Мораль красивых девушек

Глава девятая В сиротском приюте

Сиротский приют находился в двадцати минутах езды от города. Мма Рамотсве бывала там, хотя не так часто, как мистер Дж. Л. Б. Матекони, который регулярно приезжал, чтобы починить что-нибудь из оборудования, там постоянно что-то выходило из строя. В частности, насос на водокачке время от времени требовал его внимания, а еще у приютского микроавтобуса постоянно были нелады с тормозами. Мистер Дж. Л. Б. Матекони никогда не жалел для приюта времени, и обитатели приюта высоко ценили его, как, впрочем, и все остальные.

Мма Рамотсве любила мма Потокване, с которой она была в отдаленном родстве по материнской линии. В Ботсване ты часто с кем-то в родственных отношениях, и это приходится быстро усвоить иностранцам — только они критически отзовутся о ком-то, тут же выясняется, что этот человек дальний родственник собеседника.

Когда мма Рамотсве приехала, мма Потокване беседовала с кем-то из сотрудников около офиса. Она показала мма Рамотсве, где поставить машину, затем пригласила гостью войти.

— Сейчас так жарко, мма Рамотсве, — заметила она. — Но у меня в офисе очень мощный вентилятор. Если я включу его на полную мощность, он может выдуть людей из комнаты. Очень неплохое оружие.

— Надеюсь, вы не обратите его против меня, — сказала мма Рамотсве. На минуту ей представилось, как ее выдувает из офиса мма Потокване: юбка задралась, она летит вверх, в небо, и смотрит вниз, на деревья, дороги и скот, который удивленно задирает морды кверху, глядя на нее.

— Конечно, нет, — отозвалась мма Потокване. — Вы из тех посетителей, которых я принимаю с удовольствием. Я не люблю людей назойливых. Людей, которые учат меня, как заведовать сиротским приютом. Иногда к нам приходят люди, которые везде суют свой нос. Они думают, что понимают в сиротах, но на самом деле, нет. Те, кто много понимает в сиротах, это женщины вон там. — Она показала рукой в окно, где две приземистые «мамы» в голубых халатах гуляли по дорожке с двумя малышами, сосредоточенно делавшими неуверенные первые шажки. «Мамы» поддерживали и подбадривали их.

— Да, — продолжала мма Потокване. — Эти женщины знают. Они умеют работать с любыми детьми. С очень печальными детьми, которые все время плачут об умершей матери. С очень дурными детьми, которых научили воровать. С очень дерзкими детьми, которых не обучили уважать старших и которые употребляют дурные слова. Эти женщины могут справиться со всеми этими детьми.

— Это замечательные женщины, — отозвалась мма Рамотсве. — Двое сирот, которых мы с мистером Дж. Л. Б. Матекони взяли, говорят, что им было очень хорошо здесь. Только вчера Мотолели прочитала мне рассказ, который написала в школе. Историю своей жизни. Она упоминает вас, мма.

— Я рада, что ей было хорошо здесь, — сказала мма Потокване. — Она прекрасная девочка. — Она помолчала. — Но я позвала вас сюда не затем, чтобы говорить об этих детях, мма. Я хочу рассказать вам об очень странной вещи, которая здесь происходит. Настолько странной, что даже наши «мамы» не могут справиться. Поэтому я решила посоветоваться с вами. Я звонила мистеру Дж. Л. Б. Матекони, чтобы спросить у него ваш телефон.

Она наклонилась над столом и налила мма Рамотсве чашку чая. Затем разрезала большой фруктовый пирог, лежавший на блюде рядом с чайным подносом.

— Этот пирог испекли наши старшие девочки, — пояснила она. — Мы учим их готовить.

Мма Рамотсве взяла предназначавшийся ей щедрый кусок пирога, посмотрела на обильную фруктовую начинку. Да тут не меньше семисот калорий, подумала она. Впрочем, это не имело значения, она женщина обычной комплекции, ей не нужно беспокоиться по поводу калорий.

— Вы знаете, мы берем всех детей, — продолжала мма Потокване. — Обычно их привозят нам, когда мать умерла, а кто отец, неизвестно. Часто бабушка не в состоянии растить ребенка, потому что слишком больна или слишком бедна, тогда у ребенка, можно считать, нет никого родных. Нам передают их социальные работники, а иногда полиция. Иногда их просто где-то оставляют, и с нами связывается кто-то из прохожих.

— Им везет, что они попадают сюда, — сказала мма Рамотсве.

