ЭПОХА СОКРОВИЩ

Глава 1
ТЕМПОРАЛЬНАЯ ТЯГА

Хью Камерон поднялся с колен, отряхнул пыль с ладоней и посмотрел на Джека Кэбота и Конрада Янси. Те ответили ему вопросительными взглядами.

— Можно двигаться, — объявил Камерон, — Все работает.

— Проверки, перепроверки… У меня от них мурашки по коже, — признался Янси.

— Без этого никак, — сказал Камерон. — В таком путешествии, как наше, рисковать нельзя.

Кэбот сдвинул шляпу на затылок и почесал голову:

— А ты в самом деле уверен, что все правильно? Ну, и теория, и машина… Мне и сейчас кажется, что у нас просто с головой не в порядке.

Камерон кивнул:

— Должно работать, по крайней мере по моим понятиям. Я проверил все, шаг за шагом. Правда, теория Паскаля уникальна: ничего похожего никто еще не предлагал. Объявить время интеллектуальной абстракцией и на такой базе реализовать концепцию перемещения во времени…

— Ничего удивительного, что этого парня выгнали из Оксфорда! Обозвать, для начала, теорию относительности вздором… — заметил Янси.

Камерон указал на хрустальный шар, увенчивающий нагромождение приборов:

— Все дело в этом вот темпоральном мозге. Правда, я понятия не имею, как он работает. Каким образом Паскаль его построил, я тоже не знаю, но только он работает. Я в этом убедился. Паскаль принял за аксиому, что время является чисто субъективным феноменом. Будучи интеллектуальной концепцией, оно не существует объективно, но при этом оказывается неотъемлемой частью нашей картины мира.

— Вот это как раз и доходит до меня хуже всего, — вздохнул Кэбот, — Не могу избавиться от убеждения, что для реального перемещения во времени нужно для начала это самое время иметь. Реальное, объективно существующее. Только такое время может предсказуемым образом подчиняться физическим воздействиям. Как мы собираемся плыть по океану, которого нет?

Камерон прикурил сигарету и попробовал объяснить:

— Ты никак не можешь выйти за рамки чисто физических представлений. Теория же Паскаля не сводится к физике и математике, хотя и того, и другого в ней достаточно. Тут еще и психология, вписанная в физическую теорию. Паскаль отталкивается от утверждения, что, хотя время как объективная реальность не существует, чувство времени, свойственное человеческому сознанию, реально и хорошо развито. Мы не можем представить себя вне времени. С точки зрения здравого смысла время не содержит в себе никакой загадки.

Паскаль рассудил, что, если можно создать искусственный мозг, в него можно встроить обостренное чувство времени. Может быть, в десять тысяч раз более тонкое, чем наше. Не могу сказать. В общем, Паскаль так и сделал: сконструировал аналог человеческого мозга с обостренным чувством времени. Этот мозг знает о времени больше, чем доступно всему роду человеческому. Паскаль — настоящий волшебник. Никто другой на Земле не смог бы этого сделать — в двадцатом веке.

— Неуютно мне как-то, — сказал Кэбот, — Я ведь привез тебя из Америки в Лондон, потому что ты — единственный, кто может разобраться в этой бредовой затее. Ты совершенно уверен, что все пройдет гладко? Я в теориях ничего не понимаю и надеюсь на тебя. Если есть малейшие сомнения, скажи об этом сейчас. Я не хочу застрять в прошлом.

Камерон глубоко затянулся:

— Это не бред, Джек. Это работает. Чувство времени в искусственном мозгу развито настолько, что подчиняет себе само время. Он может перемещаться во времени — вместе с самой машиной времени и всем, что находится внутри. И это не гипноз. В гипнотическом трансе перемещение было бы фикцией.

Мозг действительно способен перемещаться во времени — вместе с нами. Он вырабатывает энергию особой природы. Это не электромагнитная энергия, как Паскаль считал поначалу. За неимением лучшего, ее можно назвать темпоральной энергией, или темпоральным импульсом. Звучит достаточно хорошо. Мозг вырабатывает этой энергии достаточно, чтобы работал темпоральный привод.

Камерон беспомощно развел руками:

— Вот и все, что я могу объяснить тебе на пальцах. Остальное — зубодробительная математика. Тебе придется поверить мне на слово, Джек: эта штука работает.

Кэбот улыбнулся:

— Твоего слова для меня достаточно.

Пятно солнечного света на полу накрыла чья-то тень. В просвете люка стоял седовласый человек с по-детски наивным лицом: доктор Томас Паскаль, волшебник сороковых годов двадцатого века.

— Все готово? — бодро спросил он.

Камерон кивнул:

— Я проверил каждый кабель, каждый контакт. Работает, как часы. Все в полном порядке.

— Тогда чего же мы ждем? — Голос Янси звенел. — Помираю от нетерпения — хочу подстрелить саблезубого тигра!

— В саблезубых тиграх не будет недостатка, — пообещал доктор Паскаль, — Мы отправляемся в заповедные места, где никто еще не слыхал ружейного выстрела.

Камерон рассмеялся:

— Скажите, доктор, как вам удалось соблазнить этих двух ненормальных охотников такой сумасшедшей идеей? Сафари в прошлое?

— Мне нужны были деньги на завершение работ по темпоральному приводу, — ответил Паскаль. — Но я не хотел, чтобы мое изобретение послужило недостойным целям. Тут я услыхал о мистере Кэботе и мистере Янси. Небедные люди и знаменитые охотники. Что может быть для них интереснее, чем охотничья экспедиция в прошлое? И все же убедить их оказалось непросто. Они согласились, только когда я поручил вам, мистер Камерон, проверку всех систем.

Кабот упрямо тряхнул головой:

— Все равно, доктор, не могу поверить, пока не увижу своими глазами. Риссвюрмский межледниковый период — пятьдесят тысяч лет назад. Неблизкий путь!

— Бифштекс из мамонта сегодня на обед будет для вас достаточно убедительным? — спросил Паскаль.

— Нам лучше отправляться, если вы, доктор, собираетесь сдержать это обещание, — сказал Камерон. — Инвентарь и запасы погружены, все системы работают нормально. Мы готовы.

— Хорошо, — согласился Паскаль, — Кто вызовется задраить люк и иллюминаторы?

Янси подошел к люку, замер на мгновение в проеме. Снаружи открывался вид на деревушку Эйлсфорд и на всю долину Темзы за ней. Земля с богатейшей историей, земля, о которой сложены легенды. Через несколько минут они отправятся сквозь эту историю назад, и далеко за ее пределы, в те времена, о которых не сложено легенд. Два американских охотника на самом безумном сафари всех времен.

Улыбаясь, Янси закрыл люк.

