Мишень

Глава шестая Киллиан

4 января

Треверберг

Кэцуми принесла чай. Она отпустила слуг, чтобы те не имели возможности помешать операции, и теперь сама исполняла их роль. Что ж, это грамотный ход в условиях того, что права на ошибку у нас нет. Ролан слишком стар и умен, чтобы дважды попасться в одну ловушку. Он не из тех, кто совершает поступки без предварительного анализа, иначе Винсент был бы уже мертв. У нас есть цель, есть четкие распоряжения Магистра, есть даже варианты исхода сегодняшнего вечера, которые устроят всех. У нас нет одного — возможности упустить Незнакомца. Хотя бывшая Великая Токийская Судья уже готова снять с него все обвинения за недавнее нападение и покушение на ее единоличную власть над миром тревербергской мафии.

Я молча поблагодарил. Кэцуми встала у окна, напряженная и при этом сохраняющая видимость божественного спокойствия. И вновь на ней привычный всем традиционный костюм. В волосах шпильки храмового серебра, взгляд, как и прежде, прям и несгибаем. Безупречное оружие востока. Один из сильнейших карателей и теперь доверенное лицо Великого Магистра в непростом мире.

Всего лишь женщина.

Я ждал появления нашей звездной пары охотников, Даны и Винсента, пил чай и поддерживал непринужденную беседу, содержание которой не вспомнил бы даже под гипнозом, с Кэцуми. Наблюдал за ней, с удовлетворением отмечая, что она не намерена показывать и тени эмоций, разрывающих ее изнутри. Японка всегда ассоциировалась у меня с катаной: уникальная прочность, смертоносность и бесконечная красота.

Телефон отвлек от разговора. Я удивился, прочитав имя звонившего: Теодора Барт. Авирона не выходила на связь в последние два дня, и сейчас позвонила откровенно не вовремя: в любую минуту могли появиться гении охоты, а я не люблю обрывать разговор на полуслове.

— Да?

— Киллиан.

Она редко называла меня настоящим именем, когда звонила. Это настроило на серьезный лад. Впрочем, не только это: ее голос звенел от возбуждения. Как у ребенка, который получил давно желанную игрушку, но до сих пор не мог поверить в свое счастье.

— Слушаю тебя, — я поднялся и вышел в коридор.

— Ты был прав, — неопределенно ответила Авирона, видимо, из последних сил сдерживая эмоции.

— Относительно чего?

— Он, — она выдохнула это и затаила дыхание, — он вернулся! Я видела его…

— Кого?

Я уже понял, о ком речь, спросил скорее машинально, вынуждая ее закончить мысль.

— Аримана.

Пауза. Я взглянул на часы, пытаясь определить, насколько можно затянуть разговор. Впрочем, точное время не поможет, в подобных ситуациях можно опираться только на чутье. И оно мне подсказывало, что надо бы закругляться, а потом по необходимости вытащить ее на встречу, если она не будет занята чем-то более приятным.

— Вот как.

— Да. Он в городе.

— И где он сейчас?

— Не знаю, — ее голос изменился. На этот раз он звучал растеряно. Вот действительно как ребенок. — Он ушел.

— Сказал что-нибудь важное?

Авирона помолчала несколько мгновений, видимо, вспоминая детали разговора.

— Он вообще мало говорил. Как всегда. Знаешь, пожалуй, не сказал ничего, что ты счел бы важным или полезным.

— Великий проявил человеческое лицо наконец?

— Ты мастак острить, Киллиан, — отпарировала она. — Спасибо, что уделил время. Созвонимся позже.

— Я сам тебе позвоню. Отдыхай, время позднее.

— Работа. Пока.

Я отключил аппарат, вернулся в гостиную. Кэцуми по-прежнему сидела там одна. Как деталь интерьера, честное слово. Такая молчаливая, почти незаметная, она старалась не попадаться мне на глаза, старательно отводила взгляд и делала вид, что страшно занята. Перед ней на низком столике действительно стоял ноутбук, но я видел: мысли японки далеки от всех дел. Впрочем, я не в праве вмешиваться в личное карателей.

Винсент и Дана подошли чуть позже. Вместе, что не странно. К их приходу я успел сформировать план вечера в голове достаточно подробно, чтобы изложить его, позвонить Анне, которая должна появиться через час-полтора, вернуться мыслями к странному разговору с Авироной и в итоге настроиться на работу.

Каратели тепло поприветствовали Кэцуми, с благодарностью приняли чай и синхронно посмотрели на меня. Мы будто вернулись в те времена, когда они были не только напарниками во всех сложных операциях Ордена, но и парой. Зная их, я не удивился бы такому исходу, хотя не мог не почувствовать легкое напряжение. Не все так просто, как они пытаются показать.

— У нас есть план, мальчики, или я тут буду в качестве супер-стильной и супер-красивой мебели?

Дана попыталась по привычке принять развязную позу, откинуться на спинку кресла, но японский интерьер не позволил. Откидываться было некуда. Сидеть пришлось изящно, курить было нельзя — мы все знали, что Кэцуми не очень любит запах табака, даже хорошего, хотя и не скажет ни слова. В итоге в арсенале Вавилонянки остались глаза. О, фирменный взгляд возбужденной Даны, которая предвкушает охоту, воистину способен растопить льды Арктики. Я слегка улыбнулся и перевел глаза на Винсента. Тот сидел с каменным выражением лица, опустив подбородок на скрещенные пальцы рук. Волосы упали ему на лоб, в целом он производил впечатление очень замкнутого в себе существа, которое мечтало только об одном: остаться в полном одиночестве веков на пять. Впору делать ставки: придет ли он ко мне проситься обратно в Отдел Науки, и если да, то когда?

— План определяется целью. Почему же ты не спрашиваешь о ней?

— Тут мне все понятно, — отрезала Дана. — Обезвредить паршивца.

Краем глаза я увидел, как слегка побледнела Кэцуми, стоявшая за спинами карателей.

— Мы не должны его убивать.

— Черт, Киллиан, мы не в детском саду! Убивать-не убивать. Обезвредить — вполне однозначно звучит, не находишь?

— Ты даже почти вежлива. Удивлен. — Я улыбнулся и выдержал паузу. Винсент очнулся, и теперь смотрел на меня с любопытством. — Ловим на живца, господа. Вскоре сюда приедет Незнакомка Аннет. Она поговорит с Роланом, и выманит его из клуба. Есть тайный ход, ведущий во внутренний двор. Оттуда непросто сбежать. Более того, это единственное место, где можно будет спокойно поговорить.

— Вы и двух дней не можете прожить без сучек-Незнакомок, мальчики.

— Станет ли Ролан говорить? — произнес Винсент, проигнорировав Данин выпад. Право, чем больше я наблюдаю за ними, тем больше проникаюсь уважением к его терпению.

— Станет. С тобой. И не делай такое лицо. У нас нет выбора — Дана сама с ним говорить не будет, ведь так, дорогая?

