Денис проснулся поздно, в двенадцатом часу дня. Он лежал на лавке в закутке за печкой, отделённом от комнаты занавеской. Он отвёл её край и оглядел внутренность избы. Наталья тоже ещё не встала, лежала на кровати, потягиваясь спросонья. Марья Васильевна хлопотала у пылающей горелки с кастрюлькой, в которой варилась, судя по запаху, пшённая каша.
Пока молодые люди умывались в сенях холодной водой из бадьи, хозяйка избы рассказывала о том, что творилось в деревне утром, когда они спали.
— Приезжали и уезжали, приезжали и уезжали, прям страх какой-то. Такого у нас отродясь не было, чтобы сразу столько чёрных машин приехало. Даже во времена вашего покойного дедушки-академика не было, хоть и приезжали к нему на чёрных машинах часто, но чтобы как сегодня — такого не было…
Она разложила кашу по тарелкам, и Наталья с Денисом сели за стол.
— Народу понаехало много, — говорила старуха. — Мужчины все кожаных куртках, и такие серьёзные, представительные, и все идут к вашей даче. А потом идут оттуда, потом опять туда, оттуда и туда, так и ходят, так и ходят… А в лесу грязь, слякоть после дождя, а всё равно идут, видно, дело важное. Это ж надо сколько народу было… Слава богу, все уехали, часа два назад последняя машина уехала, — она выглянула в окно. — Никого нет. И хорошо. А то от них одно беспокойство.
Молодые люди ели кашу и многозначительно переглядывались.
— Наверное, это к нашему жильцу приезжали, — сказала Наталья.
— Важная он у вас персона, раз к нему столько народу ездит, — заметила Марья Васильевна.
Молодые люди не стали её разубеждать в важности «персоны», они дождались, когда она уйдёт кормить кур, и продолжали вчерашний разговор.
Ещё с вечера они решили, что сегодня утром пойдут на кладбище, но сообщение о массовом паломничестве «важных мужчин в кожаных куртках» их смутило и обеспокоило. Оба не сомневались, что это бандиты, которых заставило приехать какое-то чрезвычайное обстоятельство, наверняка связанное с Чаком и его чемоданом.
— Чак проболтался, — убеждённо сказал Денис. — Его пытали, а пытку не каждый выдержит. Он назвал место, где спрятал чемодан, вот они и понаехали. А иначе зачем они будут тащиться в эту глухомань? Только за деньгами.
— Значит, в склепе сейчас ничего нет? — разочарованно спросила Наталья.
Денис кивнул.
— Скорее всего, нет. Ведь если он не проболтался, то чего им сюда ехать. Конечно, за деньгами прибыли…
— Но Чак говорил, что не скажет… Он все деньги хотел отдать Сильвестру…
— Ты не знаешь, как они умеют пытать. Это бандиты, пойми, у них большой опыт по части пыток, они всю жизнь этим занимаются.
— Интересно, а про конверт он им сказал?
— Вряд ли, да и смысл какой. Раз деньги найдены, то карта уже не имеет значения. Но всё равно, лучше о ней помалкивай, а то мало ли что. За ней ещё Сильвестр должен прийти.
Девушка вздохнула.
— Как всё сложно… Я даже рада, что Чак отдал им деньги, а то если бы они достались нам, то на нас бы развернули настоящую охоту.
— Кто?
— Да Сильвестр хотя бы, или те бандиты, которые пришли за Чаком…
— Пожалуй, ты права. Может, оно и лучше, что они нашли этот чемодан…
Наталья разлила по стаканам чай из фарфорового чайника; Денис, помогая ей, добавил в стаканы кипятку из кастрюльки. Со двора доносились крики Марьи Васильевны, сзывавшей цыплят.
— Я вот думаю, — заговорил юноша, — а вдруг всё-таки есть шанс, пусть один из ста, что Чак не проболтался и деньги остались на кладбище?
— Надо сходить туда, — сказала Наталья.
— Да, хотя бы для очистки совести, — согласился Кораблёв. — Но если пойдём сейчас, то можем нарваться на бандитов. Надо выждать денёк, а лучше два…
В избу торопливо вошла Марья Васильевна и сразу бросилась к окну.
— Вот, снова приехали! — воскликнула она. — Чёрная машина!
— Бандиты, — шепнул Денис, кидаясь к своей куртке.
Перепуганная Наталья оглядывалась, ища, куда бы спрятаться.
— Спокойно, — сказал Кораблёв. — Они не знают, что мы здесь. В крайнем случае — отсидимся в погребе.
Молодые люди подошли к окну и, чуть сдвинув занавеску, выглянули на улицу. Посреди неё неспешно ехал чёрный «Ауди», не без труда одолевая ухабы и лужи.
Иномарка остановилась напротив избы Марьи Васильевны. Открылась дверь, и из неё вылез длинноволосый мужчина в пальто.
— Доктор Александр Григорьевич! — воскликнула Наталья.
За ним вылезли ещё двое, оба в камуфляжных куртках и милицейских фуражках, с короткоствольными «АКМ» на груди.
— А это — обещанные милиционеры!
Наталья вышла из избы и направилась к машине. Выходя за ней, Кораблёв огляделся. Бандитов вроде бы нигде не было, если только они не прятались за заборами…
Как ни странно, Лису снова пришлось играть роль доктора Александра Григорьевича: Чак умер, так и не выдав тайну своих миллионов, Маслов исчез, надежда оставалась только на Наталью, хотя шансов, что она что-нибудь знает, было ничтожно мало.
