Мор мечей

Часть V Арле

Наутро после капитанской свадьбы все спали долго.

Большинство офицеров не забыли про назначенные сроки. Люди спали, но на половине городских верфей грузили корабли, а на севере, за узкой лагуной, сгоняли в табун лошадей.

Город кипел. Начались аресты: солдаты внезапно врывались в дома, в одном трактире убили чужеземца. С тех пор как три больших круглых корабля вошли в гавань Веники, другие перестали выпускать.

Перед рассветом четвертого дня, проведенного войском в Венике, все надели непарадную форму, собрались и выстроились небольшими каре. Капралы и рыцари с затененными фонарями, поглядывая на листки пергамента, разводили людей по кораблям. Все молча занимали свои места.

Когда встало солнце, все императорские силы уже отбыли на север, на материк.

Вениканцы действовали быстро. Кони ждали, расставленные по копьям: боевой и скаковой для каждого рыцаря и оруженосца, хорошие скаковые для лучников и пажей. Все принесли упряжь, оставшуюся от мертвых коней – мертвых друзей, – на сырой пляж. Плохиш Том и Изюминка занимались распределением.

Все седлались.

Этруссия лишилась лошадей. Герцог Вениканский опустошил свои сундуки, скупая всех, кого мог найти. Коней везли издалека, а лучники еще и жаловались на масть.

Герцогиня собиралась ехать с ними, чтобы присмотреть, куда пойдут ее деньги. Ее сопровождали Джулас Кронмир и сотня следопытов в зеленом.

– Где император? – поинтересовалась она.

– Дрыхнет, – рассмеялся Плохиш Том.

– Он присоединится к нам в Бероне, – пояснил Кронмир и передал записки Майклу, Тому, Изюминке и герцогине.

– Они заслужили свой медовый месяц. – Герцогиня сверкнула улыбкой.

Распределив лошадей, войско выдвинулось в путь. Кайтлин и Фрэнсису Эткорту почти не пришлось возиться с обозом. Вениканские офицеры привыкли к войне. Они собрали все необходимое по списку Сью и отправили морем.

Сэру Майклу казалось, что он заново учится воевать.

– Зачем им наша помощь? – изумленно спросил он у Изюминки. – Никогда ничего подобного не видел. Они знают о войне больше, чем…

«Никогда не видел» он строя из восьмидесяти груженых лодок. На каждой располагались две длинные повозки с большими колесами, тоже полные. Майкл успел заметить, что пищали с кораблей грузили огромными журавлями и лебедками, которые приводили в движение мулы, а одну, особенно большую, – даже быки.

Проведиторы, отвечавшие за снабжение припасами, были крайне придирчивы. Пока солдаты искали лошадей, вениканцы ходили с восковыми табличками вокруг барж и что-то помечали себе. Проверяли, все ли погружено.

– Что мы будем делать, Майкл? – спросила Изюминка.

Они ехали по пыльной равнине, поросшей незнакомыми деревьями. В Этруссии деревья или торчали вверх, как кривые пальцы, или расплывались странными бесформенными кронами. Редкие дубы напоминали о доме.

– Ты знаешь план, – ответил Майкл.

– Я знаю, что его милость велел нам ехать на север, пока мы не встретимся с местными и ифрикуанцами, если те прибудут вовремя. И с дю Корсом. А потом нас ждет большая драка. Тупой план, и я в него не верю.

– Я тоже, если уж на то пошло, – рассмеялся Майкл. – И Том.

– Он все выдумывает на ходу, пока обхаживает свою блондиночку?

Майкл, шатер которого часто стоял рядом с шатром Изюминки, удивился ее тону.

– Мы отказываем ему в капельке удовольствия?

– Мы далеко от дома, Майкл. – Изюминка отвела глаза. – По-моему, он не о том думает. Сдается мне, в Даре он узнал что-то, что ему не понравилось. – Она пожала плечами, и кираса сверкнула на ярком этрусском солнце.

– Неплохое место для войны, – ответил Майкл, оглядывая равнины Митлы.

– Если бы только сражаться надо было с людьми, а не с чудовищами. На что он рассчитывает?

– Будьте осторожнее в своих желаниях, – заметил подъехавший Джулас Кронмир и снова уехал.

– Терпеть его не могу, – поведала Изюминка Майклу.

Майклу не было до этого дела. Он помахал Кайтлин, которая уже научилась ездить верхом как аристократка. Изюминка проследила за его взглядом и нахмурилась.

– Мы с Томом что, единственные, кто воспринимает эту войну всерьез?

Войско остановилось у Вадуи, и лагерь сильно порадовал Изюминку. Уборные выкопались как будто сами собой, еду уже готовили.

Плохиш Том застал ее у кухонного костра. Три девушки Сью – ныне девушки Кайтлин – резали капусту.

– Посмотри-ка, Том. – Изюминка продемонстрировала ему окорок.

– Сиськи Тары! Да им можно как дубинкой орудовать.

Изюминка кинжалом отхватила ломоть, Том прожевал и расплылся в улыбке.

– Отличный бекон! Обожаю такой.

Она отрезала ему кусок от большого круга сыра.

– Хороший сыр! Твердый, соленый. – Он взял себе еще.

– И это армейские пайки. Специально для армии. Такой сыр хранится неделями, как и ветчина. Эти люди умеют воевать лучше всех, кого я знаю.

– Умеют воевать или делать сыр?

– Я‑то думала, это и есть война. Ну, еще дрова и палатки.

Том усмехнулся.

– У нас еды на три месяца.

– Что? – Том даже прекратил жевать.

– Что бы его милость ни собирался устроить, это надолго.

Изюминка подвела его к одной из лодок.

– Что это, по-твоему?

– Бочки. Большие. Эль, что ли? – оживился он.

– Вода.

– Ну и ладно. – Плохиш Том отрезал еще сыра. – Может, тьма травит колодцы и надо везти воду с собой.

– А может, свиньи летают.

В четверг на востоке показались башни Вероны. Обоз состоял из двухсот шестидесяти телег, а по реке куда-то на юго-запад двигалось еще столько же.

Майкл, командовавший авангардом, встретил графа Симона в сопровождении рыцарей сразу за холмами, окружавшими город. Герольды протрубили в трубы, Майкл спешился и пожал графу руку.

Симон походил на темноволосого ангела в великолепной броне и красном нараменнике. Он вел сотню копий. Все рыцари несли на себе его знак: золотую лестницу в алом поле.

– Я сэр Майкл де Тоубрей, и…

Симон поклонился, не слезая с седла.

– О вас, о Большом Томазо и о других поется в песнях. Добро пожаловать в мой скромный город. Дожесса! – Тут и он спешился, поклонился герцогине, следопыты которой куда-то пропали, поцеловал ей руку, а потом наклонился и поцеловал ее в губы. – Прекрасная и опасная дама.

– Прекрасный и опасный кавалер, – улыбнулась она.

– Закайя, граф императорской печати, командир вардариотов, – представил Майкл.

Зак поклонился и отсалютовал булавой.

Майкл представил свою жену, Изюминку и всех прочих, кто случился рядом. Манеры графа Симона оказались великолепными. По-альбански он почти не говорил, однако запомнил все имена и каждому отвесил комплимент, который перевела герцогиня. Например, Плохишу Тому он сказал, что тот похож на архангела Михаила.

Том Лаклан покраснел. Майкл с трудом удержался от смеха, а Изюминка чуть не провалилась сквозь землю.

В Верону они не попали. К западу от города проводники показали им узкую дорогу между двумя крутыми холмами. Они подъехали к распахнутым воротам под пение труб и проследовали мимо, на просторное поле, где десяток людей Кайтлин уже размечал лагерь.

Изюминка ехала впереди Майкла. Он успела немного пококетничать с графом Симоном, который был от нее в полном восторге. Спешившись, Майкл отвел ее в сторонку.

– Знаешь, что мне сказал граф? – спросила она. – Это поле специально устроено для размещения армий. Посмотри на холмы!

На каждом холме высилась каменная башня.

– Их нельзя застать врасплох. Это вторая крепость вокруг города! Осада тут не поможет. И не надо пускать солдат в город. Конечно, они считают нас неумехами!

– А сами они – потомки легионеров.

Майкл прикинул, что у замка Тоубреев тоже можно было бы разбить большой укрепленный лагерь. И у Альбинкирка, к югу от города.

Около тысячи беронских кавалеристов и почти три тысячи пехоты уже стояли лагерем. Северная полевая армия Веники тоже была здесь: пять сотен рыцарей и почти тысяча морской пехоты в легкой броне, с луками, арбалетами и алебардами. Изюминка вызнала, что беронцы и вениканцы этим летом уже дважды сражались против армий с востока: один раз против людей, другой – против Диких, хотя говорить с чужеземцами про Диких они не хотели.

Майкл любовался учениями вениканских пехотинцев, когда заметил, что в центре лагеря ставят знакомый красный шатер. Он отправил своего оруженосца Александра с вопросом, и тот вернулся через десять минут.

– Милорд, сразу после комплетория устраивают собрание для всех командиров.

– С участием капитана? То есть императора?

– Да, милорд. Но я видел только мастера Никомеда.

– Надо убедиться, что примипил в курсе.

Майкл и Изюминка вместе отправились на службу в маленькую церковь в конце долины. Священник, казалось, удивился количеству прихожан. После мессы они нашли Плохиша Тома, который наблюдал за лучниками. Чуть не половина лагеря собралась посмотреть, как боглин и пара ирков стреляют наперегонки с Калли и пришедшим из-за Стены.

– Надо бы проследить, чтобы эти, из Веники, не тронули нашего жука, – заметил Том. – Не думаю я, что они их больно любят.

Но соревнование закончилось гладко, и только наступление темноты помешало стрелять дальше. Один из вениканских лучников подошел познакомиться с Калли, тут же вытащили бурдюк вина. Но им не хватило знания языков, чтобы высказать друг другу что-то, кроме уважения.

Становилось все темнее. Красный шатер сиял, как фонарь.

– Не беспокойтесь, – сказал в темноте Джулас Кронмир. – Он еще не прибыл.

Майкл продвигался через лагерь вместе с Кайтлин, держа на руках юного Галаада. Проверил часовых, посмотрел на лошадей, запнулся о колышки для шатров и, наконец, пошел вдоль линии костров, заглядывая в котлы, пока Кайтлин слушала женщин.

Кто-то закричал. Как будто хищник высоко в небе схватил свою жертву.

За коновязью взметнулись костры, образовав квадрат.

Засвистел ветер, как перед штормом, и Майкл увидел в свете костров вспышки зеленого, алого и золотого. Невольно улыбнулся.

– Пойдем посмотрим, – предложил он Кайтлин.

– Галааду пора спать.

– У него есть нянька. – Майкл взял ее за руку.

– Нянька – не мать, – проворчала Кайтлин, но пошла за ним. – И не отец.

– Меня воспитали няньки.

– Ну и посмотри на себя. Тебе пришлось жениться на разумной женщине, потому что своего ума у тебя нет.

Ариосто поспешно прятали. Отряду велели помалкивать, хотя все всё равно болтали, но капитанский скакун считался военной тайной.

– Он привез Бланш! – сказала Кайтлин.

После первого полета Бланш замерзла, но гордилась собой – в последних лучах солнца они поднялись с берега небольшого залива вдали от чужих глаз, промчались над темнеющей равниной и высокими горами, каких не было в Новой Земле, а солнце еще не успело сесть. Бланш надела узкую кожаную куртку, подбитую мехом, и такой же худ. Наряд казался одновременно красивым и практичным.

Бланш обнялась с Кайтлин, потом с герцогиней, и ее увели знакомиться с новыми служанками.