Она фыркнула и пригубила чай. Разговоры не по ее части, это известно всем. Если, конечно, речь не идет об угрозах. А у нас как раз нет цели угрожать Незнакомцу. Нам нужно, чтобы он выслушал и пошел на контакт. Все слишком сложно в его истории. И он достаточно талантлив и умен, чтобы иметь стимул сохранить ему жизнь, и до последнего бороться за нее. Даже с ним самим.

— Анна выводит Ролана из клуба. И дает возможность вам поговорить. Один говорит с Роланом, другой остается на страже. Винсент, Дана, помните о том, что этот Незнакомец может пригодиться Ордену. Винсент, он твой ровесник. Он знаком с темной медициной и, судя по всему, знаком очень хорошо. Он опытный политик, знает цену власти и порядком устал от бессмысленности своего существования. Мы можем дать ему главное — смысл и цель. И мы не имеем права упустить такое существо. Я не разрешаю вам его убивать.

— А если он нападет? Стоять и хлопать глазками, пока он будет кромсать меня кинжалом? Не дождешься, будь ты хоть трижды Первым Советником, я оторву тебе голову раньше, чем эта тварь прикоснется ко мне!

Дана ударила кулаком по столику. Кэцуми мягко повернула голову и смерила ее неопределенным взглядом. Я видел в нем больше заинтересованности, чем неприязни.

— Он не нападет, если не спровоцировать.

— Как хорошо ты его знаешь… — процедила Дана сквозь зубы.

Винсент скрыл улыбку.

— На первый взгляд все просто. О чем мне с ним говорить?

— Сейчас важен первый контакт. Результатом разговора должна стать назначенная встреча. Ролан должен понимать, что мы от него хотим.

Кэцуми присела рядом. Она принесла горячей воды.

— Вы разыгрываете сложную комбинацию, — проговорила она, — но Ролан не Пифон. Он будет слушать и способен понимать.

— Да, мы пошли длинным путем, — согласился я.

На самом деле мы сделали бы проще, если бы не еще один персонаж этой пьесы — Анна. Мне было важно посмотреть, как она поведет себя в этой ситуации. Могу ли я ей доверять. Она жила у меня два дня, держалась скромно и тихо, больше не лезла целоваться, ловила мои взгляды, но в целом была очень мила. Я был готов поверить в то, что она может измениться. И тогда мы смогли бы и ей предложить нечто иное. Важно проверить. Отыграет ли она свою роль? Или, может, решит предупредить Ролана об опасности? Я сказал ей, что ей предстоит сделать. Но не сказал, каковы наши цели. Зная Незнакомку, она решит, мы решили его убить.

Игра становилась опаснее. Но она стоит свеч.

— На вопрос «почему» ты не ответишь? — еле слышно спросила Кэцуми.

Я покачал головой. Винсент посмотрел мне в глаза, беззвучно спрашивая, что происходит. Он не волновался, чувствовал себя уверенно, и при этом, не обладая всеми козырями в рукавах, не сразу мог сориентироваться и начать действовать. Это действительно очень сложная и длинная комбинация. Мы могли пойти через Кэцуми. Я мог просто встретиться с Роланом и поговорить. Но по многим причинам важно, чтобы все прошло именно так.

— Соскучились?

Анна стояла в дверях. Кожаный комбинезон, тяжелые украшения, противоречивый макияж, высокий хвост. Девушка из клуба. Сногсшибательная красотка.

Я взглянул на часы.

— Ты пришла раньше.

Кэцуми поднялась с места. Повисла пауза. Дана следила за всеми участниками сцены, сохраняя молчание. Странно.

— Еще одна овца… ой, простите, участница торжества. — Вавилонянка поднялась с места и прошлась, с наслаждением потягиваясь. — Проходи, садись. Тут есть мужчины, женщины и выпивка.

— Проходи, — подтвердила Кэцуми. На ее лицо вернулось спокойствие, хотя она инстинктивно держала руку на месте укуса.

— Как мило, — проговорила Анна. Она подошла к Кэцуми, глядя на нее почти с состраданием. — В прошлом?

— Да.

Они пожали друг другу руки, и Железная Леди удалилась, видимо, чтобы принести чайный набор для вновь прибывшей.

— Что ж, прекрасно. Мало времени. Обсудим детали, и ты, Аннет, отправишься отрываться. Как ты это любишь.

— Что? — возмутилась Дана. — Как отрываться, так Незнакомка, а как пахать, так я?

Ролан

Анна знала, когда можно выйти из сумрака и назначить мне встречу. Дождаться, пока я приду в себя после смерти Клер, окончательно потеряю интерес к происходящему, а желание отомстить убийце лишится остроты. Она сказала, что нужно поговорить, а я почти не отреагировал. Раньше я схватился бы за эту возможность, выжал бы из нее все, а сейчас думал лишь о том, что пора покинуть этот город, исчезнуть, раствориться где-нибудь на туманных берегах Великобритании. Я не был настроен на борьбу. Не был настроен и на завоевание. Окончательно созрело решение: я не буду убивать дочь Пифона. Железная Леди ее не получит. И этот город мне не нужен. И власть меня утомляет. И жертвовать дочерью близкого друга не стану. Как я мог даже рассматривать такой вариант? Власть. Сладкий яд, перевернувший мир и сознание. Я устал от нее. В ней нет смысла, хотя, бесспорно, мое положение помогает мне втрое быстрее решать любые проблемы. Есть границы. Я не успел через них перейти. И это хорошо.

К черту все. Нужно предупредить Аннет, что ей стоит быть осторожной. Возможно, Железная Леди не отступится. И тогда единственным решением для девочки останется отправиться со мной подальше отсюда, залечь на дно, и устроить свою жизнь где-нибудь в другом месте. На пару тройку десятков лет, когда внимание Арики окончательно переключится на новую жертву.

В клубе гремела музыка. Пятница. Преддверие выходных, почему бы не оторваться? Шкафы у выхода посторонились раньше, чем я поднялся по лестнице. Выучили уже. Странно, но среди грохочущей музыки, прыгающего света, и десятков танцующих тел я чувствовал себя вполне свободно. Анна заказала столик, и я занял его, почти не удивившись, когда понял, что она еще не пришла. Женщины. У меня было время, чтобы оглядеться, просканировать помещение. Что-то не так, но я не понимал, что именно. Клуб переполнен сегодня, дикое смешение бесконечно интенсивных запахов сбивает с ног. Феи, вампиры всех мастей, светлые и темные эльфы, даже молодой Незнакомец — привычный коктейль подобного места. Но было что-то еще — сложно определить. При этом я не чувствовал присутствия самой Железной Леди.

Как это смело со стороны Анны — назначить встречу там, где она наиболее уязвима.

Дочь Пифона появилась минут через двадцать. Она роскошно выглядела в кожаном комбинезоне. Агрессивная. Прекрасная. Восхитительная. Я видел перед собой сильную женщину, не знающую ни страха, ни сомнения. Все для нее игра, испытание. Она перешагнет через преграды, пройдет дальше подобно топ-модели, идущей по сложному подиуму, и забудет обо всем. Перед ней есть только она сама, ее жизнь, ее мечта. Даже прошлого уже нет. Ее ничто не тяготит. Она смеется и дразнит судьбу, влетает в капкан, выбирается из него, и летит в новый. Бабочка.

