Мир иллюзий

Глава 12

Фелиз щурился от яркого света солнца Данроамина — желтой звезды, похожей на земное солнце — которое уже почти достигло зенита и висело в небе над площадью Шангри-Лы; а также над головой самого Фелиза, стоящего на крохотном островке в центре фонтана, считавшегося по совместительству также и прибором для отдачи приказаний. Рядом с ним выби видны части и отдельные детали этой адской машинки, состоявшей из длинной трубы и антенны с привязанным к ней шарфом из китайского шелка, гордо реющим на ветру. К основанию трубы были подсоеденены детали, извлеченые из корпуса «Марка III», причем все блестящие и самые впечатлающие части были развернуты наружу. Вокруг деталей «Марка III» были расставлены хлопушки и петарды.

Ниже же Фелиз соорудил небольшой водяной насос, работающий на энергии от аккумуляторов «Марка III».

Со своего маленького отстровка, удаленного примерно футов на десять от «большой земли» замощенной пластиком площади, Фелиз наблюдал за разворачивающимися на ней событиями. Справа от него Таки Маноаи держал речь перед стройными шеренгами облаченных во все черное мужчин, женщин и дете. Справа же Эль Хоска выступал перед толпой ярко одетых людей. Было интересно наблюдать за тем, как две толпы упорно не замечали присутствия друг друга. Лишь изредка какой-нибудь малыш из одного лагеря или из другого неосторожно обращал внимание на своего сверстника в толпе напротив. Но так как родители немедленно находили какой-нибудь отвлеченный повод, чтобы отшлепать своего отпрыска, то длились такие знакомства обычно не долго.

Тем временем Таки закончил выступление перед своими подданными, которые немедленно затянули хвалебную песнь своему правителю. Утирая пот со лба и не обращая внимания на музыку, Таки обернулся и заговорил с Фелизом через разделяющий их заполненный водой бассейн губиной в три фута.

— Ну что? — поинтересовался он. — Как тебе моя речь.

— Весьма поучительно, — ответил Фелиз.

— Спасибо, — Таки просто-таки засветился от счастья. — А все потому, что я обладаю врожденным талантом выступать с трибуны перед людьми. Ну так что, ты уже что-то решил насчет моего вчерашнего предложения?

— Да, в общем-то, решил, — ответил Фелиз, обнажая при этом свои крупные ровные зубы в том, что по его замыслу должно было сойти за дружескую и обезоруживающую улыбку. — Я решил, что ты будешь со мной, а я с тобой.

— Что такое? — раздался голос Эль Хоски с другого края бассейна. Мэр, видимо, тоже уже закончил свое публичное выступление. — Ты что-то сказал?

— Да, сэр, — сказал Фелиз, оборачиваясь в том направлении. — Я решил, что до тех пор, пока мы будем работать вместе, вы можете рассчитывать на меня!

— Вот и отлично. Мудрое решение, — обрадовался Эль Хоска. — Так что, фонтан уже готов?

— Передатчик готов к включению? — вторил ему Таки Маноаи.

— Все готово, — ответил Фелиз, обращаясь к ним обоим, а так же всей площади в целом. — Включаю!

Он наклонился и запустил петарды и хлопушки.

— Ух ты-ы-ы! — воскликнули две толпы. — Вот это да-а-а!

Фелиз включил фонтан. Водяная струя взметнулась на добрых сорок футов ввысь, окатив с ног до головы всех, находящихся в радиусе десяти ярдов. Со всех сторон раздавались восторженные крики. Таки Маноаи и Эль Хоска светились от счастья.

И тогда Фелиз, который к тому времени уже успел вымокнуть до нитки, протянул руку и включил отремонтированный «Марк III».

Преобразователь пластмасс «Марк III», как это совсем не давно случилось с агрегатом Фелиза, мог бесследно уничтожить шляпу. В связи с чем разумно было предположить, что одной только шляпой его возможности отнюдь не ограничивались, и ему по силам было уничтожить гораздо больше. Все это зависело лишь от величины покрываемого лучом сектора и мощностью аккумуляторных батарей. Поэтому Фелиз предусмотрительно установил полную круговую апертуру на уровне земли и врубил на полную мощность батареи, что привело к единовременному мощному выбросу разрушительной энергии.

