Москву ничем не удивишь

Глава 17 Экшн

Когда в порнокиностудию вошли два милиционера Крабу это не понравилось — встреча с милицией в его планы не входила. По довольной роже режиссера было видно, что это он быстренько подсуетился, выскочил за дверь и дозвонился своей «крыше». Осмелели и два актера в шортах. Правда на рожон они не лезли, терлись позади режиссера вместе с оператором, но физиономии у них были торжествующе-наглые. Охранник прижимал к носу окровавленный платок и бешено вращал глазами. Тот, что в кожаной куртке шагнул к Крабу и приказал:

— Руками упрись в стену, ноги шире плеч!

— Слушай, у тебя своя работа, у меня своя… — начал было говорить Краб.

Но тут сержант в форме вскинул автомат и нацелил его ствол на Краба. Пришлось подчиниться. Мент в кожанке обыскал Краба, вытащил из кармана мобильный телефон, деньги, ничего больше не нашел, уселся на диван рядом с Катрин, по-хозяйски похлопал её по голой ляжке и спросил, вертя телефон Краба в руках:

— Где документы?

— В машине, — ответил Краб, — повернуться можно?

— Стой где сказали! — грубо приказал мент в кожанке.

И тут мобильный телефон в его руках зазвонил. Мент посмотрел на дисплей, но отвечать не стал, бросил его на диван, телефон продолжал пиликать и приказал режиссеру запереть изнутри дверь на ключ. Тот подчинился, закрыл плотно дверь и запер, оставив связку ключей в замке.

— Ты чего сюда пришел? — спросил мент.

— С Катрин поговорить, — ответил Краб, — по делу.

— Поговорил?

— Почти, — ответил Краб, — вы не дали закончить…

— Я смотрю ты борзый, а фраерок? — спросил мент. — Но ничего, борзоту мы из тебя выбьем.

Он кивнул сержанту, который держал Краба под прицелом, тот взмахнул автоматом и ударил Краба по печени прикладом. Удар был сильным, Краб не удержался и припал на одно колено — боль внутри парализовала. Милиционер толкнул его ботинком и Краб повалился на пол.

В это время телефон Краба на диване опять зазвонил, начальник в кожанке взял его в руки, еще раз посмотрел на дисплей и прочитал:

— Дочь. Смотри-ка, у таких уродов еще может быть дочь. Не хочешь её нам на студию записать в актрисы?

Режиссер, видеоператор и жеребцы дружно заржали удачной на их взгляд шутке мента. Начальник сам не смеялся, повернулся к Катрин и спросил:

— Что этот урод тут вынюхивал? О чём он тебя спрашивал?

Катрин с опаской покосилась на него, видимо раньше они уже встречались при неприятных для неё обстоятельствах и ответила торопливо:

— Да про студию он ничего не спрашивал. Про другое. У меня подругу убили недавно, задушили её полотенцем ночью в постели. Обвинили в убийстве её мужа Матвея Спичкина, а он нанял этого, чтобы найти настоящего убийцу.

— Что частный сыщик? — спросил начальник. — Так прежде чем на нашу территорию лезть, надо было разрешения спросить!

Краб повернулся на полу — сильно его ударил мент автоматом, присел, упершись на стену и сказал:

— Я вообще всегда полагал, что наша российская милиция должна такие вот места как эта порностудия прикрывать, а не «крышевать».

Это заявление Краба вызвало всеобщий смех, даже Катрин на этот раз улыбнулась.

— Ты чего: правда дурак или прикидываешься? — спросил начальник.

Телефон Краба снова зазвонил, на этот раз начальник взял его у руку, нажал кнопку ответа и представился:

— Слушаю, милиция, капитан Слонимский.

А потом сразу же почти без паузы сказал раздраженно:

— Твой отец задержан за хулиганство и драку и находится у нас, понятно? Лет на пять делов наделал! Звони завтра утром, я телефон отключаю!

И отключил телефон. Сунул его себе в карман, посмотрел на Краба и спросил:

— Ну, что урод, слышал? Считай, если умеешь — причинение тяжких телесных повреждений, хулиганство и покушение на изнасилование. Катрин, он же пытался ведь тебя изнасиловать?

— Да, — ответила девушка.

