Моё тело — тюрьма

Глава 29. Каникулы

— Мои каникулы начались просто чудесно! — сказала Кира, обнимая маму и показывая выкупленную в профкоме путёвку в курорт-санаторий «Старая Рось». Заезд был с четырнадцатого по двадцать седьмое августа.

— Ого, путёвка? — удивилась мама, рассматривая бумаги. — Такая дорогая…

— Мам, в профкоме мне сказали не переживать, что путёвка такая дешёвая, — улыбнулась Кира. — И я заплатила только десять процентов, то есть двести тридцать рублей, всё остальное оплатил университет. В профкоме сказали, что у университета есть там свой корпус, поэтому эта путёвка как курсовка с питанием, то есть, по сути, путёвка только оплата нашего питания и лечения, а не проживания.

— Ого! — снова удивилась мама. — Как это так тебе выдали такое?

— Лёша Домнин, наш староста, написал на меня заявление. За участие в общественной жизни, ну, видимо конкурс «Мисс…», отличную учёбу и то, что у меня есть проблемы со здоровьем. Он, кажется, упоминал, что в профилактории отдыхал на зимних каникулах… А ещё — что некоторые старшекурсники даже на море ездят…

— Отлично! Я в шоке, — ответила мама.

— Я тоже в шоке, — засмеялась Кира. — Так что у меня чуть меньше месяца каникул, потом путёвка, и там посмотрим, когда начнётся учёба.

Месяц пролетел очень быстро. Кира сходила на свадьбу троюродной сестры — та попросила её подготовить конкурсную программу, а её маму быть кем-то вроде тамады. Свадьбу играли в столовой кулинарного техникума, было всё очень вкусно и весело — благодаря насыщенной программе и разным конкурсам. Троюродный брат отвечал за музыку: там имелся отдельный зальчик, где можно танцевать, так что он записал самые классные песни, какие только нашёл, на несколько кассет, по совету Киры специально подобрав через две-три танцевальные одну медленную, и дискотека тоже всем понравилась. Мама зафотографировала целую плёнку, и троюродная сестра была в полном восторге от своей свадьбы, на которую у них с новоиспечённым мужем было не так много денег. Кира написала им всякие плакаты-пожелания, прикрыв не очень красивые стены, они украсили зал шариками и новогодним дождиком, и на фотографиях было даже непонятно, где они вообще праздновали. А впечатления и у молодожёнов и у всех гостей остались очень положительными, что самое главное. Кира была этим очень довольна, а Грим сказал, что собрал много маны.

В конце июля они с друзьями родителей побывали в пятидневном сплаве на четыре семьи. У Андрея была какая-то летняя подработка, так что увиделись они за месяц всего несколько раз, в том числе погуляли на дне города. Но Кира ездила с мамой и сестрой на дачу, работала на огороде и купалась, встречалась с девчонками и провела несколько сессий боди-арта: с сёстрами Мошиными, с бывшей одноклассницей Ксюшей, которая поступила в соседнюю область на юриста. К Кире в итоге даже приводили подружек подружек, чтобы разрисоваться и сфоткаться — почему-то такие мероприятия тоже собирали кучу маны. Возможно, потому, что девочки в этот момент «просыпались» и видели себя красивыми и необычными.

Тринадцатого августа Кира собрала сумку и отправилась в общагу.

На остановке у поворота на Комплекс Кира уже стояла около восьми вечера: рейсовый удобно проходил недалеко от их поворота от трассы, и оставалось лишь перейти дорогу и дождаться сорок первый.

— Сорок первый приди, — негромко пропела Кира под нос, — и меня забери…

Через минуту к остановке повернул автобус.

— Сорок первый, как мило с твоей стороны, — ухмыльнулась Кира. Она начала потихоньку осваивать и понимать, как это всё работает с маной, на чём надо сосредотачиваться. Сорок первый всё равно бы пришёл, просто… пришёл в нужный момент.

Она забралась в почти пустой автобус, с трудом затащив сумку.

— Кира?! — воскликнул кто-то, и, подняв голову, Кира увидела Серёжу, сидящего прямо напротив её места.

— О, привет! — поздоровалась она, хмыкнув собственным мыслям: только подумала, что сумка тяжеленная, а в общаге никого нет, чтобы попросить помочь. И оп-па — Серёжа едет. Чудеса!

— Но тебя тут до сентября не должно быть! — сказал Серёжа.

— Ну, тогда я просто мираж, — хихикнула Кира, — и тебе просто кажусь.

