Мир двух Солнц Том I

Глава 11

Просыпался я тяжело, точнее не так, проснулся я быстро, но сразу на мое тело навалилась такая гамма чувств, что я не пожелал бы испытать это никому, даже заклятому врагу. Адски болела левая рука, вся грудь пульсировала в такт сердцебиению, и было такое чувство, что меня переехал танк, и танкист, для пущей уверенности, сдал назад и проехал еще раз. Я не мог пошевелиться, и единственное, что оставалось, это исследовать обстановку глазами. Тут я встретился с испуганными глазами Саймона, сидевшего в кресле возле кровати.

- Скоро я приду и сниму парализующие чары. Ты сможешь двигаться, а пока полежи спокойно. Старик встал и быстро вышел из комнаты.

Через минуту он вернулся, и за ним зашел незнакомец в потрепанном балахоне.

Старик взмахнул рукой, и я почувствовал, как ко мне возвращаются ощущения, возможность ими управлять, а с этим и по-настоящему реальная боль. Я прикусил губы и застонал. Каждый порез, сделанный безумцем во сне, начал жечься, боль усиливалась с каждой секундой, я повернулся на бок, и меня скрутил сильнейший приступ боли, а в голове зазвучал речитатив на непонятном языке. В эту секунду человек в балахоне воскликнул:

- Айзек взывает к нему, его надо укрыть!

Тут же человек развел руки в стороны, как бы обнимая меня на расстоянии, от кончиков пальцев потянулись слепяще белые нити и начали сплетать вокруг нас троих кокон. Голос в голове начал затухать, меня дернул еще один приступ боли, и я предательски свалился с кровати. В момент падения в голове раздался свирепый рык, наполненный болью:

- Долбанные святоши!

Балахон упал, и я увидел, кто прятался под ним - под ним скрывалась на удивление молодая и очень красивая девушка. Правильные, острые черты лица, словно выточенные мастером из гранита, высокие скулы, маленький ротик с красивыми алыми губами, зеленые, словно изумруды, глаза, длинные рыжие волосы, собранные в длинную косу, большие, укороченные к концу уши.

Она опустила руки и с интересом взглянула на меня:

- Это, по-твоему, и есть наш Предвестник? Какой-то слишком уж невзрачный.

- Кара! Посмотри истинным зрением, - сказал старик.

И через секунду ее глаза стали непереносимо зелеными, и в то же время испуганными.

- Как он еще жив с таким духовным планом? Это же невозможно.

- Я тоже так думал, но раз он еще двигается значит жив, к тому же так сильно нужен нашему врагу, его нужно укрыть и разобраться, что с ним не так.

Я медленно встал во весь рост и, повернувшись к ним лицом, с натягом сказал:

- Вы не поверите, но я тоже тут, и мне необходимы ответы, иначе я боюсь сойти с ума.

Девушка опустила глаза с моего лица на грудь и машинально сделала шаг назад:

- Срочно собирайтесь, здесь нельзя оставаться, мы выдвигаемся прямо сейчас.

Бросив на старика испуганный взгляд, девушка взмахнула рукой, и полог рассыпался.

- Да, миледи, - вымолвил Саймон и, повернувшись ко мне, сказал: нам необходимо залечить твои раны и сходить к кузнецу.

- Да, но сперва объясни, кто эта женщина, что она увидела во мне такого страшного, и наконец-то объясни, кто такой Предвестник?

- Давай все по порядку, сначала раны, а после мы поговорим.

Саймон приглашающе указал на дверь. Мы вышли, и Саймон приказал мне раздеться до нижнего белья. Я послушно исполнил его требования. Саймон же начал ходить вокруг меня и завел такой унылый речитатив, что меня понесло в сон. Я пытался бороться с ним, но спустя пару минут Старик сказал:

- Пока ты не осознаешь серьезность ситуации, лечение бесполезно.

И между нами возникло матовое полотно, в котором я увидел свое четкое отражение и понял, чего так испугалась девушка.