— Привет, — протянула она, усаживаясь за стол, и протягивая мне руку для поцелуя.

Я усмехнулся, включаясь в игру.

— Бесстрашная женщина.

— В моей жизни нет места страху, Ролан, иначе она была бы чересчур скучна.

Анна тряхнула волосами, отдернула руку и придирчиво осмотрела бутылку вина, которую я заказал.

— Красное. Старое. Сухое. Ты грустишь, мой друг? — спросила она, позволяя мне наполнить бокалы.

— Немного. Ты хотела поговорить?

— Вот как, — проговорила она, наклонив голову набок. Ее подведенные черным глаза приковывали к себе внимание. Я поставил бутылку и замер, разглядывая Анну. Та не шевелилась, ожидая, пока я закончу мысль или задам вопрос. Фраза невпопад — любимый прием, чтобы заставить нервничать и сболтнуть лишнего. В таких ситуациях естественная реакция — продолжить говорить. Но я молчал. Анна пригубила вино, потянула время, играя с кончиком хвоста.

Наконец оставила бокал и приняла серьезный вид.

— Да, хотела. Но и ты хотел со мной поговорить. И не только. Так?

Я прищурился.

— Возможно. Слушаю тебя.

— В этом ты весь. Никаких прелюдий, сразу к делу? Даже скучно.

Я проследил взглядом за проходившим мимо вампиром. Ему было лет семьсот, но выглядел он неважно. Обычный средний вампир, измотанный и запутавшийся в себе и в действительности. Он не вылезает из клубов, снимает светлых эльфиек и в общем не просыхает.

Не опасен.

Анна, сидевшая спиной к зале, излучала вопиющее спокойствие. Но на самом деле была похожа на сжатую пружину. В ней боролось желание что-то мне рассказать с желанием уехать отсюда подальше. И, желательно, сейчас. Становилось интереснее. Сначала Железная Леди, чуть не плача у меня на плече, настояла на том, чтобы я притащил к ней Анну. Потом сама Анна строит из себя бизнес-леди, не имея туза в рукаве.

— Анна, детка, я знаю тебя слишком давно. Поэтому давай карты на стол и покончим с этим?

— Ты виделся с Дуатой?

— Так бы сразу. Конечно, да. А ты?

— Естественно. — Она кивнула. — Дуата ничего не забыла, Ролан. Я думаю, тебе нужно ее опасаться.

— Мне? — Я удивился. Откинулся на спинку стула и взял в руки салфетку. — С чего бы вдруг? Я знаю ее почти с момента обращения.

Своего.

Анна неожиданно смутилась.

— Не знаю. Мне кажется, она считает тебя виновным в смерти отца.

Если это действительно так, старая Незнакомка окончательно двинулась. И если она начнет мстить всем сопричастным, методично истребит половину Темного мира. А потом подумает, что не все еще ответили за свои грехи, и перекинется на Светлый Мир.

— А ты что считаешь?

— На ее пути лучше не стоять.

Анна выпила вино. Взяла с подноса кусочек сыра и изящным движением отправила его себе в рот. Теперь я увидел в ней что-то еще. Напускное спокойствие, способное обмануть кого угодно, скрывало огромную тревогу. Тревогу за меня? За себя? Что служило причиной? Она что-то знает и хочет этим поделиться или знает, но делиться не хочет? Я подавил в себе желание вытащить ее из залы прочь. Слишком громкая музыка начинала действовать на нервы.

— Это все?

— Нет. Знаешь, кто такая Железная Леди на самом деле?

Вот так поворот.

— Я многое знаю. Интересно выслушать твою версию.

Анна принялась с самым заинтересованным видом изучать свой маникюр.

— Моя версия заключается в том, что она или член Ордена, или их агент.

Я подался вперед, сплел пальцы рук между собой, но промолчал.

— Тебе нужно кое-что узнать, мой друг, — наконец прошептала она, в свою очередь наклонившись ко мне. — Все не так просто, и тебя заманили в ловушку.

— Как и тебя.

— Не спорю. Но у меня есть спасательный круг, а у тебя нет. Железная Леди в сговоре с карателями, посетившими сей славный городок. И то, что он требует мою голову (да не дергайся ты, я все знаю) — сделано с их подачи.

— Они решили попытаться меня развоплотить?

Смешно подумать даже.

— Конечная цель мне неизвестна. Киллиан и Винсент приехали в город из-за меня, но в последний момент решили заняться тобой.

— Из-за того, что я использовал тебя, чтобы достать Железную Леди.

— Все так, — Анна кивнула. — И к Клариссе, прости за напоминание, Винсент пошел, чтобы поговорить. Разговора не случилось.

— Анна… Ты пытаешься его оправдать?..

Она выпрямилась. Смерила меня почти презрительным взглядом. Она не пыталась разыграть недоумение или досаду, но в ее глазах отразился гнев.

— Я излагаю свое видение ситуации, помнишь?

— И встреча сегодня назначена не просто так.

— Конечно. Скажи мне…. Что ты намерен делать?

— Мы, Анна, а не я один. Думаешь, если поможешь им поймать меня или убить, они оставят тебя в покое? Я не уверен, что здесь ты в безопасности. Об этом я и хотел поговорить с тобой.

— Какой благородный викинг.

Вино потеряло вкус. Я отставил бокал в сторону, принял расслабленную позу, и смотрел на дочь Пифона, думая о том, как долог был наш путь сюда. Это банально, но даже в две тысячи лет ты еще получаешь уроки от жизни. Мощные, жесткие уроки, которые не так просто усвоить, но которые меняет твое мировоззрение, меняют и систему ценностей.

— У тебя есть другие варианты?

— Всегда. Здесь небезопасно. Я знаю один проход, он выведет нас на задний дворик, там можно будет спокойно поговорить. — Анна поднялась с места. — Ты знаешь, я рискую, чтобы помочь. Я не должна предупреждать о том, что сегодня тебе придется поговорить с кем-то из карателей. Не должна говорить о том, что все они здесь. Даже Первый Советник. О том, что Дана приехала из Парижа и тоже включилась в игру. Всего этого я не должна тебе говорить.

— Просто поговорить с карателем?

— Да. У них есть предложение к тебе.

— Зачем тогда устраивать мне ловушки?

— Ты только что потерял подругу по их вине. Ты убил Морану. Ты опасен.

— Странно, что Орден выбрал парламентером тебя, Аннет.

— Все меняется. И я изменилась, Ролан. Тебе ли не понимать, как это бывает?

Надо же. Что это? Румянец на ее щеках никак не вязался с агрессивным видом доминатрикс.

— Девочка влюбилась?

