Мои семнадцать...

«Везло на хороших людей…»

В мартовской, апрельской и майской книжках журнала «Урал» за 1968 год была напечатана повесть «Бабий век» мало кому известного тогда автора из Красноуфимска Л. Александрова. В том же году Средне-Уральское книжное издательство выпустило повесть отдельной книгой. Уже после первой публикации автор получил десятки читательских писем не только с разных концов Урала, но и из многих других краев. Кстати, читательская почта «Бабьего века» не прекращается и посегодня. Книгу читают и знают, особенно на селе.

Сюжет повести вроде бы несложен. Деревенская девушка Нюра Щипанова провожает на войну своего Степана. Всего неделю были они вместе — последнюю предвоенную неделю… Вскоре след Степана безвестно теряется на фронтовых дорогах, а Нюре остается одно: бесконечная работа в колхозе да воспитание родившегося сына… Предельно правдиво изображает автор бесчисленные тяготы военной и послевоенной поры (он прослеживает судьбу своей героини до ее сорокалетия). Но не трудная жизнь солдатки, не горечь одиночества, а удивительная цельность и крепость Нюриного характера, народная стойкость и еще доброта, умение прийти на помощь ближнему, красота души — вот что больше всего волнует и привлекает в образе этой крестьянки, сумевшей возвыситься в своей жизни и человеческом звании. В светлом образе Нюры воедино сплелись трагичность личной участи и высокая гражданская судьба. Первое — как следствие и как часть всенародного бедствия, пережитого в суровые сороковые, второе — как изначальное качество советского женского характера и как веление нашей социалистической действительности.

Именно это сплетение трагедийности и мощного заряда оптимизма выделило «Бабий век» из общего ряда повестей о жизни деревенской женщины в те грозовые годы. Автор ясно показывает: становление характера Нюры Щипановой не происходило в какой-то пустоте — в ее окружении, там, в колхозной Ольховке, были люди, на которых она могла равняться. И первый среди них — фронтовик Иван Михайлович, ставший позднее секретарем партийного бюро совхоза. Образ Ивана Михайловича — тоже большая удача автора, он тоже подсмотрен в жизни.

У повести оказалась счастливая судьба.

В 1970 году книга была переиздана в Свердловске, а в 1981 году она вышла массовым тиражом в Чебоксарах, позднее ее включили в трехтомник лучших современных уральских повестей, изданный в серии «Уральская библиотека».

Вскоре после выхода «Бабьего века», в 1969 году, автор повести был принят в Союз писателей СССР. Леониду Александрову шел тогда сорок третий год.

Родился будущий писатель 12 февраля 1926 года в чувашской деревеньке Янзакасы, что расположилась на берегу тихой речки Цивили, совсем недалеко от известных ныне Шоршел (Шоршелы — Чистые Ключи) — родины космонавта Андрияна Николаева. Вокруг Янзакасов — холмистые поля, дубовые и липовые рощи, луга разнотравные… Прекрасный и мирный хлеборобский край. А совсем недалеко, в каких-то двадцати пяти километрах, — Волга, великая река и колыбель многих приволжских народов.

Отец Леонида, пятого в семье сына, был учителем. Александру Ивановичу, одному из немногих в деревне, довелось освоить русскую грамоту в церковноприходской школе, а после он экстерном сдал экзамены на звание народного учителя. Но учительствовать пришлось недолго. Другую грамоту, политическую, он проходил в окопах первой мировой войны. Когда вернулся домой и началась гражданская война, в числе первых снова взял в руки винтовку и ушел на защиту Советов. Громил колчаковцев, а сам крестьянским глазом смотрел на земли, по которым проходили красные полки. И возвратясь домой, уговорил нескольких односельчан двинуть с семьями на Нижнюю Каму… Там, близ Чистополя, новоселы организовали на богатых черноземах поселение и дали ему имя — Калининский поселок, в честь всесоюзного старосты М. И. Калинина. Там же Александр Иванович стал организатором и первым председателем сельхозартели, но там же вскорости пришлось ему лечь в землю: две войны и болезнь сделали свое дело. Отец — крестьянин, учитель и красногвардеец — оставил сыновьям богатую библиотеку и пример своей жизни.

Сыновья были достойны отца. Трое — колхозный механик Петр, сельский учитель Евгений и мечтающий о море Григорий — отдали свои жизни за Родину в Великой Отечественной. А оба уцелевшие брата стали писателями. Старший из них Аркадий Эсхель (псевдоним переводится как «глагол») — ныне известный в Чувашии прозаик и публицист.

Леонид почти не помнит отца, ведь ему было только три года, когда того не стало. В тринадцать лет он лишился и матери. Но к тому времени успел перечитать все отцовские книги и уже сделал выбор, отдав предпочтение и мальчишескую любовь Чапаеву, Павке Корчагину и Оводу.

Здесь надо искать истоки его писательской судьбы.