Майкл с удивлением понял, что все этруски опустились на одно колено при виде императрицы, и последовал их примеру. Изюминка тоже преклонила колено. Том пялился на все это.

Габриэль вышел из крытого загона, куда определили Ариосто. Увидел их, двенадцать лучших рыцарей в мире, снял подшлемник и поклонился.

– Господа и дамы, прошу без формальностей в лагере.

Все встали. Майкл понял, что этруски очень серьезно относятся к императору. Нужно было либо подыгрывать, либо понимать, что их чувства будут задеты. Изюминка медлила. Том бы ни за что не встал на колени. Майкл решил поднять этот вопрос на утреннем собрании.

Все отправились в красный шатер, где Тоби уже установил позаимствованный у графа Симона огромный круглый стол, за которым могли усесться три десятка человек. Многие оценили, что за таким не будет ни первых, ни последних. Граф Симон произнес короткую речь на архаике и поприветствовал императора.

Император поблагодарил его за стол, за помощь и за рыцарские добродетели, а напоследок добавил несколько строк из поэмы.

Майкл подумал, что все это довольно удачно спланировано.

По правую руку от Красного Рыцаря села герцогиня Веники, а по левую – граф Симон. Мастер Никомед, полностью оправившийся после болезни, поклонился.

– Его императорское величество просит всех командиров садиться как им угодно.

Тридцать сидений означали, что за столом ждут командира вениканских пехотинцев, капитана беронской пехоты и мастера Пиэла, который лично явился командовать гильдией оружейников Харндона. Изюминка села между Томом Лакланом и сэром Майклом, Фрэнсис Эткорт – между графом Заком и императорским ставленником, сэром Георгием Комниным. Морган Мортирмир – между мастером Кронмиром и магистром Петраркой, а Кайтлин де Тоубрей – между герцогиней и императрицей.

Подали вино.

Мастер Юлий сидел за отдельным столиком и уже что-то писал, а император читал переданные Кронмиром письма, попивая вино.

– Как в старые добрые времена, – заметила Изюминка.

– Вино теперь получше, – ответил Том. – И по маленькой монашке я скучаю. Но мне нравится круглый стол.

– А я скучаю по королеве, – сказала Изюминка.

Майкл нетерпеливо побарабанил пальцами по столу.

– Это было всего десять недель назад.

– А кажется, что много месяцев, – вздохнул Том. – Скольких друзей не стало.

Втроем выпили за общих призраков и прониклись торжественностью момента.

А потом Бланш засмеялась.

Томазо Лупи, который подавал графу вино, встав на одно колено, был приглашен за стол и сел рядом с Тоби. Вино стал разливать один из слуг.

Красный Рыцарь поднялся, и наступила тишина. На мгновение Майкл задумался, почему умолкли те, кто никогда с ним не встречался. Значит ли это что-то? Особо впечатляюще император не выглядел. Волосы спутались после полета, красную суконную котту любой купец мог бы надеть на рынок. Кроме золотого рыцарского пояса, других знаков отличия не было.

– Друзья, – начал он на архаике. Герцогиня переводила его слова на этрусский, а мастер Джулас – на альбанский. – Благодаря графу Симону у нас появился этот чудесный стол, полностью отражающий мои взгляды на чины и титулы. Мы должны быть единой силой, ведомой единой волей. Не моей, а нашей общей. За этим столом может говорить каждый.

Все молчали. Габриэль продолжил:

– Все происходит очень быстро. У меня есть хорошие новости, а есть дурные.

Майкл понял, насколько капитан устал, и вдруг вспомнил, каким он был два года назад. Он постарел. Не повзрослел, нет. Время стесало острые углы и унесло часть радости. Интересно, он по-прежнему считает, что господу на него плевать? Скажет ли он такое сейчас?

Потом Майкл понял, что это только его мысли о старом друге.

Друге и императоре.

– Сьер дю Корс не встретит нас под Арле, – говорил Габриэль. – Ему пришлось отступить после двух стычек с врагом.

Император не стал упоминать о встрече с захваченной тьмой бывшей королевской армией во главе с самим королем Галле. Или о том, что дю Корс сам оказался на волосок от смерти.

– Сейчас он на западе от Лютеса, прикрывает отход беженцев. Величайший город Галле сдан врагу, но его народ спасен. – Габриэль подождал перевода.

У Майкла в животе все сжалось.

– Паладины Дара высадились к востоку от Массалии…

Габриэль призвал немного энергии, и стол осветился магическим сиянием. Из него выросли горы. Этруски, непривычные к открытому колдовству, крестились или, как граф Симон, ругались от восторга.

– …примерно здесь. А мы примерно здесь. – Габриэль поставил красную точку на Верону. Добавил зеленую. – Вот здесь Арле. Вчера ночью Кларисса де Сартрес еще командовала цитаделью. Они в отчаянии, и им приходится нелегко. Но у них появилась надежда. Несколько дней Некромант говорил им, что они последние люди, оставшиеся в мире, и дважды запускал в замок… червей.

При слове «черви» все лица исказились от отвращения. Все знали, что представляет собой враг.

Чтобы пояснить свои слова, Габриэль с помощью магистра Петрарки создал образ трех червей, гидрой вылезающих изо рта врага. Образ он извлек из памяти герцогини, и черви почти дотягивались до людей. Все, кроме Тома Лаклана, вздрогнули. Том с интересом наклонился ближе.

– Не такие уж они и большие.

Остальные промолчали.

– На западе мой брат выдержал два сражения у Н’Гары и теперь отступает на восток. Н’Гара в осаде.

Карта стала больше, отобразив Альбу и Морею. Харндон светился оранжевым, а Дар-эс-Салам – зеленым. На севере Внутреннего моря зажегся синий огонь.

– Эш поднял всех Диких запада, – спокойно продолжил Габриэль.

Майкл застыл.

– И что мы тогда делаем здесь?

– Гасим по одному пожару за раз, начиная с самого горячего. Гэвин и Тапио платят территориями за время. Мы знаем, когда все произойдет.

– Мы можем потерять Альбу, спасая Арле, – сказал Майкл.

– Скорее всего.

Майкл сел, пораженный.

– Когда все произойдет? – переспросил граф Симон.

Габриэль кивнул Мортирмиру.

– Мы сражаемся на много фронтов, – пояснил тот. – Врагов у нас двое или даже трое. Дракон по имени Эш, сущность, которую мы зовем Некромантом, и, возможно, третья сила. А Эш с Некромантом подерутся, только победив нас.

Мортирмир, перебиваемый Петраркой, рассказал, что стало известно о месторасположении врат и их названиях.

– И что? – спросил граф Симон. – Какие из врат им нужны?

– Это все, мессир граф, – покачал головой Габриэль. – Больше я ничего сказать не могу. Нутром чую, что это Арле или Лиссен Карак, потому что враг очень старается их захватить. Но врат много. Известные нам отмечены на карте. Харндон, Ливиаполис, Рум, Дар. Гармодий думает, что еще одни врата есть – или были – на севере Альбы. Может, они уничтожены вместе с замком Орли? Или остались на острове Шипа? На дне морском?

– Христос всемогущий, как это сложно… – заметил Симон.

– Кстати о Руме, – вставил Кронмир и дождался кивка императора. – Патриарх пострадал от несчастного случая.

– То есть разозлил нашего безумца, – заржал Том. – И Кронмир его убрал.

Изюминка дала ему подзатыльник.

– Обязательно сразу кричать все, что приходит в твою тупую башку?

– Патриарх, возможно, тоже одержим червем, – кивнул Кронмир. – Свидетельства о произошедшем после его смерти разнятся. – Он елейно улыбнулся, как священник. – Ситуация… стабилизирована.

– Мастерами своего дела, – ухмыльнулся Том.

Теперь на него покосился даже император.

– За этим столом говорит каждый, – заявил Том, тронув рукоять меча.

Майкл улыбнулся.

Изюминка улыбнулась.

Даже Тоби улыбнулся.

Налили еще вина.

– И что дальше? – спросила герцогиня.

– А дальше мы посмотрим, смогут ли одайн побить две организованные армии, которые их не боятся, – усмехнулся император. – Меня, герцогиня, часто обвиняют в высокомерии. Но в том, что касается искусства войны, Некромант перед нами ничто, если только не застать нас врасплох.

– А это на тебя уже похоже, – рассмеялась Изюминка.

Император поднялся и принялся расхаживать вокруг стола.

– Я знаю, что вы ожидали пламенных речей. Я приберегу их на отчаянный случай. Это обманный маневр, друзья. Мы должны понять, насколько сильно мы сможем запутать врага. И сколько ни в чем не повинных крестьян и бывших солдат придется убить для победы.

– Обманный маневр? – уточнила Изюминка.

Майкл вцепился в край стола. Бланш улыбалась. Габриэль наклонился и оперся о стол.

– Я устал танцевать под дудку Эша и отвечать на его удары.

– Мы – обманный маневр? – нахмурилась герцогиня.

– Я преувеличил красоты ради, – улыбнулся Габриэль. – Мы освободим Арле и спасем Этруссию. Это не обман.

– Вы это обещаете?

– На войне ничего нельзя обещать.

Смотрел император на Мортирмира, который кивнул в ответ на его слова. Улыбки потухли. Кронмир поднял палец, Габриэль метнул в него взгляд, и Изюминка засмеялась.

– Он ненавидит, когда его перебивают посреди тирады, – шепнула она Майклу, который сдержал смешок.

– Да? – высокомерно спросил император.

– Герцог Митлийский, – только и сказал Кронмир.

– Мне говорили… – Габриэль погладил бороду.

– В Митле голодные бунты, – извиняющимся тоном продолжил Кронмир. – Мы предпринимали попытки.

– Мне дали понять, что герцог невредим, – отмахнулся император, как будто не желая знать тьмы и Некроманта.

– Ваша милость. – Кронмир встал. – Одна из причин, по которым мне нравится работать с вами, состоит в том, что вы не желаете, чтобы вам давали понять только то, что вам нравится.

– Твою мать, – мрачно сказал Красный Рыцарь и сел.

– Ваша милость, у нас, разведчиков, есть поговорка: не стоит приписывать злому умыслу и темным силам то, что можно объяснить невежеством, алчностью и похотью. Герцог Митлийский использует ситуацию себе на благо. Он заполучил Фиернцию, всегда бывшую на стороне патриарха, в союзники. Митла сговаривалась с Галле до того, как это началось. Для герцога Митлийского ничего не изменилось.

– Яйца святого Петра! – рассмеялся Плохиш Том. – Хочешь сказать, что это обычный человечек, который сговорился с Некромантом ради своих человеческих делишек? Убить! – Он стукнул кулаком по столу.

– Это серьезный враг. – Кронмир не садился. – Он не станет драться в открытую. Он выстроит укрепления, поставит туда солдат и потребует за проход деньги и земли.

Герцогиня обхватила голову руками.

– Я должна была это предвидеть. Он наш давний враг.

Кронмир разочарованно посмотрел на нее.

– Вы случайно не планировали использовать наш поход, чтобы захватить северные болота Митлы? Мне говорили так.

Герцогиня мрачно воззрилась на него.

Майклу показалось, что теперь она прикусит язык, но она не потеряла самообладания.

– Герцог Митлийский – опытный игрок. Он захочет навредить нам просто потому, что может.

– Ну вот мое расписание и пошло прахом, – решил Габриэль. – Слишком много неожиданностей.

– Можете ли вы сразиться с Тьмой? – спросила герцогиня. – И что за летучая тварь нас преследовала?

– Мы отлично умеем убивать виверн. – Император посмотрел на нее, а потом на Кронмира. – Пожалуй, и с огромным падальщиком справимся.

– Очень большим, – вставил Кронмир. – Большим, как…

– Боевая галера.

