Блю Джинс

Можешь мне присниться?

Пролог

Человек подскакивает и с тревогой озирается по сторонам. Спереди и сзади мягко колышутся занавески, раскачиваемые легким ветерком, влетающим в окно. Все в комнате кажется спокойным, больше здесь ничего нет.

Значит, это был всего лишь сон?

Человек сильно трет глаза и убеждается, что и в самом деле находится в одиночестве в полутемной комнате. Вне всякого сомнения, спальня пуста.

Сон. Идиотский, глупый сон... он был таким реальным, таким настоящим. Ну почему вечно снятся недосягаемые вещи? Чертово подсознание опять сыграло злую шутку. Еще один несбыточный сон для коллекции. По крайней мере, на этот раз была очень сладкая любовная сцена, но от нее лишь сильное расстройство. Понятно, что эта сцена никогда не станет реальностью.

— Ик! – громко икает человек. – Ик! Проклятая и... Ик!

Икота нападает часто, и с каждым разом все чаще. Как говорит доктор, это все нервы, жизнь в постоянном, неослабном напряжении. Всегда есть что-то неподвластное, с чем невозможно справиться, что выше человеческого естества. Невозможно контролировать себя, отсюда и непрерывная икота.

— Тебе нужно расслабиться.

— Это не так легко, знаете ли.

— Конечно, нелегко, но для этого есть я, чтобы научить тебя. Закрой глаза.

Пациент послушно, без возражений, выполняет указания стоящего перед ним врача. Мрак. Полная темнота.

— И что теперь?

— А теперь представь, что ты на пляже... Расслабься... и постепенно тебе станет лучше. Ты почувствуешь успокоение. Ты видишь пляж?

— Нет.

— Сосредоточься. Представь красивый пустынный пляж. На нем нет никого, только ты в полном одиночестве. Мягкий песок ласково щекочет твои босые ступни... Море... Угасающие волны на берегу... Ты слышишь волны?

— Нет, я слышу только Вас.

— Хорошо, продолжаем... Не открывай глаза. Тебе нужно услышать и увидеть морские волны...

— Да нет никакого моря, и волн тоже нет. Ничего нет. Я вижу только беспросветную черноту.

— Конечно, потому что глаза закрыты, но ты не сосредоточиваешься. Тебе необходимо расслабиться и представить, что ты на пляже.

— Проблема в том, что мне не нравится пляж, я не хочу.

Доктор в отчаянии вздыхает, это нечто безнадежное, однако это его работа, и нужно продолжать. Он снова просит пациента не открывать глаза и идет к столу, на котором стоит компьютер. Доктор открывает папку, в которой хранит полную дискографию “Кафе дель Мар”, наугад выбирает одну из композиций и нажимает кнопку “Play”. [прим: Café del Mar (Кафе у моря) – бар в нескольких метрах от моря в городе Сан-Антони-де- Портмань на острове Ибица, славящемся красотой закатов. Бар выпускает одноименные музыкальные альбомы-сборники с произведениями всемирно известных музыкантов, скомпилированными диджеями бара. Предполагается, что композиции должны создавать настроение, испытываемое при наблюдении заката]

— Слышишь? – шепотом спрашивает доктор. – Эта музыка для расслабления.

— А нет ли чего позабойнее, а то я засыпаю.

— Это ты так расслабляешься.

— Еще чего, не расслабляюсь, а сплю!

— А ты не спи. У нас еще осталось полчаса занятий. Хорошо, давай забудем о море и пляже. Представь сейчас, что ты на берегу озера. Вокруг высокие горы. Синее-синее небо. Все так спокойно, умиротворенно. Никакого шума, только музыка, которая...

— А птицы есть?

— Ты хочешь, чтобы были птицы?

— Да, хочу, мне нравятся птицы.

— Очень хорошо. Каких птиц ты хочешь увидеть?

— М-м-м... Это могут быть грифы?

— Нет, на озере нет грифов.

— А вóроны? Я люблю слушать их карканье. Знаете, иногда мне снятся вóроны.

Доктор проводит рукой по своим курчавым волосам и прикусывает губу, чтобы самому не утратить спокойствие, но через секунду невозмутимо, с улыбкой отвечает:

— Воронов там нет.

— Что? Тоже нет? Дерьмо уродское, а не озеро, – заключает пациент, снова открывая глаза. – Ик!

— Тебе нужно расслабиться. Закрой глаза.

— Мне совершенно ни к чему зак... Ик!

— Ты икаешь, потому что нервничаешь... О чем ты думаешь вот прямо сейчас?

— О нем.

— О том парне, имя которого ты не хочешь мне говорить?

— Да.

— А почему ты не хочешь поговорить со мной, рассказать мне о нем?

— Потому, – просто отвечает пациент. Вот еще, ни к чему рассказывать о нем доктору, потому что он тоже его знает. И вообще больше нет желания говорить на эту тему, а потому пациент опять закрывает глаза и поудобнее устраивается в кресле, в котором проведено уже несколько сеансов.

— Ик!.. Доктор, может, продолжим разговор о том озере?

Человек встает с кровати и идет к тому месту, где оставил ноутбук, прежде чем прилечь после обеда. Икота не проходит. Усевшись перед компом, он включает его. Пока компьютер мирно загружается, человека охватывает неудержимая ненависть к нему. Сегодня они снова встречались и были вместе. Если бы только хватило смелости, чтобы заставить его исчезнуть.

Человек вводит код, и на мониторе появляется заставка Windows Vista.

Господи, какая же сильная ненависть к нему!

Пользователь входит в Twitter и ищет его страничку. Вот дерьмо, заблокировано! И это уже в шестой раз! Ну вот, теперь придется создавать новый профиль. Ничего страшного, это уже привычно, и спешить некуда. Менее чем через две минуты в сети имеется новый пользователь под ником “Ненавижупрохвостов”. Зло ухмыляясь, пользователь возвращается на страницу этого болвана и строчит ему послание, яростно стуча по кнопкам клавиатуры:

Ты самый ничтожный человек из тех, что существуют. Нет, ты не ускользнешь от меня. Когда-нибудь я воздам тебе по заслугам. Я не дам тебе спокойно спать, Бруно Коррадини.

Среда

Глава 1

Зевок Рауля вызывает у Валерии улыбку. Девушка кладет голову ему на плечо и достает из стаканчика горсть попкорна. Этот фильм ей не очень нравится, но он неплохо подходит для того, чтобы отвлечься. Окончательные июньские экзамены приближаются с космической скоростью. Через пять дней начинается пытка. Нужно сдавать экзамены по всем предметам за первый год бачилерато! Сама идея пойти в кино была неплохой, но они ошиблись с тем, что посмотреть. [прим: бачилерато – напоминает старшие классы российской средней школы, на втором курсе можно получить профессиональное образование, но не обязательно, на третьем выбирается определенная специализация для поступления в институт]

Соленый поцелуй, и опять зевки, теперь уже зевают оба.

Альба искоса поглядывает на парочку и улыбается. Она рада, что они снова вместе. Подумать только, что по ее вине они едва не разрушили свои отношения. Она не должна была обращать внимания на Элизабет. К счастью, все между ними утряслось, и с того мартовского дня, когда Рауль попросил у своей девушки прощения на Пласа Майор, больше не было никаких внезапных потрясений, подстроенных Эли. Элизабет будто бы вовсе исчезла с лица земли.

На протяжении последних двух месяцев Альба всячески старалась снова собрать всех “непонятых” в единую группу, в клуб неразлучных друзей, помогающих друг другу. Как ни крути, а она была перед ними в долгу, и сегодняшний вечерний поход в кино подготовила она.

— Ребят, почему бы нам не оставить все на сегодня?

— Учить всего полно, я и так не справляюсь, – тяжело вздохнув, отвечает Эстер, перечеркивая последний результат, только что полученный при решении задачи.

Альба подходит к ней сзади и приобнимает. Эстер смущается, почувствовав руки подружки. С недавних пор она такая ласковая и нежная.

— Не парься, я уверена, что ты все сдашь.

— Поживем – увидим.

— Да так и будет. Ты неплохо со всем справляешься. Что тебя беспокоит?

— Математика... Я ее ненавижу, это просто кошмар какой-то.

— Ну для этого есть Бруно! – весело восклицает Альба. – Он тебе поможет, как всегда!

Упомянутый Бруно поднимает голову, услышав свое имя, и смотрит на обеих девчонок, а они – на него. Девушки такие разные, но в то же время так похожи. Эстер по-прежнему неотразима, со своей неровно подстриженной челкой, как в самый первый день, когда он ее увидел; и в тот же самый день он без памяти влюбился в нее. А у Альбы теперь уже нет этих ужасных коротких синих волос. Наполовину светлые, мелированные волосы скользят теперь по ее плечам, а ясные, живые глаза светятся как никогда.

— Что я должен делать? – несколько рассеянно вопрошает Бруно.

— Помочь Эстер с математикой. Ты же гений в цифрах, и уже много раз помогал ей, разве не так?

— А, ну конечно, конечно. Это как раз то, что тебе необходимо.

Бруно и Эстер одновременно улыбаются, но недолго. Когда они не одни, им трудно смотреть в глаза друг другу. Вот уже несколько недель они делят между собой один большой секрет.

— Да ладно. Хватит! Давайте оставим эти разговоры об учебе и экзаменах. Я от них устала! Почему бы нам не сходить всем вместе в кино?

— По-моему, отличная идея, – замечает Валерия, захлопывая папку, в которой хранит свои конспекты.

Рауль, сидящий рядом с ней, следует ее примеру. Ему тоже по душе идея отвлечься от книг и листов, полных цифр и букв.

— По мне так стоит сходить, – говорит он, потягиваясь.

— Отлично! Сейчас я позвоню Мери, может, она захочет пойти с нами! – кричит Альба, доставая мобильник из кармана брюк.

Ей отвечают на третьем гудке. Рыжик – единственная, кого иногда не хватает на новых собраниях “Клуба непонятых”. Ребята вновь стали собираться несколько недель назад. Это произошло, благодаря Альбе – девушка снова и снова с упорством повторяла, что такие закадычные друзья не могут и дальше отдаляться друг от друга, как сделали это однажды.

Три вечера в неделю они собирались в кафе “Констанция” и даже переписали какие-то правила, учрежденные в свое время. Теперь они повзрослели, стали старше, и у них уже нет такой острой потребности искать других ребят, которых тоже не понимают. И тем не менее, они являются группой подростков, которые отлично понимают и хорошо знают друг друга; они вместе пережили массу эмоций и вместе набирались опыта. Всем вместе лучше, чем в одиночку, когда каждый сам за себя.

— Значит, ты не придешь?.. – немного разочарованно переспрашивает Альба, когда Мария отвечает ей с другого конца телефонной трубки, а затем внимательно выслушивает объяснения подруги. – О, классно. Ладно... Я поняла. Нормально... Если вдруг поменяешь решение, то знаешь – на Кальяо, в восемь,... Отлично... Давай, Мери, целую.

Альба дает отбой, и все остальные выжидательно смотрят на нее. Девушка смиренно разводит руками, давая понять – ну что тут поделать? – Мери не может встретиться с ними, потому что пойдет куда-то там с отцом. Валерия облегченно вздыхает. С тех пор как ее мать вышла замуж за отца Мери, отношения между девушками постепенно разладились, что-то между ними разрушилось, оборвалось. Теперь они сводные сестры – и это повлекло за собой определенное напряжение. Их дружба теперь не такая, как раньше.

— Ну все, на сегодня учеба окончена. Айда в кино!

Уже полчаса провела она, сидя здесь, и никогда Эстер не чувствовала себя так свободно. Она почти не понимает, о чем фильм, но должно быть, он не слишком интересный, потому что слева и справа от себя она слышит зевки. Рядом с ней Бруно громко хрустит попкорном. Уже несколько недель она делит с ним секрет. Она никогда не представляла, чтобы события так стремительно развивались, и всё менялось за столь короткий срок.

В кармане джинсов вибрирует мобильник. Пришло сообщение по WhatsApp:

Привет. Не хочешь пообщаться со мной сегодня вечером по скайпу?

За несколько дней это был бы уже шестой раз. Вчерашний разговор был замечательным. Кто бы сомневался, что этому парню удастся рассмешить ее. Девушка раздумывает несколько секунд и отвечает:

Привет. Я в кино. Приду домой вечером. Если ты дождешься меня и не заснешь...

Бруно втихаря поглядывает на девушку, сидящую слева. Она улыбается, держа мобильник в руке. Кто это ей пишет? Какой-то парень? Бруно испытывает неподдельный интерес. И ревность? Нет, он не может ревновать. Кашлянув, он снова старательно пялится на большой экран, но с этой секунды ему становится трудно следить за нитью фильма – мешают всяческие мысли.

Я буду ждать тебя, сколько потребуется. Мне хорошо с тобой. Знаешь, ты мне нравишься.

Волнительная дрожь пробегает по телу Эстер, когда он читает эти слова в мобильнике. А что она? Он нравится ей? Она не знает, что ответить, поэтому отправляет просто улыбающийся смайлик и убирает телефон.

— Ик! – вдруг послышалось в зале, как грохот волн средь безмятежного моря. Это громовое икание вызвало у некоторых зрителей смешки и пристыдило одного из них, в частности. Вал закрыла рот обеими руками. И надо же было случиться с ней такому, и именно в момент полнейшей тишины! Четверо ее друзей разом повернулись к ней и недоуменно смотрят на нее. Покраснев как помидор, девушка безвольно обмякает в своем кресле, бессильно скрестив руки.

— Это потому, что ты слишком быстро ешь попкорн, – тихонько шепчет Рауль, ласково сжимая колено подружки.

— Черт! Я такая дура.

— Не бери в голову, это может случиться с каждым.

Валерия знает, что не с каждым. Нечто подобное может происходить только с такими людьми как она, с неизлечимыми несуразными нескладехами, не способными контролировать свою икоту и остаться незамеченными посреди кинозала.

— Ты как, нормально? – тихо спрашивает Альба, наклонившись поближе к Валерии.

— Все хорошо...

— Успокойся. Я часто икаю, когда сильно волнуюсь, – признается подруга, подмигивая глазом, – а чтобы избавиться от нее я пью маленькими глоточками, считая между глотками до десяти.

Валерия никогда не пробовала этот способ. Обычно икота проходит сама. Нужно постараться сдержаться и... Ик! Хорошо еще на этот раз неслышно. Мотнув головой, Валерия решает испробовать совет подружки. Она берет свою колу-лайт и начинает пить ее маленькими глотками и считать. Досчитав до десяти, Вал останавливается, глубоко вдыхает и смотрит на Альбу. Та молча показывает ей большой палец. Отлично, кажется икота прошла.

