Москва в решете

Ирина не раз и не два видела, как Пахило что-то говорит в трубку телефона, которую ему подаёт охранник. Говорил банкир подчёркнуто тихо, к тому же отворачивался к окну у которого сидел.

«Наверное, я всё-таки одна здесь, Архидьяконов просто обманул меня. Невозможно ничего услышать! — вдруг поняла Ирина. — Да и как я подойду ближе, если за ним вплотную ходят два его охранника?»

— Галя, кусай его! Кусай его, Галя! — тем временем быстро проговорил в трубку банкир Пахило.

«И это передавать?» — подумала Ирина, но, выждав пару минут, прошла в туалет и послала сообщение на номер Архидьяконова. Больше ни о чём подобном — в трубку банкир не говорил. Ему ещё несколько раз звонила жена, какой-то Арнольд, и неизвестный, которому Пахило кратко пообещал:

— Пощады не жди!

Ирина на всякий случай передала и это. Неизвестный ей Мераб за весь вечер так и не позвонил. Последнее, что запомнила Ирина — тихий разговор, который вели банкир Пахило и отец невесты Вышлов.

— Какова моя мечта о счастье? — Пахило курил и блаженно улыбался. — Личный пруд, на берегу сидит собака, а позади неё сижу я в кресле-качалке.

— А позади тебя? — спросил Вышлов, косясь на охранников друга.

— Дом в швейцарских Альпах и семья, которую я создал сам, — банкир прищурился, и во взгляде его была скорее жестокость, чем умиротворение.

— Всего лишь? — кивнул Вышлов. — У тебя же есть и дом и пруд!

— Удобного кресла-качалки нет и собаки, — Пахило тяжело вздохнул.

— Кресло купишь, а собаку бери любую мою, — подумав, серьёзно предложил Вышлов. — У меня пять сук.

— Приплода вам хорошего! — кричали гости молодым. — Дом — полную чашку!

В шубе из чёрной белки родительница невесты то и дело выходила встречать и провожать гостей. И драки на этой свадьбе, почему-то не было.

Ирина вместе с ансамблем «Казачка» покинула город Зубцов ночью. «Я так ничего и не узнала!» — сетовала она, когда самолёт уже подлетал к Москве. Клетка с голубями стояла у её ног, голуби спали.

— Тебе посылка, — Виталина кивнула на дверь комнаты, в которой Ирина жила у неё. На кровати лежал свёрток, Ирина развернула его — сумма, которую оговаривал Архидьяконов, была завёрнута в «Московскую сплетницу».

— Ух, ты! Заработала? — Виталина подмигнула. — Поздравляю! С тебя бутылка рому!

«Совсем скоро растает снег и появится мягкая шёрстка прошлогодней травы… Трава будет торчать усами и греться на солнышке. По ней можно сколь угодно ходить, а ей не будет больно, ведь она прошлогодняя! Жаль, что нет прошлогодних чувств, у меня нет, может у кого-то они и есть… Раньше дни были густые, как свежая патока в большой бочке жизни, а сейчас дни похожи на взмахи шлагбаума или проносящийся поезд», — думала Ирина, поворачивая от метро к редакции «Московской сплетницы».

Мягкий белый хлеб на лотках у дверей редакции и зеркальная витрина магазина напротив — с большим количеством пыльных бутылок коллекционного вина. Ирина купила булку с обсыпкой и, откусив от неё половину, открыла дверь.

— Не ждали вас! Гуляете где-то?.. — на пороге своего кабинета стоял шеф-редактор Пятницкий. — Вчера вам звонил некто участковый Изотов. Знаете такого? Так вот, вашу дублёнку задержали!

— Он точно задержал её?.. — Ирина чуть не подавилась булкой. — Извините.

— Ну, в Москве же дублёнки сами ходят на двух ногах! — саркастически заметил шеф-редактор. — Задержал-задержал… Где вы были вчера? На работу забыли придти, терпение наше испытываете?

— Я болела, — Ирина сунула недоеденную булку в сумку. — Могу я поболеть? Или не могу?..

— Нет, не можете, — Пятницкий снял очки и строго поглядел на неё. — Предупреждать надо! Сегодня вы едете в Пушкино, там зять убил тёщу. Адрес тёщи у секретаря, машина внизу. Вы ведь в Пушкино живёте?

— Жила, — кивнула Ирина. — Ну, я пойду?

Пятницкий улыбнулся.

— Идите-идите, работайте.

На выезде с МКАД лежала маленькая сбитая собачка, водитель чёрной редакционной «Волги» аккуратно объехал её, а Ирина вдруг ощутила тревогу.

— Где адрес? — спросила она у водителя, и тот протянул полоску с адресом. — Слава богу! — выдохнула она — улица и дом никоим образом не соотносились с Земфирой Ивановной Козловой, тёщей весьма непростого зятя.

Через два часа, с готовым репортажем они отбыли в Москву. Бывший зять убил свою бывшую родственницу в зале игровых автоматов, где она трудилась кассиром. Банальное ограбление, к которому, как смола прилипла, оставшаяся между родственниками неприязнь.

— Про такое много не напишешь, — глубокомысленно заметил водитель.

— Останови на полчасика? — попросила Ирина, когда они проезжали мимо дома Земфиры Ивановны.

— Ну, как вы тут? Я сегодня без подарков, звиняйте!

— Ира, — Земфира Ивановна сидела за столом и держала миску, а Пашка быстро ел кашу, держа ложку двумя руками. — Ирочка наша…

— Пашка, здравствуй! — Ирина поцеловала Пашку в лоб, тот недовольно заворчал.

— А мы болели, сейчас выздоровели, вот так, Ира, — вздохнула Земфира Ивановна, поправив косынку на голове.

Ирина разглядывала их и не узнавала: за месяц Пашка подрос, а Земфира Ивановна похудела и была абсолютно трезвой, как стёклышко.

— Всё хорошо? — Ирина спросила и вытащила деньги. — Я оставлю для Пашки?..

— Спасибо, — не глядя на деньги, кивнула Земфира Ивановна.

— Сева не приходил больше? — Ирина покосилась на шкаф. — Ничего больше не искал?

— Пусть только попробует! — тётя Фира, обняла её и поцеловала. — Я ему приду…

— Тётка твоя? — спросил водитель, когда Ирина села в машину.

— Почему тётка? — удивилась Ирина.

— А кто? — удивился в свою очередь водитель. — Вы же похожи!

— Значит тётка, — кивнула Ирина, глядя в окно. — Явно дело, похожи!

— Ирина, хорошо, что вы позвонили, — обрадовался Изотов и, помолчав со значением, добавил: — Приезжайте.

— Прямо сейчас?

— А чего тянуть? — удивился участковый, и после работы Ирина поехала в Медведково, хотя было уже довольно поздно.

— Здравствуйте! — дождавшись, когда из кабинета участкового выйдет посетитель, Ирина постучала в дверь.

Афанасий Изотов разговаривал по телефону, и что-то записывал в блокнот.

— Ирина, сначала я увидел дублёнку, а потом уж разглядел девицу в ней. — Изотов положил трубку и взглянул на неё. — Кстати, рядом шла ещё одна, похожая, как две капли воды на Катю Лель, — участковый хмыкнул. — Сразу вспомнил, что за Лель, надо сказать… Садитесь, что вы стоите, Ирина!

— Вы задержали их?

— Я задержал лишь одну, к сожалению. Ту, что была в вашей дублёнке.

— Ту самую невесту Понченко?

— Да, между прочим, царапалась не на шутку. Видите?.. — Изотов потряс исцарапанной рукой. — Вот, почитайте, что она написала в своё оправдание.

Ирина кивнула и начала читать исписанный детским почерком лист бумаги.

«Дублёнку я подобрала в квартире своего гражданского мужа Понченко Артёма Брониславовича, когда зашла туда по его просьбе забрать тёплые вещи для отправки в колонию. Дублёнка лежала на полу, я очень удивилась её клёвости и рискнула померить. Она оказалась мне почти впору, только намного длиннее, чем я обычно ношу. На улице было холодно, и я решила её не снимать, ведь всё равно она была ничья».

— И вы отпустили её?! — прочитав написанное, возмутилась Ирина.

— Скажите, она могла найти там вашу дублёнку? — участковый устало взглянул на Ирину.

— Ну, да, — согласилась Ирина. — Но я не оставляла её там, понимаете?..

Её с меня сняли четвёртого января в этой самой квартире!

— Понимаете, Ирина, тут ещё какое дело, у неё стопроцентное алиби именно на четвёртое января, — Изотов чихнул.

— Господи, какая глупость! Вот вы помните, что делали четвёртого января?

— Работал, — Изотов достал из стола пузырёк с зелёнкой и помазал царапину на руке.

— А где моя дублёнка? — Ирина возмущённо огляделась.

Участковый покосился на вешалку и Ирина увидела свою дублёнку с крупными цветами по расклешённому подолу.

— А про свою спутницу, что она сказала?.. Ведь именно эта Настя, похожая, как две капли воды на Катю Лель, сдавала мне квартиру! К тому же пропали мои деньги, и я сама пропала на месяц!..

— Она не согласилась, что шла вместе со спутницей. Утверждает, что шла одна, — Изотов убрал пузырёк с зелёнкой в стол. — Ирина Кузьминична, не переживайте так, всё уже потихоньку становится ясным! Я тут поразмышлял на досуге, почему вас могли похитить… В общем, почитайте, а я пока покурю, — участковый подвинул к ней лист, исписанный меньше, чем наполовину.

«Трафик наркотиков, опыты, рабство, проституция, зомби, органы, выкуп, суррогатная мать, заложница», — Ирина, пробежала глазами список и растерянно спросила: — У меня что-то в голове не укладывается. Вы серьёзно?

— Ирина Кузьминична, что на ваш взгляд полная ерунда? — Изотов сделал последнюю затяжку, закрыл форточку и вернулся за стол.

— Выкуп, — твёрдо сказала Ирина.

— А ещё?

— Суррогатная мать, хотя… — Ирина пожала плечами, вспомнив, как её безбожно тошнило всю неделю.

Изотов внимательно смотрел на неё.

— Ирина Кузьминична, я бы попросил вас сдать самые простые анализы и показаться врачу. И давайте, я вас провожу до метро?..

— Давайте, — ватным языком произнесла Ирина. — А то, чувствую, я не дойду.

Когда она пришла домой, Виталина лежала, повернувшись к стене.

— Что он предположил? — переспросила она. — Зомби и органы? Кошмар какой… Чёрт знает что, Ир!

— Что толку гадать? — Ирина присела рядом. — К врачу сказал надо сходить, а мне что-то не хочется.

— Сходи-сходи, а то, правда, родишь клоника, — Виталина чихнула и повернулась.

— Что с тобой происходит? Скажи, а? — Ирина вгляделась в помятое лицо подруги. Виталина уже неделю напивалась, приходила домой и едва раздевшись распечатывала бутылку, потом вторую.

— Я… не… хочу… говорить!.. Слышишь? Не спрашивай! Ни о чём, — пьяным голосом крикнула Виталина, снова повернувшись к ней спиной. — Не говори со мной, Ир!.. Я тоскую! Тоскую… Тоскую!!!

— Ну и тоскуй, — тихо сказала Ирина и вышла из комнаты.

Прошла ещё неделя, Ирина приехала в редакцию вечером из командировки.

— Стрельцова, а тебе весь день звонят из Пушкино, — остановила её секретарь главного редактора. — Перезвони им, слышишь?

— Но я ездила туда неделю назад и репортаж вышел на следующий день.

— При чём здесь твой репортаж? Тебе звонит какой-то мужик, — перебила её секретарь. — И спрашивает, когда ты за Пашкой приедешь?..

— За кем? — у Ирины опустились руки.

— Спроси у Пятницкого, он в курсе, — секретарь кивнула на раскрытую дверь кабинета шеф-редактора.

— Слушай, этот раздолбай меня уже реально достал, Ир! Звонит и звонит с самого утра, — Пятницкий покосился на телефон. — Я ему дал твой мобильный.

— Объясните же, в чём дело? Мне никто не звонил сегодня, кроме фотографа.

— На, звони, — Пятницкий порылся на столе и протянул ей обрывок бумаги с номером телефона.

— Это Ирина Стрельцова, вы сегодня звонили в газету?.. Что вы хотели от меня? — услышав в трубке «алло», спросила Ирина.

— Ты Ира?.. — завопил в трубку незнакомый ей мужской фальцет.

— Да, — ответила она. — А вы кто такой? И почему вы кричите?..

— Он её достал, приходил за Пашкой! Слышишь?.. — закричал ей в ухо мужчина. — Ира, приезжай, я не хочу по телефону трындеть, понимаешь?.. Я живу над Земфирой Ивановной в квартире номер пять, ты меня видела пару раз на лестнице.

— Но я же работаю и уже поздно, — Ирина взглянула на Пятницкого, который демонстративно смотрел в монитор. — Давайте, послезавтра? Я на ногах не держусь, устала, понимаете? Я обязательно приеду к тёте Фире, я ей обещала, вы передайте…

— Значит, послезавтра ждать тебя на похороны? — помолчав, спросил сосед.

— Что-о-о? — переспросила Ирина.

Сосед шумно дышал в трубку, потом закашлялся.

— А кто умер? — тихо спросила Ирина.

— Приезжай, узнаешь, — ответил сосед, и раздались короткие гудки.

Пятницкий некоторое время задумчиво смотрел на Ирину.

— Ну, что там, Ир? — наконец спросил он.

— Не знаю. Умер кто-то, — Ирина растерянно замолчала.

Было уже больше восьми вечера и совсем немного машин.

— Хорошо, хоть светофоров нет… Нет, ну чёрт знает что! Он что, так ничего и не сказал тебе? — Виталина, громко чертыхаясь, везла её в Пушкино. — Зачем мы едем, на ночь глядя, Ир?.. Может, он спьяну что-то перепутал, а там все живы-здоровы, а?

У Ирины заболели глаза от красных фонарей на Ярославском шоссе.

— Я боюсь даже думать, что случилось с ними… Ты пила сегодня?

Виталина вздохнула и ничего не ответила, но весь её вид говорил: «Пила, а что тут такого? Будешь меня учить? Ну-ну…»

Город встретил их иллюминацией: «75 лет фабрике игрушек». Машина свернула мимо заснеженного городского сада и уже через минуту остановилась у дома… То, что у Земфиры Ивановны не горит свет Ирина определила сразу, но всё-таки позвонила в её квартиру и с минуту ждала, но за дверью было очень тихо, и Ирина решила подняться на второй этаж. Половицы старой лестницы противно скрипели, пока она шла по ним. Дверь квартиры № 5 была не заперта, Ирина толкнула её и вошла в узкую прихожую, пропахшую старой обувью.

— Здравствуйте, — громко сказала Ирина.

— Приехала, слава богу, — выглянула из комнаты женщина в застиранном байковом халате. — Федя, она приехала!

