Младшая сестра

Глава третья

— Может, мне остаться в больнице? — предложила Кресси. — Там наверняка есть специальные помещения, где могут ночевать близкие родственники тяжелобольных. Сломанное бедро — не очень тяжелая травма, но она достаточно опасна для человека такого возраста, как тетя Кейт. К тому же, наверное, она пережила сильный шок, пролежав несколько часов в беспомощном состоянии.

Николас взглянул на часы. Поставив стакан, он произнес:

— Сперва надо выяснить, как обстоят дела. Пошли!

Кресси подняла рюкзак, брошенный на лестнице, и перекинула его через плечо. Около двери она заметила огромный старинный стол, заваленный книгами. Ее внимание привлек заголовок: «Пророчества индейцев майя: секреты затерянных цивилизаций раскрываются». Тут же лежала «История секса. Четыре миллиона лет сексуальной культуры человечества».

У нее снова возникло чувство неуверенности в том, что она сможет дать отпор Николасу, не обидев его. Раньше ей удавалось держать мужчин на расстоянии, она всегда старалась делать это тактично, даже когда они не заслуживали того, чтобы их чувства уважали. С Николасом все было по-другому. Она не хотела ложиться с ним в постель — по крайней мере, сейчас — и не хотела отталкивать его.

Даже если помогал ей с умыслом, он все равно ей нравился. Хорошо бы узнать его получше.

Николас галантно пропустил ее вперед, и, выйдя на улицу, она была удивлена, что «рейнджровер» исчез. На его месте стояла светло-голубая спортивная машина с откинутым верхом. Несмотря на почтенный возраст, она все еще блестела, как новенькая.

— Это машина моего отца, и я до сих пор пользуюсь ею в городе, — объяснил Николас и, сняв с ее плеча рюкзак, положил его в багажник. — Советую волосы завязать шарфом. Возьмите в бардачке.

Шарф был из прозрачного шелка ярких оттенков: от темно-пурпурного и фиолетового до жемчужно-серого. Он оказался таким длинным, что Кресси смогла накинуть его на волосы и обернуть вокруг шеи. Вдохнув потрясающий аромат, исходивший от тонкой, как паутинка, ткани, она задумалась о хозяйке шарфа. Может быть, они с Николасом поссорились. Может, он устал от нее. А может, ей нужен был любовник, постоянно находящийся рядом, а не путешествующий по всему свету.

— Что это за марка? — поинтересовалась она, когда Николас сел за руль.

— «Бентли» тридцать четвертого года выпуска. Мой отец купил ее за восемьсот пятьдесят фунтов в шестьдесят шестом. А «бентли» принца Сиамского выставлялся на аукционе в Лондоне. Его оценили в сто тысяч фунтов, хотя, кроме корпуса, все в нем было заменено, в отличие, кстати, от этого экземпляра.

Николас достал две пары солнцезащитных очков и одни передал ей со словами:

— Советую вам надеть, чтобы в глаза не попал песок.

Машина была снабжена ремнями безопасности, скорее всего, не так давно. Пристегнувшись, Кресси с надеждой подумала, что Николас не станет изображать из себя лихача, — она не любила большие скорости. Когда выехали на шоссе, стало понятно, что Николас не спешит, давая ей возможность осмотреть окрестности. Кресси расслабилась.

Припарковавшись около больницы, Николас сказал:

— Я подожду в приемной. Лучше будет, если я с вашей тетей повидаюсь позже, когда она поправится. Сейчас к ней наверняка не пускают никого, кроме близких родственников.

Кресси почувствовала облегчение. Она могла и дальше скрываться под именем Кресси Дэкстер. Этот псевдоним делал ее жизнь гораздо более спокойной после стольких лет, проведенных в тени Вирджинии Вейл и ее почти столь же знаменитых старших дочек.

— Думаю, что в регистратуре говорят по-английски, — сказал Николас по пути к зданию. — Если у вас возникнут затруднения, вы можете позвать меня.

— Постараюсь не задерживать вас слишком долго.