— Это было бы слишком просто, Ролан, — отрезала Анна немного поспешнее, чем стоит. — Ты поговоришь с Винсентом? Пообещай мне, что поговоришь!

— С чего бы тебе обо мне беспокоиться?

Она отвернулась и замерла, несколько долгих минут изучая танцующих. На ее лице застыла фальшивая улыбка посредственной фотомодели. Ее красота в этот момент была абсолютной, обнаженной, трепетной. Она пряталась под гримом, под вызывающим костюмом, но все более явно проступала, выражаясь в глазах. Анна действительно менялась. Взрослела. Она не была похожа боле на избалованного ребенка, на стерву, которой скучно. Она, гроза этого города, привязавшая к себе десятки людей, некогда чуть не уничтожившая Эдуарда Муна, сошедшего с ума от любви к ней, которая на самом деле была лишь глубокой зависимостью, она, бесстрашная Незнакомка, становилась мягкой, светлой и прекрасной женщиной, которой не чуждо сострадание, которая наконец смотрит в мир, а не в себя. Что могло перевернуть ее так буквально за неделю?

Хотя мне ли не знать, что темное и светлое время сильно разнятся в моменты душевных потрясений.

— Просто будет очень грустно, если существо, бывшее ближайшим другом и советником моего отца, погибнет по собственной глупости.

Анна

Анна наклонилась вперед и оперлась ладонями о стол, пристально глядя на Ролана. Тот откинул голову назад и рассматривал низкий потолок. Он выглядел предельно спокойным и несколько отстраненным. Северная внешность: жесткие черты лица, кажущегося обветренным, светлая кожа, соломенного цвета волосы, кристально чистые и при этом неприятно колючие глаза. Было странно находиться рядом с ним, странно смотреть на него, вспоминая предупреждения карателей. Кто угроза? Он угроза? Смешное предположение. Анна готова была рассмеяться, если бы не уже начавшее сказываться напряжение. Она чувствовала огромную усталость в совокупности с желанием закончить все это здесь и сейчас.

Ролан поговорит с Винсентом. Они все решат. И все будет хорошо. А потом они с Киллианом поедут домой, и ей наконец удастся утащить его в постель. Грубо? Незнакомка одернула сама себя. И тут же отвернулась, почувствовав, что краснеет. Как бы там ни было, ледяному королю пришла пора растаять. А она готова ему в этом помочь.

— Ты идешь, викинг? — слишком резко спросила Незнакомка, глядя на него. Выныривать из омута желаний было неприятно.

Незнакомец будто очнулся. Он встал. Поправил рубашку. Выглядел так, будто пытался понять, кто он и что здесь делает. Огляделся. Вряд ли вид десятков танцующих полуголых тел ему понравился — Ролан нахмурился, бросил на стол несколько крупных купюр и медленно двинулся вслед за ней. Удивительно, насколько они научились жить в социуме. Это же такая мелочь — расплатиться по счету в ресторане. Они всегда могут зачаровать, заставить забыть о деньгах — и все же предпочитают вести себя почти по-человечески. Оставляют чаевые, играют в светлый мир. Может быть, это становится еще одной ниточкой, напоминающей бессмертным существам о том, что мир многогранен, и что жизнь идет сейчас, каждое мгновение, каждую минутку. Она протекает, струится по городу, по телу, изменяя все. Время не властно над их телами. Но оно старит их души.

Анна чувствовала давление. Впервые жаркие ритмы клуба не заставляли ее тело вовлекаться в танец. Впервые ей не хотелось забыться, отдаться во власть ночи, дойти до черты и переступить ее. Впервые она ощущала что-то сродни настоящему волнению. Так волнуются хорошие артисты перед спектаклем, так волнуются сильные адвокаты перед процессом. Мощный импульс, показывающий «ты еще жива», чуждый и непонятный. И все же простой. Незнакомка шла вперед, привычно улыбаясь. Чтобы попасть в тайный проход, нужно было пересечь весь зал, подойти к лестнице, подняться на один пролет и нажать определенное место на стене. Железная Леди все продумала. Такой схеме позавидовали бы и знаменитые переходы во дворцах и замках французской знати.

Ролан остановился около лестницы. Он выглядел как тяжело больной человек. Что-то пограничное было в его посеревших глазах. Анна ободряюще улыбнулась, ругая себя за нерешительность. Да что может случиться в конце концов? Винсент не идиот, чтобы попытаться напасть на такое существо как Ролан. Хотя нет. Винсент, конечно, идиот, но хочется верить, что не настолько. Она до сих пор не могла избавиться от манящей картинки: каратель Винсент на пороге ее дома, — и никак не хотела принимать простую истину: он один из сильнейших карателей. Верное и не знающее промаха оружие Магистра Авиэля.

Она нажала на изображение цветков сакуры на обоях, и обозначился проем в стене. Ролан не показал виду, что удивлен. Видимо, он или знал о существовании прохода, или привычно держал эмоции в кулаке. Во внутреннем дворике было тихо и пусто. Там стояла лавочка, на которую Анна и опустилась, чувствуя что-то близкое с облегчением. Она рада, что каратели еще не появились. Они дают им время поговорить. Это хорошо.

— Ролан, — окликнула она Незнакомца, который решил пройтись по дворику, окруженному каменным забором. Где-то за ним шумел мегаполис.

— Слушаю.

— Зачем ты подарил мне дом?

— Он твой по праву.

— Ни по каким законам я не могла его требовать. Ты нашел его. Выкупил. Привел в порядок и подарил мне. Зачем?

Он заложил руки за спину и посмотрел в небо, странно отчужденный, будто вырванный из этого мира.

— Возможно, я чувствовал вину. Ты осталась одна. Ты потеряла родителей, а я был вхож в твою семью. И не успел прийти.

Анна усмехнулась.

— Думаешь, ты был нужен мне?

— Не знаю, — он опустил на нее тяжелый взгляд. — Дом — это самое малое из того, что я мог для тебя сделать.

— Итак. Ты чувствовал вину, — Анна поднялась с места. — За смерть моего отца?

— Гляжу, я как раз вовремя, детки.

Анна и Ролан повернулись на голос. Дуата сидела на заборе, свесив ноги. Она выглядела вполне безобидно. Улыбалась. Но оба знали ее слишком давно, чтобы понять: ее появление здесь неслучайно. Одной Великой Тьме известно, что старая Незнакомка забыла на внутреннем дворе тверебергского клуба «Токио».

— Ты всегда вовремя, — проговорила Анна.

Ролан замкнулся. Сложил руки на груди и сделал шаг назад. Видимо, он не был рад такой встрече. Зимняя ночь стала душной. Воздух звенел от внезапно накатившего напряжения. Даже заложило уши. Анна почему-то вернулась на скамейку, не понимая, как себя вести. Дуата не шевелилась. Она ощущала себя полной хозяйкой положения.

— Значит, ты чувствуешь вину, Ролан? Я сошла с ума или ты действительно внезапно обрел мозг?

— О чем ты? — холодно спросил он.

— Даришь нашей Аннет дом. Все чаще вспоминаешь Пифона. А он ведь доверял тебе.