— А я тебя ждал, — выскочил из комнаты в прихожую рыжий костлявый мужичок и вытер о майку нос синюшного цвета. — Отморозил на рыбалке, — пожаловался он и чихнул.

— Кто умер? — Ирина растерянно переводила взгляд с мужа на жену. — Скажите, что вы пошутили, — наконец жалобно взмолилась она.

— Шакал снова влезал в её комнату, искал чего-то!.. Ты знаешь шакала? — перебивая друг друга, прокричали супруги.

— Шакала?.. — Ирина вздохнула и огляделась в поисках стула. — Если вы Севу имеете в виду, то знаю.

— Сева прокрался ночью к Фирке в комнату, и на него гардероб упал. Ты сядь, — подвинул к ней табуретку сосед.

— Гардероб? На Севу?..

— Ну да, — кивнул сосед. — Это Фирка, скорей всего, ножки у гардероба подпилила, — сосед переглянулся с женой. — Фирка вчера умерла, на третий день после его похорон. Всё дочку вспоминала — душу рвала…

— Смертный грех отца своего внука на тот свет спровадить, — проворчала соседка, оглянувшись на икону в бумажных кладбищенских цветах.

— Жалко, говорила она, — кивнул сосед. — Всё равно жалко, говорила, хоть и был он способный на всё…

— А кто сейчас не способный на всё? — перебила его жена. — Сейчас все на всё способные. Много опасных людей, что же всех теперь убивать?

— А где Пашка? — Ирина прислушалась, в квартире было очень тихо.

Сосед кивнул на закрытую дверь комнаты, Ирина сняла сапоги и заглянула туда. Среди плюшевых зайцев и медведей сидел Пашка, внук Земфиры Ивановны и что-то лопотал. Мягкие игрушки, которыми был завален диван, представляли собой крошечный рай для любителя поиграть.

— Такой тихоня, — хмыкнул сосед. — Да, Галь?.. Знай себе играет и не хнычет совсем!

— А кто занимается похоронами тёти Фиры? — Ирина погладила Пашку, который был занят откручиванием ушей у медведя.

— ЖЭК и мы, — соседка не спускала с неё глаз. — Приедешь на похороны, значит? Завтра к двенадцати сюда.

— Конечно, — Ирина присела рядом с Пашкой, тот, наконец, взглянул на неё. — Пашка, Пашка…

— Кажется, узнал, — с облегчением выговорила соседка. — Твой телефон нам Земфира дала. В тот день, когда к ней милиция приехала, чтобы Севу из-под гардероба вытаскивать. Пашку велела тебе отдать, если что с ней случится. Ты же им родня? Ты ведь жила у неё?..

— Мы тебя видели, — поддакнул сосед.

— Да, я у них жила, — Ирина оглянулась на Виталину, стоящую в дверях.

— Конечно, ну зачем парню в детдом?.. Ещё одна загубленная душа будет, — вздохнула соседка. — А он большой парень уже!

— Скоро два года, — улыбнулась Ирина.

— Жених практически, — убеждённо сказал сосед. — Ещё несколько лет и в ЗАГС! Сейчас рано женятся, да, Галь?..

— Не мели, — отмахнулась супруга. — Под стол этот жених ещё ходит.

— А его никто больше не хочет взять? — Ирина подняла Пашку и прижала к себе, Пашка заворчал.

— Да кому он нужен? Вот его свидетельство о рождении. Ты его точно заберёшь? Не передумаешь? — соседка требовательно глядела на Ирину.

— Заберу. — Ира оглянулась на Виталину, которая, вытянув шею, заглядывала в комнату. Та постучала по лбу кулаком и закатила глаза. «Дура!» — прочла по её губам Ирина.

— Забирайте с кроватью, Фирка велела передать. Пойдёмте вниз, я открою. У меня ключ есть, — и сосед достал из кармана ключ. — Собери парня, — велел он жене. — Галь?

— Ладно, не командуй! — отмахнулась та.

Ирина суеверно перекрестилась, переступая порог квартиры на первом этаже.

У самой двери лежали валенки Земфиры Ивановны, в которых она убиралась на улице, её оранжевая куртка висела на гвозде. В комнате валялся шкаф с треснувшим зеркалом. Вещи из него были аккуратно сложены по углам.

Ирина всхлипнула.

— Поплачь, — понимающе сказал сосед. — Я тебе знаешь, как сочувствую?

Ира вытерла глаза и с сомнением взглянула на старую кроватку — в ней, вероятно, спали не меньше десятка пушкинских младенцев.

— На первое время сгодится, — потрогав её шероховатую спинку, кивнула она.

— Ты с ума сошла? — Виталина с ужасом разглядывала нищенскую обстановку, в которой жила Земфира Ивановна.

— До пяти лет хватит, — сосед наклонился к кроватке. — Давайте, я её разберу, я умею.

Ирина свернула матрац, подушечку, клеёнку, всё, что лежало кучей и, связав узлом, положила на стол.

— Понесли, давайте, — обернулся сосед. — А я пока остальные Пашкины вещи соберу.

Виталина посмотрела на Ирину расширившимися от ужаса глазами.

— Ты с ума сошла? — закричала на улице Виталина, когда они стали укладывать кровать в багажник. — Кто тебе его отдаст? У него же ещё одна бабка есть! Или сразу же возьмут в детдом!.. Ира, ты что? Он чужой! Наркоманка в тюрьме родила!.. Может, у него СПИД? Или гепатит какой…

— Я буду жалеть, если оставлю его здесь, понимаешь? — Ирина кивнула на подъезд без двери. — Я его не оставлю…

— Ты чокнутая?.. Я подожду тебя здесь, я туда больше не пойду! Это твой шанс связать себя по рукам и ногам, а не мой, — Виталина трясущимися руками достала сигареты. — Опомнись, сумасшедшая, поехали отсюда!.. Они не удивятся, если мы уедем, — Виталина кивнула на дом. — Ты видела его нос?..

— Он простыл, — Ирина махнула рукой и вернулась за узлом с остальными вещами. Она последний раз взглянула на комнату, в которой прожила в феврале без малого — три недели, и удивилась абсолютной её бедности, хотя, для самой простой жизни там было всё необходимое. Половина людей на этом свете живут так, подумала она и вдруг увидела, что к задней стенке поверженного гардероба прикреплён скотчем обрывок бумаги. Скорей всего, здесь был небольшой схрон и может быть, именно его искал Сева Хариотский? Наверное, в нём лежали деньги за проданные когда-то наркотики, но где они в таком случае?.. Ведь если он приходил снова и снова, значит, так и не нашёл их. Или же их обнаружила милиция и приобщила к делу?

— А вот и мы, — Ирина вздрогнула — на пороге комнаты стоял сосед с Пашкой, закутанным шерстяное одеяло, откуда только торчали Пашкин нос и два любопытных глаза. — Наша пушкинская Земфира тоже певунья была… Была да сплыла! — передавая ей Пашку, сосед вздохнул с видимым облегчением. — Ты вон в газете трудишься, в люди выбилась… Может, у парня судьба будет счастливей, чем у его матери и бабки, да? — кивнул он, ожидая ответа. — Как считаешь?..

Ирина, прижимая к себе Пашку, кивнула.

— Приезжай завтра, приезжай, Ир, попрощайся с тёткой Земфирой, — напоследок сказал сосед. — Обязательно приезжай, она тебя любила. Всё Ира, да Ира… Ира, да Ира… Ира, да Ира.

— Ну, и что мы с ним будем делать? — шёпотом осведомилась Виталина, когда Ирина, уложив Пашку на заднее сиденье, пересела к ней. — Он же человек, хоть и маленький! Ест, пьёт, спит и какает! Каждый день, между прочим…

— Да, он привык дома один-одинёшенек сидеть, — Ирина оглянулась на спящего ребёнка. — Я его отвезу через месяц в Томск, не беспокойся, — добавила она.

— Вот там обрадуются! — злорадно протянула Виталина. — А почему через месяц-то, вези быстрей, порадуй мать, Ира!

Ирина засмеялась:

— Не сердись…

Виталина тяжело вздохнула.

— А ты на меня, но мы же с ним намучаемся, Ир!

— Ты и без него мучилась, Лина.

Они переглянулись и остальную дорогу ехали молча, оглядываясь на Пашку. Тот тоже поглядывал на них.

Только утром следующего дня Ирина поняла, что попала в ситуацию, выхода из которой нет, не существует в природе и всё тут! Ей срочно нужно было ехать в три равноудалённых места — на работу в «Сплетницу», на похороны в Пушкино и, вдобавок, в половине шестого утра позвонил Архидьяконов.

— Ты едешь в Лондон, — сказал он. — Через два дня, а сейчас очень быстро мчишься ко мне. Что ты молчишь, красавица? Я долго буду ждать? Чёрт!

— Да, — быстро ответила Ирина.

— Что да? — разозлился Архидьяконов.

— Приеду вечером, ждите! — Ирина положила трубку, поглядела на сладко спящего Пашку, и только тут осознала, что сама без чьей-либо помощи посадила себя в капкан. Виталина внимательно выслушав про «капкан», в котором Ирина теперь сидит, ни слова не говоря, оделась и ушла на работу, помахав сумочкой на прощание, а Ирина выбежала в подъезд и, постояв в нём с минуту, стала поочерёдно звонить в двери. Лишь через час нашлась доброжелательно настроенная старушка, которая согласилась поработать нянькой годовалого Павла Всеволодовича Козлова, который в свою очередь, сперва заорал, а потом описался от радости.

— Эх, Пашка, Пашка, — вздохнув, Ирина понесла малыша в ванную.

Уже четверть часа Ирина слушала инструкции к следующему заданию, которое ей давал Архидьяконов, и старалась не пропустить ни слова. Она только что приехала из Пушкино после похорон, мысли путались, и половину нужного мозг просто отказывался воспринимать.

— … в подарок шоколадный гроб, а в нём действующий президент из бисквита, — Архидьяконов поморщился и снял очки. Ирина, увидев красные антипатичные глаза поспешно отвернулась и поглядела в окно на заснеженные деревья в саду у дома.

— Ты должна заснять, как они будут его есть. Поняла, Ира? — Архидьяконов взглянул туда, куда смотрит Ирина и чертыхнулся.

— Да, но как меня туда пропустят?

— Ты будешь с шоуменом Дубровым, — Архидьяконов протянул ей паспорт и кредитную карточку «МастерКард». — Вот твой загранпаспорт с визой, держи!

— С Дубровым? — переспросила Ирина, пряча паспорт. — Хорошо… Я только не понимаю, зачем? Ну, будут они есть необычный торт, и что с того? В Москве и не такое едят.

— Мне нужны фотографии этого действа, — Архидьяконов нервически постучал по столу костяшками пальцев. — Особенно физиономия Яблонского, который заказал этот торт на свои именины!

— А кто мне разрешит заснять это безобразие, а? — поёжилась Ирина.

— Одна техническая штучка вот здесь, — Архидьяконов кивнул на красный брючный костюм. — Одень, я посмотрю. Он из стрейч-ткани, размер твой.

— Откуда вы знаете мой размер? — проворчала Ирина, надевая пиджак. — Хотя, ваш я тоже знаю.

— Да? — засмеялся Архидьяконов. — Я не сомневался в тебе…

Мягкий ласкающий свежий весенний ветерок из открытого окна в Лондоне.

Ирина выбирала духи из тех, что предложил ей Дубров, и смотрела вниз на реку, по которой плыли разноцветные судёнышки. Они прилетели в Лондон два часа назад. Район Белгравия, старинный трёхэтажный дом рядом с Темзой, огромным садом и вертолётной площадкой. Со вкусом одетый и очень компанейский шоумен Дубров сидел на подоконнике и о чём-то размышлял, словно забыв про Ирину.

«Быть корректной очень важно, — инструктировал её Архидьяконов сегодня утром. — Запомни, ты просто дополнение к Дуброву, и воспринимай себя именно как дополнение, не светись!.. Уровень безопасности Яблонского составляет сто процентов из ста по международным нормам, и если бы не его вывих мозга, который выражается в уничижении всеми способами действующего президента, так запросто увидеть, что он будет творить в свои именины было бы невозможно!.. Если тебе интересно, Дубров приглашен за очень хорошее вознаграждение вести этот праздник, так вот, имей в виду, он ни разу не знает о твоём задании, и не вздумай проговориться ему, слышишь?..

— Но…

— Ты не можешь ничего спрашивать, — Архидьяконов взглянул на Ирину бешеными глазами. — Слушай, ты всего лишь должна снять поедание Яблонским головы президента в самом откровенном ракурсе и всё!.. Как он отрезает её ножом, раскладывает по тарелкам и жадно лопает куски этой головы — с лысиной и ушами!.. Ясно?»

— Ирина, мы с вами сейчас окажемся в самом изысканном обществе, надеюсь, вы понимаете это?

— Да, — Ирина поняла вдруг, что Дубров шутит, и ей сразу стало легче дышать, она даже расправила плечи.

— Сейчас, за нами прилетит вертолёт, — Дубров соскочил с подоконника. — Пойдёмте. Кстати, вы по-английски как?..

— Ну, — Ирина улыбнулась. — Понимаю.

— Уже хорошо, — Дубров сжал постаревшее лицо двумя руками. — А я так и говорить могу. Всё, пошли, подышим воздухом где-нибудь под деревом.

Пилот вертолёта «Апач», англичанин с лицом британской лошади, козырнул им со своего места, и уже через полчаса они сели на вертолётную площадку у загородного дома опального олигарха в окрестностях города Абердина.

— В этом замке — состояние храма, монастыря, Тибета!.. Здесь я отдыхаю не только бренным телом, но и душой, — быстро тараторил сутулый Яблонский, выходя им навстречу. За ним, спотыкаясь, шли два известных политика из числа мгновенно узнаваемых. Ирина сморгнула, Яблонский двигался, наподобие сгустка ртути и сыпал фразами, смысл которых был двояким. «У него звериное чутьё», — вспомнила Ирина характеристику Яблонского, которую ему дали его партнёры по бизнесу и политике.

— Этот обветшалый замок с суперсовременной начинкой внутри, — быстро сыпал словами Яблонский, — я купил за каких-то плюс-минус сто миллионов, но он стоил мне гораздо дороже, я его переделал и облагородил ещё на плюс-минус сто миллионов!.. Пейзажи Джона Констебла и Блейка, эскизы Мастера, его ранние карандашные наброски и крупные полотна висят почти в каждом зале… Пройдёмте, я покажу, — все присутствующие, примерно тридцать человек, вразброд шли по гулким залам, напоминающим голливудский фильм из жизни шотландцев за молниеносным хозяином замка. — Да, к слову, я больше не верю женщинам, и если снова женюсь, то на роботе! — Яблонский оглянулся на жену и плотоядно ухмыльнулся. Пятая по счёту жена олигарха выглядела на миллион долларов и была похожа на одну из дорогих куртизанок прошлого века.

