Мир красного солнца (журнальные иллюстрации)

МЯТЕЖ НА МЕРКУРИИ

Том Кларк смотрел на саблю, которую держал в руке. Ей следовало бы находиться в каком-нибудь музее, ибо вещь была уникальная. Лезвие ярко блестело, а рукоять являла собой настоящее произведение искусства, в котором древние достигли невероятных высот.

Не одно столетие прошло с тех пор, когда эта сабля в последний раз собирала свою кровавую жатву. Но сегодня, в помещении атмосферной станции, которая наполняла кислородом исполинский кварцевый купол в сумеречном поясе планеты Меркурий, обнаженный клинок вспыхнул и ожил, снова превратившись в оружие. Он не был больше бесценным реликтом прошлого, обреченным оставаться любопытной диковинкой в глазах расы, давным-давно позабывшей о его истинном предназначении.

Эта сабля принадлежала Бену Джейкобсу — фамильная реликвия, из сентиментальности передаваемая от отца к сыну на протяжении многих поколений. Без сомнения, она стоила целого состояния, поскольку в земных музеях подобное оружие было представлено всего несколькими экземплярами. Но теперь Бен Джейкобс лежал навзничь на полу станции, сраженный дюжим селенитом.

Для Джейкобса эта сабля была символом. Он привез ее с Земли на эту богом забытую планету, где единственным признаком жизни был десяток громадных кварцевых куполов, установленных над десятком же рудников, которые целиком и полностью принадлежали Вселенской Горнодобывающей компании и ею же управлялись.

Всего лишь двадцать четыре часа назад он рассказал Тому историю этой сабли. Теперь Джейкобс лежал без движения на полу, а благородную сталь обагрила кровь поверженных врагов.

Том осторожно опустил острие клинка на пол и обвел взглядом неподвижно лежавшие тела. Их было три. Одно принадлежало марсианину — желтокожему уроду, с восемью конечностями и безобразными бородавками, усеивавшими кожу. На безволосой голове, почти отсеченной от туловища, красовались три глаза: два там, где их полагалось иметь всем землянам, а третий на макушке. Его нос и сведенный предсмертным оскалом рог казались очень крупными, а уши так и вовсе были почти вдвое больше, чем у людей.

Оставшиеся два тела принадлежали селенитам, обитателям Луны. Они были гигантского роста, но при этом обладали маленькими головками, непропорционально развитыми торсами, длинными мощными руками и короткими, но необычайно сильными ногами, имеющими то же строение, что и задние лапы кенгуру.

Том снова поднял клинок и провел пальцами вдоль лезвия, они тут же стали красными и липкими.

Он угрюмо рассмеялся. Сабля, это древнее оружие, добавила еще одну строку к длинному списку, которому, как гласили легенды, было положено начало в тысяча восемьсот пятнадцатом году, в самом конце Наполеоновских войн. Столетие за столетием этот клинок считался фамильной ценностью, памятным сувениром. Однако сегодня он вновь заявил о себе. Он ожил и вспыхнул, глубоко впился в плоть и кости, покрыл себя кровью.

Перешагнув через труп одного из селенитов, Том подошел к распростертому телу Бена Джейкобса. Он собственными глазами видел, как могучий кулак одного из теперь уже бездыханных лунян свалил Джейкобса с ног, словно быка, но все же оставалась надежда, что человек еще жив.

Опустившись на колени, он приложил ухо к груди поверженного владельца древнего оружия. И не уловил ни единого, даже самого слабого, звука. Том взглянул на голову Джейкобса, и то, что он увидел, бесспорно свидетельствовало об одном: блестящий молодой ученый, отвечавший за работу атмосферной станции, мертв.

Том поднялся и обвел взглядом зал, в котором поселилась смерть. Огромное помещение со множеством шкал, трубок, проводов, регулирующих клапанов, движущихся поршней и громадной приборной панелью по центру являло собой упорядоченную путаницу. Тишина, которую мерный гул оборудования лишь подчеркивал, навалилась на него со всех сторон, и он внезапно понял, что остался единственным живым землянином на Шахте Номер Девять.

Снаружи, возможно, еще рыскали селениты и не исключено, что и марсиане, но их едва ли осталось так уж много. Единственный станционный пулемет, в минуту изрыгавший более ста пятидесяти атомных пуль, успел заметно проредить толпу мятежников, прежде чем камень, запущенный одним из селенитов, свалил с ног Макгрегора, их радиста. Последний, которого бунт застал врасплох, не сумел добраться до своей кабинки, чтобы передать сигнал бедствия, и философски, как истинный шотландец, сделал то, что мог: вытащил пулемет и принялся косить толпу вопящих рудокопов, которые крушили радиостанцию.

Если бы Макгрегор находился на своем посту, где ему и надлежало пребывать в то время, когда он перебрасывался в картишки со старым Энди Шварцем, главным инженером, сообщение о восстании и просьба о помощи были бы отправлены без промедления. С этим он не справился, но зато спас шахту и дорогостоящую аппаратуру от разгрома, просто-напросто сократив количество рук, готовых громить.

Восстание стало для всех полной неожиданностью и разразилось в тот момент, когда вторая смена выходила из шахты, а третья готовилась к спуску. И едва только началось нападение, рудокопы, приписанные к первой смене, очевидно, по условному сигналу, вырвались из своих бараков и присоединились к мятежникам.

От бригадиров-землян, по всей видимости, аккуратно избавились, потому что наверх не поступало никаких предупреждений о том, что в шахте что-то не так. Неладное заподозрили лишь после того, как рудокопы поднялись наверх без бригадиров. Удар был нанесен, прежде чем они успели задать вопрос о судьбе отсутствующих землян.

— Это все проклятые марсиане! — прокричал Хэл Итон, молоденький табельщик, всего шесть недель как прилетевший с Земли, и рухнул, сраженный мощным ударом кирки огромного селенита.

Том, выхватывая атомный пистолет из кобуры, уже знал, что Итон не ошибся. Марсиане были известными на всю Солнечную систему смутьянами и предателями. Когда-то вольный, но спесивый народ, считавший свою культуру и науку самыми прогрессивными во всей Вселенной, они до сих пор, сотни лет спустя, возмущались подневольным положением, в которое попали, — иначе людям было никак не обуздать их дьявольскую хитрость и непомерное самомнение. Они вечно сколачивали тайные общества, постоянно затевали локальные революции. Все знали: если где-то началась какая-то смута, дело вряд ли обошлось без марсианина.

Том навел пистолет на толпу мчащихся к нему селенитов и нажал на спусковой крючок. Раздался резкий зловещий хлопок. Возглавлявший шайку лунянин исчез, оставив после себя облачко белой пыли, а его занесенная лопата с лязгом упала на землю.

