Море соблазна

Глава шестнадцатая

Видел ли он ее в окне?

Дивон зло откинул со лба непослушную прядь и неожиданно засмеялся. Фелисити Уэнтворт, женщина с золотыми волосами и синими глазами, конечно же, давно спит или, в лучшем случае, упаковывает свой жалкий багаж. А ее интерес к его персоне ограничивается всего лишь необходимостью помощи. Или постелью.

– А, постелью!.. – пробормотал капитан. Постель с этой женщиной действительно манила его властно и неудержимо. – А как же душа? Как же с душой-то? – несколько раз повторил он и оглянулся, чтобы убедиться, что рядом никого нет. Но свидетелей его пьяного куража не оказалось. Дивон с облегчением вздохнул.

На самом деле он вовсе не был настолько пьян. Не был, хотя приложил к этому немало усилий. Вечером, переговорив со своим напарником Эндрю Мак-Фарландом и обнаружив, что «Бесстрашный» не только полностью отремонтирован, но и нагружен хлопком, капитан Блэкстоун пустился по всем портовым тавернам, где пил без разбору все, что придется.

Поначалу он и сам не понимал, что подвигло его на это, ведь, как правило, он не выпивал больше нескольких кружек эля, но затем, по мере опьянения, в его мозгу родилась некая идея.

Имя этой идее было Фелисити Уэнтворт.

Все его мысли и побуждения свелись к ней, и никакого счастья это не приносило измученному капитану. Завтра она уезжает, а он, черт возьми, этого совершенно не желает!

Он желает ее.

Дивон сплюнул и резко толкнул входную дверь. Было уже поздно, но чья-то заботливая рука все же оставила для него на столике зажженную свечку. Капитан поднял серебряный подсвечник и осветил уходящую вверх лестницу. Ему просто нужно выспаться, выспаться здесь, в бабушкином доме, а потом тихо уйти к себе и перестать думать об этой рыжей.

Но ведь он влюблен в нее, теперь это приходится признать. Капитан всхрапнул и чуть было не упал, запутавшись в собственных сапогах. А идея-то ведь все еще не пущена в ход! Впервые она посетила его посреди пьяной толпы в «Ржавом Пеликане», и тогда он громко стукнул кружкой по изрезанному морскими ножами деревянному столу.

– Тысяча чертей, да что с тобой, парень? – всполошился Эндрю, озабоченно глядя на своего капитана.

– Что? Пустяки! – Дивон улыбнулся, стараясь успокоить напарника, затем хлебнул еще и выкатился из таверны, невнятно оправдывая свой уход предстоящим плаванием.

И вот теперь он стоял перед спальной его «истинной любви», смятенный и пьяный. Он стоит в двух шагах от ее постели, а она обручена с другим. Этот акт неожиданно показался ему чрезвычайно забавным. А ведь совсем недавно он поклялся себе никогда больше не связываться с подобными женщинами. Виктория отлично научила его не верить красоте и флиртующим женщинам, заботящимся прежде всего о собственной выгоде.

Впрочем, что касается выгоды, то вряд ли Рыженькая была уж столь эгоистична – она так трогательно заботилась о черных детях, что даже вызывала удивление у вполне лояльного по отношению к неграм Дивона. Удивляла она его и многим другим. Именно поэтому он и стоял теперь перед дверью ее спальни, борясь с демонами, побуждающими его вломиться в едва ли запертую дверь.

Больше выносить такой неопределенности Фелисити не могла.

Она до боли стиснула пальцы и, не мигая, уставилась на дверь. Она видела, как Дивон скрылся в доме, и прекрасно слышала, как он передвигается по холлу и лестницам; слышала даже его покашливание и неверные шаги тяжелых сапог. Затем все стихло, и только хрипловатое дыхание доносилось прямо за ее дверью. Девушка замерла в ожидании стука, хотя, она это хорошо знала, никогда его не услышит; вдруг первоначальное решение выпроводить его вежливо, но непреклонно переросло в жгучее любопытство и желание. Она прислушивалась к малейшему звуку за дверью, обшитой темными деревянными панелями.