На груди был вырезан идеальный круг, поделенный на три равные области. Внутри каждой были вырезаны замысловатые иероглифы, но в каждой было и кардинальное различие. Линии в первой области были мертвенно темного цвета, почти черного, было такое чувство что попадающий на них свет просто поглощается без остатка. Вторая отличалась линиями ярко-красного цвета артериальной крови, которые постоянно пульсировали в такт сердцебиению. И линии третьей были белого цвета, было чувство что сквозь надрез просачивается слепящий, девственно белый свет, он как будто бы испускался сквозь разрез. А самое неприятное было то, что я не мог сосредоточиться на рисунке полностью, он как будто бы ускользал от меня, моего взгляда и мысли. «Но был же еще порез на руке», - вспомнил я, и, когда мой взор упал на него, голову закружило и повело в сторону.

- Саймон, - позвал я и сделал поддерживающий шаг в сторону.

Зеркало исчезло, и в следующую секунду меня подхватил старик и усадил на землю.

- Что ты видел? - спросил он.

- Я видел себя, я видел себя, разделенного на части. Как будто во мне было три части: темная, светлая и физическая… а еще я видел разрез на руке, из него сочилась всепожирающая тьма. Она сжирала меня изнутри. Что со мной сделал «смокинг»?

- Я же говорил, что человек состоит из трех планов, - начал старик, - так вот, Айзек начал ритуал порабощения. Для этого необходимо оголить и разделить все три плана бытия на части, а затем заново их сшить уже нужным для заклинателя образом, вплетая частичку себя как элемент управления. Оголить он их успел, поэтому ты и видишь свечения, правда, ума не приложу как, тебе удалось уйти из его кошмара непорабощенным.

- А рука?

- А что рука? Там просто порез, который ничего не значит. Может быть, ты просто порезался о что-то острое, в нем я не вижу смысла.

- Я же видел тьму?!

--МОЛЧИ ДУРЬЯ ТВОЯ БОШКА, - раздалось рычанье в голове.

- Какую тьму? - переспросил старик.

- Хотя, наверное, ты прав, показалось, - соврал я.

***

Спустя следующий час манипуляций старика раны на груди свернулись, и свечение в них померкло.

- Прости, но полностью восстановить тебя я смогу, слишком сложная и высокоэнергетическая работа для одного. Сейчас я сделал все что мог, теперь пора собираться в путешествие, нам предстоит дальняя дорога. Попрощайся с Авивой, зайдем к кузнецу, заберем ножи и отправимся в путь.

Через полчаса я стоял у дома Авивы и не мог зайти внутрь, в голове играл мотив известной песни: «я ухожу, сказал мальчишка ей сквозь грусть, ты только жди, я обязательно вернусь».

Прощанье с женщиной, давшей мне ночлег и моральное пристанище в чужом и очень жестоком мире, поделившей со мной свою постель, вышло сумбурным и мало радостным. Было видно, что она не верит в мое возвращение, отчаяние переполняло ее красивые глаза. Я не смог утешить ее, просто обнял, и так мы простояли довольно продолжительное время, а после я развернулся и опустошенный вышел из дома. Мне показалось, что со мной из дома ушло все тепло, он охладел и стал просто деревом, поставленным, чтобы противостоять непогоде и сохранять людские жизни. Выйдя за забор, я пошел в сторону дома старика. Авива вышла следом и остановилась возле калитки, тяжело опершись на нее. Кошка, спрыгнув с забора, побрела за мной с опущенной головой. На середине пути она остановилась и, подняв голову, обернулась как человек и несколько секунд смотрела в глаза женщины, а после отвернулась и перешла на бег, догоняя меня все это время я шел, опустив голову, и не смел обернуться. Понимая, что если сделаю это, то не смогу уйти, и тогда Тьма поглотит не только меня, но и эту семью, уже один раз потерявшую кормильца, как оказалось потом, так сильно я не ошибался никогда в жизни. До дома старика я дошел, обессиленный морально, но готовый свернуть горы физически.

- Неужели вернулся, - с ехидством бросила Кара, - смотрю, ты не спешишь по жизни.

В ответ я только смог вопросительно уставиться на нее и спросить:

- А куда спешить то?

- В смысле, куда спешить? На тебя охотится самый сильный, жестокий и властный некромант Колец Жизни, он выбрал тебя своей следующей целью, а ты говоришь, куда торопиться? Да я бы на твоем месте вообще жила на коне, постоянно перемещалась, а еще лучше сразу вскрыла бы себе брюхо и подохла бы, не дожидаясь неизбежного.

- Кто он такой?

- Я же сказала, самый сильный некромант в обитаемых землях. Он уже несколько столетий бесчинствует в наших землях, стряпает свои темные делишки, а в последнее время, судя по всему, собирает силы для чего-то по-настоящему большого и темного.

