Милосердие весны

Из бесконечности явились,

Туда же, говорят,

  уйдем.

Просторы космоса открылись —

И тем милей родимый дом.

Иду зелеными лесами —

Моя дорога далека.

И надо мною парусами

Бегут по небу облака.

Из леса выйду

  в чисто поле —

Кукушка щелкает года.

Моя мечта цветет на воле

И порывается туда…

Ей заглянуть бы

  в бесконечность

Мечте ведь свойственно

  витать…

И сам я здесь

  пускай не вечно,

Но не желаю улетать.

Пускай я гость,

Но гость надежный,

И до всего мне дело есть.

Я погощу, пока возможно, —

Воздам земле-хозяйке честь.

Ко мне была хозяйка доброй —

Будила затемно:

  вставай…

Меж катеров ломала ребра,

Учила:

  рот не разевай.

То вверх,

  то вниз

Кидала плавно,

Поскрипывало знай в костях.

Я на Земле прижился славно,

Мне очень

  хорошо в гостях.

И мне давно мотор сродни,

Железной силе не перечу.

Как вехи в будущее,

Дни

Летят распахнуто навстречу.

Я за рулем, как за столом,

Лишь сердце чуть прихватит зноем.

За лесом

Даль плывет светло.

И вот оно —

Село родное.

Как нарисована,

В окне

Моя бабуля — чище снега…

И снова чувствую:

Во мне

Скрипит и грохает телега.

Какие высокие травы —

Почти в человеческий рост!

Ручей говорливый

  направо.

Налево —

  старинный погост.

Мальчишкой любил хорониться

В тех травах,

  как в добрых лесах.

Мне пели веселые птицы

О всяких земных чудесах.

Лежал у земли я

  в объятьях,

И сам я ее обнимал.

Со мной

  одуванчики-братья,

Над ними

  цветет краснотал.

И что-то меня заставляло

Лежать

  и глядеть в небеса.

Фантазия знай расцветала

И мчалась,

  раздув паруса.

Мне в облаке чудились звери —

В лесу не встречал я таких.

Готовый и в небыль поверить,

Я видел воочию их.

И больше того:

Мне казалось,

Что был я когда-то звездой…

Додумывать не удавалось —

Вспугнут или крикнут домой.

И что-то теперь заставляет,

Как прежде,

Уставиться вдруг

На звонкие звездные стаи

И месяца кованый круг.

Наработался вволю

С утра на лугу…

Хорошо поваляться в духмяном стогу!

Хорошо в голубой вышине потонуть

И на миг ощутить

Бесконечности жуть.

Ощутить, словно жажду,

Внезапно мечту —

Самому поднебесную взять высоту.

И представить космические корабли

Где-то там —

В беспредельной туманной дали.

И увидеть миры

Вдруг открывшихся звезд,

В те миры звездолетом проложенный мост.

И себя

Как посланца земного добра…

До чего ж беспредельна

Фантазий игра!

Ходили за счастьем от веку

За горы, моря и леса.

Уж видно, судьба человеку

Искать на Земле чудеса.

Не знаю как счастья,

А лиха

Досталось искателю впрок.

И если не сгинет,

То тихо

Осядет, усвоив урок.

Не знаю как счастья,

А боли…

Хватило бы на сто дорог.

Такая искателя доля…

Светлеет родимый порог.

Так вот где покоится счастье!

Я робко иду под уклон

К избе,

Что неясною властью

Меня забирает в полон.

Теперь бы тем счастьем упиться —

Оно мне вполне по плечу…

С чего ж не поется, не спится —

То к солнцу,

То в бездну лечу!

Не верю дню рожденья слепо,

Хотя на бланке есть печать:

Не мог же взяться я из пепла,

Из ничего себя начать?

Бог весть какими шел путями,

Чтоб видеть,

  слышать,

  просто жить.

Из лыка первыми сетями

Меня пытались изловить.