– Возможно, это дракон, – сказал Морган Мортирмир.

Все переглянулись, а Том Лаклан рассмеялся.

– Вот это разговор!

Император и магистр посмотрели друг на друга. Возможно, они переговаривались в эфире, но этого никто не узнал. Бланш наморщила нос.

– Несмотря на Тьму, на огромного падальщика, на герцога Митлийского, мы, ваша милость, останемся здесь главным ужасом… если только небо не упадет на землю или если все магистры не ошибаются. Мы, не Некромант. Он – ширма Эша, полагающего, что, если мы двинемся на спасение Арле, он сможет действовать в Альбе.

– А как же войска? – спросила Изюминка.

– Я показываю Некроманту то, что он хочет увидеть, – ответил Габриэль с улыбкой, которую можно было бы назвать хищной. – Слабую контратаку с участием войск. Я продемонстрировал шпионам Эша и Некроманта свадьбу.

– То есть вот чем мы заняты, – сказал Майкл. – Подождите. Что?

– Вот именно, – ответил Габриэль.

– Ты хоть что-то понимаешь? – спросил Майкл у Изюминки.

– Сиськи Тары! Даже я понимаю, а я не умник какой, – вмешался Том Лаклан.

– Вы просто сумасшедший, – рассмеялась герцогиня. – Надеюсь, это заразно.

Габриэль щелкнул пальцами, возвращая карту.

– Мы пойдем здесь, через перевал Сенис. Пайам и его паладины двинутся вдоль побережья. – Цветные стрелки поползли по карте, как змеи. – Думаю, придется подраться. Увы, но жалость проявлять нельзя. Наш враг должен знать, что мы решили убить всех его рабов до единого.

Этруски закивали, а вот Изюминка, Бланш и Майкл не обрадовались.

– Имперские войска прикроют армию, потому что они не станут сражаться против друзей, соседей и братьев. Если нам придется драться с герцогом Митлийским или кем-то еще, мы используем этрусские войска с поддержкой герметистов и постараемся разбить врагов, пока они не объединились. В противном случае мы займемся той силой, которую так хорошо изучили мастер Кронмир и герцогиня.

Майкл понимающе кивнул.

– А потом враг будет вынужден свести всех своих рабов примерно сюда. Если мы сумеем миновать Митлу.

– Перевалы можно удерживать вечно, – вставил Симон.

– Он не выстоит и недели, – возразил император. – У рабов нет обоза и фуража. Они могут действовать, только если их ведет чужая воля. На перевалах нечего есть. Вся провизия на равнинах Арле. А вот о Митле я не думал…

– Мне нравится, как вы мыслите, – согласился Симон. – Признаюсь, я не понимал, почему генуазцы отдали перевалы Арле. Теперь все ясно. Итак. Мы переходим через горы, а враг собирает там все свои силы. Если мы победим герцога Митлийского.

Там, где высокие горы уступали место пастбищам Арле, а ручьи становились реками, император поставил светящуюся точку.

– Да.

– А потом? – спросила герцогиня.

– А потом мы достанем туза из рукава.

– Звучит очень приятно, – сказал граф Симон. – Но это же Тьма.

– Очень многое может пойти не так – и пойдет не так. – Император пожал плечами. – Это же война. Но сражение с Некромантом – самое легкое, что нас ждет. Гармодий, Змей из Эрча и магистр Аль-Рашиди дали нам оружие против него.

Сдвинули кубки.

– Но как мы вернемся в Альбу? – спросила Изюминка.

Габриэль улыбнулся лично ей.

– А вот это самое сложное. Давайте сначала займемся герцогом.

С первыми лучами солнца выступили на восток. Длинный строй щетинился копьями. По реке шли лодки, а на южном берегу оказался второй строй. Дэн Фейвор вел Зеленый отряд по северному берегу реки. Его разведчики первыми обнаружили митлийцев рядом с Астуей. Тысяча крестьян копала окопы.

Император явился лично. Поставив Ателия в тени огромного дуба, он смотрел на их работу. Они выбрали очень удобное место: длинную возвышенность, смотревшую одним концом на долину, другим – на реку.

– Там сотни две пехоты. Зак говорит, что на дороге пыльно. – Фейвор стянул шлем и льняной тряпицей обтер пот и грязь с лица.

– Можно было грифона твоего послать, – буркнула Изюминка.

– Ариосто мы бережем на особый случай, – возразил Габриэль. – Мортирмир посылает имперских почтовых птиц для передачи сведений. Как я понимаю, этруски недовольны использованием герметических средств на войне?

Герцогиня, с ног до головы одетая в зеленое, пожала плечами.

– Если не считать меня саму, магистра Петрарку и еще десяток человек, которых я знаю по именам, у нас просто нет герметистов, чтобы задействовать их на войне. Они рождаются только в Новой Земле.

Габриэль посмотрел на опаленную солнцем равнину.

– В следующем поколении все изменится. А сегодня будет жарко.

– Давай я, – вызвался Том.

– Иди. Возьми возвышенность.

Зеленый отряд много раз готовился к таким битвам, но еще не бывал ни в одной. Они подъехали к основанию возвышенности. Кто-то ушел на север, в лес, но большинство спешилось и рассыпалось по площади.

Они начали стрелять. Десяток крестьян погибли. Это были просто рабочие, не воины, и нападение их испугало. Остальные разбежались.

Зеленые лучники двинулись вверх по холму, выстроившись парами на расстоянии десяти шагов друг от друга. На бегу они сворачивали в разные стороны и пользовались всеми попадающимися укрытиями. Крестьяне вырубили кусты, чтобы улучшить видимость, на холме остались считаные деревца, за которыми и прятались. Женщины с арбалетами ложились.

Отряд неуклонно продвигался вперед. Достигнув вершины, они разделились на три группы.

Митлийские пехотинцы не стали оборонять полуготовые укрепления или частокол. Они сомкнули копья и бросились в атаку.

Плохиш Том на огромном черном коне остался внизу, во главе Красного отряда. Подняв забрало, он с улыбкой наблюдал, как зеленые зачищают холм.

– Вперед, – сказал он своему отряду. – Уничтожим всех.

Больше приказов он не отдавал.

Спешиваться не стали, несмотря на крутость склона. Красные слегка рассредоточились, но продолжали двигаться вперед. Наверху уже образовались три отдельные стычки.

Митлийский командир вызвал подкрепление, стоявшее на дороге за возвышенностью. Первые две сотни копий ничего не смогли сделать против залегших в укрытиях стрелков, потеряли много лошадей, а потом пали под ударом тех, кто нагло въехал наверх на конях. Разозлившись, командир бросил в бой второй отряд.

В первый раз в жизни Габриэль наблюдал бой со стороны. Да, это была всего лишь мелкая стычка, но люди умирали так же, как и в великих битвах. Ему не нравилось смотреть.

Габриэль дергался. Ему хотелось броситься наверх вместе с Зеленым отрядом, а потом вместе с Красным. Он боялся потерять Изюминку, Дэна Фейвора, Тома, Смока. Всех.

– Плохой из меня солдатский император, – буркнул он.

Постепенно он подъезжал все ближе и ближе. Его отряд – и герцогиня Веники – следовали за ним.

Вардариоты Зака пошли рысью. Граф отсалютовал императору булавой.

– Сражайтесь как следует, братья! – крикнул он. – Кесарь смотрит!

Вардариоты заорали и ринулись вперед. На ярком солнце вспыхивали сабли и горели красные куртки.

Они тоже заехали на самую вершину и исчезли в облаке пыли.

Изюминка подняла забрало, прокляла Тома Лаклана и сплюнула в пыль. Отпила из фляги, взятой у оруженосца. Вокруг люди в зеленых сюрко снимали шлемы, пили воду и пытались отдышаться. Красные налетели на врага и снесли его с вершины холма. Схватка продолжилась там.

Изюминка отдала флягу своему новому пажу, Ромни.

– Попей, парень. Где Фейвор, черт его дери?

Как будто в ответ, солнце сверкнуло на стали в лесистой долине справа от нее. Она довольно кивнула.

– Коноводы! – крикнула она. – Справа!

Капитан митлийцев выехал вперед, подняв копье с белым лоскутом. Его оттеснили к восточному краю возвышенности, а позади уже виднелся отряд Дэна Фейвора. Капитана сопровождал десяток бойцов покрупнее. Том Лаклан двинулся ему навстречу вместе с Майклом. У него за спиной лучники уже раздевали мертвецов.

– Мы пришли изложить свои условия, – сказал темноволосый капитан.

– Нет, – возразил Том. – Сложите оружие или деритесь. Никаких условий, никаких переговоров.

– Пошел к черту, – ответил митлиец и напал.

Копье ударило прямо в грудь Тому. Он свалился с седла, оставив Майкла наедине с десятком врагов.

Майкла поразила глупость митлийцев. Он выхватил меч и отбил копье, прошедшее с левой стороны седла как напоминание о смерти, а потом вложил весь свой вес в контрудар. Меч не смог проткнуть чужой шлем, но сила удара вынесла врага из седла.

Майкл получил два удара, отбил один и вырвался из окружения.

Оставшиеся в живых митлийцы строились для атаки. Майклу показалось, что поведение собственного капитана удивило их не меньше, чем его самого. Позади них люди Фейвора уже натягивали луки. Робин Хасти и Канни, невидимые за спиной сэра Майкла, переглянулись и выстрелили.

– Какого хрена они делают?

Робин вогнал стрелу в коня в пятидесяти шагах. Митлийцы не озаботились доспехами для лошадей – длинных луков они раньше не видели.

Плохиш Том встал на ноги.

– Его так просто не возьмешь, – сказал Канни. – Прекращай стрелять!

– Редут на реке готов сдаться, – сказал герольд, сглотнув. Он боялся.

С кинжала Тома Лаклана капала кровь. С перчатки тоже. Он не дал митлийскому наемнику шанса на выкуп. И так и стоял коленом на груди трупа.

Убили всех. Красные и зеленые стреляли, пока не упал последний солдат, а рыцари прикончили выживших. Выкупа не брали, пленных тоже.

– Пощады не будет, – сказал Том.

Сэр Майкл все еще оставался в седле, и горячка боя его миновала.

– Том. – Он коснулся плеча горца молотом. – Сильно.

Лаклан встал.

К счастью для всех, включая герольда, на вершине появился император со своими приближенными. Они ехали быстрой рысью, пока вардариоты пробирались обратно через лес. Поверх золоченой брони на императоре красовалось алое бархатное сюрко. На поясе висел меч, но в руке он сжимал простой жезл из белого дерева. Он махнул жезлом Тому и натянул повод. Нордиканцы тоже придержали коней. Харальд Деркенсан выкрикнул что-то на родном языке, и все нордиканцы разом спешились и взялись на топоры.

Император оглядел гору трупов.

Майкл открыл забрало.

– Ваша милость, капитан напал на нас, подняв белый флаг.

– Что? – поморщился Габриэль.

Герцогиня Веники полюбовалась на труп, который пнул Том.

– Кастильоре, любимчик герцога. Ты вырос в моих в глазах, – сообщила она Тому.

Том изобразил довольно пристойный поклон. Он уже успокаивался, только лицо оставалось багровым. Герольд рухнул на колени.

– Прошу пощады, господин, – взмолился он на неплохой архаике.

– Пощадить, – выплюнул император и двинулся дальше. – Зак! Вперед.

Командир вардариотов взмахнул булавой, и его всадники бросились на запад. Дорога была открыта.

Лаклан обнял испуганного герольда.

– Прости, парень. Черт попутал. – Он поскреб подбородок, и с бороды отвалился кусок засохшей крови. – Пусть сдаются, чего уж там.

