Приложение Фантастика?
Два молодых человека[353]
Белый дом над ущельем выглядел пустым. Солнце уже не грело, темно-красное среди облаков — малых, золотых пожарищ, остывающих до розового цвета, а небо до самого горизонта насыщалось бледной зеленью такого оттенка, что когда утих ветер, это мгновение казалось вступлением в вечность. Если бы кто-нибудь стоял в комнате у открытого окна, видел бы скалы каньона в их мертвой борьбе с эрозией, за миллионы бурь и зим терпеливо находящей слабые места, способные превратиться в осыпь, а твердые, гранитные вершины преобразовывающей иногда романтически, а иногда насмешливо в руины башен и искалеченные статуи. Однако там никто не стоял; солнце покидало дом, каждую комнату отдельно, как бы в последний раз выявляя домашнюю утварь, которая быстро освещалась, выделяясь в нереальном зареве, словно предназначенная для целей, о которых никому до сих пор и не снилось. Сумерки смягчали остроту скал, делая их похожими на сфинксы и грифы, бесформенные днем трещины превращали в глаза, наделяя их взглядом, и эта их неуловимая, медленная работа на каменной сцене получала из нее все новые, правда, все более домысливаемые эффекты по мере того, как они отбирали у предметов цвета, еще сильнее насыщая их глубины фиолетом, а в зените зеленью. Весь свет словно возвращался на небо, а неподвижные края облаков отнимали у перечеркнутого горизонтом солнца остатки сил. Дом тогда стал полубелым, призрачного, неясного белого цвета ночного снега, и последняя капля солнца долго растворялась на горизонте. Он не был еще темным — какой-то фотоэлемент, неуверенно решив, что уже наступило время, в четырех нишах включил свет, который не смог согласоваться с голубым достоинством вечера, и немедленно его выключил. Однако этого мгновения хватило, чтобы заметить, что дом не пуст. Его обитатель лежал на гамаке с запрокинутой головой, волосы закрывала металлическая сеточка, прилегающая к черепу, руки у него были по-детски прижаты к груди, как будто бы он держал в них нечто невидимое и драгоценное, он часто дышал, а глазные яблоки двигались под натянутой кожей век. От металлического обода сетки спускались гибкие кабели, соединяясь с аппаратом, стоявшим на трехногом столике, тяжелом, будто бы выкованном из шероховатого серебра. Там медленно вращались вокруг своей оси четыре барабана в такт подмигивающему зеленоватым светом катодному мотыльку, который искрился, пульсируя, а по мере того как сгущалась темнота, из салатного цвета мерцания становился источником света, отчетливым контуром обрисовывающим лицо человека. Но человек не знал об этом, потому что уже давно был в ночи. Микроскопические кристаллики, внедренные в ферромагнитные ленты, по свободно свисающим кабелям посылали в глубь его головы волну за волной импульсы, наполняющие образами все его органы чувств. И не существовали для него темный дом и ночь над ущельем; словно глаз в рыбьей голове он сидел в прозрачной кабине корабля, который меж звезд летел к звездам, и он, одновременно со всех сторон охваченный небом, смотрел в галактическую ночь, которая никогда и нигде не кончается. Корабль двигался почти со скоростью света, поэтому тысячи звезд появлялись в кольцах кровавого свечения, а обычно темные туманности выделялись из бездны мрачным тлением. Движение корабля не нарушало неподвижности небесного свода, но меняло его цвета: из двух звездных скоплений от одного прямо впереди с каждым часом исходила все более яркая голубизна, а другое, за кормой, краснело; те же созвездия, которые находились прямо на пути корабля, постепенно исчезали, как бы растворяясь в черноте, и два круга ослепленного неба, беззвездного, пустого, составляли цель путешествия, видимую уже только в ультрафиолете, как и оставшееся за выбросами пламени пространство земной системы во главе с Солнцем, невидимом даже в инфракрасном спектре.
Человек улыбался, ибо корабль был старым и потому полным шороха механических крыс, которые пробуждаются к жизни только при необходимости, когда вентили перестают плотно закрываться, когда датчики на щитах реактора обнаруживают радиоактивную течь или микроскопическую утечку воздуха. Он сидел без движения, погрузившись в свое неестественно большое, как трон, кресло, а под ним и за ним бдительные членистоногие сновали по палубам, шныряли в холодных втулках опустошенных резервуаров, шуршали в галереях кормы, весь воздух в которой светился от чудовищного вторичного излучения, доходили до границы темного нейтринного сердца реактора, где любое живое существо не выдержало бы и секунды. Рассылаемые посредством беззвучных радиосигналов в самые дальние закоулки, они здесь что-то подкручивали, там что-то уплотняли, и корабль был полон их мелкой, разнонаправленной беготни по извилистым путям, которыми они неустанно семенили с приготовленными к действию щупальцами-инструментами.
Человек, погруженный по шею в пенное пилотское ложе, опоясанный как мумия спиралями амортизации, опутанный тончайшей сетью золотых электродов, следящих за каждой каплей крови в его теле, с единственно только свободной и нагой головой с черными глазами, в которых дрожал звездный мрак, улыбался, потому что полет должен был продолжаться еще долго, потому что он чувствовал, бдительно напрягая внимание, длинный левиафаноподобный[354] корпус корабля, который благодаря слуху — и только ему — рисовала, как бы выцарапывая контуры на черном стекле, беготня электрических созданий. Он не мог увидеть его — целиком — любым иным способом, ибо вокруг не было ничего, кроме неба, то есть этой темноты, насыщенной сгустками инфракрасной и ультрафиолетовой пыли, этой бесконечной бездны, к которой стремился.
В это же самое время другой человек летел — но уже вправду — на расстоянии нескольких парсеков над плоскостью Галактики. Вакуум молчаливыми магнитными бурями атаковал бронированную оболочку его корабля, которая уже не была такой гладкой, такой незапятнанной, как много времени назад, когда он отправлялся в полет, стоя на колонне вспененного огня. Металл, наиболее твердый и устойчивый из возможных, постепенно улетучивался, уступая атакам бесконечной пустоты, которая, прилипая к глухим стенам этого столь земного, столь реального предмета, высасывала его снаружи так, что он испарялся, слой за слоем, невидимыми облачками атомов — но броня была толстой, рассчитанной на основе знаний о межзвездной сублимации,[355] о магнетических порогах, о всевозможных водоворотах и рифах величайшего из возможных океанов — пустоты.
Корабль молчал. Был словно мертвый. По многомильным жерлам его трубопроводов мчался жидкий металл, и каждый их поворот, каждая излучина были взращены в теплом нутре земных вычислителей, тщательно выбраны из сотен тысяч вариантов математических расчетов, чтобы нигде, ни в одной стенке, ни в одном соединении не развился опасный резонанс. В его силовых камерах извивались узловатые жилы плазмы, этой сути звезд, натягиваемой в магнитных оковах, чтобы, не касаясь зеркальной поверхности, которую они мгновенно превратили бы в газ, извергаться за кормой огненным столбом. Эти зеркала пламени, эти оковы солнечного жара сосредотачивали всю мощь, на которую способна материя на пороге самоуничтожения, в столбе света, который, покинув корабль, был виден как звезда первой величины на расстоянии миллиарда миль. Все эти механизмы солнечной инженерии имели свою земную предысторию. Они долго дозревали в пробных полетах и катастрофах, которым сопутствовал шелест катодных осциллографов, полный то подмаргивающего одобрения, то неспокойного удивления, в то время как цифровая машина, вынужденная точно разыгрывать астронавтические драмы, даже не вздрагивала, и об этих секундах, полных молчаливого гама, в котором спрессованы были целые века космодромии, бодрствующему программисту говорило только тепло ее стенок, ласково греющее руки словно кафельная печь. А так как продолжалось это многие годы, огненные внутренности корабля работали молча. Тишина на борту ничем не отличалась от галактической тишины. Бронированные окна были закрыты наглухо, чтобы в них не заглянула ни одна из звезд, краснеющих за кормой или голубеющих перед носом. Корабль мчался так быстро, почти как свет, и так тихо, как тень, как будто бы он вообще не двигался, а только вся Галактика покидала его, опадая в глубину спиральными извивами своих ртутных, пылью прошитых рукавов.
От датчиков оболочки, от толстых латунных корпусов счетчиков, от камер, ослепляемых невидимым нейтронным пожаром, тянулись тысячи серебряных и медных волокон, сплетаясь под килем, как под позвоночником, в набухающие от сигналов толстые узлы, из которых ритмы, фазы, утечки, перенапряжения потоком мчались к передней части корабля. То, что в огнеупорном нутре кормы было Колонной Солнца, звездной струной, вибрирующей в резонаторах полей, становилось в кристалликах передатчиков точным танцем атомов, балетные па которого исполнялись в пространстве, меньшем пылинки. Впаянные в броню глаза фотоэлементов искали звезды-ориентиры, а вогнутые глазницы радаров — метеориты; встроенные в металл шпангоутов, килей, распорных балок, рычагов гладкие скользкие кристаллы, превращающие каждую перегрузку и каждое давление в дрожь электронов, в математический стон, беспрерывно сообщали, сколько еще может выдержать яйцевидный гигантский корпус, а золотые мурашки электронов безустанно обтанцовывали его контур. Внутри корабля на всех палубах всевидящий электронный взгляд наблюдал за трубопроводами, перегородками, насосами, а их образы превращались в пульсирующие ионные облака в полупроводниках — так одновременно со всех сторон сообщения на безмолвном языке сбегались в рулевую рубку. Здесь, под полом, покрытым шестью слоями изоляции, они попадали в глубь главной цифровой машины — темного кубического мозга, достигая своего предназначения; мерно вращались круги ртутной памяти, холостой пульсацией тока подтверждали свою неустанную готовность контуры противометеоритной защиты, решения оценивались решениями, при этом соседние цифровые центры, действуя в условиях абсолютного нуля, следили за каждым вдохом и каждым ударом сердца человека; в самом же центре машины на случай аварий и величайших опасностей находились программы маневрирования, ориентации наряду с теми, которые уже однажды были запущены во время старта и через много лет при приземлении должны были начать действовать в обратной последовательности; а всех вместе, уверенно функционирующих в мономолекулярных оболочках, можно было растереть между пальцами, как пыльцу крыльев бабочки; судьба человека и корабля решалась именно здесь, между атомами.
Этот черный мозг был холоден и глух, как кристаллическая скала, но малейшая неясность, задержка входящих сигналов порождали ураган вопросов, направляемых в самые отдаленные закоулки корабля, откуда длинными сериями отстреливали ответы. Информация сгущалась, кристаллизовалась, наполнялась смыслом и значением, а когда наконец превышала критический уровень, автомат осмеливался вторгнуться в глубь черной рулевой рубки и в пустоте, среди бледно-зеленых циферблатов секундомеров, выскакивали, словно из ниоткуда, стремительно отображаемые в пространстве красными или желтыми буквами важные сообщения: о превышении половины скорости света, об очередной переориентации корабля на цель…
Но человек, отдыхающий в пилотском ложе, их не читал. Он сейчас о них ничего не знал. Пестрая мозаика букв, которые усердно сообщали ему о ходе космического полета, напрасно озаряла цветными вспышками его спокойное лицо. Он не торопился знакомиться с этими ежедневными известиями, ибо впереди у него еще было годами отмеряемое время. Губы у него слегка шевелились при медленном, спокойном дыхании, словно он собирался улыбнуться, но только отвлекся на мгновение. Голова его удобно располагалась на подушке, только на край лба была надвинута сеточка, прижатая к волосам; гибкий кабель сбоку соединял ее с плоским аппаратом, будто бы вырезанным из одного куска шероховатого серебра. Он не знал в тот момент, что летит к звездам, — не помнил об этом. Он сидел — в вытертых полотняных брюках, на коленях убеленных каменной пылью — на краю большого обрыва и, чувствуя на виске щекотание волос, взлохмаченных ветром, смотрел в огромный каньон под знойным небом на далекие миниатюрные дубы, на холодную пропасть, наполненную голубоватым и двигающимся, как вода, воздухом, на будто бы запаянный в стекле рисунок скальных чудовищ, достигающих горизонта, — только очертания обрывов размывались в дальней дали, где многоэтажные глыбы равнялись зернышкам песка. Он чувствовал усиливающееся прикосновение солнца к его темени, ощущал, как ветер треплет его рубашку из грубого полотна, подкованным башмаком он лениво двигал прямо над тем местом скалы, где она, резко наклоненная, мертвым прыжком летела на километры вниз. Излучина огромного каньона напротив того места, где он расположился, была залита тенью, над которой возвышались высочайшие вершины, похожие на легендарных грифов или древнейшие божества. И так прочно прикованный к Земле, глядя в огромную трещину ее старой коры, он улыбнулся, чувствуя, как сильно обращается в нем кровь.
Матрас[356]
I
— Дорогой доктор, — сказал я. — Вы не только мой личный врач, но и друг семьи. Проблема, которую я вам хочу доверить, наверняка не относится к медицине, но я нахожусь в таком положении, что уже никому не доверяю, кроме вас.
Доктор Гордон, психиатр, пыхтел своей трубкой, глядя на меня с таким выражением, будто сдерживает снисходительную улыбку. У меня пронеслось в голове: возможно, он думает, что со мной происходит то же самое, что произошло с моим отцом, но в любом случае я должен был говорить дальше.
— Кроме того, — добавил я несколько суше, — вас обязывает врачебная тайна, подобная тайне исповеди. Дело в том — вы внимательно меня слушаете? — что за меня уже взялись. Меня «заказали», как это называют в прессе и на телевидении. У меня нет стопроцентной уверенности, но…
— Подождите, — сказал Гордон. Он методично вытряхивал пепел из трубки в серебряную пепельницу с тремя амурами. — Сначала расскажите мне об этом «заказе». Я предполагаю, что речь идет об угрозе личной безопасности, что вас хотят похитить, да?
— Естественно. Уже произошло столько похожих случаев. Вот «New York Times» за понедельник. На примере Билла Харкнера здесь подробно описано, как «похищают в виртуальную реальность». Я даже знал Билла, мы ходили в один колледж. Вы это читали, не так ли?
— Только просмотрел. Знаете, в конце концов это не имеет отношения к моей специальности. Использование современной техники во вред уже так распространено и разнообразно, что никто в отдельности не может быть экспертом в каждом вопросе. Но продолжайте. Вы можете, — он слегка улыбнулся, — быть уверены: всё, что вы говорите в моем кабинете, долетает исключительно до моих ушей…
— Значит, во всяком случае, вы знаете, что похищение Билла только случайно не закончилось его смертью?
— Знаю, конечно. Просто отключилось электричество в том районе города, в котором его держали на чердаке, и он пробудился, то есть сориентировался, кто он на самом деле и что было только иллюзией, вызванной фантоматизацией. И что? Вы думаете, что и на вас нападают? На каком основании?
