Мир приключений, 1922 № 02

СВИНЬИ ЕСТЬ СВИНЬИ

Рассказ Э. П. Бутлера

МИК Фланнери, агент Междугородной Компании экспрессов в Весткоте, стоял за прилавком в своей конторе и негодующе ударял кулаками по прилавку.

По другую сторону прилавка стоял м-р Морхауз, злой, красный, весь дрожа от ярости.

Спор двух упрямых людей (а Фланнери и Морхауз были упрямы как дюжина верблюдов; Мик — потому, что он был ирландец, а Морхауз — из принципа) длился уже с полчаса и велся далеко не в парламентских тонах. А предмет спора мирно покоился на прилавке между обоими упрямцами. Это был самый обыкновенный ящик из под мыла, на котором вместо крышки была натянута проволока частыми рядами, образуя грубое, но довольно сносное подобие клетки. А в ней пара пятнистых гвинейских морских свинок меланхолично жевала листья салата.

— Делайте, что хотите, — кричал Фланнери. — платите и забирайте вашу посылку, или не платите и я уберу их обратно на полку. Правила есть правила, м-р Морхауз, и Мик Фланнери не для того тут поставлен, чтобы нарушать их… Да!

— Ах, вы, безнадежный идиот. — кричал м-р Морхауз. бешено суя в пос агенту тощую засаленную книжку, — да почитайте вы как следует ваши же собственные печатные правила: «Кролики домашние из Франклина в Весткот в хорошем ящике — 25 сентов за штуку».

Он швырнул книжку на прилавок. — Какого же вам дьявола еще надо? Разве это не кролики? Разве они не домашние? Разве они не в хорошем ящике? Ну?

И, задыхаясь от возбуждения, он начал шагать по конторе; потом вдруг повернулся к Фланнери и произнес, стараясь говорить спокойно:

— Кролики! Понимаете, кро-ли-ки!.. Двад-цать пять септов за шту-ку! Вот здесь пара: один, два! Дважды двадцать пять-пятьдесят… пять-де-сят! Понимаете? Вот эти самые 50 сентов.

Флэннери не спеша открыл книжку, порылся в ней и остановился на семьдесят четвертой странице.

— А я не возьму эти 50 сентов — лукаво произнес он, — Вот тут и правило вам прописано: «Если агент (то-есть я, стало-быть) находится в сомнении, которое из двух правил применить, он должен выбирать то, которое выгоднее Компании». Вот! И в этом случае, м-р Морхауз, я нахожусь в сомнении. Может быть эти животные — кролики, может быть и домашние, но это могут быть и свиньи; а в таком разе мои правила говорят вот что: «Свиньи из Франклина в Весткот — 30 сентов штука». И насколько я постигаю арифметику, дважды тридцать — шестьдесят, а не пятьдесят. Да!

— Глупости! — завопил м-р Морхауз. — дикая нелепость! Поймите вы, идиотский ирландец, что правило подразумевает обыкновенных свиней, домашних свиней, а не гвинейских свинок.

Но Фланнери был непоколебим.

— Свиньи есть свиньи, — твердо сказал он, — гвинейские ли, датские или ирландские — это все равно Междугородной Компании и Мику Фланнери. Относительно их национальности мне разбираться не надо: этого в правилах нет. По мне, что голландские, что русские свиньи — одно. Свиньи есть свиньи, и все тут. Мик Фланнери поставлен тут для охраны интересов Компании, а не для того, чтобы говорить со свиньями на сорока языках, чтобы узнать, где они родились и кто их родители. Да!

М-р Морхауз запыхался от негодования.

— Ладно же. — крикнул он. — вы еще обо мне услышите! И ваше начальство тоже! Ведь что за наглость! — он обращался непосредственно к морским свинкам, — вы подумайте только: я же ему даю 50 сентов… А он не желает брать. Каково? Ну так-с; оставьте свинок у себя до тех пор, пока не будете согласны получить 50 сентов… но, клянусь Георгом, если с их головы падет хоть один волос, я вас привлеку к суду!

И он вышел, хлопнув дверью. Фланнери бережно поднял ящик с прилавка и поставил его в угол.

Он вовсе не испугался; наоборот, состояние, духа у пего было самое умиротворенное, как у исправного служаки, с честью исполняющего обязанности.

А м-р Морхауз вернулся домой в ярости. Его сынок, ждавший свинок, понял это отлично и не стал предлагать бесполезных вопросов. Он был умный мальчик и знал, что мальчики, попадающие отцам под сердитую руку, имеют основательные причины жалеть об этом; и он удрал в дальний угол сада.