— Я знаю.

— О да, — она спрыгнула на землю. — Конечно, знаешь. Ты же пользовался его доверием. И так легко. Так непринужденно.

— Если бы ты была человеком, я бы подумал, что ты пьяна, — отрезал он. — Что тебе нужно?

— Дуата, дорогая, прости, но на самом деле ты не вовремя. Мы заняты.

— Помолчи, Аннет, — взвилась та, выхватывая кинжал. Ее жгучие глаза пригвоздили Анну к месту, лишая и воли и желания шевелиться.

Она могла видеть только, каким неподвижным стало лицо Ролана. Он окончательно замкнулся, сложил руки на груди. Ну что ты стоишь?! Сделай что-нибудь! Возрази, достань оружие, отбрось ее в сторону! Ролан, не стой, как истукан, неужели она сильнее тебя?

Анна знала, что сильнее. Сильнее его, ее, карателей — всех вместе взятых. Сколько ей лет? Пять тысяч лет? Шесть? Семь? Свою вторую темную сущность — сущность Незнакомки она получила во время Реформы. Сколько она успела прожить до того? Века?

— Что мне нужно? — прошипела Дуата, делая еще один шаг вперед. Ролан не шевелился. — Ты предал его. Ты должен заплатить.

— Вот как.

— Ты должен был спасти его.

— От него самого? Ты и правда сошла с ума, Дуата.

Она неожиданно остановилась. Меж ними оставалась всего пара шагов. На короткий миг показалось, что она развернется и уйдет. Дуата обеспокоенно обернулась на Анну, крепче сжала кинжал тонкими белыми пальцами. Тряхнула волосами. Короткий выпад.

Анна почувствовала, что не может дышать. Лишь миг тело Ролана сохраняло прежнюю форму. Его взгляд. Устремлен на нее. В нем все. Боль. Обещание. Мольба. Вина. Он просил прощения за все сразу и при этом был убежден, что все сделал правильно. Он мог бы защититься. Мог бы убежать. Не стал? Не думал, что Дуата нападет? Сколько лет они знали друг друга? Насколько были близки? Почти что королева и правая рука короля. И вот. Он пал от ее руки.

Серебристо-голубая пыль опустилась на землю. А потом исчезла. На мощеном дворе остался лежать костюм. Дуата стояла рядом с ним, скорбно опустив голову. Она выглядела смертельно усталой. Анна никогда не убивала существ подобных Ролану, но могла представить, каких усилий это требует.

А потом накатила огромная холодная волна. Дворик буквально сковало льдом. Обе Незнакомки хотели бы бежать, но не смогли. Огромная невидимая тень накрыла их. Горло сдавило, воздух исчез. Их будто засосало в излом темной материи, в глубинный пласт темного времени. А потом вытолкнуло на поверхность огромного горного озера.

— Вон.

Этот голос не принадлежал карателю. Не принадлежал и человеку. Никому из темных или светлых существ. Он был громким и еле слышным одновременно. Гулким и шипящим. Объемным и совершенно плоским. Непонятно, откуда он шел, но он проникал напрямую в сознание, трогая что-то внутри. Чья-то воля сковала тело. Анна не могла шевелиться. Теперь она лежала на скамейке. Она могла только видеть, как испуганно вздрагивают и опускаются плечи Дуаты. Как к ней приближается очень высокая фигура в черном кожаном плаще. Анна может видеть только спину незнакомца — в том, что это мужчина, она не сомневалась. Но от догадки, кто это может быть, стало горько во рту.

Дуата каким-то обреченным жестом вскинула голову. Она хотела что-то сказать, но не решилась. Несколько бесконечных мгновений они смотрели друг другу в глаза, а потом она сжалась в комок, спрятала кинжал и, тяжело оттолкнувшись от земли, перепрыгнула через забор.

Фигура обернулась. Анна резко села, инстинктивно прижимая руки к горлу, будто пытаясь его защитить. Светящиеся синим глаза на не поддающемся описанию лице. Черные зачесанные назад волосы. Плащ скрывает тело. Не видно и рук. Только глаза. Они светятся внутренним огнем. Знаменитое синее пламя Темного Храма. Знаменитые синие глаза. Говорят, они серы, когда он спокоен. Но если злится…

Могла ли думать Незнакомка, что все так закончится?

— Игры окончены, Аннет.

Последнее, что она запомнила, был блеск вывалившейся из портмоне Ролана серебряной монеты, лежащей на сером камне внутреннего дворика ночного клуба «Токио», принадлежащего главе криминального мира Треверберга карательнице по имени Кэцуми. А потом ее поглотила тьма. Что ж, смерть милосердна, если выглядит именно так.

Винсент

— Ну, очередной гениальный план, сучонок? Я уже успела соскучиться по твоим глубокомысленным выкладкам.

— Самый гениальный из всех, что я когда-либо выдавал. Мы ждем.

Дана скрестила руки на груди, закатила глаза и оперлась на стену. Поверх короткого плюшевого платья с леопардовым принтом она набросила легкую кружевную накидку — выглядело все это так, словно она хочет покрасоваться перед кем-то невидимым. Мы уже минут пять стояли в полумраке на лестничном проеме, не двигаясь и стараясь говорить как можно тише. От заветной цели — дворика, куда ушли Анна и Ролан — нас отделяла единственная дверь. Я прислушивался, но безрезультатно: тот, кто строил здание клуба «Токио», был настоящим мастером, умудрившимся воздвигнуть абсолютно звуконепроницаемые стены. Даже мы, обращенные существа, чувствовали себя глухими. Что же, Анна и Ролан находятся в такой же изоляции. Это не могло не радовать.

— Объясни мне, чего мы ждем, Винсент, — заговорила Дана, не выдержав минутного молчания. — А если они убегут?!

— Не убегут, — ответил я убежденно. — Анне бежать некуда.

— А чертовому ушлепку?!

— А если убежит чертов ушлепок, тем лучше. Ты еще не забыла, как охотятся на Незнакомцев?

Дана насмешливо фыркнула.

— Мы выносливее, — продолжил я. — Мы будем бежать быстро-быстро и долго-долго. Совсем как раньше. И так — до тех пор, пока его не поймаем. Помнишь, что это за ощущение?

— Ты совсем одурел и превратился в вампира, сучонок. Вот что я об этом думаю.

— Кто знает, может, ты и права.

Дана бросила на меня подозрительный взгляд.

— Ты голоден? — поинтересовалась она с почти материнской заботой.

— Чертовски голоден. А еще я замерз. Так что охота пришлась бы как нельзя кстати.

— Но ведь ты это не на полном серьезе, Винсент? Мы не будем бегать по всему городу за Незнакомцем?

— Конечно же, нет. Потому что он не убежит. Это тебе не низший вампир, который примется уносить ноги при малейшем признаке опасности. У него есть кинжал из храмового серебра. Вероятно, два кинжала — второй он забрал у Мораны. Уверен, он умеет пользоваться оружием. И он без колебаний пустит его в ход. А мне, в свою очередь, придется пустить в ход свой дипломатический талант. Он не дурак, ему есть, что терять, и вряд ли он хочет умирать. Перед нами у него нет шансов, и он это понимает. Так что придется поговорить.