Луч «Марка III» беспрепятственно проникает сквозь обычные субстанции, как то камень и песок, являющиеся обычно самыми ходовыми строительными материалами для возведения стен зданий. А, следовательно, всего через одну микро-секунду после того, как Фелиз нагнулся и щелкнул выключателем, ни в городской черте Шангри-Лы, ни за ее пределами в радиусе десяти миль, не осталось ни клочка литого пластика. А в радиусе от десяти до тридцати миль все изделия из него оказались расплавлены и деформированы до неузнаваемости.

Единственным исключением в этом смысле был космический корабль Фелиза. Находящейся там Каи ничего не угрожало, так как корабль Фелиза, так же как и большинство строений на цивилизованных планетах имели надежную изоляцию, защищаущую от излучения приборов типа «Марка III». Иначе и быть не могло, в противном случае все суды только и занимались разбором соседских жалоб и тяжб.

Но то на цивилизованных планетах. Там же, где Фелиз находился в данный момент, на площади Шангри-Лы, еще совсем недавно стояли две толпы людей в непохожих одеждах. Через две секунды здесь осталось лишь две толпы людей, замерших на манер статуй и во все глаза смотревших друг на друга.

И в следующий момент это была уже одна огромная толпа из обезумевших от ужаса людей, одержимых одной единственной мыслью — поскорее убежать, скрыться от посторонних взглядов, прикрыть наготу одеждой и снова стать самим собой.

Люди, выросшие в нормальном обществе, думал Фелиз, поспешно срывая шелковый шарф с антенны и оборачивая вокруг бедер начертанные на нем пожелания удачи на манер набедренной повязки, с трудом поверили бы в то, что такую панику можно устроить лишь из-за того, что все разом лишились одежды во время общественного мероприятия. А, может, сами они действовали бы точно также? Фелиз замер на месте, так его захватила эта мысль. Возможно, стоит рискнуть и провести такой опыта. Или лучше не стоит. И еще раз прикинув в уме, что к чему, он пришел к выводу, что данный вопрос может служить темой скорей для теоретических рассуждений, чем для практического экспериментирования.

Здесь же, разумеется, табу на наготу укоренилось гораздо глубже, чем в обычном обществе. На протяжении нескольких поколений они отличали своих от чужаков исключительно по одежде — и это явление зашло так далеко, что «неправильный» тип одежды автоматически определял чужака, как невидимого и бесплотного. Теперь же, когда вся ситема отличий оказалась разрушена, от былой психологической обработки в миг не осталось и следа. Так что обыватель на площади внезапно оказался лицом к лицу не только со своими оставшимися без одежды соседями, но и с неведомо откуда взявшейся толпой совершенно голых незнакомцев. Это было уже слишком. Все обратились в паническое бегство.

Вернее, почти все. Фелиз как раз завязывал на всякий случай последний узел на своей набедренной повязке, когда где-то в отдалении раздался странный звук, похожий на громкий треск, и что-то просвистело в воздухе у самого его уха. Оглянувшись, он увидел ствол винтовки, торчащий из окна верхнего этажа ближайшего к площади здания. Вне всякого сомнения это был кто-то из прежде облаченных в черное стражников, которому Таки Маноаи, очевидно, приказал на всякий случай приглядывать за Фелизом.

Фелиз не стал мешкать. Он побежал.

На площади же царила неописуемая неразбериха, охваченные отчаянием, вопящие от ужаса люди пытались любой ценой поскорее выбраться оттуда. К счастью, женщины с детьми стояли позади всех, и они уже разбегались в разные стороны. Но вот мужчины обеих группировок слились в единую, ревущую толпу, и именно в эту толчею и юркнул Фелиз.

К счастью, его могучее телосложение как раз позволяло ему сделать это. Сильные, мускулистые ноги несли его похожее на бульдозер тело через эту свалку, и в этот момент он ощущал себя в роли футбольного защитника. Однако это еще совсем не означает, что на всем пути отступления людские волны не швыряли Фелиза из стороны в стороны, подобно пловцу, оказавшемуся посреди бушующего моря. И все-таки три сотни фунтов живого веса имеют огромное преимущество перед всему прочими созданиями из плоти и костей, превосходя их по весу в среднем почти в двое. Всего за какое-то секунды, весь поцарапанный и в крови, сочившейся из мелких ранок, но при этом сумев сохранить на себе китайский шарф в целости и сохранности, Фелиз сумел выбраться из толпы и направился в сторону заветного холма.

