В середине 1805 года отношения между Испанией и Соединенными Штатами резко обострились. Испания задержала несколько американских кораблей, занимавшихся контрабандной торговлей в ее колониях; спор возник также из-за границ Луизианы, купленной Соединенными Штатами у Франции двумя годами раньше. Испанский посол в США маркиз Каса-Ирухо метал громы и молнии против американского правительства, слал ему не только грубые ноты протеста, но и открыто ругал в печати президента и министров. В воздухе запахло порохом, что немедленно уловил Миранда. Война между Соединенными Штатами и Испанией означала для него новую возможность приобрести союзников, заручиться помощью американцев в борьбе за независимость испанских колоний.
Убедившись, что экспедиция, которую он столько лет готовил в Лондоне, не состоится, каракасец, не теряя времени, зондирует через своих многочисленных друзей в Соединенных Штатах почву для подобного же мероприятия, но теперь уже с помощью американского правительства. Получив заверения, что его планы найдут поддержку по крайней мере у некоторых влиятельных лиц в заокеанской республике, он начинает готовиться к отъезду
Перед отплытием Миранда пишет завещание. Своими душеприказчиками он назначает негоцианта Джона Тэрнбулла и министра финансов Ванситтарта. Им он поручает передать после освобождения Венесуэлы каракасскому кабильдо весь свой личный архив, который будет свидетельствовать «моей Родине об искренней любви преданного ей гражданина и о его неустанных трудах во имя общественного блага моих любимых соотечественников». Греческих и латинских классиков из своей библиотеки Миранда завещает университету в Каракасе. Душеприказчикам поручается забота о его 18—месячном сыне Леандре. Своей «верной домоправительнице» Саре Эндрюс Миранда оставляет 600 фунтов стерлингов — видимо, все его сбережения, а также мебель, посуду и все прочее, что имелось в его лондонской квартире. Своим душеприказчикам, а также французским друзьям Миранда оставлял различные произведения искусства — картины, рисунки, скульптуры, имевшиеся у него в Лондоне и в Париже.
2 сентября Мистер Мартин (под таким псевдонимом продолжает выступать Миранда) в компании своего личного секретаря Томаса Молини покидает Англию. Знает ли английское правительство о его отъезде? Знает и одобряет его. Англии выгодно вовлечь США в конфликт с союзницей Наполеона Испанией, и, если Миранде удастся способствовать этому, тем лучше для Лондона. На текущие расходы каракасцу даже выдаются восемьсот фунтов стерлингов.
Путешествие длится шестьдесят семь дней. 9 ноября Миранда прибывает в Нью-Йорк, где его встречают старые друзья — Руфус Кинг, бывший посол Соединенных Штатов в Лондоне, и полковник Смит, с которым он некогда путешествовал по Европе. Смит является теперь начальником Нью-Йоркского порта — пост, как мы вскоре убедимся, весьма важный для осуществления планов каракасца.
Смит знакомит Миранду с капитаном корабля Льюисом и богатым негоциантом Сэмюэлем Огденом. "И тот и другой с ходу выражают готовность принять участие в освободительной экспедиции в Южную Америку. Огден готов даже финансировать осуществление планов мистера Мартина.
Миранда стремится заручиться официальной поддержкой американского правительства. Он обращается к своему старому знакомому военному министру Генри Ноксу с посланием, в котором пишет: «Цель данного письма — сообщить Вам, что, наконец, настал час, когда великий План, который мы вынашивали с Вами много лет тому назад, может быть осуществлен… Вы располагаете средствами оказать этому делу в его самый критический и интересный момент помощь как лично, так и через ваших друзей…»
Такие послания направляются к другим знакомым каракасца в Вашингтон. А вслед за ними направляется туда и сам Миранда. По дороге наш путешественник останавливается в Филадельфии, где встречается с бывшим вице-президентом Аароном Бурром, который строит планы отделения Мексики от Испании и превращения ее в протекторат Соединенных Штатов. Бурр опасается, что Миранда помешает ему осуществить свою затею, и после встречи с каракасцем уведомляет о его планах испанского посла Каса-Ирухо, который немедленно напускает на него свору ищеек.
Там же, в Филадельфии, старый почитатель Миранды доктор Раш снабжает его рекомендательным письмом к государственному секретарю Мэдисону, в котором аттестует каракасца как «друга свободы и сторонника формы правления, имеющей своей целью благосостояние народов, а не величие индивидуумов».