Пока ничто не напоминало весёлых именин, начинался обычный торжественный обед с переменой блюд, и Ирина, к тому времени изрядно проголодавшаяся, ела изо всех сил стараясь не показывать аппетит. Дубров сыпал шутками, Ирина улыбалась ему, ей было чрезвычайно любопытно, что же произойдёт дальше? Она интуитивно чувствовала, как ей повезло очутиться здесь — в замке опального олигарха, но это чувство фарта длилось ровно до того момента, пока в старинный зал не ввезли гроб. Шоколадный гроб в натуральную величину с лежащим в нём бисквитно-кремовым президентом России — натуралистично испечённым, в бледно-розовой глазури под цвет человеческой кожи и открытыми глазами…

— А-а-ахх! — раздался вздох, и Яблонский обвёл всех ликующим взглядом. Он успел одному ему известным способом, в мгновение ока, считать мысли каждого из присутствующих.

А Ирину внезапно, как обухом по голове ударило… Боже мой, подумала она, если сильные мира сего так суетятся, то что же делать ей? Она вдруг вспомнила, как недавно в её кармане звякали лишь тридцать пять рублей мелочью, и перестала внутренне сопротивляться всему происходящему вокруг неё. Она вдруг успокоилась как при просмотре чёрно-белого кино, которое смотреть необязательно, даже если телевизор давно включён. Её жизнь и эта жизнь — никогда не соединяться, так что же думать о ней больше, чем это требует её миссия?..

— Моя Олечка — семейный клоун! — разрезая голову президента на кусочки, веселился Яблонский в розовой рубашке с засученными рукавами и странным жабо, похожим на слюнявчик. Жена Олечка держала тарелку и хищно облизывала губки…

Шоумен Дубров отошёл подальше от опального олигарха и подмигнул Ирине.

— Не слабенькое зрелище, да?..

— Оскорбительная шутка! — услышала Ирина голос у себя за спиной. Она обернулась, сказать это мог кто угодно, но сквозь улыбки присутствующих понять что-то становилось всё труднее.

— Гадёнышшш!.. — шипел Яблонский, поедая президентский глаз…

В аэропорт Челси их вёз двухмоторный самолёт «Фалькон-900» Яблонского.

Агрессивное поле странного праздника мгновенно отпустило их, едва самолёт взмыл вверх. Хотелось быстрей улететь от заморочек сильных мира сего, хотя, разве такое возможно?.. Процент Яблонских примерно одинаков везде.

Ирина заснула на подлёте к Челси, и спала, когда самолёт «British Airways» прилетел в Москву. Уже через пару часов после прилёта Ирина входила в вестибюль дома Архидьяконова. Напротив Архидьяконова сидел бывший «космонавт» с весёлой свадьбы в Зубцове. «Значит, это он был вторым номером на ней? — поняла Ирина. — Не самая худшая компания».

— Иринка, ну как Лондон? — хмыкнул «космонавт». — Рассказывай, что вы там ели?

— С удовольствием, — кивнула Ирина, на ходу отметив, что Архидьяконов как-то странно смотрит на неё, и весь вечер разговаривает подчёркнуто снисходительно, примерно, как с прислугой.

Но и это закончилось.

Ирина быстро шла к метро «из гостей». «Если и остальные поручения будут такими же несложными, то я быстро заработаю на маленькую квартирку на окраине Томска!» — думала она, доставая телефон.

«Вы уволены», — ожидала она услышать отповедь шеф-редактора, но Пятницкий на удивление спокойно дал ей задание завтра срочно ехать в Троице-Сергиеву Лавру.

— Ирина, вы пропадаете, — заметил он в конце разговора.

— Я виновата, — согласилась Ирина.

— Не испытывайте больше моё терпение, — предупредил шеф-редактор.

— Хорошо.

— Хорошо? — неожиданно разозлился Пятницкий. — На ваше место стоит очередь из ста журналистов, а вы…

— Гоните их метлой! — рассердилась Ирина, но Пятницкий уже повесил трубку.

Назавтра первые полосы центральных газет и сайт Архидьяконова будут пестреть фотографиями с именин опального олигарха. Случится небольшая буря в политической жизни страны — новостные программы с поедающим во всех ракурсах голову президента Яблонским будут транслировать пару дней, но только через год станет окончательно ясной подоплёка этих фотографий: два политика с узнаваемыми лицами исчезнут с политической арены страны. Тот, что повыше уйдёт в бизнес, тот, что пониже — уйдёт из жизни.

— Что это на твой взгляд, матушка? — спросил монах, кивая на солнце в окне.

— Весна, — Ирина вдохнула чистый воздух и у неё закружилась голова, ей вдруг стало до слёз грустно.

Они только что беседовали о чудовищном злодеянии, пытаясь понять, что может двигать руками человека, который считает себя верующим… В ручье со святой водой религиозный прихожанин утопил родную сестру с маленьким племянником на предмет изгнания из них беса, грехов и скверны.

— Вот именно, — старец поднялся и подошёл к окну кельи. — Любой фанатизм и религиозный, в том числе, это неизбежный путь незрелой души, которая движется не к свету, а наоборот, яростно стремится в темноту! Не стоит об этом писать, не надо, я вас прошу, матушка… Как старый человек молодого человека.

— Азарий Иоаннович, репортаж об этом уже был опубликован в ряде газет, — Ирина поднялась и тоже подошла к окну кельи, встав рядом с монахом. Внизу сквозь снег уже просвечивала земля, был удивительно тёплый день.

— Азарий Иоаннович, я очень бережно расскажу про семью этого человека, про его сестру и малыша, про мать, их вырастившую, и про то, как они жили. Мне кажется несправедливым не рассказать правды о них, ведь они жертвы и пострадали от изувера, который мнил себя безгрешным праведником!

— Хорошо, — кивнул монах. — Ваша воля сильней моей.

— Скажите, Азарий Иоаннович, — Ирина помялась. — Наша семья в одночасье потеряла кров…

Монах кивнул и Ирина продолжила:

— Я пытаюсь заработать на покупку жилья и выполняю задания одного человека…

Монах внимательно слушал, разглядывая её лицо сквозь круглые очки.

— Скажите, как мне поступать, если приходится что-то узнавать про подчас незнакомых людей, чтобы затем передать эту информацию?.. Меня грызут сомнения в праведности моих поступков, но я не могу заработать достаточно, если не буду нарушать норм морали. Меня это мучает, но и приводит в восторг одновременно! Это очень захватывающе… Вы понимаете?

Монах едва заметно кивнул.

— Я успокаиваю себя, что, заработав, откажусь влезать в жизнь других людей, но смогу ли я жить в ладу с собой, сделав столько ошибок?.. Есть хоть какая-то надежда сохранить чистоту помыслов после всего, что происходит со мной сейчас? На сегодня я заработала меньше половины на самый скромный кров, и я не могу остановиться на полпути! Уже не могу, — Ирина замолчала, глядя на сутулую спину монаха.

— Это грех, — монах больше не глядел на неё. — Очень большой грех продавать секреты одних людей другим людям, Ирина. И даже то, что это секреты очень грешных людей, которые хотят узнать ещё более грешные люди, даже это не оправдывает ваши действия, понимаете?..

— Что же мне делать? — чуть не закричала Ирина. — Я же никого не убиваю, и не граблю, я просто становлюсь свидетелем людских деяний.

— Если вы верующий человек, то сами знаете, что… — Монах вздохнул. — Каяться и ни в коем случае не пользоваться этими деньгами. Они не принесут вам долгожданного счастья, и купленный на них кров не согреет вас.

— Не секрет, что многие, нажившие состояние нечестным путём, жертвуют церкви крупные суммы, — выговорила Ирина. — И церковь им отпускает все их грехи. Разве не так?

— Если этим людям угодно считать, что их грехи отпущены за те деньги, которые они пожертвовали церкви, то это их заблуждение, — монах тяжело вздохнул и не стал договаривать.

В келье было прохладно, от белёных стен веяло тяжёлой сыростью. Вербные нераспустившиеся веточки стояли в банке с водой на краю заваленного молитвенными книгами стола.

— Я не могу смотреть на то, как моя семья скитается, — Ирина перевела дыхание. — Их некому защитить, кроме меня. У меня маленький сын и, вдобавок, я взяла заботу о ребёнке, который потерял своих близких. Я должна…

Монах сгорбился. Он так и не обернулся, кивнув головой на её прощание.

Лестница с широкими каменными ступенями осталась позади, Ирина шла по мокрой серой брусчатке в сторону вокзала. Она обернулась на Лавру и перекрестилась, поклонившись в пояс.

«Я взяла на душу грех, Господи… Я не смогла бы помочь своей семье, не согрешив, — думала она. — Прости меня, Господи, если это возможно!»

Над Лаврой сияло солнце в чистом без единого облачка небе.

А с кем ты живёшь?

С одиночеством.

Полное одиночество.

Одиночество среди людей…

Дверь в квартиру была распахнута, Виталина лежала на полу прихожей и громко с посвистом храпела, завернувшись в красное кашемировое пальто из-под которого высовывались её ноги в ссадинах. Она была пьяна…

Ирина отнесла Пашку в комнату, посадила его на кровать и вручила изумрудного зайца в клетчатых трусах, которого привезла из Лондона. Потом, закрыв входную дверь, спустилась вниз, так как заметила, ещё когда шла домой, что «Киа Кларус» передними колёсами стоял в песочнице.

Выехав из песочницы, она вытащила ключ зажигания, щёлкнула брелком сигнализации и снова поднялась наверх. А через час приехал вызванный ей гориллообразный эскулап по объявлению: «Выводим из запоя». За эскулапом шёл, похожий на мартышку помощник, который прежде чем войти в дверь, громко высморкался на лестничной площадке.

— Где больной? — хором спросили они.

— Сперва покажите лицензию, — протянула руку Ирина.

Эскулапы демонстративно переглянулись и вышли из квартиры.

— У неё такие губы, — услышала Ирина голоса с лестничной клетки.

— Всё одно стерва!..

Через пару секунд, Ирина догнала их этажом ниже.

— Я хочу сказать вам всего два слова, — начала она.

— Всего два? — поддразнил её из пролёта гориллообразный эскулап с красными глазами навыкате и помахал чемоданчиком. — А три слабо?

— Где вы работаете, если не секрет, конечно?..

— В Склифе, — хором ответили оба. — А что?

— Очень хорошо, — сказала Ирина. — Заходите, и не откажите в любезности вывести из запоя мою подругу. Я вам плачу и до свидания!..

— Где она? — спросил высокий эскулап, когда они снова поднялись в квартиру.

— Смотри, — наклонился маленький. — Какая фря…

— Уже приехала из доброй старой Англии? — наутро спросила Виталина, высунувшись из своей комнаты. — Я, кажется, перепила, Ир?.. А и Пашка тут, — хрипло засмеялась она, и, кряхтя и пошатываясь, побрела в ванную, сбрасывая с себя на ходу одежду. — Присядь, Ир? — через полчаса попросила она. — Ир? — повторила, наткнувшись на взгляд Ирины. — Ну, я тебя прошу…

— Я устала Лина и мне к одиннадцати на работу. И Пашку ещё надо занести к няньке. У меня всего несколько минут в запасе…

— Занеси и возвращайся, — настойчиво повторяла Виталина. — Я хочу с тобой переговорить. Это недолго! Ну, я тебя прошу, слышишь?..

Ирина, закутав сонного Пашку, быстро вышла из квартиры.

— Пашка в гости пришёл, — хозяйка двенадцатой квартиры приняла его на руки, тот обнял бабушку за шею, и оба засмеялись. Кожа, собранная в один большой мешок на шее старушки делала её похожей на пеликаншу, которая только что плотно отобедала, но Пашка, жмурясь, оглядывал свою няньку и довольно урчал — она для него была ласковым и добрым совершенством.

— Нет, я всё-таки опоздаю!.. — когда Ирина вернулась, они с Виталиной сели на кухне у открытого окна. — Ты нормально себя чувствуешь?

— Я-то? Нормально, — Виталина быстро оглядела Ирину. — Я хочу тебе сказать…

— Что? — Ирина понимающе улыбнулась. — Не благодари, я же понимаю, ты из-за кого-то страдаешь, но не хочешь говорить из-за кого! Я бы могла тебе дать совет, если бы ты мне рассказала мне, Лина…

— Я не о том совсем хочу с тобой поговорить, — перебила её Виталина. — Я прошу тебя, уезжай, как можно быстрее из Москвы и порви все отношения с Архидьяконовым!

— Конечно, я уеду, как только заработаю на квартиру в Томске. Ещё две-три поездки и я скажу ему: «Пока-пока, Архидьяконов!» — Ирина засмеялась. — Не беспокойся обо мне, хорошо?..

— Ира, забирай деньги, что успела заработать, и уезжай в свой Томск завтра же, — Виталина сказала это тихо, но Ирина вдруг разозлилась.

— Ты же сама познакомила меня с ним и знала, что за работу он предлагает! Не понимаю, объясни, может быть, мне просто съехать от тебя?

— Ира, понимаешь, ты не первая, кто работает на Архидьяконова, — Виталина отвела глаза.

— И что дальше? — поторопила Ирина. — Я устала слушать твоё молчание, ты хотела поговорить, так говори.

— Понимаешь, Ир, те, кто работал на него до тебя, они просто не вернулись однажды, — Виталина достала сигареты, пытаясь закурить, руки её тряслись. — Одна девушка пропала в ноябре, а другая на пару недель раньше. Обе жили у меня, именно потому я не хочу говорить в комнатах, возможно, там стоит прослушка. Я понимаю, что всё это звучит бредом, но…

— Подожди, а они не могли просто съехать, не предупредив тебя? — Ирина прислушалась, ей вдруг показалось, что по квартире кто-то ходит.

— Нет, кстати, они пропали с деньгами, которые заработали, я не нашла в их вещах ни рубля, а потом и вещи исчезли из квартиры, хотя при мне их никто не забирал.

— А если они сами забрали свои вещи, когда тебя не было дома?

— Если бы! Знаешь, я полгода находилась в эйфории, попав под обаяние Архидьяконова.

— Под обаяние Архидьяконова? — тихо переспросила Ирина. — Но он же отталкивающий тип. Вита, ты серьёзно?

— У нас были очень близкие отношения, а когда они закончились, он попросил, могут ли те двое пожить у меня? — Виталина вздохнула. — Ир, я сама не своя, что дала тебе совет попросить у него работу. Но ты же помнишь, я предлагала тебе на выбор ещё и Кима Хазарова.

Ирина кивнула.

— Ну, почему ты выбрала Архидьяконова?.. Я просто очень за тебя боюсь, — Виталина отвела взгляд. — Те две были обычные охотницы до приключений, хотя, в общем-то, неплохие по сути девки, но у них не было детей! Ты ж совсем другая. Знаешь что, уезжай в свой Томск, а? От греха, Ир…

— Я же могу просто отказаться работать у него! — Ирина пожала плечами и встала. — Лин, скажи, а у тех двух тоже были какие-то отношения с Архидьяконовым?

Виталина отмахнулась.

