Глава 40. Маша

Вновь поляну укрыло тяжёлым покрывалом тишины. Двое влюблённых изредка тихонько перешёптывались, но я не лезла в их беседу. Мне было радостно снова видеть Ринку улыбающейся. Даже несмотря на то, что улыбка её была полна грусти.

Переживала ли она о Макаре, или о неизвестности будущего, или о своих близких, или обо всём и сразу, в любом случае и ей, и каждому из нас было о чём переживать.

— Сава! — позвала я. — Мне надо телефон зарядить.

— Завтра зарядишь, — сухо откликнулся чурбан.

— Но мне сейчас надо. Тогда дай мне, пожалуйста, свой мобильник, я туда симку вставлю.

— Это плохая идея.

— Да почему? — я начала нешуточно беситься. — Симка новая. В жизни никто не вычислит, что она моя! Хватит уже во всём меня ущемлять!

Сава поднял ко мне свои разноцветные глаза, один из которых обжигал огнём, а второй — ледяным холодом.

— В последний раз, когда я тебе уступил, нас чуть не схватили. И нам ещё повезло, что Нетая была одна. Если бы Белых оказалось больше…

— Если бы! Да кабы! — взорвалась я. — Как получилось — так и получилось! Нечего из меня во всём виноватую делать! Может, если бы я лучше понимала, что там к чему, меньше бы ошибалась!

— Я знаю, что к чему, — будто стальным лезвием рубанул воздух Сава. — Но ты упорно продолжаешь воображать, что мы тут в игрушки играем.

— Значит, самое время просветить меня, — немного тише, но с тем же упрямством заявила я, нахлобучивая руки на груди и стараясь всем видом продемонстрировать Савелию, насколько решительно настроена.

Выдержав мой взгляд, он мельком посмотрел на наших влюблённых, нервно выдохнул и вернулся к костру, вокруг которого мы и ужинали. Подкинул несколько веток в огонь. Они оказались сыроваты и оттого зачадили едким дымом. Сава уселся на корточки подле меня и стал пристально разглядывать дым, будто видел какое-то захватывающее кино.

— Что ты помнишь о своих родителях? — спросил он.

И я невольно отшатнулась, словно меня ударили палкой.

— Всё помню. К сожалению, у меня нет такой супер-способности, как у Макара, стирать память. Но я не понимаю, причём тут мои мама и папа. Или ты опять решил переключить тему, чтобы не отвечать на вопрос?

Меня такая злость взяла. Неужели Сава вздумал надавить на мою самую болезненную точку, чтобы я отстала от него и впала в уныние?! Да фиг ему! Я приготовилась уже атаковать в ответ.

Но тут он неожиданно заговорил:

— Твой отец не просто так рассказывал тебе страшные сказки про волков. И не просто так перевёз тебя в новый дом, подальше от людских глаз. Он готовил тебя. И готовился сам.

— К..к чему?.. — опешила я.

— К твоему совершеннолетию, — Сава внимательно посмотрел на меня. — Точнее — к твоей первой ночи Великого Голода.

— Я… я не понимаю.

Савелий хмыкнул.

— Он и сам понимал не всё. Ведь ничего могло и не случиться. Так бывает. С полукровками.

— О ком ты сейчас?..

— О тебе, — жёстко хлестнул меня Сава своим холодным тоном. — Ты — полукровка.

— Что?.. — я впилась взглядом в Макара, желая, чтобы он немедленно опроверг эти слова. Но тот молчал. И он, и Рина спокойно слушали объяснения так, словно ничего удивительного не прозвучало. — Да в каком это смысле? Мои родители были обычными людьми! Самыми обычными!

Я чуть не заплакала от отчаяния, а Сава продолжал тем же беспощадным тоном:

— Только мать. Она была обычным человеком. А вот твой отец…

— Не смей говорить о них так, как будто что-то знаешь о них! — вскричала я и резко встала.

Однако травмированная нога быстро уговорила меня сесть обратно на место.

— Я многое о них знаю, — нисколько не меняя интонаций, ответил Савелий. — Но их больше нет. Зато есть ты — дочь волколака и человеческой женщины. Полукровка.

Нет… Нет. Он говорил чушь. Полную и стопроцентную чушь!

— И что же я, по-твоему, тоже волколак?! — взревела я, уже не пытаясь скрыть слёз. — Да как такое может быть?! Если бы так было, я же ведь знала бы!

— К сожалению, нет, — тихо сказал Макар. — Такие дети крайне редко наследуют волколачью линию. Это скорее исключение. При смешении кровей всегда получается очень крепкое и сильное потомство. Но нет никакой гарантии, что ребёнок сможет оборачиваться. И проверить это никак нельзя. Приходится ждать восемнадцать лет. Только тогда обращение либо произойдёт, либо никогда уже не случится.