6 декабря Миранда приезжает в Вашингтон и на следующий же день наносит визит президенту Соединенных Штатов Томасу Джефферсону, который тепло принимает его в присутствии членов кабинета министров. Разговор идет о положении в Европе, о войне, которая разделила европейские государства на два враждебных лагеря. Джефферсон, согласно дневнику Миранды, отметил: «Пока европейцы дерутся между собой, мы их будем кормить нашими продуктами». Один из министров бросил реплику: «Если они нам будут платить!» — «Разумеется!» — сказал президент, что вызвало веселое оживление среди присутствующих. Миранда в общих чертах осведомил Президента о своих планах, и которым Джефферсон отнесся весьма благосклонно. Договорились, что более подробно этот вопрос будет обсужден Мирандой с государственным секретарем Мэдисоном.
В столице Соединенных Штатов каракасец развил бурную деятельность. Он посещает гробницу Вашингтона, наносит визиты председателям сената и палаты представителей, встречается со многими видными политическими и общественными деятелями. 1 декабря Миранду принял Мэдисон. Государственный секретарь заявил венесуэльскому конспиратору, что американское правительство благосклонно относится к его планам освободительной экспедиции и не будет чинить препятствий участию в ней американских граждан. Однако в прямой помощи Мэдисон отказал. Два дня спустя Миранда был приглашен на обед к президенту Джефферсону. Президент высказал уверенность, что все колонии в Америке завоюют независимость. Каракасца принял также вице-президент Джордж Клайтон, с которым он познакомился еще в свой первый приезд в Соединенные Штаты. Вернувшись в конце декабря 1805 года в Нью-Йорк, Миранда вместе с Огденом, Руфусом Кингом и полковником Смитом стал энергично готовить все необходимое для экспедиции. Огден авансировал на расходы 20 тысяч долларов. Был приобретен 16—пушечный корабль в 187 тонн под названием «Леандр». Так звали первенца Миранды. Так как метрики его не сохранились, то историки до сих пор спорят, был ли он назван в честь корабля или наоборот. Под разными предлогами, не раскрывая всех планов стали вербовать волонтеров. Им обещали большое вознаграждение и чины в случае успеха экспедиции. Как это бывает в таких случаях, среди навербованных затесались и авантюристы, искатели приключений и легкой наживы, которые вовсе не думали жертвовать собой во имя независимости испанских колоний. Было закуплено и погружено на «Леандр» военное снаряжение: 582 мушкета, 297 сабель, 6500 патронов, порох, амуниция и провиант.
К концу января 1806 года подготовка экспедиции была закончена. Миранда направил прощальные послания Джефферсону и Мэдисону, и 2 февраля «Леандр» вышел из Нью-Йоркского порта по направлению к Гаити. Всего на корабле было около 200 волонтеров, главным образом американцев и англичан.
Миранде при помощи полковника Смита, начальника Нью — Йоркского порта, удалось подготовить экспедицию столь скрытно, что испанский посол узнал о ней лишь после того, как «Леандр» покинул берега Соединенных Штатов. Ярости испанского дипломата не было предела. Он устроил по этому поводу форменный скандал Мэдисону.
К протестам Каса-Ирухо присоединил свой голос и французский посол в Вашингтоне. Оба они обвиняли американское правительство в нарушении нейтралитета. Не желая идти на открытый конфликт с Испанией и ее союзницей Францией, американские власти привлекли к суду Огдена и полковника Смита за нарушение закона о торговле оружием. Общественное мнение было на стороне друзей Миранды, и суд их оправдал.
Только когда «Леандр» оставил Нью-Йорк и вышел в открытое море, Миранда появился на палубе корабля и сообщил волонтерам об истинных целях их экспедиции. Они высадятся в Венесуэле и освободят ее от испанского гнета. Миранда заверил волонтеров, что в Венесуэле их ждет восторженный прием со стороны местного населения, с помощью которого им сравнительно легко удастся преодолеть сопротивление испанцев.
Один из волонтеров, капитан Биггс, оставил в своих воспоминаниях весьма достоверный портрет каракасца. По словам Биггса, Миранда роста был около 5 футов 10 дюймов, глаза у него были серые, взгляд — быстрый, проницательный и как бы недоверчивый, нос — длинный, скорее английского, чем римского, типа, волосы — поседевшие, но не белые, и стального цвета. Их он по моде ХVIII века завязывал косичкой, которую посыпал пудрой. В левом ухе блестела небольшая золотая серьга. Вся его пропорционально сложенная фигура излучала силу, энергию, упорство и здоровье.
На палубе «Леандра» Миранда проводил военные занятия с добровольцами, он знакомил их с оружием, военной тактикой, рассказывал о положении в испанских колониях, о своем участии во французской революции и о путешествиях по европейским странам. Один из участников экспедиции впоследствии вспоминал, что каракасец «сеял в сердцах волонтеров семена геройских поступков, свободы и революции. Он представал перед нами как знаток языков, наук и литературы».