— Вот видишь, работает.

— Да, большое спа... Ик!

Икота Вал оглушительно врывается в темноту седьмого зала, пока на огромном экране двое главных героев скучнейшего фильма впервые целуются. Теперь смех звучит все дольше и громче. Кто-то отпускает в адрес Вал соленую шутку, что вызывает взрыв хохота у остальных зрителей.

Больше девушка не выдерживает. Сгорая от стыда, в жутком смущении, она вскакивает со своего кресла и, закрыв лицо руками, убегает прочь. Рауль порывается бежать вслед за ней, но Альба уговаривает его не делать этого и подождать минут пять на случай, если Валерия захочет побыть сейчас одна. Парень соглашается с доводами Альбы и садится на кресло Вал. Он достает мобильник и пишет своей подружке:

Такое может случиться с каждым, но ты – не каждая, ты – самая лучшая, ты – единственная. Я тебя холю.

С ноября месяца они вместе. Со своими уходами и приходами. С проблемами, со смехом и улыбками, с ложью, с третьими лицами... со всем, что предполагают отношения двух молодых людей, продолжающих взрослеть и день за днем расти и в личностном плане, и как пара. Рауль любит Вал со всем этим и многим другим и знает, что она тоже любит его. Хотя вернется другой, который тоже любит ее. Хотя, каждый раз идя в постель, он не сможет не задавать себе вопрос – на самом ли деле Вал, его Вал, будет думать о нем.

Альба убеждена в том, что Рауль мусолит и мусолит в голове тревожащий его вопрос. Ей не хочется видеть друга таким, но она ничего не может сделать. Он должен быть сильным и, сжав зубы, доверять своей девчонке. Альба вздыхает и смотрит на Бруно, жующего попкорн. Девушка улыбается ему, и он улыбается в ответ. Бруно. Милый Бруно. Ее сердце бьется все сильнее. Ее любимый Бруно... И, подражая главной героине фильма, поддавшись чувствам, Альба порывисто придвигается к парню и крепко целует в губы. Вот и еще один из тех поцелуев, что они дарили друг другу в эти последние два месяца, и из тех, которые если будет суждено, она станет дарить ему всю жизнь.

Глава 2

— Ты не захотела пойти в кино с друзьями?

— Нет, предпочитаю побыть здесь, с тобой.

— Но ты же сказала им, что пойдешь с отцом. Ты соврала им! Это очень плохо!

— Ты же знаешь, это не в первый раз.

Палома морщится и забавно кривит губу, затем улыбается и целует Мери в щеку, а следом коротко в губы. Потом она ложится на кровать позади нее, берет за руку и ласково гладит.

— Мы превратились в маленьких лгунишек, как в сериале. [прим: речь идет о сериале “Милые обманщицы”, в испанском прокате сериал шел под названием “Маленькие лгунишки”]

— Хм… – замечает Мария, – у тебя и вправду есть определенное сходство с... – на секунду девушка задумывается.

— Лучше ничего не говори! Мне не нравятся сравнения!

— Я собиралась сделать сравнение в хорошем смысле.

— Да?

— Конечно. Ты немного похожа на...

— Нет, нет и нет! Лучше ничего мне не говори! – кричит Палома, поворачивается и накрывает голову подушкой.

— Ты как...

— Нет, пожалуйста, только не говори!

— Ты... так же красива, как Ханна, так же умна, как Спенсер, столь же романтична, как Эмили и так же харизматична, как Ария.

Светловолосая, сжав подушку, садится на матрас рядом с подружкой и пристально смотрит на нее.

— Ты правда считаешь, что я такая?

— Конечно, я и правда так думаю.

— О, это потому, что ты меня очень любишь, верно?

— А разве незаметно?

Еще как заметно! Она влюблена в нее, в эту пятнадцатилетнюю малышку, которая перевернула

всю ее жизнь, став самым лучшим в ее жизни событием. Девушки с жаром обнимаются, смешивая воедино свои чувства, и страстно, но неторопливо, почти как в замедленной съемке, целуются, упиваясь вкусом губ другой.

— Отец не вернется из поездки до следующих выходных, а мама задержится, – сообщает Палома,

слегка касаясь кончиками пальцев нежной кожи Мери.

Мария уже несколько недель не носит очки. Потихоньку она начала привыкать к линзам, и теперь

видит жизнь в другом цвете. Она чувствует себя менее гадким утенком, в первую очередь потому, что смотрит на мир так, как раньше даже не пробовала. Всякий раз, когда они вместе, Паломе удается заставить ее чувствовать себя особенной, единственной. Это чувство ни с чем несравнимо, но в то же время оно порождает в ней страх. Палома столько сделала для нее, что теперь ей боязно, вдруг она надоест Паломе, или та полюбит кого-то, кто лучше ее, или вообще обнаружит, что ей нравятся парни. Вдруг вся эта любовь по той или иной причине испарится за ночь так же внезапно, как и пришла.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ну, что… у нас много времени, чтобы… побыть наедине, – отвечает Палома, поднимаясь. Ни на

секунду не отрывая глаз от Мери и не переставая наблюдать за ней, девушка скрещивает руки перед собой и с непередаваемой чувственностью стягивает с себя футболку. Немного покрутив ее над головой, Палома бросает футболку на пол. При виде подруги Мери так широко открывает глаза, что они становятся похожими на блюдца.

— Но что… что ты хочешь?

— Ш-ш-ш… Мы вместе больше двух месяцев. Ты не думаешь, что пора немного продвинуться

вперед?

— Я… я не знаю.

До этой минуты Мери никогда не видела Палому едва одетой. Они почти никогда не могли побыть

наедине и насладиться моментами близости, тем не менее, по сути, это только отговорка. Мери боится переступить границу, отделяющую поцелуи от чего-то большего. Сама мысль о том, что Палома увидит ее голой, приводит Марию в неописуемый ужас – она того гляди умрет. Она так комплексует по поводу своего тела… А Палома, напротив, прекрасна.

— Нравится? – спрашивает Палома, расстегивая джинсы и демонстрируя подруге самый краешек

красно-белых трусиков. Не снимая джинсы, она вплотную подходит к рыжульке и, наклонившись к ней, жарко целует в губы. Мери едва может дышать – ее несказанно поражает и сама ситуация, и то, что эта малышка во многих случаях так простодушна и бесхитростна, что переходит все границы.

— Постой, остановись, – шепчет Мери, отодвигаясь и поправляя волосы. – Не дай бог, твоя мама

вернется раньше времени.

— Она и через час не вернется, я же тебе сказала.

— А вдруг?

— Тогда мы расскажем ей о нас!

— Ты спятила! Как это мы расскажем ей о нас?

— Ну когда-нибудь мы должны признаться в том, что мы – лесбиянки, – отвечает Палома, нервно

почесывая подбородок. – Я хочу иметь возможность любить тебя где угодно.

— Я тоже хочу, но не так явно.

— Разумеется, не так! Ты же знаешь, как у меня с родителями! – с досадой восклицает Палома,

снова садясь на кровать рядом с Марией. – Твои-то посговорчивей, и у тебя не будет столько проблем, сколько будет у меня.

В этом Палома права – ее родители очень строги и традиционны, и Мери знает, что начнется

жуткая ругань, когда их дочь признается им в своей гомосексуальности.

— Даже не знаю, что тебе сказать, Палома, – очень серьезно говорит Мери.

— Скажи, что ты думаешь. Я хочу услышать только то, что ты чувствуешь, и больше ничего.

— Ты и сама знаешь. Я каждый день повторяю, что люблю тебя…

— Но, если ты меня так любишь, то в чем дело? Почему ты испугалась, когда я сняла футболку и

расстегнула джинсы?

— Я не испугалась.

— Еще как испугалась. Думаешь, я не поняла?

— Ошибаешься.

— Тогда что с тобой? Тебе не нравится мое тело?

— Знаешь… мне не нравится… мое, – запинаясь, выдавливает Мери и отводит глаза, устремив свой

взгляд на одну из стен комнаты.

— Да что такое ты несешь?! У тебя очень красивое тело! – яростно возражает Палома.

— Откуда ты знаешь? Ты же не видела меня голой… – отвечает Мери, не глядя подруге в глаза.

— И что с того? Я и в одежде тебя разглядела.

— Это не одно и то же.

— Да брось! Мне не нравится, что ты так думаешь!.. Ну-ка, посмотри на меня, красавица, –

приказывает с улыбкой Палома. – Ну же, рыжулька, посмотри на меня.

Мария нерешительно мнется, но, в конце концов, уступает и смотрит на девушку. Та совсем

неожиданно для Мери поднимает руки к спине, расстегивает лифчик – и вот он уже висит у нее на руке.

— Что ты делаешь? – ужасается Мери.

— Видишь? Они у меня такие маленькие! – с нервным смешком восклицает Палома – Я не

дотягиваю даже до девяноста.

— Прикройся, пожалуйста!

— И что же? Я совершенно не боюсь показывать их тебе. И знаешь, почему? Да потому что я тебе

доверяю… и люблю тебя.

От подобной неприкрытой демонстрации Мери заливается краской; девушка не знает, что ей

делать – она загипнотизирована красотой обнаженного тела подружки.

— Я тоже тебя люблю, но…

— Никаких но. Не бойся, снимай футболку.

— Я н-не… я не могу.

— Да ничего такого, правда. Не бойся, доверься мне.

Для Марии тянутся несколько секунд колебаний, сомнений и смущения. Она хочет снять футболку,

но стыд не позволяет. Почему она смущается? Это же ее девушка! Человек, с которым она делится всем, которого сильно любит. Почему она не может раздеться? Ну почему?..

Мария не успевает толком ни задать себе вопросы, ни дать ответы – ничего не дожидаясь, Палома

стремительно шагает к ней, хватает за футболку и тянет ее вверх. Мгновенно сообразив, что происходит, Мери старается помешать Паломе стянуть с себя одежду, но эта девчонка сильнее, чем она думала, и добивается того, что пупок Мери уже выставлен наружу.

— Перестань, прошу тебя.

— Это же ради тебя. Я только хочу помочь тебе…

— Так ты мне не поможешь.

— Помогу. Я помогу тебе преодолеть страх. Это ради тебя, любимая… – сказав это, Палома крепко

хватается за вырез футболки и делает рывок, такой сильный, что ткань рвется.

Мери понимает, что сверху ткань треснула, футболка порвалась, и теперь ее белый лифчик на виду.

Палома тут же выпускает злосчастную ткань из рук, едва увидев, что футболка порвана.

— Мне очень жаль, – бормочет она, чувствуя себя виноватой за содеянное. – Я не хотела ее рвать.

Правда, не хотела.

Это очень неожиданный и странный момент. Мери трудно произнести хоть слово. Ей очень

хочется плакать. Несколько секунд она только молча смотрит на разорванную футболку.

— Рыжулька, ну скажи же что-нибудь. Пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты злилась на меня и

перестала со мной разговаривать. Клянусь, это вышло нечаянно! Я не хотела!

Несмотря на все мольбы Паломы, Мария продолжает хранить молчание, а пару минут спустя

встает с кровати и идет к стулу, где лежит ее куртка, в которой она пришла сюда. Она надевает куртку и наглухо застегивает ее на все пуговицы, прикрывая разорванную футболку, а потом смотрит на девушку, которая тоже уже успела одеться.

— Я ухожу домой. Позже я позвоню тебе или напишу.

— Мне, правда, жаль. Прости.

— Неважно, – отвечает Мери, робко улыбаясь.

Она открывает дверь комнаты и почти выходит из нее, когда слышит, как Палома подбегает к ней

сзади и изо всех сил крепко обнимает ее. Мери оборачивается, и Палома страстно целует ее. Ни от кого в жизни не получала Мери такого горячего поцелуя, и вот уже без всяких слов и объяснений она позволяет вести себя куда-то. Ее руки блуждают по спине Паломы, прижимая пальцы к коже; ни на мгновение она не отрывается от губ подруги, давая свободу своим губам, словно все только что пережитое напряжение вдруг разом освободилось в каждом уголке, в каждой клеточке ее тела. Не мешкая ни секунды, Мери избавляется от куртки, и следом – от футболки, от одной и другой, и тут же – от лифчика, и джинсов.

Мария чувствует только юношескую страсть. Нет ни комплексов, ни возражений, ни страха. Все

исчезло, испарилось без следа. Девушки опускаются на ковер комнаты, побежденные вожделением, страстью, любовью и безмерным желанием почувствовать себя в этот момент более близкими, родными и как никогда любимыми.

Глава 3

Несколько минут Валерия сидит на ступеньках лестницы кинотеатра на Кальяо, не переставая проклинать свою несуразность и негодующе качая головой. На этот раз она превзошла саму себя – сделалась посмешищем перед более чем сотней человек!

Девушке кажется, что все проходящие перед ней люди разглядывают ее, вполголоса насмехаясь над ней, и у них есть на то весомая причина. Ну как можно быть такой нескладехой?

На улице прохладно, но щеки Валерии по-прежнему горят огнем. Ну вот, и в этом она тоже не изменилась. Девушка закрывает щеки руками и безнадежно-отчаянно вздыхает.

И Рауль, куда он подевался? Предполагается, что он должен был бы быть рядом с ней и утешать ее. Конечно, его сообщеньице по интернету – это хорошо, но она предпочла бы объятия или поцелуй. Нет, пожалуй, она становится слишком требовательной к нему. Она не может просить у своего парня больше, чем он делает для нее.

— Не меня ждала?

Этот голос...

Валерия отнимает руки от лица, поднимает взгляд и видит его – улыбающегося, с более короткими волосами, чем при первой встрече, и с гитарой в руке. Сесар, не спрашивая разрешения, садится рядом с ней.

— Нет, я ждала не тебя.

— Значит, эта встреча была занесена в список наших случайных свиданий. Сколько их там по счету с тех пор, как я вернулся из Англии? Девять?

— Это не свидание, и также я не думаю, что это случайность, – возражения девушки не слишком любезны.

— Честное слово, на этот раз – случайность. Я, можно сказать, сидел вон там, – Сесар указывает рукой на большие окна Старбакса напротив, – пил себе “карамельный маккиато” и вдруг увидел тебя. Ты, вроде, не очень-то рада. У тебя что-то случилось? [прим: карамельный маккиато – крепкий кофе-эспрессо с молочной пенкой под карамельной сеточкой]

— Это не твое дело.

— Хочешь, чтобы я ушел?

— Вероятно, так будет лучше всего. Рауль в кино, и...