— Сядешь лет на пять в лучшем случае, — подвел итог мент, — давай, вставай, поедем в отделение.

Милиционер с автоматом подошел к Крабу и пнул его ботинком, приказывая подняться.

— Погодите, можно же как-то попытаться всё уладить, — намекнул Краб.

— Как? — усмехнулся начальник уже чувствуя носом запах свеженьких стодолларовых купюр, которые скоро перекочуют в его карман.

— А вот так, — ответил Краб, крутанулся и быстрой подсечкой сшиб с ног милиционера с автоматом.

Тот завалился с грохотом, Краб выхватил из его рук автомат, локтем врезал милиционеру в нос с такой силой, что у него шапка слетела, вскочил на ноги, передернул затвор — раз, второй, чтобы убедиться в том, что в рожке есть патроны, а когда во второй раз патрон из автомата вылетел, направил ствол на начальника и крикнул:

— На пол все, лежать мордами вниз!

Милиционер, у которого отобрали оружие, лишенный ориентации в пространстве попытался подняться, но Краб с короткого размаха добавил ему прикладом по хребту, он рухнул и больше встать не пытался. Трусливый режиссер упал первым, за ним и остальная съемочная группа вместе с охранником. Катрин упала на пол, но почему-то на спину. По привычке наверное.

— Ты можешь встать, — сказал ей Краб.

Начальник не торопился падать с дивана на пол. Его скулы нервно задергались, но он попытался держаться. Катрин голову приподняла, но подняться не решилась.

— Ты чего, ты чего, мужик? — заикаясь произнёс начальник. — Ты давай осторожнее с оружием! Мы ж пошутили!

— Пистолет из кобуры двумя пальцами вынимаем, — приказал Краб, подходя ближе и не спуская с него прицела, — и на пол аккуратненько бросаем!

— Слушай, ты ж себе срок подписал, — попытался угрожать начальник.

И решил поиграть в супермена — выхватил из кобуры пистолет. Но не успел он его как следует сжать в ладони как Краб снизу вверх ногой выбил его у мента из руки, а потом прикладом автомата двинул ему справа налево по челюсти. Начальника как ветром сдуло — покатился кувырком, ударился головой о стену и заматерился, схватившись руками за ушибленную скулу. Краб поднял упавший пистолет, сунул его себе за пояс и сказал:

— Еще неизвестно кто у нас сегодня срок себе подписал. Как видно не всех «оборотней» еще пересажали в клетку, много еще работы у работников зоопарка.

Он присел на диван. Режиссер и вся его команда лежали смирно, закинув руки на затылок. Милиционер, у которого Краб отобрал автомат, силился встать, но не мог. Начальник отполз в угол и затих — сила оказалась не на его стороне, так лучше помалкивать в тряпочку. Краб повернулся к Катрин, которая так и не посмела встать с пола, лежала на спине, зажмурив глаза:

— Ты обещала мне визитку Кики дать. Дай, пожалуйста, а то я итак уже тут у вас подзадержался, мне ехать надо.

Она глаза открыла, кивнул, поднялась, попятилась к своей сумочке, достала косметичку и стала перебирать в ней визитки. Краб тем временем, держа автомат наготове в правой руке, взял свой телефон с дивана, набрал номер Татьяны и поднёс мобильник к уху. Гудки шли, но дочь не отвечала. Тогда он заметил, что она прислала сообщение, прочитал его и тут как раз Катрин протянула ему визитку. Краб сунул телефон в карман куртки, взял визитку из рук Катрин и сказал, поднимаясь:

— У меня режиссер есть знакомый, известный очень. Правда он пока в бегах. Но я ему за тебя замолвлю словечко, раз уж обещал, а то как-то нехорошо получилось, что обманул тебя с блокбастером. Может быть, он тебя в настоящее кино пристроит.

Катрин пожала плечами — а нужно ли ей это настоящее кино, она теперь уже и не знала.

— А вы лежите пока тут, — приказал Краб ментам и режиссерской группе, — я вас тут запру на ключ, оружие оставлю в коридоре и железную внешнюю дверь тоже запру. Посидите тут, подумайте над своим поведением.

Как сказал, так и сделал, с оружия стер свои отпечатки, запер порностудию снаружи, ключи выбросил в снег, сел в «Лексус» и помчался в сторону центра.