Часом позже лодки на веслах прошли мимо укреплений, которые могли бы перекрыть путь через реку огнем из двух тяжелых катапульт.

Обоз проехал вдоль возвышенности нетронутым, не замедляя движения. Схоларии тряслись в арьергарде, глотая пыль и проклиная императора. Сэр Георгий пустил свою великолепную ифрикуанскую кобылу в галоп, чтобы передать недовольство солдат лично командующему. Император кивнул ему. Он смотрел на запад, вдоль реки Терно. Там уже виднелись горы, напоминающие зубы какого-то чудовища.

– Для человека, который наследует империю, я достаточно наглотался пыли, – сказал Комнин.

Изюминка уже сняла доспехи. Ей перевязывали руку. Обнаженному по пояс сэру Данведу зашивали рану. Он казался спокойным, но много ругался.

– И все же глотать пыль лучше, чем драться, – ухмыльнулась Изюминка. – Ай! Мать твою!

– Завтра вы поменяетесь, – ответил Габриэль. – Впереди длинная узкая долина, где герцог может угощать нас подобным образом каждый день, пока у него не закончатся наемники.

– Согласен, – кивнул Майкл. – Похоже на Гилсонову дыру, только мы с другой стороны. И на этот раз мы торопимся.

Габриэль спрыгнул с Ателия. Он так и не обнажил меч сегодня. Несколько мгновений император говорил что-то коню, а потом взял под уздцы Саянку. Крупная и сильная степная кобыла рядом с Ателием казалась пони.

Плохиш Том валялся на траве, позабыв о придворном этикете.

– Есть такое, – подтвердил он.

Габриэль сел рядом с ним. К нему присоединился Кронмир, а потом Мортирмир и герцогиня. С этой точки открывался вид на десять миль вперед.

– Ифрикуанцы вчера сражались, – заметил Кронмир. – Короткая стычка, но Пайам говорит, что воля обратилась на них.

– А мы отстаем на два дня.

– Сегодня мы не потеряли нисколько времени, – мрачно возразил Том.

– Ты отлично справился, и ребята тоже, – согласился Габриэль. – Иногда я просто остаюсь вашим капитаном. Передай всем, что они хорошо дрались.

– Скажи, а, – просиял Том. – Как по писаному все.

– Да. Но завтра будет по-другому.

– Войска герцога подготовятся лучше. Выделят группы прикрытия. Будут удерживать каждый окоп. Скольких мы потеряли сегодня? – спросил Майкл.

– Филипа де Бозе, – ответил Том.

Минуту помолчали. Он был одним из лучших поединщиков в войске.

– Шестерых мечников. Десяток стрелков. Хью Корса. А я‑то думал, он бессмертный.

– Господи Иисусе, – прошептал Кронмир.

– И это была легкая победа. Скорость и решимость. – Капитан нахмурился. – Пять таких боев – и мы потеряем кого-то из командиров. Изюминку или Тома. Или меня. Не нравится мне все это.

– Вы всех солдат знаете по именам? – спросила Жизель.

– Стараюсь, – удивился император.

– Их смерти ломают вас. Солдаты должны оставаться безымянными.

– Примерно как вы остаетесь безымянной для герцога? – с отвращением спросил он.

– Понимаю, о чем вы. Но все же я права.

Ночью окапывались. Утром на окопы напали, но быстро отступили.

Собирались медленно. Это было неизбежно: слишком многие сражались накануне. Ныли мышцы, и горели раны. Доспехи причиняли боль усталым людям.

– Давайте держаться как можно ближе к реке, – решил император. И армия выдвинулась. Поздно, но строем.

Вардариоты очистили путь в долину, нашли еще два цветных флага там, где предполагалось делать укрепления, – крестьяне не явились. Всадники проскакали по холмам, сея ужас, и привели обратно горстку пленников, в том числе Антонио, второго сына герцога, которого подобрали на дороге. Он знал, что уже состоялась битва.

Пройдя двадцать миль, снова окопались.

– Скажи Пайаму, что мы задержимся на шесть дней, – велел император Кронмиру.

Мастер Никомед подал ему серебряный кубок с вином. Габриэль вел себя так тихо, что Бланш боялась.

– Ненавижу опаздывать, – сказал он ей.

Походная кровать напоминала отдельную палатку внутри шатра и давала иллюзию уединения.

– Отправлю тебя и Кайтлин назад в Венику.

Она молчала.

– До Тьмы день-два пути. А там… я говорил тебе о Хелевайз и одайн. Бланш жалобно кивнула. Но молча. И сжав зубы.

Наутро граф Зак доложил, что на берегу озера в пятнадцати милях к западу устроен крутой эскарп.

– Десять тысяч человек. Я напугал их так, что они в штаны наделали. Но они там.

– Озеро Дарда, – сказала герцогиня.

Кронмир поморщился. Изюминка говорила, что от его рожи молоко киснет. В руках он держал растрепанную стопку пергамента – утром прибыли шесть птиц.

– Еще плохие новости? – поинтересовался Габриэль.

– Да, ваше величество.

– Ну, говори быстрее.

Кронмир посмотрел на слугу.

– Прошли выборы патриарха Рума.

– Слишком быстро, – вставил отец Давид. Будучи последователем патриарха Ливиаполиса, за политикой Рума он не особенно следил. Но все же когда-то он там учился. – Такие выборы могут длиться годами.

– Избрали Люция ди Биччи. Бывший легат в Этруссии. Воин, не церковник. Говорят, что под его началом пять тысяч копий и что он уже выступил в поход.

– Они отстают от нас на двадцать дней. – Габриэль поджал губы. – И то если двигаются с той же скоростью.

– Он может напасть на Венику, – нахмурилась герцогиня. – Особенно в союзе с Митлой и Генуей.

– Через двадцать дней начнется совсем другая война, – вздохнул император. – Могут ли беронцы и вениканцы их остановить?

– Вы нас бросаете? – спросила герцогиня.

– Жизель, – тихо сказал император. – Что бы ни делали легат и герцог Митлийский, это не более чем отвлекающий маневр.

– Но не для крестьян приграничья. Не для наших кораблей.

Император оглядел лагерь. Занималось тихое летнее утро, на склонах красивой долины стояла тысяча шатров. По склону сбегал бурный поток, рассветное небо казалось розово-голубым. Все это походило на гобелен, изображающий воинский рай.

– Если мы задержимся, чтобы остановить легата, мы проиграем эту войну, – сказал Габриэль. – Поверьте мне.

Жизель вздохнула, но возражать не стала.

– Можем ли мы пройти сквозь Тьму? – спросил император.

– Не представляю, – ответил Кронмир. – Два бдительных человека с этим справились. Но армия? Я даже не знаю, как они будут атаковать.

Жизель поежилась. Майкл покусал ноготь большого пальца. Император тоже.

– Нужно попробовать. Или мы потеряем ифрикуанцев. Они сражаются каждый день.

– И отступают, – кивнул Кронмир. – Сегодня мы дальше от них, чем были вчера.

– А что дю Корс? – спросил Габриэль.

– Далеко на северо-западе. К западу от Лютеса.

– Я знал, что будет сложно, – сказал Габриэль. – Пойдем на запад, во Тьму. В конце концов, за этим мы и брали с собой припасы. Все знают, что делать.

– За этим мы брали припасы? – уточнил Майкл.

– Быть императором совсем не так весело, как я думал, – вздохнул Габриэль. – Нет, на самом деле не за этим, но давайте принимать по одному пугающему решению за раз.

– Мы можем обойти их с флангов, – предложил Зак. – Выйдем из Тьмы здесь, к западу от Митлы.

– Гм. Не нравится мне все это. Всех беременных женщин отправить в Верону сегодня же, – велел Габриэль.

– Ты все еще идешь навстречу тому риску? – тихо спросила Бланш.

– Да, – не колеблясь ответил он.

– Тогда я не поверну назад.

Они смотрели друг другу в глаза. Остальные отвернулись. Слуги уставились в пол, а Плохиш Том вообще вышел из шатра. Тишина продлилась слишком долго.

– Хорошо, – сказал император, отводя глаза. – Я меняю приказ. Беременных женщин следует уведомить о том, что они и их нерожденные дети рискуют начиная с этой минуты.

Изюминка задержалась у карты, когда все уходили. С ней остались герцогиня, граф Вероны, Кайтлин и Сью.

В Верону не вернулся никто.

Легкая кавалерия Красного Рыцаря заполонила равнины вдоль Терно. Всадники двигались к долине Дарды, растянувшись на десять миль, и сжигали каждую деревню и хижину, на которые натыкались, разоряя равнину хуже армии Диких.

Пожары и хаос скрывали, что войско повернуло на запад, во Тьму. Почти две сотни телег катились по двум дорогам. Пересекая реку, отделявшую Тьму, все, кроме самых бесчувственных, испугались. Стало холодно, несмотря на яркое солнце.

Лагерь разбили с трудом. Кайтлин пришлось нелегко – император приказал, чтобы никто не ел и не пил ничего, кроме привезенного с собой. Казалось, что припасов не хватит. Но вениканские проведиторы оказались на высоте. Еду – хорошую, чистую еду – и воду раздавали солдатам. Мортирмир и Петрарка вызвались все пробовать, и Габриэль составил им компанию, став из всемогущего императора подмастерьем герметиста.

Он приказал не разделяться. Ходили по пятеро, даже в отхожее место. Все – солдаты, пажи, слуги, шлюхи – не расставались с оружием.

Все были настороже, и одного вениканского пехотинца зарубили свои же – от страха.

Император ушел в темноту с Харальдом Деркенсаном, Плохишом Томом и тремя нордиканцами. Они переходили от костра к костру. Он начал запоминать имена вениканцев и беронцев. У кухонного костра графских пехотинцев он прихватил с собой Томазо Лупи. Лупи неплохо говорил на местном диалекте, поскольку год прожил здесь земледельцем. У одного костра он представил императору своего тестя, у другого – деревенского голову.

Габриэль беспрестанно повторял про себя, что это нужно сделать и что они справятся.

Во второй раз он взял с собой Бланш, Кайтлин, Галаада и сэра Майкла. Женский смех радовал людей больше слов императора. Многие деревенские парни улыбались и расправляли плечи, и все умилялись младенцу.

Но все же утром оказалось, что вениканский доброволец покончил с собой, бросившись на меч, как делали во времена Архаики.

Габриэль отказался выступать. Он поехал к командиру мертвого парня вместе с герцогиней.

– Где те четверо, которые должны быть рядом с ним?

– Спят? – предположил командир.

– Ты разжалован, – сообщил император.

Мортирмир осмотрел тело. Юноша просто слишком сильно боялся Тьмы. Или войны. Или своего капитана.

– Ты же не можешь повесить всех четверых? – сказал Том Лаклан императору.

– А вот и могу, – недовольно ответил тот.

– Нет, тогда ты будешь как я. И тебя перестанут любить. Брось. – Он наклонился ближе. – Ты пугаешь людей.

– Как четыре человека могли недоглядеть за одним в лагере, где всем велено присматривать друг за другом? Если бы его захватил Некромант, нам уже пришлось бы сражаться!

– Пусть будет тебе уроком, – возразил Том. – Не надо откусывать больше, чем можешь проглотить. А их не вини. – На этот раз Том не шутил. – Вини себя.

Остановились рано, пройдя всего двадцать миль. Император приказал собрать телеги в круг, а трем отрядам своего войска велел уехать на полмили вперед вместе с нордиканцами и схолариями. Распределил часовых, забрался на большую бочку и созвал всех к себе. Пришло почти две тысячи человек.