— А тебя оставил на улице одну, – удивленно прерывает Валерию Сесар. – Вы повздорили?

— Мы не ругались.

— Это было из-за меня?

— Повторяю тебе, что мы не ругались, – очень серьезно замечает Вал.

Парень нагло ухмыляется, что тревожит Валерию еще больше – эта игра заходит слишком далеко.

— Знаешь, я и в Бристоле не мог перестать думать о тебе.

— Ты уже много раз говорил мне это.

— Ладно, грешен, я не слишком оригинален. Это не самый лучший способ завоевать девушку.

— Меня уже завоевали, Сесар. У меня есть парень.

— Парень, который бросает тебя на улице, а сам в это время преспокойно смотрит фильм. И таких парней ты любишь? Ты заслуживаешь чего-то большего.

Закончив говорить, парень кладет подбородок на руки и вопросительно смотрит на девушку. У него всегда на все есть ответ. Эта самая способность на все находить ответ ошеломила Валерию с самого первого их разговора. Он всегда на коне. Возможно, Сесар даже был самым умным и творческим человеком из ее знакомых.

— Не делай выводов о том, чего нет, – защищается Валерия.

— Я придерживаюсь фактов.

— Эти факты надуманы, ты не все знаешь.

— Ты на улице, а твой парень в кино. Что еще нужно знать?

— Иногда вещи не такие, какими кажутся.

— Ты меня не убедишь. Рауль бросил тебя здесь. Неправильно, что...

— Я здесь, потому что на меня напала идиотская икота. Ну что, доволен?

Причина смешная, но единственно правдивая. Расхохотавшись, парень легонько толкает Валерию в бок. Щеки девушки просто дымятся.

— Это все из-за попкорна, – отсмеявшись, замечает парень. – Видимо, ты ела его слишком быстро.

— Не знаю. Такое происходит только со мной.

Валерия подробно рассказывает о том, что произошло с ней в кино. Она сама не понимает, почему, но ей хорошо. Девушка быстро раскрепостилась, и первоначальный стыд исчез. Ей так легко, что она даже смеется вместе с Сесаром, повествуя о своем поспешном бегстве из зала.

— Ты уже не икаешь.

— Надо же! И правда! – удивленно восклицает девушка. – А я даже не заметила.

Налетевший порыв ветра растрепал волосы Валерии, и она торопится побыстрее уложить непослушную прядь на место. Случайно девушка сталкивается взглядом с наблюдающим за ней Сесаром и робеет. Они смотрят друг другу в глаза не больше двух секунд, растянувшихся в вечность. Валерия первой отводит взгляд. Ее щеки снова покраснели и жарко пылают.

— Ты подумала о моем предложении? – нарушив молчание, спрашивает парень, с большей, чем обычно, серьезностью.

— Нет, Сесар, почти не думала.

— Я буду настойчиво продолжать. У меня еще остаются карты для игры.

— Это плохая идея.

— Плохая идея – отказаться от того, кого любишь, без борьбы.

— Сесар... Ты же знаешь – это невозможно. Я люблю Рауля, и между нами ничего не может быть.

Парень снова усмехается, выслушав решение Валерии, и встает. Повесив гитару на плечо, он спускается по ступеням.

— Пойду, поиграю на станции. Ты пойдешь?

— Нет, я останусь здесь. Рауль скоро выйдет.

—Хорошо бы.

Последний взгляд, последняя улыбка. Валерия смотрит, как этот необычный парень поворачивается и твердым, уверенным шагом идет к станции метро Кальяо. И вот он уже исчезает из виду, спускаясь по лестнице метро.

Валерию тревожит какое-то непонятное, необъяснимое чувство. То же самое происходило в каждую из восьми предыдущих встреч с ним, и она чувствует себя виноватой за это. Она любит своего парня. Рауль – парень всей ее жизни и каждого из ее снов, за которого она отдала бы все, но за пятьдесят пять дней этот наглец вымотал ей душу.

То предложение... Предложение, сделанное после песни под гитару, с которой Сесар, вполне возможно, начнет свой сегодняшний репертуар.

Пятьюдесятью пятью днями ранее, дождливый день начала апреля...

Пара подходит к турникетам метро Латина, вымокнув до нитки.

— Нужно было взять зонт! Ты только посмотри на мои волосы!

— А я тебе говорил, упрямица!

— Сам ты упрямец! Ты не говорил, что лило как из ведра!

— А дождь и не был таким сильным, когда мы вышли из твоего дома, но ты в любом случае должна была прихватить зонт.

— Ты... ты!..

— Кто я?

— Балда, вот ты кто!

— А ты... ты, знаешь кто?

Оживленный спор прерывается поцелуем в губы и нежным объятием. Валерия и Рауль переходят на другую сторону пятой ветки метро и едут на эскалаторе к платформе. Где-то в глубине они слышат звук гитары и композицию битлов Strawberry fields forever. Чуть хрипловатый голос, исполняющий песню, не проходит для девушки незамеченным, и она замирает на ступеньке лестницы.

— Что с тобой?

— Ничего.

Ложь. Валерия вдруг разволновалась, потому что понимает – повернув за угол перехода, она встретит его там. Девушка уже давно ничего не знала о Сесаре. Парень испарился без следа, и Вал не встречала его с того дня, когда Рауль впервые громко прокричал в метро, что любит ее.

— Не верю. Ты красная, как помидор.

— Тоже мне невидаль. Что тут странного? Я часто краснею!

— Но в этот раз ты покраснела внезапно и без всякой причины. И к тому же, почему мы здесь остановились?

Песня битлов продолжала звучать, и Валерия ничуть не сомневалась, кто скрывается за этой гитарой. Она крепко сжала руку парня и, осмелев, снова пошла вперед рядом с Раулем. Ребята сворачивают за угол, и вот в глубине перехода она видит его.

Парень с длинными каштановыми волосами в потертых джинсах и джинсовой куртке с большим блеском исполняет песню ливерпульской четверки. Убедившись, что ее подозрения были верны, девушка разволновалась еще больше. Парень по-прежнему очень красив, в нем есть что-то чертовски притягательное. Он не вписывается в равнодушно-серую атмосферу подземки, и всегда будет выделяться из толпы. Девушка не осмеливается посмотреть ему в лицо... Чувства переполняют ее; она запуталась в них и растерялась. Вспомнит ли он ее? Она-то его отлично помнит. Да и как позабыть? Но прошло уже несколько месяцев. Лучше всего пройти незаметно, будто она вовсе и не знает его. Валерия молится, чтобы так и было.

Ребята направляются в сторону Сесара, который, похоже, не обращает на них никакого внимания. Однако песня заканчивается именно в тот момент, когда парочка проходит мимо музыканта, как будто это было заранее запланировано. И тут же глаза парня замечают Валерию, и на его лице появляется широченная улыбка.

— Привет, сколько лет, сколько зим! Я так хотел тебя увидеть.

Немало удивленный Рауль оборачивается первым, услышав слова парня с гитарой в руке, и тут же смотрит на Валерию, которая хочет сквозь землю провалиться или хотя бы стать невидимой.

— Привет, – односложно и сухо отвечает она.

— Тебе идут мокрые волосы. Ты очень красивая, – весело заявляет Сесар и пристально смотрит на другого парня. – Прости, я не знаю, говорила ли тебе Вал когда-нибудь обо мне. Меня зовут Сесар.

Ребята пожимают друг другу руки. Вал никогда ничего не рассказывала ему об уличном музыканте, но, сдается, он его уже когда-то видел. Вот только где?

— Рауль, – отвечает парень, силясь вспомнить и понять, откуда такая фамильярность. – Не думаю, чтобы Валерия когда-нибудь говорила о тебе.

Для девушки эта ситуация весьма неловкая и щекотливая, и ей хотелось бы побыстрее улизнуть отсюда. Хотя она ничего и не рассказывала об этом парне, но считала, что Рауль мог бы и узнать его, ведь они оба видели Сесара в метро в тот вечер, когда он на ходу сочинял рэп. Когда он закончил свой номер, они даже дали ему деньги.

— Я так и подумал. Мы уже давно не виделись. Несколько месяцев меня не было в Испании, я учился в Бристоле, и вернулся сюда всего несколько дней назад.

— Ох, как интересно, – насмешливо замечает Рауль, которому совсем не нравится этот слишком самоуверенный тип.

Валерия стоит молча посреди тревожного напряжения, которое может быть разрезано одним махом.

— Бристоль очень приятный город, но я захотел вернуться.

— Отчего же? Тебе там было плохо?

— Да нет, все было отлично, но я очень сильно скучал по одному человеку, которого люблю.

— Это твоя девушка?

— Скорее... твоя.

Вал и Рауль разинули рты от такого ответа и в растерянности смотрят друг на друга.

— Прости, ты о чем?

— Мы с твоей девушкой – старые друзья, а за те месяцы, что меня здесь не было, я понял, что она нравится мне больше, чем я думал.

— Ты шутишь? – в тоне Рауля слышна угроза. Он выпускает руку Валерии и делает шаг вперед, приближаясь к Сесару.

— Ничуть. У меня нет намерений подшучивать над кем-либо.

— Ты знаешь, что ты наглец?

— Это просто любовь, дружище.

— Я тебе не друг, и ты не можешь ни с того ни с сего трепаться с кем бы то ни было о чем-то подобном, тем более в присутствии ее парня.

— Я не мог сдержаться. Я очень хотел видеть Вал и сказать ей о своих чувствах, причем гораздо лучше делать это в твоем присутствии, чем за твоей спиной, верно?

— Я – ее парень, и ты не имеешь на это права.

— Человек не может контролировать, в кого ему влюбляться, нельзя влюбиться по заказу, – спокойно отвечает Сесар. – В любом случае, это Вал выбирать, с кем ей встречаться, а с кем нет. Ты так не считаешь?

Глаза обоих парней немедленно отыскивают Валерию. Девушка взволнована и колеблется, прежде чем ответить.

— Мой парень... ты, Рауль.

— И ты его любишь?

— Конечно, очень сильно люблю. Очень-очень.

Сесар слабо усмехается, кладет гитару на пол и собирает волосы в хвост, продолжая говорить:

— Я не ждал от тебя другого ответа, Вал, и тем не менее, я не хочу так быстро сдаваться. Сейчас я сделаю тебе одно предложение.

— Оставь нас в покое, – возмущенно отвечает Рауль, вмешиваясь в разговор. – Забудь о нас.

— Я предлагаю тебе навсегда остаться со мной. В течение двух месяцев я часто буду спрашивать тебя, не изменила ли ты своего решения. Если через шестьдесят дней ты по-прежнему будешь думать так же, я исчезну навсегда. У меня есть в запасе два месяца, чтобы ты влюбилась в меня. Что ты мне скажешь?

— Что ты псих! – выкрикивает Рауль, опережая свою девушку. Он тянет Валерию за руку и оба, не спеша, идут к платформе пятой ветки.

— Подумай о моем предложении! – кричит вслед удаляющейся паре Сесар, снова беря гитару.

Под звуки первых аккордов песни “Нирваны” Рауль и Валерия садятся в поезд по направлению к Аламеда де Осуна. В тот момент и начались сомнения, хотя ни один, ни другой еще не знали, к чему они придут. [прим: Аламеда де Осуна – дворец девятого герцога Осуна, Дона Педро де Алькантар Тельес де Хирон, расположенный на территории парка “Эль Капричо”]

Глава 4

Фильм был отвратительным, практически ни о чем. Хорошо еще, что после фильма она съела

гамбургер вместе с друзьями, хотя нескончаемые поцелуйчики между Альбой и Бруно ей совсем не по душе. Несмотря на то, что они уже несколько недель вместе, Эстер не привыкла видеть их такими приторно-слащавыми. И думать, что… нет, лучше не заморачиваться на этом.

Уже двенадцатый час, а завтра – в школу. Слишком поздно. Девушка подходит к компьютеру и

включает его. На связи ли он, как говорил. Несколько минут назад она написала ему сообщение, но он не ответил. Поистине – странный парень. Эстер постоянно думала о нем, несмотря на то, что с тех пор как они общаются, ее представление об этом загадочном парне часто менялось. Она снова пролистывает последние сообщения на своем мобильнике и перечитывает то, в котором говорится, что она ему нравится. Она ему нравится! Правда ли это? Она в это не верит. Ее прежняя амурная жизнь была катастрофой, так почему же теперь она должна быть другой? И, кроме того, она не уверена в том, что чувствует ее сердце. Господи, как все запутано!

Эстер заходит в скайп и видит его среди друзей, которые сейчас на связи. Бруно тоже в контакте,

но девушка пишет не ему.

Доброй ночи, Феликс. Ты не спишь?

Ответ приходит в виде приглашения на видеоконтакт. Девушка согласна, и через несколько

секунд на экране возникает парень с короткими каштановыми волосами. Он – вылитый Алекс Гут в очках в темной оправе. На темной глубине экрана его голубые глаза выглядят более светлыми. На левой щеке у него ямочка, а на подбородке – шрам. Похоже, парень пытается отрастить бородку, впрочем, на данный момент попытка не столь успешна. Феликс не раскрасавец, но довольно симпатичный.

— Привет, Эстер, – говорит парень, надевая наушники. Голос у него сильный и звучный.

Девушка следует его примеру, и тоже надевает наушники. Ее притягивает загадочная полуулыбка

Феликса, в ней есть что-то таинственное.

— Спасибо за то, что не уснул.

— Не парься, я готовил уроки.

— Как всегда, – замечает Эстер, кивая головой и давая понять этим жестом – “я так и думала”. – Ты

когда-нибудь получал оценки ниже девятки?

Феликс Нáхера – первый ученик в классе, из зубрил зубрила – из тех ботаников, кто учится по

доброй воле, и для кого четверка является плохой отметкой.

— Конечно, три раза.

— Три раза! О боже! И ты мог после этого спать? – шутливо спрашивает Эстер.

— Если честно… нет.

— Я пошутила.

— Я тоже.

На лицо Феликса возвращается полуулыбка. Он не шутил – за пять лет средней школы он всего

три раза не получил отличную оценку. Первый раз – на итоговом экзамене по языку в третьем классе базовой школы; во второй – в прошлом году по физике; и в третий раз – по математике на экзамене за второй триместр. И всякий раз в те ночи он глаз не мог сомкнуть.

— А тебя не сильно напрягает все это?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, что ты должен получать на каждом экзамене всегда только отличные оценки, это, должно

быть, сильно утомляет мозги.

— Есть немного, но я должен учиться, вот и учусь.

— Из-за родителей?

— Нет, они мне не говорят, чтобы я учился на “отлично”.