Автоматический пистолет начал выплевывать заряд за зарядом. Даже тупоголовые селениты, которым было неведомо чувство страха, не могли устоять под дулом пистолета, обращавшего всякий раз, когда раздавался его голос, одного из их собратьев в горстку пыли.

Во всех концах огромного купола слышался шум стрельбы и топот множества ног по утрамбованной земле. Но больше не раздавалось никаких звуков. Было что-то жуткое в том, как эти с трудом соображающие, похожие на быков селениты шли в атаку: безмолвные, неповоротливые, вооруженные лишь своими кирками или даже без них, просто с голыми руками.

Где-то неподалеку от атмосферной станции послышалась частая дробь, чем-то похожая на стук капель по жестяной крыше. Кто-то вытащил пулемет. Удачная мысль! Приняв внешнюю видимость порядка на станции за чистую монету и уверовав в повсеместную безопасность, бывший управляющий, мягкотелый болван, которому было совершенно нечего делать на такой должности, распорядился за ненадобностью убрать пулемет подальше. Он продержался всего шесть месяцев и был по собственной просьбе переведен обратно на Землю. Очень жаль, что ему не довелось пожать плоды своего бестолкового управления.

Мимо головы Тома просвистел камень. Луняне возвращались. Они отступили за груду отработанной породы. Теперь они показались из-за отвала с полными пригоршнями камней и устремились к землянину, швыряя булыжники прямо на ходу.

Том вскинул руку с пистолетом и прицелился. Не успел он спустить курок, как камень, запущенный с немалой силой, угодил ему прямо в локоть. Пистолет выпал на утоптанную землю.

Том наклонился, чтобы поднять его, как еще один булыжник ударил его под ребра и опрокинул набок. Камни посыпались на него со всех сторон, он попытался подняться на колени, но снова был сбит.

Луняне уже почти обступили его. Целились они из рук вон плохо, а не то ему моментально пришел бы конец. Однако рано или поздно попадания перестанут быть только случайными. В конце концов кто-нибудь засветит ему камнем в голову, и его песенка будет спета. На долю секунды у него вспыхнула надежда, что какой-нибудь острый булыжник прикончит его до того, как эти оборванцы до него доберутся.

— Лежи, я разберусь с этими ребятами!

Том вывернул шею — и в ту же секунду гневно застрекотал пулемет. Перед входом в атмосферную станцию старый Макгрегор, с седой шевелюрой, похожей на львиную гриву, в разодранной рубахе, яростно перемалывал зубами слишком большой кусок жевательного табака, припав к прицелу пулемета. Дуло, изрыгавшее огненную смерть, казалось, дрожало от возбуждения.

Над головой Тома пели свою убийственную песнь пули, а за спиной у него — он знал это — жаждавшие его смерти селениты один за другим превращались в облачка белого пепла.

Медленно, по-пластунски, не поднимая головы от земли, ибо у него не было никакого желания схлопотать одну из этих смертоносных пуль, он пополз к Макгрегору.

Стрекот пулемета и свист пуль утихли.

— Все чисто, приятель, — крикнул старый Макгрегор, и Том, вскочив на ноги, бросился вперед, забыв о пистолете, который остался лежать там, куда он его уронил.

Когда до старика, который вынимал пустой магазин, чтобы установить новый, оставалось несколько считанных шагов, из-за угла атмосферной станции выскочил марсианин, а за ним еще два селенита.

Не успел Том предупредить своего друга, как один из селенитов запустил в Макгрегора камнем и попал ему точно в висок.

Старик медленно завалился набок. Марсианин и оба селенита помчались к двери атмосферной станции.

Том рванулся вдогонку, совсем позабыв, что остался безоружен. Пробегая мимо Макгрегора, он заметил, что седая голова старого друга покоится в луже крови, а его черты уже тронуты смертной бледностью.

Том выругался себе под нос и бросился к троице мятежников, которые неуклюже, при помощи грубой силы, пытались вскрыть запертую дверь станции.

Увидев бегущего к ним человека, оба селенита, которых годами приучали повиноваться землянам, тут же забыли о бунте, в ужасе завопили и дружно налегли на дверь. Тяжелые створки не выдержали удара и разлетелись.

Том оказался на пороге в тот самый момент, когда один из верзил свалил молодого Джейкобса на пол чудовищным ударом кулака.

На крик ярости, вырвавшийся у Тома, все трое мигом обернулись к нему. Физиономии обоих лунян оставались бесстрастными, если не считать бусинок глаз: они горели безумным огнем; черты безобразного марсианина свело в оскал загнанного в угол зверя.

Лишь тогда Том сообразил, что его руки пусты. Его взгляд упал на саблю, лежавшую на столике слева от входа. Всего лишь сутки назад он слушал историю этого самого оружия из уст Джейкобса. То была захватывающая история, повесть о тех временах, когда люди сражались один на один.

Левая рука Тома потянулась к ножнам, и едва он выхватил клинок из его убежища, как все трое бросились на него.

Прижимаясь к столу, он ударил ближайшего к нему селенита, и тот отшатнулся, воя от боли и хватаясь за живот. Острие оружия окрасилось алым.

Второй лунянин застыл на месте, и Том, воспользовавшись представившейся возможностью, бросился на него с занесенным клинком. Верзила попытался увернуться, но клинок, просвистев в воздухе, угодил ему в основание шеи и вонзился глубоко в плоть. Лунянин осел на пол, и оружие осталось у землянина в руках.

Массивный гаечный ключ, пущенный рукой марсианина, пролетел на волосок от головы Тома и попал в батарею бутылок, выставленных на полке на стене.

— Ну, погоди у меня, — прорычал Том, обращаясь к марсианину, и тот, злобно скалясь, попятился от наступавшего землянина.

Уцелевший селенит, все так же зажимая ладонью рану на животе, неуклюже вклинился между землянином и марсианином. Том без лишних слов прикончил его ударом в горло.

Перешагнув повалившееся ничком тело, он приблизился к марсианину, который забился в угол зала.

И тут, вытянув все шесть рук со скрюченными, словно когти, пальцами и ощерив клыкастый рот, марсианин бросился в атаку.

Том, застигнутый врасплох, шарахнулся и, споткнувшись о мертвого селенита, растянулся во весь рост, а марсианин почти оседлал его.

Землянин смотрел прямо в красные глаза нападавшего, ощущал его скрюченные пальцы на своем горле. Из оскаленного рта ему на щеку стекала слюна.

Изо всех сил Том ударил марсианина кулаком и попал ему в висок. Оглушенный ударом, тот на миг разжал пальцы, и Том, рванувшись в сторону, вывернулся из-под насевшего на него противника.

Оба одновременно вскочили на ноги и оказались лицом к лицу.

