Моя драгоценная гнома

Глава 10

Камни и поделки раскатились по полу, а я с отчаянием смотрела, как эльфы роются в них, выбирая особо красивые камешки и показывая их друг другу. Не было сомнений, что половина камней сейчас же осядет в карманах стражников, а вторая половина плавно перетечет в казну королевства.

– Мы не торговали в выходные, – попробовала я запротестовать. – Это был всего лишь разговор…

– Не старайся, гном, – лениво бросил старший эльф, он как раз присматривался к подсвечнику, выточенному из яшмы с причудливым бело-розовым рисунком. – У нас есть свидетель.

– Свидетель? Кто же? – я лихорадочно пыталась сообразить, видел ли кто-нибудь меня в эльфийской карете в тот злополучный день.

– С какой целью интересуешься? Хочешь убить его, чтобы замести следы?

Несколько секунд я только открывала и закрывала рот, не находясь с ответом.

– Господин Лозиль! – один из эльфов вышел в лавку из жилых комнат, держа в руках статуэтку «Охотника». – Посмотрите-ка на это!

– Это мое, личное! Отдайте! – я бросилась отбирать, позабыв об осторожности, но господин Лозиль кивнул, и двое стражников быстро меня скрутили, оттащив подальше.

Старший стражник долго крутил в руках статуэтку, то поднося к самым глазам, то отодвигая на расстояние вытянутой руки:

– Занятная вещица! – только и сказал он.

– Была спрятана в постели, – сказал эльф, который нашел статуэтку.

– Наверняка, украдена из королевской сокровищницы, – протянул Лозиль, опуская «Охотника» в поясную сумку.

– Не украдена! – закричала я, возмущенная ложным обвинением. – Это моя работа!

– Разберемся, – сказал Лозиль равнодушно.

После эльфийского обыска все в нашем доме было перевернуто, разбросано, растерзано и сломано. Тайник в стене эльфы не нашли, но остальное забрали подчистую – все ценное, что было. Драгоценные камни и даже незаконченные поделки были упакованы в мешки, и господин Лозиль самолично следил, чтобы их сложили в карету, а карету старательно опечатал.

– Что делать с гномом? – спросил один из стражников, указывая на меня.

Я сидела в углу лавки, сгорбившись и стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания. После слов стражника, я подскочила, как ужаленная и уставилась на господина Лозиля.

На тонком лице эльфа отразилась та самая брезгливая жалость, которую я наблюдала на лице судьи. Лозиль вяло махнул рукой:

– Что взять с этого сброда? Пусть ждет решения суда. Поехали, ребята.

Эльфы взобрались на козлы и запятки кареты, и Лозиль присвистнул, понукая коней.

Первым делом я заперла двери, но в безопасности себя от этого не почувствовала, и заплакала, стесняясь собственных слез, хотя никто не мог меня сейчас видеть. Неужели ничего нельзя предпринять? Неужели наш народ стал настолько бесправен, что и защиты найти негде? А все эльфы – бессовестные и алчные твари, а вовсе не высшие творения?

Если только леди Дафна…

Я свирепо растерла лицо рукавом. Прочь слезы! Леди Дафна может помочь! Если попросить ее устроить мне встречу со вдовствующей маркграфиней, она не откажет. А я уж использую все свое красноречие, чтобы умолить маркграфиню ускорить поиски отца.

Возле замковых ворот мне пришлось прождать два часа. И чем дольше тянулось ожидание, тем больше я паниковала. Почему госпожа Дафна не посылает за мной так долго? Не хочет видеть? Или ее нет в замке? А что, если все зря?..

Заметавшись у ворот, я не сразу заметила, что улица, ведущая к замку, заполнилась прохожими. Только когда меня начали толкать со всех сторон, я поняла, что горожане ждут удивительного зрелища, и оно не заставило себя ждать – дочери покойного маркграфа возвращались из молитвенного дома в замок, ласково улыбаясь зрителям и помахивая точеными руками в знак приветствия.

Коляска их двигалась медленно, а по обеим сторонам вышагивали стражники – важные, гордые от выпавшей им чести сопровождать таких красавиц.

Меня сдавили с двух сторон, и я вылетела вперед, как пробка – чуть не под копыта лошадей, впряженных в коляску. Решение было принято мгновенно – я поднырнула под алебарду стражника, охранявшего кортеж, и вцепилась в дверцу коляски, пытаясь вскочить на подножку.