Впервые девушка слышит нечто подобное – родители, не требующие от ребенка хорошей учебы,

но это означает, что Феликс на грани одержимости.

— Тогда что тебя заставляет получать такие высокие оценки?

— Я сам – отвечает Феликс, поправляя очки. – Я сам требую от себя не расслабляться в учебе.

— Просто поразительно, какая у тебя сила воли. Я тобой восхищаюсь.

Похоже, это заявление взволновало парня. Он отводит взгляд в сторону от камеры, впрочем, тут

же снова пристально смотрит на Эстер.

— Ну ладно, оставим разговоры обо мне, и поговорим о нас. Что ты думаешь о том, что я сказал

тебе раньше?

— В сообщении?

— Да, об этом.

— Ну-у-у…

— Ты мне не веришь, – рискнул уточнить Феликс, не дожидаясь ответа Эстер.

— Не то, чтобы… Видишь ли, то, что со мной произошло, это…

— Тебе причинили боль, и теперь ты не решаешься ни с кем встречаться.

— Это не совсем так.

— Тогда, что же? Расскажи мне, пожалуйста.

— Верно… мне на самом деле сделали больно… Я не отказываю тебе, – говорит Эстер, вспоминая

историю с Родриго, бывшим тренером по волейболу, – но… знаешь, это трудно объяснить.

По правде говоря, девушке стыдно признаться, но объяснение крайне простое – все заключается в

имени и фамилии: Бруно Коррадини. Что она чувствует к нему? Почему каждый день она заново мысленно переживает события того вечера? Тот мартовский вечер раз за разом возникает в голове, и она до сих пор не может его забыть.

— Бруно, ты мне нравишься, хочешь быть моим парнем?

Парень не верит своим ушам – он только что услышал те самые заветные слова, о которых мечтал

с тех пор, как познакомился с Эстер. Неужели это не сон? Неужели его мечта оказалась реальностью? Вот она стоит здесь, перед ним, не дыша, с сияющими от волнения глазами, такая же красивая как всегда, и с той же неизменной челкой.

— Ты… говоришь… серьезно? – Это все, что Бруно может выдавить из себя. У него такое чувство,

что он парит в облаках, в параллельном мире, в котором свершилось невозможное.

— Да, абсолютно серьезно. Я знаю, что не очень-то хорошо обращалась с тобой…

— Не говори так.

— Но это правда. Ты всегда помогал мне, был опорой. Когда мне было нужно, ты был рядом со

мной. Я поняла, что ты мне нравишься больше, чем просто друг. Я хочу, чтобы мы были парой.

Говоря это, Эстер сильно волнуется и не может сдержать слез. Бруно был для нее очень важным с

тех пор, как она приехала в этот город. Как она не поняла это раньше?

— Это так неожиданно.

— Я знаю, и прости, что решилась вот так вот сразу сказать. Мне неловко, но… я должна была это

сделать.

Говоря все это, девушка плачет. Бруно задумчиво смотрит на нее – невероятно, что это случилось.

Он подходит к своей подруге и нежно обнимает ее. Эстер кладет голову ему на плечо и закрывает глаза. Несколько секунд они стоят, молча, не шелохнувшись, и в этот миг для них двоих ничего не существует. Есть только один способ покончить с бесконечным объятием – поцелуй. Эстер первой делает шаг вперед и ищет губы Бруно. Парень позволяет Эстер вести себя за собой, и их губы соединяются мадридским вечером. Это – любовь, простое волшебство, не приемлющее трюков.

— Что это? – слегка отстраняясь, спрашивает Эстер, почувствовав щекотку.

— Мобильник.

— Ответь.

— Черт с ним, какая разница.

— Ну же, ответь – не дай бог, что-нибудь важное.

Смирившись, Бруно достает телефон из кармана толстовки. Он корчит недовольную мину, увидев,

что звонит Альба.

— Да…

— Привет! Соскучился по мне?

Бруно жестом показывает, что звонит подруга. Эстер внезапно охватывает жуткое чувство вины.

Всего несколько часов назад они говорили о Бруно, и она сказала Альбе, что парень ей не нравится, что ей безразлично, если Альба объяснится ему в любви, и они станут встречаться. И вот теперь она только что поцеловала Бруно, попросив его быть ее парнем. Что она наделала? Она, которая считается хорошим человеком и хорошей подругой… она снова кого-то предала. Альба ее никогда не простит. А Бруно? Так ли сильно он ей нравится, чтобы встать между ним и синевлаской? Девушка смотрит, как Бруно разговаривает с Альбой по телефону, и ей становится все хуже. Не был ли этот момент самым лучшим в жизни Бруно?

— Как прошли съемки фильма?

— Отлично, мы уже закончили.

— Вот и чудненько.

— Да, я хочу посмотреть, как Рауль будет его монтировать. Заключительная сцена – обалдеть!

Эстер наблюдает за улыбкой парня, пока он разговаривает с Альбой. Они были бы замечательной

парой. А она… она снова попала впросак. И какого черта она думала? У нее давно была возможность, с того самого письма, а она прошла мимо. Она не заслуживает Бруно, она его не стоит. Это он заслуживает кого-нибудь получше ее.

— Слушай, Альба, ты не возражаешь, если мы поговорим завтра?

— Конечно… но…

— Что но?

— Знаешь, я ничего не хотела говорить тебе по телефону… предпочла бы сказать лично… Я

должна тебе кое-что сообщить.

— И что ты должна мне сказать?

В эту секунду Эстер смотрит на своего улыбающегося друга и убегает со всех ног, ничего не

объяснив и не попрощавшись. Через несколько секунд она исчезает из вида, оставив в растерянности ошеломленного ее побегом Бруно.

— Ты мне нравишься, очень нравишься, и я хочу, чтобы мы были парой.

Глава 5

В доме – ни души. Мама, вероятно, пошла ужинать со своим новым мужем, отцом Мери. Когда Валерия узнала об отношениях Мары и Эрнесто, она и представить не могла, что все произойдет так быстро. И трех месяцев не прошло, как Эрнесто переехал из Барселоны в Мадрид, они с мамой поженились – свадьба, к слову, отмечалась в тесном кругу – и живут вместе. Слишком много перемен за такой короткий срок.

— Выпьешь чего-нибудь? – спрашивает девушка Рауля, идя на кухню.

— Нет, спасибо. – Ответ парня холоден и сух. Его сильно задел за живое рассказ Валерии, когда они ели гамбургеры, уйдя из кинотеатра. Ему неприятно, что Сесар снова объявился на горизонте, и, больше того, парня это сильно тревожит.

Девушка возвращается с кухни с банкой колы-лайт, усаживается рядом с Раулем на диван, делает маленький глоточек и целует парня в губы. Однако Рауль не проявляет к этому интереса.

— Да что с тобой?

— Сама знаешь, что.

— То же, что и всегда, – кротко замечает Вал.

— Вот именно, что и всегда.

Валерия вздыхает и делает еще глоток. Она закидывает ногу на ногу и скрещивает руки. Подобная ситуация у них не в первый раз, и обоим неприятно.

— Больше я не могу ничего сделать, – замечает девушка после недолгого и неловкого молчания, во время которого оба не проронили ни слова. – Я же с тобой, и люблю я – тебя.

— Только, похоже, он не в курсе или не понимает.

— Но я же не обращаю на него никакого внимания.

— Того и гляди обратишь, если он продолжает появляться снова и снова, чтобы поинтересоваться, не хочешь ли ты поменять парня.

— Мой парень – ты, и я вовсе не хочу ни на кого тебя менять!

Рауль встает с дивана, слова Валерии не успокаивают его. Нервы парня взвинчены до предела – уже пятьдесят пять дней он проводит в напряжении, с того дождливого апрельского вечера, когда они столкнулись с Сесаром на станции пятой линии метро. Какое право имел он говорить его девушке, что тоже ее любит?

— Я устал и иду домой, – решительно заявляет Рауль, стоя у двери.

— Не уходи, пожалуйста. Останься, давай поговорим об этом.

— Тут больше не о чем говорить, Вал. Этот парень не отстанет, пока не добьется, чего хочет.

— Отстанет. Он сказал два месяца...

— Я ему не верю.

— А я верю. И два месяца истекают через пять дней, – с улыбкой говорит девушка; в ее голосе слышна уверенность. – Я люблю тебя, и повторяю тебе это каждый день. Неужели это ничего для тебя не значит?

Рауль вздыхает. Он замечает искренность во взгляде и словах девушки. Тогда почему он так сомневается? Чего боится? Все идет по-прежнему, они вместе. Валерия – его девушка, и они любят друг друга. Вал все время непрестанно доказывает ему это. Но что же тогда происходит? Откуда взялось это странное чувство?

— Значит, но...

— Что но?

— Не знаю, от всего этого у меня какое-то странное ощущение, плохое предчувствие. Возможно, я снова схожу с ума.

Девушка улыбается и тянет Рауля за ногу, чтобы он опять сел рядом с ней. Рауль опускается на диван, и Вал крепко его обнимает.

— Мы все немного чокнутые.

— Пока не станем такими как Элизабет.

— Не будь злюкой, – укоризненно говорит Валерия, шлепая парня. – Мы давно ничего не знаем о ней. Как она там?

— И знать не хочу. Надеюсь, никогда ее больше не видеть, после той боли, что она нам причинила.

— Она была нашей подругой... Неужели тебе ее совсем не жаль?

— Если честно, то нет. Я проявлял к ней сочувствие, и посмотри, как она меня отблагодарила. Она едва не разрушила наши с тобой отношения.

— А мне все равно ее жалко. Я часто думаю о ней, вспоминаю то время, когда мы были неразлучны и обо всем рассказывали друг другу.

— Это было давно.

— Не так уж и давно. В прошлом году в это время мы строили планы на лето и дрожали от страха перед годовыми экзаменами за четвертый класс.

Те экзамены они обе удачно сдали и получили хорошие оценки, поскольку помимо всего прочего они много помогали друг другу. Девушки были как сестры. Они рассказывали друг другу о своих мечтах, болтали о парнях, об одежде, которую носили, и о той, которую хотели бы носить. Не случись то, что случилось, они всегда были бы подружками, но безумие и любовь к одному и тому же парню покончили с этой дружбой.

— Сдается мне, ты по ней скучаешь.

— Скучаю, Рауль, – с огорчением признается Валерия. – Хоть я и очень сильно люблю Мери, Эстер и Альбу, но это иное, не так как с Эли.

— У тебя есть я.

— Я знаю, и ты самое лучшее, что со мной произошло.

— Тогда в чем же дело?

— Трудно объяснить...

Невообразимо трудно. Ей нужна подружка, которой она может рассказать, что ее парень ревнует ее к другому, хотя у него нет на то никаких причин и оснований; с которой она может поделиться своими сомнениями, хотя и любит его больше всех на свете; кому может признаться, что нахальный музыкант посеял в ней сомнения, и это заставляет ее чувствовать себя виноватой. Ей хотелось бы, чтобы рядом с ней был человек, который успокоил бы ее, сказал бы, чтобы она не волновалась, и то, что с ней происходит, это нормально; что, несмотря на любовь, тебя может тянуть к другому парню, который проявляет к тебе интерес. Очень тяжело, когда не с кем поговорить о том, что уже пятьдесят пять дней в голове у нее неразбериха. Пусть внешне она выглядит спокойно, но всякий раз как он появляется перед ней, по телу пробегает дрожь.

— У нас есть время на объяснения.

— Это означает, что ты останешься подольше?

Парень не тратит слов на ответ – достаточно поцелуя, а потом еще одного, и еще, словом, целой коллекции всяческих поцелуев. Вал утолила свою тревогу, а Рауль свои сомнения.

— Который час? – спрашивает девушка несколько минут спустя. – Странно, что мама с Эрнесто еще не пришли.

Парень смотрит на свой мобильник, но обнаруживает, что телефон выключен. Он пытается включить его, но все бесполезно, разрядилась батарейка.

— Вот дрянь. С каждым разом разряжается все быстрее. Придется покупать другой телефон.

— Подожди...

Валерия приподнимается и открывает ноутбук. Почти двенадцать.

— Разрешишь на минутку? – спрашивает девушку Рауль, высовывая голову поверх ее плеча. – Черт знает, как давно выключился телефон. Хочу посмотреть свою почту.

— Конечно, бери. – Девушка протягивает Раулю ноутбук, сопровождая это новым поцелуем в губы. Парень входит в свою почту и находит новое сообщение, полученное пару часов назад. Он ждал этого сообщения несколько недель. О чем там говорится? Получилось ли у него? Рауль кликает на письмо и шепотом читает его.

— Поверить не могу, – восклицает он, держась руками за голову.

— Что такое?

— Я – финалист.

— О чем ты? Финалист чего?

— Я финалист конкурса короткометражек! – в волнении кричит Рауль. – “Ириски” отобрали среди прочих фильмов для финала конкурса короткометражек в Валенсии!

— Да что ты говоришь? Подумать только...

Ребята вместе перечитывают письмо, Валерия читает вслух, делая акцент на наиболее важных предложениях.

Уважаемый Рауль Бесада:

Жюри двенадцатого фестиваля короткометражных фильмов для молодых режиссеров имеет удовольствие сообщить Вам, что ваш короткометражный фильм под названием “Ириски” был отобран как один из двух финалистов конкурса.

Кроме того, в письме говорилось, что премия для победителя составит три тысячи евро и годовой курс обучения кинематографической режиссуре. Далее добавлялось, что финал состоится вечером в пятницу на этой неделе в театре Талия де Валенсия, и жюри рассчитывает на его присутствие. Оговаривалось также и то, что финалисту забронирован номер в отеле молодежного центра на четверг и пятницу.

— Это билет на поезд? – спрашивает Рауль, указывая на прикрепленный документ.

— Думаю, да.

Ребята попали в самую точку. Прикрепленный PDF не что иное, как билет на завтрашнюю вечернюю пятичасовую “птичку”. Этот же поезд повезет Рауля обратно, в субботу, в полдень. [“птичка” – имеется в виду высокоскоростной поезд до Барселоны. Здесь обыгрывается аббревиатура AVE (Alta Velocidad Española) и в переводе AVE – птица. К тому же птица является логотипом кампании железнодорожного транспорта.]

— Эх ты, билет только на одного, – замечает парень.

— Вот невезуха. Мне бы хотелось поехать.

— Мне тоже этого хотелось бы.

— Ладно, поеду в следующий раз. Я уверена, что у тебя будет множество премий. Ты очень талантливый.

— Я буду скучать по тебе.

— Я тоже.

— Я могу написать организаторам. Вдруг они...

