Мой адрес — Советский Союз! Книга вторая

Глава 7

* * *

Кабинет генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева.

— Юрий Владимирович, задержитесь, пожалуйста... У меня вопросы по вашему ведомству.

Брежнев дождался, когда остальные члены Политбюро покинут помещение и, выйдя из-за стола, сел напротив Андропова. Придвинул к себе пепельницу, закурил.

— Не хотел при Суслове разговор затевать.

Андропов с пониманием кивнул.

— Рассказывай, что у тебя по Чайлдсу?

—К сожалению, Леонид Ильич, все самые негативные подозрения нашли подтверждение. Работает не просто под «колпаком» ФБР, а прямо на эту организацию и, следовательно, вся информация идёт в ЦРУ. Причём работает уже давно, чуть ли не с середины пятидесятых. ФБР подсуетилось, когда у него возникли проблемы со здоровьем — сердце прихватило и потребовалось дорогостоящее лечение. Вот они и проплатили. А потом стали давить на расхождения в идеологии настоящих марксистов и Сталина. В общем, убедили работать на государство. Можно констатироваться, что Мойше Шиловский неплохо устроился.

— Да-а, — протянул Брежнев, глядя в полированную поверхность стола, в которой в перспективе отражались две люстры. — Невесело от такой информации… А ведь какой артист!

И, тяжело вздохнув, поднял взгляд на собеседника:

— Что предлагаешь делать?

Тот в ответ невозмутимо блеснул стёклами очков.

— Есть предложение вызвать его в Москву под каким-нибудь предлогом. Тут надо будет хорошо подумать, под каким, чтобы Чайлдс не насторожился. Устроить ему «сердечный приступ» будет несложно. А там постараемся вытянуть из него всю нужную информацию. Будем сейчас детали отрабатывать.

— Добро, — кивнул генсек. — Тут вот о чём я, Юра, подумал... Знаешь, мне кажется, надо не только с Чайлдсом вопрос решать. Давай-ка собери толковых ребят. Назовем их, к примеру, ревизорами. Пусть проконтролируют, как выделяемые нами деньги тратят западные коммунисты.

— Леонид Ильич! — на лице председателя КГБ мелькнула плохо скрываемая досада. — Это вообще-то долгая история. Вводить новых людей, легендировать... Впрочем, с ПГУ постараемся что-то придумать.

— Я не тороплю, Юра. Тут нужна верная информация. И до Суслова не надо всё это доводить. Об этом будем знать только ты и я. Договорились?

— Да, Леонид Ильич! Спасибо за доверие!

— А ведь молодец-то какой этот Покровский! Как он этого Чайлдса «срисовал»! Случайность конечно, но тем не менее.

— Да, побольше бы нам таких вот «случайностей».

— Ты, Юра, присмотри за парнем. Ненавязчиво, конечно. Он молодец. Вот песни какие правильные пишет, в спорте у него успехи отличные. На днях доклад от него передали по развитию ЭВМ в стране и мире. Толково написано, даже я понял, что к чему. Отдал специалистам, пусть они там во главе с Глушковым разбираются.

— Уже присматриваем, Леонид Ильич. Особых грехов за ним пока не наблюдаем. Учится по личному графику, утверждённому ректором. Хорошо учится, в отличие от других спортсменов такого уровня. Пишет песни, тренируется. Вот жениться собрался.

— О! Молодец какой! А кто невеста?

— Полина Круглова. Учится в музыкальном училище. Познакомился он с ней на танцах, защитив от одного ублюдка. Специально для неё написал несколько песен, с которыми она выступала на центральном телевидении. Самые известные «Аист на крыше» и «Я не могу иначе».

— Да, слышал. Замечательные песни, Виктории Петровне особенно вторая нравится. И молодёжи, говорят, пришлась по вкусу. Хорошая пара получится. И Покровский её в обиду не даст. Надо будет проконтролировать, чтобы лишний раз им палки в колеса не вставляли. А то доходят до меня слухи, что там у них, у эстрадников этих, чуть ли не до драки доходит, кому перед кем выступать. Интриги плетут.

— Проконтролируем, Леонид Ильич. Да и сам Евгений — палец в рот не клади, — усмехнулся он уголком рта. — Тут мне рассказали, как он Евтушенко уел перед концертом…

— Да ты что! Ну-ка, ну-ка…

— Гамзатов с ним вместе перед концертом к группе поэтов и композиторов подошли. Представил всем Покровского. Тот за руку с ними поздоровался. А Евтушенко видит, что Женя волнуется, и давай подкалывать. Говорит, мол, чего раскраснелся? Не иначе от того, что тебе такое счастье привалило рядом с нами постоять?

— Ну и что Покровский?

— А тот отвечает, дословно Леонид Ильич: «Ага! Вот прям щаз описаюсь от такого щастья! Вы не скажете, кстати, Евгений Александрович, где тут туалет?».

— Ай, молодец какой! Срезал Евтушенку! — ответил, отсмеявшись Брежнев. — Ты понимаешь, вот чувствуется в нём стержень… Такого не прогнёшь.

— А без стержня двукратными чемпионами страны по боксу не становятся.

— Согласен… Так, с Покровским вроде разобрались. Теперь подумать надо, как этой американке Анжеле Дэвис помочь. И стоит ли вообще помогать….

* * *

Кабинет Андропова.

— Товарищ Председатель Комитета Государственной безопасности! Генерал…

— Прекрати, Константин Михайлович! Не на параде. Что у нас по Покровскому? Новости есть?

— Всё как обычно, Юрий Владимирович. Сейчас со сборной во Фрунзенском в Крыму. По их итогам практически со стопроцентной вероятностью будет зачислен в основной состав сборной на чемпионат Европы в Испании.

— Что-либо может помешать зачислению в сборную?

— Результаты показывает стабильно высокие, залётов нет. Разве что если травма какая-то, что не позволит ему выходить на ринг.

— Добро. Будем надеяться, что травмы его минуют. Я вот о чём тебя хотел попросить, Константин Михайлович...

— Слушаю вас, Юрий Владимирович.

— От нас кто со сборной едет?

— Соколов был утвержден.

— Соколов? Знаю, толковый офицер. И спуску не даст, и лишний раз сторожить не будет. Так вот, Константин Михайлович, подбери ещё одного сотрудника в пару к Соколову. Задача его будет следующая — не спускать глаз с Покровского. Что это значит... Мне очень важна его реакция на окружающую обстановку. Всё, вплоть до мелочей. Поведение в аэропорту, гостинице, на улицах города, в магазинах и прочее. С каким интересом или, наоборот, безразличием осматривает местные достопримечательности, как заказывает еду и что заказывает, что покупает в магазинах. В общем, мне в итоге нужен подробнейший отчёт на тему «Покровский в Испании». Понимаю, что задача у твоего сотрудника будет архисложная. Как всё время быть рядом и не пробудить ни капли подозрения к себе… И очень важно донести до сведения твоего подчинённого, что Покровский не враг и не шпион. Он отличный советский человек. Но зачем нужна эта информация и, тем более, кому — он знать не должен. Задача понятна?

— Да, Юрий Владимирович! Сотрудник такой есть. Уверен, что у него получится справиться с этой задачей. Тут ещё один очень важный вопрос есть, Юрий Владимирович. Информация от Хлесткова сегодня пришла.

— Хлестков? Это Свердловск, кажется. Что за информация?

— Не знаю, не решил ещё, как её оценивать. Смотрите сами.

Константин Михайлович достал из папки конверт.

— Вот, читайте.

Андропов сперва бегло пробежался по тексту, а потом более внимательно перечитал.

— И что это за «Геомониторинг» такой? Что с этим прикажите делать? Твои соображения?

— Соображений про этот «Геомониторинг» нет совсем. А что делать? Если это правда, то мы потеряем людей, если деза, то, затратив время на проверку, сорвём очередной запуск. Надо как-то эту информацию доводить до руководства космической программы.