Пока люди магната упаковывали Матвея и Владика в багажник, Хорьковский сам схватил Татьяну за локоть и сильно сжал, дернув на себя. Зрачки его смотрели прямо ей в глаза, а в них сквозил арктический холод, безжалостный, как зима. Сердце у Татьяны заколотилось прямо в горле, он потащил её к машине, Татьяна представила как её запихают в багажник прямо поверх Владика и Матвея, утрамбовывая словно балтийскую кильку в банку и Татьяна уперлась.

— Давай иди, сучка! — дернул её за руку Хорьковский.

Он не догадывался, что отец у хрупкой с виду певицы бывший морпех и что Татьяна три раза в неделю вместе с отцом тренируется в спортзале, потому решил, что сам с ней легко справится. Но у неё на этот счет было другое мнение. Татьяна решила — погибать, так с музыкой, резко согнула ногу в колене, размахнулась и что было сил припечатала металлическим каблуком подъем стопы Хорьковского, обутый в дорогую итальянскую туфлю из тонкой кожи. Удар оказался метким, магнат завопил, отпустил Татьяну и непроизвольно пригнулся к ноге, которую поднял. Татьяна размахнулась и влепила ему кулаком в физиономию. Магнат, который стоял, как аист, на одной ноге не удержал равновесия и свалился в грязь, которую намесили шины машин.

— Сука!!! — закричал он. — Она мне ногу сломала!!!

На помощь к шефу бросились те двое, что тащили к багажнику Матвея, предварительно стукнув его поддых, чтобы не сбежал. Татьяна понимала, что с этими амбалами ей не справится, развернулась и закричала:

— Помогите, кто-нибудь!!!

Она бросилась к служебной двери «Мухомора» и стала что было сил колотить в неё кулачонками, отбивая их до бесчувствия. Но никто не поспешил ей на помощь и дверь, которая звенела и гудела, как африканский барабан там-там, не открыли. Татьяна ждала, что буквально через секунду люди магната схватят её и потащат к машине, но этого не произошло. Она перестала барабанить и хотела повернуться, и тут буквально рядом с ней один из людей Хорьковского вдруг с разбега влип в стену с такой силой, что кирпичи вмялись внутрь и, съехав по ней, без чувств завалился на бок. Татьяна развернулась и увидела, что второй амбал от удара отлетел к капоту своей машины и протаранил головой левую фару, которая сразу же погасла. И только потом Татьяна увидела своего отца, который после того как нанес удар тому, что протаранил фару головой, повернулся к ней и сказал:

— Прости, Таня, я чуток опоздал на ваши разборки.

Хорьковский не рискнул подняться, увидев как два его охранника менее чем за минуту превратились в две порции отбивного мяса. Но были еще двое, которые грузили Владика и, заметив неладное, бросились на Краба. Но эти двое поступили хитрее — они, не стали бросаться врукопашную, а выскочив из темноты, выхватили пистолеты и направили на Краба.

— Стой, руки за голову!!! — крикнул один.

Краб подчинился — поднял руки. Против пули у него приема не было. Татьяна прижалась к двери, её трясло от холода и страха.

— Вяжи этого козла, а я подержу на мушке! — приказал один из охранников с пистолетом и приказал Крабу. — На колени быстро встань, головой упрись, руки за спину и высоко поднял!

Краб поторопился исполнить приказ — сделал всё в точности как велели — ситуация сложилась такая, что могли и сразу стрельнуть, да еще и в Татьяну попасть. Но видимо люди магната не хотели никого убивать прямо в центре города, привлекать внимание стрельбой. Второй охранник магната сунул пистолет за пояс и выдернул из своих брюк ремень, чтобы Краба связать. Хорьковский торжествовал, он вскочил на ноги, его трясло от злости. Он вообще считался в кругу своих коллег хладнокровным человеком без эмоций, жалости и умения прощать, но сейчас его вывели из себя — давненько его так не унижали как за прошедшие сутки — было от чего завестись! Двое из его людей лежали неподвижно, вырубленные, как топором руками и ногами налетевшего неизвестно откуда типа, который назвал Татьяну дочкой. Двоих на днях застрелили, этих лупят, как детей, Хорьковский твердо решил поменять всю свою охрану.