Улицы были полны бегущими людьми, спешащими поскорее укрыться за стенами своих домов и добраться до набитых одеждой шкафов. К ним-то и присоединился Фелиз — и обогнал всех.

Благодаря наполовину миктурианскому происхождению он мог развивать очень большую скорость лишь при беге на короткие дистанции. Фелиз миновал бегущих по улицам горожан на скорости около тридцати миль в час; но к тому времени, как ему удалось выбраться на окраину, он уже начал задыхаться и был вынужден сбавить шаг, переходя на легкую рысцу. Однако несмотря на то, что он тяжело сопел, напоминая со стороны бегущего носорога, темп этот Фелиз сохранял всю дорогу вверх по склону, до угла каменной стены близ опушки леса.

Здесь он все же упал, повалившись на землю, подобно поверженному монументу, оставаясь обессиленно лежать еще несколько минут, тяжело дыша и дожидаясь, когда тело восполнит недостаток кислорода, а усталость покинет сильные мышцы.

Вскоре ему стало чуть получше. А чуть позднее гораздо лучше. Он сел на земле и оглянулся назад, туда, откуда сам только что пришел. У подножия склона он увидел небольшую группу полуголых индивидуумов, облаченных в непонятного вида лохмотья черного цвета. Они грозили ему кулаками и быстро приближались.

Они также волокли за собой вверх по склону холма некий громоздкий предмет, издали напоминающий средних размеров старинную пушку для стрельбы ядрами. Точно из такого же орудия космическая станция подбила его корабль.

Один из участников шествия вскинул винтовку, прогремел выстрел, и что-то со свистом пронеслось по воздуху совсем недалеко от него.

Фелиз вскрикнул — это было нечто среднее, между стоном и воплем отчаяния — вскочил на ноги и, спотыкаясь, устремился в лес. Когда накануне Эль Хоска приходил вместе с ним кораблю, он постарался запомнить дорогу. Теперь же Фелиз был практически уверен в том, что идет тем же маршрутом, однако тем не менее сердце его то и дело замирало и подступало к горлу, пока, наконец, заросли впереди не начали редеть и он сумел разглядеть за деревьями очертания своего космического корабля, стоящего посреди поляны с гостеприимно распахнутым люком.

Забравшись по лестнице внутрь, Фелиз обессиленно повалился в кресло у пульта управления. Тяжело дыша, он быстро отыскал кнопки, позволяющие закрыть корабль, и тут же нажал их. В следующее мгновение за спиной у него раздалось ласкающее слух железное лязганье. Судорожно сглотнув, он не без содрогания вспомнил о пушке, катившейся за ним по пятам и инстинктивно потянулся к кнопкам старта. Но внезапно внутри у него все похолодело, как если бы его грудная клетка вдруг оказалась заполнена сжиженным воздухом.

Лишь теперь он заметил, что кроме него на корабле, похоже, больше не было никого.

— Каи! — позвал он, вскакивая со своего места. Его голос отдавался эхом от стен тесного отсека управления. Тогда он развернулся и бросился к двери в каюту; и эта самая дверь, которая только что была открыта нараспашку, вдруг с грохотом захлопнулась перед самым его носом.

— Не смей заходить сюда! — послышался оттуда истерический вопль Каи.

— Хорошо! — прокричал Фелиз. — Пристегнись к койке. Ляг на нее и как следует пристегнись ремнями. — Он бросился обратно к пульту управления.

— Зачем? — раздался голос из каюты.

— Так надо! — рявкнул в ответ Фелиз, судорожно щелкая выключателями. — Делай, что тебе сказано!

В каюте воцарилось молчание. Ему оставалось лишь надеяться на то, что она сделает все, как велено. Дело в том, что его корабль отрывался от земли совсем не так плавно, как это делают огромные, роскошные лайнеры. А скорее, как кот, которому наступили на хвост.

Между делом он включил экран монитора. На нем было видно, как его преследователи выбираются из зарослей на поляну. Таки Маноаи, облаченный в черную простыню, или что-то другое, с виду напоминавшее черную простыню, отдавал приказания подчиненным, а те уже заряжали пушку и наводили ее на цель.

Фелиз обливался холодным потом. Он уже прогрел воздушные двигатели, и как раз теперь смешивал топливо, держа руку на кнопке регулятора уровня жидкого кислорода.

Пушка же тем временем была уже заряжена.

Сейчас или никогда! — сказал Фелиз сам себе.