— Ты что? Катька встречалась с соседом сверху, а Динка, похоже, испытывала патологическое равнодушие ко всем мужикам, её кто-то сильно обидел в юности, и всё, что ей было нужно, это заработать и вернуться в Запорожье, где у неё мама и маленький братик.

— А кто они были?

— Журналистки, как и ты, — хмыкнула Виталина.

— Но ты спрашивала Архидьяконова о них? — Ирина задала вопрос, но ответа не дождалась. Виталина, бросив сигарету в раковину, похлопала её по плечу и отошла.

— Я тебе сказала всё, что меня мучает! Больше я ничего не знаю, можешь мне поверить, — Виталина вздохнула. — Теперь ты сама в ответе за себя, а я умываю руки. Прости меня, Ир, хорошо?..

Ирина кивнула и обе пошли на работу.

Скорый поезд «Москва-Томск» должен был отправляться по расписанию через двадцать минут. Пашка на удивление быстро освоился в купе и по-голливудски улыбался белыми, как сахар, резцами. Билет Ирина приобрела мгновенно, благодаря журналистскому удостоверению, и даже Пятницкий по телефону на удивление благосклонно разрешил уехать.

— На неделю, не больше, — строго предупредил он.

Ирина поблагодарила и, отключив мобильный, отдала его Пашке — тот его укусил.

— Пашка, я не представляю за что меня можно вот так просто взять и убить! — вслух подумала она. Пашка кивнул и, подняв голову, произнёс:

— Вава! Ва-ва! Ва-ва!..

— Конечно, их могли послать на что-то такое, — Ирина, дважды повторив это, немного успокоилась. — Но у меня были настолько нехитрые поручения, так что мне просто не о чем волноваться. Скажи, Паш?

Пашка кивнул и снова укусил мобильный.

— И я вернулась! Я не знаю абсолютно никаких тайн, и Архидьяконов мне заплатил за работу Значит, всё хорошо, Паш? Какое твоё мнение?..

Ирина, закрыв глаза, размышляла вслух:

— Виталина могла просто неадекватно воспринимать действительность, хотя бы потому что любить Архидьяконова способна только слепая!

Поезд уже давно стучал по рельсам и, уложив Пашку, Ирина прилегла рядом. Включив мобильный, она набрала знакомый номер.

— Мам, это я… Я еду домой!

— Возвращайся дочка, проживём! Я так боялась за тебя, — обрадовалась мама, ничуть не удивившись. — С того самого дня, как ты уехала…

— Но я заработала только половину!

— Ну и что? Проживём, нам тётя Валя комнату в своей квартире выделила! — засмеялась мама.

— Я приеду не одна, мам! — быстро выговорила Ирина.

— А с кем? — спросила мама очень тихо.

— Угадай! Нет, не надо! Увидишь.

Сонный Пашка глядел на Ирину и улыбался.

— Ты большой мальчик! — закончив разговор, сказала ему Ирина, но Пашка уже спал.

Томск встретил их порошей. На перроне вокзала стояла её мама в китайском пуховике и вязанной шали, с букетиком мимозы в руках.

— Как дела, мужичок? Ты откуда, а?.. Так вот с кем приехала, а я думала ты замуж вышла! — немного грустно сказала она.

— Ни за что, мам! — Ира оглянулась. — А Яшка где? Я думала, он будет с тобой. Он хоть знает, что я приеду?

— С дедом в деревне. Сегодня приедут оба, — мама вздохнула и взяла Пашку на руки. — Давай, я тебя понесу? — Пашка зевнул и стал ворчать, но потом затих.

— Мам, он сирота, — Ирина чуть не расплакалась. — И я не знаю, что делать!

— Сирота так сирота, — мама покачала головой, и они поехали к тёте Вале, маминой сестре.

Пашка визжал от азарта, устроив «поросячьи бега» вместе с Яшкой, которого к вечеру привёз дед.

— Весёлый нрав, — заулыбался Ирин отец, понаблюдав за новым членом семьи. — Ир, а он нам кто? Я, что-то не понял, дочка…

— Тебе точно внук, — Ирина с облегчением заметила, что отец за время её отсутствия повеселел и уже не повторяет фразы: «В нашем доме чужие люди…»

И только ночью, засыпая, Ирина осознала, что не сможет бросить на полпути начатое, ей обязательно нужно вернуться в Москву! И не за оставленными в квартире Виталины вещами, ей необходимо заработать оставшуюся половину денег во что бы то ни стало! Она с трудом заставила себя посмотреть полчаса томских новостей по-местному телевиденью.

— Ты отравилась Москвой, Ирочка, — сказал папа. — Очень жаль. Боюсь, мы потеряли не только старую квартиру, но и тебя!

Он совсем не обрадовался деньгам, вдруг поняла Ирина. Мама обрадовалась, а отец нет.

— Кто там сейчас живёт, не знаешь, мам? — спросила Ирина про старую квартиру.

— Мы не ходим туда, — шёпотом ответила мама. — И ты не спрашивай его ни о чём, хорошо? Он переживает, что не может заработать, а какой из него работник в семьдесят-то лет?..

Из часов высунулась кукушка и, быстро кукукнув, спряталась. Была очень тёмная весенняя ночь и обычная для Томска тишина.

Бабушка Александрова (ударение на «о») в этот раз сидела у подъезда дома, в котором жила, сутки… Утром ближе к обеду она получила пенсию со всеми причитающимися ей надбавками и, как всегда, давно неработающий зять, отняв львиную долю её денег, выгнал бабушку на улицу. Ввиду этого, всю ночь с 13 по 14 апреля, а также половину ночи на 15-е апреля, бабушка провела на улице у подъезда, согреваясь короткими перебежками до булочной и обратно, игнорируя холодную лавочку и бурча под нос: «Молодая-молода, недогадливая…». Изредка она оглядывалась на раскрытую форточку родной квартиры № 8, и морщилась на блатную музыку радио «Русский шансон» — зятю было жарко и весело. Когда тот уснул, дочка позвала бабушку, и она поспала три с половиной часа, но под утро снова была выгнана проснувшимся зятем на улицу.

Никаких иллюзий старушка не питала уже очень много лет…

— Таун! Таун!.. — брякали капли об асфальт. Шёл самый первый московский дождь в ту весну. С крыши редакции «Московской сплетницы» вода текла ручьём. Вернувшаяся из Томска Ирина уже неделю работала в бригаде «Колонки расследований».

Когда она приехала, Виталины в квартире не было, Ира открыла своим ключом дверь и обнаружила записку на зеркале в прихожей: «Я уехала с милым в Турцию! Буду звонить. Плати за квартиру вовремя, а то выселю! Вита».

Ирина с облегчением выдохнула, значит, всё в порядке. В квартире всё оставалось на прежних местах, Виталина дважды звонила, и на автоответчике записался её голос. Архидьяконов, в свою очередь, не звонил и работы не предлагал. В «Конуру» Ирина больше не заходила, решив не торопить события.

В середине недели Ира поехала в Медведково, чтобы узнать про номера машины, которые дала Изотову.

— Значит, вы не успокоились, Ирина? — буркнул участковый, когда Ирина ему позвонила.

— Нет, и не успокоюсь! — пообещала Ирина. — Спасибо вам за дублёнку ещё раз, но одной дублёнкой, вы, Афанасий, не отделаетесь.

— Потому что вы журналистка, — вздохнул Изотов. — С вами свяжешься…

— А вы не связывайтесь! — Ирина положила трубку и вышла из редакции «Сплетницы» на улицу. На мокрой мостовой расползались радужные бензиновые пятна и пахло чумой большого города — тем сумасшедшим запахом свободы и несвободы одновременно…

Участковый Изотов в тесном кабинете общественной приёмной принимал граждан. Ирина, отсидев небольшую очередь, вошла и села напротив.

— Вы сдали анализы? — первым делом без тени улыбки поинтересовался участковый.

— Да, на здоровье не жалуюсь, в космос хоть завтра! — улыбнулась Ирина. — Небольшой дефицит веса, но за лето наем.

— Вы не беременны? — Изотов внимательно смотрел на неё.

— Нет, — покачала головой Ирина.

— Очень хорошо. А все ваши органы на месте?

— Вроде да, — Ирина рассмеялась. — За исключением мозгов.

— Значит, из списка остаётся… — Изотов что-то вычеркнул на листке бумаги. — Итак, трафик наркотиков, рабство, проституция, зомби и заложница.

— А что вы имеете виду, Афанасий, говоря про зомби? — Ирина поморщилась.

— Идеальный исполнитель любого преступления с последующим его уничтожением. Или самоуничтожением, — Изотов говорил без запинки, как примерный ботаник на экзамене.

— А как это применимо ко мне? — задумчиво спросила Ирина.

— Пока не знаю, — Изотов нахмурился. — Так, что вы ещё хотите, уважаемая Ирина Кузьминична от меня? Давайте уточним, хорошо?

— Вы разыскиваете Настю, которая сдала мне комнату или нет?

— Ну, допустим, завтра я найду эту Настю и что дальше? — Изотов повернулся и выключил кипящий электрочайник.

Ирина на секунду потеряла дар речи.

— Как что?! У меня пропали все деньги, которые были при мне, это раз! Где я была целый месяц, это два! У вас на участке крадут людей, между прочим, а вы пьёте чай с сушками, это три, — Ирина покосилась на две чашки, в которые Изотов сыпал заварку.

— Но вы же живы и здоровы, Ирина Кузьминична? — Изотов вздохнул и, расстегнув портфель, достал оттуда пачку земляничного печенья. — А деньги она вам, в любом случае, не вернёт уже, вы хоть понимаете это, надеюсь?..

— Но хотя бы узнать, где я была, можно? — рассердилась Ирина.

— Пейте, а то остынет, — участковый подвинул к Ирине чашку. — Поверьте, Ирина Кузьминична, эта самая Настя заявит, что видит вас в первый раз, и ещё… Ну, поймите же, наконец, если вы были кому-то для чего-то нужны, то поставьте свечку, что каким-то чудом избежали этого, и подумайте ещё разок, может быть, не стоит копать так глубоко? Я за вас беспокоюсь, ведь эти люди не обрадуются, если узнают, что вы под них копаете.

— Вы что-то узнали! — неожиданно догадалась Ирина. — Я тоже хочу это знать, слышите? Что вы узнали про машину, в которую села, так называемая Настя?..

— У вас есть адвокат, Ирина Кузьминична? Вас есть, кому защищать? Вы можете нанять охрану? — Изотов спрашивал очень тихо, но Ирина вдруг почувствовала, что ей становится не по себе.

— Нет, только я сама, — непослушными губами выговорила Ирина.

— Я так и понял, — Изотов подул на чай и мельком глянул на Иру. — Так вот, номера машины имеют отношение к одной из спецслужб. Прислушайтесь к моему совету и не попадайтесь на глаза этой Насте, хорошо? — участковый улыбнулся и, прихлебывая, стал пить чай. — У вас, поверьте, в настоящий момент всё отлично складывается, Ирина Кузьминична! Не будите лихо, пока оно тихо, хорошо?.. Если будут новости, то я вам позвоню, — участковый покосился на печенье, потом на Ирину. — Обещаю.

«Я приехала в Москву четвёртого января. Об этом знали только мои родные и больше никто. Я выбрала первую попавшуюся сдаваемую квартиру из самых недорогих до которых дозвонилась. Значит, если эта Настя и имеет какое-то отношение к спецслужбам, то ждала она кого угодно, но только не меня, а любого претендента или претендентку, жаждущего снять комнату подешевле!»

Ирина успела подхватить выскользнувший телефон.

— Ира, ты? — услышала она придушенный голос какого-то мужчины…

— Да, — всё ещё не узнавая, ответила она.

— Приезжай, — Ирина, наконец, узнала голос Архидьяконова. — Ты побудешь у меня, а утром я тебя отвезу.

— Куда? — у Ирины сразу пропал голос.

— Я отвезу тебя на место, — пообещал голос Архидьяконова. — Ты поняла?

— Хорошо, еду, — Ирина положила трубку.

«Это всего лишь третье по счёту задание», — подумала она.

В одном из исторических переулков Москвы сидел, положив ногу на ногу, похожий на моль, немолодой человек. Он был из тех, кто что-то решает в этой жизни. Если бы можно было заглянуть в его черепную коробку и прочитать мысли, то, прочитавший их, мигом бы сошёл с ума. Ведь зло в сочетании с умом, а также потенциал возможностей вмешиваться в судьбы других людей и решать за них то, о чём они не просят, обычно приводит к катастрофе в отдельно взятой человеческой жизни. И ЧТО, КАК НЕ ЭТО — МОЖЕТ СВЕСТИ С УМА?..

— Я могу спросить?

Архидьяконов снял очки и кивнул, и Ирина успела рассмотреть его глаза — обычные с красными прожилками глаза мужчины, который не вылезает из Интернета месяцами.

— Я могу отказаться?..

Архидьяконов поморщился.

— Уходи, — по-старчески крякнул он и встал.

Ирина вышла на улицу, огляделась, и направилась к метро, одеваясь на ходу. Через час она вернулась.

— Кретинизм — это диагноз, — встретил её спокойным ворчанием Архидьяконов.

— Понимаете, я не могу даже предположить, куда вы отправите меня в этот раз? — Ирина ладонью вытерла пот со лба, губы у неё дрожали. — Я нервничаю и не нахожу себе места!

— Я никого не заставляю силой работать на себя, — Архидьяконов хмыкнул и добавил: — Только за деньги, дорогуша.

— Что я должна сделать в это раз?.. — Ирина, волнуясь, повесила куртку мимо вешалки.

— Есть такай профессор Хамелеошин — химик, историк науки. Ты должна с ним познакомиться, — монотонно перечислял Архидьяконов. — Он всегда в определённое время по утрам выносит мусор… Так вот, соблазни его!

— Прямо у мусорного бачка? — удивилась Ирина.

— А что? Размажь тушь, заплачь, скажи, что тебя обидели, — голос Архидьяконова звучал всё так же монотонно. — Ну, не мне тебя учить!..

— Кто обидел? — подняла брови Ирина. — Да, я сама кого хочешь обижу.

— Не наговаривай на себя, ты хрупкая! На вид, по крайней мере, а не в душе, — Архидьяконов вздохнул. — Пожалуйся, что тебя обидел твой молодой человек, к примеру… Ну, придумай что-нибудь сама, ты же творческая натура?

— Допустим, а дальше-то что? — подумав, согласилась Ирина.

— Он пригласит тебя к себе, напоит чаем, — Архидьяконов почесал кадык и зевнул.

— С чего вы взяли?

— Он очень хороший человек… Немолодой и давно без жены, интеллигент в третьем поколении, — Архидьяконов поморщился. — В общем, по большому счёту — старый дурак.

— Ну, допустим, — согласилась Ирина, — он пригласит меня, и что потом?..

— Никаких — допустим! — резко перебил её Архидьяконов. — Ты должна сыграть свою роль так, чтобы неизбежно очутиться у него в квартире! Неизбежно, ты поняла?.. Более того, тебе нужно пробыть у него до вечера. Да-да, дорогуша, это не комедия с ряжеными, а работа, за которую я тебе плачу. Ясно?