Охранник магната с ремнем подошел к Крабу, накинул его ему на руки и затянул. Второй охранник в это время держал пистолет наготове, держа Краба в прицеле, ухмыляясь с видом победителя. И вдруг за его спиной раздался сильный удар, глаза охранника съехались в кучу, торжествующая ухмылка превратилась в жуткий оскал, пистолет он выронил, рухнул на колени, завалился и носом пропахал грязный снег на дороге. За спиной его стоял Владик с бейсбольной битой в руке. Лицо его светилось восторгом от удачного удара.

— Ну, что, вахлак, почувствовал как у нас в Рязани бьют? — спросил Владик у неподвижного тела.

Краб, видя такое дело, оттолкнулся ногами, перекувырнулся через голову, вскочил, подпрыгнул и обеими ногами в полете ударил того, что вязал ему руки в грудь. Тот в это время пытался выхватить пистолет, но не смог этого сделать — завалился от удара на спину, а пистолет отлетел в сторону. Краб свалился на асфальт, ударился больно, ведь подстраховаться было нечем — руки связаны за спиной. Упавший от удара охранник перевернулся на живот, вскочил на четвереньки и кинулся к пистолету. Он схватил оружие, повернулся, навскидку прицелился в Краба и нажал на спусковой крючок. И он точно бы продырявил отца Татьяны, если бы Владик за долю секунды до выстрела не подскочил к нему, не размахнулся бы со всей дури и не врезал охраннику магната по голове так, что всем показалось, что искры полетели. Рука с пистолетом ушла в сторону, выстрел грянул, но пуля не задела Краба, ушла куда-то вверх, откуда послышался звон разбитого стекла. Охранник Хорьковского даже не пискнул после удара, так и улегся вместе с пистолетом, уткнувшись носом в снег.

— Однако в Рязани я вижу бейсбол на высоте, — сказал Краб, которого слегка в пот бросила, когда он увидел направленное на себя дуло пистолета, — прицельно бьешь.

— Какой бейсбол? — ответил Владик. — Мы обычно колья из забора выдираем после танцев и деревня на деревню разминаться.

— Ну, тоже неплохо, — сказал Краб, поднимаясь, — национальный вид спорта.

Татьяна бросилась к отцу, чтобы развязать ему руки. Хорьковский попятился, увидев, что поле боя завалено телами его людей и бросился бежать, но тут Спичкин преградил ему дорогу с продолговатым предметом в руке, повернул ручку и тугая пенная струя из огнетушителя ударила в лицо магнату. Хорьковский потерял ориентацию в пространстве, поскользнулся и растянулся на снегу, встав на четвереньки, как собака. Спичкин размахнулся огнетушителем и ударил магната целясь по голове, но промазал и попал по спине.

— Это тебе за дыбу!!! — крикнул он, размахнулся еще раз и снова опустил огнетушитель. — А это за багажник!

На этот раз удар пришелся по голове магната, раздался звон и Хорьковский упал на бок.

— Давай, пошли отсюда, — сказал Краб, освобождая от ремня запястья, — сейчас на выстрел точно милиция приедет. Машина тут недалеко, уйти успеем.

Он взял Татьяну за руку и потащил в ту сторону, откуда сам вышел. Матвей и Владик кинулись за ним.

— Тебя ж милиция задержала, — напомнила отцу Татьяна, едва поспевая за ним, — капитан Слонимский, обещал на пять лет тебя посадить…

— Они сжалились надо мной и отпустили, — ответил Краб.

— А как ты нас нашел? — спросила Татьяна.

— Ты же сообщение на мобильный мне прислала, что надо Владика и Матвея в клубе «Мухомор» забрать, вот я и приехал, — ответил Краб, — меня не пустили с центрального входа, сказали, что вход только для женщин, вот я и пошел к служебному договариваться, пришёл и вижу, что ты африканские ритмы по двери отстукиваешь.

Их догнали Владик с битой и Матвей.

— Ты зачем эту биту взял, выброси её! — сказал Краб.

