Мой единственный

Глава 7 Это моя вечеринка, и я буду плакать, если захочу

Чарли приходит домой из школы, сжимая в руках приглашение на празднование дня рождения, и уже в сильном возбуждении, потому что именинник, Джек, пообещал, что будут фокусник, кока и фейерверки. Я звоню Клэр, маме Джека, с просьбой дать мне некоторые подсказки для выбора подарка и рассказываю, с каким восторгом Чарли предвкушает фокусника и фейерверки. Она спрашивает: «Какой фокусник?» Оказывается, она планировала игру «Передай пакет» и много желе, но теперь, видимо, ей придется пересмотреть свои планы, чтобы не испортить репутацию Джека. Да уж, с этими маленькими мальчиками не соскучишься, я обещаю узнать у Кейт, не знает ли она какого-нибудь фокусника, который сможет прийти без подобающей предварительной договоренности.

Клэр, однако, сама звонит первая, но Кейт ничем не может помочь. Мы с Кейт еще раньше решили устроить в этом году объединенный день рождения Чарли и Джеймса, и вот осталось лишь несколько недель. Кейт заказала аренду местного бассейна за довольно большую цену, а в кафе наверху можно организовать праздничное чаепитие. Нам разрешили принести свой торт, но все остальное должно быть заказано в кафе по их взвинченным ценам. Зато — как в сказке — они сами все потом убирают, надувают шары и даже предоставляют массовика-затейника. Замечательно. Мне все равно, сколько это стоит, лишь бы не нужно было потом соскребать размазанный торт с ковра в большой комнате.

Кейт еще предстоит организовать вечеринку в честь дня рождения Фёби, а это куда сложнее. Единственные ориентиры, которые Фёби дала, — это чтобы Джеймс не приходил, и еще, если Кейт не разрешит ей накраситься и надеть шпильки, то она умрет. Косметика в последнее время — ее особенная страсть, Кейт даже приходится прятать ее косметичку подальше в шкаф, чтобы помешать Фёби выйти из дома в образе Пэй Битчер из сериала «Ист-Энд». Мне неожиданно приходит в голову идея, что Кейт может пригласить сотрудника салона, чтобы та сделала макияж Фёби и ее друзьям, а Кейт потом сфотографирует их всех. Сломя голову Кейт бежит поделиться этой идеей с Фёби и звонит через пять минут, оповещая, что несчастная Фёби превратилась в безудержно счастливую Фёби и что я приглашена на вечеринку в качестве почетного гостя, но только без Чарли.

Похоже, начинается работа над вторым вариантом собачьего корма, и Барни звонит в абсолютной истерике, потому что Лоренс пригласил в офис бессчетное количество владельцев вместе с сенбернарами, чтобы Барни посмотрел, нравятся они ему или нет. Я часами сижу на телефоне, договариваюсь со студией и с группой, а Мак грозится приехать на съемки и привезти с собой пару кошек для оживления картинки. Мы договорились встретиться в эти выходные, но я говорю ему, что, если он еще раз сострит насчет кошек, может оставаться в Лондоне.

Я только вхожу в дверь, забрав Чарли из школы, как раздается звонок. Чарли бежит к телефону, обгоняет меня и берет трубку.

— А, Барни, привет!

О господи.

— Да, у меня все хорошо. Хочешь послушать новую лучшую шутку?

О господи, о господи!

— Как называется ослик, у которого только три ноги?

Долгое молчание.

— Инвалидик.

Я показываю Чарли яблоко и говорю, что мультики начинаются. Он кладет трубку, хватает яблоко и убегает.

— Привет, Барни.

— Я думаю, что твой сын и наследник мог бы назвать меня сейчас круглым идиотом.

— Устами младенца, Барни, устами младенца.

— Он немного болтливый для младенца, прямо как его мать. Между прочим, продолжая тему, с такими-то способностями, ты договорилась с группой?

— Да, я послала факс, уже давно.

— Хорошо, когда приеду, посмотрю. Лоренс договорился, что приведут еще собак, так что я в бегах. Позвоню тебе еще.

Бедный Лоренс. Так и подмывает позвонить ему и сказать, что Барни не приедет смотреть собак, но передумываю, не буду ввязываться в это. Но я звоню Стеф и предупреждаю ее, иначе Лоренс все выместит на ней, если она не будет осторожной. Возвращается Чарли, ему хочется знать, понравилась ли Барни его шутка; я говорю, что да, понравилась, но в следующий раз он не должен поднимать трубку.

— Хорошо, мама, но мне нравится разговаривать с Барни, он такой милый.

Я сразу вспоминаю огромное количество людей, которые прямо сейчас готовы присягнуть в суде, свидетельствуя обратное, но мне не хочется его разочаровывать.

