Моя юношеская романтическая комедия оказалась неправильной, как я и предполагал 9

Глава 4. Вот почему Сайка Тоцука не перестаёт восхищаться

Побездельничав в клубе, я переключился в рабочий режим и направился в спортивно-развлекательный центр.

Немного подождал у входа Ишшики, но она всё не появлялась, хотя пора бы уже.

Может, она пришла раньше и уже на месте? Я решил больше не ждать её и двинул в комнату на совещание.

Сегодня в центре было тише обычного. С этажа танцоров, или кто они там, не исходило ни звука.

Но из выделенной нам комнаты всё равно доносились голоса.

Я шумно распахнул дверь и вошёл, заметив, что все голоса доносятся со стороны школы Кайхин Сого. На стороне Соубу царило молчание.

— Привет.

Поздоровавшись, я скинул сумку и вдруг заметил, что Ишшики тут всё-таки нет.

— А где Ишшики? — спросил я у сидящего поблизости вице-президента. Тот озадаченно посмотрел на меня.

— Ещё не пришла… А разве вы не вместе?

Я покачал головой, и вице-президент развернулся к остальным.

— Кто-нибудь что-нибудь про неё слышал?

— Я на всякий случай ей написала, но… — ответила ему девушка, судя по всему, первогодка. Секретарь, наверно, или казначей. Очки, косы, одета строго по форме. На вид смышлёная, но какая-то неуверенная.

В отличие от такой же первогодки Ишшики общительностью она не блещет. Ни разу не видел, чтобы она с кем-то разговаривала, даже сейчас не позвонила, а написала. Между звонком и письмом такая большая разница, да? Как всё сложно…

Девушка посмотрела на меня, потом на вице-президента и вздохнула.

— Может, она всё ещё в клубе.

Ну да, возможно. До того, как стать президентом школьного совета, она была менеджером футбольного клуба. Да и сейчас им остаётся.

Если Ишшики, как и я, сначала заходит в клуб, она могла до сих пор не проверить телефон. В таком случае быстрее будет просто сходить за ней.

— Схожу позову.

— Ага, спасибо.

Голос вице-президента настиг меня на выходе из комнаты.

Я возвращался по уже проделанному пути.

На велосипеде до школы всего несколько минут, дело плёвое. Мой двухколёсный агрегат только поскрипывал, когда я жал на педали.

На школьной спортплощадке усердно тренировались бейсболисты, футболисты, регбисты и легкоатлеты. Как, собственно, и всегда.

Солнце уже садилось, но знакомая компания была яркой сама по себе. Я поставил велосипед возле площадки и направился к футболистам.

Насколько я видел отсюда, они играли в мини-футбол, разбившись на две команды.

Ишшики тут не было, зато была была другая девушка (красивая) со свистком и секундомером. Она дунула в свисток.

Игроки остановились и двинулись в сторону школьного здания. Похоже, собираются водички попить в перерыве, вон сколько там бутылок сложено.

В этой компании я заметил Тобе. Он тоже заметил меня, поднял руку и подошёл. Что за?.. Завязывай, а то ещё все подумают, что мы друзья.

— О-о, какие люди. Что такое, Хикитани? — дружелюбно заговорил он. Не знаю уж, идиот он или нет, но с чего он всегда такой дружелюбный?.. Хотя парень он неплохой, так что ничего страшного.

Что ж, самое время задать вопрос.

— Ишшики здесь?

— Ирохасу? Ирохасу… а? Нету? Хаято, ты не в курсе, где Ирохасу?

Тобе огляделся, обнаружил, что Ишшики нет, и воззвал к Хаяме.

Хаяма взял полотенце из рук девушки-менеджера (красивой), утёрся и двинулся к нам. Ничего себе, тут у них девушки полотенца подают. Случись со мной такое, я бы на нервах ещё больше вспотел.

— Ироха сказала, что у неё дела, и ушла пораньше, — ответил он Тобе, и тот посмотрел на меня.

— Вот как-то так, Хикитани.

— Ясно, спасибо. Извини за беспокойство. Пока.

Должно быть, мы просто разминулись. Только время зря потратил. Я взялся за велосипед, намереваясь двинуть обратно в центр.

— А, да ладно.