Том поднял саблю.

— Сдаюсь, сдаюсь, — прошамкал марсианин, и в его глазах при виде занесенного клинка мелькнул страх.

С кривой улыбкой Том с силой опустил клинок на желтокожую голову. Марсианин нелепо раскинул все восемь конечностей и осел на пол, его голова едва не отлетела от тела.

Том обтер клинок и вернул его обратно в ножны.

Джейкобс был мертв. Макгрегор тоже. Не было никаких сомнений в том, что и все остальные земляне, кроме него, были убиты.

Он стоял в центре зала и пытался сообразить, что же делать дальше.

Скорее всего, на станции еще оставалось несколько десятков лунян и марсиан. Вероятно, они уже громили все вокруг, пытаясь таким глупым способом отомстить господствующей расе землян, принуждавших их работать на рудниках и в лесах на нескольких отдаленных планетах.

Он хладнокровно взвесил ситуацию. Первым делом он вооружится, найдет остатки мятежников и уничтожит их. Потом будет ждать, пока не придет помощь. Когда с Шахты Номер Один не смогут с ними связаться, они заподозрят неладное и отправятся на разведку. О его бедственном положении станет известно буквально через несколько часов.

Атмосферная станция, даже лишившись управления, проработает еще довольно долго, и разведывательная группа успеет прибыть вовремя.

В ящике в шкафу Том нашел пистолет и, убедившись, что он заряжен, сунул его в кобуру.

По пути к двери его взгляд привлекла одна из шкал. Стрелка бешено трепетала. Сначала он изумился, потом пришел в отчаяние. Очевидно, какой-то недоумок умудрился открыть один из воздушных шлюзов в куполе, и теперь кислород утекал в практически безвоздушную пустыню планеты. Вскоре атмосфера под куполом перестанет отличаться от атмосферы снаружи, и любому человеку, оставшемуся без какого-либо средства защиты и кислородного генератора, придет конец.

У него оставался единственный выход. Нужно добраться до одной из машин и попытаться спастись на Шахте Номер Восемь, расположенной в десяти милях отсюда.

Уже у самой двери он осознал, что все еще сжимает в руках саблю, и почти уже бросил ее, но потом вдруг передумал и решил взять с собой. Он и сам не знал зачем. Быть может, сказал он себе с ухмылкой, семья Джейкобса захочет получить свою реликвию обратно, когда, вернее, если он вернется на Землю.

Едва он очутился за дверью, как неистовый ветер, явление, доселе под исполинским куполом небывалое, ударил ему в лицо и чуть не сбил с ног. Это в открытый шлюз уходил воздух.

Сражаясь с мощными воздушными потоками, гулявшими под куполом, Том преодолел двор и добрался до ангара, где стояли машины.

Там он обнаружил настоящий разгром — жалкий металлолом, оставшийся от трех машин, раскуроченных каким-то тяжелым инструментом, скорее всего кувалдой. Всего машин было четыре. Одна пропала. Очевидно, шайка мятежников разбила три машины и, оставив в целости и сохранности последнюю, бежала на ней, открыв по пути воздушный шлюз. Без пары-тройки марсиан тут наверняка не обошлось. Тупоголовые селениты не обладали достаточным интеллектом, чтобы открыть дверь, не говоря уж о том, чтобы вести машину.

Том разразился проклятиями. Через час атмосфера под куполом станет такой же, как в пустыне снаружи, где не может выжить ни один человек. И зачем только этим тупым чиновникам во что бы то ни стало потребовалось настоять, чтобы на каждой шахте непременно работало по нескольку марсиан? Уж лучше бы они сразу изничтожили всю эту расу.

И с машинами то же самое. Почему компания не предоставила им вместо машин легкие ракетопланы? Опять сэкономить решили! Конечно, машина обходится примерно вдвое дешевле ракетоплана. Какое дело олухам из начальственных кабинетов до горстки людей на этих выселках? Хотя что машины, что ракетопланы — все равно их бы разгромили. Ему надо было выбираться из этой передряги.

Воздушные потоки, стремящиеся к открытому шлюзу, гремели плохо закрепленными листами оцинкованной стали на крыше ангара.

У Тома мелькнула мысль попытаться закрыть шлюз, но он тут же отбросил ее, поскольку эта задача была для него невыполнима. По всей видимости, воздух уходил через шлюз номер три, расположенный в доброй полумиле к востоку. Слишком много времени уйдет, чтобы туда добраться, но даже если у него и получится, воздушные потоки подхватят его, как соломинку, и унесут в ужасную пустыню, где разреженная атмосфера убивает любую жизнь.

Оставалась единственная надежда.

В машинах хранились металлические скафандры как для землян, так и для их подчиненных марсиан и лунян. Скафандры были оборудованы небольшими кислородными генераторами. Выработанный ими воздух охлаждался миниатюрными рефрижераторами, сходными с большой холодильной установкой, которая была подсоединена к атмосферным генераторам под куполом. Скафандр, наполненный прохладным воздухом, который несколько смягчал невыносимую жару пустыни, вполне можно было использовать для непродолжительных вылазок за пределы купола или машины, но представлялось сомнительным, чтобы в таком скафандре человек мог преодолеть десять миль по обжигающим меркурианским пескам.

Находясь в скафандре, человек не мог ни есть, ни пить. Одна мысль о долгих часах без воды ужасала его, но делать было нечего. Это была единственная его надежда — если только мятежники не догадались заодно уничтожить и скафандры тоже. К счастью, в шкафчике одной из разбитых машин он обнаружил несколько скафандров.

Атмосфера под куполом с каждой минутой становилась все менее пригодной для дыхания, и сердце у Тома колотилось как бешеное, когда он влез в один из скафандров и подключил кислородный генератор.

Он пристегнул к скафандру кобуру с пистолетом и саблю Джейкобса и неуклюже побрел вперед, направляясь к уже все равно открытому шлюзу номер три.

Несмотря на ветер, который швырял в него пригоршни мелких камешков и тучи пыли, он пересек двор, преодолел лабиринт улочек и очутился на окраине поселения, пройдя примерно половину пути до шлюза.

Позади послышался грохот — это опрокинулся один из домиков, крепления которого сорвало ветром.

Обернувшись, он увидел, как ветер кувыркает второй домик, взметая обломки щитов и щепки высоко в воздухе. Листы гофрированного железа, сорванные с крыш зданий, кружили над двором.

Том застонал. Он столько лет проработал на Вселенскую Горнодобывающую компанию, что она стала частью его жизни, чем-то очень родным. Удар по ней был ударом по нему. Шахта Номер Девять, скорее всего, будет полностью разрушена ужасным ветром, который бушевал под огромным куполом. Он уже разгромил ее ничуть не хуже, чем это сделали бы победившие мятежники, если бы их осталось достаточно, чтобы произвести разрушение.

