МотоКлуб «Ковбои». Книга 3

ГЛАВА ПЯТАЯ

Дэкер

— Кажется, ей нравится.

Я отвожу взгляд от Мюриэл, которая бросает палку Хаммеру, и улыбаюсь женщине моего президента. Харлин права, Мюриэль, кажется, наслаждается всё больше и больше последние две недели, что здесь.

— Пара недель, и она напрочь забывает о причудах брать в руки грязную палку, покрытую собачьей слюной. Единственное, о чём я беспокоюсь, так о том, что она не брала в руки свою гитару или ковбойскую шляпу, если уж на то пошло, с тех пор, как попала сюда. Будто она забила на это всё.

Харлин кладёт руки на забор и наклоняется.

— Может, это как раз то, что ей было нужно, понимаешь? Отпустить всё и не думать, а просто делать. Очевидно, что она процветает. Сделать перерыв — значит зарядиться вновь обретённой энергией. Я почти уверен, что новые песни скоро зазвучат. Ты бы слышала, как она напевала, когда помогала Кольту ухаживать за новыми лошадьми.

— Она что? — спрашиваю я, ошеломлённый тем, что она помогала.

— Ага, — хихикает Харлин. — Ты слышал меня. Она помогала, а не просто смотрела, как Кольт ухаживает за новыми лошадьми. О, не делай вид, что бесишься. Тебе нужно было проверить дела на свалке, и Кольт решил, что лучше всего работать в режиме многозадачности, поэтому привёл её в конюшню, как только узнал, что я тоже буду там. Ей было весело, как и сейчас. Она прекрасно вписывается сюда.

— Ага, — бурчу я и чувствую, как широкая улыбка расплывается на лице.

Эти две недели были лучшим временем в моей жизни, и, судя по тому, что я слышал, Мюриэл тоже получала удовольствие. Единственная заноза в нашем боку — факт, что проблема с её преследователем до сих пор не решена. У Ника нет никакой новой информации, и мы ни на йоту не приблизились к выяснению, кто мог её преследовать.

Мне не стоит жаловаться. Не тогда, когда каждая секунда с этой женщиной феноменальна. Если ленивые вечерние прогулки или наблюдение за заходом солнца, пока мы проверяем скот на пастбищах. Держимся за руки и украдкой целуемся, словно вернулись в старшую школу. Но я должен признать, что это происходит медленно и знакомство друг с другом приносит больше удовлетворения, чем запрыгивание в постель и предоставление нашим телам самим общаться. От этой мысли я становлюсь чертовски твёрдым, но это не то, что я могу использовать прямо сейчас, когда Харлин стоит рядом со мной.

Я собираюсь перепрыгнуть через забор и направиться к Хаммеру и Мюриэл, но мне мешают, когда Уэстон направляется к нам.

— Президент. — Киваю я.

Он приподнимает подбородок, целует Харлин в макушку, прежде чем сказать:

— Помнишь сообщение, которое ты отправил мне две недели назад? Какое у тебя было предчувствие? Я попросил нашу ветвь МК в Оклахоме перепроверить офицера, который приходил к дому Джей, чтобы уточнить её местонахождение в день, когда пропал модель, и когда был убит.

Ужас наполняет мои вены в предвкушении, потому что отчасти знаю, что сейчас произойдёт, и Мюриэл будет разбита вдребезги. У меня просто было предчувствие, но выражение лица Уэстона заставляет заявить:

— Дай угадаю, не такое уж это и предчувствие, да?

— Джей определённо не девушка. Джейсон Таунсанс завлекал Мюриэл; используя личность сестры, чтобы устроиться на работу ассистентом Мюриэл по социальным сетям. Совпадение заключалось в том, что сестра открыла дверь и ответила на вопросы полицейского без каких-либо подозрений или чего-то ещё, поскольку они никогда не упоминали о работе и тому подобном. Вот почему она… или он был вне подозрений.

— Ты передал Нику информацию? — спрашиваю я. — Потому что это чертовски странно, и уверен, что это относит его к категории преследователей, а не тот, кто искал работу под эгидой сексизма.

— Я только что получил новости из нашего подразделения в Оклахоме. Я хотел, чтобы ты узнал первым и решил, что делать. Я мог бы попросить их схватить его, чтобы разобраться самим, или передать всё Нику и позволить им с этим разбираться. — Уэстон не сводит с меня глаз, пока я обдумываю ситуацию.

— Эй, почему такой серьёзный вид? — спрашивает Мюриэл, и Хаммер плюхается к её ногам.

— Твоя девушка из социальных сетей, оказывается, парень, — выпаливает Харлин и вздрагивает. — Извини. Но Дэкер был прав, попросив перепроверить. Знаешь, если Джей скрывает такую важную деталь и даже подал заявление на работу под именем сестры… это подозрительно. — Голова Харлин наклоняется набок, оценивая Мюриэл, когда спрашивает: — Ребята, вы искали женщину? Мужчина получил бы равные шансы на эту должность?

Глаза Мюриэл округляются.