Наступает день рождения Джека, я отвожу Чарли к трем часам. Уже собралось много детей, и Клэр на грани истерики. Джек бегает кругами с душераздирающими воплями: «У меня есть фокусник, у меня есть фокусник!» — и выхватывает подарки у приезжающих гостей. Папа Джека силой забирает их у него со словами: «Помнишь, мы говорили, что откроем их позже?» Похоже, страсти накаляются, и я быстренько сматываюсь, пока не поднялся крик.

Кейт с Фёби приходят на чашечку чая, мы ставим Фёби видео и выходим, крадучись, потихоньку покурить. Чувствуем себя как непослушные подростки, курящие украдкой на автобусной остановке. Мы стараемся не курить на виду у детей, потому что, кроме всего прочего, их лекции о приличном поведении совершенно невыносимы, так что обе предпочитаем стоять в саду, в пальто и шапках, на леденящем ветру, только чтобы покурить спокойно. Как трогательно. Я говорю Кейт, что уже спокойнее воспринимаю Мака, но все еще не очень хорошо понимаю, что происходит.

— Хотелось бы мне заглянуть на полгода вперед, посмотреть, как это будет.

— Старайся не думать об этом, наслаждайся моментом. Это вообще может не продлиться полгода. Ой, прости!

— Нормально. Просто у меня не получается сохраняя спокойствие, сидеть и ждать, куда вывезет.

— Я знаю, у меня тоже. Вот почему я все время вяжу. Что тебе в нем больше всего нравится? Ну, кроме того, что и так ясно.

— Он заставляет меня смеяться.

— Это жизненно необходимо. Фил никогда не мог меня рассмешить — ну, очень долго. Иногда я хихикала, но не потому, что он вызывал это намеренно.

— Между прочим, как он?

— Бесит, как всегда. Его последний план — подбросить мне ребеночка на выходные, чтобы дать им возможность отдохнуть. Представляешь? Кроме всего прочего, она отвратительная просто. Даже Фёби была красивее ее, а уж она родилась красной, как свекла. И почему ее назвали Сэффрон[14]? Ты знаешь, она родилась со страшной желтухой, она вся была ярко-желтая. Вполне можно было назвать ее Нарциссой. Фил говорит, что собираются сразу рожать второго. Как же они назовут его? Кориандром?

— Может быть, Бейзилом[15], если будет мальчик.

Мы заходимся смехом, и так приятно видеть Кейт смеющейся! В прошлом году она вообще не смеялась. Она всерьез подумывала заводить еще одного ребенка, а тут Фил объявил ей, что он стала старой и нудной и что он уходит от нее к двадцатилетней красавице Зельде, модели его художественного класса. Ее настоящее имя Сандра, но она сменила его на Зельду, когда приобщилась к искусству. Скорее всего, она думала, что Фил замечательный, и понимала, как важно для него творчество. Фил — бухгалтер, притом не самый хороший. Он постоянно теряет клиентов, потому что забывает посылать им уведомления вовремя.

— Но есть и хорошие новости. Похоже, что Зельде он уже начинает надоедать. Фёби рассказывает, что, когда она была там в последний раз, та дважды сказала, чтобы он заткнулся, и если ему нужно самовыражаться в творчестве, то он может приготовить обед, пока она немного поспит. Ты знаешь, я уже почти жалею ее.

Некоторое время мы молчим, переваривая эти новости, потом одновременно выпаливаем: «Но не настолько, чтобы взять Сэффрон на выходные!», а тут уже пора ехать за мальчиками.

Оглушающий шум толпы перевозбужденных детей чуть не сбивает нас с ног, фокусник в полном отчаянии собирает свои вещи. Кажется, он вот-вот расплачется. Его кролик бегает кругами по комнате, преследуемый оравой кричащих детей, а сам он пытается отобрать свою волшебную палочку у маленькой девочки, которая собирается забрать ее домой. Клэр пытается отвлечь ее конфетами, но та настроена очень решительно.

Высматриваю Чарли, и вскоре мне удается схватить его сзади за футболку и остановить наконец. Папа Джека дает нам пакетик с конфетами и кусочек торта. Поездка домой проходит очень спокойно, потому что Чарли занят конфетами. Вдруг, без всякого предупреждения, он выбрасывает торт из окна машины. Я говорю ему, что этот летающий торт мог серьезно ранить прохожего, но Чарли остается к этому совершенно равнодушным и говорит, что все равно никого не было, а барсуки очень обрадуются, потому что хорошо известно, что они обожают торт. Иногда мне очень, очень хочется поверить, что шлепанье — эффективный метод воспитания.

