Многоликие - 5

Глава 14

— У вас спид! Сочувствую, — это последнее, что я услышал от врача. Он что-то еще говорил, но я не запомнил.

Из меня будто выдернули стержень жизни. Все, что когда-то любил, хотел, о чем мечтал — всё это больше не имеет никакого смысла. Когда тебе вынесли приговор, то о чем вообще можно думать. Хотя нет, в голове у меня вертелась только одна мысль «Почему я?», редко ее сменяла другая «За что? Что я такого сделал?». Но ответа ни врач ни прохожие не давали.

Пару дней после тех слов были как в тумане и под сильным наркозом. Помню как сполз по стенке возле кабинета врача, не в силах куда-либо идти. Мне что-то говорили, но мне было на всех и вся плевать. Потому охраннику поздним вечером пришлось меня силой выпроваживать из клиники.

Далее я сидел перед входом в клинику и просидел так почти сутки, люди с жалостью на меня смотрели, а я никак не мог понять «зачем они куда-то идут?». Разве все те интересы, которые им кажутся такими важными, разве они вообще нужны по жизни? Смерть все равно все обесценит. Люди не предпринимают никаких попыток ей противостоять. Все эти сочувствующие люди в тысячный раз пойдут в кинотеатр на фильмы, где красочно убивают других людей, но ни разу в жизни не перечислят за всю жизнь ни рубля ни в одну клинику, лабораторию или фонд, что занимается изучением болезней и лекарством от них.

Человечество живет так, будто смерти нет вовсе. Мы развлекаемся, веселимся до самой смерти. А на ее пороге понимаем, что мы лишь мыльные пузыри, что не оставят после себя ничего, даже мокрого места не останется.

Следующие две недели ничем не отличались от состояния живого мертвеца. Тело само выполняло какие-то действия, вроде бы я что-то ел, ходил в туалет. Видимо во мне где-то прячется инстинкт что не хочет умирать, но мне плевать, жизнь рухнула, жизни больше нет. Я понимаю, что все рано или поздно умрут, но они когда-то, а я очень скоро. Чтобы почувствовать какого это, надо оказаться на грани смерти. Подсказывать не буду, но это крайне поганое чувство. Если кто-то думает, что на краю смерти ты видишь свою прошлую жизнь, то со всей ответственность заявляю, что это полная чушь. На самом деле на краю смерти ты видишь всё то, что не успеешь сделать, чего достичь, кому подарить любовь и все те лучи солнца, что не получишь. В тебя будто вливается будущее, до которого ты пытаешься дотянуться как до Луны. И при каждой капле невозможного будущего, что на тебя капает ты ощущаешь сожаление, тоску и безнадегу, при том такую, что именно от нее тебе больше не хочется жить. Это чувство одновременно все сдавливает внутри и оставляет после себя пустоту, будто твои внутренности ей мешают.

Возможно я бы так и умер на кровати жалея себя, если бы пару ночей подряд мне не приснилась она. Моя мечта. Девушка ради которой я готов на все. И которая меня совершенно не замечала. Кстати, а она тоже заражена?

Эта мысль меня пронзила будто шпага мушкетера, больно, остро и точно в сердце.

Я рывком поднялся с кровати, скомканное постельное белье попыталось задержать, но оттолкнул его подальше, кости захрустели, будто я старческий дед, видимо две недели в слезах и тоске дают о себе знать. Подбежал к вещам сброшенным когда только зашел домой, телефон валялся возле входной двери. Пять процентов заряда, на один звонок точно хватит.

— Але, Маш? — спросил я, когда после долгих гудков послышался ее голос.

— Да, — ответил безжизненный голос моей любви всей жизни.

Повисла пауза. По ее голосу я понял, вопросы больше ни к чему, она тоже заражена. Значит и она тоже умрет.

Через минуту молчания она спросила:

— Да? Ты чего хотел?

Я тяжело сглотнул, у меня много вопросов, но могу ли я их ей задать? Это ты меня заразила? Как ты сама? А кто тебя заразил? Что делать? Ты уже начала лечиться? Может напьемся вместе? Я тебя люблю!

Да, последнее тяжелее всего сказать, мы переспали, даже был короткий роман, но о чувствах, о своих чувствах я не решился ей тогда сказать, хотя люблю ее уже больше пяти лет.