— Интересно, какая пуля вернее всего остановит саблезубого тигра? — задумчиво произнес он.

Когда он отвернулся от люка, темпоральный мозг уже светился зеленым светом. Доктор Паскаль был похож на горбатого гнома, стоящего перед огненной печью.

— Люк закрыт, — сообщил Янси.

— Иллюминаторы задраены, — сказал Кэбот.

— Хорошо, — ответил Паскаль.

Механизмы гудели негромко, почти неслышно.

Движение во времени совершенно не ощущалось, но, глянув в иллюминатор, Янси задохнулся от изумления.

Долина Темзы исчезла, лишь серая пелена небытия, в которой изредка мелькали бесформенные тени, липла к стеклам.

Машину времени затрясло; серая мгла снаружи поредела, а тени приобрели объем и форму.

— Движемся слишком быстро, — объяснил Паскаль, — Похоже, рельеф повышается. Можем напороться на что-нибудь, лучше притормозить. Природные объекты для нас не должны представлять опасности, но зачем рисковать?

— Рельеф и должен повышаться, — сказал Камерон, — Сейчас уже и Ла-Манша, наверное, нет. В рисс-вюрмский период Британские острова составляли одно целое с континентом, а Темзе до Северного моря путь был неблизкий.

Серая дымка в иллюминаторах почти рассеялась. Машина времени раскачивалась, как лодка на невысокой зыби. Внезапно снаружи разлилось ослепительное сияние. Янси прикрыл глаза. Машина времени взмыла, как на гребне гигантской волны, затем плавно опустилась.

— Прошли вюрмский ледник, — сказал Паскаль, — Добро пожаловать в рисс-вюрмский период!

— Нам незачем нестись сломя голову, — предупредил Камерон. — От последней встряски лампа в передатчике вылетела. Это не беда, есть чем заменить, но лучше радио не разбивать, может понадобиться.

Пространство за стеклами иллюминаторов очистилось от мути. Поблизости обнаружилось дерево, за ним — пейзаж, залитый лучами восходящего солнца.

Янси услышал голос Паскаля:

— Примерно семьдесят тысяч лет. Добрались до места.

Янси не мог отвести взгляд от иллюминатора. Машина времени стояла на вершине холма, откуда открывалась потрясающе прекрасная панорама. За невысокими холмами лежала долина, поросшая сочной зеленой травой, а внизу сверкал серебром на солнце прозрачный поток. И повсюду виднелись темные крапинки — в тех, что поближе, легко угадывались пасущиеся стада.

Янси попробовал свистнуть — не получилось.

Он оторвался наконец от иллюминатора:

— Джек… их там тысячи!

Кэбот, однако, уже открыл люк.


Вчетвером они едва помещались в просвете люка.

Паскаль улыбнулся:

— Вот видите? Все, как я и обещал!

Кэбот порывисто вздохнул.

— Действительно, — признал он. — Такого и в Африке не увидишь.

— Фауна разных периодов, — сказал Паскаль, — Палеолит уходит, на смену приходит современный животный мир. Одни виды вымирают, другие зарождаются. Такие разнообразные стада никогда еще не паслись на земле — и никогда не будут пастись потом. Хищники и травоядные: пещерный медведь, саблезубый тигр, пещерная гиена, мамонт и шерстистый носорог, гигантский олень и тур, северный олень и другие современные животные…

— Есть где охотнику развернуться, — заметил Янси.

Кэбот согласно кивнул и спрыгнул на землю.

— Не желаете ли размять ноги, джентльмены? — предложил он.

— Сейчас не могу, — ответил Камерон, — У меня опять проверка всех систем.

Янси последовал за Кэботом.

— Вы бы винтовки с собой взяли, — посоветовал Камерон.

Кэбот рассмеялся.

— Мы недалеко, — ответил он. — Револьверов хватит.

Под ногами охотников пружинила густая трава, а склоны, обращенные к реке, покрывали густые заросли в человеческий рост. Некоторые холмы украшали причудливые нагромождения скал, и повсюду кишела разнообразная дичь.

Янси остановился и поднес к глазам бинокль.

Через несколько минут он передал прибор Кэботу:

— Ты только посмотри на все это, Джек! Глазам своим не верю. Там, у реки, стадо мамонтов — у той большой рощи, видишь? Выше по течению реки — они же. Есть шерстистые носороги и бизоны — очень похожие на американских.

Bos priscus — сказал Кэбот. — За последнее время я кое-что прочитал о фауне каменного века. Примитивная форма бизона. Если повезет, можем встретить и Bos latifrons. У этих расстояние между концами рогов до десяти футов. Но, возможно, они уже вымерли: гигантские бизоны обычным дедушками приходятся.

— А что за стадо там, за рекой? — спросил Янси, указывая пальцем.

Кэбот навел бинокль.

— Гигантские олени! — объявил он.

В этот момент сбоку и где-то совсем рядом раздался жуткий рык. Охотники на мгновение окаменели. Менее чем в сотне футов, на самом краю зарослей, стоял чудовищный медведь. Гигантский темно-бурый зверь, шести футов в холке, и подкрался совершенно незаметно…

Медведь мотал головой и пускал слюни. От его рева содрогалась земля.

— Боже милостивый! — прошипел Кэбот, — Дружище, не делай резких движений! Тихо, тихо, спиной вперед…

Янси взялся за револьвер. Кэбот краем глаза уловил движение:

— Идиот! Убери руку! Пулей сорок пятого калибра ты его разве только раздразнишь!..

Не сводя глаз с медведя, охотники медленно отступали к машине времени. Зверь разъярился окончательно: рев его раскатывался, как грохот поезда, летящего по мосту. От этого звука стыла кровь в жилах.

Янси споткнулся о выступающий из земли корень, но устоял на ногах. Медведь тряхнул головой, и на могучих лапах остались клочья пены, во все стороны разлетевшейся из пасти.

И тут медведь бросился на охотников. Только что он стоял на месте, а мгновение спустя уже мчался во весь опор, как лавина.

— Беги! — крикнул Кэбот, но крик утонул в грохоте выстрела.

Передние лапы медведя подломились, он ударился загривком о землю и кувырнулся. Уже на бегу, Кэбот разглядел в просвете люка Камерона и Паскаля, целящихся из тяжелых винтовок.

— Эй, стойте! Вы еще не туда попадете!

В три прыжка Кэбот добрался до люка. Паскаль охотно отдал ему винтовку:

— Никогда из такой не стрелял…

Кэбот повернулся обратно к медведю, который поднялся на лапы и стоял, пошатываясь, сверкая злобными поросячьими глазками и роняя пену, теперь уже красную.

Охотник аккуратно прицелился зверю между глаз и нажал на спуск. Медведь кашлянул и осел.