12 марта на «Леандре» был поднят учрежденный Мирандой колумбийский флаг из желтой, синей и красной полос, который впоследствии стал национальным флагом Венесуэлы. Перед этим флагом генерал Миранда принял у своих бойцов присягу на верность «свободному народу Южной Америки, независимому от Испании».
На печатном станке, предусмотрительно прихваченном Мирандой, печатаются его прокламация к населению колоний и дипломы офицерских званий, которые он выдает тут же на корабле волонтерам. «Я, дон Франсиско де Миранда, — так звучит текст, — данной мне властью, исходя из прерогатив моего поста, настоящим присваиваю такому-то такое-то офицерское звание».
Почти месяц плыл «Леандр» до порта Жакмель на острове Гаити. Здесь, в первой колонии Латинской Америки, завоевавшей независимость, Миранда надеялся получить помощь — оружие и волонтеров — от гаитянского правительства. На Гаити он пополнил свою «армаду» двумя небольшими судами — «Бахусом» и «Пчелой». С ними он направился к острову Бонэр, расположенному поблизости от Венесуэлы. Хотя расстояние между Гаити и Бонэром сравнительно небольшое, из-за тихоходов «Бахуса» и «Пчелы» и бестолковости капитана «Леандра», сбившегося с пути, корабли преодолели его только за месяц. В море караван терпел аварии, волонтеры с трудом переносили морскую качку, многие из них болели. По мере приближения, экспедиции к месту назначения их настроение падало.
Пока маленькая «армада» Миранды двигалась черепашьим шагом к берегам Южной Америки, другое быстроходное судно, посланное вслед за ними из Соединенных Штатов испанским послом Каса-Ирухо‚ успело побывать в Мексике, на Кубе и в Венесуэле, доставив местным испанским властям послания, уведомляющие о грозящем вторжении экспедиционного корпуса «английского агента, разбойника и чудовища» Франсиско Миранды. Весть об этом быстро облетела колониальные центры. Испанские власти подняли на ноги церковников, которые стали призывать население оказать сопротивление «иуде» Миранде. Была усилена береговая охрана, приведены в боевую готовность крепости, испанские военные корабли вышли в открытое море, навстречу смельчаку. Наконец 27 апреля флотилия Миранды подходит к берегам Венесуэлы. «Главнокомандующий колумбийской армией» дает приказ своим «войскам» приготовиться к высадке. Тридцать шесть лет он ждал этого часа!
Но ‚когда с «Леандра» спустили шлюпку с волонтерами, которым был отдан приказ достичь берега, вдали показались два испанских военных судна — 20-пушечный бриг и 11—пушечная шхуна. Высадка была приостановлена, «Леандр» приготовился к бою. Испанцы приблизились и открыли огонь, на который храбро отвечал «Леандр». Боем руководил сам Миранда с капитанского мостика. Пальба продолжалась около 40 минут. Затем капитан «Леандра» решил повернуть обратно в надежде, что испанцы погонятся за ним, а тем временем тихоходные «Бахус» и «Пчела» смогут скрыться. Но получилось иначе. Испанцы погнались как раз за этими утлыми суденышками, взяли их в плен и повели в крепость Пуэрто-Кабельо. Так, не успев даже высадиться на родной земле, Миранда потерял два. вспомогательных судна и — что главное — 60 волонтеров. Теперь у него остался всего один корабль и около 120 бойцов, но он продолжал верить, что достаточно им высадиться на материк, как к ним присоединятся несметные толпы индейцев, метисов, негров и креолов, возглавив которых он сметет испанский деспотизм со всего Южно-Американского континента.
Другого мнения были волонтеры на «Леандре».
Они теперь и слышать не хотели о высадке, и главнокомандующему ничего не оставалось, как дать указания капитану направить корабль к острову Тринидад, где он надеялся поднять дух своей «армии», а главное, заручиться английской поддержкой, на которую он все еще продолжал рассчитывать. Судьба волонтеров, попавших в плен к испанцам, была поистине трагической. В крепости Пуэрто-Кабельо их предали военно-полевому суду по обвинению в пиратство, мятеже и убийствах, в участии в «скандальной и возмутительной экспедиции преступника Миранды». Разумеется, пленных предварительно подвергли изощренным пыткам, чтобы вынудить у них признания. Председателем суда был сам генерал-капитан Венесуэлы Геварра-и-Васконселос. Обвинитель говорил об «отвратительных преступлениях коварного предателя» Миранды, возглавляющего «ужасную банду пиратов, головорезов, насильников». Суд приговорил 10 волонтеров к смертной казни, остальные получили по 10 лет каторги. Судьбу трех несовершеннолетних волонтеров должен был решить сам король Испании.
