Мир, где мне когда-то там будут рады

Глава 162

Наша операция в подземелья прошла довольно просто. Можно было бы похвастаться, что я прошёл данж без особых усилий с минимумом крови со своей стороны. Сильно не мучился, со сложными врагами особо не воевал, ничего не лишился и практически раскатал катку.

Пришёл, увидел, победил…

Хотел бы я сказать именно так, учитывая то, как мы ловко и практически без пыли всё провернули на базе этих анусов, но глядя на потери, которые были на поверхности, язык как-то сам собой не поворачивается такое сказать. За довольно лёгкую прогулку внизу мы потеряли четырнадцать человек. И пока мы обшаривали практически пустые подземелья, на поверхности была настоящая резня.

Так что, если не досталось мне, то от души досталось моей команде.

Мы потеряли пять скрытниц на крыше, включая семидесятника Эстани (худую девушку со злым взглядом и добрым голосом) восемь воинов на земле и одного мага (тот, что имел звериные когти). Вот такая цена за меня целого. Можно сказать, что в той или иной форме всё всегда возвращается.

А ведь всё прошло с моей стороны так гладко… Обожаю, когда всё так легко на словах. Зато в реальности ты оглядываешься и видишь, что шестнадцать человек уже не вернуть.

Добро пожаловать в относительно реальное сражение, где у наших были ружья, а у врагов семидесятый уровень. Где за одно ты расплачиваешься другим.

Я примерно смог восстановить ход событий со слов выживших, что произошли, пока я был в данже.

Я провалился через крышу и начал драться. Девушки собирались спуститься, но два наших семидесятника спалили одного скрытника хайлвла и девять обычных сороковых. Завязалась драка — десять на семь, где наши победили в чистой рукопашке, не сделав ни выстрела, так как не успели.

Внизу на наших напали семидесятник воин и около тридцати пяти плюс-минус самых разношёрстных бандюков от двадцатого до сорокового. Залп из шестнадцати стволов (пять были на крыше) — минус семидесятник и ещё около десятка полтора врагов, а потом обычная поножовщина. Как итог: профессиональные наёмники понесли потери почти в половину, враг в две трети или три четвёртых и позорно бежал.

Итого нас четырнадцать — десять воинов, включая Мамонту, один маг и три скрытницы. Или семнадцать, если ещё считать Рубеку, меня и Клирию.

Но сильнее всего меня гложило то, что я не могу их похоронить нормально. Всех тех девушек пришлось оставить, и их потом захоронят в безымянных могилах. Тащить за собой тела не имело смысла — хоронить в черте города негде, а выйти за его пределы было рисково.

Не знаю почему, но эта мысль не давала мне покоя. О покойниках беспокоился чуть ли не сильнее, чем о живых. И даже понимание, что их души свободны и найдут перерождение, где смогут обрести новую жизнь, меня не сильно успокаивало. Не знаю, чего меня так тяготит подобное.

Плюсом из всей этой операции можно было считать, что у нас был босс местной ячейки этих анусов. И с ним действительно было интересно общаться на некоторые темы. Он проливал свет на довольно важные для нас вещи.

— Значит… как ты его назвал? — посмотрел я на изуродованного мужика, который сейчас остался без ручек, без ножек, без яиц и многих других частей тела, кои мешают ему жить и общаться. Добрая доктор Клирия помогла ему от них избавиться и теперь пациент стал более разговорчивым.

Клирия была зла. Очень зла. За вмешательство в план, за похищение, за убийство людей из нашей команды. И она с удовольствием решила расспросить его обо всём, что нам нужно было знать. А спрашивать она умела.

— Алгай… — пробормотал наш гость, в ответ на мой вопрос.

— Алгай… понятно.

Алгай. Так звали графа в нашей группе, кто собирал всю информацию о графах и сливал её Эви.

По-настоящему это даже не был человек. Это была тина. Большая болотная тина, которую я, кстати говоря, видел на балу у Эви. У меня кстати есть подозрения, что это совсем и не тина, а какая-нибудь разумная амёба, которая захватила власть в одном из графств. В любом случае мы теперь точно знаем, кто стоит в нашей группе за стукачевством и кого надо или опасаться, или прижимать.

Помимо всего прочего, я узнал, как он связывается обычно со своими людьми. У каждого из них было кольцо на пальце. Самое обычное кольцо, однако суть заключалась в том, как это кольцо было надето — на правой или на левой руке.

На правой — всё окей.

На левой — есть донос.

После этого к мужику приходил следящий и забирал инфу.

Куда он уходил — загадка века, так как нашему другу его отследить не удалось. Подозреваю, что речь идёт о сотом скрытнике, раз он уходил даже оттого, кто имеет семидесятый.

Откуда он тогда знает, кто наниматель? Если вспомнить, что эта преступная группа имеет множество ячеек по всей стране во множестве городов, то такое вполне возможно. Кто-то сболтнул, кто-то заметил, и понеслось.

Не знаю, есть ли у мэра нашего такое кольцо, но у этого хромого мужика оно было.

Я поднял с земли его отрезанный палец, на котором оно было надето. Обычное золотое кольцо с янтарём. Я бы даже и не сказал, что оно супер-шпионское какое-то. А значит и другие не заметят, если только не будут подозревать в человеке шпиона и не будут целенаправленно искать именно его.

Мда… Значит нам надо с ним разобраться, но так, чтоб на нас внимание не обратили. Одна проблема порождает другую. Один вопрос заставляет задавать другой. Всё всегда не слава богу.

Но вернёмся к нашему мужику, которого допрашивает Клирия. Мы ещё много чего интересного узнали от него. Например, про посох. Эту хрень ему, как выяснилось, продал за бесценок какой-то торговец.

Тут уже мы с Клирией переглянулись, но не было похоже, чтоб он врал.

Продали. За бесценок. Мощный артефакт.

Продать за бесценок артефакт то же самое, что его просто отдать. Это то же самое, что мне бы мерседес последней модели бы продали по цене старых жигулей. Тут или наебать пытаются, что вряд ли — сила в нём реально есть. Или хотят избавиться — за артефактом охотятся.

Или специально ему продали, что чот как-то странно и подозрительно. Это то же самое, что гранату ребёнку давать. Клирия предположила, что возможно именно гранату ему и дали, словно ребёнку.

Отсюда у меня складывается неприятное ощущение, что помимо меня самого есть ещё кто-то из любителей закулисных игр.

Город с обуглишами, группа Дракулы, артефакт — на кого и для чего это? Окей, спишем зомби в Мидкоке (сгоревшем городе) на вторую группу, где заправляет Дракула. Ведь мы там же с ними и сцепились.

А артефакт? Ведь не факт, что артефакт вызовет именно монстра. А если вызовет, то не факт, что мужик его удержит. Как Клирия сказала, артефакт действительно содержал достаточно сил, чтоб породить какую-нибудь хуйню, но к чему её появление приведёт, предсказывать не бралась. Другими словами, к Анчутке забросили бомбу.

Беря в расчёт ценность подобного артефакта, за этой проделкой должны стоять довольно обеспеченные и влиятельные люди.

Снова Дракула? Даже после разговора с Эви? Я просто теряюсь — это настолько ебануто так поступать, что может быть вполне правдой. Или же другая правда — артефакт закинул кто-то из вне. Ещё одна правда — как Дракула, так и артефакт лишь игры между политическими силами из вне.

Жаль, что я слишком туп для того, чтоб капнуть глубже мозговым штурмом и всё понять.

Хотя чем глубже копаешь, тем больше дерьма…

Я вздохнул и бросил взгляд на этого мужика, которого продолжала ласково допрашивать Клирия. Допрашивать не только за себя, но и за Тихоню, которой досталось куда больше. Этот чувак уже у нас два дня и мне интересно, сколько он ещё продержится.

Шёл уже второй день, как мы скрываемся в штаб-квартире. В первый день, как только мы вернулись, сразу легли спать. И целые сутки тупо отсыпались, радуясь пусть и не самой мягкой, но всё же кровати, ища тепла друг у друга. Никакого интима, просто приятно чувствовать после такого, что ты не единственный выживший.

Можно похвалить Джина, что он нашёл нам этот подвал, так как здесь было более-менее комфортно и никто на нас ещё не вышел. Нам просто надо было ждать, пока всё не уляжется или же Анчутка не сделает свой ход.

И ждал я этого хода по той причине, что в городе потихоньку набирала обороты эпидемия. А первая реакция при эпидемии — свалить подальше. В конце концов, у меня не было бы желания сидеть там, где можно заразиться, пусть колодцы знати мы и не травили.

За двое суток процесс заражения уже шёл полным ходом и скрытницы докладывали о массовых заболеваниях среди людей, которые потихоньку оккупировали все улочки из-за обильного поноса. Улицы превращались в канализацию, когда туалетов стало не хватать, а люди не успевали даже отойти к стене. Всё это вызывало лавину заболеваний, так как о гигиене здесь не слышали. Пока ещё трупов не было, но одна четвёртая уже веселилась на полную катушку.

У меня на этом фоне возникли подозрения, что холера тут может быть куда сильнее, чем у нас — до тяжёлых форм в моём мире она не часто доходит. Но с другой стороны — сильнее картина, больше шансов выбить Анчутку.

А по улицам продолжали шастать люди этого сраного ануса, или как меня поправляют, ану́са. После стычки с нашими наёмницами их рвение явно поубавилось на некоторое время и, даже имея численное преимущество, но без командования, они не сразу рискнули сунуться за нами. А как решились, мы залегли уже на дно.

Поэтому, оставшись без боса и нормального функционирования, они, словно слепые гиппопотамы, тыкались то туда, то сюда. Попутно количество трупов этих бандитов пополняли улицы, что говорило или о войне внутри группировки за место босса, или о войне с другими бандформированиями. А может и то, и другое.

Короче, им было явно весело и без нашей компании, так что шансов быть обнаруженными были минимальны, если действовать аккуратно.

Что касается Богини Удачи, то мне ещё предстоял с ней разговор. Так как сначала мы выбивали инфу и спасали Клирию, скрытницу и Мамонту, а потом сутки дрыхли, поговорить с ней времени не было.

Бросив взгляд на мужика и Клирию, которая увлечённо его расспрашивала, я вышел из этой комнаты. В принципе, всё интересное я уже узнал, поэтому мне там делать было нечего. А если что ещё интересное скажет, Клирия мне обязательно об этом расскажет.

А я пока поговорю с Богиней Удачи.

— Тук-тук, — поздоровался я, входя в одну из дальних комнат в этом подвале, который мы приспособили под камеру.

Здесь у дальней стены была подвешена Богиня Удачи и теперь она выглядела куда более спокойной и уставшей, чем при прошлой нашей встрече. Её белое одеяние было запачканным в грязи, пыли и капельках её крови. Во рту был кляп, чтоб ей не хотелось лишний раз кричать.

— Сейчас я вытащу кляп и ты, как хорошая девочка, будешь молчать, ты поняла? — спокойно спросил я.

Не знаю, но глядя на неё, у меня возникало патологическое желание переебать ей. Это было немного странно. Её бодрое милое личико раздражало меня так сильно, что хотелось его изуродовать, сломать и вообще ничего не оставить от этой красоты. Сломать каждую черту этих аккуратных изгибов, словно её красота была для меня худшим раздражителем.

Наверное, она для меня тот тип людей, который раздражает с первого взгляда.