— Что такое свинки? — думал он — разве мягкие места мне не дороже свинок?

Пожалуй он был прав.

М-р Морхауз бурей ворвался в дом.

— Где чернила? — с порога закричал он жене…

Мистрис Морхауз виновато заморгала глазами. Она никогда не употребляла чернил. Она никогда не видела чернил, не трогала их, никогда не думала о чернилах… но она твердо знала, что из утверждения своей невинности ничего хорошего не выйдет.

— Я найду, Сэмми. — робко заметила она.

Перебрав и перепробовав пальцем дюжину темных жидкостей из кучи склянок в чулане, обжегши себе палец какой-то кислотой, она, наконец, остановила выбор на одном пузырьке. К ее счастью, там были именно чернила.

М-р Морхауз за один присест накатал письмо и встал из-за стола, торжествующе ухмыляясь.

— Попадет же этому чертову ирландцу! — воскликнул он — только бы они получили это письмо. То-то будет потеха!

Через педелю м-ру Морхауз принесли с почты заказное письмо, длинный официальный пакет со штемпелем Междугородной Компании Экспрессов — в левом верхнем углу. Он поспешно разорвал конверт и вынул оттуда лист прекрасной пергаментной бумаги с водяными знаками. В углу опять инициалы Компании, № по журналу А 6574 и дата. Письмо было короткое.

«Милостивый государь!

Мы получили Вате уважаемое письмо, содержащее жалобу на известное Вам нарушение правил Компании в деле с гвинейскими свинками, отправленными из Франклина в Весткот. Ваше письмо было адресовано председателю Компании.

Сообщаем Вем, что все претензии на высокие тарифы должны направляться в Отдел Жалоб.

Имеем честь оставаться…

и т. д. и пять подписей.»

М-р Морхауз немедленно сел писать в Отдел Жалоб. Меньше чем на шести больших страницах не сумел излиться его ядовитый сарказм, злые намеки и острые сравнения. Он перечитал, порадовался тому, что он такой умный, и написал на конверте:

В Отдел Жалоб.

Через пару недель он получил свое письмо обратно в сопровождении ответа Отдела Жалоб.

Милостивый Государь!

Ваше уважаемое письмо от 16 сего месяца, адресованное в Отдел Жалоб, касающееся дела о гвинейских свинках Франклин-Весткот, получено нами.

Ми запросили од обстоятельствах дела агента и копия с его рапорта при сем прилагается для сведения. Он доносит нам, что вы отказались принять посылку и уплатить следуемую сумму.

В виду наличия последнего пункта, являющегося весьма важным в общей картине дела, рекомендуем Вам обратиться в Отдел Тарифов.

С совершенным почтением.

(шесть подписей)».

М-р Морхауз почувствовал некоторую усталость, однако сел писать в Тарифный Отдел. Он точно и ясно изложил все дело, привел самые серьезные аргументы в защиту своего мнения, что гвинейские свинки — не свиньи, подкрепив их выпиской трех страниц из «Популярной Энциклопедии, полезной для сельских жителей».

Со всей аккуратностью и медлительностью. свойственной блестяще организованному учреждению, письмо м-ра Морхауз было занумеровано, занесено на несколько карточек, проведено через ряд книг и отделов и тогда поступило на рассмотрение. Дубликаты, копия счета, копия первых писем, копия рапорта Фланнери и дюжина других необходимых справок были подколоты к этому-письму и, переходя со стола на стол, оно попало в папку секретаря «па доклад», а затем и к начальнику Тарифного Отдела.

Глава Тарифного Отдела положил ноги на стол, зевнул и бегло просмотрел разбухшее дело о гвинейских свинках.

— Мисс Кэп! — крикнул он стенографистке, — пишите: «Агенту, Весткот И. И. — Прошу объяснить, почему согласно всех прилагаемых справок посылка с крысами не была выдана»…

Мисс; Кэн нацарапала в своем блок-ноте две страницы крючков и уголков и подняла глаза на патрона, застыв с карандашей в руке. Глава Тарифного Отдела еще раз просмотрел бумаги.

— Гм! Гвинейские свинки… свинки… Н-да… Может быть они уже подохли за эти два месяца… Мисс Кэн! Пишите: «Напишите, в каком состоянии посылка в настоящее время». Все.

Он бросил пачку бумаг на стол стенографистки, снял ноги со своего стола и отправился завтракать.