Приговоренных к смерти повесили в присутствии их товарищей, затем отрубили им головы и выставили на всеобщее устрашение в городах Венесуэлы. Населению было объявлено, что это висельники, пираты и разбойники англичане, которым запродал свою душу Миранда. Этот «антихрист» намеревается вторгнуться в Венесуэлу с единственной целью — «обратить в бесову» протестантскую веру все местное население.
Нельзя сказать, чтобы эти грубые вымыслы, «подлинность» которых подтверждалась церковниками, не нашли отклика среди жителей Венесуэлы. Ведь жителей колонии на протяжении веков воспитывали в духе страха и ненависти к английским пиратам, английским «нехристям», отступникам от единственно подлинной католической веры…
Между тем Миранда продолжал колесить по Карибскому морю, бросая якорь то у одного, то у другого английского острова. В пути он узнал, что его старый знакомый Уильям Питт умер и что теперь премьер-министром Англии является лорд Грэнвиль, в правительстве которого его душеприказчик лорд Ванситтарт продолжает занимать пост министра финансов. У Миранды вновь затеплилась надежда на помощь английского правительства.
На Барбадосе Миранда встретился с адмиралом Кочреном, командовавшим английскими военными кораблями в Вест — Индии. Кочрен согласился эскортировать «Леандр» до берегов Венесуэлы, но отказался оказать более эффективную помошь «колумбийской армии» без соответствующих указаний Лондона.
По дороге Миранда был вынужден задержаться на Тринидаде, так как в Карибском море появился отряд французских кораблей, прибывших на помощь испанцам. Это время он использовал для пополнения своей поредевшей армии новыми волонтерами, число которых теперь возросло до трехсот, и приобрел несколько небольших суденышек. При первом же известии о возвращении в Европу французской эскадры каракасец решил действовать.
23 июля Франсиско Миранда пишет письмо Хислопу, губернатору Тринидада: «Полученные мною сообщения с Колумбийского континента заставляют меня немедленно выступить на помощь моей любимой родине, которая или свергнет гнет Испании, или превратится в несчастную рабыню Франции, подобно Голландии и Швейцарии. Только эти соображения заставляют меня покинуть Тринидад, ибо количество волонтеров, примкнувших ко мне здесь, далеко не соответствует задачам важного мероприятия которое мы попытаемся осуществить.
Одновременно я пришел к убеждению, что дальнейшая отсрочка не увеличит мои силы. Кроме того, мои переговоры с командующим войсками в английской Вест-Индии показали, что я не могу рассчитывать на его помощь и сотрудничество. Все это заставило меня принять решение, которое может показаться рискованным, но которое является единственно приемлемым для меня при сложившихся обстоятельствах. Я надеюсь, что провидение, укрепив наши благородные помыслы, дарует нам победу и что будущие поколения, узнав всю правду об обстоятельствах нашей экспедиции, справедливо будут судить о событиях, которые явились следствием нашей патриотической и благородной убежденности».
Такого же примерно содержания письмо Миранда отправил адмиралу Кочрену, выражая надежду, что он по крайней мере прикроет его действия своими кораблями.
На следующий день «Леандр» оставил Тринидад и в сопровождении нескольких английских военных кораблей взял курс к берегам Венесуэлы. 3 августа «Леандр» вошел в бухту Коро. Миранда разделил свои более чем скромные силы на два отряда — «дивизии». Обстреляв расположенные на берегу испанские батареи, «колумбийцы» во главе с Мирандой высадились около города Вела. Защищавший его испанский гарнизон в 600 человек после перестрелки бежал, а с ним — и почти все население. Тем не менее освобождение этого первого города, стоившего «колумбийцам» всего трех раненых, имело большое политическое и военное значение. Ведь это была первая победа Миранды!
Теперь следовало бы развить первоначальный успех, но для этого Миранда располагал слишком ничтожными силами. Он послал своих людей в соседние селения в надежде, что им удастся поднять местных жителей на борьбу против испанцев. Одновременно были направлены гонцы с победными реляциями и с просьбами о немедленной помощи на Ямайку, Тринидад и Барбадос. Но ни местное население, ни англичане не спешили на подмогу главнокомандующему «колумбийской армией». Креолы, узнав, что силы Миранды ничтожны, отказались поддержать его, что же касается рабов и индейцев, то для них Миранда был тем, чем его рисовала испанская пропаганда, — английским пиратом. Правда, в Веле к нему присоединился отряд индейцев из 30 человек, но при первой же стычке с испанцами они его покинули.