Я не был до конца уверен, относится ли Гордон к моему беспокойству с полной серьезностью. Может, он желал бы, чтобы я просто предавался иллюзиям, типичным для его специальности? Но так или иначе, я уже слишком далеко зашел и должен был говорить дальше.
— Это так, — сказал я. — Еще пять лет назад вся эта история с инвестициями в «виртуальную технику» или там «реальность» казалась мне несерьезной. Так вот, когда всеобщим помешательством были йо-йо, я не захотел стать совладельцем Visionary Machines, хотя мои брокеры уговаривали меня, чтобы я приобрел по крайней мере двадцать процентов акций. Но я не верил. Зато сразу про себя подумал, что так же, как возникло computer crime, возникнет, в свою очередь, и virtuality crime. И был прав, но вы же, наверное, понимаете, что человек с моим положением в обществе, уважаемый и так далее, не будет заниматься чем-либо, что дает в первую очередь пищу для журналистов и авторов триллеров?
— Все это вы не обязаны были мне говорить, — заметил Гордон. Его трубка погасла, он ковырялся в ней, что оставило у меня неприятный осадок, потому что я ожидал большей концентрации внимания на моих словах. В конце концов я не был обычным человеком, просто пациентом Гордона: он всегда достаточно уважал меня, чтобы его квартальные счета достигали рекордной величины.
— Допустим, — продолжал я. — В любом случае я прав в своих ожиданиях, что, когда качество виртуальной реальности сравняется с качеством настоящего мира, когда все труднее станет отличать эти фантоматические иллюзии от обычной действительности, дело приобретет отвратительный вид… и развитие.
— Знаю. — После определенных усилий Гордону удалось зажечь трубку. — Знаю. Эти так называемые похищения стали систематическими благодаря появлению определенной мотивации. Так называемое «похищение» основано, собственно говоря, только на том, что человека «отсоединяют» всеми чувствами от мира и «подключают» к компьютеру, который мир имитирует. Но, дорогой мой, собственно, вы должны по этому вопросу обратиться или к хорошим юристам, а их у вас достаточно, или к инженерам-фантоматикам. Психиатру здесь делать нечего…
— Меня удивляет, что вы так говорите, — сказал я, — ведь все дело в том, КАК человек, которому кажется, что его поместили в электронную фикцию, может убедиться, что с ним происходит НА САМОМ ДЕЛЕ. Находится ли он наяву или в электронной смирительной рубашке…
— Знаете что? — Трубка, шипя, опять погасла. — Может, мы перестанем ходить вокруг да около и подойдем к самой сути? КТО вас «заказал»? ЗАЧЕМ, по вашему мнению, они хотят сделать то, что мы называем сенсорной деривацией и реституцией под влиянием симуляционной программы? Откуда взялись ваши опасения и подозрения?
— Оттуда, что Билл, как и я, был пайщиком IBV Machines и наши доли были соизмеримы, а кроме того, лица… скажем так: «лица, которые могут рассчитывать на наследство», — окружали и окружают каждого из нас…
— Вы подозреваете кого-то из семьи?
— Доктор, вы врач, а не юрист. Если бы у меня были более обоснованные подозрения, я бы обратился через кого-либо из моей охраны к частным детективам. Никого конкретно я не подозреваю и предпочитаю об этом не говорить. Речь просто идет о том, что Билла похитили неизвестно как и при каких обстоятельствах, что ему надели на череп какой-то шлем с электродами, что его положили в углу какого-то чердака и что он там лежал две недели, абсолютно без еды, хотя ему казалось, что он объедается в лучших ресторанах и что его окружают какие-то одалиски и нимфы. У него всегда была слабость к девушкам легкого поведения и тяжелого веса, но я не это хотел сказать. Когда этот ток пропал, ему удалось выбраться, он потерял около двадцати килограммов веса и едва дополз до телефона. Кто за этим стоял, он не знает или говорит, что не знает, но я догадываюсь. Речь шла о том, что называется vacuum iuris. Это мне мои юристы объяснили. Если нет закона, то нет и преступления. Он бы там с голоду умер, и через некоторое время там нашли бы его останки и, конечно, все следы этого «похищения» устранили бы таким образом, что все выглядело бы так, как будто он, скажем, сошел с ума, заморил себя голодом, ну и в бой пошли бы юристы наследников. Как об этом пишут, так сейчас и делается.
— Понимаю. И, следовательно, вы подозреваете в подобных происках кого-то из своих родственников или лиц, которые получат наследство по вашему завещанию, и вы хотите…
— Извините, доктор. Я не собирался и не собираюсь говорить с вами о наследстве и о том, что может произойти с моими миллионами. Я только хочу, чтобы вы профессионально объяснили мне, КАК можно отличить фальсифицированную реальность от реальности настоящей. Это все. С остальным, с вашего позволения, я разберусь где-нибудь в другом месте.
— Знаете что? Вы очень взволнованы. Нет, не прерывайте меня, пожалуйста. Пока, я подчеркиваю: ПОКА, вы находитесь в состоянии настоящей реальности, и то, что я могу вам сказать о методах определения состояния, находится вне моей врачебной специальности. Может, какой-нибудь программист сказал бы вам больше и лучше…
— Но ни один программист не обязан сохранять в тайне то, что я ВАМ доверяю. Сами слухи о моих опасениях могут подорвать доверие ко мне. Поэтому, черт побери, доктор, вы будете меня просвещать или нет?
— По мере моих возможностей. — Трубка опять погасла, и у меня возникло желание вырвать ее у него из рук и выбросить в окно. — «Заказ», как вы это назвали, заключается, как известно, в том, чтобы известное кандидату окружение очень тщательно снять на пленку, сфотографировать, записать звуки и так далее. Из этого потом возникает основа программы. Кроме того, они, конечно, должны сориентироваться в самой личной и интимной жизни кандидата, и, наверное, иногда они делают «генеральные репетиции» с подопытными. Чем точнее им удастся зарегистрировать ВСЁ, что составляет окружение данной особы, ее семью, знакомых и так далее, тем больше шансов, что похищенный попадется на крючок и не отличит фикции от реальности.
— Но я же это знаю. Это можно прочитать в любой газете. Зачем вы мне об этом говорите?
— Затем, чтобы объяснить, что такая имитация известного окружения практически невыполнима. Невозможна. Достаточно того, чтобы у вас в вашем сейфе были какие-то старые письма или какая-то давняя фотография, которую вы хорошо помните, и если вдруг вы ничего не найдете, подозрение о похищении станет весьма обоснованным. Но ни к кому за помощью и советом вы не сможете обратиться… знаете почему?
— Я читал об этом. Потому, что если я закрыт в фикции, то тот, кого я буду просить о помощи, ТОЖЕ будет созданием этой фикции и начнет меня убеждать, что я живу наяву.
— Да. Именно так, и это есть созданный технологически самый совершенный в истории метод формирования солипсизма, того, который епископ Беркли…
— Оставьте же в покое епископов, доктор. Что тогда делать? Говорите же наконец.
— Чтобы максимально затруднить дифференциацию, программисты обычно переносят похищенного в совершенно чужое для него окружение. Ну, скажем, на пороге дома его догоняет курьер с телеграммой или ему звонят от мнимого приятеля, чтобы он сразу прибыл туда-то и туда, он соглашается и, таким образом, теряет осознание реальной действительности. При этом и близких ему людей как-то «ликвидируют». Жена вдруг должна уехать, камердинера забрала «скорая помощь», потому что у него инфаркт, и так далее.
— Ага. То есть предостережением будут неожиданные изменения в образе жизни?
— Вполне возможно, но это не явные предвестники: все будет организовано по замыслу программистов.
— Так что тогда, черт возьми, делать?
— Следует делать то, что программисты были не в состоянии придумать: это называют «ломкой программы». Тогда перед фантоматизируемым открывается пустота как доказательство того, что он находится НЕ наяву.
— Откуда я могу знать, до чего может додуматься какой-то там программист-гангстер?
— От этого нет никакой панацеи. Но есть ситуация ИГРЫ: вы играете с машиной, то есть с компьютером, к которому подсоединен ваш мозг, и вы должны сами — исключительно сами, в одиночку — решать, что возможно, а что нет.
— То есть если бы я заметил приземляющуюся тарелку с зелеными человечками?..
— Ах, дорогой мой, они на такие примитивные вещи никогда не пойдут. Реальность должна быть основательно имитирована. Большего я вам сказать не смогу, могу дать только совет общего характера: во время сна, купания, утреннего туалета вы должны быть особо внимательны. Но ведь у вас есть личная охрана?
— Есть. Спасибо, доктор. Не скажу, что я от вас ожидал чуда, но вы несколько меня разочаровали. В следующую пятницу я вас опять навещу…
II
Бронированный «феррари», на котором я ехал домой, двигался так, будто вовсе не весил три тонны. Я был доволен этим приобретением. Передо мной и за мной ехали мои люди.
Я подумал без малейшего удовлетворения, что мой образ жизни все больше делает меня похожим на какого-то главаря мафии. Артиллерии все больше — доверия все меньше. Хорошо было бы выбраться куда-нибудь в одиночку и очень далеко, но ведь надо заказать билеты, отели, и черт его знает, где может находиться какое-нибудь подслушивающее устройство. Доктор Гордон наверняка был прав в том, что все-таки следует держаться в центре своего окружения, тогда будет все же безопаснее.
Была пробка. Мы стояли, кондиционер делал, что мог, но уже немного пованивало. Бронированные стекла все-таки. В последний раз портной уговаривал меня на пуленепробиваемый жилет, но он весил почти шесть фунтов, а кроме того, говорят, что сейчас стреляют или ниже пояса, или в голову. Скоро будем передвигаться в стальных или в титановых шлемах, подумал я. Светофор поменял свет, «феррари» мягко прыгнул вперед, как кот. Я сидел один на заднем сиденье, отделенный от водителя стеклом. Я чувствовал какой-то неприятный осадок после разговора с Гордоном, неизвестно почему. Я провел рукой по голове — самое время стричься. Не переношу длинных волос у мужчин. Но как это сделать, чтобы не подвергнуться «заказу». Мне пришло в голову, что, несмотря на подлинность истории с Биллом, психиатр не принимал мои подозрения с полной серьезностью. На то он и психиатр — я пытался уменьшить подозрение. Долго ли можно так жить, в коконе защиты, не следует ли связаться с каким-либо на самом деле серьезным авторитетом: как ПРЕДОТВРАТИТЬ похищение, а не как распознать, что оно УЖЕ произошло… Мы подъехали к воротам, они открылись сами, я уже слышал лай собак. Собаки не перепутают меня, не предадут и не обманут, подумал я еще, когда Петер открывал передо мной дверь машины.
III
Россини, моего парикмахера, я приказал пригласить к десяти. Дворецкий прямо перед завтраком подошел, чтобы сказать мне, что Россини отвезли в больницу, потому что он плохо себя почувствовал, но он пришлет вместо себя человека. Действительно, после девяти появился молодой брюнет, типичный итальянец, только для того, чтобы вручить мне тщательно закрытый пакетик. Внутри я нашел обмотанное ленточками письмо от Россини: своим напыщенным стилем он сообщал, что за «кузена» не может поручиться и поэтому советует мне поехать к своему шурину на самую окраину Манхэттена. Напротив парикмахерской находится спортивный магазин; ко мне этот его шурин приехать не может, потому что ему не на кого оставить заведение. На всякий случай я приказал позвонить в больницу, чтобы Россини подтвердил подлинность письма. Подтвердил — так мне сказал секретарь. Я взвесил ситуацию. Если я начну подозревать всех, то в конце концов сам окажусь у Гордона в закрытом отделении. Поэтому я отправил охрану в эту чертову парикмахерскую, чтобы оттуда она доложила мне, все ли в порядке. Все было нормально. Я поехал, надо было пройти еще несколько шагов. Действительно, на противоположной стороне этой улочки находился магазин, в окне которого висели разные весла, трусы и матрасы. Один из них был в красные и синие полоски. В парикмахерской Коккони царила приятная прохлада, и, кроме него, не было ни одной живой души. Я попросил постричь меня, помыть голову, и, когда он умело взялся за дело, я еще раз выглянул в окно. Один из моих людей стоял тут же у двери. Я не люблю мытья головы, но я лежал спокойно, завернутый, как младенец, в душистые простыни, парикмахер причесал меня, потом натянул мне на голову сетку.
— Снимите это.
— Прическа будет лучше держаться… — слабо засопротивлялся он.
— Снимите это немедленно.
Он снял, высушил мне волосы, которые, конечно же, рассыпались, но это было не важно. Выходя на улицу, я глянул в сторону спортивного магазина и удивился, потому что сейчас в витрине висел матрас в белые и зеленые полоски. Я поманил пальцем одного из людей моей охраны.
— Да, — сказал он, — они поменяли витрину, когда вы были у парикмахера.
Что тут можно было добавить. «Феррари» опять двинулся, и я, прикоснувшись пару раз к голове, убедился, что она коротко острижена и еще немного влажная. Но что-то сосало у меня под ложечкой и в сердце. Я приказал шоферу ехать по другому мосту, где бывали ужасные пробки. Охрана ехала за мной. Как будто все в порядке, но я чувствовал какую-то слабость. Самое время, чтобы пойти к Гордону, подумал я, потому что и без этой фантоматической угрозы получу какое-нибудь нервное расстройство. Полчаса мы пробивались через злосчастный мост, а когда были уже недалеко от моего дома, воздух вдруг сотряс сильный взрыв. Сразу же за углом нас задержала полиция. Это была бомба, и, конечно, подложенная под мою резиденцию. Во мне возросло подозрение. Я подошел настолько близко, насколько позволили люди из пожарной охраны, стал возле полицейского и, оглядывая фасад, окруженный дымящимися развалинами, который вместе с целым этажом и кусками стен и стекла был вдавлен в такую же дымящуюся глубь дома, уже задумывался над тем, что я должен сделать, чтобы убедиться в том, что это настоящая реальность. Я вспомнил фотографии девушек, спрятанные в сейфе на первом этаже, особенно ту, Лили, которую я никогда никому не показывал. В этом я был уверен. Код я помнил, но как попасть на тот этаж? Пришлось организовать целую кампанию по извлечению сейфа: подъемный кран, люди, я уже видел этот чертов сейф, видел, как он болтался в крючьях стальных тросов, как вдруг сверху часть еще не совсем обвалившейся стены рухнула прямо на стальную коробку, и в облаке пылищи все рухнуло в полную темноту подвалов.
Тогда я сделал то, что соответствовало указаниям доктора Гордона. Я приказал отвезти себя к тому спортивному магазину напротив парикмахерской и, войдя в него, попросил надувной матрас в красные и синие полоски.
— Именно такого уже нет, — выпалил небольшой лысоголовый субъект, — есть похожий, пожалуйста, красно-зеленый… вот этот.
— Но я хочу тот, который висел у вас в витрине час назад.