Янси утер пот тыльной стороной ладони:

— Так близко… никогда раньше… — прохрипел он.

— Пещерный медведь, — сказал Паскаль, — Видов крупных животных здесь много.

Камерон спрыгнул на землю.

— К тому же это не те виды, которые боятся людей и выстрелов. Здесь разве что неандертальцы живут — такому медведю их нечего бояться.

Янси еще раз провел рукой по лицу.

— Да, в таких местах мне бывать еще не приходилось. Вышли перекурить и осмотреться — и на тебе, сразу медведь!

Камерон расхохотался:

— Да, ты ему понравился. Отличный завтрак!

Янси поморщился, но промолчал.

Внезапно Кэбот указал пальцем на густую траву за тушей пещерного медведя.

— Там кто-то есть! — произнес он хриплым шепотом.

Молнией метнулась рыжеватая тень и опустилась на бурую медвежью тушу. Сверкающие клыки и могучие когти в одно мгновение спустили шкуру с мощного загривка. Заметив людей, хищник поднял окровавленную морду и отступил, рыча и скалясь.

Янси выхватил свой револьвер сорок пятого калибра. Первый выстрел раздался едва ли не раньше, чем оружие покинуло кобуру. Все шесть выстрелов слились в один удар грома, от которого у всех четверых искателей приключений заложило уши.

Рыча, хищник корчился под ударами тяжелых пуль. Когда курок сухо щелкнул по последней стреляной гильзе, он был еще жив. Зашипев, как кошка, зверь припал к земле и оскалил клыки, острые, как бритва, и длинные, как штык.

Янси торопливо перезаряжал револьвер. Кэбот выхватил свой, но тяжелая винтовка в руках Камерона успела прогреметь раньше, и гигантская кошка рухнула в траву. Кэбот вернул револьвер в кобуру.

— Саблезубый тигр, — сообщил Паскаль спокойно, будто они находились в зоопарке.

— Сколько же он принял свинца, прежде чем умереть… — Янси все еще дышал тяжело.

Опустив ствол винтовки, Камерон задумчиво рассматривал трупы:

— Это все меньше и меньше похоже на охоту. Похоже, нам тут придется стоять насмерть, как Кастеру…[4]

— Кровожадные твари! — согласился Янси, — И совсем нас не боятся.

Камерон дунул в казенник, выгнав из дула облачко голубоватого дыма:

— Интересно, каков на вкус бифштекс из пещерного медведя?

— Жесткий, как подметка, по всей вероятности, — предположил Янси, исследовав гигантскую тушу.


Глава 2
ЦЕНТАВРИАНЕ

С высоты шестисотого этажа стратосферного небоскреба Беркли, где располагалась штаб-квартира корпорации «Тайм тревэл», открывался фантастический вид. Черные и серебряные купола, геометрический узор парков, тонкие иглы башен, радужные арки и миллионы огней, растворяющихся в воздушной дымке, — Нью-Йорк выглядел сказочным городом.

Стиву Кларку это волшебное зрелище никогда не надоедало. Он нередко поднимался сюда по вечерам, чтобы посидеть и поболтать с Энди Смитом, одним из лучших пилотов «Тайм тревэл».

Развернув газетные листы в пятне света от одинокой настольной лампы, Смит углубился в пахнущий типографской краской свежий номер «Дейли рокет», который Стив Кларк прихватил с собой. В окружающей темноте угадывались канцелярские столы, шкафы и полки, заставленные скоросшивателями. Соседнее помещение представляло собой ангар для машин времени, стартовавших, при необходимости, прямо оттуда.

— Как дела? — спросил Кларк, удобно пристроив ноги на столе.

— Не так, чтобы очень бойко, — проворчал Смит. — На дворе пятьдесят шестой век, и путешествием во времени никого не удивишь. Десяток-другой экскурсий в неделю, — Он ткнул пальцем в лиловые заголовки: — То ли дело у вас, газетчиков! Сплошные новости, особенно сегодня.

— Ага, — согласился Стив Кларк, — Центавриане выручают, в который раз. Аршинные заголовки, как обычно. Сегодняшний случай особенно хорош.

— Да уж… Камни бонго с Марса, а? Четырнадцать штук. Самая большая коллекция самых прекрасных камней во всей Солнечной системе.

— В точности так, — сказал Кларк, — Главного редактора чуть удар не хватил. Шутка ли, в самом деле: шанс заткнуть за пояс все остальные газеты! — Кларк рассмеялся. — Самое смешное, что получилось.

Энди Смит аккуратно сложил газету.

— А все же, Стив, кто такие центавриане? У меня такое чувство, что никто этого толком не знает…

— Во-первых, они самые выдающиеся пройдохи во Вселенной, — ответил Кларк, — Во-вторых… во-вторых, это все, что про них известно наверняка. Над самыми выдающимися сыщиками последних пяти веков они только смеялись. И не вижу причин, которые помешали бы им смеяться еще лет пятьсот. Или больше. Полиция даже не знает, где у них база, а если знает, то держит в секрете. И вообще мы против них выглядим полными идиотами. Давно ли они увели, притом с концами, транспорт с золотом прямо из-под носа межпланетной полиции? А ведь в операции по перехвату был задействован каждый полицейский Солнечной системы!

— То есть ты придерживаешься мнения, что центавриане действительно существуют? — спросил Смит. — Мафия негуманоидных суперменов?

— Как тебе сказать… — ответил Кларк. — Газетчики не так легковерны. Как ни странно, на их счету больше всего разрушенных мифов. И ты знаешь, как газетчик я могу утверждать, что центавриане — не гуманоиды. Однако на них списывают много такого, к чему они не имеют отношения ни сном, ни духом. С другой стороны, имеются бесспорные свидетельства их существования. Не так много, всего два или три случая за последние пятьсот лет, но речь идет о достоверных, хорошо документированных событиях.

Все свидетели утверждают, что они покрыты чешуей и имеют хвосты и копыта, И еще важный признак, общий для всех связанных с центаврианами дел: они не играют по маленькой. Взять хоть эти камни бонго: десять миллиардов, как один цент. Очень на них похоже.

Смит задумчиво посвистел:

— А ты уверен, что они пришли именно с Альфы Центавра?

— Во всяком случае, они наверняка не имеют отношения к Солнечной системе. На планетах системы нет и не было ни одной формы жизни, которая была бы на них сколько-нибудь похожа. Подозреваю, что те, с кем мы сталкиваемся, — беглецы из своей системы. Возможно, они нашалили у себя дома и удрали, а здесь взялись за старое. Кем бы они ни были и откуда бы ни пришли, здесь им живется хорошо: делают что хотят и не то что ни разу не попались — их только пару раз и видели!