- Так, хватит, поговорим по пути. Каравана не будет, поскачем сами. Может быть, повезет, и пройдем дикие земли не замеченными, - сказал подошедший Саймон.

- Дикие земли?

- Да, и скоро поймешь, почему они так называются. Бери поводья и пойдем, ты хоть на лошади то умеешь ехать верхом?

- Да, было пару раз, - ответил я и несмело взял поводья из руки старика.

***

Покидали деревню мы в спешке. Кара снарядила трех коней к долгому переходу, мы выехали без сопровождения почти в ночь, и до темноты успели проехать всего несколько часов.

Остановившись у небольшого ручья, мы спешились, и первым делом Саймон провел разведку местности. Уже известным мне способом от него разошлись концентрические полупрозрачные волны и через пару минут вернулись к неподвижно застывшему старику.

- Все чисто, недалеко пасется парочка оленей, и семейство кротов роется, расширяет свои подземные владения, - сказал старик и устало опустился на дорожную суму.

Кара, как только спешилась, тут же приложила левую руку к земле и, подняв правую вверх, замерла. Из кончиков пальцев вырвались уже виденные мною слепящие нити, окутали сферой наш небольшой лагерь и стали почти прозрачными.

- За купол ни ногой, даже если с небес начнут падать горящие ангелы, а из разломов в земле полезут демоны и начнут разводить вокруг костры, водить хороводы и горланить пошлые песни.

«Поесть бы», вдруг мелькнула первая здравая мысль в моей голове с момента пробуждения в доме старика, и я тут же донес ее до остальных.

- Хорошая идея, - спохватился старик, и уже через пару минут был сооружен очаг и набранная из ручья вода грелась в котелке над костром.

На мой вопрос о конспирации и о том, что костер ночью виден издалека, Кара лишь пренебрежительно фыркнула и, подойдя к краю неспешно колеблющейся сферы, произнесла:

- Это скрывающие чары, даже если кто-то пройдет в десяти метрах от нас, то не заметит нашего лагеря.

- Ого, какое удобное умение, нахимичил и можешь спать спокойно.

- Почти, если у кого-то будет поисковый амулет, вот тогда чары не подействуют, хотя эти амулеты очень дорогие, поэтому абы у кого не водятся.

Спустя некоторое время мы поужинали хлебом с сыром, запили все это каким-то отваром, что приготовил Саймон на костре, и легли спать.

Кара осталась дежурить первая, потом должен был встать я, и утреннее дежурство выпало Саймону.

Устроившись поудобнее, я провалился в сон в считанные секунды, хоть и боялся опять встретиться во сне с моим мучителем.

Но с Айзеком встретиться мне было не суждено. Вместо него мне приснился страшный сон: Авива, лежавшая у порога своего дома, вся в крови, с торчавшим оперением стрелы из горла, рефлекторно пытающаяся сделать вдох, она из последних сил пыталась вползти за порог, вслед за вбежавшими существами в грязных лохмотьях и с зеленоватой кожей. Последующие крики детей и пылающая деревня, ставшая такой родной, и лицо Айзека, оскаленное в безжалостной, дикой улыбке, взмах его руки и медленный подъем всех убитых в деревне…

Проснулся я рывком, тут же подскочил и заозирался по сторонам. Саймон спал рядом, а Кара стояла у укрывающей нас сферы и к чему-то прислушивалась. Я тихо подошел к ней и она, обернувшись ко мне, тихо сказала:

- Нам надо уходить, он близко.

- Хорошо, я соберу вещи, а ты разбуди Саймона, - сказал я, и тут мое внимание привлекло зарево из-за перевала, что мы преодолели вечером.

- Это же зарево от пожара, - прошептал я белеющими губами, в груди стрельнуло осознание, а перед глазами всплыла картинка умирающей Авивы и полыхающей деревни.

Не раздумывая, я бросился сквозь сферу. Кара попыталась остановить меня, ухватив за плечо, но я выскользнул из хватки, почувствовав теплоту, наполняющую рукав.

Как только я покинул укрывающую сферу, в голове возникло давление, и через пару шагов я упал на колени, схватившись за виски, и повалился на бок, уткнувшись щекой в землю

- Ден, куда же ты подевался, - раздался ненавистный голос в голове, и в следующую секунду показалось, будто она собирается взорваться. – Я тут решил навестить тебя с твоей зазнобой и детишками, а тебя не оказалось дома, где же ты?