А я в воде,

  подобно блику,

Был удивительно живуч,

Взлетал над лесом легче крика

И прятался в наплывах туч.

И не случайно,

Лишь стемнеет,

Сажусь я, молча, на крыльцо.

Моя душа, как даль, светлеет,

Подставив космосу лицо.

От непонятного застыну,

Чему-то горько улыбнусь

И, распрямив внезапно спину,

Навстречу звездам засвечусь.

И до меня за сотни лет

С утра, как новоселы,

В полях —

  едва взыграет свет

Гудели важно пчелы.

Стояли тихо у воды

Печальные ракиты.

Грузнели к осени сады

Анисом знаменитым.

В реке гулял ленивый сом

И жировала утка.

Катился вольно в небе гром…

Подумать —

Просто жутко!

За что-то выпала мне честь

Пройтись тропой земною…

И без меня все будет цвесть,

Но лучше бы — со мною.

Считаемся —

  лесная полоса,

Но крепко мы повысекли леса.

Не только мы —

  и предки хороши:

Дома, как терема, —

  сама мечта!

Умели деды брать для живота

И сверх того взымали для души.

Раздели липу, иву на корье,

Свели до счета дикое зверье.

Десятка два в лесу тетеревов

С утра слагают про любовь стихи.

И разучились драться петухи,

Отпел зорю —

  и фьють,

Бывай здоров!

А было время

(Летопись не врет:

Монах был зрячим,

  не подпольный крот),

Пскова носила на себе лодьи,

В ней,

  верь не верь,

  водились осетры.

А за Псковой

  звенели топоры —

Там лес валили,

  ладили бадьи.

Монах писал:

А за Псковой леса,

Гнездится соболь,

  черная лиса…

Остались летописные листы.

Но извели леса на берегу,

И соболь убежал давно в тайгу —

Подальше от опасной суеты.

Река не та,

  и лес теперь не тот.

Пскову вороны переходят вброд.

А деды наши баржи гнали тут.

С тех пор прошло поменьше ста годов,

А сколько встало новых городов!

Как жаль —

Леса так скоро не растут.

Я, кажется, еще не понял,

Зачем пришел на этот свет:

На топоре обжечь ладони

Или познать какой секрет?

Уйти в раздумье, как в берлогу,

С молвою не вступая в спор?

Иль все ж найти свою дорогу

Самой судьбе наперекор?

Иль жизнь несуетно простую

Среди родных полей вести?

Или, как жилу золотую,

Любовь случайно обрести?

И за нее любую долю

Принять,

Как благостный покой?

Иль замереть вот так от боли

Над неожиданной строкой?

Есть дочь и сын —

О разные созданья!

Как день и ночь,

Как солнце и луна.

Иван мне дан,

  понятно,

  в наказанье,

За что же Лада,

  дочь за что дана?

Деяньями я вышнего не славил,

Не блюл посты,

Грешил как только мог,

Отцовский дом давным-давно оставил,

Ну и ушел не лучшей из дорог.

На ней есть все для синяков и шишек:

Колдобины — увы! —

  не на виду.

И сам хорош:

Как вышел из мальчишек,

Так до сих пор к солидности иду.

Но я не трус —

Хоть голову на плаху, —

Готов ответить за свои грехи…

Сыграй мне, Лада,

  что-нибудь из Баха

За все мои поэмы и стихи.

Осенние цветы — как вскрики

Последних журавлей.

Они — как солнечные блики

Среди пустых полей.

Пускай в лугах пожухли травы

И высохла стерня, —

Цветы, пригревшись у канавы,

Покличут вдаль меня.

И на опушке пожелтелой,

Где листопад шуршит,

Я этот зов, уже несмелый,

Вдруг уловлю в тиши.

Под небом хмурым, словно в мае,

Поверится в цветы.

И вскинутся, как птичьи стаи,

Мои мечты.

Я морем обольстился зря,

Сказал себе —

Вода водою.

Слепит холодная заря,

Да плещется оно,

  седое.

