— Нэт?

Это правда он?

— Я-то думал, ты сидишь в углу и чахнешь по мне, — говорил Нэт. — Ты ведь так скучала.

— Ч-что ты здесь делаешь? — выпалила Эстер.

— Я вернулся. — Нэт внимательно наблюдал за ней. — Вопрос в том: для тебя это хорошая новость? Или нет?

Что за нелепость, разве он не знает? Стараясь взять себя в руки, Эстер стряхнула со рта сахарную пудру.

Наконец она сказала:

— Все зависит от тебя. Если ты явился, чтобы сообщить, что женился на Анастасии, то это совсем не хорошая новость.

ГЛАВА 40

Даниела вызвалась присмотреть за киоском до конца дня. Эстер была как в тумане и позволила Нэту вывести себя на улицу. Когда он привел ее в одно из переполненных уличных кафе на Касселл-стрит, у нее возникло подозрение, что он нарочно выбрал это место, потому что полагал, что легче окончательно порвать с ней на людях, ведь так меньше вероятность, что она начнет завывать как привидение и устраивать неприличные сцены.

Ха, ха, как будто неприличные сцены не были ее специализацией.

— Ладно, — сказал Нэт, когда им принесли напитки. — Нам нужно поговорить.

— Именно это я и пыталась сделать последние несколько недель. Но ты всячески меня избегал. — Эстер не хотела жаловаться, но трудно разговаривать весело, когда твои колени стучат под столом, как кастаньеты. Нэт был очень серьезен, и это не облегчало задачу.

Я не видела его целых три месяца, вдруг осознала Эстер. Теперь он стриг волосы короче, чем раньше, на нем была желтая рубашка, которую она никогда не видела, у него даже появился новый шрам на руке... все это произошло, пока он был в Глазго, а она здесь гонялась за Лукасом.

Не думай о Лукасе.

— Мне жаль, — наконец произнес Нэт.

О боже.

— О чем ты? — Эстер сжала свои скачущие коленки. — Тебе жаль, что между нами все кончено? Тебе жаль, потому что ты нашел другую? Тебе жаль, что тебя никогда не было на месте, когда я звонила, потому что ты был слишком занят, трахаясь с Анастасией?

Нэт даже не вздрогнул.

— Это не так. У меня ничего не было с Анастасией. Не было того, что ты имеешь в виду. — Он подождал. — Но мне жаль, что я заставил тебя так думать.

Руки Эстер тряслись. Она не осмеливалась взять бокал, потому что боялась пролить все себе на грудь.

— И что ты здесь делаешь?

— Я же сказал. Я вернулся домой. Насовсем, — ответил Нэт.

Насовсем?

— Почему?

Он пожал плечами.

— А что?

Эстер удивленно выдохнула:

— Они тебя уволили?

— Нет. Я сам подал заявление об уходе.

— Почему?

— Потому что я скучал без тебя. — Голос Нэта был спокоен, но она чувствовала, что это только видимость. — Мой отъезд не пошел нам на пользу. Но, конечно, остальное решать тебе, — продолжил он медленно. — Возможно, ты не хочешь, чтобы я возвращался. Я видел того парня, который привез тебя домой после вечеринки, помнишь? Откуда я знаю, может, вы встречаетесь.

— Я и Кон Деверо? Ты серьезно? Я же говорила, — простонала Эстер. — Он меня подвез. У нас с ним ничего не было, это святая правда. Что мне сделать, чтобы ты поверил?

— Я тебе верю. — Нэт кивнул, подтверждая, что так и есть.

— А теперь ты должен рассказать мне об Анастасии, — заявила Эстер.

Боже, это примерно то же, что велеть дантисту вырвать все зубы мудрости без анестезии. Она правда этого хотела?

— Энни — телевизионный продюсер, — сообщил Нэт.

Ревность, как волна, поднялась в Эстер. Блестяще, она ничего из себя не представляет. Просто и банально, она всего лишь телевизионный продюсер. Ладно, ладно.

Она сглотнула и прохрипела:

— Продолжай.

— Ее компания снимала в ресторане документальный фильм скрытой камерой.

— Это когда посетитель находит в супе муху и все это снимают? — Эстер ничего не могла поделать; когда нервничала, она всегда говорила глупости.

— Неважно. — Нэт не стал обращать внимания на ее слабую попытку пошутить. — Они начали снимать три недели назад. Жак был в своем репертуаре, как всегда не в духе, что-то изображал перед камерой, швырял кастрюли в молодых помощников, от него все плакали... ты знаешь, какой он бывает.

Эстер кивнула. Она никогда не видела темпераментного повара, которого прославил каталог «Мишлен», но много слышала о нем от Нэта.

— Все остальные старались не мешать Жаку. В конце концов, именно он был звездой этого шоу.

Мой рот был на замке, и я держался в тени. Анастасия слишком его боялась, чтобы задавать вопросы. Поэтому каждый раз, когда ей нужно было что-нибудь выяснить или разобраться в технических уловках, она обращалась ко мне. И через какое-то время она стала повторять, что я так естественно веду себя перед камерой, что она просто видит меня на телевидении с моим собственным шоу.

Ха! Эстер рассвирепела. Конечно, она видит! А она тем временем не прижималась к тебе всем телом и не тянулась ручкой к твоей молнии?

Стараясь не представлять эту сцену — по крайней мере, не добавлять душераздирающих подробностей к тому, что она уже вообразила, — Эстер произнесла обличающим тоном:

— Ты об этом ни разу не упомянул.

— Это случилось уже после приема у Орлы Харт. Мне нужно было время, чтобы все обдумать. — Нэт бросил на нее многозначительный взгляд. — Энни все больше и больше увлекалась идеей, давила на меня, требуя принять решение, мне нужно было подумать и над этим. Это значило бы переехать в Лондон. Погрузиться в телевизионный водоворот, заниматься бесконечными презентациями, чтобы программа лучше продавалась. Я тебе ничего не говорил, — продолжал он, — потому что не хотел, чтобы это повлияло на твое отношение ко мне.

Большое спасибо, с негодованием подумала Эстер, но, к своему стыду, где-то в глубине души она знала, что он прав. Съежившись, как улитка, которую посыпали солью, она напомнила себе, что первоначальная причина ее бурного увлечения Лукасом заключалась в том, что тот работал диджеем и вел свою программу на модном и ярком «Радио Корнуолла».

Хуже всего было то, что Нэт об этом знал. О боже, она была не лучше тех девиц, чьи честолюбивые мечты не шли дальше желания переспать с футболистом из премьер-лиги. Неудивительно, что он ей не доверял.

— Ладно, — прошептала Эстер, — что произошло потом?

Он вернулся на несколько дней, догадалась Эстер. Потом он отправится в Лондон, чтобы начать свою блестящую карьеру в качестве знаменитого шеф-повара.

Нэт был невозмутим.

— Я решил не принимать предложения.

— Что? Почему? — От удивления голова Эстер шла кругом.

— Я хочу готовить, а не показывать другим людям, как готовить. Я повар. Горбатиться на кухне — мое призвание. Я люблю этим заниматься. А жить по правилу «неважно, что вы знаете, а важно, кого вы знаете» и появляться на нужных приемах — все это не для меня.

Эстер представила себе Нэта на телевидении. В горле у нее был комок размером с киви.

— Ну, я рада, что ты не едешь. Но у тебя бы получилось. Ты бы отлично смотрелся по телевизору.

Она действительно так считала. Он был бы фантастически хорош. Нэт производил прекрасное впечатление и вызывал доверие. Он умел рассказать о своем предмете с огромным энтузиазмом, бесконечным терпением и чудесным юмором, отчего всем становилось хорошо на душе. Эстер вспомнила, как однажды он полдня учил ее готовить идеальный майонез — в итоге они испортили семнадцать яиц, — и от этого на глаза ей навернулись слезы.