– Друзья! – начал он. – Я привел вас в дурное место. Но вы знаете, что делать. Наши союзники не знают. Прекратите их дразнить, помогите. Поведайте о чудовищах, которых вы сразили. Скажите, что все не так плохо, ведь тут нет виверн и баргастов.

– Или чертовых бесенят! – крикнул Калли.

– И чертовых бесенят. Расскажите, что сражались с Шипом. Ради всего святого, друзья. Помогите им пройти сквозь Тьму, потому что ходу еще десять дней, а они мне нужны.

Большинство знало этрусский достаточно, чтобы потребовать вина или сговориться с девкой, а кто-то не мог и этого. Но были еще Анджело ди Латернум, сэр Беренгар, мастер Юлий и отец Давид, которые говорили по-этрусски неплохо, а кто-то вроде Дубовой Скамьи просто понял, чего хочет капитан, и помог присмотреть за костром, наточить меч или найти дров. Уроженцы Новой Земли вдруг оказались повсюду – группами по пять.

Сэр Габриэль, его рыцари и дамы весь вечер бродили по лагерю. Утром мертвецов не нашлось.

Все проснулись еще до побудки.

– Еще два дня, – сказал император и буркнул себе под нос: – Или десять.

На горизонте поднялось облако пыли – возвращалась кавалерия. К полудню они уже ехали по обеим сторонам дороги. Вечером, тщательно проверив быструю горную речку с ледяной водой, проведиторы принялись наполнять бочки. Пажи поили коней.

Сэр Майкл не спал всю предыдущую ночь, как и было приказано. Сейчас он ехал вдоль строя, пока не нашел группу солдат, устроившихся в оливковой роще. Большинство спало. Бодрствовали только нордиканцы, сделанные, казалось, из стали.

Майкл лег рядом с императором и заснул.

Проснулся он, когда Габриэль пошевелился. Открыл один глаз:

– Пойдем ночью?

Габриэль только кивнул.

– Твою мать.

Лунный серп осветил мертвый пейзаж. Шевелились разве что птицы и насекомые. Было слишком тихо, и караулы тревожились.

Несколько суток никто толком не спал.

Двигались все равно быстро. Дорога оказалась хорошей, дожди не лили, телеги ехали по равнине почти с той же скоростью, что и всадники. Даже когда дорога начала неуклонно повышаться, взбираясь на первый холм, предвестник гор, тяжеловозы не потеряли темпа. Они лишь изредка останавливались, чтобы пожевать овса и попить воды.

Для кавалерии ночь выдалась тяжелой. Для пехоты – кошмарной. Усталость накапливалась, а вместе с ней страх и предчувствие беды. Леса стали казаться жуткими. Несколько раз стреляли прямо в деревья. В третий раз чуть не попали в одинокого вардариота, который потом долго распекал гильдейцев мастера Пиэла.

Но к рассвету они оказались у подножия высочайших гор, которые когда-либо видели. Дорога через перевал вилась, как змея. Укрытий не было. Валуны среди зеленых лугов громоздились друг на друга, достигая невиданной высоты. Радугой сиял великолепный водопад – почти в пяти тысячах футов над головой.

Сэр Габриэль подъехал к Зеленому отряду. Они держались в конце строя, в резерве. Командовала ими Изюминка, которая сейчас сидела вместе с Дэном Фейвором и Длинной Лапищей.

– Я уж думала, мы никогда не сделаем привала. Ваше величество.

Габриэль указал рукой наверх, на две высокие скалы, между которыми пролегал перевал.

– Мне нужно, чтобы зеленые захватили гору.

Изюминка покосилась на Длинную Лапищу, тот скривился.

– Да ты из ума выжил. Милорд. – Она сплюнула. – Прошу прощения, в горле пересохло.

Чтобы посмотреть наверх, ей пришлось запрокидывать голову.

– Без доспехов туда не залезть. И ты говорил, что Некромант не может удерживать эти перевалы.

– Я постоянно ошибаюсь, и ты мне об этом и твердишь все время. Мне некого больше просить. Хочешь, сам пойду.

Длинная Лапища фыркнул и размял руки, как будто собирался бороться.

– Сукин ты сын.

– Две мили карабкаться, – сказала Изюминка.

– Подумай так: если сделаешь это, сможешь сделать вообще что угодно.

– А где твоя тварь с крыльями?

– Берегу его на крайний случай.

– Пресвятая дева. Ну ладно. Снимайте доспехи.

Армия заснула, где сидела. Кто-то разжигал костры под деревьями и готовил чай – вода вскипала очень быстро. Раздали еду – в основном черствый хлеб, сыр и ветчину.

В середине утра, когда стало пасмурно, схоларии выступили вверх. Перед ними ехала горстка вардариотов.

К девятому часу вардариоты вернулись во главе с Калиакс, военным вождем.

– Мы их нашли, – сообщила Калиакс. – Одержимых. Немертвых.

– Сколько? – спросил император.

– Тысяча. С копьями. Перекрыли дорогу. Там мост. Никто не движется. – Степнячка поморщилась. – Они очень молодые. Я подъехала близко.

– Выступаем, – решил Габриэль. – Двум смертям не бывать.

Тремя тысячами футов выше схоларии начали стрелять из роговых луков. Шесть или восемь десятков крестьян погибли, не успев пошевелиться. Остальные слитным движением опустили копья. Одного столкнули с моста, и он рухнул на камни. Прочие двинулись вперед.

Схоларии расстреливали их, постепенно отступая. Получилось великолепное упражнение в верховой езде, дисциплине и стрельбе залпами. Заняло оно всего несколько минут.

Граф Зак щелкнул плетью.

– Мы очень хороши, – сказал он, будто извиняясь.

– Мы очень хороши в убийстве крестьян, – горько ответил Габриэль. – Такой войны и хочет наш враг. Наши враги. Ладно. Покажем им, насколько мы проворны.

Вскоре после девятого часа армия снова вышла на дорогу. Схоларии встретили второй отряд немертвых. Они выстроили каменную стену по пояс высотой поперек очередного моста. Под мостом зияла бездна.

Личный отряд Габриэля подъехал ближе, пока схоларии пытались снять всех защитников стены стрелами. Выше уже виднелись вершины двух гор и часовня, всего в полумиле.

Мост высоко взымался над бездной, поэтому стрелы почти не долетали до немертвых.

– Хорошо, у них луков нет, – заметил Майкл.

Сэр Габриэль подошел к краю провала, посмотрел вниз. Река едва виднелась в нескольких сотнях футов. Он присвистнул.

– Позвольте нам, – предложил Харальд Деркенсан.

– Идите, – серьезно кивнул император.

Третья преграда оказалась самой изобретательной. Злая воля подготовила засаду и лавину. Но Длинная Лапища обрушился на засаду сверху вместе с половиной Зеленого отряда. Это случилось за час до заката. Изюминка с мечом в руке штурмовала аббатство на перевале, и немертвые почти не сопротивлялись. Позднее нападавшие решили, что у ведущей их воли просто не было времени сосредоточиться.

Забравшись на колокольню в десяти тысячах футов над равниной Митлы, Изюминка подняла меч. Армия радостно заорала, рождая бесконечное эхо.

– Ставьте лагерь, – велел Габриэль. – Разбудите меня, когда все поедят. Сторожить будут мой отряд и гильдия оружейников.

Харальд Деркенсан застонал. Император обнял Изюминку и Длинную Лапищу. Посмотрел на Дэна Фейвора.

– На колени! – велел он. Прошептал Анне Вудсток: – Меч.

Она вытащила меч из ножен и вложила, обнаженный, в руку императора.

На вершине высочайшего перевала в мире император посвятил Дэниела Фейвора в рыцари перед всей армией. Бланш поцеловала юношу в обе щеки, так что он зарделся.

– Хорошо, что никто не защищал перевал, – бурчала Изюминка. – Я чуть копыта не откинула, а Дэна в рыцари посвящают.

Габриэль улыбнулся.

– Ты говорил, будет просто, – сказала ему Изюминка.

У нее за спиной огромную клетку, накрытую просмоленной парусиной, втащили на перевал шестнадцать лошадей. Обитатель клетки недовольно вопил.

– Пока и было просто, – ответил Габриэль. – И я все время ошибаюсь. Молись, чтобы это был последний раз.

На вершине мира наступило утро. Очень холодное утро. Но после трех суток бодрствования и после непростого подъема люди только плотнее закутывались в одеяла и крепче засыпали.

Сменились караулы. Сотни измученных альбанцев рухнули спать, а на посты заступил Белый отряд. Вереница телег уже тряслась по дороге к перевалу.

Отец Давид и два этрусских священника отслужили заутреню в часовне аббатства. Под ними, на перевале, горели костры. Тянуло паленым мясом. Арьергард с помощью Петрарки и Мортирмира избавлялся от мертвецов.

Вспышки отработанной герметической силы разлетались во все стороны.

Габриэль только что закончил дела. Его шатер стоял на каменной площадке размером шесть футов на два. Никомед бросил на пол соломенный тюфяк и сам же захрапел на нем.

И тут Габриэль почувствовал пульсацию силы.

Если бы кто-то сейчас бодрствовал, он увидел бы, как лицо императора дрогнуло то ли в улыбке, то ли в оскале.

Началось. Пришла пора колдовства.

К обеду проснулись не все. Аббатство было надежно укреплено, и дров в нем оказалось много. Люди могли бы удерживать перевал, пока не кончится еда.

Император встал только поесть и прочитать письма. Кронмир казался старше на два десятка лет, как и все остальные. Изюминка выглядела на все пятьдесят. Майкл, казалось, так и не излечился от кашля.

Габриэль съел вареное яйцо, колбаску и выпил гипокраса. Пока он ел, пришли Мортирмир с Петраркой. Они изучили карту и все письма, принесенные Кронмиром. А потом согласились подождать еще один день. Отправили почтовых птиц.

Вечером встали уже почти все. Съели ужин. В двухстах милях на северо-западе Павало Пайам удерживал свои укрепления. Когда он отбил четвертую атаку, на востоке загорелась красная полоса рассвета. Его философы запалили лес с двух сторон от войска, и Пайам ускользнул в дыму.

Некромант реагировал медленно. Ему приходилось следить слишком за многим. Его войска запаздывали.

Сначала небо окрасилось розовым, а потом над горами показался край огненного полукруга. Снег заискрился. Изюминка зачерпнула немного, пока ее половина Зеленого отряда пробиралась через ледник, нависавший над аббатством.

Императорское войско выступило в темноте. На перевал уже пришла осень, до зимы оставалось недолго. Но все же солнце по-прежнему вставало по утрам.

Император спустился к перевалу Цисна. Сказать, что его армия отдохнула, было бы преувеличением, но она двигалась со всей скоростью, доступной трем тысячам людей и конному обозу.

В сотне лиг к северо-западу так же быстро двигалась им навстречу вторая армия людей – солдаты султана с Пайамом во главе.

А Тридцать четвертая почтовая птица, парящая в шести почти смертельных тысячах футов над равнинами Арле, видела десятки тысяч одержимых рабов, марширующих на запад. Она видела мужчин и женщин, лошадей и скот, двигавшихся точно между двух армий. Расстояние между этими армиями быстро сокращалось. Император вышел к северу Арле; спустившись с перевалов, он оказался на единственной дороге вдоль края ледника. Армия султана бросила обоз и поскакала на восток.

Между ними собиралась и клубилась темнота, готовящая что-то дурное.

В двухстах лигах к югу армия патриарха Рума медленно шла на север. Во Тьму.

Люди Зака рассыпались вокруг дороги, надеясь найти оленя или овцу, но не нашли ничего. Безголовый, закинувший лук без тетивы за спину, выругался и вцепился зубами в черствую корку.

– Мяса нет? – спросил Урк Моган, оглядевшись.

– Нет мяса.