Фелисити кожей ощущала присутствие Дивона, и, проводя кончиком пальца по лакированной поверхности двери, разделяющей их, она представляла, что гладит самого капитана. Ресницы ее невольно сомкнулись, и она увидела перед собой Дивона словно наяву – высокого, властного и жаждущего.

И тогда, не раздумывая больше, она толкнула дверь и увидела на его лице выражение счастливого удивления. В растерянности Фелисити замерла, не зная, что делать дальше.

Дивон стоял, опершись рукой на дверной косяк и уронив голову на плечо. Он молча улыбался. Казалось, прошла целая вечность.

Фелисити перевела дыхание и медленно опустила глаза к полу.

– Что вам угодно? – едва слышно прошептала она.

Осторожная, насмешливая улыбка тронула его измученное лицо.

– Не уверен, что тебе будет приятно услышать в ответ правду.

Ее веки приподнялись, но лишь для того, чтобы утонуть и потеряться в зеленых морских глубинах его пылающих глаз. Девушка нервно облизала неожиданно пересохшие губы.

– Возможно, вы правы.

И, наверное, сейчас будет правильнее всего просто захлопнуть двери и забыть этот странный инцидент. Сколько раз она уже падала в его объятия – и каждый раз ничего хорошего из этого не получалось. Ничего хорошего в духовном, высшем смысле… Но тут Дивон произнес нечто, что заставило девушку немедленно распахнуть двери еще шире.

– Завтра вечером я отплываю.

– Так скоро? Но я думала, судно повреждено… Вы говорили…

– «Бесстрашный» отремонтирован, – усмехнулся он. – И даже загружен хлопком. Ждать дольше я не могу, ибо тогда луна станет слишком яркой. – Рука Дивона безжизненно упала вниз. – Кроме того, город отчаянно нуждается в продовольствии, которое я должен привести обратным ходом.

– Да, я знаю… Просто я не думала, что все это произойдет так скоро. – Фелисити задохнулась, посмотрев на капитана и прочтя в глазах его неутоленное дикое желание. Он шагнул в комнату, и она не посмела возразить. Руки капитана обвились вокруг ее талии, сминая тонкую белую ночную рубашку, и все ее незатянутое в корсет свободное тело прильнуло к его широкой груди.

– Я чуть было не потерял тебя, Рыженькая, – прошептал Дивон прямо в ее раскрытые губы и накрепко запечатал их своим поцелуем.

Фелисити жаждала его. Жаждала прямо сейчас и здесь. Жаждала, забыв о том, что дверь распахнута настежь и в любой момент бабка или тетка могут пройти по освещенному несколькими свечами коридору; она забыла уже о своих недавних клятвах никогда больше не приближаться к этому человеку… Все улетело как дым, стоило лишь ей снова оказаться в сильных руках Дивона Блэкстоуна. Оказаться, вероятно, в последний раз. Дивон еще смог ударом кованого сапога захлопнуть дверь, не отпустив при этом ее тела и не оторвавшись от ее раскаленных губ. А ведь еще несколько часов назад, шатаясь по тавернам, он был убежден, что он просто жертва очередной любовной интрижки, пусть даже его чувства к Фелисити были куда сильнее влечения к изменившей Виктории. Разумеется, он был влюблен в ту высокую девушку и собирался на ней жениться, что весьма одобрялось родителями с обеих сторон, но, когда она вышла замуж за другого, его мучил скорее гнев, чем сердечная боль. А когда после свадьбы она пришла к нему и заявила, что ее брак вовсе не является помехой для продолжения их связи, он почувствовал даже отвращение.

Подобных чувств к Фелисити капитан ощутить не мог – он был в этом совершенно уверен, и даже ее помолвка с другим не могла потушить огня, пылавшего в нем с каждым днем все сильнее.

– Я хочу тебя! – Каждое слово сопровождалось безумным поцелуем, и вот уже голые ноги Фелисити заскользили по полу к кровати, куда через несколько секунд Дивон осторожно уложил ее, лаская свободной рукой обнаженную грудь.