— Что ж, спасибо. Но я принял решение. — Нэт улыбнулся. — И как оказалось, поступил правильно. Я и не подозревал, что существовал тайный замысел.

— О. — Эстер сразу поняла, о чем речь. — Хочешь сказать, Анастасия?..

— Была в меня влюблена. А я не имел ни малейшего представления. — Нэт смущенно взъерошил короткий «ежик» на голове. — Я не догадывался, что происходит. Пока она не попыталась затащить меня в постель, а я ей отказал. — Он выразительно поднял брови. — В результате, она просто взбесилась.

Это было так похоже на него. Нэт понятия не имел, как он привлекателен для противоположного пола. Если бы перед ним встала женщина и начала срывать с себя одежду, подумала Эстер, он бы наверняка решил, что ей стало жарко.

— Как взбесилась?

— Она была в ярости. Боже, больше чем в ярости. Не могла поверить, что не интересует меня. Стала говорить, что я ее обманул. — Нэт с недоумением пожал широкими, как у регбиста, плечами. — Сказала, что я неблагодарное дерьмо. Что я могу забыть о переезде в Лондон, что она найдет кого-нибудь другого, кого пустит в большое плавание. Большое плавание, — повторил он, качая головой. — Как корабль. Можешь представить?

— В море полно других поваров, — сказала Эстер.

— В общем, так все и произошло. Я подал заявление об уходе, и вот я здесь.

Эстер по-идиотски повторила:

— И вот ты здесь.

— Сестра предложила мне пожить у нее, пока я не найду себе жилье. А найти новую работу — или одну из старых — это не проблема.

— Да, конечно, ты абсолютно прав, — согласилась Эстер, — это не проблема. Для человека с такими талантами.

— Единственное, в чем осталось разобраться, это... в наших отношениях.

Сердце Эстер затрепетало как испуганный голубь. О, вот оно, пришло время проститься.

— Я знаю, тебе было тяжело из-за того, что я уехал работать в Глазго. Все складывалось непросто, — продолжил Нэт. — У нас обоих.

Черт, говори уже.

— Ну... ты сам знаешь.

— Слушай, если у тебя кто-то есть, я пойму. Но если никого нет и ты считаешь, что у нас есть шанс... все зависит от тебя. Тебе решать.

Это шутка? Он бросил свою паршивую работу в Шотландии и вернулся в Ньюки — а она только об этом и мечтала — и теперь спрашивает, хочет ли она еще быть с ним?

Она вскочила на ноги, сильно ударилась коленками о стол и вскрикнула от боли:

— Ты полный идиот, — завопила она, — как ты мог подумать, что ты мне не нужен больше? Я тебя любила, когда ты уехал, и ни на одно мгновение не переставала любить! Я думала, что не нужна тебе, и ты даже не можешь себе представить, какой я была несчастной!

Вся красная, с безумными глазами, Эстер говорила с не меньшим жаром, чем... вероятно, чем Анастасия; она не сразу поняла, что размахивает руками как ветряная мельница и кричит во всю мочь. На них стали обращать внимание.

А Нэт ненавидел сцены.

Плевать, какого черта.

Дотянувшись до Нэта через столик, Эстер целовала его и целовала, пока у нее не перехватило дыхание.

Охваченная головокружительной эйфорией, она наконец пробормотала:

— Я никого в жизни не любила. Только тебя, честное слово. Зачем мне нужен кто-то еще, если у меня есть ты?

Нэт улыбался, явно испытывая облегчение.

— Я так рад, что ты это сказала. Не поверишь, как я боялся. Я представлял, что приеду сюда и обнаружу в твоей постели нового парня.

Слезы снова подступили у нее к глазам, но Эстер решила, что заниматься такими глупостями ей ни к чему. Она была слишком счастлива, чтобы плакать.

— Никаких новых парней. Только прежний красавец. — Ив восторге она запечатлела у него на губах еще несколько поцелуев. — Ты понятия не имеешь, как я рада, что ты вернулся!

ГЛАВА 41

Когда Милли распахнула дверь в офис, Лукас разговаривал по телефону.

— Да, хорошо, ваш заказ на пятницу принят. — Он поднял глаза и подмигнул Милли, одновременно записывая в ежедневник детали заказа. — В восемь часов в пабе «Король Георг» — не волнуйтесь, я знаю, где это. Буду ровно в восемь. — Слушая голос в трубке, он широко улыбался. — Милая, конечно, вы не будете разочарованы. Если заказывают меня, я могу обещать, — он снизил голос до сексуального мурлыканья, — что полное удовлетворение гарантировано.

Милли не знала, куда девать глаза. В эти дни ей было все труднее и труднее сохранять серьезный вид в присутствии Лукаса. Каждый раз, как она его видела, она представляла его в постели — голым и до смешного неумелым. И каждый раз, как возникала эта картина, ей приходилось до боли кусать губы, чтобы не захихикать.

Милли не могла упоминать при нем об Эстер, просто не смела. Если бы Лукас узнал, что она в курсе, он бы не преминул похвастаться, и тогда, Милли была уверена, ее бы прорвало: она бы не смогла удержаться от смеха.

Ей все еще с трудом верилось, что мужчина, который так потрясающе выглядел, так свободно себя вел и блестяще показывал стриптиз (никто лучше него не умел трясти бедрами), в постели мог оказаться таким беспомощным.

Нет, я не должна сейчас думать об этом, вычеркни это, забудь, мне нельзя сейчас хихикать как...

— Ладно, до встречи, пока. — Повесив трубку, Лукас повернулся на стуле и тихо присвистнул. — Девичник. В пятницу. Я тебе скажу, девушкам так это нравится. Потрясающе. Что с ними поделаешь?

Ух, я не знаю, подумала Милли. Вероятно, можно заняться с ним сексом: проделать все невероятно плохо и ровно за тридцать секунд. Это будет славное обслуживание.

Она пожала плечами, стараясь сохранять серьезное лицо, и спросила:

— Зачем ты хотел меня видеть?

Лукас подмигнул и взял со стола ключи от машины.

— Я хочу показать тебе нечто особенное.

А-а, надеюсь, не то, что у тебя в штанах!

— Правда? — сказала Милли. — Что?

— Это сюрприз. — Лукас встал и направился к двери. — Давай сначала прокатимся. — Он игриво поднял бровь и добавил: — Думаю, тебе понравится.

Милли героически сдержала очередной приступ хихиканья. Все что угодно, но только не секс.

* * *

— Замечательно! — воскликнула она через десять минут, когда Лукас затормозил у ресторана «Грушевое дерево» на берегу залива Уотергейт-бэй. — В моей жизни всегда так бывает. Я такой замечательный работник, что ты решил в качестве поощрения угостить меня сказочным ланчем из четырех блюд. Лукас, ты хотя бы сначала позвонил и проверил, работают ли они. Это заведение закрылось несколько недель назад! Он рассмеялся.

— Дорогая, ты не слишком высокого мнения обо мне, верно?

Если речь идет о постели, конечно нет, подумала Милли. Черт, ей не следует об этом думать. Поменяй тему, быстро.

— Значит, ты знал, что ресторан закрыт, но все равно привез меня сюда, — возмутилась Милли. — Ты поступил еще хуже, чем я предполагала. Разве не слышишь, как у меня урчит в животе? Ты садист, Лукас Кемп. Это то же самое, что обещать собаке прогулку по пляжу, а самому запереть ее в машине и позволить только смотреть на пляж из окна.

— Да перестань ты, не стоит так себя принижать. — Лукас похлопал ее по руке. — Ты не собака, и я не собираюсь запирать тебя в машине. Видишь? — Он наклонился и открыл дверь с ее стороны. — Ты можешь выйти.