— А что я буду делать у него до вечера? — растерянно спросила Ирина.

Архидьяконов, чертыхнувшись, вскочил.

— Ну, скажи, что у тебя нет ключа от квартиры, и что ты будешь до вечера мёрзнуть на улице. Придумай что-нибудь, главное, чтобы он тебе поверил!

— Ну, допустим, я притворюсь, что мне очень плохо, и досижу у него до этого чёртова вечера, а дальше-то что?.. — помолчав, кивнула Ирина.

— Всё очень просто, — Архидьяконов положил перед ней бесцветную тонкую пластинку, размером со спичечный коробок. — К Хамелеошину придёт человек, и ты поставишь в его дипломат прослушку. Точнее, поставишь под днище дипломата, — она крепится, как магнит.

— И всё?

— Да, и уйдёшь, — Архидьяконов пощёлкал костяшками пальцев.

— Сразу же?

— Без разницы, дальнейшее уже не имеет значения. Главное, поставь, — Архидьяконов открыл дверь и оглянулся. — Отдыхай, я тебя разбужу, как всегда!

Ирина откинулась на диван и закрыла глаза, спать ей не хотелось. В голову лезли неприятные мысли. Она не заметила, как заснула, и спала без снов.

Половина шестого утра. Профессор Хамелеошин должен был появиться где-то с минуты на минуту, в обычное время, когда он выносил мусор.

— У вас есть его портрет?.. — не находя себе места, дважды спросила Ирина, когда они подъехали к дому на Литовском бульваре. На ней был надет короткий шёлковый халат, на ногах дешёвые китайские тапки с цветным мехом, довершала красоту расцарапанная щека, безошибочно характеризующая её, как истеричную дамочку, едва спасшуюся бегством после потасовки с любовником.

— На, обдери маникюр, — Архидьяконов протянул Ирине скальпель, который вытащил из бардачка. — Ему восемьдесят лет, Ира, и ты его ни с кем не спутаешь. И собака у него очень приметная — бурая в пятнах, еле ноги волочит, но гавкает весьма злобно!

Ирина поперхнулась:

— Как же я его соблазню, если он едва ноги волочит вместе с собакой?..

— Соблазнишь, даже не сомневайся, — хмыкнул Архидьяконов. — Заливайся слезами понатуральнее — и дело в шляпе!

— А как выглядит тот тип — с дипломатом? — Ирина поёжилась, с утра подморозило и шёл мелкий снежок. — Какой он из себя?

— Седой, — закуривая, буркнул Архидьяконов.

— Седых навалом!

— У него совершенно белая, как снег, голова, — Архидьяконов бросил взгляд на часы. — Всё, иди. И запомни, домой поедешь одна. Мне не звони, поняла? Здесь будет стоять обычное жёлтое «такси»…

Ирина открыла дверцу и, тихо ойкнув, вылезла из машины. Мимо шли люди, не обращая на Ирину никакого внимания. Она медленно подошла к мусорным бакам и встала рядом, проводив глазами машину, в которой уехал Архидьяконов. Из ближнего подъезда вышла женщина в пуховой шали и стёганом плаще и, припадая на левую ногу, двинулась в сторону помойки.

— Что с вами, девушка? — остановилась она, глядя на Ирину через очки. — Погода не летняя, а вы в халате.

— Всё нормально. Идите, пожалуйста, — не попадая зубом на зуб, улыбнулась Ирина.

— Странно, — женщина оглядела её, потом, махнув рукой, похромала дальше.

В сторону троллейбусной остановки прошли ещё несколько человек, один из них показал своей спутнице на Ирину пальцем и сплюнул. Ирина стояла уже минут пять или шесть. Она замерзла и спряталась за бак, чтобы не привлекать внимания.

— У-ха-ха?.. И какой обормот выгнал из дому такую кралю, а?.. Я хочу это зна-а-ать! — Ирина подняла глаза, на неё, улыбаясь, смотрел десантник в расстёгнутом бушлате. — Ты откуда, конфета? — весело оскалился он. — Давай знакомиться, меня зовут Альберт, а тебя? Не, не говори, ща, угадаю… Наташа?!

Ирина выдохнула и оглянулась на дом. Из последнего подъезда высунулась бурая собачья голова с висящими ушами, затем показалось тщедушное тельце на длинных лапках… Чихнув, пёс остановился.

— Я не могу говорить, сейчас приедет мой муж! — почти выкрикнула Ирина. — Уходите, а то он вам в тыкву даст!

— Мне в тыкву?.. — десантник набычился и сжал кулаки. — Не свисти, я на тебя полчаса с балкона пялился, пока курил! Чего это тебя на «Ауди» к нашей помойке привезли, а?.. Вместо мусора, что ли? Да пусть только появится, я сам ему тыкву оторву, поняла?..

Тем временем на асфальт из подъезда вышел согнутый буквой Z старикашечка и, помахивая большим пластиковым ведром небесно-голубого цвета, свернул к помойке. За ним медленно брёл пожилой бурый в пятнах кобель, царапая носом землю.

— Слышь, не гони, — десантник наклонился над Ириной, дыхнув ей в лицо чесночной колбасой. — По вызову небось приехала, да не заладилось, а?.. Колись, не обижу!

Ирина краем глаза увидела, как старикашечка с грохотом вывалил мусор в ближний помойный бак и, подволакивая ногу, резво потрусил обратно к подъезду. Пёс с опущенным тонким хвостом понуро шёл следом. Ира метнулась за ними, но, сделав шаг, зацепилась ногой за ботинок десантника и с криком упала.

— Подонок! — всхлипнула, поднимаясь, Ирина. Пёс, повернул голову и гавкнул, а старикашечка, открыв дверь подъезда, фальцетом позвал: — Генрих Четвёрты-ы-ый! — прокашлялся и повторил: — Генрих Четвёрты-ы-ый, подь сюда…

Собака, подбежав к Ирине, обнюхала её и задумчиво поглядела на десантника. Очень старые глаза, отметила про себя Ирина и тихо позвала:

— Генрих…

Собака, подняв уши, прислушалась и тут Ирина очень натурально заплакала, крикнув на весь двор:

— Оставь меня, подонок! Оста-а-авь! Пошёл прочь…

— Дура психованная! — выругался десантник и, поддев ногой пакет с мусором, размашистым шагом двинулся к метро, напоследок крикнув: — Убивать таких сук мало!

Пёс с лаем бросился следом за ним.

— Не трожь собаку! — махая ведром, как пращей, фальцетом крикнул десантнику старикашечка, но тот всё-таки поддел Генриха, и собака, визжа, отлетела в сторону.

Через пять минут Ирина, которую хозяин счёл нужным пригласить к себе, уже мыла губкой грязные колени в его полутёмной ванной комнате.

— Я его с детства знаю, — ворчал Хамелеошин, заглядывая в ванную. — Матроскин — урод, каких поискать… Девочка, ну что ты в нём нашла, если искала, конечно?

— Любила я его, — Ирина вышла из ванной, на неё с сочувствием смотрели две пары мужских глаз — химика Хамелеошина и Генриха Четвёртого, его пса. — Не знаю, как я буду на улице до вечера куковать?.. Я даже свои вещи забрать не могу, — Ирина всхлипнула. — И замёрзла, как собака…

Генрих взлаял и посмотрел на хозяина. Хамелеошин нахмурился.

— А его бабка разве не дома сидит? — буркнул он.

Ирина зарыдала в голос:

— Она считает, что я шалава-а-а-а!..

— Вот ведьма, — Хамелеошин вздохнул и посмотрел на грязные мокрые тапочки Ирины. — Эврика! — внезапно воскликнул он. — А давайте, сходим за вашими вещами вместе?.. Даже, если она выкинет их на лестничную клетку, то мы их подберём, вы оденетесь и поедете домой, Ирочка! Вот, наденьте, — профессор набросил на Ирину болоньевую стариковскую курточку мышиного цвета и погладил по плечу. — Ну, что вы рассуропились, Ирочка?.. Если бы это было в моих силах, то я бы поменялся с вами местами в мгновенье ока! Поверьте, стать рыдающей интересной девушкой мечтает каждый просроченный старичок, вроде меня…

Ирина улыбнулась.

— Ну, вот и умница! Да, Генрих?.. — оглянулся профессор.

Пёс промолчал и, стуча когтями, улёгся на коврике у двери, а Хамелеошин, пропустив Ирину вперёд, закрыл на три замка входную дверь и стал спускаться по лестнице вниз. Было видно, что он очень устал от хлопот, связанных с ней, поэтому двигается с величайшей осторожностью. Ирина чертыхнулась про себя, вспомнив настойчивое предложение Архидьяконова соблазнить столь пожилого старца. У соседнего подъезда Ирина пропустила профессора вперёд, понимая, что только чудо спасёт её от разоблачения.

— А Анна Леонтьевна в поликлинику ушла! — на вопрос Хамелеошина про Матроскину откликнулась консьержка, открыв им подъездную дверь.

— Ирочка, может быть, подождёте Анну Леонтьевну здесь? — помявшись, спросил Ирину профессор Хамелеошин. — Мне, в самом деле, очень нужно идти.

Ирина кивнула, понимая, что спорить бесполезно.

— Что-о-о? — завопила консьержка, оглядев Ирину с ног до головы. — Что такое?.. Зачем ей тут ждать? Пусть ждёт на улице! Ходят тут, прости господи, всякие… А ещё пожилой человек, и туда же!

Профессор вздрогнул, покосился на консьержку, потом на мокрые тапки Ирины и быстро посеменил к своему подъезду.

— Ну, что вы стоите, Ирочка? — пробежав метров пять, оглянулся он. — Так и быть, побудете у меня! Ну, какой с дуры спрос, а? — махнул он рукой. — Я вас посажу у окна, будете Анну Леонтьевну караулить.

Ирина сидела в кухне профессора уже час, укутанная в плед, в его больших клетчатых тапках и слушала новости по маленькому приёмнику, который Хамелеошин специально для неё принёс из комнаты. Горячим чаем с коньяком профессор её напоил только что, а, уходя, заботливо поставил перед ней вазу с печеньем и сухарями.

— Ко мне придёт человек, убедительно вас прошу, грызите тихо, Ирочка! — предупредил он. — Как можно тише, хорошо?..

Ирина, прижав руку к сердцу, кивнула.

Прошёл ещё час. Ирина дремала, а бурый пёс лежал на газетке под батареей и громко, как человек, храпел. Ира потрогала его ногой, но Генрих Четвёртый даже не проснулся.

— Ку-ка-ре-ку! — дважды прокукарекал звонок, и Ирина подскочила, нащупав в кармане пластинку, которую ей передал Архидьяконов — острыми краями она больно врезалась ей в пальцы. Ирина услышала, как профессор открыл дверь и просеменил за вошедшим гостем в кабинет, оживлённо с ним беседуя. Ира выглянула в прихожую, но никакого дипломата там не было, висела лишь потёртая куртка в заклёпках, и грязные чёрные ботинки стояли на тряпке у самой двери.

— Труль! Труль!.. — раздавалось из кабинета минуты две, но потом дверь притворили, и Ирина вернулась на кухню. Только через час снова послышались голоса, потом шаги, и в кухню заглянул моложавый человек с кипенно-белой шевелюрой.

— Здравствуйте, — слащаво улыбнулся он Ирине.

Генрих Четвёртый проснулся и, мельком оценив ситуацию, снова закрыл глаза.

— О-о-о!.. — визитёр не сводил с Ирины глаз, сзади него стоял профессор, на его лице блуждала довольная ухмылка.

«Распоясался, старичок!» — подумала Ирина, улыбнувшись в ответ, но на этом всё и закончилось, потому что оба химика вернулись в кабинет. А ещё через полчаса стало ясно, что визитёр уходит — дверь кабинета распахнулась и Ирина услышала, как гость прощается.

Чувствуя, что теряет контроль над ситуацией, Ирина огляделась и схватила первое, что подвернулось ей под руку — это была кастрюля. «Тяжёлая! Ещё убью…» — подумала Ирина и поставила её обратно на плиту.

— А-а-а-аф!.. Аф-аф-афф! — жалобно взвизгнул Генрих Четвёртый, кинувшись в прихожую под защиту своего старичка-профессора, когда на него упал чайник.

Хамелеошин, чтобы удержаться на ногах, схватился за гостя и уронил дипломат, который держал в руках.

— О, майн гот! — захохотал гость, согнувшись пополам.

Ирина подняла пустой чайник, который кинула в собаку, и выбежала из кухни, чтобы помочь профессору подняться. Гость, отсмеявшись, пожал руку Хамелеошину, схватил дипломат с пола и откланялся.

— Вот, старый дурак! — потирая ушибленный бок, Хамелеошин укоризненно погрозил пальцем Генриху Четвёртому. Ирина, не выдержав, хихикнула.

— Спасибо вам большое, профессор, я только что увидела Анну Леонтьевну из окна, — быстро выговорила она. — Она уже пришла из поликлиники, так что я побегу за вещичками?

— Всего вам доброго, Ирочка, — кивнул Хамелеошин. — Берегите себя!

«Что он этим хотел сказать? — спускаясь по лестнице, терзалась Ирина. Ей почудилось, что Хамелеошин подковырнул её. — Ещё одно такое задание и у меня помутится разум?» — размышляла она, сворачивая к мусорным бакам, рядом с которыми стояло обычное городское «такси».

— Куда? — вытаращив глаза на её разбитые коленки, спросил таксист, когда она открыла дверцу и села на заднее сиденье.

Острая прозрачная пластинка из кармана её халата с каждой секундой отдалялась от дома профессора Хамелеошина, прикреплённая ко дну кейса безукоризненно-седого мужчины с голубыми глазами.

Ирина поёжилась, глядя на пожилого таксиста-армянина, и назвала адрес.

Через час, зайдя в квартиру на Большой Почтовой улице, Ирина включила автоответчик. На нём было всего одно новое сообщение — шеф-редактор «Московской сплетницы» Пятницкий язвительно осведомлялся:

«Что-то с памятью вашей стало, Ирина? Где репортаж к завтрашнему дню про расследование на домодедовской свиноферме?»

Ирина набрала номер редакции, но Пятницкий не стал с ней разговаривать. Тем не менее, перезвонил через полчаса сам:

— Какого чёрта, а?.. Где репортаж? Не готов?.. А ну, быстро к свиньям, пока не поздно! — сквозь зубы отчеканил он.

— У меня проблемы, о которых лучше не говорить, — пискнула Ирина..

— А у меня, думаешь, проблем нет? — перебил её Пятницкий. — Увольняйся к чёртовой матери и не занимай место, если не хочешь работать!

— Хорошо, — сказала Ирина.

— Что — хорошо? — крикнул Пятницкий. — Завтра, чтобы был репортаж и Виталину с собой захвати, что-то давно я вас не видел, девочки!..

— Она в Турции, — успела вставить Ирина.