Стараюсь приготовить на ужин что-нибудь, совершенно не содержащее сахар, чтобы сбалансировать праздничную еду. Чарли говорит, что съест только два крекера и маленький кусочек сыра, а потом заявляет, что вообще взорвется, если его будут заставлять съесть что-нибудь. Он долго играет в ванне и рассказывает мне о фокуснике, украсившем весь флагшток флагами, которые доставал из уха Джека. Еще он достал кролика и много маленьких пакетиков «Смартиз» и сделал из воздушных шариков множество всяких существ, которые издавали неприличные звуки, когда он выпускал из них воздух. Очевидно, что он очень хорошо знал свою аудиторию, потому что неприличные звуки, производимые сдуваемыми шариками, — беспроигрышный вариант с детьми младше десяти лет. Я соглашаюсь, что все это было здорово, и как бы между прочим говорю, что немного позже может приехать Мак. К этому Чарли не проявляет никакого интереса и спрашивает, как я думаю, сможет ли мистер Всезнающие Штаны (вероятно, так зовут фокусника) прийти и к нему на вечеринку у бассейна в честь дня рождения. Я говорю, что для кролика это может оказаться опасным, он может намокнуть. Похоже, сработало.

Чудо! Он засыпает почти сразу же, и у меня целых полчаса привести в порядок дом и саму себя до приезда Мака.

Мак выглядит совершенно разбитым. Дети были очень активными, а Альфи стошнило на все заднее сиденье по дороге домой. Мак ехал по автостраде со всеми открытыми окнами и теперь так замерз, что у него онемели руки. Я обещаю приложить все усилия, чтобы помочь ему это преодолеть, и мы устраиваемся на диване, предварительно забаррикадировав дверь креслом. Выбираемся приготовить ужин и вот сидим пьем кофе, наслаждаясь тихим временем без детей, но тут Чарли начинает барабанить в дверь, требуя, чтобы его впустили, потому что у него болит живот и ему приснился плохой сон.

Я впускаю его, он хочет знать, почему дверь закрывали, а потом начинает рассказывать свой сон, в котором мистер Всезнающие Штаны появляется у нас в саду сзади дома, пытаясь украсть Баз и Вуди. Мак думает, что Всезнающими Штанами Чарли теперь называет его, и говорит, что он никогда не будет воровать кроликов, но после моего объяснения о фокуснике ему явно становится легче. Я разрешаю Чарли полежать на диване, но только пять минут, пока я разогреваю ему молоко, а потом он должен отправляться обратно в кровать. Вернувшись, вижу, что он свернулся калачиком у Мака на коленях. Мак пытается уговорить Чарли, чтобы он, если его будет тошнить, делал это в газету. Расстилаем газету по всей комнате, и Чарли заявляет, что на самом деле его живот уже не болит, но он должен выпить теплое молоко, потому что он пережил сильный испуг.

Он начинает пить молоко как можно медленнее и говорит, что ему точно приснится еще один плохой сон, на этот раз, скорее всего, про то, как его едят вампиры, потому что на прошлой неделе ему приснился такой и теперь может присниться снова. Я теряю терпение и велю ему отправляться наверх. Плюхаю его в кровать и делаю строгое предупреждение о том, чтобы он больше не вставал, он начинает плакать, так что мне приходится пойти на попятную и немножечко его погладить. Мне удается его успокоить, спускаюсь вниз и обнаруживаю, что Мак заснул на диване. Вздрогнув, он просыпается:

— Что? О господи, его не тошнило?

— Нет, он уже заснул. Извини, что разбудила тебя.

— Нормально, даже не могу понять, почему я так устал сегодня. Наверно, потому, что так много приходится быть за рулем в последнее время.

— О, какая у вас сложная жизнь, мистер Всезнающие Штаны.

— Я надеялся, что ты уже забыла об этом.

— Нет уж, это тебе очень подходит. Может, позвонить твоему секретарю в понедельник, чтобы все в конторе узнали? Отличное прозвище!

— Не вздумай. Да, вспомнил. В выходные у нас намечается рабочая встреча в шикарном отеле. Небольшое корпоративное совещание утром и обед в субботу, но остальное время свободное. Хочешь поехать? Отель замечательный.

— Звучит очень привлекательно, но мне нужно позвонить маме с папой, смогут ли они посидеть с Чарли. Это не те выходные, когда мы проводим вечеринку в честь его дня рождения?

— Нет, это в августе, и его можно взять с собой. Я узнавал, у них есть номера-люкс, воспитатели и все такое.

Я очень тронута тем, что он специально узнавал об услугах, предоставляемых отдыхающим с детьми. Но я прекрасно понимаю, что мы все проведем выходные гораздо лучше, если Чарли останется дома с дедулей и бабулей.

— А что я буду делать, пока ты занят делами?

— Я думаю, что жены и партнеры будут обеспечены всякими услугами салона красоты и всем таким прочим. Я выясню, если хочешь.

— Нет уж, спасибо большое. Нет ничего хуже, чем торчать на массаже с толпой корпоративных жен; притворяться одной из «степфордских жен»[16] — не для меня. Что-то я плохо себе представляю, что смогу все выходные провести в разговорах о частных школах и лучших лыжных курортах, пока ты сидишь и обсуждаешь дела.

— Будто бы. И они не «степфордские жены». Ну, может быть, некоторые из них, но остальные — вполне нормальные, по крайней мере были, когда я видел их в последний раз.

