Мир неземных удовольствий

Илья поднялся по широкой лестнице на второй этаж, сверяясь с записанным на листке адресом. Позвонил в обитую темно-красной кожей дверь. Никакой реакции. Он легонько толкнул дверь, и она слегка приоткрылась.

— Ольга Геннадиевна, Вы здесь? — громко крикнул Илья.

Ответа не последовало. Илье совсем не хотелось бродить по заваленной строительным мусором огромной квартире в поисках своей заказчицы (про себя он называл её мадам Сосновской). Но и не пришлось. Он обнаружил её в первой же комнате, из которой она, похоже, планировала сделать столовую. Сосновская лежала лицом вниз. Возле головы расплылось огромное кровавое пятно, на поверхности которого плавали желтоватые сгустки. У Ильи потемнело в глазах, во рту появился отвратительный медный привкус. Илья перевернул Сосновскую на спину, пытался нащупать пульс на её холодной руке. Ему потребовалось несколько минут, чтобы немного прийти в себя. Наконец он выскочил из квартиры, спотыкаясь, сбежал по лестнице и, уже подходя к выходу из подъезда, столкнулся с тремя мужчинами в комбинезонах, которые удивленно уставились на него.

Все это, затаив дыхание, наблюдал притаившийся на лестничной клетке пенсионер Дмитрий Петрович Савинков, живший этажом ниже квартиры Сосновской. Несколько минут назад он отправился выносить мусорное ведро. Его внимание привлек резкий стук входной двери. Сообразив, что это дверь квартиры ненавистной «буржуйки», как он про себя именовал Сосновскую, пенсионер приостановился. Он успел увидеть убегавшего, но что-то мешало ему самому убраться по добру по здорову. Савинков стал осторожно подбираться к двери, куда так властно влекло его любопытство. Увидев тело, он выронил пустое ведро, которое с грохотом покатилось по полу. Мстительной радости по поводу случившегося он не ощущал, но его совершенно не волновало, будет жить Сосновская или нет. Савинков был твердо уверен, что это фортуна наконец-то решила воздать ему по заслугам за его немеркнущую веру в справедливость, несмотря на унижения и бесправие. Вот только где же плутовка оставила ему свой подарочек? Времени на поиски совсем не было. Да и надежды, что тот, кто выбежал отсюда чуть раньше, не успел прихватить его, Дмитрия Петровича, законное вознаграждение таяли, как мираж. Савинков протопал в соседнюю комнату и (о чудо!) обнаружил там красивую дамскую сумочку вроде кошелька на цепочке. Открыв изящный замочек, пенсионер радостно присвистнул и быстро засеменил восвояси, не забыв прихватить пластмассовое мусорное ведро, которое лежало неподалеку от трупа. Поворачивая ключ в двери своей квартиры, Савинков тихо хихикал: «Ну, ты и заячья душа, дружок! Прежде, чем на такие дела решаться, нервишки подлечи. Это ж надо столько деньжищ бросить на видном месте…» Он, правда, ещё и сам точно не знал, сколько именно в увесистой пачке, но не сомневался, что очень много. Ему столько за всю жизнь не удалось заработать. В это время Савинков услышал, как заверещал дверной звонок соседки.

«Надо ж сколько гостей-то к тебе сегодня, бабонька!» — подумал Савинков. Бросил свой трофей в приоткрытую дверь и опять отправился, ступая на цыпочках к своему наблюдательному пункту — мусоропроводу. И успел как раз вовремя. Незнакомый молодой человек (первого визитера Савинков узнал) все ещё держал палец на кнопке звонка соседкиной квартиры, а потом скрылся там. Пенсионер ждал, что он вот-вот выскочит оттуда. Ему даже показалось, что гость что-то слишком тянет. Что там можно делать рядом с трупом? В это время незнакомец вылетел-таки из злосчастной квартиры. Савинков с чувством выполненного долга направился к себе, но возле входной двери своей квартиры на всякий случай ещё раз остановился, прислушиваясь. Все было тихо.

Илья выскочил во двор, дрожащими руками открыл дверь машины и завел мотор. Только сейчас до него дошел ужас случившегося. Илья понял, что те, на кого он наткнулся в подъезде, наверняка были рабочие, которые делают ремонт в квартире мадам. Видимо, пришли сдавать работу и получать очередное задание. Вдруг Илья заметил, что на пальцах его правой руки осталась запекшаяся кровь…

Илья Суходолов, безусловно, был талантливым фотографом. Еще во время учебы в школе он получил море грамот и поощрительных призов на всесоюзных конкурсах. Потом, уйдя со второго курса института, умудрился без всякого блата устроиться на работу к одному из самых знаменитых отечественных кутюрье. Коллекции одежды, создаваемые мэтром, шокировали многих. У него были странные вкусы, а обилие геометрически резких очертаний часто заставляло сомневаться, а есть ли они, эти вкусы, вообще. Зато людей, по-настоящему наделенных художественным чутьем, он узнавал сразу и практически не ошибался. Поэтому сразу заприметил Илью Суходолова застенчивого паренька, не избалованного известностью, но уже имеющего и опыт, и свой собственный стиль. Работы Ильи замелькали в недавно появившихся в России роскошных глянцевых журналах, на страницах престижных каталогов. А так же украсили храм бархата и винила, смягчив неэстетичные очертания железобетонной коробки, здорово смахивающей на творения её хозяина. Кроме того, мэтр часто поручал Илье снимать на цифровую камеру показы своих коллекций. Суходолов работал не только для своего босса и дорогих журналов, но и для изданий попроще. Прежде всего, потому что ему вечно не хватало денег. Его работа, хобби и смысл жизни в одном лице требовала немалых средств. Но Илья все равно не был просто высококлассным инструментом в чьих-то руках. По крайней мере до того, как началась вся эта история…

Илья родился настоящим творцом, вдохновенным мастером своего дела. Недаром многим своим знакомым он казался живым воплощением вечного двигателя, без конца генерирующего новые и новые идеи. Рыночные отношения круто изменили жизнь знаменитого дома моды. Позолота тускнела на глазах, и в воздухе витал дух приближающегося краха. И вот однажды в благородном семействе, то есть в возглавляемом мэтром коллективе, разразился грандиозный скандал. Некоторым, в том числе и Илье, пришлось покинуть милое гнездышко, которое больше напоминало кишащее змеями болото.

Первый год все шло очень даже неплохо. Илья полной грудью вдыхал пьянящий воздух свободы. Теперь он работал сам на себя и мог выбирать то, что действительно нравилось. А это был настоящий кайф, особенно после нескольких лет работы под началом взбалмошного самовлюбленного мэтра — этой феи отечественной моды. Потом один из журналов отказался от услуг Ильи. Тот очень расстроился, тем более что именно этот журнал был его основным источником дохода. Что-то подсказывало, что здесь не обошлось без «рекомендаций» бывшего шефа. Когда от нескольких фотографий отказался второй журнал, Илья был уже совершенно в этом уверен. Естественно, стало больно и обидно, но худшее заключалось в другом. Именно сейчас ему как никогда были нужны деньги.

Совсем недавно Илья на своей потрепанной «БээМВэшке» (многим пассажирам её дно казалось чистой символикой) сильно задел куда более дорогую тачку. Интуиция подсказывала, что хозяин новенького вишневого «Феррари» подставился специально. Но, во-первых, у Ильи в сознании никак не укладывалось, как это можно сознательно дать покалечить такую машину, тем более человеку, чья некредитоспособность очевидна. Впрочем, смотря для кого. Может, кто-то уверил тех ребят, что с него есть что стрясти? Во-вторых, доказать факт «подставки» все равно было невозможно.

Илья взялся за рекламу каких-то стройматериалов и в разговорах с друзьями даже шутил, что с плитками и панелями можно сделать гораздо больше, чем с людьми. Но гонорар за эту работу все равно был значительно ниже, чем требовалось, по словам хозяина «Феррари», для ремонта его сокровища. Сияя улыбкой, напоминавшей оскал акулы, он ласково сказал Илье, что, если тот не расплатится через неделю, сумму придется увеличить вдвое. В качестве компенсации за моральный ущерб. Нельзя же так долго заставлять людей ждать…

Два дня спустя Илье позвонила незнакомая дама, представившаяся Ольгой Геннадиевной Сосновской, и сказала, что у неё есть предложение, которое, возможно, его заинтересует. Вскоре она собственной персоной появилась в квартире, где временно жил Илья. Эти однокомнатные «апартаменты» на время своего отсутствия оставил ему приятель, отправившийся заграницу. По внешности Ольги Геннадиевны сложно было сказать, кто она такая и чем занимается. Так выглядят, например, продавщицы фирменных парфюмерных магазинов или владелицы салонов красоты средней руки. Во всяком случае, Илья при виде Сосновской почему-то сразу подумал: «Сейчас сколько угодно салонов, где за бешеные деньги из ногтей делают вот такие расписные стилеты». После нескольких лет работы у шефа он вообще терпеть не мог подобные «навороты», хотя и старался это скрывать. Дама была довольно дорого, хотя и безвкусно, одета и держалась с уверенностью, присущей состоятельным людям. Когда она скинула великолепное кожаное пальто, Илья чуть не рассмеялся. Высокомерное выражение её лица так комично сочеталось с коротеньким топиком, из которого выпирала похожая на молочный кисель грудь. Но если во внешности Ольги Геннадиевны можно было найти что-то смешное, то этим её забавные черты и исчерпывались. Правда, об этом чуть позже…

Дама бесцеремонно разглядывала скромную обстановку квартиры, которая, к тому же, как ей было доподлинно известно, Илье не принадлежала. Ольга Геннадиевна уже навела справки и знала, что хозяин этой клетушки — друг Ильи. А что можно сказать о человеке, ютящемся у таких вот небогатых друзей-приятелей? Ольга Геннадиевна довольно улыбнулась, подумав, что её решение было совершенно правильным. Мальчишка у неё в руках! И как здорово она придумала с этим дорожным происшествием!

Илья потом много раз гадал, как он с первого взгляда не понял, что за птичка к нему прилетела. И что её неуемное желание выставлять напоказ свои чересчур обильные прелести — следствие бывшей профессии, а не наивность женщины, забывшей, что по сравнению с семнадцатилетним возрастом она стала не только вдвое старше… Когда Ольга Геннадиевна рассказала о своем предложении, Илья еле-еле сдержался, чтобы вытолкать её за дверь. Но ему вспомнилась физиономия кредитора с акульим оскалом, и Илья решился. Он выполнит заказ этой гарпии, расплатится за «Феррари» и забудет все, как страшный сон.

Вскоре перед ним предстали потенциальные модели — две худеньких девицы лет восемнадцати с нездорового цвета кожей и просто убийственным макияжем. Илья безуспешно спорил с ними где-то с час.

— Ну, измените хотя бы цвет помады. Поймите: синие и зеленые оттенки не для цветной съемки. Такие губы на фотографии будут напоминать кадры из фильмов ужасов, — говорил он. — А яркие, небрежно наложенные румяна всегда смотрятся на снимках, как синяки.

Но девочки оказались на редкость упертыми, и Илья в конце концов подумал: какое его дело? Может, этой мадам Сосновской и нужно что-то из серии страшилок?

— Ну, начинаем, — сказал фотограф со вздохом. — Ваша начальница объяснила вам, что нужно делать?

Девочки молчали, и Илья решил, что они просто стесняются. Конечно, он судил по себе. Ему никак не удавалось унять дрожь в руках — настолько неловко он себя чувствовал.

«Возможно, они тоже пошли на все это не от хорошей жизни», — мелькнула у Ильи мысль.

— Вы пока готовьтесь, настраивайтесь, а я включу музыку, и…

Он не успел закончить свою мысль, потому что за несколько секунд, на которые он отвернулся от своих моделей, те каким-то образом успели скинуть джинсы и свитерки и предстали в откровенных кожаных одеяниях, покрытых заклепками и шипами. Вскоре они уже самозабвенно ласкали одна другую, не обращая на фотографа никакого внимания. До Ильи наконец дошло, что девушки слегка, а может и не слегка, под кайфом. Фотограф выбирал ракурс, с которого действо смотрелось бы если не красиво, то хотя бы оригинально. Как каприз художника, а не как фантазия озабоченного субъекта. Илья подумал, что без своих кожаных «доспехов» девушки выглядели бы не так агрессивно и вызывающе, но не сомневался, что уж с ними-то они точно не расстанутся. Между тем его модели перешли к более активным действиям. Илья помнил слова Сосновской «чем откровеннее, тем лучше», но чувствовал, что нервы у него скоро не выдержат… Когда тихие вздохи одной из девушек начали переходить в довольно громкие стоны, Илья бросил фотокамеру и выбежал из комнаты, крикнув на ходу: «Девки! Прекратите, мне стыдно!» Так началась его карьера в «мире неземных удовольствий», но Илья ещё не подозревал об этом.

Вскоре он рассматривал «контрольки» — листы с маленькими черно-белыми позитивами будущих фотографий. И старался подавить в себе чувство брезгливости, сконцентрировавшись на том, что скоро он никому ничего не будет должен. Чуть раньше Илья думал, что ему предстоит снимать, как эффектные девушки игриво фантазируют на тему, которую многие считают запретной. Это могло бы иметь легкий привкус греховности, но не более. Но все оказалось совсем не так, и отступать было поздно.

Илья предстал с пачкой фотографий перед Ольгой Геннадиевной. Она внимательно рассмотрела каждый снимок, некоторые откладывала в сторону и изучающе поглядывала на Илью. Тот опять не знал, куда девать глаза от смущения. Поддерживала только мысль, что скоро все это кончится. Он получит деньги и уйдет и никогда больше не увидит эту Сосновскую, а на днях распрощается и с обладателем «Феррари» и акульего оскала.

Сосновская протянула Илье темно-зеленую пачку, но все же попеняла, что он так поскупился на откровенные детали.

— Я, конечно, знаю, у Вас ещё нет опыта в такой работе. Но нужно было постараться понять: моих клиентов больше интересуют подробности крупным планом, а не всякие там фантасмагории…

Илья вежливо слушал. Работа у мэтра приучила его не спорить с работодателями, даже бывшими. Какое ему, собственно, дело до клиентов Сосновской и их пристрастий? Но если даме так хочется выговориться, зачем ей мешать?