Фелисити застонала, тело содрогнулось, и она, почти мешая Дивону, принялась лихорадочно расстегивать его штаны и рубашку. Кое-как он стянул с себя и сапоги, а затем нежно и с наслаждением освободил ее от ненужной уже кружевной сорочки. Горячие и нагие, они рванулись друг к другу, и Фелисити ощутила на своих сосках курчавые жесткие волосы, приводящие ее в неистовство.

Он целовал ее долго и ненасытно: губы, шею, влажную ложбинку между розовых грудей, снова губы и плечи, и стоило ему хотя бы на секунду оторваться от ее тела, Фелисити выгибалась и властно возвращала его к себе, обнимая своими тонкими руками. Но вот наступил момент, когда ей это не удалось, и она с изумлением увидела, что Дивон отстранился и, лежа на согнутых локтях, внимательно на нее смотрит.

Бледная луна слабо освещала его спутанные кудри, и рука Фелисити невольно потянулась, чтобы погрузиться в эти черные как смоль заросли.

– Что случилось? – удивилась она, ибо в глазах его светилось желание, подкрепленное каменеющей плотью, прижатой к ее животу.

– Я люблю тебя. – Глаза девушки широко раскрылись, и Дивон ласково коснулся уголка одного из них указательным пальцем. Но она промолчала, заставив тем самым капитана встряхнуть головой и продолжить: – Ты, конечно, не ожидала услышать от меня ничего подобного, правда?

В горле у Фелисити застрял комок.

– Я… Да… – Девушка пыталась подобрать нужные слова, чтобы ответить на вопрос как можно более честно. – Да, я никогда не могла подумать, что ты испытываешь ко мне такое.

Дьявольская улыбка искривила его губы.

– Ну, продолжай же, Рыженькая. Ведь не думала же ты, что я вовсе к тебе равнодушен. – И с этими словами он коленом раздвинул ее ноги и соскользнул в уютную колыбель ее тела.

Девушка вздохнула. Его плоть, горячая и твердая, терзала вход в глубины ее нежного естества, готового поглотить и поглощать этого человека вечно, но разум еще лихорадочно работал, пытаясь осознать то, что только что было произнесено.

Значит, он был нечестен с ней… Что он мог от нее ожидать? Может быть, это просто пьяный бред?

– Молчи, – палец Дивона коснулся ее губ. – Я просто думал, что ты знаешь. – И он бурно погрузился в нее, унося обоих в дикие и безумные миры сладострастия.

Проснулась Фелисити в одиночестве. И если бы не его запах, еще исходивший от подушки, и ее счастливо измученное тело, можно было бы подумать, что минувшая ночь – всего лишь сладкий волшебный сон. Тем не менее, отрицать происшедшее было глупо, его надо было обдумать.

Жизнь всегда казалась Фелисити простой и легкой. Еще с детства она научилась ценить свою красоту, и хотя порой на горизонте и появлялись какие-то облачка, девушка знала, что впереди у нее ясный путь, украшенный множеством вечеринок, балов и обедов, на которых она непременно будет царить. Война внесла в эту жизнь некоторые изменения, но путь ее в целом остался тем же. Может быть, лишь поступком с Иебедией она попыталась немного разнообразить его…

С тех пор как она приехала в Чарлстон… Нет, с тех пор как она увидела Дивона Блэкстоуна, жизнь ее стала запутанной и непонятной. Ровный путь, ведущий к любви и взаимопониманию, исчез.

– Ах, что же, что же мне делать?! – Фелисити закинула руки за голову и откинулась на подушки. Однако времени на душевные переживания ей отпущено не было. Раздался робкий стук, затем дверь приоткрылась, и показалась головенка Люси.

– Мисс Фелисити?

Мгновенно стряхнув с себя оцепенение, Фелисити села в кровати, натягивая одеяло до подбородка.