И все же Миранда продолжал наступление. Он двинулся на город Коро, расположенный в двенадцати километрах от Велы, который тоже освободил, но в котором тоже почти не оказалось людей: их силой эвакуировали в глубь страны испанские власти. Напрасно Миранда украсил город колумбийскими флагами, напрасно были вывешены его манифесты, напрасно он призывал жителей вернуться в свои дома, обещая им свободу, независимость и счастье. Ответом ему было молчание. Но он все еще продолжал верить в чудо, чего нельзя было сказать об остальном «колумбийском» воинстве. Среди волонтеров началось брожение: им обещали встречу с цветами и музыкой, несметные сокровища, славу и почести. Все оказалось обманом, они попали в ловушку по вине этого фантазера и болтуна Миранды. Положение отягощалось еще и тем обстоятельством, что испанцы, отступая, забили колодцы и лишили волонтеров питьевой воды. А тут еще стали поступать сведения о готовящемся контрнаступления испанцев. Испанский командир гарнизона в Коро после бегства из города пришел в себя и, собрав ополчение в 1500 человек, начал контрнаступление. Ему удалось обойти позиции Миранды и в первой же стычке взять в плен капитана «Леандра» и нескольких матросов.
Не бездействовал и генерал-капитан в Каракасе. Первым делом он приказал публично казнить «in efige» — «в изображении» — ненавистного Миранду. «Сожжение» Миранды не помешало властям назначить за его голову награду в 30 тысяч песо. Один из испанцев соблазнился на эту награду, пробрался в Коро и выстрелил в Миранду, но промахнулся, убив сопровождавшего его солдата. К тому же трибунал инквизиции, пребывавший в крепости Картагена, провозгласил Миранду атеистом и «врагом бога и короля», отлучил его от церкви и запретил верующим давать ему кров и пишу.
Затем генерал-капитан объявил всеобщую мобилизацию. Набрав четыре тысячи бойцов, он двинулся к Коро. Таким образом, против двухсот волонтеров «колумбийской армии» выступало теперь около пяти тысяч солдат. Рассчитывать на победу в этих условиях было бы безумием.
Получив эти сведения, Миранда созвал военный совет, на котором было решено оставить Коро и вернуться в Велу, поближе к «Леандру» и английским кораблям, маячившим в бухте. Но отступление это больше походило на бегство.
Миранда оставил на прощанье жителям Коро манифест, в котором заявлял, что его миссия заключалась не в завоевании, а в освобождении населения от испанской тирании. Он покидает Коро, чтобы его жители смогли вернуться к своим очагам и убедиться в его благородных намерениях. Он направляется в Велу, но если жители Коро его призовут, то он вернется и будет сражаться за их свободу до последней капли крови.
В Веле волонтеров обуяла паника. Все только и думали о том, как бы поскорее убраться отсюда. Миранде, которому уже никто не подчинялся, ничего не оставалось делать, как отдать приказ об эвакуации.
13 августа 1806 года Миранда и его «колумбийцы» вернулись на «Леандр» и, эскортируемые английскими кораблями, направились на остров Аруба, принадлежавший Голландии. Голландия была оккупирована Наполеоном, поэтому Миранда счел возможным, в свою очередь, оккупировать Арубу.
Каракасец не принадлежал к числу людей, признающих себя побежденными, пока в их груди стучит сердце, а на плечах держится голова. Это не поражение, а всего лишь первая вылазка, причем весьма успешная, — так оценивал Миранда результаты своей экспедиции. Сходную оценку давали ей и англичане на вест-индских островах. 2 сентября 1806 года английская газета «Барбадос Меркюри энд Бриджтаун Газетт» писала: «Одни считали, что предприятие Миранды было безрассудным, другие — донкихотским, все считали его опасным, он же доказал, что способен завладеть позициями на континенте и удерживать их».
Да, Миранда проиграл всего лишь стычку, а не сражение. Будь у него хоть несколько тысяч солдат, он дошел бы до Каракаса, он освободил бы всю Венесуэлу!
С Арубы Миранда пишет адмиралу Кочрену на Барбадос: «Я не сомневаюсь после этого испытания, что мы можем одержать победу, если будем располагать небольшими вооруженными силами…»
Вместо ожидаемой помощи англичане приказали Миранде немедленно убраться с Арубы со своими волонтерами на Тринидад, откуда он продолжал слать письма Кочрену, министрам и своим друзьям в Лондоне, взывая о помощи.
Лондон отмалчивался. Пришел ответ только от Тэрнбулла, и Миранда не поверил своим глазам. Оказывается, пока он кружил по Карибскому морю, пока сражался на венесуэльской земле, англичане напали на Буэнос-Айрес и захватили его, а теперь планируют высадки в других местах Испанской Америки, разумеется, без его участия, ибо их цель вовсе не освобождение испанских колоний, а захват и порабощение их. Да разве можно было ждать чего — нибудь другого от коварного Альбиона? Покорив Восточную Индию, он стремится завоевать теперь и Западную.
