Эпилог

Два года спустя.

.

Проверка затянулась.

Я покусывала губы и всё никак не могла докопаться до того, что, я точно знала, тут от меня тщательно скрывают.

Командир базы, боевой прожжёный рихт, которого точно пора в отставку, держал хвост идеально неподвижным, и лишь поглядывал свысока, причём с великолепно скрываемым сарказмом.

Но меня было не обмануть.

У него здесь не сходились итоговые цифры, при том, что еженедельные отчёты были идеальны. На обычную погрешность это списать было уже нельзя. Где-то тут дыра, и я её найду.

Ещё десять минут я сканировала взглядом списки вооружения на балансе, когда, наконец увидела.

Ага! Пока недостаточно, но теперь будет проще. Ещё два часа, и я точно докопаюсь до сути.

Злобно дёрнула хвостом. Я бы раньше это нашла.

Просто в последнее время стала не в меру рассеяна и раздражительна в край. Отвлекала буквально любая мелочь.

Аррр…

Из-за жары — на базе вышла из строя система воздушного охлаждения. От духоты немного кружилась голова.

Бесило просто все, а точнее в данный момент у меня было четыре главные причины для раздражительности: эта проклятущая жара, треклятая затянувшаяся проверка и несговорчивый командир-мошенник, отсутствие привычного звонка от Крейтона и мой огромный живот, на который все пялились.

Нет. На первом месте все-таки был живот. Точнее не сам факт его наличия, а то как на него реагировали окружающие. Смотрели, мать их! Оценивали: кто со снисходительной ухмылкой, кто с недоумением, кто со скрытым пренебрежением, как этот засранец рихт, что сейчас пытался меня провести.

Не выйдет. Хищница во мне довольно улыбнулась… Охота, даже в такой форме, ее продолжала увлекать.

Мой живот стал причиной наших долгих споров с моим строгим начальством, в лице одного слишком опекающего маршала. Мне уже подходил срок рожать, но чувствовала я себя нормально, поэтому я отстояла у Крейтона право работать.

Маршал пытался запереть меня дома, но очень скоро об этом пожалел. Да и бабуля его, к которой я обратилась за содействием в этом вопросе, насела на своего мальчика с требованием не тиранить девочку и дать ей свободу. Крейтону пришлось вернуть меня на прежнюю должность. Потому что жена, занятая делом, нервничала меньше бездельничавшей жены.

Моя беременность протекала отлично. Я себя чувствовала великолепно. Малыш вёл себя пристойно, лишь иногда пиная и толкая свою не в меру ответственную мамочку.

Только… почему у меня такой огромный?! У Лики маленький и аккуратный, а у меня… Все были уверены, что двойня, но я-то знаю, что это будет большой боевой парень, весь в отца. Чувствую просто…

Наконец-то раздался долгожданный сигнал вызова.

— Инспектор Грил! — мой маршал рычит из комма так, что взгляд командира базы приобретает сочувственный оттенок. — Доложите о ходе проверки!

Ого, да мой муж крайне зол, если меня уже по должности называет.

— Ещё час, — сдерживая ответный рык, бодро сообщаю я.

— Вы недопустимо затянули проверку, — рычит он. — Ваше присутствие необходимо здесь и сейчас. Флаер уже за вами отправлен. Немедленно.

— Так точно, цан маршал, — отзываюсь я и сбрасываю звонок на комме.

Прощаюсь с командиром базы, ничем не выдавая своего открытия — пусть думает, что ничего не нашла. Сажусь во флаер.

Здесь красиво. Люблю горы. Они напоминают мне о тех незабываемых днях, полных дикого безумного секса и невероятной страсти, что мы провели в похожей обстановке после своей свадьбы.

Крейтон и с кольцами устроил все очень красиво. Мы надели их друг на друга, любуясь шикарным закатом на берегу дивного горного озера. А потом всю ночь резвились в его чистейшей прозрачной воде.

Потом Крейтон озвучил мне, наконец, свои предложения по моей дальнейшей карьере. Свой пост маршала он пока оставлять не собирался и я полностью его в этом поддерживала. Нужно навести до конца порядок во флоте. А кто, как не любимая жена поможет с этим справиться?

Поэтому я без долгих раздумий согласилась на должность главного инспектора при штабе. Теперь наводила шорох в подразделениях при полной поддержке своего маршала.

С Ликой мы продолжали тесно общаться. Неугомонная Белоснежка ждала уже четвертого малыша. Кстати, сроки у нас были приблизительно равны и я почему была полностью уверена. что и рожать мы будем в один день.

Наши мужья скептически хмыкали, но не вмешивались в наши чисто девчачьи разговоры. А я была очень благодарна Лике за то, что она делилась со мной своими тревогами при первых родах и развеивала все мои сомнения по поводу моей несостоятельности как хорошей матери.

— Поверь, я так же волновалась, — тихо смеялась она. — Но Дрэго прекрасно справляется и наши малыши нисколько не отстают в развитии от своих сверстников. Мне кажется нужно почаще предоставлять возможность для наших мужчин проявить себя, чтобы они активнее включались в процесс воспитания. А тут такой шикарный повод. Я только потом оценила насколько он нас сближает…

Она мечтательно улыбнулась с экрана.