— Волколаки мало знают о полукровках, — повёл рассказ дальше Сава. — Испокон веков Кланы стремились к чистоте крови. Это гарантировало, что наше вид продолжится. Но одновременно это же привело к ослаблению генофонда. Чистокровный волколак почти всегда слабее полукровки. И самые сильные особи получались от союзов человека и волколака. Главной проблемой такого смешения оставалось то, потомство, как правило, утрачивало способность к обороту. Да, дети получались выносливыми и необыкновенно сильными в сравнении с другими людьми. Жили дольше, старели медленнее, болели реже. И всё же они оставались человеческими особями. Потому союзы между людьми и волколаками всегда преследовались.

— Что значит «преследовались»? — уточнила я, ощущая, как неприятный морозец пощипывает кожу на моих руках и спине.

— В прямом смысле. Волколака старались вернуть в Стаю, а его пару — обезвредить.

— Обезвредить?..

— Убить, — подсказал Макар. — И плод тоже.

— Убить ребёнка?.. — я задохнулась от леденящего ужаса. — За что?.. Это же… варварство какое-то.

— Это меры безопасности, — небрежно бросил Сава. — Любой системе нужно соблюдать правила и оберегать от вмешательства тех, кто способен пошатнуть систему. Иначе всему придёт конец. В этом смысле совершенно без разницы — убить взрослую особь или только зародыш.

— Это мерзко, — мои зубы лязгнули от кипящего гнева. — Это подлость и жестокость высшей степени. Это абсолютно бесчеловечно!

— Это жизнь, — сказал Микар и тяжело вздохнул. — И люди делают то же самое. И всегда делали.

— Неправда! Люди не такие!

— Такие, — перебил Савелий. — Вся человеческая история — ода жестокости и нетерпимости. Полукровок нигде и никогда не любили.

— В таком случае, как же ты выжил? — я решила в отместку ударить Саву в ту же болевую точку. — Ты ведь сам говорил, что тоже полукровка. Или ты наврал?

— Я ни слова тебе никогда не соврал. В моём случае оба родителя были воколаками, просто из разных Кланов. И в этом случае дети всегда являются наследниками волколачьей линии. Но в свою очередь обычно лишаются дополнительных магических способностей. Отчего так — никто не знает. Даже таких, как я, совсем немного было в истории.

— Потому их что тоже убивали? — догадалась я.

— Именно, — Сава едва заметно улыбнулся.

Хотя эта улыбка сейчас была совершенно неуместна. Чему здесь лыбиться? Тут рыдать надо!

У меня голова пошла кругом. Полученная информация отказывалась укладываться в мозгах. А я отказывалась верить. Да меня наверняка просто разыгрывают! Это очень фиговая и тупая шутка, но правдой она уж точно быть не может.

НЕ. МО. ЖЕТ.

— Но… но… — пытаясь собрать мысли в кучу, беспомощно блеяла я. — Но ведь тогда выходит, что Дима намеревался меня… убить?.. Так получается?..

— Нет, — сказал Макар. — Он не хотел и не хочет тебя убивать. Он наоборот рассчитывал на то, что ты проявишься в ночь Великого Голода накануне своего совершеннолетия.

— Волколаки, рождённые от чистой крови, начинают оборачиваться почти сразу, как только встают на ноги, — продолжил Сава. — Полукровки — обычно позже, годам к восьми-десяти. А те редкие особи, что рождены наполовину людьми, вынуждены ждать почти восемнадцать лет. И, как правило, Луна либо зовёт их накануне, либо после восемнадцатого дня рождения.

— Значит, я всё-таки могу и не обернуться? — с какой-то надеждой спросила я.

— Всё может быть. Никаких гарантий нет.

— И прямо совсем никак нельзя определить заранее? Ну, совсем никак?

— Есть только некоторые признаки, — спокойно рассуждал Савелий, вновь подкидывая веточки в огонь. — Нервная возбудимость, бессонница, кошмарные сны, падение уровня глюкозы, агрессивная реакция некоторых животных. Особенно собак.

Собак…

Я вспомнила, как на меня напала стая уличных псов, когда мне приспичило среди ночи пойти за шоколадками в магазин. Все названные пункты совпадали в точности…

— Однако, — подчеркнул Сава, — даже такие признаки не могут стопроцентно указывать на итог. Только Луна ведает, как повернётся жизнь её подопечного — услышит он её или нет.

Загрузка...