— Кстати, у меня для Вас есть ещё работа. Плачу столько же, — заявила Сосновская.

— Спасибо, но это не для меня, — пробормотал Илья.

— Гадкий мальчик, — вздохнула мадам. — А как скажется на Вашем, Илюша, реноме, если я поделюсь с какой-нибудь бульварной газетенкой подробностями недавней работы известного фотографа Суходолова?

— Это невозможно доказать, — сказал Илья, холодея.

Буквально минуту назад он считал себя человеком, который вот-вот решит сложную проблему. А оказывается, настоящие проблемы только начались.

— Можно, если постараться, но вообще-то и незачем что-то доказывать. Облить человека грязью гораздо проще, чем отмыться. И тогда прощай карьера. Уж это Вы должны бы знать, — ответила Сосновская медовым голосом. Девочки, конечно, вряд ли запомнили антураж квартиры, но я его помню прекрасно, так что смогу описать. Нескольким известных моделям, которых Вы в свое время там тоже фотографировали, может очень не понравиться статейка, снабженная вот этими иллюстрациями.

Она указала на стопку фотографий…

— Но вообще-то это я так… — Ольга Геннадиевна вдруг резко изменила тон на спокойно-доверительный. — Не люблю, когда отказываются от моих предложений, не выслушав их сути. Я не предлагаю на этот раз ничего, что могло бы Вас смутить. Видите ли, нужно создать фотобанк невест для брачной конторы. Только это не совсем обычные девушки… Все они очень симпатичные, милые, но, в результате несчастных случаев или болезней стали инвалидами. У всех ампутированы нога или рука. Но я хочу предоставить им шанс найти свое счастье. Может, Вы и не знаете, но на свете есть не так уж мало мужчин, которые хотели бы связать свою судьбу именно с такими женщинами. Кем-то движет искреннее сострадание, кто-то, например, раньше любил девушку, с которой случилась беда. Причины у всех разные. Так что, как видите, на этот раз у Вас будет очень благородная миссия. Я думаю, что эта работа под силу именно Вам, Илья. Мне Вас рекомендовали как человека, талант которого высветить все хорошее и убрать все плохое.

Илья был в отчаянии. Он, конечно, уже не верил ни одному слову Сосновской. Ее благожелательный тон после грязных угроз внушал ещё большие ужас и отвращение. Но что было делать? Он действительно обладал этим замечательным даром, как и все талантливые художники.

Однажды его девушка долго жаловалась ему на знакомую. Чтобы как-то утешить свою пассию Илья шутливо предложил:

— Давай я сфотографрую твою обидчицу. Бесплатно.

Надо сказать, что Илья брал за час съемки от ста до двухсот долларов.

— Зачем? — удивилась девушка.

— Как зачем? Она, знаешь, получится какая красивая? И ты посоветуешь ей отослать снимки в пару дорогих брачных контор. Ручаюсь, сбежится стая женихов, а когда они увидят её воочию… По-моему, роскошная месть.

Да, Илья Суходолов мог преобразить самую заурядную внешность. Обычно ему даже не требовалась помощь парикмахера или визажиста. Но он мог совершить и обратное. Правда, когда Илья подумал о несчастных девушках инвалидах, то решил, что, конечно, сделает все, как нужно. А вот когда Сосновская решит прислать к нему очередную партию обкуренных лесбиянок или кого там ещё (в этом он уже не сомневался), тогда… Тогда он воспользуется приемом, к которому прибегают многие люди, которые и рады бы уйти от работодателя, но что-то им мешает. Нужно просто заставить другую сторону разочароваться в твоей работе. В конце концов, не у всех же талант к «откровениям». Он, Илья, не эротический фотограф и никогда им не будет, не говоря о большем. Разве эта мадам не дала ему понять, что не очень-то довольна его работой? Может быть, она потому и предложила ему сейчас вполне благопристойный заработок? А пугала больше так, по привычке? Может, она и сама отстанет, найдет кого-нибудь посговорчивей да пораскованней?

На следующий день Сосновская позвонила, чтобы обговорить детали предстоящей съемки. Оказывается, на этот раз она не планировала присылать девушек к Илье, а наоборот предложила ему приехать к ней в коттедж за городом, где, оказывается, была профессионально оборудованная фотостудия. Илья понял, зачем в прошлый раз она отправила моделей к нему. Конечно, в виду того, какая предстояла съемка, он убрал из кадра бросающиеся в глаза предметы. И все же… Весь вчерашний день Илья думал над тем, сможет ли Сосновская осуществить свою угрозу насчет снимков. Кстати, не такие уж были странноватые девочки! Сразу решили развалиться на старинном вольтеровском кресле его друга. Все правильно, это же самая запоминающаяся вещь в квартире. Не то, что диван, на который Илья пересадил подружек. Потом он вспомнил, как, ещё просматривая «контрольки», заметил, что в один из кадров попал кусочек витой металлической полки, на которой у его приятеля стояло несколько справочников и какая-то дурацкая деревянная статуэтка, привезенная из Австралии — подарок потомка аборигенов. Приятель утверждал, что это очень редкая и дорогая вещь. А Илья иронизировал: конечно, кукла, которую якобы вытесал ребенок из первобытного племени, представляет огромную ценность. Даже если этой кукле не сто лет, как утверждал даритель, а только два-три года. Какая разница? Если человеку очень хочется «украсить» свою квартиру именно так, то почему бы и нет?

Илья никак не мог вспомнить, какая именно часть полки попала в кадр. Если не статуэтка, то все нормально. Хотя таких витых полок, наверно, и немного, но не в единственном же экземпляре они выпускаются. Приятель Ильи не так богат, чтобы покупать какие-то немыслимо дорогие предметы. А вот если видно, что на полке стоит этот деревянный уродец, все гораздо хуже! На статуэтку обращали внимание все до единого гости хозяина квартиры, о чем он с гордостью сообщил Илье в ответ на его реплику. Все, кто навещал здесь уже Илью, тоже сразу останавливались взглядом на кукле…

Илья ещё раз внимательно пересмотрел все до одной «контрольки». Увы, на одной из последних он узнал знакомые очертания австралийского «чуда». С досады Илья ударил по столу. Именно над этим кадром он долго раздумывал: печатать его или не стоит. Это был самый развратный, почти порнографический эпизод. Впервые рассматривая «контрольку», Илья вспомнил, что заказчица намекала, что ей нужно что-то этакое. И он побоялся, что не получит обещанной суммы. А этот ужасный кадр, как ему казалось, должен был решить проблему. Почему он не забраковал его?.. Он бесконечно повторял себе этот вопрос, собираясь на съемку в загородный коттедж.

Мадам представила ему девушек. Все они действительно были очень привлекательны и женственны, несмотря на то, что короткие открытые платья выставляли их беду напоказ. Из семи девушек у одной была ампутирована по локоть правая рука, а у каждой из остальных с красивой стройной ножкой соседствовала культя. Илья снова почувствовал себя растерянным и ошарашенным.

— А разве Вам нужны не только портреты? — спросил он внимательно наблюдавшую за ним мадам.

— Какой Вы ещё ребенок, Илья, — ответила та, отводя его в сторонку. Почему же одни портреты? Ведь каждый мужчина, прежде чем знакомиться, хочет видеть не только лицо потенциальной жены, но и хоть какие-то другие её прелести. Понимаете, некоторые находят то, что Вы сейчас здесь увидели, по-своему пикантным и привлекательным… Конечно, не у всех наших женихов какие-то странности, но о них тоже нельзя забывать.

Илья сдался, подумав, что, может, кому-то из девушек действительно повезет, и они встретят не какого-то типа с отклонениями, а нормального парня. К тому же, в памяти фотографа были ещё очень свежи угрозы этой стервы.

Почти все девушки позировали без тени смущения, и Илья должен был признаться себе, что с ними действительно легко работать. Вскоре съемка была окончена, и он поехал домой, размышляя о превратностях судьбы. Как давно, кажется, все это было!

Илья отдал Сосновской фотографии, на этот раз она просто протянула ему пачку долларов — без дальнейших предложений и угроз. Месяц Сосновская молчала. Но Илья постоянно думал о ней, и поэтому молчание казалось все более зловещим. Потом он уехал по делам, а, вернувшись через неделю, немедленно обнаружил на автоответчике сообщение мадам, в котором говорилось, что завтра она зайдет к нему с очень выгодным деловым предложением. Илья твердо решил не дать ей запугать себя на этот раз. Недавно в одном магазинчике на Арбате ему бросился в глаза прилавок, заваленный статуэтками, очень сильно напоминавшими злосчастную куклу приятеля. Так что, если разобраться, все её угрозы оказались чистой воды блефом. А что касается девушек, которых он фотографировал в особняке Сосновской, то они, конечно, прекрасно разглядели Илью. Ну, и что? Разве в тех снимках было что-то ужасное?

Сосновская появилась в обещанное время. Смерив Илью взглядом холодных водянистых глаз, она перешла с места в карьер:

— Я постаралась тщательно изучить рынок услуг, которые собираюсь продавать. Хочу поздравить Вас, Илюша: Вы оказались безусловным лидером среди коллег. Ваши работы просто покорили всех экспертов. Я нанимала ещё троих фотографов, они выполняли то же задание, но все, что они делали с таким рвением, не идет в сравнение с тем, что Вы сделали, как мне показалось, между прочим. Увидите, Вам понравится работать со мной, а когда-нибудь Вы станете королем определенного жанра.

Никогда ещё Илье не было так плохо от чьих-то дифирамбов!

— Я не буду делать этой Вашей «работы», — твердо произнес он.

— Сопляк! — презрительно бросила Сосновская, резко переходя на более близкий ей лексикон.

Илья давно уже заметил, что она из тех, кто «нахватался» более-менее литературных выражений, и любит ими щеголять. Но если ей что-то не нравится, на волю сразу вырываются её родные манеры.

— Если снимочки других фотографов меньше нравятся моим озабоченным клиентам, этим козлам-извращенцам, то меня они вполне устраивают, продолжала мадам.

Она бросила на стол пачку фотографий. На нескольких, лежащих сверху, было прекрасно видно, как Илья распаковывает свою аппаратуру в особняке мадам. Он решил, что, наверно, в коттедже, в той комнате, где он готовился к съемке, была скрытая камера, а потом на компьютере выбрали несколько эффектных кадров. На следующих были те же девушки-инвалиды, которых фотографировал он, но уже без своих коротеньких платьев. К тому же компанию дополнил какой-то смазливый юноша.

— Ну как, Илья, ещё не надумали подработать? Насколько я знаю, у Вашего бывшего начальника Вы снимали на видео показы его коллекций. Даже видела одну запись по телевизору. Впечатляет. Вы и оператор прекрасный. Освежите навыки! Снимите несколько сценок на видеокамеру и сделайте снимки для обложки кассеты.

Илья, стараясь мысленно отгородиться от происходящего, от всех этих кожаных одежд и фаллоимитаторов устрашающих размеров, снял на цифровую видеокамеру небольшой фильм. В нем сыграли две самые хорошенькие девушки из семи, которых он видел здесь в прошлый раз, и тот самый юноша, запечатленный на снимках, принесенных Сосновской. Илья подумал, что кого-то этот парень здорово напоминает. Правда, кого именно, он догадался намного позже. Но когда догадался, сомнений не осталось. Невероятно, но факт: красавчик был очень похож на эту гарпию мадам Сосновскую. «Может, брат? - подумал Суходолов. — Ну, и семейка! Одна — автор порнофильма, другой в нем снимается. Странно, что у них не нашлось родственника-оператора». Одна из девушек — настоящая красавица с золотистыми локонами, все же приковала к себе внимание Ильи. Она умело изображала лицом и телом пламенную страсть, но, когда Илья решил сменить ракурс и незаметно (чтобы не отвлекать актеров) зашел с другой стороны, то успел увидеть мелькнувшее в её глазах выражение. Он долго не мог забыть эти глаза. Наверно, потому что увидел в них свою боль и отчаяние.

Казалось, на этот раз мадам отвязалась от него. Илья начал постепенно приходить в себя. Только во сне ещё часто видел тот загородный особнячок… Прошло уже два месяца, а мадам и не думала забирать уже смонтированный фильм и несколько лучших кадров для его обложки. Возможно, все же подыскала более подходящую кандидатуру, чем Илья. Он сказал себе, что, когда пройдет ещё месяц, он уничтожит и кассету, и фотографии. Почему он выбрал этот срок, Илья и сам не смог бы объяснить.

Однажды к нему в гости неожиданно нагрянула Дашка, бесцеремонно объяснив, что ей уже надоело ждать приглашения. Пока Илья готовил кофе, она успела веером разложить на журнальном столике какие-то странные фотоснимки. От её взгляда не укрылось, как вздрогнул её друг, увидев эту россыпь. Это её очень удивило, но она не подала вида.

— Прикинь, — сказала она, указывая на снимки, — совсем не умею фотографировать. Ты бы поучил меня как-нибудь что ли. А то вон что вышло… Наверно, надо было резче на кнопку нажимать. Видишь, у одного парня два носа получилось, а у другого — три ряда зубов. Человек так гордится своей голливудской улыбкой, и вдруг…

— Даш, понимаешь, ты же их фотографировала, а не рисовала, — усмехнулся Илья, умудрившись принять свой обычный насмешливый тон. — Значит, такие были, — резюмировал он, отпивая глоток кофе. — Лучше расскажи, как дела в институте у будущего светила юриспруденции?

— Да все нормально, — «скромно» отозвалась Дашка. — Уже недолго осталось.

— К сессии готовишься?

— Ой, я так готовлюсь! — затараторила Дашка. — Три ночи не спала, — она не выдержала и громко расхохоталась.

Каждый раз, когда раздавался телефонный звонок, Илья вздрагивал, боясь услышать приторно-медовый голос мадам. Однажды ему позвонила какая-то девушка, представившаяся Светой. Пока Илья пытался извлечь из своей памяти данные обо всех знакомых ему Светах, девушка намеками объяснила, что она та самая златовласая героиня фильма.