Андропов вернулся к рабочему столу и поднял трубку телефона

— Володя, соедини меня с Каманиным… Здравствуй, Николай Петрович! Андропов тебя беспокоит… Нет, крамолы в твоём ведомстве пока не замечено… Вот именно что пока. Тут у меня некая информация появилась. Сразу скажу, что не проверенная, но отреагировать я должен. У тебя «Союз 11» когда стартует? Да, правильно. Прикажи инженерам ещё раз посмотреть… Сейчас я тебе зачитаю: «из-за поломки вентиляционного клапана возможна разгерметизация спускаемого аппарата и гибель космонавтов»… А я почём знаю, откуда такая информация. Аноним какой-то прислал. Только что получил и тебе звоню. Пусть твои инженеры и академики ещё сто раз этот клапан проверят. Если посчитают, что всё в порядке, то пусть письменно об этом тебе сообщат… А это за тем, Николай Петрович — и не мне тебе об этом говорить и ты сам прекрасно знаешь — что всякая нештатная ситуация как правило имеет имя, фамилию и должность… Да, правильно. И тут ещё рекомендация. Если неисправность не будет найдена, всё равно необходимо приказать космонавтам совершать посадку в скафандрах… Да, понимаю, что будет тесно, но тут на кону стоят не только их жизни, но и честь советской космонавтики. Приказ этот твоим космонавтам тоже под подпись… Да, и просьба к тебе, Николай Петрович, всё, о чём мы с тобой сейчас говорили… Да, правильно. Всего доброго!.. Запись разговора продублировать. Копию мне в сейф.

Он поднял взгляд на собеседника:

— Вот такие пироги, Константин Михайлович. Ваши предложения, что с этим письмом делать? Как будем искать анонимного отправителя?

— Хлестков сообщил, что провели дактилоскопическое исследование письма. Чётких отпечатков нет. По-видимому, писалось и заклеивалось в перчатках. Провели так же исследование на всякие включения: пыльцу растений, домашнюю пыль и прочее. Ничего толком не обнаружили.

— Графологическую экспертизу проводили?

— Специалистов у них соответствующих нет, потому и не делали.

— Да-а, задача… И ведь непонятно, что делать, если всё то, что написано в этом письме, подтвердится. Предавать огласки пока не станем. Круг лиц, которые будут работать с этим, надо будет сократить до разумного минимума. Отдайте на графологическую экспертизу, потом аналитикам. Посмотрим, что скажут… «Геоминиторинг», мать его!

* * *

База отдыха Министерства обороны располагалась во Фрунзенском, на южном побережье Крыма. Санаторий на 750 мест так и назывался — «Фрунзенское». До 1945 года населённый пункт носил название Партенит, что в переводе с греческого значит «девичий». И на мой взгляд, Партенит звучало изящнее, нежели Фрунзенское, которое ещё хрен выговоришь. Но не мне решать.

Как нам пояснили, здесь отдыхали офицеры (в основном от майоров и выше) и члены их семей. Помимо основного 12-этажного здания в виде свечки имелись парочка корпусов пониже и подлиннее. В один из них нас и заселили. Меня вместе с легковесом Валерианом Соколовым. Окно выходило на усыпанный галькой пляж. Надеюсь, будет время искупаться. Едва расположились, как пригласили в столовую. Это было отдельное здание, большое, на 300 мест. Имелся при санатории и собственный кинотеатр — тоже здоровое здание, где каждый вечер показывали отечественный или зарубежный фильм.

Боксёры приехали без тренеров, зато тут было всё руководство сборной СССР, от с старшего тренера до физиотерапевта. Не считая местных медицинских работников, как нам сказали, вполне квалифицированных, которые также примут посильнее участие в подготовке команды.

Сборную вновь возглавляет Анатолий Степанов. На этот раз без брата. Степанову помогают Густав Александрович Кирштейн, Владимир Александрович Лавров и Юрий Михайлович Радоняк. И нас, 22 рыла, каждый из которых мечтает выступить на континентальном первенстве. То есть в каждой весовой категории два претендента на одно место. Мне придётся выгрызать путёвку в соперничестве с Чернышёвым.

Тренируемся в зале (хорошо, кстати, оборудованном), занимаемся на тренажёрах, работаем в спаррингах, бегаем кроссы по пересечённой местности, плаваем в море на время, ежедневно проходим медицинское обследование. Личное время только после ужина. Можно поплавать в море уже просто для своего удовольствия, посмотреть телевизор в комнате отдыха (номера, увы, без теликов), или почитать, или погонять шары в бильярд, поиграть в шахматы — это уже в другой комнате отдыха. На всякий случай я взял парочку учебников — сессию мне предстояло сдать по возвращении. Предметы я практически все и так знал, но самые геморройные не мешало бы повторить.

День за днём одно и то же. Но впереди у каждого из нас была цель — чемпионат Европы, и народ был готов ещё и не на такое. Я же за счёт подаренной свыше выносливости где-то хоть и ненамного, но всё-таки демонстрировал результаты лучше, нежели Чернышёв. Если бы спарринги проходили не по три раунда, а по 10-12, думаю, я своего оппонента просто закатал бы в канвас. И Володя, похоже, это понимал, оттого и ходил последние дни как в воду опущенный. А мне, честно сказать, было парня жалко. Иногда до такой степени, что мелькала предательская мысль поддаться, сделать что-то не так, чтобы хоть где-то оренбуржец меня опередил. Но… Благоразумие или, точнее, эгоизм не позволили дать слабину.

Единственный день, когда не было тренировок — воскресенье. Делай что хочешь, хоть на кровати лежи, хоть купайся и загорай. Я зарылся в библиотеку, она тут была очень даже неплохая, выбрал роман Диккенса «Дэвид Копперфилд». Читал его ещё в той жизни в подростковом возрасте и, несмотря на хорошую память, многие сюжетные повороты забылись. С книгой на пляж и отправился, оккупировав зонтик, в тени которого между купанием знакомился с биографией Копперфилда.

Наконец наступило 8 июня, и тренеры, собрав нас в комнате отдыха, объявили состав сборной на чемпиона Европы. В соответствии с весовыми категориями от самой лёгкой до тяжёлой состав выглядел следующим образом: 48 кг. — Валерий Стрельников, 51 кг. — Виктор Запорожец, 54 кг. — Александр Мельников, 57 кг. — Валериан Соколов, 60 кг. — Николай Хромов, 63,5 кг. — Сурен Казарян, 67 кг. — Абдрашит Абдрахманов, 71 кг. — Валерий Трегубов, 75 кг. — Юозас Юоцявичус, 81 кг. — Владимир Метелев, свыше 81 кг. — Евгений Покровский.

Я с трудом скрыл довольную улыбку. Да и чего раньше времени радоваться. Одно дело — выиграть путёвку на Европу, и совсем другое — удачно выступить. А удачно — это значит не бронзовая, не серебряная, а исключительно золотая медаль. Именно так нас настраивали тренеры.

Предыдущие два чемпионата Европы мы в неофициальном командном первенстве уступили сначала полякам, затем румынам. До этого дважды подряд побеждали. И теперь руководители советского спорта и федерации бокса рассчитывали, что мы сможем вернуть командную победу нашей стране. Другой вариант попросту не рассматривался.

Я не помнил, честно говоря, как выступила наша сборная на чемпионате Европы 1971 года. Может, и выиграли этот самый неофициальный зачёт, а может быть, и нет… 11 весовых категорий, а я отвечаю только за одну, за свою, с меня за неё и будет спрос. Бокс — индивидуальный вид спорта, это вам не футбол и не хоккей[1].

— Те, кто в состав сборной не прошёл, в индивидуальном порядке отправляются домой. Остальные завтра в организованном порядке улетают с нами в Москву, а оттуда в тот же день летим в Мадрид.

В столицу Испании добираемся прямым рейсом. В Мадриде дождь. Как выяснилось, он идет уже второй месяц, почти не переставая, хотя обычно в это время здесь стоит жара.

— Это хорошо, что прохладно, — заявляет Володька Метелев, — лучше сохраняется бойцовский тонус.

Нашу сборную встречает представитель оргкомитета. Садимся в поджидающий нас автобус, и где-то час спустя подъезжаем к отелю «Conde Duque». Здесь уже расположились болгары и румыны, теперь вот и наша очередь. Недолгая регистрация — и вот мы с Колей Хромовым вселяемся в 68-й номер на втором этаже. Номер небольшой. Но уютный и комфортабельный. Санузел, правда, совмещённый, но это ерунда. Телевизор цветной, и я, в своём прошлом побывав в Барселоне, по-испански что-то помнил и местами узнавал слова, но приходилось делать вид, что, как и Коля, в местных языках ни бельмеса ни шарю. Хотя некоторые программы можно было и без знания языка смотреть, тот же футбол.