Дана развела руками, показывая, что крыть нечем. Впрочем, после секундного размышления она все же предприняла попытку возразить.

— А если он возьмет в заложницы бессмертную сучку?

— Это Незнакомец, а не неврастеник-террорист. А даже если и так, что он потребует? Вертолет и миллион долларов? Он сможет скрыться от нас с тобой, но ведь есть еще и Киллиан.

— Ты рассуждаешь так, словно хочешь сохранить жизнь им обоим.

Я бросил взгляд на наручные часы. Кажется, время еще никогда не шло так медленно.

— Так и есть. Они пригодятся Ордену.

— Да ты шутишь! И что же с ними сделают в Ордене? Может быть, перевоспитают?! Психопата-Незнакомца и сумасшедшую девку?!

— Эта сумасшедшая девка — дочь нашей сестры. Никто не виноват в том, что она стала такой. Да и мы с тобой, если так разобраться, не такие уж чтобы нормальные. И об остальных карателях можно сказать то же самое.

Дана толкнула меня в плечо.

— Вот что, Винсент! — выпалила она. — Если ты решил, что сможешь забрать ее в Орден, а потом делать с ней все, что твоей душеньке угодно — знай, что это паршивая идея, и с рук тебе это не сойдет! Может, ты хочешь запереть ее в Отделе Науки? Чтобы вам там никто не мешал? Тебе не хватило?!

— Почему это тебя интересует? Ты с Орденом уже давно не имеешь ничего общего. С Отделом Науки — и подавно. Чем бы мы там ни занимались, это тебя волновать не должно.

— Ах так, мы?! То есть, и твой приятель Киллиан к тебе присоединится?!

Я поморщился и потер висок. Голод уже не досаждал — он сводил с ума и мешал думать. Хотелось влепить Дане затрещину, пусть я и знал, что это не заставит ее замолчать. Скорее бы все закончилось. А потом я поохочусь. Мысль о том, что я буду пить человеческую кровь, мне не нравилась — я забыл, когда в последний раз это делал — но обычная эмоциональная пища сейчас меня не насытит. Я наконец-то наемся вдоволь. Может, отпущу несчастную жертву, предварительно зачаровав, а, может, и нет. Когда отец учил нас с Амиром охотиться, мы убили нескольких людей до того, как научились правильно определять степень голода. Убивать приятнее, чем оставлять в живых — это знает каждый вампир. Дело тут не столько в голоде, сколько во власти, которую мы получаем над жертвой. Она кружит голову. Не так-то просто пересилить себя и отпустить человека. Тем более, до смерти напуганного. Самый сладкий для обращенного существа запах — запах страха.

— Черт, Дана. Клянусь кровью своего создателя, я сожру тебя живьем, если ты сейчас же не замолчишь. Мы можем провести хотя бы пару минут в тишине?

— Конечно, сучонок! Подумай о своей ненаглядной Анне!

— Ну все. С меня хватит. — Заметив, что она хочет что-то сказать, я поднял указательный палец. — Ни звука. Жди здесь. Я позову.

Дана открыла рот для того, чтобы возразить, но выражение моего лица говорило красноречивее слов. Она тяжело вздохнула (не забыв принять обиженный вид) и уперла взгляд в стену прямо перед собой.

Я на мгновение замер перед закрытой дверью. В тысячный раз проверил, на месте ли ножны с кинжалом. Прокрутил в голове сто двадцать пять вариантов развития разговора. Стал бы я беседовать с существом, убившим мою подругу? А с существом, которое когда-то убило моего близкого друга? Нет. Но это я. Смерть друга осталась в прошлом, мстить бессмысленно. Подругу месть тоже не вернет. Он остался один, если не считать его чертовой империи. Наломал кучу дров. Отдал приказ покусать Кэцуми. Убил Морану. Еще предстоит выяснить, сколько темных существ погибло по его вине. Будь на моем месте кто-нибудь другой, он бы вынес не подлежащий обсуждению приговор: развоплощение, и немедленно. А если учесть, что речь идет о Незнакомце — и подавно.

Но нет. Мне в голову пришла дурацкая идея поймать его на живца, воспользовавшись Анной, а потом предложить жизнь в обмен на… это уже не мне решать, пусть разбирается Авиэль. С моей точки зрения Ролан стал бы полезным приобретением для Ордена. Не без вмешательства со стороны, естественно. Кто знает, может, я бы сам не отказался поучаствовать в этом веселье. Я знал, как переобращают темных существ, примерно представлял, как переобращают обычных вампиров. А что получится, если переобратить Незнакомца? Это любопытно. И, пожалуй, ради этого я бы даже вернулся в Отдел Науки. Тем более что здесь мне ловить уже нечего…

От мыслей меня отвлек тихий звук, природу которого я определить не смог. Да и не успел, потому что в тот же момент, повинуясь инстинкту, распахнул дверь и вышел на улицу. После долгого пребывания в помещении воздух показался чересчур свежим, глотнув холода, я даже закашлялся. А потом огляделся. И обнаружил, что дворик пуст. Ни Аннет, ни Ролана. Ни следа чужого запаха. Ни намека на чье-либо присутствие. Если здесь кто-нибудь и был, то он не просто ушел — испарился.

— Какого черта? — Я сделал пару шагов в направлении скамейки и снова остановился. — Какого, Великая Тьма меня разбери, черта?!

— Что там, Винсент?

Дана, вышедшая на звук моего голоса, тоже замерла, а потом приблизилась и присела на корточки.

— Кажется, я говорил тебе оставаться внутри?

— Ну что поделать, Вавилонянка Дана всегда была непослушной девочкой. Что это здесь?

— Не трогай.

Брошенная внезапно появившимся Киллианом фраза подействовала на Дану как пощечина. Она подняла руки, демонстрируя покорность.

— Мне это не нравится, — сказал я.

Киллиан присел рядом с Даной и принялся разбирать лежавшую на земле одежду. Она принадлежала Ролану, сомнений в этом не было. Через пару мгновений я присоединился к инспекции и извлек на свет небольшой медальон из темного золота. Не такая уж чтобы дорогая, но древняя вещица с выгравированным на ней коротким охранным заклинанием.

— Что тут случилось, мальчики? — поинтересовалась Дана, стараясь говорить будничным тоном.

— Выражаясь твоими словами, — ответил Киллиан, — кто-то оторвал недомерку Ролану голову.

Почему-то мне казалось, что он зол, хотя спокойствие на его лице могло означать что угодно. Похоже, он недоумевал — как и все мы.

— Кто-то, — передразнила Дана. — Должно быть, Аннет?

Я повертел медальон в пальцах, положил его на ладонь и поднес к глазам.

