Мороз по коже (СИ)

Часть 10

— Александр Сурков.

Прокаты произвольных программ начались. Саша катался первым, и уже был на льду. За перерыв что-то неуловимо изменилось и теперь он был несколько растерян. Скользил взглядом по трибунам и слегка подрагивал плечами. Делал это специально, как бы сбрасывая напряжение. Тренеры знали в чём дело, а вот сокомандники, точнее, сокомандницы, вышедшие посмотреть, были несколько озадачены. Куда же делся боевой настрой?

В конце концов он наконец-то приготовился к началу своей произвольной программы. Вздохнул и ещё раз опасливо взглянул на Федерацию, поправил кулон и отвернул голову.

Произвольная программа Саши была поставлена под песню Gloria Regali в исполнении Tommee Profitt. Сложность была колоссальная, по базовой стоимости в сборной его обходил только Дима. И тот никогда за сезон не исполнял произвольную по заявке, всегда упрощал контент.

Тройной флип.

Вместо четверного, прямо сходу. Катя прищурилась, прокручивая в голове то, что она только что увидела. Точно тройной. И Анна Павловна очень спокойно относится к такой смене контента, значит, она в курсе. И что успело произойти за три часа?

Тройной лутц.

Тройной тулуп.

Снова тройные прыжки. А ведь до этого Саша делал заявления о том, что готовит на Олимпиаду каскады четыре-четыре.

— Ну не-е-ет, бред какой-то, — не сдержалась Даша, — Чего это он? Травму получил или в командник очень сильно не хочет?

— Он уже в команднике, — на все остальные моменты комментариев у Евы не было. Это могло быть всё что угодно, мотивы бывают абсолютно разные. Главное сейчас то, что он не прыгает четверные и не рискует, если такой риск есть. А то после Саши такой рискованный на льду будет, что Ева переживала заранее.

Четверной сальхов.

И словно никаких проблем нет вообще. Чистый выезд, полный докрут, хорошая скорость.

— Чего-то я вообще ничего не поняла, — это Даша призналась в своих способностях Шерлока. Точнее, в их отсутствии.

— Я поняла! Сейчас, проверим мою догадку… — Катя встрепенулась, закусывая губу. Если она поняла, то просто требует премию. Потому что вспомнить такие мелочи в её-то возрасте… ладно, о её старости попозже.

Четверной тулуп.

— Да! — Катя то ли порадовалась прыжку, то ли её догадка подтвердилась, — В общем. Мы же с Сашей на одном льду тренировались ну очень долго. У него иногда щемит спину, и он не может прыгать четверные с правой ноги. Просто не поворачивается спина на них, на тройные ещё хватает, а на них нет. Видимо, они не стали переставлять прыжки, просто прыгают как есть. Незачем гнаться.

— Травма спины?.. Это очень опасно, особенно её обострение перед Олимпиадой, — по их компании сразу понятно, кто из них мать. Сразу же запереживала.

К слову, дети этой матери были на прежнем месте. Уже оба, поэтому им, в целом, было весело. Тамара Львовна была свободна, малышня веселилась сама с собой. Некоторые таскали с собой собак, а тут вот, два… щенка. Никита, которого в перерыв забрали с тренировки, спокойно стоял на скамейке и держался за бортик. Смотрел за прокатом, и не издавал ни единого звука. Софа прыгала снизу и иногда кувыркалась. Не всегда удачно, пару раз свалилась в сторону. И один раз чуть не сбила ногой скамейку, на которой стоял брат.

Тройной аксель.

Ойлер.

Тройной сальхов.

Саша вошел во вращение, оценивая состояние спины. Догадки Кати были совершенно верными, но спину защемило не сильно. На самом деле, очень незаметно, даже боли не было. Дискомфорт, который решили не доводить.

Боль тут у кое-кого другого, кто не следит за своими конечностями.

— Облегченная или полная программа? Только нормально, давай без экспериментов. Ты восстанавливаешься по плану, к Олимпиаде. Оценивай себя здраво, — как с маленьким. Но, Денис Русланович предельно серьезен и смотрит на Тимура ничуть не мягче, чем смотрел на него в четырнадцать лет.

— Полная. Я в порядке, ничего не болит, — Тимур подпрыгивал на месте, не давая мышцам застыть. Он и не особо тренировался, если честно. Экономил силы на прокат, но в командник не хотел. Был шанс растратить силы во время него, а медаль личного турнира ценнее.

— Я тебе поверю в последний раз. Если что-то случится, ты на Олимпиаду с двойными выйдешь позориться.