А волны знай себе снуют,

Кипят на палубе, клокочут.

Не спрятаться в глуши кают —

Ни дня тебе,

Ни тихой ночи.

Решил:

  на берег убегу.

И убежал —

  я верен слову.

…Пасутся овцы на лугу,

Как баржи, стельные коровы.

Не узнаю себя я сам:

Повсюду слышится мне море.

Я уношу тоску в леса,

Где догорают тихо зори.

Я знаю:

Трактор за холмом

Урчит.

А чудится мне —

  катер.

И с каждым днем мрачнеет дом,

И мелким кажется фарватер.

Живешь, как все,

И вдруг накатит,

Что свету белому не рад.

И улыбаешься некстати,

И слово молвишь невпопад.

Тебе друзья —

  одна морока,

Ну а родия —

  тоска сама.

И солнце спряталось до срока

В дымы за длинные дома.

А ночь глухая, как подполье,

И месяц вовсе окривел…

Крест-накрест опоясан болью,

Живешь как будто не у дел.

Уеду,

Где простора вволю,

И небо —

  плавай, как во сне.

Где можно прислониться болью

К любой березе и сосне.

Застыли низины и взгорки,

Печаль вековую храня.

Закончились сроки уборки,

Щетинится в поле стерня.

Прислушались чутко осины,

На цыпочки встала лоза,

У елок сутулятся спины

И спрятаны в гуще глаза.

В чащобе осталась прохлада

И в полдень таится в тени,

Как будто засела в засаду

С ножом на погожие дни.

И вдруг тишину потревожит

Крикливых скворцов перелет.

Морозец пройдется по коже

И к сердцу надолго прильнет.

Неужели горки укатали?

Я забыл и думать о любви.

Не манят неведомые дали,

Не волнуют сердце соловьи.

Не пойму я:

Надломилось что-то,

Оборвался песенный мотив?

Надоела добрая работа

Или стал я попросту ленив?

Норовлю туда,

Где есть моторы.

Мне жирок не в тягость на боках.

Не махну без рассужденья в гору,

Мыслю так:

Отбегал в дураках.

В каждом деле рациоприкидка,

Как давнишний плащ, —

Мне по плечу…

Нет, не ожидал, что под микитки

Без предупрежденья получу.

Стоит ей взглянуть

Иль мимоходом

О своем капризе намекнуть…

Я не замечаю непогоды,

Для меня любой не в гору путь.

Рассужденья полетели к черту,

Я шагаю,

  ворот распахнув.

И во мне шевелятся аорты,

Ледяного воздуха хлебнув.

Твоя голубая улыбка

На миг озарила меня.

И стало болото не зыбко,

И вспыхнули вновь зеленя.

Иду не холодной отавой —

Ступаю июньской травой.

И месяц с улыбкой лукавой

Плывет над моей головой.

Услужливо высветил дали,

Откуда с тобою пришли,

Чтоб все-таки мы угадали,

Забытую стежку нашли.

Петляет она между сосен,

Теряется вовсе в кустах…

Неужто ядреная осень

Легла серебром на листах?

И ветры играют, лютуя…

Да как же я жил, не любя?!

Готов на расплату, любую,

Готов за тебя и себя.

О это тонкое чуть-чуть —

Души моей отдохновенье.

И я могу легко вздохнуть,

В свое поверив воскресенье.

Дозволено плеча чуть-чуть

Коснуться в мягком полусвете.

Сумел я грань перешагнуть —

И вот теперь за все в ответе.

Теперь я твой,

А ты — моя.

Открылись взору светотени.

Ведут от песни соловья

К тебе высокие ступени…

Чуть-чуть убавилось росы,

И чуть слабей запахло тмином.

Незримо осень на весы

Кидает клена золотины.

Не огорчайся, не грусти —

Тебе к лицу чуть-чуть печали.

Левада, слышишь, шелестит,

О чем так долго мы молчали.