Мик Фланнери, получив письмо из Тарифного Отдела, покачал головой.

— «В каком состоянии посылка в настоящее время…» — повторил он задумчиво. — И что это им все нужно знать, этим клеркам, удивляюсь… В каком состоянии… Хвала святому Патрику, насколько я знаю, — в хорошем. По крайней мере, я ни разу не обращался к ветеринару. Может быть этим клеркам хочется, чтобы я позвал доктора и написал им, каков пульс у свиней?.. Смешно. Одно я знаю твердо: у них больше чем свиной аппетит; даже не по росту… Как они кушают? Ничего, слава Богу. Слопали пару голенищ, валявшихся в кладовой, и ящик свечей. Если бы наши бедные ирландские свиньи ели столько, сколько эти гвинейские — они были бы гордостью Ирландии.

Ворча, он отправился в кладовую и заглянул в ящик для перевозки машинных частей, где теперь сидели свинки: прежний был уже мал.

— Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь! — считал он. Семь пятнистых и одна совершенно черная. Все чувствуют себя прекрасно и жрут как гиппопотамы— резюмировал он свои наблюдения и пошел писать ответ.

«Мистеру Морган,

начальнику Тарифного Отдела».

Почему я говорю, что гвинейские свиньи— свиньи, а не что-нибудь еще; и всегда они будут свиньями, пока вы мне не прикажете, чтобы, они не были свиньями; тогда я брошу им ни съедение нашу книжку правил. Свиньи есть свиньи и бросьте ваши шутки о домашних крысах. Какой дурак станет выписывать крыс, скажите пожалуйста; свиньи — дело другое. Так и плати за свиней, а не за крыс. Что касается их здоровья, благодарю вас, они находятся в вожделенном здравии, чего и вам лес лаю.

Мик Флансри агент М. К. Э. — Весткот

Постскрипт. Их теперь восемь штук, прекрасная семейка; едят, как дай бог нам с вами.

Еще постскрипт. Я уже заплатил из своих два доллара за капусту, которую они обожают до смерти. Кому писать счет: вам или кому еще?»

Морган, глава Тарифного Отдела, получив это курьезное письмо, засмеялся, потом перечитал его и стал задумчив.

— Чорт возьми! — сказал он — Фланнери прав: «свиньи есть свиньи». Но все же хотелось бы получить более авторитетное подтверждение. Мисс Кэп! Пишите:

Агенту, Весткот И. И.

Что касается посылки с гвинейскими свинками за номером А 6754, правило 83 «Главной Инструкции Агентам» ясно говорит, что агенты должны взыскивать с получателя всю стоимость прокорма и т. д. и т. д., всех затрат, производимых во время перевозки или хранения Предлагается вам получить причитающуюся вам сумму с получателя».

Фланнери получил это письмо на следующее утро и заворчал.

— «Предлагается получить»… Как эти клерки любят разговаривать. Мне предлагают получить два доллара двадцать пять сентов с Морхауза… Вот ловко-то будет… «Мистер Морхауз, с вас следует 2 доллара 25 сентов» — «Совершенно верно, мой дорогой друг Фланнери. Очарован вашим посещением… Получите ваши денежки»… Вот штука-то! Послушаем начальства.

И он отправился. На звонок вышел сам Морхауз.

— Ха-ха! — засмеялся он, увидя Фланнери. — Согласились-таки? поняли какого дурака валяли? Я был уверен, что вы придете. Ну, тащите ящик.

— Никаких ящиков! — холодно ответил Фланнери. — А вот счет мистеру Джону С. Морхауз на 2 доллара 25 сентов за капусту, съеденную его гвинейскими свиньями. Угодно вам заплатить?

— Заплатить за капусту?… Вы хотите сказать, что пара крошечных свинок…

— Восемь… поправил Фланнери. Папа, мама и шестеро младенцев… Всего восемь, с вашего позволения.

Вместо ответа Морхауз свирепо захлопнул дверь перед носом Фланнери. Тот вопросительно посмотрел на дверь…

— Повидимому адресат не хочет платить за капусту, съеденную его посылкой. Насколько я знаю правила, это значит, что мне не с кого получать мои 2 доллара 25 сентов.

М-р Морган, начальник Тарифного Отдела, сидел в кабинете председателя Междугородной Компании Экспрессов, обсуждая вопрос о гвинейских свинках, являются ли они свиньями или не свиньями.

Председатель смотрел на это дело просто.

— Каков тариф для свиней и кроликов? спросил он.