— Ладно, посмотрим. Сейчас мне нужно продумать вечеринку Чарли. Ты уже решил, что будешь делать?

Втайне я надеюсь, что он решит не приходить, и я смогу полностью сосредоточиться на имениннике. Оказывается, он должен провести выходные с Дейзи и Альфи, потому что потом не увидит их две недели, так как Лора забирает их к своей маме. Мы начинаем обсуждать возможность провести неделю в августе всем вместе с детьми, но риск ссоры и трудность выбора подходящего дня совершенно выбивают нас из колеи. Ложимся спать страшно усталые, но просыпаемся среди ночи гораздо более активные и жизнерадостные.

Все воскресенье стараюсь накопить силы для предстоящей недели, приходится уговаривать Чарли, что мы не хотим идти гулять под дождем, потому что шлепать по лужам и набирать воду в сапоги — не совсем то, что очень нравится взрослым. Мак уезжает сразу после чая, в то время как Чарли просит его остаться, чтобы поиграть в Маленького Эрудита. Мне приходится согласиться составить Чарли компанию, и Мак уезжает с довольной улыбкой на лице, радуясь своему счастливому избавлению.

Съемки с сенбернарами превосходят самые худшие ожидания. Дрессировщик на этот раз не поет, но все время пытается заставить хозяев прекратить ссориться. Все хозяева очень похожи на своих собак: страшно волосатые и сердитые. У нас пять огромных собак, и все они ужасно пахнут. Две из них возненавидели друг друга с первого взгляда и начинают угрожающе рычать. Их хозяевам приходится сесть в разные углы студии. И еще у собак все время текут слюни, очень сильно. Женщина-гример наотрез отказывается даже приближаться к ним.

— Я здесь не для того, чтобы утирать слюнявых собак. У меня, между прочим, диплом, и я работала со многими знаменитостями.

Мне удается удержать Барни от того, чтобы немедленно ее уволить, ведь нам еще нужно гримировать актрису, которая будет играть хозяйку и накладывать еду в миску перед тем, как собака заберется к ней на колени. Она очень смелая и совершенно не против того, что собаки все время прыгают на нее. Это огромное облегчение, потому что мы все равно не могли бы им помешать, даже если бы захотели. Вся съемочная группа отказывается приближаться к этим зверюгам, так что мне приходится вытирать им слюни между съемками. Собакам становится очень жарко под всеми нашими лампами, и их приходится вести гулять. Одна из них вырывается на стоянку и чуть не сбивает с ног только что приехавшего заказчика. Тому это не нравится, и он спрашивает, где дрессировщик и почему собаки разгуливают в зоне парковки.

Тем временем мы заканчиваем снимать сцены, когда собаки проносятся по кухне, и переходим к эпизоду, в котором они выбивают дверь. Сначала они не понимают, что от них требуется, а потом входят во вкус и никак не могут остановиться. Всем уже жарко, собаки раздражены. Находиться в маленькой непроветриваемой студии, набитой лампами и проводами, да в придачу с пятью раздраженными сенбернарами не так уж просто. В конце концов мы сняли все, что можно было, и нам уже хочется поубивать этих собак и сделать из них чучела, но этому могут воспротивиться хозяева, так что мы объявляем, что закончили. Уходя, Барни во всеуслышание заявляет:

— Энни, запиши: если мы когда-нибудь попадем в лавину и будем вынуждены вызывать помощь, я не хочу, чтобы нас спасал гребаный сенбернар.

Вся команда падает от смеха, а все хозяева в гневе набрасываются на меня. Затем те две собаки, которые весь день готовились убить друг друга, находят наконец возможность вырваться от хозяев, чтобы осуществить свое намерение. Из дальнего угла студии раздается грозное рычание, и вскоре оттуда поднимается облако летящей шерсти. Хозяева бегут разнимать собак, и тут поспевает плотник, который выливает на них ведро воды. Это на секунду прекращает драку, и хозяева успевают схватить их и попытаться разнять. При этом выясняется, что насквозь промокшие сенбернары еще хуже сухих, так что мы, похоже, никогда не доберемся до дому, но один за одним хозяева расходятся, и мы начинаем паковаться. Неожиданно выясняется, что это еще не конец; раздается крик одного из электриков:

— Хреновы собаки! Насрали мне в коробку с инструментами!

Мы все приходим к единому мнению, что никогда, никогда больше не будем работать с животными.

Наступил день совместного празднования дней рождения. Чарли встает в шесть часов и настаивает на том, чтобы сесть завтракать в своих купальных плавках. Звонит Кейт и говорит, что Джеймс делает то же самое, и я приглашаю их на обед, потому что мама с папой и Лизи с Мэтом приезжают, так что это займет время до трех часов, когда начнется вечеринка. Чарли считает, что это замечательный план, и начинает бегать, подпрыгивая, взад-вперед. Я уговариваю его помочь мне готовить салаты на обед, и он с воодушевлением принимается резать помидоры, пока не доводит их до состояния кашицы. Я переключаю его на латук, но вдруг с ужасом замечаю, что он старательно добавляет «Fairy» в миску с водой, чтобы листики салата отмылись получше, так что нам приходится все начинать сначала. Я жарю цыпленка, а Кейт пообещала принести побольше ветчины. От духовки в кухне становится очень жарко, потом Чарли обжигает руку о плиту, и у него начинается истерика.