— А действительно ты вообще… э… как тут? — моргнул Серёжа словно совёнок.

— Мне путёвку дали в тот последний день, когда я сдавалась по практике, — ответила Кира. — Так что завтра утром уезжаю в «Старую Рось». От автовокзала в девять отходит специально арендованный автобус для студенческой группы. Мне в профкоме сказали.

— О, я знаю этот санаторий. Был там, — кивнул Серёжа. — Проводить тебя завтра?

— Это было бы очень кстати, спасибо, — улыбнулась Кира. — А то что-то я силёнок не подрасчитала, такой баул собрала, словно на полгода туда еду, а не на две недели.

Серёжа покосился на её сумку и кивнул.

— Тогда я и до общаги тебя провожу.

— Ладно, — согласилась Кира, прикинув, что ужина, который ей собрала с собой мама, чтобы она ничего не готовила, должно хватить и на Серёжу.

Серёжа от предложения попить чай и «съесть, что мама послала» не отказался, но через час Кира его выпроводила, сославшись, что ложится спать ровно в десять и хочет отдохнуть с дороги.

Серёжа вернулся на следующий день в половину восьмого.

— Ты расписание знаешь? — спросил он, когда они вышли к остановке у общаг и внизу из-за поворота выехал сорок первый.

— Что? Нет, не знаю, — пожала плечами Кира.

— Летом просто рейсы всегда сокращают и они раз в час примерно ездят: всего два автобуса на маршруте.

— О, я не знала, — удивилась Кира. — Но, наверное, это логично… Летом студентов же нет.

— Тогда тебе повезло, — сказал Серёжа.

— Мгм, похоже на то, — согласилась Кира, подумав, что хорошо, что Серёжа не сказал про два автобуса вчера и не заставил её нервничать и переживать.

До автовокзала они добрались к половине девятого.

— Похоже, вот ваш автобус, — кивнул Серёжа на большую табличку «арендовано» и пунктом назначения «Старая Рось» на лобовом стекле «Сетры».

Кира подошла, спросила, её отметили в списке, сказали загружаться, а сумку сложить в багажное отделение.

— Ладно, тогда пока, Серёжа, — улыбнулась Кира, проследив как сумка исчезает в недрах автобуса. — Я уже сяду в автобус, просили занимать места.

Серёжа помялся и кивнул.

— Это твой парень провожал тебя? — поинтересовался у Киры приятной наружности молодой человек в прямоугольных очках, который занял место рядом.

— Серёжа? Нет. Просто хороший знакомый, — Кира отвернулась от окна, под которым стоял Серёжа. — Решил помочь с моей сумкой. Я — Кира.

— А я Вольдемар, — представился парень.

— Приятно познакомиться, Вольдемар, — кивнула Кира. — Ты знаешь, далеко ли ехать до «Старой Роси»?

— Примерно полтора часа, — сверкнул красивой улыбкой с необычайно ровными зубами тот. Кира такие только в рекламе зубной пасты видела. — Удивительно, что ты не удивилась моему имени. Обычно все переспрашивают и просят имя попроще, типа «Вова».

— Тебе не подошло бы «Вова», — ответила Кира, рассматривая симпатичное лицо с волевым подбородком, яркими карими, почти чёрными глазами и слегка вьющимися тёмными волосами. — Вольдемар звучит неплохо… На крайний случай — Владимир. Или Володя. Но «Вова»? Нет. Определённо не твоё имя.

— И всё же удивительно, — снова улыбнулся Вольдемар.

— Я привыкла к необычным именам, — пожала плечами Кира. — Когда спокойно зовёшь кого-то «Симба», «Принцесса», «Сэр Ёжик» или «Комсорг», Вольдемаром как-то уже не удивить.

— О, не зря ты мне с первого взгляда понравилась, Кира. Ты действительно интересная.

— Ох, благодарю, Вольдемар, — чопорно кивнула она. — Думаю, что поездка в нашем необычайно интересном обществе покажется вам занимательной.

Они засмеялись.

С Вольдемаром, которого потом все называли «Володя», они подружились. Ордынский Вольдемар Аристархович окончил четвёртый курс и перешёл на пятый. Отличник, активист, весёлый и жизнерадостный человек, который ехал на курорт, потому что у него был второй инфаркт в двадцать один год. Он был довольно пропорционально сложен, но ростом чуть ниже Киры. Его родители были преподавателями ВУЗа.

