Мир животных. Том 2

Еще недавно их объединяли в один отряд с неполнозубыми, теперь полагают, что известное сходство неполнозубых и трубкозубых – конвергентное, не генетическое. Скорее всего трубкозубые близки к каким-то вымершим древним копытным.

Миллионы лет назад трубкозубые обитали в Северной Америке, Европе и на Мадагаскаре. Ныне уцелели лишь в Африке к югу от Сахары (один, возможно, два-три вида). Животные массивные, вес 50-82 килограмма, высота в холке до 65 сантиметров. Спина горбатая, задние ноги длиннее передних, кожа толстая, прочная, с редкой щетиной (у эфиопских и центральноафриканских разновидностей) либо более густоволосатая (у капских трубкозубов). Пять пальцев на задних и четыре на передних ногах соединены в основании небольшими перепонками и вооружены сильными прямыми и широкими когтями. Морда узкая, как у муравьеда. Уши большие – длиной до 20 сантиметров.

Зубы уникальные. Они без эмали и корней, растут всю жизнь, каждый похож на невысокую трубку с плоской вершиной, сложенную из многочисленных вертикальных шестиугольных призм, окружающих трубчатое отверстие, заполненное пульпой. Молочные зубы скрыты в деснах и не прорезаются. У взрослых двадцать ложнокоренных и коренных зубов, которые не вырастают все одновременно. Резцов и клыков нет.

Трубкозуб – земляная свинья

Трубкозуб – несуразный зверь: спина напряжена крутой дугой, морда вытянута трубкой, почти со свинячьим пятачком, уши ослиные, свернутый часовой пружиной змеевидный язык торчит порой из пасти, хвост толстый, неуклюжий, как у рептилии, волочится по земле, когти массивнее, чем у льва (прозвище «абу-делаф» – «отец когтей», из-за них), задние ноги на скаку опережают передние (как у зайца), оттого след ложится на след, и получается большой «синтетический» отпечаток, словно оставил его неведомый доисторический ящер.

Послушайте, что рассказывали о нем вечерами (под аккомпанемент хоровых песнопений цикад) в походных палатках, раскинутых в саванне.

– Этот аардфарк, земляная свинья по-нашему, самая опасная тварь вельдов. Хоть жрет он только муравьев, и белых и всяких, а укусить может не больнее, чем беззубый младенец, но сколько людей из-за него пострадало! Сколько породистого скота поломало ноги. Охотясь верхом на буйволов, рискуете угодить не в одну, так в другую яму этого поросячьего муравьеда. А ведь бык только и ждет, когда вы свалитесь с лошади, чтобы подцепить на рога.

– Поверьте, сэр, местами на гектаре по двадцать нор этих самых трубкозубов. Одна нора на пятьсот квадратных метров. Тут уж, в какую сторону вы ни пойдете, самое большее через тридцать пять шагов наткнетесь на нору. Но если случайно окажетесь к ней ближе, то и через три или там семь шагов можете в нее упасть и поломать ноги. Вот за что не любят у нас трубкозубов и убивают. Хотя твари они безобидные и в здешних местах даже очень полезные.

Термиты давно бы съели наши дома, и мебель, и книги – всю древесину, до которой добираются по ночам. Они подползают тайно по подземным ходам, но Слух у трубкозуба превосходный: он слышит «топот» миллионов их ног и под землей. Разроет тоннели, идет следом и слизывает всех липким языком. Вы видели термитники? Они, пожалуй, выдержат человека, антилопу, да и слона. Но трубкозуб когтями без труда пробивает их, а то такую дыру сделает, что весь в этот блиндаж заползет, да там и уснет. Шкура у него толстая, кусают его, облепят всего белые муравьи, а он спит. Аардфарк ест всяких муравьев, и тех зловредных, что воруют на полях зерно, и, представьте себе, саранчу ест! А уж она, когда налетит тучей, всю зелень сожрет, все опустошит. Термиты, те хоть портят мертвое дерево…

– Зачем же убивают трубкозубов, если от них столько добра?