— Конечно. На самом деле, было двое кандидатов, и один — мужчина, который жил в Европе. Понимаете? Расстояние тоже не было проблемой, ничего не было. Верительные грамоты и тому подобное сократили процесс отбора до нескольких человек, и в конечном итоге именно мой агент выбрал лучшего человека для этой работы.

— Ты знаешь, как прошли несколько последних собеседований? По веб-камере? По телефону? — спрашивает Уэстон.

Шок на её лице сменяется смесью паники и страха, и мне становится противно. Последние несколько недель она была такой беззаботной. Я обхожу забор и обнимаю её. Моё сердце сжимается, когда она кладёт голову мне на грудь.

— Понятия не имею, — бормочет Мюриэл и глубоко вздыхает.

Уэстон смотрит на меня, и я говорю:

— Позвони Нику и передай информацию. Он разберётся, наша задача — обеспечить её безопасность, его — решить проблему преследователя. Мой единственный приоритет — моя женщина, и если мы займёмся этим, рискуем, что Ник и закон будут дышать нам в затылок.

— Понял, брат. — Уэстон хватает телефон, но убирает его, чтобы освободить руки, когда Харлин сжимает ограждение двумя руками.

Мюриэл бросается вперёд.

— Ты в порядке? — спрашиваю я.

Уэстон заключает свою старушку в объятия.

— Беременна, работает круглые сутки и забывает выпить и поесть за двоих. Тебе следовало бы отдыхать, а не стоять на солнце.

— Всё из-за проклятой жары, — ворчит Харлин и ударяет Уэстона по груди. — Я ем и пью, властный неандерталец.

Уэстон смотрит на меня.

— Я забираю её домой и позвоню Нику, когда уложу Харлин в постель, хорошо? Напиши мне позже, и я сообщу тебе последние новости.

Мне едва удаётся сдержанно кивнуть, прежде чем он уводит Харлин.

— Разве ей не нужно обратиться к врачу? — спрашивает Мюриэл, беспокойство отражается на её великолепном лице.

— Харлин и Кэссиди обе беременны, и ты знаешь, что у Кэссиди бывает утренняя тошнота. Харлин всегда жарко, но, как сказал Уэстон, она много работает и может думать, что ест и пьёт, но на самом деле внутри неё крошечный человечек пожирает всё, что она потребляет. Впрочем, нам не о чем беспокоиться. Я почти уверен, что пока мы разговариваем, Уэстон привязывает её к кровати и следит, чтобы она уже скоро почувствовала себя лучше.

Мюриэл одаривает меня ухмылкой.

— Судя по тому, как он потащил её в дом, думаю, что с этого момента он будет её тенью. Бутерброд в одной руке, бутылка воды в другой. Он убедится, что ей будет достаточно еды и воды.

У меня вырывается лающий смешок.

— Ты зришь в корень.

Она смеётся вместе со мной, но слишком быстро замолкает.

— Ты действительно думаешь, что Джей мог быть преследователем? Я не могу поверить, что она — это он. Мы так много болтали. Почему я ничего не замечала? Это так странно.

— Общение между вами двумя было цифровым? Ни звонков, ни голосовых сообщений, ничего?

— Джей никогда не отправляет голосовых сообщений и не звонит. Было несколько раз, когда кто-нибудь случайно нажимал вызов, но Джей быстро вешал трубку. Она… — Мюриэль вздрагивает и прочищает горло. — Он говорил, что у него фобия, и он никогда не звонит и не принимает звонки. Меня это не беспокоило. Я никогда не задумывалась об этом, учитывая мои странности. Из-за всех этих повседневных разговоров я думала, что мы хорошие друзья. Не могу поверить, что он мой преследователь. Что, если он просто прячется, потому что не думал, что получит работу, если напишет от своего имени?

— Может быть, но мы скоро узнаем. Ник докопается до сути. Пойдём в дом. — Я тащу её за собой и резко свищу. Хаммер вскакивает и следует за нами.

— Почему бы вам, ребята, не проверить это? Это вы выяснили, что Джей солгал, почему бы не копнуть немного глубже. Я действительно хочу знать почему.

Я обнимаю её за талию, чтобы прижать к себе. Мы почти доходим до домика, и именно по этой причине я ненадолго останавливаюсь.

— Ник сам разберётся. Если вмешаемся, повредим делу, которое он ведёт, и преследователь может ускользнуть из рук закона. Мы этого не хотим. Это не просто преследователь, а чёртов убийца. И если разберётся клуб и что-то случится, либо его поймают, либо не настоящий преследователь, который убил модель, мы рискуем как клубом, так и тобой… твоей карьерой. Мы рискуем всем. Итак, сейчас мы идём по пути правосудия, позволяя Нику разобраться с этим.

Она мотает головой и смотрит на пыль на своих ковбойских сапогах опалового цвета.

— Ты прав. Я не подумала. Находясь здесь, мне легко забыть об опасности и о том, что произошло до моего приезда.

Я кладу палец ей под подбородок и слегка запрокидываю её голову.