Дальнейшая жизнь складывалась трудно. До окончания семилетки жил то у одного, то у другого брата, начинал работать на заводе учеником электрика, учился в художественном училище, а потом сел в Чебоксарах на пароход и отправился вниз по Волге — в самостоятельную жизнь. Далее, как писатель говорит сам, его «призвала к порядку война». С ее началом вернулся в отцовскую Калининку и до призыва в армию, то есть до 1944 года, трудился в колхозе.

Служил семь лет, но на фронт «не успел» — участвовал в борьбе с бандами фашистских прислужников, скрывавшимися в лесах Прибалтики.

После демобилизации бывший командир орудия Александров по оргнабору уехал на Урал. Работал лесорубом, художником-оформителем, заведовал клубом. А потом семейные дела заставили переехать на родину жены, сельской учительницы, на самый юго-запад Свердловской области, в деревню Березовку, земли которой граничат с Башкирией. Здесь стал начальником отделения связи. И обретенная наконец оседлость вновь пробудила в Леониде Александрове давнее желание писать. Вообще сочинять он начал лет с десяти, много исписал блокнотов во время службы, но сколь богаче и глубже были теперь его жизненные наблюдения и впечатления! И было ему уже за тридцать.

Позднее Л. Александров так сказал об этой поре: «И вообще по приезде в Березовку я ощутил себя «блудным сыном», после долгих-долгих лет мытарств на чужбине вернувшимся под отчий кров. Хотелось припасть к земле и просить прощения за столь долгое отсутствие. Сердце мое, оказывается, всегда оставалось в деревне, а я и не догадывался, почему мне так неуютно на городских улицах…»

В артинскую районную газету «Ленинский путь» Александров послал сначала стихи, их напечатали. Потом отправил рассказы… И вот в 1959 году он уже литсотрудник в районной газете, а через три года был приглашен в красноуфимскую газету «Вперед», в которой проработал почти два десятилетия и активно сотрудничает и по сей день.

Красноуфимск — центр обширной аграрной зоны. У местного сельхозтехникума — столетняя история. В этом краю выросли замечательные картофелеводы, мастера урожаев. Здесь вообще настоящие россыпи интереснейших деревенских типов.

Так все зигзаги судьбы закономерно и естественно привели Леонида Александрова к его главной и единственной теме на всю жизнь — теме деревни.

Самый первый рассказ Александрова «Под тополем старым» увидел свет в 1962 году на страницах «Уральского следопыта». Через два года в Свердловске была издана его небольшая книжечка рассказов «И вдруг взрослеешь…». Она была замечена. Критик В. Шишов в рецензии «Обещающее начало» (журнал «Знамя» № 4 за 1965 год) отметил главное качество молодого писателя: «жизнерадостность и нетерпеливое желание поделиться с читателем счастьем, полнотой жизненных ощущений…».

Многолетняя работа в редакциях, бесчисленные сельские поездки, встречи, «подключение» к острейшим проблемам уральского села — все это не могло не дать новый толчок творческому поиску. И этот плодотворный поиск привел красноуфимского журналиста к созданию «Бабьего века». Свердловский прозаик, человек огромного жизненного опыта и глубокого знания деревни, Павел Васильевич Макшанихин стал первым литературным наставником Л. Александрова.

Действие повести «Бабий век» заканчивается в начале 60-х годов, после первого полета в космос Юрия Гагарина. Для деревни это было сложное время, в ней подспудно назревала необходимость перемен, которые были сформулированы позднее в решениях известного мартовского Пленума ЦК КПСС в 1965 году. В «Бабьем веке» на судьбе маленькой Ольховки это время показано исторически правдиво. Но повесть писалась уже после Пленума, и все то позитивное, жизнеутверждающее, что несли решения партии, как бы по-новому высветило жизнь звеньевой картофелеводческого звена Нюры Щипановой, всех героев произведения.

Исследование и показ положительных начал в человеке, открытие внутренних пружин, формирующих прямые и цельные характеры, — именно это было и остается главным в творчестве Леонида Александрова. В повестях и рассказах, написанных в семидесятых и восьмидесятых годах, писатель, как и прежде, старается осмыслить ту коренную работу души крестьянина, которая делает человека тем, что мы называем словами «положительный герой». Таковы главные персонажи повести «Костер на горе» (Свердловск, 1973) совхозный шофер Леонтий и агроном Светлана. Таков и Максим Беловласов из повести «Взрослая должность», изданной в 1976 году.

Максим назначен бригадиром на ферму, где многие из подчиненных чуть не вдвое его старше. Автор прослеживает гражданское становление деревенского парня, перед которым «взрослая должность» ставит не просто острые неотступные вопросы, а требует выбора: либо жить, приспосабливаясь к обстоятельствам и попускаясь многими нравственными критериями, либо, действуя по совести и по закону, смело отстаивать свои принципы, не жалея сил для успеха порученного дела.