— Убившее его существо было чудовищно сильно. Он просто испарился, ни намека на серебряную пыль — а следы всегда остаются. Ненадолго, на четверть часа, на полчаса, но остаются. Да и потом можно определить, где и кого убили. По запаху.

— Выглядит так, словно кто-то подчистил следы, — резюмировала Дана.

Киллиан поднялся.

— Да, — сказал он задумчиво. — Пожалуй, именно так это и выглядит.

— Но это не Аннет. — Я поднялся и отряхнул джинсы. — Вряд ли бы она стала подчищать следы. Да еще так тщательно.

— Да, — повторил Киллиан.

Он еще некоторое время изучал дворик, размышляя о своем, а потом повернулся ко мне.

— Проверю кое-что. Скоро буду.

— Но что тут можно… начал я. — Вот черт. Когда-то он просто не отвечал на мои вопросы в Отделе Науки, а теперь улепетывает у меня на глазах, как самый настоящий вампир.

Такого Киллиан на моей памяти не позволял себе еще ни разу. Испарился он мгновенно, в лучших традициях обращенных существ, проживших на этом свете не одну тысячу лет. В случае вампиров такое поведение меня не раздражало, а, скорее, забавляло, но теперь я поймал себя на том, что злюсь. Что же, отличный повод вернуться в тепло помещения… и найти Кэцуми.

— Не думай сваливать, сучонок, — зловеще предупредила Дана.

— Мне нужно внутрь. — Я в очередной раз посмотрел на медальон, который держал в руке. — Это не займет много времени. Если хочешь, можешь подождать внизу. Потанцуй, выпей. Развлекайся.

Кэцуми я нашел в ее кабинете. Японка сидела за столом, положив подбородок на сцепленные пальцы, и смотрела куда-то в направлении книжных полок. Увидев меня, она испуганно встрепенулась, впервые на моей памяти проявив эмоции так открыто, и порывисто поднялась.

— Винсент. — Она сделала было шаг ко мне, но я жестом остановил ее, и ей не оставалось ничего другого, кроме как снова опуститься в кресло. — Все… произошло очень быстро.

Сказав последние два слова, она замерла, и я почти физически почувствовал, как ее сковало напряжение. Ни дать, ни взять готовность услышать смертельный диагноз. Или что похуже.

— Рада, что ты цел, — продолжила Кэцуми. Она неотрывно смотрела мне в глаза, и мы оба знали, что сказать она хотела совсем не это. — И Дана. Рада, что все целы.

Я подошел к столу и положил перед ней медальон.

— Возьми. Думаю, это должно принадлежать тебе.

Кэцуми медленно и осторожно, как во сне, протянула руку и прикоснулась к потемневшему от времени металлу. Она молчала целую вечность, изучая медальон, после чего взяла его в руки и сжала в ладонях.

— Вот и все, — проговорила она чуть слышно. — Такой холодный. Очень холодный.

— Мы не знаем, что случилось. Киллиан поможет выяснить.

— Очень холодный, — повторила Кэцуми. Она прижала медальон к щеке и замерла, прикрыв глаза. — Не уходи, Винсент. Пожалуйста, садись.

Я опустился в одно из кресел рядом с ее столом.

— Когда такое случается, люди иногда плачут, — сказала Кэцуми все тем же спокойным тоном. — Говорят, когда плачешь, становится легче.

— Это правда.

Она положила медальон на стол и подцепила пальцем цепочку.

— Есть пустота, которая должна оставаться пустотой. Так правильно.

— Среди тех, кто следует правилам, так же много несчастных, как и среди тех, кто эти правила нарушает. Мы оба это знаем.

— Правила.

Кэцуми опустила ресницы и прикоснулась пальцами к щеке, смахивая слезу. Я не мог сказать, что она плачет, но ее слезы видел впервые, и знал, что вряд ли мне еще раз представится такая возможность. Молчание становилось тягостным, но подобрать подходящие слова было еще сложнее. Больше всего хотелось подойти к ней и обнять, и я бы поступил именно так, будь на месте Кэцуми другая женщина. Вряд ли она обрадуется объятиям. Особенно сейчас.

— Я рядом, — заговорил я наконец. — Ты знаешь.

— Да. — Кэцуми подняла на меня глаза. — Дана ждет тебя, Винсент. Она скучает.

При мысли о том, что придется высматривать Дану в помещении клуба, продираясь сквозь толпу полуголых женщин и стараясь не замечать оглушающую музыку, хотелось сбежать через черный ход, но задача решилась просто. Красную шевелюру Евы Сержери я приметил издалека. Она не танцевала, а мирно сидела у стойки и в гордом одиночестве — неужели — пила виски. Я подумал о том, что не отказался бы увидеть на ее месте Аннет, и неожиданно для себя рассмеялся в голос, так меня позабавила эта мысль. Напряжение последних дней превратилось в снежный ком чудовищных размеров, а сегодняшний вечер только усугубил положение.

Вот и вся охота за Незнакомкой. Никакого результата. Ноль. Нет. Меньше, чем ноль. То самое ничто, которым я жил до того момента, как приехал сюда. Кто бы мог подумать? Я изначально знал, что все будет так. Сейчас мне нужно было поохотиться, потом — вернуться домой и как следует выспаться. А потом сказать Киллиану, что я хочу вернуться в Отдел Науки. И пусть все будет так, как раньше. Кто знает, может, я даже обзаведусь очередным подопечным-темным эльфом. Темная наука в разы увлекательнее светлой. Конечно, оттуда нужно будет время от времени выбираться, но…

— Что пялишься, сучонок? — прохладно поинтересовалась Дана, приподняв бровь. — Не видишь? Дама развлекается.

— Вот как. Где же твой корибант? Или сегодня ты решила остановить свой выбор на вампире, одном из прихвостней главы клана? Или еще не определилась и ждешь, кто преподнесет тебе подарок подороже?

Дана, уже было вернувшаяся к созерцанию виски в своем бокале, снова повернулась ко мне. На ее губах появилась улыбка, а в глазах промелькнуло выражение, о котором я сказал бы «вызов». Какое знакомое ощущение: один легкий толчок — и снежный ком, казавшийся таким большим, почти неподъемным, падает с горы и летит вниз.

— А я-то думала, что ты пошел охотиться, Винсент.

— Кажется, я не так давно предлагал тебе поохотиться со мной.

— А ты уверен, что я не составлю конкуренцию Незнакомке, пьяной смертной или вакханке?

— Я уверен в том, что если ты сейчас же не поднимешься и не пойдешь со мной, то я вытащу тебя из этого клуба за волосы. И, поверь мне, я это сделаю.

Дана, напустив на себя смиренный вид, слезла с высокого табурета, взяла меня под руку, и мы направились к выходу.

— А как же Киллиан? — спросила она, когда мы продрались сквозь толпу танцующих и оказались на улице — там было холодно, но спасительно тихо.

Самый идиотский в двух мирах вопрос — и настолько же неуместный.

— Это то, что тебя сейчас волнует, Дана. Киллиан. Да?

