Мишель и китайская ваза

18

Пройдя через коридор и оказавшись на улице, Мишель встал как вкопанный, увидев, что за водитель выходит из остановившейся машины.

Хмурый и раздраженный мсье Терэ явно не собирался заключать своего блудного сына в объятия.

Даниель вышел из коридора следом за Мишелем. Кристина остановилась поодаль, отлично понимая, что сейчас произойдет.

Однако, заметив девушку, мсье Терэ немного смягчился: судя по всему, он считал неприличным закатывать скандал при юной иностранке — гостье семьи.

Решительным шагом отец Мишеля подошел к ребятам.

— Ну, и что же вы здесь делаете в такое время?

Как вам пришло в голову затащить сюда мадемуазель Перрини? Хорошо еще, что Мари-Франс мне дала этот адрес! Где бы я вас искал, если бы не она? Мама волнуется, Мишель. Ты бы хоть об этом подумал, прежде чем делать такие глупости!..

— Послушай, папа… Сейчас слишком долго объяснять, как и почему мы здесь оказались. Пойдем, ты сразу сам все поймешь! А Даниель позвонит маме, успокоит ее, и мы немедленно вернемся домой!

Мсье Терэ решил, что лучше не спорить.

Кристина, Мишель и его отец прошли по коридору и оказались во дворе. Развалины произвели на мсье Терэ удручающее впечатление, а увидев пленника, все еще лежавшего связанным на земле, он резко остановился.

Опять твои выходки, Мишель! — сказал он усталым голосом. — Где бы ты ни оказался, ты всегда умудряешься ввязаться в дела, которые тебя не касаются!

Я это сделал не нарочно! Честное слово, папа, я не хотел! — возразил Мишель умоляющим голосом. — Выслушай до конца!

Разговор во дворе привлек внимание Чен Суна, и он выглянул из комнаты посмотреть, что происходит. Следом за ним вышла мадам Сонг Кхо. Какое-то время они с мсье Терэ изумленно смотрели друг на друга, пока Мишель не представил всех по порядку.

Мадам Сонг Кхо держалась с большим достоинством, а узнав, кто перед ней, радостно заулыбалась.

— Спасибо, что вы воспитали такого сына! — сказала она.

Мсье Терэ был весьма удивлен ее словами. А женщина добавила:

— Всю свою жизнь я буду его вспоминать, и девушку, и другого мальчика. Они сделали для меня даже больше, чем когда-то родители — они вернули мне детей!

Смущенный такой горячей благодарностью и серьезностью слов молодой женщины, мсье Терэ даже не подумал улыбнуться, хотя сравнение было довольно странным. Не зная, чем Мишель, Даниель и Кристина все это заслужили, он не нашел, что ответить.

— Я счастлив, мадам, — сказал он, — что мадемуазель Перрини, мой племянник и мой сын смогли помочь в тяжелых испытаниях, выпавших на вашу долю… Однако уже поздно. Понимаете, я должен отвезти этих молодых людей домой…

Его прервал Мишель, дернув за рукав и тихо сказав несколько слов.

— Ах да… В самом деле… неплохая идея… Бедные малыши! — пробормотал мсье Терэ. — Вот что, — продолжил он вслух, — я думаю, что сегодня вечером мы могли бы поужинать все вместе у нас дома! Сын мне сказал, что ваши дети пострадали, ведь так, мадам? Было бы жестоко оставить вас здесь на ночь одну, без поддержки, после такого трудного дня!

Мадам Сонг Кхо смутилась и стала отказываться, ссылаясь на то, что не хочет затруднять хозяев — и вообще, они втроем причинят много неудобств мадам Терэ. Но потом, когда Мишель сказал, что за Мингом и Тхо надо понаблюдать и при необходимости вызвать врача, женщина наконец согласилась.

— И вы, мсье! — добавил отец Мишеля, повернувшись к Чен Суну, после того как Мишель еще раз дернул его за рукав. — Мне кажется, что вы тоже связаны с этим делом, и я очень хочу, чтобы вы мне кое-что прояснили!

Сначала Чен Сун категорически отказался; при этом чувствовалось, как сильно ему не по себе. Конечно, нелегко идти в гости в дом, куда однажды ночью ты лез, как вор! Но Мишель, догадавшись о его сомнениях, стал с таким жаром его уговаривать, что Чен Сун не смог больше сопротивляться.

— Но… что вы собираетесь делать с этим господином? — спросил мсье Терэ, указав на пленника.

