Мой самый любимый Лось

Глава 6.Лосиный брачный танец

Когда Лось целовал Аньку, он даже был похож на человека. Очень похож.

Не на холодного разговаривающего Терминатора, а на живого, теплого человека, чьи губы ласкали Анькины губы так сладко, так мягко и страстно, что ей мгновенно стало жарко в коконе, в который Лось ее заботливо завернул.

Лось и сам теперь нетерпеливо пытается отыскать тепло ее тела среди одежек, в которые он укутал Аньку, но максимум, что ему удается – это погладить ее спинку. От кожи его отделяет алый атлас платья, и его пальцы нетерпеливо мнут, комкают ткань. Лось крепче прижимает Аньку к себе, целуя ее все нетерпеливее, все откровеннее и страстнее, так, что Анька начинает постанывать. Его ладонь, путаясь в одежке, спускается вниз, жадно прихватывает ягодицу Аньки и ныряет в ее трусики. Касание получается вкрадчивое, но такое бессовестное, откровенное, что Анька вскрикивает. Ее голенькая нагретая жопка помещается в его ладонь как большое яблоко, и его пальцы поглаживают ее упругую кожу, пока один – самый коварный, – протискивается меж Анькиных сжатых бедер и погружается в сливочную мягкость ее тела. Анька горячая и мокрая, и это Лосю нравится. Его жесткий палец погружается в ее жаркую дырочку, нарочно дразнит, поглаживая там, на чувствительном входе, растирая тягучую влагу, находит упругий клитор и начинает его катать неспешно, как крохотную горошинку, касаясь лишь подушечкой.

Анька пытается кричать, но поцелуи Лося ей мешают. Он зажимает ей рот своими губами, прихватывает ее язык, запускает свой язык в ее рот, и Анька понимает, что попалась. Сладко, невыносимо сладко попалась, и Лось с места не двинется, пока не наиграется, пока она не кончит ему в руку.

Это было так развратно, так дико и так живо, по-настоящему, что Анька послушно вскидывает трясущиеся колени, позволяя Лосю гладить ее там, в ее сокровенном местечке, и кончает почти мгновенно, чувствуя, как Лось пальцами считает мягкие спазмы ее горячего нутра. Он затирает ее жалкие стоны поцелуями, и не торопится убирать руку. Теперь движения его пальцев в ее теле хищные и жесткие, и Анька понимает, что снова попалась. Наказание от Лося будет серьезное, он готов растерзать ее тело.

Теперь Анька рада, что у Лося есть мордовороты, эти двое из ларца.

Потому что можно распахнуть дверцу машины и покинуть ее, не заботясь о том, что будет с ней дальше.

Можно раскидать в холле вещи, не прекращая целоваться, и не думать о том, кто уберет пальто и блестящие ботинки, чтоб они не попортились от воды. Анька обвивает плечи Лося руками, обхватывает его ногами, приникает к нему, ласкаясь почти одержимо, запускает в его волосы пальцы с яркими острыми ноготками. Она тоже хочет услышать подтверждение его страсти, хриплое частое дыхание. Лось поддерживает ее под бедра, но кажется, что он весь растворяется в поцелуях, ласки мягкого Анькиного языка стирают последние мысли в его голове, и Анька нетерпеливо ерзает в его руках, трется о его грудь своею, и шепчет жарко:

– Неси меня наверх, мой северный олень, будешь шлепать меня по жопке за непослушание.

Босые ступни Лося спешно пересчитывают ступени, и Анька уже видит краешком глаза знакомую дверь спальни. Ну, давай знакомиться заново, теперь все по-настоящему, по-взрослому, так, как должно было быть вчера!

В комнате пасмурный полумрак; Лось задвинул плотные шторы, и от них комната погружена в серые сумерки. Лось не спешит в постель: раздеть Аньку, распотрошить ее яркую обертку, кажется, для него такое же удовольствие, как и секс. Он с удовольствием распускает застежку на ее платье и толкает его вниз, позволяет скатиться с ее бедер к ногам. Его широкая ладонь накрывает Анькину поясницу, и девушка отчаянно стонет. Ей кажется, что жар его руки пронизывает ее насквозь, ласка опутывает невидимыми нитями, и Анька извивается, погибая от острого возбуждения, тая в его ладонях. Она уже готова на все, но коварный Лось не насытился ее откровенным желанием, ее изнеможением. Он прижимает ее к белоснежной стене – бархатно-нежно-серой в этих ненастоящих, волшебных сумерках, – поднимает ее руки над головой и гладит, гладит ее извивающееся тело до тех пор, пока Аньку не начинает трясти от нетерпения, пока меж ног ее не становится еще более мокро и жарко. Его ладонь цепляет ее острые соски, прикрытые только кружевами лифчика, и Анька вскрикивает – а потом извивается еще сильнее, стараясь сама задеть его руку часто вздымающейся грудью.

– Мучитель!

Она выворачивает свои тонкие запястья из его ручищи и толкает его в грудь. Ее цель – постель, и Лось позволяет себя усадить на неприбранные с прошлого их раза простыни. Анька сдирает нетерпеливо с него рубашку и горячими губами прижимается к его груди, жадными ладонями сжимает необъятные плечи мужчины.

– Какой ты красивый, – вырывается у нее, и Лось в темноте вздрагивает, когда ее губы касаются его живота.

