Морская Авиация - есть!

просыпаться, когда попало, принимать пищу в совершенно не подходящее для этого

время. Специфика летной работы. Получили бортпайки, пистолеты, поехали на

предполетные указания. Там такие же сонные начальники рассказали, что лететь

будем по плану. План незатейливый, - 6 часов полета на Камчатку и обратно,

остаток топлива минимальный, при возвращении - грозовая деятельность. Поехали по

самолетам.

Взлетаем, собираемся, полетели. В эфире тишина, оно и правильно, какой

сумасшедший в 02.00 будет летать над Охотским морем? Но и мы не сумасшедшие, мы

военные, мы выполняем поставленную задачу. Спать хочется, - спасу нет. Лететь по

прямой - полтора часа. Принимаю решение - работать вахтовым методом.

Предупреждаю второго штурмана, что займусь сложными расчетами, отвлекусь немного,

когда до Камчатки останется 50 км, пусть обратит мое внимание. Тот все понял.

Уперся я головой в тубус РБП, задремал. Вроде только глаза закрыл, а уже второй

штурман пихается. Отряхнулся, взбодрился, оценился. Разрешил второму подремать,

мне он пока не нужен. Идем над Камчаткой, болтает. Болтает - мягко сказано,

такое впечатление, что по самолету лупят кувалдой. Летом над Камчаткой всегда

так, но сегодня - перебор. Но второй штурман спит сидя, не взирая ни на что, он

у меня опытный. Подлетели куда надо, сделали, что надо, развернулись домой.

Разбудил второго, сам задремал.

Подремать не удалось. Потерялся ведомый. То есть связь с ним есть, а визуального

контакта нет. И он нас не видит. Да это и не мудрено, ночь безлунная, чуть

отстал, и готово. Сейчас будем ловить ведомого по Охотскому морю. Рассказываю,

во сколько пройдем траверз Магадана, приглашаю на рандеву. Обещает прибыть

одновременно. Подождем 15 минут, а потом займемся салютом. Проходим траверз

Магадана, запрашиваю ведомого, тот клянется, что находится там же. Но не видать.

Готовься, говорю, открой глаза, даю ракету. Какого цвета? Отвечаю - черного. Это

юмор такой, ночной, черных ракет в природе не существует. Стреляю. Наблюдает,

подходит. Поехали дальше.

Приехали. Аэродром видим хорошо, но сесть не можем, гроза. Лазим вокруг, топлива

мало, на запасной уже не хватает. Лишних полчаса крутимся, потом подныриваем под

кучевку, и садимся. Встречает комэска, в 15.00 приглашает на службу. У меня

возникает вопрос - зачем? И так всю ночь кувыркались. Комэска пытается придумать

ответ, я его опережаю - посмотрите телевизор, там расскажут, что очередное

испытание баллистической ракеты завершилось успешно, значит, мы свою задачу

выполнили. Номер проходит, до завтра мы свободны. А завтра опять потащимся,

поплетемся, потянемся на службу. Но это будет завтра, на сегодня служба

заканчивается.

Удар по авианосцу.

Расскажу, как это реально бывало. Все это происходило в самый расцвет наших

Вооруженных Сил, в 1986 году. То есть это мы думали, что у нас расцвет, а

оказалась - "стагнация".

Современный "муруканский" авианосец спокойно совершал плановый переход из

Америки в Японию. Шел он давно известным маршрутом, в окружении своры боевых

кораблей, по пути отрабатывал задачи боевой подготовки. Как только этот вражина

вошел в зону досягаемости авиации ТОФ, нас "насторожили". Мы к этому давно

привыкли, не сильно то и разволновались. Все шло нормальным порядком. Но

авианосец решил с нами поиграться.

Отряд боевых кораблей, во главе с крейсером УРО, был ночью отправлен в пролив

Лаперуза, а одинокий авианосец, через Сангарский пролив, полез в Японское море.

Вся наша разведка, и, так называемая космическая, этого разделения не увидела.

Все думали, что АУГ идет проливом Лаперуза, поэтому не особенно и дергались. А

главный гад шел 100 км южнее. Это мы потом узнали.

Чтобы враг не думал, что он может спокойно лазить вблизи нашего Сахалина,

подняли пару Ту-16, - обозначить слежение за АУГ. Ту-22м2 решили не трогать, да

и с продолжительностью полета, по сравнению с Ту-16, у них было слабовато. Вот в

этой паре я и пошел на вылет. Лететь до врага - 200 км, отслеживать можно до 6

часов, чем мы и занимались. Вылет в ночь, на визуальный контакт выходить ночью

запретили, вот мы и барражировали в 50 км от группы надводных кораблей, думая,

что работаем по авианосцу. Надо знать, что мой РБП видит всего на 60 км, поэтому

особо мы цели рассмотреть и не могли. Должен честно отметить прекрасный

тактический прием командира АУГ. Чтобы мы не сомневались, что идет АУГ, нас

периодически облетывали F-14, которые действительно взлетали с АМГ, крадущегося

в это время Сангарским проливом в Японское море. Вот тогда я и узнал разницу

между нашими и вражескими бортовыми огнями, понял, чем различаются импульсные,

проблесковые, и пульсирующие маяки. Как говорится, - век служи, век учись. Когда

отряд боевых кораблей пошел на юг, мы поехали на посадку.

Приземлились, рассказали, что творили, а в штабах - паника. Капитан торгового

флота увидел в проливе АМГ, сразу же доложил воякам, флотоводцы с ума сошли. Наш

Ком. срочно вылетел в Монгохто, полк загнали в ДС. Пришлось идти спать в барак.

Пока мы спали, АВМ вышел в Японское море, рассвело, все его и увидели. То, что

творилось в полку, словами рассказать очень трудно. Командующий орет, комдив

рычит, командир полка кричит, комэска матерится, штурмана, во главе с Главным,

свою лепту вносят. В суматохе забыли поднять по "Тревоге" соседний полк. Я вам

клянусь, что просто забыли. Когда вспомнили, то ко времени удара, назначенному

Ком. ТОФ, они уже не успевали подготовить самолеты. Отбрехались тем, что АВМ

близко, не успеем в воздухе дивизию собрать, мол, и полком справимся.

Подготовились к вылету, пошли на удар. Сначала выпустили РУГ, в составе двух Ту-22м2.

Они должны были раньше выйти на цель с другой стороны, дать нам целеуказания,

нанести "удар". Моя эскадрилья Ту-16, как всегда, раньше всех взлетала, позже

всех садилась, летела выше всех, поэтому мне было "сверху видно все..."

прекрасно. Полк собрался, шли в облаках, шарахались, но продвигались в нужную

сторону. Подлетного времени было мало, но опыт у нас всех имелся, поэтому

отработали как надо, в заданное время. Распустились, зашли на посадку. Это очень

интересная картина, когда полк заходит на посадку с 2-х минутным интервалом.

Впечатляет. Хуже всего ведущему Ту-16, который заходит за последним "бэкфайером",

так как интервал 2 минуты, а скоростные режимы разные. Но, должен сказать, что

меня серьезно учили летному делу, да и комэска мой был не дурак, так что зашли

очень даже прилично.

После посадки всех "ведущих" со штурманами вызвали к Кому и Гл. штурману.

Началась вторая часть удара..... Но, если по врагу мы наносили тактический

ракетный удар, то по нам били, не жалея боеприпасов. Отобрали карты, сравнили

места групп на момент удара, которые штурмана лихорадочно наносили после посадки,

места не сошлись с запланированными. Ничего страшного, но кричали долго. Но

главное было не в этом. Во время вылета войсками ПВО был объявлен "Режим" по

самолетам нашего полка, то есть мы нарушили порядок использования неба. Начали

сравнивать заявки, маршруты, драть диспетчеров и штурманов. Через некоторое

время все прояснилось. Во время лихорадочной подготовки к вылету, штурман отряда

РУГ ошибся в записи координат маршрута, штурман АЭ, при контроле, на это

внимания не обратил, поэтому РУГ пошла по незаявленному маршруту, на 200 км

южнее. Этого штурмана отряда вызвали к Гл. штурману. Орать генерал начал, как

только увидел Васю. И сразу вскрыл вопиющие ошибки в организации подготовки к

полету. Главной причиной произошедшего генерал объявил то, что Вася имел усы и

носил обручальное кольцо. И верно. Разве с такими нарушениями Вася мог хорошо

подготовиться к вылету в условиях общей паники? А если штурман АЭ "не видел"

Васиных усов и кольца, то как он мог увидеть ошибки в маршруте? Васю побрили и

сдернули с пальца кольцо, штурману АЭ "прочистили" зрение. Начальство

успокоилось, полетело во Владик, докладывать Ком. ТОФ о прекрасно выполненном

вылете. Нарушение режима объяснили тем, что РУГ, сориентировавшись на месте,

приняла настолько грамотное решение о выходе на цель с такой стороны, что

запутали не только врага, но и наше ПВО.

Один мудрый инспектор ВВС так подвел итоги вылета: "Зачем эти "америкосы" тратят

деньги на походы авианосцев? Ведь если они на шлюпке подплывут к нашим берегам,

то мы в штабах сами себя передавим в панике. А выживших в давке добьет

собственное командование, чтобы не делиться наградами".

Штурманский ум.

Что это такое - ум штурмана? Нет, не тот банальный мозг, который есть у всех

людей от рождения, который расположен в черепе, и который мы используем всего на

10%. А именно "ум", - некая субстанция, которая позволяет умным штурманам водить

самолеты "как по ниточку", посылать каждую ракету в цель, а "бомбу - в

перекрестье". И где этот самый ум расположен?

Так вот, расположен этот ум в штурманском портфеле, и состоит из набора

различных карт, схем, таблиц, палеток и всякой подобной ерунды. И чем умнее

штурман, тем больше различных приспособлений и документов он хранит в портфеле.

А портфели выдают на складе, сделаны они из "кирзы", и все на одно лицо. То есть

внешне, все хранилища штурманского ума выглядят одинаково. И все штурмана, от

второго штурмана до старшего штурмана полка, носят с собой эти портфели, чтобы,

не дай Бог, с летчиками не перепутали.

Эскадрилья пришла на полеты. Все портфели кучей свалены в домике летного состава,

народ готовится к полетам, то есть смотрит телевизор, играет в нарды, колет

дрова. Хотя надо бы пойти проверить оборудование самолетов перед вылетом, но

никто туда не стремится, этот извечный русский "пофигизм" и в авиации дает себя

знать. Да и что с этими самолетами случится? Правильно, - ничего, это же "железяка".

Так как я в это время работал штурманом эскадрильи, то мне по должности положено

не только в нарды играть, но и иногда выполнять свои прямые обязанности. Вот я и

лажу по стоянке в поисках начальника группы АО, чтобы "навтыкать" ему за то, что

фотоприставка выдает снимки с его портретом, а нам нужны снимки экрана РЛС.

Поймал "АО"-шника, поговорил по душам, тот пообещал, что будут снимки не просто

экрана РЛС, но и сразу дешифрированные.

В это время начался "разлет", народ погнал в "воздушное небо", короче, все

крутилось по плану. Я вылетал после всех, мне надо было сбросить 8 бомб, а для

этого надо было взлетать позже, чтобы пропустить все Ту-22м2, которые бомбили "с

ходу". Пришло время и нам вылетать. Взял я хранилище ума, этот портфель одиноко

валялся в углу, пошел в самолет.

Запустились, вырулили, взлетели. До полигона лететь 35 минут, я не спеша

открываю портфель, и обнаруживаю, что портфель не мой, хотя и очень похожий. В

моем лежали карты и таблицы с углами прицеливания и наклонными дальностями, а в

этом, кроме дежурной банки тушенки и упаковки галет, ничего "умного" нет. Значит,

с моим портфелем кто-то бороздит "пятый океан", а я без прицельных данных бомбы

сбросить не могу, так как автоматика на моем самолете давным-давно "приказала

долго жить". Незадача.

Но, как говорится, "штурманский ум не пропьешь", ведь в портфель водку не

наливают, в нем её только носят. Карта мне не нужна, я и без нее долечу,

бортжурнал после полета напишу, - тоже мне проблема. А вот с бомбометанием

проблема, будем бомбить "на морской выпуклый глаз", или вторым самым

распространенным способом - "по сапогу". Способ прицеливания выберу, исходя из

погодных условий на полигоне. На полигоне ПМУ, кораблики вижу невооруженным

глазом при первом "холостом" заходе. Договариваемся с РП на полигоне о том, что

сбросим все 8 бомб с одного захода, якобы для того, чтобы не мешать второму

залету, но результатов получим 8, как и требуется по заданию. Со второго захода

высыпаю все бомбы в район цели, секреты боевого мастерства раскрывать не буду,

получаем 8 отличных результатов, и летим домой.

Как проходил разбор со штурманским составом, сами догадаетесь, но после всего

этого, на всех хранилищах штурманского ума в эскадрильи были обозначены фамилии

владельцев. А вскоре и "имидж" штурманских портфелей изменился "в мировом

масштабе", и на них появилось специальное пластиковое окошко для бирки с

фамилией. Значит, кто-то из испытателей штурманского снаряжения тоже слетал с

чужим "умом". Однозначно.

"Как мы летали..., об этом НУЖНО вспоминать!"

"Карусель".

15 декабря. Год заканчивается, пора итоги в летной книжке подбивать. Класс

подтвержден, все прекрасно. Начинается подготовка к празднованию Нового Года.

Настроение стабильно хорошее. Вон комэска о чем-то с моим командиром, его замом,

горячо спорит. Вникать не хочется. Расслабуха.

Но оказалось, что рано расслабился. "Вскочила" задача. Надо перелететь на

Камчатку и немного полетать оттуда на обеспечение РВСН. "Немного" - это 15 дней

подряд, до 31 декабря включительно. И конечно, только замкомэска может

возглавить группу, которая имеет вполне реальную возможность встретить Новый Год

в отрыве от семей, в чужом гарнизоне. Вот так всегда, если созрела ерунда, то я

обязательно в нее попаду.