— Свиньи — тридцать сентов, кролики и крысы—25 сентов.

— Тогда, без сомнения, гвинейские свинки — свиньи.

— Совершенно верно, — ответил Морган, — Я тоже так думаю. Предмет, который можно оценить двумя способами, нужно оценить по высшей ставке. Но дело в том свиньи они или нет? Может быть они кролики?

— А, знаете, это похоже на правду. Я думаю, что гвинейские свинки — нечто большее, чем кролики. Так сказать, промежуточное звено между кроликами и свиньями. По моему, вопрос нужно ставить так: принадлежат ли гвинейские свинки к семейству домашних свиней? Я запрошу профессора Гордона. Он специалист в этих вопросах. Оставьте-ка мне бумаги.

Он положил бумаги в отдельный ящик и написал запрос профессору Гордону.

К несчастью, профессор в это время путешествовал в Южной Америке, охотясь за зоологическими редкостями, и письмо председателя было переслано ему в Америку его женой. И когда профессор блуждал по вертепам Анд, где еще не бывал ни один белый, письмо летало взад и вперед по всей Южной Америке.

Председатель успел забыть гвинейских свинок, забыл о них и Морган.

Но не забыл о них Фланнери. Половину своего времени он уделял службе, а другую половину посвящал им. И задолго до того, как профессор получил письмо президента, м-р Морган получил письмо от Фланнери. Он писал:

«Что касается этих гвинейских свиней, я не знаю, что и делать с ними. Бог благословляет их потомством очень щедро, ни один ящик им не годится. Их теперь тридцать две, и я думаю, они намерены продолжать и дальше в том же духе. Либо их продавать, либо позвольте занять станционное помещение для них. Отвечайте скорее».

Морган схватил телеграфный листок и написал:

«Агенту Весткот.

Не имеете права продавать посылок», а потом написал Фланнери подробное письмо с объяснением, что свинки не принадлежат Компании и их должно задержать до разрешения вопроса. Он рекомендовал Фланнери получше ухаживать за ними, чтобы не вызвать нападков на Компанию.

Фланнери прочел письмо и вздохнул… Самый большой ящик был уже мал этому многообещающему семейству. Мик отмерил тридцать футов станционного помещения, сдвинул оттуда все ящики, устроил загородку и пустил свинок. Потом возвратился к своим делам. Теперь он работал с лихорадочной быстротой, чтобы скорее справиться с делами и белить к свинкам. А они требовали немалого внимания. Еще бы: тридцать две души, которые хотят есть, грызут все что ни попало, пакостят и размножаются, размножаются…

Через некоторое время Мик пришел в отчаяние; он взял клочек бумаги, написал на нем крупно: «160» и отправил Моргану.

Морган вернул бумажку, спрашивая, что это такое.

Флаппери отвечал:

«Теперь их сто шестьдесят штук, этих свиней, ради бога позвольте хоть часть продать. Вы хотите, чтобы они меня самого слопали, что ли?»

«Не продавать свинок» настойчиво телеграфировал. Морган.

Вскоре после этого председатель Компании получил письмо от профессора Гордона. Это было длинное ученое послание, но самое главное заключалось в двух строках; профессор писал, что гвинейские свинки принадлежат к разряду Cavia араrоеа, тогда как обыкновенные свиньи — к Sus из семейства Suidae. On писал еще, что гвинейские свинки весьма плодовиты и быстро размножаются.

— Они не свиньи, — сказал председатель Моргану. — Их тариф 25 сентов за штуку.

Морган сделал соответствующую резолюцию на деле № А 6754 и передал его в Экзекуторский отдел. Экзекуторский отдел оформил все дело и известил Фланнери, что имеющихся у него 160 гвинейских свинок он должен передать адресату, взыскав с него по 25 сентов за штуку и, особо, за их содержание.

В этот день Мик Фланнери бросил все дела и считал разбегающихся свинок, от которых рябило в глазах.

«Уважаемый Экзекуторский отдел! (писал он) конечно, вы имели право думать, что их сто шестьдесят; но с, тех пор прошло время и я насчитал их восемьсот, и потом бросил. Сколько бы их ни было, и кто мне отдаст мои 64 доллара за капусту, что пожрала эта пятнистая орава?»

Много писем с запросами и ответами летало туда и обратно, пока Экзекуторский Отдел уразумел, почему вышла ошибка, почему вместо ста шестидесяти стало восемьсот и почему свинки едят именно капусту, а не что-нибудь другое.