Отважные люди погибли, защищая станцию. Люди, которых он знал многие годы. Старый Макгрегор с неизменной плиткой табака за щекой и сердцем льва. Молодой Джейкобс, блестящий ученый, замечательный юноша со своей старинной саблей — саблей, которая теперь висела на боку у Кларка.

Не обращая внимания на слезы, которые застилали глаза, он развернулся и побрел дальше.

Кислородный генератор работал исправно. Однако Том понимал, что не пройдет он и нескольких миль, как его передвижение станет куда как менее приятным. Где-то в глубине души его грызли мучительные сомнения в собственной способности преодолеть эти десять миль лишенной воздуха раскаленной пустыни. Но он упорно давил эти мысли, сознавая, что сомнения лишь сокращают его шансы добраться до Шахты Номер Восемь.

Ветер начал стихать, но он не торопился, поскольку знал, что приближаться к шлюзу слишком быстро опасно, его могло подхватить потоком и, покрутив немного, с размаху швырнуть на землю.

Поселение у него за спиной превратилось в груду обломков, и лишь атмосферная станция продолжала неколебимо стоять на своем месте.

Убийственные воздушные потоки через несколько минут почти совсем стихли, и Том, поразмыслив, решил, что, пожалуй, пора выбираться наружу, благо до шлюза было уже рукой подать. Он двинулся в ту сторону.

Добредя до шлюза, Том заметил, что внутренний люк, плотно прижатый к воздушной камере, не поврежден, в то время как внешний сорван с петель и валяется в сотне футов, глубоко зарывшись в песок.

Некоторое время Том стоял в воздушной камере и думал. Если он сумеет закрыть внутренний люк и если атмосферная станция все еще работает, то через некоторое время снова восстановятся сносные атмосферные условия. Он подозревал, что вновь наполнить огромный купол живительным кислородом будет делом не одной минуты. Но сколько именно часов на это уйдет, не знал. Он ведь был геологом, а не инженером. Пока установка будет вырабатывать кислород, он может находиться в скафандре и ждать, когда прибудет спасательная группа.

Он взялся за дверцу люка и медленно потянул ее. Она с глухим звуком встала на место, но характерного щелчка, с которым автоматические задвижки входили в пазы, так и не услышал.

Лицо Тома под шлемом побледнело. Шлюз был сломан, выведен из строя в ходе исполнения дьявольского плана мятежников, задумавших уничтожить станцию. Последняя надежда рухнула. Теперь ему оставался лишь путь через пустыню.

С широко раскрытыми глазами он вышел из воздушной камеры. Слева от него, в нескольких сотнях ярдов, на боку лежала машина, которую, по-видимому, угнали марсиане и селениты.

С учащенно бьющимся сердцем Том бросился вперед. Судя по всему, что-то произошло. Десять против одного, что бедные недоумки не учли: открыв две двери одновременно, они окажутся в столь же бедственном положении, как и те, кто остался внутри купола. Первый же порыв ветра подхватил машину вместе с ее пассажирами и понес на верную гибель.

Добравшись до машины, он обнаружил, что три иллюминатора разбиты. Он заглянул внутрь и увидел трупы шестерых лунян и двух марсиан с вытаращенными от ужаса глазами и окровавленными ртами.

Надежда, вспыхнувшая в его душе при виде машины, угасла, едва он оценил масштаб повреждений. Оказалось, что, кроме трех разбитых иллюминаторов, сломаны еще и некоторые механизмы. С незначительными повреждениями он мог бы и справиться и, подняв машину при помощи домкратов, воспользоваться ею в своем вынужденном путешествии по пустыне.

Теперь и эта надежда рассыпалась в прах.

На мгновение он задумался, не разумнее ли будет остаться неподалеку от купола и ждать прибытия спасательного корабля.

Однако после непродолжительных размышлений он пришел к выводу, что это была бы чистой воды авантюра. Если спасательный корабль не прибудет в течение ближайших трех часов, они обнаружат в скафандре его труп, поскольку продержаться в нем дольше — выше человеческих возможностей. В лучшем случае он свихнется от дискомфорта и жары, с которой миниатюрный рефрижератор в конце концов перестанет справляться.

Он должен победить пустыню. Другого выбора не было. Может быть, он доберется до Шахты Номер Восемь, а может быть, и нет.

Песок скользил у него под ногами, а солнце, огромный огненный шар, извечно пылающий над восточным горизонтом, безжалостно поджаривало левый бок, но Том начал свой долгий путь.

Он шагал по миру, в котором не было ни единой живой души. Всюду, куда ни глянь, расстилался желтый и белый песок, сухой, словно пыль, давным-давно утративший всю влагу, которая когда-то могла содержаться на поверхности этой планеты. Там и сям возвышались причудливые груды булыжников. Здесь не было даже намека на жизнь: нигде ни деревца, ни травинки, поскольку не было ни сколько-нибудь существенной атмосферы, ни воды. То была мертвая планета, навеки прикованная к своему деспотичному повелителю, Солнцу, планета, вращающаяся вокруг собственной оси столь медленно, что одно выжженное зноем полушарие постоянно было обращено к безжалостному светилу, тогда как второе, насквозь промерзшее и погруженное в вечную ночь, смотрело в бескрайний космос.

Здесь, в сумеречном поясе, находилось единственное место, где могли существовать люди, но только имея в полном своем распоряжении все средства защиты от этой убийственной планеты. Здесь, на границе между смертоносной жарой и столь же смертоносной стужей, где лучи солнца всегда падали почти горизонтально, человек мог жить, если у него были установки для выработки кислорода и надежные кварцевые купола.

Слева находилось раскаленное горнило этого мира, справа — скованный запредельным морозом ледник.

Казалось, целую вечность Том, спотыкаясь, брел по раскаленной пустыне. Коварный песок ускользал из-под ног и снова и снова ставил его на колени. Несмотря на незначительную силу тяжести, он продвигался вперед очень медленно: скафандр был тяжелым. На Земле его вес расплющил бы человека в лепешку.

Он преодолел уже примерно мили четыре, когда увидел невдалеке возвышающийся скалистый хребет, серый и складчатый. Это было одно из тех мест, где горная порода выходила на поверхность планеты.

При виде его Том вздохнул с облегчением. Скала сулила тень, кратковременное спасение от палящих лучей солнца. Едва волоча ноги, он двинулся к хребту.

Путь казался бесконечным, но Том все же добрел до скалы и без сил опустился в ее тени, привалившись к огромному валуну. Он блаженно вздохнул и закрыл глаза. Надолго задерживаться здесь он не мог, но намеревался как можно лучше распорядиться тем временем, которое у него было.