– Что такое? Что-нибудь с Сисси? – Как могла она предаваться тут глупым размышлениям о любви Дивона Блэкстоуна, когда на ее плечах лежит ответственность за трех маленьких беззащитных детей?!

– Нет, мэм, все в порядке, – девочка стояла, застенчиво изучая носки своих драных туфель.

– Тогда что же? Может быть плохо с тобой или Эзрой?

– И с нами все хорошо. Но миссис Блэкстоун… Фелисити откинула с лица волосы.

– А с ней что?

– Она спрашивает, собираетесь ли вы спать весь день или нет?

Да неужели старая карга осмелилась послать наверх малышку, чтобы разбудить ее? Девушка задохнулась от возмущения, но взгляд ее вовремя упал на каминные часы.

– Половина первого! – Фелисити вознамерилась было встать, но, вспомнив, что она совершенно голая, лишь крепче прижала к себе одеяло. Как она умудрилась проспать так долго?! Им с Дивоном это было понятно, но вот остальным…

– Люси, солнышко, сбегай, пожалуйста, вниз и скажи миссис Блэкстоун, что я буду готова через пять минут. Да, кстати… – девушка покраснела, – а капитан Блэкстоун дома?

– Его я не видела, – пропищала малышка и, захлопнув дверь, поскакала по лестнице вниз.

Унылая тоска окутала Фелисити, как только она услышала, что капитана, скорее всего, нет дома. Не может же он быть с ней рядом и ночью и днем. Он уедет, она и вообще его больше никогда не увидит… Тут Фелисити вздохнула и заставила себя встать.

Мысль о том, что миссис Блэкстоун возможно подозревает Бог знает что, заставила девушку поторопиться со своим туалетом, и, решив уверить хозяйку, что она всегда спит до полудня, – а до войны так и было, – Фелисити отправилась вниз. Такая ложь будет все-таки лучше подлинной причины.

Глубоко вздохнув, девушка вошла в просторный холл, поправляя выбившиеся локоны, и в ужасе замерла, услышав звуки, которые ни с чем невозможно было спутать. Только одна птица могла кричать столь громко и столь надоедливо – господин Петька! О чем же, в конце концов, думал этот несносный мальчишка, когда снова притащил в дом петуха, которого миссис Блэкстоун еще вчера приказала выкинуть?!

Эзра сидел на полу в гостиной, скрестив ноги и держа в руках какой-то маленький цилиндрический предмет, в который внимательно вглядывался. Петуха поблизости видно не было, но Фелисити знала, что он наверняка прятал его где-то неподалеку.

– Где он? – прошипела Фелисити. – Эзра! Разве ты не слышал, что сказала вчера миссис Блэкстоун? Она не хочет видеть здесь никаких петухов. А тем более – слышать!

– Но…

– Никаких «но», Эзра! Миссис Блэкстоун не та женщина, с которой можно спорить!

– Хорошо, что вы это помните, юная леди.

В изумлении Фелисити оглянулась, прижимая к груди руки. Она не проронила ни звука.

– Мисс Фелисити, мисс Фелисити, – дергала ее за платье Люси, – а миссис Эвелин рассказывает нам всякие истории. Про пиратов! – добавила она, и ее звонкий голосок сорвался от восторга почти на визг.

– Это… замечательно… – Фелисити пришла в себя и увидела перед собой картину, в которую трудно было поверить: гостиная превратилась в какое-то смешение больничной палаты, детской и хлева. Господин Петька вальяжно и с комфортом отдыхал на старом, Бог весть откуда взявшемся ящике.

Взяв Люси за руку и обогнув Эзру, полностью поглощенного созерцанием своего медного предмета, Фелисити подошла к креслу миссис Блэкстоун. Если старая карга скажет сейчас хоть слово, то они все вчетвером, не считая петуха, окажутся на улице в три минуты. А денег у Фелисити оставалось совсем немного, ибо последняя их часть, как известно, была национализирована в пользу освобожденных рабов Ройял-Оук.

Изображая на лице приветливую улыбку, девушка посмотрела на старуху.