Тренеры проинформировали, что на чемпионате выступят 194 боксёра из 27 стран. А мы сегодня ожидаем подкрепление. Должна прибыть первая группа советских туристов, среди которых много специалистов бокса, спортивных журналистов. Вторую группу ждем 14-го, так что на трибунах будет слышен и родной голос. Не останутся внакладе и советские любители бокса, не имеющие возможности приехать в Мадрид. 17 и 18 июня вечерами будут показаны в записи четвертьфинальные и полуфинальные встречи, которые будут заканчиваться глубокой ночью. А на вечер 19 июня намечена прямая трансляция финальных боев.

Руководитель нашей делегации — начальник управления прикладных видов спорта Комитета по физической культуре и спорту при Совете Министров СССР Аркадий Николаевич Ленц. С нами прилетел и Георгий Свиридов, теперь уже бывший председатель федерации бокса СССР. Честно говоря, не знал, кто вместо него, да и особо не стремился это узнать, потому как Свиридов несколько лет спустя снова должен возглавить федерацию.

В первый же день перед ужином прошла тренировка в зале института физкультуры. Когда мы приехали, то застали там боксеров Венгрии. Одетые в комбинезоны — костюмы для сгонки веса, — похожие на резвых медвежат, питомцы легендарного Ласло Паппа яростно осыпали ударами тренировочные мешки. Мы обменялись приветствиями с венграми и приступили к полуторачасовой тренировке. Два раунда — «бой с тенью», один — работа со скакалками, затем удары на месте, защитные движения с уклонами, без защиты с передвижениями.

Работать приходится под вспышками фотокамер, а после тренировки к наставникам сборной и ребятам пристают с расспросами репортёры. Удивляются многонациональности нашей сборной. Один на ломаном русском спрашивает меня, не планирую ли я провести всё-таки бой с Мохаммедом Али?

— Я могу планировать что угодно, а окончательное решение за руководителями советского спорта, — развожу я руками.

— Ну а вы сами хотели бы провести этот бой? Скажем, за большой гонорар?

— Насколько большой? — прищуриваюсь я.

— Ну-у, может быть, миллион долларов.

— Не, минимум на пять согласен. Налоги, опять же.., — протянул я.

— То есть за пять миллионов вы согласны? — не унимался настырный репортёр. — А на что вы их потратите?

— Построю больницы, школы и детские сады, — заявил я, вспомнив слова, что мне сказал Студенок.

— О-о, вы занимаетесь благотворительностью?!

— В СССР такого понятия нет, — улыбнулся я своей самой открытой и доброжелательной улыбкой. — Хотя в войну советские люди на свои средства покупали для армии танки и самолёты. Но это не считалось благотворительностью, это был долг каждого советского гражданина, которой имел возможность хорошо зарабатывать и покупать технику для фронта. Либо это делали целые коллективы, отдавая зарплату на покупку той же самой техники. А теперь извините, мне нужно идти.

А может, я бы закупил в Штатах оборудование для своего института, для развития компьютерной отрасли. Но что толку делить шкуру неубитого медведя?!

На следующее утро Лавров сунул мне в нос свежий номер газеты «ABC». На маленьком фото на предпоследней полосе я узнал себя во время тренировки.

— Про тебя, между прочим, пишут, — скривился тренер. — Мол, хочешь заработать на бое с Али 5 миллионов долларов и потратить их на благотворительность.

— Так а что в этом плохого, Владимир Александрович? — искренне удивился я. — Не на виллу же в Марбелье я бы потратил гонорар, а на больницы и школы. Разве это плохо?

Лавров явно смутился.

— Ну, с одной стороны, конечно, хорошо… Просто советские боксёры за деньги не дерутся.

— Кто знает, что будет через пять или десять лет, — глубокомысленно изрёк я.

— Философствуешь, — буркнул Лавров. — Это ладно, но вот по поводу статьи с тобой просили разобраться за то, что лишнего наболтал. Перед турниром мотать нервы не будем, но после его окончания проведём комсомольское собрание. Мельникова я уже предупредил.

Мельников был комсоргом сборной, как и в зимней поездке по США. Скорее всего, собрание пройдёт ради проформы, и я не сильно обеспокоился. Тем более если удастся взять золотую медаль, то и вовсе опасаться нечего — победителей не судят. Только её ещё нужно взять, и желательно вместе с командой. И неизвестно, кто мне попадётся на первом этапе — жребий, как известно, слеп. Не хотелось бы на старте турнира встречаться с сильным оппонентом.

Моим соперником стал бельгиец Жан-Пьер Купман. В памяти тут же щёлкнуло… Точно, лет через пять он будет драться в титульном поединке с самим Мохаммедом Али, но проиграет нокаутом. Интересно, насколько силён бельгиец на данный момент?

А вот Валерке Стрельникову из Улан-Удэ откровенно не повезло. Мало того, что ему придётся провести лишний бой, так как в его весовой категории до 48 кг участников с перебором, так ещё и против действующего чемпиона Европы в весе венгра Гедо.

11 июня предварительные поединки. Даже по местному времени они начинаются поздно, в девять вечера. Пятница, рабочий день, все желающие должны успеть на бокс к первым поединкам.

Первым на ринг поднялся президент Европейской ассоциации любительского бокса, представитель СССР Николай Александрович Никифоров-Денисов, который поздравил боксеров, тренеров и судей с началом турнира, являющегося прелюдией к Олимпийским играм в Мюнхене. Обращаясь к зрителям, он сказал:— В вашем лице мы приветствуем прекрасный, трудолюбивый испанский народ.

И ещё курящий. Подумал я, наблюдая за клубами плавающего в воздухе сизого дыма. У нас за такое сразу бы выкинули из зала пинком под зад, а тут это в порядке вещей. Хорошо, что до ринга табачный дым почти не добирается.

Стрельников сделал всё, что мог. Весь бой с первой перчаткой Европы дебютант провел отлично и проявил себя настоящим бойцом, но… Опыт венгра сказался, он был точнее, и судьи заслуженно отдали ему победу.

Несколько пар спустя, ближе к полуночи в легчайшем весе сошлись старые знакомые: москвич Александр Мельников и югослав Ян Бахтиярович. Три года назад на юниорском Кубке Европы верх одержал югослав. На этот раз с явным преимуществом победил Мельников, хотя пришлось провозиться до финального гонга. Обладая большой физической силой, Бахтиярович сразу ринулся вперед, но наш непробиваем. Отлично защищаясь от наскоков соперника, Мельников отвечает ему сильными встречными. В третьем раунде Александр посылает Яна в нокдаун. Судьи единодушно на стороне нашего спортсмена. Фактически он не пропустил ни одного удара.

Остальные участники нашей команды, включая и меня, сразу попали в «основную» турнирную сетку.

Первым выходит защищать честь советского бокса Виктор Запорожец. Ему биться с чемпионом Европы 1965 года, западногерманским боксёром Фрейштадтом. Нервы у немца оказались крепкими. Запорожец бил редко, но основательно. Затем разошёлся вовсю, и во втором раунде отправил соперника в нокдаун. Что и говорить, спортсмену из ФРГ досталось здорово, но, отдохнув, он снова ринулся вперед, получая тяжелые удары в голову и справа, и слева. Казалось, что Фрейштадт рухнет, но он продержался до конца.Следующим соперником Запорожца будет поляк Блажинский, который дважды послал в нокдаун югослава Милославовича — бой был остановлен ввиду явного преимущества поляка.Уже за полночь поднимаемся на ринг мы с Купманом. Бой продолжался всего лишь 1 минуту 20 секунд. Бельгийца я раскусил сразу, про себя успев подивиться, как это он дорастёт до титульного боя с Али? Наверное, какая-то случайность, так как о Купмане я ни до, ни после этого поединка не слышал. А может, то был вообще другой Купман, тоже бельгиец? Да нет, вряд ли, думаю, на всю Бельгию один более-менее приличный боксёр с такой фамилией. В любом случае, мой соперник за эти почти полторы минуты вообще ничего не показал, и я решил не затягивать, коль есть возможность закончить бой досрочно. Даже не дожидаясь конца первого раунда.