«Конечно, мадам же называла мне их всех, — Илья хлопнул себя ладонью по лбу. — Ну, и что же ей нужно?»

Он опасался очередных каверз мадам, но вспомнил Свету получше, и ему стало невыносимо стыдно.

— Илья, можем мы с Вами встретиться? — спросила девушка.

— Когда?

— Чем быстрее, тем лучше. Сегодня, если можно.

Илья и сам не понимал, зачем согласился. Возможно, потому, что ему очень хотелось узнать хоть что-то о той силе, которая за короткое время превратила его, талантливого свободного художника, в раба. Илья и Света договорились встретиться в небольшом кафе-баре в тихом районе неподалеку от центра.

Хотя Илья и привык к метаморфозам, которые могут происходить с человеческой внешностью, он все равно не сразу понял, что кудрявая черноволосая девушка за столиком у окна — Света. И только подойдя ближе, заметил прислоненные к диванчику, на котором сидела она, костыли.

— Не удивляйтесь, — грустно улыбнулась она. — Я постриглась, сделала «химию» и покрасилась. Вы же, наверно, знаете, многие женщины так поступают в критические моменты жизни.

— Что у Вас случилось? — спросил Илья, увидев, что в глазах Светы блеснули слезы.

— Ну, если Вам интересно, началось все это давно — пять лет назад.

Как ни старалась Света держаться спокойно, её голос дрожал, она достала из пачки сигарету и долго не могла прикурить. Перед тем, как продолжить, она на пару секунд отвернулась от Ильи и постаралась незаметно смахнуть со щеки слезу.

— Я училась в институте, занималась бальными танцами, у меня было много поклонников… В двадцать лет, как гром среди ясного неба, страшный диагноз. Ампутировали ногу, и началась уже совсем другая жизнь. Надо ли говорить, что разбежались не только ребята, но и подруги… Я никого не осуждаю, просто пытаюсь объяснить, как получилось, что я стала тем, кем стала. Я набирала тексты на компьютере, делала несложные переводы с английского, в общем, карабкалась, как могла. На своей женской судьбе поставила жирный крест. Старалась ни о чем таком не вспоминать. Я попала к Сосновской по вполне невинному объявлению в газете. Понимаете, оно вселило в меня надежду найти человека, который будет любить меня такой, какая я есть, — Света горько усмехнулась. — Не буду вдаваться в детали, но можете поверить, что она мастерски сделала из меня свою «приму». Я снялась в четырех фильмах. Сосновская каждый раз говорила: в последний раз, выручи, дорогая, подберем кого-то помоложе, и кто не так боится быть опозоренной. Вроде последняя съемка проводилась уже давно, я как-то уже расслабилась. Но недавно Сосновская опять пристала ко мне, как говорится, с ножом к горлу. Я согласилась — снова в последний раз.

Илья слушал, не перебивая. У него так и вертелось на языке несколько вопросов, но он пока опасался их задавать. Не хотел перебивать исповедь Светы.

— Не знаю, Илья, известно ли Вам, что эти «творения» целиком идут заграницу. Можете поверить, я проверяла, ездила по всем рынкам. Хотя могла и не делать этого: за границей за такое кино платят гораздо больше. Какой смысл отдавать такой лакомый кусочек сюда? Сейчас Сосновская задумала очередной фильм, правда, заказать его хочет кому-то еще. По-моему, нашла профессионального оператора.

Из груди Ильи невольно вырвался вздох облегчения. Значит, мегера решила оставить его в покое?

— Я вижу, что Вы обрадовались, но боюсь, ещё рано, — сокрушенно покачала головой Света. — От этой дамы ох как сложно отделаться. Может, для Вас она приготовила что-то другое…

Илье невыносимо захотелось курить, а пачка как назло оказалась пустой. Достав из своей кожаной визитки купюру, Илья направился к стойке. Вернувшись, он спросил:

— А почему Вы все это мне рассказываете? Может, я какой-нибудь корыстный тип.

— Потому что вся моя надежда на то, что это не так. И потом я помню, какое у Вас было растерянное выражение лица, когда Вы приехали в коттедж.

Говоря это, Света слегка улыбнулась. Она долго молчала, видимо, собираясь с духом, а потом заговорила быстро и горячо, умоляюще глядя на Илью.

— Скажите, кассета с новым фильмом у Вас?

— Да.

— Понимаете, те старые фильмы сейчас никому не нужны. Рынок завален новинками. В этом бизнесе ведь тоже есть мода. Если бы только Вы могли отдать мне пленку. Я заплачу, не сразу, правда, но соберу деньги, скоро соберу, на днях.

— Дело не в деньгах, Света, — с трудом проговорил Илья, — если бы я мог, то отдал бы Вам кассету бесплатно.

— Все ясно, — сказала Света упавшим голосом. — Попросил связанный закованного в кандалы развязать веревку, — она бросила на стол смятую банкноту и быстро направилась к выходу, постукивая костылями.

Илья долго смотрел ей вслед, и каждый удар дерева о каменный пол отзывался в его сердце глухой болью.

Конечно, Илье часто приходили в голову мысли, что ему нужно делать, когда Сосновская объявится вновь. Записать на диктофон её угрозы, то есть действовать в её ключе? Тогда его репутация погибнет, но эта зараза тоже не будет благоденствовать! Но в отчаянии отвергал эту мысль. Что-то подсказывало ему, что, если он предпримет нечто подобное, ситуация может только усугубиться. Илья успел убедиться, что она мастер своего дела. Однажды он поймал себя на мысли, что было бы просто чудесно, если кто-нибудь сведет с мадам счеты, отправив её на тот свет.

Она объявилась за два дня до назначенного Ильей срока, именно тогда, когда он почти начинал верить, что больше никогда её не увидит. Зазвенел телефон, и фотограф услышал в трубке голос мадам.

— Можете, меня поздравить, Илюша, — вкрадчиво сказала Сосновская. Вот купила отличную квартирку недалеко от центра. Будете работать у меня, тоже такую купите. Со временем, конечно. Запишите адрес, я теперь много времени торчу здесь — наблюдаю за ремонтом.

Илья не проронил ни слова. Сосновская невозмутимо продолжала:

— У меня для Вас ещё один заказ. На этот раз, если сами решите, последний. Записывайте адрес… — она продиктовала, и Илья, как завороженный записал его. — И не забудьте принести мне… ну, Вы сами знаете что. Приходите завтра в три, поговорим.

Илья включил автоответчик. Завтра предстоял трудный день, и хотелось собраться с мыслями, не отвлекаясь на звонки — часто они не прекращались до поздней ночи. Перед тем, как лечь спать, Илья на всякий случай проверил, не оставили ли ему какой-то важной информации. И, как оказалось, сделал это совсем не зря. Первым оказалось ещё одно послание Сосновской. Она сказала, что никак не может успеть к назначенному сроку, встреча переносится на два часа позже. «Спасибо хоть перезвонила», — досадливо хмыкнул Илья.

Утром он отправился в Новодевичий монастырь фотографировать свою старую знакомую — вице-мисс довольно престижного конкурса красоты. После неё должна была подъехать её подруга, а затем какая-то дама бальзаковского возраста, которой требовался художественный портрет для брачного объявления. После неё Илья заспешил домой. Он провозился со своей последней клиенткой дольше, чем рассчитывал, и уже еле-еле успевал заскочить домой за кассетой. До назначенного Сосновской срока оставалось всего сорок минут. Если бы тогда он мог знать, какой сюрприз приготовила ему судьба!

Машина летела по каменному мосту. Илья отчаянно пытался придумать, куда ему теперь деваться. Несомненно, в квартире Сосновской уже работает милиция. Они допросят видевших его рабочих, те опишут его внешность, составят фоторобот и тогда… Но на то, чтобы его найти, нужно время. Черт, он оставил там столько следов! Какой идиот: переворачивал тело, сжимал руку, испачканную в крови! Наверно, следствие будет ему очень благодарно: избавил блюстителей закона от лишнего глухаря! А где же листок, на котором был записан адрес? Неужели он уронил его где-то там?! Илья долго шарил по карманам. Листка нигде не было.

«Ну, все, финиш! — пронеслось у него в голове. — Наверно, уже ничего нельзя доказать. Я просто — идеальный кандидат на роль её убийцы. Мотив у меня имелся, установить это сложно, но при желании… И возможность была просто прекрасная. Да что там говорить — мне действительно пару раз приходила в голову мысль убить эту заразу. Но ведь мысль — не преступление, за которое сажают! И я не сомневаюсь, что было много других желающих. Сколько раз я видел такие сцены в фильмах, читал о них в книгах? Человек, который совершенно ни при чем, просто случайно оказался на месте преступления, испугался, опешил, и его застукали. И я думал: сам-то уж точно ни за что не вляпался бы вот так по-глупому. Наверно, так и было бы, но с этой мегерой я все время был сам не свой… Значит, единственное, что мне остается — скрыться на время. Возможно, следствие отыщет настоящего убийцу. Только нужно обязательно забрать пленку из автоответчика и спрятать её вместе с видеокассетой и фотографиями, которые у меня! И взять деньги. Мне никак нельзя показываться на той квартире. Кого попросить?» И тут его осенило: Дашка! Сейчас она училась на пятом курсе юридического факультета. Вот уже несколько лет Илья и Дашка периодически перезванивались и встречались — просто как добрые друзья. Менялись девушки Ильи — в основном длинноногие модели, менялись Дашкины бойренды, но дружба фотографа со студенткой оставалась прежней.

Дашка познакомилась с Ильей три года назад. Однажды подруга рассказала ей о модельном агентстве при доме моды и о школе моделей при этом агентстве. Дашка, правда, слегка запуталась, что при чем существует, но твердо решила попробовать попасть в эту школу.

— Тогда пошли со мной! — сказала подруга, не такая сумасбродка и сорвиголова, как Дашка, но все же не лишенная авантюрных замыслов.

Конечно, найти другую такую, как она, в принципе не представлялось возможным. В этом Дашка была твердо уверена. Она ещё в десятилетнем возрасте прицепила над изголовьем своей постели «скромное» заявление: «Здесь спит непризнанный гений!»

— Когда идем? — решительно спросила Дашка.

— На этой неделе в среду, — ответила подруга. — Конечно, потом, кажется, месяца через три, в этой школе будут специально несколько дней проводить отбор. Но зачем ждать? Там перед занятиями приходят новенькие, кому подсказали куда и во сколько явиться. Некоторых даже берут.

— Класс! — завопила Дашка.

— Правда, я где-то читала, что начинать нужно в гораздо более нежном возрасте, чем наш, — подруга вдруг резко сменила лад с мажорного на минорный, что лишний раз доказывало, что до Дашки ей бесконечно далеко.

Подругам было по девятнадцать.

— Конечно, там начинают не так рано, как в фигурном катании или балете, но все же. Да и рост наш им вряд ли подойдет, — продолжала подруга.

— Это ещё почему? В тебе метр семьдесят три, во мне метр семьдесят. Ну, почти…

— А нужно, наверно, под метр восемьдесят.

— Захватим туфли на шпильке!

— Любая шпилька увеличивает рост до определенного предела. Потом уже изгибается позвоночник, а рост остается тем же.

— Ну, какая же ты начитанная, подруга. Но, все равно, пойдем хотя бы посмотрим!

В ближайшую среду они вошли в полутемный зал, посреди которого чернел подиум. Тот самый, который они много раз видели по телевизору. В целом дом моды уже производил довольно жалкое впечатление. В креслах первых рядов зрительного зала сидели, видимо, ученицы школы. Ни одна из подружек ещё не разу не видела сразу столько невероятно худеньких и высоких девочек-подростков. Вскоре появился и сам мэтр.

— Ну, что, сегодня есть кто-нибудь новенький? — спросил он в микрофон вместо приветствия и уселся напротив конца подиума.

Перед лесенкой, ведущей на подиум, выстроились несколько девушек, все как одна в туфлях на огромной шпильке.

— Пошли, Кать, пошли, — зашипела Дашка, подталкивая подругу, сидящую ближе к краю ряда.

— Включите музыку, — распоряжался мэтр. — Так, новенькие. Не спеша доходите до конца подиума, медленно поворачиваетесь и идете назад. Понятно?

Процедура заняла совсем немного времени. Дашкину подругу с её роскошными каштановыми волосами и изящной фигуркой мэтр, казалось, даже не удостоил взглядом.

— Еще кто-то остался? Ну, идите же, музыка играет, — проворчал в микрофон маэстро.

Все внимание сосредоточилось на Дашке. Стараясь двигаться в такт латиноамериканской мелодии, она пошла по подиуму, слегка покачивая бедрами. Во всяком случае, она считала, что именно это называется «слегка». Идти по сукну оказалось намного сложнее, чем можно было себе вообразить.

— Мягче, ещё мягче, — звучал голос маэстро.

Когда Дашка добралась до конца подиума и оказалась прямо перед мэтром, он сказал ей остановиться.

— Ты натуральная блондинка? — строго спросил мэтр.

— Да, — нагло соврала Дашка, подумав, как удачно вышло, что она вчера решила испробовать свое последнее приобретение — тушь для волос.

И какая она молодец, что на всякий случай взяла два тюбика. Теперь её короткая стрижка — каре выглядела почти блондинистой, за исключением нескольких темных «перышек» — настоящего Дашкиного цвета волос.

— Нам очень нужны натуральные блондинки, — сказал мэтр как бы про себя. — Хорошо, подойди сейчас к Раисе Викторовне — директору агентства. Она сидит в первом ряду правой стороны.

— Сколько Вам лет? — спросила Раиса Викторовна.

— Шестнадцать, — пискнула Дашка.

Почувствовав, что, по мнению собеседницы, и это слишком много, она пожалела, что не сказала, например, четырнадцать. Она вполне могла себе это позволить: её все ещё часто спрашивали: «Девочка, в каком ты классе учишься?»

— Объем бедер?

— Девяносто, — заявила Дашка, убавив четыре сантиметра.

На этот раз было заметно, что Раиса Викторовна ей не верит. Дашка встретила её цепкий взгляд совершенно невинным взором своих карих глаз.

