Мост через реку любви

Глава 3

Мэг сидела в верхнем ряду трибун пустого и безлюдного стадиона. Только несколько ранних пташек — любителей бега трусцой — исправно утрамбовывали беговую дорожку. Накручивать круги по стадиону проще, чем распутывать спирали памяти.

Мэг окинула взглядом футбольное поле, окутанное туманом серого утра. Здесь Уилл творил невозможное, совершал такие чудеса, о которых потом говорил весь город. Да и сегодня ему, пожалуй, нет равного. Студентом-первокурсником он ворвался в большой спорт и с тех пор неуклонно двигался к моменту своей наивысшей славы, когда на последнем курсе его команда выиграла чемпионат штата. Тогда казалось, что все, чего он касается, превращается в золото.

Когда же все изменилось?..

Вчера, после того как Эл ушел, Мэг всю ночь не сомкнула глаз. Воспоминания захлестнули ее. Вот Уилл в последний школьный год. С дерзкой ухмылкой пускается во всевозможные приключения — и из каждого выходит победителем. Вот Уилл — выпускник. Кругом друзья и обожатели. Он — идол. И в глазах — то же самое безрассудство. Уилл — после автомобильной аварии, в которую он угодил на последнем курсе колледжа. И всем стало ясно: Уилл — такой же смертный, как и другие.

Вот после той аварии все и изменилось. Уилл уже не смог подняться на ту высоту, на которой пребывал ранее. Поврежденное колено не смогли восстановить. Пришел конец и льготам в колледже. Он стал таким же, как все. И это ему не понравилось. Обыденная жизнь — на это у него никогда не хватало терпения. Однообразная работа с девяти до шести, два выходных и две недели отпуска, нет, это не для него. Это все равно что навсегда отнять у птицы небо. Наверное, Мэг сделала глупость, согласившись выйти за него замуж. Он все же пытался отыскать с ее помощью ориентир в жизни, вновь обрести почву под ногами. А может быть, хотел сохранить в ее лице хотя бы частичку восторженной толпы, которая некогда окружала его. Но ни того ни другого Мэг ему дать не сумела, и Уилл ушел, бросив ее на седьмом месяце беременности. С тех пор она его не видела.

Мэг смахнула слезинку и поднялась на ноги. Всю ночь она пыталась разобраться в своих чувствах. Но единственное, что наполняло ее душу, было разочарование, как и раньше. Любовь умерла много лет назад. Она жалела Уилла. Он так и не обрел счастья. Но когда она вспоминала о Джерри, ее переполнял гнев: как мог Уилл быть таким эгоистичным, таким безответственным, чтобы лишить мальчика отца?

Впрочем, что толку злиться? Джерри так ждал его, верил, что рано или поздно отец приедет. Как она скажет ему о случившемся? Сумеет ли он все понять как надо?..

Мэг села в машину, пересекла город и подъехала к маленькому домику, где жили Калтеры. Мальчики только что проснулись.

— Что-то случилось? — сразу же спросил Джерри. — Что, дедушка заболел? Что-то с сердцем?

— Нет-нет, ничего не случилось, — поспешила солгать Мэг.

Но Джерри еще больше нахмурился. Почему он не такой веселый и беззаботный, как все дети?

— Я хотела отвезти тебя позавтракать, — как можно мягче сказала Мэг.

— Зачем? — пожал плечами мальчик. — Миссис Калтер уже делает нам яичницу.

— Но ты ведь терпеть не можешь яичницу. Давай поедем и позавтракаем вместе.

Он пристально посмотрел на нее. Твердый, испытующий взгляд.

— Тебе нужно поговорить со мной, да?

В этот момент ей почему-то вспомнилась фотография Джерри, которую сделали, когда он только появился на свет. Уже тогда он был серьезен, как маленький старичок, которого заставили прийти в этот мир против воли.

— Да. Мне нужно поговорить с тобой.

— Прекрасно.

Через минуту Джерри вытащил из дома сумку со своими вещами и плюхнулся на сиденье машины рядом с матерью. Пока они ехали, никто из них не проронил ни слова.

— Разве мы будем завтракать здесь? — удивился Джерри, заметив, что Мэг направила машину к железнодорожной станции.

— Что-то захотелось мороженого с бананами, — ответила мать, выруливая на стоянку.

— Какой же это завтрак?

— А чем не завтрак? И сытно, и питательно.

— Странная ты все-таки сегодня. Мамаши должны пичкать детей овсяной кашей, а не сладостями…

— Ну тогда ешь яичницу!

Но он не стал упорствовать и, с готовностью придвинув к себе две порции мороженого, нарезал ломтиками банан. Мэг открыла холодильник и достала остальные наполнители. Она старалась растянуть приготовление любимого десерта, нарочно оттягивая начало тяжелого разговора. Как же сказать ему, что отца больше нет? Но вот приготовление мороженого было закончено, и они уселись рядышком за стойкой. Джерри с удовольствием начал поглощать свою порцию, а у Мэг неожиданно пропал аппетит.

— Не знаю, как сказать тебе, Джерри.

Он не донес ложку до рта и подозрительно взглянул на нее.

— Ты ведь сказала, что ничего не случилось.

