Мой мир

ПОСЛЕСЛОВИЕ

За десятилетие, пока пробивалась-редактировалась-печаталась эта книга, многое изменилось. Упомяну лишь основное, придерживаясь названий глав.

1. НОЧЬ. Чудесный уголок этот уцелел, войдя в состав Памятника Природа (о нем — ниже); мы — уже с внуком Андрюшей, ему сейчас, в 1995 году, 9 лет, он тоже очень любит природу — посещаем его регулярно.

2. ДВОР. То есть Крым. Эту мою милую родину взяли и отдали другому государству, Украине, зачем-то отделившейся от моей страны, и мой Крым стал… не моим. Все это дико, противоестественно, смахивает на затянувшийся дурной сон, который, как я надеюсь, когда-нибудь да и кончится.

3. ДОРОГИ. То же и с Казахстаном, и со Средней Азией — ладно, я не успел там оставить своих корней и объектов. Все это теперь «зарубежье», во многих местах которого гремят войны, льется кровь — а я там мирно собирал золотых жуков, фотографировал метеоры…

4. ЛЕСОЧЕК. Он, в общем-то, уцелел. Но «аномальные» (дважды изогнутые) деревья в нем вырубили. Зато целы и Пятачок Скорпионниц, и Муравьиные Страны, и другие Уголки Жизни. Новая тайна: глубокая и широкая яма от старого колодца (план на стр. 148) начисто исчезла, притом без малейших следов. Думаю Лесочек заповедать и изучить как следует его феномены.

5. ПОЛЕТ. Мое бионическое открытие эффекта полостных структур — ЭПС — официозная наука так и не признала, хотя напечатано немало об этом трудов, а мои сотовые обезболиватели работают безотказно и однозначно. В Омске, Москве, Исилькуле успешно прошли мои выставки фосфенов — удивительных узоров, появляющихся в зрительных путях людей под воздействием излучений ЭПС. А вот работу с гравитопланами пришлось прервать: те из физиков, кто ко мне доброжелателен, сказали, что, мол, поторопился с находкой, ибо в ней затронуты такие малоизученные свойства основ Мироздания — Материи, Пространства, Времени, — что ретивые экспериментаторы могут сейчас натворить немало бед. Неужто и Сферораму (стр. 310–315) ждет то же?

6. ПОЛЯНА. Больше повезло моим микрозаказникам в Омской области. Из «микро» (7 гектаров в совхозе «Лесной») их удалось превратить в большой, почти 300 гектаров, Памятник Природы, документ о чем привожу здесь — пусть он послужит образцом для любителей и охранителей Природы.

Ну а сейчас, в 1995-м, мы с Андрюшей и исилькульцами устанавливаем вокруг этих заповедных ныне урочищ знаки с соответствующими надписями — прочные, сварные, чтобы их никто не повредил, — и теперь там гарантированный рай не только для насекомьей и прочей мелкоты, но и для птиц, разнообразного степного и лесного зверья.

И еще: в большом, отданном нам крыле административного здания Питомника («ATM») мы с внуком — благо, нас хорошо понял и активно помогает директор хозяйства А. Г. Власов — устроили многопрофильный экологический центр — с лабораторией, мастерской, учебными комнатами, экологическими тропами. В день презентации центра — 12 августа 95-го — мы открыли там большую выставку — 720 моих и Андрюшиных картин, рисунков, стереоблоков, биослепков и многого иного.

Тогда же в Исилькуле распахнул двери новый краеведческий музей, тоже с моим детищем — отделом природы. И еще с отдельным «гребенниковским» залом, воспроизводящим одну из давних моих исилькульских квартир-лабораторий. Приезжайте поглядеть, погостить!

А вот многострадальным микрозаповедникам под Новосибирском не повезло: их у меня было пять, но все ликвидированы.

Мои родители: мать Ольга Викторовна Гребенникова (Терская) 1890–1944, отец Степан Иванович Гребенников 1878–1961.

Мне 3 года: Крым, 1930. Мой брат Толя 1924–1942: погиб в Чёрном море у Севастополя в Великую Отечественную войну.

Урал, 1952 г.: мне тут 25 лет, досижывать ещё 15. Сибирь, 1987 г.: А этот автопортрет я нарисовал к своей юбилейной (60 лет) выставке.