— Не волнуйтесь, я найду чем заняться.

Николас намеренно послал Кресси в регистратуру одну. Ему было интересно посмотреть, как она справится с ситуацией. Он охотно помогал людям, но при условии, что они и сами помогали себе, а не садились на шею. Какими бы соблазнительными ни были беспомощные красотки, он никогда не тратил на них время. Пустышек он тоже терпеть не мог, считая, что по-настоящему привлекательная женщина вне кровати должна быть самостоятельной и разумной.

Он специально устроился в кресле, откуда мог видеть ее лицо, пока она стояла в очереди. Добравшись до регистратуры, Кресси, перед тем как задать вопрос, улыбнулась и сказала «доброе утро» по-испански. То, что был уже почти вечер, не имело значения. Главное, она выказывала доброжелательное отношение. Очень часто иностранцы пренебрегают элементарной вежливостью, а потом жалуются друг другу на неприветливость местных жителей.

Поведение Кресси он одобрил, девушка нравилась Николасу все больше. Вообще-то самое время подумать о новой книге, но это может пару недель подождать. А сейчас он намерен получить максимальное удовольствие от этого неожиданного подарка судьбы.

Перед свиданием с тетей Кресси проводили в кабинет доктора. Лечащий врач, женщина средних лет, пожав ей руку, предложила присесть.

— Вы единственная родственница сеньоры Дэкстер? — поинтересовалась она, удивленно изогнув брови.

— Нет, не единственная, но все другие заняты, а я смогла вылететь сразу же, как только мы узнали плохие новости. Как она себя чувствует, доктор?

— Очень больная женщина, но у нее сильная воля и твердое намерение поправиться. Я сначала подумала, что у нее остеопороз — разрушение костей, этим страдают многие пожилые женщины. Но сейчас стало понятно, что ее состояние — результат пренебрежительного отношения к еде. Она уже не в том возрасте, чтобы жить одной. Ей нужна любовь и поддержка семьи, — с упреком сказала доктор.

Кресси, знавшая, что в Испании семейные узы гораздо крепче, чем в ее собственной стране, почувствовала себя виноватой. Родители и сестры очень заняты, а сама она могла бы найти время, чтобы написать тете Кейт.

— Я знаю… как только ей станет лучше, мы постараемся убедить ее вернуться в Англию, — ответила Кресси. — Она сможет жить у родителей на даче или по крайней мере где-нибудь поблизости.

— Не думаю, что сеньора Дэкстер согласится на это, — сухо заметила доктор. — Она сказала мне, что не переносит английский климат и предпочитает Испанию.

— Да, ее переубедить почти невозможно, но Англия тоже чудесная страна, — уверенно проговорила Кресси. — В прошлом году во время отпуска я изъездила ее вдоль и поперек. И люди, которые мне встречались, были такими же приветливыми и отзывчивыми, как на вашем острове.

Доктор немного смягчилась.

— Не сомневаюсь в этом. Я сама несколько раз отдыхала в Англии. Пойдемте, я отведу вас к вашей родственнице. Но должна предупредить, что больная навряд ли вам обрадуется. Она очень сложный человек.

Кресси ожидала увидеть двоюродную бабушку состарившимся вариантом той властной яркой женщины, которую помнила с детства. Но седовласая истощенная фигура на высокой белой кровати не имела ничего общего с ее воспоминаниями.

Казалось, что старушка спит. Но когда доктор тихо позвала ее, веки распахнулись, она посмотрела на них и заговорила на испанском. Кресси догадалась, что это было что-то типа: «Ну что еще? Неужели нельзя ни минуты отдохнуть?»

— К вам посетитель, мисс Дэкстер, — сообщила ей доктор на английском. — Эта девушка сказала, что она член вашей семьи. Оставляю вас вдвоем.

Кресси подошла поближе, чтобы встать рядом с кроватью.

— Здравствуй, тетя Кейт. Ты меня помнишь?

— Конечно, я помню тебя. Крессида… младшая из трех дочерей Пола. Когда мы встречались последний раз, у тебя была белая мышка по имени Лунный Свет. С головой у меня все в порядке. Пострадала только нога.