— Коне-е-ечно, — прыснул Тимур. Сколько таких угроз он уже слышал, не пересчитать.

Тройной лутц.

И снова замененный четверной. Зато, никаких рисков. Жаль, только шансы попасть в произвольную программу таят на глазах.

Тройной флип.

Тройной риттбергер.

Ну, что тут можно сказать… зато не сдыхает. Вполне себе дышит, хотя нужно смотреть после дорожки шагов. А она тут быстрая и активная.

— Наверное, что-то случилось, — единственная невозможно волнующаяся на арене нашлась. И тут же получила многозначительный взгляд Кристины. Мол, серьезно? Он же «не нравятся мне эти шутники», — Крис, отстань, ну это серьезно ведь.

— Да-а-а, Ясь, как у вас все серьезно я уже знаю.

— Отстань, — повторила Ярослава, успокаиваясь немного тем, что если бы у Саши сильно что-то болело, дорожка бы не была такой живой.

Кристина промолчала, но улыбнулась так широко и самодовольно, что любой мог позавидовать. Она уже давно смотрела на их взаимные подколы и видела, что летают искры. Яся это отрицала, с Сашей Крис не говорила, естественно.

Саша поклонился Федерации, в сторону трибун, и Анне Павловне. И уже со спокойной совестью поехал на выход. Ну, не упал, и это хорошо. Травму не усугубил.

Тимур выехал на лёд. Ева тяжело вздохнула и из головы вылетели вообще все мысли про прокат Саши. Сейчас у неё будут только волнения за Панкратова. Парень поднял голову на трибуны как по команде, снова встречаясь глазами с Евой. Оба волнуются.

— Нормально всё? — первым делом поинтересовалась Анна Павловна, обнимая Сашу. Парень молча кивнул и разлохматил себе волосы. Все равно устал, но не до состояния «сейчас сдохну», — Ну хорошо, все. Беги, отдыхай.

Громко сказано. У него сегодня ещё и качалка была, только вот, видимо, придётся отменять. Не очень хотелось бы надорвать спину.

— Что было? — уйти ему не дали. Ярослава всё же жаждала услышать подробности и причины такого выступления. Вполне успешного, но упрощенного.

— Ясь, я устал. Все нормально, поводов переживать нет.

А тут она уже жалеет, что вообще что-то ему сказала. Такого холодного ответа она не ожидала от слова «совсем». Конечно, расстраиваться никто не спешил и Ярослава вернулась на свою позицию. К просмотру прокатов, сейчас ещё и к просмотру проката Тимура.

Никита тыкнул пальцем в Тимура, но молчание сохранил. Кричать любила только Софа, а она засечь отца не успела. Тем было лучше для концентрирующегося парня. Денис Русланович застыл у бортика, напряженно сжимая чехлы от коньков воспитанника. Сейчас абсолютно всё зависит от настроя Панкратова.

Если сейчас уже так волнительно, как будет на Олимпиаде?..

С каждым годом на этого товарища все волнительнее и волнительнее смотреть, так и доведет однажды.

— Тимур Панкратов.

К моменту, когда его объявили, Тимур скрутил несколько тройных и четверной лутц. Всё шло обычно, и Ева даже несколько расслабилась. Заморозка работает, ему главное просто не падать.

— Денис, ты за него так переживаешь, как будто уже Олимпиада, — Роман был более веселым, улыбался и даже не особо смотрел в сторону раскатывающегося спортсмена. Почему-то был полностью уверен, что все пройдет хорошо.

Тимур долго не вставал на начало программы, без конца вытирая руки о штаны. Руки в перчатках, на секундочку.

Федерация терпеливо ждала, и он наконец-то остановился.

Произвольная программа была поставлена под The Jungle Book / Sarabande от The Piano Guys. И в этот раз костюм у Тимура был. Чёрный, но с красно-желтыми искрами сверху и на кончиках пальцев. Он был похож на огонёк, особенно когда быстро двигался.

Тимур опускает голову и выдыхает. Собраться с силами и забыть, что тебе почти тридцать.

Начало бодрое, движения не скованные и такие же быстрые, как в лучшем виде программы. Ну, это перед миллионом четверных, после них точно как-то ну… похуже будет.

— Ев, ты только дыши, — Катя слегка похлопала её по плечу, — Всё нормально с ним будет.

На самом деле, Кате было интересно, каково это — переживать за парня, который сейчас будет выполнять такие финты, что может закончиться больницей. По понятным причинам, такого риска у Дениса не было. А вот у парня… бывшего Даши и мужа Евы вполне. Жаль, но Катя уже не узнает, каково это — настолько переживать.