Изображая покорность, Милли сделала то, что велели. Да и правда, в машине было жарко.

— Больше того, — продолжил Лукас, доставая связку ключей из кармана рубашки, — ты даже можешь войти.

— Зачем? — спросила Милли, когда он отпер дверь ресторана. — Откуда у тебя ключи? Боже мой, только не говори, что ты собираешься купить это заведение!

— Вообще-то... — Было видно, что Лукас ужасно доволен собой. — Вообще-то я его уже купил.

Ресторанный зал был просторным и — без большого преувеличения — до жути безобразным. Сплошные складочки и оборочки. Помещение было настолько в стиле Лоры Эшли, что не оставалось живого места.

Милли с отвращением произнесла:

— Моя мать купила мне точно такое платье, когда мне было четырнадцать.

— Завтра начнет работать бригада по переделке интерьера. — Лукас рассмеялся, видя ужас на ее лице. — Когда они закончат, ты не узнаешь это место.

Хм.

— Не понимаю. Почему этот ресторан?

— Он фантастически здорово расположен. И достался мне по хорошей цене. Последний владелец не был деловым человеком, поэтому обанкротился. А я знаю толк в бизнесе и уверен, что дело пойдет. Кроме того, — добавил Лукас с хитрой улыбкой, — я всегда мечтал об этом. Быть владельцем и менеджером первоклассного ресторана.

Милли была поражена. Конечно, у него получится. Очаровывать птичек на дереве — это у Лукаса здорово выходило. Если он займется привлечением клиентов, от посетителей отбоя не будет.

Если только он не будет с ними спать.

— А как же поцелуеграммы?

Лукас произнес торжественно:

— Два бизнеса я не потяну. Знаю, это трагедия, но боюсь, пришло время убрать подальше мою леопардовую набедренную повязку.

Сейчас же перестань рисовать в воображении такие картины!

В следующее мгновение Милли поняла, что он ей говорит, и ее лицо вытянулось.

— Ты решил закрыть бизнес? Но ты начал всего три месяца назад, и я думала, дела идут неплохо.

Черт. Вот оно что, она опять без работы, а это занятие ей нравилось. А Эрик с Сашей? Правда, у Эрика есть основная работа, он учитель истории, а этим занимался, чтобы подзаработать. Ну а Саша, без сомнения, будет по-прежнему работать на Лукаса в том или ином качестве в этом ресторане.

Значит, одна я не у дел, возмущенно подумала Милли; хотя деньги были не большие, ей нравилось выступать в роли гориллы. У остальных все будет в порядке, спасибо вам большое. Я — единственная, кто вылетит на свалку для безработных. Если только Лукас не сжалится надо мной и не предложит какую-нибудь скверную временную работу в ресторане: драить туалеты или вычищать из стока кухонной раковины скользкие старые картофельные очистки...

— Ха! Что за лицо! — воскликнул Лукас. — Ты бы на себя посмотрела.

Я себя вижу, мрачно подумала Милли. В том то и проблема.

Разозлившись, она сказала:

— Я только не могу понять, почему ты решил, что я буду рада, если ты привезешь меня сюда и сообщишь мне последние новости здесь.

— Милли, успокойся. Поцелуеграммы очень популярны. У меня просто не будет времени ими заниматься. Я подумал, что, может, ты захочешь заняться этим бизнесом.

Милли уставилась на него.

— Я?

— Ты. — Лукас улыбнулся. — И нечего так поражаться. В этом нет ничего удивительного.

Ее глаза сузились:

— Это шутка?

— Никаких шуток. Агентство, конечно, по-прежнему будет принадлежать мне, но ты будешь заправлять делами. — Он подождал. — Ну? Что ты думаешь?

А?

— Я думаю, это самая блестящая идея, которая когда-либо приходила тебе в голову, — воскликнула Mилли, обнимая его. — Теперь я вижу, что ты гораздо милее, чем я полагала две минуты назад. Считай, что мы договорились!

Милли провела целый час, обследуя каждый дюйм ресторана, слушая рассказы Лукаса о его планах и понимая, как серьезно он подходит к своему новому делу; все это произвело на нее такое впечатление, что она полностью забыла о его постыдном провале в области секса.

Однако, когда Лукас довез Милли до ее машины, запретная тема всплыла совершенно неожиданно. Она уже собиралась открыть дверцу и выйти, когда он небрежно спросил:

— Э, как там Эстер?

Ик, не торопись, не ухмыляйся, не хихикай.

— Эстер? О, она... с ней все в порядке. — Милли преувеличенно небрежно пожала плечами. — В общем, ты понимаешь. Принимая во внимание все обстоятельства...

Принимая во внимание то, что она переспала с тобой, ты, безнадежный неудачник, изображающий из себя живое воплощение бога секса, ты, подделка!

— Ясно. Что ж. — Лукас немного поколебался, затем произнес очень-очень небрежно: — Скажи, что я передавал привет.

Зачем? Думаешь, она пожелает повторить с тобой этот опыт, ты, самый неумелый из всех любовников? Лукас, неужели ты серьезно на это рассчитываешь?

Милли с жаром закивала, желая поскорее выбраться из машины, прежде чем произойдет бесконтрольный выброс смеха.

— О, я передам.

Снимать дом на двоих с подругой — даже когда она такая мрачная и унылая — гораздо приятнее, чем жить одной. В пять часов Милли ворвалась в кухню, поняла, что Эстер дома, и закричала:

— Фантастическая новость!

Как ни странно, на Эстер был розовый шелковый халат, а волосы торчали во все стороны, как будто она только что из постели. Эстер издала пронзительный визг радости, покружилась на месте — все признаки угрюмой мрачности куда-то подевались — и закричала:

— Я знаю!

Подожди. Как?

— Что? — Милли удивленно нахмурилась. — Откуда ты знаешь?

Эстер смотрела на нее так, будто Милли сошла сума.

— Как я могу не знать?

— Это моя фантастическая новость. Как ты могла о ней узнать? — произнесла Милли озадаченно. — Тебе сказал Лукас?

— Я не о твоей фантастической новости, я о своей фантастической новости! — Глаза Эстер победно горели. — Так ты еще ничего не знаешь? Пожалуйста, пожа-а-алуйста, можно я первая скажу!

Милли считала себя взрослой — тем более что у Эстер действительно в последнее время все так грустно складывалось, — поэтому Милли великодушно произнесла:

— Ладно, давай говори...

— Вот! Он вернулся! Он снова здесь, и все замечательно, — радостно выпалила Эстер. — Он здесь и больше никуда не уедет, он меня любит, а Анастасия была просто блефом, чтобы заставить меня ревновать, и мы теперь замечательно заживем... о боже, не могу поверить, я так счастлива, счастлива, счастлива.

В подтверждение своих слов она исполнила небольшой танец радости. Естественно, Милли была поражена.

— Правда? Он здесь? Сейчас? — Она показывала пальцем в потолок, туда, где находилась спальня Эстер, поскольку это было самое подходящее для Нэта место.

Неудивительно, что волосы Эстер были в таком беспорядке.

— Сейчас — нет. Хотя, конечно, мы этим немного позанимались. — Эстер разрумянилась и была просто не в силах остановить свой словесный поток. — Хотя довольно много. В общем, полдня. О, это было божественно, я ведь совсем забыла, какой Нэт чудесный любовник! Если сравнить его с Лукасом — боже, громадная разница!

Мечтательное выражение на лице Эстер говорило лучше всяких слов. Она никогда не была счастливее. Милли обняла ее, очень стараясь не представлять Хью, который тоже был божественным и чудесным любовником.

— Я так рада. А где он сейчас?