Этот возмущенный ответ наглядно продемонстрировал, что мисс Дэкстер изменилась только физически, но ее резкость, всегда подавлявшая даже напористую мать Кресси, осталась при ней.

— Возьми стул, — скомандовала она. — Почему они прислали тебя? Почему Пол сам не приехал?

Когда Кресси вернулась в холл, Николас встал ей навстречу, вопросительно изогнув черные брови.

Кресси закатила глаза и притворилась, что еле идет.

— Ух! По-моему, из меня выжали все соки.

— Сейчас будем приводить вас в чувство кофейком. — Он обернулся, чтобы попрощаться со своим собеседником, затем легонько взял Кресси за локоть и повел к выходу. — Что случилось? Она не обрадовалась вашему приезду?

— Думаю, все-таки обрадовалась. Но я словно побывала на допросе. У нее очень запугивающая манера вести разговор. Последний раз, когда мы виделись, она не слишком обращала на меня внимание. Зато сейчас я полностью насладилась своеобразием ее характера.

— Уверен, что вы растопите ее сердце, — успокоил Николас. — К вам трудно не привязаться. Вы очень обаятельны. — И его пальцы нежно провели по локтю Кресси.

Чуть не растаяв от его прикосновения, Кресси тут же одернула себя. Если сегодня на ужин будет вино, а оно, безусловно, будет, то ей надо блюсти меру. Даже в трезвом состоянии она плавится от его нежностей, а после нескольких бокалов вина наверняка превратится в легкую добычу.

— Как себя чувствует мисс Дэкстер? — поинтересовался Николас по пути к машине.

Кресси пересказала мнение доктора и добавила:

— Кейт — так она велела себя называть — очень мучается, но отказывается принимать обезболивающие средства: не хочет чтобы ее «одурманили», как она выражается. Но, вероятно, боль ей все же снимают, дают что-нибудь под видом глюкозы.

— Вы сказали ей, что были в доме и разговаривали с соседкой?

— Да, а еще — о том, как встретила вас в самолете, и о том, как вы мне помогли.

— А то, что вы пока поживете у меня?

— Она не интересовалась, где я пока поживу. Кейт Дэкстер никак не назовешь бабушкой. Она считает естественным, что я в состоянии сама позаботиться о себе.

Сев за руль, Николас не стал сразу заводить мотор. Вместо этого он повернулся всем телом к девушке, положив руку на спинку ее сиденья.

— Уж не заразились ли вы от нее? Не похоже, что вы относитесь к тому типу женщин, которые категорически отвергают помощь мужчин.

— Все зависит от обстоятельств, — ответила Кресси. — Во многих случаях я действительно могу позаботиться о себе сама, но если какой-нибудь маньяк с топором неожиданно выскочит вон из тех кустов, то я буду рассчитывать на вашу помощь.

— Сделаю все, что в моих силах, — пообещал Николас с улыбкой. — Но мне было бы приятно знать, что, пока я дерусь с маньяком, вы тоже постараетесь вооружиться, не испуская истерических криков.

— Ну, такого, будем надеяться, не случится.

— Готов довериться вам. — Николас повернул ключ в замке зажигания и включил заднюю передачу, чтобы выехать со стоянки.

А могу ли я довериться вам? — мысленно спросила Кресси, наблюдая, как его длинные красивые пальцы взялись за руль.

Кофе они пили в уличном кафе. Кресси не могла не заметить, что все женщины откровенно оценивают ее спутника. И, наверное, удивляются, зачем он тратит время на эту дылду иностранку, когда может выбрать себе гораздо более утонченную испанскую красавицу. В кафе было полно таких — очаровательных брюнеток с темными глазами и стройными фигурками.

— Мне надо позвонить родителям, — сказала она. — Здесь есть автомат?

— Да, но вы ничего не услышите из-за телевизора. И вообще, испанские телефонные автоматы, по-моему, специально сконструированы так, чтобы проглотить побольше денег. Почему бы не позвонить, когда мы вернемся домой?