А Мишеля мучили сомнения — говорить или не говорить Чен Суну, что цилиндр поддельный? Было бы забавно вручить цилиндр связанному преступнику и дать ему двадцать четыре часа, чтобы покинуть Францию… Но тогда Чен Сун будет выглядеть смешно в глазах мадам Сонг Кхо. Еще есть время, надо все как следует обдумать… тем более если найдется настоящий цилиндр!

— Я думаю, что теперь, когда мы вывели этого типа на чистую воду, он больше не представляет опасности, — сказалЧен Сун. — Завтра я его отпущу — но только после того, как свинцовый цилиндр будет лежать в банковском сейфе. А пока, я вас очень прошу, подождите меня, пожалуйста, несколько минут! Мишель, вы не могли бы мне помочь?

Чен Сун и Мишель поставили пленника на ноги и отвели в тот подвал, где он раньше держал детей.

Теперь его очередь! — спокойно заявил Чен Сун. — Завтра я нанесу ему визит.

А… брат не будет о вас беспокоиться? — спросил Мишель.

Мой брат? У меня нет брата, мсье Терэ… К своему стыду, я вынужден признаться, что солгал, но мне надо было как-то сохранить лицо в ваших глазах… и обвинить кого-то другого в том, что я сделал против своей воли.

Мишель уже и раньше догадался, что Чен Сун вовсе не тот негодяй, за которого они его принимали. Но сейчас не стоило вдаваться в долгие объяснения. На какое-то мгновение Мишелю стало жаль пленника, он даже почувствовал угрызения совести, представив, какая ночь ему предстоит. Однако это и так было слишком мягкое наказание за страдания мадам Сонг Кхо.

Мишель и Чен Сун присоединились к остальным, которые уже сидели в машине; мсье Терэ завел мотор. Еще ни разу в автомобиле семьи Терэ не было столько пассажиров. Чен Сун, Кристина и мадам Сонг Кхо сидели сзади с детьми на руках. Мишель с Даниелем уместились спереди, при этом они оставили достаточно места, чтобы мсье Терэ мог вести машину.

Как только они выехали с улицы Жёнёр, мадам Сонг Кхо спохватилась:

Я забыла ножку от вазы… Я думала только о детях!

Не беспокойтесь, мадам, ничего страшного! — ответил Чен Сун. — Теперь она уже не представляет никакой ценности…

— Ножка этой вазы стоила целое состояние, — объяснил Чен Сун. — В нее был вставлен свинцовый цилиндр с очень редким радиоактивным веществом. Он принадлежал мсье Сонг Кхо…

Ужин закончился. Минг и Тхо все еще спали. Мсье Терэ вызвал врача, и тот, посмотрев упаковку с таблетками, подтвердил, что это снотворное не представляет никакой опасности. Мадам Терэ настояла, чтобы мадам Сонг Кхо с детьми осталась на ночь у них. Добрая Онорина вызвалась присмотреть за детьми, хотя этого даже и не требовалось — так спокойно они спали.

Мсье Терэ и Чен Сун беседовали в гостиной.

— Как же так? — удивлялся мсье Терэ, в любой ситуации остававшийся прежде всего ученым. — Неужели простой свинцовый цилиндр такого диаметра способен предотвратить разрушительный эффект от радиации?

Чен Сун вежливо улыбнулся.

Уважаемый господин, — сказал он, — мои слабые познания в этой области не могут соперничать с вашими, но я слышал кое-что от своего хозяина. Мсье Сонг Кхо и американский инженер Рональд Бак, который лично запаял вещество в цилиндр, говорили, что в обычном состоянии оно дает очень слабый фон.

Рональд Бак!.. В жизни бы не подумала, что мне придется из-за него так страдать! — воскликнула мадам Сонг Кхо.

Это замечание и последовавшие за ним объяснения пролили новый свет на дело. Когда Бак помог мсье Сонг Кхо спрятать радиоактивное вещество (ни мадам Сонг Кхо, ни Чен Сун не знали его точного названия) в свинцовый цилиндр, он считался другом семьи. Кроме того, Сонг Кхо имел право рассчитывать на его молчание и признательность: будучи министром, Сонг Кхо поставил вопрос перед правительством о назначении инженера на очень высокий пост.

Я и не знала, что мой муж придумал эту хитрость с вазой, — призналась мадам Сонг Кхо.

Но… почему он поступил так странно? — спросила мадам Терэ, которая была знакома с делом лишь в общих чертах.