Рогатая яйцеобразная голова покачнулась.

– Голоден.

– И я тоже, браток.

– Слишком много камней.

– Хлеба хочешь? – спросил Безголовый.

На закате Габриэль снова собрал капитанов. Никомед с помощниками-солдатами приготовил круглый стол, но теперь сидели кружком на камнях и пили теплую воду. Вина не было даже для императора. В сотне телег, ставших сердцем армии, оставался только хлеб.

– Я могу не пережить ближайшие часы, – начал Габриэль. – Объяснять не стану. Если я погибну, у вас есть запечатанные приказы. Но если я сделаю то, что должен сделать, идите вперед как можно быстрее. Идите, пока не упадете. Пока не дойдете до Арле. Осталось около сотни миль.

– А что с немертвыми? – спросила Жизель.

– Их не будет, – ответил Мортирмир.

– По крайней мере, мы на это надеемся, – поправил Габриэль. – Мы сделали все что могли, чтобы враг положил все яйца в одну корзину. Теперь они собрались вместе примерно в пятидесяти милях отсюда.

– А вы что станете делать? – спросила герцогиня.

– Мы с Мортирмиром собираемся отобрать у Некроманта его рабов.

– В поединке? – поинтересовался Том Лаклан.

– Никакого рыцарства. Кинжал в спину, ночью, если получится.

– А нас с собой не берешь? – возмутился Том.

– Нет. Разве что вы поместитесь на Ариосто. Вы, наверное, заметили, что я давно на нем не летал. Между нами и равнинами Арле лежит пятьдесят лиг гор и долин, – тихо продолжил Габриэль. – Павало на юге, в дне пути, а Некромант знает, что его обманули. И, как любой военачальник, он собирается держать оборону, а не налетать на ифрикуанцев. Ему нужно просто держаться. Через двадцать пять дней сойдутся звезды и откроются врата. Так говорят астрологи.

– Еды осталось дней на пять, и не роскошной, – вставила Изюминка.

– На три, если считать ифрикуанцев, – сказал император.

Все застонали.

– А у нас за спиной армия и флот легата Рума. – Габриэль посмотрел на Кронмира, который морщился, как от боли.

– Кажется, убрав патриарха, мы получили более опасного врага, – сказал он.

– Ну так что, возвращаемся и деремся? – спросил Том.

– Да. Почти наверняка. Но сначала Арле. Арле важнее всего.

Герцогиня Жизель стукнула ладонью по столу.

– Верона и Веника с этим не согласятся, если армия патриарха объединится со всеми нашими врагами на севере, милорд!

Император встал, вынудив встать весь совет.

– Госпожа, если я окажусь тут утром и смогу обсудить с вами стратегию, возможно, мы примем решение отправить вениканцев и беронцев обратно через перевал. Если уговорить Павало присоединиться к вам, у вас будет более чем достаточно солдат, чтобы остановить легата. – Он улыбнулся той улыбкой, которую хорошо знали Изюминка и Гэвин. – Если я не вернусь, положитесь на Майкла.

– Я его подмастерье, – сказал Майкл.

Никто не улыбнулся. Все по очереди пожелали Габриэлю удачи. Напоследок он посвятил Тоби в рыцари.

– Сэр Тобиас… и не выговоришь, – сказал он, коснувшись плеча Тоби.

Тот разрыдался.

Наконец, он пошел прощаться с Бланш. Но она его опередила, явившись к круглому столу вместе с Кайтлин и леди Танкредой. Все трое нарядились и улыбались. Танкреда подняла вуаль и поцеловала Моргана, а Бланш укусила императора за нижнюю губу. Нежно.

– Возвращайся, – велела она. – И чтобы без всякой ерунды.

Он восхищался ею. Она не предала себя. Ему всегда нравилось ее мужество.

Он надел костюм для полетов и латные перчатки, Тоби застегнул на нем шлем, а Анна – пояс с мечом. Бланш подала ему копье. Морган вскарабкался в седло позади Габриэля.

Теперь надо сделать трудное? – спросил Ариосто.

Теперь да, – ответил Красный Рыцарь.

Почти час они летели вверх, пока день умирал. Когда солнце скрылось за горизонтом, они поднялись чуть выше, чтобы поймать еще немного рыжего и розового света. Но пики гор все еще вздымались на западе и на юге, а горы на севере казались и того выше.

– Я не чувствую его со стороны Арле, – сказал Морган в эфире. – Горы слишком высоки.

– Попробовать стоило, – ответил Габриэль, и они медленно повернули. Ариосто понес их на северо-запад, в горные долины восточного Арле. Взошла луна. Сначала она появилась где-то внизу, запутав их, – как будто они в самом деле оказались в эфире, выйдя из воздушного мира. Час полета. Ни одного звука, кроме свиста ветра. Ни одного ощущения, кроме ровных взмахов огромных крыльев. Темнота казалась такой непроницаемой, что Габриэлю приходилось смотреть наверх, в звездную бездну, чтобы немного прийти в себя. Внизу не было ничего, кроме черноты.

Габриэль думал только о полете. Они миновали первую долину и оказались в горах Арле. Он позволил Ариосто спуститься ниже, где воздух был плотнее и дышалось легче. Насколько они с Морганом понимали, внизу их сложнее заметить.

Ариосто оседлал теплый воздушный поток, поднимавшийся из третьей долины к светлой точке перевала. Армия бы сюда не дошла. Габриэль пытался дышать глубже, но горло перехватывало. Руки как будто ослабли.

Он очень боялся.

– Смотри, – сказал Морган.

Габриэль отпустил поводья, чтобы не отдать Ариосто неверный приказ, и вошел во Дворец, откуда и нырнул в лабиринт Моргана.

– Смотри, – сказал магистр.

Он создал темное зеркало своих мыслей. На нем светилась черная матовая точка.

– Вот он. Они. Не знаю, какой мерзостью они стали.

– А они нас видят? – спросил Габриэль.

– Нет, – рассердился Морган. – Я же говорил. Если мы не работаем с силой, нас не видно.

– Все равно я буду держаться пониже.

– Я прослежу за ними. Они… зачаровывают.

В реальности Габриэль приземлился к югу от перевала. От врагов его отделяли несколько сотен шагов по камню и льду. Ему хотелось развести костер. Потом он обнаружил, что вода во фляге замерзла.

– Они движутся, – сказал Морган.

Сердце Габриэля трепыхнулось, как будто хотело выпрыгнуть из груди. Он вернулся во Дворец Моргана и встал на клетчатом черно-белом полу, по которому магистр передвигал фигуры.

– Не вижу, двое их или трое. Но один движется сюда.

Габриэль почувствовал, что реальность плывет вокруг. Страх душил его – его, пережившего столько страхов, привыкшего ими управлять. Он чуть не потерял концентрацию.

– Как они нас увидели?

– Может, они нас и не видят. Может, той крошечный искры силы, которая нужна для поддержания Дворца, хватает для такого могущественного магистра.

Габриэль подумал, что, наверное, Изюминка точно так же себя чувствует, когда он предлагает что-то неправильное. Он сделал глубокий вдох и сосчитал до трех.

Только до трех.

– Ты можешь использовать математику, чтобы вычислить их скорость?

Морган задумался на мгновение.

– Отличная мысль. Да. Оно движется… очень быстро. Сто пятьдесят лиг в час или около того.

– Невозможно двигаться так быстро.

– Для дракона – возможно.

Слово «дракон» как будто зависло перед ними в эфире. Тот случай, когда называть имена не стоило.

– Пропавший дракон, – сказал Габриэль. – Волшебник, одайн и дракон. Человек, дракон и гнездо червей. Черный падальщик, который преследовал герцогиню и Кронмира. Дерьмо какое. А мы думали, что первыми заключили альянс с Дикими. – Он нахмурился. – Мастер Смит, я нашел вашего предателя. Руна.

Морган подергал себя за бороду. В эфире она была куда гуще и ухоженнее, чем в реальности.

– Бежать нет смысла.

– А ведь Том хотел убить дракона, – ответил Габриэль.

Подумав об этом, он не сдержался. Вынырнул в реальность и погладил Ариосто.

Готов? Пора сражаться.

Грифон повернулся. Глаза его сверкнули в свете звезд.

Сражаться? – с облегчением переспросил он. – Ты говорил, что будет тяжело.

Будет, – ответил Габриэль.

Никаких разговоров. Никаких Дворцов воспоминаний, никакого герметического обнаружения. Ничего.

Они поднялись в сияющее алмазами небо, и Ариосто понес их выше, к снежной шапке на вершине. Грифон медленно, лениво кружил у горы, пока они смотрели на восток и на север.

Габриэль ощутил напряжение. Мешало кольцо на пальце и золотой шнурок света, привязывавший его к Амиции. К другому континенту.

Что-то творилось на западе.

Он не рискнул проверить. Не рискнул отправить искру силы по золотой нити или попробовать найти Амицию, идущую по ветру.

Было темно. И холодно. После поворота лунный свет падал прямо на забрало, но тут пошел ледяной резкий дождь.

Габриэля грызло сомнение, главный враг всех засад. Дракон – если это был дракон – мог оказаться где угодно. Наверху или, наоборот, снизу.

Страх охватил Красного Рыцаря. Он развернулся в седле, чтобы посмотреть назад, и ничего не увидел, кроме бесконечной ледяной тьмы. В двух тысячах футов под ногами виднелись холодные скалы и снег. Низкое небо плевалось дождем и редкими снежинками. Где-то под левым крылом Ариосто торчали крошечные кривые сосны.

Ар-р-р-р!

А-А-А-А-Р-Р-Р-Р!

Жуткий рев прокатился по эфиру, как первый шквал бури. Второй крик был еще громче. Не мука звучала в нем, а гнев и вызов.

Габриэль мгновенно обнаружил источник крика. И ушел, пока не попал в сети.

То, что ревело в эфире, оказалось всего в десяти милях от него. Чуть ниже, где-то на западе. Габриэль ущипнул Моргана за не прикрытую доспехом ногу и показал направление.

Морган стукнул его по шлему. Довольно сильно.

Шенкелем и рукой Габриэль развернул Ариосто на запад. Огромные крылья забили сильнее. Впервые Габриэль по-настоящему командовал грифоном. Он направил его немного севернее, провел между двумя торчащими скалами, стараясь держаться к западу от врага.

А-а-а-а-Р-Р-Р-Р-Р!

Габриэль почувствовал, как затряслись горы. Если бы этот звук раздался в реальности, обрушилась бы лавина. Но отозвались только струны эфира. И душа Габриэля.

Так кричал Эш, когда столкнулся с мастером Смитом. И Габриэль знал, что это за крик.

Это не только и не столько угроза: крик должен был отдаться эхом и показать противника в небе. Так думал Габриэль. Вслед за этой догадкой пришла еще одна.

Враг ожидал встречи с другим драконом.

Разумеется.

Он повел Ариосто севернее, над долиной – расщелиной в земле. По сторонам неслись горы. Тишина давила.

А-А-А-А-А!

Угольно-черная ободранная туша показалась внизу. Крик летел на запад, к горам.

Ариосто раскрыл клюв и издал вопль радости и ужаса.

Грифон ринулся вниз, чтобы вонзить когти в чудовищную тварь. Этот миг показался Габриэлю бесконечным.

Он натянул поводья, и грифон свернул на север, чуть не задев длинный, тощий, ободранный черный хвост. Даже в холодном разреженном воздухе Габриэль почувствовал запах разложения.

Огненная полоса рухнула на спину черному дракону и побежала вверх по позвоночнику. Габриэль снова развернул Ариосто, проходя над драконом.