Тимур заезжает на первый прыжок. Дыхание в норме, заход тоже. Значит поехали. Толчок и вверх.

Четверной лутц.

Есть!

Денис Русланович выходнул больше, чем сам спортсмен. Поехали, четверные пошли. Но, это с правой ноги. Четверные с левой давались намного сложнее, но и исполнение следующего четверного не заставило себя долго ждать.

— Аккуратнее, пожалуйста, — прошептала Ева, сжимая руки в кулаки.

Четверной тулуп.

И снова сделано.

«ЕБ ТВОЮ МА-А-А-АТЬ» проорал мысленно Тимур, выпячивая глаза. Он думал, что заморозка действует идеально и никаких болевых ощущений нет. Так, маленькие неприятности. Четверной тулуп разубедил его в этой версии. Да чтобы он ещё хоть раз в жизни прыгал четверные тулупы? Да пошли они нафиг, эти четверные тулупы!

— Молодец, — в глазах Евы сияли звездочки, когда она смотрела на прокаты Тимура. Как и раньше, на отточенные, но менее академические. А совсем скоро она уже будет смотреть на прокаты малышей. Так быстро время летит.

«Собраться и сделать» девиз Тимура на следующий каскад. Когда-то он стоял в бонусной части, но это прекрасное время давно прошло. Пока он не первый, и на том спасибо.

Четверной лутц.

Четверной флип.

Никогда бы не подумал, что назовет этот каскад менее сложным, чем четверной тулуп. Нога вообще не подала признаков дискомфорта. Правильность ребра Тимуру было оценить сложновато, как раз таки из-за отсутствия чувствительности.

Впереди было ещё два прыжка с нагрузкой на левую ногу. Тройной аксель бог с ним, сделает. Но четверной сальхов надо быстро менять. Он уже прыгал два лутца, четверной флип повторить не может. Остаётся два варианта. Вставить туда тройной, причем единственным вариантом будет тулуп, или прыгать четверной риттбергер.

Прыгать тулуп заново как-то очень не хотелось, поэтому решение было принято.

Тройной аксель.

Слегка улетел и схватился рукой за лёд, придерживая себя.

— Ну куда ты! — раздраженно всплеснул руками Денис Русланович.

— Денис, ты серьезно? Он тебе это со сломанной ногой делает, — попытался вернуть его назад Роман, ухмыляясь. Требовательности Ушакову не занимать.

— Я знаю, — отмахнулся он, хмурясь и скрещивая руки на груди.

Ну всё. Четверной риттбергер, который Тимур не прыгал на стартах ну очень давно. Главное вспомнить и верить, что ты это умеешь делать. А дальше… само как-нибудь.

Четверной риттбергер.

Ойлер, который получился сам собой из-за степ-аута.

Тройной сальхов.

Не, ну там и по задумке был ойлер с сальховом. Тройной сальхов, кстати, тоже оказался болезненным, но не таким, как тулуп.

— Дима следующий, да? — Даша спрашивала это у Кати, потому что Ева была потеряна для мира ровно до конца произвольной Тимура. Ответ она знала и так, Дима ходил вдоль бортика и смотрел себе под ноги, периодически растирая руки. Если вышел, значит точно не смотреть на прокат Тимура. Хотя, кажется, у них что-то стало налаживаться?..

Тройной лутц.

Тройной риттбергер.

— Да, и потом девушки, — девушек Катя очень ждала. На Ясю и Кристину было интересно смотреть потому что они совсем недавно катались в одном штабе и соревновались, а Аня была настоящим открытием. Она соревновалась и в прошлом году по Мастерам Спорта, но по-настоящему выстрелила в этом сезоне.

Тройной лутц.

Тимур откатал со сломанной ногой без единого падения. Сам не поверил, но сделал это и даже доделывал вращения со спокойной совестью. Вот такой же финт нужно повторить на Олимпиаде.

— Хорош, очень хорош, — представитель Федерации явно был против Альбины Валерьевны, поэтому оценил выступление Тимура, — впрочем, как и всегда. Его программа сложнее, чем программа Саши. Думаю, или он, или Дима.

— Точно Дима, — недовольно произнесла Альбина Валерьевна, — У Тимура травмы. Он может нас подвести и в командном зачете, и в личном. А нам разве это нужно?