— Да. И обычно, какие бы к нам ни поступали дети, мы раньше уже сталкивались с чем-то подобным. Ничто не может нас потрясти. Но время от времени попадаются совершенно необычные случаи, и мы не знаем, что делать.

— И сейчас у вас есть такой ребенок?

— Да, — ответила мма Потокване. — После того, как вы доедите свой кусок пирога, я покажу вам ребенка, который прибыл безымянным. Если у них нет имени, мы называем их сами. Мы находим хорошее ботсванское имя и даем им. Но, как правило, так бывает только с младенцами. Дети постарше обычно говорят нам свои имена. А этот мальчик нет. На самом деле, похоже, он так и не научился говорить. Поэтому мы решили назвать его Матайла.

Мма Рамотсве справилась с пирогом и до капли допила чай. Потом пошла вместе с мма Потокване к одному из домиков, в которых жили сироты. Рядом с домом росли бобы, небольшой двор перед дверью был чисто выметен. Эта «мама» умеет держать дом в порядке, подумала мма Рамотсве. Почему же, в таком случае, она не может справиться с мальчиком?

«Мама», мма Кериленг, была в кухне. Вытирая руки о фартук, она тепло поздоровалась с мма Рамотсве и пригласила обеих женщин в гостиную. Это была веселая комната, с детскими рисунками, прикрепленными к большой доске объявлений. В углу стояла коробка с игрушками.

Мма Кериленг, подождав, пока гостьи усядутся, опустилась в одно из объемистых кресел, стоявших вокруг низкого стола в центре комнаты.

— Я слышала о вас, мма, — сказала она мма Рамотсве. — И видела вашу фотографию в газете. И конечно, я виделась с мистером Дж. Л. Б. Матекони, когда он приезжал чинить оборудование, которое то и дело ломается. Вы счастливица, выходите замуж за человека, умеющего чинить вещи. Большинство мужчин умеет только ломать.

Мма Рамотсве склонила голову в ответ на комплимент.

— Он хороший человек, — подтвердила она. — Он плохо себя чувствует сейчас, но я надеюсь, что он очень скоро поправится.

— Я тоже надеюсь, — сказала мма Кериленг. Она выжидательно посмотрела на мма Потокване.

— Я хочу, чтобы мма Рамотсве посмотрела на Матайлу, — отозвалась та. — Возможно, она сумеет нам что-нибудь посоветовать. Как он сегодня?

— Так же, как и вчера, — ответила мма Кериленг. — И как позавчера. С этим мальчиком не происходит никаких перемен.

Мма Потокване вздохнула.

— Это очень печально. Он сейчас спит? Вы можете открыть дверь?

— Думаю, что не спит, — ответила мма Кериленг. — Давайте посмотрим.

Она встала с кресла и повела их по старательно натертому коридору. Мма Рамотсве с одобрением отметила чистоту в доме. Она представляла себе, сколько приходится трудиться этой женщине. По всей стране множество женщин работают, не покладая рук, и редко удостаиваются похвал. Политики ставят себе в заслугу создание Ботсваны, но как они осмеливаются? Как они смеют ставить себе в заслугу весь тяжкий труд таких людей, как мма Кериленг?

Женщины подошли к двери в конце коридора, и мма Кериленг достала из кармана халата ключ.

— Не могу припомнить, когда мы в последний раз запирали ребенка в комнате, — сказала она. — На самом деле, мне кажется, раньше этого никогда не случалось. Мы никогда ничего такого не делали.

От этого замечания мма Потокване почувствовала себя неловко.

— Но ведь другого выхода нет, — отозвалась она. — Он убежит в буш.

— Конечно, — согласилась мма Кериленг. — Это и печально.

Она распахнула дверь, и перед ними оказалась комната, в которой был только матрас. В окне не было стекла, только кованая решетка, наподобие тех, которые ставят от воров. На матрасе, поджав под себя ноги, сидел совершенно голый мальчик лет пяти-шести.

Мальчик посмотрел на вошедших женщин, и мма Рамотсве заметила промелькнувший в его глазах мгновенный страх — так глядят испуганные животные. Но тут же взгляд его стал пустым, отсутствующим.

— Матайла, — медленно заговорила мма Потокване на сетсвана. — Матайла, как твои дела? Эту даму зовут мма Рамотсве. Ты ее видишь?

Мальчик поднял взгляд на мма Потокване, когда она заговорила, и смотрел на нее, пока она не замолчала. Потом снова уставился в пол.

— Думаю, он не понимает, — сказала мма Потокване. — Но мы все же разговариваем с ним.

