Моя сильная слабая леди...

Глава восьмая

Мадлен тупо смотрела в одну точку перед собой, пытаясь вспомнить момент аварии. Она постоянно старалась смириться с мыслью, что отныне ей придется провести остаток своей жизни в инвалидной коляске, но не могла. Ей казалось, что это дурной сон, который развеется с приходом утра. Но на смену ночи приходил новый день, а долгожданное пробуждение все не наступало. Единственная радость заключалась в том, что она могла теперь покидать палату и гулять в парке при больнице. Гулять, конечно, громко сказано, да и радостью это не назовешь… Обычно, когда к ней приходила Лариса, её аккуратно перекладывали в кресло и подруга, бодро толкая его перед собой, рассказывала Мадлен последние новости из отеля и дома, где сейчас активно велись строительные работы, чтоб максимально подготовить все к жизни инвалида. Впрочем, из отеля новостей было всего две: о том, что им отказал инвестиционный фонд, и про то, что Мадлен теперь официально считается банкротом.

Мадо, которая раньше тряслась над своим детищем, сейчас даже не стала думать что-либо по этому поводу. Ей было все музыкально… Жизнь, которую она так старательно строила все эти годы, просто рухнула в одночасье, как замок из песка. Раньше, когда она была здорова, она нужна была всем, а сейчас… Лариса, как верная и преданная подруга, приезжала каждый день. Олег появлялся через день. И только Антон, которого она так сильно ждала — не приехал к ней ни разу. Мадлен тихо плакала по ночам, вспоминая его признания в любви, клятвы… Но больше всего она рыдала из-за себя, из-за того, что верила пустым словам и обещаниям, вела себя как наивная дура.

Олег, появляющийся с завидной частотой, пытался развеселить Мадо, но все заканчивалось тем, что он начинал ей читать нотации и она его посылала. Он делал вид, что уходит навсегда и вновь возвращался, чтобы снова повторить стандартный сценарий последних нескольких недель.

Врачи пытались подбодрить Мадлен, делая положительные прогнозы. Если верить их словам, то для Мадлен не все было потеряно. Несколько лет реабилитации и она смогла бы передвигаться на своих ногах, но очень медленно. Мадо было плевать. Из неё разом выпили все стремление к жизни и к счастью. Она полностью погрузилась в депрессию и больше не видела смысла в своем существовании.

Каждую ночь, обессилев от слез, Мадлен засыпала с мечтой больше не проснуться. А когда просыпалась, начинала отчаянно ненавидеть всех вокруг, а себя в первую очередь. Так было и в это утро, когда Лариса в очередной раз катила кресло к скамейке.

— Мадлен! Поговори со мной! Я уже забыла, как звучит твой голос!.. Олег вчера приезжал! Знаешь, а он ведь собирается жить с тобой, чтобы тебе было легче пережить этот страх. Странно, раньше я считала, что он альфонс и тряпка, а сейчас понимаю, что он тебя любит! Мадо! Ты мне ответишь или нет? Прекрати замыкаться в себе!

— Себя он любит! Мне никто не нужен! Тем более Олег, да еще и в моем доме!

— Да брось! Зачем ты так? Тебе же тяжело будет одной справляться! Я сама хотела к тебе переехать, но с моей работой… Это просто невозможно!

— Мне никто не нужен!

— Мадлен! В самом деле! Чего ты себя ведешь, как маленькая девчонка? Тебе помочь хотят…

— Лара! Ты не поняла??? Я не нуждаюсь в вашей гребанной помощи!!! Я вообще видеть никого не хочу!!!

— Не кричи! Зачем ты так? Мы тебе не чужие люди! Я с тобой с самого детства! И в горе, и в радости! Прямо как супруги! Не отталкивай тех, кто тебя любит!

— Я больше не верю в любовь! И в счастье тоже не верю… Отвези меня, пожалуйста, в палату! Я устала и хочу спать!

— Да-да, конечно! Я вечером к тебе приду, хорошо?

— Нет, Лар, лучше не надо! Вообще больше не приходи, пожалуйста!

Лицо Ларисы перекосилось от боли. Ей тяжело было смотреть, как из живой и веселой девушки, подруга превратилась в чужого, безразличного человека, спрятавшегося за высоким внутренним барьером. Лара любила Мадлен и не могла простить себе, что оставила её одну в тот день. Если бы кто-нибудь смог заглянуть в душу Ларисы, или в её мысли, тот человек был бы неприятно удивлен тем, что такая маленькая девушка может таить в себе столько ненависти. А она ненавидела… Ненавидела всей душой того ублюдка, который довел её подругу фактически до гибели. И если тело удалось врачам спасти, то за душу Мадлен оставалось только молиться. Такие шрамы не лечатся лекарством, они заживляются только любовью…

***

Антон метался как раненый зверь по своему кабинету. Вот уже несколько недель он пытался попасть в больницу, а его просто не пускали. Врачи твердили, что Мадлен не хочет больше его видеть, но он не мог смириться с этим. Он приезжал туда и просто бродил по окрестностям, независимо от времени суток, погоды, усталости и мыслей. Он просто хотел увидеть её…

Подойдя к столу, он вновь принялся рассматривать тщательно склеенную, из обрывков, фотографию. Увы, это все, что у него осталось на память о ней. Нет, были еще воспоминания, но этого так мало. Гораздо меньше, чем прожить всю жизнь рядом с ней, воспитывать детей, ругаться, мириться, гулять вместе, читать… Много всего можно делать вдвоем… Но он один.