Ожог малюсенький, но я держу его руку под холодной водой, чтобы убедиться, что он не становится хуже, а потом поднимаюсь наверх в ванную поискать антисептическую мазь. Чарли идет за мной, со стонами и жалобами, наталкивается на дверь и разбивает себе губу. Он начинает всхлипывать, кровь стекает на подбородок, и он рыдает еще громче.

— Я не смогу пойти на вечеринку!

— Сможешь, дорогой, ранка небольшая. Кровь скоро остановится.

Обнимаю его, успокаивая, но слезы катятся из его глаз, и он очень себя жалеет.

— Я думаю, что мне нужен турнир, мама.

Не вполне понимаю, как пара средневековых рыцарей, проводящих турнир на лужайке перед домом, может его отвлечь.

— Что ты имеешь в виду, милый?

— Ну, знаешь, такой бинт, как в «999».

Никогда не думала, что он смотрел «999» или другую программу об оказании первой помощи, подумать только. Но я знаю, что Эдна их обожает, это все объясняет.

— Ты имеешь в виду турникет, Чарли. Такую повязку накладывают на очень большую рану, но не на маленький порез на губе.

Хотя, если он будет ныть, можно попробовать.

— А у тебя есть такой, мама? Если у меня из губы вытечет вся кровь, я не смогу плавать на своей вечеринке!

Он опять начинает плакать. Я накладываю мазь ему на руку, мы слышим, что пришли Кейт с Фёби и Джеймсом, и он бежит вниз с мгновенно зажившими ранами.

Мама с папой привозят огромный набор «Лего». Чарли в восторге, тепло их благодарит, прежде чем вместе с Джеймсом побежать наверх и начать строить. Лизи и Мэт привозят еще одну громадную коробку с «Лего», которую можно использовать в комплекте с той, что привезли мама с папой, а еще ужасное ружье, которое издает страшные пронзительные звуки. Лизи чувствует себя виноватой, она говорит, что Мэт уверен, что Чарли оно очень понравится. Действительно, ему оно очень нравится. Мне приходится вытащить батарейки, чтобы можно было спокойно пообедать. Мама с Лизи испекли огромный торт, они вдвоем вытаскивают его из машины. На нем голубой глазурью написано: «С днем рождения, Чарли и Джеймс!», он весит тонну. Это очень хорошо, потому что последние подсчеты показали, что придут сорок человек — дети с родителями, бабушками и дедушками.

К счастью, нам не нужно беспокоиться о гостинцах с собой, это здесь не очень принято, — просто кусочек торта и конфеты. Это производит впечатление на Лизи, ее друзья в Лондоне тратят целое состояние на такие гостинцы, состязаясь друг с другом по содержимому пакетов. Похоже, все нормально, и мы выдвигаемся на трех машинах, но по какой-то причине папа за рулем самой первой машины нашего кортежа, а он — единственный, кто не знает дорогу в бассейн. После напряженных маневров на узкой деревенской улочке Кейт удается вывести свою машину вперед и занять лидирующую позицию.

Мы приезжаем и оказываемся в толпе гостей, принимаем их подарки, которые тут же вынуждены выхватывать из рук мальчиков, чтобы помешать им раскрыть их прямо на автостоянке. Массовиком-затейником оказывается маленькая девочка-подросток, которая выглядит лет на двенадцать, что не предвещает ничего хорошего. Но она очень впечатляюще кричит, и вскоре дети стоят двумя ровными рядами и сообщают ей, что бы они хотели к чаю. Маршем отправляются в раздевалки, и мы не успеваем опомниться, как они все оказываются в бассейне. Мама с папой сидят на специальных местах для посетителей и все время фотографируют. Четверо спасателей стоят в каждом углу бассейна и очень внимательно следят за тем, чтобы все дети, которые съехали с горки, были живы и здоровы. У них длинные шесты, которыми легко можно обнаружить тех, кто затеет тонуть, и их добросовестность производит на меня впечатление. На Кейт тоже, и мы уже поздравляем друг друга с тем, что все проходит так хорошо, но тут мы видим, что из бассейна вытаскивают маленького мальчика; у него красное лицо, он судорожно вцепился в шест, кашляет, плюется и выглядит так, как будто выпил десять трехлитровых банок воды.