При нормальной организации, летать 15 дней подряд совсем не трудно. Берем 3

самолета, 3 экипажа, из них 2 экипажа должны иметь право работать "ведущим", и

каждый день меняем один экипаж в группе. Получается, что ни один экипаж и

самолет больше 2-х дней подряд не летают. Вот это и называется "карусель". Вот

только именно мне на этой "карусели" кататься и не хочется. Но, как раньше

говорилось, "Родина выбрала нас".

Обеспечение РВСН - это полет на север Камчатки, где надо минут 15 поработать

помехами, чтобы вражеские корабли не смогли снять радиотехнические

характеристики наших баллистических ракет на конечном участке траектории. Ракеты

запускаются из горла Белого моря, встревают в землю на Камчатке, на известном

теперь полигоне "Кура". Напряженность пусков именно в конце года объясняется тем,

что в советские времена, выделенные на НИОКР деньги надо было обязательно

освоить в календарный период, чтобы не сократили финансирование. Вот и

начиналась в конце года стрельба баллистическими ракетами из всех "орудий".

Делать нечего, быстренько сформировали экипажи, прошли доподготовку, пошли

собирать тряпки и отдыхать, вылет в ночь, пойдем тройкой на "работу" с посадкой

на Камчатке. И закрутилась "карусель". Два дня летаешь, день на земле. Если

летаешь, то ешь, спишь, ночью полеты. Если не летаешь, то ешь, выпиваешь,

играешь в карты. Схема давно отработана, но надоедает быстро.

Спокойно спим, сегодня мы "в простое". Звонок от оперативного, командира и

штурмана группы срочно на КП. Живем рядом, тащимся на КП. ЧП - у "ведомого"

отказ двигателя, нужны наши рекомендации. Все просто, "ведомый" ходит на 12100,

начал обгонять "ведущего", решил "тормозить двигателем", маленькая скорость,

подхват, сваливание, затенение, "помпаж". Все знакомо до слез, тысячу раз

проигрывалось при подготовке. Вес большой, снижаться вдоль береговой черты,

высоты вулканов там приличные, на снижении спокойно запускать двигатель. Вот и

все рекомендации. Двигатель запустили, произвели нормальную посадку. Экипаж от

полетов отстранили до выяснения. Мы продолжаем выполнять полеты, благо осталось

выполнить только два вылета.

31 декабря. Ночью сели после последнего вылета. Перелеты "боевых" запрещены еще

со вчерашнего дня, пора готовиться к встрече Нового Года на Камчатке, без денег,

семей, и всего остального. Но тут вступили в действие указания Главкома. Все

подразделения, находящиеся в отрыве от части, надо собрать в местах постоянной

дислокации. Прошла команда - самолеты бросить на Камчатке, летный и технический

состав перевезти на К. Ручей. Это указание в отношении нас очень трудно

выполнить, так как на Камчатке сидит только один транспортный самолет, но это Ан-26,

а в те времена полеты на Ан-26 через Охотское море не приветствовались. Да и

состояние командира этого экипажа вызывает некоторые сомнения. Последнюю неделю

командир экипажа "Поляна" занимался тем, что пил спирт и пытался обыграть нас в

карты.

Но приказы не обсуждаются, поэтому через час мы сидим в Ан-26, а "слегка трезвый"

"Поляна" бегает вокруг самолета в надежде поймать свою собаку, которая обычно с

удовольствием летает, а сейчас ей не нравится состояние командира корабля.

Собаку удалось уговорить, и мы, вместе с собакой, под управлением "Поляны"

взлетаем на К.Ручей. Четыре часа полета, и мы дома. "Поляна" пулей вылетает в

обратный путь, ему еще четыре часа "пилить" до Камчатки, а Новый Год там

наступает на два часа раньше.

Вот так и закончился еще один год службы.

Под Новый Год.

29 декабря. Летаем плановую смену, закрываем год. В конце смены погода

ухудшилась, Ту-16 и Ту-22м2 отправляют на запасной Хабаровск-гражданский. Ребята

берут курс на Хабаровск, подлетают к нему, тут РЦ решает, что лучше военные

борты отправить на военный аэродром, и перенацеливает экипажи на Комсомольск,

там аэродром совместного базирования. Но на Комсомольске не готовы к прием, не

включили светотехнику, а уже завечерело. Запас топлива в аэропланах не

безграничен, командиры принимают решение садиться без прожекторов. Для Ту-16 это

не проблема, любой боеготовый командир готов к посадке без прожекторов, а в КБП

Ту-22м2 такого упражнения нет, да и нос на посадке несколько мешает видеть землю

даже днем. Ту-16 производит нормальную посадку без светотехники. Ту-22м2 (Игорь

Дроздов) заходит на посадку. В тот момент, как он после ближнего привода

начинает моститься на неосвещенную ВПП, включается все светотехническое

оборудование, развернутое по гражданской схеме. Ослепленный этим морем огней,

Игорь садится в стороне от оси, на пробеге наматывает часть их фонариков на свои

колеса. Все закончилось благополучно.

А у нас идет разбор полетов. Дивизия, проверив состав экипажей, 'делает вывод' о

том, что посадка без прожекторов произошла потому, что в Ту-16 сидел нештатный

второй штурман - замполит полка. Экипаж от полетов отстранить. А 30 декабря,

после 15.00, перелеты боевых самолетов запрещены.

В ночь на Комсомольск вылетает Ан-26, в котором сидит новый экипаж Ту-16, ну и я,

конечно. Прилетели, пошли ночевать. В Комсомольске -35, холодно, спать

невозможно. Пришлось выпить, чтобы уснуть.

30 декабря. Вылет на 12.00. Прошли доктора, получили условия, пошли на самолет.

Запускаемся. Правый двигатель 'не идет'. Вот уже второй час не идет. Уже 'бэкфайер'

приземлился дома, а мы все двигатель запускаем. Не идет, замерз, собака. А уж

как мы замерзли, печатными словами не передать. Стартех залез в этот двигатель,

что-то там крутит внутри, кричит 'запуск'. Запустили со стартехом внутри. Слава

Богу.

Запрашиваемся на взлет. Команда - выключиться, командиру и штурману на КДП,

изменились условия. Что в этих условиях может измениться, - непонятно, лететь

всего 40 минут, но не выпускают. Так как нет никакой уверенности в том, что

двигатель еще раз запустится, решаем двигатели не выключать, 'работающий'

самолет оставляем на стартеха и правака, сами идем на КДП. Изменили эшелон

полета на 300 метров, а по радио сказать нельзя, надо расписаться за новые

условия. Материмся, расписываемся, делаем вид, что не слышим вопроса о том,

почему гудит наш самолет, убегаем. Через 50 минут мы дома.

Опять повезло, встреча Нового Года не сорвалась.

Тоска.

Что ты 'бикаешь', козел китайский? Без тебя знаю, что пора вставать. Черт знает

что, каждый день 'бикает'! Что там в окошке? У, лучше бы и не смотрел. Там

ноябрь, во всей его монгохтянской красе, то есть дождь, грязь, пронизывающий

ветер. Все 9 лет одно и тоже. Пойду морду лица умою. Бр-р-р! А у нормальных

людей есть теплая вода. А мы - ненормальные, умываемся ледяной. Ничего, говорят,

кожа на морде лучше сохранится. Если морда останется. Надо теплее одеться,

придется в 'аэропорт' ехать, пропади он пропадом. Ну куда ты, скотина волосатая,

под ноги лезешь? Это кошка Хмырька любовь свою демонстрирует. Хорошо кошке, вся

в меху, на улицу ей не надо. А мне надо. Где моя куртка? Стыдоба, вся в масле,

рукава обтрепаны. Сволочи 'базовские', уже год куртку не выдают. Ну ладно,

погнали на службу.

Каждый день одно и то же, 'стадо' военных бредет на построение. Вот эти бы лица

показать в 'Служу Советскому Союзу!'. Пойду по тайге, чтобы никого не видеть,

ещё насмотрюсь. Да, да, привет! Здорово! Ага! Откуда они здесь берутся? Ну и шли

бы по бетону, чего они по тайге грязь месят? Пришел. Что там в штабе эскадрильи?

Все нормально, энтузиасты в классе уже в 'козла' режутся. Когда они себе руки

уже отобьют? Ладно пошли на построение.

Вот и комэска. Как всегда бодр и свеж. А чего ему? Не пьет, не курит. А вот

правак делает и то и другое, поэтому не свеж. И не только поэтому, он вчера кого-то

женил, 'дружком' был, сейчас отпрашиваться начнет на второй день свадьбы. Так,

какие планы? Понятно, поеду списывать девиацию, чтобы она сдохла, вместе с этими

самолетами. Остальные будут эти самолеты мыть. Да и правильно, самое то помыть

самолет в ноябре, под дождем, чтобы грязная вода затекала в рукава, капала на

фуражку. Сколько служу, так и не понял, нахрена мы эти самолеты моем? Чище они

не становятся, только наша одежда становится грязнее. Надо сегодня молодого

отрядного научить списывать девиацию, чтобы самому не кататься по три часа по

полосе. Очень грамотно я решил. Молодец. Эй, Соловей! Бери с собой 'говорящую'

шапку, тебе повезло. Ты не будешь мыть самолет под дождем, ты будешь в теплом

самолете крутить всякие интересные штучки. А потом графики рисовать будешь, тоже

в тепле, а не на аэродроме. Все, полезли в 'коробку', поехали в 'аэропорт'.

Все через задницу! Ведь знал вчера инженер, что будем по полосе кататься, почему

АПА на запуск не заказал? Теперь ждать два часа, пока из 'базы' выбьем. Черт с

ним, с ожиданием, вот только кататься мы будем вместо обеда. Приехало АПА?

Понятно. Соловей! Погнали. В самолете лучше, чем на улице, хоть вода в рот не

попадает. Давай, крути, не бойся. Записывай. Правильно. Летчики! В чем дело? Я

как сказал стать? Что? Какой правак? Ты что, совсем охренел? Мы тут девиацию

пишем, а не учимся рулить! Вот сейчас закончим, вылезем из самолета, можете

кататься по аэродрому, сколько влезет. Поставь самолет, как я сказал! Все,

закончили, на стоянку.

Так, 'приехали'! Вот гады! Угнали 'коробку' в гарнизон, теперь 8 км под дождем

пешком будем шлепать. Не ной, присягу давал? Во, давай, стойко переноси тяготы и

лишения. А не то 'народ покарает'. Ну что за место такое проклятое, эта Монгохто?

Ветер все время в харю, как не уворачивайся. Песня такая есть - 'Ветер в харю, а

я шпарю:', это про меня. Доползли. Народ пашет, аж пар идет. Скоро доску для

нардов протрет. Нет, сегодня графики рисовать не будем. Почему, почему? По

кочану. Тебе что, хочется завтра мыть самолеты? Во, все пойдут мыть, а мы -

графики рисовать. Учись грамотному планированию, Соловей, пока я еще служу.

Ладно, пойду в штаб, посмотрю, чем любимый комэска занят. Сергеич! Зачем 'коробку'

себе под задницу поставил? Чего! А того, что я с девиации пешком перся, мало

того, что без обеда, так теперь и мокрый, как собака. Какой телефон? Где этот

связист? Почему телефон на стоянке не работает? Не знаешь? А где за получку

расписываться, ты знаешь? Дождь? Провода оборвались? Мокро? А если завтра война,

а мы без связи? Сергеич, пусть этот связист в субботу дежурным по полку сбегает,

там в 'дежурке' дождя нет. Совсем оборзел. Не, ну что ты смеешься? Конечно, без

обеда, мокрый, чего хорошего? Чем ты можешь меня ешё больше огорчить? Какое

собрание? Партийное? В 18.00? С какого бодуна? Перестройка в действии? Кто

придумал? Наш замполит? Скотина! Где эта сволочь?

Другого времени нет для собраний? Я сегодня не могу, я жрать хочу. Ну и что, что

член парткома полка? Вот я, как член парткома полка, тебя и спрашиваю, что это

за подготовка к собранию? Почему наспех, на бегу, где объявление? Народ

подготовиться должен, тезисы выступлений набросать. К чему подготовиться? Надо

обнаружить недостатки, вскрыть причины их возникновения, наметить пути

искоренения... Нет, не надо нам показухи, давай серьезно подготовимся, и

проведем собрание на следующей неделе, я как раз на Хабаровск борт буду

перегонять, вы тут хоть прозаседайтесь.

По домам. Бодро, весело. Ну и что, что дождь, не сахарные, не размокнем, это не

на службу идти. Что там по плану? Ничего? Отлично, мое любимое занятие. В

телевизор поглядим, книжечку почитаем. Ну, вот и пришел. Где был на обеде? Где,

где? В Караганде. Не вникай. Ужин готовь. Как детеныш? Нормально? Где сейчас? У

Сашки? Прекрасно. Какие гости? Не хочу. К Валерке? В соседнюю квартиру? А что за

повод? Аквариум купили? Это серьезно, не обмыть нельзя, лопнет. Ну ладно,

погнали.

Ещё один день можно вычеркнуть из жизни.

Полет на сброс КАС.

Сначала освежу ваши знания.

КАС - контейнер авиационный спасательный. Своими габаритами и устройством

напоминаете мину, только вместо ВВ в нем находятся теплые вещи, продовольствие и

т.п. Подвешивается на держатели, вытяжной фал закрепляется в механизме "взрыв-невзрыв",

после сброса раскрывается парашют, и КАС парашютирует в точку, где находятся

люди, терпящие бедствие. Категорически запрещается сбрасывать КАС

непосредственно в плот, или лодку, чтобы не повредить находящихся там людей. В "идеале"

надо так сбросить КАС, чтобы он приводнился в 100 метрах от спасательной лодки,

с наветренной стороны, тогда его ветром подгонит к спасаемым.

На мою АЭ Ту-16 была возложена задача ПСО. Мы регулярно тренировались в сбросе

КАС, но вместо дорогостоящего КАС использовались макеты. Сами КАСы валялись на

стоянке самолета-спасателя. Как-то раз мы решили провести учение по ПСО, с

реальным сбросом настоящего КАС. Я, штурман АЭ, воспользовался служебным

положением, и "самое вкусненькое", то есть сброс настоящего КАС забрал себе.