— Ну, ничего похудеете, — вздохнула директор агентства. — Ваш телефон?

Из затеи превратить Дашку в манекенщицу ровным счетом ничего не вышло. Буквально на следующем занятии кто-то раскрыл секрет её светлых волос. Дашка, бормоча проклятия, покинула дом моды, но, отойдя от подъезда шагов десять уже успела найти в случившемся кое-какие положительные моменты. Первое: не надо будет худеть на четыре сантиметра в бедрах. Дашка искренне считала свою фигуру идеальной, и ей на самом деле было ужасно жалко этих сантиметров. Второе: незачем мучаться на ужасных каблуках. Это же с ума сойти, как тяжело ходить на них по сукну подиума. Ноги ещё переломаешь! Рассуждая таким образом, она принялась напевать что-то себе под нос. Когда Дашка поравнялась со служебным входом, возле которого безмятежно курил какой-то юноша, она услышала обращенные к ней слова:

— Что, с занятий выгнали?

Так Дашка Крутова познакомилась с Ильей Суходоловым. Не случайно, в тревожный час возвращения от мадам Сосновской, Илья вспомнил именно об этой девчонке. Он уже не раз замечал, что, слушая выдаваемые ею перлы и глядя в её невинные глаза (какой контраст!), быстро забывает о своих проблемах. Ему нравилось строить из себя с Дашкой старшего брата, и та это чувствовала. А часто и самой Дашке — такой независимой и находчивой — приятно было почувствовать себя с ним несмышленым ребенком, немного капризным, но ласковым и добрым. Если случалось в её жизни какое-то любовное огорчение, она иногда делилась им с Ильей, и тот усталым тоном опытного человека говорил что-нибудь вроде: «Это бывает, ничего. Выпей водки и ложись спать». А потом находил в своем плотном графике съемок часок для Дашки и фотографировал её. Они оба знали, что лучшего подарка просто не придумать. И вот теперь Илья очень нуждался в Дашкиной помощи.

Год назад родители Дашки, измученные её характером и слишком активным образом жизни, купили дочери отдельную квартиру. Дашка радостно вступила во взрослую жизнь. Вместе с ней переехало полчище её любимых мягких игрушек, несколько папок, набитых карикатурами, и собака — длинношерстный терьер Тутти. О ремонте, закончившемся полгода назад, уже остались в основном воспоминания. Но это не мешало Дашке обожать свое жилище и даже делать в нем уборку — в особо торжественных случаях, естественно. Если бы Илья предупредил её, что приедет, она, конечно, навела бы порядок. Ведь фотограф был у неё таким дорогим и таким редким гостем. Поэтому, увидев Илью на пороге, она уже хотела упрекнуть приятеля, но его вид уничтожил это желание. Тутти залился радостным лаем и несколько раз подпрыгнул, как мяч, стараясь лизнуть Илью в лицо. Такая реакция каждый раз немного удивляла Дашку. Пес видел Илью довольно редко, но всегда встречал, как своего, а ко многим более частым гостям относился совершенно безразлично. На некоторых молодых людей Тутти смотрел даже с некоторой неприязнью.

Дашка приготовила растворимый кофе, высыпала в вазу пачку печенья и стала внимательно рассматривать своего гостя.

— Ты сегодня странный какой-то: даже не спросил, не потолстела ли я и не собралась ли замуж, — сказала она удивленно. — А это что у тебя на руке? Вот здесь, на этом пальце — порезался что ли? Да не молчи ты!

Илья подошел к кухонной раковине и тщательно оттер пятнышко запекшейся крови.

— Дашка, я расскажу тебе жуткую историю, если ты обещаешь не визжать на весь дом и не падать в обморок, — сказал он, снова усаживаясь рядом с ней.

— Да ты что! Я просто обожаю жуткие истории! Начинай скорее! — весело защебетала Дашка, но, увидев, что её тон сделал Илью ещё несчастней, сразу посерьезнела. — Что случилось? Может, я смогу тебе помочь?

Они впервые поменялись ролями. Перед Дашкой сидел не умудренный опытом «старший товарищ», а растерянный человек, ищущий её поддержки. Илья начал рассказывать ей историю с Сосновской и её бизнесом с самого начала. Упомянул и о том, что людей, желавших её смерти, явно было немало. Мадам Сосновскую ненавидели и боялись многие. Взять хотя бы Свету, со слезами на глазах умолявшую Илью продать фильм ей. Дашка слушала, временами округляя глаза и качая головой. Один раз она не выдержала и воскликнула:

— Ну, почему ты ничего не сказал мне? Мы бы ей такое устроили!.. Кстати, а ты не видел там орудия убийства?

Илья признался, что не помнит, чтобы рядом находилось что-то подходящее.

— Тебе нужно срочно исчезнуть, — резюмировала Дашка, когда Илья закончил свой рассказ.

— Вот именно, Дашка. Но мне нужны деньги…

— У меня есть долларов триста.

— У меня тоже есть немного, но почти все они остались в квартире. Если бы ты могла съездить и взять их…

— Нет проблем. Тебе действительно не стоит там появляться. Неизвестно, насколько быстро сработает опергруппа, но рисковать все же не стоит. Может, эта тетка делала какие-то записи. Вдруг в них подробно говорится, с кем и во сколько она собиралась встречаться. Тем более раз у неё было столько врагов.

— А если там уже кто-то будет меня ждать, и тут ты…

— Да я просто похлопаю ресницами, скажу, что я твоя девушка, и мы собирались провести романтический вечерок вдвоем. Так что не волнуйся. К тому же маловероятно, чтобы уже поджидали.

— Если там никого нет, то прихвати, пожалуйста, кассету из автоответчика. На ней осталось сообщение Сосновской.

— Не волнуйся, все будет в шоколаде, — сказала Дашка, ободряюще улыбаясь. — Только скажи самое главное: ты уже решил, куда едешь?

Илья кивнул.

— Машину нужно куда-то устроить, — сказал он.

— Давай так: я отдаю тебе свои деньги, ты пристраиваешь машину и уезжаешь. А я отправляюсь к тебе и заберу все, что нужно, — предложила Дашка.

— Да, так лучше, — согласился Илья, который уже принял необходимые решения и сидел, как на иголках.

Вскоре они уже прощались. Дашка допытывалась, куда же все-таки собрался Илья и как его можно будет найти, если что. Некоторое время он колебался, но все же ответил: «Я дам тебе знать, когда устроюсь».

Дашка остановила тачку возле подъезда дома, в котором жил Илья и попросила толстяка средних лет подождать её несколько минут. Затем быстро поднялась по лестнице и начала открывать дверь. Один из замков долго не поддавался. Дашка вертела ключ и так и эдак, каждые пару секунд сдувая с вспотевшего люба непослушный каштановый локон. Наконец замок поддался, и дверь с тихим поскрипыванием открылась. На всякий случай Дашка не стала включать свет в комнате, ограничившись тускловатым отблеском светильника из коридора. На тумбочке рядом с кроватью девчонка нашла книгу, в которой Илья хранил свои сбережения, но в автоответчике никакой кассеты не оказалось. Только в этот момент Дашка заметила, что в комнате царит какой-то странный беспорядок. Она нажала выключатель, и бывшее пристанище Ильи Суходолова озарилось ярким светом. Дашка остолбенела. Все, что по идее должно было находиться в ящиках стола, лежало сваленным в кучу на полу. Содержимое шкафчика, где Илья хранил все фотопринадлежности, в беспорядке валялось неподалеку от канцелярских предметов. Книги, сброшенные с полки, были кое-как сложены на полу, чуть в стороне от прохода (поэтому Дашка не наткнулась на них в полумраке). Значит, незнакомец уж точно проверил книгу, лежавшую на прикроватной тумбочке!

Если бы не совершенно обычный вид двери можно было подумать, что Дашка заявилась сюда сразу после ухода группы оперативников. Незваный гость перетряхивал все до единой книги. Об этом свидетельствовали небрежно отогнутые обложки, смятые страницы. Так кто же это был? Вор? Но дорогая аппаратура, хоть и разбросана, но на месте. Ее никто не взял. И деньги тоже. Может, для него это копейки? Или он хотел, чтобы фотографу было на что уехать подальше из Москвы? Если здесь побывал убийца этой Сосновской, то это вполне правдоподобно.

Резко сорвавшись неизвестно куда, Илья подкрепит подозрения, что преступник — именно он. Зачем тебе бежать куда-то сломя голову, если ты ни в чем не виноват? Но главное, неизвестный искал что-то…

Дашкин взор обратился к фотоаппаратуре Ильи. Она вдруг вспомнила, что внизу её дожидается толстячок, чем-то похожий на Винни-Пуха. Дашка знала, что все эти мудреные штуковинки стоят уйму денег, и решила, не дожидаясь дальнейшего развития событий, забрать их отсюда и сохранить. Илья будет очень рад, он, конечно же, просто не решился попросить её об этом. Дашка стала поспешно запихивать аппараты в чехлы, потом быстро сбежала по лестнице. Толстяк с недовольной миной все так же сидел за рулем.

— Извините, пожалуйста, Вы мне не поможете? — защебетала она в приоткрытое окно.

— Чего? — обалдело уставился он на Дашку.

— Ну, понимаете, нужно забрать из квартиры несколько таких тяжелых штук. Мне самой никак не справиться.

Она взглянула на толстяка своими большими глазами, которые вполне можно было бы назвать невинными, если бы в их глубине не таилось что-то странное.

— Да ты, подруга, небось, хочешь, чтоб я тебе помог квартиру ограбить?

— Как Вы обо мне могли такое подумать? — Дашка изобразила оскорбленное достоинство (вполне удачно). — Я участвую в молодежном конкурсе, продолжала она уверенно. — Должна была улетать завтра вечерним рейсом, но… в общем, в последний момент организаторы что-то переиграли и вот, пожалуйста. Представляете?

Толстяк что-то буркнул, на этот раз уже сочувственно.

— И что же это за конкурс? — спросил он даже с некоторым уважением.

Дашка отвечала на его вопрос минут пять, пока не начала бояться окончательно запутаться в своем вранье. При этом она не переставала гадать, почему водила все ещё слушает её с открытым ртом. Из-за её неотразимого магнетизма или по причине своей уникальной дурости? Толстяк донес аппаратуру Ильи до Дашкиной двери и пожелал ей успеха. И что самое удивительное — не взял денег.

Прошло уже несколько дней после того, как Дашка в последний раз виделась с Ильей. Ее не переставали занимать вопрос, чем может грозить Суходолову, что кассета из автоответчика попала к кому-то еще? Тогда, в спешке, сложно было рассуждать здраво, но теперь-то… Илья успел рассказать Дашке, что, кроме этой самой кассеты у него на квартире нет ничего, что могло бы указывать на то, что он вообще когда-то знал Сосновскую.

Видеокассету и фотографии он забрал с собой, а все остальные материалы уничтожил значительно раньше. Похоже, незнакомец искал именно их. А кассету из автоответчика взял, возможно, на всякий случай, не зная, что на ней. Воспользуется ли он этой кассетой, передаст ли её в органы? Она ведь может послужить очень веской уликой против Ильи. Если в его квартире побывал убийца тетки, то это очень вероятно. Дашке выпал шанс не только покопаться в запутанном криминале, но и спасти своего непутевого наивного приятеля. В том, что Илья именно таков, сомневаться теперь не приходилось. Хотя она знала об этом и раньше. Достаточно вспомнить о том, как Илья бежал от высокочтимого мэтра. Бегство было столь стремительным, что он не забрал не только электрочайник и кружку со своим именем, но и кое-что из дорогой аппаратуры.

Итак, нужно выручать Илью. Попытаться самой добыть какие-то сведения, которые укажут, кто настоящий убийца. То есть — провести собственное расследование. Звучало просто шикарно, а вот насчет реальности такого плана можно было поспорить. И именно это собиралась сделать Дашка. Но вот как правильно подступиться к делу?

Она бросила в бокал две ложки растворимого кофе, залила их кипятком и задумалась. Еще в детстве она мечтала стать человеком какой-нибудь неординарной профессии. В то время, когда сверстницы хвастались, у кого больше кукол и нарядов для них, она уже мечтала о том, как будет щелкать сложные логические задачи, незаметно отыскивать слабые места противника и строить комбинации, ни одна из которых не провалится. Дашка знала, что для этого необходимо собирать материалы, а если поконкретней — компрометирующие материалы. И когда ей было четырнадцать, она начала этот нелегкий труд. Аккуратно расчертив тетрадку на графы, Дашка для начала собрала в ней сведения о своем классе. В начале тетрадки значились фамилии соучениц, и напротив каждой из них было написано что-нибудь вроде «целка» или «не целка, работа такого-то». Увы, никто тогда не понял благородной цели Дашкиных устремлений. Однажды тетрадка была найдена родителями, пришедшими в неописуемый ужас. Никто не объяснил им, что Дашкина игра ничуть не хуже, хотя и не лучше какой-нибудь пионерской «Зарницы». Позже Дашка старалась тщательно скрывать свою «подпольную деятельность», но её нервы ещё не успели привыкнуть к разного рода волнениям, и это подвело её во второй раз.

Дашка не любила проводить лето у бабушки на даче. В городе её ждали верные друзья (те самые, на которых она так усердно собирала «компромат» чуть раньше), рискованные приключения и прочие прелести жизни. На дачу она отправлялась с тем настроением, с каким иные вольнодумцы уезжали в ссылку. В один прекрасный день Дашкино терпение лопнуло. Бабушка запретила ей ехать на рок-фестиваль, который должен был состояться в подмосковном городке. Позавтракав, Дашка поднялась по бревенчатой лесенке на второй этаж и раскрыла свой дневник на чистой странице. Она часто поступала так, желая привести свои мысли в порядок. На бумаге всегда четко вырисовывались недостатки любого плана.