Лис приехал в Шабаново прямо с проводов Додона, бросив все дела в Москве, которых было предостаточно. Внезапная смерть пахана породила множество проблем, и первая из них — кто будет новым главарём. За Лиса выступали далеко не все, был ещё Кукуй, соперник в борьбе за власть и тайный враг, который сейчас, в эти судьбоносные для Лиса дни, стал врагом явным. Вопрос должен был решиться на сходке всех членов группировки, поэтому надо было ждать, пока вернутся в Москву те, что искали Чаковы миллионы в шабановских лесах. Сходка откладывалась. Оставался открытым и вопрос о том, кто после Додона будет держать общак.
Известие о смерти влиятельного пахана облетело Москву в ту же ночь, и с самого утра в Загорский район потянулись джипы и легковушки. В Шабаново приехали почти все воровские авторитеты со своими телохранителями, главари банд, многочисленные родственники и друзья покойного. Процессия с телом Додона, двигавшаяся с дачи в деревню по размокшей тропе, растянулась на добрый километр. Три группы по шесть самых сильных братков несли тяжеленную тушу пахана на носилках, сменяясь через каждые триста метров. Среди сопровождавших был и Лис. Он уже тогда, переговариваясь с авторитетами, начал осторожно, исподволь, забрасывать удочки насчёт того, что хорошо бы поставить его смотрящим за общаком. Ответы воры давали уклончивые. Окончательно вопрос должен решиться на воровском сходняке, но уже сейчас было ясно, что против кандидатуры Лиса есть немало возражающих.
Времени до сходняка оставалось немного, всего несколько дней. Лису надо было ездить по Москве, встречаться с нужными людьми, уговаривать, убеждать, а он поехал сюда, в Шабаново, зная, что поездка может оказаться бесполезной и он впустую потеряет драгоценное время. Но если был хотя бы малейший шанс разыскать Чаковы миллионы, то он должен его использовать. Тогда его совершенно точно выберут смотрящим за общаком. Мало того — при поддержке авторитетов он станет главарём додоновской банды. Кукуя он растопчет!
Он приветливо улыбался, идя навстречу Денису с Натальей. Девушка особенно была рада встрече. Оба спутника Лиса показали молодым людям фальшивые милицейские удостоверения. Один, тот, что постарше, по кличке Горян, ближайший подручный Лиса, значился капитаном Баранюком; второй, помоложе, известный как Ушастик, — старшим сержантом Ершовым.
Наталья тут же затараторила, рассказывая «милиционерам», какой ужасный Чак бандит, как он ругается, грозит пистолетом, как из-за него появилась целая банда и не даёт им с Денисом уехать в Москву. «Доктор» сочувственно кивал, зато «блюстители порядка» слушали Наталью без особого интереса. «Баранюк», бывший мент, пробурчал, что на мосту они никого не видели, а когда она начала рассказывать о повешенном дяде Кузе, перебил:
— Ясно, гражданочка, дела тут серьёзные. Будем разбираться.
— Жилец сейчас у вас на даче? — задал, наконец, вопрос Лис.
Ответ на него он прекрасно знал: Чак мёртв, а труп его ещё до рассвета, сразу после ливня, отволокли в лес и сбросили в заросший пруд. Спросил он исключительно для отвода глаз.
— Не знаем, — ответил Кораблёв. — Мы оттуда вчера ушли.
А Наталья поинтересовалась:
— Вы пойдёте к нему?
Лис обернулся к Горяну:
— Надо бы пойти, всё-таки тяжёлый больной.
— Если на даче находятся вооружённые преступники, то идти туда опасно, — с важностью ответил «капитан Баранюк». — Поэтому проведём допрос свидетелей прямо здесь, вот хотя бы в этой избе. Вы, гражданин доктор, поприсутствуйте, пожалуйста. Потом подпишите протокол.
— Хорошо, — кивнул Лис. — Надеюсь, всё это не займёт много времени, меня больные ждут.
— Не займёт, не беспокойтесь.
Допрашивать молодых людей решено было по отдельности. Начали с Дениса. Он, «доктор» и «капитан» вошли в избу. Наталья осталась ждать снаружи под присмотром «старшего сержанта».
Горян велел переставить стол к стене, подальше от окон. Сам он уселся напротив Дениса, достал измятые бланки протоколов и разложил их перед собой. Рядом сел Лис. Оба уставились на юношу. После стандартных вопросов о фамилии, имени, отчестве, домашнем адресе и месте работы, заданных скороговоркой, бандит спросил в упор:
— Арендатор жилплощади, которого вы с Натальей Сергеевной всё время называете Чаком, говорил что-нибудь о чемодане?
Денис пожал плечами.
— Мне ничего не говорил. Да мы с ним особо и не общались. Я тут человек посторонний, приехал по работе.
— Подумайте хорошенько. Вспомните. Ему ведь угрожали бандиты. И он наверняка понимал, что уйти ему не удастся, что его могут убить! Мог он в связи с этим сделать какое-нибудь важное признание.
— Ничего такого важного он не говорил.
— Он сказал вам, куда спрятал чемодан?
— Нет. Я вообще не помню, чтобы он что-нибудь говорил про чемодан.
— Наталья Сергеевна сказала, что он заставил её и вас уйти с дачи вместе с ним. Куда он намеревался уйти?
— Я так понял, он хотел пойти в Троицкое, остановить там попутку и на ней уехать в Москву.
— Каким путём вы шли?
— С дачи до Шабаново, а оттуда по дороге пошли в Троицкое.