Узнать однажды

На причале,

Полвека выкинув на кон,

Что и меня когда-то ждали

И кто-то был в меня влюблен.

Волны ленивой бормотанье

Стоять и слушать, как во сне.

И вдруг понять:

Ее признанья

Всегда недоставало мне.

Вздохнуть,

Куснуть себя за локоть

И, на себя же вскинув плеть,

Признанья позднего жестокость

Улыбкой грустною пригреть.

Хлебнув побольше кислорода,

Нырнуть в пучину давних лет.

И, обозрев былого своды,

Понять любви ее секрет.

Пускай признанье как рукою

Снимает давнюю печаль.

Я отрекаюсь от покоя

И снова вглядываюсь в даль.

Осень.

Опустели берега.

Волны разворачивают плечи…

Женщина стоит у маяка,

Одиноко провожая вечер.

Голубые теплые глаза

За семью печатями печали:

Кто-то ей худого насказал?

Или чайки сдуру накричали?

Подмывает ближе подойти,

Прикоснуться осторожным славом.

Но никак мне слова не найти

Ей под стать —

Печально-голубого…

И опять я жду вечерний час —

Наша встреча что-нибудь да значит?..

Огненный закат в волне погас.

И звезда не принесла удачи.

Темнота надвинулась стеной,

Утро занималось лиловато…

Я не знал,

Что сделает со мной

Эта непонятная утрата.

«Не сотвори себе кумира…» —

Ты исподволь внушаешь мне.

И что ж?

Моя замолкла лира,

Висит доскою на стене.

«Не сотвори себе кумира…»

Какие тяжкие слова!

В моей душе сквозно и сиро,

Клонится долу голова.

«Не сотвори себе кумира…»

Мне стиснуть зубы и молчать.

Я без тебя —

Изгой у мира:

Ни петь,

  ни думать,

  ни кричать.

Подышать бы

  твоими руками,

Окунаясь

  в ладони опять.

Иногда мы не ведаем сами,

Где тонуть,

А откуда взлетать.

Никогда не дрожал я

  от страха,

А ведь всякое было в пути.

Что же сердце —

  подбитая птаха —

У тебя трепыхнулось в горсти?

Догорают

  последние листья,

Журавли улетают,

  трубя.

Не ищу я и малой корысти,

Мне бы только увидеть

Тебя.

Я пишу почти с натуры —

Еле тянется строка.

Надо мной повисли хмуро

Обложные облака.

Заблудилось нынче лето —

И в июне солнца нет.

И на всю округу света —

На поляне маков цвет.

К алым макам вышли клены

Из задумчивых левад

И стоят толпой зеленой,

Что-то шепчут невпопад.

Грустно кленам я внимаю,

Нянчу давние мечты…

Мне тебя напоминают

Эти яркие цветы.

Покинула —

И в сердце пустота.

Не сердце —

  позабытая квартира,

В которой и нетоплено, и сыро,

И слишком глухо —

  тоже неспроста.

Не знаю,

Чем заполнить сей метраж.

Бегу в леса —

  залить дубравным гудом.

Авось свершится и со мною чудо!..

Но я всего —

  при опустевшей страж.

Сманил пичужек, что повеселей, —

Пускай свистят с утра до поздней ночи.

Впустил ручей —

Пускай себе клокочет,

Приносит с воли запахи полей.

Но как была квартира нежилой,

Так и осталась,

  в ней не потеплело.

Хотел вскричать:

«А мне какое дело!»

Но сам молчу,

  вздыхая тяжело.

Проснусь однажды я лучом —

Раздвину темноту

  плечом,

Пройдусь легонько

  по вершинам

Притихших на заре холмов,

Посеребрю

  полет машины,

Окошки высвечу домов.

Я в середину

  росной капли

Живым алмазом

  буду вкраплен.

Пройдусь по тихой речке кротко —

Прошелестит вослед лоза.

И, придержав свой лёт

  короткий,

Вдруг потону в твоих глазах.