Годы идут, ничего вообще не меняется. А Тимур все так же улыбается после удачного проката и кланяется во все стороны. Собрался и сделал. Вот он собой гордился, конечно. И не забыл на Еву посмотреть. А она не сдержала улыбки, встречаясь взглядом с любимым.

— Вы милые, — а это Даша смутила Еву и заставила покраснеть, отводя взгляд от Тимура. Милые… Возможно. Но это смущающе.

— Богатырь. Отчеканил так отчеканил, — Тимуру пожали руки, а он самодовольно кивнул головой, играя бровями. Как же он был, черт возьми, доволен! Только говорить не мог, едва дышал, был весь красным и мокрым. Но, это так, мелочи, которые не имеют значения, не так ли?

Дмитрий Панкратов на трибуны не смотрел. Он смотрел только под свои ноги, сжимая губы и скользя из стороны в сторону. Его выпустили на разминку, и её бы стоило проводить несколько продуктивнее. Наверное. Потому что он просто раскатывался, но никак не прыгал. Тамара Львовна сохраняла молчание, разговаривали только Яся и Аня. Ну, и маленькая Сонечка. С ними и разговаривала. На этом все, и от этого Дима в состоянии отключиться.

Его произвольная программа была сильнее всех базово. Никогда у него ещё не было настолько мощной программы. В ней всё ещё не было каскадов четыре-четыре, да и никогда не появятся они. Слишком поздно такое учить, нужно было раньше думать.

Проблемы возникали тогда, когда нужно было ещё и выкатать всю программу. И вот с этим были какие-то огромные проблемы. Чаще всего были падения с лутцов, как с тройного, так и с четверного. А тройной лутц был началом каскада из трёх прыжков. В общем, отсюда и шли все проблемы. А почему он падал, до сих пор не понимал. Но, версия Даши ему не подходила от слова «совсем». Наговорила какой-то ерунды и думает, что самая умная. Вот, как девушку можно было описать.

Внутри вспыхнула злость на девушку. И на этой злости Дима планировал отпрыгать вообще всю программу. Она смотрит, так пусть смотрит и восхищается, как это было раньше. Пусть понимает, кого она потеряла. Будущего Олимпийского Чемпиона.

Через четыре с небольшим минуты Дима выезжал со льда всё ещё смотря в пол и закусывая губу. М-да. Тамара Львовна ничего не сказала, но такой взгляд сложно было забыть. Она не просто осуждала, она прожигала его взглядом. Как и ожидалось, было падение на четверном лутце. А помимо него ещё непонятно что на четверном акселе, попытки его спасти и не оказаться на льду. Круче всего было даже не это! Он свалился на дорожке шагов. Ну, просто споткнулся и свалился вниз. Отличный прокат перед Олимпиадой, просто волшебный!

— Альбина Валерьевна, так что? Тимур?

Она его съест сейчас, серьезно съест. И даже не посмотрит, что им ещё девушек смотреть.

— Извините, — Денис Русланович поспешил спасти мужчину, — Не ставьте, пожалуйста, Тимура в командные соревнования, если думали об этом. У него травмы, и мы на износ работаем. Будет перебором.

— Хм. Тогда, снова Александр.

На том и решили. А впереди были прокаты прекрасных девушек с не менее сложными программами. Даже не верится, что это всё так быстро пройдёт.

— Я… сейчас, — Даша практически вскочила с места через несколько минут после окончания проката Димы.

— Она к нему.

Катя не спрашивала. Утверждала. И Ева согласно кивнула. Черт разберет, что между ними происходит.

Дима не пошёл в раздевалку. Ходил по служебным коридорам, смотря всё ещё в пол. Даша не ожидала так быстро найти Панкратова, поэтому неосознанно отскочила. Парень стрельнул взглядом в Калинину и вновь опустил назад. Сердце сделало кульбит. Его. Даша была спокойна и холодна.

— Подними глаза. Почему ты постоянно смотришь в пол, в лёд?

Голова Димы медленно поднялась, его глаза блеснули недобрым огнем.

— Почему ты постоянно меня достаёшь? Я тебе непонятно что-то в прошлый раз сказал?

— Я… — а теперь Даша не была холодна и спокойна. Что-то защемило и в её глазах начало отражаться всё то, что Дима когда-то в ней любил. Он даже не смог съязвить на это незаконченное предложение. Так и смотрел на неё.

Не верится, что это всё та же девушка. Она другая. И только сейчас, когда её глаза смягчились, всё внутри затрепетало.

— Что ты хотела мне сказать?

Она шла сказать другое. Но, это был случай, когда они поняли друг друга без слов.