Анька чуть слышно смеется, когда под своими руками ощущает дрожь. Рука Лося касается ее прохладного плеча самыми кончиками пальцев, и он чуть слышно, так трогательно и беспомощно стонет, когда Анька добирается до его члена. Когда ее губы накрывают горячую крепкую головку, Лось невольно подается вперед, и его пальцы делают чуть заметную попытку привлечь Аньку к себе плотнее. И Анька не против.

Она ласкает его языком в самых чувствительных местах, сжимает губами жесткую плоть, неспешно вылизывает горячую кожу, потешаясь над тем, какой Лось становится шелковый и беспомощный от ее ласк. Разомлевший, расслабленный, он приподнимается, чтобы посмотреть на коварную соблазнительницу, ощущая поцелуи на своем животе, и снова обессиленно откидывается назад, на спину, когда Анька накрывает ртом жесткую головку его члена.

Анька обычно была не в восторге от таких ласк, но заполучив в руки Лося, поняла весь смысл и кайф. Огромный и сильный мужчина был всецело в ее власти, подчинялся ее неспешным движениям, боясь лишний раз пошевелиться, а ее возбужденные от поцелуев губы терлись о его член, удовлетворяя потребность в ласке, в касаниях. Она нежно поглаживала ладонью мощный ствол, лаская языком головку, и чувствовала, как Лось дрожит под ее рукой напряженной мелкой дрожью, весь поглощенный наслаждением, которое она ему дарила.

Член у Лося реально был огромный. Если б Анька увидела его впервые, она б напугалась и не осмелилась бы иметь с Лосем дело, но она уже отведала его однажды, и знала, как это может быть непередаваемо хорошо. Чествуя, как он твердеет в ее руках, ощущая каждую вену, Анька понимала, что бессовестно намокает, и Лось это чувствует. Его ладонь дотянулась до ее тела и поглаживала неспешно ягодицы, обводя пальцами их округлости. А потом Лось мазнул между Анькиных бедер, помассировал истекающее соком лоно, и Аньке пришлось выпустить его из своих цепких лапок и изо рта, потому что ей срочно захотелось покричать.

Она уткнулась лицом в постель, стиснула зубами простыню, чувствуя, как коварный Лось гладит ее меж ног и понимая, что власть ее над ним кончилась. Анька была такая мокрая, что пальцы Лося легко скользили по ее телу, от одной дырочки до другой.

– Даже не думай, Лось, – только и успела пискнуть Анька, чувствуя, как пальцы Лося обследуют ее зад. Но тотчас получила легкий шлепок по ягодице.

– Ты наказана, – буднично напомнил Лось, и Анька почувствовала, что его бессовестные пальцы проникают в нее сзади. А потом она поняла, что сейчас ей будет туго во всех смыслах этого слова, потому что член Лося надавил на вход в ее лоно, и Анька заскулила, думая, что Лось ее сейчас просто порвет пополам.

Но этого не случилось.

Движения Лося были плавными, осторожными, глубокими. Он придерживал ее под живот и толкался в ее тугое, узкое тело, уже не сдерживая свих хриплых стонов, полных удовлетворения, и Анька вторила ему, то вскрикивая, то дыша часто-часто, сходя с ума от разврата, который творился здесь, сейчас, с ней. Руки Лося творили что-то невообразимо, и та, что ласкала ее сзади, и та, что поглаживала ее животик, так страстно и жадно, что у Аньки ноги тряслись от одного только этого касания. Чуть замедлившись, Лось склонился над девушкой и любовно куснул ее в спинку, прижал Аньку обеими руками сильнее к своему паху, и той ничего не оставалось сделать, только лишь покорно расставить дрожащие ноги шире.

– Сильнее, – выла Анька, нетерпеливо крутясь в его руках. – Ну же, сильнее! Еще, еще!

Лось услышал.

– Потом пощады не проси, – шепнул он ей на ухо и прихватил губами горячую мочку, сильно толкаясь в ее дрожащее тело.

Его движения стали резче, глубже, и Анька извивалась и вопила, елозя на его члене, яростно крутя задницей, оставляя уже безо всякого внимания тот факт, что в ее теле, сзади, поглаживают пальцы Лося.

Она терзала постельное белье, извиваясь, и когда пришла разрядка, Аньке показалось, что спазмы охватили все ее тело и выжали даже воздух из ее груди. Она вздрагивала и корчилась, чувствуя дикую пульсацию меж ног, чувствуя, как ее тело сжимает плоть Лося, и чувствуя, как он замирает от того, что приходится протискиваться с трудом, и вздрагивает всем телом, кончая.

– Ты убийца, Лось, – шепчет Анька, чувствуя себя опустошенной. Лось вытрахал из не все силы, всю твердость из мышц, и Аньке хочется только одного – свалиться на бок, растечься лужицей и лежать, глотая прохладный воздух. И она заваливается, а Лось заваливается на нее, накрывая ее своим тяжелым телом. Его сердце часто бьется, он неспешно вжимается бедрами в Анькин зад, будто подтверждая свою власть над ней, двигаясь в ее лоне еще, но эти ласки уже ленивы и больше похожи на легкие касания.

– Лось, ты лучший, – шепчет Анька, млея, чувствуя мягкие проникновения его ослабевающей плоти, как подтверждения того что даже сейчас мужчина не насытился ею и жалеет о том, что все кончилось так быстро. – Я почти люблю тебя, Лось.