Не меньше меня раздражали её глаза. Большие милые глаза, которые вызывали жалость к этой девушке. Но помимо жалости, я испытывал какую-то потребность увидеть в них боль. Почувствовать это состояние, когда тебе и жаль человека, но при этом ты делаешь больно, от чего столкновения противоречивых чувств дают какое-то удовлетворение.

Когда я вытащил кляп, первое, что я услышал было:

— Я Богиня Удачи! Как ты смеешь!?

Это было сказано таким бодрым голосом, словно она вообще не теряла надежды освободиться. И более того, была абсолютно уверена, что освободится.

Молодец, ты подлила масла в огонь. Поразительное свойство копать себе могилу. Хотя тут все такие.

Так, вдох-выдох, вдох-выдох… Я пришёл сюда поговорить.

— Просто удивительно высокомерие. Даже сейчас ты выёбываешься так, словно твой голос имеет силу. Но это не так.

Казалось, сейчас я взорвусь дерьмом и забрызгаю стены. Словно всё моё напряжение, все нервы натянуты подобно тонкой струне, которая вибрирует от нагрузки. Чот мне совсем не очень.

Но надо понять, ебала ли меня она всё это время или же ни при чём. Ведь если богинька помогала королю, как мне сказали, то могла помогать и найти меня. Это ничего не изменит, но я просто хочу знать. Просто чтоб успокоиться и похоронить это. И помимо того, вдруг есть ещё кто-то, кому богинька помогала, и кто играет против меня. Хочу узнать всё, что связанно со мной в данный момент.

— Поэтому я предлагаю тебе ответить на несколько вопросов, от которых будет зависеть для тебя очень многое. Ответишь, будет хорошо и я тебя не трону. Не ответишь…

Я так и не договорил, потому что мне метко плюнули в рот. Божественная меткость. От такого я прихуел и отскочил, после чего быстро начал сплёвывать ебаные чужие слюни.

Ч-что блять это?! Какого… Она ебанутая? Почему никто не хочет просто ответить?! Вы чо такие бессмертные! И какого хуя когда я плюю, то попадаю обычно в самого себя?!

Мне казалось, что я сейчас брошусь на неё с кулаками и разъебу эту дуру нахуй. Просто моё состояние можно сравнить с тем, когда ты на протяжении часа пытаешься соединить две супер-маленьких детали, в то время, как все вокруг шумят, дёргают твою руку и всячески тебя достают. И вот ты их соединил… зацепил рукой и разъединил. Начинай заново.

Я чувствую сейчас то же самое. Высшую точку напряжения.

В меня который раз плюют, несмотря на то, что есть другой вариант. Почему? Я не знаю, честно. И даже если я проявляю сказочную терпимость, все воспринимают это как слабость, пока ты не перейдёшь к активным действиям.

— Послушай, сюда, пизда с ушами, — наконец отплювался я. — Я тебя сейчас ещё по нормальному прошу. Отвечай или…

— Я не предательница, грязный подонок! — крикнула она мне. — После того, что ты сделал, тебе вообще не следует жить в этом мире. Пусть несчастья преследуют тебя всю твою оставшуюся жизнь!

Это было последней каплей моего терпения и нервов, которые хоть как-то удерживали мою бушующую психику.

Поэтому я не отказал себе в удовольствии ударить её в живот. Ударить хорошенько, чтоб у неё спёрло дыхание. Богинька согнулась бы, но цепи удерживали её, поэтому она практически повисла на руках подтягивая к животу рефлекторно ноги. Богиньку покинуло только «ух». Я сделал шаг к Богине Удачи и ударил её в лицо сначала левой, потом правой. На этот раз она пустила лишь слёзы вперемешку с тяжёлым дыханием.

— А знаешь, это и не так уж больно, Богиня Удачи, — я наклонился, схватил её за волосы и повернул её лицо к себе. — Куда больнее, когда тебя на протяжении недели режут на куски без единого шанса оттуда вырваться. Раз за разом, день за днём, когда от твоего лица не остаётся ничего человеческого. Мне до сих пор иногда снятся из-за этого кошмары, — прошипел я ей в лицо, едва сдерживаясь, чтоб не проломить ей череп, ударив затылком о стену.

После этого я отцепил её наручники и молча наблюдал, как она сползла по стене держась за живот. Ей потребовалось около двух минут, чтоб вновь встать.

— Глупый человек, ты не понимаешь кто я! — выкрикнула она мне в лицо с вызовом, когда встала. Находила же силы на это. Я наотмашь ударил её по лицу.

Богинька вскрикнула, полетела на землю и не сразу смогла сесть. Кровь брызнула из разбитого носа, оставив капли даже на мне. Она упала на землю и разрыдалась вновь, держась за сломанный нос руками, из-под которых струилась кровь.

Это вызывало у меня лишь желание вообще забить её нахер.

— Я помогаю всем одинаково, — всхлипнула она, глядя на меня заплаканными глазами с земли.

— Да неужели?

— Да! Я Богиня Удачи! Я никогда не ошибаюсь! Возможно ты и заслужил тех мучений! — бросила она мне.

Это было слишком метко и больно.

И в этот момент меня пробило. Я быстрым шагом подошёл к ней, одной рукой схватил за грудки её белого одеяния, которое уже была залито сверху кровью и поднял к себе.

— Не смей! — она испуганно вскрикнула, но этот голос вызвал у меня лишь раздражение и усугубил её положение, заставив сделать всё в обратную сторону. Она так пищит, что хочется затолкать ей этот голосок в жопу. Вырвать ей глаза и заставить их сожрать её. И я со всей дури ударил суку по лицу.

Богинька пыталась прикрыться руками, но ей это не сильно помогло. После первого удара она вскрикнула и вновь зарыдала от боли; попыталась схватиться за кулак, но и это ей не помогло. А я бил ещё и ещё: по её рукам, по голове, по телу, по лицу, после чего бросил её, словно мешок, на пол и начал пинать. В живот, в грудь, по ногам. И чем больше я бил, тем тише становились её вскрики и рыдания.

Уже через минут пять передо мной были просто серые кровавые лохмотья, в которые была завёрнута некогда бывшая Богиня Удачи. А мне немного стало легче.

— Ты чертовски угадала. Я заслужил это за то, что сделал. И когда-нибудь я сполна расплачусь за это. Но если бы ты, пизда, дала бы мне в самом начале малюсенькую удачу. Да хотя бы одну случайность того, что меня не будут гнать как собаку через королевство или что мою сраную могилу никогда не найдут! Дала бы возможность просто умереть! Дала бы мне хоть какой-то шанс не стать таким, я бы никогда не ступил на этот путь добровольно.

— Я не могу за всеми уследить, — всхлипнула она и встала на четвереньки. И откуда силы берутся?

Богиньку трясло, она обоссалась, с лица капала кровь и то так опухло, что вряд ли она что-то могла теперь видеть.

— Но смогла каким-то волшебным образом дать наткнуться на меня ебаным героям в лесу! — чуть ли не закричал я и ударил её в живот. Богиньку слегка отбросило, а я подошёл и со всей дури наступил ей на колено.

Раздался хруст, раздался крик; её ручки потянулись к сломанной конечности, пока она безудержно кричала. Я поднял ногу и опустил её богиньке уже на руки. Одна и так была сломана, но, судя по всему, не серьёзно. Однако теперь я приложился от души.

Мне пришлось запихнуть ей кляп в рот, чтоб из каменного подвала под землёй вдруг не просочился её визг. После моего удара её руки были неправильно согнуты в тех местах, где не должны. Оттуда заструилась дорожками кровь, наружу показались острые осколки костей.

А наши посиделки только начинались.

Глава 163

Я не всегда был ебанутым, но стал таким за долго до появления в этом мире. Просто именно здесь всё начало обостряться и раскрываться во всей красе. Возможно именно из-за этого я вписался в этот мир и смог выжить.

Время беседы с богинькой летело незаметно. Не могу сказать точно, сколько прошло, примерно минут десять, но Богиня не спешила умирать. В той ситуации, когда обычный человек уже давно бы сдох, она проявляла чудеса живучести. Я ей сломал все конечности, но она всё равно умудрялась ползти. Я разбил костяшки рук так, что они опухли, но она не спешила даже терять сознание. Я выбил ей все зубы и сломал челюсть, но она почему-то говорила членораздельно.

В конечном итоге я нашёл железный прут и стал пользоваться им. Я думал, что смогу забить её до смерти, но кажется переоценил собственные силы. Богиня Удачи от такой мелочи дохнуть явно не собиралась.

И вот передо мной лежит бесформенная кровавая тушка, которая всё равно умудряется плакать и двигаться.

Я делаю шаг к ней и из этой тушки доносится тихое жалобное хриплое бормотание:

— Не надо…

В ответ я лишь внеочередной раз опускаю на неё прут. Второй, третий… Я уже сам не уверен, зачем это делаю. Если она смогла выжить после такого… то может действительно оставить пока живой?

Я посмотрел на тело и во мне тут же проснулась злость, которая, казалось, уже улеглась. Мне просто хотелось делать ей больно. Странное чувство наслаждения, которое можно сравнить с другим чувством — дарить людям счастье. Разнице в исходник — счастье или боль, однако всё остальное такое же. Я чувствовал моральное удовлетворение от всего этого. И если раньше я контролировал себя и иногда даже не чувствовал этого странного садистского чувства, то сейчас оно занимало практически всё. Словно ты что-то съел вкусное и тебя тянет съесть это ещё раз.

Я ещё мог закрыть глаза на то, что она могла с помощью «повезёт не повезёт» рулить моей жизнью, ведь в конце я добился более-менее нормального существования (не будем о том, что я сделал ради этого). Но сейчас она в открытую мне противостояла и травила жизнь, была подсобником врага. Словно не могла успокоиться, раз за разом пытаясь всё у меня отобрать. Поэтому надо было её устранить. Раз и навсегда.

Это снова разожгло во мне ненависть к ней.

Но избивать не было смысла, сука просто не дохнет.

И в тот момент, когда я раздумывал, проткнуть её прутом или лучше уже мечом поорудовать, явилась Клирия.

— Мэйн, — поздоровалась она со мной и бросила взгляд на кровавое тельце богини. — Осмелюсь предположить, что это Богиня Удачи.

— Ага, — выдохнул я. — Живучая… Если бы я таким живучим был, то, наверное, вообще бы ничего не боялся. Что там с мужиком? Есть что рассказать?

— Он жив, — кивнула Клирия. — Ничего серьёзного, Мэйн. Но может вам стоит отдохнуть?

— Отдохнул, отдохни ещё раз? — усмехнулся я. — Нет, надо бы покончить с ещё одним делом.

— Может не стоит делать поспешных поступков?

Я не мог объяснить это словами, но чувствовалось что-то в её голосе. Слишком долго мы трёмся рядом друг с другом и начинаешь подмечать подобное. Например, её голос слегка, едва-едва напряжён. Это говорит о том, что она не в восторге от моей идеи.

— Стоит, — ответил я и ещё раз приложился ботинком к богине. Та издала лишь всхлип. Кажется, она перешла в режим экономии звуков. А потом ещё раз пнул и ещё.

Стоило мне успокоиться, как ненависть просыпалась с новой силой, и я был готов забивать эту суку тут часами. Я даже не пытался её контролировать. Раньше это всё было маленьким чёрным пятном, но сейчас оно занимало большую часть меня, и я даже не прикладывал силы, чтоб хоть как-то контролировать это.