Широко улыбнувшись, Тобе слегка помахал руками. Но у стоящего рядом Хаямы лицо оставалось холодным.

— Тобе, разбросай народ по командам для следующей игры за меня.

— А? Ладно, сделаем.

Тобе потрусил на поле. Мне показалось, что его просто отправили прочь, чтобы не мешал.

Не стоит мне здесь задерживаться. Я повёл велосипед к воротам, намереваясь поскорее вернуться в центр, но услышал голос за спиной.

— …Минутки не найдётся?

Я обернулся.

Хаяма стянул перекинутое через шею полотенце и аккуратно сложил его.

— Кажется, у тебя хватает проблем.

Понятия не имею, на что он намекает. Я вопросительно посмотрел на него, наклонив голову. Хаяма улыбнулся.

— Просьба школьного совета прибавила хлопот, да? Позаботься об Ирохе.

— Ты что, в курсе?

А я был уверен, что Ишшики всё держит в секрете от него.

Хаяма криво усмехнулся.

— Ну да. Она, конечно, не говорила, чем именно занимается, но видно, что она по уши в делах.

Ясно. Сработала комплексная девичья цепь Ишшики.32 Беспокоить других она не хочет, но должна быть уверена, что они знают, чем она занимается. Понимаю. Хотя нет, не понимаю.

Отношения Хаямы я не понимаю.

— Вот как? Если ты в курсе, сам бы ей и помог.

Ишшики с Хаямой в куда более близких отношениях, чем со мной. Она объяснила, почему не попросила его о помощи, но Хаяма, каким я его себе представлял, должен был сам хотя бы предложить помочь, заметив, как она занята.

Но Хаяма прищурился, улыбнулся и сказал нечто совершенно неожиданное.

— Она не просила меня, она просила тебя.

— Меня она просто использует.

— Если тебя попросить, ты ведь ни за что не откажешь.

Голос его был так добр, словно Хаяма мной восхищался. Но сколь бы приятно уху его слова ни звучали, для меня они просто сочились сарказмом. И потому я начал отвечать более резко.

— Клуб у нас такой. И причин отказывать нет. В отличие от тебя, у меня много свободного времени.

— А так ли это?

— Что ты имеешь в виду?

Его испытывающий голос сильно меня раздражал.

Но на встречный вопрос Хаяма не ответил, продолжая криво улыбаться. В наступившем молчании слышались лишь голоса других спортсменов. Но там, где стояли мы с Хаямой, они казались очень отдалёнными.

Эта тишина буквально жгла мне уши, и я попытался разогнать её.

— …Просто нет резона отказывать. И не только из-за клуба.

— Ну-ну…

Он отвернулся, глядя на закатное небо.

Плывущие по нему облака уже начали окрашиваться багрянцем.

Плотно сжав губы, Хаяма снова повернулся ко мне, явно о чём-то размышляя. Заходящее солнце освещало его лицо, но почему-то в нём не чувствовалось ни капли теплоты.

— …Я не такой хороший парень, каким ты меня считаешь, — сказал он неприятным тоном. Его холодный пронизывающий взгляд упёрся в меня.

Я молчал.

И хотя голос его был спокоен, звучал он жёстко. Совсем как тогда, на летних каникулах. Неужели во тьме той ночи у Хаямы было такое же выражение лица?

Я продолжал молчать. Хаяма тоже не произнёс больше ни слова.

Мы лишь обменивались взглядами, и ничего более. Время словно остановилось. Только отдалённые голоса спортсменов напоминали, что оно всё-таки движется.

Среди этих голосов послышался один погромче.

— Хая-а-а-а-а-ато, ты следующий!

— Иду.

Голос Тобе привёл Хаяму в чувство. Он слегка махнул мне рукой, разворачиваясь к полю.

— Пока…

— …Угу, извини, что помешал.

Я сел на велосипед, не глядя больше на Хаяму. И неожиданно для себя очень сильно оттолкнулся от земли.

Неприязнь к попытке докопаться до правды и ощущение беспокойства, словно я что-то упустил. Они настолько угнездились во мне, что даже блевать захотелось.

Постоянное ощущение недовольства отношением Хаямы.

Неужели я вижу его не таким, какой он на самом деле?