— Тот мы продали. Мы можем заказать точно такой, будет еще сегодня…
Я вышел из магазина, не сказав ни слова. Заглянул к парикмахеру — он поклонился мне. Я уже ничего не понимал. Я осмотрел собственные руки; домой я вернуться не мог, поэтому приказал отвезти меня в отель «Ritz», снял апартаменты и позвонил сначала жене во Флориду, а потом Гордону. Жена ни о чем не знала, а у меня не было желания разговаривать с ней об убытках, которые она понесла в результате разрушения дома, более важным для меня был Гордон, но ответил его автосекретарь.
Я сидел в отеле на диване, с отвращением попивал тоник и про себя рассуждал о том, что мне делать. Администрация уже три раза извещала меня о репортерах, жаждущих интервью, но я сказал, что мне не до того, и приказал двоим людям из охраны стоять у моей двери. Перед этим я внимательно присмотрелся к ним, но ничего не высмотрел. Честно говоря, я никогда не вглядывался в лица своих охранников и за это сейчас расплачивался. Были они такие же, как и раньше, или нет? Впрочем, так или иначе, они менялись каждые шесть часов. Если бы я начал их расспрашивать (о чем?), то скорее предоставил бы дополнительную стратегическую информацию программе компьютера, который овладел моим мозгом — ЕСЛИ, конечно, действительно до этого дошло дело. Больше всего мне не нравилась сцена у парикмахера, тот момент, когда он натягивал сетку мне на волосы: я ее не видел. Не могли ли это быть электроды? Такой типичный фантоматизационный шлем. Может, подумалось мне, я уже лежу в каком-то вонючем ящике на каком-то чердаке и не нахожу способа, который бы убедил меня в том, что я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО нахожусь в отеле. Что делать? Что делать?
Я обдумывал по очереди следующие сценарии:
1. Я созову на обед в отель всех моих юристов, брокера, маклера, кассира, секретаря и так далее и присмотрюсь к ним как следует. (Но если я с моим окружением действительно «заказан», то это будут не мои люди, а фантомы, созданные компьютером);
2. Я могу пригласить горничную (та, что принесла мне тоник, а потом еще что-то, была достаточно привлекательна) и изнасиловать ее (но, конечно, если она не против чего-либо подобного и не поднимет крика, то я ничего не узнаю о фантоматизации, а скорее всего вляпаюсь в аферу, к которой у меня сейчас нет ни малейшего желания);
3. Я могу сымитировать приступ бешенства: но это самый глупый вариант, потому что меня отвезут в психиатрическую больницу;
4. Я могу кого-нибудь убить, однако, если я нахожусь в реальной действительности, мне на пользу это не пойдет;
5. Я должен сделать что-то неожиданное и абсолютно непредсказуемое.
Решившись на пятый номер, я спустился на первый этаж и зашел на кухню отеля. Очень удачно, потому что на стене висели различные ножи, скорее всего ножи мясника, но для начала я взялся за ручку огромного котла с каким-то супом и выплеснул все содержимое на двух поваров в белых «тюрбанах», которые смотрели на меня, остолбенев. А так как из этой проделки я вышел, по крайней мере непосредственно, сухим, я начал при помощи большой вилки бросать какие-то зразы, которые жарились на сковородах, куда попало; ко мне уже бежало несколько людей, одетых в белое. Мало того, я сказал себе, что разве миллионер не может просто из чистого желания выливать супы и бросаться котлетами? Я вел себя как последний идиот — ничего не поделаешь, я должен был получить уверенность…
С ножом в руках я выбежал из кухни и через несколько коридоров выбрался в холл. У стойки администратора находилось несколько молодых женщин, с одной из них я стянул юбку (у нее были обычные розовые трусики), у второй я пытался выдрать волосы, и, представьте себе, они остались у меня в руке, потому что она носила парик, и я, слыша за собой какие-то крики, визг, видя, что я должен идти дальше и что уже никоим образом не могу удержать себя в этой смертельной схватке с КОМПЬЮТЕРОМ, замахнулся ножом на администратора. Удар был точен.
IV
Сейчас я сижу в камере по обвинению в убийстве, причем мои юристы хлопочут о психиатрической экспертизе, которая подтвердила бы, что я действовал в состоянии невменяемости. Если все пойдет плохо, то возможен даже электрический стул.
Но действительно ли?
Все зависит от того, на самом ли деле тот красно-синий матрас кто-то купил именно в то время, когда меня стриг парикмахер, или матрас исчез, потому что программист гангстеров оказался недостаточно точным. Так или иначе, я ничего не знаю; я пытался повеситься, но простыня порвалась.
Но на самом ли деле?
I
— Дорогой доктор, — сказал я. — Вы не только мой личный врач, но и друг семьи. Проблема, которую я вам хочу доверить, наверняка не относится к медицине, но я нахожусь в таком положении, что уже никому не доверяю, кроме вас.
Доктор Гордон, психиатр, пыхтел своей трубкой, глядя на меня с таким выражением, будто сдерживает снисходительную улыбку. У меня пронеслось в голове: возможно, он думает, что со мной происходит то же самое, что произошло с моим отцом, но в любом случае я должен был говорить дальше.
— Кроме того, — добавил я несколько суше, — вас обязывает врачебная тайна, подобная тайне исповеди. Дело в том — вы внимательно меня слушаете? — что за меня уже взялись. Меня «заказали», как это называют в прессе и на телевидении. У меня нет стопроцентной уверенности, но…
— Подождите, — сказал Гордон. Он методично вытряхивал пепел из трубки в серебряную пепельницу с тремя амурами. — Сначала расскажите мне об этом «заказе». Я предполагаю, что речь идет об угрозе личной безопасности, что вас хотят похитить, да?
— Естественно. Уже произошло столько похожих случаев. Вот «New York Times» за понедельник. На примере Билла Харкнера здесь подробно описано, как «похищают в виртуальную реальность». Я даже знал Билла, мы ходили в один колледж. Вы это читали, не так ли?
— Только просмотрел. Знаете, в конце концов это не имеет отношения к моей специальности. Использование современной техники во вред уже так распространено и разнообразно, что никто в отдельности не может быть экспертом в каждом вопросе. Но продолжайте. Вы можете, — он слегка улыбнулся, — быть уверены: всё, что вы говорите в моем кабинете, долетает исключительно до моих ушей…
— Значит, во всяком случае, вы знаете, что похищение Билла только случайно не закончилось его смертью?
— Знаю, конечно. Просто отключилось электричество в том районе города, в котором его держали на чердаке, и он пробудился, то есть сориентировался, кто он на самом деле и что было только иллюзией, вызванной фантоматизацией. И что? Вы думаете, что и на вас нападают? На каком основании?
Я не был до конца уверен, относится ли Гордон к моему беспокойству с полной серьезностью. Может, он желал бы, чтобы я просто предавался иллюзиям, типичным для его специальности? Но так или иначе, я уже слишком далеко зашел и должен был говорить дальше.
— Это так, — сказал я. — Еще пять лет назад вся эта история с инвестициями в «виртуальную технику» или там «реальность» казалась мне несерьезной. Так вот, когда всеобщим помешательством были йо-йо, я не захотел стать совладельцем Visionary Machines, хотя мои брокеры уговаривали меня, чтобы я приобрел по крайней мере двадцать процентов акций. Но я не верил. Зато сразу про себя подумал, что так же, как возникло computer crime, возникнет, в свою очередь, и virtuality crime. И был прав, но вы же, наверное, понимаете, что человек с моим положением в обществе, уважаемый и так далее, не будет заниматься чем-либо, что дает в первую очередь пищу для журналистов и авторов триллеров?
— Все это вы не обязаны были мне говорить, — заметил Гордон. Его трубка погасла, он ковырялся в ней, что оставило у меня неприятный осадок, потому что я ожидал большей концентрации внимания на моих словах. В конце концов я не был обычным человеком, просто пациентом Гордона: он всегда достаточно уважал меня, чтобы его квартальные счета достигали рекордной величины.
— Допустим, — продолжал я. — В любом случае я прав в своих ожиданиях, что, когда качество виртуальной реальности сравняется с качеством настоящего мира, когда все труднее станет отличать эти фантоматические иллюзии от обычной действительности, дело приобретет отвратительный вид… и развитие.
— Знаю. — После определенных усилий Гордону удалось зажечь трубку. — Знаю. Эти так называемые похищения стали систематическими благодаря появлению определенной мотивации. Так называемое «похищение» основано, собственно говоря, только на том, что человека «отсоединяют» всеми чувствами от мира и «подключают» к компьютеру, который мир имитирует. Но, дорогой мой, собственно, вы должны по этому вопросу обратиться или к хорошим юристам, а их у вас достаточно, или к инженерам-фантоматикам. Психиатру здесь делать нечего…
— Меня удивляет, что вы так говорите, — сказал я, — ведь все дело в том, КАК человек, которому кажется, что его поместили в электронную фикцию, может убедиться, что с ним происходит НА САМОМ ДЕЛЕ. Находится ли он наяву или в электронной смирительной рубашке…
— Знаете что? — Трубка, шипя, опять погасла. — Может, мы перестанем ходить вокруг да около и подойдем к самой сути? КТО вас «заказал»? ЗАЧЕМ, по вашему мнению, они хотят сделать то, что мы называем сенсорной деривацией и реституцией под влиянием симуляционной программы? Откуда взялись ваши опасения и подозрения?
— Оттуда, что Билл, как и я, был пайщиком IBV Machines и наши доли были соизмеримы, а кроме того, лица… скажем так: «лица, которые могут рассчитывать на наследство», — окружали и окружают каждого из нас…
— Вы подозреваете кого-то из семьи?
— Доктор, вы врач, а не юрист. Если бы у меня были более обоснованные подозрения, я бы обратился через кого-либо из моей охраны к частным детективам. Никого конкретно я не подозреваю и предпочитаю об этом не говорить. Речь просто идет о том, что Билла похитили неизвестно как и при каких обстоятельствах, что ему надели на череп какой-то шлем с электродами, что его положили в углу какого-то чердака и что он там лежал две недели, абсолютно без еды, хотя ему казалось, что он объедается в лучших ресторанах и что его окружают какие-то одалиски и нимфы. У него всегда была слабость к девушкам легкого поведения и тяжелого веса, но я не это хотел сказать. Когда этот ток пропал, ему удалось выбраться, он потерял около двадцати килограммов веса и едва дополз до телефона. Кто за этим стоял, он не знает или говорит, что не знает, но я догадываюсь. Речь шла о том, что называется vacuum iuris. Это мне мои юристы объяснили. Если нет закона, то нет и преступления. Он бы там с голоду умер, и через некоторое время там нашли бы его останки и, конечно, все следы этого «похищения» устранили бы таким образом, что все выглядело бы так, как будто он, скажем, сошел с ума, заморил себя голодом, ну и в бой пошли бы юристы наследников. Как об этом пишут, так сейчас и делается.
— Понимаю. И, следовательно, вы подозреваете в подобных происках кого-то из своих родственников или лиц, которые получат наследство по вашему завещанию, и вы хотите…
— Извините, доктор. Я не собирался и не собираюсь говорить с вами о наследстве и о том, что может произойти с моими миллионами. Я только хочу, чтобы вы профессионально объяснили мне, КАК можно отличить фальсифицированную реальность от реальности настоящей. Это все. С остальным, с вашего позволения, я разберусь где-нибудь в другом месте.
— Знаете что? Вы очень взволнованы. Нет, не прерывайте меня, пожалуйста. Пока, я подчеркиваю: ПОКА, вы находитесь в состоянии настоящей реальности, и то, что я могу вам сказать о методах определения состояния, находится вне моей врачебной специальности. Может, какой-нибудь программист сказал бы вам больше и лучше…
— Но ни один программист не обязан сохранять в тайне то, что я ВАМ доверяю. Сами слухи о моих опасениях могут подорвать доверие ко мне. Поэтому, черт побери, доктор, вы будете меня просвещать или нет?
— По мере моих возможностей. — Трубка опять погасла, и у меня возникло желание вырвать ее у него из рук и выбросить в окно. — «Заказ», как вы это назвали, заключается, как известно, в том, чтобы известное кандидату окружение очень тщательно снять на пленку, сфотографировать, записать звуки и так далее. Из этого потом возникает основа программы. Кроме того, они, конечно, должны сориентироваться в самой личной и интимной жизни кандидата, и, наверное, иногда они делают «генеральные репетиции» с подопытными. Чем точнее им удастся зарегистрировать ВСЁ, что составляет окружение данной особы, ее семью, знакомых и так далее, тем больше шансов, что похищенный попадется на крючок и не отличит фикции от реальности.
— Но я же это знаю. Это можно прочитать в любой газете. Зачем вы мне об этом говорите?
— Затем, чтобы объяснить, что такая имитация известного окружения практически невыполнима. Невозможна. Достаточно того, чтобы у вас в вашем сейфе были какие-то старые письма или какая-то давняя фотография, которую вы хорошо помните, и если вдруг вы ничего не найдете, подозрение о похищении станет весьма обоснованным. Но ни к кому за помощью и советом вы не сможете обратиться… знаете почему?
— Я читал об этом. Потому, что если я закрыт в фикции, то тот, кого я буду просить о помощи, ТОЖЕ будет созданием этой фикции и начнет меня убеждать, что я живу наяву.
— Да. Именно так, и это есть созданный технологически самый совершенный в истории метод формирования солипсизма, того, который епископ Беркли…
— Оставьте же в покое епископов, доктор. Что тогда делать? Говорите же наконец.
— Чтобы максимально затруднить дифференциацию, программисты обычно переносят похищенного в совершенно чужое для него окружение. Ну, скажем, на пороге дома его догоняет курьер с телеграммой или ему звонят от мнимого приятеля, чтобы он сразу прибыл туда-то и туда, он соглашается и, таким образом, теряет осознание реальной действительности. При этом и близких ему людей как-то «ликвидируют». Жена вдруг должна уехать, камердинера забрала «скорая помощь», потому что у него инфаркт, и так далее.
— Ага. То есть предостережением будут неожиданные изменения в образе жизни?
— Вполне возможно, но это не явные предвестники: все будет организовано по замыслу программистов.
— Так что тогда, черт возьми, делать?
— Следует делать то, что программисты были не в состоянии придумать: это называют «ломкой программы». Тогда перед фантоматизируемым открывается пустота как доказательство того, что он находится НЕ наяву.
— Откуда я могу знать, до чего может додуматься какой-то там программист-гангстер?
— От этого нет никакой панацеи. Но есть ситуация ИГРЫ: вы играете с машиной, то есть с компьютером, к которому подсоединен ваш мозг, и вы должны сами — исключительно сами, в одиночку — решать, что возможно, а что нет.
— То есть если бы я заметил приземляющуюся тарелку с зелеными человечками?..
— Ах, дорогой мой, они на такие примитивные вещи никогда не пойдут. Реальность должна быть основательно имитирована. Большего я вам сказать не смогу, могу дать только совет общего характера: во время сна, купания, утреннего туалета вы должны быть особо внимательны. Но ведь у вас есть личная охрана?
