Морской волчонок

Глава I Мои юные друзья

Я – старый Филипп Форстер и живу в мирной деревушке, расположенной на берегу моря, в глубине большой бухты, самой обширной на всем нашем острове.

Но хоть и скромна моя деревушка, она тем не менее вправе считаться морским портом: у нее есть даже своя собственная гранитная набережная или, правильнее, мол, у которого почти всегда можно видеть два или три шлюпа, столько же шхун, а иногда случается увидеть и бриг[1]; прибавьте к этому громадное число лодок, из которых одни вытащены на песчаный берег, а другие бороздят бухту по всем направлениям, – и вы без труда угадаете, что мои односельчане занимаются главным образом рыбной ловлей, а вовсе не торговлей.

В этой деревушке я появился на свет Божий, в ней же надеюсь и окончить свои дни. Но, хотя я и здешний уроженец, жители деревушки почти ничего не знают обо мне. Они называют меня капитаном Форстером, а иногда просто капитаном, хотя, в сущности, я не имею никакого права на это звание: я никогда не служил ни в армии, ни в королевском флоте. Они должны бы называть меня шкипером, потому что я был не только судовладельцем, но и командиром торгового корабля, а капитаном они называют меня только из вежливости, желая, так сказать, польстить старику.

Все в деревне привыкли видеть, как я каждое утро выхожу из дому и с подзорной трубой под мышкой направляюсь к набережной осматривать все уголки горизонта. Кроме этого жители моей деревушки ничего не знают ни о моих привычках, ни о моей предыдущей жизни. Они знают, что у меня очень много разных книг, знают, что почти все свое свободное время – а у меня его много – я провожу за книгами, и поэтому считают меня великим ученым.

Впрочем, нет ничего удивительного, что мои односельчане так мало знают обо мне: мне было всего каких-то двенадцать лет, когда я покинул деревню, и не был в ней после этого целых сорок лет.

Когда я наконец вернулся на родину, оказалось, что все меня как будто позабыли. Если кто и помнил кого, так только моих родителей, да и то смутно. Отец мой был моряком и, как моряк, очень редко и очень ненадолго появлялся дома. Поэтому я и не сохранил о нем почти никаких воспоминаний, хотя помню, что очень сильно горевал, когда пришло к нам известие о смерти отца, погибшего во время кораблекрушения. Моя мать – увы! – скоро последовала за ним в могилу. Но умерли они оба так давно, что в деревне даже забыли об их существовании.

Но из этого вовсе не следует, что я живу отшельником. Я расстался с морем, чтобы иметь возможность спокойно провести остаток дней моих, но я вовсе не избегаю людей. Напротив, я всегда любил общество, и, несмотря на мой преклонный возраст, я больше всего люблю общество молодежи; благодаря этому я и сам пользуюсь уважением и симпатиями юного поколения. Я готов целыми часами помогать им то запускать змея, то пускать кораблики, вспоминая при этом ту радость, которую доставляли мне эти забавы, когда я был мальчиком.

Эти милые дети вовсе не догадываются, что старик, принимающий такое живое участие в их играх, большую часть своей жизни провел в разнообразных приключениях, подвергаясь подчас страшнейшим опасностям.

Некоторым из моих односельчан я рассказал кое-какие факты из моей полной приключений жизни. Я вообще охотно рассказываю о своих странствиях, как только встречаю человека, которого это интересует. И даже здесь, у себя в деревушке, подобрал такой замечательный кружок слушателей, что могу этим гордиться. Тут неподалеку находится школа, куда принимают молодых джентльменов исключительно из привилегированного класса, и вот эти-то юные джентльмены и являются моими наиболее внимательными и заинтересованными слушателями.

Я почти ежедневно встречал их во время своих прогулок по морскому берегу. Мое загорелое лицо, моя осанка старого морского волка обратили на себя их внимание; скоро мы стали друзьями и время от времени, но каждый раз по их просьбе, я рассказывал им кое-что из моих приключений.

Я никогда не отказывал моим юным друзьям в просьбе рассказать что-нибудь, мне это даже доставляло удовольствие: старые солдаты и старые моряки – последние в особенности – ничего так не любят, как рассказывать о своих похождениях.

Как-то утром я встретил своих молодых друзей гораздо раньше обычного. Почти все они были в сборе и в этот день, по-видимому, вовсе не собирались предаться своим любимым играм. Старший из них держал в руках сложенный лист бумаги. Как только я подошел к ним, юноша, не говоря ни слова, подал мне бумагу. Я также молча развернул ее. Это было нечто вроде прошения, подписанного всеми присутствующими школьниками. Вот содержание этого любопытного документа:

Я, конечно, не мог не исполнить такой вежливой просьбы и отвечал, что немедленно готов исполнить желание моих юных друзей. Сюжетом для рассказа я выбрал один эпизод из моей жизни, который, по моему мнению, должен был наиболее заинтересовать их, – это была история моего детства и моего первого морского путешествия, «путешествия в потемках», как я его прозвал – вследствие весьма странных обстоятельств, при которых оно совершилось.

Выбрав удобное местечко на берегу моря и подождав, пока мои благодарные слушатели разместились вокруг меня, я начал свой рассказ.