Бежим посмотреть, все ли с ним в порядке, но он уже восстановил дыхание и абсолютно счастлив. Спасатель же, напротив, очень бледен, он говорит, что такое случается на каждой вечеринке; этого по крайней мере не тошнит. Уже хорошо. У работников бассейна, похоже, большой опыт по вытаскиванию перевозбужденных детей из воды: они просто сдувают надувную горку и объявляют, что «пора выходить». Дети, конечно, громко возмущаются, но делают то, что им говорят, и тут появляется наша помощница и организованно направляет детей переодеваться. В полном соответствии с нашими опасениями этот процесс оказывается очень даже непростым, но в конце концов все дети воссоединены со своей одеждой и сидят в кафе, жуют чипсы, на головах — карнавальные шляпы участников вечеринки. Торт удался на славу, оба — Чарли и Джеймс — краснеют до кончиков волос, когда раздается традиционная «Happy Birthday».

Фил появляется в разгар чаепития, с малюткой Сэффрон на руках. Он опоздал, и Кейт взбешена. Сэффрон начинает плакать, и он пытается передать ее кому-нибудь подержать, но никто еще не дошел до такой степени сумасшествия, поэтому он заявляет, что ему лучше уйти, но он зайдет позже по-настоящему повидаться с Джеймсом. Джеймсу все кажется нормальным, но Кейт расстроена, она вообще не понимает, зачем он приходил, но потом успокаивается и говорит, что все-таки хорошо, что он пришел, это значит, что Джеймс для него что-то значит. Мне тоже так кажется, но все это как-то непродуманно. Принимая во внимание, что Кейт все это организовала и от него только требовалось прийти вовремя.

Начинают приезжать родители, чтобы забрать своих слегка мокрых перевозбужденных детей, которые в один голос заявляют, что они провели замечательный день. Я еду домой совершенно измотанная, но с огромным чувством облегчения, что все прошло так хорошо, без крика и ссор. Кейт забирает Джеймса и Фёби прямо домой; к тому времени когда они садятся в машину, Джеймс уже открыл несколько подарков. Чарли распаковывает все свои подарки сразу, как только мы приезжаем домой, ему нравятся все и каждый. Бросается в глаза, что в большинстве случаев наименее обеспеченные родители дарят наиболее дорогие подарки. Я и раньше это замечала, мне всегда это казалось очень трогательным. Мама говорит, что так было и во времена моего детства. Однажды одна очень обеспеченная родительница отправила свою дочь ко мне на день рождения с пакетиком конфет и воздушным шариком, завернутыми в шикарную бумагу. В то же время Айви, у которой вообще не было денег и которая, чтобы свести концы с концами, была вынуждена работать уборщицей в трех разных местах, отправила свою дочурку с новой куклой Синди и даже сама специально сшила для нее наряд из блестящего шифона. Я до сих пор помню этот наряд, и мы с мамой пускаемся в воспоминания о давно потерянных куклах и их костюмах, пока папа не выдерживает: «Ради бога, скажите, что должен сделать мужчина, чтобы получить здесь чашечку чая?» Так и подмывает ответить: «Поставить чайник», но я молчу.

Остаток выходных уходит на то, чтобы вывести Чарли из состояния крайнего возбуждения после вечеринки. Звонит Мак и получает свою порцию восторгов по поводу того, как это было замечательно. Потом он зовет меня и говорит, что его друг Грэхем устраивает обед в следующую пятницу и приглашает меня. Очень хорошо, но в этот день у нас в школе устраивают пикник.

— Ты хочешь сказать, что пойдешь на школьный пикник, вместо того чтобы пойти на замечательный обед со мной?

— Получается, что так.

— Дорогая, мне очень хочется пойти с тобой.

— Я понимаю, но Чарли очень хочется пойти на пикник. Там будет соревнование по перетягиванию каната, мы даже тренируемся. В прошлом году мужская команда победила женскую, нам жизненно необходимо отыграться в этом году.

— Тогда совсем другое дело. Перетягивание каната вне конкуренции. А можно спросить, как именно вы тренируетесь?

— Кейт привязала веревку к старому пню в своем саду, и мы пытаемся его вытащить. Я все время падаю, но мне кажется, что я стала сильнее.

— Я еще никогда не встречал женщины, которая пытается вытаскивать пни. Это как открытие Америки для меня. Какую насыщенную жизнь ты ведешь!

— Заткнись. И вообще, я терпеть не могу званые обеды. А пикник — в плане работы родительского комитета, и, если я не пойду, меня занесут в список прогульщиков и надолго определят в штрафную роту по найденным вещам. Я не выберусь из кучи грязных носков.

— Ну ладно, ладно. Тебе — пикник, мне — ужин.

Я прекрасно понимаю, что он расстроился и что он вообще не привык менять свои планы. И все же ему придется привыкать к этому, потому что я действительно ненавижу званые обеды. Стараясь смягчить его разочарование, я сообщаю ему, что Чарли отсортировал свои карточки с покемонами и отложил все двойные для Альфи. Мак доволен; он говорит, что уже вложил состояние в эти карточки и что пополнение их запаса без дополнительных расходов с его стороны очень даже приветствуется.