Чтобы народ не скучал, мы организовали учения с размахом. Вытащили настоящую ЛАС,

бросили ее на торце ВПП, посадили в нее "терпящих бедствие", дали им всю "оснастку",

то есть рацию "Комар" и сигнальные патроны, остальной личный состав согнали на

торец ВПП, чтобы они воочию убедились, что их мучения в ледяной воде, в

малогабаритной лодке, можно облегчить, передав с воздуха посылку с теплыми

вещами и жратвой. Для большего проникновения в образ, я предложил подогнать КПМ-ку,

и поливать ребят водой, но командование мое новаторство не поддержало.

Технология сброса КАС достаточно проста. Взлетаем, убираем шасси, проходим по БК

со снижением на ПК до 300метров. Устанавливаем связь на аварийной частоте,

ребята в лодке обозначают себя рыжим дымом сигнального патрона, мы проходим над

ними, оцениваем обстановку и ветер, в повторном заходе сбрасываем КАС. Надо

отметить, что еще не придумано прицела, который бы учитывал величину относа

парашютируемого предмета, поэтому прицеливание при сбросе КАС,- процесс

достаточно творческий.

При подготовке к полету, я, как и положено, проверил цепи сброса, остался ими

доволен, дал команду на подвеску. Потом проверил раскрепление КАС, закрепление

вытяжного фала, на моих глазах закрыли бомболюк, и я полез в кабину. Запустились,

вырулили, взлетели. Выполнили первый заход с проходом, оценились, я определил

ветерок. На нашем аэродроме, в качестве укрытия от ветра для оцепления,

использовались старые радиопрозрачные обтекатели антенн РЛС с самолетов Ту-16К-10.

Располагались эти укрытия на торце ВПП, в районе места сруливания на РД. В них

находились матросы, которые изображали из себя оцепление аэродрома.

Так вот, при боевом заходе на сброс КАС, я выполнил необходимые действия, открыл

люки, нажал на кнопку "СБРОС". Полет КАСа после отрыва от самолета мне не виден,

но КОУ и ВСР, сидящие в корме, радостно закричали: "Попал, попал!". Так как

попадать я никуда не должен был, то мы с командиром насторожились. Выполняя

полет по БК для захода на посадку, командир выпытал у очевидцев попадания, что я

КАСом попал в укрытие оцепления, где должен был находится матрос. На посадку мы

зашли в задумчивом молчании. Сели, зарулили, выключились.

После посадки начали опрашивать более компетентных очевидцев. Оказалось, что

после схода КАСа с держателей, парашют не открылся, КАС пошел как бомба,

действительно попал прямо в укрытие для оцепления. Матрос остался жив только из-за

своей недисциплинированности, так как самовольно оставил пост, и пошел

посмотреть, чем это народ на торце ВПП развлекается. Выдохнув, собрав нервы в

кучку, начали осматривать остатки КАС. Оказалось, что парашюта в нем и не было,

был только вытяжной фал.

Дальнейшее расследование показало, что один "хозяйственный" техник, подумав, что

мы будем сбрасывать КАС в море, решил, что не гоже такой нужной в хозяйстве вещи,

как парашют, пропадать. Вот он и вытащил парашют, решив, что после сброса КАС в

море - "все концы - в воду", никто ничего не поймет. Техника "строго поощрили",

КАСы стали хранить под охраной в помещении.

ШтурманА

Есть такой профессиональный праздник, День штурмана ВМФ.

Мы, штурманы Морской Авиации, всегда отмечали этот праздник и как День штурмана

Авиации ВМФ. Командование всегда с пониманием относилось к таким мероприятиям, в

полках даже устраивали "День штурмана", состоящий, как правило, из торжественно-развлекательной

части, и практической, то есть застольной.

Накануне праздника вспомнил о некоторых штурманах, с которыми мне

посчастливилось служить.

"Пантелеймоныч".

Старший штурман полка, авиатор старой закалки, - "и выпить, и закусить", с виду

неприступный, на самом деле очень внимательный ко всем штурманам, особенно к

молодым.

Нас с братом развели по разным эскадрильям, в интересах службы. Это означало,

что во время командировок на Сахалин нам приходилось жить в разных бараках. Но,

после посиделок в составе экипажа, всегда тянуло к родной душе. Вот однажды,

после "разбора полетов" в экипаже, решил я сходить к брату, посмотреть, как они

там живут в 1-й АЭ, чем закусывают? На улице холодно, зима, оделся потеплее, и

пошел, благо идти не очень далеко, метров 100. Шел я, шел, около избушки

оперативного дежурного остановился, а зря. Вышел из избушки зам.ком.АП,

ответственный сегодня за все, поэтому достаточно трезвый, и спросил, что это я

тут делаю, ночью и пьяный. Я честно ответил, что иду к брату, а пьяным я быть не

могу, так как совсем не пью. Это я слегка приврал сгоряча, но, слово не воробей...

Разозлился ЗК АП, и, чтобы не разбираться, из какой я АЭ, вызвал сразу обоих

комэсок. Мой комэска меня сразу опознал, вызвал отрядного, я у него в экипаже

летал. Пришел отрядный, он только недавно перевелся с Запада, всех особенностей

службы не знал, поэтому сразу стал орать "на публику", мол, никуда такая служба

не годится, мы из тебя делаем воздушного бойца, возим с места штурмана корабля,

а ты нам отдыхать не даешь. Короче, не очень правильно он себя повел. Я в долгу

не остался, посоветовал ему подольше послужить на Востоке, а потом рот разевать.

ЗК АП возмутило другое, - вот стоит перед ним лейтенант, зимой, в - 25, в

домашних шлепанцах, меховой куртке и шапке, и уверяет, что трезвый. Посмотрел я

на свою обувь, и понял, что насчет трезвости несколько погорячился, о чем и

доложил "ответственному". К брату меня не пустили, утром, со смешками, доложили

об анекдоте Ком. АП, а тот наказал меня оригинальным способом, - запретил летать

с места штурмана корабля. Очень я расстроился, стал со старшими товарищами

советоваться, как это "взыскание" снять. И пришли к выводу, что только "Пантелеймоныч"

мне сможет помочь. Пошел я к старшему штурману, про горе свое рассказал, помощи

попросил. Так как "Пантелеймоныч" был приблизительно в том же состоянии, что и я

вчера, то очень он возмутился, что "эти летчики совсем оборзели, на святое стали

замахиваться", обулся в шлепанцы, взял бутылку, и пошел в комнату к Ком. АП. Не

знаю, что они там делали с этой бутылкой, но через час "Пантелеймоныч" вышел,

сказал, что это, очень строгое для меня взыскание, с меня снято, но посоветовал

впредь лучше одеваться, выходя на улицу. Бутылку водки, потраченную на меня "Пантелеймонычем",

я ему возместил. А отрядному комэска объяснил, как служат на Дальнем Востоке, и

мы уже на следующий день пошли на разведку погоды на радиус, и я, - в качестве

штурмана корабля.

"Саня".

Именно Саней он и остался для меня на всю жизнь. Хотя на самом деле был он

Александром Викторовичем, был он штурманом отряда, эскадрильи, полка, дивизии.

Но для меня он был "учителем", именно он научил меня летать. Нет, не

самолетовождению и работе в кабине, а именно ЛЕТАТЬ. Скромный, на четыре года

старше меня, спокойный в полете и азартный на земле, не особенно "военный", но,

именно на таких и держалось штурманское дело. Посадили меня к нему в экипаж,

чтобы я жизни учился. Я уже умел летать штурманом корабля в районе аэродрома, но

на маршрут еще не летал. Вот и стал он меня учить. Сначала мы учились готовиться

к полетам. Очень часто выпадали нестандартные маршруты, требующие серьезной

подготовки. Надо было и маршрут проложить, и просчитать его, и ИШР рассчитать, и

БЖ написать. Обычно все это делал штурман, а второй штурман просто переписывал.

Но я не мог бездельничать, поэтому быстро освоил ИШР, что нехарактерно для

нормального оператора. После того, как Саня меня несколько раз проверил, он стал

мне доверять, и обязанность считать ИШР легла на меня. Время подготовки

сократилось, оставалось время поговорить о том, как выполнять сам полет. А потом

подошло время и моего первого полета по маршруту на ТП КР. Помню, как Саня меня

учил, - не спеши, проверь еще раз, прежде, чем самолетом ворочать. И учил на

ошибках, показательно так учил, но не зло, без всяких глупостей. Я резковат был,

увидев отклонение, сразу кидался его исправлять, а Саня учил меня "лететь

впереди самолета", предвидеть, где мы окажемся через 5 минут после моих резких

доворотов. Короче, все, чему я потом учил своих штурманов, я узнал от Сани.

Помню, Саня мне даже жизнь спас, незаметно так для себя. По тревоге полез я

пушку заряжать. Холодно, ночь, АПА ревет, ракету катают... Зарядил я пушку,

пошел по скользкой от изморози плоскости к стремянке. Начал спускаться,

стремянка стояла близко к плоскости, "пошла" назад вместе со мной. Все, подумал

я, сейчас спиной и затылком треснусь об бетон, и потеряет Родина воздушного

бойца. Мимо Саня пробегал, поймал стремянку со мной, подержал, пока я слез,

показал, на каком расстоянии надо ставить, чтобы не убиться. И дальше побежал,

ракету подкатывать. А я пот холодный вытер, постоял немного, и пошел ему

помогать.

Потом судьба нас развела, Саня стал штурманом АЭ, а меня перевели в другую

эскадрилью. Но Саня отслеживал мою службу, иногда и подсказывал, где я не прав.

Вот так и служили параллельно, и штурманом полка я стал на его должность, когда

он ушел в дивизию. И долго мы дружили, и водки выпито много, и помог я ему кое в

чем, тогда, когда уже мог помогать. И сейчас не забываем друг друга, хотя живет

он в Хабаровске, а я в Краснодаре, в прошлом году виделись в Сочи, куда я

специально подскочил, чтобы с Саней повидаться.

"Мишка".

Это мой близкий товарищ. Тоже Михаил Владимирович. Многое пришлось вместе

пережить и выпить, и даже в одном экипаже полетать. И тоже, как я говорю, "человек

трудной судьбы". Не очень жизнь его баловала, хотя и стал он подполковником,

штурманом дивизии в 33 года. Помоложе меня будет, ЧВВАКУШ окончил. Когда

верстали экипажи на переучивание на "бэкфайер", свели нас в один экипаж, меня

штурманом, его оператором. Но недолго мы в одном строю простояли. За развод меня

отправили "на перековку" в 3-ю АЭ, на Ту-16, а он остался на "бэкфайере". Летал

нормально, грамотным был штурманом, но несколько несобранным. Вот и попался "особистам".

В перерыве между полетами забежал в столовую, и бросил секретный портфель у

двери в зал, а не взял под стол. "Чекист" заметил, всунули ему "выговор" за

нарушение "секретного" приказа, а такое взыскание раньше ломало карьеру. Вот и

стал он влачить жалкое существование, без надежды стать штурманом. Но тут ему

повезло, заметили его замполиты, предложили стать "комсомольцем полка".

Отказался Мишка, но нач. ПО настоял. Так Мишка стал капитаном. Недолго побыл он

"комсомольцем", но взыскание с него сняли, и штурманом назначили. Уж и не знаю

как, но уговорил он "политических", чтобы отпустили обратно на штурманские хлеба.

Летал Мишка прекрасно, быстро стал штурманом отряда. Когда освободилось место

минера полка, я уговорил ст. штурмана взять на эту должность Мишку. Так мы опять

стали служить в одном экипаже, у зам. Ком.АП. Мишка учил меня летать на "бэкфайере",

а я учил его полетами руководить. И служилось нам прекрасно, и гулялось хорошо.

Был за Мишкой грех, не умел он вовремя остановиться после гулянок, но, все мы

грешны... И, когда я намылился стать штурманом- инспектором СБП дивизии, Мишку

взяли штурманом дивизии. У меня не сложилось по независящим от меня причинам, а

у Мишки все прошло, как надо, и стал он очень молодым подполковником. А потом

пошла "перестройка", сократили и полк и дивизию, и встретились мы, два

подполковника, уже в штурманском цеху противолодочного полка. Но не засиделись,

позже я стал начальником штаба этого полка, а Мишка - старшим штурманом. Он и

сейчас старший штурман, но уже отдельного, гвардейского смешанного. И летает на

Ту-142, Ту-22м3, Ка-27. Можно очень многое рассказать о его службе, но не буду,

кое-что я уже рассказывал. Хочется, чтобы дали ему, наконец, квартиру, и

отпустили на "дембель", он это заслужил.

Перед полетами.

Закончилась предварительная подготовка. Завтра утром вылет на разведку погоды по

маршруту. Резерва нет. За нами пойдет полк на удар. Вылет сложный, маршрут не

стандартный, в океан.

Пришел домой, разделся, решил пораньше лечь спать, завтра рано вставать. Тут

жена пристает. Нет, не про супружеский долг, а про замок во входной двери,

который я уже 2 недели не врезаю. Из инструментов у меня есть авиационный нож,

взял я этот многофункциональный инструмент и пошел дверь ковырять. Тороплюсь,

злюсь, спать надо, а я по лестничной площадке прыгаю. Надо мне было немного

подстрогать дверь, согнулся в три погибели и со злостью рванул ножом щепку снизу

вверх. Нож сорвался и острием попал мне прямо под глаз. Хлопнул я дверью, сказал

жене все, что думал про ее дверь, замок и о ней самой. Посмотрел в зеркало,

понял, что завтра меня с затекшим глазом к полетам не допустят, резерва нет, без

разведки полковой вылет сорвется, короче, будут меня завтра очень хвалить. Лег

спать.

Утром глаз еще больше заплыл, я расстроился, но собрал силу воли в кулак и пошел

в столовую на завтрак. Есть не хочется, но начал есть через силу. Откусил кусок

хлеба, что-то во рту хрустнуло, и я выплюнул осколок зуба. Тут я вообще одурел.