— Не задерживались ли вы по пути в Троицкое в каком-либо месте? Так, чтобы Чак оставил вас одних, а сам на достаточно длительное время отошёл куда-нибудь в сторону?
— Нет, такого не было. Он всё время был с нами. По дороге в Троицкое нам встретилась попутка, мы поехали на ней, но нас тормознули бандиты, высадили и заставили вернуться на дачу.
— Чак по дороге ничего про чемодан не говорил?
— Нет.
«Капитан» помолчал. По их с «доктором» лицам было заметно, что они обескуражены.
— Должен вас предупредить, гражданин Кораблёв, — сурово проговорил бывший мент, — что за дачу ложных показаний и сокрытие важной для следствия информации полагается восемь лет строгого режима.
— Но я, правда, ничего не знаю. Ни про чемодан, ни про Чака, ничего. На дачу Зиминых я приехал от риэлторской фирмы, вот её телефон, позвоните, вам подтвердят.
Звонить Горян никуда не стал, вместо Дениса вызвал на допрос Наталью.
— Что вам известно о чемодане? — начал он без предисловий и вперил в девушку сверлящий взгляд.
— Мне? — Она смешалась. — Да, в общем, ничего. Николаев пришёл к нам, чтобы арендовать комнату. Чемодана при нём не было, была лишь полиэтиленовая сумка с продуктами. Мы с мамой сами удивились. Хочет поселиться — и никаких вещей…
— По имеющейся информации, чемодан у него был.
— Я лично не видела.
— Вы говорили, что к нему приходил некий человек, которого он называл Гнусом, и имел с ним разговор. Разговор происходил при вас.
— Да, — кивнула девушка.
— Гнус упоминал деньги и чемодан, — продолжал Горян. — Он требовал, что Чак их отдал. Так ведь?
— Так…
— Ну, вот! А вы говорите, что не знаете о чемодане!
— Я не говорила, что не знаю о нём, я только сказала, что чемодана при нём не было.
— Значит, знаете? Наконец-то мы добрались до самого главного! Чак, конечно, не сказал, куда он его спрятал?
— Нет, не сказал…
— А после того, как Гнус ушёл, что он говорил?
— Что нужно побыстрее уходить с дачи.
— И вы, конечно, ушли?
— Он приковал меня к себе наручниками!
— А вот ваш знакомый, гражданин Кораблёв, кое-что нам рассказал об этом…
— О чём?
— Сами знаете.
— Это когда нас вернули на дачу?
— Именно тогда.
Наталья похолодела. Неужели Денис проболтался о конверте?
— Прямо не знаю, что и сказать.
— Расскажите всё, как было, — вкрадчиво сказал Лис.
— Ваш приятель хорошо знает Уголовный кодекс, — прибавил Горян, — сразу сообразил, что может получить восемь лет за сокрытие информации. Если будете упорствовать, — он наклонился к Наталье, — то эти восемь лет получите вы. Мы вынуждены будем передать дело в суд.
— Такой молодой девушке дадут восемь лет? — притворно удивился «доктор».
— Ну, восемь, может, и не дадут, но семь дадут точно. Итак, гражданка Зимина, запираться не советую. Что произошло в ту ночь, когда вас с Чаком вернули на дачу?
— Что произошло? — пробормотала девушка.
— Да, в ту ночь, и это связано с чемоданом! Нам многое известно, но мы хотим услышать всё от вас!
— Разве Денис вам сказал? — пролепетала она в последней надежде и посмотрела на «доктора».
Тот едва заметно кивнул — дескать, да, Денис сказал.
— Я только хочу, чтобы вы не стали обвиняемой и не получили срок, — говорил Горян, разыгрывая великодушие. — Подумайте, восемь лет из-за такой швали, как Чак. Он бандит, на нём клейма ставить негде. На его чемодане кровь многих людей!
Наталья достала из кармана конверт и положила на стол. Горян протянул было руку, но конверт перехватил Лис. Наталья была так взволнована, что не придала их жестам значения. Её больше поразило то, что Денис рассказал милиционеру про конверт, хотя обещал молчать. Наверняка он рассказал и про две тысячи долларов. Таиться больше не имело смысла…
Она уже набрала в грудь воздуху, чтобы сказать про деньги, как раздался резкий крик доктора:
— Что это такое? — Он показал Наталье карту.
— Карта местности, — пролепетала она.
Карта оказалась в руках Горяна.
— Ясно, что местности, — сказал он, разглядывая рисунок так и этак. — Он просил вас это кому-то передать, да?
— Своему брату.
— Какому брату? — крикнули Лис с Горяном чуть ли не хором.
— Александру. Он должен скоро приехать…
— Значит, брату известно, что Чак проживает у вас на даче? — спросил Горян.
— Да… Ещё когда он поселился у нас, мама спрашивала, есть ли у него родные, чтобы сообщить им. Чак сказал, что у него никого нет, кроме брата, который живёт в Новосибирске. По его просьбе мама специально ездила в Троицкое, отправляла брату заказное письмо, а потом телеграмму. В ней Чак просил брата, чтобы побыстрее приехал. От брата пришла ответная телеграмма, он писал, что приедет при первой возможности.
— Чем этот брат занимается? Кто он такой?
Наталья понизила голос:
— Когда Чак дал нам этот конверт, он сказал, что брат возглавляет крупную банду, у него даже бандитское имя есть — Сильвестр. И если мы кому-нибудь скажем про конверт, то Сильвестр с нами расправится…
— И вы ему поверили?