— В общем, не сомневайся и не дергайся лишний раз. Уверена, Крейтон прекрасно со всем справиться… Ой, мне пора. Эти маленькие поросята снова перемазались в чем-то…

Я тоже улыбаюсь и кладу руки на свой необъятный живот.

Уже скоро, малыш, и будем дома. Потерпи. Мамочка у тебя чересчур активная, но ты уже привык, я вижу. Мягкий толчок изнутри подтверждает мои слова. Хвостик ласково тоже поглаживает живот, потом поясницу, снимая дискомфорт и небольшую тянущую боль.

Уже перед самым приземлением мне приходит неожиданное сообщение от Лики.

Ее улыбающийся снимок с новорожденным малышом-рихтом на руках.

“Родила. Мальчик. Назвали Хардом.”

И много в разной степени улыбающихся смайликов.

Ого. Быстрая она какая. Не дождалась меня…

Флаер доставляет меня не на службу, кстати. В наш загородный дом.

Едва приземляюсь, дверь распахивается от рывка экстра-линиями. Мой обожаемый муж властно и бескомпромиссно подхватывает меня на руки и несёт в дом.

— Рани, ты говорила, что там дел на пять минут, — мягко упрекает он меня, прижимаясь губами к моим волосам. — Тебе же рожать скоро. Дрэго прислал сообщение, что Белоснежка уже… Я понимаю, что ты вся изведёшься без дела, но так тоже нельзя. Согласись, моя хищница…

Я вздыхаю и позволяю занести себя в дом. Понимаю, что он прав.

— Я себя великолепно чувствую, — извиняющимся тоном говорю я. — Я правда…

— Любимая, — его голос переполнен властной нежностью.

Он обрывает себя, садится на диван и устраивает меня у себя на коленях. Я улыбаюсь и довольно щурюсь — мне в его руках удобнее, чем в любом, самом удобном кресле. Он ласково гладит мой живот, проводит кончиками пальцев по щеке, неотрывно смотрит в глаза.

— Я прошу тебя быть внимательнее к себе, — тихо говорит он, — я иду тебе навстречу, но ты вполне в состоянии сама дозировать нагрузку. Там, на той базе, адская жара. Было бы десять минут, как ты говорила, я бы не волновался.

— Я хотела докопаться, — примиряюще отвечаю я и трусь щекой о его руку. — Прости, я не права. Буду внимательнее. Обещаю.

Крейтон нежно целует меня, уррр… обожаю, когда он так… Мой суровый властный маршал совершенно преображается со мной. Как же это приятно.

Поцелуй прерывается оттого, что…

— Крейтон! — отстраняюсь я, глядя ему в глаза, — кажется, у меня началось.

Муж реагирует стремительно. Не успела опомниться, как оказалась сначала пристёгнутой внутри флаера, который Крейтон пилотирует лично, нервно дергая хвостом, а потом в госпитале, в индивидуальной палате.

Действительно началось.

Роды проходят не так быстро как я представляла, но и не так ужасно, как это иногда описывали в сети, куда я для интереса пару раз заглядывала. Боль была… терпимой.

Но зато какая потом накатила эйфория. Словами не передать. Тонкий писк моего новорожденного малыша вызвал странную реакцию моей самки. Она встрепенулась и настороженно просканировала окружающих на предмет опасности для пищащего сладкого комочка.

Потом все ее внимание целиком сосредоточилась на нем. Я впитывала его новый просто обалденный запах, его образ, его приятную тяжесть на моих руках, которая отзывалась невероятным трепетом внутри.

Меня просто затопило нежностью. Смотрела и не могла насмотреться и из рук выпускать не хотела.

Мой! Сын! Такой долгожданный малыш. Счастье, незамутненное, чистое, заполнило каждую мою клеточку.

Я жадно рассматривала точную копию Крейтона у меня на руках. Вот черные, едва обозначенные бровки, черный пушок на головке, нос, линия рта, подбородок, разрез глаз…

Подняла взгляд, чтобы сравнить с оригиналом.

Крейтон наклонился и мягко прикоснулся к сыну. Мне даже почудилась в его движении странная, не присущая ему, неуверенность.

— Можно, Рани? — тихо спросил он.

Я кивнула, усиленно смаргивая выступившие слезы. Не думала никогда, что я стану такой чувствительной после всего своего боевого опыта… Но мой маршал наглядно показал мне, что даже его способно пронять до слез…

Он держал в руках нашего малыша и глаза его подозрительно поблескивали. Осторожно, очень бережно он прижимал его к себе и жадно разглядывал, интенсивно принюхиваясь. А потом… такое безграничное счастье в глазах и невероятная улыбка…

Взгляд на меня. Я тону в океане любви в его темных глазах.

— Любимая моя. Спасибо, — крепко и бережно сжимает мою ладонь.

И мне не нужно других слов.

— Люблю тебя, вас обоих… — шепчу я в ответ. — Кайс. Давай назовем его так…

Сын смешно зевает у отца на руках и слепо щурит свои пока мутные глазки. Я таю от нежности. Готова вечность так провести…

Крейтон задумывается на секунду, а потом согласно кивает.

— Давай. Но дочку назову я, — предвкушающе щурит он свои довольные глаза.

КОНЕЦ

Загрузка...