– Прошу извинить этих детей… – Улыбка медленно растаяла. – И… И петуха.

Прищуренные глазки и поджатые губы миссис Блэкстоун остановили речь Фелисити, но девушка быстро собралась с духом, приказав себе ни за что не унижаться перед этой злой старухой.

Вновь вернув на лицо улыбку, девушка отважно продолжила:

– И все-таки, я сама бы с удовольствием занялась ими, если бы только кто-нибудь вовремя разбудил меня. – Фелисити упорно смотрела прямо в насмешливые глаза старой дамы. В конце концов, не пропадут же они в этом городе и без дома Блэкстоунов!

– Я никогда не делаю того, чего мне не хочется, – надменно ответила Эвелин, но взгляд ее светился добротой и теплом. – Ну-с, где же мы остановились? – спросила она ласково, тростью подзывая Люси к себе поближе. – Вы, мисс Уэнтворт, тоже можете к нам присоединиться, если, конечно, у вас нет других дел.

– Да… Нет… Я с радостью послушаю, – пролепетала Фелисити и уселась напротив старухи.

– Пират похитил прекрасную леди, – подсказала малышка.

– Да, он ее похитил. Именно на этом мы и остановились.

– Джентльмен Джэк! – невольно сорвалось с губ Фелисити. Миссис Блэкстоун медленно подняла глаза и оказалась в этот момент почему-то очень похожей на Дивона.

– Вы знаете историю о Джеке Блэкстоуне?

– Мне рассказал ее ваш внук. Я видела портреты в Ройял-Оук.

– Да-да, Джек и Миранда. Они были обворожительными людьми, и, я полагаю, Дивон сообщил вам об этом. Но упоминал ли он о Джейреде Блэкстоуне и о его жене Мередит? Их портреты висят в библиотеке, и вы увидите их позже.

После этого Эвелин возобновила свой удивительный и увлекательный рассказ о пирате и его единственной любви. Люси слушала с восторгом, Сисси, приютившаяся среди множества подушек, с интересом, а Эзра, несмотря на непрерывное изучение медного инструмента, с нескрываемым любопытством.

Инструмент при ближайшем рассмотрении оказался микроскопом, принадлежавшим пиратской жене Миранде.

– И он до сих пор работает? – поразилась Фелисити, присаживаясь рядом с мальчиком на обюссоновский ковер.

– А как же! Конечно, мы поменяли линзы, которые испортились за долгие годы лежания в ящике на чердаке, но в целом… Посмотрите сами, если не верите!

Фелисити так и сделала, и Дивон, неожиданно вошедший в гостиную, застал ее сидящей на полу. Раскинув юбки, она погрузилась в созерцание старинного микроскопа. На мгновение задержавшись в дверях, он подумал: как прелестно и уютно смотрится она в этом старом дедовском доме!

– Дивон, – девушка почувствовала на себе его взгляд и подняла глаза. Сердце ее забилось, она вскочила на ноги и протянула ему горячую маленькую ладонь.

– А, вот и ты! – протянула миссис Блэкстоун, и в голосе ее послышались обвиняющие нотки. – Как дела с «Бесстрашным»?

– Пока все отлично. – Капитан никак не мог оторвать глаз от Фелисити и выпустить ее руку. – Никаких проблем с отплытием сегодня не предвидится. Луна будет полностью закрыта облаками. Кстати, ты закончила свои письма?

– Большей частью. – Эвелин оперлась на трость. – A не хотите ли, молодой человек, помочь и мне? Пусть и не столь галантно, как мисс Уэнтворт, но все же протяните руку немощной старухе.

Дивон ухмыльнулся; конечно, бабка успела заметить его долгий взгляд, обращенный на Фелисити, и даже указать ему на него.

– Но ведь глаза у тебя карие, а не синие, ба! А попросить меня помочь можно было и без этих штучек. Тем более, я всегда готов это сделать.

– Дурачок, – улыбнулась старуха, с готовностью принимая его помощь. – Глаза-то у меня ореховые. Так, по крайней мере, утверждали все мои обожатели.