Особо хочется сказать о повести «Мои семнадцать…», которая дала название этой книге (впервые повесть была опубликована в «Урале» в 1980 году).

В семью Ивана Бавушина, одного из «крепких мужиков», кадрового механизатора, возвращается после учебы сын Гриша. За три года городской жизни он получил хорошие знания и специальность механизатора широкого профиля, чему отец очень рад. Но возвратился Гриша домой совсем вроде бы не таким, каким хотел видеть его отец. И к работе, и к родителям появилось у Гриши этакое высокомерное отношение, изрядно сдобренное самолюбованием и эгоизмом. Нет, здесь не пресловутый конфликт поколений — здесь разное мировосприятие, ориентиры на различные ценности и моральные установки в жизни. Вспоминая свою военную юность, свой нелегкий путь, отец понимает, что где-то проглядел сына, упустил его, и считает своим долгом, отцовским и гражданским, пока не поздно — исправить ошибку.

Но исправить ее нелегко, ибо нет взаимопонимания… И мы видим, как старший Бавушин, со своим фронтовым опытом, народно-прочным, исконно положительным и нравственным началом, мучительно ищет контакта с сыном.

Быть может, кому-то эта повесть покажется недосказанной, недостаточно развернутой вширь, но она очень современна, в ней ощущаешь тот живой нерв, который только и делает произведение по-настоящему наполненным. Автор по-новому конкретно преподносит нам старую и мудрую истину, юные семнадцать лет даются человеку вовсе не для того только, чтобы покрасоваться собою, изловчиться да поухватистее отхватить от жизни побольше, а для «открытия себя», для поиска своего места на земле.

Характерен для понимания творческих исканий Л. Александрова большой рассказ «Вечерний сон». Здесь автор исследует человека поначалу глубоко непривлекательного, опустившегося, эгоиста до мозга костей. Но пристальное внимание к фигуре Ушликова, обрисовка его жизни, от которой худо ему самому, а тем более — встретившимся на его пути, нужны писателю для высвечивания глубинной мысли об ответственности каждого перед людьми. Трагедия Ушликова — во всей его нелепой жизни, в которой он, не делая ничего светлого для других, тем самым бесконечно обкрадывал себя. Слишком поздно приходит к герою прозрение, желание изменить свою судьбу. Нелепая гибель уже ставшего иным человеком, осознавшего свои ошибки Ушликова несет четкую авторскую мысль: спеши делать добро, жизнь быстротечна…

Рассказы вообще занимают заметное место в творчестве Л. Александрова. И прежде всего рассказы о хороших, светлых людях — таких, как тракторист Яша из «Свадебного путешествия», как «пантюхинские орлы» — рабочие-верхолазы из одноименной новеллы. Чистотой и душевным теплом веет от лиричного рассказа «Увезу тебя я в тундру…»

Язык произведений Александрова точен, свеж, своеобразен. Автор умеет найти емкие, зримые определения. Вот, например, как описывает он картошку в развороченном лопатой гнезде: «клубни нежно-розовой телесной окраски казались живыми новорожденными существами…». А каким привольем, простором дышат в книгах Александрова картины природы! «Кончилась пустынная, по-утреннему сумрачная улица. За околицей будто прибавилось света — развернулись во всю ширь заснеженные поля, как бы залитые парно-пенным молоком, и впереди, куда вела дорога, открылся чистый, слепящей голубизны краешек неба. Все вокруг — небо и земля, дальний лес и ближняя былинка на меже, — все, что охватывал глаз, имело свою резкую, словно обновленную окраску, как это и бывает после мартовской метели…»

Сейчас для писателя, встретившего свое 60-летие, наступила пора углубленного осмысления пройденного и сделанного. Он по-прежнему остается верен себе. В его новых вещах — снова деревня, снова поиск настоящих героев. Те неудачи на этом пути, которые постигали его — когда персонажи получались порой «сверхобразцовыми», — были ведь не только его неудачами. Известно, как огромно встала сейчас проблема положительного героя в советской литературе в целом…

Однажды Александрова спросили, как он понимает положительного героя вообще. Леонид Александрович ответил так: «Мне почему-то всегда везло на хороших людей как в начале жизни, так и на всех ее этапах… Положа руку на сердце могу сказать: пример отца и братьев и решил всю мою человеческую судьбу. Ну а что касается хороших людей, украсивших мою жизнь, я о них и стараюсь писать в меру своих сил и способностей. Если разобраться, все мои вещи документальны, фактографичны. Бесспорно: положительный герой есть в жизни, почему же он должен лишь прозябать в литературе?

Несправедливо же!»

На столе лежат новые рукописи. Идет работа мысли, пригляд к строке и сверка ее с действительностью, с сегодняшней, круто обновившейся жизнью деревни. А еще с теми требованиями, которые выдвигает перед литературой Время.

А. ВЛАСОВ