В последний день семестра я приезжаю в школу днем, чтобы собрать огромную кипу одежды — спортивной, для рисования красками и т. д. А еще отчет об успеваемости Чарли, который оказывается уморительным. Душечка мисс Пайк явно питает к нему некоторую слабость и постаралась отметить все его положительные стороны. Он явно хорошо читает, он в группе лучших по математике, старательный, но в то же время легко отвлекается, он так и не овладел навыками вязания, зато сделал замечательную модель лодки из глины. Миссис Тейлор написала «работает хорошо» внизу страницы, но оказывается, что она написала это на каждом отчете; скорее всего, она хотела сохранить общую позитивную направленность и в то же время облегчить себе работу, что я прекрасно понимаю.

Мы договариваемся с Кейт, что она заедет за нами на своей машине позже и мы все вместе поедем в школу на пикник. Слава богу, нет дождя, весь день погода была жаркой и солнечной, так что нам не понадобится комплект одежды для сырой погоды, как в прошлом году. Я устраиваю перекус для Чарли, он уже голодный, а потом забегается с друзьями и опять не сможет нормально поесть. В этом году мне удалось избежать поручения что-либо готовить благодаря ловким маневрам у школьных ворот, но я пообещала принести вино и сосиски. Мы приезжаем, я достаю продукты, потом мы расстилаем одеяла на игровой площадке, пока дети едят чипсы. Приезжают Сэлли и Роджер с детьми, и мы все рассаживаемся с бутылками вина и кокой. Ставят жариться шашлык, и всю игровую площадку затягивает дымом. Музыка гремит из двух колонок, учителя стараются распределить детей на команды для соревнований. В школе некоторое время назад отменили День спорта в пользу такого объединенного мероприятия детей, родителей и учителей; все согласны, что это намного лучше, чем просто сидеть на солнцепеке, наблюдая за детьми, которым жутко жарко в спортивной форме.

Начинаются соревнования по бегу; Чарли приходит последним почти в каждом забеге. Он занят разговором с Джеймсом, и проходит почти минута, прежде чем они понимают, что уже начался забег с яйцом в ложке, так что мисс Пайк вынуждена подбежать к ним и поторопить. Кажется, что им все равно. Вильяму везет больше, он выигрывает одну гонку и приходит вторым в другой. Чарли с Джеймсом больше удается «бег на трех ногах» — отчасти потому, что они и не пытаются бежать, а просто неторопливо передвигаются по дорожке, а в результате обгоняют всех, кто сразу развивает большую скорость, и, естественно, падает. Учителя каким-то образом умудряются сделать так, что каждый ребенок что-нибудь выигрывает, что очень мудро с их стороны.

После того как все медали распределены, начинаются соревнования по перетягиванию каната; как и в прошлом году, первый раунд — между мужчинами и женщинами. Оказывается, у нас появилось секретное оружие: мама троих детей, которая выглядит как маленький танк и которой удается удерживать веревку, ни на миллиметр не сходя с места. Мы все снимаем обувь, закатываем брюки или подтыкаем подолы юбок, чтобы показать, что мы настроены самым решительным образом, и крепко держимся за конец веревки. Другие женщины поддерживают нас возгласами и выкрикивают обидные восклицания в адрес мужчин. Я чувствую себя настоящим гладиатором. Сзади меня — Кейт, впереди — Сэлли. Роджер осмеливается выкрикнуть ободряющий возглас, но на него тут же возмущенно оборачиваются все мужчины.

Мы выигрываем первый раунд, мужчины — второй, и наступает третий, решающий. Мы отчаянно хватаемся за веревку, и тут женщина-танк тянет изо всех сил, и все мужчины падают. Мы, конечно, тоже, но только после того, как срываем веревку на себя, чтобы не оставалось сомнений в нашей победе. Замечательно! Мы бегаем кругами с криками, поздравляем друг друга и осыпаем комплиментами нашего нового лидера, которая в ответ отчаянно краснеет. Дети как-то смущаются и отворачиваются, чтобы не видеть, как дурачатся их мамы. Некоторые мужчины возмущаются и требуют реванша, мы же, однако, продолжаем ликовать и ни за что не соглашаемся на переигровку. Краем глаза я замечаю знакомую машину, припаркованную на краю поля. Огромный «БМВ», очень похожий на тот, что у Мака. Подхожу поближе посмотреть — и точно: дверь открывается, и выходит Мак.

Он крепко целует меня в знак приветствия, что немедленно вызывает смешки и комментарии всей игровой площадки. Чувствую, что мне придется пускаться в объяснения, когда я в следующий раз пойду в местный магазин за молоком.

— Я не мог устоять: перетягивание каната — звучит так заманчиво. Я тут сидел, наблюдал за вами и должен сказать, было превосходно. Ты так и оставишь юбку подвернутой? Это очень соблазнительно, но ты можешь простудиться.

— Заткнись. Ты как раз вовремя: начинается соревнование между местными и гостями. Всех, кто прожил в деревне меньше пяти лет, старожилы волоком волочат через все поле. Давай, тебе понравится!