— В Стамбуле значит? — Пятницкий чертыхнулся. — Корюшку жареную ест? Работнички…

Ирина посмотрела в окно… Наступил вечер и в квартире было тихо, как в склепе. Усевшись на стул посредине большой комнаты, Ирина вдруг расплакалась.

— Нужно разобрать Пашкину кровать, — сказала она себе, и не тронулась с места.

«После приезда брата Вадима из Питера моя семья попала в ад и ему, похоже, не видно конца? Я пытаюсь вырваться, но всё глубже и глубже погружаюсь в него — из ада торчит лишь моя рука. Я перестала быть женщиной, потому что живу лишь тем, чтобы выжила моя семья. Наверное, я скоро заработаю необходимую сумму, но что будет дальше? Отец оказался тысячу раз прав — я отравилась Москвой!.. Что же мне делать, а?..»

Утром Ирина быстро взбежала по мраморной лестнице «Сплетницы» и день покатился по накатанной колее. Нитка жемчуга, чёрные чулки и мини-юбка, которые Ирина надела вместо обычных джинсов — конфузливая попытка визуально умаслить Пятницкого.

— На свиноферму в мини? — хохотнул шеф-редактор, заглядывая Ирине в бесконечный вырез блузки. — Я тебя раскусил, Стрельцова, ещё в самый первый день, когда ты пришла в редакцию! Успеешь сегодня сдать репортаж?..

— Конечно, — и Ирина поехала в Домодедово, где ещё неделю назад украли десять элитных свиноматок, купленных в Дании.

— Читала про вчерашний взрыв в метро, Ир? — водитель редакционной «Волги» кивнул на свежий номер газеты. — У мужика взорвался дипломат, и при взрыве ему оторвало полруки! Возят всякую химию, блин… Хорошо хоть не на коленях его держал! — хмыкнул водитель.

Ирина быстро развернула «Сплетницу»: «Известному словацкому учёному-химику Михаилу Трулю оторвало кисть руки, взорвавшимся у него в руках дипломатом. Остальные пассажиры вагона отделались лёгкой контузией. Движение на станции метро Баррикадная было восстановлено в течение часа».

— Ты чего, Ир?.. Знакомый, что ли?.. Так позвони в Склиф, узнай, — водитель протянул Ирине редакционную «Моторолу». — Тут ведь не написано, что он умер! Я сам вчера видел, как его грузили и на носилках несли. А вот и свиноферма! — обрадовался он, кивнув на дорожный указатель: «Свиньи из Дании».

Следующие полтора часа Ирина подробно расспрашивала хозяина свиноводческой фермы про невосполнимую потерю десяти элитных хрюшек, купленных им полгода назад в Дании. По версии хозяина свинофермы, хавроний украли конкуренты в лице бывших соучредителей. Репортаж получался с захватывающим сюжетом, Ирина быстро записала его на диктофон, и уже после обеда они поехали обратно.

— Что невозможно-то? — спросил водитель, покосившись на Ирину. — Сама с собой уже километров пять разговариваешь!..

— Я? — удивилась Ирина. — Это я про свиней думаю, Вадик.

— Про свиней-то, конечно, дело тёмное, гангстерский боевик какой-то!.. Ну, как их грузили, если каждая больше центнера весом, а?.. Кошку и то замучаешься ловить, а тут свинья! Да не одна, а целых десять штук… Нет, что-то мухлюет хозяин, может страховку хочет получить?.. Как считаешь? А сам свинок на котлеты пустил! Котлетки из датских свиней — не хило, а?.. — водитель подмигнул.

Репортаж получался ещё лучше, чем ожидался, а вечером Ирине позвонил Архидьяконов.

— Я вам целый день потаюсь дозвониться…

— Быстро приезжай! — резко оборвал её Архидьяконов и повесил трубку.

Ирина поглядела в окно — начинался дождь… Она пошла пешком от редакции до улицы, на которой жил Архидьяконов, и за полчаса вымокла до нитки.

— Откуда я знаю, что это было? Наверное, он вёз какие-то реактивы в дипломате?.. — вопросом на вопрос ответил Архидьяконов. Выглядел он при этом совершенно умиротворённым.

Ирина попыталась поймать его взгляд.

— Как вы могли послать меня, чтобы покалечить человека? — возмутилась она.

— Ирина, ты же держала её в руках!.. Ну, как крошечная пластинка могла взорвать целый дипломат? — возмущенно фыркнул Архидьяконов. — Она была похожа на гранату?.. Нет, в том-то и дело. Вот твои деньги, — он кинул Ирине пачку стодолларовых купюр. — Правда, хороший заработок? — Архидьяконов кивком указал ей на дверь и быстро вышел из комнаты.

Ирина шла по улице и смотрела на снег, который слепил глаза — весна, ворвавшаяся в город с антициклоном, снова сменилась маленькой зимой. Вытащив деньги из сумки, она ещё раз посмотрела на них и переложила в потайной карман куртки.

— Дура! — крикнул ей шофёр, из-под колёс машины которого она едва выметнулась. — Давить таких слепых дур надо!..

«Ещё десять к тем двадцати… Надо снова ехать, отвезти маме деньги и забыть обо всём к чёрту! Что же я сделала-то?.. Господи, прости меня! Я же не знала, что я делала!»

Она не сразу заметила притормозившее рядом зелёное «такси».

— Спасибо, что остановились, я что-то припозднилась. Улица Большая Почтовая, — Ирина машинально отметила, что шофёр выглядит солидно.

На сиденье сзади кто-то кашлянул, и Ирина, вздрогнув, быстро повернулась. На неё оттуда глядела девушка с яркими блестящими губами на кукольно-злом лице.

— Не боишься в тёмное время суток по улицам ходить? — хрипло спросила она.

— Ой, — непослушными губами произнесла Ирина, схватившись за рычаг на дверце. — Простите меня, я ведь уже почти дошла до метро, вот же оно! Осталось каких-то пятьдесят метров… Я, пожалуй, пойду!

— Сиди, — улыбнулся водитель. — Довезём.

— Хорошо, — кивнула Ирина, вглядываясь ему в лицо. — Разве я знаю вас?..

— Конечно, знаешь, — водитель, не убирая улыбки, отечески похлопал Ирину по плечу, и Ирина внезапно почувствовала, как, начиная с головы, всё её тело становится ватным… Ватные уши… ватный рот… ватный язык и ватное нёбо, ватные подбородок, шея, грудь, живот… Из её ватных рук водитель взял сумочку и достал кошелёк с проржавевшей кнопкой.

— Денег кот наплакал, — поморщился он, кидая сумку назад.

— Тебе хоть раз платили мужчины? — «сквозь вату» услышала Ирина женский голос.

— За работу, да, — деревянными губами произнесла Ирина.

— За секс, дура! — надменно засмеялась «кукла» на заднем сиденье.

Ирина повернула шею и взглянула «кукле» в глаза.

— Я замужем.

— Ах, какие мы пафосные, — насмешливо хмыкнула «кукла», роясь в её сумке. — А может быть, тебе понравится? Тело в дело, а?.. — Ирина, не отрываясь, смотрела на пухлые губы незнакомки, но слышала почему-то лишь обрывки фраз. — Если бы мужики зарабатывали собой, имея женскую грудь, а?.. У нас обычный публичный дом, зато есть другие, вон Гулька сбежала… Там колют какую-то дрянь и не помнишь, что и как было! Вон Гулька не помнит, где три месяца была… Дурак!.. Она — журналистка, смотри… — внезапно услышала Ирина «сквозь вату» и закрыла глаза.

— Что с вами?.. Вам плохо? — кто-то очень сильно её тряс за плечи.

Ирина открыла глаза и сквозь радужные круги в глазах увидела, что сидит в каком-то сказочном сквере на длинной лавочке под ярким фонарём. На её непокрытую голову падал снег и не таял.

— Где тут метро?.. — спросила Ирина ватным языком.

— Вставайте, я вас доведу, — решительно произнёс незнакомец, и тут Ирина, наконец, разглядела его. Это был щуплый мужчина с интеллигентным лицом в тёмной дешёвой дутой куртке. Внизу у его ног кто-то громко по-ежиному фукал!.. Ирина с трудом сфокусировала взгляд на фукальщике, и увидела крошечного терьера с выпученными глазками в вязаной попонке с капюшоном. Он жадно разглядывал её, и по-собачьи выражал восторг.

— Вы наркоманка, да?.. Однажды замёрзнете, девушка, — убеждал её всю дорогу до метро незнакомец. — За мной, Озорник!..

Терьер Озорник бежал следом за хозяином, не забывая останавливаться у каждого столба.

— Спасибо вам большое!.. Вы меня спасли, — Ирина посмотрела на часы у входа в метро и потёрла ладонями замёрзшие щёки.

— Может, на такси? — незнакомец продолжал держать её за руку.

— Не надо, — запротестовала Ирина. — На метро быстрее.

— Как хотите, — улыбнулся ей на прощание незнакомец. — Я рад, что с вами всё в порядке!

Был второй час ночи, когда она добралась до дома. У двери в квартиру Ирина долго искала ключ, а когда всё-таки нашла его и открыла дверь, то в темноте налетела на что-то мягкое и едва удержалась на ногах.

— Ты вернулась? — обрадовано спросила Ирина, ожидая услышать сердитое ворчание подруги, но свет внезапно зажёгся — из угла на Ирину смотрела растрёпанная тётка в накинутом кое-как на плечи халате Виталины и с утюгом в руках.

— Вы кто? — Ирина вгляделась в почему-то знакомое лицо незнакомки. — Мне Виталина разрешила пожить тут…

Женщина опустила утюг.

— Я её мама, извини, — вздохнула она. — Думала, воры лезут. А где Лина?

— В Турции, — Ирина подвинула чемодан, о который споткнулась, и кивнула на автоответчик. — Слушали его?

— А как он включается? — и только тут Ирина сообразила, что перед ней стоит типичная деревенская женщина. С простым лицом — у таких в глазах вся их жизнь.

— Значит, ты Ирочка? А я Лидия Ивановна, — женщина запахнула халат. — У Виталинки часто подружки живут!.. Будешь чай? — тараторила она, пока Ирина мыла руки. — А мне сон плохой приснился, вот я и приехала! А можно мне позвонить отсюда в Турцию, как считаешь?..

— Можно, — Ирина покосилась на автоответчик. — Только она сотовый почему-то отключила. Знаете, я думаю, вам лучше сидеть дома, пока Вита снова не позвонит.

— А долго сидеть? — Лидия Ивановна с досадой взглянула на телефон. — Я на соседку козу с козлёнком оставила! А соседка старая… Я не приехала бы, если б сон плохой не приснился! Вообще-то, я не верю в сны, но уж больно сон плохой, — Лидия Ивановна быстро перекрестилась.

— А про что он, если не секрет? — Ирина подула на чай.

Лидия Ивановна замялась.

— Ирочка, а давай спать? Я себе на диване постелила, а то меня ноги уже не держат, — вскочила она. — Скажи, у тебя каплей сердечных нет?..

В квартире громко тикали часы и пахло корвалолом. Обе долго ворочались, но к утру усталость взяла своё…

Вечером следующего дня, едва Ирина вошла в квартиру, Лидия Ивановна вручила ей трубку.

— Что случилось? Где ты? Я не могу тебе дозвониться! — услышала она голос Архидьяконова.

— У меня изменились обстоятельства, не звоните мне больше, — Ирина быстро сказала то, что решила и добавила: — Я выхожу из игры!

— Я тебя умоляю, желающих навалом! — язвительно хмыкнул Архидьяконов. — Я просто хотел тебе помочь.

— Спасибо, — Ирина отдала трубку Лидии Ивановне, та аккуратно её положила и пожала плечами.

— Это случайно не твой бывший супруг, а? — Лидия Ивановна кивнула на вновь содрогающийся телефон. — Звонит с утра, надоел хуже банного листа.

Ирина снова взяла трубку.

— Знаешь ты кто?.. Ты неблагодарная дура! — в бешенстве проорал Архидьяконов. — Мы договорились, что ты будешь готова работать в любой момент дня или ночи, а ты уходишь, даже не предупредив. Так не делают, слышишь?..

— У меня после последнего случая руки трясутся, понимаете?.. — Ирина оглянулась на Лидию Ивановну, которая, наматывая тряпку на швабру, собиралась мыть пол. — Я больше не смогу работать на вас.

— Что за женщина говорила со мной? — спросил Архидьяконов. — Позови Виталину!

Желчный тон Архидьяконова вывел Ирину из себя, но она взяла себя в руки.

— Я приехала из Томска, и не застала её дома. Она оставила записку, что уехала в Турцию.

— Куда уехала? — переспросил Архидьяконов.

— В Турцию, — повторила Ирина. — Кстати, Виталина рассказала мне о журналистках Кате и Дине, которые раньше жили у неё. Она очень беспокоилась об их судьбе. Проясните ситуацию, вы не в курсе, где они?

— Что за Катя с Диной?.. А сколько Виталины уже нет в Москве? — помолчав, спросил Архидьяконов.

— Неделю или около этого, а Катя с Диной — журналистки, — повторила Ирина. — Они жили у Виталины, а осенью пропали…

— Почему пропали? — буркнул Архидьяконов. — Они, видимо, уехали. А что касается Роговой, то я попробую узнать через Шереметьево, когда она улетела в Турцию. Я ещё позвоню, мы не договорили…

— Мне нужно в Томск, — успела вставить Ирина.

— Будешь уезжать, предупреди! Слышишь?.. — тихо сказал Архидьяконов.

— Хорошо, — пообещала Ирина.

— Ну, что? — Лидия Ивановна, опершись на швабру, тревожно слушала разговор.

— Скажите, Вита вам что-нибудь говорила про Архидьяконова?

— Нет, я не знаю такого, — отрицательно покачала головой Лидия Ивановна.

— Это её знакомый, он обещал узнать, когда она улетела в Турцию, — Ирина положила трубку.

— Ира, а я помню Катю с Диной, — Лидия Ивановна нервно теребила фартук. — Когда я приезжала, они жили тут. Почему ты сказала, что они пропали?

— Наверное, они уехали домой, не предупредив Виталину. Да не берите в голову, — Ирина улыбнулась, подумав, что высокая Виталина совсем не походила на свою маленькую мать. Лидия Ивановна, стуча шваброй, быстро мыла пол, губы у неё дрожали. Ирина обошла ведро с грязной водой и направилась в кухню.

— Ирочка, включи автоответчик, я хоть голос её услышу! — через несколько минут попросила Лидия Ивановна. — Сейчас бельё буду стирать, давай и твоё постираю?

— Спасибо, я поменяла пару дней назад, — выглянула из кухни Ирина. — Нажмите сами на красную кнопку и слушайте! Не бойтесь…

Лидия Ивановна боком подошла к телефону и, нажав на кнопку, быстро отдёрнула руку. Раздалось шипение, потом голос:

«Ира, это я… Перезвоню!»

«Ира, снова я! Когда приедешь, вытащи почту».