— Ну да. — Она рассеянно накрутила на палец прядь волос. — Мы не сказали ему, что ушли. А вдруг он нас потеряет? А вдруг он решит, что с нами что-то случилось?

— А если я скажу, что сейчас мне плевать на Киллиана? И даже если сейчас я и думаю о чем-то, то он в этом списке находится на последнем месте?

Дана сжалась, и я почувствовал, что она дрожит.

— Я скажу, что ты чертовски пугаешь меня, Винсент. Не знаю, что с тобой случилось, но ты явно не в себе.

— Не ты ли говорила, что я превратился в вампира? Помнишь, что я ответил? Возможно, что ты права.

— Прекрати, Винсент. Это не смешно. Ты правда меня пугаешь.

Я погладил ее по щеке и убрал растрепавшиеся волосы за ухо.

— А что если так? Когда-то тебе это нравилось.

— Когда-то ты делал это потому, что я тебя об этом просила, но теперь все иначе! — Я взял ее за руки, и Дана попыталась вырваться, но безуспешно. — Я серьезно, Винсент! Если хочешь поохотиться — поохотимся, я не против, но не надо на меня смотреть так, будто… будто…

— Тебе не холодно? Давай найдем место потеплее.

Мы обогнули здание клуба и вошли в один из небольших павильонов. Сейчас он пустовал, но летом, должно быть, здесь ставили столики или даже организовывали мини-концерты.

— Подумать только. Напугать Вавилонянку Дану не так уж и сложно. Так что? Поговорим про Киллиана? Или обсудим что-нибудь еще?

Она набрала в легкие воздуха для того, чтобы ответить, но я прижал ее к стене, лишив возможности двигаться.

— Винсент, хватит. — Я видел, как ее зрачки расширяются в полумраке. — А если кто-нибудь придет?

— Тебя смущают случайные зрители? Когда ты успела стать такой скромницей? — Дана по-прежнему отбивалась, но уже не так усердно, и эмоциональный запах тоже не обманывал: к страху примешивалось кое-что еще. Не такое сладкое, но не менее знакомое. Предвкушение. — Может, позовем кого-нибудь? Того же Киллиана, например?

— Мерзавец! — прошипела она мне в самое ухо. — Сейчас я покажу тебе такого Киллиана, что ты вспомнишь имя своего создателя!

Настенные часы в моей спальне мерно тикали, стрелки продолжали свой привычный круг, за окном слышались отдаленные голоса прохожих — самых ранних пташек — а мы с Даной все лежали, обнявшись, и боялись сдвинуться с места. Казалось, стоит пошевелиться — и прекрасный сон закончится, превратится в реальность, в обман, и останется только собирать осколки.

— А где Эмили? — спросила Дана шепотом, уткнувшись мне в шею.

— Уехала на пару дней к Амиру.

— То есть, я смогу провести у тебя еще сутки?

— Да.

— А что мы будем делать, Винсент?

— То же, что делали до этого. Сутки. А потом — еще сутки. И еще.

Дана села, обхватила себя руками за плечи и зябко поежилась.

— Так нельзя. Мне скоро уезжать.

— Нет. Ты никуда не поедешь.

— Почему это?

— Потому что я так хочу.

Она завернулась в одеяло и снова легла рядом.

— Я не могу оставаться здесь только потому, что ты так хочешь, Винсент.

— Еще как можешь. Дана, ты согласна разделить со мной вечную жизнь?

Ответом мне был звук, похожий то ли на смешок, то ли на стон.

— Ты и правда сошел с ума, сучонок. Ты хоть понимаешь, что несешь? За пять тысяч лет еще ни один каратель не произносил клятву предназначения дважды. Каратель! Да я же не в Ордене, идиот! Нас не удержат никакие клятвы!

— Не думал, что карателей держат вместе только клятвы. А как же единение тел и душ? Любовь? Общий долг?

Дана в сердцах ударила кулаком подушку.

— То есть, ты мне отказываешь? — задал очередной вопрос я.

— Я не могу так, Винсент.

— Должно быть, твой невинный флирт зашел слишком далеко, верно? Ты приехала для того, чтобы поиграть, но и не ожидала, что все окажется так серьезно? Что же. Уезжай. Так будет лучше. Я напишу тебе письмо — как тогда. Письмо, которое ты не прочтешь. Почему бы и нет, Дана. Мы попробовали. Не получилось. Кто виноват в том, что я так серьезно воспринял второй шанс?

Мы снова замолчали, и несколько минут тишину нарушали только привычные ночные звуки. Время близилось к утру, едва заметная полоска света на горизонте становилась все шире и ярче. Может быть, все и правда лучше закончить именно так. Разойтись с утра, вежливо и прохладно попрощаться и сделать вид, что ничего не произошло. Может быть, я и правда не в себе — не я ли не так давно говорил, что не хочу боли, и что с меня хватило всего этого с лихвой? Кто знает, что будет дальше, что получится из этой истории? Кто знает… никто не знает. Что же, тем лучше. Терять мне уже нечего. Когда-то я просто закрыл глаза и нырнул в этот омут с головой. Что мешает мне и сейчас поступить так же?

Задумавшись, я не сразу заметил, что Дана плачет. Она тихо всхлипывала, утирая слезы тыльной стороной ладони.

— Что такое? — Я повернулся к ней и обнял. — Что я сказал не так?

— Ты все говоришь не так! — Дана всхлипнула в очередной раз. — Потому что ты — мерзкий недоносок! Ведь ты знаешь, что я скажу тебе «да», но не можешь отказать себе в удовольствии задеть меня за живое, а, Винсент?!

— Так… ты согласна?

— Конечно, я согласна, сучонок! Или в прошлый раз я не согласилась сразу, и тебе пришлось меня уговаривать?!

Я уже в который раз за эту ночь прикоснулся к ее губам, но теперь — никакой страсти, только нежность. Должно быть, так она целовала меня, спящего, в лоб много веков назад, в тот период, когда была моей наставницей, учила охотиться на Незнакомцев и пользоваться кинжалом из храмового серебра. Так я целовал ее в макушку, когда она засыпала у костра во время одного из наших бесконечных походов, а я сторожил ее сон, перебирая тонкой веточкой угли и размышляя о своем. Имели ли мы право называть возникшее между нами чувство любовью? Умеют ли обращенные существа любить?.. Или правду говорят вампиры, мы испытываем только глубокую привязанность к создателю и братьям и сестрам по крови? Впрочем… стоило ли рассуждать об этом сейчас.

— Ева Дойл — это хорошо звучит, — подала голос Дана.

— О черт. Чертова человеческая свадьба.

— Естественно. Мы не в семнадцатом веке, когда ты мог спокойно одеть мне на руку браслет в присутствии всех карателей и забыть о церемониях. Доктор Кристиан Дойл не может позволить себе увезти будущую жену на необитаемый остров и там потихоньку с ней обвенчаться. Ведь ты наденешь тот свой белый смокинг, Винсент?

— Ты говоришь это таким тоном, будто у меня есть выбор.