Еще я читал, что их корабль, возможно, потерпел крушение на Земле. По крайней мере, нашлись какие-то обломки, и среди них то, что осталось от двух или трех пассажиров. Были это центавриане или кто еще — сказать на самом деле нельзя…

Стив Кларк раскурил венерианскую сигару.

— Но что бы они собой ни представляли, из них всегда получаются самые горячие новости!

Смит посмотрел на часы:

— Мне пора. Что, если мы на прощание заскочим в Париж пропустить по стаканчику?

— Почему бы и нет? — согласился Кларк.

Смит встал из-за стола, запихнул газету в карман и замер: в дверях стояли, сливаясь с темнотой, несколько черных силуэтов. В отраженном свете настольной лампы что-то тускло блеснуло.

Голос из темноты произнес с сильным, незнакомым акцентом:

— Пожалуйста, сядьте обратно.

Смит сел, а Кларк спустил ноги со стола и вскочил.

— Вы тоже, сэр.

Кларк повиновался. Несмотря на странное неразборчивое произношение, в голосе ощущалась несомненная угроза.

Медленно, величественно от группы отделилась фигура и приблизилась к пятну света на столе. Но даже вблизи о незнакомце нельзя было сказать ничего определенного: лицо и голову прикрывали темные очки и капюшон, а длинный плащ не давал разглядеть ноги.

Стив Кларк почувствовал, что волосы у него на затылке зашевелились.

— Чем могу помочь? — вежливо осведомился Смит.

— О, вы можете помочь, — произнесла фигура в черном.

В тусклом свете блеснули белые зубы, но лица было не разглядеть — темные очки и капюшон плаща скрывали все.

— Мне нужен темпоральный конденсатор.

Энди Смит изумился, но ответил, сохраняя хладнокровие:

— К сожалению, мы запасными частями не торгуем.

— Не торгуете? — В голосе незнакомца в черном прозвучал скорее вызов, чем вопрос.

— Нет спроса, — объяснил Энди Смит, — Машины времени есть только у «Тайм тревэл», и мы их используем под строгим государственным контролем. Поэтому вне нашей компании нужды в запасных частях нет и быть не может.

— Но запасные конденсаторы у вас есть?..

— Несколько штук, — согласился Смит. — При малейшем подозрении их нужно менять: никто не хочет застрять во времени.

— Мне это известно, — ответил некто в черном. — Но смею вас уверить, что есть по меньшей мере одна машина, не принадлежащая вашей компании. Например, у меня.

Незваный гость скрипуче рассмеялся. Во всяком случае, Энди Смит решил, что это был смех.

— Удивительно, но я приобрел машину у вашей компании много лет назад. Теперь мне нужен конденсатор. — Между складок черного плаща показалось неприятного вида дуло какого-то странного оружия, — Я могу взять то, что мне нужно, силой, но предпочитаю добровольное сотрудничество. В последнем случае я готов заплатить.

На краткий миг из-под плаща показалась рука и тут же спряталась обратно, оставив на столе несколько небольших округлых предметов, засверкавших в свете лампы всеми цветами радуги.

— Камни бонго. — Белые зубы сверкнули, — Не из тех, что украдены сегодня. Эти не числятся в розыске. Настоящие камни, стоят хороших денег.

Не сводя глаз с камней, Стив Кларк лихорадочно соображал. Камни бонго! Десять штук! Теперь понятно, кто сейчас перед ним стоит… Стало быть, центавриане все же не выдумка. К тому же он успел разглядеть руку, выбросившую камни на стол. Чешуйчатая, как лапа ящерицы. И этот звук шагов: копыта, а никакие не сапоги…

Сквозь вихрь мыслей до людей донесся голос:

— Я забираю конденсатор и ухожу отсюда. Камни остаются.

Смит в смятении промолчал.

Оружие в руке пришельца нетерпеливо дернулось:

— Не хотите — я вас пристрелю. А потом заберу конденсатор.

Кларк слышал, как Смит поворачивает ключ в замке сейфа, но оторвать взгляд от камней бонго не мог.

Теперь понятно, почему полиции так никогда и не удалось отыскать базу центавриан. Базы в каком-то конкретном месте не существует! Благодаря машине они не связаны конкретной областью пространства или времени! Сегодня они могут ограбить копи царицы Савской, а завтра похитить сокровища отдаленного будущего, сокровища, которых сейчас и представить себе нельзя!

— Ловко! — произнес он вслух. — Чертовски ловко!

Энди Смит стоял рядом с Кларком и тоже смотрел на камни. В комнате больше никого не было.

— Отдал конденсатор? — спросил Кларк.

Смит кивнул, не в силах пошевелить языком в пересохшем рту:

— Мне ничего не оставалось, Стив.

Кларк показал на камни:

— А с этим что будем делать, Энди?

— Не знаю… Их здесь не продать. Да и в других местах тоже. Нас на всякий случай посадят, легко докажут, что мы их украли, и отправят в шахты на Луну.

— Есть способ. — Кларк кивнул в сторону ангара, где стояли машины времени.

Смит облизнул сухие губы:

— Интересная мысль… В конце концов, наши друзья однажды уже украли машину времени. И компания не сообщила о потере. Испугалась ответных мер со стороны государства, надо полагать.

В комнате повисла зловещая тишина.

— Это точно были центавриане, Стив?

Кларк молча кивнул.

— Меня уволят, Стив! Уволят в любом случае, после того, как я десять лет на них проработал!

В коридоре за дверью послышался звук шагов. Кларк молниеносно прибрал со стола камни.

— Не годится, чтобы нас сцапали с этим, — прошептал Кларк хрипло. — В ангар, быстро!

Друзья нырнули в темный дверной проем и притаились под крылом одной из машин. В комнате, которую они только что покинули, появились три фигуры, на этот раз человеческие и в полицейской форме.

— Что здесь происходит? — потребовал один из них, непонятно от кого.

Ответом была густая тишина.

— Тот парень сказал, что отсюда вышли несколько странных типов. Что он имел в виду?

— Посмотрим в ангаре, — предложил один из полицейских. Он посветил фонариком, едва выхватив из темноты Смита и Кларка.

Смит потянул приятеля за рукав:

— Нам нельзя здесь оставаться!

Кларк кивнул, хотя в темноте этого нельзя было разглядеть. Был только один способ выбраться отсюда…

Вдвоем они чуть не застряли в просвете люка.

— Ну, вот, — сказал Смит, — Мы теперь преступники, Стив. Шлюз раскрылся, и машина времени, накренившись, вылетела наружу.

Загудел темпоральный привод, и двое друзей, вместе с десятью камнями бонго, провалились в глубины времени.