Оказалось, что в заезде было сорок шесть человек, из них всего дюжина девчонок.

Всю их толпу поселили в один корпус на весь второй этаж. Было всего четыре комнаты на троих, все остальные на пять-шесть-семь человек. Так что девчонкам предложили расселиться в маленькие комнаты, а парни заняли все большие.

Соседки Киры — Гульнара и София — приятные спокойные девчонки, которые то ли были подругами, то ли сдружились, пока ехали до «Старой Роси». С соседками Кира пересекалась только ближе к отбою. Из-за ранних процедур и довольно жёсткого графика в корпусе никто не буянил и по ночам не шарахался, все соблюдали режим.

Их корпус был вынесен за территорию курорта, хотя и стоял совсем рядом со шлагбаумом. Так что им сразу выдали пропуска. Ещё всей толпой они сходили по врачам и получили предписания на лечение.

Завтрак, обед и ужин у них был в корпусе «Русский», часть процедур в корпусе «Центральный», а часть в корпусе «Малахитовый». Вообще в «Старой Роси» было шестнадцать корпусов, несколько парков, две спортплощадки, отдельно стоящий крытый бассейн и всё это на территории примерно в два квадратных километра, вытянутой вдоль реки.

В корпусах проходили всякие мероприятия: платные и бесплатные концерты, дискотеки, встречи и конкурсы. Можно было выехать на экскурсию. Ещё на стадионе, который был ближе к их корпусу, была волейбольная площадка и кольцо, парни играли там в баскетбол и волейбол. Стадион был как раз посередине дороги от их корпуса до «Русского», где их кормили. Чтобы поесть, приходилось преодолеть примерно километр по лесным тропинкам.

Каждый вечер они посещали дискотеки. В разных корпусах ещё и играли разную музыку. Более «молодёжным» считался корпус «Европейский», и чаще всего они ходили танцевать туда, несмотря на скромный по размерам танцпол. А по выходным и средам была очень классная дискотека на большом крытом павильоне прямо на открытом воздухе. Там по крайней мере никогда не было душно.

Вольдемар во второй вечер, когда они гуляли, предложил Кире что-то вроде «лёгкого и ни к чему не обязывающего курортного секса». Кира только вытаращилась от удивления, но, вспомнив уроки «не смущения» в клубе психологии, рассмеялась и сказала, что ей это совсем не нужно и, пожалуй, она откажется от такой чести.

Почему-то Вольдемар даже не вызвал у неё своим предложением негатива. Возможно, потому, что не стал настаивать и сказал, что просто спросил, а вдруг она бы согласилась.

Позже Кира узнала, что Вольдемар обратился с тем же вопросом к её соседке Гульнаре и получил согласие. Кира не знала, как там это у них всё происходило, так как Вольдемар общался и проводил кучу времени по-прежнему с ней, разговаривая на разные умные и философские темы.

Впрочем, особо возле себя Кира никого не держала, общалась со всеми, кто хотел общаться: и с парнями, и с девушками. Часть девчонок странно на неё реагировали, почти не разговаривали, а только кривились, словно она и среди активистов и отличников как-то слишком сильно выделяется или успела сделать им что-то плохое. Ну, может, потому, что среди всех была единственной первокурсницей, Кира даже не пыталась строить догадок. Недостатка в друзьях и приятелях она не испытывала.

Процедуры обычно заканчивались перед обедом, и Кира ходила рисовать на реку или просто гулять по тропинкам. В «Старой Роси» было красиво. Каждый день она делала несколько работ: наброски корпусов, аллей и даже отдельно стоящих деревьев. За две недели Кира почти заполнила папку, которую ей ещё перед поездкой на курорт подарила мама. В твёрдую обложку были вшиты около пятидесяти файлов, туда она вставила новые рисунки. Смотреть удобно, а белоснежный ватман не пачкается. Краски с собой Кира не брала, лишь цветные гелевые ручки, карандаши и пачку листов альбомного формата. Ещё мама купила ей маленькую коробочку с пастельными мелками, но Кира не знала, как их использовать. Однажды она нарисовала карандашом портрет спящего парня Жени и тем самым снискала славу «настоящего художника» у остальных.

К вечеру третьего дня, в четверг, в «Старую Рось» приехал младший брат Вольдемара — Иннокентий. У него были какие-то дела, которые задержали и не позволили приехать со всеми. Кира вместе с Вольдемаром и несколькими ребятами, с которыми успела подружиться, встречала Иннокентия, которому, со слов брата, нравилось, когда его звали «Кеша», на вокзале.