— Да нет, не надо. Не волнуйся, это всего два дня, – говорит Валерия, улыбаясь, – ничего не случится. Самое главное, что ты финалист конкурса!

— Да!

Парочка снова обнимается. Парень по-прежнему в шоке. Этот фестиваль короткометражек – один из самых престижных, которые проводятся в стране для молодых режиссеров. И он – его финалист! Это словно сон, наглядное свидетельство, что все усилия не напрасны, они того стоили. И вдруг он окажется победителем? Это будет просто невероятно. Тем не менее, остается последнее испытание. Судя по сообщению, финалистов двое. Кто же будет другим избранным?

Двумя часами ранее, в другом месте города...

Девушка с ярко-рыжими как апельсин волосами поспешно выходит из душа. Надев свой синий

банный халат, она тянется к мобильнику, лежавшему рядом со стаканом для полоскания зубов. У нее есть сообщение. Открыв его, она несколько секунд старается осознать, чего же она добилась. В волнении она садится на пол и перечитывает письмо еще раз. Это сон: ее короткометражка – один из двух финалистов конкурса, с которым она связывала столько надежд. Вслед за истерическим смехом следуют крики и море слез – впервые Венди Миннесота находится не в группе проигравших.

Глава 6

Он получает последнее сообщение от Альбы с пожеланиями спокойной ночи. Бруно ворочается в кровати, ища удобное положение для сна. Он кладет мобильник под подушку и закрывает глаза. Парень думает о ней – не о своей девушке, а об Эстер. За все время, что Эстер находилась в скайпе, она не написала ему ни слова, и это уже не в первый и не во второй раз. Она как будто нарочно старалась избегать его. Возможно, у нее появился другой, и он не упрекнул бы ее, будь это так, хотя он не может не чувствовать определенного беспокойства.

Все между ними теперь не так, как было несколько недель назад. Они отдалились друг от друга. Впрочем, с другой стороны, это вполне естественно после того, что случилось в марте, и что теперь они хранят в секрете.

Тот мартовский день с утра выдался пасмурным и ветреным.

За весь день они ничего не сказали друг другу, да и подходящих моментов было не так уж много. С тех пор как пришли в школу, они только обменивались взглядами. Бруно все вспоминал вчерашний вечер и все произошедшее. Эстер его поцеловала, сказала, что хотела бы стать его девушкой, потом убежала, а позднее – только сообщение: “Пожалуйста, не звони мне. Я должна побыть одна и подумать. Мне очень жаль”.

По лицу девушки заметно, что на душе у нее неспокойно. Вчера она сама решилась сделать шаг вперед, а теперь вынуждена все изменить и отступить ради Бруно, ради Альбы и ради себя самой. Ее поступок был разумным и оправданным. У нее просто не было иного решения, хотя чувства ее оставались неизменными.

Звонок на перемену производит в классе обычную суматоху. После шумного отодвигания столов и стульев, Эстер и Бруно остаются в классе практически одни. Переглянувшись, оба одновременно решают, что им нужно поговорить. Парень первым подходит к Эстер, и они вместе идут на школьный двор к тому месту, куда на перемене, как правило, никто не заходит. Это место находится в противоположной стороне от того, где обычно собирались “непонятые”. Ребята садятся на землю, и Эстер первой нарушает молчание:

— Я хочу извиниться за то, что произошло. В последнее время я все делаю наперекосяк.

— Тебе не нужно извиняться.

— Нужно, Бруно, и я должна извиниться, потому что сначала я ставлю тебя в неловкое положение, потом целую, а в конце, сломя голову, убегаю, да еще говорю тебе, чтобы ты мне не звонил.

— Мне понравился поцелуй.

— Мне тоже понравился, – Эстер понижает голос, – но... у нас ничего не может быть.

Бруно чувствует себя как ребенок, которому дали самую вкусную в мире конфетку, но едва он положил ее в рот, тут же отняли. Он ничего не понимает.

— Я не понимаю. Почему не может быть? Ты уже очень давно мне нравишься.

— Я знаю, и ты не представляешь, как скверно я себя чувствую, причиняя тебе боль.

— Ты знала, что нравишься мне?

— Да, – признается Эстер, опуская голову, – но когда ты прислал мне письмо, я была влюблена в Родриго.

Бруно с трудом сглатывает слюну. Значит, Эстер знала о его чувствах и все эти полтора года убегала от его любви. Как он мог быть таким наивным?!

— Я был дураком.

— Нет, что ты? Конечно же, нет! Это я одна была дурой. Я должна была раньше понять, что ты не только хороший друг, самый лучший друг, но и что-то большее. Ты очень много значил для меня.

— Так в чем же дело? Почему ты говоришь, что у нас ничего не может быть?

— Потому что у нас не получилось бы.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю, – уверенно отвечает Эстер. – Если мы начнем встречаться, а потом наши отношения разладятся, это будет означать конец нашей дружбы, а я не хочу когда-нибудь потерять тебя, Бруно.

— А почему должно случиться именно так? К этому нет никаких причин. И вообще, почему мы говорим о каком-то конце? При чем здесь наша дружба?

— Потому что так всегда и бывает. Если двое друзей, очень близких друзей, встречаются, а потом расходятся, то заканчивается не только их любовь, но и дружба.

— Но ведь ты думаешь о расставании, еще не начав...

— Вероятность этого существует. Мы оба очень молоды, мы разные, мы друзья...

В ответ парень лишь качает головой – он по-прежнему не понимает свою подругу. Каждая фраза, каждое произнесенное слово бьет его прямо в сердце. Та, о ком он много месяцев мечтает, была рядом, совсем близко. Он никогда и в мыслях не держал, что Эстер могла бы полюбить его!

— Но если ты так считаешь... то зачем спрашивала меня вчера, не хотел бы я быть твоим парнем?

— Потому что я... тупица.

— Тупица, потому что чувствуешь что-то ко мне?

— Нет, потому что не перестаю делать вещи, которые несут зло другим людям.

— Спросив меня об этом, ты не причинила мне зло, а сделала счастливым.

Слушая эти слова, Эстер вздыхает. Ей хочется поцеловать Бруно, сказать ему, что она хочет рискнуть, ей неважно будущее, и единственное, что ей нужно, это быть рядом с ним. Но решение уже принято, и оно окончательное.

— Мне жаль, Бруно, но это невозможно, – говорит Эстер, стараясь казаться сильной. – Я не стану рисковать нашей дружбой.

— Ты уверена?

— Абсолютно.

— Я не согласен с тобой.

— Я хорошо подумала, Бруно, пути назад нет. Давай не будем и дальше причинять друг другу боль... Друзья?

— Я хочу быть для тебя больше чем другом.

— Ради бога... Бруно, это невозможно... но я хочу, чтобы мы оставались друзьями. Самыми лучшими и близкими друзьями. Мне нужно, чтобы ты был рядом.

“Как ты можешь быть моей подругой, если я отдал бы за тебя свою жизнь?” – думает парень, глядя под ноги и тяжело дыша. Сон закончился. Он чувствует слабость и беспросветную, сдавившую грудь, тоску, но лучше быть ее другом, чем потерять Эстер навсегда. По сути, так оно всегда и было.

— Я... люблю тебя.

— Прошу тебя, не усложняй. Я тоже... люблю тебя... Но так будет лучше для тебя, для меня... для нас.

— Но...

— Пожалуйста... не продолжай, – умоляет Эстер, прикрывая рот парня своей рукой, чтобы он замолчал.

Бруно кивает головой и, когда девушка отнимает ладонь от его рта, четко осознает болезненный и мучительный конец того, что могло бы быть, но не будет.

— Хорошо… друзья.

Объятие, слабые улыбки и сдержанные слезы.

— Если ты не против, произошедшее вчера – поцелуй и все остальное должно стать нашим секретом, – говорит девушка, едва они разомкнули объятия.

— Секрет?

— Да, об этом не должен знать ни один из наших друзей. Это задело бы их, а в нашей группе было уже и так достаточно проблем.

В этом Бруно солидарен с Эстер – это только их личное дело. К тому же, лучше, чтобы Альба ни о чем не знала. Синевласке было бы больно узнать о вчерашнем поцелуе как раз перед тем, как она позвонила ему и спросила, не хочет ли он встречаться с ней. Бруно уклонился от ответа, не сказав ни да, ни нет, и отложив разговор об этом на сегодня.

— Отлично. Буду хранить все в тайне.

— Так лучше всего.

Ребята молча переглядываются и снова обнимаются, но уже без улыбок. Радость и грусть

оказались неравнозначны. Бруно не перестает думать о том, что Эстер что-то чувствует к нему, а Эстер не прекращает винить себя в том, что плохо поступила с Бруно, но они продолжают оставаться друзьями.

Однако вместо крепкой дружбы, с этого дня их отношения кардинально изменились, они стали

постепенно охладевать. Ребята больше никогда не говорили между собой на эту тему, и тайна их чувств друг к другу и тот мартовский поцелуй оставались надежно запертыми за семью замками.

Бруно не может уснуть. Ему жарко, и он сбрасывает с себя одеяло. Лето уже стучится в дверь в эти

последние майские дни. Парень снова поворачивается, ложится на спину, кладет руки под голову и открывает глаза. Эстер снова заняла все его мысли. Наверняка у нее есть другой. У такой девушки должны быть тысячи претендентов. Должен ли он придавать этому значение? Он предпочел бы никогда не узнать о ее чувствах. До того вечернего поцелуя было тяжело, но гораздо проще, чем сейчас.

Из-под подушки доносится писк. Бруно достает мобильник и внимательно смотрит на экран.

Сообщение из Твиттера. Бруно в изумлении открывает послание и читает его. Письмо от пользователя с ником “Анонимоус25”:

Я не забываю о тебе, Коррадини, и никогда не смогу забыть. Когда-нибудь мы с тобой

поквитаемся. Я тебя ненавижу.

Бруно вздыхает. Снова этот полоумный со своими угрозами. Он понятия не имеет, кто бы это мог

быть. Элизабет? Вполне вероятно. Бруно тревожит, что есть кто-то, кто уже давно шлет ему подобные сообщения. Насколько он помнит, он никому не сделал ничего плохого. Наоборот, это одноклассники всегда ему досаждали своим плохим обращением. Вероятно, этот самый “Анонимоус” не является учеником его школы. “Поквитаемся”. С кем у него могут быть несведенные счеты?

Как бы то ни было, у него в голове имеются и другие вещи для размышлений, поважнее этого.

Бруно заходит в профиль “Анонимоуса25” и блокирует его, хотя он наверняка вернется под другим ником, как делал это много раз. Бруно был прав: очень скоро ему снова придут сообщения с угрозами от этого загадочного и таинственного незнакомца.

— Доброй ночи, до завтра.

— Спокойной ночи, мама.

Свет в ее спальне выключен. Альба кладет голову на подушку и бросает последний взгляд на

телефон. Она чувствует потребность послать своему парню сообщение и пожелать ему спокойной ночи, но всего пять минут назад он общались по скайпу. Девушка надеется, что она не окажется приставучей занудой. Бруно стал самым важным человеком в жизни, и ей хочется разделить с ним каждую минуту.

Я отлично провела этот вечер. В следующий раз мы будем с тобой одни. Отдыхай, любимый,

увидимся завтра.

Отправив сообщение, девушка оставляет мобильник на ночном столике и закрывает глаза. Иногда

Альба спрашивает себя, почему она так сохнет по этому невысокому и упрямому парнишке? Бруно ни в чем не тянет на десятку; думается, он не дотянет и до семерки. И один из них, и другой – с характером, из-за чего они часто спорят, и, тем не менее, ей нравится этот парень, больше того – она его любит по-настоящему. Она сошла с ума? Должно быть, да, хотя ее интуиция подсказывает, что она не единственная. Альба уверена в том, что Эстер тоже что-то чувствует к Бруно.

— Привет.

— Привет, Эстер. Могу я с тобой поговорить?

— Конечно. У тебя что-то случилось?

Альба вздыхает. Это воскресенье было очень насыщенным, и голова того и гляди лопнет. Первый

поцелуй на стадионе “ Висенте Кальдерона”, потом признание Раулю о ее связи с Эли и несколько минут спустя…

— Я попросила Бруно быть моим парнем.

Эти слова вырвались неожиданно, сами собой, хотя по мере того, как она говорила, девушка

замечала последствия этого шага. Она отважилась попросить парня, чтобы он встречался с ней!

— И что он тебе ответил? – спрашивает Эстер после короткого молчания.

— Что мы поговорим об этом завтра.

— Он не сказал тебе ни да, ни нет?

— Нет, Бруно настоял на том, что на подобные темы лучше разговаривать не по телефону, а лично, –

расстроенно отвечает Альба. Она-то думала, что после утреннего поцелуя парень немедленно согласится, а в итоге неожиданно для себя столкнулась с его сомнениями. Быть может, по отношению к ней Бруно не чувствует того же, что она к нему?

— Ну… я не знаю.

— Ты говорила с ним?

— Я? Нет… нет. Я ничего не знаю о Бруно с… даже не помню, когда я разговаривала с ним в

последний раз.

Слова Эстер сбивчивы, девушка кажется не на шутку взволнованной, ведь на самом деле она

скрывает от подруги то, что случилось не так давно, и никогда не должно было произойти. С тех пор как она вернулась домой, Эстер, плакала, не переставая.

— Сдается мне, что он откажется.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что, если бы он хотел встречаться со мной, то не ждал бы завтрашнего дня.

— Есть вещи, о которых лучше говорить при встрече, глядя в глаза друг другу, а не по телефону.

— Ты думаешь, в этом и есть настоящая причина?

— Может быть, но я не залезу в голову Бруно…

— Но ты знаешь его лучше всех, ты же его лучшая подруга. Он, правда, ничего тебе не говорил?

Если ты не хочешь об этом говорить, я пойму…

— Я ничего не знаю, обещаю тебе.

Альба верит ее словам. Эстер из тех людей, кому можно доверять. Тем более в таком серьезном

вопросе, касающемся ее чувств. Однако, несмотря на то, что она рассказала Эстер о своем вечернем разговоре с Бруно, Альба отнюдь не уверена в истинных чувствах подруги к этому парню.

— Прости, что я опять о том же, но Бруно на самом деле тебе не нравится?

— Бруно? Мне? Конечно, нет. Я же тебе уже сказала.

— Это правда, Эстер? Мне очень важно знать о том, что ты к нему чувствуешь.

— Я говорю тебе чистую правду.

— Если Бруно тебе нравится, то я ничего не должна делать.

Разговор снова принимает неловкий оборот для обеих. Альба не может избавиться от подозрений,

а Эстер сначала опростоволосилась с Бруно, а теперь врет подруге.