Он предпринимал безуспешные попытки договориться с врачами, чтобы пустили его ночью, просто посмотреть и убедиться, что с ней все в порядке, что она жива… Он не станет её будить, Мадлен не нужны лишние волнения… Врачи и медсестры сочувственно смотрели на него и только разводили руками. Впрочем, один раз дежурная пустила его ночью, но до палаты дойти он не успел. Его заметили и с позором изгнали…

Дверь приоткрылась, пропуская внутрь подругу Мадлен, Ларису. Медленным шагом она прошла к столу и села в кресло напротив. Бледность её кожи и нервное подрагивание рук выбили у Антона почву из-под ног.

— Что с ней? — он внимательно всматривался в её лицо, замечая блуждающий дикий взгляд.

— В физическом плане — все нормально! А вот состояние души оставляет желать лучшего! Антон, я пришла поговорить!

— Говори!

— Перестань приходить к ней в больницу, пожалуйста… Если она узнает — она сделает что-нибудь с собой! Ты уже разрушил её жизнь, она останется на всю жизнь инвалидом… Разве тебе этого недостаточно? Иди к своей Полине и живите с ней счастливо… Но оставь Мадлен в покое! С ней сейчас Олег, он все сделает для неё! Только если не появишься ты!

— Лариса! А ты уверена в том, что действительно желаешь Мадлен счастья? Ты уверена в том, что можешь называться её подругой?

— Что ты несешь? Это не ты, а я вожусь с ней постоянно, и каждый день выслушиваю адрес, по которому она меня посылает! Это я, а не ты, поддерживаю её каждую свободную минуту! И это я, а не ты, буду заботиться о ней до конца своих дней!

— Тогда объясни, на кой-черт ты оставила свою подругу с человеком, который в её дом привел шлюху?

— Объясни ты, какого черта эта шлюха приперлась к ней сама? Какого хрена ты жил с проституткой?

— Я с ней разошелся до того, как сделать предложение Мадлен! Полина уже пожалела, что пришла в тот день туда!

— А где был ты? Где был ты, когда она села за руль этого проклятого автомобиля? Героем себя считаешь? Вызвал скорую к месту ДТП? Ты должен был не допустить такого поворота событий, но вместо этого — ушел, оставив её одну в таком состоянии! А раз ушел, значит скатертью дорога! Прекрати изводить врачей своими визитами! Они предупреждены и не подпустят тебя и близко к ней, ясно?

— Нет! Не ясно! Ты не доросла до того, чтобы диктовать мне правила! Я слишком сильно люблю её, чтобы отступиться! Я уже сдержал свое слово один раз — посмотри, что из этого вышло?

— Произошло то, что я давно уже предугадывала! Ровно с того момента, как она купила себе эту тарантайку!

— Ты знаешь, очень просто обвинять кого-либо в произошедшем, вместо того, чтобы искать выход из сложившейся ситуации. Сейчас нужно сделать все, чтобы вернуть её к прежней жизни…

— Ты не понял? Нет больше никакой прежней жизни! Ей больше никогда не стать нормальным человеком! Она обречена до конца дней кататься на инвалидной коляске и вспоминать, что по вине такого урода как ты, все мечты обернулись прахом. Если любишь — отпусти её и забудь! Тем более, она сама просила тебе это передать!

— Она просила? — Антон подошел к окну и глядя вниз, на оживленные улицы, вел тяжелую внутреннюю борьбу. — Раз она сама так пожелала, то… Не смею тебя больше задерживать!

***

Мадлен не замечала течения времени, которое проносилось с ужасной скоростью, не щадя никого. Глубокая депрессия, поселившаяся в ней, навевала неутешительные мысли, связанные с беспомощностью и отторжением дальнейшего существования. Единственное, что радовало Мадлен в этой ситуации, так это то, что за сеансами саможаления она не вспоминала про Антона. Он остался в прошлой жизни. Там, где она радовалась каждому дню. Там, где она была сильной и морально устойчивой ко всему. Там, где осталась и она, её душа, её мечты, её желания…

Лариса все реже проведывала Мадо, сказывалась загруженность на новой работе. Но самыми тяжелыми часами были те, когда подруга приходила. Они больше не могли общаться так, как раньше. Лора старательно избегала взгляда Мадлен, а когда Мадо удавалось посмотреть её в глаза, она читала в них грусть, жалость и вину. Если с первыми двумя эмоциями было все понятно, то с третьей оставалось ощущение недосказанности.

Олег, наоборот, стал приходить каждый день. Мадлен смертельно устала объяснять ему, что ничего хорошего из его затеи не выйдет, что жить с ним она не собирается, а потому старалась молча отгородиться от него стеной и думать о своем, пока он что-то там рассказывает. Его такое положение дел не устраивало и он пытался всячески развеселить Мадо или принимался философски рассуждать на тему «У нас будет пять детей, я тебе это обещаю!». На этом месте Мадлен взрывалась и пыталась объяснить, что не видит себя в роли инкубатора для вынашивания такого количества отпрысков, да и вообще, не пора ли благородному осеменителю удалиться к чертям собачьим и не расшатывать и без того её хрупкие нервы. Олег психовал и, подняв белый флаг, позорно бежал с поля боя, сдав свою крепость в полное распоряжение врагу. Но капитуляция длилась только сутки, на следующий день все повторялось вновь. Мадо даже стала относиться к этому, как к своеобразной игре в «одни ворота».

Вечерами Мадлен лежала в палате и молила родителей забрать её к себе. Жизнь больше не приносила удовольствия и казалась бессмысленной. Мечтать больше не хотелось, да и не о чем было. Потом приходил сон и Мадо уносилась в параллельную реальность, где хотела бы остаться навсегда…