После счёта «10» Купман едва поднялся, и рефери, глядя ему в глаза, покачал головой и вполне логично прекратил поединок. «Прима, руссо!» — приветствовали меня испанцы. А Лавров, не успев похвалить, потащил в разминочную зону, работать на «лапах».

— Будем добирать то, чего ты в этом поединке не добрал, — сказал он.

В первом раунде завершил свой бой и полутяжеловес Владимир Метелев, прямыми ударами дважды потрясшего болгарина Петрова. Спасая подопечного от нокаута, секундант выбросил на ринг полотенце. Метелева ждала та же участь — работа с Лавровым на «лапах». А за ним и Сурена Казаряна. Его бой с голландцем Виссаром был прекращен во втором раунде ввиду явного преимущества армянина.

А вот английский легковес Синглетон до конца держал в напряжении Колю Хромова. Николай не давал себя бить, мгновенно реагировал на выпады англичанина своими контрвыпадами. Но надо было не только защищаться, но и набирать победные очки. Лишь во втором раунде Коле удалось раскрыть Синглетона. Англичанин сумел дотянуть бой до конца, но всем было ясно, что победил Хромов. Всем, кроме судей, которые с перевесом в один голос отдали предпочтению Синглетону.

— Засудили! — заорал я на английском со своего стоячего места в нескольких метрах от ринга. — Судейский беспредел!

Публика была со мной солидарна, а вот расстроенный поражением подопечного Лавров погрозил мне кулаком. Ну да, могут последовать санкции, а мне и команде это ни к чему. Зал свистел и топал ногами минут пять, не давая выйти на ринг следующей паре. Но судейского решения это изменить не могло.

Наши выступили все, а я задержался, чтобы посмотреть бой своего будущего соперника. Либо чемпион Европы румын Алексе, либо представитель ФРГ Хуссинг. Хм, атлетично сложенный, рослый немец по всем статьям был сильнее румына. Немного неожиданно, но результат логичный, и судьи на этот раз не стали чудить. Всё бы им русских засудить, гнидам…

В отель возвращался один, думал, наши все уже спят, но, как выяснилось, тренеры вовсю обсуждают планы на завтра, а ребята ещё переживают свои поединки и поединки товарищей. Но кое-кому нужно было выспаться. На третий день первенства на ринг предстояло выйти Абдрашиту Абдрахманову, Валерию Трегубову, Юозасу Юоцявичусу и Александру Мельникову, которому предстояло провести свой второй поединок в Мадриде.

В этот день тоже не обошлось без судейских скандалов, причём уже в первой же паре. Шотландец Парвин, закончив бой с поляком Готфридом, подошел к сопернику и дружески похлопал его по шее: мол, не огорчайся и не сердись — сегодня я тебя, а завтра кто-нибудь побьёт меня, может даже и ты. Парвин улыбался и ждал, когда арбитр поднимет его руку. Но... победителем объявили поляка. Испанские зрители принялись возмущаться, как вчера после боя нашего Хромова с Синглетоном, но на решение судей это уже повлиять не могло. На ринг вышла вторая пара — интересный румынский боксер Зильберман и югослав Мелинчич, шел красивый бой, а публика, не умолкая, требовала изменить решение в пользу понравившегося ей Парвина. Но, увы, такого в боксе не бывает.

Однако это были цветочки по сравнению с тем, что случилось после боя испанца Фахардо с югославом Беличем. Испанец противопоставил манерному стилю Белича не очень совершенный, но атакующий бокс. Его прямые и боковые удары чаще попадали в цель. Советский судья Борис Савин дал победу Фахардо, но его поддержал лишь один коллега. Что тут началось… Около часа тысячи зрителей не могли успокоиться. Юноши и почтенные отцы семейств кричали что-то в адрес судей, явно не признаваясь в любви, топали ногами. От возмездия в лице самых агрессивно настроенных болельщиков судей даже пришлось оборонять полицейским.

Так что этот вечер бокса затянулся далеко за полночь. Главное, что наши все свои поединки выиграли Валера Трегубов в одну калитку вынес бельгийца Парента. Юоцявичусу пришлось боксировать с хозяином ринга. Вначале зрители еще надеялись, что их соотечественник Варона сумеет противостоять натиску советского боксера, тоткидался на Юозаса и нарывался на прямые встречные. Кулаки Вароны рассекали воздух. Он безнадежно проигрывал, и публика стала его освистывать. Этот поединок Юозас мог выиграть нокаутом, но проявил снисходительность — ограничился нокдауном, чем завоевал симпатии зрителей и специалистов бокса, которые все поняли.

Александр Мельников во втором своём бою на турнире убедительно выиграл у Форстера из ГДР. Атакуя с дистанции, он в третьем раунде провел прямой удар в голову соперника. Еще удар — и Форстер отправился в нокдаун. Все пять судей с большим преимуществом отдали победу советскому боксёру.Последним из наших боксировал Абдрашит Абдрахманов. Когда он пританцовывал возле ринга, готовясь к бою, старший тренер Анатолий Степанов ему посоветовал: «Не спеши, поработай два раунда — прочувствуй ринг». Однако уже первый удар чуть было не опрокинул швейцарца Гшвинда на канвас. Абдрашит, боксируя в левосторонней стойке, шёл на соперника с двумя «пушками». Правой рукой стрелял для острастки, а левой бил редко, но наповал. Швейцарец уже после первой «бомбы» выглядел предельно испуганным. Ему было не до боя, и во втором раунде поединок был остановлен.Приняв поздравления, Абдрашит облачился в костюм для сгонки веса, поверх него натянул шерстяную рубашку и начал тренировку с Лавровым. Хорошо поработав, сел в укромный угол раздевалки и углубился в чтение. Хм, «Воспоминания и размышления» — мемуары Георгия Жукова. Заметив мой взгляд, Абдрашит улыбается:

— Специально взял с собой. Хорошо настраивает.Итак, позади три дня. Неофициальная борьба за командное первенство предстоит очень трудная. Особенно хорошо подготовлены наши друзья и соперники — поляки, румыны и венгры. Из лидеров европейского ринга большие потери имеют лишь болгары и югославы.Четвёртый день для нас начался с потери. Сурен Казарян едва не плакал, когда вернулся в раздевалку после поединка с чемпионом Европы Калистратом Куцовым из Румынии. Он был потрясен тем, что случилось с ним на ринге.— Что я наделал?! — спрашивал Сурен сам себя, не смея поднять головы.— Иди под душ, теплая вода успокоит, — посоветовал Лавров.

Ну да, сам виноват. Первый раунд выиграл, а затем румын пошёл вперёд, наш принял ближний бой, в котором раз за разом пропускал удары. Дошло до нокдауна. Понятно, что нужно было рвать дистанцию, использовать длину рук, но все мы крепки задним умом.

Затем мы еще раз испытали горечь поражения. Югославский полутяжеловес Мате Парлов, проведший в своей жизни 225 поединков, из которых 201 выиграл, записал в актив ещё одну победу — над нашим Владимиром Метелевым, причем очень яркую. Метелев, боксируя с левшой, целил в голову. Парлов, спокойно защищаясь, готовил удар слева. Во втором раунде такой удар прошёл — и Метелев опустился на пол. Володька встал кое-как на ноги, но рефери решил остановить бой, и в целом, конечно, был прав.

Поднял нам немного настроение Валериан Соколов, одолевший немца с чешской фамилией Ружичка. Коля Хромов был также обязан побеждать своего соперника — финна Меронена. И всё шло к безусловной победе, пока в после очередного нокдауна в начале третьего раунда Меронен не ткнулся головой в лицо Хромова. Рассечение, и тут публика стала требовать, чтобы судья остановил бой и снял нашего боксёра. Вот же уроды! Спасибо судье в ринге, не остановил бой, дал довести до конца. А ведь перед этим два турецких спортсмена, выигрывая бои с испанцами, были объявлены побежденными из-за незначительного повреждения бровей. Арбитры, игнорируя мнение врачей, за несколько секунд до конца поединка выносили роковое, очень обидное резюме.