Все дело в том, уважаемая мадам, что мой хозяин не был уверен в своем будущем, — объяснил Чен Сун. — От верных людей он узнал, что ему грозит опала. И тогда он принял единственно верное решение: укрыться вместе с семьей в надежном месте. Франция показалась ему самой подходящей страной. Оставалось только вывезти кое-какие средства, чтобы было на что жить. Превратить его состояние в золото оказалось не так просто, и потом, он боялся не успеть. Тогда Рональд Бак предложил Сонг Кхо вывезти радиоактивное вещество из небольшого месторождения, находившегося во владениях моего хозяина. Это вещество встречается в природе крайне редко, оно очень чистое и, судя по всему, крайне дорогое. Замурованное в ножку вазы, оно не должно было вызвать подозрений при таможенном досмотре в нашей стране, если даже к тому моменту чиновники уже получили бы специальный приказ по поводу багажа моего хозяина. Когда господин Сонг Кхо стал жертвой несчастного случая, его жена и понятия не имела об истинной ценности вазы. Нужда заставила ее продать Дюкофру всю мебель из их квартиры…

Получив телеграмму от Рональда Бака, я совершенно не поняла, о чем речь, — сказала молодая женщина. — А теперь я могу предположить, что, узнав о несчастном случае, он решил сам завладеть сокровищем.

И все-таки мне не совсем понятна одна вещь, — заявил Мишель. — Чен Сун сказал, что радиоактивное вещество получено из рудника, расположенного во владениях

Сонг Кхо. Зачем было этому Баку красть вазу, да еще предпринимать для этого такое путешествие? Было бы гораздо проще добыть это вещество прямо на месте, разве нет?

Чен Сун улыбнулся.

— Ваше замечание справедливо, мсье Мишель, — сказал он, — но вы не знаете одного обстоятельства: поместья моего хозяина были конфискованы правительством сразу после его отъезда. Кроме того, как я вам уже говорил, этот Бак считался протеже Сонг Кхо и был отстранен от занимаемой должности. Таким образом, он не имел доступа ни к руднику, ни к лаборатории.

Это простое объяснение требовало кое-каких уточнений. Мишель задал еще один вопрос:

— Этот Рональд Бак — американец… Почему тогда он написал записку мадам Сонг Кхо на вашем языке? Может быть, у него есть сообщник?

Чен Сун отрицательно покачал головой.

— Это он ловко придумал! Когда я был секретарем у Сонг Кхо, я имел возможность познакомиться поближе с Рональдом Баком. В свободное от работы время он увлекался лингвистикой и, в частности, восточной письменностью. Бак свободно говорил на нашем языке и, как я теперь понял, умел на нем писать. Он сделал все, чтобы подозрение пало на меня!

Мадам Терэ не сводила глаз с Мишеля и Даниеля, как будто стараясь убедиться, что с ними действительно не случилось ничего страшного… Немного успокоившись, она подсела к мадам Сонг Кхо, и женщины оживленно заговорили между собой.

Мсье Терэ продолжал расспрашивать Чен Суна о радиоактивном веществе, запаянном в свинцовом цилиндре.

Пользуясь тем, что еще не стемнело, близнецы играли на улице в "кошки-мышки". Через открытое окно доносились их крики и смех.

Даниель, Кристина и Мишель следили за беседой взрослых. Время от времени девушка выходила взглянуть на Минга и Тхо. Возвращаясь, она взглядом давала понять мадам Сонг Кхо, что с малышами все в порядке.

А Мишель чувствовал себя все хуже и хуже: он мог думать только о поддельном цилиндре, который Чен Сун считал настоящим! Азиат так услужливо показывал мсье Терэ этот обыкновенный кусок свинца… Несколько раз Мишель порывался вклиниться в разговор и сказать правду, но он не мог поставить Чен Суна в идиотское положение!

Вдруг дверь в гостиную распахнулась, и в комнату ворвались близнецы. Они были так возбуждены, что начисто забыли о гостях и очень растерялись, застав столь многочисленное собрание. Мари-Франс аккуратно закрыла за собой дверь, что выглядело особенно странно после того, как они столь стремительно влетели в дом.

Мишель поднял голову только после того, как Ив его слегка подтолкнул, пытаясь привлечь внимание брата к раскрасневшейся и вконец оробевшей Сюзанне. Появление девочки в их доме в столь неурочное время удивило Мишеля.

Он уже был готов к самому худшему, поэтому сразу догадался, что сейчас произойдет то, чего он больше всего боялся. Мари-Франс — незаметно, как она думала — делала старшему брату какие-то знаки. Увидев, что Мишель не собирается вставать с места, она подняла руку — и только тогда он заметил у нее в кулаке краешек серого матового цилиндра… Вот тут мальчик вскочил как ошпаренный!

Слишком поздно! Заметив малышку Сюзанну, Кристина подошла поближе — и воскликнула, прервав всеобщее молчание, воцарившееся после внезапного вторжения близнецов:

— Мамма миа! Вы что, нашли настоящий цилиндр?