– Обожатели? – рассмеялся Дивон. – А знал ли об этом дед?

– Мои поклонники существовали еще до появления твоего дедушки. А теперь будь умницей и займи этих детей на то время, пока мисс Уэнтворт проводит меня в библиотеку. И, пожалуйста, не забудь дать лекарство Сисси ровно в час. Пузырек на столе. Слава Богу, что доктор Бэйтмен так мной запуган, что не осмеливается прописывать подобную гадость мне!

Затем старуха подала Фелисити свою крупную узловатую руку, и последней не оставалось ничего другого, как взять ее и отправиться вместе с миссис наверх.

– О детях не беспокойтесь. С ними все будет хорошо, – успокоила девушку старуха, заметив, как тревожно та обернулась на остающихся ребятишек. – А теперь я хочу показать вам портреты моего свекра и свекрови, пойдем.

Библиотека была огромной и сплошь уставленной книгами. Сильно пахло старой кожей и табаком, и Фелисити явственно представила себе Дивона, сидящего здесь с закинутыми на спинку дивана ногами и мундштуком, крепко зажатым между ровными белыми зубами.

– Вот они! – Старуха уселась в гнутое кресло и величественно указала на портреты. Как и в Ройял-Оук они висели друг против друга, созерцая окружающий мир с блуждающими на губах улыбками.

– Мой муж был точной копией своего отца. Черноволосый, красивый. Дивон тоже немного на него похож, но волосы у него светлее… – Неожиданно Эвелин нахмурилась. – Мужчины в этом роду всегда были слишком красивы, чтобы быть счастливыми. Они привлекали к себе слишком много женщин, летевших на эту красоту как мухи на мед. – С этими словами она посмотрела на Фелисити и та почувствовала, как щеки ее багровеют.

Однако надо было держаться. Девушка гордо вскинула подбородок и посмотрела старухе в глаза, которые почему-то посветлели и смягчились.

– Разумеется, они становились хорошими мужьями, как только находили действительно достойную женщину.

– Вот как? – Фелисити попыталась проявить полную незаинтересованность подобным вопросом. – От миссис Хокинс в Секессионвиле я слышала, что ваш внук тоже нашел себе достойную женщину однажды… ну, по крайней мере, он ее таковой полагал…

– Виктория Кинг никогда не заслуживала права носить фамилию Блэкстоун. Это был единственный случай в моей жизни, когда я должна была поговорить с Дивоном – и не сделала этого. Не то чтобы это помогло, но все же… все же… – Эвелин переплела морщинистые пальцы. – Так вас волнует его роман с Викторией?

– Нет! Нет! – громко воскликнула Фелисити и тут же умолкла. Старуха глядела на нее упорно и мрачно. – Вам нечего беспокоиться о моих отношениях с вашим внуком. – Тут в ушах девушки отчетливо прозвучали слова Дивона, сказанные им сегодня ночью. «Я люблю тебя». Она прикусила губы и закончила: – Я помолвлена с другим.

Это было почти правдой, ибо Фелисити казалось, что, как только она вернется в Нью-Йорк с детьми Эсфири, доказав тем самым свою самостоятельность, Иебедия непременно захочет на ней жениться. Вопрос заключался теперь в другом – хочет ли этого она сама?

– Дивон знает об этом?

– О моей помолвке? Знает.

Эвелин капризно дернула плечом, словно забыв о своем почтенном возрасте.

– В таком случае он найдет способ ее расстроить.

– Но подобные вещи расстроить невозможно.

– Все в свое время. Все в свое время. – Только и ответила старуха, поднявшись, чтобы идти дописывать письма. – Боюсь, что мне еще долго придется доверять свою почту в Англию и на север отчаянным блокадоломам.

– На север? То есть как на север?

– Дивон отправляется в Нассау, куда сходятся все суда с севера. Таким образом, это наипростейший способ передачи корреспонденции: с «Бесстрашного» на другое судно.

