Мой тайный дневник

Новая ботаника

В понедельник мы писали письменную работу по ботанике, и сегодня нам должны были сообщить отметки.

Перед ботаникой ребята натерпелись страха. Я тоже уж было испугался, и Миша, заметив это, сказал:

— Мне все нипочем, я в себя верю!

Мне было неприятно, что он плохо подумал обо мне, ведь мне тоже все было нипочем, я тоже в себя верил. Только вот я не знал, написал я правильно ответы или нет.

Но прозвенел звонок.

Учительница принесла письменные работы и показалась нам веселой. От души отлегло: значит, все в порядке!

— Знаете что? — сказала она. — Один из наших шестиклассников изобрел новую ботанику. Она достойна внимания, и поэтому я позволю себе как все десять заданных вопросов, так и все ответы на них написать на доске — для большей наглядности.

И принялась писать.

Кончив писать, учительница так смеялась, что у нее текли слезы, но мы смеялись еще больше. Смеялся даже Петер, который сидит вместе со мной, а он вообще никогда не смеется, потому что его отец работает в похоронном бюро.

Шпала тоже смеялся. Но как-то неуверенно. И мы сразу поняли, что, наверно, это он открыл новую ботанику.

Любопытство нас разбирало, и мы стали приставать к учительнице, кто же все-таки так написал, но она сказала, что это тайна.

Канторис встал и сказал:

— Это не я, потому что в семействе бобовых я назвал сливу, и еще я думал, что клетки растений наблюдают через гороскоп.

Потом учительница стукнула по столу линейкой и сказала:

— Ну, теперь хватит, я начинаю опрос. Как вы повторили материал?

Это нам не понравилось, и мы больше не смеялись.

Когда зазвенел звонок и все стали выходить из класса, учительница сказала:

— А ты, Фасолька, останься.

Я испугался, но учительница затворила дверь, и мы остались совсем вдвоем. Тогда она сказала:

— Ты все списал, это ясно. Но как ты мог написать «письменная работа» на вопрос о семействе бобовых, я не понимаю. Потому у тебя все ответы и сдвинулись: вместо микроскопа оказался горох, а вместо бамбука — сорокаметровая пшеница.

Я ничего не ответил, но весь покраснел.

Учительница схватила меня за чуб и сказала:

— Открой окно и сотри с доски.

Я убежал. Потом была физкультура. А потом мы пошли домой.

Но с Червенкой я больше не разговариваю. Раньше всегда разговаривал, а теперь не буду. Зачем он написал «письменная работа»? Да еще наискосок? Поэтому я и подумал, что это ответ на первый вопрос. Ни у кого из ребят не было написано «письменная». Учительница не просила надписывать. Это он перестарался, хотел показать, что всех умнее.

Учительницу я люблю, а Червенку больше не люблю, и вообще он не самый умный, а самый глупый.

Вечером пришел Миша. Он все еще смеялся.

Это меня разозлило, но я ему ничего не сказал. Сказал совсем другое:

— Не знаю, что это ты все время хохочешь? Не вижу в этой новой ботанике вообще ничего смешного.

Миша удивился, но ничего не сказал, и мы пошли спать.