Корабль оторвался от земли. О том же, что сам он забыл пристегнуться, Фелиз вспомнил слишком поздно, крепко ударившись затылком о подголовник кресла, отчего из носа у него пошла кровь.

И вот уже через каких-нибудь полчаса их корабль уже покинул пределы атмосферы и устремился в глубины космоса. Фелиз откинулся на спинку кресла, вытер тыльной стороной ладони засохшую кровь с верхней губы и осторожно ощупал затылось. Затем он снова подошел к двери каюты.

— Ты хорошо пристегнулась?

— Да, — последовал нерешительный ответ. — А в чем дело?

— Мы стартовали. А сейчас пристегнись снова! — крикнул Фелиз, бросаясь обратно к пульту управления, так как счетчик объектов, оказавшихся в поле видимости корабля, начал тренькать без перерыва, словно разучивая партию ударных для школьного ансамбля, и пока еще звездное небо на экране начало оживать, сплошь покрываясь красными точками, обозначающими космические корабли мальваров.

— Да что вы, ребята, — простонал Фелиз, разглядывая несметные полчища светящихся красных огоньков и будучи не в силах поверить своим глазам. — Мы совсем не заслужили таких почестей!

Но потом он замолчал. Рано или поздно наступает такой момент, когда даже самому веселому и остроумному человеку становится не до шуток. Вот и теперь произошло то же самое. Заслонив пульт управления своей широкой спиной на тот случай, если Каи надумает наблюдать за ним из каюту, Фелиз нажал на панель приборной доски, находившуюся на уровне его живота. Она послушно сдвинулась в сторону, что вовсе не было предусмотренно первоначальным проектом производителя, и Фелиз запустил руку в образовавшуюся за ней нишу, извлекая оттуда небольшой, но очень мощный пистолет, стреляющий дробью. Легким движением одного пальца Фелиз вернул панель на прежнее места, снял оружие с предохранителя и сунул его за верхний край набедренной повязки, сооруженной из китайского шарфа. Ему будет очень нелегко принять такое решение в отношении Каи; но если он будет действовать быстро и решительно, то она умрет мгновенно и даже не успеет испугаться. Но живой она не достанется никому из мальваров — если уж до того дойдет. Сам же он не отказался бы захватить с собой на тот свет парочку врагов.

Опять же, если все зайдет так далеко.

Но все-таки, напомнил Фелиз сам себе, пока что еще ничего не случилось. И к тому же сперва ему необходимо проверить нечто очень важное. Он взглянул на сигнал вызова, мигающий под экраном и включил монитор, на котором тут же возникло изображение мальвара — Фелизу они всегда казались на одно лицо — в офицерской форме.

— … окружены. Уйти вам не удастся. Сдавайтесь, и вам будет гарантировано гуманное обращение, обычно применяемое к пленникам, относящимся к иной юрисдикции. В противном случае мы будем вынуждены принять жесткие меры к вашему задержанию. Повторяю, вы окружены, и уйти вам не…

Фелиз отключил трансляцию.

— Кай! — позвал он.

— Что? — ответила она из-за двери каюты.

— Пойди сюда.

— Не пойду. На тебе нет одежды.

— Нет есть. У меня есть замечательный большой шарф, проговорил Фелиз, начиная терять терпение. Он подождал еще немного. Ничего не произошло. Каи!

— Что?

— Я не шучу. Это очень серьезно. Живо иди сюда.

— Но шарф на тебе?

— Да.

— Ну ладно. — Дверь каюты открылась, и на пороге перед изумленным взором Фелиза возник его единственный запасной костюм, и из-за высокого воротника на него настороженно глядела мордашка Каи. Фелиз онемел.

— Ты выходила из корабля! — вскричал он, вновь обретя дар речи.

— Ну откуда же мне было знать? — принялась оправдываться она. — Я бы даже никогда не подумала бы…

— Я же велел тебе никуда не выходить!

— Ну да, конечно, ты так сказал. Но откуда же мне было знать…

— Ну да ладно, — махнул рукой Фелиз. — Ничего страшного. — Он снова глубоко вздохнул и понизил голос, заставив себя говорить обычным, спокойным тоном. — Каи, — сказал он, — думаю, пришло время объяснить тебе кое-что. Ты знаешь, где мы сейчас находимся? — Он тут же поправился. — То есть, где сейчас находится наш корабль?

— Конечно, — ответила Каи. — В лесу, к северу от города.