— Федь, чего молчишь? — спросила любимая.

— Ты, — в горле сдавило, — Ты тоже?

В трубке послышался ее плачь.

Я не стал мешать, она рыдала, всхлипы и стенания. Но по-настоящему стало больно, когда она сквозь плачь произнесла:

— Прости, я тебя заразила.

Телефон пропищал о нехватки энергии и оборвал звонок. Я отодвинул телефон и посмотрел на безжизненный экран. В режиме ожидания у него был шанс пожить, а вот при разговоре там отнюдь не пять процентов было. Но о чем я думаю? Значит она? Меня? Но за что?

Я вновь уселся на пол, телефон выпал из рук, мелькнула мысль, поставить его на зарядку, но тело не сдвинулось, как-нибудь потом.

Агония мыслей. В таком состоянии я еще не был. Попытки разобраться в ситуации не приносили облегчения, лишь порождали новые вопросы. Но надо все же признать, что со временем на некоторые вопрос находились ответы и ком вопросов постепенно распутывался. Наверно никогда еще в жизни я так долго и сосредоточенно не думал, даже не смотря на профессию программиста.

Итог — во всем виноват смазливый Лари.

В соседнем отделе работал очень смазливый дизайнер, что всем девушкам нравился. Общительный, ухоженный, увлекающийся модой и при этом с достаточно творческим подходом к работе, он и как человек был хорошо и как дизайнер, а уж как любовник скорее всего тоже, девушек у него было много, каждая мечтала хотя бы с ним одну ночь провести. И к его чести надо признать, что он не стремился как можно быстрее всех перепробовать. Если у него намечались отношения, конечно же, не особо продолжительные, но он не пытался изменять, условно говоря наслаждался каждой претенденткой на его сердце с чувством, толком и расстановкой. Мало кто не знал Иллариона Васильевича Тучева, коротко Лари, многие из парней ему завидовали. Я же долгие годы к нему относился с прохладцей, хотя как профессионала своего дела уважал. Все дело было в Марии, она как и все была влюблена в Лари и совершенно не реагировала на мои намеки. А может не хотела реагировать.

И вот полгода назад у Лари закончились очередные отношения и он вдруг подал заявление на увольнение, шок был у всех, все же специалист он хороший. Причину ухода он никому не сказал, отшучивался, что надо привести дела в порядок и переосмыслить всю жизнь. Я тогда очень обрадовался его ухода, надежда, что Мария перестанет на него засматриваться была очень велика. Но случилось ужасное. Лари освободился от очередной пассии и Мария как-то смогла к нему подластиться и у них завязались отношения. О том сколько они продлились никто не знал, ведь Лари больше у нас не работал, а по тихоне Марии тяжело было что-либо понять. Но в какой-то она стала сама не своя, ходила с опущенной головой, ни на что не реагировала, даже грозили ей увольнением. Тогда-то я и пришел к ней на выручку, помогал как мог и она вновь начала интересоваться жизнью. Но стоило нам один раз переспать, при том чисто случайно вышло, оба были пьяными и гормоны взыграли и тогда-то все и случилось. А сразу после этого она со мной порвала, причину не назвала, но теперь и так все понятно. Теперь то ясно от чего она не стремилась к близости со мной, и почему порвала, боясь меня заразить. А все же за прошедший половой контакт в большей степени был ответственным я, ведь я ее люблю очень давно и находиться близко, даже в вяло протекающих отношениях и не сблизиться, я просто не мог. Она должна была быть моей, и она ею стала. Я был на седьмом небе от счастья.

Но теперь все встало на свои места. Лари заразил Машу, а она меня. Уверен он не стремился ей навредить, возможно она также по нему сходила с ума, как я по ней. Но все же он виноват. Его бесконечный поток женщин, его неразборчивость и по всей видимости неаккуратность и привела к этой трагедии. Он должен за это заплатить.

Картинка сменилась, огромный технический бокс, повсюду провода, они как вены струятся по полу и порой ступить некуда, для этого среди них создали специальные дорожки, чтобы можно было ногу опустить. Все стены и потолок также в проводах, при том разнокалиберных, от толщины с палец до ноги прокаченного мужика.