Но каким образом англичанам удалось захватить Буэнос-Айрес? Подробности этого Миранда узнал позднее. Произошло следующее. В январе 1806 года Попэм без особого труда захватил Капштадт и водрузил английское знамя над мысом Доброй Надежды. Одержав эту победу, Попэм покидает Африку и берет курс на Южную Америку, а точнее, на Буэнос-Айрес. На его кораблях — отряд морской пехоты в 1600 солдат под командованием генерала Берисфорда. Попэм решил, что этих сил вполне достаточно для оккупации столицы вице-королевства Ла-Платы. И он не ошибся. 26 июня эскадра Попэма вошла в устье реки Ла-Платы, и на следующий день английские войска подступали уже к Буэнос-Айресу. Испанский вице-король Собремонте не решился привлечь местное население к обороне города и сдал его без боя англичанам.
Захватив Буэнос-Айрес, англичане повели себя в нем как заправские колонизаторы. Они объявили его владением британской короны и принялись грабить местное население.
Весть о взятии Буэнос-Айреса пришла в Лондон в начале сентября. Негоцианты и банкиры Лондона ликовали. Завоевателю Буэнос — Айреса генералу Берисфорду было присвоено почетное гражданство Лондона и выдана большая денежная премия. Газета «Таймс» предсказывала: «Несомненно, что всю колонию Ла-Платы постигнет судьба Буэнос — Айреса». Аппетит, говорит английская пословица, приходит во время еды. Если Берисфорду удалось без единого выстрела захватить Буэнос-Айрес, то нельзя ли захватить столь же легко и дешево и другие испанские колонии? Было бы глупо не воспользоваться такой возможностью и делать ставку на фантазера Миранду с его россказнями о креолах, жаждущих независимости. Им нужна не независимость, а мудрое британское правление.
Попэму и Берисфорду было послано на подмогу 2 тысячи солдат, генерал Крауфорд с 4200 солдатами отплыл к берегам Чили с заданием завладеть портовым городом Вальпарайсо. Генерал Уэлсли (будущий лорд Веллингтон, один из победителей Наполеона в сражении при Ватерлоо) получил указание возглавить поход на Мексику и захватить Веракрус, для этого было ему дано 8 тысяч солдат; другой отряд в 3 тысячи солдат должен был проследовать из Индии к тихоокеанскому побережью Мексики.
О том, какие «альтруистические» цели преследовали при этом английские колонизаторы, показывает инструкция военного министра генералу Крауфорду‚ в которой предписывалось ему после завоевания Чили «употребить все зависящие от него средства, как мирные, так и насильственные, чтобы воспрепятствовать распространению среди населения мятежного духа. Его главные усилия всегда должны быть направлены на поддержание внутреннего порядка и спокойствия на территории, оккупированной войсками его величества; даже на смежной с нею территории генерал не должен способствовать мятежным действиям или мероприятиям, клонящимся к чему — либо другому, кроме перехода страны под покровительство и управление его величества. Желание его величества состоит также в том, чтобы те права, которыми до сих пор пользовались различные классы населения, и те обязанности, которые на них были возложены, по возможности не подвергались изменению; прежние формы управления будут сохранены; новое будет состоять лишь в замене власти испанского короля властью его величества».
Жители Буэнос-Айреса внесли существенные коррективы в эти амбициозные планы британских завоевателей. Пока в Лондоне формировались военные экспедиции в Южную Америку и сочинялись для них инструкции, в Буэнос-Айресе восстало местное население, возглавляемое Сантьяго де Линьерсом. Этот служивший у испанцев морской офицер французского происхождения был тайным сторонником независимости. Под руководством Линьерса было создано народное ополчение, которое атаковало английский гарнизон и после ожесточенной схватки вынудило его сдаться. Англичане потеряли 300 солдат убитыми, 1200 пленными, в числе которых был и сам генерал Верисфорд. Кроме этого, ополченцы захватили 95 пушек, 1600 мушкетов и все боеприпасы англичан. Из разгрома спасся только Попэм, успевший с небольшой группой солдат погрузиться на суда и отойти к восточному берегу реки Ла-Платы.
Известие о позорном разгроме в Буэнос-Айресе пришло в Лондон в самый разгар подготовки новых экспедиций в Испанскую Америку и вынудило правительство коренным образом изменить свои планы. Теперь уже не могло быть и речи о новых завоеваниях. Приходилось спешить на выручку Берисфорду хотя бы ради спасения престижа Англии. Было соблазнительным во что бы то ни стало удержать эту богатейшую колонию, о которой лондонская «Таймс» пиала, что она является «житницей Южной Америки и располагает миллионами коров, лошадей, овец и свиней».