— Извини… извини меня, пожалуйста.

Даша никогда не плакала. Она всегда держала эмоции в себе, не позволяла им выйти наружу. Даже в самые тяжелые моменты, даже на тяжелых тренировках. Очень редко она позволяла себе подобное. А сейчас глаза наполнились слезами.

Даша резко прислонила руку к глазу. Проверила, не кажется ли ей. Не кажется…

— Что? — парень нахмурился, — Ты просишь прощения?

Хотелось съязвить. Закричать о том, как она смеет такое говорить. Да что угодно хотелось сделать, чтобы выместить бурю внутри! Он неудачно откатал, а его бывшая сейчас извиняется за то, что бросила! Отличный вечер, чтоб его.

— Да, я… я хотела сказать давно, но… но я боюсь, и не могу одновременно держать всё в себе. Это твоя мама, она сказала мне уехать, иначе она перестанет тебя тренировать. А ты гордый, ты не пойдешь ни к кому другому, и без штаба ты выступать не можешь. Я… я не могла поступить иначе, и я сейчас при… признаю, что должна была сделать ина… иначе, но я протупила! Я была младше, я была сильно младше!

На последних предложениях Даша практически захлебывалась слезами. С непривычки, с того, что она наконец-то это рассказала, все нахлынуло ещё больше. Сдерживать эмоции уже было просто физически больно. Невозможно, если говорить честно. Душа рвалась на части, а руки мелко подрагивали. А девушка не прекращала смотреть в лицо Димы. И его самодовольная мина постепенно сползала.

— Ты не врешь?

Он стоял и хлопал глазами. Просто не мог поверить. Или, точнее, мог. Мать не любила Дашу, считала, что она только всё портит. И могла ли она таким пригрозить?.. Да конечно. А могла ли Даша соврать?

Внутри всё запуталось. Это было похоже на правду, но он же любил маму. И мама знала, как он любит Дашу.

— Нет, я бы не уехала так. Мне сказали просто уйти, и я не смогла. Я бы не смогла так близко. Поэтому улетела чтобы быть далеко. Прости, я знаю, тебе всё равно и это никак меня не оправдывает, я столько наговорила, я…

Столько «я». И столько меняется от одного рассказа. Он занял буквально три минуты. Три минуты, которые изменили в жизни Димы всё.

— Мне нужно… время, чтобы всё осознать.

Она сказала, чтобы отгородить себя? Или всё ещё любит? Что Диме делать? Верить?

А кому верить? Разуму, который говорит всё обдумать, или сердцу, которое кричит о том, чтобы поскорее прикоснуться к ней?

— Понимаю. Хорошо, извини за такой всплеск эмоций, — слёзы всё ещё лились, но Даша активно пыталась их вытереть.

— Тебе не стоит извиняться.

Он решил, кого он будет слушать и верить. Разум и сердце бились в битве, но победа была безоговорочной.

— Я люблю тебя.

Это сказал не Дима. Его глаза расширились ещё сильнее, а сердце уже вопило. Он не знал, что и сказать. Любит, поэтому молчала два года? Но это же Даша, она впечатлительная. А если он вообще другой человек, как она может его любить, если не знает? Он другой, вообще другой! Или нет? А какая она?..

Разум ушёл на второй план. Он слушал сердце, и всегда будет его слушать, пока смотрит в эти раскаивающиеся глаза.

Даша сделала ему больно. Очень больно. Преподала урок, что доверять нельзя вообще никому. Он потерял часть карьеры из-за этого предательства. Но готов ли он терять шанс и сейчас, чтобы жалеть потом?

Её губы такие же, как и раньше. Но, не такие, как утром, на катке. Слегка солёные, податливые и мягкие. Сердца бились не в унисон, но старались достучаться друг до друга. Спустя два года Даша вновь встаёт на носочки и зарывается в тёмные мягкие волосы. Её последний поцелуй был два года назад. А слёзы так и не перестают течь, что не остаётся незамеченным.

— Почему ты плачешь? — Дима говорит шёпотом, вытирая согнутым пальцем слёзы с лица девушки.

— Не знаю… — она тоже говорит шепотом, качая головой, — Просто плачу.

Дима всегда был молчаливым в плане своих чувств. Конечно, говорил, что любит, но не более. Сегодня всё изменилось. Он крепко обнял Дашу за талию и прошептал прямо в ухо:

— Не оставляй меня больше.

— Не оставлю, — Даша всё ещё плачет, но уже может смеяться.

Она смогла.