— И всё? — Лидия Ивановна слушала, наклонив голову. — Голос какой-то не её, да? — подняв на Ирину глаза, пробормотала она. — Виталинка буквы проглатывает, торопится, а эта так уверенно говорит.

Ирина, пожав плечами, включила снова.

«Ира, это я… Перезвоню!»

«Ира, снова я! Когда приедешь, вытащи почту».

— Может, это связь немного изменила голос, Лидия Ивановна? — предположила она, снова включив автоответчик.

— Нет, не её это голос, Ира, — упрямо повторила мама Виталины. — Ладно, пойду стирать.

Прошла минута или две, Ира успела открыть холодильник и сделать бутерброд с сыром.

— Ира, иди сюда! Посмотри, я хотела снять бельё, а тут кажется кровь?.. — не своим голосом крикнула из спальни Виталины Лидия Ивановна. — Ира, да что же это такое?..

Ирина грустно посмотрела на закипающий чайник и вышла из кухни…

— Ирина Кузьминична, не теряйте драгоценного времени, и звоните в местное отделение, не ошибётесь, — посоветовал Ирине участковый Изотов, после чего положил трубку.

За окном скрипело замёрзшее дерево, на часах было почти девять вечера.

Ирина снова взглянула на насквозь пропитанную бурой засохшей жидкостью кровать Виталины, которая до этой минуты была покрыта атласным чёрным покрывалом.

— Это кровь?.. — сомнабулически раскачивалась над кроватью дочери Лидия Ивановна. — Кровь?.. Но почему её так много, Ирочка?..

Ирина набрала номер местного отделения милиции, но в течение десяти минут так и не смогла дозвониться, и тогда она набрала номер Архидьяконова.

— Кровь?.. — Архидьяконов, не перебивая, выслушал Ирину. — Я только что узнал, что через Шереметьево за последние десять дней Виталина не улетала. Милицию вызвали?..

— А вы не приедете?

— Завтра, если будет время, — буркнул Архидьяконов и положил трубку.

— Вот её паспорт, — Лидия Ивановна всхлипнула и положила рядом с телефоном общегражданский паспорт Виталины. — Я только что нашла в столе.

Ирина полистала паспорт и снова набрала номер местного отделения милиции.

— Рогова Виталина Юрьевна?.. Пропала вместе с загранпаспортом больше недели назад?.. Так пропала или в Турцию уехала?.. Вы не знаете, а я знаю по вашему?.. А друзей опросить пробовали? — хмыкнул дежурный, когда Ирина дозвонилась до ОВД. — Журналистка? Не замужем? Двадцать шесть лет, ага… Простыни в чём?.. В жидкости, похожей на кетчуп?.. Да говорите вы толком! А с чего вы решили, что это кровь? Приходите завтра, оставите заявление и простыни приносите. Как это зачем? На предмет исследований… А лучше постирайте… Нет, не стирайте! Я же пошутил! Шуток не понимаете?.. С вами всё ясно!

Лидия Ивановна к концу разговора плакала.

Назавтра заявление об исчезновении Роговой приняли вместе с запачканной кровью простыней.

— Мой вам совет, походите по моргам, мамаша! — предложил Лидии Ивановне следователь. — Просто чтобы исключить несчастный случай. Вам самой спокойней будет, если вы не найдёте там свою дочь.

По их просьбе следователь поднял регистрацию за прошлый год и установил фамилии проживавших у Виталины — Петриги Дины и Екатерины Жук.

— На данный момент ни одна из них не зарегистрирована в Московском регионе, — кивнул на монитор ПК следователь. — Пошлём запросы в Запорожье и Николаев по их прежним адресам, и если они вернулись на родину, то примерно через неделю мы об этом узнаем. Да, кстати, тут есть их домашние телефоны… А давайте сейчас позвоним? — неожиданно предложил он.

Через пять минут следователь выяснил, что Катя и Дина домой не возвращались, также не звонили и не писали. Мама Екатерины Жук уже подала заявление по месту жительства о пропаже дочери.

Этим же вечером Ирина и Лидия Ивановна с участковым Трофимовым обошли всех соседей по подъезду. По словам соседей Виталину уже более недели никто не видел, а Катю и Дину просто забыли.

— Скорее всего, девушки куда-то уехали, а не исчезли. Возможно, в ту же Турцию, — строго заметил участковый и добавил: — Вы хоть представляете, сколько каждый день приезжает девушек в Москву?..

Во время обхода случайно выяснилось, что в квартире напротив живёт известный стилист и парикмахер. Когда-то Льва Новикова часто показывали по ТВ, но открывший им дверь исхудалый мужчина, мало походил на себя.

— Спит, — шепнул участковый Ирине и тихо добавил: — Три года болеет.

На недоумённый взгляд Ирины, повторил:

— Да не спит, а СПИД!

Когда участковый ушёл, Ирина вспомнила, как Виталина обмолвилась про амурные отношения Кати Жук с соседом сверху. Посмотрев на часы, она всё же решилась снова подняться на третий этаж.

— Звонок сломаете, девушка! — Ирина вздрогнула, когда дверь отворилась. На неё из прихожей смотрел высокий молодой человек в модных джинсах и красной бейсболке. — Если ко мне, то заходите, — подмигнул он. — Это вы раньше звонили?.. Ну, извините, я в ванной был, открыл, а вас уже нет.

Ирина перевела дыхание — молодой человек показался ей обычным пикапером. Сославшись на то, что Катю ищет её мама, она спросила, не знает ли он, где находится девушка.

— Не звонит и не пишет, хоть и обещала. Такие вы, девушки, да, — хмыкнул молодой человек. — Кстати, меня зовут Бахтын, а вас?..

— Ира. А вам не показалось странным, что Катя уехала, даже не попрощавшись с вами? — наугад спросила Ирина.

— Я сам сажал Катерину в запорожский поезд, — сосед немного удивился. — Числа я не помню, но дело было в октябре.

— А Дину, Катину подружку, вы хорошо знали?

Бахтын поцокал языком и хмыкнул.

— Знаете ли, Катя была очень ревнивая девушка… Ну, вы меня понимаете?

Ирина снова отметила, что парень очень модный — раструбы его джинсов были в два раза шире её собственных, при этом смотрелись потрясающе.

— Бахтын, вы не модельер случайно? — профессионально вкрадчиво спросила она.

— Я — стритрайсер, — Бахтын лукаво взглянул на неё. — А стилист внизу живёт.

— Я сегодня с ним познакомилась, — пробормотала Ирина. — Грустное зрелище.

— Я Катьке постоянно говорил, — Бахтын демонстративно стряхнул с плеча соринку.

— А что с ним такое? — притворно удивилась Ирина.

— Он классно причёски делает, — Бахтын нервно сглотнул. — Но ведь болен и не банальной чесоткой, а СПИДом. А Катька к нему часто ходила стричься!

— Бахтын, а у вас случайно не осталось Катиной фотографии? — набравшись смелости, спросила Ирина.

— Сейчас, — кивнул тот и скрылся в квартире.

Через пять минут Ирина вернулась домой. Бахтын любезно подарил ей одну из фотографий, на которой был снят вместе с Катей. Сев на кухне, Ира долго рассматривала любительский снимок, пытаясь понять, что же за девушка была Катя Жук?.. Если ты молодая любительница приключений и любишь жизнь, размышляла Ирина, то зачем уезжать из Москвы, в которой у тебя всё схвачено? Если ты поймала свою птицу счастья, то смысла уезжать просто нет вообще!

Архидьяконов с дотошностью оглядел кровать Виталины с пятнами бурого цвета, которые просочились на матрац. Ирина отметила, что в спальне Виталины очень тяжёло пахнет. Почему же раньше она не замечала этого?.. Подойдя к матрацу, она приподняла его — так и есть, бурые пятна были и под ним тоже.

— Дай-ка, я послушаю автоответчик, — Ирина впервые видела Архидьяконова таким взволнованным. — Все её вещи на месте? — Архидьяконов поочерёдно оглядел все углы в спальне.

— Те, что на виду, да, — Ирина поёжилась.

— Ты что-нибудь говорила обо мне в милиции? — Архидьяконов подошёл к окну и открыл форточку.

— Ничего, — покачала головой Ирина. — Кстати, они приняли решение искать не только Виталину, но и Катю с Диной тоже.

— Я тоже попробую их поискать, — Архидьяконов достал сигарету, но так и не закурил. — Мне пора, Ира.

— Я не понимаю, почему же вы не искали их раньше? Вас не удивило, что Катя с Диной исчезли? — Ирина всё-таки задала мучивший её вопрос.

— Ира, Катя с Диной работали на десяток московских газет, — поморщился Архидьяконов. — Вот завтра ты вернёшься в Томск, думаешь, меня это сильно удивит?..

Ирина закрыла дверь за Архидьяконовым и пошла умываться. От дурных предчувствий у неё голова шла кругом.

Прошло ещё два дня, Виталина больше не звонила. Архидьяконов, в свою очередь выяснил, что Дина Петрига и Катя Жук за границу не выезжали. Лидия Ивановна по совету следователя каждый день ходила по московским моргам.

— Тело обезображено, зато костюм на фотографии один в один её! — вечером делилась она подробностями. — Как же мне плохо стало, Ирочка-а-а… Хорошо хоть вспомнила, что я этот костюм в шкафу видела! — Лидия Ивановна жадно выпила полстакана воды. — Как считаешь, не могли её уже похоронить?..

— Нет, конечно, — Ирина старалась говорить как можно убедительнее, хотя на душе кошки скребли. И тут она неожиданно вспомнила про машину, которую Виталина никак не могла взять с собой в Турцию.

— Скажите, а красный «Киа Кларус» с люком где?.. — утром перед работой Ирина забежала на платную автостоянку, где обычно парковалась Виталина — У вас его оставляет высокая девушка!

— Ну, допустим, и что? — подозрительно оглядел её очкарик в тесном камуфляже.

— Понимаете, я её подруга, — улыбнулась Ирина, решив не говорить, что Виталина пропала.

— Вот и спросите у неё сами, — охранник повернулся к ней спиной. — Мы про машины клиентов справок не даём!

Участковый Трофимов был пойман Ириной в коридоре ОВД.

— «Киа Кларус» говорите? — поморщился он. — А номера помните?..

Ирина по памяти продиктовала номер машины.

— Проверим, — пообещал Трофимов. — Если будет время, то я сегодня зайду за документами на машину.

Вечером Лидия Ивановна заполошно искала документы, перевернув всё вверх дном.

— А у Катьки тоже машина была, я видела, — неожиданно вспомнила Лидия Ивановна. — Белая такая.

— У Катерины Жук? — уточнил Трофимов. — Номеров, конечно, не помните?..

Провожая участкового, Ирина нос в нос столкнулась с соседом с третьего этажа, который тащил наверх тяжёлый гоночный велосипед.

— Что за фрукт? — поинтересовался участковый Трофимов.

— Это Байрамов, бывший молодой человек Кати Жук, — пробормотала Ирина, открывая дверь подъезда. — Тоже беспокоится, между прочим, что она не пишет и не звонит.

В начале улицы в старом кирпичном здании располагался бар, мимо которого Ирина каждый день ходила на работу. Из приоткрытой двери вечерами слышалась заводная музыка. Она напоминала Ирине мексиканский фильм со стрельбой от бедра на жёлтом экране кинотеатра «Победа», куда она сбегала, чтобы прогулять последний урок.

Полированная стойка с крутящимися стульями, влажный истоптанный пол, кислый аромат пива, дымящиеся большие креветки на глиняных тарелках и много курящих мужчин — внутри всё было аутентично настоящим толедским барам. Увидев пустой столик за колонной у окна, Ирина проскользнула туда. Пожилой однорукий официант вместе с пивом в качестве комплимента принёс ей три маленьких копчёных кильки. Ирина поблагодарила и огляделась. «Интересно, кто сейчас подойдёт, чтобы познакомиться?» — поёжилась она, и вдруг увидела Бахтына, который ловко смешивал напитки за барной стойкой.

— Бр-р-ррр… Тоже запала?

Ирина вздрогнула — над её столиком, нависая, застыл длинный, как удав, мужчина. Покачавшись с полминуты, он просто рухнул на стул рядом.

«Только не ты!» — чуть не крикнула Ирина и потянулась рукой за сумкой.

— Испугалась? — оценив сальным взглядом её грудь, мужчина громко икнул и представился: — Меня зовут Агап, а тебя как?..

— Не имеет значения, — проворчала Ирина и сделала глоток из кружки.

— А почему пену не сдула?! Что молчишь?.. Выпьешь со мной, а?.. — Агап смотрел на неё, не мигая.

И тут Ирина неожиданно для себя согласилась, решив, что раз уж зашла в бар, а не в консерваторию, то придётся, хотя бы временно, придерживаться чужих правил игры в жизнь.

— Выпью!..

Агап, запрокинув голову, хохотнул и, помогая себе руками, поднялся и поплёлся к бару. Костюм от Армани ненавязчиво намекал о его состоятельности, но когда он нежданно обернулся, Ирина поразилась его потухшим глазам, на которые невозможно было смотреть без содрогания.

— Водка. Будете?.. — Агап вернулся и поставил перед Ириной литровую бутылку «Столичной». — Спойте что-нибудь, а?.. — не сводя с неё глаз, попросил он.

— Что вам спеть?

— Я начал жизнь в тpyщобах гоpодских, и добpых слов я не слыхал… Когда ласкали вы детей своих, я есть пpосил, я замеpзал, — неожиданно тихо напел Агап.

— За что вы бpосили меня, за что? — хмыкнув, подхватила Ирина. — Где мой очаг? Где мой ночлег? Hе пpизнаете вы мое pодство, а я вам бpат, я человек!

Ирина изумлённо прислушалась к себе — ситуация начинала ей нравиться. «Господи, что со мной?.. Мне по вкусу общаться с человеком, у которого лицо убийцы?..» — думала она, отстукивая ритм мелодии ногой.

Агап кивнул на маленькую сцену, там усаживалась большая дама в бархатном платье с откровенным декольте. Когда через минуту дама начала петь под аккомпанемент маленькой гитары, Ирина поперхнулась воздухом.

— Забери меня отсюда… Забери навсегда! — раздирающим басом пропела дама-пышка под грустную мелодию и, смежив веки, начала петь стихи Гарсиа Лорки:

— Кто вы, Агап? — когда песня закончилась, спросила Ирина у своего нового знакомого.

— Завсегдатай, — наливая ей и себе по порции водки, смерил её взглядом Агап. — У меня жена пропала месяц назад. Просто не вернулась, понимаешь?.. А мне никто не верит. Думают, это я её убил…

— А кто её убил, Агап? — едва шевеля губами, спросила Ирина.

— Может он? — Агап кивнул в сторону бара. — А может такой же, по прозвищу Суслик.

— Про кого вы говорите?.. — Ирина огляделась. У барной стойки сидело несколько изрядно надравшихся мужчин с каменными лицами. Бармен, наклонив голову, подмигнул ей.

— А ты угадай! — икнув, буркнул Агап. — Любовь-убийца, страсть-палач ждут нас за углом… — и, кое-как поднявшись, побрёл в сторону туалета.