Однако в этот момент моего плеча коснулись пальцы и меня буквально пробрало, сбивая во мне всё — от ярости, до этого безумного желания сделать больно.

— Клирия? — я слегка удивлённо посмотрел на её, спрашивая, что такое.

— Может стоит остановиться, Мэйн? — спросила она.

— Нахрен?

— Вы уже и так отомстили. Она не двинется с места, не вернётся и не свяжется из-за печати. Она получила своё.

— С каких это пор ты стала такой правильной? — прищурился я. — Мужика тебе это не помешало пытать.

— Он заслужил.

— Как и она, — кивнул я на тело. — Ты его пытала за то, что он продержал тебя всего сутки, но даже толком и не бил.

— Он сделал много чего, за что заслужил такой участи.

— Как и она. Скольким она не дала удачи и поставила крест на их жизни? Да даже тебя, сколько на тебе шрамов оттого, что в какой-то момент удача улыбнулась твоим врагам? Она бог, она сидит там наверху и плюёт людям на голову, потому что она выше! Она могла давать нормальным людям шанс, а подонкам их не оставлять, но нет! И!? Ей воздалось!? Да плевать она хотела на это!

Я размахнулся и ударил тело.

— Она думает, что может решать судьбы, что имеет право щелчком пальца сломать кому-то жизнь! Что есть какая-то неприкасаемая каста. Но достать можно любого!

Я ударил её ещё раз.

— И когда мне требовалось немного удачи, чтоб сойти с того пути, она лишь отворачивалась! Блин, да убила бы меня и всё, чтоб я не мучился и не проходил через всё это!

Удар.

— Вы убьёте её, — попыталась вразумить меня Клирия, но я уже её не слушал.

— И даже после смерти мне не дали покоя, словно всего того наказания было недостаточно! Я же сдох! За что!? За то что я слишком хотел жить!? За то, что не хотел умереть ради их больной идеи, не хотел стать козлом отпущения!?

Удар.

— Остановитесь, Мэйн, — Клирия сказала это более напряжённо. Богиня же издала какой-то хрипящий звук, словно двигатель, который вот-вот заглохнет.

— И даже после смерти меня толкнули на этот путь!

Удар.

— Остановитесь!

— Я виноват! Я убил всех, кто вставал на моём пути! Но она виновата не меньше! Она дала мне возможность сорваться и стать тем, кто я есть! Подтолкнула меня к такому, хотя я пытался убежать!

Удар.

— ПРЕВРАТИЛА В ТОГО, КОГО Я НЕНАВИЖУ!

— Мэйн! Хватит!

Удар.

— КЕМ Я НЕ ХОТЕЛ СТАТЬ, НО ВСЁ РАВНО СТАЛ!

— Патрик! Ты убьёшь её!

Удар.

— НЕ ДАЛА МНЕ ШАНСА ОБРЕСТИ СЕМЬЮ И ПОКОЙ! ЗАБИРАЕТ ТО, ЧТО У МЕНЯ ЕСТЬ!

— Прекрати! Патрик, остановись!

Удар.

— И ДАЖЕ ПРОСТО СДОХНУТЬ, ОБРЕКАЯ НА СУЩЕСТВОВАНИЕ!!!

— Хватит! Хватит! Безумный долг обратно тянет! — Её голос эхом разнёсся по комнате. — Моё желание — сохрани ей жизнь!

…

……

………

Тишина повисла гробовая. Только капли крови одиноко капали с прута, разбиваясь об пол.

Если б я сказал, что в шоке оттого, что услышал, то… не знаю… это было слишком неожиданно и в такой момент… Шок от поступка Клирии, который пробил меня, оказался ведром ледяной воды, что просто вылилось на мозг, отрезвляя его, заставляя забыть о ненависти, злобе и всём-всём, что меня наполняло.

И кажется, только желание Клирии, которое я не ожидал от неё услышать, вернуло меня к реальности. Неприятной, суровой, но всё же настоящей реальности. Той, что создавал я, той, которая потихонечку теряла для меня границы, и от которой не спасало даже «Познавший безумие» — я слишком далеко зашёл. Со своим желанием отомстить, со своим желанием сделать другим больно, с желанием спасти, создать, стать счастливым…

Одна единственная фраза сработала как шоковая терапия, помогла на мгновение моему разуму отчиститься от наваждения, жестокости и взглянуть ясно на ситуацию, чтоб понять кое-что. Помимо всей ненависти, мести, боли и злобы есть очень простое, понятное и важное для меня самого слово — человечность. То, что становится мне всё более чуждым с каждым шагом.

Этот мир хотел сделать из меня монстра, которого они смогут ненавидеть. Они хотели видеть кошмар, против которого смогут бороться. Добро не добро, если нет зла. И в конечном итоге они получили того, кого заказывали — слетающего с катушек озлобленного маньяка, для которого перестали существовать границы. Который даже перестал различать добро и зло, а мораль и милосердие стали лишь пустым звуком.

И теперь передо мной результат — изуродованная богиня. Маленькая плачущая едва живая богиня, которая оказалась настолько глупа, что умудрилась спуститься хрен знает куда ради того, чтобы дать благословение чудовищу. Не отморозок, убивающий людей, не маньяк и не тот мужик — всего лишь испуганная полуживая богиня.

Действительно ли я настолько стал чудовищем, что перестал видеть границы между необходимостью и банальной жестокостью? Между местью и собственными больными желаниями? Стал тем, кого сам и ненавидел в себе?

Я так и замер с занесённым прутом, с которого капала божественная кровь, пытаясь прийти в себя от того, насколько это выглядело бредовым.

Я посмотрел на Клирию — напряжённую, слегка напуганную девушку, которая пережила куда больше, чем я, но не упавшую настолько низко. Та, кто смертельно устала от всего не меньше чем остальные.

— Хватит, — тихо сказала Клирия. — Пожалуйста, остановись, Патрик. Это ничего не изменит и это уже даже не месть.

Я ещё раз посмотрел на богиню, всё больше приходя в себя.

Безумие… забавно, что, уйдя от одного безумия я припёрся в другое.

И чего добился? Ещё одной разрушенной жизни, как и у меня? Тонешь сам — топи других? Чтоб кому-то было так же больно, как и мне? И чтоб мне не было настолько больно оттого, что я единственный, кто протащил тот крест на себе?

В конечном итоге я просто изуродовал чью-то жизнь, так и ничего не добившись. И осознание этого было… неприятным. Мягко говоря. И пытаясь заделать в себе одну трещину, я пустил множество других.

Казалось, что хуже не будет, но… всё стало хуже. Всегда есть, чему открыться.

— Мне… очень жаль… — прохрипела Богиня, привлекая моё внимание. Меньше всего я хотел, чтоб она что-то сейчас сказала. Но, кажется, этой идиотке именно сейчас захотелось мне всё рассказать, а не десятью минутами ранее. — Я… всего лишь сделала… что… что попросили… мне… так жаль…

Я замер.

— Попросили? Что попросили? — пробормотал я, понимая, что ничего хорошего не узнаю.

— Город… это была лишь просьба… меня попросили защитить его от несчастий… просьба… я просто сказала да…

Просьба? Серьёзно? Ты мне сейчас об этом решила сказать!? Ёб твою мать, ты же врёшь, верно?!

— И… кто это попросил?

— Бог Скверны…

Теперь я хотел ударить её за то, что она не сказала это десятью минутами раньше, когда я мог ещё остановиться. Мне казалось, что внутри всё сейчас просто треснет и рассыплется. И я не был уверен, что мне хватит сил удержать это всё вместе. Весь тот пиздец, что я устроил…

— Попросил меня…. Попросил меня защитить этого хозяина… земель… дать благословение ему… и… и дать благословение тебе… чтоб твоя миссия закончилась успехом…

— И… ты поверила?

— Сказал мне… ты… нуждаешься в этом… очень… Он так просил меня… я просто хотела… помочь…

Я понял, что прут выскользнул из пальцев, лишь по громкому звуку, который разнёсся по комнате.

— Почему ты мне не сказала?

— Я… всего лишь думала… не предать… своих…

Богиня замолчала, так и не договорив. Больше она не предпринимала попыток что-либо сказать.

Идиотка. Тупая доверчивая идиотка, которую развели и использовали ради своих целей. И которой, в конце концов, досталось за всех.

Я молча вышел из камеры.

Добро пожаловать в большой мир, здесь не только ты умеешь играть грязно. Вынужден признать, что это был действительно неплохой план и меня раскатали как щенка. GGWP Патрик, на этот раз ты крупно обосрался, гуляя далеко за границей.

Если бы не подстава, то я бы никогда её не вызвал. А теперь чуть не потерял кое-что для меня лично ещё важное. Я даже не злился на Клирию, так как внутри стало просто пусто. Пусто, тихо, одиноко…

Но теперь нас действительно можно было назвать квитами. Оба разбитые, избитые, уничтоженные, со сломанными жизнями.

Только легче мне не становилось. Казалось, что я просто разрушил чужую жизнь, надеясь сделать свою лучше. Но лишь выкопал могилу поглубже…

Разговор будет тяжёлым.

Я не знал, чего ждать. Однако угрозы всегда были козырем, когда ты всё знаешь. Поэтому если что произойдёт, я буду топить нас обоих. И себя, и Бога Скверны. И зная то, что он может потерять, Бог Скверны не пойдёт на конфронтацию. Мне же… Ну блин, я Патрик, мне можно. Уйду на дно, зная, что засранца с собой утянул.

Мне удалось достучаться к нему не сразу.

И ответил мне встревоженный голос.

Ну? Как оно?

Нормально. Лучше, чем могло быть.

Всё кончено?

Да. Всё кончено, хоть и пришлось попотеть.

А сам как?

Примерно… консистенция говна. Это, наверное, самое точное описание, которое я смогу тебе дать.

Ясно, тогда…

Декорации сменились на чёрную площадь в тумане. Я был вновь на том самом месте и, честно говоря, мне отсюда не хотелось вылезать, так как здесь я был отгорожен от всего. Ещё бы Бога Скверны выгнать.

— Я боялся, что ты оступишься и мы оба просто провалимся, — вздохнул он.

Он играл довольно реалистично. Перенеси сюда ситуацию, где я не знаю правды, и не заподозрил бы его. Но вот только я знаю правду.

— Я уже, честно говоря, жалею, что мы сделали, — пробормотал он.

— Я тоже, — кивнул я.

— Удивлён. Думал, ты будешь рад ей отомстить за такое предательство.

— Да. Я тоже думал об этом, пока не выяснил, что только предал меня ты, — я посмотрел в чёрный туман.

Я ничего не чувствовал — ни страха, ни боли, ничего. Мне было плевать и только разум сейчас участвовал в моей жизни, заменяя собой эмоции и подсказывая, где надо бояться, а где злиться.

Бог Скверны не пытался оправдываться или строить несознанку. Он был умнее людей, которые даже при очевидных доказательствах упираются. Тишина продлилась секунд двадцать, прежде чем она была разрушена одним из нас.

— Она тебе рассказала, — спокойно ответил он. В его голосе не было теперь ни подавленности, которая была, когда мы обсуждали план, ни злости из-за раскрытия, ни испуга. — И что она тебе ещё сказала?

Совершенно спокойный расчётливый голос. Ни приступов гнева, ни злости, которые были у него до этого. Удивительно, а я думал, что хоть немного знаю его. Он словно отключил в себе эту функцию, превратившись, судя по голосу, в расчётливого бизнесмена. Бессмысленно кричать и что-то требовать, я уже и так довыёживался. Только прийти, забрать и уйти, без дополнительного мозгоебательства.