Скандалом закончился бой венгра Ботоша с испанцем Рубио. В целом поединок получился равным, но судьи с небольшим перевесом отдали предпочтение Ботошу. Публике, понятно, это не понравилось и, хотя поединки проходили согласно регламенту, зрители гудели, свистели и размахивали белыми платками, как на корриде. Президент Испанской федерации бокса Дуке, сопровождаемый приближенными, демонстративно покинул зал под одобрительные возгласы. Потом он вернулся и потребовал в перерыве провести экстренное заседание бюро Европейской ассоциации любительского бокса, на котором заявил, что команда Испании подвергается дискриминации и поэтому она отказывается от дальнейшей борьбы. Правда. на следующий день страсти улеглись, испанцев уговорили не сниматься с турнира.

Ну а у меня 15 июня четвертьфинальная встреча с болгарином Пандовым, у которого, по слухам, очень тяжёлые кулаки. Так при его габаритах это и неудивительно, он на голову почти выше меня, настоящая горилла. Я первым из наших выхожу на ринг. Рефери из Италии по фамилии Пикка мне сразу не понравился. Больно уж недобро он зыркал в мою сторону. Как выяснилось, предчувствия не обманули.

Едва начался бой, как Пикка сделал мне замечание, по существо высосав нарушение из пальца, потому что никакой открытой перчаткой я не бил. А мой соперник, невзирая на вроде бы физическое превосходство, оказался трусоват. Видно, в курсе, как я завершил свой первый бой, и боится пропустить такой же нокаутирующий удар. Клинчует, прижимается ко мне, как томная барышня, кладёт свою пудовую головёнку мне на плечо… Как бы рассечение не схлопотать.Во втором раунде мне удалось пушечным выстрелом правой опрокинуть соперника на пол. Пандов после отсчёта нокдауна едва поднимается. Видно, что человек в прострации, в состоянии грогги, беспорядочно машет перчатками по воздуху. И снова голова его в опасной близости от моего лица. Но я настороже. Делаю шаг назад и бью на отходе. «Братушка», как подкошенный, рухнул возле канатов.

Ну что, рефери, пора прекращать бой? Как бы не так! Итальянец невозмутимо предлагает продолжить поединок. Тут же я ударом справа рассекаю болгарину бровь. Соперник отправился в свой угол получать медицинскую помощь, туда же двинулся Пикка, и после короткого совещания мне наконец-то присуждается досрочная победа.

И снова меня ждёт Лавров с «лапами», считающими, что я недостаточно устал. Так оно, в общем-то, и есть. Тренер говорит, что имитирует манеру англичанина Стивенса — моего соперника по полуфиналу. Тот уверенно одолел турка Осбея. Между тем победа командой теперь под большим вопросом. Мы потеряли уже пятерых боксёров. Абдрашид Абдрахманов из-за рассечения уступил итальянцу Ласандро, хотя явно выигрывал. В отличие от истории с Хромовым рефери решил остановить бой, лишив Абдрашида надежды на медаль.

Бой Вити Запорожца с поляком Блажинским судил тот же итальяшка Пикка, что и мой поединок с Пандовым. Ну и отыгрался, сволочь, на Витьке. Поляк с первых секунд бросился вперёд, бодая нашего боксёра. Но когда таким же образом Запорожец встретил соперника, итальянец сразу же сделал ему замечание. Причем Пикка так спешил, что к началу второго раунда вынес Витьке два предупреждения, чреватых двумя проигрышными очками. К чести Запорожца, тот, видя такую несправедливость, не сник, проводя атаку за атакой, и все зрители явно были на его стороне. Закончился бой. Рефери собрал записки.

— Бой выиграл наш, — бормочет словно бы себе под нос стоящий рядом Радоняк. — Но роковыми могут стать два предупреждения.Словно в воду смотрел! На табло счет 3:2 в пользу поляка. За Виктора — шотландец и уэльсец, против — болгарин, югослав и испанец. Я матерюсь сквозь зубы. И чем мы насолили этому итальяшке?! Может, его папа сгинул в холодной России во время Второй мировой? М-да, нигде я ещё не встречал столько судейского беспредела, как на этом турнире. Правда, из международных у меня была только поездка в Штаты, но вон и тренеры наши негодуют, считая, что творится настоящее безобразие.

К полуфиналу стало ясно, что мы распрощались с надеждой вернуть себе негласный титул чемпиона Европы. Боксёры Румынии недосягаемы, девять из них пробились в полуфинал. Далее идут поляки — их шесть, у нас и венгров осталось по пять бойцов.

Даже олимпийский чемпион Валериан Соколов не сумел подтвердить свой высокий класс. Он проиграл встречу поляку Томцику. Их поединок был первым в шестой день соревнований. Начался он с того, что Соколов, откинув корпус назад, меткими выстрелами обстреливал Томцика. Поляк получал удары, но шел вперед, целясь правой по подбородку Валериана. Первый раунд наш выиграл с незначительным преимуществом. Во втором удар опрокинул Соколова, он вскочил, вытер перчатки и принял боевую стойку, но скорость его движений заметно снизилась. Второй период за поляком, который, беспрерывно атакуя, чувствительно бил в голову и по корпусу. В этом поединке, по мнению наших тренеров, Соколов не был Соколовым. Хотя в конце он сражался мужественно, но когда прозвучал гонг, мы не слишком-то надеялись на победу. Трое судей — испанец, шотландец и западный немец — отдали предпочтение Томцику. На сторону Соколова встали ирландец и югослав.

В отличие от Соколова, уверенно провел свой бой действующий чемпион Европы Валерий Трегубов. Его соперник ирландец Дохерти, поднимаясь на ринг, молитвенно встал на колено и приложил перчатки к лицу. Достучаться до небес, однако, ему не удало, хоть парень оказался и довольно напористым. Но после нокдауна пыл его заметно поугас, победу Валерка заслужил досрочно.А следом Юозас Юоцявичус в игровой манере пытается разобраться с поляком Стахурским. Юозас ничего не предлагает, он играет, легко передвигаясь, а соперник невозмутим. Первый раунд за ним, хотя манера боя поляка больше по душе испанским зрителям. Во втором раунде Стахурский атакует и, наконец, достигает своего — ударом справа в «бороду» отправляет Юозаса в нокдаун. Потрясение небольшое, Юозас быстро пришел в себя и, маневрируя, отыгрывает потерянные очки. Хорошо встречает поляка прямыми. Стахурский, наскакивая, низко опускает голову. После устного замечания судья в ринге не выдерживает и делает ему предупреждение. Ещё один точный удар Юозаса — и рефери открывает счёт. А затем литовец снова обстреливает Стахурского с дальней дистанции. Звучит финальный гонг… С надеждой ждём решений судей и с облегчением вздыхаем, когда поднимают руку нашего спортсмена.Николай Хромов вышел на ринг с незажившей как следует накануне рассечённой бровью. Его очень легко вывести из строя в ближнем бою. Учитывая это обстоятельство, Коля начал поединок осторожно, очень собранно. И всё же австриец Лорбек каким-то образом ухитрился задеть разбитую бровь. К счастью, ещё до того, рефери остановил бой, Хромов сумел нанести нокаутирующий удар справа, и Лорбек падает на канвас, как подкошенный.Бой продолжался всего лишь 1 минуту 50 секунд. Бронзовую медаль Коля уже завоевал, но хочется большего. Впереди его ждёт поляк Щепаньски, убедительно выигравший у сильного турка Татара.К полуфиналам под давлением прессы и публики отстранены от судейства три арбитра, в том числе итальянец Пикка, который лишил заслуженной победы нашего Виктора Запорожца.

Хромов против поляка Щепаньски вышел на ринг с едва зажившей раной брови и века левого глаза. В первом раунде Коля пытается побыстрее закончить встречу, но Щепаньски — опытный боксер, и сам умеет бить, и хорошо держит тяжелые удары. Второй и третий раунды вроде бы как остались за Хромовым. Мобилизовавшись и действуя очень грамотно, он стал переигрывать соперника: точно бить, уклоняясь от клинча и встречных ударов. Победа Николая лично мне представлялась бесспорной, и тем не менее трое судей почему-то были к нему неблагосклонны. Оставалось лишь снова материться сквозь зубы. Кулаки так и чесались подойти и разобраться с этими подонками в белых манишках и чёрных бабочках. Хромов шел мимо трибун, и зрители стоя приветствовали его. Но для него бронзовая награда была слабым утешением.