Девушка пожала плечами:
— Вообще-то, поверила…
Горян ухмыльнулся.
— Верить этой публике нельзя. Они вам чего хотите наплетут, любой лапши навешают, лишь бы вы боялись и плясали под их дудку.
Картой снова завладел Лис.
— Как я понимаю, — сказал он, водя по ней пальцем, — это — дача, это — деревня… А здесь что такое?
— Кладбище, — подсказала Наталья.
— А это?
— Склеп.
Лис перевернул карту и на оборотной стороне увидел крестик. Потом снова перевернул. Поднял карту на свет и удовлетворённо кивнул: крестик на обороте совпал со склепом!
— Очень хорошо, — Лис торопливо встал, сложил карту и засунул в карман. — Идёмте, не будем терять времени.
— Да, идём, пока светло, — подхватил Горян, сгребая со стола бланки. — А вам, гражданка Зимина, придётся проводить нас в указанное на карте место. Имейте в виду: следствие ещё не закончено!
Когда она спустилась с крыльца, к ней подошёл Денис, собираясь что-то сказать, но его опередил Горян:
— Вот что, товарищи дорогие. Ваше дело перешло в разряд особо важных, а такие дела огласке не подлежат. Поэтому мы не можем взять понятых со стороны. Вы у нас проходите как свидетели, так что побудете заодно и понятыми, когда мы со старшим сержантом Ершовым будем изымать материальные ценности.
— А вы отвезёте нас потом в Москву, или хотя бы в Загорск? — спросила девушка. — А то мне всё это так надоело! Хочется побыстрей уехать отсюда!
— Отвезём, не беспокойтесь. Но сначала сходим на кладбище, где предположительно находится чемодан. Вот и Александр Григорьевич пойдёт с нами. Тоже будет понятым.
— Ладно, сходим, — согласилась Наталья нехотя. — Но до кладбища идти в такую слякоть надо час, не меньше.
Горян посмотрел на часы.
— Сейчас полтретьего. Час туда, полчаса там, ещё час оттуда. В пять мы уже будем ехать в Загорск.
И маленькая компания двинулась в путь. Сначала шли по дороге на Троицкое, потом свернули на дорогу к лесопилке, потом и с этой дороги свернули и пошли по едва видневшейся тропе. Горян с Лисом шли впереди. Они постоянно оборачивались к Наталье, как бы спрашивая, правильно ли они идут. Оба шли быстрым шагом и подгоняли молодых людей, которые, как им казалось, двигались слишком медленно. Ушастик замыкал шествие.
— Меня этот капитан чуть на восемь лет не засадил, — шептала Наталья, косясь на Ушастика. — Вы, говорит, утаиваете информацию, нам всё известно из показаний Кораблёва…
Денис посмотрел на неё удивлённо.
— Как это — из моих показаний?
— Да о конверте! Я не стала сразу говорить про него, но если уж ты сказал, то и мне не было смысла скрывать…
— Я сказал? — ещё больше удивился юноша. — Ничего я не говорил!
— Он сказал, что ты ему всё рассказал…
— Врал он! Он тебя на понт взял… — Денис осёкся, увидев, что сзади к ним подкрался «старший сержант».
Заметив, что они шепчутся, бандит навострил слух. Молодые люди замолчали.
Закатное солнце едва подсвечивало облетевший лес. Дальние деревья тонули в сумеречной мгле, под ногами хлюпала мокрая листва. По просьбе «доктора», которому необходимо было позвонить пациентам, время от времени устраивались короткие привалы. «Доктор» уходил метров на десять и разговаривал с кем-то по радиотелефону. Денис с Натальей ждали его молча: возле них постоянно ошивались то «старший сержант Ершов», то «капитан Баранюк», ни на минуту не оставляя их наедине.
На одной из остановок девушка окликнула «капитана», сказав, что тут недалеко дом Маслова, в котором они с Денисом видели повешенный труп дяди Кузи.
— Мы туда не сходим? Это рядом, нужно сделать лишь небольшой крюк.
Горян досадливо отмахнулся.
— Следствие разберётся с вашим дядей Кузей, а сейчас у нас дело поважнее. Мы правильно идём?
— Правильно. Кладбище уже близко.
Бандиты зашагали быстрее. Они как будто почуяли запах денег. Молодые люди едва за ними поспевали.
— Зачем его было вешать здесь, — раздражённо шипел Лис, — что за самодеятельность.
— Да Карган захотел пошутковать над малолетками…
— Эти его шутки добром не кончатся! Сегодня же, или завтра утром жмурика отсюда убрать, и подальше, чтоб ни одна ментовская собака не нашла!
— Понял.
— Лично проследи. А то ишь ты, шутник нашёлся…
Отряд достиг кладбища, когда солнце ещё стояло высоко, но тени в лесу стали чернее и гуще. Едва различимые могилы поросли бурьяном и молодым лесом, редкие кресты покосились. Склеп прятался за темнеющими деревьями, даже Наталье пришлось поискать его.
Первым замшелую кирпичную стену увидел Лис.
— Наверное, это там, — и он, не дожидаясь ответа, бросился в заросли.
Склеп представлял собой каменное строение без окон, с многочисленными трещинами и крышей, заросшей кустарником. По бокам от ржавой двери высились тёмно-серые побитые фигуры ангелов. На двери висел замок.
— Здесь уже кто-то был, — сказал Горян, осматривая замок и землю перед дверью. — Дверь открывали совсем недавно.