— Зачем? — спросил я.

— Причины, которые я тебе сказал, являются правдой. Ради власти я и хотел устранить её.

— И ты понял, что хочу я.

— Понял, естественно. Ведь я твой Бог, а ты мой послушник. Неужели ты думал, что я не буду приглядывать за тобой. Тебе нужны территории, мне нужна сила. Я лишь дал то, чего ты хочешь.

— Ты использовал меня.

— А ты меня. Хотел заставить меня думать, что она претендует на мою территорию. Ты хотел натравить меня на неё, хотя она мне ничего не сделала. Я просто сделал это раньше.

— Но я хотел это сделать, думая, что она мне враг. Если бы не ты, я бы на такое не пошёл.

— Да, — только и ответил он. — Но ты это уже сделал. Сделал нечто плохое, изуродовал её до неузнавания. И это был твой выбор. Однако подозреваю, что ты не добил её.

— Верно. Ты уже знаешь, зачем я здесь, так?

Мы знаем. Оба. Потому что оба те ещё подонки.

— Партнёрство. Ни богов, ни господ, лишь партнёры, повязанные одной тайной, которая утянет нас обоих на дно, — усмехнулся он. — Знаешь, ты мне нравишься.

— Завязывай с этим шоу. И так ясно, что все твои эмоции — лишь цирк.

— Верно, — не стал он отрицать. — Но ты мне действительно нравишься. Твоя хватка, готовность топить всех, до кого дотянешься. Идти в некоторых ситуациях до конца.

— Ни богов, ни господ, лишь партнёры, — бесцветно повторил я за ним. — Если ты сдаёшь меня, я сдаю тебя. Если ты отказываешься, я ломаю твою статуэтку и отбираю силы, после чего сдаю. Ты знаешь, что тобой заинтересуются. Если уберёшь меня, об этом обязательно узнают. И если я могу как-то притвориться бедным, то вот тебе за предательство своих такое не светит.

— Что я получу взамен?

— Свою силу, что оставил и лояльного партнёра по лодке.

— Окей, — просто согласился он.

Сейчас он был другим. Хитрым хладнокровным дельцом, знающим, где надо выёбываться, а где стоит просто согласиться, так как пользы от споров не будет. И так прекрасно ясно, что выёбываться никому не имеет смысла. Все эти игры… пусть останутся для детей. Мы оба знаем то, что знает другой и здесь игра в покер не проканает. Возможно он уже изначально понимал, что я вызнаю, оттого знал, что ему ничего не будет.

— Клятва кровью, — протянул я руку.

— Клятва между богом и человеком. Вот боги бы оборжались, узнай об этом. Тогда не против, если я перенесу тебя кое-куда?

— Помни, что тебя сдадут, если я не вернусь, — бесцветно ответил я. — Богиня Безумия будет не рада подобному.

Я услышал лишь смешок.

Если что случится, Клирия сдаст его. Даже с её предательством я ей нужен, и она не простит того, кто порушил ей игру. Учитывая её близкие отношения с Богиней Безумия, испортить жизнь Богу Скверны будет легко.

Я очень сомневался, что Бог Скверны рискнёт и избавится от меня. Он ничего не терял, просто становился чуть более уязвимым, но и эта уязвимость исчезала, стоило ему просто быть равным мне. А так… он понимал, что в будущем нас ещё ждут новые земли и новая власть. Я был нужен ему, как он был нужен мне в случае чего.

Всего мгновение, и я был на какой-то горе. На заснеженной горе, которая возвышалась над миром. Я был на самом её пике и мог видеть леса, реки, поля и даже маленькие островки городов и поселений, которые терялись вдалеке. Я был над всем миром. Здесь не шёл снег и бушевала метель, просто дул холодный ветер. Но я особо ничего не чувствовал. Даже умиротворения.

— Красиво, не так ли?

Я медленно обернулся, но увидел лишь чёрный густой туман, словно дым. Даже здесь он шифровался.

— Клятва, — сухо сказал я.

— Тяни тогда руку.

Я молча протянул руку в эту чёрную мглу и мою ладонь полоснуло что-то острое.

— Клятва о партнёрстве. Предатель сдохнет, — спокойно сказал Бог Скверны.

— Обманщик сдохнет, — ответил я. — И каждый получит то, что хотел.

Простые слова несли смысл, мы знали, что можно, а что нельзя, даже если не говорили об этом в слух. Вся прелесть клятвы кровью, или как другие называют её, магического договора.

Мою руку на мгновение сжали и вновь отпустили. Даже если пожал не он, то тогда я просто не буду следовать клятве, так как я подразумевал того, с кем её заключаю. Надеюсь, он понимает это. Да и сдадут его при любом раскладе.

— Ну чтож, партнёр. Статуэтку, как договаривались.

Я молча протянул статуэтку и печать в туман, и они исчезли из моих рук.

— Ну, партнёр, поздравляю с повышением, — он насмехался надо мной. — Теперь ты уж точно не самый обычный борец за власть.

— Естественно. Сложно назвать антигероя обычным человеком, — ответил я, разглядывая пейзаж.

Глава 164

— Не хочешь постоять здесь ещё? — спросил Бог Скверны меня.

— Чтоб я замёрз сам, и ты не исполнил клятву?

— Боюсь, если ты скажешь: забери меня отсюда, то клятва сработает. Сам захочешь сдохнуть — уж я точно не буду тебя останавливать. Но зная, что рядом с тобой водится твоя подружка, я рисковать не стану и лучше закину тебя к ней, чтоб на её глазах ты и кончил сам себя.

— Ты знаешь, кто она?

— Примерно, но тебе не скажу, так как не вижу смысла, — спокойно ответил он.

— И ты её боишься?

— Я остерегаюсь всех, даже людей. Так как в любую секунду может случиться что угодно. Передо мной стоит живой пример. А вот Богиня Удачи не остерегалась, и где она теперь?

Он рассмеялся.

— И ты всё это время играл роль, да?

— Пытающийся строить из себя бога высокомерный полубог? И тот, кто начинает мямлить, говоря «спасибо» или срываться, крича «щенок», чтоб показать, кто хозяин? Да, ты прав. Знаешь почему?

— Никому не нравится слишком умный и расчётливый. Ему не доверяют.

— Верно! — усмехнулся он, и присутствуй здесь, наверняка бы хлопнул меня по спине. — Хотя чего мне такому как ты рассказывать, сам знаешь, партнёр. Ты сам такой.

Я не строил иллюзий. Бог Скверны не откровенничал, просто говорил то, что и так ясно. Лишь иллюзия того, что он откровенничает передо мной как с равным. А по сути я всего лишь ещё одна проблема, которой он пытается притупить внимание. Он не раскрывал карты и у него могло быть ещё не одно дно.

— Не боишься, что богиня вернётся? Что я её исцелю, она придёт в храм и станет богиней?

— Пф-ф-ф… Знаешь, почему я Бог Скверны?

— Оскверняешь всё, к чему притронешься? — предположил я самую логичную причину.

— Гениально. Но в принципе ты почти прав. Я действительно оскверняю всё своей силой. Как Удача повышает твои шансы, так я оскверняю. Особая фишка каждого бога. Осквернённой богине не вернуть свои силы, как бы она не старалась. Ведь она осквернена, загрязнена, разрушена, называй как хочешь. По крайней мере мне не известно, чтоб можно было снять моё осквернение, от чего ей не стать богом.

— И…

— И раз ты хочешь ещё кое-что спросить, отвечу. Нет, осквернённые предметы отталкивают любую силу. На неё ничего не будет действовать. Ни исцеление, ни лечение, ничего. Она осквернена. Поздравляю, ты искалечил Богиню Удачи!

От этой новости я ничего не почувствовал, хоть Бог Скверны и пытался капнуть на мозг. Мне было плевать. Была какая-то апатия и, если бы мне сейчас сказали, что осталось мне существовать пять минут или я стал властелином мира, мне было бы глубоко наплевать.

— Значит ты обманул. Твоя сила не блокирует.

— Да, я обманул, — совершенно спокойно согласился он. — Я не блокировал, я осквернил и теперь срезай метку или нет, ничего не изменишь. Скверна теперь как яд в ней.

Понятно. Ну чтож, быть богине человеком. Вообще ничего не чувствую по этому поводу. Но раз так уж пошло, стоило действовать не с плеча.

— Отлично, тогда, партнёр, небольшая услуга партнёру в копилку нашего будущего, — посмотрел я на дымку, в которой скрывался Бог Скверны.

— В копилку будущего? — улыбнулся он (я почувствовал это).

— Верно, в копилку будущего, чтоб урвать побольше от тех, кто по другую сторону баррикад, — кивнул я. — Уверен, тебе не составит труда её оказать.

— Только стали партнёрами, а уже эксплуатация! — воскликнул гневно он.

Ёбаный актёр. Ёбаный лицемер. Ёбаный предатель. Ничего, рано или поздно всё возвращается.

Скоро шаги Патрика стихли, оставив после себя тишину, наполненную болью, страданиями и едва заметным запахом раскаяния.

Клирия так и не осмелилась поднять взгляда ему в след. Она могла представить, что он сейчас чувствовал, получив под дых сразу два удара с разных сторон. И в этом была его слабость — он начинал доверять людям, что рядом с ним. Даже если верить им было опасно, Патрик всё равно со временем начинал доверять им. Она оказалась отличным примером его слабости, несмотря на то, что он сам понимал, что ей доверять нельзя.

Клирия могла его уберечь от подобных ошибок, но не могла уберечь от себя самой. И не могла уберечь от тех, кого не видит и не слышит.

Она не винила Патрика и не осуждала, понимая, что у него была своя правда и свои претензии к Богине Удачи. Они были бы справедливы, если бы в этой игре Богиня Удачи не стала бы всеобщим козлом отпущения, на кого в конечном итоге посыпались шишки лишь за то, что она согласилась просто помочь. Это был хороший урок, который поможет ему в будущем, если он сможет пережить его и восстановиться после подобного.

Клирия сделала глубокий вдох, беря себя в руки. Остановить его было единственным верным решением и у неё не было выбора — так она себя успокаивала.

Это она себе повторяла раз за разом, словно мантру, хотя прекрасно знала, что значило подобное для него. Успокаивала, зная в глубине души, что сделала это не ради Патрика, а ради себя.

Клирия подошла к некогда могущественной, но глуповатой и через чур наивной Богине Удачи. Той, что стала заложником собственных сил, забыв, что такое борьба и осторожность. Забыв, что бывают действительно целеустремлённые люди, готовы на многое. И ей не посчастливилось встретить одного из них. Не самого худшего, но тоже не цветочек.

Теперь у Богини Удачи от былой красоты не осталось и следа. Патрик действительно постарался на славу.

— Я… я ничего не вижу… — прохрипела Богиня Удачи.

Плохой знак. Клирия аккуратно перевернула её на спину и осмотрела. На глаза сразу попалась печать, от которой так и сквозило скверной. Клирия знала, что это значит для богини. Знала, что это значит в целом, ведь осквернённые вещи — грязные вещи, и они отражают любую чистую и положительную силу, принимая родственную себе. Другими словами, исцеление здесь не поможет. Богине удачи остаётся лишь жить с тем, что оставил после себя Патрик.

— Я… заслужила это… так? — спросила богиня её.