– Куда лезешь, гном?! – заорал один из стражников и наклонился в седле, чтобы схватить меня за шиворот.

– Добрые леди! – заверещала я, обращаясь к дочерям маркграфа. – Прошу о милости! Моего отца похитила эльфийская колдунья!..

Сказать больше я не успела, потому что стражники в две руки оторвали меня от дверцы и отшвырнули прочь. Я улетела под ноги зевакам, но кричать не перестала.

– Эльфийская колдунья! Эльфийская колдунья! – кричала я. – Моего отца похитили эльфийские колдуны!

Толпа отхлынула в одно мгновение – с проклятиями и возмущениями, а я оказалась лежащей на мостовой в окружении стражников, грозно нацеливших на меня алебарды и мечи.

– Взять его! – приказал старший. – Нарушитель спокойствия, облыжный обвинитель – десять суток в общей тюрьме.

– Я говорю правду! – заорала я и на четвереньках поползла к коляске, юркнув между кожаными эльфийскими сапогами. – Помогите сироте, добрые леди! Прошу о милости!.. О ми… – тут стражники снова схватили меня, не дав коснуться даже колеса, и зажали рот, оттаскивая в сторону. Я отчаянно брыкалась и рвалась из их рук, и эльфам стоило большого труда меня удержать.

– Проклятый гном! – воскликнул старший. – Да он взбесился!

Потом последовал удар по шее пониже затылка, и мир стал черным с проблесками серебристых звездочек. Я повисла, как тряпка, но тут нежный голос произнес:

– Ах, что же вы делаете, господин Дамиль? Разве не видите, что у этого гномика какое-то горе? Отпустите его! Какое жестокосердие!

– Лучше бы отвести его в тюрьму и допросить, – возразил стражник.

– Нет-нет, – вмешался второй голос. – Отпустите его! Сестра, мы же не позволим бедняге страдать? Надо выслушать, что у него произошло.

Меня отпустили, и я тут же села на мостовую, чувствуя слабость во всем теле. Но зрение немного прояснилось, я помотала головой и увидела прекрасные лица Белладонны и Розалинды. Сестры-розы смотрели на меня участливо, а Белладонна даже протягивала платок – белый, с тончайшим кружевом.

– У тебя кровь, гномик, – сказала она ласково.

Разумеется, платок я не взяла – не могла даже представить, как прикоснусь к такой изящной и нежной вещице.

– Благодарю, я не сто́ю вашей доброты, прекрасная госпожа, – еле выговорила я и поползла к коляске, ожидая пинка или тычка, но стражники починились дочерям маркграфа и меня не трогали, хотя следовали рядом, глядя подозрительно. – Просто выслушайте!

– У тебя что-то случилось? – спросила Розалинда. – Тебе нужна помощь?

– Моего отца похитила колдунья, – торопливо заговорила я. – Она применяла эльфийскую магию – создала иллюзию замка на болоте! Прошу вас, помогите найти отца! Он искусный ювелир, он щедро заплатит за помощь…

– Кому ты собрался платить, ничтожество? – прикрикнул на меня один из стражников.

– Лучше него нет никого на свете! – я боялась, что мне не дадут договорить. – Он делает удивительные украшения! Для вас он создаст самые прекрасные украшения!

Сестры-розы переглянулись, а потом Белладонна попросила старшего из стражников:

– Мы обязаны помочь этому несчастному. Возьмите его в седло, пожалуйста. Он так измучен и избит, что не дойдет до замка…

– Вы хотите взять его с собой?! – поразился эльф.

– Не можем же мы оставить его в таком состоянии, – Розалинда тепло улыбнулась мне. – А когда он отдохнет и немного успокоится, он расскажет, что произошло. И мы, возможно, сможем помочь. Тем более, если в этом деле замешана эльфийская магия – мы просто обязаны вмешаться.

Толпа горожан взволнованно загудела, и даже те, кто только что ворчал по поводу наглости некоторых гномов, восторгались доброте дочерей маркграфа. Меня подхватили под мышки и в два счета закинули в седло в одному из эльфов. Я вцепилась в узорчатый пояс, зажмурив глаза, потому что верхом на лошади не сидела ни разу, и это оказалось не так чудесно, как расписывал Пыш.

– Не дрожи, гном! – бросил через плечо эльф, и добавил совсем тихо: – И не радуйся слишком.