Молочница для дядюшки

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ФЭЙТ

Говорят, что я выросла в секте, но я смотрю на это несколько иначе. По крайней мере, лично для меня это никогда не было похоже на секту. Конечно, мы жили в коммуне, представляющей собой закрытую территорию, и не могли покинуть ее, когда того хотели, но моя жизнь состояла из простых радостей. А наибольшую радость мне приносило ведение хозяйства.

Но в один прекрасный день к нам нагрянула полиция, и все изменилось. Меня внезапно отправили пожить в приемную семью к мужчине. Он живет далеко от того места, где я выросла, но мне сказали, что это где-то на ферме. К такого рода работе я привыкла, так что, надеюсь, мне будет несложно разобраться, что к чему.

Я подтягиваю переднюю часть платья, чтобы не вывалиться из него. Когда я покидала территорию коммуны, мне удалось взять с собой только один чемодан, и большинство моих платьев, которые мне немного тесноваты. Мужчина, за которого я должна была выйти замуж, любил, чтобы все его жены одевались именно так, поэтому я привыкла к этому. Теперь, когда я еду на новое место к дяде Эймосу, я надеюсь, что он не будет возражать против моего внешнего вида.

— Это твой новый дом, Фэйт, — говорит женщина из агентства, подъезжая к симпатичному загородному дому, паркуясь.

Когда мы выходим из машины, из дома появляется мужчина в комбинезоне и ковбойской шляпе. На нем грязная рабочая одежда и он больше всех мужчин, которых я когда-либо видела. Я тяжело сглатываю, когда он сходит с крыльца и пожимает руку женщине из агентства. Они перебрасываются парой слов, прежде чем женщина направляется к машине, на прощание мило мне улыбнувшись.

Я остаюсь один на один с этим гигантом и понятия не имею, что делать.

— Пойдем, ягненочек. Я провожу тебя в твою комнату, — говорит он, берет мою сумку и идет в дом. — И зови меня дядей Эймосом.

Ягненочек? Он что, не знает, как меня зовут? И почему я должна звать его дядей? Вместо того чтобы спросить, я послушно следую за ним, склонив голову, как меня учили.

Как только мы вошли в дом, я огляделась, оценивая его прекрасное убранство. Дом изнутри продуман до мелочей. Возможно, он строил его сам. Поэтому я сразу влюбилась в этот дом, только переступив порог. Некоторые из моих страхов развеялись без следа, когда он показал мне спальню, которая намного больше той, что была раньше.

— Сколько человек будет спать в этой комнате? — тихо спрашиваю я его.

Мужчина молчит так долго, что я поднимаю глаза и вижу, как он сдвигает шляпу с головы, чтобы я могла видеть его лицо. На подбородке темнеет щетина, а вдоль бровей пролег грязный след, как будто он вытирал пот. Темными глазами он оглядывает меня с ног до головы, прежде чем качает головой.

— Не знаю, что они делали с тобой раньше, маленький ягненок, но с этого момента будем только ты и я. Договорились?

— Договорились.

Я стараюсь, чтобы мой голос не выдал моего волнения. У меня никогда раньше не было своей комнаты. Моя собственная комната? Это похоже на волшебство.

— Хочешь, покажу тебе ферму?

Его глубокий голос заполняет пространство, и я быстро киваю.

— Да, пожалуйста, дядя Эймос, — говорю я и наблюдаю, он смотрит на изгибы моего тела сверху вниз. — Кстати, меня зовут Фэйт.

— Знаю, — отвечает он, а затем качает головой. — Но ты — сущий агнец, если мне когда-либо доводилось видеть такую, как ты. Пойдем, пока солнце еще не зашло, покажу тебе окрестности.

Когда мы выходим на улицу, я вижу вдалеке большой амбар и холмы вокруг него. В конюшне лошади, а на полях пасутся коровы. По дороге к амбару мы проходим мимо кур, и я не могу поверить, как здесь красиво. Может быть, все мои страхи были напрасны? Это место кажется воплощением мечты.

— Мне говорили, что ты жила на ферме, — говорит он.

Я же в этот момент думаю о том, привык ли он к тому, что здесь его окружают люди. Он, кажется, несловоохотлив, но, по крайней мере, дядя Эймос пытается говорить, пока показывает мой новый дом.

— Да, мои родители оставили меня там, когда я была маленькой девочкой, — говорю я, и дядя Эймос останавливается.

— Это печально.

Он произносит это так мягко, и, несмотря на то, что мое пребывание на территории коммуны нельзя назвать ужасным, я ценю его заботу.

— Все в порядке. Я завела друзей, и мне нравилось там жить.

Я пожимаю плечами, пока мы идем по конюшням, и он показывает мне некоторых лошадей.

— Чем ты занималась, пока жила там?

— Я была молочницей. Обеспечивала детишек молоком, — с гордостью отвечаю я. — Также в нашем доме я отвечала за готовку и уборку. Все потому, что я была новой невестой.

— Новая невеста?

Дядя Эймос прислонился к перилам конюшни и наблюдает за мной.

— Да, новая жена отвечает за ведение домашнего хозяйства. Поскольку все остальные жены заботятся о детях, а та, которая еще не была официально замужем, делает все остальное.

— Значит, ты так и не вышла замуж.

Я качаю головой.

— Я не успела лечь с братом Саймоном перед отъездом, так что я все еще чиста.

Дядя Эймос удивленно смотрит на меня, но я улыбаюсь ему.

— Я не слишком расстроена, что он не успел возлежать со мной. Он был очень стар, и его жены не слишком хорошо отзывались о его физических способностях.

— Ягненочек, похоже, тебе повезло, пуля пролетела мимо.

— Хочешь, я приготовлю ужин? — спрашиваю я, и вижу, что дядя Эймос собирается запротестовать. — Пожалуйста, это то, чего мне очень не хватало с тех пор, как меня забрали из коммуны.

— Я бы с удовольствием поел домашней еды.

Он еще раз окидывает мое тело беглым взглядом, а затем так же быстро отводит взгляд.

Желая показать дяде Эймосу, как я ему благодарна, я беру его ладонь в свою и прижимаю ее к своей груди.

— Спасибо, что позволил мне жить с тобой. Я обещаю, что ты не пожалеешь об этом.

— Думаю, не пожалею, — говорит он, при этом его голос глубже, чем раньше.

Контраст его грязной, грубой ладони на моей гладкой чистой коже поражает, но я еще раз сжимаю его руку, прежде чем мы с ним направляемся обратно в дом.