— Я не знаю, — покачала головой Клирия.

Зачем она спасла Богиню Удачи? Кроме того, что Патрик начал теряться сам в себе, Богиня Удачи, наверное, была меньше всех виновата в случившемся, как это не странно. Просто одного сдали, а другая не смогла смотреть на это молча. В противном бы случае Патрик никогда бы правды и не узнал. Может и стоило промолчать…

Богиня очень медленно повернула голову на голос.

— Я узнаю твой… голос, девушка в чёрном платье… — прохрипела Богиня Удачи и закашлялась. Капельки крови вылетели и осели, словно морось, на неё саму. — Ты… Клирия?

— Да, — кивнула она.

— Двадцать лет… назад… тоже ты?

— Да, это была я, — кивнула Клирия.

— Теперь я поняла… твою просьбу… вот чего ты добивалась… Дать удачу героям с письмом… И метка… — Богиня вновь закашлялась, и Клирия приподняла её, чтоб той было легче дышать. — Я помню тот день… то, как ты молилась двое суток, не уходя, зовя меня… И я согласилась… Я такая дура, что согласилась… Но ты… как ты смотришь ему в глаза?

Клирия промолчала, поджав губы.

— Я лишь делаю…

— Что должна?

— Чего не изменить. Я это делаю… потому что иначе быть не может.

— Я просто ответила… на просьбу… Просто хотела помочь… — пробормотала богиня и расплакалась. — Я не должна была идти на это…

Богиня плакала. Тихо, не двигаясь, роняя кровавые слёзы. Клирии оставалось лишь смотреть на Богиню Удачи, чувствуя неприятное покалывание в сердце, которое в сердце появлялась так редко.

— Я унесу тебя отсюда. Потерпи, — Клирия подхватила богиню на руки, напряглась и подняла, после чего вынесла из камеры.

Можно было теперь опираться на желание и не бояться, что богиню забьют, убьют или ещё что-то сделают. Да и вряд ли теперь Патрик станет её трогать. Она уже получила своё, хоть это было и не заслуженно.

В комнате, где стояли кровати, было около десяти девушек, которые разговаривали между собой, играли в карты, шутили. Однако чувствовалось, что настроение здесь отнюдь не радостное и беззаботное. Глядя на пустые койки, в головы сами по себе лезли мысли, что их осталось меньше половины и это не могло радовать.

— Госпожа Клирия? — Все практически разом посмотрели сначала на богиню, потом на Клирию, которая аккуратно положила её на кровать. — Разве господин Мэйн не должен был её… устранить?

— Планы изменились, — ответила она и взглядом нашла Рубеку, после чего махнула ей рукой, подзывая. — Помой её, перебинтуй и пусть лежит.

Рубека сделала несколько знаков.

— Нет, твоя магия здесь не поможет, — покачала головой Клирия, после чего посмотрела на девушек. — Кто-нибудь видел господина Мэйна?

— Он вроде как прошёл расстроенный в коридор, который ведёт к складу, — ответила одна из наёмниц. — А разрешите спросить, почему богиня жива?

— Потому что так надо, — отрезала Клирия.

— Мы что, зря потеряли своих товарищей? — нахмурилась другая.

Клирия посмотрела на девушку и в её глазах полыхнули огоньки.

— Хочешь сказать, что твой товарищ, Мамонта и я должны были остаться в плену изнасилованными и растерзанными? То есть теперь мы будем делать, как ты считаешь правильным и поступать как ты скажешь, я правильно поняла? Например, бросать свою командиршу и товарища на произвол судьбы?

Наёмница быстро покачала головой, испуганно отведя взгляд, и пробормотав что-то типа «я не это имела в виду». Жутковатость Клирии достала её даже через всю комнату.

Хотя Клирия прекрасно понимала, что имела та ввиду. Если бы не богиня, то они бы не выбрались на улицу и не встретили тех бандитов, из-за которых начался весь этот сыр-бор. Но ничего не изменить и ничего менять она не собиралась. Так было нужно, и тут даже было уже не её желание. Некоторые вещи нельзя изменить.

Она прошла туда, куда указала наёмница. Её сопровождали слегка напуганные и недовольные взгляды. Никто из них не возмущался, привыкли, что их используют как пешек. Такова была их судьба. Жили они одним днём, умирали быстро и тех, кто мог порадоваться своим внукам, просто не было. Ещё одно напоминание, оставленное антигероем, который тряхнул весь мир.

На складе никого не было. Тогда Клирия подошла к девушкам, караулившим выход.

— Господин Мэйн, он выходил?

— Не-а, — покачала головой орчиха. — Никого, госпожа Клирия.

Значит он всё ещё здесь.

И возможно пошёл разбираться с Богом Скверны. Вряд ли бог рискнёт тронуть его, а Патрик не настолько безумен, чтоб попробовать его убить. Скорее всего, решил заключить сделку и обезопасить себя и других.

Следовательно, очень скоро он появится здесь.

Клирия огляделась и уже собиралась уходить, когда её внимание привлёк посох, гордо стоящий в углу. О подземелье, где его нашли рядом с ней, Клирия не помнила ничего, так как была без сознания, но сейчас же она имела возможность рассмотреть занятную вещицу.

Она подошла и остановилась около артефакта, внимательно разглядывая его. С золотыми рогами, между которыми крепился кристалл, и серебряной рукоятью. Хоть он и был очень старым, но выглядел так, словно его сделали совершенно недавно. Она коснулась его рукояти из металла, холодного, но приятного на ощупь. В нём чувствовалась энергия.

Подумав, Клирия взяла его в руки и тот лёг в ладони словно влитой. Она пробежала пальцами по рукояти к самой верхушке и нащупала вырезанную надпись. Старый, очень старый язык павших королевств, от которых остались лишь руины да легенды, что постепенно все забывают. Раньше эту надпись вырезали на многих посохах жриц, что посветили себя служению. А надпись гласила: «Мир, любовь, надежда, жизнь». Имена четырёх сестёр богинь. И своеобразный девиз всех жриц того времени, когда сказка имело место быть в этих краях.

— Я так и не понял, как оно активируется, — тихо произнёс за её спиной Патрик.

Я вернулся в то место, откуда отправился поговорить с Богом Скверны. И не совсем был счастлив увидеть перед собой Клирию в первые же секунды своего появления здесь.

Она стояла ко мне спиной и рассматривала посох.

— Я так и не понял, как оно активируется, — тихо сказал я.

Клирия даже не вздрогнула, словно ожидала услышать мой голос.

— Зачем вам это было нужно?

— Хотел устроить минибабах в пределах подземелья, а потом пострелять по лягушкам, — ответил я спокойно. — Ну или устроить анальную кару, если она стреляет подобно ядерным зарядам.

— Понятно, — только и ответила она. — У вас большие запросы, Мэйн.

Нейтральное вступление. Но мы-то оба знаем, что нам надо кое-что перетереть между собой. Я столько раз говорил, что это важно, что это сыграет свою роль, но неустанно наступаю на те же грабли с радостью конченого долбоёба, подтверждая свой диагноз.

— Значит, водишь дружбу с Богиней Безумия? Но сразу приказываю: говорить правду, — предупредил я, хотя мне сейчас был откровенно на всё плевать. Просто стоило сазу всё узнать.

— Она знает меня. Знает довольно хорошо, поэтому хотела помочь мне и дать это желание.

— Контролировать меня? — спросил я первое, что пришло на ум.

— Верно, — не смутившись ответила Клирия.

— Зачем?

— Она хотела, чтоб в случае чего вас можно было остановить.

— Как сейчас?

— Да.

— Если ты водишь дружбу с богиней… значит ли это, что ты тоже богиня? — спросил я догадку, которая пришла мне на ум.

— Нет, я не богиня, — тут же ответила мне Клирия без тени сомнения. — Вы тоже не бог, но знакомства с богами водите.

— Я особенный.

Сейчас хуже всего-то, что я просто не знаю, что делать. Всё внутри… пусто. Просто пусто и нет никакого желания вообще что-либо делать или обдумывать. Выяснять кто Клирия и что она хочет. Плевать на это. Хочется просто сказать: знаете, я открыл портал в волшебную страну «нахуй» и прошу вас всех туда перебазироваться.

Кажется, я словил апатию.

Клирия. Долбаная Клирия… Опять Клирия… Скоро её имя станет нарицательным.

Сейчас, немного успокоившись, я могу понять, что она была права — богиня не заслуживала смерти. А ещё она меня выдернула из-за черты, которую сам всё-таки перешёл.

С другой стороны, я чувствовал себя преданным. Даже при всём при том, что возможно Клирия не дала мне окончательно сорваться, это не отменяет того, что она играет за моей спиной. Играет в грязные игры. Предательница или человек, который видит чуть больше чем я сам?

Тут даже слово предательство не совсем подходило, так как меня вроде и не предавали. Не переметалась к другим, не пыталась сдать, не пыталась слить информацию, не действовала против меня или поперёк моей воли, если не считать последнего. Она лишь остановила меня, и, к сожалению, я не могу сказать, что это было против моей воли, так как именно в тот момент я не мог адекватно оценить свой поступок. Сам себя бы ушатал.

Если уж на то пошло, надо было сразу убить богиню, а не мстить ей, удовлетворяя свои нелицеприятные потребности.

Что я могу сказать против Клирии? То, что она дружит с Богиней Безумия? Имеет кое-какие связи за моей спиной, которые могут влиять на меня? Скрывает от меня ещё много таких приколов? Это я и до данного момента знал. Знал, но всё равно доверил ей эту работу; выбора особого то и не было. Вот если бы Клирия воспользовалась в другой ситуации правом желания, то я бы причислил её к предателям, но ситуация скользкая и быть может, она бы не воспользовалась им вообще.

Но самая худшая часть в том, что на Клирии слишком много повязано — от клятв до работы, которую просто некуда деть.

Вот и решай, что делать. Она в принципе выдернула меня из какого-то угара, но играет при этом на стороне и может влиять на мои решения. Речи о том, чтобы выгнать идти не может. Убить тоже. Но и оставлять это нельзя.

Сраная Клирия… возможно я действительно несколько привязался к ней.

— Клирия, — честно говоря, я ничего не испытывал по поводу того, что хочу сказать.

— Да, Мэйн.

— Тебя ждёт наказание. Тебя сегодня будут пороть долго и больно. Это наказание за вмешательство и всякие дела за моей спиной.

— Да, Мэйн, — совершенно спокойно отреагировала она.

— Ты хотя бы понимаешь, что я чувствую, зная, что ты имеешь дела за моей спиной?

— Не чувствуете доверия ко мне, так как боитесь предательства с моей стороны или того, что я найду возможность управлять вами.

— Верно, — кивнул я.

— Но я бы могла это сделать уже много раз, — спокойно возразила она.

Вот я об этом и думаю. Ты скорее как надзиратель, который просто наблюдает за мной и в случае чего вмешивается. Знать бы только, какие цели ты ещё преследуешь.

Я молча прошёл мимо неё.

— Сегодня. Мамонта тебя высечет. Ты должна понимать, за что.

— Я всё понимаю, — кивнула она.

Я бы ещё что-нибудь сказал ей, но говорить было нечего. Мне было плевать от слова совсем. Мне кажется, что даже если бы ко мне пришёл Бог Скверны в латексном БДСМ костюме, я бы не удивился ни капельки и вызвало это у меня столько же эмоций, сколько и сейчас.