Зато через 15 минут наш Юоцявичус был объявлен победителем в бою с восточным немцем Брауске. Поединок складывался для Юозаса трудно. Оба левши, высокорослые. Литовец начал бой в своем стиле, атакуя прямыми ударами с дальней дистанции. Немецкий боксёр не смутился. Последовал неожиданный боковой удар — и Юоцявичус в нокдауне. Правда, быстро оправился, но раунд остается за Брауске. После перерыва немец идёт вперед, уклоняясь и защищаясь. Юозас верен себе. Если судить по очкам — раунд равный. В третьем раунде значительно активнее наш боксёр. Счет 4:1 в его пользу. Есть первый советский финалист!А потом был трудный бой Валерия Трегубова с румыном Дьёрффи. После гонга боксёры закружились в медленном танце. Оба они левши. Идёт быстрый обмен ударами с дальней дистанции, но инициатива всё же на стороне Трегубова. Во втором раунде он наносит несколько чувствительных ударов. Дьёрффи пытается наверстать упущенное, перехватывает инициативу, но ненадолго. Трегубов быстро приходит в себя и находит силы для атаки. Однако чувствуется, что оба боксера подустали — стало больше махаловки и меньше техники. Третий раунд... Он проходит в беспрерывных обоюдных атаках. Валера часто применяет свой излюбленный приём — отход назад и тут же удар левой снизу, такой полуапперкот. На последних секундах Трегубов ускоряется, перед гонгом наносит последний удар. С минимальным перевесом — 3:2, наш проходит в финал.

Третьим этого добился в жарком бою с ирландцем Даулингом Александр Мельников. Соперник Александра оказался не из лёгких, впрочем, на этой стадии проходных боёв практически не бывает. Даулинг ниже ростом, физически крепок, напорист и расчётлив, закрыт почти в глухой стойке. Он бросался вперёд, стремясь пробиться на ближнюю дистанцию. Но Саня, легко передвигаясь, редкими ударами набирал очки.Судьи были единодушны — 5:0 в пользу Мельникова.

Я поднимаюсь в ринг последним из наших, когда на часах уже первый час ночи. Что-то насчёт того, что лёгких соперников на этой стадии не бывает, я немного погорячился. Либо это я такой крутой. Дёргая соперника левой, заставил его раскрыться и, не теряя ни мгновения, отправил в цель правую перчатку. Прошло даже меньше полутора минут. Бли-и-ин, опять Лавров на «лапы» потащит… Надо было подольше провозиться, решить всё в третьем раунде. Хотя… Ну на фиг, неоправданный риск.

Лавров всё-таки загнал меня в тренировочный зал, работать на «лапах».

— Завтра зато выходной, никто тебя трогать будет, — успокоил Владимир Саныч, увидев мою поскучневшую физиономию.

В финале меня ждёт Хуссинг из ФРГ. Бой его я видел, не очень техничный боксёр, но мощный, весит чуть за центнер. Вероятно, и меня постарается задавить массой и тяжёлыми ударами с обеих рук, как своего соперника по полуфиналу.

Спать лёг в три утра, проснулся почти в полдень. Впрочем, это уже обычная практика, с такими поздними боями волей-неволей будешь дрыхнуть до обеда. Каждый раз остаёмся без завтрака. А в ужин стараемся есть немного. Вернее, те мало едят, кому выходить на ринг, остальные могу позволить себе полноценный европейский стол. Борщами и пельменями нас не балуют. Меню для всех одно и то же, усреднённое. Но не ропщем, потому как всё на алтарь победы, а обеды такие, что реально можно нажраться от пуза. Но мы стараемся не переусердствовать, нам нужно вес держать, хотя боксёрам моей категории свыше 81 кг можно не волноваться. Главное — на ринге чувствовать лёгкость, а не ходить по канвасу с одышкой после первого раунда.

Пока обедал — вспоминал Полину. Звонить в Свердловск дорого, слать письма нет смысла. Пока дойдёт — сам вернёшься. И желательно с золотой медалью.

— Женька, идём в зал заседаний, — услышал я на выходе из ресторана голос Коли Хромова.

— А что там? Будут делать накачку в преддверии финалов?

— И это тоже, — хмыкнул Коля. — А ещё будут стихи читать.

Кто там говорил, что только Высоцкий имел возможность выезжать в капстраны благодаря французской жене? Вон, Роберт Иванович Рождественский, который при рождения звался Роберт Станиславович Петкевич[2], спокойно прилетел в Мадрид, и теперь готов выступить перед сборной со своими произведениями. Когда я занял свободный стул с мягкой обивкой в зале заседаний отеля, он уже о чём-то общался с тренерами и представителем консульства. Увидев меня, улыбнулся, подошёл, протягивая руку.

— Евгений, рад вас видеть! А я к полуфиналам прилетел, болел за вас¸ хоть вы меня на трибуне наверняка и не видели. Да и не только за вас, за всех наших ребят болел. И завтра буду болеть.

А дальше была речь старшего тренера сборной, настраивающая нас, финалистов, только на победу. Оратор из Степанова так себе, куда больше запомнилось выступление Рождественского, прочитавшего в том числе свежее стихотворение:

«В атмосфере,которая давит на ринг(Сообщить об этом необходимо), Пятьдесят процентов табачного дыма,Остальное: крик, крик, крик».

Потом нам разрешили прогуляться в город, ежели у кого имеется такое желание. У меня лично имелось, как и у ещё нескольких ребят, тоже пожелавшим потратить валюту, которую нам обменяли из расчёта 2 доллара в день. Сразу выдали песетами, в это время один доллар равнялся 70 песетам. Только на сувениры и хватит, или ещё на какую-нибудь мелочь типа коробки сигар.

— К ужину чтобы были в гостинице, — строго заметил Ленц.

Сам он и представитель советского консульства, взяв Рождественского буквально под руки, куда-то его повели. Видимо, у них назрел свой обед.

В город нас отправились восемь человек, все боксёры, у тренеров были свои дела. Старшим назначили комсорга Саню Мельникова. Нас ещё перед поездкой инструктировали, что можно, а чего нельзя делать за границей, тем более в капстране, в этот раз только напомнили, чтобы вели себя подобающе советским спортсменам.

Отель «Conde Duque» находился практически в центре Мадрида, поэтому мы решили на транспорт не тратиться, несколько часов нам вполне хватит на пеший шопинг. Да и вообще красиво тут, недаром я фотокамеру захватил. И я ребят то и дело щёлкаю на фоне разных достопримечательностей, и они меня…

Парк Буэн-Ретиро с «хрустальным дворцом», музей Прадо, королевский дворец, Площадь Пласа-Майор с конной статуей короля Филиппа III, кафедральный собор Альмудена… Даже рынок Сан Мигель — настоящая достопримечательность, так как он сохранил первоначальный железный каркас с 19 века.

— Ну что, валюту надо тратить, — подал голос Казарян, когда время близилось к пяти вечера. — Не в Союз же её везти.

— Надо найти сувенирную лавку.

— Да ну их, эти сувениры, — поморщился Валера Трегубов. — Я тут с одним местным пообщался из отеля, он немного знает русский сказал, что знает место, где чуть ли не бесплатно можно взять почти новые шмотки.

— О, отлично! — довольно разулыбался Казарян. — Показывай, Сусанин, щас джинсами затаримся.

— Да я плохо ориентируюсь, знаю, что этот магазинчик находится на улице Калле Гран Виа. Нужно у прохожих спросить.

— Вы как хотите, а я за сувенирами.

— И где они? — спросил Мельников.

— Да хрен их знает, щас на ломаном английском начну опрашивать прохожих.

Комсорг наш, судя по его виду, больше желал идти за халявной одеждой, чем за сувенирами.

— Ты главное, к ужину не опаздывай, а то с меня спросят, — на прощание сказал он.

Ближайший сувенирный магазинчик я нашёл довольно быстро. Он располагался на узенькой улочке под названием Калле Прециадос. Симпатичный магазинчик с неплохим ассортиментом. Яркая расписная посуда, включая майолику, винные кожаные бурдюки, которые можно носить как флягу, веер, кастаньеты, разноцветные напёрстки из металла и обожжённой, покрытой глазурью глиной… Для тех, кто ценит юмор, продаются каганеры — фигурки человечков, справляющих большую нужду. Считается, что такой сувенир приносит успех владельцу. Платья для фламенко и майки с символикой футбольных клубов. Даже подарочные издания с рецептами испанских блюд. Правда, такая богато иллюстрированная книга стоила тысячу песет, и отдавать за неё практически всю наличность было откровенно жалко.