— Вы пробовали говорить на другом языке? — спросила мма Рамотсве.

Мма Потокване кивнула.

— На всех, что могли нам прийти в голову. К нам приезжали люди из Отделения африканских языков в Университете. Они говорили на редких языках, на случай, если он пришел из Замбии. Мы пробовали гереро. Пробовали сан, хотя по виду он явно не бушмен. Ничего не вышло. Совсем ничего.

Мма Рамотсве шагнула вперед, чтобы приглядеться к мальчику. Он немного приподнял голову. Она сделала еще шаг.

— Будьте осторожны, — предупредила мма Потокване. — Он кусается. Не всегда, но часто.

Мма Рамотсве стояла, не шевелясь. Укус вполне общепринятый метод драки в Ботсване, не удивительно обнаружить ребенка, который кусается. Недавно в газете «Ммеги» был репортаж. Официант, которого обвинили в обсчете, укусил клиента, что привело к судебному разбирательству в мировом суде Лобаце. А когда официанта приговорили к месяцу тюремного заключения, он тут же укусил полисмена, который вел его в камеру. Еще один пример того, подумала мма Рамотсве, что вспыльчивость до добра не доводит. Второй укус обошелся ему в еще три месяца тюрьмы.

Мма Рамотсве посмотрела на мальчика.

— Матайла.

Мальчик не реагировал.

— Матайла. — Она потянулась к мальчику, но была готова быстро отдернуть руку, если понадобится.

Мальчик зарычал. Другого слова не подберешь, подумала она. Это было рычание, низкий горловой звук, исходивший из груди.

— Вы слышите? — спросила мма Потокване. — Разве не удивительно? А если вам интересно, почему он голый, так это потому, что он разрывает одежду, которую мы ему даем. Разрывает зубами и бросает на пол. Мы давали ему шорты, две пары, и он порвал и те, и другие.

Теперь вышла вперед мма Потокване.

— Ну, Матайла, — сказала она. — Вставай, и пойдем на улицу. Мма Кериленг выведет тебя на свежий воздух.

Она наклонилась и осторожно взяла мальчика за руку повыше локтя. Он быстро повернул голову, и мма Рамотсве решила, что он хочет кусаться, но он кротко встал на ноги и позволил вывести себя из комнаты.

На улице мма Кериленг взяла мальчика за руку и повела к зарослям у ограды приюта. Походка у мальчика необычная, отметила мма Рамотсве. Нечто среднее между шагом и бегом, он идет, будто его только что развязали.

— Вот такой у нас Матайла, — сказала мма Потокване, когда они наблюдали за удаляющейся парой. — Что вы об этом думаете?

Мма Рамотсве нахмурилась.

— Очень странно. С этим ребенком, должно быть, случилось что-то ужасное.

— Несомненно, — подтвердила мма Потокване. — Я так и сказала доктору, который осматривал его. Доктор сказал, возможно, да, а возможно, нет. Он сказал, что бывают такие дети. Они замкнуты, и их не удается научить говорить.

Мма Рамотсве заметила, что мма Кериленг ненадолго отпускает руку мальчика.

— Мы вынуждены постоянно наблюдать за ним, — сказала мма Потокване. — Если мы оставляем его одного, он убегает в буш и прячется. На прошлой неделе он пропадал четыре часа. В конце концов, его нашли у канализационных прудов. По всей видимости, он не понимает, что голый ребенок, который, к тому же, бегает так быстро, должен привлекать внимание.

Мма Потокване и мма Рамотсве пошли назад, к офису. Мма Рамотсве была в подавленном настроении. Она раздумывала, как бы она стала себя вести с таким ребенком. Нетрудно иметь дело с милыми сиротами — такими, например, как те, что живут у нее на Зебра-драйв, — но сколько же существует других детей, тем или иным образом травмированных, которым требуется терпение и понимание. Она подумала о своей жизни, со списками проблем, которые необходимо решить, и прикинула, смогла бы она выкроить время, чтобы быть матерью подобного ребенка. Ведь не хочет же мма Потокване, чтобы она и мистер Дж. Л. Б. Матекони взяли еще и этого мальчика? Она знала, что у директрисы приюта была репутация человека решительного, которому нельзя отказать, — что, разумеется, делало ее мощной заступницей подопечных сирот, — но нельзя себе представить, чтобы она попыталась навязать мма Рамотсве этого ребенка, потому что, с какой стороны ни подойди, это было бы просто нечестно.