Глава 3
СОКРОВИЩЕ НЕ КО ВРЕМЕНИ

Для старика Одноглазого подходила к концу последняя битва его жизни. Когти гигантской кошки вырвали из рук каменный топор, сломали топорище и отбросили оружие далеко в сторону. Из глубокой раны в плече стекала по волосатой груди алая кровь.

Одноглазый понимал, что бежать от саблезубого тигра бесполезно. Неандерталец сгорбился в позе борца и, яростно сверкая единственным глазом, приготовился к бою.

Гигантская кошка взревела, хлеща хвостом, и припала к земле перед прыжком.

Одноглазый знал, что сейчас произойдет. Он далеко не в первый раз встречался с саблезубым тигром, только до сегодняшнего дня выходил победителем. Вместе с соплеменниками он отражал атаки пещерного медведя, преследовал и убивал могучего мамонта. В свое время Одноглазый был великим охотником и непобедимым воином, но сегодня настал его час. Голые руки — не оружие против клыков и когтей саблезубого тигра. Для Одноглазого пришло время умирать.

Позади тигра затрещали кусты, и зверь немедленно развернулся навстречу новой угрозе. Одноглазый замер.

Конрад Янси упер приклад в плечо.

— Дело зашло достаточно далеко, — сказал он, — По мне, так человек должен всегда защищать своих.

В реве гигантской кошки смешались страх и ярость.

Охотник прицелился в уродливую голову и выстрелил. Саблезубый тигр подпрыгнул, визжа от боли. Янси выстрелил еще раз, и кошка опрокинулась на спину, кашляя кровью.

Над поверженным зверем Одноглазый и Янси обменялись взглядами.

— Ты здорово дрался, — сообщил Янси неандертальцу, — Я видел все с самого начала. Рад, что сумел помочь.

Одноглазый в ужасе таращил глаза, потрясенный небывалыми запахами, которые принес с собой чужак, вооруженный сверкающим копьем. Говорящее громовым голосом копье пахло по-своему, так резко, что Одноглазый с его чувствительным обонянием едва сдерживал кашель.

Янси осторожно сделал шаг в сторону неандертальца. Тот вздрогнул и напрягся, готовый убежать, и охотник замер, затаив дыхание.

Янси разглядел, что неандерталец в свое время лишился глаза — вооруженная длинными когтями лапа провела глубокие борозды по его лицу. Грубые рубцы красноречиво свидетельствовали о жестокой схватке на диких просторах.

Невысокий, неуклюжий с виду и сутулый, неандерталец олицетворял собой первобытную мощь. Голова сидела на толстой, как ствол дуба, шее, могучие руки свисали почти до колен кривых ног, а все тело покрывали густые волосы. Колючие брови на выступающих надбровных дугах были белы, как снег; белые отметины виднелись и на других местах.

— Стареешь… — сказал Янси, почти про себя. — Уже не так быстр, как раньше, а? Когда-нибудь ты не успеешь вовремя, и кошка до тебя доберется.

Конрад Янси шагнул вперед еще раз, стараясь не делать резких движений, но для неандертальца это оказалось уже слишком: он сипло вскрикнул от ужаса и бросился прочь, вниз по склону холма, в спасительную чащу.

Вернувшись к машине времени, Янси рассказал историю схватки между саблезубым тигром и пещерным человеком, как он смотрел, как колебался и как в конце концов спас жизнь неандертальца.

Это была не единственная история того дня. Кэбот и Камерон, охотясь в нескольких милях к востоку, встретили огромного мамонта. Зверь атаковал, и лишь четыре пули крупного калибра, умело и аккуратно посланные в цель, в конце концов остановили его. Паскаль, оставшийся охранять машину времени, тоже не скучал: ему пришлось отгонять пещерного медведя, а ближе к вечеру лагерь окружила стая из пяти волков самого свирепого вида. Они убрались, только когда Паскаль подстрелил двоих.

Да, эта земля изобиловала дичью и знала лишь закон могучего клыка и острого когтя! Крупные животные охотились на мелких, а гигантские на крупных; человек придет сюда еще не скоро, что уж говорить о смягчающем влиянии цивилизации. Кучка неандертальцев, скрывающихся в темных, сырых пещерах, погоды не делала.

Но эти дикие, первобытные места, которые впоследствии станут Британскими островами, оказались лучшим охотничьим заповедником, в каком доводилось бывать Кэботу и Янси. Стрелять, защищаясь, приходилось так же часто, как и для того, чтобы подстрелить дичь. С течением времени охотники узнали, что на пещерного медведя может уйти больше свинца, чем на слона, а саблезубый тигр, напротив, не настолько живуч, как кажется, и что завалить мамонта может только самый хороший стрелок и только из самой мощной винтовки.

На бескрайних ночных просторах лишь серый фюзеляж машины времени в мерцающем свете костра говорил о том, что в этом мире возможна цивилизованная жизнь. Над восточным горизонтом поднялась кроваво-красная луна, освещая землю, где живые существа лишь рычали и скулили, охотились и скрывались.


На следующее утро в лагерь пожаловал гость. В кустах на краю лагеря прятался старик Одноглазый, изучая обстановку. Внезапно он исчез, так быстро и бесшумно, что Янси только протер глаза, думая, не привиделось ли ему.

В течение дня Янси и Кэбот не раз замечали, как Одноглазый украдкой следует за ними.

— Может, он никак не наберется храбрости подойти поближе и сказать тебе спасибо, что спас его жизнь? — предположил Кабот.

Янси хмыкнул:

— А что мне оставалось делать, Джек? С одной стороны, он вроде бы животное, а с другой — все-таки человек. В таком месте лучше стоять за своих. К тому же он смелый старикашка: готов был схватиться с кошкой голыми руками.

В лагере Паскаль оценил рассказ охотников с научной точки зрения:

— Естественное любопытство, я думаю. Первые проблески интеллекта. Пытается понять, что к чему. Он сейчас всерьез напрягает те мозги, которые у него есть.

Камерон искоса глянул на Янси:

— Может быть, он почуял, что ты его потомок. Сотое поколение, но все же…

— Вот этого как раз не может быть, — возразил Паскаль. — Неандертальцы не являются предками человека. Они не то вымерли сами, не то их уничтожили кроманьонцы, которые здесь появятся через десять — двадцать тысяч лет. Тупиковая ветвь. Неудавшийся эксперимент природы.

— А выглядит совсем как человек, — с сомнением произнес Янси.

Одноглазому лагерь путешественников во времени явно понравился. День за днем он болтался вокруг, а во время охотничьих экспедиций в почтительном отдалении следовал за Янси. Понемногу он стал смелее. В подходящих местах специально для него оставляли мясо, которое он поначалу утаскивал в заросли. С течением времени он перестал стесняться: садился прямо на виду у охотников, негромко рыча, разрывал мясо руками и зубами и отправлял сочащиеся кровью куски в рот.