— Только если вы пообещаете, что позволите мне самой оплатить разговор.

— Если вы настаиваете.

— Настаиваю. Я уже и так чувствую себя неприлично обязанной вам.

— Ничего подобного, это вы оказываете мне услугу.

— Не поняла.

— У меня уже давным-давно не было спутницы женского пола. Я даже не ожидал, что окажусь в обществе красивой женщины сразу же после приезда.

Кресси очень бы хотелось верить, что она красива. Но она отлично знала, что это просто лесть. Красивой она может показаться только человеку, который ее полюбит. И не стоит заблуждаться, что такой мужчина, как Николас, влюбился в нее с первого взгляда. Но ведь она и не заблуждалась… или заблуждалась? Нет, не заблуждалась. Определенно не заблуждалась. Чтобы полюбить человека, его надо узнать. Она же чувствовала всего-навсего влечение, хотя и очень опасное, готовое поколебать принятое ею решение — не идти по стопам своих сестер, слишком легко относящихся к сексу.

— Николас!

Он поднялся навстречу элегантной женщине в белом, которая приветствовала его потоком испанской речи.

Николас ответил на английском, представив ее Кресси как Елену. Когда Кресси встала, чтобы обменяться с ней рукопожатиями, их глаза оказались примерно на одном уровне благодаря высоким каблукам Елены.

— Составишь нам компанию? — пригласил Николас.

— Не могу, у меня встреча. Я уже и так опаздываю. — Махнув великолепно наманикюренными пальцами, она улыбнулась ему, коротко кивнула Кресси и продолжила свой путь, оставив за собой душистое облако.

Не она ли хозяйка шарфа? Может быть.

Прежде чем уехать из города, Николас предложил сделать кое-какие покупки.

— У меня есть знакомый продавец книг, который знает, что меня интересует, и специально для меня заказывает новинки, — пояснил Николас. — Правда, он внакладе не остается: то, что не годится мне из его подборки, моментально расхватывают покупатели.

Прием, оказанный Николасу в книжном магазине, свидетельствовал, что его владелец ценит Николаса как человека, а не только как покупателя. Пока ее спутник просматривал книги в служебной комнатке, Кресси по обложкам определила, что большинство из них научные издания на разных языках, которые ей не одолеть даже на родном.

Кресси с жадностью поглощала книги, но не те сверхумные опусы, которые читала и обсуждала ее семья. Застав ее с очередным популярным романом, родичи непременно восклицали:

— Как ты можешь тратить время на такую ерунду, Кресси?!

— Мне нравится, — обычно в таких случаях робко отвечала она. После чего умники вздыхали и качали головами, оставив затею сделать из нее человека.

В двадцать три делаться человеком поздновато. Ей никогда не достичь высот. Но Кресси и не хотела становиться кем-то. Ей нравилось быть никем. Меньше забот. В обычной семье абсолютное отсутствие у нее амбиций не имело бы особого значения, но в семействе, где все были щедро одарены талантами, было ужасно неприятно чувствовать себя единственной глупышкой.

Пока Николас копался в книгах, Кресси вообразила: а что, если бы они вдруг оказались вдвоем, скажем, на необитаемом острове? Наверняка он очень быстро устал бы от ее скучных разговоров. Но, с другой стороны, на необитаемом острове весьма пригодились бы ее умения. Только вот компенсирует ли это интеллектуальные недостатки?

От перспективы оказаться вдвоем с Николасом на острове девушку кинуло в дрожь, но тут внезапно отозвался предмет ее мечтаний:

— Вам скучно, Кресси? Я уже скоро.

— Ничего-ничего, не беспокойтесь обо мне, — заверила его Кресси. — Мне есть о чем подумать.

Она почувствовала укол совести из-за того, что думает совсем не о том. Здоровье тети Кейт — вот что должно занимать все ее мысли.

Когда они вернулись домой, Николас предложил:

— Хотите поплавать?

— В море?

— Нет, в бассейне.