— Нет, — возразил он. — Мы не в лесу. Похоже, мне придется всерьез заняться твоим образованием, Каи. Честно говоря, мы уже даже не на твоей планете. Мы летим в тысячах милях над ней, и с каждым мгновением удаляемся все дальше и дальше. Мы в космосе.

— Ух ты! — воскликнула Каи. — Ну что ж, теперь мне ясно, зачем нужно было пристегиваться ремнями, и что случилось сразу же после того, как я сделала это. Я знаю все о космосе.

— Неужели? — переспросил Фелиз, чувствуя, как у него по спине бегут мурашки, а душа уходит в пятки. Он снова взглянул на красные точки, подбирающиеся все ближе и ближе к центру экрана, образовывая на нем затейливый узор.

— Ну да. На самом деле наша планета является одной из миллионов других планет, обращающихся вокруг звезд, подобных нашему солнцу. Это общеизвестный факт. А пространство между планетами и звездами является безвоздушным.

— Ясно, — сказал Фелиз. — А тебе известно, что среди этих звезд живут другие люди?

— Фелиз! — с упреком одернула его Каи. — Не говори ерунды. Как люди могут жить там, где нет воздуха?

— А что если я покажу тебе одного из них? — спросил Фелиз. — Тогда-то ты мне поверишь?

— Конечно же нет, — ответила Каи. — Одна картинка сама по себе еще ничего не доказывает.

— А если эта картинка умеет двигаться и говорить?

— Люди в книжках-фильмах тоже двигаются и разговаривают. Конечно же, я не поверю тебе!

Фелиз скрестил пальцы на удачу, а затем протянул руку и включил монитор. На экране тут же появилось изображение мальвара, все еще призывавшего их сдаться.

— Итак, — грустно проговорил он, — ты не веришь в то, что там существует… — Он осекся на полуслове. Каи явно вела себя совсем не так, как если бы мальвара на экране не существовала. Она глядела на него широко распахнутыми глазами, и ее лицо было искажено от охватившего ее ужаса. Каи! — воскликнул Фелиз. — Ты хочешь сказать, что видишь его!

— Вижу ли я! — дрожащим голосом ответила Каи, не сводя глаз с экрана монитора. — Да как же я могу его не видеть? А я-то всегда думала, что они лишь су-суеверие.

У Фелиза все похолодело внутри. «Как жалко пойти ва-банк и проиграть, — думал он, — особенно когда рядом с тобой тот, кого ты… ну, в общем, когда ты не один.» А уж он-то в тайне надеялся, что этот мальвар окажется столь же эфемерным существом, какими являлись для Каи люди в черном — и что каким-то образом это сможет защитить их корабль подобно тому, как на протяжении многих лет тот же самый феномен защищал Данроамин от мальваров. Итак, похоже, он просчитался.

— Все хорошо, дорогая, — нежно сказал он. Его рука незаметно скользнула к рукоятке пистолета, спрятанного под набедренной повязкой. Красные точки тем временем стремительно приближались. — Не расстраивайся. А я даже не знал, что ты знаешь про мальваров.

— Про чего? — она недоуменно взглянула на него, а затем снова перевела взгляд на экран. Это совсем не… не тот, как ты его назвал.

— Не тот? — Фелиз ошалело уставился на нее.

— Ну конечно же, нет! — сказала Каи. — Разве ты не знаешь? Это же гоблин!

— Гоблин? — недоверчиво переспросил Фелиз.

— Ну да.

— Но ты же только что сказала, что он настоящий!

— Я не говорила, что он настоящий. Я сказала, что теперь я вижу его, и, значит, это не просто суеверие. Очевидно, теперь гоблинов можно даже увидеть. Но на самом деле их не бывает, они ненастоящие.

Она замолчала и сердито взглянула на Фелиза. Фелиз, в свою очередь, тоже смотрел на нее и вдруг понял, что в отсеке управления воцарилась мертвая тишина. Он обернулся и взглянул на монитор. Мальвар в офицерской форме все еще глядел на него с экрана, но требований о немедленной сдаче больше не выдвигал. Он молчал, глядя строго перед собой, как будто мог наблюдать за происходящим в отсеке управления. Фелиз недоверчиво взглянул на передатчик, расположенный под экраном. Но микрофон был отключен.

— Ненастоящие? — переспросил Фелиз.