Дашка старательно выводила все ещё по-детски округлым почерком: «За обедом необходимо вести себя с бабушкой как ни в чем не бывало, чтобы она ничего не заподозрила. Потом нужно продолжать улыбаться и, может быть, даже прополоть грядку, — последние слова Дашка добавила с глубоким вздохом. Сельское хозяйство всегда вызывало у неё жуткую тоску. — Потом нужно будет выбрать благоприятный момент. Если бабушка увидит, что я ухожу, и спросит куда, скажу — в магазин. Она же сама говорила, что у нас чай заканчивается». Великолепному плану не суждено было сбыться, потому что от волнения Дашка не спрятала свой дневник, как делала это обычно, в самый дальний уголок ящика стола — под кипу старых журналов. Он был обнаружен сразу после того, как Дашка отправилась на автобусную остановку, чтобы затем попасть на станцию. Больше всего бабушку возмутили слова о возможной прополке. Впрочем, Дашка не очень-то огорчалась, что все так вышло. Ведь бабушка категорически отказалась брать её к себе на дачу, и можно было, выслушав родительские нотации, воссоединиться с друзьями. Из этого случая Дашка сделала ещё один важный вывод: последствия любых рискованных действий сложно предсказать заранее. Вот она, например, просто хотела съездить на фестиваль, а неожиданно получила то, чего тщетно добивалась раньше, свободу, как она её себе представляла.

Что означало «самой начать расследование»? Ведь у Дашки, разумеется, не было никаких полномочий не то, что государственных органов, но и хотя бы лицензии частного детектива. Пока не было, хотя она и рассчитывала довольно скоро получить все права сотрудника городской прокуратуры, в одном из подразделений которой проходила преддипломную практику. Но спасать Илью нужно было именно сейчас! У Дашки имелись подделки удостоверений, но в последнее время население становится все более грамотным в плане «корочек», и Дашка это хорошо усвоила. Вздохнув, она признала риск неоправданным. Значит, оставалось опираться на помощь друзей и знакомых. Дашка не спеша перебирала в памяти всех, кто мог хоть чем-нибудь ей помочь. По принципу «с паршивой овцы…» И вдруг Дашка вспомнила об одном милом молодом человеке, с которым недавно познакомилась на вечеринке своей институтской приятельницы. Весь вечер (ужасно нудный) он развлекал её рассказами о своей работе. Молодого человека звали Вадимом, и работал он в газете корреспондентом.

Вспоминая эти подробности, Дашка страшно злилась на себя, что тогда уделила Вадиму так мало внимания. И все из-за того, что уходя из дома крупно повздорила с соседкой и вовремя не нашла достойного ответа этой ненормальной клуше. Надо сказать, что обычно Дашка легко выигрывала любые словесные баталии, поэтому редкие неудачи сильно выбивали её из колеи. А как только она вышла из подъезда, то нужные слова немедленно нашлись. О, эта фраза обратила бы в бегство любую ноющую кикимору! Бормоча себе под нос «хорошая мысля всегда приходит опосля», Дашка не заметила, как поравнялась с огромной лужей на проезжей части. Проезжавшая мимо машина мгновенно превратила её новый светлый плащ в нечто неопределенной формы и цвета. Поэтому, Дашка явилась на вечеринку не в лучшем настроении. Но разве это давало ей право так разбрасываться полезными знакомствами! Вот если бы она тогда пустила в ход все свое обаяние, журналист не забыл бы её. А теперь, даже если она найдет-таки его визитку, вспомнит ли он, кто вообще такая, эта Даша Крутова? Вадим работает в газете, которую многие считают «желтой». Но именно эта газета не только собирает сплетни, но и активно вмешивается в самые злободневные дела в различных сферах жизни. Как раз в этой газете Дашка недавно видела статью о набирающем силу подпольном порнографическом бизнесе! Правда, тогда это её мало волновало, и она только скользнула по ней глазами. А жаль, ах как жаль! Дашка начала вытряхивать из тумбочки старые газеты, гадая, не постелила ли она нужную в помойное ведро. Наконец газета нашлась, и Дашка, издав победный клич, развернула её. Статья была очень интересная — без лишних эмоций, но максимальным содержанием информации. А самое главное: подписана она была именем Вадим Панин. Дашка подумала, что, такая удача — это, должно быть, компенсация за испорченный плащ. И принялась тщательно перебирать свой архив визиток. Нашла телефон Вадима, и собрав все свое обаяние, сняла телефонную трубку.

Вадим прекрасно помнил, кто такая Даша Крутова. Это был неплохой знак. Правда, она сразу поняла, что журналисту совершенно невдомек, что она вовсе не собирается набиваться ему в подружки. И мудро решила пока что не разочаровывать его, как в день знакомства. По крайней мере, сначала нужно попытаться добыть у него хотя бы какие-то сведения. А там видно будет. Журналист пригласил Дашку в какой-то неизвестный ей бар, и она побежала собираться. До встречи оставалось совсем немного времени.

Вадима она узнала сразу. Со времени их последней встречи он ничуть не изменился: прежняя странная стрижка — спереди коротко, сзади длинно, девичий румянец на круглом лице и даже замшевый пиджак, похоже, был тот же самый, в котором Дашка видела журналиста в гостях у подруги.

Дашке понравилось в этом небольшом уютном помещении, заливаемом мягким светом китайских фонариков. Но расслабляться было некогда: не так-то просто добывать сведения у человека, который сам всю жизнь именно этим и занимается. Дашка как могла ненавязчиво натолкнула разговор на тему последних статей Вадима и принялась, кокетливо улыбаясь, рассыпаться в похвалах его таланту. Она изумлялась, как ему удалось достать такую подробную информацию и так удачно зацепить меткими выражениями всех тех, о ком говорилось лишь вскользь. О, Дашка не сомневалась, что Вадим сильно потревожил это осиное гнездо. Вот, наверно, где сейчас царит настоящая паника! И как только Вадим не боится клеймить этих монстров! Хотя, конечно, с его гражданской ответственностью, разве он мог бы молчать, несмотря на всевозможные опасности. Дашка смотрела на Вадима влюбленными глазами и сама уже начинала верить в свои дифирамбы, которые вначале произносила, еле сдерживая лукавую улыбку. От похвал, двух коктейлей и мягкого света китайских фонариков Вадим постепенно разомлел. Ему так хотелось окончательно очаровать и пленить странную девчонку.

— Представляешь, героиню одной моей статьи на днях убили в недавно купленной квартире, где шел ремонт, — сказал Вадим, наклонившись к Дашке поближе.

— Да-а? — она приложила кончики пальцев к скулам, соединив кисти под подбородком, и ещё шире распахнула свои большие глаза.

Илья находил, что кадр, на котором она была запечатлена именно в таком виде, один из самых выигрышных её портретов. И красивые руки хорошо видно, и немного пухловатые щечки в глаза не бросаются. Ей он, правда, всех этих тонкостей не объяснял.

— И что, ты думаешь, её убили из-за этого… бизнеса? — спросила Дашка.

На секунду Вадим замялся, но Дашка выглядела в своем неподдельном интересе так мило и трогательно, что ему захотелось как можно дольше наслаждаться этим интересом…

— Почти уверен, и располагаю кое-какими сведениями на этот счет. Видишь ли, мне поручили провести независимое расследование.

Только Дашкино очарование могло заставить Панина вести себя так неосмотрительно.

— Мне пришлось побывать на месте преступления и поговорить со следователем. Они, правда, обожают из всего делать тайны, но кое-что все же удалось выудить…

— Можешь со мной поделиться, если хочешь. Во-первых, это касается моей будущей профессии. Ведь, буквально через несколько месяцев я буду (тьфу-тьфу, чтобы не сглазить) юристом с дипломом. Так что мне нужно набираться опыта. Да, может, я тебе что-то подскажу.

Уверенности в себе в Дашке всегда было хоть отбавляй. Чувствуя, что Вадим уже почти готов сдаться, она добавила: «А во-вторых, мне так понравилась та твоя статья…»

— Хорошо, как будущей коллеге, — сказал журналист, — итак, у следствия уже есть несколько серьезных подозреваемых. Сосновскую мог убить молодой человек, которого встретили собиравшиеся подняться в квартиру рабочие. Был составлен фоторобот. Одна из девушек, снимавшихся на подпольной студии, опознала в нем парня, подрабатывавшего у Сосновской оператором. Кроме того, он работал ещё и фотографом. Лучшие кадры использовались для оформления обложек кассет и для рекламы в Интернете. Одна из девушек вспомнила не только имя, но и фамилию этого парня: Илья Суходолов. По месту прописки его не нашли, но вскоре выяснилось, что в последнее время он жил в квартире своего друга. Увы, там Суходолова тоже не оказалось. Произведенный обыск ничего не дал. Там, кстати, кто-то успел побывать раньше оперативников. Скорее всего, какой-то вор улучил момент и стащил аппаратуру. Знакомые парня сказали, что она занимала в однокомнатной квартире много места. Никаких следов взлома, правда, не обнаружено. Может, сам Суходолов прихватил свои сокровища. Знаешь, когда начинается пожар, каждый хватается за самое дорогое… Куда скрылся фотограф, до сих пор неизвестно. Зачем ему было убивать Сосновскую, платившую наверняка больше, чем любой модный журнал? Знакомые говорят, что Илья Суходолов, как ни странно это прозвучит — человек твердых принципов. У Ильи никогда не было желания поработать с «клубничкой». Это дружно заявляют все. И если он стал сотрудничать с Сосновской, то, видимо, лишь под давлением обстоятельств. Возможно, у неё был компромат на него.

— В твоей статье был намек, что часто прибегают к этому способу…

— Да, своеобразная страховка, в большинстве случаев очень эффективная. Или, может быть, этот Илья каким-то образом задолжал Сосновской большую сумму денег. Вторая версия, кстати, тоже связана с деньгами, хотя и с другой стороны. У Сосновской есть родной племянник. Его зовут Артем Стрелец. Мать Стрельца была старшей сестрой убитой. Сосновская взяла Артема к себе в шестилетнем возрасте, когда его родители погибли в автокатастрофе. Сейчас ему двадцать шесть лет, окончил архитектурный институт, но по специальности работает только от случая к случаю. В целом, типичный представитель «золотой молодежи». Посещает самые дорогие ночные клубы, недавно разбил очередной спортивный автомобиль. Кто-то из его знакомых утверждает, что Стрелец курит «травку», другие полагают, что он балуется и кое-чем посерьезней. В последнее время, отношения Стрельца с теткой были напряженными. По свидетельству соседей, часто доходило до громких скандалов. Например, одна знакомая Сосновской рассказала, что та не раз жаловалась ей на Артема. Говорила: «Вот, вырастила ребенка. Себе во всем отказывала. Все ему, все ему. А теперь только и знает, что деньги клянчить. И все больше и больше ему надо. Из горла кусок готов достать».

— Я думаю, у любого богатого семейства найдется немало знакомых, которые с готовностью заявят, что те только и ждали удобного случая, чтобы порешить друг друга, — вставила Дашка.

— В принципе, это так. Но я лично общался с этим юношей. Я, конечно, не претендую на какие-то особенные знания по части человеческой натуры, но этот Артем скользкий тип — это точно. Но у него твердое алиби. Хотя ведь алиби тоже можно купить… Ну, как, Даша, интересно тебе все это? Ты не стесняйся. Если не хочешь, я не буду тебя грузить. Да и ты никому лишнего не сболтнешь. А то знаю я вас, девчонок, — сказал Вадим, шутливо грозя пальцем.

— Нет уж, господин репортер. Мне очень интересно, и я не собираюсь ни с кем делиться этими ценными сведениями. Так что не останавливайся на полдороги. Какая же следующая версия?

В фильмах для любителей «клубнички» с участием инвалидов снималась очень эффектная девушка по имени Света. Недавно она вышла замуж. Вряд ли её можно заподозрить в том, что она сама убила Сосновскую. Но она могла быть заказчиком убийства. Тем более, другие девочки не раз слышали её угрозы в адрес мадам. Та никак не хотела отпускать свою «приму».

— А как нашли девушек, например, эту Свету? — спросила Дашка.

Оказывается, за мадам уже давно наблюдала милиция. Ее даже один раз задержали и пытались привлечь, но поторопились. Улик не хватало. Ни из тех, кто снимался в её фильмах, ни из тех, кто снимал их, никто не решился открыто выступить против мадам. А сама она, как вырвавшийся из капкана зверь, стала ещё более хитрой.

Во время обыска квартиры Сосновской, в которой она жила до последнего дня, ожидая окончания ремонта в другой, были найдены очень ловко спрятанные видеокассеты. В одних записанных на них фильмах были задействованы три девушки-инвалида и какой-то мужчина, опознать которого вряд ли удастся его лицо все время находится в тени. Сюжет, похоже, именно так и задумывался. Возможно, для того чтобы каждый любитель девушек-ампутанток легко мог отождествить себя с тем субъектом, нежащимся в столь необычном раю. Из трех актрис наибольшее внимание уделялось Светлане — самой красивой и очень женственной. Есть и другие версии, непосредственно переплетенные с фильмами Сосновской.

— Наверно, мадам зарабатывала денежки на многих людских странностях?

— Именно, и к тому же успешно. А значит, крупная конкурирующая организация могла физически устранить свою не на шутку разошедшуюся соперницу. Сосновская причиняла неприятности старожилам порно-бизнеса, переходя им дорогу где только можно. Похоже, у неё действительно была неплохая деловая хватка, и если отбросить то, в какой области эта хватка проявлялась, то на Сосновскую можно смотреть просто как на удачливого дельца, окончательно доставшего соперников и ими устраненного. Конечно, «фирм» — конкурентов мадам было много, но среди них явно выделяется одна-единственная. Слишком уж у них были сходные направления деятельности. Эта версия наиболее расплывчата и может разрабатываться достаточно долго. К тому же, против неё говорит орудие убийства — обычный молоток, которым пользовались рабочие.

— Ты хочешь сказать, что «фирма» наняла бы профессионального киллера, который сделал бы все иначе?

— Конечно. Хотя и это не всегда бывает так. Иногда киллеры получают заказ сработать под ограбление или несчастный случай, чтобы запутать следствие. Знаешь, — Вадим вдруг опомнился, — какой-то у нас на свидании интересный разговор получается.