Я думал, что он хороший парень. Но при том понимал, что всё не так просто. Он демонстрировал доброжелательность ради того, чтобы ладить со всеми. Таким я видел Хаято Хаяму.

Но та улыбка была другой. С одной стороны, она была мягкой и доброй, практически безупречной. Но именно безупречность и делала её бесконечно холодной.

Кажется, что-то похожее я уже видел.

Я жал на педали, пытаясь вспомнить, но быстро оказался у спортивно-развлекательного центра. Поставил велосипед на парковку, пристегнул и уже собрался было войти, когда заметил Ишшики, выходящую из магазина напротив. Она шла очень медленно, понурившись.

— Ишшики.

Она подняла голову. Увидев меня, переложила один из пакетов в свободную руку и слегка вздохнула. А затем сладко улыбнулась.

— Ох, извини. Пришлось подождать?

— Да нет, я просто искать тебя пошёл.

— Вообще-то ты должен был сказать «да не ждал я, сам только что приехал»… — недовольно заявила она, надувшись. Я молча протянул руки. Ишшики вдруг улыбнулась. Мне показалось, что так она скрыла едва заметный вздох.

— …Сегодня они совсем не тяжёлые, так что всё нормально.

— Точно?

— Да, — коротко ответила она. Ну да, тяжёлыми пакеты не выглядели. Тяжёлыми казались держащие их руки.

— Давай быстрее, а то и так опоздали, — добавила Ишшики, направляясь к двери. Я двинулся следом.

Её плечи были опущены сильнее обычного, она немного сутулилась.

Ну вот, энтузиазм весь выдохся, да?.. На удивление вялая при её-то нахальстве.

Впрочем, оно и понятно. Должно быть, устала и от этого мероприятия, и от постоянных тёрок в школьном совете. Непростая ситуация для первогодки.

А я хоть и рядом, могу помочь лишь пакеты из магазина донести.

Получится ли что-то хорошее, если очень долго стараться?

Сдаётся мне, этот вопрос вечно встаёт перед созидателями.

«Ещё немного. Всё будет хорошо. Ещё совсем чуть-чуть, и у меня получится…» Ты так думаешь, а потом, как правило, всё рушится. Начинаешь бездельничать, лениться, искать обходные пути и делать всё тяп-ляп. Таковы люди. Самообладание? О чём вы говорите? Это называется безрассудство!33

Сегодня мы намеревались встретиться с младшеклассниками из соседней школы, как недавно предложили ребята из Кайхин Сого. За все совещания так ни о чём конкретном и не договорились, лишь масштаб мероприятия раздуваем.

— Давайте теперь решать всё вместе! Я хочу, чтобы вы не стеснялись высказывать свои мысли! — поприветствовал детей излишне бодрый Таманава в своём заразном стиле.

— Рады познакомиться, — не слишком дружным хором ответили младшеклассники.

Как и следовало ожидать, явилась отнюдь не вся младшая школа. Только несколько человек, наверно, из тамошнего школьного совета. Примерно с десяток.

И среди них я заметил знакомую девочку.

Она выглядела взрослее своих сверстников, так что я узнал её с первого же взгляда. Длинные блестящие чёрные волосы и словно исходящая от неё холодная аура.

Как и прошлым летом, Руми Цуруми была одинока.

Я пристально посмотрел на неё. Руми тоже заметила меня, чуть прищурилась и отвела взгляд, уставившись в пол.

Такое поведение резко контрастировало с весельем остальных ребятишек. Сразу же всплыли воспоминания о том, как я поступил с ней тогда.34

Дело было в деревне Чиба во время школьных каникул. В летнем лагере, куда привезли младшеклассников, я разрушил взаимоотношения всех окружавших её людей. А Хаяму с компанией заставил играть роли злодеев.

Результат вижу сейчас собственными глазами.

Не знаю, прав я был или нет. Помогло ли Руми моё вмешательство — ей и решать.

— Семпай, что такое?

Я обернулся и увидел любопытствующую физиономию Ишшики.

— Ничего, — коротко ответил я, снова переводя взгляд на Руми.