— Ну конечно же, нет, — отозвалась Каи. — Они такие же, как чудовища из ночных кошмаров. В реальности их не существует. Стоит лишь показать, что ты не обращаешь на них внимания, и они исчезнут сами собой, рассеятся, как дым. Хочешь фокус покажу? — И не дожидаясь ответа она направила указательный палец на мальвара, все еще глядевшего на них с монитора и начала нараспев декламировать:

Экран монитора внезапно погас, очевидно, в связи с тем, что мальвар резко прекратил трансляцию и отключился — вообще-то это произошло еще до того, как Каи успела договорить свое заклинание. Но эта небольшая накладка, похоже, совсем ее не смущала.

— Ну что, видишь? — довольно сказала она, обернувшись к Фелизу.

Фелиз тяжело опустился в кресло. Силы внезапно покинули его, и он почувствовал себя вконец разбитым и усталым. В очередной раз взглянув на экран, он увидел, как красные точки начинают удаляться от центра. Их круг быстро становился все шире и шире.

— Вижу, — вздохнул он.

— То-то же, — назидательно сказала она. — В конце концов я тоже кое-что умею. О, Боже мой! — Она нахмурилась.

— Что? — дрогнувшим голосом спросил Фелиз.

— Тебе же нужна одежда. Знаю! — воскликнула она. — Ее можно сделать из простыней. — Она удалилась обратно в каюту, и вскоре он услышал, как она начала что-то тихонько напевать, а потом послышался треск разрываемой ткани.

«Почему бы тебе самой не нарядиться в простыни, и не отдать мне мою собственную одежду,» — хотел было возразить он. Но после всего пережитого у него попросту не было сил, чтобы произнести это вслух; к тому же она наверняка стала бы возражать и уж точно привела бы добрый десяток веских доводов против.

Он снова взглянул на уползающие с экрана красные точки и на сей раз к огромному своему изумлению увидел среди них лицо пси-мена Верде.

— Вы? — не веря своим глазам спросил Фелиз.

— Ну вообще-то, — сказал пси-мен Верде, и его голос зазвучал через динамик приемника, хотя Фелиз успел заметить, что система связи была отключена, — на самом деле меня здесь нет.

— Ну да, — вздохнул Фелиз. — Разумеется. А то как же. Так все и должно быть.

На худощавом лице пси-мена появилась сочувственная улыбка.

— Честно говоря, в каком-то смысле я был частью твоего сознания, сказал он. — Вообще-то, ты и сейчас слышишь меня лишь мысленно. Просто твое воображение устроено так, что ему непременно надо найти логический источник, способный стать источником моего голоса.

Фелиз встрепенулся.

— Так, значит, все это время вы были у меня в голове? — воскликнул он.

— Не беспокойся, — сказал Верде. — Никто не узнает ни о твоей частной жизни, ни о твоих сокровенных мыслях, это моя профессиональная и к тому же строжайшим образом охраняемая тайна. Как видишь, в этом смысле у нас много общего с докторами и адвокатами.

— Меня беспокоит не то, что вы можете рассказать другим! — чуть слышно пробормотал Фелиз, резко снизив голос, не желая напугать Каи. — Дело в вашей осведомленности вообще.

— Мне очень жаль. Но мы не могли упустить такую возможность и не запустить вместе с тобой ментальный канал связи.

— Да я в суд на вас подам! — проворчал Фелиз. — Должен же быть какой-то закон против такого вмешательства в чужую личную жизнь. — Еще какое-то время он бормотал себе под нос разные ругательства. — И это после того, как я, рискуя своей шкурой, решал ваши проблемы.

— И мы за это очень благодарны тебе, можешь не сомневаться, — сказал пси-мен Верде, тихо продолжая парить среди звезд. — Вы с Каи заслуживаете самую высшую награду, и теперь получите все, что только пожелаете.

— Ну что ж, — пробормотал Фелиз, чуть успокоившись. В конце концов, напомнил он себе, грош цена тому космическому торговцу, который не может вовремя разглядеть свою выгоду. А с такими перспективами… тут он резко сменил тему для размышлений, вспомнив, что пси-мен тоже слышит его мысли. Ведь теперь важнее всего для него была Каи и ее будущее. — На этой планете есть нечто такое, что отпугивает от нее мальваров. Хотя знаете… — Он замолчал, припоминая что-то. — Одно время я даже подумал, что это каким-то образом связано с кроликами.

Верде тихонько засмеялся.