— Ну, на свидании может быть любой разговор. Главное, чтобы обоим это было интересно, — невозмутимо ответила Дашка и, как ни в чем ни бывало, продолжала. — Да, а если бы Сосновскую застрелили в подъезде, не забыв о контрольном выстреле в голову, и рядом с ней нашли бы оружие, то, вполне возможно, бизнес-версия автоматически попала бы на первое место, отодвинув родственные отношения и дела… э… коллектива.

— Ты молодец, соображаешь, — уважительно заметил Вадим, — но понимаешь, Даша, мне кажется, что в данном случае, «фирма» все-таки сделала бы киллеру обычный заказ без изысков. Слишком рискованно ставить здесь эксперименты, он немного помолчал. — Следующая версия связана с ещё одним «свеженьким» направлением деятельности Сосновской.

Когда Панин рассказал о том, что это за направление, Дашка еле-еле удержалась, чтобы не воскликнуть «какой кошмар». Но вдруг Вадим перестанет рассказывать ей, что знает? Нет, она не какая-нибудь нервная неженка!

— Наше законодательство гораздо снисходительней к порнографии с участием детей, чем во многих других странах. Конечно, тамошние любители не могли не заинтересоваться этим.

Панин немного рассказал, как развивался этот вид порнографии в России. Затем перешел конкретно к мадам Сосновской. Она устроила подпольную студию в… центре детского здоровья. Широко разрекламированное учреждение приглашало детей с заболеваниями опорно-двигательной системы. Здесь предлагались уникальные методики и, конечно, проверенные методы лечения, такие, как массаж и плавание в бассейне под руководством опытного тренера.

Все это таило огромные возможности для Сосновской, особенно массажный кабинет и душевая. Пациенты центра в основном были младше десяти лет, а значит, фильмы с их участием могли несказанно порадовать любителей самых маленьких. Не каждый ребенок понимал, зачем взрослый дядя массажист так нежно гладит совсем не там, где болит. А в это время работала скрытая камера… Потом из серии небольших «зарисовок» монтировался фильм часа на полтора. Сценки с маленькими детьми перемежались ещё более откровенными эпизодами с мальчиками постарше. Стоило это дешевле, чем «творения» конкурентов, потому что меньше денег шло на то, чтобы нанять (для съемки вставок) беспризорных подростков. Сосновская вообще умела экономить на актерах. Девушки-ампутантки тоже получали от неё смешные по западным меркам деньги. Хотя и эти суммы во много раз превосходили пенсии по инвалидности. На что мадам, по словам Вадима, никогда не скупилась, так это на антураж и профессионалов-фотографов и операторов. И это, видимо, себя оправдывало.

Извращенец-массажист из «центра детского здоровья» сейчас сидит в СИЗО. Его нашли, как и трех актрис-ампутанток, благодаря кассете, найденной на квартире Сосновской. Он-то и рассказал о том, что мать одного ребенка однажды ворвалась к нему в кабинет и грозила убить и его, и того, кто стоит за всем этим. То есть Сосновскую. А поскольку ребенок этой женщины пострадал больше всех, то кто знает, на что могла решиться доведенная до отчаяния мать.

Она заметила, что её сын стал странно себя вести. Ребенок понимал, что в кабинете происходит что-то не то, но боялся рассказать об этом даже маме (своего отца он ни разу не видел). Мальчик боялся, что мама сочтет его провинившимся, и молчал. Постепенно становился замкнутым, стал хуже учиться. Все его мысли, казалось, все время были на чем-то сосредоточены. Маме с большим трудом удалось узнать правду. Что было дальше, отчасти известно. Мальчику, видимо, предстоит долгое лечение у детского психотерапевта. Возможно, он все же сможет вернуться к нормальной жизни. Итак, четвертая версия: убийца — мать бывшего пациента медицинского центра. Работает в СП. В день совершения преступления находилась в местной командировке, объезжала несколько районов, развозя документацию «фирмы». При составлении подробного графика перемещений женщины выяснилось, что примерно два часа она провела в одиночестве, по её утверждению, в своей машине. Теоретически она могла в тот день приехать в район, где Сосновская купила квартиру, чуть раньше момента убийства.

— Больше нет версий? — поинтересовалась Дашка.

— Почему? Есть ещё такой бойкий пенсионер Дмитрий Петрович. Он живет этажом ниже квартиры Сосновской. Пока там устанавливали тройные стеклопакеты, старичок ещё как-то терпел, хотя шум стоял ужасный. Затем соседка принялась за перепланировку помещений.

У Савинкова с потолка посыпалась штукатурка, и кое-где треснули швы… Когда на цветной лепнине потолка стало расплываться, увеличиваясь с каждым часом, подозрительное пятно, Савинков отправился к соседке требовать объяснений. Та просто захлопнула дверь у него перед носом, произнеся знаменитую фразу: «Это Ваши проблемы». Война была объявлена, и Дмитрий Петрович решил, если не выиграть её, то уж точно не сдаваться без боя. Сначала он написал жалобу в ЖЭК. Увы, это не дало ожидаемых результатов. Сотрудница ЖЭКа, направляясь к Сосновской, имела весьма решительный вид. Но когда покидала квартиру, её словно подменили. По извиняющейся улыбке сотрудницы старичок понял, что нужно писать жалобу в следующую инстанцию в РЭУ. Чем и занялся сразу после ухода улыбчивой, как он про себя окрестил сотрудницу. Вторая акция тоже не принесла успеха. С тех пор пенсионер неоднократно произносил смутные угрозы в адрес Сосновской. Учитывая расшатанные нервы Савинкова, его тоже сбрасывать со счетов не стоит.

— Довольно странная версия, — пожала плечами Дашка.

— Она кажется такой лишь потому, что другие выглядят как-то монументальней что ли, — ответил Вадим. — Конечно, на фоне крупных сумм пятно на лепнине вроде пустяк, но ты же, наверно, читаешь сводки происшествий. И уж если могут убить из-за бутылки водки. Между прочим, в деле есть ещё одна интересная деталь. Водитель, подвозивший Сосновскую, запомнил, что у неё была с собой дамская сумочка. В квартире её не нашли.

— Наверняка в сумочке были деньги, которыми она собиралась расплатиться с рабочими, — бегло заметила Дашка, записывая что-то в блокнот.

— Что это ты там строчишь? — настороженно поинтересовался Вадим.

— А, это? Боюсь забыть что-то важное, — глубоко вздохнув, Дашка выпалила, — я могу помочь тебе с расследованием. Честное слово, не подведу. Вот увидишь, я смогу быть полезной.

«Да уж, раскручивает она лихо. Почти как настоящий следователь, только без нажима. И у неё получается. Даром, что ещё студентка. Логика железная, и хватка, похоже, из того же материала. Я и не заметил, как столько всего ей выложил. Может, она владеет какими-то тайными знаниями?» — думал Вадим. Он вдруг посмотрел на Дашку уже совсем другими глазами — не как на симпатичную девчонку, а как на возможного делового партнера. Но тут же отмел эту мысль. Какое право он имеет втягивать в такие опасные игры этого ребенка?

— Спасибо, конечно, Дашенька, — сказал Вадим как можно мягче, — но ты вряд ли представляешь себе, насколько это опасно. И у меня к тебе просьба, как бы тебе не хотелось что-то предпринять, обещай сначала посоветоваться со мной. Не надо делать такие по-детски невинные глаза. Я вижу, что ты рвешься в бой. Хочешь бороться за справедливость и красиво наказывать зло…

— Разве в этом есть что-то плохое? — насмешливо спросила Дашка.

— Нет, но здесь все очень зыбко. Обещаю, что если мне понадобится твоя помощь, не связанная с огромным риском, я сразу тебя разыщу. Идет?

Нет, отступать она не собиралась. Вадим сказал, что боится, как бы с ней чего не случилось. Но уж это её дело! Интересно, что бы он делал на Дашкином месте? Что, если бы его друг попал в беду? Конечно, она не могла пока этого сказать. Но если обстоятельства вынудят, придется, как говорится, раскрыть свои карты.

Она ещё раз внимательно просмотрела свои записи. С кого начать? Подумав, Дашка решила, что лучше всего сначала наведаться к Дмитрию Петровичу Савинкову. Заодно, хотя бы издалека, взглянуть на злосчастную квартиру. Вдруг снова повезет? Дашка уселась перед зеркалом, с помощью геля прилизала свои непослушные кудри, обвела большие глаза сплошной жирной линией, зрительно уменьшив их. И стала непохожа сама на себя. Даже собака испуганно попятилась при виде преобразившейся хозяйки. «Нормально!» оценила Дашка и отправилась в гости к Дмитрию Петровичу.

— Кто там? — ворчливо спросил голос из-за двери, оклеенной коричневым дерматином.

— Я новая работница ЖЭКа, Дмитрий Петрович, — звонко отрекомендовалась Дашка.

Сначала дверь открылась на ширину, позволяемую короткой цепочкой. В образовавшееся отверстие показалось лицо соседа мадам Сосновской. Именно таким и представляла его себе Дашка. Впалые щеки, заросшие седой щетиной, хитрые водянистые глазки, редкие волосы хитроумно маскировали лысину. После выслушанной вчера истории Дашка не сомневалась, что Дмитрий Петрович очень огорчился бы, узнай он, что она вовсе не из ЖЭКа. Через секунду цепочка была снята, и Дмитрий Петрович, пропустил девушку в квартиру.

Дашкиному взору предстало скромное пристанище человека, живущего исключительно воспоминаниями прошлого и борьбой за его идеалы. Шаткие этажерки, забитые пожелтевшими газетами и журналами, сервант с глиняной посудой и двумя керосиновыми лампами наверху, узкие приземистые диванчики, в углу запылившаяся швейная машинка «Зингер».

— Так значит Вы из ЖЭКа? Новенькая? — пытливо спросил Дмитрий Петрович.

— Да, я из строительного института. Прохожу здесь преддипломную практику.

— Практикантка? — пенсионер обиженно вздохнул. — Что ж, набирайтесь опыта, как посылать честных людей куда подальше…

— Ну, что Вы, Дмитрий Петрович, мы хотим ещё раз разобраться в Вашем вопросе, — ответила Дашка. — Чтобы все было, так сказать, по справедливости.

Видимо, последние слова стали бальзамом для души Дмитрия Петровича, потому что после них он, заговорил хотя и все ещё ворчливо, но уже добродушней.

— А я-то думал, что опять пришлют эту улыбчивую… ну, Вы её должны знать, как же её звать…

— Людмила Владимировна? — спросила Дашка наобум.

— Нет, вспомнил, та вроде говорила, что её зовут Анна Михайловна.

— А, ну конечно! Они с Людмилой Владимировной у нас две главные хохотушки.

— Вот я и говорю: эта Ваша хохотушка даже толком не соизволила взглянуть на то, что богатейка сделала с моей квартирой. Про шум я уж молчу, шум перетерпим как-нибудь. А вот то, что весь потолок в трещинах и в пятнах… Где я денег возьму, чтобы все исправить? Или так мне и доживать свой век в этой разрухе?..

— Правда, ужасное пятно. Всю лепнину испортило, — сочувственно покачала головой Дашка, записывая что-то в блокнот. — А капитальные стены при ремонте трогали?

— Не трогали, а ломали, крушили, в общем, чистое землетрясение.

— И что, те, кто до меня приходил из ЖЭКа, не приняли никаких мер?

— Да им-то что? Они же в нашем доме не живут, их стены не развалятся. Правда, когда один жилец решил тут батареи поменять, они сразу подняли крик: перепланировка! А этой — хоть все стены переломай. Заплатила моя соседка им, я думаю, немало.

Дашка стыдливо потупила глаза. Разве может честная, принципиальная студентка спокойно слышать, что её наставники берут взятки? Пора было поворачивать разговор в другое русло.

— А что же это за соседка у Вас, Дмитрий Петрович, если не секрет? Я-то здесь ещё никого не знаю. С Вами первым познакомилась…

— Эх, милая девушка, какой там секрет! Раньше про таких, как она, говорили — акула капитализма, а теперь — новая русская. Только навряд ли Вы с ней когда-нибудь познакомитесь.

Глазки пенсионера задорно блеснули. Дашка почувствовала, что близка к цели. Оставалось всего пару раз тряхнуть ветку, и созревший плод будет у неё в руках!

— А что она настолько важная, эта мадам, что к ней не пробиться через толпу телохранителей? — Дашка плавно перешла на тон, которым разговаривают с добрыми старыми знакомыми.

Эффект последовал незамедлительно.

— Может, чайку хотите? Как Вас зовут? Ольгой? Хотите чайку, Оля?

В это время на улице громко завыла сигнализация, и щеки пенсионера покрылись пятнами румянца.

— Вот зараза какая! Каждые пять минут его драндулет воет, — прошептал Савинков злым шепотом.

Успокоился он только через пару минут. Руки перестали дрожать, лихорадочный румянец исчез.

— Может, Вы и не станете такой, как Ваши струдницы-хохотушки, — сказал Дмитрий Петрович как бы про себя, разливая чай. — Тут ко мне на днях один журналист приходил, — продолжил он. — Я ведь почему сказал, что Вы с соседкой моей уже не встретитесь. Убили её недавно. И вот, значит, журналистское расследование, или, как это у них там называется. Парень все выспрашивал, не видел ли и не слышал ли я чего. А я сказал: напишите в своей газете, как эти новые русские, что хотят, то и творят, и ни до кого им дела нет. Смотрите, говорю…

Дмитрий Петрович рассказал, как Вадим не захотел слушать его сетований, а все приставал с одними и теми же вопросами.

— Ну, зачем мне рассказывать такому нахалу, что я видел, что слышал и вообще что был неподалеку…

— От чего?.. — Дашка еле сдержалась, чтобы не вцепиться руками в стол.

— От места преступления, — впалые щеки Дмитрия Петровича снова покрыл нервный румянец.

Пенсионер уже не мог остановиться и рассказывал Дашке та-а-кое.