— Не-а, не выброшу, — ответил Владик, прижав биту к груди, — тут в Москве такую штуку с собой надо постоянно иметь. Заборов-то вокруг много, а кол из них не выдернешь, потому что металлические. Бита в самый раз. А мне еще пацаны в клубе говорили, что тут в каждой дорогой иномарке обязательно в багажнике бита лежит. Меня когда запихали туда, я сразу это вспомнил, когда меня в багажник пихали. А когда они бросили меня, побежали к вам, я пошарил рукой и чую — точно, есть бита! А Спичкин, тоже молодец, я думал он ботаник, размазня, а он как лихо магнату рожу вспенил!

— Рано радуешься, — прервал восторг Владика Краб, — мы пока что только усугубили ситуацию. Не хватало нам одного Насосова, так теперь еще и этот магнат появился. И чего тебе Владик с незамужними женщинами не встречаться?

— Я ж не знал, что оно так получится… — ответил Владик, вздохнув. — Если бы знал, так никогда бы…

— Ладно, поздно каяться, — сказал Краб, выруливая на шоссе, — вместе напортачили, вместе будем разгребать.

Выехали на трассу и поехали в сторону МКАДа, чтобы отправиться в пансионат, где ждал их Захожин. Краб остановился на светофоре, повернулся к Владику, который вместе с Матвеем сидел сзади и сказал:

— Слышь, родственник, а ты ведь мне только что жизнь спас…

— А можно тогда за это, когда всё кончится, я у вас в квартире жить буду? — поинтересовался Владик. — Мне у вас очень нравится!

«Лексус» с Крабом за рулем подъехал к МКАДу, когда мобильный телефон Захожина в кармане у Татьяны запиликал. Она как раз прикемарила, убаюканная негромким шумом мотора и ездой по гладкой дороге, потому отвечать на звонки ей не хотелось — всё равно телефон чужой, звонят наверняка продюсеру, зачем она будет отвечать? Но звонки прекратились и начались вновь. Татьяна вытащила телефон, посмотрела на дисплей и увидела по цифрам, что звонят с московского телефона, но номер этот не вбит в память записной книжки Захожина. Татьяна всё-таки решила ответить, мало ли что, всё равно телефон её уже разбудил. Она нажала кнопку ответа, поднесла телефон к уху и услышала голос Захожина.

— Привет, это я, — сказал он, — ты чего не отвечаешь?

— Да так, уснула немного, — ответила она, — а ты откуда звонишь?

— Я с пансионата, тут же есть стационарный телефон, — ответил Захожин, — просто хочу узнать как твои дела. Все хорошо? Забрала Владика и Матвея из клуба?

— Все отлично, мы уже едем к тебе, — ответила Татьяна, — встречать нас не надо, мы на такси едем. Я подумала — всё равно на снегоход мы все не поместимся, так взяли такси и едем! Мы уже около МКАДа, так что скоро будем на месте.

Татьяна специально сказала своему продюсеру о том, что они едут на такси, чтобы когда они прибудут на место, он удивился, увидев «Лексус» и её отца живым и здоровым, не сидящим в милиции. А то ведь Захожин уже панику поднял до отъезда Татьяны — мол, без Краба мы никуда, пропадем, а его менты повязали. Пусть знает, что отец Татьяны ни в огне не горит, ни воде не тонет.

— Ну, слава богу, всё нормально, тогда я вас жду, — сказал в трубке продюсер, — только знаешь что — вы такси пораньше на перекрестке отпустите, а сами пешком пройдите метров сто на всякий случай, чтобы никто точно не знал где мы находимся. ОК?

— Хорошо, — ответила Татьяна и отключила телефон.

Захожин услышал в трубке короткие гудки, нажал на кнопку отключения громкой связи на стоящем в кабинете хозяина пансионата телефоне, повернулся к сидящему на кожаном диване Насосову, который снова набивал трубку свежим табаком и сказал:

— Всё нормально, они сюда едут на такси. Сейчас возле МКАДа. Через час-полтора будут здесь.

Насосов недовольно кивнул, что, мол, слышал я всё — громко ведь разговаривали. Из холла доносились удары бильярдных шаров о друг друга и о бортики — это Петров и Бляшкин катали шары киями, пока нечего было делать. Вдовиченко сидел на подоконнике кабинета хозяина пансионата и смотрел в окошко туда, где на фоне абсолютной мглы медленно падал пушистый снег. Насосов раскурил трубку, выпустил облако дыма и сказал:

— Какая ж ты всё-таки подлая гнида, Захожин…

Брови продюсера от удивления взметнулись вверх.