— Ясно, что недавно, — буркнул Лис и обернулся к Ушастику и молодым людям: — Пока оставайтесь там! Капитан позовёт вас, когда понадобитесь!
Замок взламывать не пришлось: он и так держался на честном слове. Горян раскрыл дверь и посторонился, пропуская Лиса. Дверь за ними закрылась. Не прошло и минуты, как Горян показался снова. Он тяжело дышал, лицо его было усеяно мелкими каплями пота. Ушастик, не выдержав, бросился к двери. Подбежали и молодые люди. Первое, что они увидели в тёмном запылённом помещении — это высокий железный крест, на верхушку которого было что-то насажено. Лис с зажжённым фонариком ходил возле него и лучом обшаривал пол. Убедившись, что чемодана нет, он, наконец, осветил крест.
Наталья вскрикнула. На крест была насажена человеческая голова!
— Это Маслов, — проговорила девушка, не сводя с головы округлившихся глаз. — Пётр Тихонович Маслов, лесник.
— Чемодан нашли? — спросил Ушастик.
— Нет, — буркнул Горян.
Во рту головы что-то торчало. Когда Лис посветил на неё, стало ясно, что это клок бумаги, нацепленный на нижние зубы как на гвозди.
Лис аккуратно, стараясь не потревожить голову, снял листок с зубов.
— Тело должно быть где-то недалеко, — сказал он, выходя с листком наружу.
Он вышел на открытое место, освещённое солнцем. Все окружили его.
— Не сомневаюсь, что голову отрезал Чак, — пробормотал Лис, вглядываясь в текст.
— А вы что встали? — гаркнул Горян, оборачиваясь к молодым людям. — Ищите тело! Все ищите! — Это уже относилось к Ушастику. — Где тело, там и чемодан!
Ушастик отступил назад. Денис с Натальей тоже отошли, но недалеко. Лис читал записку, беззвучно шевеля губами. Горян заглядывал ему в глаза, пытаясь понять по выражению лица, хороши новости или нет.
— Проклятье, — прошептал Лис, — эта скотина оказалась умнее, чем я думал.
— А что такое?
— Чемодан в другом месте! — Он передал записку подручному.
Тот, щурясь, стал читать, тоже про себя.
— Общая картина более-менее ясна, — сказал Лис, когда тот вернул бумагу. — Чак, удирая с чемоданом от ментов, встретил Маслова. Скорее всего, он пригрозил ему пистолетом, а может, посулил часть добычи, сейчас это неважно. Главное, Маслов согласился помочь ему нести чемодан. Возможно, Маслов и указал место, где его лучше всего спрятать. Там Чак его прикончил, и там же схоронил чемодан. Потом Чак написал эту записку, отрезал голову и принёс в склеп.
— Зачем в склеп? — не понял Горян.
— Чтобы чемодан мог найти Сильвестр, — ответил Лис и в задумчивости прошёлся между могилами.
Остановившись, подозвал Горяна к себе.
— Дай прочесть бабе, — он сунул ему бумагу. — Посмотрим, что она скажет.
Горян снова почувствовал себя начальником.
— Товарищи, подойдите сюда поближе, — деловито обратился он к молодым людям. — Короче, дела вот какие. Чемодана здесь нет, но преступник оставил важную улику. Я имею в виду голову лесника, которого он убил. При голове была записка. Я попросил бы вас, — он посмотрел на Наталью, — прочесть её.
— Вы общались с Чаком, — прибавил Лис, — и наверняка вам есть что сказать по этому поводу.
Брезгливо морщась, девушка приняла от Горяна листок и вчиталась в неровные корявые строчки. Денис заглядывал в бумагу через её плечо.
«Дорогой братишка, — прочитала она. — Пишу эту маляву тебе, но её может прочесть чужой, поэтому напрямик писать не могу. Ты поймёшь, если подумаешь. Помнишь, у нас в деревне был кот Кузьма? Мы ещё любили смотреть, как он дерётся с другими котами. Потом его убил сосед, а мы за это отомстили ему. Теперь вспомни, что мы с убитым Кузьмой сделали. Правильно. Мы его похоронили. А теперь вспомни где. Вспомнил? А если вспомнил, то догадаешься. Такое место есть недалеко отсюда. Там я и схоронил посылку. Ищи. Поспрошай у местных, они должны знать. Посылаю тебе привет и верю, что ещё увидимся».
— Ну, так что? — спросил Горян. — Что вы об этом думаете?
— Ничего, — Наталья с искренним недоумением пожала плечами. — Откуда я могу знать?
— Вспомните, — настаивал бандит, — может, вы разговаривали с Чаком о его жизни в деревне…
— Мы не разговаривали о его жизни в деревне! — начиная раздражаться, воскликнула Наталья. — Я вообще ни о чём с ним не разговаривала, он мне противен!
— Может, он рассказал что-нибудь?
— Ничего не рассказывал, только ругался и требовал подать ему то или подать это. Требовал, чтобы я наркотики ему достала. Замучил совсем! Видеть не могу его нахальную рожу!
— А вы успокойтесь, — сказал Горян с примирительной улыбкой, — подумайте как следует. Кот, любимый кот…
— Да бросьте чепуху нести. Ни о чём таком он не говорил!
— А когда передавал конверт, что-нибудь прибавил на словах?
— Прибавил, что за конвертом придёт его брат Сильвестр, а он главарь банды, и если я не передам ему конверт или проболтаюсь о нём, то Сильвестр мне голову оторвёт.
— Мёртвого кота можно похоронить где угодно, — вмешался Денис. — Об этом надо спрашивать только у Чака или у Сильвестра.