Открыв глаза, он увидел две тени, которые скользили по песку, направляясь прямо к нему. По всей видимости, позади него на скале находились какие-то живые существа.

Том молниеносно вскочил на ноги и очутился лицом к лицу с двумя марсианами, облаченными в сверкающие скафандры.

На долю секунды он застыл в изумлении, потом его рука метнулась к кобуре. Но пальцы в стальной перчатке сжали пустоту. Лицо Тома побледнело. Где-то по пути пистолет выпал и теперь лежал на меркурианском песке, в котором не остается следов.

Марсиане не отводили взгляда от его пустой руки. Он поднял глаза и увидел, как их безобразные лица за стеклами шлемов медленно расплываются в одинаковых гадких улыбках. Они поняли, что он потерял пистолет, что он теперь легкая добыча.

В руках у них были здоровые дубинки, выточенные из дерева и, скорее всего, утяжеленные на концах увесистой свинчаткой, и сейчас марсиане, поудобнее перехватывая свое оружие, надвигались на него.

Вынимая руку из кобуры, он задел рукоять сабли, и его пальцы сомкнулись на ней.

Он медленно отступил перед неторопливо приближающимися марсианами на пару шагов и выхватил клинок из ножен.

Сверкнула сталь, и марсиане, поняв, что у их противника обнаружилось какое-то невиданное оружие, безмолвно бросились на него — пять рук вытянуты вперед, как обычно бывает при нападении, шестая сжимает занесенную дубину.

Том понимал, что самая большая для него опасность — если дубинки его врагов пробьют стальной скафандр или не менее прочное стекло шлема, тем самым лишив его искусственной атмосферы и обрекая на быструю, но мучительную смерть.

Он знал, что в затрудняющем движения громоздком скафандре не сможет уклониться от удара дубинки, и потому прибегнул к иной тактике.

Острие клинка прочертило сверкающую прямую, нацеленную точно в запястье марсианина, который, приблизившись на расстояние удара, уже опускал занесенную дубину. Сталь беззвучно обрушилась на сталь, ибо в безвоздушном пространстве звук не может распространяться. Но рука марсианина дрогнула, и дубинка пролетела мимо цели — шлема Тома — на значительном расстоянии.

Теперь Том занялся другим марсианином. Если бы ему удалось пробить бронированный скафандр второго нападавшего, у него остался бы лишь один противник.

Марсианин взмахнул дубиной, но острие клинка устремилось к нему, и шестирукий поспешно отступил назад, подальше от грозного оружия. Том воспользовался своей позицией и снова ударил, целясь в бронированный нагрудник, причем проделал это с такой силой, что марсианин потерял равновесие и растянулся на песке.

Каждую секунду ожидая удара сзади, Том круто развернулся, но его опасения были напрасны: его первый противник лежал без движения — груда блестящей брони в тени хребта.

Каким-то непостижимым образом острие сабли, когда он пытался отразить удар дубины, пронзило сталь скафандра. Прокол, должно быть, оказался совсем крошечным, но марсианин погиб, как только воздух хлынул из скафандра наружу.

Том быстро обернулся ко второму марсианину, который все еще силился подняться с земли. Один мощный и хорошо нацеленный пинок — и тот полетел кувырком и снова грохнулся навзничь. Сжимая обеими руками рукоять занесенной сабли и готовясь вложить всю свою силу до последней капли в удар, который должен был разрубить прочную сталь, Том шагнул к поверженному врагу.

Марсианин протянул к нему стиснутые руки в жесте покорности и мольбы о пощаде — ни дать ни взять нашкодивший пес, пытающийся увильнуть от заслуженного наказания. Том смотрел прямо в его желтое бородавчатое лицо, на котором застыл ужас. Ужас этот был вполне понятен, поскольку любой представитель низшей расы, поднявший руку на землянина, тем самым автоматически обрекал себя на смерть. Пощады обычно ждать не приходилось.

Том смотрел в это уродливое лицо за стеклом шлема, и в его сердце закралось нечто вроде сочувствия.

Он медленно опустил саблю, потом вновь поднял ее и с вопросительным взглядом потыкал им в разные стороны.

В глазах поверженного марсианина мелькнуло понимание, и его губы медленно зашевелились. Он показал в направлении скалы.

По его губам Том прочитал одно слово: «Корабль».

Марсиане пришли с корабля. Но где они взяли корабль? На протяжении веков все марсиане до единого были не более чем рабами, пусть строптивыми, но все же рабами высшей расы.

Том ткнул пальцем в тело мертвого марсианина, потом в своего пленника.

— Сколько еще? — спросил он одними губами.

Марсианин покачал головой. Он ткнул в себя, потом в своего погибшего товарища и снова сделал отрицательный жест. Судя по всему, их было только двое.

Том отступил на шаг, не выпуская сабли из рук, и знаком приказал бывшему противнику подниматься.

С клинком наготове он медленно шагал за пленником по песку, потом вверх по скалистому выступу. На вершине гряды марсианин остановился и одной из шести своих рук ткнул вниз.

Том взглянул в ту сторону и увидел небольшой ракетоплан, стоящий на песке. На его серебристом носу красовалась древняя эмблема Марса — красный равносторонний треугольник внутри синего круга, который, в свою очередь, был заключен в желтый квадрат.

Он изумился: кроме как в исторических музеях, эту эмблему никто не видел уже много лет.

Когда они очутились внутри летательного аппарата и воздушные шлюзы были закрыты, Том откинул назад шлем и принялся жадно глотать чистый воздух.

Марсианин тоже снял свой шлем, и они очутились лицом к лицу друг с другом.

— Не знаю, почему я оставил тебе жизнь, — сказал Том, — но я это сделал. Однако учти: одно неверное движение — и тебе конец.

— Да, хозяин, — ответил марсианин смиренным и раболепным голосом.

— Где вы взяли этот ракетоплан? — спросил Том.

— Мы с друзьями взяли его и еще десять таких же с Шахты Номер Один несколько часов назад.

— С Шахты Один! — вскричал Том, хватаясь за саблю. — Там что, тоже было восстание?

— Сегодня в один и тот же час произошли восстания на всех шахтах Меркурия.

Том шагнул вперед.

— И все они удались?

— Не знаю, хозяин. Наверное, все. Они были тщательно подготовлены.

— А эмблема Марса?

— Мы с Тарсом Корсом нарисовали ее, пока ждали, когда прибудут наши с Шахты Номер Девять. Они должны быть здесь с минуты на минуту. Если они не появятся в ближайшие полчаса, я буду должен произвести разведывательный полет вокруг купола.

Том мрачно улыбнулся.