Дело в том, что начальником столовой работала моя жена, и я понял, что в то

время как боевой штурман с заплывшим глазом тут зубы о ее хлеб ломает, она в

постели нежится. Ну, вы представляете мое состояние. А этот зуб так неудачно

обломился, что острым краем мне язык как бритвой режет, я даже разговаривать не

могу. Пришел я в штаб АЭ, взял ножницы, засунул их под остатки зуба и выкорчевал

этот зуб.

Тут и комэска заходит в штаб, к доктору приглашает. Я повернулся к командиру,

тот даже глаза прикрыл от удивления, потом смеяться начал. Я обиделся, нечего

говорю, над людьми издеваться. А комэска ржет, говорит, чтобы я к доктору в

таком виде не ходил, а то доктор может заикой сделаться, потому, что похож я

сейчас на одноглазого вампира. Глянул я на себя в зеркало, увидел свою рожу с

заплывшим глазом и струйкой крови изо рта, вытерся, пошел к доктору.

А доктор у нас был серьезным мужчиной, подполковником. Раньше он был начмедом

дивизии, но так часто проверял качество известного 'антисептика', что его

отправили служить к нам в полк, подальше от глаз комдива. Своим привычкам доктор

решил и в полку не изменять, поэтому принял меня лежа на кушетке, попросил

самому написать в журнале мое давление и идти с богом.

Отвернувшись от доктора, я записал свое стандартное давление и пошел в штаб.

Комэска даже не удивился тому, что я оказался совершенно здоров.

Потом я прятал свою рожу от командира полка на предполетных указаниях, и мы

нормально выполнили полет по маршруту.

Как я хвалил свою жену за хлеб в ее столовой, за дверь в ее квартире, я

описывать не буду, эти слова и выражения вы и сами знаете.

Полет с 'крутыми' летчиками.

Назначили нового командира дивизии. Резкий такой полковник, слова авиационные

любил применять по делу и не только. Энергичный, нацелен только на победу. Так и

надо, но без перебора, а тут перебор присутствовал.

Вот и решили реальный минимум полетать, мир удивить. Понаехало инспекторов

всяких, аж в салоне столовой им всем места не хватило. Это сразу мне не

понравилось. Слепили экипаж из двух полковников, которые раньше друг друга и в

лицо не знали, не то чтобы в одном самолете летать, и меня к ним посадили. И

поручили слетать на разведку погоды. Что такое слетанность экипажа при полетах

при минимуме, говорить не буду. Вот её как раз и не было. Предварительную

подготовку проводил сам командир дивизии. Представляете, как это выглядит, когда

в классе сидят штук десять полковников, один другого круче. После постановки

задачи они даже со мной не познакомились, поговорить, как летать будем, не

захотели, типа, встретимся под самолетом. Понял я, что добра не будет.

И минимум установился, серьезный такой, на пределе. На предполетных указаниях

все умничали по любому поводу, только не про полеты. И комдив красовался,

команды авиационные произносил, вроде: 'по нолям - колеса в воздухе'. Круто, для

непосвященных. Но я к тому времени уже понимал, что чем больше слов, тем меньше

дела. Одна польза мне от полковников была, до самолета на 'уазике' покатали.

Вырулили на исполнительный. Еще на рулении я понял, что у меня в самолете есть

два крутых командира корабля, но нет правого летчика. Насторожился.

Взлетели. Хороший минимум, метров 120, для слетанного экипажа никаких проблем. А

эти пижоны даже на кругу, при минимуме, автопилот включили, мол, не гоже им руки

о штурвал стирать. После 'четвертого' они начали разбираться, кто будет

пилотировать, а кто мешать не будет. А погода испортилась, где 120 метров было,

там уже только 70-80 стало. Вот прошли 'ближний', а полосы и не видно. И пижоны

болтать перестали, затихли, только и слышно, как друг другу штурвал пихают, 'ну

давай, покажи' - 'ты сам покажи'. Четко рекомендую: 'уходим на повторный!'. В

ответ слышу: 'Мы? На повторный? Садимся!'. Снизились до 20 метров и бреют над

землей, полосу ждут. Развиднелось, торец прошли на 20 метрах, кое-как усадили

самолет на центр полосы, начали резко тормозить. Корма докладывает: 'правая

дымит, дымит, горит!'. Срулили в карман, остановились. Комдив с КДП спрашивает:

'ещё кружочек?'. Молчат, друг на друга смотрят. А корма все про свое, мол,

правая тележка горит. Открыл я люк, взял свой огнетушитель, тут один из героев

выхватил его у меня из рук и давай колесо тушить, а куда нажимать - не знает.

Потушил я им колесо, взял свой портфель штурманский, и молча пошел в штаб АЭ.

Это чтобы не возникло мыслей про 'второй кружочек'. Заруливали на стоянку они

уже без меня. А я со своим помощником водки выпил, так как полеты отбили после

полковничьих рассказов о фактической погоде.

Интересное задание.

Мы скучали в классе эскадрильи. То есть по плану поводилась командирская

подготовка, если бы была хорошая погода, мы бы пошли играть в футбол, но погода

была плохая. Для привычных дальневосточников просто плохая, а для обыкновенных

людей - отвратительная, - шквалистый ветер, ливень, только "камней с неба" не

хватает. Настроение - под стать погоде. Несколько скрашивало действительность то,

что выдали получку. Народ сидел по классам и строил планы по освоению этой

немалой суммы. Некоторые уже отнесли малую толику полученной суммы в вино-водочный

отдел магазина, обменяли на известный всем товар, и не стали закладывать этот

товар на длительное хранение. Таким сиделось веселей.

В штаб эскадрильи прибежал командир полка. Именно прибежал, а это настораживает.

Народ оживился. Бегущий полковник в мирное время - это паника, значит, жди

различных глупостей. Глупости не заставили себя долго ждать. Пришел командир

эскадрильи и поставил задачу: отобрать трезвый отряд, который через 3 часа

вылетает на Камчатку, где разбомбит, что скажут. Что конкретно там не на месте,

расскажут после посадки на Елизово. Классический отряд, по ранее приведенным

причинам, отобрать не удалось, поэтому было принято соломоново решение - полетит

сам комэска, командир отряда, который выпить просто не успел, и молодой командир,

которому пить в служебное время еще не разрешалось.

Сказано - сделано. Сходили домой за вещами, поехали на аэродром. Не зная, какие

бомбы будут подвешивать, решили повесить на себя все возможные держатели. Не

смотря на плохую погоду, взлетели по плану, через 2 час уже заруливали на

стоянку в Елизово. РП предупредил, что нас встречают. Насторожились. Не зря. По

стоянке уже прогуливался настоящий адмирал. Эти флотоводцы всегда вносили в нашу

жизнь элемент неожиданности, так как о своей авиации у них были очень

оригинальные представления.

Нам удалось произвести впечатление на адмирала. При заруливании мы сдули с него

фуражку, которая улетела в лужу. Поэтому, выходя из самолета, мы тактично

пропустили первым старого командира отряда. Командир спускался по лесенке

медленно, торопливый правак наступил ему на голову, белоснежная фуражка

командира приобрела отпечаток обуви 43 размера. Построив экипаж, командир

доложил адмиралу, что мы прибыли для выполнения всяких задач. Адмирал прокричал,

что летчики с грязными фуражками ему не нужны, на что наш командир злорадно

пробурчал: "на свою посмотри". Обменявшись приветствиями, мы пошли размещаться,

почему-то в клуб. В клубе около сцены стояли солдатские койки, на сцене, под

плакатом о нашей партии, которая была для нас и честью и совестью, стоял стол,

за которым ранее прилетевшие товарищи уже очень живо обсуждали порядок

выполнения ещё не поставленных задач. Провинившийся правак сгонял в магазин за

жидкостью, которая, как известно, смывает все следы, и мы присоединились к

обсуждению. Поздно ночью комэска разогнал развоевавшихся воздушных бойцов по

койкам.

Утро. Штаб 317 полка. Постановка задачи. Задача простая и не затейливая -

составом отряда незаметно подкрасться на очень малой высоте к полигону Налычево

и разбомбить цель, которую будет изображать надувной плотик размерами 4 на 6

метров. Боевая загрузка - по 12 ФАБ-250. Некоторые "незначительные" проблемки:

- подкрадываться будем со стороны берега, а рельеф там, мягко говоря, не

располагает к полетам на высотах менее 4200;

- участие в операции боевых пловцов с колющими предметами и взрывными зарядами

не планируется, поэтому придется действительно попадать в плотик хотя бы одной

бомбой из 36-ти;

- надо постараться не утопить 2 БДК, которые будут стоять рядом с плотиком, ведь

им еще десант высаживать.

Этими боевыми действиями флотоводцы хотели поразить воображение сухопутного

маршала Соколова, который будет наблюдать за полем боя с КП полигона. Готовиться

к вылету решили по месту проживания. Все продумали, бомбить будем с 900м, серией,

по команде ведущего, по ущелью пойдем визуально, плотным строем. Оформив

полетную документацию, решили проиграть полет "пеший по-летному", правак сбегал

в магазин за "модельками самолетов". Использовать все "модельки" не дал

пришедший комэска, резонно рассудивший, что этим будем заниматься при разборе

полета.

Опять утро. Надо заметить, что на Камчатке оно наступает на 2 часа раньше, чем у

нас, а "воевали" мы вчера по-нашему времени, поэтому хочется спать, и не хочется

ничего бомбить. Но люди мы военные, бомбить, так бомбить. Оценили погоду. Все ни

к черту. Над полигоном ясно, а над сушей облачность на 1000м. Придется пробивать

в плотном строю, выходить к берегу с минимальным вертикальным эшелонированием.

Страшно-о-о. Но, как я уже замечал, мастерство советских летчиков тогда пределов

не имело, поэтому цель мы уничтожили. От увиденной картины маршал обалдел,

прокричал в эфир, что он здесь "самый первый", и что летчики - молодцы.

Радиопохвала вдохновила нас, разбор полета прошел на очень высоком уровне.

Через день мы перелетели домой, начали ковырять дырочки в кителях под ордена.

Не сложилось. Нам переслали аэрофотоснимки камчатского Ту-16, который летал над

театром боевых действий и запечатлел наш "подвиг" для потомков. На снимках было

хорошо видно, что молодой командир в облаках отстал от ведущего, вывалившись под

облака, он сбросил бомбы по команде ведущего, не оценив своего места. Все 12 ФАБ-250

легли по борту БДК, пришлось только поблагодарить корабелов, которые заложили

такой запас прочности в этот проект. Можно было представить себе состояние

флотоводцев, которые оказались именно на этом корабле. Так что про ордена мы

забыли.

Ну и ладно, не за чины и награды мы служили.

АРЗ.

АРЗ - это заводы, где ремонтируют военные самолеты. Самолеты надо перегонять на

АРЗ на ремонт, а потом забирать их оттуда отремонтированными. Все это связано с

командировками, с полетами в отрыве от части, то есть с бесконтрольностью и

разгильдяйством. В конце концов, все самолеты обычно возвращаются в полк, а у

экипажей остаются достаточно интересные воспоминания.

Нашему экипажу была поставлена задача: перегнать самолет на завод в Кневичи,

сдать его, переехать на поезде в Хабаровск, получить на заводе самолет, облетать

его, и перегнать в полк. Экипаж был опытным, на заводах бывали не раз, никаких

проблем при подготовке не возникло.

Обычно самолеты на завод перегоняются в совершенно неисправном состоянии.

Техсостав, в надежде на то, что на заводе все равно все отремонтируют, ставит на

летательный аппарат все сгоревшие, и неремонтируемые блоки. Логика в этом есть,

но сразу возникают проблемы у летного состава, ведь надо еще и пролететь на этом

самолете около 2-х часов. Сбалансированное решение обычно озвучивается при

докладе о готовности самолета к полету: "Двигатели у него работают!". Ну, и

слава богу, реагирует командир. Так все и было. Уже при наземной проверке

оборудования, мы убедились, что стартех нас не обманул, у этого самолета

действительно работали только двигатели. Но мастерство советских летчиков тогда

еще было безграничным, поэтому самолет был благополучно доставлен в Кневичи

своим ходом.

Мы последний раз пообедали за счет МО, то есть в летной столовой, и поехали во

Владивосток, на вокзал. Купили билеты на ночной поезд до Хабаровска, вещи сдали

в камеру хранения, и начали убивать время до отхода поезда. Способов убивать

время существует множество, но мы выбрали самый эффективный, решили попить пивка

в пивнухе, а как только откроется ресторан на морвокзале, перебраться туда, и

сидеть до упора. Пока будут нас выгонять, подойдет время отправления поезда.

Очень хороший способ, да и экипаж весь вместе, никто не заблудиться в городе.

Решено - сделано. И пиво попили, и в ресторане посидели. Хорошо так посидели,

добросовестно, не жалея ни себя, ни посетителей ресторана. А уж песню про "Траву

у дома", которую раз 30 исполнил ансамбль для морских летчиков по их же заявкам,

посетители не забудут уже никогда. В 23.00 нас начали провожать из ресторана,

как раз к отходу поезда, к 00.30, персоналу ресторана это и удалось. Сели в

паровоз, поприставали к бортпроводницам, уснули.

Проснулся я самостоятельно. И совсем не по причине обезвоживания организма, как

это часто бывает, а из-за убийственного запаха в купе. Огляделся, обнюхался,

обнаружил бесхозные носки, которые, мягко говоря, "воздух не озонировали",

открыл окошко, и выкинул носки прямо в окружающую среду, чем, видимо, и нанес

непоправимый вред экологии в мировом масштабе. Поток свежего воздуха разбудил

моих попутчиков. Начали одеваться, выяснилось, что носки были правого летчика,

запасных у него нет, но никто делиться с ним своими носками не стал, поэтому

правак надел туфли прямо на голые ноги, рассудив, что под брюками не очень

заметно. Мы позавтракали, то есть попили пива, послушали нытьё правака по

безвременно погибшим носкам, умылись, собрали шмотки, тут и Хабаровск прямо под

окно подкатил.