— Пошел искать работу! Ты же знаешь Нэта — он не сидит без дела. — Перейдя в гостиную, Эстер указала на «Желтые страницы», которые лежали на столе. — Он составил большой список ресторанов, обзвонил первый десяток или около того и ушел полчаса назад на встречу. Конечно, это не совсем то, к чему он привык в последнее время — «Мишлен» не каждому присваивает звезды, — но Нэта это не смущает. Он говорит, что раз он здесь, со мной, то будет рад работать даже в «Бургере». Слушай, мне не остановиться! — неожиданно воскликнула Эстер. — Все болтаю, болтаю, а ты умираешь от желания рассказать свою фантастическую новость. Ну? — Она подняла брови и приготовилась слушать. — В чем дело?

К сожалению, это не имеет отношения к любовным делам, подумала Милли. О, прекрати, прекрати, не смей даже думать о Хью.

— В общем, Лукас больше не будет заниматься поцелуеграммами. Он передает бразды правления мне... Я буду вести все дела.

— Как здорово, просто замечательно. — Глаза Эстер загорелись от восторга и облегчения. — Хочешь сказать, Лукас уезжает из Ньюки? Ура, это вдвойне замечательно!

С точки зрения Эстер и ее больной совести, это стало бы наилучшим выходом для всех. Чем дальше он уедет, тем счастливее она будет.

— Вообще-то, он не уезжает, — с сомнением произнесла Милли. — Он... э... купил новый бизнес.

— Черт. Ладно. Какой новый бизнес? — Эстер усмехнулась и немного покрутила бедрами. — «Жеребец Напрокат»?

— А... в общем... э... в общем, ресторан. Там будут подавать первоклассную еду. По словам Лукаса, он даст Рику Стайну сто очков вперед. — Милли наблюдала, как радость на лице Эстер постепенно сменилась крайним удивлением.

— Хочешь сказать... Черт! А штат уже набран?

Милли скорбно покачала головой:

— Он даст объявление в следующем номере «Общественного питания». Но ты сказала, что Нэт сегодня отправился искать работу. Вполне вероятно, что он даже не увидит это объявление.

Эстер состроила физиономию, означавшую «кого ты хочешь обмануть». «Общественное питание» — это библия Нэта; он каждую неделю читал его от корки до корки. И потом, Ньюки был не тем местом, где может остаться незамеченным открытие первоклассного ресторана. А кроме всего прочего, работники кухни всегда были известными сплетниками.

— Он увидит объявление, — вздохнула Эстер. — И он будет стучать в дверь Лукаса раньше, чем ты произнесешь слово «ресторан». Он в первую очередь позвонил в заведение Рика Стайна в Падстове, — произнесла она обреченно. — Но у них не было вакансий. Пожалуй, я всегда могу пробраться туда под покровом ночи и отравить шеф-повара.

— Значит, ты не рассказала Нэту о Лукасе?

— Святой боже, конечно, я не рассказала Нэту о Лукасе! Только представь: любовь всей моей жизни возвращается в Корнуолл. Он бросил работу, чтобы быть со мной. Он наконец-то поверил, что я ему не изменила на вечеринке у Орлы. Последний месяц его всячески домогалась Анастасия, но он отказался с ней переспать и в результате упустил шанс начать новую фантастическую карьеру в Лондоне. И что я ему скажу? — Эстер широко раскинула руки. — «Да, кстати, дорогой, я тут недавно занималась сексом с Лукасом Кемпом, но не волнуйся, он тебе в подметки не годится».

— Хм, — сказала Милли. — Я тебя понимаю. Что ж, надо постараться, чтобы Лукас держал рот на замке.

— Как? — застонала Эстер.

Хороший вопрос.

— Наверное, надо взывать к его благородству.

— Извини, но мы ведь говорим о Лукасе Кемпе! В нем нет благородства, и он страшный болтун. Этот человек не остановится, если только язык не застрянет у него в глотке; если я попрошу Лукаса ничего не говорить, он только рассмеется мне в ответ.

И это правда.

— Ладно, — вздохнула Милли, потому что выбирать было особенно не из чего, — тебе придется признаться Нэту и надеяться, что он простит.

— Я НЕ МОГУ ЭТОГО С ДЕЛАТЬ, — прорычала Эстер.

— Эстер, с одним из них тебе надо поговорить.

— Нет, я не могу, правда не могу. А вот ты бы могла. — Эстер умоляюще смотрела на Милли. — Ты могла бы предупредить Лукаса, чтобы он не нанимал Нэта; ну, скажи, например, что Нэт никудышный повар.

Очень мудро; они обе знали, что эта версия сразу рассыпется. У Нэта был целый ворох блестящих рекомендаций и безупречная репутация. К тому же Лукас, как любой деловой человек, был заинтересован в самом квалифицированном персонале.

А Нэт, без сомнения, был одним из лучших.

— Может, он где-нибудь еще найдет работу, — сказала Милли. — А если нет, я переговорю с Лукасом. Посмотрим, возможно, удастся его убедить, чтобы он молчал.

— Мне нужно выпить. — Эстер прижала руку к груди. — Мое сердце скачет, как кенгуру Скиппи. Я вся на нервах. О, это так несправедливо, — захныкала она. — Почему такие вещи всегда происходят именно со мной? Я была абсолютно счастлива, пока ты не вернулась домой!

ГЛАВА 42

Милли попала к Лукасу через четыре дня. В то утро Нэт заметил объявление в «Общественном питании», не теряя времени, позвонил, и ему назначили встречу.

— Он увидится с Лукасом в три часа, — прошипела Эстер через дверь ванной комнаты, когда Милли чистила зубы. — Тебе нужно попасть к нему раньше.

Напряженно.

— Милли! — В час дня Лукас, широко улыбаясь, открыл ей дверь. — Это сюрприз, я не ожидал увидеть тебя сегодня. — Он выглядел так, как будто только что вышел из душа. Волосы были мокрыми, а кроме темно-красного полотенца, повязанного вокруг талии, на нем ничего не было.

Милли сглотнула и постаралась не смотреть вниз.

— Нам надо поговорить.

— Ты так серьезна. — Он провел ее в офис и старательно пригладил пальцами волосы, с которых капала вода. — И немного возбуждена. В чем же дело? Можно угадаю?

Трудно было сконцентрироваться, когда мужчина, с которым тебе надо поговорить, оказывается практически голым.

— Ну? — произнесла она. — И в чем, по-твоему, дело? — Может, он догадался; тогда все будет гораздо легче.

Лукас пожал плечами, уголки его губ поднялись в игривой улыбке.

— Может, ты и я? Думаю, ты пытаешься набраться смелости и сказать мне, что ты немного влюблена в меня. Я прав?

Милли открыла рот для протестующего вопля, но тут поняла, что он смеется над ней.

— Я просто тебя поддразниваю. — Лукас сделал успокоительный жест руками. — Пожалей мои барабанные перепонки. Давай садись и расскажи, почему ты здесь.

— Это очень серьезно, — предупредила Милли, когда он передал ей ледяную банку кока-колы, а другую открыл для себя. — Ты должен внимательно выслушать. Это насчет Эстер.

Лукас внимательно слушал и выглядел достаточно серьезно.

— Эстер?

— Насчет тебя и Эстер, — объяснила Милли. — Я о том... э... что недавно произошло между вами.

Лукас поднял бровь.

— Значит, она тебе об этом рассказала. Я не был уверен, знаешь ты или нет.

О да, все до мельчайших деталей, она сразу мне все выложила, любовничек!

— Дело в том, что вернулся ее парень. Они выяснили отношения и теперь очень счастливы вместе. Поэтому я пришла просить тебя, чтобы ты никогда ни словом не упоминал о том, что произошло. Никому.

— Что же, я постараюсь, — пожал плечами Лукас.

— Нет. — Милли энергично затрясла головой. — Так не годится. Это очень важно, Лукас. Ты должен пообещать.