Это не было чем-то вроде «любви с первого взгляда», в такие глупости Кира совершенно не верила и считала себя слишком разумной для таких необдуманных и не подкреплённых фактами эмоций. Но Кеша понравился ей сразу. Лёгкостью характера. Красивой улыбкой. Точёными и благородными чертами лица. Чистой и правильной речью. Умом. Спортивным телосложением. В парне сочеталось много достоинств. Что уж говорить, Кеша понравился многим девочкам из заезда и быстро стал душой студенческой компании. Пожалуй, единственным недостатком парня было то, что ростом Иннокентий хотя и был повыше старшего брата, но по итогу лишь на пару сантиметров выше Киры.

«Добиваться» парня не было её методом, и, в отличие от остальных девчонок, она не висла и ничего не предлагала Кеше. Даже не дотрагивалась никогда. Спустя несколько дней тот сам стал часто искать её компании. Позвал играть с ними в волейбол. Они ходили толпой на дискотеки, где Киру практически уговаривали «показать класс». Болтали втроём с Вольдемаром, и братья Ордынские наперебой рассказывали различные истории. Иногда Кира, пользуясь старым маминым способом, смотрела на Кешу издалека и отводила взгляд, когда тот замечал её.

Для Киры это была забава. Отвлечение от проблем и воспоминаний о Владе. А ещё — самую малость — проверка в манипуляции маной. Ведь одно дело вызвать дождь или там автобус, пришедший когда тебе нужно: всё это может быть чередой случайностей, — а другое — вызвать влюблённость у конкретного человека. Тем более — популярного мальчика, на которого активно наседали трое довольно симпатичных и раскованных девчонок. С одной из них — Таней — как раз из тех, кто изначально кривился на Киру, вроде бы даже у Кеши что-то складывалось.

Грим сказал, что объяснить, как именно работает мана, очень сложно для понимания, и хотя «низшими существами» не прозвучали, но явственно подразумевались. В итоге Грим закруглился на том, что надо просто тренироваться, пробовать, и тогда понимание придёт само, да и не нужно знать устройство телевизора, холодильника или утюга, чтобы ими пользоваться. И Кира тренировалась: собирать и ощущать наполнение, испускать и формировать направленные изменения, вплетать в незримые нити, которые всех окружают. Почувствовать эти нити. Понять закономерности, как это всё работает. Как взаимосвязано.

Правда, мана была столь эфемерна, что понять, получается ли вообще что-то, не выходило до достижения результата. Причём одновременно и сомневаться нельзя, и надеяться на результат — тоже. Грим только сказал, что «ну вот так», когда Кира попыталась уточнить, что это вообще значит.

Впрочем, Кира нашла ещё одно применение маны: она начала рисовать кроме обычных и «психологические портреты» — попросту отпуская себя и глядя в человека, а потом по тому, что выходило, могла рассказать о потаённых желаниях или проблемах, чертах характера и увлечениях. Так пригодились пастельные карандашики, которыми Кира подкрашивала свой рисунок, сделанный гелевыми ручками. Даже из-за выбранного цвета или цветов определяя основное настроение. Так у обоих Ордынских, которых она нарисовала таким образом, она увидела одинаково глубокую печаль по отцу, и братья, переглянувшись, сказали, что их отец умер в начале лета — инфаркт.

И всё же было несколько неожиданно, когда «приз» в этой игре «Завоюй парня» вдруг сам нашёл её в последний день перед отъездом.

Все веселились в актовом зале, танцевали и пили вино, а Кире немного взгрустнулось, и она решила лечь спать раньше. Утром, сразу после раннего завтрака, их должен ждать автобус, чтобы ехать домой. Кира решила не заезжать в общежитие, а сразу с автовокзала ехать к родителям. Учёба у них начиналась с десятого сентября, после всяких отработок у первокурсников. Так что так или иначе каникулы продолжались.

Она сняла линзы, умылась и переоделась в пижаму, которую ей подарила перед поездкой мама: бриджи и «распашонку» из нежно-голубого флиса, на груди была аппликация с белым котёнком из чего-то под шерсть. Кире пижама понравилась, в ней было приятно и тепло спать и прилично пройти в тот же блок или вот так по корпусу, где женский туалет был в конце коридора.

Она дочитывала последние главы книги, которую дала ей соседка.