Помимо меня здесь крутилась парочка немолодых итальянских туристов, придирчиво выбиравших подарки, насколько я понял, каким-то Джулии и Виченцо. Занятый ими пожилой продавец кинул на меня вопросительный взгляд, я кивнул, типа здрасьте, он тоже кивнул и вернулся к итальянцам. А я продолжил знакомство с ассортиментом сувенирной лавки. И не заметил, как рядом со мной оказался невысокий крепыш, несмотря на жару, одетый в костюм с галстуком и со шляпой на голове.

— Герр Покроффски! — негромко произнёс он с сильным акцентом, при этом почти не шевеля губами и глядя перед собой, словно тоже изучая прилавки с товаром. — Я иметь к вам деловой предложение.

— Вы кто? — так же негромко спросил я.

— Я представлять ваш соперник по финал Петер Хуссинг. Мы знать, что советский спортсмен… как это сказать… иметь материальный затруднений, и хотеть предложить вам хороший деньги.

Вот оно что! Видимо, сейчас пойдёт разговор о сдаче боя. И я не ошибся.

— Пять тысяч доллар! — он наконец-то повернулся ко мне, вперившись в меня водянистыми глазами. — Это для вас огромный деньги. Вы только есть уступить Петер Хуссинг — и деньги ваш. Ну что, как у вас говорить, по рукам?

— Что-то дёшево вы меня цените, — усмехнулся я. — Вот если бы предложили пятьдесят тысяч…

— Вы предлагать нереальный цена! — выпучил глаза немчура.

Я нахмурился, чувствуя, как раздуваются мои ноздри, а глаза наливаются кровью.

— Слышь ты, херр не знаю как тебя звать… А ну пошёл вон отсюда! И запомни — русские не продаются!

Его лицо пошло пятнами, он набычился и процедил:

— Как вы сметь так со мной говорить?! Russisches Schwein! Мой отец воевать на русский фронт, мало убивать вас, варвар…

— Ах ты ж гнида?

Я взял его за галстук, дёрнув вверх, отчего немцу пришлось привстать на цыпочки. Краем глаза заметил, что итальянцы и хозяин лавки смотрят в нашу сторону. Пусть смотрят, у нас тут свои русско-немецкие разборки.

Держа немчика перед собой, как щит, я поволок его спиной вперёд к выходу. Звякнул колокольчик над дверью, спустя мгновение мы оказались на улочке, привлекая внимания ещё и нескольких прохожих.

— Ты что, ублюдок, ты за кого меня принимаешь? Я ж из тебя сейчас отбивную сделаю!

— Убрать от меня свой грязный руки! — неожиданно тонким голоском взвизгнул он.

А миг спустя мою левую щёку ожгла оплеуха. Вот ведь сука…

Первым моим желанием было отправить немчуру в нокаут крепким боковым, но в последний момент я изменил решение — не хватало ещё сделать этого придурка инвалидом. Отпустил галстук, чуть оттолкнул от себя, давая себе пространство для короткого размаха, и впечатал кулак в солнечное сплетение. Реакция представителя Хуссинга была для таких случаев стандартной: он согнулся пополам, безуспешно пытаясь сделать вдох, и вполне мог сейчас блевануть. К счастью, обошлось без рвоты. Я услышал тонкий женский крик, полная испанка что-то вопила, размахивая руками и показывая в нашу сторону, я успокаивающей ей улыбнулся, приложив руки к груди, но она не унималась. Блин, видно, придётся тупо линять, скандалы в преддверии финала мне совсем не нужны.

Не успел пережевать в голове эту мысль, как послышалась трель свистка, и я увидел спешащего в нашу сторону полицейского с «демократизатором» в руке. Подскочив к нам, он начал что-то лопотать на испанском, угрожающе размахивая адрес дубинкой. Немец, отдышавшись, смотрел на меня исподлобья, а я выставил перед собой ладони, делая удивлённое лицо, дескать, а чём дело? Собрался народ, выскочил и хозяин лавки, который активно вступил в диалог с полицейским. По мере его рассказа poli, как тут уменьшительно-ласкательно называют полицейских, смотрел на меня всё менее агрессивно, зато в сторону моего соперника не в пример строже.

Ну а спустя сорок минут мы уже были в участке, включая хозяина сувенирной лавки. Объясняться пришлось на английском, благо что офицер полиции по фамилии Коста, который занялся нашим делом, более-менее им владел. Понимая, что обвинение немца, которого звали Клаус Финкель, в попытке дать мне взятку бездоказательно, я даже не стал это озвучивать. Сказал, что герр Финкель подошёл ко мне, когда я приглядывался к сувенирам, признал во мне русского, и на плохом языке моей страны высказался в том смысле, что русские — второй сорт. Да ещё выразил сожаление, что его папаша, воевавший на Восточном фронте, мало убил русских. Заодно назвав меня русской свиньёй.

Хозяин лавки подтвердил, что слышал это оскорбление на немецком, после чего я выволок немчуру из магазинчика, и тот отвесил мне оплеуху. Ну а я двинул тому под дых, на этом наша потасовка и закончилась.

— Я не говорил, что русские — второй сорт! — пробурчал Финкель.

— Получается, вы обозвали сеньора Покроффский русской свиньёй просто так?

Немец замялся, не зная, что ответить. Наконец выдавил из себя:

— Он плохо на меня посмотрел.

— И за это нужно было его оскорблять?

— Прошу прощения, не сдержался.

— Просить прощения вам нужно у сеньора Покроффский, а не у меня. Он имеет полное право написать заявление и потребовать с вас материальную компенсацию.

— Не нужна мне его компенсация, пусть засунет её себе в одно место, — презрительно бросил я. — Заявление на него писать не буду, неохота тратить на этого… хм… недалёкого человека своё время.

Так мы и разошлись. Мы с сеньором Эспозито дошли до его лавки, где я прикупил всякой мелочёвки. Испанец, как оказалось, в годы Гражданской воевал в Сопротивлении, бок о бок с русским инструктором Иваном, которого звали Хуаном, геройски отдавшим жизнь за свободную Испанию. И к фашистам мой новый знакомец питал давнюю неприязнь. А этот герр Финкель в его представлении был самым настоящим фашистом. Всё это я понял из его объяснений, где он перемежал испанский с английским. А в знак любви к русским Эспозито подарил мне ту самую кулинарную книгу за 15 баксов. Или басков, хе-хе, если измерять в жителях Каталонии. Может быть, Полина разберётся с испанским и сможет реализовать на практике какую-нибудь паэлью. А может, ей и картинок хватит и цифр, в которых обозначается масса ингредиентов.

В стане сборной я ничего скрывать не стал. Вдруг завтра в какой-нибудь газетёнке всплывёт информация о конфликте русского боксёра и немца, и я окажусь в нехорошей ситуации. Или в консульство инфа уйдёт, а оттуда в Союз. Уж лучше рассказать правду. Тем более правда на моей стороне, он вообще первым меня ударил. А если не верите — сходите в участок, сеньор Коста покажем вам протоколы допроса и мировое соглашение.

— Говорили же, ходить всем вместе, — сокрушался Ленц. — Мельников, говорили?

— Говорили, Аркадий Николаевич, — понурив голову, бормотал Саня.

— Вернёмся в Союз — там устроим разбор полётов. А пока всем думать о завтрашних финалах. Тебе, Покровский. Особенно, теперь ты просто обязан победить этого немца.

Можно сказать, обошлось… Пока. А что там будет по возвращении… Если выиграю «золото», то победителей, как известно, не судят. Опять же, правда на моей стороне, не мог же я спустить этому наглому Финкелю оскорбление и оплеуху.

Несмотря на события минувшего дня, спал я нормально, донимала только сменившая дожди духота, несмотря на распахнутые окна. Кондиционеров, в отличие от «Москвы», тут не было, хотя в остальном придраться к чему-то было трудно.

Утром узнал, что трансляцию на СССР будет комментировать Озеров. Оказывается, Николай Николаевич и в боксе разбирается, а не только в теннисе, футболе и хоккее. Снова было собрание, на котором тренеры заявили, что отступать некуда, слишком много потерь. И если бой равный — не стоит ждать милостей от судей.

Так и случилось. Саня Мельников был вне себя от горя, когда трое судей назвали его побеждённым в поединке с венгром Бадари. Приуныли и мы, нам казалось, что в последних двух раундах наш был сильнее.