Но у грифона было свое мнение. Ариосто выпустил когти, как разозленный кот, и обрушился на черное крыло сзади и сверху. Несмотря на разницу в размерах, грифон вырвал изрядный лоскут гнилой чешуйчатой плоти. Огненный шнур Моргана ровно горел немного в стороне.

Дракон, казалось, сложился пополам.

Длинная извивающаяся шея потянулась к нападающим. Когда дракон раскрыл пасть, Габриэля обдало волной зловония. Ариосто сложил крылья и кинулся вниз, хотя воздух вдруг набух черным – гнев дракона оставил в эфире темное пятно.

Они убрались прочь, пожертвовав высотой ради скорости.

Габриэль посмотрел вверх, выпустил белую молнию из заранее приготовленного запаса и вошел в свой Дворец. Доверившись Ариосто, он принялся собирать силу и плести заклинания с нуля. Процесс небыстрый.

– Сеть, Пру. Большую сеть силы. – Он указал на символы, и они запела вместе с ним, направляя его волю.

Он вынырнул, чтобы бросить заклинание, и закрыл золотым щитом всех троих. Три черные молнии ударили с неба. Огромный дракон несся прямо на них.

Внизу ждала бездна. Луна скрылась и не могла подсказать Габриэлю, далеко ли смерть.

Ты знаешь, что делаешь? – спросил Габриэль у грифона.

А ты? – злобно переспросил Ариосто.

Габриэлю вдруг показалось, что ему на плечи обрушился вес всего мира.

Он перестал понимать, где находится, потерял верх и низ и, только заметив отблеск звезд на древнем леднике справа, понял, что висит вниз головой и что грифон заложил петлю, ускользая от смерти. Дракон прорвался сквозь эфирную сеть, и реальность сотряслась, как будто сеть лопнула вся разом. Покатились лавины, словно горы заплакали.

Ариосто вышел из пике и помчался на юг, обогнув очередную скалу. Дракон, отстающий всего на несколько секунд, летел прямо. Он сшиб вершину скалы, футов пятьдесят, обрушив вниз груды камней.

Огромные лапы потянулись вперед, за дичью.

Морган выпустил разом пять отдельных заклинаний. Когти вспыхнули, и дракон заревел. От этого крика лопались камни.

Ариосто развернулся, но скала высилась прямо перед ними, и пространства для поворота не оставалось.

Слишком тяжело, – вздохнул грифон.

Морган Мортирмир слетел с седла при резком повороте… и упал.

– Нет! – крикнул Габриэль.

Ариосто уже закончил поворот – с одним наездником двигаться стало легче. Он поймал воздушный поток, создаваемый драконом, и теперь скользил вдоль его крыла, всего в нескольких дюймах от смерти. Габриэль отчаянно взмахнул копьем, и наконечник легко прошел сквозь огромную кость, на которой висела гнилая плоть.

Голова повернулась.

Огромный черный глаз…

Смотрел пустым взглядом.

Никакой злобы. Никакого гнева.

В этой голове не было разума.

Левое крыло черного дракона согнулось там, где ударил Габриэль. Все происходило медленно, как будто во сне: свист ветра заглушал все остальные звуки, холод притуплял чувства, и Габриэль не сразу понял, что дракон утратил то, что позволяло ему летать.

И все же он повернул голову. Хотя мертвое тело, освещенной тусклой луной, уже падало вниз, на ледник, дракон плавно раскрыл черные челюсти.

Габриэль привстал на стременах и швырнул копье в открытую пасть.

Распахнутую прямо под ним.

Вдруг дракона охватил белый свет. Алый огонь вспыхнул в его сердце и зажег его зловонное дыхание – или газы, давно копившиеся в разлагающемся теле.

Габриэль, улучив долю секунды, бросил все три свои драгоценных щита между собой и драконом – так сеятель швыряет зерно в поле.

Какой бы последний удар ни собиралась нанести злая воля, управлявшая мертвым драконом, его плоть оказалась слишком слаба. Красный огонь боролся с белым, копье молнией пронзило тело и вышло снизу во вспышке пламени. Немертвый дракон падал, сгорая, как метеор в черном небе. Звезды сияли высоко над ним, освещая долгое, очень долгое падение. Целое крыло все еще трепыхалось, и тварь опускалась, словно осенний лист, разбрасывая во все стороны искры. Дважды из тела вылетали сгустки черной силы. Один врезался в сияющий щит Пруденции и разорвал его. Второй прошел сквозь внутренний щит Габриэля, как нож сквозь масло.

– Аспис! – крикнул он, отчаянно вытягивая энергию отовсюду: так тонущий силится вдохнуть. Он влил в щит весь свой резерв, все запасы Пруденции, а потом, не думая, потянул силу из золотой нити.

И сила пришла. Она вспыхнула так ярко, что на мгновение светом озарился даже реальный мир.

В четырех тысячах миль к западу, в монастыре Лиссен Карак, Амиция вместе с сестрами возносила молитву Господу. В молитвы они вкладывали всю свою веру и любовь. Они пели гимн защиты и крепости. Над древним аббатством завис огромный дракон, и он пытался разрушить их укрепления с воздуха.

Эш явился.

Эш был древним даже по драконьим меркам. Заклинания Шипа ничего не стоили рядом с заклинаниями дракона. С его когтей срывались залпы пламени, льда, сырой силы, хитроумных контрзаклятий, ярости и гнева.

Амиция стояла на коленях рядом с сестрами: семьдесят женщин, как простых, так и герметисток, вместе составляли великолепный хор. Их голоса поднимались к небу, их заклинания укрепляли, поддерживали, чинили. Они не лили потоков огня и не кидались шарами льда, пахнущего силой.

Они держались.

Амиция вдруг встала. Золотистые волосы и белая вуаль уже выделяли ее среди сестер. А теперь она начала сиять золотым светом, как будто сама превращалась в заклинание – или в расплавленное золото.

Мирам встала тоже.

– Пойте! – велела она, когда Agnus Dei начал стихать.

Амиция раскинула руки. Золотая сила лилась сквозь нее так быстро, что капли разлетались в стороны и падали на монахинь. Те, кто знал, как ее собирать, вплетали ее в сеть защитных заклинаний.

Амиция поднялась в воздух. Обернулась и посмотрела на Мирам.

– Прощай.

А потом взлетела к стропилам церкви. Под самой крышей она развела руки еще шире и произнесла одно-единственное слово:

– Fiat[5].

И исчезла, оставив после себя слабое облако аромата. Пахло розами, благоговением, алтарем и любовью.

Это ощутили все магистры в мире. Каждый ирк, каждый человек, каждый шаман, каждый упырь или Страж, рыба в море и все до единого драконы.

Морган Мортирмир утратил контроль над своим падением и врезался в дерево.

Гармодий, трудившийся в сиротском приюте в Харндоне, увидел, как подготовленная сила в ладони погасла, словно свеча на ветру. Она ушла куда-то, оставив запах сосны и розы.

Лорд Керак, островок пламени в море боглинов, получил невиданный прилив силы, окрашенной в золотые и розовые тона. На мгновение его тело засветилось, и он снова обрушил огонь на врагов – на этот раз уже с надеждой.

Тамсин, бросившая всю свою мощь на защиту Н’Гары, почувствовала, как сила вливается в ее древнее тело со скоростью армии на марше.

Гэвин Мурьен увидел, как безнадежная ярость уступает место радости; как его побежденная армия, едва не растоптанная врагом, переводит дыхание; как все магистры собираются с силами – а их противники при этом сил лишаются.

Это была еще не победа. Но за одно мгновение соотношение сил изменилось. Кровавая резня обернулась обычным поражением. Войска Эша замерли, как будто парализованные ужасом.

И сам Эш застыл, а потом развернулся в воздухе над Лиссен Карак и умчался прочь. Он не смеялся. Впервые он почувствовал страх.

Развалина догорала. Черный огонь пробил щит Габриэля, а потом…

На мгновение…

Не осталось ничего.

Только запах роз, и далеких сосен, и, кажется, апельсинов. Как весенней ночью во дворе огромной крепости.

Прощай, – сказала она.

Черный дракон упал на ледяной щит и рассыпался тысячей одержимых червями клочков где-то внизу.

Габриэль заплакал, понимая, что случилось. Но все же он потянулся вперед и произнес одно слово на архаике. Копье взлетело ему в руку, а Ариосто развернулся, чтобы не погибнуть вместе с драконом на древнем, как мир, льду.

Слезы текли по лицу Габриэля и замерзали на ветру. Прощай.

Морган Мортирмир сидел на высокой толстой сосне. Пострадала только его гордость. Да еще на руках остались длинные царапины – в иных обстоятельствах они могли бы вызвать у Габриэля не только смех.

– Не смешно! Я все сделал правильно, кроме…

Ариосто схватил магистра одним отточенным движением.

– Бога ради. – Габриэль обнял Моргана, а тот вдруг расплакался.

– Мы… откуда взялась эта сила?

– Амиция. Она… ушла. А мы не закончили.

– Мы убили дракона. Господи. Я страшно просчитался. Я такого не ждал.

– Мы оба не ждали. А теперь одайн знают, что мы близко.

Ариосто понадобился час, чтобы отдохнуть. Морган все это время смотрел на небо и что-то злобно бормотал, но заняться было нечем. Огромный грифон устал – так устал, что ему требовался сон. А горный склон оказался очень холодным.

– Разведи костер, – сказал Габриэль. Он смотрел на черные ошметки на соседней горе – куски драконьего трупа. – Одайн знают, что мы победили дракона. Должны знать.

– И что они сделают? А ты бы что сделал? – с любопытством поинтересовался Мортирмир. – На мгновение мир исчез. О, я, кажется, понял…

– Мир исчез… – повторил Габриэль.

Габриэль давно знал, что Амиции скоро… не станет. Но правда оказалась слишком тяжелой. И хуже того, он понял, что она прогнала его, чтобы ему было легче. Он подумал о Бланш. О том, что должен для нее сделать, в конце концов. А потом усилием воли, которое одобрила бы даже его мать, отогнал эти мысли. Отныне он думал только о ночи, ледяном небе, усталом грифоне и одайн.

– Переговоры? – предположил Габриэль. – Если бы я был на их месте и кто-то убил бы моего дракона, я бы попробовал поговорить. – Он слабо улыбнулся.

Силы теперь хватало, и он разжег огонь и вскипятил воды для всех троих. На ледяной горе она пришлась кстати.

– Я серьезно, Морган. Если бы я узнал, что кто-то уничтожил моего ручного мертвого дракона, я бы предложил переговоры. А если они живут в эфире, как говорил Аль-Рашиди…

Мортирмир посмотрел на темный лес. Ни искорки, ни огонька. На пятьдесят миль в округе некому было зажечь свечу. Темнота оставалась непроглядной.

– Наверное, так выглядел мир до появления людей, – заметил Мортирмир.

Габриэль кивнул и поежился.

– Я не думаю, что они способны на переговоры. Мне кажется, они могут только победить или умереть.

– Ужасный недостаток.

Ночь тянулась. Всех троих дергало. Пот под курткой Габриэля едва не превратился в лед. Габриэль попытался отгородиться от горя. Он скучал по Бланш.

– Смешно будет умереть здесь от холода после такого боя.

– Если Ариосто нас унесет, давай закончим дело. Это безумие, но все же я понимаю. Одним ударом можно избавиться от необходимости утопить этих бедных людей в крови.

– Да. Вот только дракон уже разложился, Морган. И о чем это нам говорит?

– О том, что одайн умеют управлять мертвыми.

– Одержимые немертвые крестьяне, возможно, уже умерли от голода.

Морган помолчал, посмотрел на сверкающие звезды, которые здесь были совсем близко; потом на темный лес, бархатным ковром раскинувшийся внизу.

– Узнаем в течение часа.