— Он мой друг. Только близкий друг. Не думай больше об этом. Уверяю тебя, что между мной и

Бруно только дружба, и так будет всегда.

Два с половиной месяца спустя неуверенность Альбы уменьшилась. Она любит Бруно и доверяет

подруге. История ее любви соединилась с другой, и девушка не помнит ни одного мгновения жизни, когда она была бы более счастливой. Альба закрывает глаза и улыбается. Она далека от того, что в реальной жизни все обстоит совсем иначе, и что история ее любви прикреплена к другой слишком тонкими булавками.

Четверг

Глава 7

— Ну что, готова?

— Да, секундочку! Уже выхожу.

Валерия бежит на кухню, по пути допивая из кружки кола-као, и целует мать на прощание.

— А меня? – спрашивает Эрнесто, хмуря лоб.

Девушка прищелкивает языком и чмокает мужа матери в щеку. Она еще не привыкла видеть его здесь по утрам и уж тем более целовать на прощание. Вал хватает рюкзак и, повесив его на спину, пулей вылетает из дома, стремительно сбегает вниз по лестнице и открывает дверь подъезда. Рауль уже тут как тут. На нем желтая толстовка и темно-голубые джинсы. Парень улыбается ей. Какой же он все-таки красавчик. Вот Рауля ей нравится целовать – девушка и целует его, приподнявшись на цыпочки в своих розовых кедах “Converse” и обхватив парня руками за шею.

Пара направляется к школе. На дворе солнечное утро, и на ярко-синем небе видно лишь одно белоснежное облачко.

— Поздравляю! – радостно говорит Валерия, крепко обнимая Рауля за талию.

— С чем? День рождения у меня не сегодня.

— Поздравления из-за фильма. Ты же должен ехать, и поезд у тебя сегодня!

— А, из-за этого! Спасибо.

Оба в один голос говорят о невероятности того, что фильм “Ириски” стал финалистом конкурса в Валенсии. Следов вчерашнего спора нет и в помине. Тень Сесара испарилась, несмотря на то, что оба думали о нем весь вечер, но по-разному. До конца назначенного самим Сесаром срока покорения девичьего сердца остается четыре дня.

— Мне так хотелось бы быть с тобой, когда тебе вручат премию.

— Мне тоже, но я не уверен, что выиграю.

— Выиграешь как миленький! Фильм гениальный.

— Мои шансы пятьдесят на пятьдесят, как и у другого финалиста.

— Ты так и не знаешь, кто он?

— Нет, мне ничего не сказали.

Рауля снедает любопытство – ему чертовски интересно знать, о чем будет другой фильм, с которым он будет бороться за премию. Парень убежден в том, что победить будет не так просто и легко, как считает Валерия. Этот фестиваль один из самых престижных, и его соперник будет крепким орешком, не сразу разгрызешь.

— А ты уже знаешь, что будешь делать с премиальными тремя тысячами евро?

— Приглашу тебя на ужин.

— Вау! Ты поведешь меня в какое-нибудь дорогое местечко.

— А еще я подарю тебе красные розы.

— Правда?

— И накуплю тебе конфет.

— Серьезно? Из белого шоколада?

— Из белого и из черного.

— Из черного тоже? Мои любимые конфеты, которые я обожаю! – восклицает девушка, покусывая губы. – Тогда членам жюри лучше присудить первую премию тебе!

Список вещей, которые Рауль купит на три тысячи евро за фильм-победитель, продолжает расти, чередуясь с поцелуями и улыбками, хотя Валерия, не задумываясь, променяла бы все эти подарки на то, чтобы быть в ту минуту рядом с Раулем, хотя и понимает, что это невозможно, потому что организаторы прислали только один билет и одно приглашение на церемонию награждения.

— Слушай, а это, часом не твоя сестра? – вдруг спрашивает Рауль, указывая на рыжеволосую девушку, идущую перед ними.

— Мери мне не сестра.

— Твоя мама и ее отец женаты.

— Все равно, какая разница?

За последние недели их многолетняя крепкая дружба развалилась. Мелкие стычки, недопонимание и нелепые недоразумения, до крайности доведенное противостояние привели к тому, что девушки причиняли друг другу боль... так что теперь обе предпочитали разойтись в разные стороны и идти каждая своим путем.

— Когда вы перестанете дуться и помиритесь?

— Я не злюсь на нее, думаю, что и она не злится на меня.

— Тогда почему с тех пор, как вы стали сестрами, между вами такое напряжение?

Да потому что, несмотря на то, что каждая из девушек желает счастья своим родителям, ни одна из них не осознает до конца отношений между Эрнесто и Марой, и, естественно, тянет одеяло на себя. Для них все произошло слишком быстро, и последние два месяца жизнь была несколько хаотичной. Даже день свадьбы оказался небольшим стихийным бедствием. Все пошло наперекосяк, начиная с банкета, который устраивался в кафе “Констанция”, и на котором оказалось мало еды, и заканчивая брачной ночью, когда новоиспеченному мужу пришлось везти жену в больницу, потому что та сильно ударилась головой о дверной косяк, когда супруг вносил ее на руках в спальню. Пять наложенных швов, залитая кровью белая ночная сорочка и немалый испуг – таков был итог этой свадьбы.

— Мы слишком часто видимся.

— Это нормально, ведь ее отец живет вместе с вами.

— Да, но... не знаю. Это трудно объяснить, – отвечает Вал, сбавляя шаг, чтобы не догнать Мери. Ей не хочется разговаривать со сводной сестрой. Однако Мери останавливается у скамейки, чтобы завязать шнурки, и таким образом влюбленной парочке удается поравняться с ней.

— Привет, Рыжик! – громко говорит Рауль, хлопая Мери по спине.

Девушка удивленно оборачивается и видит перед собой двоих друзей. Похоже, что присутствие сводной сестры не доставляет Марии особого удовольствия, но она изображает радость и притворно улыбается, обмениваясь поцелуями с обоими.

— Как тебе вчерашний фильм?

— Ужасный. Я, можно сказать, почти завидую тому, что ты не пошла.

— Сидела, зубрила. Я так переживаю из-за экзаменов на следующей неделе.

— И даже не пошла зачем-то там с отцом? – вмешивается в разговор Валерия, ошарашенная тем, что только что сказала Мария.

— Ага... Я столько времени провела за учебниками, что даже и не вспомнила.

То, что это чистой воды ложь, понятно всем троим, но только одной Марии известна настоящая причина ее поступка, но она не собирается рассказывать о ней ребятам. Как она откроет им, что у нее есть девчонка, и она весь вечер провела с ней?!

— А я даже не знаю, когда буду готовиться, – замечает Рауль, задумчиво почесывая подбородок. – Сегодня я еду в Валенсию и не вернусь до субботы.

— В Валенсию? Ты ничего не говорил...

— Я – финалист фестиваля короткометражек!

— Вот это классно! Поздравляю!

Мария и Рауль от всего сердца обнимаются. Эта новость и стала темой разговора, пока ребята не добрались до школы. Они переступают порог школы ровно по звонку и идут в класс, где уже сидит Бруно, а через полминуты появляется и Эстер. Наскоро обменявшись приветствиями, все пятеро уселись за свои парты и теперь молча ждут прихода учителя математики. Этот препод пунктуальный. Учитель открывает дверь, и пока все ученики хранят молчание, достает из кармана пиджака какую-то бумагу. Сначала он внимательно изучает ее, а потом зачитывает вслух:

— Бруно Коррадини, Раулю Бесада, Валерии Молина, Эстер Гарсия и Марии Эрнандес немедленно явиться в кабинет директора. Мне вас жаль. Вы пропустите бесподобно интересный урок о производных второй степени.

Пятеро ребят недоуменно переглядываются между собой. Они ничего не понимают. Директор школы требует их немедленного присутствия у себя в кабинете. Это не может быть простым совпадением, чтобы к нему на ковер вызывали всех пятерых друзей, пятерых “непонятых” одновременно. Ни один из них не имеет ни малейшего представления о том, зачем их вызывают, но очень скоро они узнают причину, и их удивление будет удивлением с большой буквы.

Глава 8

Стоя перед зеркалом, она глубоко дышит. Ее гладкие, мягкие и длинные, почти до пояса, волосы ровно уложены. Ясные глаза кажутся безмятежными, хотя изнутри ее поедает волнение. Плечики этого жакета чуточку полнят ее, делая фигуру не такой тощей. На самом деле ей не хватает нескольких килограммов до идеального веса, но она чувствует себя излишне хорошо после всего, что случилось в ее жизни за этот год.

— Это ты, ты, ты, ты... – повторяет она снова и снова, глядя на свое лицо в зеркале. Она облизывает губы и отходит на два шага назад. Готова? Она должна быть готова. Это то, чего она хотела. Она сама предложила вернуться. Девушка выходит из ванной и улыбается женщине, которая ее ждет.

— Ты хорошо себя чувствуешь? – спрашивает женщина, ласково обнимая ее.

— Превосходно.

— Если хочешь, можешь вернуться назад.

— Я не хочу возвращаться, я хочу идти дальше.

— Очень хорошо. Пойдем?

— Да.

Они берутся за руки и идут по безлюдному коридору. Девушка смотрит по сторонам. Все здесь кажется таким родным, близким, таким знакомым. Она понимает, что скучала по этим стенам, и вот она здесь. С каждым дальнейшим шагом, она все более уверена в том, что это ее место, и возвращение сюда не было ошибкой, но остается самое трудное.

Дойдя до конца коридора, девушка и женщина останавливаются перед серой дверью. На миг девушка крепко сжимает руку спутницы, но тут же отпускает ее, ухватившись за ручку двери.

— Я хочу войти одна, – твердо и решительно говорит девушка.

— Одна? Не знаю, хорошо ли это.

— Со мной все в порядке, правда. Я считаю, что с этим делом должна справиться сама.

— А вдруг ты не выдержишь и сникнешь, когда?..

— Ничего не случится, поверь мне. Ладно?

Вздохнув, женщина кивает головой, целует девушку в лоб и еще раз улыбается ей. Она боится, что все пойдет не так, как ожидается, но в этом случае, она должна доверять своей дочери и верить в нее.

Глава 9

Пятеро ребят входят в директорский кабинет и рассаживаются вокруг большого овального стола. Никто из них не знает, зачем они здесь, и почему их позвали сюда перед самым началом урока математики.

— Господин Альмедо сейчас придет, – сообщает секретарша, толстушка в очочках с красной оправой.

Перед тем как вернуться на свое рабочее место, женщина ставит на стол несколько пластиковых стаканчиков и бутылку минеральной воды. Рауль единственный, кто налил себе воды. Сделав глоток, он скрещивает руки на груди и спрашивает остальных:

— Кто-то из вас сделал что-нибудь плохое, о чем не рассказал остальным и не назвал причину этого поступка?

На секунду все задумались, а затем дружно помотали головами, особенно сильно качала головой Эстер. У нее был роман с тренером по волейболу, но Родриго не имел никакого отношения к школе, и девушка надеется, что этот внезапный вызов на ковер не имеет с ним ничего общего. Уже много недель она ничего не знает, и знать не хочет о Родриго.

— В том случае, если бы кто-то из нас сделал что-то плохое, Ольмедо вызвал бы к себе только одного, а не пятерых, – рассудительно замечает Бруно.

— Однако странно все это, даже очень.

— Может, они думают, что на экзаменах за второй триместр мы всё друг у друга списали.

— Мери, если бы это было так, – возражает подруге Валерия, – нам бы надавали тумаков в марте или начале апреля, а не сейчас.

— Скорее всего, это напоминание о предстоящих на той неделе экзаменах, предупреждение.

— Чушь собачья.

— Почему это чушь? – недовольно спрашивает рыжеволосая.

— Потому что в этом нет смысла. Я ничего ни у кого не списывала, – стоит на своем Вал.

— Я тоже, но поскольку мы учимся и занимаемся вместе, и у нас похожие оценки, они, соответственно, и думают, что мы списываем друг у друга.

— Я по-прежнему считаю, что это глупость.

— Не заставляй меня нести чушь, потому что...

Спор между двумя девушками обрывается, когда Виторино Ольмедо открывает дверь и входит в кабинет. Мужчина отличается своей солидностью, хотя он не дородный и не очень высокого роста. Своей внушительностью он обязан по большей части сильному, раскатистому голосу и острому, проницательному взгляду. В свои пятьдесят семь он уже десять лет возглавляет школу. В равной степени его уважают, побаиваются и восхищаются им.

— Здравствуйте, ребята. Спасибо, что пришли, – пророкотал он, занимая громадное кресло во главе стола. – Сожалею, что вы вынуждены пропустить урок в это время, но я считаю, что этот разговор был необходим. Мне нужно побеседовать с вами лично. Потом вы поговорите с учителем математики, чтобы он назначил вам день и объяснил тему пропущенного урока.

Все пятеро внимательно слушают, что говорит им директор, ожидая дальнейших объяснений, потому что им до сих пор неизвестна причина столь нежданного собрания.

Секретарша Ольмедо снова входит в кабинет. На сей раз она принесла папку. Передав ее директору, она опять исчезает. Ольмедо, молча, страница за страницей, пролистывает ее и вздыхает.

— Ну-с, к делу. Вы спрашиваете себя, для чего я вас позвал, – немного погодя, начинает директор, поглядывая на ребят. – Вы впятером стали называть себя “Клубом непонятых”, верно?

Вопрос приводит ребят в замешательство. Откуда о клубе известно директору школы, и почему он спрашивает их об этом. Никто не решается отвечать, но, в конце концов, Рауль первым ринулся вперед, решительно заявив:

— Да, все верно. Мы – друзья, и давно друг друга знаем. Мы все вместе решили создать клуб, о котором Вы говорите.

— Я в курсе. Я знаю, что вас пятеро... и кое-кто еще.

— Вы говорите об Альбе?

— Альба? Какая Альба?

— Альба Марина, еще одна девушка, которая входит в состав клуба, – отвечает Рауль, глядя на Бруно, – но она учится не здесь.

Директор прикрывает рот рукой и снова просматривает бумаги, лежащие в папке, которую принесла ему секретарша. Он поднимает брови и кивает головой:

— Альба Марина... Полагаю, это та самая девушка, что выбросилась из окна?

Глаза ребят становятся как блюдца. Они-то знают, что случилось с их подругой несколько месяцев назад. Она сама рассказала им об этом, как на духу поведав всю правду о своей жизни, но кто известил об этой истории Виторино Альмедо, ведь о ней знали немногие.

— Это было давно, – вступается за девушку Бруно, – Альба полностью поправилась.