Прибыли на завод, представились начальнику летно-испытательной станции (ЛИС). Мы

не в первый раз были на этом заводе, начальник особенности поведения морских

летчиков знал, поэтому сразу решил уточнить наши планы. От имени экипажа

выступил командир. Он так и заявил начальнику, что если работники завода хотят

вовремя получить премиальные, то есть сдать нам самолет без задержек и без

замечаний, то нам нужны 3 дня на изучение особенностей пляжа в городе Хабаровске.

Посчитав наши требования совершенно законными, начальник с ними согласился, и

даже расселил нас не в заводской общаге, а в 9-ти этажной гостинице КЭЧ. Такой

подход к общему делу нам понравился, пообещав "не чудить", мы пошли в гостиницу.

3 дня мы прожили как белые люди. Пляж, пивбар, ресторан "Дальний Восток",

который носил неофициальное название "Казарма", так как в нем очень уважали

военных. На 3-й день командир решил, что пора привести нас в порядок, и поэтому

после пивбара повел нас не в ресторан, а в гостиницу, но разрешил употреблять

напитки в номере. Вышло это командиру боком. Поупотребляв с нами различные

напитки, и даже преуспев в этом, командир решил, что сейчас самое время

посмотреть по телевизору футбол. Мы его в этом начинании не поддержали,

отпустили в свободное плавание, то есть на поиски телевизора. Оказалось, зря.

Через 20 минут в номер влетел майор, представился страшно-оперативным

уполномоченным КГБ, и спросил, что наш командир делает в номере полковника армии

Ю.Кореи? Да нам и самим это стало интересным, поэтому я вышел в коридор,

осмотрелся, обнаружил командира в соседнем номере в кресле перед телевизором, по

экрану которого бегали футболисты. Причем командир на этих футболистов внимания

не обращал, а живо общался с пожилым военным нерусской национальности. Я

успокоил КГБ-шника, сказав, что корейским языком наш летчик ещё не владеет, а

русским уже перестал владеть, поэтому военных тайн выдать не мог. Совместно

распитая бутылка водки помогла офицеру КГБ более спокойно перенести это вопиющее

безобразие. Командира уложили, от предложения корейца продолжить общение

отказались, я проверил наличие остального личного состава. Этот "босоногий

мальчик", то есть правак, тоже отсутствовал. А тут и соседи, вертолетчики из

Афгана зашли, посоветовали забрать правака из холла, где этот, еще один

болельщик, пытался смотреть футбол, и безнадежно испортил "хозяйский телевизор".

Сходил в холл, осмотрел место происшествия. Расследование показало, что в

процессе просмотра матча, у правака возникли всем известные позывы, и он, вместо

того, чтобы реализовать их в туалете, долго терпел, а потом фонтаном из

продуктов жизнедеятельности, очень метко попал в телевизор, в результате чего

последний перегорел. Пообещав ходатайствовать о присвоении праваку квалификации

"летчик-снайпер", послал его улаживать проблему к дежурной. Я разозлился,

прекратил пьянку, посоветовал всем собрать вещи, вынести пустые бутылки,

напомнил, что завтра мы улетаем. Второй штурман сложил все пустые бутылки и

остатки закуски в рваный портфель, который нашел в ванной комнате, и вынес в

мусорный бак около гостиницы. Вернулся правак, доложил, что все улажено,

потребовал продолжения банкета. Посоветовал ему собрать вещи и лечь спать. С

неохотой правак собрал вещи, и стал что-то искать в номере. Оказалось, что

рваный портфель, который сейчас лежал в мусорном баке, был его походной сумкой.

С большим трудом удалось отобрать этот "раритет" у водителя мусоровозной машины,

который уже опустошил мусорный бак. Короче, вечер удался.

Пришли на ЛИС. Начальник, увидев наше состояние, решил с облетом не затягивать,

а то мы можем и не выдержать. Скороговоркой зачитав предполетные указания, он на

машине отправил нас на самолет. Сам полет прошел без замечаний, да мы и заметить

ничего не могли. Только я все время требовал убрать крен, на что командир

отвечал, что если я оторву голову от прицела, и приму нормальную позу, то и сам

увижу, что мы в "горизонте". После посадки мы 2 часа валялись под самолетом в

ожидании, пока расшифруют средства объективного контроля. За это время командир

успел съесть всю редиску и помидоры, которые хозяйственный правак купил домой.

Средства объективного контроля показали, что самолет летает правильно, мы

залезли в кабину, и через час были уже в любимом гарнизоне.

Документы, регламентирующие летную работу, утверждают, что экипажи, перегоняющие

самолеты, должны проходить дополнительную подготовку. Я в очередной раз убедился,

что это не пустые слова.

Быт.

Помощник штурмана эскадрильи. Родил дочь, дали отдельную однокомнатную

квартиру. Квартира на 3-м этаже пятиэтажного дома, строили военные "специалисты".

Складывалось такое впечатление, что мыши и тараканы предусмотрены проектом.

Дочери уже 2 года, решил завести кошку, ребенка к животному миру приобщить, да и

мыши надоели. Жена против, мол, антисанитария и вообще разные глисты. Ну, думаю,

пойдем другим путем. Намазал палку для занавесок в кухне салом. Заметив на палке

мышь, попросил жену задернуть занавески. Мышь упала прямо жене на голову. Крику

было много, но мы с ребенком получили "добро" на котенка. Котенка выбирала дочка,

выбрала животное самой знаменитой породы - "дальневосточная, мусорная".

Правнучка этой кошки благополучно переехала с нами с Дальнего Востока в

Краснодар.

Карьера.

За развод с женой меня сослали в "вечные" вторые штурмана на Ту-16, в то время

как все женатые переучивались на Ту-22м2. Обидно, но против командира дивизии не

попрёшь. Я был "боеготов" с места штурмана корабля, вот меня и использовали там,

где штурмана не хватало, но держали на штате второго штурмана.

Как-то раз старший штурман соседнего полка предложил перейти к ним на должность

штурмана корабля. На вопрос про "ссылку", он ответил, что провинился я в своем

полку, а у них ко мне претензий нет. Я перешёл, начал летать. Тут наши вожди

вернулись с переучивания, начали верстать новый боевой расчет, и не хватило у

них штурмана на Ту-16. А так как я был уже штурманом корабля в соседнем полку,

то есть от грехов "отмылся", то они и потребовали меня обратно, мотивируя тем,

что, мол, мы его готовили, готовили... Соседи заартачились, ругань дошла до

командира дивизии, в конце концов, решили так - я возвращаюсь в свой полк, а за

это соседи получают от нас новую стремянку для Ту-22м2. Вот так меня за

стремянку выкупили обратно.

Через 8 месяцев я уже летал штурманом отряда. Чтобы получить звание "капитан",

раньше надо было стать "инструктором днём", то есть доказать, что ты не случайно

должность занимаешь. С этим у меня не заржавело, быстро отправили представление

в штаб дивизии. Я очень удивился, когда представление вернулось в полк с

резолюцией старшего штурмана дивизии: "отложить на 3 месяца за упущения по

службе". Набрался я наглости, пошёл к старшему штурману дивизии разбираться, в

чем провинился. Оказывается, во время последнего "народного гуляния" по случаю

дня Авиации, я не уступил ему дорогу, идя по центральной улице нашего "города",

а в ответ на замечание, очень далеко его послал. Выслушав мой ответ, что я был в

отпуске, а "далеко его послал" мой брат-близнец, которого штурманская карьера не

очень интересовала, старший штурман посетовал, что все так получилось, успокоил,

что 3 месяца быстро пройдут.

Прошло 3 года. Я работал помощником штурмана эскадрильи. Штурман эскадрильи

заступил в наряд, начальником офицерского патруля. Был ноябрь, шляться по улицам

холодно, вот ребята и зашли в общежитие, "погреться". Грелись долго и

качественно. Окончательно согревшись, офицерский патруль проследовал в Дом

Офицеров, где начинались танцы, да и души уже требовали музыки. Какой черт

принес туда начальника политотдела, история умалчивает, но когда было сделано

замечание пожилому штурману эскадрильи, сосланному на Дальний Восток с Черного

моря, майор не выдержал, и сказал все, что думал про этого начальника, его

политотдел, и про весь этот "Тихий" флот. Через час в патруль заступил командир

эскадрильи, патрульными у него были замполит эскадрильи и начальник штаба

эскадрильи, а через две недели нас со старым майором поменяли местами. Так я

дорос до штурмана эскадрильи.

Прибыла к нам Главная Инспекция МО. Мы выполнили три полковых вылета на "радиус"

за 36 часов. У меня в эскадрильи все экипажи были "боеготовы", все участвовали в

вылетах. И так мы удачно поставили помехи, что две ударные группы Ту-22м2 были

потеряны локатором С-300, что и было подтверждено снимками экрана РЛС. Меня

похвалили московские начальники, спросили старшего штурмана дивизии, почему тот

не выдвигает меня на штурмана полка? Этот нехороший человек ответил, что я по

состоянию здоровья не годен на Ту-22м2. Тут я разозлился, и, не взирая на чины и

звания, громко ответил, что по здоровью я и в космонавты годен, а вот в том, что

мой брат-холостяк увел у него любовницу, я не виноват, и пусть обратит внимание

на свой моральный облик, а не на мое здоровье. Москвичи меня успокоили, этого

гада мягко пожурили за необъективность, через месяц я был назначен штурманом

полка.

Вот такие были времена, такие нравы.

Командировки и карьера.

Полк переучивается на сверхзвуковой ракетоносец. Для этого планируется

командировка в славный город Николаев на шесть месяцев. Но еще раньше в Николаев

уезжает "передовая группа", это наиболее опытные инструктора, которые пройдут

переучивание первыми, а потом будут учить летать своих подчиненных. В состав

передовой группы был включен опытный командир отряда по прозвищу "Муму".

Прозвище свое он получил отчасти по своей фамилии, которая у всех

ассоциировалась с известным литературным произведением, а в основном потому, что

когда бывал "с запахом", то ничего больше от него услышать было невозможно. А "с

запахом" товарищ был постоянно.

В процессе теоретического переучивания наш герой очень уставал, поэтому

регулярно расслаблялся. Причем иногда и до потери памяти. В один из таких

моментов "Муму" решил, что уже достаточно расслабился, поэтому пора перебираться

в койку. Так как до койки еще надо было доехать, товарищ вошел в троллейбус и

поехал в гостиницу. В троллейбусе приятно покачивало, товарищ уснул. В какой-то

момент "Муму" проснулся, понял, что спит сидя, в одежде, решил это безобразие

исправить. Он спокойно разделся в троллейбусе, аккуратно сложил одежду и лег

спать на сидение. В таком виде его и довезли до ближайшего отделения милиции.

Переучивание завершить не удалось, потому, что для дальнейшего прохождения

службы он был направлен в гарнизон Хороль, на должность командира корабля Ту-16.

Его бывший штурман, штурман отряда по прозвищу "Змеюка", которое получил от

первых букв имени и отчества "УЖ", переучивание благополучно завершил, летал на

Ту-22м2 в Монгохто. Как-то раз Ту-22м2 со "Змеюкой" на борту ушел на запасной

аэродром Хороль. Когда зарулили, вылезли, "Змеюка" решил навестить своего

бывшего командира. И навестил, причем очень результативно для обеих сторон.

Возвращался он в гостиницу уже поздно ночью. И пристали к нему местные хулиганы,

было их много. Вспомнил "Змеюка", что пистолет после перелета не сдал, обнажил

ствол и произвел предупредительный выстрел вверх. Хулиганы испугались и убежали,

зато прибежали патрули и проводили товарища в комендатуру. Там провели

расследование, приняли во внимание то, что "Змеюка" был выпивши, доложили куда

следует. В результате совместного распития напитков "Муму" был переведен обратно

в Монгохто, но уже на должность помощника командира корабля к нам в экипаж, а "Змеюка"

поехал на другой флот штурманом корабля.

Вот так эти командировки портят карьеру летному составу.

Старший за все.

Ты на "бэкфайер" переучился? Да, зачеты сдал, готов к полетам. А вот и не так

все будет, рано ты крылья расправил. "Бумага" пришла, самодеятельное

переучивание запретили, надо пройти переучивание в Николаеве, в ЦБП и ПЛС, хотя

бы теорию, а потом мы тебя вывезем. Собирайся в Николаев. Да я зачеты уже сдал,

зачем мне в Николаев, что я там полтора месяца делать буду? Здесь бы за это

время уже "БГ" стал. Ты не правильно понимаешь политику "партии и правительства".

В дивизию пришли 15 лейтенантов-штурманов, их обязательно надо переучивать после

училища, вот и поедешь с ними, старшим за все, заодно и переучивание тебе

запишем. Ну почему я? Ты штурман полка, что, мне, старшему штурману дивизии

ехать? Но вы же оттуда перевелись, у вас там "гнездо", вот и съездили бы,

проверили, как там дела? Так, умничать не будем, завтра отлет во "Владик",

оттуда николаевским Ил-62 на запад. Иди, с лейтенантами под самолетом

познакомишься.

Вот "непруха"! Ладно, мы люди военные... Идите сюда, лейтенанты! Я - штурман

полка, зовут меня "товарищ майор", вот это - самолет Ан-12, на нем мы летим во

Владивосток, после посадки в Кневичах, - построение под самолетом. В полете пить

и курить запрещаю! Шагом марш на погрузку. Становись! Все живы? Слава Богу,

полеты переносите хорошо. Вон тот белоснежный лайнер завтра-послезавтра унесет

нас в Николаев. Перед вами домик ДС, разместиться в нем, отползать дальше летной

столовой запрещаю! Столовая - прямо по курсу, на удалении 1500 метров. Все

понятно? Я буду жить у старшего штурмана транспортного полка, в городе, найти

меня можно будет по телефону, звонить только в случае внезапного нападения врага.

Поехали к тебе, Вовка, отметим командировку. Поехали, только давай не слишком

сильно отмечать, мне завтра к Командующему, мой экипаж опять залетел в терводы

вокруг Улындо при полете на РТР. Когда вы, транспортеры, научитесь выполнять

боевые задачи? Это вам не картошку возить! Ладно, поехали, за столом обсудим.