Она могла бы и догадаться, что в Кан-Льоренке есть бассейн.

— Я не привезла купальник, — с сожалением отказалась Кресси.

— Это не беда. В женской раздевалке есть несколько новых купальников. Какой-нибудь из них вам обязательно подойдет. Сюда.

С террасы бассейн не был виден, так как его заграждал огромных размеров сарай.

— Здесь помещалась мастерская моей матери, — пояснил Николас, задерживаясь около входа в сарай. — Она очень талантлива. Могла бы стать профессиональной художницей, если бы посвятила себя этому. Но у нее, наверное, не было такого желания, она растрачивала свою созидательную энергию на множество других проблем: домашнее хозяйство, родные и друзья, калеки и обездоленные. Трудно сказать, ждала ли ее слава на поприще искусства, но любви окружающих она добилась, это точно.

— А есть в доме какие-нибудь ее картины? — спросила Кресси, вглядываясь в прохладный полумрак сарая, видимо превращенного в склад. Там стояли в ряд несколько массивных столов, деревянные скамейки с подушками, виднелась почерневшая от дыма труба над грилем.

— Они в моем кабинете, — ответил Николас. — Покажу вам позже, мы туда заглянем перед ужином.

Возле бассейна сгрудились столики с солнцезащитными зонтиками и множество стульев и лежаков. За ними виднелся садовый домик. Обвившие его цветущие растения оставляли открытыми только две двери и два окна.

Это оказалась раздевалка. В женской половине Кресси увидела полки с васильково-голубыми пляжными полотенцами и полдюжины купальников в новых целлофановых упаковках: от безразмерных цветастых с чашечками до минимальных бикини. Имелись также душ и туалет.

Кресси разделась и выбрала закрытый купальник в зеленую и белую полоску. Ее лицо, шея, руки и частично ноги еще сохраняли загар после пеших прогулок, зато все остальное тело было отвратительно белого цвета.

Не успела она переодеться, как услышала всплеск воды — Николас нырнул в бассейн. Когда она открыла дверь, он был все еще под водой — плыл в сторону глубокой части бассейна. Он вынырнул на поверхность, как морской котик, резко встряхнув головой, отчего сотни ярких капелек разлетелись с мокрых волос, окружив его алмазным сиянием.

Обернувшись, он увидел ее.

— Постойте, Кресси.

Она удивленно наблюдала, как он приближается к ней мощным кролем. Николас одолел разделявшее их расстояние менее чем за тридцать секунд. Когда он встал, Кресси затаила дыхание. Он был прекрасно сложен. Широкие плечи сужались к тонкой талии и подтянутому животу. Только активная жизнь на свежем воздухе может сохранить мужчине в тридцать с лишним лет юношескую упругость. Поклонники ее сестер были горожанами до мозга костей — банкиры и брокеры, пытавшиеся обрести спортивную форму краткими набегами в тренажерный зал.

— Даже в это время суток легко обгореть, особенно с такой светлой кожей, — произнес Николас. — Я принесу вам солнцезащитный крем.

Вернувшись с тюбиком крема, он скомандовал:

— Поворачивайтесь, я намажу вам спину. Эта часть особенно уязвима во время плавания.

Кресси повернулась, автоматически приподняв волосы, чтобы не мешали. На отдыхе сестры или подруги не раз мазали ей спину солнцезащитным кремом. Но впервые это делал для нее мужчина.

Она почувствовала, как он выдавил немного крема ей между лопатками. Потом четыре холодных пальца начали распределять крем по коже. Должно быть, он отложил тюбик на лежак, потому что вскоре подключил и вторую руку, поднимая по очереди бретельки ее купальника и размазывая крем под ними.

Николас провел средним пальцем ей по спине, потом за вырез и снова поднялся наверх. Хотя прикосновение и не было слишком интимным, оно показалось ей чувственным и волнующим.

— Ну вот. Намажьтесь спереди и можете не бояться солнца целых полчаса.

— Спасибо, — Кресси взяла протянутый тюбик в надежде, что Николас не почувствовал ее смятения.