— Привет… Не спишь? — темноволосая голова заглянула в её комнату. По голосу она узнала Кешу.

— Заходи. Нет, — Кира отложила «Статского советника» Акунина.

— Ты решила не праздновать со всеми? — спросил Кеша, усаживаясь на край её кровати.

— Я же не пью, а народ решил «набухаться». Раньше могли пожаловаться, а то и выгнать с курорта, а сегодня — последний день. Мне интересней дочитать про Эраста Фандорина. Книга не моя, — спокойно ответила Кира.

— Дочитаешь и ляжешь спать?

— Да. Зато завтра буду ехидно гнобить алкоголиков и тунеядцев с помятыми и опухшими лицами, — хмыкнула Кира.

— Я посижу с тобой, подожду, пока ты дочитаешь, — сказал Кеша.

— Мне не очень удобно. Я буду читать, а ты — сидеть и смотреть, как я читаю? Можешь посмотреть мои рисунки. Они в той чёрной папке, — кивнула Кира в сторону своего альбома, для которого они даже нашли магазин канцтоваров, чтобы купить новую пачку бумаги.

Кеша послушно взял папку, а Кира пробежалась по последним пятидесяти страницам детективного романа и удовлетворённо захлопнула том, запоминая автора, чтобы при случае найти что-то в библиотеке или взять у кого-то. Соседка привезла с собой пять книг Акунина, но заинтересовалась ими только Кира.

— У тебя разве плохое зрение? — спросил её Кеша. — Ты, когда читала, очень близко подносила книгу к себе. У Володи тоже плохое, он так же делает. Я раньше не замечал, что ты плохо видишь.

— Я ношу линзы, — ответила Кира. — Просто сняла их перед сном.

— Знаешь, всё-таки необычно… По тебе непонятно, что ты плохо видишь, — задумчиво протянул Кеша. — Люди, которые плохо видят, вечно щурятся, оттягивают веки, вытягивают шеи, чтобы лучше рассмотреть что-то. А ты… Твои глаза такие живые. Мне казалось и кажется сейчас, что ты прекрасно меня видишь. Но ведь это не так?

— Нет. Не так, — улыбнулась Кира. — Я вижу лишь расплывчатое пятно и узнала тебя только по голосу. А морщиться… Я не вижу в этом смысла. Лучше видеть я же от этого не стану. Поэтому у меня нет такой привычки.

— Значит, чтобы меня увидеть, тебе надо быть очень близко?

— Да, — ответила она.

— Неудобно, когда собеседник тебя не видит. Иди сюда, — Кеша сел поглубже на кровать. — Хочу, чтобы ты рассмотрела меня.

Кира села немного сбоку, чтобы не оказаться на чужих коленях, и подвинулась, рассматривая загорелую кожу, зелёно-карие глаза с длинными пушистыми ресницами, чёткий и тонкий нос с небольшой горбинкой. Она рисовала Кешу, поэтому помнила его лицо. Красиво очерченные губы с чётко выделенным «луком Амура», ямочку на подбородке.

Неожиданно её наблюдения прервал поцелуй.

— Извини, я… — Кеша слегка покраснел, внимательно посмотрев в её глаза. — Я…

Кира наклонила голову и подвинулась вперёд, давая молчаливое согласие на продолжение. Сердце Кеши под рукой, которой она упёрлась в его грудь, сильно билось.

Они целовались и в автобусе, который довёз их до города.

Кеша взял её адрес и домашний телефон родителей, пообещав связаться. А потом, когда Кира взяла билет, купил перекусить в буфете автовокзала — Кира никогда там ничего не покупала, потому что было дорого — и проводил на автобус.

Кира настроилась и пожелала, чтобы поездка прошла быстро и интересно. И к ней подсел молодой парень — явно студент.

— Привет, — поздоровался он.

— Привет, — улыбнулась Кира. — Ты до конца едешь?

— Что? Да. А ты?..

В итоге они взахлёб проболтали всю дорогу. А когда подъёзжали, Саша спросил:

— Слушай… Впервые встречаю такую потрясающую девушку, как ты… А… А у тебя парень есть?

— Есть… — кивнула Кира, промолчав о том, что он появился буквально пару часов назад.

— Ну, естественно, у такой потрясающей девушки не может никого не быть, — вздохнул Саша. — Я ему завидую.

— Ты тоже себе найдёшь хорошую девушку, уверена в этом, — улыбнулась Кира и попыталась направить ману так, чтобы её пожелание стало не только пожеланием.