— Я не собираюсь влезать в это дело. То, зачем я вас позвал, никак не связано с этой девушкой, которая даже не учится в нашей школе. Мое замечание было чисто информативным, но в любом случае я рад, что она поправилась.

С каждой пройденной секундой загадки нарастают как снежный ком. Ребята даже не подозревали, что этому человеку могут быть известны такие подробности. Кто-то выложил ему все подчистую, и этот кто-то из их ближайшего окружения. Но кто?

— Да, но тогда зачем мы здесь? – нетерпеливо и требовательно спрашивает Рауль.

— Вы здесь по поводу Элизабет Прадо.

Это имя дает, наконец, ответы сразу на все вопросы. Она самая, другой не может быть. Это тревожит всех пятерых, и у них есть на то причина. Вот уже несколько месяцев ребята не видят Эли, и о ней нет ни слуху ни духу. Последней весточкой об Элизабет был рассказ Альбы, и с того времени они ничего больше о ней не знали до этой минуты, когда директор школы произнес ее имя.

— А какое отношение имеем мы к Элизабет?

— Разве она не ваша подруга?

— Если честно, думаю, что это слово не самое подходящее, чтобы охарактеризовать наши с ней отношения, – прямо заявляет глава “непонятых”.

— Понимаю, понимаю. Я знаю, что между вами был конфликт. Эли сама признала, что вела себя неправильно.

— Она признала?

— Само собой разумеется. Элизабет раскаивается в том, как себя вела, особенно с тобой, Валерия.

Девушка подскакивает на стуле, когда Ольмедо произносит ее имя. Вал не хочет обижать этого человека неуважением, но она ничуточки не верит его словам. Она хоть и сильно скучает по своей подруге и их совместным делам, но не может забыть, что та пыталась избить ее и всеми способами старалась разрушить их с Раулем отношения.

— Скажите прямо, что вы хотите. Что мы должны сделать для Эли?

— Это очень просто – я хотел бы, чтобы вы присматривали за ней, опекали.

— Что-о-о? – возмутился Рауль. – Да за этой девушкой могут присматривать только врачи и психиатры. Если она порассказала Вам столько вещей, то должна была упомянуть о том, что она чокнутая, с приветом. Что она видит несуществующих людей.

— Алисию? И об этом я тоже знаю, но она уже давно ее не видит.

— Об Алисии Вам тоже известно? – изумленно переспрашивает Рауль.

— Да, конечно, я в курсе всего, но позвольте заметить, что сеньорита Элизабет Прадо излечилась от своей болезни, и поэтому я лично разрешил ей вернуться в класс.

Ольмедо выделяет последние слова, четко проговаривая их. Его низкий, рокочущий голос бьет по ушам пятерых ребят, которые не могут поверить в только что услышанное.

— Но как Вы ей разрешили?

— Проще простого, сеньор Коррадини, – заполнил бумаги о повторном зачислении и поставил свою подпись.

— Но Эли больна... У нее плохо с головой.

— Несколько месяцев Элизабет была больна, и ей многое предстоит на пути к выздоровлению. Не стану отрицать, возможно, она никогда не излечится полностью, но по заключению лечащих ее врачей, она в состоянии посещать школу и сдавать итоговые экзамены. Таким образом, она не потеряет учебный год, и я хочу, чтобы вы помогли ей в этом.

— Вы хотите, чтобы мы помогли Элизабет? – вмешалась Мери, до этого не проронившая ни слова.

— Вот именно. Девушке необходимо, чтобы “непонятые” снова подружились с ней, и я убежден, что все вы поддержите мою просьбу.

В эту минуту дверь директорского кабинета открывается, и его порог нерешительно переступает ясноглазая девушка с темно-каштановыми волосами. Она старается казаться спокойной, но ей не удается. Ее ладони потеют, а губы трясутся, произнося:

— Привет, ребята, я рада снова видеть вас.

Глава 10

— Элизабет будет зачислена в свой прежний класс и станет учиться так же, как и остальные. Для нее не будет никаких послаблений. Чтобы перейти во второй класс бачилерато, она должна будет успешно сдать все годовые экзамены. [прим: бачилерато – напоминает старшие классы общеобразовательной школы. На втором курсе бачилерато по желанию можно также получить профессиолнальное образование] Кроме того, летом ей придется выполнять задания по предметам, чтобы завершить образование. Я хочу, чтобы вы помогли ей всем, чем можете. Я знаю, что вы, все пятеро, славные ребята, и при взаимовыручке и общем содействии снова станете, как и прежде, сплоченной группой.

Эти слова директора Ольмедо сопровождают “непонятых” на протяжении двух последующих уроков. Погруженные в свои мысли, ребята почти не слушают объяснения учителей. Эли вернулась, хотя они пока так и не решились поговорить с ней. Девушка села на свое обычное место, поскольку за время ее отсутствия парту Эли никто не занял.

С этим нежданным возвращением Валерия кажется более напряженной, и Рауль ее понимает. Ему тоже не нравится подобная ситуация, но жизненные обстоятельства закалили парня, сделав его сильнее. Однако он переживает за свою подружку, и поэтому пишет Вал записку. Он передает девушке листок бумаги, когда никто не смотрит в их сторону.

Что бы ни случилось, я всегда буду рядом с тобой. Мы вместе, так будем противостоять этому обстоятельству, как можно лучше. Я тебя холю.

Девушка читает записку парня и вздыхает. Глаза Валерии покраснели, и ей очень хочется плакать. Она берет ручку и пишет ответ на обратной стороне листка.

Спасибо тебе, любимый. Надеюсь, она не захочет снова причинять нам боль. Я боюсь ее. Она была моей лучшей подругой, и я скучаю по ней, как сказала тебе вчера, но я не готова бороться с ней еще раз. Я тоже холю тебя.

Валерия возвращает сложенный пополам листок Раулю. Парень улыбается, глядя на нее, и посылает ей воздушный поцелуй, прочитав записку, но у Вал по-прежнему неспокойно на душе, и она искоса посматривает на Элизабет. Интересно, она все так же ненавидит ее? Валерия уверена в этом. Никто не может измениться за столь короткий срок. И как только ей разрешили находиться здесь? Она же с приветом. Эли, конечно, не виновата в своей болезни, но ведь это и не ее, Валерии, проблема. Ад она уже пережила и не хочет, чтобы он повторился.

Невыносимо нудные уроки тянутся для ребят нескончаемо долго. Напряжение растет и накапливается. Ни один из ребят не решается заговорить с только что пришедшей или посмотреть на нее.

В четверть двенадцатого звенит звонок, извещающий о перемене. Эли первой встает из-за парты и, остановившись перед столом Рауля, обращается ко всем пятерым сразу:

— Нам нужно поговорить. Я на минутку в туалет, встретимся на том же месте, где всегда.

Улыбнувшись, девушка уходит, даже не подождав ответа. Она неспешно идет к двери, по пути

обмениваясь приветствиями с остальными одноклассниками, и выходит из класса.

— Что думаете? – спрашивает Эстер, вставая.

— Не нравится мне все это, – отвечает Мери, доставая из кармана мобильник.

— Мне тоже, – вторит ей Валерия, вступая в разговор, а Рауль молча обнимает свою подружку.

— Ну наконец-то, хоть в чем-то вы пришли к согласию.

Ни Мери, ни Вал не обращают ни малейшего внимания на замечание Бруно. Рыжик продолжает говорить, в то же время поглядывая на мобильник. Ей пришло сообщение от Паломы, в котором девушка говорит, что очень ее любит и скучает по ней.

— Даже не знаю... Она, вроде, нормальная, как будто ничего и не бывало.

— Но то, что произошло тогда, очень серьезно, – добавляет Рауль, – не думаю, что она в порядке, но в любом случае, посмотрим, что она хочет нам сказать.

— Да, так лучше всего. Если мы обязаны помогать Эли, то должны знать, как она чувствует себя на самом деле, чтобы она не преподнесла нам всяческих сюрпризов, – говорит Мери, снова пряча мобильник в карман джинсов.

— Я вообще не понимаю, как нас могут обязывать к такому.

— Я тоже не понимаю, Бруно, но что есть, то есть.

— Возможно, она все-таки поправилась и действительно уже не видит Алисию.

Сказанные Эстер слова не убеждают остальную четверку. Идея, что Эли выздоровела, кажется ребятам не слишком правдоподобной, несмотря на заключение врачей, которое показывал им директор школы. Такому человеку, как она, нельзя доверять.

— Видит Эли Алисию или нет, но она по-прежнему опасна, – настаивает Рауль, шагая вместе с остальными к месту их встреч на школьном дворе, – и мы должны присматривать за ней.

С этим согласны все. Есть ли у нее видения или нет, но Элизабет в одинаковой степени не внушает доверия, и это заставляет Бруно кое-что припомнить.

— Как думаете, те сообщения, что я получаю по интернету, могут быть делом рук Эли?

— Какие сообщения? – спрашивает Мери, ничего не понимая.

— Несколько недель кто-то строчит мне очень странные оскорбительные послания с угрозами.

— А ты их не блокировал?

— Блокировал, конечно, но он продолжает досаждать мне под новыми профилями.

— Кто-то создает профили только для того, чтобы досаждать тебе?

— Похоже на то.

— Кому-то очень скучно, Бруно, – говорит Эстер с улыбкой, – так что не бери в голову.

Робкая улыбка девушки возрождает в них сдерживаемые чувства, и оба умолкают. Впрочем, волшебное мгновение длилось недолго – на пути ребят возник Феликс Нахера и направился к Эстер.

— У тебя есть минутка? – спрашивает он девушку.

— Да, – отвечает Эстер и просит остальных идти дальше. Разговаривая с Феликсом, девушка смотрит вслед уходящим ребятам. Все удивлены тем обстоятельством, что этот тип захотел поговорить с ней. Нахера – типичный заучка в классе, и за эти годы у них не было с ним ничего общего. Бруно крайне неприятно их сближение и эти взаимные улыбочки, но дела его подруги – не его дело.

Феликс и Эстер остаются в дальнем конце коридора. Когда шумная ватага учащихся, выбежавших на переменку, промчалась мимо них, ребята начали разговор.

— Мы с друзьями должны обсудить один очень важный вопрос, так что я тороплюсь.

— Я не задержу тебя надолго, только дам тебе одну вещицу.

Парень поправляет очки и достает из кармана джинсов какую-то фигурку. Это маленький, не больше пяти сантиметров, гномик, далеко не новый, с облупившейся местами краской. Феликс берет девушку за руку, разжимает пальцы и кладет фигурку на ее раскрытую ладонь.

— Что это? – растерянно спрашивает Эстер, смутившись от такой решительности Феликса.

— Подарок.

— Подарок? Зачем?

— Мне было очень приятно разговаривать с тобой в эти дни, и, как я уже сказал, ты мне нравишься. Поэтому я и хотел… подарить тебе это. Я нашел его в Театре Сервантеса в Алькала-де-Энарес. С тех пор он приносит мне удачу. [прим: Алькала-де-Энарес – город, в котором родился Сервантес, в нем находится театр комедии, носящий его имя]

— Это твой амулет?

— Да, талисман. Я всегда ношу его с собой на экзамены.

— Но… я не могу принять твой подарок.

— Можешь, я хочу, чтобы он был твоим.

— Но этот амулет нечто особенное для тебя.

— Думаю, ты тоже становишься для меня чем-то особенным, – признается Феликс, снова поправляя очки и опуская взгляд.

Услышав признание одноклассника, Эстер краснеет от смущения. Девушка постепенно понимает, что этот парень необычный, не такой как все.

— Хорошо, я приму твой подарок. Посмотрим, может, и мне этот гномик принесет удачу на экзаменах. Но, если твои оценки станут ниже… я его тебе верну.

— Не станут, я не могу допустить этого.

— Не будь таким одержимым.

— Не волнуйся, я уже привык жить с такой нагрузкой.

— Я бы так не смогла, точно умерла бы.

— У каждого человека на всё есть свой предел. Самое главное перешагнуть через этот барьер, поднять планку и суметь преодолеть ее.

Не похоже, чтобы так говорил шестнадцатилетний паренек. Феликс по годам остается подростком,

но говорит как взрослый.

— А я по-прежнему считаю, что не смогла бы заставить себя так учиться. Мне трудно получить

более-менее достойные оценки, а если бы мне пришлось на каждом экзамене получать десятку, то… Ну и обуза!

— Начиная с этой минуты, гномик будет помогать тебе.

— Помощь по всем предметам не помешает! Особенно по математике.

— У тебя проблемы с математикой?

— Шутишь? Да у меня от нее психическая травма. Я едва справляюсь с этой злосчастной

математикой.

— Если хочешь, я могу попытаться помочь тебе с ней.

Он говорит о свидании? Нет, точно нет. Этот парень не похож на типа, который хочет устроить

свидание, приведя ее к себе домой под видом учебы. Если он говорит, что хочет помочь с математикой, значит, они будут решать задачи, как с Бруно. Бруно… Он уже предлагал ей то же самое, что сейчас предложил Феликс, но она должна перевернуть страницу ее истории с другом. Находясь с Бруно наедине, они могли бы совершить ошибку или почувствовать себя так неловко, что и на шаг не продвинулись бы вперед, а ведь экзамен уже на следующей неделе.

— Хорошо, если тебе удобно, мы можем остаться у меня дома. Родителей до вечера не будет, и мы

сможем спокойно позаниматься.

— Отлично. Вот только… я не знаю, где ты живешь.

Улыбнувшись, Эстер называет адрес. Парень забивает его в свой мобильник и сверятся в гугле,

сколько времени идти до ее дома. Выясняется, что меньше получаса.

— Сегодня в пять тебе удобно?

— Отлично.

— Надеюсь, я не отниму у тебя много времени, а то, неровен час, помогая мне, ты навредишь себе.

— Не парься, помогая тебе, я и сам лишний раз все повторю.

— Ну ладно.

— Все нормально.

Ребята молча смотрят друг на друга. У Эстер возникают какие-то новые ощущения, новые чувства.

Ее привлекает этот одинокий и очень умный паренек. Она уже и так восхищалась им, а теперь он ей нравится. А вдруг Феликс является определенно ее парнем?

Этого Эстер не знает, но надеется в скором будущем на удачу. Ей хочется прожить прекрасный

любовный роман, полный незабываемых моментов, но сначала она должна окончательно разлюбить другого.