– Ариосто устал.

– Ты говорил, что у нас только один шанс. Это неправда. Мы можем вернуться в лагерь. Но если одайн обладают стратегическим мышлением, если они знают, что здесь произошло…

– Должны знать.

– Не перебивай. Я вот что думаю…

Габриэль засмеялся.

Даже в слабом свете звезд стало заметно раздражение магистра, быстро сменившееся страхом и смущением.

– Я опять не так себя веду?

У Габриэля начали неметь пальцы.

– Ну, один из нас император. И это не ты, друг мой.

– Ну да, – рассмеялся Мортирмир.

– И все же я согласен. Они не едины. Это должно было случаться и раньше. Заклинание Аль-Рашиди – брат-близнец того, что использовал мастер Смит у меня на глазах. Если одайн его помнят, у них может быть ответ, даже если… в любом случае стоит попытаться. Там пятьдесят тысяч человек, и я не собираюсь говорить своей госпоже, что не сумел их спасти, потому что замерз.

– А ты тоже смешной, – улыбнулся Мортирмир. – Пошли, сделаемся героями.

– Герой тут один, Ариосто. Друг, ты сможешь нас унести?

А ты можешь развести костер прямо на седле? Но я могу. Я весь переполнен… этой штукой. Когда убиваешь врага и чувствуешь себя самым сильным. Если хочешь, я и до Альбинкирка долечу. Только… говори со мной.

Только что? – спросил Габриэль.

Я очень замерз и хочу есть.

Тридцать миль. – Габриэль попытался представить расстояние.

Как это?

От башни Альбинкирка до красивой фермы с девушками. И назад.

Может быть.

Для чудовищно сильного зверя прозвучало очень неуверенно.

Габриэлю это не понравилось.

Если бы мы были в Альбинкирке, ты бы долетел до фермы госпожи Хелевайз и обратно?

Да.

– Планы меняются, – сообщил Габриэль Моргану.

Когда Ариосто взмыл в воздух, ночь уже заканчивалась. Небо немного посветлело. В этот час перед рассветом умирают старики, рушатся надежды, сидящие в засаде теряют терпение, сильные мужчины плачут, а жены успокаивают их.

Держались пониже, потому что даже подобие внезапности лучше, чем ничего, и молчали. Мортирмир наложил на один из своих перстней сложное заклинание, указывавшее направление. Об остальном приходилось догадываться.

Было очень холодно. Даже в мехах, даже в герметическом шлеме Габриэль чувствовал, что никогда еще так не мерз. Когда небо на востоке стало бледно-серым, близость к земле начала его раздражать. Ариосто летел низко, скользя над полями, как скат над океанским дном. Поднимался он только над деревьями и совсем чуть-чуть.

По их подсчетам, полет от горного хребта должен был занять не более трети часа.

Он продолжался вечность. Они летели над заброшенными полями, вдоль долин, ветер обжигал лица, и Габриэль чувствовал страх, ужас и отчаяние.

Но он привык к ним с юности.

Далеко на востоке над пустынями Хатти вставало солнце. Небо светлело.

Рассвет пришел даже во Тьму.

– День настанет снова, – прошептал Габриэль навстречу ветру.

В какой-то момент он понял, что видит людей. Десятки тысяч людей. Они стояли группами или поодиночке, многие шли, кто-то лежал на земле. Потом он разглядел еще и оленей, медведей, мулов, овец, коров…

Люди и животные виднелись под Ариосто так близко, что он мог бы метнуть в них кинжал и попасть.

Большинство из них двигалось.

Никто не взглянул на Ариосто.

Габриэль обернулся и посмотрел на Моргана, который явно очень замерз и ежился, глядя на кольцо. Он ткнул Габриэля и поднял руку. Загнул один палец.

Четыре.

Готов? – спросил Габриэль у грифона. – Давай как можно выше.

Готов. Очень устал.

Последняя остановка. Обещаю.

Три.

Где мне приземляться?

Я думаю.

Габриэль чувствовал, как устал и измучился Ариосто.

Два.

Давай, наверх.

Я отдам тебе все, что смогу.

Один.

Вперед!

Когда начался отсчет, грифон прибавил скорости. Красно-зелено-золотые крылья мерно взмахивали, ледяной ветер дул навстречу с силой урагана.

А теперь Ариосто резко вскинул голову и пошел вверх. Крылья забили по воздуху, и всадников подбросило.

Солнце озарило горы на востоке. Один теплый луч копьем света коснулся крыла грифона, и то как будто вспыхнуло.

Под ним немертвые повернули головы. Все как один.

И все же Ариосто рвался в небеса, пылая, как феникс, возрождающийся из пепла.

– Нет еще, – сказал Морган. – Выше.

– Я пытаюсь!

Немертвые были везде, насколько видел Габриэль. Все они разом вскинули руки в салюте. По эфиру пошла рябь.

Аспис.

Гоплон.

Скутум.

Сильно рискуя, Габриэль выставил щиты.

На безопасной шахматной доске Морган наконец-то встал нормально.

– Очень хорошо, – сказал он.

Сначала одайн ударили огнем. Каждый из немертвых выпустил искру. Пламенный шар взметнулся вверх – так нестройный хор порой рождает музыку. Так ударил бы и человеческий волшебник, но это сделали одайн.

Габриэль повернул щиты, которые отразили и поглотили жар. Морган помог ему, и огненный ад сделался потоком воздуха, который поднял их выше.

Ариосто закричал – от боли или от радости, Габриэль не понял. Отдался потоку ветра.

– Выше. Мы справимся с любыми их ударами. – Морган наконец-то обрел прежнюю уверенность.

– Мы столько раз ошибались.

– Выше. Главное, не ошибиться сейчас.

Хор одайн еще раз бросил в них огненный шар, который поднял Ариосто еще выше.

– Теперь они изменят тактику. Но уже поздно.

Голос Мортирмира стал гласом судьбы.

– Еще выше.

Я очень устал, друзья.

Все, любовь моя. Это и есть все.

Тогда забирай! – крикнул грифон и ударил крыльями изо всех сил. И еще раз, как гигантский колибри.

Они поднялись выше. Люди внизу были уже неразличимы, они превратились в цветное пятно. Поля и перевалы Арле лежали ковром, а рабы одайн казались грязью на нем. Грязь расползалась на глазах.

– Вот, – сказал Морган.

Он поднял руку, и Габриэль повернулся посмотреть.

– Огонь низвести на землю! – произнес Морган вслух, и его заклинание расплылось во все стороны, как капля краски в воде, как облако дыма от костра.

Сначала он держал пламя в ладони, а потом оно разлетелось мириадами алых точек, которые взрывались во тьме внизу, падали и летели, плавно парили, рассыпались фонтаном света и огня, золотыми, зелеными, красными вспышками.

Свет обрушился на Тьму со скоростью мысли, он имел цвет и плотность, следы его будто отпечатались на веках. Тысячи, десятки, сотни тысяч искр.

Искры летели к земле. За это время человек сделал бы пять вдохов, и Габриэль начал бояться.

И в какое-то мгновение одайн вспыхнули. Тьма вздрогнула, алое свечение накрыло поля на десяток миль. Габриэлю показалось, что одайн потянулись к силе – и не нашли ее.

Черная волна прокатилась по Тьме.

Мир как будто судорожно вздохнул.

Каждая алая, золотая и зеленая искра прошла сквозь черноту и нашла свою цель.

Вспыхнул свет.

Я должен спуститься, – сказал Ариосто.

Ты можешь парить? – спросил Габриэль.

Немного. Это было очень красиво. Мы победили? Мы убили свою добычу?

Не знаю, – Габриэль смотрел на землю.

Он ворвался во Дворец Моргана.

– Мы должны помочь ему спуститься. Ты ведь умеешь летать?

– Летать довольно опасно, – засмеялся Морган.

Они отдохнули в поле в нескольких сотнях шагов от цитадели Арле, носившей заметные следы двухмесячной осады. Мощные укрепления взмывали в воздух на сотни футов. Ни у Моргана, ни у Ариосто не хватило сил постучаться в эти щиты и попросить разрешения войти.

Ариосто сумел донести их до стога слегка подгнившего сена. Там он и рухнул, не в силах даже стоять. Габриэль, переживший встречу с черным драконом и битву с одайн, чуть не сломал ногу. Упряжь пришлось резать ножом.

Он помог Моргану выпутаться из ремней, пока грифон не навалился на него, а потом срезал и седло.

Морган Мортирмир встал на колени.

Габриэль вспомнил Амицию и опустился рядом. Он молился впервые за десять лет.

Потом Морган сплюнул и поднялся на ноги.

– Слышишь?

Габриэль стащил шлем. Шум обрушился на него – обычный, нормальный шум жизни.

Плакал ребенок. Две ободранных худых овцы блеяли, как безумные.

Люди двигались – неловко, не в лад, как обычно двигаются люди. Кто-то лежал в нескошенной траве, а другие плакали, смеялись, обнимались, падали на колени.

Морган протянул руку. Поднял двух овец с теплой травы, перенес испуганных животных по воздуху и уронил перед Ариосто.

– Нельзя приготовить яичницу, не разбив яиц, – буркнул он.

Ариосто мучительно задумался, глядя на овец, а потом рванулся вперед, схватил одну и разорвал на части с кошачьим изяществом. И сожрал.

Габриэль улыбнулся.

– Разумеется.

Он смотрел на поля Арле, на тысячи крестьян, на солдат разных армий, на то, как одержимые одайн существа превращались в голодную испуганную толпу.

– И не так много яиц-то. По-моему, я оказался на стороне, уменьшающей плохие последствия. Наконец-то.

– И что ты будешь делать с пятьюдесятью тысячами беженцев? – спросил Мортирмир. – У тебя есть план?

– Что-то вроде того.

– А план спасения Н’Гары и победы над Эшем?

– Теперь есть.

– Люблю, когда ты так уверенно говоришь. А прямо сейчас что будем делать?

– Войдем в крепость. – Красный Рыцарь показал на цитадель Арле.

– И как же?

– Кларисса де Сартрес откроет нам ворота. А потом… – Он улыбнулся. – А потом начнется самое сложное.

– Ты все время так говоришь.

Ворота крепости действительно распахнулись. Ариосто приоткрыл один глаз, взмахнул лапой – и вторая овца умерла.

– В Арле находятся главные врата. Через двадцать три дня все врата в семи сферах сойдутся. Эш думает, что подсунул нам своих союзников-одайн, от которых в любом случае хотел избавиться. И что, пока мы будем заняты Древней Землей, он захватит Лиссен Карак и все врата и победит в игре. Но одайн мы прогнали. Они не будут мешать нам у других врат.

Морган погладил бороду. В ней появилась серая полоса, а на висках – по белому пятну. Эта ночь его состарила.

– Эш очень умен.

Из крепости на белом коне выехала девушка в доспехах и направилась к ним. Ее сопровождала сотня рыцарей, а еще Габриэль увидел целых двух магистров.

Габриэль подкрутил ус. Поправил меч и вложил кинжал в ножны.

– Ты что-то задумал, раз уже красуешься, как обычно, – сказал Морган.

– Я готов биться об заклад… об очень большой заклад, что Эш забыл о том, что врата открываются в обе стороны. Когда мы победим патриарха и разберемся с голодными, мы пойдем на Лиссен Карак. Через все семь сфер.

Морган расхохотался.

– Господи! Это… прекрасно.

– И Том Лаклан так думает, – сказал Красный Рыцарь.

Женщина в доспехах приближалась. Ее рыцари тыкали пальцами в сторону грифона, а двое уже ехали к толпе людей, заполонившей долину.

Габриэль помахал Клариссе.

– Я вернулся, как и обещал.