И злобный смех, перерастающий в оглушительный грохот.

Через пару секунд я почувствовал, что рядом со мной приземлилась Кара и, обхватив руками мою голову, закричала.

- Ден, сопротивляйся!

После рев начал отступать, а вместо него в глазах появились слезы осознания неизбежного и бессилия.

Следом подбежал Саймон и, вонзив посох в землю рядом с моим, произнес замысловатую фразу на неизвестном мне языке. Тут же давление в голове пропало, и я смог почувствовать, что еще жив, и голова не разлетелась на мелкие осколки.

Кара помогла мне подняться, и впервые с момента знакомства я увидел в ее глазах жалось.

- Мне очень жаль, - вымолвила она, в ее голосе чувствовалась вина и сожаление вместо обычного высокомерия и надменности.

- Я скрыл нас от некроманта, но наверняка он уже успел засечь наше местоположение, нам надо срочно уходить.

- Мне надо обратно в деревню, - прошептал я.

- Ден, я сожалею, но все уже кончено.

Саймон посмотрел в сторону зарева и добавил:

- Айзек не берет пленных, живые пленные ему без надобности.

- Я убью его, - взревел я.

И тут же все кортики, будто бы живые, выскочили из ножен и завертелись в безумном танце вокруг меня. Саймон и Кара едва успели отскочить на безопасное расстояние.

Безумный танец продолжался в течении десятка секунд, и как только я отер слезы с глаз, кортики упали безжизненным железом одновременно с несколькими каплями с влажной руки.

Спустя минуту из-за спины подошла Кара и, передав поводья сначала Саймону, а потом и мне, вымолвила:

- Соболезную твоей утрате, но, чтобы ты смог отомстить в будущем, нам необходимо сейчас же уходить. Я все понимаю, но, если ты хочешь покончить с Айзеком, бежать сейчас к нему не стоит, он тебя просто-напросто раздавит своей Силой.

- Ничего ты не понимаешь, - гаркнул я в ответ. – Пару минут назад я потерял все, что мне было дорого.

Кара отшатнулась и, сделав пару шагов назад, молча запрыгнула на коня и сразу перешла на галоп.

- Зря ты так, - буркнул Саймон, медленно проезжая мимо меня, - недавно в борьбе с Айзеком она потеряла всю семью. Забирайся на лошадь и пойдем следом, ее лошадь устанет, и через пару часов мы догоним ее.

- Да, только не сбиться бы с пути, ночь такая темная что хоть глаз выколи, - буркнул я и вскочил в седло, неудачно задев висевшие с боку мешки. Из одного из них послышалось недовольное ворчание кошки.

Следующие двое суток показались мне не слишком удачными: спустя пару часов гонки мы догнали Кару, ее лошадь устала, и эльфийка, пожалев животное, сбавила скорость, дав нам нагнать ее. Следующие шесть часов мы проехали почти в молчании, только изредка перекидываясь парой фраз. И лишь на рассвете мы устроили привал, и были неприятно удивлены тем, что, сорвавшись тогда с ночлега, не свернули лагерь и бросили почти все припасы там. Так что наш привал ограничился приведением в порядок ездовых животных, утолением жажды и легким перекусом в виде зачерствевшего хлеба.

- Так мы далеко не уедем, до Острога нам добираться еще порядка одного оборота, а еды осталось на пару дней. Единственный вариант – заехать в ближайшую деревню, пополнить припасы и постараться найти караван, идущий в нужном направлении, иначе нас ждет голодная смерть в песчаных бурях Диких Земель, - с философской спокойностью заявил Саймон.

- К сожалению, я согласна с тобой, старик.

- А я вообще не местный, и мне особо без разницы, куда надо, туда и поеду, - заметил я и уставился отсутствующим взглядом в рассветную даль.

Саймон и Кара запрыгнули на коней и с нетерпением посмотрели на меня, я же, не обратив на них внимания, произнес:

- Смотрите, это всадники?

И пальцем указал в ту часть поля, с которой мы недавно пришли.

Саймон прищурился и напрягся, в то время как Кара только посмотрела в направлении моего пальца и сразу крикнула:

- Они нас нагнали, это волколаки!