— Надевай шлем, — велел он, — Ты сейчас же закрасишь вашу поганую эмблему и нарисуешь поверх нормальную. И можешь не ждать своих дружков с Девятой. Все они мертвы. Кроме того, если кто-то куда-то и полетит, то за штурвалом буду я. Понял?

Марсианин кивнул и натянул шлем. Под руководством землянина он закрасил эмблему Марса и нарисовал на ее месте стилизованное золотое солнце, символ Земли.

Когда они снова вернулись на корабль, Том, ни на секунду не спуская глаз с пленника, обследовал машину. Это оказался один из полицейских летательных аппаратов, которые правительство держало на Шахте Номер Один на случай экстренных вызовов, — скоростной истребитель, рассчитанный на выполнение сложных маневров.

Он был оборудован четырьмя орудиями: одним лучеметом, стреляющим тепловыми лучами Эллисона, и еще тремя скорострельными орудиями.

С виду все было в полной исправности.

— Как вы заполучили эти машины? — спросил Том.

Захватить полицейских врасплох было совершенно невозможно, ведь они были известными бойцами.

— Мы хорошо подготовились, хозяин, — учтиво сообщил марсианин.

Том фыркнул. Еще бы вы не хорошо подготовились, подумал он про себя. Судя по тому, что рассказывал этот малый, Меркурий в одночасье оказался в руках марсиан, которые использовали недалеких лунян как пешки, чтобы положить конец владычеству землян.

— А где огнестрельное оружие? — поинтересовался он, — Как получилось, что вы напали на меня с дубинами? На корабле что, нет пистолетов?

— Все было очень сложно, — пояснил марсианин, — В наши с Тарсом Корсом задачи входило только захватить ракету и прилететь сюда, чтобы встретить наших с Шахты Номер Девять. Без сомнения, если бы они пришли, они принесли бы огнестрельное оружие.

— И что же вы собираетесь делать теперь, когда Меркурий оказался в вашей власти?

Марсианин развел все шесть клешнеобразных рук разом.

— Это начало, хозяин, только начало. Мы собираемся добиться независимости.

— Держите карман шире, — усмехнулся Том. — Или вы не понимаете, что через несколько часов здесь будет отряд истребителей, которые уничтожат вас всех до единого.

Марсианин гаденько улыбнулся.

— Но, хозяин, — последнее слово он произнес с легким сарказмом, — восстал не только Меркурий.

Том вздрогнул.

— Ах ты, мразь! Ты хочешь сказать…

— Повсюду, в один и тот же час марсиане ударили, при поддержке прочих рас, которые вы поработили. На Марсе, на Земле, на Венере, на каждой планете и спутнике…

— Довольно! — заорал Том, — Еще одно слово, и я сверну твою вонючую шею. Ах вы, недоумки несчастные! Вы осмелились выступить против своих хозяев!

— Да, хозяин, — ответил марсианин.

Том набросился на него и, взмахнув кулаком, словно кнутом, хлестанул прямо по этому ухмыляющемуся, желтому, усыпанному бородавками лицу. Марсианин закружился волчком, проехал по скользкому металлическому полу и с глухим стуком врезался в угол.

Том стоял, широко расставив ноги, и сердито смотрел на марсианина.

— Садись вон туда, — рявкнул он, указывая на пилотское кресло, — и делай, что я тебе скажу. Только без глупостей, а не то я изрублю тебя на мелкие кусочки.

Насмерть перепуганный марсианин выбрался из угла и шмыгнул в кресло.

— А теперь слушай меня, — сказал Том, — Есть еще по меньшей мере десять машин, которые вы, свиньи, украли. Мы отправляемся за ними. Мы уничтожим столько марсиан и лунян, сколько сможем, прежде чем прикончат нас самих. Мы вдвоем сделаем это, ты и я, ты меня понял? Мы будем мстить…

Марсианин приподнялся было в кресле, но Том отвесил ему оплеуху, и тот упал обратно.

— Если мы выберемся из этой передряги, — пообещал ему Том, — я поклянусь, что ты был со мной, что ты остался мне верен. Я порекомендую, чтобы тебе дали особые привилегии. Ты меня понял?

Марсианин кивнул.

— Но если ты подведешь меня, я прикончу тебя собственными руками. А теперь заводи двигатель и полетели. Будешь вести ракетоплан прямо, пока я не прикажу тебе сделать что-нибудь другое. Помни, я все время буду позади тебя, у орудийного пульта, а твоя жизнь в моих глазах не стоит и ломаного гроша.

Марсианин рванул стартер, и ракетные двигатели ожили. Корабль с ревом помчался вперед и плавно, без малейшего усилия, оторвался от земли.

Через несколько минут на горизонте показался сияющий купол Шахты Номер Восемь.

Корабль снизился, и Том увидел у одного из воздушных шлюзов самолет. Рядом с ним стояла машина, из которой одна за другой выскакивали фигурки в металлических скафандрах. Еще одна машина показалась из воздушного шлюза и поехала к ракетоплану, на котором сиял символ Марса. Победители перебазировали свои силы к похищенному кораблю.

Том крутанул колесико и в перекрестье оптического прицела поймал захваченный марсианами ракетоплан. Но прежде чем он успел прикоснуться к рычагу и выпустить тепловой луч, пол под его ногами тошнотворно накренился.

Он мгновенно обернулся и бросился на марсианина.

— Поднимай корабль! — закричал он.

Марсианин не повиновался, и Том одним ударом вышиб пилота из кресла.

Сквозь смотровое окошко он мельком заметил несущуюся на них землю. Крепкий кораблик затрещал по всем швам: Том резко рванул его вверх, когда до земли оставалось всего несколько футов. Ракетные двигатели оглушительно взревели, и корабль на чудовищной скорости устремился ввысь.

Марсианин лежал ничком на полу у шкафчика и не подавал никаких признаков жизни. Том не рассчитал удара, который выбросил беднягу из кресла.

На высоте в одну милю Том выровнял корабль и чуть опустил его нос. Далеко внизу разгонялся марсианский корабль. Прямо над горизонтом мелькнул купол Шахты Номер Девять, которую он покинул несколько часов назад.

Том снова набрал высоту. Затевать сражение не имело смысла. Он не мог вести корабль и одновременно управляться с орудиями.

Том выругал безмолвную фигуру на полу. Если бы только этот олух выполнил свою задачу… Впрочем, вряд ли стоило его винить. Он сам в подобных обстоятельствах, скорее всего, поступил бы точно так же.

Он глянул в иллюминатор и увидел далеко позади марсианский корабль, быстро сокращавший расстояние. Должно быть, эмблема Земли на носу его ракетоплана не осталась незамеченной.