— Ладно, ладно. — Его глаза искрились от смеха, он поднял руки, сдаваясь. — Обещаю, я очень постараюсь случайно не проговориться.

— Лукас, я повторяю, ты не должен ничего говорить, парень Эстер...

— Да, парень, ты уже говорили. Я очень рад за них обоих. Эстер и...

— Нэт.

— Его зовут Нэт... — Лукас понимающе кивнул. — Она мне все о нем рассказала. Итак, счастливый финал. Отлично.

— Да, но финал будет счастливым, только если ты клятвенно пообещаешь, что никогда никому не проронишь ни слова. — К этому моменту Милли уже скрежетала зубами; было очевидно, что Лукас не принимал это всерьез. Ей страшно хотелось дотянуться до него, вцепиться ему в волосы и встряхнуть его как грушу.

Лукас неожиданно оживился и спросил:

— Этот парень Эстер, он ведь повар?

Потеряв терпение, Милли вскочила со стула, подбежала к письменному столу и схватила синий ежедневник Лукаса в кожаном переплете.

— Знаешь, ты так стремительна. — Он широко улыбнулся, когда ее рука случайно задела его голый торс: — На какое-то мгновение я решил, что ты собираешься сорвать с меня полотенце.

— Да, Нэт повар. — Милли очень бы хотелось, чтобы Лукас был одет поприличнее. — И он придет к тебе сегодня наниматься на работу. Вот. — Найдя нужную страницу, она ткнула пальцем в запись. — В три часа. Н. Кеньон. Это Нэт. Теперь ты понимаешь, почему это так важно? Тупица.

— О, ясно. — Лукас медленно закивал. — Н. Кеньон — это парень Эстер. Отлично. — Через мгновение он добавил: — Он не явится в три. Он перенес встречу.

— О.

Вполне типично. Суматоха и беготня — все впустую.

— Он уже был здесь в десять утра, — продолжал Лукас.

Милли заморгала.

— И?

— Он принят на работу.

— Так быстро? — Это было похоже на визг.

— Почему бы нет? Он идеально подходит. Фантастические отзывы. Энтузиазм. Свежие идеи. — Лукас был очень доволен собой. — А самое главное, он думает то же, что и я, о дальнейшем развитии ресторана и о целях, к достижению которых надо стремиться. У нас оказалось много общего.

— У вас слишком много общего, — заявила Милли. — В этом твоя проблема.

— Не моя. Это проблема Эстер. В общем, я позвонил в последний ресторан Нэта и поговорил с его боссом, который очень его хвалил. Потом отвез его в «Грушевое дерево» и объяснил, какие у меня планы. Чем больше мы говорили, тем больше я понимал, что он именно тот, кого я искал. Я принял его на работу вовсе не «так быстро», — терпеливо объяснял Лукас. — Он провел здесь больше двух часов. Мы с Нэтом составим идеальную команду.

Нэт.

— Значит, ты знал, кто он. — Глаза Милли обвиняюще сузились.

— Милли, я не дурак. Конечно я знал, кто он. А кроме всего прочего, — добавил Лукас, явно забавляясь, — около кровати Эстер, на комоде, я видел его фото.

Милли вздрогнула.

— Более того, — продолжал Лукас, — Нэт знал, кто я.

— О боже. Вероятно, это было неизбежно.

За последние три года Нэт не мог не слышать о Лукасе, диджее-сердцееде, который оказал такое влияние на подростковые гормоны Эстер. И это касалось не только подросткового периода.

— Похоже, ты немного возбуждена.

— Да, возбуждена, — выпалила Милли. — Я очень-очень возбуждена.

Лукас слегка пожал плечами:

— Не стоит.

Ух. Она с облегчением прижала руки к груди.

— Значит, ты ничего не сказал о вас с Эстер и, положа руку на сердце, клянешься, что до самой смерти ничего не расскажешь Нэту.

— Ой, нет. — Казалось, Лукас был удивлен. — Я уже все ему рассказал.

— Что-о-о?

— Милли, успокойся, я был вынужден. Раз мы собираемся работать вместе, тут требуется абсолютная открытость. Поэтому я и рассказал. А когда я закончил говорить о том, что случилось, Нэт согласился, что это лучшее, что я мог сделать. Он меня поблагодарил. Мы пожали руки. Никаких проблем. Видишь, честность — лучшая политика. Тебе я тоже советую попробовать, — добавил Лукас, подмигивая. — Никогда не знаешь — может, тебе понравится.

Ум Милли был в смятении. Нэт пожал Лукасу руку и даже поблагодарил?

— Подожди. — Милли собралась с мыслями. — Это значит, что Нэт бросит Эстер?

— Конечно нет. Я объяснил Нэту, что у них был разлад в отношениях и Эстер считала, что он встречается с другой.

— Верно, — осторожно сказала Милли.

— А все мы знаем, что Эстер была в меня влюблена бог весть с какого времени. Я понял, что единственный способ привести ее в чувства — это переспать с ней.

И ты это сделал, а вся процедура заняла меньше времени, чем нужно для варки яйца в смятку Вслух Милли возразила:

— Но все могло закончиться совсем наоборот! Переспав с Эстер, ты мог все окончательно испортить, в результате она могла бы совсем потерять голову!

— Что, после того представления, которое я устроил? — Лицо Лукаса озарилось хитрой улыбкой. — Невозможно.

Милли порозовела.

— Не знаю, о чем ты.

— Не притворяйся, по тебе же все видно. Конечно, ты знаешь. — Получая огромное удовольствие, Лукас игриво поднял бровь. — Раньше я не был уверен, что Эстер тебе об этом рассказала, но теперь знаю, что она это сделала. Не надо краснеть, Милли. Ты же серьезно не полагаешь, что я настолько беспомощен в постели?

Это было уже слишком. Милли не могла поверить своим ушам.

— Хочешь сказать...

— Никакой прелюдии. Никакого ритма. Никакого понимания женского тела. Быстро сделать дело, отвалиться и через несколько секунд уснуть. Вернее, притвориться, что уснул через несколько секунд. И при этом храпеть, как морской слон. — Лукас весело подмигнул. — И не говори, что это не сработало.

— Лукас, ты серьезно?

Он выглядел скромнее некуда.

— Если тебя интересует мое мнение, это был блестящий спектакль. Самое главное, Эстер на это купилась. И теперь она больше в меня не влюблена.

Милли потерла свои ноющие виски.

— И ты все это рассказал Нэту?

— О да.

— И Нэт скажет Эстер, что ты специально был таким бездарным в постели?

— Мы решили, что не стоит этого делать.

— А как же честность — лучшая политика? — поддела Милли.

— Знаю, но сейчас Эстер абсолютно всем довольна. Если она поймет, что я ее провел, она может потребовать реванша.

— Мистер Вин, — захихикала Милли. — Вот как она тебя называла.

— Точно. Я был Придурком Норрисом, которому впервые в жизни повезло. — В глазах Лукаса сверкали искры.

— Это невероятно. Я все еще не могу поверить. — Она все больше убеждалась, что, как ни странно, у него есть свои моральные принципы.

— Нет? Хочешь, покажу, какой я на самом деле замечательный любовник?

Хм. Впрочем, может, никаких принципов и нет.

— Спасибо за предложение, — ответила Милли, — но я лучше пойду. А тебе лучше одеться.

— Не стоит беспокоиться. — Лукас похлопал по открытому ежедневнику, в котором поверх имени Нэта было записано другое имя. — Осталось всего двадцать минут до следующего визита. — Он подмигнул Милли и продолжил: — Маленькая, хорошенькая повариха Надин.

Милли удалось сохранить на лице серьезное выражение.

— Ты невыносим.

— Неправда. Просто честен. — Лукас смеялся над ней. — И тебе советую следовать моему примеру, дорогая. Найди себе мужчину, развлекись.