— У соседки есть племянничек, красавчик, как из телевизора. Он часто заходил к ней сюда, наверно, уже примерялся к её квартирке. Пару раз они орали друг на друга так, что стены тряслись. Прямо хоть из квартиры не выходи: такой мат-перемат стоял, что аж мне неудобно было. А в тот самый день пошел я (Савинков на миг замялся, но тут же продолжил) помойное ведро выносить. Вдруг вижу: из соседкиной квартиры стрелой вылетает племянник. Мне это сразу как-то странно показалось. Я решил посмотреть, что же дальше-то будет? Через несколько минут, в квартиру поднялся другой парень, этого я не знаю. Позвонил, позвал соседку, толкнул дверь и вошел. А потом вылетел оттуда, как ошпаренный. Вот, чудеса, думаю. Тут пришли рабочие, которые ремонт делали, а скоро и милиция приехала.

— Какой кошмар! — всплеснула руками Дашка. — Так Вы думаете, это племянник?

— Ничего я не думаю, пусть милиция и писаки всякие думают. Но что первым выбежал он — точно. Как всегда на нем куртка была с такими светящимися полосками. Вот так. Ну, ладно, заговорил я Вас, Оленька. Вы особо в голову-то не берите. Старики ведь чудные бывают. А поговорить иногда, знаете, как хочется, — пенсионер усмехнулся. — Кстати, передайте своим, что я ещё раз в Управу напишу, если не примут меры, — сказал он уже совершенно официально.

Дашке ничего не оставалось, кроме как обещать все передать, поблагодарить за чай и удалиться. Теперь она не сомневалась, что стоит на всякий случай забросить подальше одежду, в которой приходила к Савинкову, и забыть на время своего расследования гладкую прическу и нынешний макияж. От греха подальше.

«Исключать старичка из списка подозреваемых пока нельзя, — думала Дашка, стирая лосьоном контурный карандаш. — Во-первых, у него были причины (в его понимании, похоже, достаточные). Во-вторых, случай подвернулся просто идеальный. Многие о таком всю жизнь мечтают. Сосновскую убили молотком, который очень кстати валялся на полу. Отпечатков на нем не обнаружили, значит, убийца либо был в перчатках, либо аккуратно протер свое орудие, прежде чем положить его обратно на пол. Допустим, это был Савинков. Ведь он мог знать, что скоро к его соседке кто-то приедет. Скажем, тот же племянник. Например, Сосновская, прощаясь с Артемом накануне, сказала что-нибудь наподобие: „Завтра жду тебя во столько-то“. Дедок вполне мог это слышать, вынося мусор. И в назначенный день Савинков не спеша подготовился и сделал свое дело незадолго до времени, когда должен был прийти племянник. Расчет почти стопроцентный. Как бы человек не ругался с родной теткой, увидев её в луже крови, любой, если он не совершенно законченный подонок, бросится щупать пульс и оставит массу следов. А потом убежит, поняв, чем ему все это грозит, как сделал Илья.

То, что Савинков так со мной разоткровенничался, абсолютно его не оправдывает. Многих преступников тянет поговорить о совершенном злодеянии и вращающихся вокруг него фактах.

Но все-таки непохоже, что это пенсионер. Ведь сразу после убийства Сосновской кто-то залез в квартиру Ильи и все там перевернул. Разве это не наводит на мысль, что убийца был связан с бизнесом мадам? Но вполне может оказаться, что разгром квартиры Ильи и убийство мадам не связаны между собой. Хотя совпадение подозрительное…

А если Савинков ни в чем не виноват, то почему ничего не рассказал журналисту Вадиму? Потому что тот отказался писать в газете о его проблемах с ремонтом? Вадим показался ему черствым и, значит, не заслуживающим доверия. Короче, непрофессионально сработал, не нашел нужного подхода. Так же, как и следователь. Поскольку к соседке Савинков не питал теплых чувств, то его мало волнует, постигнет её убийцу кара или нет. Вроде все сходится. Но, возможно, есть другая причина? Решив позже вернуться к этому вопросу, Дашка стала размышлять, к кому из списка подозреваемых ей отправляться дальше? И с какой легендой? Конкурентов покойной мадам логичней было оставить на потом, как самый сложный по части проверки вариант. В этом Дашка была полностью согласна с Вадимом. Племянник Сосновской вызывал все больший интерес. Дашка охотно продолжила бы следствие, разрабатывая его версию. Родственники, и особенно наследники жертвы — очень часто первые подозреваемые. Это азы криминалистики. Но именно поэтому Дашка решила немного подождать знакомиться с Артемом Стрельцом. Если им занимается следственная бригада, то сейчас он может быть мало расположен к встречам с прекрасными незнакомками. Пока что логичней ненавязчиво (насколько выйдет) побеседовать с мамой мальчика Ириной и с актрисой Светой. За это время что-то может проясниться в отношении Стрельца и фирмы-конкурента. Кстати, Вадиму не всегда хватает профессионализма», — подумала она, сочувственно вздохнув.

Как известно, аппетит возрастает по мере вкушения пищи. То же самое часто касается и денег. В то время, когда Дашка рассуждала о своем знакомом-журналисте, Дмитрий Петрович Савинков набрал не спеша нажал семь кнопок на своем стареньком телефоне и сказал в трубку: «Придется Вам посетить меня в ближайшее время — сегодня или завтра. Не придете послезавтра я иду к следователю».

Артем Стрелец — высокий симпатичный юноша — на несколько секунд остановился перед входом в подъезд, где находилась квартира его покойной тетки. Во всем облике Стрельца — походке, жестах, манере одеваться чувствовалась горячая любовь к собственной персоне. Он небрежно провел рукой по своим красивым светлым волосам, прикидывая, где находятся окна этого полусумасшедшего старика, что такого он мог видеть, и чем это грозит ему, Артему Стрельцу.

«Отвязаться бы поскорей от этого деда, и так проблем выше крыши!» подумал молодой человек и решительно потянул на себя ручку входной двери.

— Взгляните, что у меня тут творится благодаря ремонту в Вашей, да-да, теперь уже Вашей, квартире. А ведь я никому ничего не рассказываю о том, что здесь происходило, хотя ходят тут всякие, интересуются. Я и дальше буду молчать, но Вы уж потрудитесь возместить, — ехидно сказал пенсионер.

— Я думал, Вы с тетей уже обо всем договорились, — глаза Стрельца беспокойно ощупывали вид из окна.

— Как же, договорились! Уж если Вы с ней все никак не могли договориться, то где уж мне! — Савинков захихикал. — А как Вы ругались-то на весь дом, помните? Я вот отлично помню. Сейчас это многим будет интересно! Я ведь и не подозревал, какая важная персона была Ваша родственница. Хотя сейчас вся важность в деньгах, верно? Уж не только из милиции были, но и журналист из газеты, и девчонка какая-то. Сказала, что из ЖЭКа, практику там проходит. Но я, как только она ушла, позвонил туда и узнал, что никаких практикантов к ним никогда не присылали. Вот так-то точно сыщица какая-нибудь. Может, частный детектив? Их сейчас столько! Я недавно в фильме похожую сыщицу видел: высокая, фигуристая. А говорит — как пишет.

— Ну, и сколько же Вы хотите за потолок и за швы? — спросил молодой человек, с грустью подумав, что теперь ему придется с опаской относиться к своему любимому типу женщин.

— Пять тысяч.

— Чего пять тысяч? — изумленно спросил Стрелец.

— Долларов, естественно, чего же еще, — усмехнулся пенсионер.

— Да ты сдурел, старый, тебя грохнуть дешевле будет! Причем гораздо! - взвился молодой человек. — И что это ты такое видел, интересно, за что я тебе такие бабки должен платить?

— Сам знаешь, что я видел, не кипятись. Тебе же гораздо проще заплатить и жить спокойно, сам понимаешь. Тем более я лишнего не прошу.

Стрелец вдруг как-то сник и тихо сказал:

— Хорошо, я отдам Вам деньги. Но сейчас у меня нет такой суммы, придется подождать.

— Неделю подожду, не больше.

— Хорошо, через неделю я заеду к Вам.

Дашка отправилась в фармацевтическую фирму, где работала Ирина — мама бывшего пациента извращенца-массажиста. Как девушка и ожидала, та встретила её настороженно, если не сказать враждебно. Через минуту разговора, стало ясно, что никакие ухищрения здесь не помогут. Но Дашка не привыкла легко отступать. Вначале, готовясь к встрече с Ириной, она хотела представиться корреспондентом газеты. Но передумала и назвала себя консультантом по психологическим проблемам у детей.

«Ирина, конечно, уже водила ребенка к врачу, — рассуждала Дашка. — Но возможно, она захочет получить консультацию ещё одного специалиста». Однако и из этого ничего не вышло. Видимо, все медицинские центры и прочие учреждения с некоторых пор вызывали у Ирины ужас и отвращение. У Дашки мелькнула мысль, что помощь психолога прежде всего нужна именно Ире.

— Ну, поймите, Ирина, может, я смогу чем-нибудь помочь, — Дашка сделала последнюю попытку.

Кроме того, что ей так нужно было вытянуть из этой женщины хотя бы какую-то информацию о Сосновской и её делах, Дашка действительно могла бы попробовать дать несколько несложных практических советов. Психология всегда была её любимым предметом, и многие знакомые говорили Дашке спасибо за её консультации. Но если душа восстала против кормящихся возле медицины паразитов, то ничего удивительного, что и дипломированные психологи могут оказаться бессильны.

— Да убирайтесь Вы к чертовой матери! — неожиданно сорвалась на крик Ирина. — Зачем так нагло лезть не в свое дело!

— Успокойтесь, пожалуйста, — как можно спокойнее сказала Дашка.

— Вы что, не понимаете? Мне не нужна никакая Ваша помощь! Сами уйдете или Вам помочь?

В её глазах мелькнуло выражение жгучей ненависти. Дашке показалось, что ещё секунда, и Ирина начнет выталкивать её за дверь.

По дороге домой девушка пыталась понять, что это было. Ей и самой не хотелось вспоминать, что Вадим рассказывал ей об одном из направлений порно-бизнеса, в котором оказался замешан сын Ирины. Законы многих стран Запада очень строги по отношению к детскому сексу. В одних порог сексуальной зрелости — восемнадцать лет, в других ещё выше. В странах Скандинавии можно загреметь за решетку только за просмотр порнофильма с участием лиц, не достигших определенного возраста. В нашей стране законы в отношении детской «клубнички» гораздо лояльней. Западные поклонники не могли не заинтересоваться этим. И, конечно же, нашлись люди, готовые за определенную плату (солидную, надо заметить) удовлетворить их потребности. Открылось несколько подпольных студий, где снимали фильмы с участием мальчиков в возрасте десяти — двенадцати лет.

Вскоре милиция активно занялась поиском этих «островков удовольствий». Насиженные гнезда разорялись, воротилам, которым удалось спастись, приходилось искать новые базы. Сосновская, учитывая опыт предшественников, придумала оригинальный выход.

Что все-таки двигало Ириной, когда она выгоняла Дашку? Неприязнь к человеку, бесцеремонно бередящему чужую рану? Или что-то еще?

«Все равно, на затаившуюся преступницу эта задерганная мать-одиночка не похожа, — подумала Дашка, но тут же одернула себя. — А ты их когда-нибудь живьем видела? Вадим говорил, что в беседе со следователем Ирина сказала, что иногда жалеет, что не она убила эту сволочь».

И все же Дашка считала, что из имеющихся у неё фактов, касающихся Ирины, сложно выстроить картину убийства. Конечно, у неё нет алиби. Но как она могла проникнуть в квартиру Сосновской, ведь судя по всему, та была осторожной особой? Допустим, позвонила и предложила встретиться по важному вопросу. Даже сказала по какому, и это заставило Сосновскую согласиться. В принципе, почему она не могла представиться, так же как Дашка, сотрудником ЖЭКа или РЭУ? Правда, Ирина вряд ли могла знать о предстоящем визите племянника или фотографа. Но, может, ей просто повезло?

Как связать версию, о том, что убийца — Ирина — с тем, что рассказал Савинков? Тут Дашку впервые посетила совсем не оригинальная, но способная казаться полезной, идея. Но пока что Дашка решила не погружаться в её обдумывание.

Ее ждала встреча с очередным подозреваемым — Светой, актрисой-ампутанткой, недавно вышедшей замуж. Утром Даша позвонила ей и, представившись корреспондентом женского журнала, попросила о встрече, объяснив, что собирает материал для статьи о женщинах с непростыми судьбами. Светлана довольно охотно согласилась дать интервью и пригласила её к себе домой. Ее дом находился в Жулебино. После напряженного разговора с Ириной Дашка чувствовала себя немного раздраженной, хотя по её виду заметить это было сложно. А в обществе красивой обаятельной Светы раздражения вскоре как ни бывало. Отправляясь на эту встречу, Дашка ломала голову над тем, как ей себя вести, чтобы ничем не обидеть и не насторожить Светлану.

Но опасения развеялись, как дым, когда Дашка уселась за покрытый накрахмаленной скатертью стол в уютной маленькой кухоньке, утопающей в живых цветах, как старинная беседка. На холодильнике в серебристой рамке красовалось свадебное фото, на котором Света в пышном белом платье и её муж, стройный брюнет, похожий то ли на испанца то ли на итальянца, влюбленно улыбались друг другу. Хозяйка сварила на песке изумительно ароматный кофе, и они с Дашкой начали интервью. Светлана, совершенно не рисуясь и не упиваясь жалостью к себе, рассказала о том, что с ней произошло несколько лет назад. Об отчаянии, обуревавшем её тогда, она говорила спокойно и немного отстраненно, как человек, преодолевший большое испытание и нашедший счастье. Дашка несколько раз ловила себя на мысли, что не только не испытывает к Свете никакой жалости, но даже хотела бы перенять у неё какие-то жесты и движения. Например, то, как Света держала маленькую чашку из тонкого фарфора. Или как она, говоря о своем муже, улыбалась радостно и загадочно одновременно. Все это было, конечно, прекрасно, но Дашка подумала, что уже пора направлять разговор в нужное русло.

— Света, Вы, может, читали статью в «Молодежном вестнике» где-то неделю назад.

Дашка была морально готова к тому, что Света, как Ирина после вопроса о центре детского здоровья, подожмет губы и отвернется в сторону. Но лицо девушки вдруг покрыла такая мертвенная бледность, что Дашка не на шутку перепугалась.