— А чего это я гнида? — спросил он. — Да еще и подлая?

— Ну, Татьяна, Алмаз и все там, это вроде как друзья твои, а ты сдаешь их при первой же шухере, — пояснил свои слова Насосов, — не по-человечески это как-то…

— А в шоу-бизнесе, как впрочем и в любом другом бизнесе никаких друзей нет, — пояснил свой поступок Захожин, — есть только партнеры. А если партнёры начинают подводить, подставлять меня, вести себя неадекватно, то как с ними еще быть? Я тебе говорил, я предлагал Крабу попробовать с тобой договориться, возместить ущерб, а он уперся, как баран — я сам разберусь, я сам разберусь. Ну, а кто он против тебя — мошка, гнус, ничтожество. А мнит себя мамонтом. Вот и довыёживался, менты повязали. А Татьяна тоже вся в батю своего пошла, без извилин в голове — тоже лезет, куда женщине вообще носа совать не надо! Сам посуди — зачем мне проблемы лишние, у меня бизнес налажен, я хочу жить спокойно, я не бандит, я музыкальный продюсер, зачем мне все эти разборки? Ну, не будет Татьяны, не будет Алмаза, я проведу кастинг, наберу себе молодых ребят или девок, закажу песню, раскручу её и буду бабки стричь. Я воевать ни с кем не собираюсь, у меня семья — жена, дети.

— Ладно, хватит уже галдеть, давай о деле, — прервал Захожина Насосов, — я так толком и не понял что ты предлагаешь.

— Я так понял из рассказов Татьяны, что Алмаз привел в её квартиру людей какого-то магната, с чьей женой родственник Татьяны Владик накануне забавлялся, — начал говорить Захожин, — но Владика там не было, был только Матвей Спичкин, которого ищут за убийство жены. Вот люди магната спутали и забрали вместо Владика Спичкина.

— Ну, ты, б, тут намутил, — недовольно засопел Насосов, — я ни хрена не пойму. Что вообще там у этой Татьяны не квартира, а блатная «малина» какая-то. Ты мне давай без лишних деталей, по существу!

— Я так думаю Алмаз узнал, что жена магната изменяет магнату и решил про это все магнату рассказать, — основательно втолковывая, произнёс Захожин, — Алмаз наверняка подумал, что магнат ему будет благодарен за это и поможет выпутаться из долгов.

— Ну ты какой-то прямоугольный, продюсер! — загоготал Насосов. — Ты что думаешь магнат два миллиона ему даст за то, что он ему про его жену потаскуху рассказал?

— Ну, нет, два миллиона, конечно, не даст, — ответил Захожин, — а вот в знак благодарности может помочь избавиться от кредиторов. И не стоит хохотать, сейчас время такое, что магнат, уличивший жену в неверности, может оставить её без копейки денег, не делить состояние пополам при разводе и этим самым хорошо сэкономить. Гораздо больше, чем два миллиона.

Улыбка моментально сползла с лица Насосова, он понял, что продюсер имеет в виду — что магнат в благодарность за информацию, которую ему принёс Алмаз просто-напросто «завалит» самого Насосова и никаких долгов у Алмаза не останется. В какой-то мере продюсер казался прав и это еще больше взбесило Насосова — он любил выглядеть самым умным, а тут продюсер его поучает.

— Я чего-то не понял, куда ты клонишь, — сказал Насосов, — ты мне скажи как мне Алмаза найти?

— Алмаз наверняка возле магната трется, — пояснил Захожин, — они вместе ищут Владика. А Владик через час будет в наших руках. Мы узнаем у Владика фамилию магната, позвоним ему и предложим обмен Владика на Алмаза. Для магната Алмаз отработанный материал, он свое дело уже сделал, думаю магнат нам певца поменяет на Владика без проблем.

— Толково, — согласился Насосов, — поменяем Владика на Алмаза, нормально.

Вдовиченко, сидящий на окне, помалкивал — он-то знал, что как они не пыжься, а Алмаза больше на свете нет — сгорел он заживо и искать его бесполезно. Но признаваться в том, что на самом деле случилось Вдовиченко побаивался, зная крутой характер Насосова — им итак уже влетело за просратую «Газель», а если он узнает, что они сожгли Алмаза — его долг на них повесит.

