Мой Пигафетта

Ночь летнего солнцестояния

Родные мои, тьма вокруг кромешная. Одна ее половина служит нам подстилкой, другой мы накрываемся. Под ее покровом сидит Генерал-капитан. Держа между колен пестро разрисованный глобус, он тычет пальцем в свой пролив, и я слышу, что он тихонько смеется.

Он не заметил, как приблизились коки, но мне был отчетливо слышен стук их поварежек, когда они подкрались из-за спины, чтобы отплатить Генерал-капитану за все, чего натерпелись на кораблях в последние месяцы — за крыс и мышей, за пропавшие колпаки и за исчезновение пятого кока, который прикончил матроса, который прикончил крысу… Генерал-капитан, на минуту оторвавшись от изучения глобуса, молча бросил пятого кока за борт.

Я часто видел — они до блеска драили поварежки и, приблизив друг к дружке желтые лица, шушукались, вот только не разобрать было, о чем, потому что у всех коков не хватало зубов. И вот подкрались сплоченным отрядом, с блеском ненависти в глазах — маленькая армия без шлемов, с воздетыми над головой повареясками, похожими на пращу, только без камня.

Генерал-капитан даже не взглянул в их сторону. Он не убрал и палец со своего пролива, только повернулся на другой бок во сне, и коки со своими поварежками с разбегу пролетели вперед, через борт, в бездну.

Так был раскрыт заговор, и Генерал-капитан огласил приговор — повесить коков на релинге над волнами, повесить за уши, и пусть висят, пока вдали не покажется земля и не смолкнет угрюмый ропот маловеров.