— У меня появилось кое-какое соображение по этому поводу, — сказал Лис, — но я бы хотел изложить его вам, товарищ капитан, наедине…
Они отошли в сторону.
— Сейчас пойдёшь в склеп и прицепишь бумажку на прежнее место, — заговорил он тихо. — Когда вернёмся в деревню, заклеишь конверт как было и отдашь чувихе, понял?
— Понял, и что дальше?
— У меня дела в Москве, я должен срочно уехать, а вы с чувихой и парнем пойдёте на дачу. Будете сидеть там, не вылезая, пока не появится Сильвестр. Тогда ты со мной сразу свяжись по рации, я тут же приеду. Пусть чувиха как-нибудь незаметно отдаст ему конверт и скажет, что она его никому не показывала, понял? Сильвестр пойдёт искать, а вы за ним аккуратно проследите. Он пойдёт сюда, к склепу, а отсюда — к чемодану!
Горян озадаченно насупился.
— Это-то понятно, пацаны проследят, не подкачают, но сколько ждать надо? А вдруг он через год появится?
Лис подошёл к нему ближе.
— Когда мы шли сюда, я звонил кое-кому в Москву по поводу Сильвестра. Это не туфта, такой человек есть. Воронов, Александр Максимович. Держит в кулаке весь Новосибирск, под ним бригада в двести человек ходит. На него было покушение, взорвали машину, на которой он ехал. Сильвестр остался жив чудом, но потерял руку и ногу. Сейчас вместо них протезы.
— Он и с протезами рулит бригадой?
— А ты как думал. С пушкой управляется одной рукой, выбивает десять из десяти! Короче, этого Сильвестра видели сегодня в Москве на прощании с Додоном, и, по всей видимости, о смерти брата он уже знает. А это значит, что долго ждать не придётся. Он может появиться здесь в любой момент.
— И ты уезжаешь?
— Позарез надо. Решается наша судьба. Я и сейчас приехал только ради чемодана, а то хрен мне здесь делать… Ладно, иди в склеп, прицепи записку и быстро возвращайся. Времени нет.
Наталья, услышав от «доктора», что дальнейшее расследование будет вести следователь по особо важным делам, который приедет из Москвы, облегчённо вздохнула и тут же напомнила, что их с Денисом обещали вывезти отсюда. Лис заверил её, что они сегодня же уедут в Загорск.
В обратный путь отправились тем же порядком, каким шли сюда: впереди — Лис с Горяном, за ними — молодые люди, замыкал шествие Ушастик.
Бандиты тихо переговаривались:
— Пока меня не будет, вся ответственность на тебе, — говорил Лис. — Пацанов не распускай, за окрестностями дачи следите в оба. Особое внимание дороге на Троицкое. Направь к мосту самых надёжных людей, пусть дежурят круглые сутки. Заметят неизвестную машину — сразу пусть радируют тебе. Машину не останавливать, но в Шабаново проследить, кто и откуда.
— Всё ясно, шеф, сделаем.
— Оцепление на реке пока не снимай, а то кто его знает, что ждать от этого Сильвестра. Может, вздумает перейти её вброд.
— Понял.
— И помни: у Сильвестра нет руки и ноги. По этой примете узнаешь его сразу.
— Шеф, а может, и не надо за ним следить, — сказал Горян шёпотом. — Просто возьмём его и побазарим душевно, с утюгами-паяльниками. Язык развяжется быстро.
— С Чаком уже побазарили душевно, — ответил Лис, не скрывая досады. — Ни хрена он не сказал, а всё почему? Потому что знал, что живым не уйдёт. С братцем его то же самое будет. Это всё одна семейка, они люди упёртые… Нет, тут надо действовать по-умному, а не как этот кретин Додон. Как только появится Сильвестр, сразу отправляй людей на кладбище. Пусть сидят тихо и следят за склепом. Чемодан должен быть где-то в этих местах.
— Сильвестр придёт к нему, и сразу его валить? — осведомился Горян.
— Да, а потом чувиху с парнем. Они больше не нужны. Трупы утопите в пруду, чтобы ментовские собаки не учуяли.
— Старуху эту, знакомую чувихи, тоже хорошо бы мочкануть, — сказал Горян. — Слишком много видела.
— Правильно, — согласился Лис. — Лишние свидетели ни к чему.
Время от времени он останавливался, отходил в сторону и начинал говорить с кем-то по радиотелефону. Вместе с ним останавливался весь отряд. Уже смеркалось, когда вышли, наконец, на грунтовую дорогу. В отдалении показались шабановские избы.
— В Москве разузнаю про сибирскую деревню, где проживала семейка Вороновых, — говорил Лис, — отправлю туда надёжных людей. Пусть поспрашивают у местных, может, кто-нибудь помнит того кота. А если очень повезёт, вспомнит, где его похоронили…
Горян одобрительно кивал.
— Зашибись, шеф, вдруг и правда кто-нибудь вспомнит…
— Шансов мало, — говорил Лис, — поэтому прежде всего надо работать здесь. Дождаться Сильвестра, и следить за ним в оба глаза. Если спугнёте его, почует лажу — смоется, и накрылись денежки.
— От нас не смоется. Пусть только попробует смыться, тогда от паяльников не отвертится…
В окнах некоторых изб уже теплился свет. Горел огонёк и в крайней избе, где жила Марья Васильевна. Горян деловито, без стука зашёл в избу и вскоре вернулся с конвертом, заклеенным канцелярским клеем.