Он слонялся вокруг костра, как бродячий пес, открывший источник сытой жизни. Каждый вечер он подходил к огню все ближе и ближе, садился на корточки и что-то лопотал, ожидая, когда ему дадут поесть.

И однажды, окончательно уверившись, что ему ничего не грозит, он присоединился к людям, щурясь на огонь и возбужденно лопоча.

— Возможно, это он с нами разговаривает, — предположил Паскаль, — Если и так, язык очень примитивен. Десятка полтора слов, не больше.

Потом выяснилось, неандерталец любит, чтобы ему чесали спину. Удовольствие он выражал, похрюкивая, как счастливый поросенок. Еще он привык выпрашивать кусочки сахару.

— Надо же, обзавелись домашним любимцем, и как далеко от дома! — сказал Камерон.

— Он нечто большее, Хью, — покачал головой Янси.

Между Янси и неандертальцем сложились отношения, очень похожие на дружбу. Когда по вечерам одноглазый дикарь входил в круг света у костра, он всегда усаживался рядом с Янси. Болтал он тоже обычно с Янси, а днем, на охоте, следовал за ним, как косолапая тень, когда — в почтительном отдалении, когда — открыто и рядом.

Однажды вечером Янси дал неандертальцу нож. Любопытно, сообразит ли пещерный человек, что это такое? И Одноглазый действительно понял, что этот чудесный кусок блестящего металла подобен ручным рубилам, которыми его народ снимает шкуры с убитых животных!

В восторге Одноглазый пускал слюни, поворачивая нож и так, и эдак. Он возбужденно тараторил, касаясь плеча Янси с неуклюжей ласковостью. Внезапно неандерталец покинул круг света у костра и бесшумно растворился во тьме — ни один сучок под ногами не хрустнул.

Янси сонно протер глаза:

— Интересно, что это старый дурак затеял?

— Не терпится опробовать новую игрушку, — предположил Кабот, — Обмыть подарок свежей кровью.

Янси прислушался. Совсем недалеко тоскливо рычал саблезубый тигр; подальше, у реки, ревел мамонт.

Янси с сомнением покачал головой:

— От всей души надеюсь, что наш приятель сейчас хорошенько смотрит, куда идет. Старость не радость, и он уже не так скор, как когда-то. Боюсь, для того тигра он окажется легкой добычей.

Но прошло не более четверти часа, и Одноглазый вернулся, так же бесшумно, как и исчез.

Оглянувшись через плечо, Янси увидел неандертальца в одном шаге за спиной. Одноглазый вытянул руку, сжатую в кулак; между пальцами в свете костра что-то сверкнуло.

— Он тебе принес подарок, — сказал Паскаль, — В обмен на твой нож. Он знает, что такое натуральный обмен. Поразительно!

Янси встал и протянул руку ладонью вверх. Одноглазый с готовностью уронил в нее сверкающий предмет. Охотник невольно зажмурился: даже в тусклом свете костра предмет сверкал так, что глазам было больно.

Драгоценный камень! Прозрачный, а в самом сердце горит льдистый голубой огонек! Янси благоговейно повернул его — грани заискрились всеми цветами радуги.

— Что это, Янси? — спросил Кэбот шепотом.

— Бриллиант. — Голос Янси сорвался, — Бриллиант, как видишь, — с кулак величиной!

— Вот именно! Камень, ограненный мастером-ювелиром!

Янси кивнул:

— Остается понять, что делает ограненный алмаз в раннем палеолите.


Глава 4
ВСЕМ, ВСЕМ, ВСЕМ!

Одноглазый указал пальцем в устье пещеры и возбужденно залопотал. Янси ласково потрепал его по плечу, и неандерталец затанцевал от радости.

— Ну вот мы и пришли, — сказал Янси.

— Очень надеюсь, — заметил Камерон, — Пришлось-таки попотеть, объясняя, что нам нужно. Я и сейчас с трудом верю, что у нас получилось.

Кэбот помотал головой:

— Все равно я ничего не понимаю! Неандерталец и бриллианты. Бриллианты величиной с кулак!

— Пойдемте посмотрим, — предложил Янси.

Устье пещеры круто уходило вниз. Вслед за Одноглазым путешественники во времени друг за другом соскользнули в круглую камеру, тускло освещенную отблесками дневного света от входа. Кэбот включил фонарик и не сдержал изумленного возгласа.

На полу пещеры, вдоль стен, сложенные в пирамиды, как пушечные ядра, и просто россыпью, в лучах фонарика сверкали и переливались драгоценные камни.

— Ура! — завопил Камерон.

Стоя на коленях, Паскаль запустил руки в груду камней, вытащил горсть, ссыпал обратно. Пещера наполнилась деликатным шепотом.

Кэбот посветил фонариком вокруг. Груды камней; аккуратные штабеля золотых слитков, отлитых будто вчера; серебристые бруски иридия и платины; сундуки кованой меди; кожаные мешки, переполненные золотыми самородками.

Дрожащей рукой Янси оперся о стену.

— Боже милостивый! Сокровищница императору впору!

Луч фонарика на мгновение выхватил из мрака потрясенное лицо доктора Паскаля.

— Но как?! Откуда здесь взяться металлургам и ювелирам?

Из темноты раздался рассудительный голос Камерона:

— Объяснение обязательно должно найтись. Сокровищница погибшей цивилизации, например…

— Не похоже, — сказал Паскаль, — Слитки будто вчера отлиты. Да и платина известна лишь с недавних пор, не говоря уж об иридии.

В голосе Кабота зазвенел металл.

— Спорить о происхождении всего этого будем потом, — сказал он, — Паскаль, ты и Хью — подгоните сюда машину. Мы с Янси начинаем выносить ценности наверх прямо сейчас.


Подниматься к устью пещеры с грузом на плечах было нелегко. Выбравшись наружу, Янси сбросил мешок с драгоценными камнями на землю и отер пот со лба.

— Работенка, однако, — сказал Янси Камерону.

Камерон кивнул:

— Ничего, конец уже виден, — утешил он. — Еще часок-другой — и мы все погрузим. Потом можно и домой.

— Разумная мысль, — согласился Янси, — Мне тоже не по себе. Кто-то ведь все это здесь спрятал. Понятия не имею, кто и как, но только мне почему-то кажется, что лучше нам не попадаться на глаза хозяевам.

Паскаль выбрался из пещеры и сбросил на землю золотой слиток.

— Пойду к машине, попью водички. Потом поволоку эту чушку дальше, — объявил он.