— Не могу себе простить, что неуверенно провёл первый раунд, — вздыхал Мельников, общаясь с корреспондентом «Советского спорта». — Бадари левша, и боксировать с ним неудобно. Он с первых секунд шёл в ближний бой. Я пытался встречать его прямыми в голову, но пробить защиту не мог. Трудность была еще и в том, что у Бадари сильный удар, и мне на первых минутах пришлось внимательно следить за его правой рукой. Его боковые удары опасны. К тому же он, как и все венгры, очень вынослив. Нужно было как-то раскусить его и охладить пыл. Понимаю, что сначала венгр выглядел эффектнее. Во втором же раунде мне удалось провести несколько удачных серий. По глазам венгерского спортсмена видел, что некоторые мои удары достигли цели. Бадари сдал, но к этому времени устал и я. Понимал — всё решит третий период. Сделал всё, что мог, и был почти убежден, что поднимут мою руку, но...

Вот именно, но! Побеждать надо было с запасом, но Саня этого просто физически сделать не смог.Первое «золото» нашей сборной принёс чемпион прошлого первенства Европы Владимир Трегубов. Бой с югославом Беличем он провёл бой уверенно, и его победа не вызвала сомнений. На табло вспыхнул счет — 5:0. Не помешало даже то, что соперник был левшой. Ещё и в нокдауне югослав побывал, так что всё по делу. А Володька заявил крутившемуся под ногами собкору «Советского спорта», что теперь намеревается побороться за медаль Мюнхена в следующем году.

Третьим из наших на ринг поднялся Юоцявичус. За исход боя мы волновались, в полуфинале Юозас выглядел не слишком уверенно. Удастся ли ему сдержать напор румына Настасе? Тем более, что у румынской команды это был последний шанс позолотить свою победу в неофициальном командном первенстве. Игровой манере нашего боксера Настасе противопоставил, как и ожидалось, свою «правую», которой накануне свалил наповал финна. Наш левша, выше ростом. Легко передвигается в центре ринга. Румын с первых же секунд пропускает прямые лёгкие удары. Свистят по воздуху тяжелые кулаки Настасе, того и гляди зацепит правой. И вдруг — глазам своим не верим… В нокдауне не наш, а румынский боксер.

По итогам поединка у нас вторая золотая медаль. Вскоре наступает моя очередь подниматься на ринг.

— Давай, Женька, ты сможешь! — напутствует меня Лавров, хлопая по спине.

Петер Хуссинг на голову выше меня, на 20 кг тяжелее. Но я почти не волновался, тактику боя мы с Лавровым, который больше Степанова занимается нами, разработали перед боем. Хуссинг — уменьшенная копия Валуева, предпочитает не драться, а бороться. Моя задача — не давать ему толкать меня к канатам, держать дистанцию, хотя руки у меня будут покороче его, но за счёт резкости я должен успевать наносить удары и тут же отскакивать.

Ага, вон и герр Финкель, стоит в сторонке, позади Хуссинга, испепеляет меня взглядом. Увидев, что я на него посмотрел, сразу отвернулся. У-у, гнида фашисткая!

Я сегодня в красном углу. Закончилось представление боксёров. Гонг! Мне сразу же удалось ударами левой раскрыть немца и провести несколько сильных прямых в голову и корпус. Один из них — по животу в концовке раунда — согнул Хуссинга пополам. Нокдаун. А я-то думал, что это пузо (не такое уж, честно говоря, и жирное) мне вряд ли удастся пробить. Причём именно удар в живот заставил его согнуться, а не в печень или селезёнку.

После нокдауна Хуссинг обмяк, но не сдался. Отдохнул в перерыве и с ударом гонга продолжил переть на меня, сопя, как разъярённый бык. Но я был свеж, как утренний туман, и зажать меня в угол оказалось не так просто. Мои удары были всё также резки и точны, периодически заставляя соперника трясти головой или просто ойкать, когда перчатка попадала в живот.

Второй раунд однозначно за мной, и самоуспокоенность сыграла со мной злую шутку. В концовке трёхминутного отрезка немцу удалось затолкать меня в угол, где он принялся не столько бить, сколько толкаться. Да ещё и бодаться. Так боднул, что я получил рассечение верхнего века, кровь сразу залила глаз.

Однако рефери позволил добоксировать до гонга, и только в перерыве принялся рассматривать моё повреждение.

— Дайте мне закончить бой, — попросил я его.

Видно, столько мольбы было в моём взгляде, что рефери со вздохом кивнул.

— Ладно, — ответил он тоже на английском, хоть и был местным, испанцем. — Посмотрим, как твой глаз будет держать удар.

Кровотечение за время отдыха удалось остановить, веко замазали вазелином. Прозвучал гонг, мы сошлись в центре ринга. На этот раз я постарался голову под тычки/удары не подставлять, не говоря уже о том, чтобы позволить немцу клинчевать и бодать меня головой. Концентрация была на уровне, и я не дал сопернику ни единого шанса. Да ещё и отправил его во второй нокдаун, когда Хуссинг, окончательно раскрывшись, кинулся на меня из последних сил. Ну я и засадил крюком слева, немца пошатнуло, если бы не канаты, на которые он опёрся — точно упал бы. Я уже хотел добавить справа, но рефери вмешался, отправив меня в нейтральный угол. Потом бой продолжился, но оставалось меньше полминуты, не удалось мне устроить третий нокдаун или первый нокаут.

Вижу довольные физиономии наших тренеров.

— Молодец! — ерошит мои мокрые от пота волосы Лавров. — Будут знать, как предлагать деньги нашим боксёрам. Ну что, поработаем на «лапах»?

— Владимир Саныч…

— Ладно, ладно, шучу. Иди в душ, а то скоро уже награждение и торжественное закрытие.

Ну да, в душ, а потом первым делом надо бы заштопать кожу верхнего века. Хотя нет, так я пропущу награждение. С чувством гордости взбираюсь на пьедестал, получаю награду, слушаю гимн СССР… А церемонию закрытия пропустил, находясь в это время уже в местной травматологии, где кучерявый, похожий на санитара Джузеппе из ещё не снятой комедии «Невероятные приключения итальянцев в России» наложил несколько аккуратных швов и прикрепил сверху над ваткой полоску лейкопластыря. Веко ещё и опухло, так что теперь на мир я смотрел практически только левым глазом.

Первое место в неофициальном командном первенстве заняли боксёры Румынии. У них четыре серебряные и пять бронзовых медалей. Второе и третье места поделили сборные СССР и Венгрии, завоевавшие по три золотые, одной серебряной и одной бронзовой медалям.А уже наутро за «семейным» завтраком Ленц поздравил с днем рождения Абдрашида Абдрахманова. К такому бы дню победу громкую, вздохнул я про себя, сожалея, что из-за рассеченной брови Абдрашиду не довелось пробиться в финал. Но я-то с медалью, с золотой, радоваться надо! Мог ли я об этом мечтать в прошлой жизни, лёжа в больнице со сломанной ногой? Так что побольше оптимизма, Женёк! В конце концов, бокс — индивидуальный вид спорта, собственные успехи стоят на первом месте. Хотя Абдрашида всё равно жалко. Не получается у меня быть законченным эгоистом. Отвожу именинника в сторонку и протягиваю ему книгу испанских рецептов.

— Вот, держи. В хозяйстве пригодится. Маме подаришь или невесте.

— Она же, наверное, дорогая!

Накануне я не стал говорить про этот подарок от хозяина сувенирной лавки, и Абдрашид думает, что я купил её за свои.

— Бери, бери, от чистого сердца дарю.

Уговорил всё-таки. И ничего страшного, что Полина останется без книги испанских кулинарных рецептов. Я ей про неё вообще ничего не скажу. Для неё у меня есть подарок, скромный, но достойный. А главный подарок — это свадьба, до которой оставались считанные дни.

[1] В прежней реальности Евгения Покровского на чемпионате Европы 1971 года первыми в неофициальном командном зачетестали румыны, не выиграв ни одной золотой медали.

[2] Родной отец поэта (к тому времени юный Роберт уже вовсю публиковался в газетах) погиб в 1945 году. Мать вышла за офицера Ивана Рождественского, от которого Роберт получил отчество и фамилию.