— Есть. Спасибо, доктор. Не скажу, что я от вас ожидал чуда, но вы несколько меня разочаровали. В следующую пятницу я вас опять навещу…
II
Бронированный «феррари», на котором я ехал домой, двигался так, будто вовсе не весил три тонны. Я был доволен этим приобретением. Передо мной и за мной ехали мои люди.
Я подумал без малейшего удовлетворения, что мой образ жизни все больше делает меня похожим на какого-то главаря мафии. Артиллерии все больше — доверия все меньше. Хорошо было бы выбраться куда-нибудь в одиночку и очень далеко, но ведь надо заказать билеты, отели, и черт его знает, где может находиться какое-нибудь подслушивающее устройство. Доктор Гордон наверняка был прав в том, что все-таки следует держаться в центре своего окружения, тогда будет все же безопаснее.
Была пробка. Мы стояли, кондиционер делал, что мог, но уже немного пованивало. Бронированные стекла все-таки. В последний раз портной уговаривал меня на пуленепробиваемый жилет, но он весил почти шесть фунтов, а кроме того, говорят, что сейчас стреляют или ниже пояса, или в голову. Скоро будем передвигаться в стальных или в титановых шлемах, подумал я. Светофор поменял свет, «феррари» мягко прыгнул вперед, как кот. Я сидел один на заднем сиденье, отделенный от водителя стеклом. Я чувствовал какой-то неприятный осадок после разговора с Гордоном, неизвестно почему. Я провел рукой по голове — самое время стричься. Не переношу длинных волос у мужчин. Но как это сделать, чтобы не подвергнуться «заказу». Мне пришло в голову, что, несмотря на подлинность истории с Биллом, психиатр не принимал мои подозрения с полной серьезностью. На то он и психиатр — я пытался уменьшить подозрение. Долго ли можно так жить, в коконе защиты, не следует ли связаться с каким-либо на самом деле серьезным авторитетом: как ПРЕДОТВРАТИТЬ похищение, а не как распознать, что оно УЖЕ произошло… Мы подъехали к воротам, они открылись сами, я уже слышал лай собак. Собаки не перепутают меня, не предадут и не обманут, подумал я еще, когда Петер открывал передо мной дверь машины.
III
Россини, моего парикмахера, я приказал пригласить к десяти. Дворецкий прямо перед завтраком подошел, чтобы сказать мне, что Россини отвезли в больницу, потому что он плохо себя почувствовал, но он пришлет вместо себя человека. Действительно, после девяти появился молодой брюнет, типичный итальянец, только для того, чтобы вручить мне тщательно закрытый пакетик. Внутри я нашел обмотанное ленточками письмо от Россини: своим напыщенным стилем он сообщал, что за «кузена» не может поручиться и поэтому советует мне поехать к своему шурину на самую окраину Манхэттена. Напротив парикмахерской находится спортивный магазин; ко мне этот его шурин приехать не может, потому что ему не на кого оставить заведение. На всякий случай я приказал позвонить в больницу, чтобы Россини подтвердил подлинность письма. Подтвердил — так мне сказал секретарь. Я взвесил ситуацию. Если я начну подозревать всех, то в конце концов сам окажусь у Гордона в закрытом отделении. Поэтому я отправил охрану в эту чертову парикмахерскую, чтобы оттуда она доложила мне, все ли в порядке. Все было нормально. Я поехал, надо было пройти еще несколько шагов. Действительно, на противоположной стороне этой улочки находился магазин, в окне которого висели разные весла, трусы и матрасы. Один из них был в красные и синие полоски. В парикмахерской Коккони царила приятная прохлада, и, кроме него, не было ни одной живой души. Я попросил постричь меня, помыть голову, и, когда он умело взялся за дело, я еще раз выглянул в окно. Один из моих людей стоял тут же у двери. Я не люблю мытья головы, но я лежал спокойно, завернутый, как младенец, в душистые простыни, парикмахер причесал меня, потом натянул мне на голову сетку.
— Снимите это.
— Прическа будет лучше держаться… — слабо засопротивлялся он.
— Снимите это немедленно.
Он снял, высушил мне волосы, которые, конечно же, рассыпались, но это было не важно. Выходя на улицу, я глянул в сторону спортивного магазина и удивился, потому что сейчас в витрине висел матрас в белые и зеленые полоски. Я поманил пальцем одного из людей моей охраны.
— Да, — сказал он, — они поменяли витрину, когда вы были у парикмахера.
Что тут можно было добавить. «Феррари» опять двинулся, и я, прикоснувшись пару раз к голове, убедился, что она коротко острижена и еще немного влажная. Но что-то сосало у меня под ложечкой и в сердце. Я приказал шоферу ехать по другому мосту, где бывали ужасные пробки. Охрана ехала за мной. Как будто все в порядке, но я чувствовал какую-то слабость. Самое время, чтобы пойти к Гордону, подумал я, потому что и без этой фантоматической угрозы получу какое-нибудь нервное расстройство. Полчаса мы пробивались через злосчастный мост, а когда были уже недалеко от моего дома, воздух вдруг сотряс сильный взрыв. Сразу же за углом нас задержала полиция. Это была бомба, и, конечно, подложенная под мою резиденцию. Во мне возросло подозрение. Я подошел настолько близко, насколько позволили люди из пожарной охраны, стал возле полицейского и, оглядывая фасад, окруженный дымящимися развалинами, который вместе с целым этажом и кусками стен и стекла был вдавлен в такую же дымящуюся глубь дома, уже задумывался над тем, что я должен сделать, чтобы убедиться в том, что это настоящая реальность. Я вспомнил фотографии девушек, спрятанные в сейфе на первом этаже, особенно ту, Лили, которую я никогда никому не показывал. В этом я был уверен. Код я помнил, но как попасть на тот этаж? Пришлось организовать целую кампанию по извлечению сейфа: подъемный кран, люди, я уже видел этот чертов сейф, видел, как он болтался в крючьях стальных тросов, как вдруг сверху часть еще не совсем обвалившейся стены рухнула прямо на стальную коробку, и в облаке пылищи все рухнуло в полную темноту подвалов.
Тогда я сделал то, что соответствовало указаниям доктора Гордона. Я приказал отвезти себя к тому спортивному магазину напротив парикмахерской и, войдя в него, попросил надувной матрас в красные и синие полоски.
— Именно такого уже нет, — выпалил небольшой лысоголовый субъект, — есть похожий, пожалуйста, красно-зеленый… вот этот.
— Но я хочу тот, который висел у вас в витрине час назад.
— Тот мы продали. Мы можем заказать точно такой, будет еще сегодня…
Я вышел из магазина, не сказав ни слова. Заглянул к парикмахеру — он поклонился мне. Я уже ничего не понимал. Я осмотрел собственные руки; домой я вернуться не мог, поэтому приказал отвезти меня в отель «Ritz», снял апартаменты и позвонил сначала жене во Флориду, а потом Гордону. Жена ни о чем не знала, а у меня не было желания разговаривать с ней об убытках, которые она понесла в результате разрушения дома, более важным для меня был Гордон, но ответил его автосекретарь.
Я сидел в отеле на диване, с отвращением попивал тоник и про себя рассуждал о том, что мне делать. Администрация уже три раза извещала меня о репортерах, жаждущих интервью, но я сказал, что мне не до того, и приказал двоим людям из охраны стоять у моей двери. Перед этим я внимательно присмотрелся к ним, но ничего не высмотрел. Честно говоря, я никогда не вглядывался в лица своих охранников и за это сейчас расплачивался. Были они такие же, как и раньше, или нет? Впрочем, так или иначе, они менялись каждые шесть часов. Если бы я начал их расспрашивать (о чем?), то скорее предоставил бы дополнительную стратегическую информацию программе компьютера, который овладел моим мозгом — ЕСЛИ, конечно, действительно до этого дошло дело. Больше всего мне не нравилась сцена у парикмахера, тот момент, когда он натягивал сетку мне на волосы: я ее не видел. Не могли ли это быть электроды? Такой типичный фантоматизационный шлем. Может, подумалось мне, я уже лежу в каком-то вонючем ящике на каком-то чердаке и не нахожу способа, который бы убедил меня в том, что я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО нахожусь в отеле. Что делать? Что делать?
Я обдумывал по очереди следующие сценарии:
1. Я созову на обед в отель всех моих юристов, брокера, маклера, кассира, секретаря и так далее и присмотрюсь к ним как следует. (Но если я с моим окружением действительно «заказан», то это будут не мои люди, а фантомы, созданные компьютером);
2. Я могу пригласить горничную (та, что принесла мне тоник, а потом еще что-то, была достаточно привлекательна) и изнасиловать ее (но, конечно, если она не против чего-либо подобного и не поднимет крика, то я ничего не узнаю о фантоматизации, а скорее всего вляпаюсь в аферу, к которой у меня сейчас нет ни малейшего желания);
3. Я могу сымитировать приступ бешенства: но это самый глупый вариант, потому что меня отвезут в психиатрическую больницу;
4. Я могу кого-нибудь убить, однако, если я нахожусь в реальной действительности, мне на пользу это не пойдет;
5. Я должен сделать что-то неожиданное и абсолютно непредсказуемое.
Решившись на пятый номер, я спустился на первый этаж и зашел на кухню отеля. Очень удачно, потому что на стене висели различные ножи, скорее всего ножи мясника, но для начала я взялся за ручку огромного котла с каким-то супом и выплеснул все содержимое на двух поваров в белых «тюрбанах», которые смотрели на меня, остолбенев. А так как из этой проделки я вышел, по крайней мере непосредственно, сухим, я начал при помощи большой вилки бросать какие-то зразы, которые жарились на сковородах, куда попало; ко мне уже бежало несколько людей, одетых в белое. Мало того, я сказал себе, что разве миллионер не может просто из чистого желания выливать супы и бросаться котлетами? Я вел себя как последний идиот — ничего не поделаешь, я должен был получить уверенность…
С ножом в руках я выбежал из кухни и через несколько коридоров выбрался в холл. У стойки администратора находилось несколько молодых женщин, с одной из них я стянул юбку (у нее были обычные розовые трусики), у второй я пытался выдрать волосы, и, представьте себе, они остались у меня в руке, потому что она носила парик, и я, слыша за собой какие-то крики, визг, видя, что я должен идти дальше и что уже никоим образом не могу удержать себя в этой смертельной схватке с КОМПЬЮТЕРОМ, замахнулся ножом на администратора. Удар был точен.
IV
Сейчас я сижу в камере по обвинению в убийстве, причем мои юристы хлопочут о психиатрической экспертизе, которая подтвердила бы, что я действовал в состоянии невменяемости. Если все пойдет плохо, то возможен даже электрический стул.
Но действительно ли?
Все зависит от того, на самом ли деле тот красно-синий матрас кто-то купил именно в то время, когда меня стриг парикмахер, или матрас исчез, потому что программист гангстеров оказался недостаточно точным. Так или иначе, я ничего не знаю; я пытался повеситься, но простыня порвалась.
Но на самом ли деле?
Последнее путешествие Ийона Тихого[357]
Почти шесть лет я не был на Земле, путешествуя от планеты к планете в густонаселенном созвездии Кассиопея. Возвращение было ужасно долгим, поэтому я переписывал набело массу записок и анкет, собранных во время пребывания на неизвестных до тех пор планетах. После приземления на Центральном Евроазиатском Космодроме я незамедлительно направился к своему издателю, рассчитывая на расширение моего предшествующего издания «Звездных дневников» новыми трофеями. Меня настолько увлекли удивительные явления, далеко не пассивным свидетелем которых я был на восьмом Суперспутнике альфа Кассиопеи Y (а может быть, Эридана, так как сквозняк, возникший вследствие аварии бортового вентилятора, ужасно перемешал мои записки: я делаю их на отдельных карточках и всегда в спешке забываю пронумеровать), что я постоянно возвращался мыслями к инопланетным исследованиям и совершенно не обратил внимания на теперешний облик Земли. Собственно, я должен был отреагировать сразу же после приземления, даже до того, как моя ракета остыла от атмосферного трения: меня должно было удивить не только то, что таможенник, с любезной улыбкой отдавая мне паспорт, заодно подставил мне ногу (я не упал, так как второй таможенник подхватил меня под мышки), но кроме этого оба они были одеты как-то необычно. Их пол не удавалось распознать: они носили форменные блузы, переходящие ниже пояса во что-то наподобие таких же форменных юбок, но они не были женщинами, потому что оба были усатыми, к тому же тот, подставивший ногу, был с бакенбардами. Впрочем, благодаря многолетнему опыту зная, до какого уровня «все может изменяться», включая и моду на одежду, уже только по дороге, в такси, присматриваясь к дорожному движению, я от размышлений перешел к удивлению, а от удивления к остолбевающему изумлению: после шести лет на Земле наступили такие перемены, по сравнению с которыми все увиденное мною на спутниках Кассиопеи оказывалось все более банальным, обычным и даже вряд ли заслуживающим восстановления в памяти. Постепенно я стал сортировать у себя в голове то, что видел на улицах, а заслуживающего внимания было много. Во-первых, было похоже на то, что мужчины — если это были мужчины — носят сейчас платья или по крайней мере шаровары наподобие юбок. Во-вторых, женщины вообще либо ходили в брюках, либо в шубах, почти достигающих земли, а на головах имели что-то такое, что не могу описать иначе, чем, призывая воображение, застывший зоологический парк с разными зверюшками-миниатюрами. И наконец, за значительным количеством прохожих гнались какие-то люди, сжимающие в руках сачки для ловли бабочек: во всяком случае, мне так показалось. Я рассудил, что не должен сразу же направляться — как первоначально намеревался — в отель: следовало получить информацию обо всех произошедших в мое отсутствие изменениях культуры, нравственности и, last but not least,[358] политики, чтобы избежать совершения какой-нибудь оплошности. Нужно, наверное, заметить, что предварительное разведывание местных обычаев является космической нормой для каждого астронавта, каким я уже много лет являюсь, просто я никогда прежде, будучи на Земле или возвращаясь на Землю, такого метода предварительного получения информации не практиковал: вероятно, пришло время и для этого.