Покраснев как рак, Мишель тут же сообразил, что уже поздно подбирать слова для оглашения этой сенсации… Дело было сделано!

Где он был, Сюзанна? — спросил он, избегая смотреть в сторону отца и Чен Суна.

Моя мама заткнула им дырку вместо пробки, — объяснила девочка слабым голосом. — Это Виктор его нашел. Он мне сказал, что дело очень важное и чтобы я сразу шла к вам.

Мишель держал в руке драгоценный цилиндр, не зная, что делать дальше. Подошли мсье Терэ и Чен Сун.

— Что все это значит? — спросил отец.

Чен Сун нахмурился. Взглянув на маму и мадам Сонг Кхо, Мишель отвел отца и Чен Су на в глубину комнаты. Дамы были так увлечены беседой, что не обратили внимания на это происшествие. По-видимому, мадам Сонг Кхо вообще не заметила цилиндра, и Мишель наконец-то смог рассказать со всеми подробностями, что именно они придумали, чтобы обмануть похитителя и освободить Минга и Тхо.

Осознав, что хитрость была направлена не против него, а против Рональда Бака, Чен Сун тут же успокоился, а возможность заменить поддельный цилиндр на настоящий утешила его окончательно. Через минуту он рассмеялся и заявил:

— Завтра утром я освобожу Рональда Бака и подарю ему ножку от вазы с фальшивым цилиндром. Представляю, как он удивится!

Чен Сун посмотрел на часы: ему пора было уходить. Мишель, Даниель и Кристина проводили его до ограды; у Мишеля оставались кое-какие вопросы, и они поговорили с Чен Суном еще несколько минут. Потом гость направился к метро: начиналась его смена — он работал официантом в ночном ресторане.

Когда ребята, проводив маленькую Сюзанну домой, вернулись в гостиную, им сообщили интересную новость: мадам Терэ решила, что по возвращении из Парижа в Корби у них будут гости.

Мадам Сонг Кхо согласилась пожить у нас с детьми до тех пор, пока не решит, что ей делать дальше.

Как здорово! — воскликнула Кристина. — Я так полюбила этти бамбини!

Этим вечером Мишель и Даниель наконец-то оказались одни в своей комнате. Больше не нужно было устраивать ловушек!

В конце концов Чен Сун полностью искупил свою вину перед мсье Сонг Кхо… ну, то, из-за чего его пришлось уволить! — сказал Даниель.

А как мы ему, бедному, мешали! Надо признать, что тут есть наша вина… но по-своему мы тоже были правы!

Гм… и тебе не лень в такую поздноту пускаться в рассуждения? — ухмыльнулся Даниель.

А знаешь, — продолжил Мишель, — я ведь считал, что Чен Сун богат. А он всего лишь скромный официант в китайском ресторане!

Да, я тоже об этом думал и не мог понять, почему, живя в достатке, он допустил, чтобы мадам Сонг Кхо мыла посуду у мясника и терпела его издевательства. А оказалось, что он просто не хотел появляться ей на глаза без цилиндра. Ему нужно было, как говорят китайцы, сохранить лицо…

Мишель уже разбирал постель. Вдруг он резко выпрямился.

— А какой завтра день?

— Что? Зачем тебе?

Мишель звонко рассмеялся.

— А затем, что наш прекрасный подарок Софи приказал долго жить! По-моему, нам стоит вернуться на Блошиный рынок и выбрать для нее другую вазу!

На лице Даниеля отразился священный ужас. Но он смог лишь пролепетать:

Другую… вазу? На Блошином рынке?.. — Потом, немного отдышавшись, мальчик добавил: — Спасибо, но ваз с меня довольно!

Ты забываешь, что у нас есть еще несколько вопросов к мсье Дюкофру…

Ба!.. Теперь, когда все позади, я не понимаю, зачем тебе уточнять, кто именно — Чен Сун или Рональд Бак — пообещал ему хорошие деньги за перекупку вазы!

Бак?.. Что ты имеешь в виду?..

Ну, вспомни… Машина с красными номерами принадлежала Баку! Это он ждал Дюкофра, теперь я в этом не сомневаюсь!

Мишель снова рассмеялся.

Дюкофра удар хватит, если он узнает, что упустил целое состояние!

Во всяком случае, мы действительно заключили исключительно выгодную сделку на Блошином рынке. Целое состояние в куске свинца! Невероятно, правда?

Хоть роман пиши!

А как бы ты его назвал?

"Мишель и китайская ваза", разумеется!