Ха.

Чтобы не сидеть без дела, Нэт приготовил гаспачо с перцем, кальмаров с овощами и соус «неро». Ему нужно было чем-то заняться, и он был счастлив. А когда он был счастлив, он любил готовить.

Нэт понимал, что, если быть с собой до конца откровенным, был момент, когда у него появилось искушение дать Лукасу Кемпу по его большому красивому носу. Но это желание он ощущал буквально одно мгновение. Лукас был так откровенен и так здраво судил о ситуации с Эстер, что, прежде чем его руки успели сжаться в кулаки, Нэт понял, как много смысла в том, что говорит Лукас.

Кроме того, оказалось, что правду ему воспринять гораздо легче, чем бесконечные ужасные истории, которые до этого рождались в его воспаленном воображении.

Правда оказалась вполне удобоваримой и самым лучшим из всех возможных решений проблемы. К собственному удивлению, Нэт понял, что у него не было затаенной обиды.

Как ни смешно, он всегда будет благодарен Лукасу за то, что он сделал.

— Я получил работу, — сказал он Эстер, когда та вернулась домой с работы.

— Правда? — Потрясающе-вкусный запах, который шел с кухни, вдохновил Эстер — несомненно, новости хорошие? — и ее лицо озарилось. — О, это замечательно, это так...

— И Лукас мне все рассказал.

Грудная клетка Эстер сжалась от страха. Как, как мог Лукас так с ней поступить? Это было просто несправедливо.

— Ч-что он тебе рассказал?

— Что ты с ним спала. Один раз. — Нэт слегка пожал плечами и убавил огонь под кастрюлей с яростно пузырящимися овощами. — Что это ничего не значит и что это никогда больше не повторится.

Кровь отлила от лица Эстер. Вот оно, Нэт собирается ее бросить.

— Это правда. — Она кивнула, и по ее щеке сползла слеза. К своему стыду Эстер поняла, что она мысленно готовилась свалить всю вину на Лукаса, а это было совсем уж несправедливо. Резко смахнув слезу со щеки — потому что, как бы там ни было, сейчас она одна была во всем виновата, — она продолжила: — Все верно, особенно последняя часть. Пока я живу, у меня никогда не появится желания снова спать с Лукасом. Но тебе ведь все равно. — Она кивнула в сторону еды, которая была разложена на кухонном столе, и спросила: — Что это, прощальный ужин?

Нэт не представлял, что способен простить своей подруге неверность. Но за последние пару месяцев он сильно повзрослел. Более того, если ему и удалось не поддаться чарам Анастасии, то только ценой огромного усилия воли. В ту последнюю ночь в ее квартире все чуть не произошло.

О да, думал Нэт, я мог оказаться на месте Эстер. Это действительно мог быть я.

— Мне интересно, как Лукас в постели? — спросил Нэт, уже прекрасно зная ответ.

— Кошмар. Ужас. Жалкое зрелище.

— Правда? Ты поэтому не хочешь повторить? — Нэт приподнял бровь. — А что, если бы он был гигантом?

Все уже было кончено; она могла говорить все что угодно. Эстер ответила с отчаянием в голосе:

— Разве не ясно? Это не имеет ни малейшего значения, потому что он все равно не ты! О, это нелепо, зачем вообще продолжать этот разговор? — Она поспешила убежать, пока Нэт не увидел, что она опять плачет, и отчаянно рванулась к двери.

— Все в порядке, все хорошо. — Нэт опередил ее и схватил за локоть. — Я могу это пережить. Мы с этим справимся. Ладно, может быть, мы и не забудем, что это произошло, но теперь все уже в прошлом. Мы не позволим, чтобы это все испортило.

— П-правда? — пробормотала Эстер, с трудом держась на ногах.

— Поэтому Лукас и рассказал мне. Чтобы мы осознали, что некоторые вещи не так уж важны, и могли жить дальше с легким сердцем. — Открытая улыбка приподняла уголки его губ. — Стыдно не воспользоваться его советом, тем более что он дал мне возможность проявить себя в его ресторане.

—Ты уверен? — Нэт всегда был таким прямым, таким гордым. Эстер хотела удостовериться.

— Более чем уверен. Только если ты никогда больше этого не сделаешь. Ни с кем, — предупредил Нэт. — Потому что, напоминаю, я тоже человек. Хватит одного раза.

Эстер обняла его широкие плечи; она была так безумно счастлива, что могла снова начать рыдать.

— Поверь мне, — сказала она с чувством, — одного раза более чем достаточно.

ГЛАВА 43

— Ой! Боже, извините, это я виновата... Хью, это ты?

Это было вполне типично для Орлы, подумал Хью: налетела на него при выходе из магазина, а все потому, что слишком увлеченно болтала с кем-то сзади и совершенно не глядела, куда идет.

— Как я рада, что встретила тебя! — Не выпуская из рук пакеты от «Фогарти и Фелпс», Орла с энтузиазмом расцеловала его в обе щеки. — А ты очень хорошо выглядишь. Вообще-то мы с Милли видели тебя неделю назад, когда ты занимался серфингом, но ты нас не заметил. Должна сказать, ты произвел на нас впечатление — я понятия не имела, что ты так здорово управляешься с доской!

Орла все говорила, и ее зеленые глаза горели искорками смеха, а спирали медно-рыжих волос струились по голым плечам.

Проблема в том, подумал Хью, что хоть ты и не одобряешь непорядочные методы, которые Орла использует в работе, это не мешает тебе хорошо относиться к ней как к человеку. Ее технику сбора информации можно, вероятно, назвать коварной, но сама Орла такая сердечная и импульсивная натура, что не любить ее нельзя.

— О да, я большой мастер. — Хью кивал с серьезным видом. — Ты разве не знаешь, что я один из главных претендентов на первое место в мировом чемпионате по серфингу.

— Не может быть! — Орла вскрикнула от восторга.

— Нет может, — согласился Хью, скривив губы. — Как там твой компьютер? Хорошо себя ведет?

— Превосходно. Не в пример моему свинье-мужу. Ты слышал, что Джайлс съехал?

— Читал об этом в газетах. Мне очень жаль.

— Не стоит. — Орла выразительно округлила глаза. — Мне не жаль. Боже, послушай, сама не верю, что это говорю, но это правда! Я сделала все, чтобы сохранить наш брак, но Джайлсу этого было недостаточно. В конце концов, я взорвалась и решила: какого черта, он обращается со мной, как с ненужным хламом, а я этого никак не заслуживаю. Конечно, с тех пор как он ушел, не все было безоблачно. Бывали и тоскливые моменты.

Орла храбрилась изо всех сил, понял Хью, не желая показывать ему свою слабость. Но в то же время он чувствовал, что была здесь и доля искреннего оптимизма.

— У тебя все будет хорошо, — сказал он.

— Знаю. И это уже половина пути к победе, верно? — Ее улыбка была деланно-сияющей. — Моя подруга Милли все время повторяет, что я заслуживаю лучшего. Не представляю, что бы я делала без нее. Она фантастически меня поддерживала все это время.

Это что, намек, преднамеренное напоминание о том, что он много недель не общался с Милли? Тоже абсолютно в духе Орлы: даже рассказывая о своем распавшемся браке, она не могла упустить такую возможность и не закинуть удочку.

Он провел последние пару недель старательно пытаясь не думать о Милли. И не слишком в этом преуспел.

— Господи, это мой желудок? — Извиняясь, Орла положила руку на живот и засмеялась. — Тарахтит, как старый трактор! Я работала с шести часов утра и вырвалась сюда только потому, что в доме закончился кофе. Конечно, как только я вошла в магазин, я потеряла голову. — Демонстрируя кучу магазинных пакетов, она импульсивно продолжила: — Накупила тонны всякой всячины — хватит на целую армию. Если ты не слишком занят, может, мне удастся тебя убедить заглянуть ко мне и я накормлю тебя ланчем.