Свивки оттеснили Фланнери в утолок конторы, где ему осталось три квадратных фута на все дела. Всю остальную часть прочно заняли свинки и, согласно распоряжению Компаппи, Фланнери нанял двух мальчиков, чтобы ухаживать за ними.

На следующий день Фланнери пересчитал свинок: их стало на 8 штук больше. А когда, наконец. Экзекуторский Отдел согласился на цифру 800, их было уже 1064 штуки. Фланнери обнес загородкой свою контору и отдал ее под общежитие своим врагам. А враги все прибывали…

Экзекуторский Отдел слал письмо за письмом, но Фланнери был слишком занят, чтобы читать их.

Наконец нарочный вручил ему телеграмму:

«Ошибка в счете за гвинейских свинок. Взыщите только за пару 50 сентов. Скорее, сдайте всех адресату».

Прочтя телеграмму, Фланнери подпрыгнул на 3 фута, что при его возрасте было большой маркой. Со всей быстротой, на которую был способен его карандаш, он написал счет и пустился бегом к дому Морхауза.

У калитки он замер как в столбняке. Дом смотрел на него пустыми окнами, сквозь которые было издалека видно все внутреннее расположение комнат. А на столбе терассы висела дощечка:

«Сдается».

М-р Морхауз уехал!

Фланнери пошел обратно. Шестьдесят девять свинок родилось в его отсутствие… Он пошел собирать справки в городе. Оказалось, что Морхауз не просто переменил квартиру, а уехал совсем из Вссткота…

Печально возвращался он на станцию и далее сообщение мальчиков., что за его отсутствие появилось на свет еще двести свинок, не вернуло ему хорошего расположения духа.

Он послал телеграмму в Экзекуторский отдел.

«Не могу получить 50 сентов за пару свиней, адресат выбыл неизвестно куда, что делать? Фланнери».

Эта телеграмма была вручена клерку Экзекуторского Отдела, который, засмеявшись. сказал товарищам:

— Надо велеть ему прислать свое стадо в главную контору, а то они в самом деле съедят беднягу.

И он телеграфировал Фланнери приказ об отправке гвинейских свинок в Франклин.

Получив приказ, Фланнери немедленно принялся за работу, наняв на помощь шесть мальчуганов. С энергией отчаянья сколачивали они клетки из всех ящиков, которые только нашлись, набивали их свинками и немедленно отправляли в Франклин.

День за днем клетки с гвинейскими свинками непрерывным потоком лились из Весткота в Франклин, а Фланнери с помощниками не покладали рук, сколачивали, набивали, отправляли.

К концу недели они отправили 2800 клеток со свинками, а в конторе оставалось еще в четыре раза большее количество, чем в начале отправки.

«Остановите посылку свиней. Склады полны» телеграфировали из Франклина.

«Не могу остановиться» отвечал Фланнери и посылал, посылал…

Со следующим поездом из Франклина прибыл инспектор Компании. Он имел категорические инструкции приостановить поток гвинейских свинок, чего бы это ни стоило.

Выйдя на станцию, он увидел ряд вагонеток, стоявших вблизи багажной конторы Фланнери. А у самой конторы стоял открытый товарный вагон и десяток мальчиков непрерывно таскали туда кульки и корзины, полные свинок.

В самой конторе Фланнери стоял посреди комнаты без куртки, засучив рукава, сгребал угольной лопатой свинок и наполнял ими корзины, кульки, мешки.

Он гневно зарычал на инспектора:

— Оставьте меня в покос!.. Когда вагоп будет полон, я расквитаюсь с этими тварями!.. Клянусь, никогда не иметь дела с иностранными свиньями!.. Да, сэр… они чуть не уморили меня… Я спал на крыше вагона последнее время… В следующий раз я буду знать, что свиньи не свиньи, а кролики… Правила — правилами, но вторично вы не оставите Мика Фланнери в дураках… Когда идет вопрос о жизни, к чорту все правила! Да! И пока Фланнери будет стоять за этим прилавком, свиньи — не свиньи, а кролики, коровы — кролики, лошади — кролики, и львы и тигры и Скалистые горы — все это кролики по 25 сентов и ни копейки больше!

Од задохнулся и остановился… Оставалось уже немного свинок, сотня не больше. Когда он заметил, что осталось груза мешка на три, обычное хорошее настроение вернулось к нему.

— Хорошо, однако, — весело сказал оп, — а ведь могло быть и хуже. Что бы я делал, если бы это были не гвинейские свинки, а слоны… а?