– А вот из-за этих нор. И мясо у них прямо как поросячье. Особенно хороши копченые окорока. Однако, я слышал, не все любят его: жесткое будто бы и пахнет нехорошо. А кожа – лучшей кожи для ремней и сбруи не найти. Делают из нее и браслеты, а когти носят на счастье. Суеверие губит у нас еще многих животных.

– Ведь трубкозуб охотится по ночам, днем спит и наверное осторожен, раз такой у него тонкий слух и нюх. Как же его поймаешь?

– Вы правы, днем его редко можно увидеть. Ночью он бродит много. Не спешит, но миль за десять иной раз уйдет от норы, где спал днем. И осторожен: в норе всегда лежит головой ко входу, спит и ко всему прислушивается. Вход еще и землей завалит, чтобы не беспокоили. Когда выходит, прежде послушает, нет ли шума какого, морду высунет, все обнюхает вокруг.

Вот по земле, которой он нору затыкает, африканцы и узнают, что тут он. Да и запах у него какой-то странный. Слышал я, что если трубкозуб спит в норе, то мухи слетаются к ней роями, как на падаль, и пауки тогда не дремлют, сразу заплетут паутиной траву вокруг и вход в нору.

Эта паутина тоже выдает трубкозуба охотникам. Окружат нору. Если она не глубокая, то заколют спящего и тогда откопают. Но бывает нора и глубокая, метра три, тогда копьем до него не достанешь. Убедившись в этом, идут искать новую нору.

– Почему же не раскопать, если охотников много?

– А это невозможно. Вы копаете, подбираясь к нему, а он еще быстрее роет и уходит глубже и дальше – ему ничего не стоит пройти под землей за полчаса ярдов двадцать и больше. Никогда до живого не докопаешься, даже если копать лопатами. А ухватить его за что-нибудь и вытащить совершенно невозможно. Я знал одного бура: он встретил трубкозуба и погнался за ним. Тот нырнул в нору, но бур успел схватить зверя за толстый хвост, уперся ногами в землю и держал изо всех сил. Но аардфарк оказался посильнее: тянул и тянул за собой в нору и затянул почти всего, потому что бур был упрямый и не хотел расстаться с добычей. Но расстаться все-таки пришлось, потому что торчать вниз головой в норе ему не понравилось. Товарищи вытащили его за ноги, а трубкозуб зарылся так глубоко, что откопать его не смогли и лопатами.

– Если он так силен, этот трубкозуб, то, наверное, никто из хищных зверей не захочет на него напасть?

Молодых рвут гиены и дикие собаки. Самки приносят только одного, редко двух детенышей, осенью. Но, говорят, что и весной. Право, не могу вам сказать точно, когда они родятся. Двухнедельного, еще крохотного, оставляет она своего младенца ночью одного в норе. Самая опасная в его жизни пора: тут его готовы сожрать разные хищники. Особенно питоны, если мать плохо закроет вход землей. Потом он с матерью выходит на ночные прогулки. Плохо приходится ему и тут. Сам закапываться еще не умеет, только шестимесячный роет землю уже не хуже взрослого. Мать, правда, рядом, защищает его, но ведь дикие собаки, вы знаете, даже льва не боятся…

– Кстати, скажу вам, видел я, как трубкозуб (он ведь неуклюжий, не антилопа, догнать его, кажется, нетрудно) удирал от льва: прыгал, словно кенгуру, на задних ногах. Прямо стрелой промчался. И лев не догнал. Но львы ленивы, много бегать не любят.

От леопардов и собак защищается трубкозуб отчаянно. Упрется хвостом в землю и бьет когтистыми передними лапами. А то упадет на спину и отбивается всеми четырьмя. Говорят, земляная свинья может и леопарду ребра поломать…

Ростом трубкозуб со среднюю свинью, но землю роет не хуже крота! Этот крупный зверь прячется в глубоких (иные длиной в 20 метров!) норах собственного производства. Там, в прохладе, он спит в засушливый сезон, целыми днями не выходя на поверхность. Около 2 килограммов муравьев и термитов – ежедневный рацион трубкозуба.