Он снова склонился над панелью управления и разогнал кораблик до максимальной скорости. Возможно, он на своем более легком суденышке сумеет уйти от марсиан.

На горизонте высился купол Шахты Номер Семь, а несколько минут спустя показалась и Шахта Шесть. Шахты Пять и Четыре давно остались позади, и марсианский корабль наконец отстал.

Впереди появился еще один купол. Над ним висел огромный серебристый корабль, в котором Том узнал транспорт с Шахты Один.

У него на глазах купол, находившийся прямо под брюхом корабля, треснул и обрушился, и вокруг него медленно вспухло облако пыли.

Марсиане, захватившие транспорт, пустили в ход имевшийся на его борту гигантский генератор теплового излучения, чтобы полностью разрушить купол. Похоже, они задумали стереть с лица планеты все, что было создано руками человека.

Алая ярость захлестнула Тома, он бросился к орудийному пульту, направил дуло лучемета точно вниз, рванул пусковой рычаг и намертво заклинил его в таком положении.

Вернувшись на место пилота, он пустил корабль в пологое пике, намереваясь провести свой ракетоплан точно над транспортом, с таким расчетом, чтобы луч рассек захваченное марсианами судно и остановил тем самым дальнейшее разрушение куполов. Он знал, что лучевые генераторы на менее крупных летательных аппаратах недостаточно мощные, чтобы повредить исполинские кварцевые сооружения.

Стрелка скорости уперлась в предельную отметку, и корабль понесся вниз, испуская тепловые лучи.

Том выровнял свою машину, и почти в тот же миг, когда транспорт исчез под ее брюхом, он услышал слабый щелчок.

За орудийным пультом стоял марсианин, намертво вцепившись в рычаг лучемета. Он держался за металлический поручень, который тянулся вокруг пульта. Он еще не до конца оправился от удара. Голова у него явно кружилась, но полуулыбка, игравшая на его омерзительном лице, сказала Тому, что он успел дотянуться до пульта вовремя и спас транспорт.

Мгновение двое стояли, схлестнувшись взглядами, потом рука Тома метнулась к рукояти сабли, и он выхватил оружие из ножен. Не было произнесено ни единого слова.

Вид клинка в руках Тома, похоже, вдохнул в марсианина жизнь. Он отскочил от орудийного пульта и бросился в дальний конец корабля. Землянин устремился за ним.

Корабль сильно накренился, и оба потеряли равновесие. Том, не выпуская оружия из рук, с размаху врезался в стену.

Дверца одного из шкафчиков на противоположной стороне распахнулась, и оттуда посыпались самые разнообразные инструменты, со звоном разлетевшиеся по полу.

С грехом пополам поднявшись на ноги, Том принялся взбираться по наклонному полу к орудийному пульту. Краешком глаза он заметил марсианина, съежившегося в уголке кабины.

Вытянутые пальцы Тома почти коснулись рукоятки рычага, но в последний момент землянин обернулся, чтобы посмотреть на марсианина.

От увиденного у него из груди вырвался крик: марсианин, стоя на коленях перед одним из иллюминаторов, намеревался ударить по кварцу увесистым гаечным ключом. Если кварц разобьется, им обоим конец. Воздух хлынет из корабля наружу, и они оба задохнутся.

Марсианин непроизвольно обернулся на крик и промахнулся мимо цели. Ключ с лязгом угодил в обшивку, ударив на волосок левее иллюминатора.

Марсианин торопливо замахнулся еще раз, и в тот же миг Том швырнул в него саблю. Грозное оружие закрутилось в воздухе. Его острие вонзилось марсианину в основание черепа и вошло глубоко в плоть, после чего он завалился набок, а гаечный ключ с грохотом упал на металлический пол.

Том смотрел на него во все глаза. Он и не думал убивать марсианина, когда метнул в него саблю. В его намерения входило не дать желтолицему разбить иллюминатор, а потом сойтись с ним врукопашную. Впрочем, это было уже неважно. Рано или поздно один из них все равно должен был погибнуть. Им двоим на этом корабле места не было.

Он добрался по наклонному полу до приборной панели. Нос корабля задрался кверху, и они направлялись в открытый космос. Том взялся за рычаги и направил корабль вниз.

Его взгляду открылась панорама Меркурия. Он поискал глазами купола всех девяти шахт, но обнаружил, что уцелели лишь шесть из них, от трех осталась лишь гора обломков. Справа виднелся край горячего бока планеты, где вечно бурлили расплавленные руды и над озерами жидкого свинца поднимались испарения, перемешавшиеся со стелющимися газами, которые клубились над солнечной половиной Меркурия.

Между сумеречным поясом и этим клокочущим котлом, словно граница, тянулся невысокий хребет, который вздымался то выше, то ниже над уровнем этого расплавленного моря. Иногда Том замечал, как вязкая жижа металла вдруг начинала вспучиваться, и тогда следовал выброс, который мог угодить в сумеречную зону, где раскаленная лава медленно текла еще несколько миль, прежде чем окончательно застыть. Он подозревал, что именно в этом явлении крылась загадка появления скалистых хребтов, у одного из которых он наткнулся на двух марсиан.

Слева от него простиралась ледяная пустыня холодной стороны планеты. Там, навеки скованные стужей, сохранились жалкие остатки меркурианской атмосферы и воды, превратившиеся в лед и иней.

Он взглянул туда, где возвышались купола, и увидел, что корабли мятежников быстро поднимаются от Шахты Три. Исполинский транспорт, более медлительный и неповоротливый, чем маленькие ракетопланы, виднелся далеко внизу справа.

Том невесело усмехнулся. Кораблики собрались атаковать его, а транспорт, слишком ценный, чтобы марсиане и селениты могли позволить себе потерять его, уходил прочь, дабы не попасть под шальной луч.

Он позаботится об этом. Кроме него, некому уничтожить этот транспорт. Слишком опасно оставлять его в руках мятежников, ибо, имея его, они могут покинуть Меркурий. Этот транспорт был единственным кораблем на планете, который мог передвигаться в космосе. Он прилетел сюда всего за несколько часов до восстания с грузом, предназначенным для шахт, а потому большей частью состоявшим из взрывчатки. Том не знал, разгрузили его или нет.

Корабли стремительно приближались к нему. Он видел, как поблескивает в лучах солнца символ Марса, нарисованный на носу переднего из них. За первым следовало еще по меньшей мере с десяток таких же небольших кораблей.

Они находились на слишком большой высоте, чтобы он мог атаковать транспорт. Придется прорываться. Том понял, что должен быть осторожен. Он неплохо умел управлять кораблем, и в этом заключалось его преимущество перед марсианами и селенитами, которые были совершенными профанами. Во всем прочем перевес был на стороне его противников.

Их было слишком много против него одного, к тому же на каждом их корабле имелся стрелок.