Да, я. Кто? Оперативный ВВС? Что тебе надо? Подожди, сейчас. Мишка, вставай,

тебя оперативный. Ну, в чем дело, почему не даешь отдыхать? Серьезно? Капитану

второго ранга лицо начистил? В ресторане, во Владивостоке? Молодец лейтенант,

достойная смена подрастает! А за что? Бабу не поделили? Бывает. А, так она женой

оказалась? Вот дурак кап-два, кто же по кабакам с женой шляется? Ну, и что

дальше? Ага, понятно, забрать лейтенанта с гарнизонной гауптвахты во

Владивостоке, и представить его Командующему. Хорошо. Давай Вован, по рюмочке, и

поедем во Владик вместе, но к Командующему я попозже, надо еще подстричься,

чтобы самого в комендатуре не оставили. В приемной встретимся, подождешь меня.

Лейтенант! Я же сказал, дальше столовой не отползать! Сам не знаешь, как

получилось? Что это на тебе надето? Военные брюки, спортивная куртка...

Чучело! Поехали к Командующему. Да не трясись ты так, он татарин, как и ты, а

татарин татарину глаз не выклюет.

Привет. Это со мной, лейтенант это. Почему так странно выглядит? Потому, что

вчера пил в кабаке, потом отбивал у кап-два жену, ночевал на "губе". Не можешь

пропустить в таком виде? Ты это, доложи Командующему, что не пропускаешь, да я

поеду, еще столько дел не выпито, некогда мне. Проходить? Вот так бы и сразу.

Товарищ Командующий...! Лейтенант за дверью, только он не очень на офицера похож.

Понятно. Эй, военный, заходи. Представься Командующему. Заходи, сынок. Ну что же

ты так? Откуда родом? И я оттуда, земляки. Как там дела? Понятно. Служить хочешь?

Молодец. Не с того службу начинаешь. Само получилось? Зачем к чужой жене

приставал? На ней не написано, что жена? Да, явное упущение со стороны мужа. Так

отбил? Патруль помешал? Это плохо, оперативней надо было действовать, что теперь

моряки об авиаторах подумают?

А дрался зачем? Пусть знают Авиацию? Ну, теперь я спокоен, уже знают, даже

Командующему Флотом доложили, так что цель достигнута. Ладно, иди, в приемной

подожди. Ну, а ты куда смотрел? Лейтенантов бросил, уехал пьянствовать к этому "блудиле",

который даже боевой вылет не в состоянии организовать без замечаний. Теперь вот

отписываться от МИДа будем. Откуда знаю? "Блудила" просил сильно тебя не ругать.

Ну хорошо, давай дальше без приключений, а то в Николаеве сразу Главкому

докладывают, нам такая известность не нужна. А брату твоему, который во Вьетнаме

сидит, я расскажу, как ты тут переучиваешься. Иди, воюй дальше.

Ф-у-у-у. Пошли, "блудила". Спасибо за заботу. Тебе сильно досталось? Помаленечку,

жить будешь? Погнали домой, нет повода не выпить. Подожди.

Лейтенант! Вот тебе 100 рублей, пойди выпей пива, и сразу в Кневичи. Как доехать?

Что-то ты не спрашивал, как за 40 км добраться до кабака. Вон там остановка

электрички. Да, скажи остальным, что я запретил по кабакам шляться, да и

Командующий не всем доволен. Да уж, донеси озабоченность командования до личного

состава. Все, свободен.

Поехали Вовка, появился прекрасный повод - встреча с Командующим. А потом я

продолжу тебя учить, как в море летать надо. Да-да, сам Командующий попросил

поработать с тобой в этом направлении.

Как меня учили летать на "бэкфайере".

"Бэкфайер" - это самолет такой, вернее его НАТО-вское название.

Официально он назывался Ту-22м2, теперь м3, когда был секретным, в летных

книжках мы писали изд. 045 или 4502.

Раньше я летал на Ту-16, стал штурманом АЭ, потом штурманом АП. В АП были

самолеты Ту-22м2 и Ту-16. Вот и пришлось мне учиться летать на этом самом "бэкфайере".

Учился я самостоятельно, то есть в свободное время изучал новый самолет по РЛЭ и

техническим описаниям. Ну и опросом товарищей по штурманскому цеху. Через месяц

такой учебы я набрался смелости, пошел в штаб дивизии и сдал зачеты дивизионным

инженерам. Не так все было просто, но, как известно, смелость города берет.

Старший штурман дивизии меня мучить зачетами не стал, сразу за все расписался,

сказав, что все свои знания я продемонстрирую в воздухе. Такой подход меня и

порадовал и озадачил. Надо сказать, что ст. штурманом дивизии у нас в то время

был очень интересный человек, буду называть его "Валентинычем", потом он стал и

гл. штурманом ВВС ТОФ, и мог стать НШ ВВС ТОФ, но один "Герой" помешал. А зря...

Как только я сдал все зачеты на новый тип, пришло указание из Москвы, которое

запретило такое "домашнее" обучение, и пришлось мне во главе группы выпускников

штурманского училища ехать на месяц в Николаев, изображать переучивание. Это

отдельная тема, как-нибудь расскажу.

Приехал я из Николаева, начали меня на новом самолете катать. Свозили в зону,

показали, как смотрятся мои ботинки на взлете. Для тех, кто не летал на этом

самолете, скажу, что с малой заправкой самолет очень резво набирает высоту, с

хорошим углом, поэтому в кабине ботинки оказываются выше головы. В первый раз

очень впечатляет, потом привыкаешь. Покатали меня и на "сверхзвук", ничего

особенного, только счетчик дальности РСБН крутится как сумасшедший. Возили меня

сразу с обоих рабочих мест, по достаточно оригинальной программе, чтобы не

затягивать переучивание. Вот и освоил я полеты со всех мест на маршрут, на

бомбометание, на пуски КР. Пришло время становиться боеготовым, то есть слетать

в составе группы на радиус, с бомбометанием и пуском ракет, то есть еще и надо

было формировать ракетный залп.

Вот тут и вмешался в мое обучение ст. штурман дивизии по имени "Валентиныч". Он

решил не тратить на меня ресурс ЛА и керосин, то есть не летать контрольные,

тренировочные и зачетные полеты на радиус. Заодно отмел и такие глупости, как

полеты на инструкторскую подготовку. Волевым решением "Валентиныч" совместил все

вышеперечисленные полеты в один, причем контролирующим решил слетать сам. "Валентиныч"

не был бы "Валентинычем", если бы полетел со мной в простой полет. Нет, не таков

он был. Чтобы я в полете не расслаблялся, он придумал небольшую войну, в которой

главным действующим лицом должен был стать я.

В Приморье, под Владивостоком, в куче всякого рыболовного флота затаился ОБК,

отрабатывал свои задачи. Вот и решили нанести по нему ракетный удар составом

эскадрильи. Все спланировали по-взрослому. Перед эскадрильей запустили РУГ, куда

меня и посадили. Наша задача - полет по маршруту, обнаружение ОБК, выявление

главной цели, нанесение ракетного удара составом РУГ, выдача целеуказаний УГ, на

обратном пути мы должны залететь на полигон и выполнить бомбометание группой.

Полет обещал быть интересным.

Вот залезли мы с "Валентинычем" в самолет, запустились, взлетели. За нами

взлетел ведомый. Потом УГ пошла на взлет. Чтобы я не сильно волновался, "Валентиныч"

сразу расслабился, то есть закурил. Закурил и я. От волненья, так сказать, от

осознанья... После перекура волнение прошло, я вспомнил, чему меня учили, дело

пошло. Все мы обнаружили, все поразили, УГ тоже не промахнулась, бомбы легли

близко к цели.

После полета "Валентиныч" записал мне в книжку все допуски, которые нашел в КБП,

включая инструкторские. И стал я учиться самостоятельно. Если мне надо было

освоить новые виды, я записывался контролирующим к опытному штурману,

внимательно изучал, что он делал в полете, потом повторял все это в

самостоятельном полете. Вот так я и освоил новый тип ЛА.

Очень грамотный инструктор.

Штурман полка. Переучиваюсь на Ту-22м2. Возникли проблемы с бомбометанием.

Не могу правильно выделить цель на малых дальностях, не вижу цель в момент

сброса. Инструктором со мной летает старший штурман полка, окончил морское

училище, пытается доказать, что авиационные штурмана все тупые, весь полет

гундит без остановки. Я сбросил уже 8 бомб, допуск получил, но удовлетворения

нет. Попросил старого штурмана дивизии слетать со мной. У старого сомнений не

возникло, запланировались.

Штурман дивизии сел в самолёт, рассказал, как они вчера посидели с товарищами, и

уснул ещё на рулении. Взлёт, противоистребительный маневр на боевом курсе при

выполнении тактического пуска КР, мягкие постукивания по ЗШ разбудить его не

смогли.

Уяснив, что помощи я не дождусь, выполнил 6 самостоятельных заходов на

бомбометание, все цели успешно выделил, всё, что мог, поразил, выполнили

нормальный полёт по маршруту. Инструктор проснулся только при ударе самолёта об

ландшафт.

Доклад инструктора старшему штурману дивизии о результатах полёта:

Да я и раньше говорил, что он всё умеет, ему только мешать не надо!

Вот я и говорю, что мастерство не пропьёшь!

Крепкий товарищ.

Был я молодым и красивым штурманом ракетоносного полка. Все должности освоил "самоучкой",

то есть без учебы в прославленном 33 ЦБП и ПЛС (Николаев). И вот стал я

засматриваться на должность ст. штурмана полка, ну, время подошло. Командование

не сопротивлялось, но нашло у меня изъян - я нигде не учился. А тут и разнарядку

спустили на учебу, вот я и созрел, пришлось ехать учиться на ст. штурмана полка.

Приказали - поехал.

Ребята на ЦОК попались нормальные (хотя и увели у меня 500 советских рублей),

познакомились, стали жить и иногда учиться. Учеба была очень напряженной,

достаточно сказать, что за 100 дней учебы пришлось 87 раз сходить в ресторан. Но

здоровье и финансовые возможности позволяли, все благополучно закончили

Центральные Офицерские Курсы.

В группе НШ учился один летчик из Североморска, с Ил-38. Жил он вместе с

товарищем с такой "занозистой" фамилией. Северяне-вертолетчики понимают.

В процессе знакомства я поинтересовался основными вехами боевого пути летчика,

почему он в достаточно молодом возрасте ходит "майором" и уже учиться на НШ АП.

Летчик честно рассказал, что дальше "правака" он в летной карьере не продвинулся,

но очень удачно женился, что и привело его на должность НШ АЭ, и на учебу для

освоения следующей должности.

К чести этого летчика надо отметить, что "образованность" свою он и не пытался

демонстрировать, отличался только тягой к самогону и женскому полу, то есть и не

отличался даже, а просто вел нормальный образ жизни. Чего-чего, а самогона и

красивых женщин в Николаеве всегда хватало, поэтому учеба у летчика пошла

нормально. Возвращался он всегда утром, с плоской флягой с самогоном в портфеле,

был весел и общителен. А тут вернулся грустный, выпил самогона, и сказал, что

сегодня он "в школу" не пойдет, потому, как получил утром тяжелую травму. На

вопрос про травму пояснил, что травма носит психологический характер, и помочь в

этом деле может только самогон, который у него как раз и имеется, причем именно

в том количестве, которое может помочь зарубцеваться ране на сердце, то есть

грамм 900 у него есть. Оставив все расспросы на более позднее время, мы ушли "в

школу".

После учебы мы вернулись в гостиницу и приступили к расспросам. Товарищ уже

достаточно поправил здоровье, чтобы честно рассказать, что случилось. А дело

было так. Познакомился он с молодой женщиной, у которой муж водил пароходы по

разным морям, и стал временно исполнять обязанности мужа. Все шло хорошо, его

любили, кормили и поили, и самогон на вынос давали. Ну, сами понимаете, жизнь

удалась. Вот сидит он утром перед телевизором, ждет, пока ВРИО жены завтрак

подаст. А та на кухне завозилась. И можете себе представить такую неприятность,

из рейса неожиданно вернулся настоящий муж. Открыл дверь своим ключом, зашел в

комнату и видит совершенно постороннего мужика, который в трусах сидит перед

телевизором спиной к нему. Морячок, не задавая лишних вопросов, взял доску "20-ку",

которая в коридоре для ремонта лежала, и этой доской треснул нашего летчика

сзади прямо по голове. Все нам стало ясно, банальная история. Для меня лично

осталось непонятным, почему эта травма была отнесена к разряду психологических.

Объяснение просто потрясло меня. Летчик сказал, что от удара он не пострадал,

доска просто переломилась у него на голове, он встал, взял отломившийся конец

доски и этим орудием нанес ответный удар зарвавшемуся хаму. А вот поведение

женщины и нанесло ему психологическую травму, ведь она стала причитать по

потерявшему сознание мужу, и не покормила завтраком ВРИО мужа, хотя они и

расставались теперь навсегда, в связи с прибытием законного супруга.

Да! Гвозди бы делать из этих людей, - не было бы в мире крепче гвоздей.

А летчику мы посоветовали впредь ходить на свидание в ЗШ.

Как зарабатывают клаустрофобию.

День начался как обычно. Обычный такой день в Николаеве, в 33 ЦБП и ПЛС. Мы

учимся на Центральных офицерских курсах. Лично я учусь на старшего штурмана

полка, ребята учатся на начальников штабов полка, на командиров и замполитов

полка. Все мы - кандидаты на продвижение, будущая элита Морской Авиации. Во

всяком случае, это нам пытаются втолковать наши преподаватели. А на самом деле

мы молодые и тяжело здоровые лбы, не обремененные комплексами, с достаточным

количеством денег, и с огромным желанием получить от этой учебы все, что может

дать южный город диким ребятам из тайги.