— Как и должно быть. И поверь, я почти уверен, что Уэстон попросил нашего другого из подразделения нашего МК присмотреть за Джеем. Позволь остальным управлять внешним миром, чтобы мы могли наслаждаться прямо здесь и сейчас. Это единственное, что имеет значение.

Улыбка растягивает её губы, и Мюриэл приподнимается на цыпочки, обнимая меня за шею, чтобы притянуть меня к себе для поцелуя. Я скольжу руками к её заднице, и приподнимаю. Мюриэл обхватывает меня ногами за талию, и я беру её с собой в домик. Хаммер запрыгивает на диван, и когда я закрываю за собой дверь, направляюсь прямиком в спальню, запирая всё на ключ. Затем подхожу к кровати, чтобы осторожно уложить Мюриэл. Она приподнимается, её глаза полны страсти, и я чертовски уверен, что в моих то же самое. Я медленно стаскиваю с неё сапоги и каждый лоскут одежды, пока она не оказывается обнажённой передо мной. Моё дыхание сбивается, когда я стаскиваю с себя футболку, ботинки и джинсы. Единственное препятствие, — боксеры, которые на мне надеты. Ведь иначе в следующее мгновение окажусь по самые яйца в Мюриэл.

Её кожа такая чертовски мягкая. Я жаждал облизать каждый дюйм; и теперь могу. Я ставлю одно колено на кровать и наклоняюсь. Мы не разрываем зрительного контакта, пока я покрываю поцелуями внутреннюю сторону её бедра, медленно находя свою цель. Я прячу лицо между её ног и глубоко вдыхаю.

— Дэкер, — выдыхает Мюриэль и впивается ногтями в мою голову.

Я не тороплюсь пробовать её на вкус, скользя языком по складкам и, в конце концов, накрываю её клитор, чтобы пососать. Она тяжело дышит и тянет меня за волосы, повторяя моё имя как сдавленную мольбу. Я поднимаю голову и облизываю губы.

— Ты потрясающе пахнешь и такой охренительный вкус, дорогая. — Сладкая, но острая. Вся женщина. Моя женщина.

Она очаровательно краснеет. Я опускаю голову обратно, уже зная, что мне всегда будет мало этой женщины. Она такая влажная, но когда я медленно провожу пальцем внутри, становится совершенно ясно, насколько она тугая и невинная на самом деле.

— Моя, чтобы испортить, моя, чтобы наслаждаться, моя, чтобы доставлять удовольствие: моя, чтобы поглощать и никогда не отпускать, — бормочу я, наблюдая, как мой палец втягивается обратно в её тело, когда я медленно толкаюсь внутрь и наружу. — Великолепно.

— Дэкер, прошу, — выдыхает она и сжимает палец.

Я накрываю её клитор и провожу по нему языком, чтобы стимулировать комок нервов. Прерывистое дыхание вместе со стонами и сладкий вкус её тела дают мне знать, что она близко. Черт, я чертовски близко и обязательно кончу в чёртовом нижнем белье.

— Кончи ради меня, дорогая. Позволь мне вкусить твоё наслаждение, — урчу я у её лона, осторожно добавляя второй палец, заставляя её взорваться раскалённым добела неистовством экстаза. Он прямо здесь, в её глазах, пока они не закрываются, когда спина выгибается, а внутренние стенки пульсируют вокруг моих пальцев. Вид, ощущения — все это отдается прямо у меня в паху и заставляет яйца втянуться. Я едва успеваю приподняться, стянуть боксеры и сжать член в кулаке, когда выплёскиваю сперму на розовые и пухлые складки.

Моё сердце колотится, грудь вздымается, когда я подаюсь вперёд и, удерживая равновесие на одной руке, медленно опускаюсь на неё сверху. Кожа к коже, мой член наполовину встал над её сердцевиной, и меня даже не волнует, что я липкий от собственной спермы. Хотя думаю, что у неё могут быть проблемы с потребностью в чистоте. Я едва могу поднять голову и посмотреть на неё.

— Мы устроили беспорядок.

Её рука скользит по моим волосам, и она притягивает меня к своей груди.

— Тише, мне нужно отдышаться, чтобы мозг заработал и беспокоился об этом.

Её сердце бьётся у моего уха, и моё тело распознает это как мелодию моей личной жизни. И тут я понимаю, что лежу на самой мягкой и совершенной груди.

— Чёрт. Как я мог пренебречь этими прелестями? — Привстав, я обхватываю полушария и бормочу: — Восхитительно.

Я не могу удержаться, наклоняюсь и обвожу языком её сосок и мягко дую, наблюдая, как он превращается в твёрдую вершинку. Быстро повторив то же действие с другой вершинкой, Мюриэл выгибает спину, чтобы прижать свои груди ближе к моему лицу. Я чувствую, что снова становлюсь полностью твёрдым. Было бы чертовски легко скользнуть в неё, не задумываясь, но я не могу. Не так. Проклятье, я только что кончил на неё, и моя единственная мысль — сделать Мюриэл своей во всех смыслах. Собственнически. Доминантно. До конца дней, пока желание обжигает сердце и разливается по нашим венам.