Хью колебался. Он заехал в магазин по дороге домой, чтобы захватить пару сандвичей. У него не было запланировано никаких срочных дел сегодня днем. Но возникал вопрос: не приглашает ли его Орла только потому, что ей не терпится выкачать из него информацию о ночи, проведенной с Милли? Ей ведь нужно услышать и его версию, чтобы включить ее в роман?

— О, пожалуйста! — испуганно вскрикнула Орла. — Надеюсь, ты не думаешь то, что я считаю, ты можешь думать!

Проявляя осторожность — потому что кто-то должен быть осторожным, — Хью спросил:

— Ты о чем?

— Ты не уверен, можно ли рисковать и идти ко мне домой, потому что я незамужняя, одинокая, отчаявшаяся старая летучая мышь, и ты ужасно боишься, что я начну к тебе неприлично приставать! — Серебряные браслеты зазвенели, а Орла, изображая страх, вцепилась себе в горло. — Я не буду, обещаю!

— Хорошо, — медленно кивнул Хью с непроницаемым выражением лица. — Вопрос в другом: что, если я хочу, чтобы ты начала ко мне неприлично приставать?

— На этот раз, — с триумфом произнесла Орла, — я знаю, что ты шутишь. Два раза ты меня не проведешь. Так как насчет ланча?

На лице Хью появилась улыбка:

— Ладно, рискну.

— Ты в безопасности. — Орла подмигнула ему. — И потом, я не стану красть мужчину, который принадлежит другой. А ты уже занят.

Таков «мир по Орле», с удивлением подумал Хью. Неужели она серьезно полагает, что может срежиссировать целые человеческие судьбы? А то, о чем она пишет, должно происходить на самом деле?

Нельзя не восхищаться ее упорством, размышлял он, следуя за Орлой по улице.

За ланчем в зимнем саду они говорили в основном о Джайлсе.

— Есть и хорошие моменты, — призналась Орла, поддевая вилкой ломтик пармской ветчины толщиной с вафлю. — Теперь я не пропускаю телепередач, которые меня интересуют, из-за того что он прирос к спортивному каналу. И мне не приходится слушать, как он снова и снова рассуждает о проклятом гольфе. Мне незачем притворяться, что мне интересно, когда он рассказывает, как на семнадцатой лунке он решил использовать восьмой номер, а не шестой, как Дата Пламли-Пембертон. И никто не запрещает мне есть в постели хрустящий картофель, не заставляет лучше закручивать пробку шампуня и не ругает, если я случайно измажу мармеладом «Санди таймс»... — Орла вдруг резко замолчала. Она нагнулась через стол и похлопала Хью по руке, потом покачала повинной головой. — Боже, наверное, тебе хочется меня ударить. Я такая бестактная. Извини меня.

Улыбаясь, Хью отодвинул майонез с эстрагоном на безопасное место, чтобы Орла не сшибла его локтем.

— Не будь к себе слишком сурова. Ты говоришь то, что мы все когда-нибудь говорим. Луиза приходила в бешенство, от того что ей постоянно приходилось расчищать пассажирское место в моей машине от вороха компакт-дисков. А я сходил с ума из-за ее вечной манеры пачкать тушью зеркало в ванной. — Он в удивлении развел руками. — Я серьезно. Каждый день! Я мыл зеркало, а на следующее утро на нем опять были пятна туши. Объясни, как это получается?

— О, очень просто, ты только немного встряхиваешь щеточкой. Когда наносишь тушь энергичными движениями, ресницы кажутся гуще. Это женские секреты, — утешила его Орла.

— Ну, может быть. А может, Луиза, специально это делала, потому что знала, как я выхожу из себя.

— Возможно, — заметила Орла. — Но могу поспорить, ты бы все отдал за то, чтобы снова протирать зеркало от туши.

От сочувствия в ее глазах появились слезы.

— Вообще-то нет, — улыбнулся Хью. — Ты любишь кого-то, несмотря на недостатки. Но если честно, я не скажу, что скучаю без мытья зеркала в ванной.

Орла наполнила бокалы вином.

— А теперь, я хочу услышать рассказ о твоих делах.

Конечно хочешь, подумал Хью.

— Ты знаешь, какая я любопытная, — продолжала Орла.

Конечно, знаю.

— Так как твоя жизнь?

— Ну, в общем, налаживается, — сказал Хью, чтобы ее поддразнить. — По крайней мере, я снова начал жить.

— Ну, это я, конечно, знаю! И я очень за тебя рада. — Орла ободряюще кивнула. — Должна признаться, я не была уверена, что она твой тип, но, впрочем, какая разница? У тебя просто пробный пробег, чтобы вернуться в нормальную колею. Ты просто немного развлекаешься!

Хью скрыл свое удивление. Он ожидал другой реакции. Но, возможно, Орла была мастерицей двойного блефа.

— Точно. — Он снова пожал плечами и выпил еще вина.

— Ух, на какое-то мгновение мне показалось, что я сказала что-то не то. — Орла облегченно обмахивалась рукой. — Ты поступаешь правильно. Но она не такая девушка, с которой ты в дальнейшем хотел бы связать свою жизнь! — Понизив голос, она добавила: — Меня только одно немного смущает: она сама это понимает?

Хью осторожно оторвал кусок от французского батона. Не слишком ли Орла сурова — то поет Милли дифирамбы, то критикует ее?

Обижаясь за Милли — бог знает почему, после того, как она его использовала, — он снова пожал плечами:

— Никогда не говори никогда. Такие вещи нельзя планировать. В это же время в следующем году, возможно, мы уже будем женаты с... ну, все может случиться.

— Женаты и с ребенком? — Орла, как пантера, бросилась на непроизнесенные слова, а ее брови взлетели вверх. — Ты это хотел сказать, верно?

Хью пожал плечами. На самом деле удивительно, что она не положила на стол между ними диктофон, чтобы не упустить ни одной детали.

— Я только говорю, что все может случиться. — Он сохранял невозмутимое выражение лица; нет сомнения, что весь разговор будет передан Милли еще до полуночи.

— Хью, теперь послушай меня, может, я не лучший в мире эксперт по счастливым бракам, но я тебя уверяю, это будет катастрофа. — Серьги Орлы дрожали от возбуждения. — Ты должен мне пообещать, что не сделаешь этого! Ладно, она довольно милая девушка, но взглянем правде в глаза, она просто тебе не пара!

— Как ты можешь такое говорить?

— Потому что у меня есть глаза. — Орла ожесточенно ткнула пальцами себе в глаза. — Я видела, как она на тебя смотрит. И как ты на нее смотришь. Ради всего святого, ты можешь заполучить любую, стоит тебе захотеть.

— Может, я нашел именно ту, которую хочу.

— Мне жаль, но ты ошибаешься. — Орла теперь действительно возбудилась, еда на тарелке была забыта. — Она недостаточно хороша для тебя. Красивое личико — еще не все, понимаешь? Помимо этого должно быть еще что-то. И давай взглянем правде в глаза, она еще такая незрелая.

Хью холодно уточнил:

— В каком смысле, позволь спросить?

— О боже, теперь ты действительно на меня рассердился. Я не имела в виду «умственно недоразвитая». — Орла всплеснула руками, желая его успокоить. Я только говорю, что она намного тебя моложе. Скажи, сколько ей? Шестнадцать? Семнадцать?

Клик, клик, клик — все встало на свои места. Орла имела в виду не Милли. До Хью с опозданием дошло, что все беспокойство Орлы и весь этот разговор были связаны с его соседкой, Кейт. Как ни странно, он испытал огромное облегчение.

— Шестнадцать, — сказал Хью, отодвигая тарелку.