Несколько месяцев спустя англичане сконцентрировали в районе Ла-Платы около 10 тысяч солдат. Взяв штурмом Монтевидео, они предприняли новое нападение на Буэнос — Айрес и вновь потерпели сокрушительное поражение.
Креолы сражались геройски. Впоследствии командующий английскими войсками генерал Уайтлок свидетельствовал, что «каждый мужской житель, будь то свободный или раб, сражался с решительностью и настойчивостью, которых трудно было бы ожидать даже от религиозного или патриотического фанатизма наиболее закоренелого и беспощадного врага». Англичане так и не смогли овладеть Буэнос-Айресом. Потеряв большое количество убитых, раненых и пленных, они вынуждены были заключить перемирие с Линьерсом и потом бесславно ретироваться восвояси.
Таким образом, попытка англичан завладеть Испанской Америкой кончилась для них плачевно. Впоследствии английское правительство свалило вину за поражение на исполнителей своей воли — Попэма, Берисфорда, Уайтлока, которых судили в Лондоне за якобы самовольные и безответственные действия. Победа креолов над английскими захватчиками имела далеко идущие последствия не только для вице-королевства Ла-Платы, но и для других испанских колоний. Во время борьбы с англичанами кабильдо Буэнос-Айреса сместило и выслало за пределы колонии вице-короля Собремонте, его власть перешла к Линьерсу, которого по настоянию того же кабильдо испанское правительство было вынуждено утвердить в этой должности.
События в Буэнос-Айресе показали силу креолов и слабость испанской колониальной администрации. Если жители Буэнос-Айреса самостоятельно разбили 10-тысячную английскую армию, хорошо оснащенную и возглавляемую опытными полководцами, то, разумеется, они тем более могли бы справиться с испанскими войсками и завоевать себе независимость.
После изгнания англичан из Ла-Платы контроль над вооруженными силами в Буэнос-Айресе перешел в руки представителей местного населения. Все это, вместе взятое, создавало благоприятные предпосылки для отделения колоний от Испании и провозглашения независимости.
О подробностях событий в районе Буэнос-Айреса Миранда узнал с большим опозданием, находясь на Тринидаде. Он правильно уловил их подлинный смысл. Теперь он больше, чем когда-либо, был уверен, что дело всей его жизни — независимость испанских колоний — осуществится в самом ближайшем будущем.
Преисполненный этой уверенности, Миранда пытается всеми доступными ему средствами укрепить связи со сторонниками независимости в колониях. Волонтеры давно уже его покинули. Для того чтобы расплатиться с ними, он был вынужден продать «Леандр», но это не отразилось на его энтузиазме.
Миранда посылает и принимает агентов, пишет письма, устанавливает новые связи в Венесуэле и других испанских колониях. Он продолжает активную переписку со своими друзьями в Лондоне, в надежде, что, получив жестокий урок в Буэнос-Айресе, английское правительство поймет, наконец, что не захват этих колоний, а превращение их в независимые государства может открыть необъятные рынки Южной Америки английским товарам и капиталам.
9 марта 1807 года Миранда пишет Ванситтарту: «Недавняя катастрофа в Буэнос-Айресе должна доказать английскому правительству всю нелепость идеи завоевания Южной Америки. Я не ошибся ни что касается этого вопроса, на что касается легкости, с какой можно проникнуть в эти страны, при условии, что независимость и свобода их жителей будет основной целью такого мероприятия».
Это письмо неопровержимо доказывает, что Миранда никогда не был слепым орудием в руках английского правительства, как это пытаются утверждать некоторые исследователи — апологеты испанского колониального режима.
В английских правящих кругах не было единства мнения в вопросах политики по отношению к испанским колониям. Наряду со сторонниками их завоевания, которые преобладали в правительстве, в нем были и сторонники Миранды.
Тэрнбулл, Ванситтарт и другие друзья каракасца верили ему, готовы были поддержать его планы.
В марте 1807 года в Англии правительство лорда Гренвиля ушло в отставку, ему на смену пришел кабинет, возглавляемый герцогом Портландским. Новое правительство заинтересовалось проектом отделения Южной Америки от Испании, представленным на его усмотрение старым неприятелем Миранды французским генералом Дюмурье.
Этот политический авантюрист, предавший французскую революцию в один из самых критических моментов ее истории, после бегства из Франции долго околачивался при различных королевских дворах Европы. В 1800 году он был в России, а три года спустя осел в Лондоне, где отстаивал претензии принца Луи-Филиппа Орлеанского на французский престол.