Мэг покачала головой.

— Здесь, в городе, и в самом деле ничего не случилось.

Джерри пожал плечами.

— И поэтому я могу жить спокойно. — Ложка нетерпеливо завершила свой путь.

Глаза Мэг беспокойно блуждали по комнате, пока не остановились на чучеле огромной рыбы. Эта штуковина столько лет стоит на полке, что, наверное, закаменела. Умер не чужой человек, а отец Джерри. Мэг не знала, что хуже — сам факт смерти или то, что сын никогда уже не увидит своего отца.

— Я знаю, что ты никогда не видел отца, — набравшись решимости, выпалила она. — На прошлой неделе он погиб.

Джерри перестал жевать, перевел дыхание. С трудом сглотнул и посмотрел на нее.

— Он попал под машину, — уточнила Мэг.

Никакой реакции.

— Это была не его вина. Он переходил улицу на зеленый свет.

Джерри невозмутимо зачерпнул ложечкой мороженое. Глаза его были устремлены на вазочку с десертом.

— Все правильно, — бесстрастным голосом произнес мальчик, — ведь у меня нет близких за пределами нашего города.

В горле у Мэг встал комок. Ее захлестнула волна разноречивых чувств: страх, гнев, боль. Мэг ожидала от Джерри чего угодно, только не равнодушия. Пусть слезы. Пусть обида. Но хоть что-нибудь! Хоть какое-то человеческое чувство.

Она заговорила не сразу. Мэг стоило огромных усилий справиться с дрожью в голосе:

— Я знаю, ты думаешь, что он про нас совершенно забыл. Но мне кажется, что это не так.

Джерри добросовестно счищал мороженое с краев вазочки.

— Недавно я получила от него письмо. Он хотел приехать повидаться с нами…

Но ее слова, казалось, не находили никакого отклика в сердце сына. Он не поднимал глаз. Джерри или не хотел выдавать своих чувств, или, что еще хуже, никаких чувств не испытывал.

— Я ответила на письмо. Написала ему, что он может приехать. Послала ему твою прошлогоднюю школьную фотографию. Но, видимо, ему не удалось вырваться. Наверное, работа задержала.

Это, конечно, было глупое объяснение. Такое же невесомое, как взбитые сливки, которые усердно поглощал Джерри. Мэг надеялась, что Джерри не станет искать в ее объяснении слабые места. И напрасно.

— Что, за шесть месяцев не смог найти ни одного свободного дня? — взорвался Джерри. — Никто не работает без выходных. Это нарушение прав человека!

— А кто сказал, что за шесть месяцев?

В его глазах блеснул металл.

— Если бы ты получила письмо недавно, то отправила бы ему новую фотографию, — объяснил он и вернулся к десерту.

Черт бы побрал этого мальчишку с его несгибаемой логикой.

— Наверное, не так все просто, — сказала она. — Знаешь, когда причиняешь кому-то боль, потом тяжело смотреть этим людям в глаза.

— Иногда ведь можно попросить прощения.

— Верно, но не все это отчетливо понимают.

— Да. Слабаки, например.

— Джерри! Твой отец никогда не был трусом!

— Разве?

Мэг так и не смогла понять, что чувствовал Джерри в этот момент. Ей всегда было трудно разобраться в чувствах сына. Джерри был для нее загадкой. А попытки Мэг сблизиться с ним неизбежно заканчивались неудачей.

— А ты сама-то что чувствуешь? — спросил Джерри, будто читая ее мысли. — Ты все еще его любишь?

— Нет, — медленно проговорила она. Стоит ли откровенничать? — Но мне жаль, что он погиб, многого не сделав в жизни. Я имею в виду не только нас с тобой. Он не смог найти ничего, что сделало бы его счастливым. Он не хотел видеться с нами, но не потому, что где-то в другом месте ему было лучше. Мне кажется, что он был одиноким и глубоко несчастным человеком.

— Не знаю, не знаю.

В его голосе слышалась твердость, которая напомнила ей об Эле. Хорошо бы этому несгибаемому копу поговорить с Джерри. Этакий мужской разговор с глазу на глаз. Похоже, между ними много общего. Кроме того, Элу есть что рассказать про Уилла, особенно о его жизни в последнее время. Мэг понятия не имела, чем занимался Уилл все эти годы.

Она отодвинула от себя нетронутый десерт.

— Знаешь что, давай поедем навестим дядю Элберта.

— А зачем? — спросил Джерри.

— Просто посмотрим, как у него дела. Из-за простреленной ноги он не может пока водить машину, да и ходить ему трудно.

— А куда ему ходить-то?

— Вот и спросим.

Джерри странно посмотрел на нее и молча помог убрать со стола.

При стуке в дверь Эл вылетел из кресла, как пуля из ружья. Газета, которую он только что читал, оказалась на полу. Эл осторожно подкрался к ночному столику и бесшумно достал из ящичка пистолет.

— Кто там? — грубо спросил он.

Ответом послужило долгое молчание. Эл затаил дыхание и мысленно пересчитывал капельки пота, катившиеся со лба. Что, черт возьми, происходит? Ведь ни одна живая душа не знает, что он здесь.

— Эл?

Голос женский. Это молодая дама, наверняка очаровательная и милая. Да это же…

— О Господи.

Почувствовав острую боль в колене, Эл тяжело привалился к стене. Закрыв глаза, он запрокинул голову. Рука, сжимающая пистолет, безвольно опустилась.

Слишком долго я был полицейским. Черт побери, слишком долго.

— Эл! У тебя все в порядке?

Неясный шум голосов за дверью мигом вернул его к действительности.

— Вот черт! — воскликнул он.

Там, за дверью, Мэг, и, скорее всего, она подумала, что с ним что-то случилось. Может, она уже послала парнишку за помощью. Сейчас понаедут машины «скорой помощи» и начнется переполох.

Он метнулся к двери и рывком распахнул ее.

— Доброе утро! — произнес Эл дружелюбным тоном образцового полицейского.

Мэг и Джерри молча смотрели на него. Мальчик был явно чем-то недоволен. Но при виде Эла мордашка его приобрела совершенно ошарашенное выражение. Мэг же выглядела как весенний цветок, расцветший в снежной пустыне. При виде этой женщины у Эла перехватило дыхание. Но, овладев собой, он невозмутимо спросил:

— Как дела?

В ответ молчание. Они просто смотрели на него. Черт побери. С запасом тем для светской беседы у него не густо.

— Ты собираешься нас застрелить? — наконец спросил Джерри.

Эл посмотрел на парнишку, на пистолет в своей руке, потом на Мэг.

— Твой сын, наверное, насмотрелся всяких дурацких боевиков.

Ну зачем он это сказал! Она плотно сжала губы, и в глазах засверкал такой гневный огонь, будто Мэг собралась сжечь его дотла. Джерри, напротив, смотрел на все с юмором.

— Что, за тобой погоня? — задал он новый вопрос.

— Какая погоня, когда у меня нога в гипсе! — совершенно серьезно ответил Эл.

Нет, на него это совсем не похоже. Ему по работе приходилось иметь дело со многими женщинами. Видел и сногсшибательных манекенщиц, и простодушных милашек, попавших в беду. Но ни одна из них не оставила следа в его сердце. Почему же эта провинциальная дамочка в джинсах и без следа косметики на лице так будоражит его. Эл не привык терять контроль над собой.

— Что ты мелешь, парень? У тебя для чего голова на плечах?

Он надеялся, что грубость поможет ему овладеть ситуацией.

— Прошу прощения… — начала Мэг тоном оскорбленной учительницы воскресной школы.

— Что за нелепые вопросы он задает! — перебил ее Эл как можно мягче.

Но Мэг не собиралась сдаваться.

— Я еще не закончила, и прошу не перебивать меня.

Эл взглянул на нее с изумлением, но решил не спорить. Такая мягкая, уютная, и вдруг этот металл в голосе?

— Во-первых, — она выразительно подняла вверх указательный палец, — мы просто зашли тебя навестить. По-соседски. У нас в глуши ведь все попросту.

Эл открыл было рот, но Мэг отогнула второй палец и решительно продолжила:

— Во-вторых, у нас тут не принято, чтобы гостей встречали с пистолетом.

Эл тяжело вздохнул. Конечно, он вел себя как идиот.

— Ну ладно, извини, — примирительно сказал он. — Я ведь полицейский, и мне приходится…

— Здесь тебе не Чикаго, — отрезала Мэг.

Действительно, его права не распространяются на штат Мичиган. Но многолетняя выучка все равно дает о себе знать. Привычки, доведенные до автоматизма, не поддаются контролю. Если бы он мог себя контролировать, то не тянулся бы к ней, как мотылек к свечке.

— А зачем все-таки вы приехали? — наконец спросил Эл.

На гладком лбу Мэг пролегла тревожная морщинка. И в глазах был не гнев, а какая-то странная неуверенность. Ему до боли захотелось стереть тревогу с этого милого лица, убрать страх из глубины синих глаз.

— День сегодня чудесный, — ответила Мэг, пожав плечами. — Мы подумали, что, может, тебе захочется прокатиться. Посмотреть, много ли изменилось с тех пор, как ты не был в родных краях.

Похоже, ей тоже хочется побыть с ним. Но почему? Неужели он ей небезразличен?

— У меня нога не сгибается, — показал Эл на свое колено. — Мне трудно залезать в машину. И выходить тоже. Я потому и приехал на поезде.

— У нас микроавтобус «вольво» старого образца. — Мэг произнесла это буднично, почти безразлично. Но взгляд ее был столь красноречив, что сердце несгибаемого полицейского начало таять как воск. — Машина просторная, можно вытянуть ноги, — продолжала убеждать Мэг.

Джерри, капризно сжав губы, осуждающе смотрел на нее. И Эла осенило. Какой же он идиот! Никакой тайной страстью здесь не пахнет. Мэг приехала сюда из-за мальчишки. Наверное, хочет, чтобы он поговорил с ним об отце. Рассказал о каких-нибудь мелочах, смешных трогательных случаях. А рассказывать-то ему и нечего…

Под ложечкой у Эла предательски засосало. Что же делать? Он не может просто взять и объявить, что за все эти годы он не встретился с братом ни разу.

— Большое спасибо, но боюсь…

— Послушай, Эл, — перебила его Мэг, — следующий поезд в Чикаго будет только в понедельник.

В понедельник. Черт возьми. Что же делают с ним эти синие глаза! Действительно, все равно заняться ему больше нечем. Не сидеть же здесь до самого понедельника. Что ж, если ему нечего рассказать про Уилла, придется что-нибудь сочинять. Эл коснулся ладонью подбородка. Надо бы побриться.

— Ты прекрасно выглядишь, — упредила его Мэг.

Эл пристально взглянул на нее. Что за чертовщина! Она что, мысли читает?

— У нас тут мужчины по субботам не бреются, — окончательно убила его Мэг. — Машину мы оставили у конторы Мод. Там тебя и подождем.

Эл с тоской посмотрел на удаляющуюся точеную фигурку и подумал: случай сложный, но не смертельный. Он вполне сможет продержаться часок-другой. А если проявит изобретательность, они сами расскажут ему про Уилла. В конце концов, для этого он и приехал — сообщить Петерсонам о смерти брата и вместе с ними оплакать его.

Как только они скрылись из виду, Эл достал электробритву и наскоро побрился. Потом надел чистую рубашку и с минуту раздумывал, как поступить с пистолетом. С одной стороны, таскать его с собой нет никакой необходимости, а с другой — полицейский без пистолета что кит, выброшенный на берег. Решено! Он застегнул кобуру, а сверху набросил легкий пиджак. Совершенно незаметно. Потом взял трость и заковылял к выходу.

Мэг и Джерри уже сидели в машине, раздвижная дверца была предусмотрительно открыта. Эл с трудом влез в машину и, захлопнув за собой дверь, опустился на среднее сиденье. Микроавтобус действительно был очень удобным. Эл с наслаждением вытянул больную ногу.

— Куда бы тебе хотелось поехать? — спросила Мэг.

— Здесь ты хозяйка, — откликнулся он.

— Но ты же гость! — возразила женщина.

Эл осмотрелся. Автомобиль стоял у ворот мотеля Кирнза. Поворот налево ведет к северной части города. Поворот направо ведет на юг, к деловой части.

— Может, поедем на север?

— Слушаюсь, сэр, — отозвалась Мэг и включила зажигание.

Рассматривая пригородные дома, проплывающие мимо, Эл почти ничего не узнавал. Как странно, что он вновь здесь. Последний раз Эл приезжал в городок на похороны матери. Уилл тогда учился на первом курсе, а Эл служил в армии на американской базе в Германии. Ему дали краткосрочный отпуск. Мать похоронили рядом с отцом. Тоскливо все это было: отпевание, соболезнования, поминки. Уилл тогда пытался продать ферму. Ни ему, ни Элу она не была нужна.

Эл вспомнил, как детьми они с Уиллом бегали по высокой траве, слушая стрекот кузнечиков. Казалось, весь мир принадлежит им одним. Где теперь все это? Только он один остался на белом свете.

— А ты помнишь, где мы раньше жили? Мы с Уиллом? — спросил Эл.

— Конечно. Хочешь взглянуть на милые сердцу места? — откликнулась Мэг.

— Вроде того. — Он пожал плечами и смущенно кашлянул в кулак. — Быстренько посмотрим, и все.

Мэг хорошо знала дорогу, и дальше они ехали в молчании. Проехали вдоль Ущелья, мимо поляны, где они с Уиллом, бывало, собирали лесную малину, из которой мать варила такое душистое варенье. Миновали платановую аллею. В те дни, когда Эл думал — поднимись повыше и дотронешься до неба, — ему так хотелось влезть на один из этих огромных платанов! Краем глаза он заметил, что Джерри смотрит в окно совершенно отсутствующим взглядом, будто они проезжают места ничем не примечательные.

— Ты в каком классе, Джерри? — Эл решил немного его растормошить.

— В пятом.

— Ну и как дела в школе?

— Нормально.

— А спортом занимаешься?

— Баскетболом. В младшей группе.

Да, лишнего слова из этого мальчишки не вытянешь! Молчун. Признаться, и сам Эл не отличался многословием и скорее покончил бы с собой, чем оказался бы в роли ведущего какого-нибудь ток-шоу. Мать его была точно такая же. Уилл же, напротив, пошел в отца — язык у того был подвешен, как у заправского оратора.

— Сейчас здесь никто не живет, — сказала Мэг. — Последние арендаторы уехали, кажется, еще осенью.

Она сбросила скорость и остановила машину у обочины.

Эл выглянул в окно. Ферму выставили на продажу, как только умерла мать, но покупатель так и не нашелся. С тех пор ее время от времени удавалось сдать в аренду. Старый дом стоял в стороне от дороги. Он выглядел еще более дряхлым и обветшалым, чем в юношеских воспоминаниях. Ферма выглядела совершенно заброшенной. Амбар прогнил. Кусты вокруг дома разрослись и потеряли форму. А посреди двора кучей валялась ржавая рухлядь.

— Большую часть земли продали, — сказала Мэг. — Осталось не более двадцати акров вокруг дома.

— Чтобы держать лошадь, вполне хватит, — сказал Эл.

— Даже двух лошадей, — отозвалась Мэг.

Перед ним вновь всплыло прошлое.

— Когда мы были маленькими, у нас у каждого была лошадь.

Мэг и Джерри промолчали.

— Джерри, тебе твой папа когда-нибудь рассказывал про наших лошадей? У меня была черная, ее звали Ночка. А у Уилла…

— Мой отец мне никогда ничего не рассказывал, — вызывающе выпалил Джерри.

— Что? — не понял Эл.

— Я его даже никогда не видел.

Эл остолбенел. Прошла, казалось, целая вечность, а он все никак не мог уразуметь смысла этих слов.

— Как это — никогда не видел? Но ведь…

— Он бросил маму еще до моего рождения и больше никогда не появлялся в нашем городе.

Эл почувствовал себя полным идиотом. Кажется, мозги его пробуксовывают, будто колеса в грязи.

— Как же… Да что же…

Он так и не договорил. Запустил всю пятерню в волосы. Потом шумно выдохнул. Кажется, теперь ему все ясно.

Уилл не просто развелся с Мэг. Он вообще бросил семью. Он, стало быть, принадлежал к числу тех ничтожных людей, которые ничего за собой в жизни не оставляют, кроме слез и разочарований. Он дал начало новой жизни, а потом пошел своей дорогой, как будто брак был просто случайным эпизодом его биографии.

— Что за ничтожество! — процедил Эл сквозь зубы и зло стукнул по спинке сиденья. Мало его в детстве били, как видно…

За годы полицейской службы он насмотрелся на пацанов, которые выросли без отца. Мальчишки, которым в нужный момент не хватило мужского совета, поддержки, а то и просто шлепка по мягкому месту. Видел он и папаш, которым было абсолютно наплевать на своих детей. Его родной брат оказался одним из таких безответственных негодяев.

Как он мог так поступить? Неужели забыл, как они переживали, когда отец пускался в один из своих бесчисленных загулов? А та пустота вместо искреннего горя, которую они испытали, когда старик умер? Неужели Уилл все забыл? Как он мог поступить так с собственным сыном?

Эл наконец вернулся к действительности. Гнев его понемногу улегся. Джерри смотрел на дядю, широко открыв рот. Мэг, сидя вполоборота на переднем сиденье, тоже не сводила с него глаз. Эл встретился с ней взглядом, и снова ему потребовалось усилие, чтобы вернуть контроль над собой.

— Я ничего этого не знал, — медленно проговорил он. — Мы с ним почти не виделись, но я был уверен, что он поддерживает с вами связь.

— Прошлым летом я получила от него письмо, — сказала Мэг. — Он хотел приехать навестить Джерри. Я ответила ему согласием, но он так и не приехал.

Эл кивнул.

— Я видел у него фотографию Джерри. Уилл хранил ее.

Кажется, ни Мэг, ни Джерри не сочли это смягчающим вину обстоятельством. Мэг повернула ключ зажигания и повела машину к дому. Словно по общему согласию, об Уилле они больше не говорили.

— Может, пройдемся? — предложила Мэг.

— Я устал, — сказал Джерри. — Посижу в машине.

— Нет-нет, — возразил Эл и распахнул дверцу. — Здесь земля вся в рытвинах. Мне не обойтись без головного дозора.

Джерри нахмурился.

— Это еще что такое?

— Это подразделение, которое идет впереди и изучает обстановку.

Джерри все равно не понял.

— Мне нужно, чтобы кто-нибудь говорил мне, что впереди: яма или овраг, — пояснил Эл. — Сам посуди: это ведь проще, чем тащить меня обратно до машины, если я подверну ногу.

Джерри, судя по всему, воспринял новую обязанность со всей ответственностью. Он выпрыгнул из машины и добросовестно изучил все неровности почвы вокруг.

— А я иногда играю в нападении, — сообщил он.

— Тебе, наверное, нравится эта роль? — улыбнулся Эл.

— Тренер говорит, я хорошо вижу площадку.

Опираясь на здоровую ногу, Эл соскочил на землю и вместе с Мэг пошел к дому. Джерри побежал впереди, размахивая большой палкой, которую он где-то подобрал.

— Извини. Так глупо все получилось, — тихо сказал Эл.

Мэг пожала плечами.

— У Джерри к отцу смешанные чувства. Раньше он боготворил Уилла. Даже выдумывал всякие небылицы: дескать, отец где-то тренируется, чтобы снова вернуться в спорт. Уговаривал себя, что папа слишком занят очень важной работой, но непременно приедет повидать его.

— Ты думаешь, он действительно во все это верил?

— Конечно нет, — ответила Мэг. — Но иногда даже взрослым приходится придумывать себе такие игры. Иначе не прожить.

Мэг наклонилась к кухонному окну и заглянула внутрь. Эл внимательно наблюдал за ней. А какие игры придумала себе, она? Может быть, Мэг все еще любит Уилла и пытается как-то оправдать его предательство?

Повернувшись к Элу, она задумчиво произнесла:

— Я всегда любила этот дом. У вашей матери не лежала к нему душа, но мне всегда казалось: если приложить руки, можно все замечательно устроить.

Они отошли от дома и направились к амбарам.

— Здесь, в траве, глубокая канава, — предупредил Джерри.

Эл, следуя его указаниям, обошел опасную зону.

— Хороший парень, — сказал он.

Мэг кивнула.

— Да, но он страдает. Конечно, у Джерри есть дед и дядя Хэнк, но…

— Они не заменят отца, — закончил за нее Эл.

— А главное, все в городе только и твердят о том, какой замечательный парень был Уилл.

— А он думает иначе.

— Вот именно.

Мэг тряхнула головой, отбрасывая со лба светлую челку. Ее лицо осветил солнечный луч, волосы переливались на солнце, и Элу так хотелось дотронуться до них. Тень легла вокруг губ, и они казались полнее и еще соблазнительнее. Эл с трудом отвел взгляд.

— Возможно, когда он побывает на могиле Уилла, ему станет легче, — продолжала Мэг. — Глядишь, он сможет выплакаться или выплеснуть обиду и злость — и все станет на свои места.

Эл внезапно остановился и уставился на первые весенние ростки, пробивающиеся из-под земли.

— Это одна из причин, по которой я приехал, — сказал он. — Я хотел спросить: может, Уилл говорил тебе о том, где бы он хотел быть похоронен? Может быть, здесь, на родине?..

Мальчик появился в дверях амбара.

— Вы только посмотрите, здесь целая гора корзин!

Мэг посмотрела на Джерри, потом на Эла:

— Мы никогда не вели с ним разговоров о смерти. Да и кто в юности думает о ней?.. Мне кажется, единственное место, где Уилл был счастлив, — это футбольное поле.

Она отвела глаза.

Эл хмыкнул.

— Сомневаюсь, что удастся похоронить его на футбольном поле.

— Эй, вы там, — закричал Джерри.

Мэг помахала в ответ и двинулась к амбару, потом оглянулась. Эл покачал головой.

— Я подожду здесь. Я ведь уже видел эту гору корзин.

Она кивнула и пошла дальше.

Эл, загипнотизированный изящными и плавными движениями женщины, не сводил с нее глаз, пока она не растворилась в полумраке амбара. Стряхнув наваждение, Эл глубоко вздохнул и захромал по двору. Чуть ниже простирался луг, а за ним — голубая лента реки. Но, пожалуй, сегодня он не сможет дойти до нее пешком. Эл остановился у большого участка, покрытого пожухлой прошлогодней травой. Раньше здесь росли розы. Розы его матери.

Наклонившись, он приметил среди почерневших сухих веток молодые побеги.

Розы — это любовь, превратившаяся в цветы, сказала как-то мать, когда Эл помогал ей полоть сорняки. Ты ухаживаешь за ними, поливаешь, а они только и делают что дразнят тебя: выбросят бутоны, которые в один прекрасный день осыплются так и не раскрывшись. Ты подкармливаешь их удобрениями, рыхлишь землю, а они колют тебя шипами. Но когда распускается хоть один-единственный цветок, это стоит любых трудов и боли…

Эл выпрямился и тяжело оперся на трость. Теплый весенний ветерок ласкал лицо, заставляя забыть о ранах. Неужели существует такая любовь, о которой говорила мать? Но если этому верить, то за нее очень нужно бороться, не боясь шипов и заморозков. И тогда она распустится пышной розой, как награда для избранных.

Кругом просыпалась новая жизнь: раскрывались почки, свежая зеленая травка пробивалась сквозь бурую прошлогоднюю, и Эл подумал: как хорошо, что он согласился на эту поездку.

День был чудесный. Яркое солнце, нежный ветерок, сладкий запах пробуждающейся земли, щебет птиц… В детстве было множество таких дней. Здесь, на ферме, было вдоволь и работы, и развлечений. Настоящая жизнь для подрастающего мужчины. Только вот не все сложилось так, как хотелось.

Эл почувствовал, что к горлу подступил комок, и направился прочь из сада. Неужели они с Уиллом повторили путь своего отца? Брат скатился со звездной вершины всеобщего обожания в пропасть одиночества. Да и Эл недалеко от него ушел: отказывался от любых привязанностей в страхе, что станет таким же, как отец.

А ведь папа был не таким плохим. Просто никогда нельзя было знать наверняка, окажется ли он рядом, когда в нем возникнет нужда. Эл вспомнил, как они с отцом ходили на реку летними вечерами, лежали в высокой траве, глядя на плывущие по небу облака, разговаривали и мечтали. Казалось, что нет на свете ничего невозможного и что до облаков — рукой подать.

— Устал?

Мэг подошла так тихо, что он ее не заметил.

Эл пожал плечами, и они втроем направились к подъездной дорожке, где стоял автомобиль.

— Почему это никто до сих пор не купил ферму? — удивлялся Джерри. — Здесь так здорово!

— Это же дом Марго, — ответил Эл.

Джерри был поражен.

— Ты имеешь в виду ту самую Марго? Которая воет на чердаке? А здесь-то что она делала?

— Она здесь жила когда-то, — ответила Мэг. — Эта ферма принадлежала ее семье.

— Что, правда?!

Джерри был явно ошарашен этим известием. Он повернулся к Элу.

— Так, значит, сумасшедшая Марго — твоя родственница?!

— И твоя тоже! — засмеялся Эл и похлопал его по плечу. Глаза мальчика наполнились слезами. Эл прекрасно понимал племянника. Сколько насмешек пришлось ему вынести в детстве из-за пресловутого родства! Уиллу легко удавалось отшучиваться, но у Эла так не получалось. Ему всегда казалось недостойным смеяться над этой печальной историей потерянной любви.

— Строго говоря, ты в родстве с обоими участниками этой драмы, — засмеялась Мэг и взъерошила ему волосы. — По отцовской линии ты пра-пра-правнук Марго или что-то вроде этого. А по материнской — седьмая вода на киселе Вильяму, ее возлюбленному.

— О Боже!

Казалось, Джерри был близок к обмороку. А Мэг засмеялась. Причем так непринужденно и мелодично, что и Эл не удержался от улыбки. А Джерри уселся в машину с таким видом, будто его собирались везти на гильотину.

Прежде чем последовать его примеру, Эл еще раз оглянулся на дом. Нет, не все здесь изменилось. Остались те же тишина и умиротворенность, чистый, свежий воздух. Здесь по-прежнему кажется, что почти все на свете возможно.

Пока Эл забирался в машину, мысль, закравшаяся ему в голову, приобретала все более ясные очертания. Довольно с него разгребать дерьмо за другими. Пусть его оставят в покое — вот и все. Эл хочет любоваться закатом, копаться в саду, вдыхать сладкий деревенский воздух, и чтобы никто на него не давил. У него есть кое-какие сбережения, плюс пенсия по инвалидности. Пора наконец кончать с этими крысиными гонками. Все равно крысы всегда в выигрыше.

Эл взглянул перед собой и увидел нежную щеку Мэг. По телу пробежали мурашки. Он словно бы ощутил нежный бархат. Кто знает, может быть, он окажется тем человеком, который смягчит боль, причиненную этой женщине его непутевым братом…

— Эй, Мэг, — окликнула ее Джейн, — у нас гости.

Мэг насыпала сахар в сахарницы и думала о Джерри. Голос сестры заставил ее поднять голову. На пороге стоял Эл. Он стряхивал с плаща капли дождя. Подошел к стойке, и мрачное дождливое утро будто просветлело. Даже завывания Марго под крышей как будто стали тише.

— Привет, — сказала Мэг. — Как это ты решился выбраться из дома в такую погоду?

Эл пожал плечами.

— Сегодня после субботы — первый поезд на Чикаго. И потом, от дождя еще никто не растаял.

— Ух ты, нам бы такой оптимизм, — со смехом сказала Джейн. — И как ловко ты Марго утихомирил. Как это тебе удается?

Все посмотрели наверх.

— Она питает ко мне слабость, — засмеялся Эл.

Но Джейн покачала головой:

— Зря смеешься. Мэг относится к ней очень серьезно.

Мэг растерянно взглянула на Эла.

— Я не уверена, что дух Марго живет под крышей. Но иногда, когда я остаюсь одна, мне действительно кажется, что рядом кто-то есть.

Джейн иронично усмехнулась, но Эл всем своим видом показал сочувствие и понимание. Впрочем, какое это имеет значение? Ему нет никакого дела до Марго. Какая разница, считает ли он потерянную любовь трагедией или нет? У него своя дорога, у нее своя.

— Что тебе подать? — спросила Мэг.

— Кофе, пожалуйста. Если можно, в пластиковом стаканчике. Хочу взять с собой в поезд.

Наливая кофе, Мэг заметила, стараясь придать своему голосу как можно более равнодушный тон:

— Жаль, что ты уезжаешь. Мы так и не поговорили толком.

— Ну, в общем-то… — замялся Эл.

— Сахар? Сливки?

Она поставила перед ним и то и другое.

— Нет, я пью черный, — покачал он головой.

— Как мой отец, — сказала Мэг.

— В общем-то, я не насовсем уезжаю…

Он откашлялся, как будто собирался произнести длинную речь, и продолжил:

— Я собираюсь вернуться на нашу старую ферму.

— Правда? Как здорово! Вот Джерри-то обрадуется!

Ей показалось, что из-за туч выглянуло солнце. Но потом она одернула себя. Конечно, прекрасно, что он остается, и Джерри, разумеется, обрадуется, но ей-то нет никакой причины прыгать от радости, как девчонка.

— А как у Джерри дела? — спросил Эл.

— Трудно сказать. Он у меня не слишком общительный.

— Моя мать была точно такая же, — заметил Эл.

Да ты и сам такой, подумала Мэг.

— А Уилл был совсем другим, — сказала она печально.

— Да, он был в отца, — кивнул Эл.

Что лучше — блестящая мишура или скромная надежность?

— Вы давно держите эту закусочную? — спросил он, чтобы поддержать разговор.

Мэг обрадовалась перемене темы.

— Лет пять-шесть. Доход вполне приличный, на жизнь хватает…

— И на детей время остается?

— Конечно. — Она наклонилась, опираясь локтями о прилавок. — Но это не все. Джейн еще и бухгалтер, — кивнула Мэг в сторону сестры.

— Правда? — вежливо отозвался Эл.

— А Мэг преподает на вечерних литературных курсах, — добавила Джейн с гордостью за сестру.

— Вот как? Где же? — заинтересовался Эл.

Мэг почувствовала, что начинает попадать под влияние этого мужчины. Слишком живо она реагирует на все, с ним связанное. Нужно немедленно избавиться от этого чувства странной зависимости.

— В местной средней школе. По вечерам там проводят занятия для взрослых.

— А в вашей группе есть свободные места?

— Семестр уже почти закончился. Мы начали в январе.

— А почему ты спрашиваешь? — поинтересовалась Джейн. — Решил заняться сочинительством?

— Да вот, хочу попробовать.

Мэг вдруг смутилась.

— Не знаю, подойдет ли тебе мой класс. У нас в основном пожилые леди, которые пишут историю своих семей.

Ему не удалось скрыть разочарования.

— Но они очень симпатичные, — добавила Мэг, — и с радостью примут тебя в свое общество.

— Ну вот и хорошо.

— Ты надолго уезжаешь? — спросила Джейн.

— На несколько дней.

— У Мэг занятия по четвергам. Постарайся вернуться к следующему занятию.

Эл кивнул и прислушался.

— Поезд идет.

— Как, уже?

Мэг в растерянности взглянула на часы. Черт возьми, поезд уже подходит, а у нее бумаги еще не готовы. Да что с ней происходит?!

— Извини, пожалуйста, Эл. Мне нужно…

— Вот, держи. Я уже все сделала, — сказала Джейн и бросила ей пакет.

Мэг пристально взглянула на сестру. В интонации ее голоса было что-то необычное. Ну, ладно, потом разберусь, подумала она и вновь повернулась к Элу:

— Дай-ка я подогрею тебе кофе.

— Да что ты, не стоит! — запротестовал Эл.

Но она вылила остывший кофе в раковину и налила свежий, горячий. Закрыла стаканчик крышкой и протянула ему. Потом взглянула на трость, на дверь, ведущую к перрону. Она сама отнесет ему кофе, ей это ничего не стоит. Мэг вышла из-за стойки.

— Я бы и сам справился!

— Ничего, — отозвалась она. — Наш девиз — забота о клиенте.

В молчании оба вышли на платформу и остановились, наблюдая, как поезд медленно подходит к перрону. Мэг повернулась к Элу и увидела, что он не сводит с нее задумчивых глаз. В его взгляде было что-то необычное, казалось, он хочет, чтобы она прочла его затаенные мысли.

Прекрати, одернула она себя. Навоображала Бог знает чего. И отвела глаза.

— Обратно ты вернешься на машине? — спросила она.

— Нет, у меня нет машины. Когда мне нужна машина, я обращаюсь к приятелю, который торгует подержанными автомобилями. Он мне одалживает. И потом, пока с меня не снимут гипс, я не могу садиться за руль.

— И правда, я совсем забыла.

Где ее голова, в конце концов! Она посмотрела на Эла с испугом. Сердце ее дрогнуло, и голос рассудка стал почти неразличим.

— Когда ты вернешься — мой транспорт в твоем распоряжении! — сказала она. — Тебе ведь понадобится что-то купить. Мебель, продукты…

— Да, наверное.

Он говорил тихо, медленно, с трудом подбирая слова.

— Если тебе не трудно.

— Поезд отправляется! — крикнул кондуктор.

— Я позвоню тебе, когда вернусь.

— Ты всегда найдешь меня здесь, Эл. Я ведь продаю билеты.

Кондуктор засуетился. Мэг и сама понимала, что Элу нужно садиться в поезд, но он почему-то медлил. Как будто ее глаза не пускали. Глупость, конечно. Мэг сделала шаг назад.

— Скажи, — отрывисто сказал он. — Ты все еще любишь Уилла?

Казалось, целую вечность она молча смотрела на него. Мэг ожидала услышать все что угодно, но только не это.

— Конечно нет, — наконец ответила она. — Беги, а то опоздаешь.

— Это правда? — спросил он. — У тебя правда не осталось к нему никаких чувств? Я имею в виду — ты прошла бы ради него по мосту?

Мэг расхохоталась. Надо же — вспомнил детскую забаву. В дни их юности перебраться через Каменную Речку по полуразвалившемуся мосту считалось самым верным доказательством искренности чувств. Ну, конечно, он просто пошутил.

— Никогда, — крикнула Мэг. — Садись скорее в поезд, а то так и останешься здесь.

— Да, пора!

Он уже взялся за поручень, но обернулся и шагнул назад. Легко-легко коснулся губами ее губ. Так легко и так невесомо, что Мэг подумала, будто это ей показалось. Только сердце бешено забилось в груди.

Эл тоже выглядел смущенным, даже оробевшим.

— Спасибо за кофе, — сказал он и показал ей стаканчик, как будто только за это он ее и поцеловал.

— Не за что, — отозвалась Мэг.

Может, действительно за кофе?

Она повернулась и пошла к дверям закусочной. Когда он вернется? Сказал, через три дня. Этого времени хватит, чтобы обо всем хорошенько подумать.