И когда Янси наклонился за своим джутовым мешком, раздался и заметался эхом между скал крик доктора Паскаля.

Мгновение назад на склоне холма, на вершине которого стояла машина, не было ничего, кроме нескольких валунов и отдельных деревьев. Сейчас там стоял обтекаемый черный аппарат с кургузыми крыльями, чем-то похожий на самолет. Его контуры были размыты, как у миража в пустыне; мгновение спустя силуэт его стал ясным и четким.

Догадка оглушила Янси, как удар в челюсть: вот они, хозяева сокровищ!

Охотник выхватил револьвер.

Люк открылся, и наружу выпрыгнул человек… Но человек ли? Существо щеголяло длинным хвостом, чешуей и парой трехдюймовых рожек на лбу.

И еще пришелец имел в руке оружие — да такое, какого Янси в жизни не видел. Дуло загадочной «пушки» пошло вверх, и револьвер сорок пятого калибра в руках охотника ожил. Краем глаза Янси заметил револьвер в руке Камерона, услышал грозный щелчок взведенного курка.

Первый пришелец упал, но из люка уже сыпались другие.

Отрывисто пролаял револьвер Камерона, и тут же солидно взбрыкнула пушка Янси, который и не почувствовал, как нажал на спуск.

«Ствол» в руках одного из чешуйчатых чудовищ плюнул карандашным лучом лилового пламени; горячее дыхание обожгло Янси щеку.

Перед машиной времени неподвижно, как пустой мешок, лежал доктор Паскаль. Над ним стоял Кэбот, энергично отстреливаясь. Еще один лиловый луч протянулся к Янси, но попал в булыжник поблизости. Булыжник раскалился и начал крошиться.

Гигантскими прыжками Янси спустился вниз по склону, туда, где лежал Паскаль, подхватил старого ученого под мышки и рывком приподнял. Он успел бросить взгляд в сторону чужой машины: в открытом люке виднелись какие-то приборы, масса светящихся трубок…

В следующее мгновение вся эта техника с оглушительным грохотом взорвалась. Янси глянул на соседа, чтобы увидеть на лице Кэбота выражение варварского триумфа: его работа!

Шатаясь, Янси подтащил Паскаля к люку машины времени. Навстречу протянулись руки и помогли забраться внутрь.

Постепенно в голове охотника несколько прояснилось. Янси сидел на полу, рядом неподвижно лежал доктор Паскаль. Теперь было ясно, что он мертв: грудь сожжена одним из лиловых лучей.

Кэбот тщательно задраил люк и повернулся к товарищам.

— Кто это такие, Джек? — спросил Янси, все еще плохо соображая.

Кэбот устало покачал головой вместо ответа.

— А ты не узнал? — спросил Камерон. — Рога, копыта, хвосты — черт собственной персоной, в нескольких экземплярах. Вот откуда пошли рассказы о дьяволе.

Янси поднялся на ноги, не сводя глаз с Паскаля.

— Не могу поверить, — прошептал он, — Такой славный был старикашка…

Камерон только кивнул, поджав губы.

От иллюминатора подал голос Кэбот:

— Эти черти что-то затевают! Боюсь, нам мало не покажется… — Он повернулся к Камерону: — Ты можешь сплавить нас куда-нибудь отсюда, Хью?

— Пожалуй, — сказал Камерон, секунду поразмыслив, — Но я бы предпочел не спешить. Думаю, несколько минут у нас еще есть. Этот темпоральный мозг — капризная штука. Зная общий принцип и располагая временем, я был бы более уверен в успехе. Но если времени нет, придется рисковать.

Он подошел к темпоральному мозгу и перекинул тумблер. Хрустальный шар засветился призрачным зеленым светом.

— Та штука — тоже машина времени, — сказал Янси, — Это объясняет бриллиантовую заначку. Закопать награбленное в иные времена здесь — блестящая идея!

— Забрались в прошлое чуть дальше нас, чтобы припрятать очередную порцию, а тайничок-то пуст! Потом сдвинулись обратно и нашли воришек…

Камерон хлопнул себя по бедру:

— Я придумал! Все это означает одно: в нашем будущем путешествия во времени — обычная практика, и тогда эти копытные — тамошние преступники. А раз так, мы можем рассчитывать на признательность тамошних правоохранительных органов!

— Это здорово, но как послать им весточку? — спросил Кэбот, — Как они узнают, что нам нужна помощь?

— Есть один маленький шанс, — ответил Камерон, — Если не сработает, я всегда могу попробовать вернуться в двадцатый век, хотя тут девять шансов из десяти, что я нас всех угроблю.

— Ну, так что же ты придумал?

— Паскаль говорил, что «темпоральная энергия», которую генерирует этот самый мозг, сродни обычному электричеству. Насколько глубоки различия, я не знаю, хотя это жизненно важно. По крайней мере, темпоральный привод работает на темпоральной энергии, хотя другие системы работают на обычном электричестве.

— Хотел бы я знать, — продолжил Камерон после паузы, — сгодится ли темпоральная энергия для питания радиостанции?

— А какая нам разница? — огрызнулся Янси.

— Может, нам удастся отправить радиосигнал по всем временам? — предположил Камерон.

— Насколько я понимаю, темпоральный мозг довольно маломощный, — усомнился Янси.

— Я рассчитываю, что особой мощности нам и не понадобится, — сказал Камерон. — Это ведь не более чем выстрел наудачу…

— Звучит неплохо, — заключил Янси, — Почему бы не попробовать?

Камерон перекинул тумблер вниз, забрался в потроха темпорального мозга и электрическими проводами подключил его к радиостанции, затем снова включил питание. Передатчик негромко загудел.

— Ты бы особо не тянул, — забеспокоился Кэбот, — Они там, знаешь ли, начали пробовать на нашей машине эту лиловую гадость…

Камерон твердо заговорил в микрофон:

— SOS… SOS… Экспедиция путешественников во времени терпит бедствие в долине Темзы близ деревни Эйлсфорд, примерно за семьдесят тысяч лет до наступления двадцатого века. Экспедицию атакуют существа, напоминающие дьявола, каким он описан в позднейших мифах. SOS… SOS… Экспедиция путешественников во времени терпит бедствие в долине Темзы…

Камерон повторял сообщение снова и снова.

Янси и Кэбот не отрывались от иллюминаторов.

Чешуйчатые черти, окружив машину, методично поливали ее лиловыми лучами, стоя спокойно и равнодушно, как статуи. Воздух в машине уже начал разогреваться, обшивка стала теплой на ощупь.

Внезапно внутренность кабины осветила изумрудная молния. Янси и Кэбот обернулись.

Темпоральный мозг превратился в груду обломков.