Три шарообразных кокона, окутанных проводами, на двух крайних лежат без сознания два человека. А третий что-то вбивает на консоли возле третьего, вид работника напряженный, пот струится по лицу, заливая глаза, глаза и все состояние выдает нервность и сильное раздражение.

Молодой парень, что справа закряхтел, видимо начал просыпаться. Работник к нему подскочил и быстро проверил удерживающие хваты, все в порядке, не вырваться.

Откуда-то сзади раздались бухающие удары. А затем через громкую связь передали:

— Федор! Федор Аргонов немедленно откройте двери! Это служба безопасности, если вы немедленно не откроете дверь, то мы пойдем на штурм, вы тогда вряд ли выживете. Повторяю, …

Работник через консоль выключил громкую связь, но слева проснулась девушка. Чуть помотала головой и когда зрение прояснилось, обратилась к работнику.

— Федя? Что происходит? Где я? Что ты делаешь?

Тот к ней подбежал, поцеловал, она не стала отворачиваться, но ответила дежурно, без чувств.

— Мы будем вместе. Вечно! — с жаром ответил Федор.

— Фарго? — спросил пришедший в себя Лари. А какую еще мог получить кличку Федор Аргонов? Конечно же, Фарго. Не всех родители назвали эльфийски слащаво Илларионом. — Что ты делаешь?

— Подожди, скоро узнаешь, — пообещал Федор с выпученными глазами, последние дни выдались крайне напряженными и человек не спал уже почти третьи сутки, ведь столько надо всего сделать, так много надо успеть и ведь никого не попросишь о помощи.

— Что за? — подергался Лари. — Ты что меня привязал?

Лари еще подергался и начал озираться.

— Фарго, ты что? Ты зачем меня притащил в зал оцифровки?

Кинутый Федором безумный взгляд заставил Лари заткнуться и понять всю серьезность его положения.

— За что? — уже более спокойным голосом спросил Лари.

— Федя не надо! Прошу, умоляю, на надо! — заплакала Мария.

— Маша?! — спросил громко Лари и попытался приподняться.

— Теперь все стало понятно? — спросил Федор у Лари, спешно вбивая настройки в консоли рядом с его капсулой оцифровки.

— Не дурак, — ответил флегматично Лари.

— Я не хочу умирать! — зарыдала Маша. — Федя! Федечка, отпусти меня.

Плачь Маши очень сильно отвлекал, но Федор уже все продумал и слишком далеко зашел, чтобы останавливаться.

— Можно спросить? — спросил Лари.

Федор подошел к нему и хоть Маша не переставал плакать, а удары в заблокированную дверь службой безопасности тоже отвлекали и работы еще много, но Федор решил все же уделить пару минут своему пленнику.

Когда Фарго навис над Лари, тот спросил:

— Ее ты всегда любил, это было видно. Хочешь ТАМ с ней быть вечно?

Федор кивнул.

— Но тебя ведь могут стереть, нет гарантии. Или могут отредактировать, ты возможно не будешь ее помнить.

— Плевать, — ответил Федор под звуки попыток пробиться через дверь службой безопасности, но зал оцифровки надежно защищен, так просто сюда не попасть, а все коды доступа Федор поменял еще четыре часа назад.

— А меня зачем тащишь? — спросил Лари, рассматривая провода на потолке, безумный взгляд его врага будто его не тревожит.

— Я буду убивать тебя вечно. Одного раза мало! Слишком легко можешь отделаться! — с жаром выдал Федор.

— Делай что хочешь, — равнодушно произнес Лари и закрыл глаза. Как бы он не пытался показать равнодушие к происходящему и своему положению, но потекшие слезы из глаз дали понять, что ему не плевать и как и всем, ему очень хочется жить. Но сделать он ничего не в силах.

Через двадцать три минуты Федор закончил все приготовления и предварительно поцеловав в сомкнутые губы Марии, что не желала умирать по его воле, улегся в центре, между своими пленниками и запустил начало процесса оцифровки.

Конечно же, ни о какой оцифровке речи не идет, все попытки оцифровать человека это лишь жалкая пародия на настоящую личность, но лучше хоть что-то чем ничего. Заболевание убьет их достаточно быстро и тогда о них никто никогда не вспомнит. А так есть шанс остаться в мире хоть в каком-то виде. А мысль, что он будет бесконечно убивать своего врага Федора наполняло надеждой.