Я вернулся в зал и практически сразу обратил внимание на Богиню Удачи, над которой хлопотала Рубека.

Значит Клирия решила позаботиться о ней? Это меня наталкивает на мысль, что Клирия знакома с ними куда более тесно, чем мне кажется. Клирия говорит, что она не богиня, но тогда кто? Жрица какого-нибудь храма? Жрица отчаяния? Я бы поверил в это, кстати говоря; чем-чем, а этим от неё веет. А вот про то, что она богиня верится с трудом. Богиня на службе у человека…

Это так же нереалистично, как если бы я стал хоть на мгновение умнее.

Глава 165

С начала заражения прошло около семи дней. Всё это время, мы то и делали, что сидели в подвале, ели, спали, играли в карты и смотрели в потолок. Выходить разрешалось только скрытницам, чтоб лишний раз не подвергаться опасности как заражения, так и отслеживания нашего укрытия. Скрытницы же поочерёдно выходили на улицы, чтоб отслеживать ситуацию, которая происходит в городе.

А там ничего хорошего не происходило.

В первую очередь война между группировками. Все, судя по всему, уже и забыли о нас, устраивая рубилово даже посреди дня, активно сокращая количество бандитов в городе. Они даже устраивали стычки со стражей. Ночью уже было обычным делом, по словам скрытниц, пырнуть кого-нибудь ножом, перерезать глодку или устроить набег на вражеское место, устроив бойню.

Всё это происходило одновременно с распространением заразы. Болезнь разгулялась не на шутку и теперь начала косить людей налево и направо. Сейчас город в прямом смысле этого слова был покрыт дерьмом, и трупы без колото-резаных ран стали обычным делом. Как и трупы, покромсанные в стычках. Особенно доставалось детям и старикам — тем, чей иммунитет банально не мог справиться. Усугубляло это элементарное несоблюдение обычных норм гигиены.

Это коснулось и нас. Одна из девушек подцепила это дерьмо, и Рубеке с Клирией и мной пришлось за ней ухаживать. Почему мне? Потому что я знал, что опасно, и контролировал процесс. В это время Рубека и Клирия под моим руководством за ней ухаживали. Ту рвало, поносило и она хреново кушала. Мы чуть ли не силой заставляли пить её воду, чтоб хоть как-то спасти дуру от обезвоживания. И через три дня… нет, не сдохла, мы её откачали и организм смог побороть заразу на её счастье. Но это тупо повезло ей, так как девушка крепкая, живучесть позволяла подобное перенести.

После этого я ввёл приказ не есть и не пить без моего разрешения и ближе чем на десять сантиметров руки к лицу не подносить. Кто-то возмущался, но пинки под зад в прямом смысле слова утихомирили девушек. Спасибо Мамонта, твои волшебные пендали иногда так помогают.

Что касается Богини Удачи… Клирия ухаживала за ней, кормила, поила, меняла бельё. Я подозревал, что их что-то связывает — или совесть Клирии за что-то, или дружеские отношения, что более вероятно. С Богиней Безумия карифанилась, значит и с Богиней Удачи была на одной волне, что объясняло нашу встречу на дороге. Предположу, что если она не богиня, то жрица или кто-то в этом роде. Хотя её наплевательское отношение на жизни людей меня слегка сбивают с толку, так как я не уверен, что жрицы именно так себя ведут и вообще кому-либо служат кроме бога, в которого верят.

Всю неделю мы сидели в ожидании момента, когда Анчутка поймёт, что здесь оставаться небезопасно и попытается свалить или в столицу, или в прибрежный город. В любом случае дорога была единственной и шла через лес. Поэтому мы точили мечи и кинжалы, чистили ружья, засыпали в пороховницы порох, раскладывали пули, заготавливали уплотнители.

И вот неделю спустя, когда болезнь в городе достигла апогея, к нам прибежала скрытница с важной новостью.

Дело было ночью, когда все спали и я с Клирией стоял на стрёме. Почему мы?

Рубека должна всегда отдыхать, чтоб быть готовой работать на пределе своих целительских способностей. Девушки должны отдыхать, так как они всегда должны быть максимально бодры перед миссией, которая хрен знает когда начнётся. А мы можем и потерпеть. По крайней мере я могу потерпеть; не знаю, что там Клирия.

Поэтому я был тем, кто застал стучащуюся скрытницу. Несколько ударов в определённой последовательности и у меня отлегло от сердца. До этого нам ночью никто не стучался.

— Кто? — тихо спросил я.

— Я, время пришло, — голос девушки я узнал, так как немного скрытниц у нас осталось.

Я открыл быстро дверь, и к нам юркнула девушка, которую я тогда спас в подвале. В капюшоне, вся запыхавшаяся, стирающая капельки пота со лба, Зира смотрела на меня сверкающими глазами, полными бодрости.

— Я караулила где обычно и увидела сборы. Подогнали большую карету с шестёркой к воротам. Во дворах мельтешат служанки и слуги, вещи заносят. Бегают солдаты, снуют туда-сюда. Все высыпались наружу, свет в его доме горит ярко, сразу видно, что уезжать собрался.

Вообще, может показаться странным, как она смогла пробраться туда, ведь там огорожено стеной и живёт там элита. Чужака сразу видно. Но ответ просто — она была на стене. Если проход ещё как-то караулится, то вот на стену никто не лезет. Это и понятно — без крюк-кошки не подняться. Да и кто вообще додумается лезть туда? Не война же. Оттого и безалаберность успокоившихся стражников.

А вообще, я мог жидко обосраться с этим всем. Я только сейчас понял, как близко был к провалу — там был телепорт, на котором можно было свалить в другую столицу другого графства. Но видимо Анчутка не хотел показывать, что у него здесь пошло всё по пизде. Эви вряд ли понравится такое после того, как другое графство хорошенько так встряхнуло. Так что повезло мне.

— Клирия, поднимай людей, готовь свою подругу к переброске. Зира, как долго они будут готовиться?

— Мне кажется, что они спешат и времени осталось немного.

Ясно. Отлично, это нам даже на руку.

— Очень хорошо. Готовься к переброске.

Чем быстрее они будут ехать, тем лучше. Этот план был составлен ещё за долго до того, как мы прибыли в этот город. Вообще, всё было достаточно точно спланировано и единственной деталью, которая пошла не по плану, была встреча с бандюками. Я рассчитывал их использовать в своих целях, но не судьба. Ну ещё и Кстарн — девушка онрё и её способность ходить через зеркала. Однако она оказалась для нас большим плюсом и всё упростила.

Плюс мой новый партнёр подсуетился, и теперь мы имели зеркальный переход в лес.

Я затарился двумя большими зеркалами. Онрё коснулась обоих, проверила возможность перехода, после чего мой партнёр перекинул его в лес на место засады. Я хотел попросить ещё одно зеркало доставить в поместье, но Бог Скверны сказал, что всего одна услуга с его стороны.

Ну и хуй с ним. Зато теперь у меня есть быстрый переход, и мы можем не нестись сломя голову к тому месту, пытаясь перегнать засранца Анчутку.

Нам потребовалось минут десять, чтоб собраться и подготовиться к переброске, включая обездвиженную богиню.

— Забыл спросить, сколько человек с ним?

— Я видела десятку лошадей. Предположу, что личная гвардия у него семидесятого уровня.

— Маловато, не? — удивился я.

— Это норма для сопровождения, если вы не ожидаете нападения, мой господин, — объяснила Клирия. — У бывшего графа тоже были семидесятые уровни.

— А чо с графиней были сороковые?

— Как вы думаете, кто отправлял графиню в столицу? — улыбнулась она. — К тому же у графа их было значительно меньше, чем у Анчутки, так как наше графство беднее, и он решил не тратиться на них. Уверена, что он об этом пожалел.

Ясно. Хитрая чесночница.

— Тогда норм, у нас по два выстрела на уёбков. Мамонта, распредели, кто в кого будет шмалять. Кстарн, пожалуйста, начинай.

— Да, я… я слушаю… то есть принимаю…

— Слушаюсь, — спокойно подсказала Клирия, недовольно глянув на неё.

— Да. Слушаюсь, — быстро повторила Кстарн, схватила за руку одну из наёмниц и скользнула сквозь зеркало, пуская разводы.

Брови наёмницы слегка выгнулись, однако она послушно прошла через зеркало, зажмурившись. За руку она держала другую, та третью и так далее. Уже через минуту, здесь осталась Клирия, калека богиня и я. Перед самым выходом я ещё раз прошёлся по комнатам, проверил, не оставили мы что-нибудь. Прошёлся по складам и заглянул в комнаты, где держали пленников. Там кроме трупа мужика, которого сегодня кончила Клирия, ничего не было.

Мешки пороха мы тоже забрали, оставив здесь лишь кровати, труп, да продукты. Ничего, что могло бы дать указания на нас. Ну и отлично.

Когда я вернулся, Клирия и Кстарн затаскивали носилки с богиней. Я дождался, когда онрё выглянет и заберёт и меня. В самый последний момент я дёрнул зеркало и нырнул во внутрь. Уверен, что оно разлетелось осколками по полу, так как зеркало за нашей спиной так же рухнуло на пол, засыпав его осколками… которые совершенно не резались.

Это так, на всякий случай, если вдруг они смогут как-то пройти за нами.

— Так, держимся ближе к Кстарне и не отходим ни на шаг. Не теряем друг друга из вида, иначе вам веками ходить здесь.

Ну не веками, однако они точно здесь помрут. А вот этого я пытаюсь избегать ну вот всеми прямо возможными способами, несмотря на то, что девушки прикладывают все усилия к этому. Ладно, шучу, просто они слишком легкомысленны. После боя их и так мало осталось, и я не хочу, чтоб их стало ещё меньше. А то нас возвращается обратно в два раза меньше, чем пришло. И мне слегка не по себе оттого, сколько я загубил своих людей.

Не совру, если скажу, что мне от этого грустно.

— Мамонта, — позвал её и, дождавшись, спросил. — Вы готовы? Там семидесятники, и второго шанса у вас не будет, если что случится.

— Готовы.

— Я надеюсь, что вы их сначала остановите, прежде чем стрелять будете, — на всякий случай намекнул я. Ничего поделать не могу. После стольких бед не хочется, чтоб мы все жидко обосрались под самый конец.

— Я была с тобой на планировании. Я слышала план, — напомнила она.

— Да-да, прости, просто уточнил на всякий случай, так как не хочу, чтоб кто-то ещё погиб.

— Всё схвачено, — хрипло ответила она. — На этот раз всё пройдёт идеально.

Вот после таких фраз всё идёт не по плану. Но надеюсь, что свой лимит косяков мы на этот раз уже разыграли и больше их не будет.

Мы шли через густой туман, словно попали в астрал, и я чувствовал напряжение девушек. Они старались держаться как можно ближе друг к другу, попутно затолкав Рубеку между собой, чтоб та точно не потерялась.

Маг рассматривал округу с явным интересом и выглядел так, словно сейчас убежит в эту мглу.

Клирия держалась совершенно спокойно, неся богиню с онрё.

Ну и я замыкал это шествие, следя, чтоб никто не отпочковался от нашей группы.

Уже через двадцать минут мы заметили чёрное пятно впереди, которое становилось всё больше и больше. Подойдя ближе, я сразу узнал отдельно стоящие кусты прямо на светло-серой земле. Дальше их количество увеличивалось, как увеличивалось количество травы с пятнами обычной почвы.