— О, никак не получится! Меня учили убивать, Денежка-Копеечка, так что это может плохо кончиться! Смотри, еще у одной женщина юбка подоткнута в штанишки; кажется, она тебя знает.

— Да, это Кейт.

Кейт подходит, смотрит на Мака, и я их представляю друг другу. Я замечаю, что она, пока здоровается, выправляет юбку, и я делаю то же самое, потому что, кроме всего прочего, становится прохладно. Мы приглашаем Мака к нам на одеяло — присоединиться к нашей компании.

Он привез очень стильную плетеную корзину для пикника, упакованную с гораздо большим вкусом, чем наша, наполненную восхитительными пирожками и пирожными, с бутылкой шампанского, настоящими бокалами и великолепным водонепроницаемым одеялом.

— Я не знал, как вы договаривались. В складчину? Это подойдет?

— Подойдет? Да это фантастика! Мне нужно пойти купить что-нибудь в киоске от родительского комитета, чтобы не возмущались.

Оставляю Кейт разговаривать с Маком, иду к стойке и оказываюсь перед строем решительно настроенных женщин на фоне мисок с салатами. Веду себя очень правильно: покупаю у каждой по порции и всех одариваю комплиментами, как все аппетитно выглядит. Миссис Хэррисон-Блэк — ответственная за шашлык, она время от времени покрикивает на двоих мужчин, которые прекрасно справляются и без нее. Покупаю немного сосисок, возвращаюсь на наше место и вижу, как Мак раздает какие-то неимоверно дорогие пирожные Чарли, Джеймсу и Вильяму, которые набрасываются на них, как будто это спасение от смерти. Чарли, похоже, совсем не удивлен приезду Мака и демонстрирует ему свою медаль, прежде чем бежит обратно играть. Кейт показывает мне поднятый большой палец, пока Мак относит корзину обратно в машину.

— Ты не говорила мне, что он такой шикарный!

— Ты знаешь, девушка не должна хвастаться.

— А я бы хвасталась. Вся площадка не прочь бы его заполучить. Ты молодец!

Сэлли присоединяется:

— Да, он замечательный!

И Роджер говорит:

— Кажется, он порядочный парень.

Это нас смешит, и Кейт предупреждает:

— Осторожно, он возвращается.

Из колонок раздается музыка, и все начинают танцевать. Гирлянды разноцветных лампочек натянуты по всей площадке, все прилично выпили и думают, что смогут опять танцевать твист, совсем как в прошлом году. Оказывается, не могут, но, похоже, им все равно. С закатом солнца дети начинают засыпать, и родители, желая еще потанцевать перед тем, как ехать домой, укладывают их на задние сиденья машин. Мисс Пайк выпила довольно много вина и теперь танцует сама с собой, но выглядит такой счастливой, что мы не решаемся остановить ее. Несколько папаш организуют футбол в сумерках; это очень смешно, потому что они все навеселе и все время падают. Дети, которые еще не спят, в том числе Чарли и Джеймс, замечательно проводят время, забивая бесчисленные голы в ворота Роджера, который согласился побыть вратарем только потому, что хотел использовать возможность немного посидеть. Мак говорит, что не силен в футболе, да и брюки на нем не те. Это меня так смешит, что мне даже приходится извиниться, я говорю, что немного пьяна, на что он отвечает, что это заметно, и притворяется сердитым, а потом вдруг целует меня, что очень приятно, но не проходит мимо внимания миссис Хэррисон-Блэк.

Неожиданно музыка сменяется на медленную, и Мак спрашивает, хочу ли я танцевать. На самом деле я бы с большим удовольствием легла на одеяло и поспала, но раз он приехал, я чувствую, что должна хотя бы потанцевать с ним. Мы выходим на площадку с лампочками и начинаем танцевать. Я как раз начинаю входить во вкус, и это все мне начинает очень нравиться, но тут подкатывает миссис Хэррисон-Блэк, крепко стучит Маку по плечу и говорит:

— Мне кажется, мы незнакомы.

Мак смотрит на нее с абсолютным презрением:

— Нет, незнакомы, — и быстрым разворотом уводит нас на другой конец площадки.

Мне это так нравится, что я целую его, и поцелуй оказывается гораздо более страстным, чем я сама рассчитывала, и тут музыка заканчивается. Мы идем обратно к нашему одеялу и видим Кейт, обнявшую Джеймса и Чарли, которые почти заснули. Мак относит Чарли на сиденье машины, а я тем временем рассказываю всем, как Мак познакомился с миссис Хэррисон-Блэк. Мы принимаем решение уехать до того, как она отважится на вторую попытку. Мак отвозит нас домой, я укладываю Чарли сразу в кровать, а Мак уговаривает меня провести еще одно перетягивание, на этот раз покрывала. Я снова выигрываю. Прекрасное окончание прекрасного дня.