— Я занятая женщина, — начала она, когда они подошли к офису. — Мне очень жаль, но я не могу взять…

Мимо них прошла группа сирот, которые вежливо поздоровались с мма Потокване. Один из ребятишек нес на руках маленького тощего щенка. Один сирота помогает другому, подумала мма Рамотсве.

— Будьте осторожны с этой собакой, — предупредила мма Потокване. — Я всегда говорю вам, что не следует подбирать бездомных собак, а вы не слушаете…

Она обернулась к мма Рамотсве.

— Мма Рамотсве! Я надеюсь, вы не думаете… Разумеется, я не жду, что вы возьмете этого мальчика! Мы едва можем справиться с ним здесь, при всех наших возможностях.

— Я забеспокоилась, — призналась мма Рамотсве. — Я всегда готова помочь, но моим возможностям есть предел.

Мма Потокване рассмеялась и успокаивающим жестом коснулась локтя своей гостьи.

— Конечно, вы уже помогли нам тем, что взяли двух сирот. Нет, я только хотела попросить вашего совета. Я знаю, что о вас идет слава человека, умеющего находить пропавших людей. Не могли бы вы сказать нам — просто сказать, — как нам выяснить что-то об этом ребенке? Если бы мы хоть что-нибудь узнали о его прошлом, о том, откуда он, нам было бы легче достучаться до него.

Мма Рамотсве покачала головой.

— Это слишком сложно. Придется говорить с людьми, живущими около того места, где его нашли. Нужно будет задать множество вопросов, а я думаю, люди не захотят говорить. Если бы они хотели, они бы уже что-то сказали.

— Вы правы, — печально согласилась мма Потокване. — Полиция опрашивала людей в окрестностях Мауна. Они спрашивали в местных деревнях, но там не знают о таком ребенке. Они показывали его фотографии, и люди говорили «нет». Никто ничего не о нем знает.

Мма Рамотсве не удивилась. Если бы этот ребенок был кому-нибудь нужен, о нем что-нибудь сказали бы. Всеобщее молчание могло означать, что ребенка бросили умышленно. Весьма вероятно, что это связано с колдовством. Если местный колдун сказал, что ребенок одержимый, или толокоси, ничего не поделаешь. Ему еще повезло остаться в живых. У таких детей зачастую бывает совсем другая судьба.

Теперь они стояли рядом с белым фургончиком. С дерева на капот машины упала ветка, и мма Рамотсве сняла ее. Какая красота! Сотни крошечных листочков отходили от ветки, образуя замысловатый, словно паутина, узор. В отдалении послышались детские голоса, песня, которую мма Рамотсве помнила с детства. Она улыбнулась.

Она заглянула в лицо мма Потокване. В каждой черточке ее лица, в каждом выражении сквозило: «Я хозяйка сиротского приюта».

— Подумать только, эту песню до сих пор поют, — заметила мма Рамотсве.

Мма Потокване улыбнулась.

— Я тоже ее пела. Мы всегда помним песни своего детства, правда?

— Скажите мне, — попросила мма Рамотсве. — Что известно об этом мальчике? Люди, которые его нашли, что-нибудь сказали?

Мма Потокване на минуту задумалась.

— Они сказали полиции, что его нашли, когда было уже темно. Сказали, что за ним очень трудно уследить. И еще сказали, что от него шел странный запах.

— Какой запах?

Мма Потокване небрежно махнула рукой.

— Один из охотников сказал, что от него пахло львом. Полисмен запомнил фразу, потому что она звучала странно. Он записал ее в рапорте, который попал к нам, когда мальчика прислали сюда.

— Пахло львом? — переспросила мма Рамотсве.

— Да, — ответила мма Потокване. — Какая нелепость.

Мма Рамотсве молчала. Она влезла в белый фургончик и поблагодарила мма Потокване за гостеприимство.

— Я буду думать об этом мальчике, — пообещала она. — И может быть, сумею приехать к вам с какой-нибудь догадкой.

Они помахали друг другу, и мма Рамотсве поехала по пыльной дороге, сквозь приютские ворота, на которых висел большой знак: «Здесь живут дети».

Она вела машину медленно, потому что по дороге шел скот и ослики, и мальчики-подпаски, которые присматривали за ними. Некоторые из мальчиков были совсем маленькие, лет шести-семи, как тот бедный бессловесный малыш в маленькой комнате.

Что если маленький подпасок потеряется, думала мма Рамотсве. Что если он потеряется в лесу, далеко от пастбища? Он погибнет? Или с ним может произойти что-то другое?