В скором времени мы уже шли среди молчаливого леса, который окутывал нас ночной темнотой и лёгким светом. Здесь даже луна появилась. Предположу, что на зеркале появляется всё, что оно только может отразить под любым из доступных углов обзора. И пару минут спусти мы стояли перед зеркалом.

Выходили так же цепочкой, после чего аккуратно вынесли богиню. Зеркало мы разбили на всякий случай. Вообще это я сделал, чтоб онрё не слиняла. Печати у нас не было, оттого стоило подстраховаться. Я становлюсь параноиком рядом с этими девушками.

— По местам! — скомандовала Мамонта. — Рубите дерево!

Девушки кивнули и разделились, одни рубили дерево, другие ушли далеко в сторону города, где начали устраивать засаду.

Маг тоже не сидел на месте, наводя какие-то чары.

— Что он делает? — спросил я Клирию, которая шаманила над богиней.

— Наводит чары скрытия, мой господин. Эта магия подавляет интуицию и возможность почувствовать противника, однако от прямого взгляда она не поможет, — ответила чесночница и слегка поморщилась вставая.

Порка не прошла для неё бесследно. Естественно я собирался её исцелить, однако пусть пока мучается. Её Мамонта порола так же долго и сильно, как порол её саму Ухтунг. Однако максимум, до чего дошла Клирия, были слёзы и стоны, а потом она отключилась. После этого несколько дней ей во всём помогала Рубека, включая перевязку.

Ничего, как приедем, исцелит её, может и другие шрамы уберёт. Заодно позорную надпись Мамонты попрошу убрать, если сама Мамонта этого захочет. Вообще, раз у нас есть целитель, надо попросить пройтись по девушкам и убрать желающим шрамы и всякие старые травмы. Да, надо заняться этим. А ещё нанять наёмников мужчин, а то бабский легион меня смущает.

— Не далековато ли расположились мы от дерева? — спросил я, подойдя к месту, где девушки устроили засаду.

— Они скорее всего поедут по наживке, — ответила хрипло Мамонта.

— Чо?

— Такая тактика сопровождения, когда впереди на значительном расстоянии едет скрытник и заранее предупреждает других. Едут они в пределах видимости, а здесь…

— Дорого извилистая… Им придётся ехать в относительной близости, чтоб видеть наживку, да? — ебать я гений, где пирожок?

Мамонта кивнула и продолжила:

— Они остановятся здесь, — кивнула она на дорогу. — Мы обездвижим одним выстрелом повозку. И сразу устраним залпом охрану. При крайней необходимости у нас есть вторая попытка благодаря ружьям. Маг скроет дым и звук выстрела на этот момент.

— А свет?

— Маг попытается скрыть его, если ему хватит сил и навыков, — она глянула на мага.

— Я сделаю всё, что в моих силах и возможностях, можете не сомневаться во мне, — спокойно ответил он.

Такие подробности я не знал, несмотря на то, что был знаком полностью со всем планом. Этой частью занимались Мамонта и Ухтунг, как люди, имеющие опыт в этом деле.

— Надеюсь, вы справитесь с одного захода, — сказал я. — Второго шанса, зная нашу удачу, может и не быть. Плюс из-за вспышки вы можете на время ослепнуть и тогда это будет пиздец.

— Всё будет хорошо, — уверенно заявила она.

— То, что темно, вам не помешает?

— Луна яркая. Проблем не будет.

Буду надеяться… Нет, буду верить в вас.

— Ты волнуешься? — спросила Мамонта, когда я отошёл. Честно говоря, я даже не заметил, как она проследовала за мной.

— Скорее, хочу закончить это всё. И так многих потеряли.

— Удивительная забота.

— Это сарказм или издёвка? — покосился я на неё.

— Это факт, — прохрипела Мамонта. — Ты слишком волнуешься о своей команде.

— А надо забить на вас? — поинтересовался я.

— Да.

Блин, это не смешно. Хотя эту неделю я вообще не помнил, чтоб смеялся. Хочется удавиться, словно я обернулся назад и понял, что учудил. Что-то убивало меня не сильно, что-то будет преследовать меня долго. Второй раз мне приходится проходить подобное.

— Мы наёмницы, холодный ум позволит правильнее оценивать всё. Нам наплевать, любят нас или нет, лишь бы платили. Но ты считаешь нас чем-то более близким, чем следует.

— Это уж моё дело, — поморщился я от нотаций.

Но Мамонта предпочла не замечать этого и продолжила.

— Да, твоё. Но ты проявляешь при этом чудовищную жестокость к остальным.

— А вы разве нет? — посмотрел я ей в глаза.

Мамонта покачала головой.

— Девушки развлекаются этим, сбрасывают злость, мстят. Но у тебя другое.

— И что же?

— Я не знаю, — покачала Мамонта. — Мы безразличны к подобному, оттого на жестокость смотрим спокойно. Но мы видим твоё отношение к этому. Все замечают это и некоторых подобное слегка пугает, потому что ты меняешься.

— Это тебя попросили со мной поговорить? — догадался я.

— Да, — кивнула она. — Некоторые девушки знают, во что ты можешь обратиться и боятся, что в следующий раз ты увлечёшься. Потому что в отличие от них ты наслаждаешься этим и тебе это нравится. Ты хочешь ещё. Это опасно. Потом ты можешь просто делать это из-за собственного желания. Смерть ради смерти. Безумие. Такое будет необратимым.

Масленое масло прямо.

— Я буду иметь ввиду, — кивнул я.

— Предоставь подобное нам. Ты слишком остро реагируешь на всё это. Или же… — Мамонта задумалась, явно решаясь сказать что-то острое в мою сторону, по лицу вижу. Решилась: — Или держи себя в руках.

Но на подобное я спокойно отреагировал.

— Я буду иметь в виду.

— Да, спасибо. Я вернусь к месту готовиться.

— Да, давай, — кивнул я.

Она уже отвернулась и отошла на несколько шагов, но остановилась и слегка повернула голову в мою сторону.

— Знаешь, девушкам приятно, что ты видишь в них товарищей и людей, а не расходные вещи. Приятно быть тем, о ком беспокоятся. Мы очень ценим это.

С этими словами она ушла, оставив меня слегка удивлённым услышанному.

Глава 166

Тишина нарушалась лишь ночными насекомыми, пением птиц и животными, которые иногда пробегали рядом. Главное, чтоб хищник не прискакал сюда, а то блин проблем потом не оберёмся.

Мы лежали на земле в кустах, прислушиваясь к звукам ночного леса. Казалось, что нас самих здесь и нет, словно мы стали частью этого места и теперь можем наблюдать за ним глазами той же травы или кустов. Видеть и слышать то, что видят и слышат они каждую ночь — дорогу, залитую лунным светом, шум листвы, пение живых существ в округе, огромное звёздное и очень красивое небо.

Честно говоря, после всего ада, что я пережил и устроил самолично, такого мне очень не хватало. Мне становится намного спокойнее и умиротворённее, словно ветер теперь гуляет уже во мне самом. Ещё немного и я сам превращусь в кустик.

Девушки заняли позиции с одной стороны, чтоб не устраивать перекрёстный огонь. Лежали рядком, прямо перед собой положив уже готовое заряженное с отведённым курком ружьё, чтоб в случае необходимости сразу сделать второй выстрел. Мамонта же достала свою пушку, готовая сделать одну большую и неаккуратную дырку в цели…

Ещё четыре девушки заняли позицию у поваленного дерева, чтоб разобраться со скрытником, вооружившись двумя ружьями.

Рубека и богиня были оттащены в сторону под наблюдение Клирии. Не дай бог что, и… короче, мирняк в тыл!

Мне хотелось поиграть в ослика, если честно, и поспрашивать приехали они или нет. Но сейчас надо было держать себя в руках. Мне даже ружья не доверили, Мамонта попросила оставить это на них.

Мне кажется или она пытается меня оградить от действий в этой операции? Знает, что я натворил с семейкой пытателя, как знает, что я сделал с богиней. Может чувствует, что у меня личные счёты к Анчутке? Или ей шепнули, чтоб я не наломал дров?

Я бросил взгляд на её сосредоточенное лицо. Она знает план, так как я сам сказал, что Анчутка нужен мне живым. Может быть поэтому она пытается меня отстранить? Чтоб мой же план не был разрушен мной самим? Типа игра против хозяина ради хозяина?

Нет, ну до такого я не докачусь. Всё-таки с богиней был другой разговор, там мне просто было больно, и я делал больно ей. Здесь же я ничего подобного делать не собирался. Я же не ради этого сраку рвал.

Вот сидя в засаде, меня легко толкнули в бок и шепнули.

— Едут.

Пусть я ничего и не видел, но всё равно старался напрячь слух и зрение, чтоб разглядеть или расслышать засранцев. Надеюсь, что он не чёрных набрал в команду, а то вообще не айс будет их разглядывать. Через минуту я услышал топот копыт и мимо нас рысью проехала лошадь с всадником в чёрном плаще.

Проехал, даже не глянув в нашу сторону в то время, как в ближайших кустах сидел маг, подняв обе руки и с сосредоточенным лицом смотрел куда-то вдаль. Видимо магия действительно действовала, раз он даже не обратил внимания на нас.

Хотя тут такая тема. Будучи высокоуровневым, он просто может нас не заметить и не почувствовать в то время, как сороковой и увидит, и почувствует. Дело было в процентном шансе распознать противника. Здесь не действовало то, что ты сто процентов заметишь врага, просто твои шансы заметить его будут значительно выше.

Когда всадник уехал дальше, послышался топот множества копыт и скрип кареты, которая перевозила важный для нас груз. Десяток секунд спустя мы увидели всадников: пять человек на лошадях проехали напротив нас и… остановились.

Ровно на том месте, где Мамонта и сказала. Точность её предсказания была чудовищно точной. Странно, что она прозевала засаду в городе тогда.

Сразу за лошадьми остановилась карета, большая, широкая, отдалённо похожая на ту, что была у нас, но более богатая. За ней было ещё четыре человека в таких же чёрных плащах, но я уверен, что под ними скрыта отнюдь не слабая броня.

Они встали прямо перед нами. Тот, что был во главе этой церемонии приподнялся, напряжённо вглядываясь вперёд, где, судя по всему, ему что-то показывала наживка. В это время все остальные оглядывались, пытаясь засечь опасность. Мне казалось, что многие уже не раз провели по нам взглядом, но так и не заметили нас.

Девушки едва заметно зашевелились. Напряжение витало в воздухе подобно туману, который облепляет тебя с ног до головы. От такого напряжения яйца чешутся. Ну чо, когда вы…

Практически одновременно на мой вопрос грохнули стволы. Заволакивая всё газами и ослепляя слишком яркой вспышкой. Да блин, я глаза не закрыл! В глазах белым бело, а ещё звон в ушах!

Не успел я очухаться, как грохнули повторные выстрелы, и я вообще потерял ориентацию (нет не сексуальную, хотя шутка была бы забавной). А рядом со мной уже вскакивали девушки, что-то говорили, кричали. На меня даже кто-то наступил! Э!

Я попытался встать, но меня силой придавили обратно к земле рукой, намекая, где я должен находиться.

После этого я ещё два раза услышал выстрелы, громкие голоса, которые что-то приказывали, шум, ржание лошадей. Но ни одного удара металла о металл и вскриков боли, что как бы намекает. И к тому моменту, когда я вновь вернул себе способность видеть и слышать, всё было кончено.