— Вот, гражданка Зимина, ваше задание, — он протянул конверт Наталье. — Вам надлежит передать это Александру Воронову, когда он появится у вас на даче.
— Вы что, шутите? — почти закричала Наталья. — Мы с Александром Григорьевичем сейчас уезжаем в Троицкое!
— Гражданочка, какие тут могут быть шутки, — Горян повысил голос. — Сюда приезжает следователь по особо важным делам, а я выполняю его предписание. Конверт должны передать Сильвестру именно вы, потому что Чак передал его вам.
— Это что, значит, я должна вернуться на дачу? К бандитам? Нет… — Она замотала головой. — Я туда не хочу…
— Насчёт бандитов можете не беспокоиться. Пока мы с вами ходили на кладбище, сюда из Загорска прибыли спецназовцы. Я только что говорил с ними по рации. Они сообщили, что никаких бандитов на вашей даче нет, так что можете спокойно туда возвращаться.
— Не хочу, — чуть не плакала Наталья. — Александр Григорьевич, скажите милиционеру, пусть кто-нибудь другой передаст Сильвестру этот дурацкий конверт!
Лис разводил руками.
— Ничем помочь не могу. Я всего лишь врач.
— Гражданочка, — бурчал Горян, — примите к сведению, что я могу официально оформить вас на задержание на трое суток в порядке досудебной проверки. Но я этого не делаю, как видите. Не хочу портить вам карьеру. Задержание — это почти что судимость, оно пятном будет на вас висеть, зачем вам это…
В разговор вклинился Денис:
— Товарищ капитан, Сильвестр же бандит, он не рискнёт прийти на дачу, в которой находится милиция!
— Почему не рискнёт? — ответил, ухмыльнувшись, «товарищ капитан». — На даче всё тихо. Наши люди тоже не лыком шиты, высовываться не будут. Тем более мы его за десять километров учуем. Он только подходить будет, а мы уже будем знать. Сразу его, конечно, задерживать не станем. Задержим с поличным, когда он возьмёт чемодан в руки. Но перед этим всё должно быть как надо, то есть должен быть и конверт, и хозяйка дачи, и склеп, и отрезанная голова с запиской.
Наталья с убитым видом расхаживала по дороге.
Лис направился к машине. Кораблёв сделал движение пойти за ним, но девушка схватила его за руку.
— Денис! Ты тоже уезжаешь?
Горян всполошился:
— Нет-нет, молодой человек, вас я бы попросил остаться с гражданкой Зиминой! Вы необходимы следствию как важный свидетель!
— Денис, не уезжай! Я не хочу оставаться одна! Мне страшно!
— Не волнуйся, я никуда не уеду, — он встал рядом с ней, как бы давая понять, что не отойдёт ни на шаг. — Положись на меня.
— Вы зря беспокоитесь, гражданочка, — заговорил Горян почти ласково. — Вас будет охранять не кто-нибудь, а загорский спецназ. У нас все парни деликатные, знают толк в обращении с дамами. Будете очень довольны.
Лис залез в машину. Дверца мягко хлопнула, и чёрная иномарка тронулась с места.
Все молча смотрели, как она, переваливаясь, едет по размокшей дороге в сторону леса. Вскоре она скрылась за деревьями.
— Пойдёмте, что ли, пока не стемнело, — и Горян первым зашагал по деревенской улице.
В окошках шевелились занавески: деревенские старухи украдкой наблюдали за путниками. Когда те проходили мимо последней избы, из-за забора вышли двое молодчиков и присоединились к отряду. Наталья испугалась было, но, заметив, что «товарищ капитан» перекинулся с незнакомцами кивками, успокоилась.
— Спецназовцы в гражданском, — коротко пояснил Горян. — Будут нас охранять.
Два бритоголовых качка в кожаных куртках держались шагах в пяти-шести. За всё время пути они не произнесли ни слова. Денис чувствовал на себе их взгляды, и тоже косился на них. «Спецназовцы» ему определённо не нравились.
После похода на кладбище путь до дачи показался долгим и утомительным. К тому же небо закрывали облака, и ночь наступила быстрее обычного. Отряд ещё не дошёл до дачи, а всё вокруг уже тонуло во мраке. Горяну приходилось подсвечивать тропу фонариком. Ушастик, которому было поручено наблюдать за молодыми людьми, уже не стесняясь шёл рядом с ними. Заговорить он не решался, но и молодым людям приходилось помалкивать.
— Ну, всё, прибыли, — объявил Горян. — А то задолбался сегодня ходить.
Наталья слегка удивилась: как это — прибыли? Дачи ещё не видать, кругом темень. Но неожиданно рядом с собой она обнаружила калитку. А вглядевшись в темноту, увидела и само здание. Оно было черным черно, в нём не горело ни одного огня.
Компания вошла в дом. Щёлкать выключателями было бесполезно: электричества по-прежнему не было.
— Надо связаться с электриками в Троицком, — пробормотала девушка, — узнать у них, в чём дело.
— Завтра обязательно свяжемся, — пообещал Горян.
Оба качка и Ушастик скрылись. Горян ходил с фонариком по тёмному холлу, высвечивая все углы, как будто что-то искал. Холл и площадка второго этажа были безлюдны, но в доме всё время слышались какие-то приглушённые звуки, словно за стенами кто-то ходил, двигались стулья, иногда начинали звучать невнятные голоса. Наталья сразу обратила внимание на беспорядок, царивший в холле: мебель была сдвинута, дверцы шкафов раскрыты, на полу виднелись отпечатки грязных подошв. Наверняка и в комнатах творилось то же самое.