Похоже, не почувствовал: он нырнул обратно в бассейн и поплыл к его глубокой части.

Николас бросился в воду, чтобы остудить свой пыл — прикосновение к девушке взбудоражило его, а спешить он не хотел. Нужна романтическая подготовка, чтобы создать у Кресси соответствующее настроение.

Впрочем, наполовину она уже готова. Он почувствовал, как дрожь прошла по ее телу, когда он коснулся ее позвоночника. Ну, и еще кое-какие признаки возбуждения, например, когда она повернулась, чтобы взять крем, лицо у нее пылало. Опыт подсказывал ему, что за обличьем робкой девочки, дружелюбной, как маленький щенок, скрывается страстная женщина.

Он заметил, как ее смутило появление сексапильной Елены, умеющей притворяться сиреной. Однако внешность обманчива. Елена, когда дело доходило до постели, закрывала глаза и думала о чем-то своем. Кресси же, избавившись от комплексов, будет страстной любовницей. Стоит потерпеть до вечера. Николас был уверен, что главное — привести Кресси в свою спальню, а там все его ожидания оправдаются.

— Мы поужинаем сегодня пораньше, вы еще не привыкли к нашему часовому поясу, да и я в последние дни сделал несколько перелетов, — сообщил Николас, когда Кресси вылезла из бассейна и обмоталась полотенцем.

Он уже растянулся на лежаке со стаканом джина с тоником.

— Что будете пить?

— Воду, если можно.

Когда Николас вернулся с высоким стаканом, Кресси успела устроиться на лежаке с мягкой подстилкой, подобранной под цвет полотенцам.

— Нужно пить побольше воды, когда жарко. Вы не вегетарианка?

— Нет. А вы?

— Тоже нет, но я все же не такое плотоядное животное, как, например, аргентинцы, которые живут практически на одних отбивных. Большинство моих друзей в Лондоне вегетарианцы, а некоторые вообще ничего не едят кроме растительной пищи. Каталина сегодня готовит рыбу.

Где-то невдалеке зазвонил телефон. Николас вскочил и исчез в сарае. Через несколько минут он сообщил с порога:

— Это звонит мой редактор из Лондона. Я поговорю с ним из своего кабинета. Пожалуйста, положите эту трубку, как только я начну разговор. — Вручая ей трубку, он добавил: — Если я не вернусь, приходите в мой кабинет к семи. Это напротив лестницы. Ваша комната — та, которую вы проходили по пути в ванную.

У Кресси оставалось только полчаса, чтобы привести себя в приличный вид. Она открыла ставни в своей комнате и высунулась из окна посмотреть, нет ли на стене крючков, чтобы закрепить их. Хотя вряд ли поднимется ветер, решила она. Закат обещает еще один безоблачный день.

Юбка и подходящая к ней блузка требовали глажки, а посему Кресси решила не менять наряд. Зато вымыла голову, высушила волосы феном, а в уши вдела пару маленьких серебряных желудей.

Дверь кабинета была широко распахнута, но она все же постучала по массивному темному дереву. И только услышав: «Входите», переступила порог.

Комната оказалась очень большой. Стен не было видно из-за книжных полок и картин, рамы которых почти касались друг друга. Одна часть комнаты действительно была кабинетом: на широком письменном столе стояли компьютер, картотека и факс. Другая же часть оказалась спальней: там разместились мягкая мебель, шикарный музыкальный центр и королевских размеров кровать.

Это была необычная кровать. Высокое изголовье и изножье были окрашены в цвет морской волны и расписаны причудливыми птичками с цветами в клювах. Стиль росписи больше походил на скандинавский, чем на испанский. Может, это был подарок отца Николаса, англичанина, его невесте с Мальорки, а может, над декором трудился местный мастер, который побывал где-то за пределами острова.

Кресси — от греха подальше — решила не расспрашивать Николаса про кровать. Тема щекотливая. Ей представилась вдруг темная комната, освещенная лишь лунным светом, и Николас, занимающийся с кем-то любовью. С кем-то или с ней самой?