— У меня тоже возникала подобная мысль, — признался он. — Но лишь стоило мне проникнуть в сознание одного из таких кроликов, и все встало на свои места. Это совершенно обычные земные кролики, но только эволюционировавшие и приспособившиеся к условиям Данроамина.

— Ясно…, - проговорил Фелиз. Его разбирало любопытство. — А скажите, мне вот что. Я догадывался, что неверие людей, живущих на Данроамине, плохо влияет на телепатические способности этих мальваров. Но как такое возможно?

Лицо Верде на экране погрустнело.

— Не знаю, сумеешь ли ты это понять, — ответил он. — Для тех из нас, кто обладает экстрасенсорными способностями, границы Вселенной в каком-то смысле раздвигаются. В ней все гораздо сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Ведь мы имеем дело не просто с физическими явлениями. Вот и я, как ты знаешь, нахожусь на передовых рубежах обороны человечества от мальваров; но в мире есть такие вещи, которые могут известны мне, понятны мальварам, но совершенно недоступны для понимания обычных людей.

— Как, например, что? — спросил Фелиз.

— То, что кажется тебе неосязаемым, для нас является вполне материальным… это иная, не физическая материальность, однако, для нас это ровным счетом это ничего не меняет. Так, мы воспринимаем человеческое счастье, как нечто теплое, похожее лучи пригревающего солнца. Ощущение же ненависти, наоборот, бывает таким же твердым и тяжелым, как стальная болванка.

— Ясно, — проговорил Фелиз.

— Вот так-то, — продолжал пси-мен Верде. — Теперь ты сам понимаешь, какое оружие, сами того не ведая, вручили нам люди Данроамина для борьбы с мальварами.

Фелиз кивнул. Но его по-прежнему разбирало любопытство.

— А скажите, — сказал он, — как при этом чувствует себя человек… то есть мальвар? В том смысле, каково это, когда кто-то напрочь отрицает саму возможность твоего существования?

— Это чем-то напоминает ненависть…, - ответил Верде, — и ощущение пустоты. Опустошенности.

— А это плохо, да? — спросил Фелиз.

— Это невозможно описать словами, — сказал пси-мен. — Но, возможно, ты получишь наиболее полное представаление, если я скажу, что это сравнимо с ощущением того, как будто из тебя садовым совком выскребли все внутренности.

Фелиз почувствовал, как у него под набедренной повязкой невольно напряглись мышцы живота.

— Понятно, — проговорил он после некоторого молчания.

— Нет, — возразил пси-мен Верде, — не думаю, что ты сумел меня понять. Но, наверное, это и к лучшему. — Его изображение на экране начало тускнеть. — А сейчас я покину тебя, — сказал он. — Путь домой свободен. Один из наших тяжелых крейсеров встретит вас на границе нашего космического пространства и доставит на Землю.

— Эй! — воскликнул Фелиз. — Постойте. А вы еще когда-нибудь вернетесь?

Пси-мен Верде усмехнулся, и его голос раздавался уже откуда-то издалека.

— В твое сознание? — уточнил он. — Только по особому разрешению.

Затем он исчез окончательно.

Фелиз потер кулаками глаза и поудобнее устроился в кресле. Его не покидало ощущение, что он только что очнулся от долгого сна. Из каюты доносился голосок Каи. Она все еще что-то негромко напевала.

«Уже налаживает семейный быт, — подумал Фелиз, и эта мысль внесла в его душу некоторое смятение. — А что, собственно, я знаю о ней? Ничего. Абсолютно ничего не знаю.» Это, в свою очередь, напомнило ему о еще одном вопросе, который он собирался задать пси-мену, но затем совершенно упустил из виду.

— Каи! — позвал он.

— Да… я тут! — весело отозвалась она.

— Хочу тебя кое о чем спросить.

Последовала непродолжительная пауза, а потом:

— О чем?

«Вот теперь-то я выясню, в чем тут дело?» — подумал про себя Фелиз.

— Каи, — сказал он вслух. — Вот кролики. Те кролики, что водились у вас в лесах, в окрестностях Шангри-Лы. Ты можешь мне объяснить, почему ваши кролики лаят?

В каюте воцарилась мертвая тишина. Молчание затягивалось, и Фелиз уже было снова хотел повторить свой вопрос, как из-за двери каюты выглянуло личико Каи, на котором было написано неподдельное удивление.

— А почему бы им не лаять? — вопросом на вопрос ответила она.