Шансы принца Орлеанского на французский престол были в то время весьма проблематичными, поэтому Дюмурье задумал пристроить своего патрона в Испанской Америке. Он принялся сочинять английскому правительству докладные записки, в которых доказывал, что испанские колонии должны быть преобразованы в наследственную монархию под протекторатом Англии, во главе же этой монархии следует поставить принца Орлеанского. Дюмурье предложил осуществить этот план, начав с завоевания Мексики. Для этого он просил предоставить ему полмиллиона фунтов стерлингов и разрешение навербовать в Ирландии 6 тысяч добровольцев.
Дюмурье, конечно, не мог не знать о деятельности Миранды в Англии, о его связях с английскими официальными кругами, о его планах освобождения испанских колоний. Чтобы избавиться от этого конкурента, Дюмурье пытался всячески очернить Миранду, выдавая его за «скрытого якобинца» и «агента Соединенных Штатов». В одной из своих записок английскому правительству, датированной 12 июня 1806 года, этот интриган писал: «План Миранды основан на демократических принципах; Миранда работает не на кого иного, как на Соединенные Штаты; если бы он имел успех, то революция в испанских колониях стала бы не только демократической, но и американской».
После же неудачной попытки каракасца освободить Венесуэлу Дюмурье со злорадством отмечал: «К счастью, революционные проекты, задуманные генералом Мирандой с такой смелостью и приведенные им в исполнение с такой робостью, ни к чему не привели. Если бы он имел успех, то эта революция, вызывающая возмущение всех честных людей, всех собственников, без различия их взглядов на свободу, повлекла бы за собой столь же ужасный хаос, как и революция на Сан-Доминго. У этого вождя не хватило бы ни выдержки, ни способности навести порядок».
Инсинуации Дюмурье нашли благожелательный отклик в правительстве герцога Портландского. Английские реакционеры пуще всего боялись занести в испанские колонии «республиканскую заразу».
«Я всегда испытывал ужас, — признавался генерал Уэлсли, — к «революционизированию» любой страны, исходя из политических соображений. Я всегда говорил, если какой — либо народ сам восстанет — прекрасно, но не подталкивайте его к этому, иначе вы возьмете на себя опасную ответственность».
Не удивительно, что английское правительство на этот раз именно на Уэлсли возложило формирование экспедиционного корпуса.
Английские друзья держали Миранду в курсе этих событий и настаивали на его возвращении в Лондон. 24 октября 1807 года Миранда оставил остров Тринидад и направился в Англию, куда он смог прибыть только 21 декабря. В Лондоне его ждали верная подруга Сара Эндрюс и сыновья Леандр и Франсиско. Последнего, родившегося вскоре после, его отъезда к берегам Венесуэлы, Миранда увидел впервые. Но неутомимому конспиратору некогда было предаваться утехам семейного очага. Не теряя времени, он вновь штурмует английских государственных деятелей, убеждая их поддержать движение за независимость испанских колоний. Он встречается с министром иностранных дел Джорджем Каннингом, министром колоний Кэстэрли, с Ванситтартом, Тэрнбуллом и другими влиятельными лицами. Теперь он выдвигает идею образования на Колумбийском континенте не одного, а четырех независимых государств: первое в составе Мексики и Центральной Америки, второе — Венесуэлы, Новой Гранады и Кито, третье — Перу и Чили и четвертое — Буэнос — Айреса.
Английские министры встречаются с Мирандой, выслушивают его, намекают на возможную поддержку, но все это делается для маскировки. В действительности английское правительство преследует свои собственные цели, а связь с Мирандой нужна им только для отвода глаз. Пусть каракасец считает, что именно ему будет оказана поддержка. А там будет видно, что делать. Может быть, и Миранда пригодится для осуществления планов правительства его величества короля Великобритании…
Но если надеждам Миранды не суждено было осуществиться, то такая же участь ожидала и планы английского правительства. Когда экспедиционный корпус генерала Уэлсли уже был готов к отплытию в Испанскую Америку, в Испании произошли события, которые заставили Англию вновь пересмотреть свои планы по отношению к Латинской Америке.
Тяжелые испытания выпали на долю Франсиско Миранды в эти годы. Его попытка освободить Венесуэлу от испанского владычества с помощью Англии не удалась. Он не встретил на родной земле того отклика, на который рассчитывал. Испанцы его считали предателем и агентом англичан, англичане — агентом американцев, американцы — русских, русские — французов. Только патриоты, борцы за независимость колоний верили ему и знали, что за пределами Испанской Америки у них только один надежный и верный друг — генерал Франсиско Миранда.