Как вы все наверное знаете, а некоторые даже помнят наизусть, столько раз прочитавши мои планетарные репортажи, собранные в «Звездных дневниках», мой друг профессор Тарантога имеет целый ряд кузенов с довольно эксцентричными интересами. Один из них, который должен был мне посоветовать, где я мог бы провести свой отпуск, является коллекционером самых разнообразных надписей (graffitti) на стенах клозетов со всего мира. Другой, с которым я познакомился, когда он собирался отправиться на наш земной спутник Луну, занимается антрополого-кулинарной археологией или старается выяснить, кто, когда, как и зачем открыл шпинат, спаржу, кольраби, а особенно 695 способов переработки творога именно тем, сегодня хорошо известным французам, методом, дающим сотни и сотни сыров. Но мне скорее нужен был иной, третий кузен Тарантоги, коньком которого или скорее пассией была МОДА, в ее разнообразнейших проявлениях и исторических тенденциях. Поэтому я дал водителю такси адрес этого третьего кузена, и случаю было угодно, чтобы я застал его дома. Живет он в пентхаусе на крыше колоссального небоскреба: сама крыша была преобразована в субтропический сад, хозяин же встретил меня в чем-то наподобие беседки и сразу же провел в квартиру, так как день был, несмотря на август (лето в Северном полушарии Земли), скорее холодным. Сама квартира на того, кто посещает ее впервые, производит сильное и особенное впечатление, так как все стены и даже потолки служат экспозицией больших плакатов с портретами лиц обоего пола, одетых в соответствии с историческими эпохами в тоги, фраки, кринолины, бикини, панталоны, наполеоновские сапоги с голенищами до середины бедра, и даже отдельное помещение чудаковатый кузен отвел исключительно посмертным рубашкам, а также другим видам одежды, в которые когда-либо живые одевали умерших. Желая непременно поднять настроение и сделать обстановку нашей встречи более теплой, хозяин провел меня в кабинет, в котором, как можно было заметить с первого взгляда, он занимался совершенно другим: мне показалось, что сейчас он уже перестал заниматься исследованиями изменений моды, так как вокруг висели изображения динозавров, тираннозавров, игуанодонов, плезиозавров, а на бюро на широко расставленных четырех ногах стоял трицератопс, точнее, его большая модель. Кузен Тарантоги, видя мое удивление, сразу же сказал, развеяв мои ошибочные выводы:
— Ах нет, дорогой господин Тихий, я продолжаю заниматься тем же самым явлением, которому посвятил жизнь с молодости. Я изучаю МОДУ, но только сейчас это мода не в одежде, а в построении живых существ. Никто как-то до этого не обратил внимание на то, что в различных геологических эпохах эволюция двигалась прыжками: допустим, в юрском периоде модным было передвижение в основном на ДВУХ ногах — посмотрите хотя бы на этих страусоподобных тварей, или на тираннозавра, — а только потом дошло до четвероногого бытия существ, из которых в первую очередь сформировались четверорукие, например, обезьяны, а потом такие, как мы. Это интересно, но я не приписываю себе пальму первенства, если речь идет об этом открытии (что будто бы эволюция была миллионы лет МОДИСТКОЙ), это открыл Ларвин вместе с Уэйнштейном. Но скажите же мне наконец, чем могу быть вам полезен?
Поглядывая на установленный в углу скелет молодого атлантозавра, я спросил, что, собственно, происходит или, точнее, что произошло за время моего отсутствия.
— Очень много разных изменений, — заметил он. — Не знаю, с чего начать. Может быть, вы мне поможете, рассказав о том, что вас особенно удивило?
— А я знаю? Почему мужчины одеваются так, как раньше одевались женщины, и наоборот? Почему одни типы гоняются за другими с сачками для ловли бабочек? Почему…
— Прошу прощения, что прерываю, — произнес кузен, — но не нужно сразу слишком много вопросов. То, что вы приняли за сачки для бабочек, в действительности являются электронными шлемами Radiovirtual Reality.[359] Именно Интернет, или же электронные сети связи, которые вы наверняка помните с давних лет, подверглись полной приватизации и разделу в соответствии с коммерческими законами рынка: в настоящее время имеем около шестнадцати, а может быть, и больше концернов, таких, как Worldnet, Cybernet, Metropolitan, Sexotics, Bordelicity и так далее; всех не вспомню. Естественно, все они стараются увеличивать объем продаж и расширять спрос на свои услуги. По улицам бегают аквизиторы, пытающиеся перехватить чужих клиентов для своей сети, или инспекторы, электронным подсматриванием (e-peeping) контролирующие, к чьей сети подключены прохожие, или так называемые сетевики…
— Значит ли это, — спросил я, — что это уже стало всеобщей манией?
— Это значит, — усмехнулся кузен, — что теперь это преобладающая мода, так как наступило полное разделение так называемого детопроизводства и копулятористики.
— А что такое копулятористика?
— Раньше это был секс, но он не служил размножению. Этой связи уже не имеем, мой дорогой.
— Так откуда же берутся дети? К аисту возвращаемся или как?
— Нет. Кто хочет иметь ребенка — идет в инсеминаториум.
— Ага. Искусственное оплодотворение…
— Не совсем. По каталогу выбирается тип ребенка, подобно тому, как раньше выбирали тип автомобиля, то есть выбирается ГЕНОМ.
— Значит, выбирает женщина?
— Необязательно. Под давлением феминисток дошло до изменения законов и методов: в настоящее время и мужчина может иметь ребенка, только ему нужно будет сделать кесарево сечение, но для современной хирургии это мелочь. Выпьете чего-нибудь? Может быть, виски? «Белая лошадь»?
— Охотно, — ответил я, так как почувствовал потребность подкрепиться после этих услышанных новостей. Хозяин прижал к своему виску небольшую металлическую пластинку.
— Вызываю своего робота, — пояснил он. Действительно, вошел робот, но на подносе вместо бутылки и рюмок нес два молотка и маленький топорик. Кузен Тарантоги, совершенно не раздумывая и не вступая в какой-либо диалог с металлическим служащим, из-под своего кресла достал что-то наподобие серебряного кольта и одним импульсом огненного луча обратил робота в кучу лома, а исходящие от нее дым и запах гари немедленно всосало открывшееся в потолке круглое отверстие.
— Я уже давно заметил, что этот мой butler[360] требует ремонта, но, к сожалению, не было на это времени, так меня увлекли последние результаты изучения рептилий пермского периода. — С этими словами кузен Тарантоги подошел к стенному шкафчику и сам вручил мне рюмку виски. Так как я не был полностью уверен, что и этот шкафчик тоже немного не свихнулся, я не осмеливался пить, пока хозяин не глотнул жидкость первым.
— И что вы мне посоветуете делать? — спросил я. — Не хотелось бы быть пойманным в какую-либо сеть виртуальной реальности. Может быть, вы даже знаете, где я могу найти профессора Тарантогу?
— Опасаюсь, что в последнее время профессора поглотила какая-нибудь агентурная сеть, — пробормотал кузен. Почесал свою лысину. — Потому что, знаете, начало было милым, но конец печальный. Я здесь живу не столько из-за смога, сколько потому, что электронные запоры охраняют меня от фантоматизации…
— Я ничего не заметил…
— В том-то и суть, чтобы ничего не было заметно. Мой дядя, а профессор — это мой дядя по отцу, не захотел применять антисетевые средства…
— Знаете, — сказал я, — от всего, что я УЖЕ услышал, на голове у меня волосы встают дыбом, но прошу, объясняйте мне дальше. Что происходит с тем, кого поймают в сеть?
— Зависит от обстоятельств. Главное, дорогой господин Тихий, прошу сохранять хладнокровие, поскольку борьба ведется на нескольких фронтах одновременно. Откуда теперь берутся дети, вы уже немного знаете. Только немного, потому что и девственнице, и без всякого интима, без насилия и эротики можно сделать ребенка. Как? Например, по e-mail или по телефону.
— Это ужасно! — произнес я.
— Почему? — спросил кузен Тарантоги с интересом. — Просто вы находите в списке или в Каталоге Генов соответствующий вашей цели или вкусам геном, кодируете его на семодеме, вводите его ONLINE и ищете подходящий объект для оплодотворения. Действительно, с женщиной это всегда проще. Зато женщины и более бдительны, чем мужчины. Зачатие по телефону вначале было достаточно сложным, но после того как были внедрены семодемы и спермодемы, это стало пустяковым делом.
— Можно оплодотворять безнаказанно?
— Сначала нужно доказать, что оплодотворенное лицо этого себе не желало. Возникло направление антинаталистично-антиконтрацептической адвокатуры. Впрочем, на всякий случай я вмонтировал в свой телефон и телевизор охранно-фильтровочные экраны. Меня никто не оплодотворит! Напрасный труд… — вскрикнул он триумфально. — Итак, я вам говорил о разных формах борьбы. Оплодотворение через спермодем по сути наказуемо, но нежелание беременности необходимо, к сожалению, доказать, а это не всегда просто сделать. Особым явлением стало сетевое подполье или акты криминальной фантоматизации, сфера, оккупированная различными бандами, мафией и лицами, действующими в одиночку, как раньше террористы…
— И что эти сетевые негодяи делают?
— Это по-детски просто. Другое дело, что почти всегда конечная цель этих преступлений — материальная или проще — финансовая. Допустим, обрабатывают ваши мозги так, чтобы вы выдали код своего банковского счета или выписали чек in blancо,[361] или подарили дом, квартиру, акции, черт знает что еще, и вы будете это делать, считая, что оставляете свой автограф на книге читателю-поклоннику… Я говорю упрощенно. Но дело может идти более запутанным путем, скажем, вы не имеете имущества, а только пожилую тетю или другого завещателя, поэтому «настроят» вас так, чтобы вы или лично, или per procura[362] того человека укокошили… Вы извините, но уж так устроен мир, что количество проступков, которые можно осуществить при помощи сети, гигантское. И все они «подпольные». В то же время легально происходит, как уже говорил, конкурентная борьба, знаете ведь, что этого закон запретить не может, так как капитализм стоит на конкуренции…
— Почему мне становится все холодней? — спросил я, может быть, немного не по делу, потому что не понял, или это кровь стынет у меня в жилах от услышанного, или действительно становится все холодней.
— Да, это так, — ответил мой хозяин. — Посмотрите, пожалуйста, на горизонт, и сами убедитесь…
Я посмотрел с высоты небоскреба, на котором стоял пентхаус, и заметил в отдалении голубоватое свечение.
— Что-то там блестит, но что? — спросил я.
— Ледник, — ответил родственник Тарантоги. — Вы, наверное, считаете, что климат теплеет? Но синоптики уже давно заметили, что чем теплее становится, тем холоднее.
— Что вы говорите, ведь это противоречит логике…
— Как хотите. Метеорологи умеют это объяснять. Имею даже запись объяснения одного хорошего специалиста… Хотите послушать?
— Предпочел бы шубу, — ответил я. — Что вы мне все-таки посоветуете делать?
— На вашем месте я бы как можно быстрее отправился обратно в Космос, — доброжелательно усмехаясь, произнес хозяин. — Потому что если вы собираетесь пожить на Земле подольше, необходим будет дом, основательно экранированный, компьютер, ни к какой сети не подключенный, так как сейчас невозможно тронуть клавишу, чтобы целые орды вирусов не летели в software и не уничтожали hardware. А можете, например, жениться на сестре какого-нибудь бывшего хакера: такой шурин мог бы обеспечить вам защиту…
— Ничего не понимаю. Как это «жениться»? Теперь, когда вы сами говорили мне о телефонном детоделании, супружество все еще актуально?
— Конечно. А кто будет вашим спутником в жизни? Некоторые, правда, предпочитают холостяцкие компрессы?
— Какие еще «компрессы»?
— Из девочек. Две-три несовершеннолетние девочки в постель на ночь…
— Но это же извращение, педофилия…
— С чего вы взяли? Это не связано с сексом. Ависага и царь Давид из Библии, из Книги Царств — Ветхий Завет точно об этом гласит, не правда ли? Этот обычай вернулся и закрепился в массах, только что, не будучи царем, вы должны платить за такие компрессы. Существуют агентства, которые нанимают девочек, но, впрочем, это совершенно избыточные услуги, так как вы можете иметь сетевых девочек любого возраста, любых фигур, на любое время, нужно только стать абонентом какой-нибудь солидной фирмы, гарантирующей асексуальность…
— Чего стоит такая гарантия асексуальности?
— Ну, это уже совсем другая история. Фактически большинство абонентов, как сообщает пресса, пользует «компрессы», но и доказать нарушения не просто. У полиции нравов с этим колоссальные проблемы, так как защита сводится, кратко говоря, к утверждению, что за совершенное в фантоматизированном состоянии нельзя юридически преследовать так же, как и за содержание мечтаний во сне… Вы согласны?
— Но ведь содержание сновидений не зависит от меня, от моей воли.
— О, это вы уже отстали на полвека. Сейчас вы можете содержание сна задать, проглотив соответствующую таблетку, но за глотание снотворной таблетки также не наступает ответственность… Недавно даже был процесс над одним моим знакомым, который заказал такой вариант феминотонины копулятрической, чтобы ночь за ночью видеть во сне постоянное сожительство с королевой Наваррской, но не был наказан.
— Потому что никакой королевы Наваррской нет?
— Сейчас нет, но когда-то была. Нет, даже за полигамные сны не привлекают к ответственности. Знаете, в конце концов все решает рынок, так называемая невидимая рука рынка. Таблетки просто дешевле, чем программа виртуальной реальности, программу можно проконтролировать, в то же время то, что вы вытворяете с Ависагой (вы ведь в конце концов не такой старец, каким был в Библии царь Давид), выяснить нельзя. Скажу вам так: в итоге в результате научно-технического прогресса более всего пострадала реальная ПРОСТИТУЦИЯ. Она чаще всего УЖЕ не выгодна. Впрочем, это же будет касаться и войн: солдат-робот ПОКА все еще дороже живого человека, одетого в мундир и призванного в армию, но электроника становится все дешевле…
Поблагодарив моего собеседника за посвящение в тайны новой действительности, реальной и виртуальной, я направился прямо в антикварный магазин, в котором приобрел полный комплект рыцарских доспехов XVI века и уже в доспехах пошел в отель. Моему виду никто там особенно не удивился. Я рассудил так: как известно, фантоматизация осуществляется благодаря подключению человека, то есть его мозга, к компьютеру необязательно непосредственно, это может произойти и на большом расстоянии при помощи радиоволн. В любом случае мозг с виртуальной программой соединяет электричество, которое должно попасть к органам чувств. Любой электрический заряд проходит преимущественно по металлической ПОВЕРХНОСТИ, является ли ею доспехи, или бочка, или автомобиль. Этот так называемый феномен сетки Фарадея гарантирует пассажирам автомобилей, произведенных из металлических листов, полную безопасность даже в случае попадания молнии. Таким образом, в доспехах я должен был быть стопроцентно обезопасен от подключения к легальной или подпольной фантоматизационной аппаратуре, и даже где-то блуждала у меня в голове мысль о бронированной пижаме и ванне, обложенной металлическими листами со всех сторон. Однако, так как в доспехах мне становилось все более неудобно, особенно из-за того, что в ресторане при отеле постоянно падающее забрало чертовски затрудняло принятие пищи, внимательно осмотревшись, я пересел в угол, и там, сняв шлем, съел суп из раков, бифштекс, картофель фри и мороженое с ананасовым кремом, которого не переношу, но мне было уже совершенно все равно.