— Взорвался, — констатировал Кэбот. — Лиловые лучи, надо полагать. Так что, если наш сигнал бедствия не прошел, нам конец. Темпоральный привод без мозга не работает.

— Смотрите! — закричал Кэбот.

Камерон и Янси бросились к иллюминаторам.

На склон холма опускалась черная машина, точно такая же, как у чешуйчатых чертей.



Иллюстрация LEO MOREY


Те в ужасе бросились кто куда, но тщетно: лиловые молнии нашли их всех и обратили в пепел.

— Сработало! — задохнулся от восторга Янси, — Наше радио сработало!


Глава 5
ОХОТНИКИ ЗА ОСТРЫМИ ОЩУЩЕНИЯМИ

— Мы не можем вернуться в пятьдесят шестой век. Стив и я угнали машину времени. Вам, наверное, в этом смысле повезло, потому что никто другой, кажется, вашего сигнала не принял. Если нас поймают — это пожизненный срок на Меркурии. За все время были угнаны две машины. Первая — вон там. — Энди Смит указал на обломки, разбросанные по склону холма.

— Зачем забивать себе голову всякой ерундой? — спросил Янси. — Есть машина, которая доставит нас в любое место в любом времени, куда мы захотим. Места в ней хватит на всех, а сокровищ и подавно. И стоит ли ломать голову, куда отправиться? Можно просто полетать там и тут, а где понравится — задержаться. Как центавриане. Лично мне возвращаться в двадцатый век ни к чему: меня там никто не ждет.

— У меня есть тетка, старая дева, — сообщил Кэбот. — Но я ей никогда не нравился. Она всегда считала, что я должен остепениться и делать деньги — приумножать семейное достояние. Охота для нее — детские глупости.

Все четверо повернулись к Камерону. Он ухмыльнулся:

— А мне интересно узнать, чего достигнет мировая наука в ближайшую пару-тройку сотен тысяч лет. Может, удастся освоить парочку самых интересных фокусов из тех, что тогда будут в ходу. Снять сливки, так сказать. А если повезет, сможем и машину времени усовершенствовать.

— Жаль, что мы так мало знаем о темпоральном мозге, — кисло заметил Смит, — Я, например, не понимаю, как он работает. В пятьдесят шестом ничего такого нет. Наши машины перемещаются за счет искривления линий мирового континуума.

Друзья замолчали. Со стороны реки донесся рев мамонта.

— А кто последний раз видел Одноглазого? — спросил Янси.

— Я не видел, — сказал Камерон. — Думаю, он спрятался от этого фейерверка куда подальше.

— Кстати, — спросил Стив Кларк, — как мы поступим с телом доктора Паскаля?

— Оставим здесь, — предложил Янси, — в старой машине. Трудно представить для него более подходящий склеп. Пусть спит рядом со своим творением — темпоральным мозгом. Доктор не оставил никаких записей, и второй такой никто никогда не построит. Он собирался написать книгу, но так и не написал. Везти его обратно в двадцатый век тоже нет смысла: никто, в особенности власти, нам не поверит. Там нас попросту посадят, и еще хорошо, если в сумасшедший дом.

— Мы можем просто вернуть его домой, — сказал Кабот. — Рано или поздно кто-нибудь найдет тело.

Янси покачал головой:

— Бессмысленная затея. Представьте, что начнется, когда его найдут. Вообразите себе результаты вскрытия, и что будет делать Скотланд-Ярд с новой криминальной тайной… Доктор бы предпочел, чтобы его оставили здесь.

— Звучит разумно, — согласился Камерон.

— Значит, решено, — сказал Смит, поднимаясь на ноги, — Может, начнем? У нас много дел.

Кларк рассмеялся.

— А забавно вышло с центаврианами, — сказал он, широким жестом указывая на обломки, — Пять сотен лет эти хвостатые бандиты грабили кого хотели и как хотели, и прятали добычу в доисторические времена. И все только для того, чтобы пятеро землян могли провести остаток своих дней, странствуя где и когда хочется.

Энди Смит задумался.

— Но ведь у центавриан тоже была какая-то цель! Они накопили миллиарды долларов в виде драгоценных материалов. Зачем? Уж наверняка не для того, чтобы любоваться. И не из спортивного интереса. На что они собирались все это употребить?

— Вот вопрос, на который мы никогда не узнаем ответа, — сказал Камерон.


Старик Одноглазый сидел на корточках.

Снаружи шел снег, но внутри машины времени было хорошо. В ворохе мехов тепло, в сторонке сложены запасы еды — что еще человеку надо?

Одноглазый клевал носом, завернувшись в шкуру мастодонта. Для старого неандертальца настали легкие и приятные времена. Чужое племя, которое забрело в долину Темзы, нашло Одноглазого живущим в сверкающей пещере и приняло за бога. С тех пор они приносили ему еду, меха и оружие, чтобы умилостивить его и снискать благоволение. Это было правильно, потому что кто, кроме бога, может жить в прекрасной пещере из сверкающего гладкого камня, куда не проникают ни сквозняки, ни хищные звери?

Одноглазый дремал, и ему снился день, когда из любопытства и от нечего делать он подергал за рукоять крышки люка. Открылась металлическая дверь, и началась новая жизнь.

С того дня машина времени стала его пещерой. Он прожил в ней много лет и зим и проживет остаток своих дней.

Одноглазый не забыл необыкновенных друзей, которые явились к нему в этой сверкающей пещере. Их нет, они ушли, давным-давно. Одноглазый скучал: без друзей ему было одиноко. Он надеялся, что они когда-нибудь вернутся.

Неандерталец глубоко вздохнул, шлепая губами. Настанет день, когда они вернутся. А пока ему надлежит ревниво охранять и почтительно заботиться о том из них, чьи кости аккуратно уложены там, в углу.

Уходя, друзья тоже не забыли об Одноглазом. Разве они не оставили специально для него тот большой сверкающий камень, что он преподнес им в обмен на острый, блестящий нож?

Одноглазый удовлетворенно пошлепал губами, глядя, как искрится и сверкает в руке внутренним огнем драгоценный камень.

На самом деле камень забыли случайно, но старик об этом не знал. Одноглазый бережно хранил в сердце своем мысль, что друзья оставили ему символ — залог того, что когда-нибудь они вернутся и вновь будут сидеть вокруг костра, давать ему лакомые куски и чесать спину — там, где больше всего чешется.

Снаружи тоскливо завывал ветер, косо летели снежные облака. В долине Темзы бушевала метель.

Но Одноглазому, зарывшемуся в меха, было тепло и уютно. На склоне лет он сыт и спокойно смотрит в завтрашний день; для своих современников — бог, играет бриллиантом с кулак величиной и плюет на погоду.

Загрузка...