Он резко дернул корабль вверх и заблокировал рычаги. Потом выбрался из кресла пилота и двинулся к орудийному пульту. Там он направил сопло излучателя чуть вперед и вниз. Три скорострельных орудия он нацелил прямо вперед и привязал к каждой управляющей рукоятке по куску медной проволоки. Рукоятку лучемета он выжал до упора и зафиксировал ее в таком положении, после чего вернулся на свое место, зажав в руке концы проволочек.

Он осторожно уложил проволочки так, чтобы они были под рукой, затем взялся за штурвал и, описав длинную петлю, бросил корабль круто вниз.

К тем, как теперь выяснилось, тринадцати ракетопланам, которые первыми начали его преследовать, добавилось еще несколько. Лишь тогда Том в полной мере осознал, насколько ничтожны его шансы. Сопло под днищем его корабля изрыгнуло смертоносный тепловой луч, и он на головокружительной скорости помчался навстречу врагам. Он стремительно несся к головному кораблю. Том ясно видел, как подергивается одно из скорострельных орудий, установленных на нем, и понял, что его обстреливают. Однако пока ни один из атомных зарядов не попал в цель, и он очень сомневался, что мятежники вообще попадут — на таком-то расстоянии. Огромное даже для профессионала, а у марсиан и опыта-то никакого не было.

В полумиле над головным кораблем он резко остановился и взмыл вертикально вверх, набирая необходимую высоту. От нее зависел успех. Пока он держится над нападающими, все будет хорошо, но стоит ему опуститься ниже, как он тут же окажется в их власти.

Под ним корабль, возглавлявший погоню, попал наконец в луч Эллисона и, развалившись на части, полетел вниз облаком дымящихся обломков. Еще один, потеряв правое крыло, на мгновение затрепыхался в воздухе, но потерял управление и начал падать, все быстрее и быстрее, вопреки всем отчаянным попыткам пилота выправить положение.

Натужно ревя двигателями, корабль Тома перекувырнулся и снова начал снижение. Почти прямо под собой землянин увидел три корабля мятежников и дернул медную проволочку. Одно из скорострельных орудий грозно застрочило, и ракетоплан противника исчез в облачке белого дыма. Рука Тома рванула рукоять, и корабль отозвался на резкую смену курса возмущенным стоном металла. Однако еще одно суденышко марсиан, пролетевшее прямо под носом корабля землянина, тоже растворилось в белом облаке, которое начало медленно оседать на поверхность планеты.

Том прекратил снижение, и в это мгновение один из марсианских кораблей сделал мертвую петлю, а в наивысшей точке выполняемой фигуры из его днища вырвался луч, который, к огромной радости землянина, пролетел далеко в стороне от его корабля.

Справа, над самым краем гребня, отделявшего сумеречную зону от раскаленной стороны планеты, Том увидел транспорт, серебристый и неповоротливый. В пространстве между ними не было ни единого корабля! Затаив дыхание, Том бросил корабль в пологое пике. Они со свистом понеслись на транспорт, и сердце у Тома ликующе запело.

Должно быть, там заметили его маневр, поскольку неуклюжий транспорт зашевелился и медленно начал разворачиваться в попытке скрыться. Но его конструкция не была приспособлена для гонок. У него не было ни единого шанса ускользнуть от быстрого, словно молния, корабля землянина.

Когда до транспорта оставалось не больше сотни футов, Том с криком рванул рукоятку назад, и маленький кораблик с ревом взмыл вверх. Внизу под ним транспорт, попавший под луч, развалился на две части и полетел в кипящее море.

Накренив машину, Том глянул вниз сквозь небольшой иллюминатор в боку корабля. Он изумленно ахнул и тут же осекся.

Иллюстрация PAUL

Там, куда рухнул транспорт, бил исполинский гейзер из расплавленной руды и камня. Часть огромной гряды откололась и медленно погружалась в этот кипящий котел. Словно чудовищным раскаленным языком лизнув пространство над собой, гейзер обрушился вниз, и величественный поток расплавленного металла хлынул в пробоину, образовавшуюся в хребте. Над морем заклубились огромные облака плотного газа, закрыв происходящее белесой пеленой. Корабли марсиан, словно опавшие листья на осеннем ветру, подхватило и разметало ударной волной небывалой силы, и они, потеряв управление, понеслись вниз, к поверхности земли. Единственное, что спасло Тома от подобной участи, — то, как он поспешно набрал высоту после меткого выстрела в транспорт.

Транспорт действительно был нагружен взрывчаткой и приземлился всего за несколько часов до начала всеобщего восстания. По всей видимости, его не успели разгрузить, и он взорвался, когда искалеченный корабль рухнул в кипящее море.

На высоте трех миль Том остановился и глянул на поверхность сумеречного пояса. Расплавленный металл полноводной рекой изливался сквозь брешь в скале и быстро растекался по поверхности планеты, не встречая на пути никаких препятствий. В воздухе не было видно ни единого корабля.

И вот на глазах у Тома раскаленный вал налетел на Шахту Номер Три и, на короткое мгновение встав на дыбы, накрыл ее. Даже с такой огромной высоты Том видел трогательно маленькие фигурки, которые пытались спастись от гигантской волны. Он знал, что в громоздких скафандрах им не убежать далеко.

Часть расплавленного металла, похоже, уже начала застывать, но новый вал перехлестнул образовавшуюся преграду и помчался дальше. Один из потоков мало-помалу преодолел сумеречный пояс, но его остановило ледяное дыхание другой стороны Меркурия, не позволив вторгнуться в свои промерзшие владения.

Том заметил, что застывающий металл понемногу поворачивает вспять бурный поток, который продолжал хлестать сквозь пролом в скале. Уже через несколько часов посреди сумеречной зоны встанет новая преграда, протянувшаяся от бурлящего океана до скованного морозом ледника, и под этой преградой будет похоронено неудавшееся восстание на Меркурии. Землянин снова утвердил свое господство.

На приборной панели вспыхнул синий огонек. Том протянул руку и, включив тумблер, наклонился над маленьким микрофоном.

— Том Кларк, геолог Вселенской Горнодобывающей компании, планета Меркурий, прием, — сказал он.

— Джеймс Смит, командир судна «Звездный людоед», планета приписки Земля, на связи, — отозвался далекий голос, — Мы сейчас находимся недалеко от орбиты Венеры. В составе флотилии пять кораблей, и мы направляемся подавить восстание на Меркурии. Держитесь!

— Отошлите обратно четыре корабля, — сказал Том, — Нужен только один, чтобы забрать уцелевших. Мятеж подавлен.

— Сколько уцелевших? — коротко спросил голос.

— Всего один, — ответил Том, — Это я.