Телефон профессора отвечал исключительно голосом автоматического секретаря, поэтому я посетил с визитом руководителя сенатского комитета NASA по инопланетным делам. Это был в меру любезный старец, а о визите я договорился заранее, позвонив его секретарше. Она была исключительно интересной, даже красивой девушкой, и я очень ее пожалел, ведь ей довелось жить в эту эпоху телефонного детопроизводства и неэротических браков, а также отсутствия любви. Я сказал это мистеру Джонсону, пока ее не было. Вместе с этим посетила меня мысль типа загадки, которая уже неоднократно приходила мне в голову: почему же не все женщины КРАСИВЫ? Как могло случиться, что сексуальный отбор или селекция, основанная главным образом, наверное, на телесных критериях, особенно в прадавние времена, когда вообще не было речи, то есть когда пралюди еще не разговаривали, а если и начинали говорить, то не было о чем (что, впрочем, в большой мере до сегодняшнего дня сохранилось как реликт эпохи пещерного человека), не привела к вымиранию женщин с бесформенными, кривыми ногами, с отталкивающими лицами, с кошмарными бюстами, с не менее неприятным задом и так далее, в результате чего остались бы жить и заполнять города и деревни исключительно женщины такие прекрасные, как те, которых (чаще обнаженными) можно наблюдать в основном только на фотографиях в «PLAYBOY», «Gallery», «Hustler» и в фильмах как кинозвезд; иногда также и в жизни, но очень редко? Мистер Джонсон выслушал меня не без внимания и заметил сначала, что селекция действовала, вероятно, двусторонне: не только мужчины выбирали для себя возлюбленных, но также и наоборот, т. е. женщины не на каждого мужчину были готовы согласиться, а, кроме этого, в пещерах наверняка было очень темно. Как известно, электричество было изобретено как источник света только где-то в XIX веке. Это меня частично убедило, но не во всем. Когда мы принялись живо дискутировать, выясняя, существует ли в действительности только один канон женской красоты, секретарша включилась в разговор при помощи televox’а: кто-то, какой-то тип, фамилию которого я не услышал, хотел незамедлительно встретиться с мистером Джонсоном. Мистер Джонсон, слушая это, попытался выдвинуть ящик из бюро, но он застрял, и когда дверь уже начала открываться, ящик выскочил почти вырванный, и в ладони почтенного руководителя блеснул большой черный BLASTER. Гость действительно оказался непрошеным посетителем, так как нес двумя руками металлическую сеть; увидев это, я мигом нырнул под бюро. Раздались выстрелы и грохот. Выглянув из-под бюро, я сразу же забеспокоился, так как типа с сетью не было, как будто бы он сквозь землю или, точнее, под пол провалился, а мистер Джонсон оставался в комнате, но стал значительно ниже, а также одет был уже как будто бы в более свободную одежду, и, что хуже всего, у него под носом появились ни с того ни с сего усики. Предчувствуя что-то недоброе, я ущипнул себя, но при этом сразу же понял, что таким примитивным способом не смогу определить состояние моей реальности. Я или УЖЕ был фантоматизирован, или нет. Единственное, что пришло мне в голову, это сделать что-то совершенно не к месту, неслыханное, полностью неподходящее к моей, по сути порядочной и культурной, натуре.
Для начала я спросил Джонсона, как его зовут. Джонсон ответил, но это могло быть как правдой, так и обманом. Поэтому я вышел в комнату, в которой около телефона сидела секретарша, и беспардонно стал к ней приставать с сексуальными намеками в надежде, что она съездит мне хотя бы по лицу, благодаря чему я убедился бы, что по-прежнему нахожусь в реальности настоящей, а не виртуальной. Однако эта симпатичная девушка вместо того, чтобы дать мне по губам за sexual harassement,[363] взяла сумочку и спросила холодно и по-деловому, сразу ли мы пойдем в отель или лучше сначала вместе поужинаем. Проинструктированный по копулятористическим вопросам кузеном Тарантоги, я, честно говоря, остолбенел. Приключение казалось полностью старосветским и при этом невинным, если я находился в глубинах качественно запрограммированной фикции, но, кроме всего прочего, соглашательская реакция девушки вызвала у меня беспокойство противоположного свойства: я подумал, что, может быть, я именно такой великолепный мужчина, о котором она давно мечтала. На всякий случай я обошел ее, стоящую уже с сумочкой в руке, и посмотрел на длинный ряд корешков книг в настольной библиотеке за спиной секретарши. Прочитал несколько названий, таких, как «Копулянты», «Полисекс», «Теория нейтральной копулистики», «Дневник Игнатия Копуляциониста», остальные прочитать не успел, так как в дверях появился мистер Джонсон.
— Быстрее прочитайте вот это! — обратился он ко мне, подавая какой-то текст. Я уже ничего не понимал. На первом листе, который он мне подал, виднелась надпись: ЯВЛЕНИЕ ФАНТОМАТИЗИРОВАННОГО ИЙОНА ТИХОГО.
Это было сильно. Подняв голову, я увидел, что мистер Джонсон начинает снимать пиджак, и, что еще хуже, секретарша, отложив сумочку, также стала раздеваться. Ее белье было белым как снег. Видя, как она ищет у себя на спине застежку бюстгальтера, я одним прыжком бросился в окно и полетел с 24-го этажа вниз.
Я не могу решить, был ли мой прыжок, в принципе инстинктивный, осознанным или нет. Достаточно того, что я не знаю, благодаря чему спасся. Однако является фактом то, что я написал выше, то есть прыжок с большой высоты ничему не навредил. Время от времени появляется у меня мысль, что я мог бы через окно выбросить мистера Джонсона, а с той красивой и на все согласной секретаршей остаться один на один. Это была виртуальная реальность — безусловно! Но чем бы она могла мне навредить? Может, произошло бы совсем наоборот: тем более что я не знаю, пишу ли эти слова в действительности или это мне только кажется. Неуверенность существования, которая явилась следствием вторжения новой техники в человеческую жизнь, может привести к фатальной неудовлетворенности. И кто мне сейчас скажет, упустил ли я возможность или скорее всего спасся — но от чего собственно? Потерял даже номер телефона Тарантоги и его кузена, а это уже действительно плохой знак.
После возврата доспехов в антикварный магазин, так как я уже был не в состоянии их терпеть, весь в синяках от внутренних болтов, заклепок и углов (как выдерживали в таких железяках средневековые типы — это для меня загадка, с которой, может быть, разберусь в другой раз), а также оглохший от постоянного грохотания и скрежетания лат (особенно на коленях и позвоночнике), я поехал в отель и попросил переслать мне из дома факсовым интер- или экстернетом накопившуюся почту. Почтовый ящик был настолько заполнен рекламными брошюрами модемов, спермодемов, никодемов и другими листками, что только в самом конце просмотра почтового хаоса я наткнулся на две наиболее подходящие и существенные страницы. Первая была вызовом в следственные органы, так как я оказался обвинен секретаршей Джонсона в indecent exposure[364] и sexual harassment. Женщина, как известно, переменчива (la donna e mobile), но для меня судебная повестка стала первым сигналом нахождения в нормальной действительности, и в этом положении вещей меня укрепил документ — последняя выписка с моего банковского счета, которая сообщала, что кто-то, используя подписанный мной чек, полностью опустошил мой счет. Обе эти новости, криминально-судебная и финансовая, придали мне настроение, полное оптимизма. Cogito ergo sum:[365] чтобы уже больше или дальше не рисковать, я решил незамедлительно отправиться в обратную дорогу, так как на всех вместе взятых спутниках Кассиопеи никто ничего об интернетах не слышал, а что касается каннибализма, то действительно людоедство там интенсивно расцветает, но человека с Земли никто не тронет, и даже бульон на нем не сварит, так как, во-первых, их кулинарные обычаи этого не позволяют, а во-вторых, они считают людей ядовитыми и поэтому стопроцентно несъедобными. Может быть, я еще увижу когда-нибудь кого-либо из кузенов профессора Тарантоги, но только в том случае, если тот сам появится на Кассиопее.
Питавали XXI века
Питаваль[366] 2044 г.[367]
EURONET рекомендует своим абонентам получить новогодний Питаваль и настоящим сообщает его краткое содержание (получать без доплаты через суборбитальные ретрансляторы №№ 4, 6, 19 и 22).
1. VIRTUALIA IURIDICA. Зафиксировано падение на 74 % достоверности АЛИБИ подозреваемых в преступлении, так как диссоциаторы обеспечивают их присутствие в разных местах в одно и то же время. Зафиксировано также возрастание на 82 % психоза с деиллюзиями на почве усложнения распознавания состояния при переходе из CYBERSPACE в РЕАЛЬНОСТЬ, что является следствием перфекционирования псевдокопии.
2. В США идут процессы по 39 делам об убийствах, насилии или тяжких телесных повреждениях, связанных с принятием (как аргументирует защита) ФАНТОМА за реальную личность, а также по 96 уголовным делам по противоположной причине — ошибочного принятия реальной личности за ФАНТОМ (виртуалиста), с которым можно все делать безнаказанно, как во сне.
3. Фирма NONTENDO выиграла процесс о возмещении ущерба от патентованного PEACEMARKER’а (абсорбера панвизионной рекламы). АБСОРБЕР должен был рекламу, вставляемую в популярные передачи, осмеивать и заменять сказками для детей, но действовал слишком хорошо, так как абсорбировал заодно и собственную рекламу (абсорбера) и поэтому не мог быть рекламирован в TELESHOPPING.
4. Битва компьютеров в зале судебного заседания. Адвокаты и прокуроры все чаще переходят от правовой аргументации к интерференции и электрофагии противной стороны; побеждает не право, а сила байтов. Верховный Суд выносит приговор, несмотря на наглость суперматиков.
5. Вероятно, в результате акции хакеров тучи информационных вирусов проникли в ответвление Интернета, эксклюзивно направленное к Савантам[368] I ранга, и склоняют там ученых к неприличным искушениям. Как к этому относится ЮНЕСКО — неизвестно.
6. После катастрофы «JUMBON 284» в 291-й программе IV канала АСТРЫ появилась реклама колбасы с кетчупом. Разъяренный соседством кровавых трупов с кровяной колбасой телезритель взорвал наземную ретрансляционную станцию в Коннектикуте. Защита утверждает, что он действовал в полном убеждении, что взрыв произойдет исключительно в CYBERSPACE.
7. Многочисленные группы террористов из стран третьего мира угрожают, что захватят ОКЕАНИЧЕСКИЕ ВОДОРОСЛИ, и если богатые страны не увеличат в десяток раз дотации для бедных, то отравят большинство этих водорослей, поставляющих в атмосферу кислород, «чтобы все вместе задохнулись».
8. Пропавший миллионер Ф. Порпр был найден на чердаке в старом шкафу, в котором неизвестные злоумышленники подключили его к фантоматизатору. Под именем ГАРУН АЛЬ РАШИД он проводил свою жизнь без бирж среди гарема и, хотя потерял 17 кг веса (о чем и не догадывался), после отключения аппаратуры пожелал, чтобы его опять к ней подключили.
9. Утка NEURONET’а. Неправдой оказалась переданная многочисленными телетаблоидами новость, что будто бы один хакер («TELESFOR REMOTE») проник по громоотводу Букингемского дворца в кровать к королеве и завязал с ней близкий контакт.
10. Участились случаи взрывов эмиттеров XEX’а. В особенности такую реакцию вызывают групповые показы нарисованной на обнаженных телах одежды и необходимых для этого смывателей, а также утенсилов,[369] предназначенных для достижения реоргазмового эпилептоидального состояния. В некоторых мусульманских странах рассчитывается стоимость покрытия их территории металлической крышей, ибо иначе защититься от мультипередаваемой эмиссии XEX’а невозможно.
11. В NEURONET’е — суицидальные новинки за круглым столом.
Питаваль 2056 г
«Reader’s Digest» посредством Transworldnet сообщает:
КРУПНЕЙШЕЕ В ИСТОРИИ ПРЕСТУПЛЕНИЕ ПРОТИВ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА — КТО ЕГО ОСУЩЕСТВИЛ?
В текущем году в США и во Франции появились результаты статистических исследований, выявивших ужасные глобальные явления.
Коллективы исследователей из Гарварда и Калифорнийского технологического, а также из CNRS (Centre National de la Recherche Scientifique) во Франции доказали существование взаимосвязи между зафиксированным на исходе XX века многократным падением интеллекта (IQ) целых обществ и начавшимся с 1995–1997 годов ростом количества спутниковых ретрансляторов мировой сети интерактивного орбитального телевидения.
Первые данные о падении интеллекта у малолетней группы телезрителей появились еще в 1994 году, когда они были опубликованы в таких работах, как «The Bell Curve: Intelligence and Class Structure in American Life» (авторы Р. Дж. Гернштейн и Ч. Мюррей), а также «The Decline of Intelligence in America: A Strategy for National Renewal» (автор Сеймур У. Ицкофф). Еще раньше появились многочисленные публикации (например, Нейл Постман) о фатальном влиянии телевидения на молодежь. Однако до 2010 года никто не выдвигал предположений, что непрерывный рост агрессивного содержания во всех программах TV был вызван некоммерческими причинами. Другими словами: что лавина убийств, насилия, геноцида во всемирном масштабе, «пропаганда» ICBM (Intercontinental Luggage Ballistic Missiles) — контрабанда плутония с постсоветсткого пространства, насыщение кровью, преступлением, разрушением и уничтожением были не только случайностями спроса и предложения. (Или проще: считали, что публика смотрит то, что больше всего хочет смотреть, и исключительно такое положение вещей вызывает психопатические последствия у телезрителей, а также рост терроризма и преступности в мире.)
Однако сопоставление полученных результатов исследований (TV-содержания с рассчитанной кривой всемирного падения человеческого интеллекта) выявило то, что вначале казалось невозможным. Не соотношение «спрос-предложение» само по себе вызывало варварско-убийственные направления в кабельных и спутниковых сетях: id fecit cui prodest.[370] Это организовывал Кто-то, кому эти глобальные последствия были нужны. В ряде стран Америки и Западной Европы были проведены, вначале тайно, следственные мероприятия, целью которых было раскрытие того, что в Интерполе и в ЦРУ условно назвали «Конспирация против Разума» (CAR, то есть Conspiracy Against Reason).
По результатам воздействия аудиовизуальных медиа легко было сделать типичные сопоставления. Все сети TV, как в популярных передачах (сериалах, шоу), так и в новостях, представляющих репортажи о событиях в мире, пропагандировали, с какой легкостью можно убить каждого человека, как просто можно избавиться от трупа в случае «индивидуального» убийства и каким безнаказанным оказывается убийство больших масс людей (при геноциде). Продемонстрированы были:
1) полное бессилие ООН,
2) практически повсеместные правонарушения, а также потенциальная преступность и легкость избегания наказания и заключения в тюрьму благодаря «фальсифицированным виктомологическим данным», вследствие частых и успешно применяемых видов коррупции, бандитизма, практике обмана и жажды крови в государственных администрациях, в службах безопасности (полиция, охрана, следственные органы, суды), причем количество сериалов и развлекательных передач на TV, показывающих, как следует и как можно фальсифицировать действительность в целом спектре криминогенных действий, возрастало, и они осуществили также сильное эмиссионное вторжение в часы «высокой смотрибельности» (например, hoche Einschaltquoten в Германии), так как благодаря этому на такой тип супер- и сублимального внушения «легкости убийств» молодежь оказалась особенно податлива.