Глава 11

Элизабет подходит к тихому уголку школьного дворика, где собираются “непонятые”, буквально следом за Эстер. Она садится между Мери и Бруно и, прежде чем начать говорить, набирает в грудь побольше воздуха. Она умылась в туалете, и теперь ее лицо влажно от воды. Элизабет очень плохо, ее едва не вырвало. Так непросто вернуться и снова предстать перед бывшими друзьями. Она много раз повторяла перед зеркалом одно и то же, прежде чем войти в директорский кабинет.

“Это ты, ты, ты...” – твердила она.

Все сосредоточенно ждут, что скажет им Элизабет. Ситуация крайне неловкая, можно даже сказать, сюрреалистичная. Ребята молча смотрят на бывшую подругу. Они сообща решили не попрекать ее прошлым или чем-то еще, а подождать – пусть Эли выскажется первой. Наконец, девушка решилась. Она постукивает пальцами, словно отмечая предстоящий ей путь, и начинает говорить.

— Спасибо всем за то, что не разбежались, а сидите здесь со мной. После всего, что я натворила, особенно с вами, – Эли указывает взглядом на Рауля и Валерию, – я поняла бы ваш отказ, и поэтому сразу хочу извиниться перед вами. Простите, я сожалею о случившемся. Правда... мне очень жаль... Вы даже не представляете... насколько.

Элизабет полностью сломлена, слезы мешают ей говорить, и она закрывает лицо руками. Остальные смотрят на нее, не зная, что предпринять. Никто из ребят не двигается с места, молча наблюдая за девушкой, пока Эстер не встает со своего места и не садится перед Эли. Она нежно гладит ее по длинным, черным как смоль, волосам, ласково приговаривая в утешение:

— Успокойся, Эли, мы все совершаем ошибки. Что касается меня, то я тебя простила.

Валерия и Рауль не так снисходительны к ней. Им не так легко принять извинения и простить Эли, ведь нападки девушки на них были наиболее злонамеренными и жестокими. Бруно тоже не очень-то уверен в искренности ее слез, но предпочитает не перечить своей подруге.

— Не знаю, сможете ли вы когда-нибудь простить меня, – говорит Элизабет, утирая слезы бумажным платком.

— Не так легко, знаешь ли, простить то, что ты сделала.

— Не будь таким жестоким, Рауль.

— Ха! Не будь таким жестоким! Да будет тебе известно, Эстер, по ее вине мы пережили не лучшие времена, нам было очень фигово. И уж если говорить начистоту... я не очень верю в эту басню со слезами и прощением.

— Ну же, Рауль, не будь ты таким.

— А каким ты хочешь, чтобы я был? Она много раз играла нами, забавлялась, так почему на этот раз все должно быть по-другому?

На этот вопрос Рауля у Эстер нет ответа. Ей тоже хорошо известно, какую боль причинила Элизабет этой паре, как заставила их страдать, но она не может не испытывать жалость к этой сломленной девушке, ведь ее слезы кажутся непритворными.

— Он прав, – отмечает Элизабет, шмыгая носом. – У вас у всех есть причины не доверять мне. Я и сама не знаю, здорова ли я или больна.

— Но в медицинском заключении говорится, что...

— Все это было подстроено, чтобы я могла вернуться в школу, сдать итоговые экзамены и не потерять учебный год.

— Что-то я не догоняю, – заявляет Бруно. – Ты что, подсунула директору липу?

— Вроде того... Сейчас я вам объясню. Слушайте... – Эли поглубже вдыхает, приступая к правдивому рассказу о своем возвращении. – Пару месяцев назад я пережила ужаснейшие недели. Я провела их дома одна, сидя в заточении, постоянно спрашивая себя, что же я наделала, и есть ли в моей жизни смысл, но выводы были неизменны: или я изменюсь раз и навсегда, или никогда не смогу быть счастливой.

Девушка в волнении смотрит куда-то вверх, утирая слезы платком, а затем продолжает свой рассказ.

— Каждый день я строго судила себя за содеянное. Я знаю, что вела себя ужасно, и мне стыдно за свое поведение. Я хотела... хотела убедиться, что снова могла стать прежней веселой, жизнерадостной Эли, которую вы любили. Той самой Эли, что была счастлива, пусть даже и с прыщами на лице, которая перетерпела все... “непонятой” Эли. Но для этого я должна была снова быть в школе, вместе с вами... Это было необходимо... очень нужно, правда... Вернуться в школу было непростым делом. В первую очередь этого не хотели родители. Они боялись, что мне захочется снова избить Валерию, или что я совершу какое-нибудь похожее безумство. Но я так настаивала, так умоляла, говорила много раз, что хочу вернуться к вам в школу, что, в конце концов, им пришлось уступить и разрешить мне...

— Значит, твои родители согласились на это, – прервал девушку Бруно.

— Более-менее, да, но они продолжают беспокоиться за меня. За эти месяцы я не совершила ничего необычного, и психологи, с которыми я занимаюсь, говорят, что прогресс налицо, и у меня есть неплохие предпосылки на будущее, а поскольку я поняла свою проблему, то все упрощается.

— И они дали тебе добро на возвращение в школу?

— Не совсем. Они хотели, чтобы я немного подождала.

— Вот как? А почему тогда ты здесь?

— Потому что мне позарез необходимо быть с вами, Рауль! – нервно восклицает Эли, вся дрожа. – Мне нужно снова стать счастливой, иметь друзей... и не быть одной. Ты не представляешь как это ужасно – не иметь никого, с кем можно поговорить.

— Я-то как раз знаю. Или ты не помнишь мое прошлое?

— Да-да, конечно, но... я была не одна. На моем месте была она.

— Ты нашла ее в себе.

— Да, нашла, но это не помогло мне трезво мыслить.

— Так что же с тобой конкретно?

— Этого врачи не знают точно, Мери, но это то, с чем я должна научиться жить.

Эли смотрит на соседку справа и вздыхает. Остальные смотрят на нее теперь иначе. Одни верят Эли, другие нет. Никто из ребят не может с уверенностью сказать, правда ли ее рассказ или очередной новый трюк.

— Ты ее видишь? – с любопытством спрашивает Эстер.

— Алисию? Нет, я ее уже давно не вижу, – заверяет Эли, впервые улыбаясь. – Алисия ушла. Навсегда или нет, понятия не имею.

— А ты знаешь, что провоцирует твои видения?

— Нет, точно не знаю.

— Одного я не понял, – продолжает допытываться Бруно, – как директор Ольмедо разрешил тебе вернуться в класс, если ты не совсем вылечилась.

— Потому что моя родня предупредила его, что если он не разрешит, то они расскажут обо всем прессе. У меня тетя журналистка. Она преподнесла бы это в таком виде, что все попахивало бы дискриминацией, а вы же знаете, какой важный и значительный Ольмедо. Он не вынес бы скандала подобного размаха. Это погубило бы его.

— Значит, все медицинские справки – фальшивка?

— Нет, справки настоящие, только дата липовая. Они давнишние, мне дали их еще до обострения болезни. Директор ничего о том не знает. Он думает, что врачи одобрили мое возвращение в школу.

У ребят отвисла челюсть. Происходящее кажется им фильмом. Родители Элизабет по просьбе дочери подделали медицинские документы, чтобы она вернулась в школу, и больше того, они обманули директора школы и пригрозили ему журналистским скандалом, если он откажется помочь.

— Подделка… Все это подделка, чтобы ты могла находиться здесь.

— Да, теперь вы знаете правду и вольны рассказать об этом Ольмеде или нет, – добавляет Эли, нервно приглаживая волосы руками. – Я не хочу больше лжи. Я знаю, что не тот человек, которому можно доверять, знаю, что заставила вас страдать, что вы можете считать меня сумасшедшей… и у вас есть причины так думать, но мне необходимо быть с друзьями, попытаться стать прежней Эли.

По-видимому, девушка выложила на стол все карты, и теперь улыбается сквозь слезы. Сейчас она

уже не закрывает лицо руками, чтобы скрыть их. Все пятеро смотрят на нее с некоторым сомнением, смущенно и растерянно. Все ли она им рассказала?

— Я ничего никому не скажу. Я тебе верю, можешь рассчитывать на мою поддержку, – объявляет

Эстер, широко улыбаясь. – Я рада, что ты снова с нами.

Девушки обнимаются и целуются, держась за руки. Эли убедила Эстер и не только ее одну.

— На меня тоже рассчитывай, – тихо произносит Мери. – Надеюсь, ты полностью поправишься и

сможешь быть счастливой. Думаю, это самое главное.

— Спасибо, Рыжик, я так по тебе скучала.

Мери и Эли улыбаются друг другу. В общем, они всегда неплохо ладили, хотя внутри группы и

не были друг для друга самыми главными и незаменимыми фигурами. Больше того, со временем все изменилось, и девушки даже отдалились друг от друга, но сейчас был самый подходящий момент постараться возобновить дружбу и укрепить ее.

— Ну, я, вряд ли буду так уверен в тебе, как девчонки, – произнес Бруно, внимательно выслушав

подруг. – Я не знаю, действуешь ли ты искренне, от души, или нет. Прости, что так говорю, Эли, но за эти месяцы многое произошло.

— Не волнуйся, я тебя понимаю.

— Время покажет, можно ли тебе доверять, но поскольку я не понаслышке знаю, что чувствует

человек, которого все избегают, я не стану вести себя подобным образом. Мне хотелось бы, чтобы мы снова стали друзьями, хотя раз утраченное доверие трудно вернуть.

— Большое спасибо, Бруно. Я постараюсь вернуть его, постараюсь снова заслужить твое доверие.

Элизабет очень рада, что добилась расположения Бруно. Будучи в клубе, она много раз ссорилась с

ним, и теперь это большой шаг с его стороны. Эли облегченно вздыхает, хотя и понимает, что впереди ее ожидает самое трудное, и она, не отрывая взгляд, выжидательно смотрит на Рауля и Валерию. Они о чем-то тихо перешептывались на ушко, пока остальные ребята говорили.

— А что скажете вы?

— Ну… – начинает парень, – мы ничего не расскажем Ольмедо из того, что ты нам сказала. Если

хочешь вернуться в школу – пожалуйста. Мы с Вал хотим, чтобы ты поправилась и снова стала прежней.

— Спасибо, Рауль, это и вправду очень много значит для меня…

— Не заблуждайся, Эли, – на полуслове обрывает ее Валерия, заговорившая впервые за то время,

что ребята находились здесь. – Мы действительно хотим, чтобы ты поправилась, но не доверяем тебе и не можем делать вид, будто ничего не случилось. Если ребята хотят дать тебе шанс, они вольны поступать по своему разумению, и нам кажется, что это отлично, но вот мы оба не можем.

— Мы понимаем, что это произошло по большей части из-за твоей болезни, но то, что ты делала,

было не только из-за нее, – поддерживает Валерию Рауль.

— Ты ненавидела меня, не выносила, что мы с Раулем вместе, и в этом заключалась основная

причина твоего поведения с нами.

Последние слова Валерии совпадают со звонком на урок.

— Я… Простите меня… Вы должны меня простить! Пожалуйста… пожалуйста… Вы нужны мне.

— Мне жаль, Эли, мы были задушевными подругами. Я любила тебя как сестру, но я не могу

забыть, как ты со мной обошлась, хотя и простила тебя. От всей души надеюсь, что ты поправишься и будешь счастлива, но я не буду с тобой, и Рауль тоже.

Глава 12

Конец учебного дня. Валерия и Рауль быстро выходят из класса, торопливо попрощавшись с остальными, но не сказав ни слова Элизабет.

— Ты должна дать им время, – говорит Мери.

— Они никогда меня не простят, но они по-своему правы, хотя мне плохо. Очень тяжело, когда тебя отвергают.

— Мне-то можешь об этом не рассказывать, – роняет Бруно, качая головой.

Эстер, идущая с ним рядом, принимает слова парня на свой счет, хотя и не уверена, что Бруно сказал это из-за нее.

— Рауль и Валерия пережили много трудных моментов, – поясняет Мери, когда они последними выходят из класса. – Вполне логично, что они не хотят больше проблем, их и так было у них предостаточно.

— Еще бы, я понимаю...

— Ты должна признать, что устроила им тяжелую жизнь, даже Альбу использовала, чтобы она помогла тебе разрушить их отношения.

— Вы и об этом знаете.

— Да уж, мы в курсе всего. Альба сама нам рассказала, она стала еще одним членом клуба, – отвечает рыжеволосая, – к тому же она девушка Бруно.

Парень смущенно наклоняет голову и нерешительно улыбается; он еще не привык к тому, что у него есть девушка. Это как-то необычно. У него никогда ничего не было, до сих пор он даже не целовался с девушкой, и вдруг... Хотя и не о том он мечтал, но Альба ему нравится, ему с ней хорошо, и у них своеобразная манера общения.

— Я знаю это, и рада, что у вас все хорошо. Альба хороший человек.

— Да, это верно.

— Поцелуй ее от меня. Я хочу встретиться с ней и тоже попросить у нее прощения.

— Я передам ей твои слова, когда увижусь с ней.

Четверка подходит к школьным дверям. Напротив школы Элизабет видит припаркованную машину. Мать поджидает ее, стоя на тротуаре. Еще с утра, перед тем как пойти в школу, они договорились, что мама заберет ее после уроков.

— Ребята, я должна идти. За мной приехали, – говорит Эли, целуя всех по очереди. – Еще раз большое спасибо вам за то, что разрешили мне снова быть вашей подругой. Я рада, что вернулась.

— Мы тоже этому рады.

Эстер последней прощается с Эли. Стоя на противоположной стороне улицы, Элизабет поднимает руку и машет всем троим перед тем как сесть в машину. С кисло-сладкой улыбкой на губах она забирается в “Хендай” и целует мать в щеку.

— Как прошел день? – интересуется женщина, но Эли не торопится с ответом. С одной стороны, она счастлива вернуться в школу и снова подружиться с ребятами, но, с другой стороны, девушка огорчена тем, что Валерия и Рауль плохо обошлись с ней. Они твердо стояли на своем и не поддались на ее просьбы, и от этого ей больно, по-настоящему больно. Впрочем, их поведение ничуть не удивило Эли, она все так и представляла.

— Не хочешь рассказать, как все прошло? Как у тебя с “непонятыми”, и что сказали эти двое?

Эли вздыхает. Ей нечего рассказывать матери. Высунув голову в окошко, Эли смотрит, как удаляется здание, по которому она так скучала. Девушка испытывает смутную печаль. Будет очень трудно вернуть потерянное время и доверие ребят, но перед ней стоит новая задача, и она сделает все возможное, чтобы довести свою миссию до конца, несмотря на то, что та блондинка с косичками, полностью одетая в белое, вернулась и настойчиво спрашивает ее, как она провела утро со своими “непонятыми” друзьями.

Загрузка...