Когда через один час сорок четыре минуты служба безопасности смогла проникнуть в зал оцифровки, то все три экспериментах бокса были очищены и готовы к работе, механизм капсулы разобрал тела несчастных, снял все параметры, а биологические отходы утилизировал.

Я осознал себя стоящим рядом с богом Фарго в игре Многоликие. Он с закрытыми глазами стоит позади меня, видимо еще переживает важные для него воспоминания. Я быстро стянул волю с руки, коснулся земли и одним быстрым движением снес ему голову.

— Ублюдок! Больной ублюдок! — сплюнул я на его тело.

Мир затрясся, перед глазами появилось сообщение:

Вы убили демона «Фарго».

Вы выполнили условия на получение звания «Негасимое пламя».

Принудительное перемещение в точку воскрешения на родственной стихии будет произведено 00:09 08 07

Отсчет закончился и я оказался на планете огня на краю площади воскрешения.

Перед глазами замелькали сообщения о повышении уровня.

— Смотри народ, чел синеть начал, — раздался мужской голос рядом. — Офигеть, первый раз вижу.

Я спешно нажал на выход из игры, мне надо передохнуть. Я не согласен с показанным богом, но и играть я дальше как ни в чем не бывало не смогу. Все же он смог донести до меня одну мысль.

Ощущение игры пропало, но я остался висеть в черноте пространства без низа и верха.

Перед глазами появилось сообщение:

Вы не изучили все полученные сообщения!

Среди них есть одно о котором вам обязательно необходимо знать!

Вам необходимо вернуться в игру в течении 24 часов, иначе выданная награда будет аннулирована!

Поздравляем!

Вы освободили душу бога «Илларион».

Отнесите кристалл его души в один из его храмов для возрождения бога!

Время выполнения: 23:59:23 22 21

Далее я нажал, что принял сведения о задании и все равно желаю из игры выйти.

Реальность встретила меня темными тучами за окном, пустой дядиной кроватью, на которой по виду давно он не спал и вообще повсюду скопилась мелкая пыль, будто я нахожусь не в жилой квартире. Хотя почему как бы, так оно и есть. Дядя скорее всего по своему принял мое отшельничество или поход за деньгами.

Жизнь Федора Аргонова или бога-рептилоида Фарго показали, что если не бороться со своими страхами, то они заведут тебя туда откуда будет уже не выбраться. В его случае это отчаяние и безумство. Да, он мертв, но его цифровой слепок до сих пор переживает всю трагедию прошлой жизни и даже перенес ее в цифровую жизнь. Бог иллюзий Илларион для него всегда будет врагом, которого он будет убивать.

На примере его страхов я наконец-то сумел взглянуть собственным страхам в глаза, не отворачиваясь, не опуская глаза и не стесняясь самого себя.

Первое, что необходимо сделать это позвонить дяде и серьезно поговорить. Я очень его люблю, но дальше так продолжаться не может. Он не должен страдать из-за меня. Как бы я себя не обманывал, но такая жизнь, которую я ему устроил — не может быть нормальной. У человека нет нормальной кровати, нормального жизни и все из-за меня.

Я должен съехать.

А как решу эту проблему, то надо будет увидеть с Людмилой, а уж после с моими друзьями. Пришла всех поставить в известность о переменах в моей жизни. Хватит всего бояться. Страх это не то чувство, которым необходимо руководствоваться по жизни. Да, страх уберегает от многих проблем, являясь защитным механизмом не дающим человеку совершать множество ошибок в жизни. Младенцу это не позволяет сунуть руку в розетку, подростку шагнуть в окно, взрослому страх не дает что-то еще, правда у взрослых, как правило, уже такое количество различных страхов, что они вместо развития постоянно себя ограничивают и всего бояться.

Жить необходимо интересами, любовью, увлеченностью, но никак не страхами, что за нас решают кем быть и чем заниматься.

Если хочу чего-то в жизни достичь, то необходимо прежде всего перестать делать несчастными близких мне людей. Дядя, как самый важный, первый на очереди.