Ирина внимательно огляделась — у бара не сидело ни одного суслика. Ни единого. Через несколько минут она ушла.

— Ирина, а вас к шефу на ковёр. Пятницкий рвёт и мечет! — мимо, весело щебеча, пробежали две журналистки-практикантки. Ирина от неожиданности уронила кошелёк и стукнулась головой о металлический бак кофейного автомата, когда поднимала его.

Потирая шишку на лбу, она с минуту постояла у закрытой двери кабинета шеф-редактора, но дверь противно скрипнула и открылась сама собой от сквозняка.

Голова Пятницкого была еле видна из-за компьютера.

— Сколько вы у нас работаете, Ирина? — спросил шеф-редактор, его острый подбородок мелко подрагивал.

— Два с половиной месяца, — оглянувшись на календарь на стене, пробормотала Ирина.

— Ну и как вам у нас работается?

— Бывало хуже, — честно ответила Ирина.

— В таком случае — вы уволены! — буднично сказал шеф-редактор. — Собирайте манатки и катитесь отсюда к чёртям собачьим! Больше я вас не задерживаю. Ну, что глазами водите?.. Освобождайте помещение.

— Я не поняла, Михаил Михайлович? — у Ирины от неожиданности навернулись слёзы. — А что я такого сделала?

— Ага, — Пятницкий потёр суховатые ручки и привстал. — И имя моё даже вспомнили?.. Ну, что же, я страшно рад! Давненько, я вам скажу, я так не радовался…

— А куда я пойду? — Ирина не тронулась с места.

— А мне без разницы, — шеф-редактор оглядел все углы в своём кабинете и зевнул. — Гуд бай, май лав, гуд бай!..

Ирина повернулась и вышла из кабинета.

— Я пошутил, — услышала она, когда уже стала поворачивать дверную ручку. — Могу я пошутить или не могу?..

— Можете, — тихо сказала Ирина, снова очутившись в кабинете. — И что?

— Пошутили и будет, — шеф-редактор вытащил из пачки бумажную салфетку и с наслаждением высморкался. — Да умоются кровью те, кто усомнится в нашем миролюбии, Ирочка! Кстати, что там случилось с Виталиной?.. Давай, расследуй, — выслушав про исчезновение троих человек, разрешил Пятницкий. — Но в свободное от работы время. Ты в Томск-то не собираешься, надеюсь?

— Собираюсь, — просительно улыбнулась Ирина.

— Ира, не зли меня, я тебя как человека прошу, а не как женщину! — возмутился Пятницкий. — Ты же недавно ездила повидаться с родными?

— Мне нужно отвезти деньги.

— Где ты успеваешь зарабатывать? Может быть, мне подскажешь? — Пятницкий демонстративно вывернул карманы. — Видишь, ничего там нет?.. Подайте нищему!

— У меня семья бездомная, кручусь, где только можно, — Ирина улыбнулась. — Я везу деньги на покупку жилья…

— Ир, так купи здесь, — перебил её Пятницкий. — Так и будешь всю жизнь километры наматывать?..

— Я не потяну здесь, — Ирина уже пожалела, что начала этот разговор. — У меня два сына и родители.

— А сколько уже есть, если не секрет, конечно? — Пятницкий снял очки и посмотрел на неё уже внимательнее.

— Тридцать тысяч.

— Фунтов стерлингов?

— Долларов.

— Так купи деревянный дом в Подмосковье, — Пятницкий обвёл глазами кабинет и, вскочив, обежал его за пару секунд. — Настоящий сельский дом с огородом, печкой и колодцем — рядом с Москвой, а?..

— За тридцать тысяч? — не поверила Ирина.

— А почему нет? — Пятницкий написал адрес на клочке бумаги и протянул ей. — Я знаю того, кто продаёт, так вот, ему срочно нужны деньги!.. Горит у него один проект. Дом, правда, маленький и построен давно. Зато тёплый и колодец во дворе, — Пятницкий облизнулся. — Ну, что?.. Сам бы купил, да денег нет!

— В глухой деревне? — разобрав адрес, переспросила Ирина.

— Скорее, глухой город. Два часа на электричке от Москвы, — шеф-редактор хмыкнул. — Съезди, посмотри.

— Но я больше половины денег уже отвезла в Томск…

— Всё равно советую взглянуть на дом, — перебил Пятницкий. — Не пожалеешь, если надумаешь.

Ирина вышла из кабинета и снова посмотрела на адрес на клочке бумаги. Идея приобрести дом в Подмосковье начинала ей нравиться.

— Иришка, а к тебе гость, — встретила Ирину Лидия Ивановна. — Твой муж. Что? У тебя лицо какое-то…

— Ну, зачем вы его впустили, Лида? — Ирина скинула туфли и быстро вошла в свою комнату.

За столом, положив на него красивые большие руки, сидел её муж Евгений Кочетков и смотрел волейбол по телевизору.

— Жень, как ты меня нашёл? — Ирина села напротив, заметив пустую чашку с кофейными разводами, лежащую на боку.

— А вот голос повышать не надо, Ируся! — Кочетков обезоруживающе улыбнулся.

Когда-то, лишь год назад, подумала Ирина, она любила и эту улыбку, и эти ясные голубые глаза.

— Я с тобой развёлся… Заочно, как ты сама понимаешь, — Кочетков вытащил паспорт и раскрыл его. Ира сморгнула и увидела штамп о разводе.

— Приехал паспорт показать? — Ирина заставила себя улыбнуться. — Спасибо за заботу, Жень.

— Я по делу в Москву. А ещё хотел на тебя посмотреть, не чужие же люди… Ир, а можно я переночую у тебя, всего ночь-две?.. Максимум, три, — Кочетков подмигнул и повторил. — Очень хотел с тобой увидеться и потрындеть.

— Ну, потрындел? — Ирине вдруг расхотелось говорить. — Тебе уже пора, да?.. Какая жалость! Давай-ка, я покажу, как отсюда выйти самым безопасным способом, Жень?

— Ну вот, — наигранно весело вздохнул её гость и погрозил пальцем. — А ты злая, Ир? Ну, что ты, скажи, такая злая-то, а?.. Нам и жить-то с тобой негде, Ир. Значит, не хочешь помочь отцу своего ребёнка в Москве? У нас же красивый сын, Ир. Мы ведь родственники навсегда, ты не забыла?.. Если б не я, разве был бы у тебя такой ребёнок, а? Нет, ты скажи, был или нет?..

— А я денег на квартиру заработала, Жень! — Ирина заставила себя рассмеяться, глядя бывшему мужу в глаза. — Не на московскую, а на томскую всего лишь.

— Много? — хмыкнул Кочетков.

— Тридцать тысяч.

— Рублей?

— Долларов. На однокомнатную квартиру на краю города хватит, — Ирина показала язык и добавила: — И ещё заработаю, куплю им мебель и машину!

— Шутишь? — бывший супруг внезапно перестал улыбаться. — Каким местом, Ир, не расскажешь? Молчишь?.. Всё ясно. Ты виски-то подкрашивай, Ир. Подкрашивай-подкрашивай…

— А что с ними? — Ирина быстро взглянула в зеркало. — Что с моими висками, бывший муж?

— Седые, — Кочетков пошмыгал носом и с нескрываемым сожалением взглянул на неё.

Ирина молча наблюдала за ним. Потом улыбнулась.

— За три месяца тридцать тысяч гринов? — проворчал Кочетков и поцокал языком. — А я свою студию временно прикрыл, не идут дела в Томске… А ты за три месяца разбогатела, значит.

— За два, Жень, — уточнила Ирина. — Точнее, за полтора, если в чистом виде считать.

— Ну, так я переночую?.. В квартире ты и эта бабка, — Кочетков покосился на кровать. — Будь умницей, Ир. У меня давно никого не было, а от тебя не убудет.

— Свободен! — Ирина рассмеялась и добавила, кивнув на дверь: — Проваливай.

— Значит, они там по углам ютятся, а ты тут с деньгами?.. Хорошо устроилась, мамашка, — Кочетков внимательно глядел на неё. — Даже слишком.

— Не беспокойся, я больше половины им уже отвезла, — Ирина смотрела в меняющееся на глазах лицо бывшего супруга.

— А я послезавтра обратно в Томск, могу передать им деньги от тебя, — Кочетков показал на себя большим пальцем. — Когда ты отвезла-то?.. Тебя в Томске не было, мне никто не передавал.

— Три недели назад, Женя. Отвезла, вручила и вернулась в Москву!

Кочетков молчал.

— Ты что, мне не веришь? — наконец спросил он.

— Я просто хочу увидеть отца с матерью и Яшку, — примирительно сказала Ирина. — А о доверии давай не будем.

— Процветаешь, а они значит, по углам? — Кочетков вздохнул и развёл руками. — А когда ты им повезёшь деньги и повезёшь ли вообще?.. Сколько им ждать тебя, скитаясь по углам, пока ты здесь ошиваешься? Я бы мог помочь, — упрямо повторил он. — Развод разводом, но у нас же сын.

— Тут в области дома недорогие… Я ещё не решила, может быть, куплю дом здесь и перевезу их сюда. Тут им полегче будет, — Ирина кивнула на дверь. — Тебе кажется пора?..

— На особняк, значит, заработала? — проворчал Кочетков и вдруг зашёлся смехом. — Ой, не могу!.. Держите меня семеро!

Ирина промолчала про бревенчатое жилище на краю городка Апрелевка, которое она вчера ездила смотреть с хозяином. Домик размером с баньку, с русской печью в половину комнаты.

— Ир, ты просто дрянь! — выходя, Кочетков оглянулся. — Я рад, что развёлся!.. Ты не женщина! Женщины так не поступают.

— А ты? — чуть не сказала Ирина, но не сказала ничего.

«Я не смогу больше любить… Я никого больше не полюблю! Никогда…» — думала Ирина, засыпая в тот вечер.

— Виталина обязательно вернётся, вот увидите! — глядя на уныло собирающуюся Лидию Ивановну, внезапно сказала Ирина. — Я не верю, что она мертва. Вы же знаете свою дочь?..

— Спасибо, Ирочка, — Лидия Ивановна благодарно улыбнулась. — Я в магазин тогда схожу, а в морг сегодня не поеду. Что мне купить?..

Ирина закрыла за Лидией Ивановной дверь и начала собираться.

Исчезнувшие журналистки Катя Жук и Дина Петрига работали около года в агентстве «Пир пиара» у станции метро Красносельская. Ирина поехала на Красносельскую, где всего за полчаса выяснила, что Катя Жук исчезла первая.

29 октября она впервые, без объяснений, не вышла на работу. Дина Петрига пропала сразу после октябрьских праздников. Трудовые девушек, Ирина полистала их с согласия кадровика, представляли собой обычные зелёные книжки с небольшим количеством записей. Последние пару лет девушки работали по специальности, хотя Катя Жук трудилась и официанткой, и даже вокалисткой в ночном клубе, а Дина Петрига полгода работала медсестрой у частного дантиста… Такой вот разброс девичьих работ в Москве.

— Нормальные девчонки, неплохо писали и брали интервью, помогали проводить презентации, — менеджер по кадрам агентства «Пир пиара» любезно разрешила сфотографировать их личные дела с автобиографиями.

Ирина, очень бегло их просмотрела и вдруг почувствовала, что видит какое-то неуловимое несоответствие… Она снова прочитала автобиографию Кати, потом — Дины. Катя приехала в Москву из Николаева. Дина родилась в Волгодонске, но в Москву приехала из Запорожья, где жила и училась. И что тут такого?

На первый взгляд — ничего особенного.

— Очень жаль, что они пропали, хорошие были девочки. И работали, как пчёлки! Это редкость в наше время, поверьте, — кадровичка непритворно вздохнула.

— Наверное, вам не трудно было найти им замену? — Ирина оглядела скромный с пыльными пластмассовыми жалюзи кабинет.

— Как вам сказать, но они были не лишними у нас! — кадровичка улыбнулась и добавила: — Знаете, вот многих, кто уволился, забыла, а их нет.

Ирина попрощалась и вышла на улицу. Через дорогу разворачивалась знакомая красная машина. Ирина готова была побожиться, что это едет «Киа Кларус» Виталины.

Ирина вытащила телефон и набрала знакомый номер.

— Я видела «Киа Кларус» Виталины! Она в Москве.

Пятницкий молча слушал.

— И что? — наконец, спросил он.

— Значит, она точно жива!

— Я и не сомневался, что она жива, — проворчал Пятницкий. — Но ты видела её? Кто сидел за рулём?..

— Я не успела разглядеть, но зато я видела номера «Киа»! Это номера её машины!

— Ты звонила ей на мобильный? — быстро спросил Пятницкий. — Хоть раз за это время ты разговаривала с ней?..

— Я не могла дозвониться ни разу! — призналась Ирина.

— Я попробую выяснить, кто теперь ездит на её машине, — буркнул Пятницкий. — Занимайся пока Жук и Петригой. Да, сходи в милицию, может быть, что-то уже прояснилось.

Участковый Трофимов выслушал, как Ирина не смогла догнать красный «Киа Кларус» и предложил чаю.

— На сегодняшний день проверяем связи всех троих, и кое-что начало проясняться, — обнадёжил участковый. — Но сказать что-то конкретное пока не могу. Рано, сглазите ещё! — хмыкнул он, и из милиции Ирина пошла к астрологу.

Астролог после часа расспросов и разглядывания фотографий наконец выдала результат:

— Екатерина Жук в ноябре скоропалительно вышла замуж и ждёт ребёнка. Живёт где-то между Москвой и Тулой. Дина Петрига попала в автокатастрофу. В настоящее время находится между жизнью и смертью в больнице. Возможно, скоро скончается… Рогова Виталина сейчас в Москве у своего любовника, который удерживает её силой. «Киа Кларусом» управлял именно он, а дом напротив агентства «Пир пиара» тот самый, в котором он её удерживает. Ну, примерно, картина такая, — астрологиня улыбнулась Ирине голубыми фарфоровыми зубами и пояснила: — Я угадываю процентов на семьдесят. Лучше всех в Москве, между прочим. Приходите ещё. Да, кстати, кто вам меня рекомендовал, если не секрет?..

Ирина заплатила правдивой астрологине сто евро и вышла на улицу. Сделав пару шагов она вдруг поняла, что её самым пошлым образом обманули. Чтобы Виталину кто-то держал в плену?.. Но как удержать наводнение?.. А пожар?..

Виталину можно было покалечить, даже убить, но только не удержать!

Тем не менее, следуя женской логике, Ирина всё-таки поехала на улицу, расположенную напротив агентства «Пир пиара», не надеясь ни на что. Она села под зонтик на лавочку напротив двух домов-кораблей и стала наблюдать за прохожими и автомобилями. Шёл самый обычный моросящий апрельский дождик, уже через пять минут Ирина пожалела, что не оделась, как следует. Всего через час к дому подъехал красный «Киа Кларус», и Ирина, вскочив, чуть не сломала каблук в песочнице.