В "школу" я сегодня не пошел. Надоело. Это бывает, когда учишься уже второй

месяц. Перенасыщение знаниями. Это плохой синдром, ведь учиться еще полтора

месяца. Надо восстанавливать силы. Восстанавливать силы я пошел в соседнюю

комнату, к Витьке. Витька, штурман полка из 924 гв. мрап, окончил четыре месяца

назад академию, прислали его сюда для количества, поэтому у него свободный

график. Подразумевается, что он будет работать в библиотеке, готовиться к

поступлению в адъюнктуру. Витька решил готовиться основательно. Чтобы не

отвлекаться по пустякам, он купил сразу ящик водки, поставил его под кроватью, и

принялся глубоко изучать материал. Пока Витька три года учился в Питере, он

немного потерял связь с действующей армией. Вот тут я ему и пригодился. Я ничего

не скрыл от будущего кандидата военных наук. Рассказал, за что принято сейчас

пить в полках, в каких количествах, чем закусывают. Причем я не только излагал

сухую теорию, я, не жалея себя, провел и практические занятия, благо учебные

пособия были у нас с собой, вернее под Витькой. Короче, к приходу товарищей мы с

Витькой уже закрепляли пройденный материал, то есть спокойно спали.

Ближе к вечеру пришлось просыпаться. Я бы ещё поспал, но некоторые представители

будущей "элиты Морской Авиации" дергали за ноги, трясли за организм, звали в

боевой поход. Объектом удара на сегодняшний вечер был назначен ресторан "Николаев".

Я уже сходил туда раз 35, меня там знали как облупленного, столик на четверых

был всегда накрыт. Да и как могло быть иначе, если официанткой там работала жена

моего бывшего командира, который перевелся в Николаев. Пришлось идти в ресторан.

В ресторане все прошло как обычно, рассказывать не буду. Совсем уже ночью мы

решили все-таки пойти домой. И пошли, то есть поехали на такси.

И тут одного из нас потянуло на экзотику. Не смотря на то, что мы уже достаточно

выпили, и в общаге у Витьки еще с собой было, товарищу захотелось настоящего

украинского самогона. И погнали мы такси в Лески, район города такой, где на

квартире, на девятом этаже, продавали самый лучший в округе самогон. Зашли в

подъезд, разместились в лифте, кнопочку нажали, поехали. Но уехали не очень

далеко. Лифт встал, как вкопанный. Свет погас. Причем встал этот подлый механизм

между этажами, выйти невозможно.

Сначала мы отнеслись ко всему с юмором, в нас еще играли спиртные напитки, мы

тыкали пальцем в кнопочки, вызывали дежурную, но все было тщетно. Пока были силы,

мы кричали, просили вызвать милицию, и объявляли пожарную тревогу. Никто даже не

вышел из квартиры. Становилось тоскливо. Надоело стоять, но присесть все сразу

мы не могли, коленки упирались в соседа, ребята попались рослые, только во мне

одном 180 сантиметров, кое-кто был и выше. Хмель прошел. Некоторые запаниковали,

хотелось всего сразу: пить, курить, свежего воздуха и в туалет. Покурили, дышать

стало труднее. Северный замполит упал на пол, свернулся калачиком и уснул,

собака. Как мы его не пинали, он делал вид, что пьян настолько, что ничего не

понимает. Так мы простояли шесть часов. Ровно в шесть часов утра лифт поехал.

Нашей радости не было предела. Долго решали, куда ехать. Один кричал, что надо

продолжить поездку вверх за самогоном, я же настоял на поездке вниз, на свободу.

Вышли из проклятого подъезда, хотели набить морду дежурному лифтеру, который без

предупреждения отключил лифт в 24.00 и включил его в 06.00. Мордобоя я не

допустил, быстро отвез всех в родную гостиницу.

В "школу" опять не пошел. Я лечился от клаустрофобии. Лечился очень серьезно, не

жалея ни сил, ни здоровья. Оздоровление организма наступило очень быстро. Уже в

10.00 мы с товарищем вышли на балкон и громко пели "Боже, царя храни". Внизу

аплодировал Главный штурман авиации ВМФ полковник Москоков. Выбор репертуара я

объяснить до сих пор не могу, ведь я и сейчас слов не знаю.

Предварительная подготовка к полетам.

Сегодня понедельник, день предварительной подготовки. Мы сидим в "штурманском

цеху" с не очень отформатированным выражением на лицах. Мы - это старший штурман

и три штурмана полка. Вчера был праздник, а если учесть, что на предпраздничную

вахту мы заступили ещё в субботу, то состояние многим понятно. Непосредственно "сидим"

мы не все, так как во время постановки задачи Мишка нашёл у кого-то спирт,

употребил его по назначению, и теперь нагло спит на диване в безобразной позе.

Будить бесполезно, только запахом спирта.

Ситуация осложняется тем, что по гарнизону бродят самый главный московский

штурман и его заместитель. Завтра они будут летать со мной и Мишкой. Этим

ребятам нужен квартальный налет, вот они и изобразят контролирующих.

Старший штурман нервничает. Попытки разбудить Мишку привели только к

возникновению у последнего всем известных позывов. Из коридора слышны

посторонние голоса, старший штурман бледнеет.

В кабинет заходит заместитель самого главного штурмана, полковник. Заходит

боком, дышит в сторону. Одет в комбинезон, под курткой кремовая рубашка с

галстуком. Что-то настораживает в его форме одежды. С трудом напрягаю зрение,

вижу, что галстук гражданский, "в горошек". Понимаю, что праздник отмечали не

только мы. Полковник пытается найти своего штурмана, дать ему указания, но

обнаруживает того лежащим на диване. На безмолвный вопрос отвечаю, что Мишка всю

ночь нёс какую-то ответственность за что-то, вот и не выдержал нагрузки.

Полковник был человеком понятливым, назначил своему штурману встречу завтра под

самолетом и вышел. Я обнаглел, попросил передать самому главному, что у меня к

тому вопросов нет, чтобы не беспокоился.

Старший штурман приобрел нормальный цвет лица, выдохнул, и пошёл к командиру

полка. Серега нарезал соленые огурцы, достал банку тушенки. Вернулся "старшой" с

бутылкой спирта. Мгновенно проснулся Мишка, всё стало налаживаться. Выпили,

закурили.

Без стука открывается дверь, заходят командир полка и начальник штаба дивизии.

Это мои пилоты. У "старшого" ступор. Мне терять нечего, предлагаю начальнику

штаба присоединиться, обсудить завтрашний вылет. Начальник сглотнул слюну, вяло

отказался, выразил надежду, "что мы не очень", в сопровождении командира полка

покинул кабинет. Мишка кинулся спешно разливать, а то ещё командир дивизии

придет, выпить не даст. Выпили, закурили.

Дверь не открывается, а распахивается. Не входит, а влетает командир полка с

криком про какой-то бардак, который надо немедленно прекратить. Мишка с тоской

смотрит на недопитую бутылку, но тут командир разъясняет ситуацию. Прекратить

надо эту пытку предварительной подготовкой, а спирт у командира ещё есть. Выпили

и покурили ещё не раз.

Полёты прошли по плану, все остались довольны.

Благополучно вышедшим из запоя

ПОСВЯЩАЕТСЯ

Штурманскую мысль не пропьешь!

Вождь штурманского племени начал пить водку. Пил уверенно и добросовестно, как ,

впрочем, делал все, что поручала ему служба в Морской Авиации. Да и как было не

пить, если на вооружении полка состояли спиртоносцы, противоводочники (только

спирт) и вертолеты -спасатели(от похмелья). На третий день сослуживцы перестали

доставлять тело на службу и обратно, так как это потеряло смысл, картохранилище

было временно переименовано в картолежалище со всеми вытекающими последствиями.

Как сказали бы всякие гражданские штафирки, товарищ впал в запой, мы же назовем

это состояние "входом в штопор".

Боевая подруга, она же жена, отсчитав положенное количество дней "штопорения",

начала предпринимать попытки к выводу. Рано утром, перед уходом на работу, она

проверила квартиру, вылила в унитаз все обнаруженные заначки, закрыла мужа

снаружи на ключ, и убыла ковать денежные знаки.

Сон алкоголика не долог. Вождь проснулся, проверил заначки, понял, что опохмелка

не удалась, и что самое главное, - он замурован. Любой другой на его месте впал

бы в ступор, но не такие морские авиаторы! Над вождем жил командир отряда.

Служебное время давно началось, пришлось воспользоваться современным средством

связи - телефоном. Звонок в эскадрилью с криком:"Где эта сволочь?".

"Эта сволочь" подошла к телефону и узнала, что она уже 2 часа заливает самого

старшего штурмана, что ей надо немедленно мчаться домой, закрыть краны,

прихватив в виде компенсации бутылку спирта. Придя домой, надо не ломиться к

соседу, который не откроет дверь, чтобы вода не выплеснулась на площадку, а

немедленно доложить о прибытиии по телефону.

Ошалевший командир отряда выполнил поставленную задачу. Представьте его

удивление, когда после доклада по телефону о прибытии домой, он получил команду:"Привяжи

бутылку спирта к веревке и спускай её мне на балкон. Про воду забудь, это

легенда, дуй на службу."

Жена очень удивилась, застав мужа в прежнем состоянии, но это уже другая история...

Тяжелая служба измотала.

Сидим на КДП, пытаемся руководить полетами, боремся с организмами.

Вторая половина дневной смены, солнце жарит через стекла, разморило после обеда.

Отвернул морду от командира, он сегодня РП, пытаюсь задремать. "748-му запуск

разрешаю", не очень бодро говорит командир, и голова его со стуком падает на

пульт. Спит, как ребенок. Я его понимаю, вчера вместе веселились. Подремать не

удалось. На все остальные запросы "748-го" отвечаю уже я, разрешаю ему все,

вплоть до предварительного. Все на заправке, никого в воздухе нет. "748-му

исполнительный". Смотрю на командира, тот спит. Будить жалко. Делать нечего,

буду нарушать летные законы. Тем более, что у меня и натура такая, - хлебом не

корми, дай "нарушения понарушать". Разрешаю 748-му и исполнительный, и взлет в

зону. 748-й (Колька Митрохов) отлетал свою зону, заходит на посадку. "Дальний,

посадку". Ну что делать, не бежать же к пульту РП, чтобы разбудить командира.

Продолжаю нарушать, - "Посадку разрешаю". Посадка, сруливание, заруливание. "748-му

через полосу". Встрепенулся командир, разрешает переруливание через полосу. Что-то

долго он выруливает, - говорит мне командир. Это он уже заруливает, - отвечаю

ему с ухмылкой. Командир смотрит в плановую таблицу, потом на меня. Да, да,

можешь поставить буковку "В", - отвечаю я на его немой вопрос.

Да, на государственной военной службе изматывались в мочалку.

Сижу на КДП.

Очень коротко.

Сижу на КДП. Выпустили пару "бэкфайеров" на радиус. Пара собралась, пошла на

маршрут, отошла на 200 км. Слышу, легкая паника в паре, переходят на рабочий

канал, чтобы мы не узнали, о чем будут разговаривать. Но дураков на КДП в этот

раз нет, сам перехожу на их канал, слушаю.

Ведущий: 546, подойди поближе.

Ведомый: Подошел.

Ведущий: Ещё ближе подойди, посмотри, что там у меня под брюхом?

Ведомый: Посмотрел, все там нормально, ничего нет.

Ведущий: Вот и я чувствую, что ничего нет, а раньше там ракета висела.

?????

Крылатая ракета отвалилась самостоятельно, "блуждающие токи" забрели в цепь

аварийного сброса.

Опять сижу на КДП. Выпускаем дивизию на удар. Наш полк взлетает со своего

аэродрома, соседи - с Май-Гатки, 45 км южнее. Общее руководство наше. Оба полка

нормально взлетели, начали сбор. Прошло около часа. Докладывает ведущий группы

соседей (зам. нач. ОБП ВВС): "Возвращаюсь с посадкой к вам, топливо убывает со

страшной силой, самолет не тянет, подфорсаживал". Зашел, сел, зарулил, приехал

на КДП. Заходит боком, сопит. Потом матерно выражает давно известную мысль о том,

что в один самолет нельзя сажать двух инспекторов. Мы соглашаемся, но

интересуемся подробностями нештатной выработки топлива и отсутствия тяги.

Оказалось, что "эта сволочь" (второй инспектор) не убрала шасси, но экипаж об

этом узнал только при попытке выпустить их на посадке. Молча смотрим на

командира корабля, ждем продолжения. И ещё, гады-техники не "расшторили"

лампочки положения шасси после ночных полетов. А он один - "в белом", и в ВВС он

сам доложит, без лишних подробностей, пустяки все это. Главное, что колеса не

отвалились, когда он "подфорсаживал".

Снова сижу на КДП. Тренируемся пускать крылатую ракету со сверхзвука. Отказ

гидросистемы, балка с ракетой не убирается в брюхо, посадка запрещена. Ничего

смертельного, сейчас будем сбрасывать ракету. Сбрасывать будем в зоне сброса,

под моим контролем. Запускаем вертолет, туда садится ст. штурман дивизии, чтобы

сразу после сброса обследовать и обозначить место падения ракеты. Все сделали по

уму. Ракету сбросили в 10 км по курсу взлета, вертолет пошел на осмотр.

Но вот что странно, - ракета до сих пор не обнаружена.

Я - не брал, ст. штурман дивизии - тоже....

Планирование полетов.

Был я штурманом полка, мне поручили подготовку экипажей к практическим пускам КР

на "сверхзвуке". Составил план, провели теоретическую подготовку, приступили к

полетам на ТП КР на "сверхзвуке". Задача не сложная, каждую летную смену экипажи

должны были выполнять по два полета на маршрут с ТП КР на "сверхзвуке". Но не

всегда эти полеты вписывались в планы командира АЭ, вот и приходилось

использовать различные способы убеждения несогласных.

Летаем две смены подряд с 19.00 до 03.00. Вставил я свои полеты в плановую

таблицу, подготовились, выполнили обе смены. Вообще, эти спаренные ночные смены,

- просто издевательство над организмом. Вот отлетали смены, потом разбор полетов,

переезд в штаб. Время - 04.30. А теперь, - самое основное, надо составить

плановую таблицу на следующие полеты, в 13.00 постановка задачи. Все кидаются к

черновику, пытаются быстрее вставить свои полеты, и умчаться домой, поспать. Так

я и сделал, в максимально короткие сроки нарисовал в черновике обоим экипажам по

два маршрута, согласовал все с зам. командира полка по ЛП, подсунул плановую

комэске, чтобы расписал самолеты, экипажи и заправку, и побежал домой,

попытаться уснуть раньше, чем семья начнет собираться на работу и в школу.