Погодите, я единственный лох, который перед выстрелом не закрыл глаза и которого так знатно ослепило!? Бля…

— Эй, Мамонта, хватит меня прижимать к земле. Я и так слышу, что всё закончилось.

— Погоди, — тихо сказала она.

— Только не говори, что вы кого-то упустили.

— Нет, мы зачищаем территорию, — она замолчала. — Так, всё, можно идти.

Мамонта отпустила меня, позволяя подняться. Блин, словно с ребёнком! Или вы так боитесь, что я налажаю где-то? Хочу заметить, что я лажаю уже намного меньше! И вообще, сучки неблагодарные, это я ваши задницы спас несколько раз; особенно в последний раз! Так что кому тут прятаться надо, так это вам.

Но всё равно приятно, что работу сделали и без меня, как ни крути.

Я встал, отряхнулся, бросил на абсолютно похуистическое лицо Мамонты злобный взгляд и вышел на дорогу.

В общем-то такой картины я и ожидал: трупы людей, что лежали около лошадей. Некоторые зацепились ногой за стремя, некоторые так и не упали со своих скакунов. Другие валялись на земле, запутавшиеся в собственных плащах при падении.

Ещё один труп, принадлежащий кучеру, лежал около переднего колеса кареты с огромной дырой во лбу и ещё одной в районе сердца. В руках он держал меч, но видимо девушки не стали даже рисковать и просто расстреляли его с расстояния. Сейчас они с довольным видом стояли, слегка наклонившись над трупом, и рассматривали его, обсуждая, что будет, если ёбнуть в человека из пушки Мамонты.

Кстати, остановили они карету тоже весьма обычным и не сильно искусным способом — Мамонта выстрелила в передних лошадей из пушки и эти тридцать миллиметров свинца пробили нахуй одну животинку, и застряли в другой в этом ряду, убив обоих. Блин, мне, честно говоря, лошадей больше жалко.

Но главным призом, из-за которого мы столько ебались, и из-за которого мы попортили здоровье одной богине по ошибке. Ну ладно, не мы, а я, но меня дезинформировали, так что я не виноват…

Ладно виноват, но не полностью.

Всё равно неубедительно звучит даже для меня самого.

Похуй, главное, что теперь Анчутка с собственной персоной стоит перед нами на коленях, пусть и не по своей воле, и готов к конструктивным переговорам. За его спиной расположилась Лафия, приложив остриё ножа к его горлу, и ещё несколько девушек, держащих мечи наготове. Остальные перезаряжали мушкеты или же целились в него, нескромно намекая, что выёбываться не стоит.

Забавно, мы столько ебались, столько мучились и столько потеряли людей, когда заключительная часть операции заняла всего несколько минут. Никакого финального босса и превозмоганий, всё быстро и просто, как на финишной прямой. Кажется только в сказках и рассказах всех ожидает тяжёлый босс, так как я встречаю здесь немного другое.

Анчутка водил по нам злобным взглядом, пока его глазёнки с горизонтальным зрачком не остановились на моей персоне. Он правильно понял, кто здесь главный.

Когда я подошёл ближе, Анчутка разразился угрозами.

— Ты не знаешь, на кого наехал, парниша. Ты даже не представляешь, что тебя ждёт, когда все узнают о том, что ты сделал. Тебя и твоих шлюх…

Надо отдать должное, он говорил очень спокойным, уверенным, низким и угрожающим голосом, словно у него всё было схвачено и ему ничего не грозит. Его уверенность слегка поразила меня, если честно. Иногда мне кажется, что местные страха не ведают.

Окей… давай я тебе покажу мой взгляд на ситуацию…

Я молча отобрал у одной из девушек мушкет и, прежде чем кто-то успел меня остановить или сказать что-то, выстрелил ему в колено. А может никто и не пытался меня остановить или что-то сказать, так как все стояли абсолютно спокойно и даже глазом не повели. Казалось, что всё так и должно быть и никто не удивлён.

Анчутка вскрикнул, дёрнулся, но его удержали, прижав кинжал плотнее к горлу и затянув сильнее верёвки вокруг него. Он тут же закрыл рот и выдавил из себя болезненное мычание и шипением. Стойкий засранец, я бы тут слезами зашёлся.

— Я могу заниматься подобным всю ночь и весь день. И никто не хватится, что граф куда-то пропал. Поэтому не думай, что сможешь выкрутиться. — Я отдал ружьё и присел перед ним. — Поэтому не выёбывайся и внимательно слушай. Сейчас у тебя осталось три варианта: или ты сотрудничаешь. Или я тебя пытаю и, в конце концов, ты сотрудничаешь. Третий — я от тебя избавляюсь и ставлю на твоё место другого. А теперь посмотри на меня и скажи, по-твоему, в каком месте я шучу или блефую?

Анчутка посмотрел на меня полным ненависти взглядом. Умей он пускать лучи из глаз как супермен, мои кишки бы тут по деревьям раскидало. Но слава богу, он не умеет. Хотя хочу признаться, мурашки всё же пробежали по моей спине, несмотря на то, что он был уже схвачен. Я даже услышал как он тихо зарычал. Но мне было плевать, я смотрел ему в глаза вообще ничего не чувствуя.

Не дождавшись ответа, я кивнул, принимая молчание как согласие.

— Если ты думаешь, что мне не хватит смелости тебя прижать, то прямо сейчас подумай хорошенько над этим. Я тебя буду пытать и в конце ты всё равно согласишься на мои условия. Однако можно обойтись и без пыток. Всё быстро, просто и твоя власть сохранится за тобой с некоторыми условиями.

— Чего ты хочешь, человек? — спросил он так, словно угрожал мне. — Полного моего подчинения?

Надо признать, что Анчутка всё-таки обладал мозгами, раз принял безвыходность ситуации. Двое прошлых типов, которых я имел честь пытать лично, долго спорили и сопротивлялись. Этот же оценил ситуацию и сразу принял решение. По крайней мере, он был готов к диалогу.

— Верно, — не стал ходить вокруг до около я. — Ты сохраняешь власть, но теперь слушаешься нас и делаешь то, что мы говорим. Деньгами твоими управляем теперь тоже мы, хотя ты можешь себя развлекать и тратить их на всякую чушь в пределах разумного. В случае чего ты поддерживаешь того, кого мы скажем, как бы ты не относился к нему. Если нам нужна помощь, то по первому же слову ты её оказываешь.

— Хочешь, чтоб я стал рабом? — чуть ли не прорычал он.

— Да. Хочу, чтоб ты был послушным рабом, — практически в тон Анчутке прорычал я и приблизился к нему так близко, что он сам слегка отодвинулся. — Или я клянусь, что эта ночь для тебя только начнётся. Ты пожалеешь, что вообще отказался от моего приглашения. А потом я выковыряю твою сраную душу из тела и уничтожу, вставив более сговорчивого претендента.

Вообще я бы хотел избежать подобного. Несмотря на то, что знания сохранятся, многие могут заметить изменения в характере, и чёрт его знает, как это выльется. Плюс надо ещё найти кандидата достаточно верного и умного, который согласится влезть в тело Анчутки, покинув своё. Конечно, такие найдутся, но справятся ли?

Вон, Элизи сразу палится, что она не та, кем была, по своему трудолюбию. Но это ещё можно списать на потерю отца и возросшую ответственность. А он?

Так что пусть лучше остаётся в своём теле, но подчиняется мне.

Он молчал, злобно буравя меня взглядом. Буквально ненавидел меня, и я чувствовал это словно волны, которые исходили в мою сторону. Блин, давай ещё чувак, я не хочу ждать тебя всю ночь.

— Не думай, что моё терпение резиновое, Анчутка, — сказал я. — Я могу проявить и большую активность, начав с секатора и твоих антенноподобных ушей.

И в этот момент он сдался. Я буквально увидел, как он отвёл взгляд в сторону, словно проигравший, принимая свою судьбу. Подобно собаке, принимающей хозяина. В конце концов, у него не было выбора. Да и не был он героем, который ради своих идеалов и чести готов отдать жизнь. Просто бандит у власти, который понимает силу и который сменил хозяйку на хозяина. Практически вся фракция Ночи была обычной сворой такого контингента, который понимал только язык силы.

И именно на это я старался делать упор.

— Хорошо, — рыкнул он. — Я согласен.

— Руку и клятву, Анчутка. Клятву на рабство.

Ему распутали руку, и я чиркнул ему по ладони, после чего чиркнул и себе. Хотелось поскорее покончить с этим.

— Ты будешь беспрекословно подчиняться нашей воле. Любая попытка сдать и выдать нас тем или иным способом будет означать смерть. Ты согласен на это?

Анчутка мгновение помедлил, я буквально слышал, как он скрежетал зубами, но всё равно потянул ладонь, пробормотав «да».

И мы пожали друг другу руки. Один ноль в пользу меня. Победа была сокрушительной.

Что я должен был почувствовать в этот момент? Радость? Грусть? Или… надежду на будущее?

Вообще не знаю. Единственное, что я почувствовал, так это желание похавать и мокрую ладонь Анчутки, который буквально скрипел зубами от негодования. И ради такого простого движения и действия был устроен такой пиздец. Никаких супер-сражений добра и зла, никаких противостояний на финальной прямой, никакого эпического противоборства друг с другом. Всё тихо, скромно, серо…

Оно и к лучшему.

— Первый вопрос, который я хотел сразу задать. У тебя была эльфийка, плоская как доска, с подрезанными ушами.

— У меня куча таких эльфиек, — ответил он, буравя меня взглядом.

— У неё волосы по плечи огненного цвета, — описал я её как мог. — Она встречала тебя после бала, когда ты вернулся.

Он внимательно посмотрел на меня, словно пытался вспомнить, мог ли он меня видеть и не встречались ли мы. Не вспомнит, так как я был под другой личиной.

— Я продал её. Неделю назад, — наконец ответил он.

…

Теперь у меня есть чувства.

У меня есть очень много чувств и все они одного цвета. Цвета говна.

Я едва удержался, чтоб не пнуть его прямо в ебальник ногой. Чтоб не схватит ружьё у одной из девушек и не сделать в нём ещё несколько лишних дырок, отправив уебана бороздить просторы другого мира в виде души, которые мне уже никогда не грозят. Или забить его прикладом, чтоб он собственные кишки выплёвывал. В моей голове пролетело много всяких желаний, которые готовы были вылиться в реальность.

Однако закончились они одной простой картиной.

Богиней Удачи в подвале. Ошибкой по вине множества обстоятельств, которые сошлись на дурочке, ставшей козлом отпущения. И на долбоёбе, который перестал быть человеком.

Потому что нельзя путать необходимость с собственными желаниями.

Видимо мои чувства красноречиво были написаны на лице, так как Анчутка подался назад. Боится? Ну и славно, боится, значит уважает. Так себе конечно уважение, но лучше, чем ничего, особенно в таком обществе, которое кроме боли ничего не понимает.

— И? Кому ты блять продал эту девушку? — спросил я, потирая переносицу. Я не знал, чего мне хочется больше, разреветься или убить его. Это был действительно сложный моральный выбор.

Наверно разреветься… Нет, Мамонта и девки не поймут. А ещё, если будут утешать, то моя самооценка станет лопатой, которой я смогу копать землю. О боже, как представлю, что меня Клирия утешает…

Остановлюсь на ни чём. Обожаю нейтральные позиции, они словно бухточка спокойствия.