На втором этаже раскрылась дверь и показался свет. Из комнаты, соседней с той, которую занимал Чак, вышел какой-то человек с горящей керосиновой лампой, одетый в куртку с поднятым капюшоном. Он спустился по лестнице и передал лампу Горяну. Тот, в свою очередь, передал её девушке.
— Устраивайтесь где вам удобно, вы ведь хозяйка дома, — сказал бандит с любезной улыбкой.
— Мы с Денисом здесь устроимся, — и Наталья направилась к дверям своей комнаты.
— Только не на первом этаже! — закричал Горян.
— Почему?
— Это касается вашей безопасности! В окрестностях бродят бандиты, они могут залезть в окно. Пойдите лучше наверх.
И он первым двинулся по лестнице. Наталья с Денисом пошли за ним. Человек, который принёс лампу, замыкал шествие. Его присутствие вызывало у Дениса смутное беспокойство. Незнакомец был мало похож на стража порядка: лицо бледное, отталкивающее, на голову почему-то накинут капюшон. Больше всего не нравились руки. Когда он передавал лампу Горяну, Кораблёв заметил, что руки у него синие от татуировок.
На втором этаже Наталья задержалась у двери в комнату Чака.
— Он ещё там?
— Скрылся, — ответил Горян после небольшой заминки. — Да вы не беспокойтесь, найдём. От нас не уйдёт.
Наталья прошла по площадке и открыла дверь в дальнем конце. Небольшая комната за дверью располагалось в самом углу дома. В ней было относительно чисто, хотя чувствовалось, что и здесь побывали посторонние. В комнате имелся широкий диван, платяной шкаф, стол и пара стульев.
Вслед за девушкой сюда вошли Денис и Горян. Наталья поставила лампу на стол.
— Мы здесь переночуем.
— Вот и отлично, — сказал Горян. — Еда для вас ещё не приготовлена, когда будет готова — товарищ лейтенант принесёт, — и он кивнул на человека в капюшоне, оставшегося за дверью.
— Я не ем перед сном, — сухо ответила девушка.
— Я тоже, — сказал Денис.
— Тогда желаю приятно провести ночку, — и Горян попятился, игриво ухмыляясь.
Дверь за ним закрылась.
— Ну вот, вляпались мы в приклю… — начала девушка, но Кораблёв приложил палец к губам.
— Они ещё здесь, — сказал он еле слышно.
Они навострили слух. Из-за двери не доносилось ни звука, но «капитан» с «товарищем лейтенантом» наверняка ещё стояли за ней.
— Запри на щеколду, а то мало ли что, — прошептала Наталья.
Денис на цыпочках, стараясь не скрипеть половицами, подошёл к двери и задвинул щеколду, отметив про себя, что щеколда выглядит слишком хлипко. Дверь легко можно высадить.
— Раскладушки нет, — сказал он, оглядев помещение. — Ну, ладно, ничего страшного. Устроюсь на полу.
— Сейчас что-нибудь постелю, — Наталья подошла к шкафу. — Помнится мне, здесь был тулуп…
Овчинный тулуп оказался на месте. Когда она вытащила его и развернула, по комнате распространился запах нафталина. Да и сам тулуп выглядел так, будто его использовали ещё с царских времён.
— Это, наверное, твоего дедушки, — сказал Кораблёв, когда Наталья раскладывала тулуп на полу.
— Точно. Как ты угадал?
— Интуиция.
Наталья дала Денису одну из двух диванных подушек, и он улёгся.
— Если услышишь что-нибудь подозрительное — сразу буди, — пробормотала она.
— Ладно, — сказал он.
Он хотел прибавить, что в этом доме подозрителен каждый звук, но не стал. Незачем пугать лишний раз.
— Хорошо, что Чака нет, — снова подала голос Наталья, подавляя зевоту. — Он бы не дал нам заснуть…
Дениса так и подмывало ответить, что он бы предпочёл Чака всему этому сомнительному спецназу, но спросил только:
— Может, погасить лампу?
— Без неё страшно.
— Ничего, я рядом.
— Тогда потуши.
Он встал и потушил керосинку, рукой перекрыв приток воздуха к огоньку.
— Кстати, ночью будет холодно, — сказала Наталья.
— Я отдам тебе тулуп.
— А сам на голом полу будешь спать?
— Ну и что. Я закалённый, в проруби купаюсь.
— Мне кажется, я уже начала мёрзнуть…
Он поднял с пола тулуп и накрыл им девушку.
— Спасибо… Но ты тоже замёрзнешь.
— Ничего, всё нормально.
Наталья подвинулась.
— Вообще-то, на этом диване прекрасно помещаются двое. Если только не будешь слишком шевелиться ночью…
— Ты что, я сплю как убитый.
— Тогда можешь лечь рядом. Тулупа хватит на двоих.
Денис взял свою подушку и лёг на диван, повернувшись лицом к девушке.
Они замолчали. Снаружи кто-то тихо прошёл со свечой. Пол под дверью на несколько мгновений озарился колеблющимся светом. В тишине стало слышно, как в дальнем конце дома кто-то заунывно поёт под балалайку. Слов было не разобрать, доносился только тоскливый мотив.
Денис подумал, что песня явно тюремная, но говорить об этом не стал. Он обнял свою хозяйку, а она прижалась к нему. За всю ночь они не сказали друг другу ни слова. Да и к чему слова, вместо слов говорили их тела.