— А теперь ты меня ненавидишь. — Орла смотрела на него с решимостью и сожалением. — Дорогой, мне жаль, но кто-то должен это сказать, и я не возьму свои слова назад.

— У тебя свое мнение. — Тон Хью смягчился. — Нам просто остается подождать и посмотреть, что случится, верно?

Или прочесть один из твоих романов.

Клик, клик, клик...

— В чем дело? — Встревоженная его рассеянным видом, она спросила: — Мы по-прежнему друзья, да? — Вскочив на ноги, она воскликнула: — А на десерт — лимонный торт!

Хью нахмурился, глубоко задумавшись.

— И гранатовое мороженое!

Он встряхнул головой.

— Дело не в этом. Я размышлял о твоем накопителе на жестком диске.

— Что? — Резкая перемена темы окончательно сбила Орлу с толку.

— Я говорю о твоем компьютере. Мне только что пришло в голову. Ты сказала, что очень много работаешь, а если так, могут возникнуть проблемы.

— О.

Разговор о компьютерах был для Орлы полной абракадаброй. Технология не являлась ее сильной стороной.

— Ну и? — спросил Хью.— Проблемы возникают? У Орлы не было ответа; она не имела об этом ни малейшего представления. Черт, она даже не поняла вопроса. Это то же, как если бы ее попросили встать и объяснить внутреннее устройство карбюратора.

— Я не знаю.

— Требуется много времени, чтобы соединиться с провайдером?

Не зная ответа, Орла пожала плечами.

— Очень плохо перегружать систему. Вероятно, жесткий диск нуждается в чистке, — ласково добавил Хью, — Хочешь, взгляну, раз уж я здесь? Наведу порядок, пока не?..

Он не договорил, но намек был ясен. Пока компьютер не вышел из строя. И вся рукопись не погибла вместе с ним.

— Господи, правда? — Ноги Орлы приплясывали от нетерпения. — Я понятия не имела, что это может случиться.

— Я упоминал об этом, когда его устанавливал, — сказал Хью.

— Я не слушала! Я никогда не слушаю такие вещи!

— Неважно. Я же здесь.

О, эти обнадеживающие слова, как будто Бэтмен прилетел на помощь.

— Как хорошо, что я столкнулась с тобой сегодня! — воскликнула Орла. — Это так мило с твоей стороны.

Хью улыбнулся и отодвинул стул.

— Я знаю.

ГЛАВА 44

Наверху, в кабинете, Орла, сидя у окна, наблюдала с безопасного расстояния за Хью с таким благоговейным страхом, с каким обычно смотрят на саперов, которые обезвреживают неразорвавшиеся бомбы.

Хью работал в тишине, разбираясь с жестким диском; он явно не сердился на нее.

Через десять минут Орла достала свои сигареты. Не глядя на нее, Хью произнес:

— Не стоит курить рядом с компьютерами. Им это вредно.

Она сделала серьезное лицо: точно, он ей уже говорил. Но это не значит, что она последовала его совету.

— Не знаю, куда катится наш мир, правда не знаю. — Орла вздохнула и вместо сигареты взяла в руки свое ожерелье. — Нельзя курить при детях, при беременных и при компьютерах. Если бы я снова стала писать от руки, меня бы порицали за жестокое обращение с фломастерами.

— Смотри. — Хью указал на экран. — Сорок мегабайт памяти. Все занято, нужно оно или не нужно. Материал занимает слишком много места, как плохо сложенная одежда в ящиках комода. Ты должна избавиться от ненужного, а остальное организовать в определенном порядке.

Орла закатила глаза, как подросток, которого заставляют убирать комнату.

— И тебе нужна поддержка в виде зип-диска.

— Что мне нужно, так это сигарета. — Орла дерзко вытащила сигарету из пачки «Мальборо». — Дорогой, не смотри на меня так. Ты можешь устроить все эти дела с зип-диском, а? Я пойду в сад, подышу свежим воздухом.

Хью подождал немного, пока она отойдет подальше и начал изучать карточки, развешанные на стенах кабинета. На этот раз Орла не знала заранее, что он придет, и не успела убрать некоторые карточки.

Те, на которых его имя.

Компьютер деловито кликнул и заурчал у него за спиной, а Хью принялся одну за другой изучать карточки.

Его имени там не было. Нигде.

Он почувствовал невероятное облегчение. Оказывается, Орла не врала. Милли его не использовала. Она ни слова не проронила об их совместной ночи.

Но впрочем, возможно, дело вовсе не в том, что она решила пощадить его чувства: может, ей просто было стыдно признаться Орле, что она переспала с мужчиной, который потом сбежал от нее без всякого разумного объяснения.

Ведь он даже не попытался что-то придумать.

Хью запустил пальцы в волосы и посмотрел в окно. Да, он отвратительно обошелся с Милли и совершенно незаслуженно.

Надо бы извиниться.

Но впрочем, разве это что-то исправит? Хью задумчиво крутил пуговицу на манжете белой хлопковой рубашки и быстро проигрывал в уме возможный диалог. О, Милли, прости, что я держался от тебя на расстоянии, но мне надо было во всем разобраться. Во-первых, после той ночи я впал в панику. Я чувствовал себя виноватым, все очень просто. Мне казалось, что я предал Луизу... Вернее, я действительно ее предал... В общем, это выбило меня из колеи. А потом возникло еще одно обстоятельство: я думал, ты сообщаешь все детали наших отношений Орле, чтобы сюжет ее книги бурно развивался. Но теперь я узнал, что ты ничего не рассказывала ей о нас. Вот, я закончил!

Черт, пуговица оторвалась. Хью тихо выругался. Извинения — это очень хорошо, но что он будет делать потом? Правильнее спросить, что после этого сделает Милли? Потому что, если она, рыдая, бросится ему на шею со словами: «Слава богу, я знала, что ты меня действительно любишь», — ему сразу придется как-то выкручиваться и объяснять, что нет, что она неправильно поняла его слова, что это было извинение, не более того. Это не значит, что он хочет, чтобы они были вместе. На самом деле это последнее, что он мог пожелать. Ей не следует делать такие поспешные выводы.

Хью содрогнулся от одной мысли об этом. Конечно, он знал, что не сможет произнести таких слов.

Вот такая складывалась ситуация. Если Милли расстроилась, когда он сбежал (это в том случае, если он на самом деле ей очень нравится), тогда снова обнадежить ее, а потом разбить ее надежды было бы жестоко. Не говоря уже о том, что это трудновыполнимо.

А впрочем, может, он обольщается. Возможно, она больше о нем и не вспоминает. И для нее это была всего лишь связь на одну ночь без всяких обязательств.

В таком случае не стоит даже поднимать этот вопрос. Она уже почти забыла обо всем, считает, что все в прошлом, и пустилась в новые приключения.

С кем-нибудь вроде Кона Деверо.

Когда, выкурив одну за другой несколько сигарет, вернулась Орла, он закончил разбираться с ее файлами и чистить жесткий диск. Из карточек, хаотически развешанных по всему кабинету, он выяснил, что Кон Деверо находится в Нью-Йорке, что Нэт, парень Эстер, вернулся из Глазго и что Эстер к настоящему моменту переспала с Лукасом и обнаружила, что он поразительно несостоятелен в постели.

Хью посчитал, что последняя информация вызывает сомнения, но в то же время, как ни странно, действует успокаивающе.

— Все готово? — Чуть охрипшая от курения, Орла одарила его лучезарной улыбкой.

— Все готово. — Хью выключил компьютер, потом небрежно кивнул на карточки на стене. — Это имеет отношение к новой книге?

— Да! Я полностью меняю направление, это мой новый роман в форме документального репортажа, отражающего реальную жизнь. — Орла улыбалась, не менее счастливая, чем новоиспеченная мать.