Мой босс. Без права на ошибку (СИ)

Глава 4

В машине с Шершневым находится комфортно, уходит вся неловкость. Ночью нет пробок, поэтому едем быстро. Но и здесь Олег не нарушает правила. Ведет спокойно и уверенно, не поддается на провокации со стороны всяких гонщиков.

Ловлю себя на мысли, что невольно любуюсь им. Давненько никто не вызывал во мне такой интерес.

Легкий поток воздуха приятно щекочет кожу и слегка остужает голову.

— Красивая машина, — разбавляю голосом арию Баха из динамика и повисшую между нами тишину.

— Безделушка, — морщит нос, затем поглаживает большим пальцем руль. — Один из многих атрибутов успешного человека.

Киваю. Что здесь скажешь? Встречают по одежке. Актуально во все времена. Часы, ювелирные изделия, дорогие иномарки.

— Я ничего в них не понимаю, — жму плечами.

Сколько вещей, которые раньше не трогали, становятся важными. В этом есть своя прелесть. Замечаешь мелочи и ценишь то, что раньше казалось незначительным.

— Но ты понимаешь, сколько она стоит, — скептически приподнимает бровь, а я закатываю глаза. — Остальное тебя мало интересует.

— Хватит, Шершнев, — цыкаю и откидываю за спину длинные волосы. — Я не меркантильная тварь, как тебе видится.

— Не-е-ет, ты что. Как можно подумать? — хмыкает, сверкает белыми зубами.

Злопамятный. Хочется ответить колкостью, но передумываю. Пусть побесится. У него быстро проходит. Попыхтит и перестанет, а мне ругаться с ним не с руки. Мне действительно интересно, как у него дела. Да и воспоминания о случившемся в туалете клуба будоражат воображение.

К лицу приливает краска. Чувствую, как щеки пылают, и отворачиваюсь.

Ох, Леночка, ты с удовольствием пощупала, нижнюю часть тела Шершнева.

Откидываю козырек, делаю вид, что поправляю макияж. Судорожно забываю выступивший пот и красноту пудрой.

Спокойствие, Леночка, только спокойствие.

— Почему зацепилась за машину?

— Ты притих, а меня тянет на разговоры, — убираю пудру и ногтем расколупываю отлетающий от сумочки страз.

Починку этой «безделушки» не себе позволить в ближайшее время. Хотя зарплата у меня вполне достойная, но с болезнью отца все деньги уходят на его лечение.

Мысль остужает. Но я по-прежнему чувствую, как резво отстукивает сердце.

Такие самцы, как Шершнев, на дороге не валяются.

— Я знаю о твоем отце, — внезапно говорит Шершнев, и я замираю. — Мне жаль.

— Мне не нужна жалость, — выплевываю резко.

Не понимаю, почему завожусь на ровном месте. Слова больно ранят. Словно папы уже нет. Уверена, что Олег говорит искренне, но его сочувствие ужасно бесит.

Отец всегда был опорой. И будет снова. Как только переживет кризис.

— Папа справится, — сжимаю кулаки. — Он сильный.

— Сильным людям тоже нужна поддержка и любовь, — Олег задумчиво смотрит перед собой. — Иногда необходимо побыть слабым.

— Такое не про него. Папа не умеет ни отдыхать, ни расслабляться. Когда ты управляешь крупной фирмой, слабость равна смерти.

— В этом он прав.

Тема неприятна. Не нравятся ни рассуждения Шершнева, ни моя вынужденная оборона. Папа не нуждается в защитниках. Ежусь, ищу удобное положение. Прежний комфорт испаряется. Теперь уверенность собеседника раздражает. И машина, и голливудская улыбка.

— Ты хотела поговорить, — словно читает мысли Шершнев. — Лучше сменим тему.

Бесит. Я еще и виновата.

— Откуда все это? — развожу руками. — Ты грабишь банки?

— Все белее белого. Нечего рассказывать. Стартап. Провал. Второй стартап. Снова провал. Найм, накопление, поиск инвестиций. Стартап, выход на окупаемость и стремительный взлет. Технологии сейчас в цене, акции растут, компания тоже. Смотрю на другие сферы, чтобы расширить сетку.

— Быстро ты, — поджимаю губы. — У нас так только Лазарев поднялся. Благодаря папе.

— Про него знаю, — обрывает Олег, и я недоуменно оборачиваюсь. — Там своя мотивация уйти в бизнес. Но моя оказалась сильнее.

Кидает взгляд. Подмечаю в нем непонятное осуждение, невольно сжимаюсь. Словно меня в чем-то обвиняют. Нет, я не из робкого десятка. Все дело в странном влиянии Шершнева.

— Как твоя мама? Во рту скапливается слюна при воспоминании воспоминаний о пирожках Татьяны Ивановны.

— Отогревается в Турции после Сибири. Восхищается местным колоритом, подсела на их сериалы и с упоением пересказывает мне каждую новую серию, — интонация Шершнева смягчается, в салоне становится теплее. — Голосовыми.

— Весело тебе, — смеюсь, представляя, с каким лицом успешный бизнесмен сидит вечерами и слушает истории про турецкие страсти.

Болтаем о какой-то ерунде. Про бывших однокурсников, цены на бензин и новые фильмы. Разговор идет легко и невесомо. Я не замечаю, как Шершнев останавливается возле моего подъезда.

Не желаю уходить. С неохотой отстегиваю ремень и поворачиваюсь к Олегу.

Смотрит, щурится. Настоящий хитрый лис. Знает, о чем я думаю.

Губы растянуты в улыбке. Мягкие на вид, но в реальности жесткие. Горячие. Такие же, как его язык, который мучительно сладко терзал мой рот.

Трясу головой.

Все, Леночка. Подбери себя с пола.

Вздергиваю подбородок, пальцем щелкаю растерявшегося на секунду Шершнева.

— Давай, мачо. Счастливо оставаться.

Поцеловав воздух возле его щеки, резво выскакиваю из машины. Короткое уведомление на телефоне тормозит на середине пути.

«Шершнев Олег подписался на вас. Подписаться в ответ?»

Смеюсь, запрокидываю голову к ночному небу. Жму подтверждение.

Под раздавшийся рев мотора иду к воротам.