Относительно исполнителей расследования продолжаются; пока располагаем только предположениями. Речь идет о многих факторах: кто спонсировал эти виды эмиссии; кто склонял сценаристов к созданию таких передач; кто принимал решения при выборе сюжетов эмитированного и почему такие, а не иные сюжеты он вводил в мировые сети TV «негативной селекцией», пропагандирующей убийства, катаклизмы, разрушения и всеобщую ненависть. В разделе «News» селекция отдавала предпочтение информации о несчастьях и катастрофах. При этом с середины прошедшего столетия фиксируется постоянная тенденция к демонстрации трупов «свежеубитых» людей, луж крови, останков тел, последствий взрывов бомб или начиненных взрывчаткой писем, или радиоактивного заражения жертв элементами урановой группы, фрагментов инструкций о том, как можно употреблять наркотики, какие количества наркотиков появляются на рынках, как осуществляется контрабанда наркотиков, как действуют дилеры и посредники и т. д. В то же время невинная, бескровная информация постепенно и систематически удалялась из всех «Новостей».
Но в результате теория, утверждающая, что у направления противоразумного и антиэтического варварства, направления, которое специальными способами Brainwashing приучала к виду террористических актов, индивидуальных и массовых убийств, к картине куч «самоубийц» в самоуничтожающих себя сектах и в группах погибших камикадзе, были спонсоры, не нашла своего подтверждения.
В частности, давно было известно, что передача информации об актах убийств, о покушениях, нападениях, о самоубийствах и т. п. вызывает лавинное, подобное эпидемии, явление экспансии, называемое «индукцией» или «побуждением», или «насилием по образцу», становится инструкцией к насилию и разного рода актам, как, например, сексуальному приставанию к детям, причем родителями.
Подобно тому, как живущий в целибате католический священник «кормится» известным психоанализу способом, неустанно провозглашая «зло секса», потому что проклинание «зла секса» обеспечивает тайное облегчение его изголодавшемуся libido, так и показы множащихся, а поэтому будто бы повсеместных, актов развращения детей и молодежи внутри их семей обеспечивают внушение, воздействующее так, чтобы тот, кто имеет еще заторможенное влечение к аналогичным поступкам, понял, что сможет «спрятаться» в самом количестве удовлетворяющих таким образом свои садопедофильские склонности. Одним словом, направление в медиа (mass media) уже не поддается «объяснению» (not to be explained away, kann nicht weggedeutet werden), а проводимые следственные мероприятия имеют своей целью выявление спонсоров-исполнителей.
Интерпол результатов следствия пока не сообщает. «Питаваль» представляет только наиболее смелую из всех гипотез — фактического подозрения относительно исполнителя.
Существуют силы, заинтересованные в падении IQ вместе с ростом агрессии, страха, бессилия, ощущения одиночества, дезориентации, с жизнью в постоянных опасностях, с бытом, разбавленным хаосом. Эти силы уже 60–80 лет прилагают усилия к дальнейшему угнетению обществ, прежде всего ведущих в культурно-цивилизационном смысле, так, чтобы граждане таких обществ приняли и даже с облегчением проинициировали возникновение над ними монопартийной или деспотичной власти, или таким образом иерархизированной, что спустила бы в канализацию опасения и агрессию всех, придавая этим распространяющимся аффектам единообразное направление. Самый необычный вариант этой исследовательской концепции склонен признать, что действующие силы — неземного происхождения и что человечество может их благодарить за окончательное рабство. То есть сети спутникового TV, сети медиа, информационные сети, Euronet, Worldnet, Internet и другие становятся посредническими каналами, передающими это заражение: их цифровая эмиссия является «вирусами», которые окончательно уничтожат дегенерированное глупеющее человечество (condition humaine).
(Сравните с энцикликой папы Сикста XVIII «Transmissio peccati per undas electricas».)
Питаваль 2057 г
1. Самуэль Бретфиндер, изобретатель интеллектометра, попал в дорожное происшествие через час после объявленного в медиа представления работы своего аппарата. Когда он нес его в Стокгольме через Aftergate, на него наехал автобус, у которого не было номерных знаков и который был совершенно пустым (как оказалось, он управлялся дистанционно и разбился через несколько сотен метров от места происшествия).
Власти предполагают, что Бретфиндер стал жертвой убийцы, так как его интеллектометр был способен на расстоянии до 150–200 метров определить умственный потенциал (обычно называемый интеллектом) человека, на голову которого он направлен. Единственный образец аппарата, который Бретфиндер после показа нес в чемодане, был раздавлен и не подлежит (пока) реконструкции. В шведской прессе появились предположения, что за этим происшествием стоят неизвестные силы политической природы. Говорят о некоторых правительствах Средней и Восточной Европы, заинтересованных в нераспознавании умственных способностей их членов.
2. Ретрохроны до сих пор недостаточно эффективны. В последнее время в медиа много внимания уделяется ретрохронам как искусственно создаваемым субмолекулярным псевдочастицам, будто бы способным к такому целенаправленному перемещению во времени, что приведенные в действие на месте любого преступления, исполнителями которого были люди, они должны, перемещаясь в прошлое время как «атомные псы», достичь исполнителей (перпетраторов) покушения или преступления. На полигоне под Абердином группа физиков из Brookhaven Laboratory провела первые попытки выяснения (при посредничестве ретрохронов) того, кто заложил в указанном месте взрывное устройство с часовым взрывателем. Непосредственно после взрыва ретрохроны были выпущены из суперхронатора, но, к сожалению, вместо того чтобы направиться к группе лиц, в действительности заложивших взрывное устройство, направились к группе ученых, сконструировавших все эти устройства. Ученые надеются на применение своего изобретения в будущем. Понятно, что весь политическо-террористическо-наркотическо-патриотическо-националистическо-фундаменталистский мир был взволнован сообщением, что будто бы при помощи ретрохронов стало возможным добраться до исполнителей каждого проступка, даже если после его осуществления они значительно отдалятся от места события. Как сообщает Preps (Спутниковое агентство), в определенных кругах уже начали работу над защитой от ретрохронов и над проектированием роботов, совершающих преступление на расстоянии.
3. Фирма IVM (International Visionary Machines) изготовила и распространяет на рынке образцы новых машин, производящих CYBERSPACE, которые, благодаря применению компьютеров 19-го поколения, располагают параллельной вычислительной мощностью порядка 1019 бит и могут внутри виртуальной реальности организовать следующую виртуальную реальность, та, в свою очередь, может создать еще третий дериват ВР. На практике это выглядит так, что после размещения на голове электродов и на теле сетки человек оказывается в таком Cyberspace, в котором может найти виртуальные компьютеры, а когда, в свою очередь, к ним подключится, будет перетранспортирован в «виртуальный мир № 3», в котором уже не действуют какие-либо законы физики и биологии; в «мире третьего уровня», как называет его фирма IVM, можно размножиться на большее количество «личностей», можно участвовать во встречах с умершими, с лицами, занимающими наивысшее сакральное положение в данной, произвольно выбранной религиозной вере, можно также реализовать различные типы воспитания (поведения) ненормального и криминального характера, и все это таким способом, что IVM гарантирует «неподсматриваемость» (антископтофиличность) наиболее безобразного, наиболее неприличного поведения; можно собственным копиям («виртуальным близнецам») изменять пол, можно убивать членов семьи, жить жизнью каннибала и т. д. Виртуальный компьютер имеет только один недостаток: тот, кто был подключен к нему достаточно продолжительное время (от восьми до двадцати часов), после отключения от электродов теряет осознание того, что наверняка уже полностью вернулся в обычную реальность, благодаря чему легко может дойти, например, до убийства нелюбимой им реальной особы, принимая ее за виртуальную. Образец IVM имеет размер малого холодильника и в настоящее время стоит двадцать семь тысяч долларов; серийное производство должно эту цену значительно уменьшить, если только конструкторы получат сертификаты и свидетельства, разрешающие реализацию на рынке. Получение IVM такого разрешения от властей не очевидно, так как в последнее время количество случаев неумышленных убийств, вызванных дезориентированной активностью подвергнутых «фантоматизации», значительно возросло. В самом Нью-Йорке за последнюю неделю уже ошибочно было убито около 2960 человек.
Worldnet Питаваль 2068 г
Проект EXTRAS (Extraterrestial Radiation Source) был отвергнут Советом Безопасности как опасный до тех пор, пока на нашей планете существуют государства и неизбежны их взаимные конфликты. EXTRAS предусматривал выведение на высокие орбиты (над стационарными) специальных излучателей, абсорберов солнечного излучения, которое сильно концентрированными пучками при помощи «сателлитарных линз» было бы так направлено из космоса на Землю, чтобы сделать возможным перемещение в атмосфере возникающих циклонов и антициклонов. Для нагрева значительной части атмосферы необходимо огромное, технически недостижимое количество энергии излучения. В то же время для передвижения границ между циклонами и антициклонами энергии требуется в общем-то немного. Но, однако, прицеливание в поверхность планеты сгустками энергии (которые можно трансформировать даже так, что будут создавать модуляции лазерного типа) могло бы стать новым видом вооружения, воздействующего из Космоса; государство, которое бы (например) стремилось к продлению на собственной территории погоды, благоприятной с аграрной точки зрения и одновременно неблагоприятной в другой стране, тем самым овладело бы гигантскими силами климата.
Как провозглашает резолюция Совета Безопасности, реализованная в конце XX века программа орбитальной спутниковой унифицированной связи (ее зародышем был Интернет) привела к «информационным войнам», так как геополитические интересы различных государств противоречивы. Что бы тогда произошло, если бы при помощи орбитальных трансформаторов энергии Солнца отдельные государства могли обеспечивать на собственной территории благоприятные изменения погоды и одновременно осуществлять «климатические удары» по неприятельским государствам! Таким же образом мог бы возникнуть новый тип «климатического шантажа», подобного «холодной войне» (Cold War, известной из прошлого столетия). Сейчас, однако, по-прежнему циркулируют слухи, что будто бы некоторые государства — говорят о России и Соединенных Штатах — предприняли попытку доставки ракетами на высокие орбиты образцов излучателей, способных управлять климатом в небольшой степени (пока). Названные государства по этому делу дали официальные опровержения.
Питаваль[366] 2044 г.[367]
EURONET рекомендует своим абонентам получить новогодний Питаваль и настоящим сообщает его краткое содержание (получать без доплаты через суборбитальные ретрансляторы №№ 4, 6, 19 и 22).
1. VIRTUALIA IURIDICA. Зафиксировано падение на 74 % достоверности АЛИБИ подозреваемых в преступлении, так как диссоциаторы обеспечивают их присутствие в разных местах в одно и то же время. Зафиксировано также возрастание на 82 % психоза с деиллюзиями на почве усложнения распознавания состояния при переходе из CYBERSPACE в РЕАЛЬНОСТЬ, что является следствием перфекционирования псевдокопии.
2. В США идут процессы по 39 делам об убийствах, насилии или тяжких телесных повреждениях, связанных с принятием (как аргументирует защита) ФАНТОМА за реальную личность, а также по 96 уголовным делам по противоположной причине — ошибочного принятия реальной личности за ФАНТОМ (виртуалиста), с которым можно все делать безнаказанно, как во сне.
3. Фирма NONTENDO выиграла процесс о возмещении ущерба от патентованного PEACEMARKER’а (абсорбера панвизионной рекламы). АБСОРБЕР должен был рекламу, вставляемую в популярные передачи, осмеивать и заменять сказками для детей, но действовал слишком хорошо, так как абсорбировал заодно и собственную рекламу (абсорбера) и поэтому не мог быть рекламирован в TELESHOPPING.
4. Битва компьютеров в зале судебного заседания. Адвокаты и прокуроры все чаще переходят от правовой аргументации к интерференции и электрофагии противной стороны; побеждает не право, а сила байтов. Верховный Суд выносит приговор, несмотря на наглость суперматиков.
5. Вероятно, в результате акции хакеров тучи информационных вирусов проникли в ответвление Интернета, эксклюзивно направленное к Савантам[368] I ранга, и склоняют там ученых к неприличным искушениям. Как к этому относится ЮНЕСКО — неизвестно.
6. После катастрофы «JUMBON 284» в 291-й программе IV канала АСТРЫ появилась реклама колбасы с кетчупом. Разъяренный соседством кровавых трупов с кровяной колбасой телезритель взорвал наземную ретрансляционную станцию в Коннектикуте. Защита утверждает, что он действовал в полном убеждении, что взрыв произойдет исключительно в CYBERSPACE.
7. Многочисленные группы террористов из стран третьего мира угрожают, что захватят ОКЕАНИЧЕСКИЕ ВОДОРОСЛИ, и если богатые страны не увеличат в десяток раз дотации для бедных, то отравят большинство этих водорослей, поставляющих в атмосферу кислород, «чтобы все вместе задохнулись».
8. Пропавший миллионер Ф. Порпр был найден на чердаке в старом шкафу, в котором неизвестные злоумышленники подключили его к фантоматизатору. Под именем ГАРУН АЛЬ РАШИД он проводил свою жизнь без бирж среди гарема и, хотя потерял 17 кг веса (о чем и не догадывался), после отключения аппаратуры пожелал, чтобы его опять к ней подключили.
9. Утка NEURONET’а. Неправдой оказалась переданная многочисленными телетаблоидами новость, что будто бы один хакер («TELESFOR REMOTE») проник по громоотводу Букингемского дворца в кровать к королеве и завязал с ней близкий контакт.
10. Участились случаи взрывов эмиттеров XEX’а. В особенности такую реакцию вызывают групповые показы нарисованной на обнаженных телах одежды и необходимых для этого смывателей, а также утенсилов,[369] предназначенных для достижения реоргазмового эпилептоидального состояния. В некоторых мусульманских странах рассчитывается стоимость покрытия их территории металлической крышей, ибо иначе защититься от мультипередаваемой эмиссии XEX’а невозможно.
11. В NEURONET’е — суицидальные новинки за круглым столом.
Питаваль 2056 г
«Reader’s Digest» посредством Transworldnet сообщает:
КРУПНЕЙШЕЕ В ИСТОРИИ ПРЕСТУПЛЕНИЕ ПРОТИВ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА — КТО ЕГО ОСУЩЕСТВИЛ?
В текущем году в США и во Франции появились результаты статистических исследований, выявивших ужасные глобальные явления.