Пришел в штаб в 12.20, чуть пораньше, чтобы проверить плановую таблицу, которая

уже изготовлена в "мраморе". Обычно ставили задачу по черновику, но сегодня

нельзя, в гарнизоне Командующий. Вот смотрю я в эту плановую таблицу, и вижу,

что решение задачи подготовки к пускам под угрозой. Подленький комэска, после

моего ухода, вставил "пусковой" экипаж в резерв на РП и облет РТО, причем я

сразу увидел, что он и пойдет основным, а второй маршрут не будет выполняться по

стартовому времени, да и по "перегрузу". Разозлился, схватил эту плановую

таблицу, побежал в штаб АЭ, к комэске, чтобы этой таблицей "в евоную харю

потыкать". Только выбежал, а тут и комэска идет навстречу из столовой, руки и

пилотка в карманах.

Подошел я к нему, и так вежливо, со свойственным мне тактом, говорю, мол, что же

это ты, нехороший такой, срываешь подготовку к пускам, задачу, поставленную ГК

ВМФ, и если ты не понимаешь важности этой задачи, то сейчас я тебе все популярно

объясню. И начинаю объяснять со всей пролетарской прямотой, прямо в лоб,

используя доступные всем летчикам слова, вы их все знаете, но на бумаге они

плохо смотрятся. Голосом меня Бог не обидел, так что народ вокруг стоит, слушает,

смеётся. Смотрю я на этого комэску, и вижу, что доходят до него мои слова, он

подтянулся как-то, руки из карманов вынул, пилотку к голове приладил, слушает

внимательно. Для закрепления материала я еще несколько доходчивых выражений

добавил, начинаю заканчивать воспитательный процесс. Тут кто-то сзади постучал

меня по плечу. Не оборачиваясь, попросил не отвлекать меня, а то сейчас так

постучу, что и рука по локоть отвалится. Вижу, у комэски глаза совсем

квадратными стали, понимаю, что что-то не так, оборачиваюсь. А это Командующий

подошел, послушал, и решил привлечь мое внимание. Делать нечего, - "Слушаю вас,

товарищ Командующий!". Он взял плановую таблицу, положил на папку, с которой

всегда ходил, поставил две буковки "НВ" напротив резерва РП и облета РТО, и

расписался. "Вот так эти дела решаются, Владимирович, а ты тут орешь, как

резаный!", сказал Командующий, и пошел в штаб.

А комэска все понял, сам сгонял на РП и облет РТО, и откусил сам себе свой

маршрут в конце смены.

Как я не стал инспектором.

Я уже несколько лет служил штурманом полка. Окончил в Николаеве курсы старших

штурманов, ждал, когда освободится место старшего штурмана. Место освободилось.

Но меня на это место не назначили, нет, не по деловым качествам, а по стечению

обстоятельств. Таким же штурманом полка вместе со мной служил товарищ, старше

меня на пять лет, вот его и назначили старшим штурманом, так сказать, из

гуманных соображений. Это меня не порадовало, мне уже было 34 года, хотелось и

подполковника получить. Вполне нормальное желание, но штурману очень трудно

стать подполковником, потому, что в полку только одно штурманское "подполковничье"

место, вот и его и занял более возрастной товарищ.

Через некоторое время мне предложили стать старшим инспектором-штурманом службы

безопасности полетов дивизии. Должность хорошая, независимая, "подполковничья".

Я хорошо знал руководящие документы, был инструктором на обоих типах самолетов,

да и натура у меня въедливая, то, что нужно для этой работы. Я с радостью

согласился. Но в соседнем полку тоже были штурманы полка, и один из них, Колька,

тоже хотел быть подполковником, и был он постарше меня на год. Вот он и выставил

свою кандидатуру на конкурс. Колька был очень хозяйственным, умел оказывать

знаки внимания руководству, "обаял" службу безопасности полетов ВВС. Но командир

дивизии принял решение назначать меня. Тогда служба безопасности полетов ВВС

решил провести с нами обоими якобы собеседование, а потом представить "победителя"

Командующему на утверждение, и вызвали нас с Колькой в ВВС телеграммой

Командующего. Комдив, увидев нас обоих в штабе дивизии, сразу спросил у Кольки,

куда это он собрался, ведь решение принято, Командующему доложено. Хитрый Колька,

сославшись на вызов службы безопасности полетов ВВС, испросил разрешения все-таки

слетать, изобразить "альтернативные выборы". Полетели.

Летели на Ан-12, который шел во Владик через Николаевку, где служил мой брат. И

конечно я принял решение ночевать у брата, а утром прибыть в штаб ВВС. И конечно,

"переночевать" не удалось, удалось хорошо посидеть, за жизнь поговорить. Ближе к

утру мы "прилегли", и проспали первую электричку. На следующей электричке я

прибыл в штаб ВВС только к 12.00, совершенно измотанный. А Колька прибыл в штаб

ВВС накануне вечером, "поужинал" начальника службы безопасности полетов ВВС,

утром встретил его в кабинете, помог преодолеть "тяготы и лишения" после

вчерашнего ужина, и заручился его поддержкой. А тут ещё и я не прибыл вовремя.

Короче, Колька решил, что я снял свою кандидатуру.

Прибыл я в 12.00, наткнулся на похмеленный и недоуменный взгляд начальника СБП

ВВС, нагло заявил, что так сложились обстоятельства, попросил быстрее

представить меня Командующему, а то организм уже требует дальнейших действий.

Вот тут начальник СБП ВВС мне и заявил, что я "снят с пробега" из-за

несвоевременной явки, сейчас он так Командующему и доложит, и представляться мне

ни к чему. Наглости мне было не занимать, поэтому я заявил, что вызван сюда не

решением начальника СБП ВВС, а телеграммой Командующего, и сейчас пойду

выполнять приказание, то есть представлюсь Командующему. Засуетился тут

начальник, побежал сам к Командующему. А Колька начал меня утешать, мол, он не

виноват, что так сложилось, нечего мне было оставаться в Николаевке, должность

дороже брата. Не стал я с ним дискутировать, кто и что кому дороже, отобрал у

него бутылку пива, и немного увлажнил организм. А тут и начальник СБП ВВС

вернулся, не очень радостный какой-то. Начал рассказывать, что самолет на

Каменный Ручей уходит через три часа, что нам надо поторопиться, а потом

невнятно пробормотал, что Командующий утвердил решение комдива о моем назначении,

и представляться мне уже и действительно не надо. Вот так и решился вопрос с

назначением. Взяв у Кольки еще одну бутылку пива, я посоветовал ему не унывать,

мол, какие его годы...

Но инспектором я так и не стал. Как и в большинстве случаев, помешала пьянка. Но

не моя. Просто наш дивизионный инспектор переходил на службу в ВВС, и уехал туда

на стажировку. Жил он в кабинете, а где жил, там и пил. Однажды, выйдя по нужде

из кабинета, напоролся в нетрезвом состоянии на Командующего, который и решил,

что таких специалистов у него в штабе полно, поэтому поехал наш инспектор

обратно в дивизию на свою должность, лишив меня возможности стать подполковником

в этот раз.

Но я в своих устремлениях достаточно настойчив, поэтому подполковником я все-таки

стал, но это уже совсем другая история. И Колька позже стал подполковником, и

даже полковником, и подарил мне видеоклипы на ДМБ, и только совсем недавно

уволился из Армии.

Командир полка, как он есть.

Трудное это дело, полком командовать. Не каждый справится. Надо и начальству

нравиться, и с народом контакт поддерживать, а это, в большинстве случаев,

совершено противоположно одно другому. Вот и приходится командирам постоянно

балансировать на "лезвии бритвы", а это выматывает психологически и физически.

Не смотря на большое количество заместителей и помощников, командир всегда один,

только он будет нести ответственность за принятые решения, за все, что случится

в полку. Каждый человек обладает уникальным характером, свойственными только ему

одному особенностями поведения. В условиях жесточайшей психологической нагрузки,

эти особенности поведения иной раз перерастают в чудачества, в неадекватные

поступки, по которым командиры и остаются в памяти народной. Вот о таких

поступках, об особенностях поведения некоторых командиров, с которыми мне

довелось служить, я и расскажу.

Наш командир полка был невзрачного вида, похож на очень пожилого человека, и

называли мы его между собой соответственно, по отчеству - Лаврентьевич. Хороший

был человек, но вспыльчивый. Вот проводит он разбор полетов, и делится своими

впечатлениями: "Я заметил, что летчики отодвигают педали и кресла, разваливаются,

пытаются вздремнуть...", а из зала подсказывают: "на взлете". Все, разбор сорван,

приступаем к расстрелу шутника. Тут достанется всем командирам, про шутника

забудут, и долго будет кричать Лаврентьевич про дисциплину и порядок, пока

присутствующий на разборе комдив не направит его в нужное русло. Вспыльчивый был

командир, но справедливый.

Как-то полк перелетал на Камчатку. Второй штурман, холостяк, прокобелировал всю

ночь, в полете согрелся и уснул. А кабина второго штурмана была расположена в "желудке",

то есть в бомбоотсеке самолета, и связь с ним была только голосовая, по СПУ.

Второй штурман являлся оператором РЛС, штурман без РЛС не справился, и самолет

сильно уклонился от маршрута. После прилета на Камчатку, командир полка в

торжественной обстановке вручил этому холостяку 3-е суток ареста, за сон на

посту. Обиделся холостяк, разнервничался, самостоятельно уехал подлечить нервы

на горячие источники в Малки, где напоролся на командира полка, и получил

заслуженную награду - ещё 5 суток ареста за покидание гарнизона. Многовато для

одного лейтенанта всего за 2-е суток. Но не пал духом офицер, продолжал

осваивать секреты летного мастерства.

И вот пришло время проявить полученные знания на практике. В полку организовали

летную смену, посвященную ночному бомбометанию. То есть все экипажи полка должны

были выполнить бомбометание по горящей на земле мишени, которая состояла из

бочек с мазутом, которые специально подготовленный человек поджигал перед

вылетом, и после этого убегал как можно дальше. Первым шел экипаж нашего

холостяка. И так ладно положил свою серию бомб наш герой, что все бочки и

погасли. То есть у него результат - "000/000", а остальным некуда прицеливаться.

Так была сорвана тематическая летная смена. На разборе полетов старший штурман

кричал и ругался, обзывал холостяка диверсантом и саботажником. Командир полка

остановил старшего штурмана, поднял холостяка, и сказал: "Посмотрите на этого

урода. На перелете уснул, из гарнизона сбежал, мишень погасил. Что мне с ним

делать? А делать буду вот что: все взыскания снимаю, за отличное бомбометание

объявляю благодарность! А вы, командиры кораблей, за таких штурманов во время

войны драться будете. Иди, лейтенант, с глаз моих долой!".

Вот таким, вспыльчивым и отходчивым, пожилым дядечкой, и запомнился мне первый

мой командир полка, который стал потом и командиром дивизии, и в Николаеве

летную работу возглавлял, и погиб нелепой смертью от руки грабителя.

Разные бывают командиры, высокие и толстые, видные и не очень. Вот и нам попался

совсем невзрачный, маленький, совсем не уверенный в себе. Попал на должность не

по деловым качествам, а по связям. Манерами смахивал на кота Леопольда, прозвище

имел "Ляпа". Выйдет, бывало, перед полком, и шепчет что-то себе под нос,

постоянно поглядывая на часы. Мы все гадали, может, у него на циферблате

распорядок дня записан? Боязливый был, очень к мнению начальства прислушивался,

и волновался все время, короче, вносил элемент неуверенности в нашу повседневную

службу. Как-то раз решили послать мою эскадрилью на выполнение очень необычного

задания. И такое это было важное задание, что контролировать нашу готовность

прибыл сам Главный штурман авиации ТОФ, генерал. Я, как штурман АЭ, отрядным

бортжурналы подписал, отрядные подписали рядовым штурманам, а меня стал

проверять сам генерал. Зрение у генерала было уже слабеньким, показалось ему,

что линия заданного пути у меня слабо нанесена, решил он мне показать, как надо

маршрут рисовать. Взял карандаш, линейку, и попытался провести прямую линию. Не

сложилось, карандаш убежал, и прорвал на карте дырку. Тут генерал взбеленился, и

со словами: "все у тебя хреново", разорвал карту пополам. Я не выдержал, в

относительно мягкой форме доверил генералу вести эскадрилью в бой, хлопнул

дверью, и ушел в штаб АЭ, но новую карту рисовать начал. Прибежал "Ляпа", начал

нудить, типа, что это я себе позволяю, как завтра эскадрилья полетит, почему я

такой наглый? Посоветовал "Ляпе" успокоить генерала, показал зародыш новой карты,

но сказал, что мне достаточно контроля и старшего штурмана, больше генерал мою

карту не увидит, попросил мне не мешать. "Ляпа" ушел, Главный меня больше не

доставал, слетали мы прекрасно, но после полетов "Ляпа" все же всунул мне

выговор за нетактичное поведение. Мелочный он был, и мстительный. И жизнь его

наказала, да если бы только его... Сидели на Сахалине, к нам перелетали ребята

из Хороля, "Ляпа" был руководителем полетов, и убил экипаж на снижении при

заходе на посадку. Сняли с должности, "сослали" в Николаев, кажется, учебный

отдел возглавлял. Ничего хорошего о таком командире в памяти людской не осталось.

Как я уже говорил, командиры все разные. В это раз нам попался командир, про

которого можно было сказать, что он родился для того, чтобы командовать. И "родословная"

была хорошая: суворовец, все должности прошел, академия, спортсмен, в глазах

блеск, армию любит, всю службу провел в нашем гарнизоне, обстановкой владеет.

Мечта подчиненных, а не командир. Но уж очень хотел стать генералом, что его и

сгубило. Власть, предоставленную ему, воспринял за вседозволенность, начал

совершать резкие, не всегда адекватные поступки. Допустим, увидев толстого