— Света, что с Вами? Извините, если я Вас обидела, я не хотела…

— Все нормально, Вы меня не обидели. Пожалуйста, подайте мне пачку сигарет и зажигалку, они вон на том шкафчике.

Они обе закурили, и через некоторое время Света тихо проговорила:

— Я помню ту статью. А то, что сейчас скажу, конечно, не для печати. Я надеюсь, что у Вас нет с собой диктофона. Вы производите впечатление порядочного человека. Так вот, обстоятельства, о которых я уже упоминала, довели меня до того, что я снялась в фильмах одного чудовища. Мой случай сильно перекликается с этой статьей, не так ли?

Света сделала паузу, глубоко затянулась и продолжила:

— Часто мне снятся кошмары, и сюжет у всех один: мой муж узнает об этих фильмах. Я пытаюсь понять, почему жизнь так поступила со мной. Сначала сущий ад, затем встреча с любовью, на которую уже и не надеялась, а потом вот этот страх. Такая история.

Дашка возвращалась домой в грустном настроении, что случалось с ней нечасто. Пора было попытаться разложить все, что удалось узнать, по полочкам.

Племянник мадам вполне мог узнать от нее, в котором часу к ней должен прийти Илья и легко мог его подставить: явиться чуть раньше, убить тетку и исчезнуть. С Ильей он немного общался и мог прогнозировать, как тот поведет себя в такой ситуации: растеряется вплоть до шокового состояния и оставит кругом свои следы. Этот вариант самый простой и вероятный.

Светлана. Мотив для убийства у нее, безусловно, имелся. Ведь она наконец-то обрела счастье и так боится его потерять. Но не могла же она сама убить свою бывшую хозяйку. Конечно, Светлана не производит впечатления физически слабой женщины. Но ведь она все время передвигается на костылях, и хотя умудряется сохранить при этом некоторую грацию движений, вряд ли у неё получилось бы выйти из дома, ни кем не замеченной. Она неминуемо приковала бы к себе любопытные взгляды. А отпечатки костылей?

А вот выступить заказчицей убийства Света очень даже могла. Допустим, ей стало известно о том, когда к Сосновской должен приехать племянник или Илья. Откуда? Даже если Света действительно больше не снимается в фильмах Сосновской, она могла за чем-нибудь заехать к хозяйке в тот самый загородный коттедж. Там же, возможно, оказался в тот день и Стрелец. Почему бы Сосновской было не сказать племяннику в присутствии своей бывшей актрисы, скажем, что завтра она ждет его в ремонтируемой квартире во столько-то? Да и проронить между делом фразу о предстоящем визите Ильи, мадам тоже могла. Сосновскую могло подвести упоение своими успехами в запугивании людей, и она в какой-то момент утратила осторожность. И что же дальше? Света могла отправить по известному адресу киллера. Надо признать, что, если следствие не располагает очень серьезными возможностями, это практически обреченный случай. Преступление едва ли удастся раскрыть. Профессиональных киллеров подолгу ловят целые отделы оперативников…

Но трудно исключить и ещё одну версию. Допустим, муж Светы все же каким-то образом узнал о тех фильмах. Разве он не мог убить стерву, способную разрушить репутацию его любимой жены? В том, что он безумно любит Свету, сомневаться трудно. На такого красавца наверняка претендовали многие эффектные и совершенно здоровые женщины, но он сделал выбор не в их пользу. Разве это не серьезный довод в пользу того, что речь здесь идет как раз о том сильном чувстве, ради которого человек способен на все? Светин муж мог узнать, как выглядит и какую одежду носит плейбой, снимавшийся с его женой в порно. А значит, мог так же одеться и надеть светлый парик на свои волосы цвета вороного крыла. (Илья называл племянника Сосновской белобрысым). Вот Савинков и принял выбегавшего из квартиры человека за Артема Стрельца. Кстати, Светиного мужа не включили в список подозреваемых только потому, что Савинков скрыл свои важные наблюдения. Странный старичок, как он и сам, помнится, признал.

Возможен и вариант, при котором Света и её муж действовали в полном согласии. Она рассказала все необходимые сведения, а он умело ими воспользовался. Ведь, если Света знала о предстоящем визите племянника, возможность подвернулась просто уникальная. Убить подлую хозяйку, выставив преступником её племянника, цинично использовавшего несчастных женщин-инвалидов перед объективом камеры.

Даша вернулась к идее, возникшей у неё после разговора с Ириной. Савинков утверждает, что из квартиры по очереди выбежали двое молодых мужчин. Но ведь даже школьник, читавший несколько детективов, знает, что стройная женщина, надев мужскую одежду и парик, вполне может, тем более во время быстрого бега, показаться наблюдателю мужчиной.

Самый подходящий кандидат на эту роль — Ирина. У неё достаточно высокий для женщины рост и короткие волосы, на которые несложно надеть парик нужного фасона и цвета.

А ещё до прихода Ильи у Сосновской мог побывать киллер, нанятый конкурентами. Но это уже из области фантастики. Киллер, может быть, и воспользовался бы молотком, а не пистолетом, чтобы придать преступлению вид бытового убийства. Но надевать какую-то запоминающуюся вещь ни один профессионал не стал бы.

«Жаль, что для нехитрого маскарада, который вполне устроил бы Савинкова, мог сойти самый обычный парик с захудалого вещевого рынка. Но я слишком многого требую от пенсионера. Не поручусь, что тогда, в день убийства, он разглядел все так точно, как сказал мне. К тому же, Савинков заранее испытывал неприязнь к этому парню — Стрельцу — и считал, что тот может убить свою тетку. Поэтому, если из квартиры выбежал некто, напоминавший Стрельца, Савинков, возможно, и приглядываться не стал. А сразу решил: вот он, голубчик, наверно, уже решил свои вопросы. Но Савинков не побежал к соседке, хотя и подумал, что что-то случилось. Даже не вызвал милицию. Неудобно было вмешиваться в чужие семейные дела? Но Дмитрий Петрович не блещет деликатностью. Страх немощного пожилого человека? Совсем не обязательно. К тому же, из каждого его слова о Сосновской было ясно, что он её ненавидит. Зачем же беспокоиться о её жизни? К племяннику Савинков, похоже, питает те же чувства. А значит, если кто-то устроил маскарад, пенсионер охотно принял все за чистую монету. Самое тревожное, что он мог вообще все придумать, а Стрельца обвинить просто из неприязни. Конечно, если тот не виноват, следствие разберется, но крови богатому наследничку попортит немало… Но почему Савинков до сих пор держит свои наблюдения в секрете, не делится ими со следствием? Ждет более подходящего момента, когда дело зайдет в тупик, и сведения о вылетевшем из квартиры убитой Стрельце станут настоящим подарком? Ерунда какая! Сейчас, кажется, все знают об ответственности за сокрытие улик. Хотя можно сообщить сведения анонимно… Или Савинкову не сказали, что его самого в этом деле ещё не списали со счетов? А то он выглядел так, словно вообще не при чем». Дашка решила, что ей просто необходимо задать пенсионеру ещё несколько вопросов, и спешно достала из дальнего уголка шкафа вещи, в которых ходила к нему в прошлый раз.

На звонок ей никто не открыл. Дашка постояла в задумчивости и пошла вниз. «Савинков очень жалеет, что так разоткровенничался со мной в прошлый раз. Это, кстати, очко в пользу того, что его рассказ — не проявление буйной фантазии. Ну что ж, визит не совсем неудачный», — подумала Дашка, выходя из подъезда. Увлеченная рассуждениями, она не заметила, что за ней кто-то пристально наблюдает. Впрочем, в том, что Савинков провожает её взглядом в окно, Дашка почти не сомневалась. Но смотрел на неё совсем другой человек. Как только она немного отошла от подъезда, он направился за ней.

Даша решила придерживаться мнения, что Савинков сказал правду, и из квартиры Сосновской действительно выбегали два человека, один из которых был убийцей, внешне сильно напоминавшим Стрельца. Если это все-таки был не он, а кто-то еще, то любителю переодеваний должна была потребоваться такая же запоминающаяся куртка со светящимися полосками, как у Стрельца, и парик. Конечно, если у них не одинаковые цвет волос и стрижка. К сожалению, в городе слишком много экстравагантных курток и недорогих париков. А если познакомиться с Артемом Стрельцом, то у него можно как бы ненароком узнать, в каких магазинах продаются экстравагантные вещи, в которые он одевается.

«Не обходить же мне сотню бутиков! Времени нет, — думала Даша. Придется знакомиться с племянничком, не дожидаясь, пока с ним разберутся. Потревожу юношу. Без него я не продвинусь не на шаг. Все попытки понять, он или кто-то другой спешно покидал квартиру тетки в тот день, напоминают гадание на кофейной гуще».

Дашка раскрыла блокнот, в который аккуратно перенесла все сведения, добытые ею у Вадима. Адрес Стрельца ей ничего не даст, не то, что названия пары его любимых ночных клубов. Другой сыщик мог подумать, что Стрельцу сейчас не до увеселительных мероприятий, но Дашка была уверена, что это не так. Она и сама в кризисные моменты жизни часто отправлялась куда-то танцевать до упаду. И кризисы меркли в свете стробоскопов и закрывавшей зал дымке.

Дашка достала справочник с телефонами всех дискотек и ночных клубов города, и через пять минут знала, что в одном из любимых заведений Стрельца сегодня выступает группа, бывшая популярной лет десять назад у школьниц, а в другом — довольно известная заграничная команда, а в три часа ночи начнется стрип-шоу. Даша решила, что пойдет во второй клуб и постарается найти там молодого человека, суммируя описания его внешности, данные Савинковым и Ильей. Итак, симпатичный, светловолосый, экстравагантный. Наверняка, если он будет в клубе, Дашка его заметит.

Дашка оделась в недавно купленный в бутике наряд — переливающиеся шортики и короткий топ — и долго любовалась своим отражением в большом зеркале. Она ещё ни разу нигде не появлялась в этом костюме, хотя, если не дело Ильи, это бы уже давно случилось. Дашка горделиво запрокинула голову, выставила грудь вперед, потом взлохматила волосы и закружилась по комнате. В это время зазвенел телефон. Даша увидела, как на табло определителя номера высветился телефон Вадима.

«Сейчас начнет читать нотации. Кто-то уже сказал ему, чем я занимаюсь. Наверно, пенсионер», — подумала она. Еще мгновение раздумывала, снимать ли трубку. Ведь ей предстоял непростой вечер, и нужно было встретить его во всеоружии. Но Вадим мог звонить, чтобы сообщить какие-нибудь новые сведения, и это было гораздо важнее, чем испорченное перед посещением клуба настроение. Дашка решительно сняла телефонную трубку.

— Что поделываешь, Даша? Наверно, пишешь диплом? — осведомился Вадим.

— Да, вроде того. А как твои дела?

— Могли бы быть и получше, если бы я не боялся, что ты за моей спиной натворишь невесть что. Ты ведь уже этим занимаешься.

Дашка почла за лучшее пока промолчать.

— Я же тебя просил! — воскликнул Вадим. — Сегодня позвонил актрисе Свете, мне нужно было уточнить кое-какие детали… А она бросает мне упрек, что её журналисты никак в покое не оставят. Понимаешь? Ты ставишь под угрозу выполнение моего задания. Если это тебя не волнует, все-таки пойми, что все это очень опасно. Я был в шоке, когда понял, в какие дебри ты успела залезть.

— Но я ведь сумела при этом выяснить кое-какие подробности. Возможно, они тебе очень пригодятся.

— Я тоже узнал кое-что новенькое, — тон Вадима немного смягчился, — могу даже открыть тебе парочку секретов. Все равно, оттого, что я тебе расскажу, ничего не изменится. Но только с этого момента ты ничего не предпринимаешь в тайне от меня.

Дашка уже собиралась дать очередное обещание, не имеющее для неё особого значения, но следующая фраза, произнесенная журналистом, все сильно изменила.

— Я подумал, что тебе будет намного легче понаблюдать за племянником Сосновской. У меня с ним даже беглого разговора не получилось. Попробуешь? Это, правда, может быть опасно, но тебе, по-моему, нравится ходить по лезвию ножа.

— Ага, ужасно, — хмыкнула Дашка.

— Я ничуть не удивился бы, если б узнал, что ты со Стрельцом или уже познакомилась или собираешься сделать это в ближайшее время. Угадал?

Дашка буркнула что-то невнятное. Она ещё не разобралась, какие эмоции переполнили её душу. Радость, что она добилась-таки своего, и теперь почти легально участвует в расследовании серьезного дела? Но почему-то именно сейчас Дашка ощутила и какой-то смутный ужас… Это было странное, не поддающееся определению чувство. Дашка даже удивилась, посмотрев на свое отражение в овальном зеркале, висящем над тумбочкой с телефоном. В нем по-прежнему отражалась очаровательная улыбка и задорно поблескивающие глаза. Тут до Дашки дошло, что Вадим уже вовсю развивает свою мысль дальше.

— Ясно, что угадал. Придется как-то помогать тебе, неугомонный ты ребенок. Все-таки такая страховка, как моя скромная персона лучше, чем ничего. Только больше не хулигань. Ну, а теперь, делимся добытыми сведениями?

— Да, босс…

— Не ерничай. Света в сердцах бросила мне слова: «Займитесь-ка лучше врачом».

— Врачом? — удивленно перепросила Даша. — Неужели у Сосновской был вроде как штатный врач? Тот, который отвечает за здоровье актеров во время съемок. Да, я где-то слышала, что, перед этим всех проверяют на основные инфекции. Ведь во время съемок исключена самая распространенная мера предосторожности. Все должно быть видно в деталях, а она как раз это исключает.

— Ты, я вижу, неплохо осведомлена.

— Я всегда стараюсь узнать побольше обо всех сторонах исследуемого вопроса. Но что-то не пойму: ты ведь рассказывал мне, что Сосновская всячески экономила на актерах. А все анализы (да ещё наверняка нелегальные) — это в наше время уже немалые деньги. Где логика?