— А эту Татьяну я знаешь что? — продолжал мечтать Насосов. — Я её наркотой накачаю, зашлю её в Турцию в бордель, у меня там есть пай в одном деле, а потом папаше её на зону буду фотки слать как она с грязными турками в бане… ха-ха, ха-ха…

Захожин поморщился от этих слов, всё-таки как ни говори, а к Татьяне он сильно привязался. Сколько вместе пройдено, прожито, уже не один, а минимум три пуда соли вместе съедено. В российском шоу-бизнесе год за два, как на войне. Но в сложившейся ситуации продюсеру пришлось выбирать — либо своя жизнь и жизнь его семьи: жены, детей, либо Татьянина жизнь. Конечно, он сделал выбор в пользу первого, хотя это решение далось ему нелегко.

— У вас в шоу-бизнесе что все друг друга закладывают? — спросил Насосов, имея в виду теперь Алмаза, который побежал к магнату предавать людей, которые его приютили.

— Алмазу этот половой гигант Владик — никто, — ответил продюсер, — а ситуация сложилась такая, что можно за счет этого хода ему выпал шанс выкрутиться из долгов. Я бы тоже так поступил.

— В этом я не сомневаюсь, — кивнул Насосов.

— Я не пойму — ты меня презираешь что ли? — насупился Захожин, старающийся как лучше. — Я тебе помогаю, а ты на меня смотришь как на врага. Ведь сам подумай — формально и юридически вообще ты со всех сторон прав: ты дал огромную кучу денег на фильм этому подлецу Алмазу, а он фильм не снял, долг тебе не вернул, теперь бегает по Москве, старается от тебя избавиться, натравливает на тебя всяких Крабов. Я считаю, что он ведет себя не по-человечески. Я встал на твою сторону, а ты меня еще и упрекаешь, что я, мол, друзей продаю!

— Ладно, не мельтеши ты, ничего я тебя не упрекаю, — ответил Насосов, повернулся к Вдовиченко и приказал ему, — хватит этим бездельникам шары катать, пусть идут на улицу на дорогу, отгонят нашу машину куда, чтобы невидно их было, притаятся и ждут гостей. Когда Татьяна со своими друзьями войдет за ворота, по-тихому идите за ними, без стрельбы, без драки, пусть заходят, а я их тут встречу.

Сказав это Насосов достал из-за пояса штанов пистолет, из кармана глушитель и стал навинчивать одно на другое. Вдовиченко кивнул и вышел в холл давать указания Петрову и Бляшкину. Насосов закончил с приготовлением оружия к стрельбе, прицелился в продюсера, тот побледнел, захлопал глазами, нижняя челюсть у него отпала почти на грудь и он попятился. Насосову забавно было видеть как Захожин его боится, он захохотал и опустил руку с оружием. Захожин вздохнул облегченно.

— Давно не стрелял по людям, — пожаловался Насосов продюсеру, положив пистолет рядом с собой на диван, — лет пять уже. Знаешь, я думаю надо для острастки сразу же этого Спичкина застрелить. Он нам не нужен, только лишние заботы, а Татьяна и Владик напугаются и будут более сговорчивыми. Тут вообще есть где труп спрятать?

— Можно в полынью на озере скинуть, — ответил Захожин, едва сдерживая тошноту от страха и жалости, которые скрутили его внутренности, — но я прошу — это без меня… делать… я не смогу…

— Сможешь, продюсер, сможешь, — сказал Насосов, — назвался груздем, полезай в кузов. А то хочешь в дерьмо влезть и чистеньким остаться. Так не бывает. Не люблю я таких людей, как ты! Сегодня ты их предал, а завтра меня сдашь. Пристрелить бы тебя тоже. А может прямо сейчас пристрелить, груз на ноги и в полынью, а Захожин? Ты же мне больше не нужен?

У продюсера кишки опустились ниже пяток, он попятился, мотая головой, прося его не убивать, забился в угол и сжался там. Насосов взял с дивана пистолет с глушителем, встал и прицелился в дрожащее тело предателя. Его палец плотно обхватил спусковой крючок и не спеша надавил на него.