С корабля Дивона на корабль, отплывающий на север, – как просто! Почему же это не пришло ей в голову раньше? Нассау. Небольшой крюк, который вполне выдержат дети и даже Сисси, если только им предоставят удобную каюту.

План превосходный… не считая одной мелочи. А, кроме того, вряд ли Дивон согласится взять на борт детей, пускаясь в столь опасное плавание. Оставаться же в Чарлстоне еще неизвестно сколько времени тоже немыслимо: доктор не питал никаких оптимистических иллюзий по поводу выздоровления больной, и, если они здесь застрянут, девочка может никогда больше не увидеть своей матери. Кроме того, Дивон недвусмысленно говорил, что Чарлстону угрожает настоящий штурм северян.

Словом, она обязана сделать все возможное, чтобы вывезти детей. Все возможное – и невозможное.

Выйдя из библиотеки, девушка прислонилась к стене и на минуту закрыла глаза. Она должна. И вовсе не ради Иебедии Уэбстера. Даже не ради Эсфири и ее детей, хотя все они ей дороги. Просто уже несколько дней назад Фелисити осознала, что спасение детей важно для нее самой.

– Для того чтобы поспать, есть места значительно более уютные, – раздался у нее над ухом голос Дивона, и его широкая ладонь легла на ее порозовевшую щеку.

Девушка подняла глаза, чтобы взглянуть в эту насмешливую морскую зелень. Ах, если бы они могли побыть друг с другом подольше!

– Я не сплю, я только размышляю.

– Обо мне? – Его брови поползли вверх, и Фелисити нашла это обворожительным.

Девушка была уже готова ответить ему кокетливой улыбкой, но вдруг подумала, что этот человек заслуживает большего.

– Сейчас – нет. Но до этого я действительно много о вас думала.

Капитан усмехнулся.

– Я так и предполагал. – Лицо его стало серьезным. – Сегодняшней ночью я был не настолько пьян, чтобы не помнить, что говорил.

– Я тоже помню.

Пальцы его потянулись к ее кудрям, и весь он подался к ней.

– Дьявольщина! Сейчас отнюдь не время да и не место. Я же прошу только одного – дождись меня. Я вернусь скоро и тогда… тогда мы с тобой все решим. – Брови его сурово сдвинулись. – Ведь не любишь же ты этого Иебедию или как его там?

– Иебедия Уэбстер. – Фелисити покачала головой. – Думаю, что я никогда и не любила его.

– Вот и славно. – Дивон поцеловал кончик ее носа. – Очень славно. – Затем губы его переместились ниже и запечатлели поцелуй, уносящий души на небеса. Затем горячий лоб Дивона прижался к ее волосам. – Я должен идти. У меня есть еще несколько дел, которые необходимо выполнить перед отплытием.

– Но ты будешь осторожен, правда?

– Можешь быть в этом уверена, Рыжая. – Он поцеловал девушку еще раз. И только на полпути к хлопковой бирже сообразил, что Фелисити так и не пообещала ему дождаться. Но, разумеется, она это сделает… хотя разумеется ли?

К счастью, в этот день миссис Блэкстоун решила навестить военный госпиталь и забрала с собой свою невыносимую дочь. На том, чтобы ее сопровождала Фелисити, она не настаивала, словно понимала, как тяжел для девушки отъезд внука. Как только дверь за обеими женщинами закрылась, Фелисити собрала детей в гостиной. К тому времени Эзра по ее просьбе уже упаковал большую часть вещей.

– Не знаю, сможем ли мы взять с собой и господина Петьку, – решительно произнесла Фелисити, наблюдая за петухом, зорко поглядывающим на нее сквозь дырки деревянного ящика. Губы мальчика обиженно опустились. – Но… я надеюсь, все будет в порядке, особенно если ты обещаешь мне не выпускать его из клетки. По крайней мере, до Нассау.

Надеясь, что она не совершила ошибки, взяв с собой петуха, равно как и решившись на путешествие с блокадоломом, Фелисити с детьми покинула гостеприимный дом Блэкстоунов.