Коллективы исследователей из Гарварда и Калифорнийского технологического, а также из CNRS (Centre National de la Recherche Scientifique) во Франции доказали существование взаимосвязи между зафиксированным на исходе XX века многократным падением интеллекта (IQ) целых обществ и начавшимся с 1995–1997 годов ростом количества спутниковых ретрансляторов мировой сети интерактивного орбитального телевидения.
Первые данные о падении интеллекта у малолетней группы телезрителей появились еще в 1994 году, когда они были опубликованы в таких работах, как «The Bell Curve: Intelligence and Class Structure in American Life» (авторы Р. Дж. Гернштейн и Ч. Мюррей), а также «The Decline of Intelligence in America: A Strategy for National Renewal» (автор Сеймур У. Ицкофф). Еще раньше появились многочисленные публикации (например, Нейл Постман) о фатальном влиянии телевидения на молодежь. Однако до 2010 года никто не выдвигал предположений, что непрерывный рост агрессивного содержания во всех программах TV был вызван некоммерческими причинами. Другими словами: что лавина убийств, насилия, геноцида во всемирном масштабе, «пропаганда» ICBM (Intercontinental Luggage Ballistic Missiles) — контрабанда плутония с постсоветсткого пространства, насыщение кровью, преступлением, разрушением и уничтожением были не только случайностями спроса и предложения. (Или проще: считали, что публика смотрит то, что больше всего хочет смотреть, и исключительно такое положение вещей вызывает психопатические последствия у телезрителей, а также рост терроризма и преступности в мире.)
Однако сопоставление полученных результатов исследований (TV-содержания с рассчитанной кривой всемирного падения человеческого интеллекта) выявило то, что вначале казалось невозможным. Не соотношение «спрос-предложение» само по себе вызывало варварско-убийственные направления в кабельных и спутниковых сетях: id fecit cui prodest.[370] Это организовывал Кто-то, кому эти глобальные последствия были нужны. В ряде стран Америки и Западной Европы были проведены, вначале тайно, следственные мероприятия, целью которых было раскрытие того, что в Интерполе и в ЦРУ условно назвали «Конспирация против Разума» (CAR, то есть Conspiracy Against Reason).
По результатам воздействия аудиовизуальных медиа легко было сделать типичные сопоставления. Все сети TV, как в популярных передачах (сериалах, шоу), так и в новостях, представляющих репортажи о событиях в мире, пропагандировали, с какой легкостью можно убить каждого человека, как просто можно избавиться от трупа в случае «индивидуального» убийства и каким безнаказанным оказывается убийство больших масс людей (при геноциде). Продемонстрированы были:
1) полное бессилие ООН,
2) практически повсеместные правонарушения, а также потенциальная преступность и легкость избегания наказания и заключения в тюрьму благодаря «фальсифицированным виктомологическим данным», вследствие частых и успешно применяемых видов коррупции, бандитизма, практике обмана и жажды крови в государственных администрациях, в службах безопасности (полиция, охрана, следственные органы, суды), причем количество сериалов и развлекательных передач на TV, показывающих, как следует и как можно фальсифицировать действительность в целом спектре криминогенных действий, возрастало, и они осуществили также сильное эмиссионное вторжение в часы «высокой смотрибельности» (например, hoche Einschaltquoten в Германии), так как благодаря этому на такой тип супер- и сублимального внушения «легкости убийств» молодежь оказалась особенно податлива.
Относительно исполнителей расследования продолжаются; пока располагаем только предположениями. Речь идет о многих факторах: кто спонсировал эти виды эмиссии; кто склонял сценаристов к созданию таких передач; кто принимал решения при выборе сюжетов эмитированного и почему такие, а не иные сюжеты он вводил в мировые сети TV «негативной селекцией», пропагандирующей убийства, катаклизмы, разрушения и всеобщую ненависть. В разделе «News» селекция отдавала предпочтение информации о несчастьях и катастрофах. При этом с середины прошедшего столетия фиксируется постоянная тенденция к демонстрации трупов «свежеубитых» людей, луж крови, останков тел, последствий взрывов бомб или начиненных взрывчаткой писем, или радиоактивного заражения жертв элементами урановой группы, фрагментов инструкций о том, как можно употреблять наркотики, какие количества наркотиков появляются на рынках, как осуществляется контрабанда наркотиков, как действуют дилеры и посредники и т. д. В то же время невинная, бескровная информация постепенно и систематически удалялась из всех «Новостей».
Но в результате теория, утверждающая, что у направления противоразумного и антиэтического варварства, направления, которое специальными способами Brainwashing приучала к виду террористических актов, индивидуальных и массовых убийств, к картине куч «самоубийц» в самоуничтожающих себя сектах и в группах погибших камикадзе, были спонсоры, не нашла своего подтверждения.
В частности, давно было известно, что передача информации об актах убийств, о покушениях, нападениях, о самоубийствах и т. п. вызывает лавинное, подобное эпидемии, явление экспансии, называемое «индукцией» или «побуждением», или «насилием по образцу», становится инструкцией к насилию и разного рода актам, как, например, сексуальному приставанию к детям, причем родителями.
Подобно тому, как живущий в целибате католический священник «кормится» известным психоанализу способом, неустанно провозглашая «зло секса», потому что проклинание «зла секса» обеспечивает тайное облегчение его изголодавшемуся libido, так и показы множащихся, а поэтому будто бы повсеместных, актов развращения детей и молодежи внутри их семей обеспечивают внушение, воздействующее так, чтобы тот, кто имеет еще заторможенное влечение к аналогичным поступкам, понял, что сможет «спрятаться» в самом количестве удовлетворяющих таким образом свои садопедофильские склонности. Одним словом, направление в медиа (mass media) уже не поддается «объяснению» (not to be explained away, kann nicht weggedeutet werden), а проводимые следственные мероприятия имеют своей целью выявление спонсоров-исполнителей.
Интерпол результатов следствия пока не сообщает. «Питаваль» представляет только наиболее смелую из всех гипотез — фактического подозрения относительно исполнителя.
Существуют силы, заинтересованные в падении IQ вместе с ростом агрессии, страха, бессилия, ощущения одиночества, дезориентации, с жизнью в постоянных опасностях, с бытом, разбавленным хаосом. Эти силы уже 60–80 лет прилагают усилия к дальнейшему угнетению обществ, прежде всего ведущих в культурно-цивилизационном смысле, так, чтобы граждане таких обществ приняли и даже с облегчением проинициировали возникновение над ними монопартийной или деспотичной власти, или таким образом иерархизированной, что спустила бы в канализацию опасения и агрессию всех, придавая этим распространяющимся аффектам единообразное направление. Самый необычный вариант этой исследовательской концепции склонен признать, что действующие силы — неземного происхождения и что человечество может их благодарить за окончательное рабство. То есть сети спутникового TV, сети медиа, информационные сети, Euronet, Worldnet, Internet и другие становятся посредническими каналами, передающими это заражение: их цифровая эмиссия является «вирусами», которые окончательно уничтожат дегенерированное глупеющее человечество (condition humaine).
(Сравните с энцикликой папы Сикста XVIII «Transmissio peccati per undas electricas».)
Питаваль 2057 г
1. Самуэль Бретфиндер, изобретатель интеллектометра, попал в дорожное происшествие через час после объявленного в медиа представления работы своего аппарата. Когда он нес его в Стокгольме через Aftergate, на него наехал автобус, у которого не было номерных знаков и который был совершенно пустым (как оказалось, он управлялся дистанционно и разбился через несколько сотен метров от места происшествия).
Власти предполагают, что Бретфиндер стал жертвой убийцы, так как его интеллектометр был способен на расстоянии до 150–200 метров определить умственный потенциал (обычно называемый интеллектом) человека, на голову которого он направлен. Единственный образец аппарата, который Бретфиндер после показа нес в чемодане, был раздавлен и не подлежит (пока) реконструкции. В шведской прессе появились предположения, что за этим происшествием стоят неизвестные силы политической природы. Говорят о некоторых правительствах Средней и Восточной Европы, заинтересованных в нераспознавании умственных способностей их членов.
2. Ретрохроны до сих пор недостаточно эффективны. В последнее время в медиа много внимания уделяется ретрохронам как искусственно создаваемым субмолекулярным псевдочастицам, будто бы способным к такому целенаправленному перемещению во времени, что приведенные в действие на месте любого преступления, исполнителями которого были люди, они должны, перемещаясь в прошлое время как «атомные псы», достичь исполнителей (перпетраторов) покушения или преступления. На полигоне под Абердином группа физиков из Brookhaven Laboratory провела первые попытки выяснения (при посредничестве ретрохронов) того, кто заложил в указанном месте взрывное устройство с часовым взрывателем. Непосредственно после взрыва ретрохроны были выпущены из суперхронатора, но, к сожалению, вместо того чтобы направиться к группе лиц, в действительности заложивших взрывное устройство, направились к группе ученых, сконструировавших все эти устройства. Ученые надеются на применение своего изобретения в будущем. Понятно, что весь политическо-террористическо-наркотическо-патриотическо-националистическо-фундаменталистский мир был взволнован сообщением, что будто бы при помощи ретрохронов стало возможным добраться до исполнителей каждого проступка, даже если после его осуществления они значительно отдалятся от места события. Как сообщает Preps (Спутниковое агентство), в определенных кругах уже начали работу над защитой от ретрохронов и над проектированием роботов, совершающих преступление на расстоянии.
3. Фирма IVM (International Visionary Machines) изготовила и распространяет на рынке образцы новых машин, производящих CYBERSPACE, которые, благодаря применению компьютеров 19-го поколения, располагают параллельной вычислительной мощностью порядка 1019 бит и могут внутри виртуальной реальности организовать следующую виртуальную реальность, та, в свою очередь, может создать еще третий дериват ВР. На практике это выглядит так, что после размещения на голове электродов и на теле сетки человек оказывается в таком Cyberspace, в котором может найти виртуальные компьютеры, а когда, в свою очередь, к ним подключится, будет перетранспортирован в «виртуальный мир № 3», в котором уже не действуют какие-либо законы физики и биологии; в «мире третьего уровня», как называет его фирма IVM, можно размножиться на большее количество «личностей», можно участвовать во встречах с умершими, с лицами, занимающими наивысшее сакральное положение в данной, произвольно выбранной религиозной вере, можно также реализовать различные типы воспитания (поведения) ненормального и криминального характера, и все это таким способом, что IVM гарантирует «неподсматриваемость» (антископтофиличность) наиболее безобразного, наиболее неприличного поведения; можно собственным копиям («виртуальным близнецам») изменять пол, можно убивать членов семьи, жить жизнью каннибала и т. д. Виртуальный компьютер имеет только один недостаток: тот, кто был подключен к нему достаточно продолжительное время (от восьми до двадцати часов), после отключения от электродов теряет осознание того, что наверняка уже полностью вернулся в обычную реальность, благодаря чему легко может дойти, например, до убийства нелюбимой им реальной особы, принимая ее за виртуальную. Образец IVM имеет размер малого холодильника и в настоящее время стоит двадцать семь тысяч долларов; серийное производство должно эту цену значительно уменьшить, если только конструкторы получат сертификаты и свидетельства, разрешающие реализацию на рынке. Получение IVM такого разрешения от властей не очевидно, так как в последнее время количество случаев неумышленных убийств, вызванных дезориентированной активностью подвергнутых «фантоматизации», значительно возросло. В самом Нью-Йорке за последнюю неделю уже ошибочно было убито около 2960 человек.
Worldnet Питаваль 2068 г
Проект EXTRAS (Extraterrestial Radiation Source) был отвергнут Советом Безопасности как опасный до тех пор, пока на нашей планете существуют государства и неизбежны их взаимные конфликты. EXTRAS предусматривал выведение на высокие орбиты (над стационарными) специальных излучателей, абсорберов солнечного излучения, которое сильно концентрированными пучками при помощи «сателлитарных линз» было бы так направлено из космоса на Землю, чтобы сделать возможным перемещение в атмосфере возникающих циклонов и антициклонов. Для нагрева значительной части атмосферы необходимо огромное, технически недостижимое количество энергии излучения. В то же время для передвижения границ между циклонами и антициклонами энергии требуется в общем-то немного. Но, однако, прицеливание в поверхность планеты сгустками энергии (которые можно трансформировать даже так, что будут создавать модуляции лазерного типа) могло бы стать новым видом вооружения, воздействующего из Космоса; государство, которое бы (например) стремилось к продлению на собственной территории погоды, благоприятной с аграрной точки зрения и одновременно неблагоприятной в другой стране, тем самым овладело бы гигантскими силами климата.
Как провозглашает резолюция Совета Безопасности, реализованная в конце XX века программа орбитальной спутниковой унифицированной связи (ее зародышем был Интернет) привела к «информационным войнам», так как геополитические интересы различных государств противоречивы. Что бы тогда произошло, если бы при помощи орбитальных трансформаторов энергии Солнца отдельные государства могли обеспечивать на собственной территории благоприятные изменения погоды и одновременно осуществлять «климатические удары» по неприятельским государствам! Таким же образом мог бы возникнуть новый тип «климатического шантажа», подобного «холодной войне» (Cold War, известной из прошлого столетия). Сейчас, однако, по-прежнему циркулируют слухи, что будто бы некоторые государства — говорят о России и Соединенных Штатах — предприняли попытку доставки ракетами на высокие орбиты образцов излучателей, способных управлять климатом в небольшой степени (пока). Названные государства по этому делу дали официальные опровержения.
Десять пожеланий на новое тысячелетие[371]
1. Чтобы каждый мог иметь на голове за ухом кнопку, нажатие которой обеспечивало бы наступление великолепной погоды до самого горизонта. К сожалению, если две особы, пребывающие в одной и той же местности, будут иметь разные представления о том, какой должна быть великолепная погода, это может привести к непредсказуемым последствиям, например в виде смерча.
2. Чтобы было изобретено абсолютно бескалорийное средство, которое каждому было бы по вкусу. После поедания пирожных, печенья, тортов, зельца, изготовленных из этого средства, тучные особы будут худеть, так как оно будет высасывать из них калории.
3. Чтобы все компьютеры в мире перестали зависать, а зависшим грозила отправка в лом за счет производителя.
4. Чтобы можно было клонировать (при помощи очень дешевой и повсеместно доступной аппаратуры) до точных копий нелюбимых особ и наслаждаться мучением таких копий. Примечание: копию можно избивать, но дать сдачи она не может.
5. Чтобы можно было любить, жениться, выходить замуж, разводиться, и все это только виртуально. При этом должен быть обеспечен легкий доступ к выключателю виртуальности.
6. Чтобы можно было за считанные гроши приобрести в любой аптеке такие таблетки, после проглатывания которых любая неприятность начнет доставлять огромное удовольствие, но без конвульсий от восторга.
7. Чтобы было внедрено устройство, которое освободит программы телевидения во всем мире от рекламы.
8. Чтобы было иначе, чем есть сейчас, но не хуже.
9. Чтобы каждого оставили в покое.
10. Если этого недостаточно, то чтобы можно было упиться.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги