МотоКлуб «Ковбои». Книга 2

Глава 3

Кэссиди

Его руки тёплые. Разительный контраст с металлом пряжек. Я знаю, что должна объясниться из-за того, что произошло в конюшне, но у меня такое чувство, что едва могу дышать, а значит, разговор будет болезненным и трудным. Не говоря уже о том, что у меня болит сердце и голова, когда я говорю о том, что произошло.

— Я была молода и глупа. Девятнадцать, если сказать точнее. Мой отец бросил меня за шесть недель до того, как я встретила Кая, моего бывшего. Отец первый, кто забрал всё, что имело хоть какую-то ценность, и просто ушёл. Я была рада, что у меня оставалась лошадь. Он не мог забрать её, потому что она оформлена на моё имя, и я прятала документы, иначе он, вероятно, продал бы её. Может, если бы мой засранец отец не ушёл, я бы никогда не клюнула на Кая.

Я скрещиваю руки на груди. Холодная дрожь пробегает по моей спине. Как, чёрт возьми, я могу мёрзнуть в эту техасскую жару?

— Девятнадцать лет не значит, что ты была глупа. Неопытна или немного наивна и, возможно, не знала об акулах, которые орудуют в этом мире, — бормочет Ропер и заключает меня в крепкие, мускулистые объятия.

— Как ты можешь всегда заставлять меня чувствовать себя в безопасности? И всё же меня терзают сомнения, предупреждая, что это ловушка. Я боюсь впускать тебя, ведь всегда ожидаю, что ты тоже уйдёшь. Моя мать ушла, потому что не хотела воспитывать ребёнка. По крайней мере, так сказал отец. Потом и отец ушёл и забрал всё с собой, оставив меня ни с чем. Я слышала, он умер год спустя. Кай ворвался в мою жизнь и заставил меня почувствовать себя драгоценной и особенной, мило уговаривая меня выйти за него замуж. Как мы принадлежим друг другу и раскрываем секреты. И в нашу первую брачную ночь мы говорили о безумных и важных вещах, которые должен знать муж… например, о том, где я храню документы и так далее. — Я делаю глубокий вдох, закрываю глаза и выкладываю болезненные подробности своей испорченной жизни. — На следующее утро после того, как мы поженились, я была одна и пошла, искать его, но осталась лишь записка со словами «Я получил то, что хотела. Счастливой жизни». И всё. Я ничего не понимала, пока не увидела пустой ящик, в котором лежали документы на право собственности и на мою лошадь. Кажется, Кай был парнем Дейзи, и я узнала, что они живут вместе. Дейзи хотела, чтобы я была унижена, и у меня не было лошади, с которой можно было бы соревноваться. И всё потому, что у нас обеих был шанс стать следующей чемпионкой мира; она хотела избавиться от соперницы. И она хотела лошадь лучше, потому что Боулдер был совершенен.

— Грёбаная сука, — рычит Ропер и крепче сжимает меня в объятиях. — Ты ни в чём не виновата. Не в том, чтобы родители бросили тебя, или в том, что стала жертвой мудака вместе с огромной, эгоистичной сукой. Ты слышишь? Ты замечательный человек. Дерзкая, великолепная женщина, которая помогает животным и при этом ведёт себя круто. Тебя окружают отличные друзья, и даже если ты — твёрдая скорлупа, которую трудно расколоть, и продолжаешь отталкивать меня, я, как и МК, рядом.

— Ты не бросал меня. — Мой голос дрогнул, наполненный эмоциями и поражением. — Но мне казалось, что ты использовал меня только для того, чтобы обезопасить Харлин. Теперь я понимаю, что ты вообще не использовал меня. Ты действительно хотел меня, а я оттолкнула тебя.

Ропер фыркает.

— Ты изо всех сил пыталась держать меня на расстоянии, но этот корабль никогда бы не отплыл, мисс Дерзость. Ты должна была стать моей в первую встречу. Я всегда буду давать тебе пространство, и уважать границы, но отказаться или оставить кого-то настолько хорошего, как ты, никогда, чёрт возьми, не получится.

Его слова. Дейзи возвращается в мою жизнь и вместе с этим обрушивается на меня с обидными воспоминаниями. Чёртовы гормоны, потому что я почти уверена, что беременна, так как у меня должны были начаться месячные несколько недель назад… от всего этого слёзы текут по щекам. Ропер увидел мою реакцию на Дейзи и, не задавая вопросов, встал рядом со мной, выгнав её с территории, не зная ни единой детали, почему я хотела, чтобы она ушла. Чувствую себя такой эмоциональной и разрывающейся внутри — мне нужно, чтобы он знал остальное.

— У Боулдера была чувствительная пасть. Он был чертовски ловок, а повороты потрясающие. Я знаю, что именно благодаря ему я выиграла чемпионат мира, я не справилась бы ни с какой другой лошадью, мы были потрясающей командой. — Я отхожу от Ропера и начинаю расхаживать по комнате, чувствуя, как гнев поднимается и течёт по венам. — Никто не знал, как с ним обращаться. Я купила Боулдера на деньги, которые заработала и сэкономила, работая, на заводчика, который дал мне работу, чтобы я могла его купить. Он был моим ещё до рождения. Боулдер был для меня всем. Я выросла и проводила с ним каждое мгновение бодрствования. Мы были командой. И когда Кай забрал его и отдал Дейзи, она жёстко обошлась с ним. По крайней мере, я так слышала. Прошли недели, прежде чем я, наконец, догнала их и узнала, где на самом деле жил Кай… с Дейзи. Мальчик, работающий в конюшне, узнал меня по нескольким скачкам, на которые ходил, и подумал, странно, что Дейзи ездила на моей лошади. Он сказал мне… — Я перестаю расхаживать и встречаюсь взглядом с Ропером. Гнев смыл слёзы. — Дейзи оседлала Боулдера, и, поскольку он был чувствителен, а она ничего не знала, он тут же взбрыкнул, отчего она упала на забор. Дейзи пострадала, а у этой сучки мерзкая жилка, поэтому она пнула его по ноге. Он… они… мальчик сказал мне, что Боулдер исчез через несколько часов. Кай привёл его на бойню, которая, похоже, принадлежала им. От него легко избавились и всё.

Ропер достаёт телефон и позволяет пальцам скользить по экрану, прежде чем положить его обратно в карман и направиться ко мне. Затем берет моё лицо в свои ладони — он всегда так делает, чтобы убедиться, что я смотрю на него — и, не говоря ни слова, просто целует меня. Мягко. Медленно. Нежно и в то же время с лихорадочной потребностью проявить нежность. Чтобы я почувствовала, что жива и обо мне заботятся.

Он отстраняется и прижимается своим лбом к моему.

— Ты грёбаное сокровище, понимаешь? Это недооценённая ценность, чья чудовищность её красоты завораживает. Всё, что ты мне рассказала, позволило глубоко заглянуть в твою душу и объяснило шрамы, которые я увидел. Неудивительно, что ты избегаешь работать с лошадьми, потому что боль всё ещё глубока и находится прямо на поверхности. У тебя забрали Боулдера, и ты не смогла помочь ему, когда он нуждался. Во всём этом ты не виновата, милая. И я клянусь, что никогда не оставлю тебя. И если сбежишь, я буду гоняться за твоей сексуальной задницей, ты слышишь?

Моё сердце сжимается, и слёзы снова щиплют глаза.

— Ты вновь довёл меня до слёз, — ворчу я, и тихо смеюсь.

— Выкладывай всё, что у тебя есть, мисс Дерзость. Я рядом, если хочешь разрыдаться, закатить истерику, пнуть меня по яйцам, заняться непристойным сексом или медленно и страстно заняться любовью. Я никогда не сдамся и всегда буду готов к жёсткой поездке, независимо от того, насколько круто жизнь повернёт или накрениться. Одна рука в воздухе, другая в мёртвой хватке, держусь с приливом адреналина, чтобы никогда не сдаваться.

— Вот что получаешь, когда влюбляешься в чемпиона мира по верховой езде на быках, — притворно ворчу я.

Он ухмыляется и хрипло отвечает:

— Ты не просто влюбилась, а окончательно и бесповоротно, как и я.

У меня вырывается смешок, и даже если обнажила сердце и душу, в этот момент Ропер заставляет меня чувствовать себя беззаботной. Словно всё просто, как он говорит: прыгай, и я поймаю тебя, несмотря ни на что. Я обнимаю его и прижимаюсь к груди.

— Спасибо.

Я выдыхаю, когда его руки сжимаются вокруг меня.

— Это я благодарен. И счастливчик, потому что ты явно моя. Теперь выхода нет.

Моя улыбка становится шире. Я была бы идиоткой, если бы не открыла сердце этому мужчине. Очевидно, его намерения честны и благородны. Он всегда громко заявлял о своих правах на меня и не отступал, как бы сильно я ни пыталась оттолкнуть его.

— Кто сказал, что я захочу уйти? Может, ты захочешь… посмотрим, когда я стану слишком навязчивой или требовательной. Не забыл, я возможно беременна? — Я ухмыляюсь.

— Хочешь, поженимся прямо сейчас? Или из-за этого сбежишь? Тогда мне придётся преследовать тебя из-за всей этой истории с ребёнком. И за то, что ты вырвала моё сердце и забрала с собой. Кстати, это похищение, и абсолютно незаконное.

— Нет браку. Нет бегству. Да, и похищение было незаконным, — бормочу я и провожу рукой по его груди, чтобы притянуть его для поцелуя. Он охотно приближается, и самое лучшее в поцелуях этого мужчины — факт, что я могу потеряться в них. Полностью. Никаких других мыслей, кроме кружения его языка. Чувственный танец с его мягкими и твёрдыми губами усиливает удовольствие, которое он создаёт в моем теле. А затем Ропер прерывает поцелуй на середине, чтобы спуститься к моей шее, где пальцами восхитительно потирает кожу, и покусывает, а затем посасывает… Кого я обманываю? Этот мужчина знает, как играть моим телом и подчёркивать нарастающие чувства до тех пор, пока не наступит момент, когда полная капитуляция может доставить только наивысшее удовольствие.

— Пожалуйста, скажи, что нормально, если ты позволишь мне попробовать твои соки. Прошло слишком много времени. — Его голос звучит надрывно и гортанно. Он что, издевается? Обычно это я умоляю. Ну, в основном, чтобы он перестал выжимать из меня оргазмы, или я умру. Вот насколько хорош у него язык. Поэтому:

— Да, пожалуйста.

Горячий и шелковистый смешок Ропера пробегает по моей коже, прежде чем он сжимает меня за талию. Затем легко поднимает и бросает на кровать. Я хватаюсь за простыни, чтобы не упасть, когда Ропер начинает срывать с меня одежду. Через несколько вдохов этот мужчина раздевает меня и раздвигает ноги с ленивой улыбкой. Такой чертовски красивый, со щетиной, и даже если у него есть старый поблёкший шрам от подбородка до щеки, он только добавляет ему грубой привлекательности. Грубыми руками он скользит по моим бёдрам, чтобы раздвинуть ноги ещё больше. Я впиваюсь зубами в нижнюю губу, балансируя на грани предвкушения. В ту секунду, когда его язык скользит по моей сердцевине, я отпускаю губу и делаю следующий вдох, запрокинув голову. Возможно, он и скучал по вкусу, но я чертовски сильно скучала по его рту. Почему, о, почему я лишила себя этого кусочка рая? Я легко могу уплыть в облачную дымку похоти, которую он создаёт. Особенно когда проводит языком по моему клитору и одновременно начинает посасывать.

Срань господня. Я обхватываю его голову, чтобы удержать на месте, пока я бесстыдно трусь о его лицо. Мне нужно больше. Больше удовольствия, больше трения, больше сосания и, что особенно важно, ещё больше Ропера. Я жажду почувствовать его внутри себя; это было слишком давно.

— Ропер, — прохрипела я и потянула его за волосы, пытаясь поднять. — Войди в меня. — Я почти не узнаю собственный голос, пропитанный похотью.

Ропер издаёт громкое рычание, но подчиняется. Встаёт и, воспользовавшись моментом, бросает кожанку на кровать рядом со мной. Его рубашка оказывается на полу вместе с джинсами, и я не могу удержаться, чтобы не облизнуть губы при виде того, как его твёрдая длина поднимается и тянется к пупку. Я слишком хорошо помню, каково чувствовать его внутри. Жёстко. Медленно. Каково чувствовать его во рту, пробовать на вкус. О, чёрт, я настоящая наркоманка, когда дело доходит до удовольствия, которое доставляет мне этот мужчина. И почему он не торопится смотреть на меня, поглаживая свой массивный член? Медленные поглаживания, толстая головка блестит от предсемени.

— Я же сказал, что чист. Ты и я, с этого момента только так. — В его голосе звучит жёсткая требовательность. За несколько дней до того, как мы расстались, мы договорились сдать анализы и отказаться от презервативов. Я сомневалась в его намерениях и выталкивала его из своей жизни, мы так и не поделились результатами. Хотя он клялся, что чист, и я знала, что так оно и было. Чёрт. Хорошо, что мы оба чисты. Мне обязательно нужен тест на беременность.

— И я чиста, войди в меня уже, — говорю я и тянусь к нему.

Он хватает меня за запястье и прицыкивает.

— Терпение. Я же терпел, пока ждал тебя.

Я низко рычу, наблюдая, как он сжимается.

— Я твоя, Ропер. Вся. Так что хватит нести эту чушь о терпении. Ожидание закончилось.

— Знаю, — заявляет мужчина, лишающий меня своего великолепного члена.

Его страстный взгляд полностью прикован к моей сердцевине, пока он продолжает поглаживать себя. К чёрту всё. Я знаю, как заставить его тоже балансировать на грани. Во время одного из наших первых занятий сексом он приказал мне поиграть с собой. Это так сильно на него подействовало, что он кончил прямо на меня, даже не успев трахнуть. Очевидно, что это не очень разумный и безопасный поступок со всем, что касается беременности. Но, как и с его помощью, в тот первый вечер мы буквально вымотали себя и забыли о защите. Так было с самого начала; горячая и глубокая связь. Жажда любви? Кто знает, ведь всё как в тумане, и мы оба движимы потребностью и живём этим моментом.

Я скольжу рукой по животу, и обвожу круговыми движениями клитор. Череда проклятий слетает с его губ, прежде чем он отбрасывает мою руку, и я чувствую, как его член толкается в меня. От сладкого жжения растягивания у меня перехватывает дыхание. Я впиваюсь ногтями в его спину, и воздух наполняют его стоны удовольствия. Его бёдра начинают двигаться в грубом и требовательном ритме, в то время как внутренние стенки пульсируют. Так… офигенно. Хорошо.

К чёрту неуверенность и недоверие к другим мужчинам. Мне нужен только Ропер, и я никогда его не отпущу. Его действия громче слов и говорят о многом. Они кричат о верности и преданности, не говоря уже о настойчивости в том, как я с ним обращался. Его пальцы обхватывают моё горло, большим пальцем приподнимая подбородок, прежде чем он прижимается своим ртом к моему. Из-за жёстких толчков это небрежный поцелуй, выходит очень горячим, с низким рычанием, исходящим из глубины его горла. Секс грубый. Неистовый. Будто мы лишали себя этого годами подряд. Наслаждение, пронзающее тело, застаёт меня врасплох, и я могу только оторвать свой рот от его губ, чтобы закричать от оргазма, когда он сильно поражает меня. Ропер медленно входит и выходит, чтобы продлить мой оргазм, и когда я смотрю ему в глаз, замечаю пленительный взгляд, прежде чем он шепчет:

— Великолепно. — Он наклоняется и нежно целует меня, прежде чем произнести в мои губы: — Моя очередь.

Он вырывается, и у меня нет возможности осознать, что он делает, потому что у меня перехватывает дыхание, когда он переворачивает меня, заставляя приземлиться на четвереньки. Затем грубо хватает меня за бёдра, чтобы приподнять, и входит одним движением, погружаясь глубоко в меня, а затем стонет.

Я бы тоже застонала, но слишком занята тем, что изо всех сил цепляюсь за простыни из-за интенсивности движений. Его рука тянется к основанию моей шеи, толкая меня вниз, чтобы создать более глубокий угол, пока он удерживает меня на месте. Гортанные стоны вырываются из моего тела, в то время как по венам растекается раскалённая добела похоть. То, как он доминирует надо мной, звук его грубых штанов и шлёпанье кожи о кожу… всё это окружает нас сексуальной перегрузкой, и ему не требуется много времени, чтобы наполнить меня горячими струями спермы, бормоча моё имя. Я следую за ним в море блаженства. Моё сердце бешено колотится, будто ему нужно мчаться, чтобы догнать что-то. Тело Ропера наваливается на меня, придавливая, и всё же у меня нет ни единой мысли пожаловаться; я чувствую себя прекрасно в его окружении.

Я полностью опустошена. В безопасности. Пресыщена. Комфортна. Всё это позволяет мне немного вздремнуть, надеясь, что Ропер восстановит силы и начнёт следующий раунд, как только сможем.