Кажется, её спутниц по летнему лагерю здесь не было. Иначе говоря, я абсолютно не представляю, какие у неё сейчас отношения с другими. Дальше можно лишь догадываться. А значит, пока что стоит на этом и остановиться.

Мне и без того сейчас есть над чем подумать. Например, что сейчас делать с этими младшеклассниками.

Хоть мы их и позвали, никакой работы мы им предложить не можем.

С ними, конечно, были и учителя, но только для присмотра. Всё планирование они, похоже, решили возложить на нас, старшеклассников. Купились на приветствие Таманавы.

Кстати о Таманаве. Поприветствовав младшеклассников, он повернулся к нам и бодро улыбнулся.

— Ну что, могу я вверить их вам?

Позвать людей только для того, чтобы спихнуть на кого-то… Ещё ничего не решено, мы с ними разве что поговорить можем. К тому же, допоздна они задерживаться не могут, значит, ещё и время ограничено. Ситуация в духе «даже если они останутся, честно говоря…»

— М-м-м…

От такой просьбы задумалась даже Ишшики.

Собственно говоря, раз нас уже попросили, отнекиваться поздно. Не знаю, что там Таманава наобещал на переговорах, но раз уж мы доверили их той стороне, теперь вынуждены подчиняться. Мы допустили серьёзную ошибку, не сумев похоронить идею на этапе обсуждения.

Если начнём сейчас спорить, только подорвём авторитет обеих наших школ и поставим под угрозу утверждённые во всех инстанциях планы. Мы и так сейчас в глубокой заднице, а споры лишь загонят нас ещё глубже.

Если они устоят, мы отступимся… Если это не задница, то все они ведьмы, ведьмы.35

Что уж говорить о младшеклассниках, если даже мы не знаем, что должны делать. Приведённые сюда, они сбились в кучу, не представляя, в чём их задача.

Хотя и в этой куче кое-кто сильно выделялся.

Конечно же это была Руми Цуруми.

Она не присоединилась к перешёптываниям, которыми активно занимались остальные.

Они посматривали на нас и шептали друг другу на ухо.

— Может, спросить у них, что нам делать?

— А кто пойдёт?

— Камень-ножницы-бумага?

— Угу… На сколько раз?

— Погоди. Сначала камень?

Постепенно они забылись и перестали шептать, так что их голоса стали нам слышны.

Бывает и такое, да? Культура, в которой все вопросы решаются игрой в камень-ножницы-бумагу. Как тот чёрно-белый ментальный поединок, в котором на кон ставится всё.36 А одиночка, играющий один, должен объявить «победитель сделает то-то». Чёрт, лучше уж просто согласиться с мнением большинства. То есть заранее сдаться. Блин, каким же жалким я был в младшей школе.

Впрочем, мы сейчас не обо мне. Я посмотрел, что там делают младшеклассники, и происходящее меня удивило.

— …Я пойду, — сказала Руми, внимательно слушавшая, наверно, все их разговоры. Её спокойствие просто подавляло остальных, хотя вряд ли она специально этого добивалась. Те неуверенно забормотали.

— Ага, ладно…

— Спасибо…

Руми проигнорировала эти слабые голоса и двинулась к нам. Со мной, конечно, она заговорить не решилась, так что обратилась к вице-президенту рядом.

— Что нам делать?

Несмотря на возраст, спросила она настолько спокойно, что вице-президент засуетился.

— Ну-у-у… — Он бросил взгляд на меня. — Что им делать?

— А чего ты меня спрашиваешь?..

— А-а, извини…

Вице-президент начал высматривать Ишшики. Конечно, именно её и надо первым делом спрашивать, учитывая постоянное перераспределение ролей.

— Ишшики, — окликнул он обнаружившуюся возле Таманавы девушку. Та извинилась перед собеседником и подбежала к нам.

— Что делать с заданием для младшеклассников?

Ишшики скрестила руки и задумчиво наклонила голову.

— Хм-м… Мы ещё ничего не решили, так ведь?.. Может, лучше сначала с ними обсудить?..

— Нет…

Зная Таманаву с компанией, уверен, ничего мы от них не добьёмся. Нам младшеклассников поручили, нам самим и думать надо.

— Думаю, для начала надо заняться тем, что надо сделать в любом случае и что не будет мешать. Зал украсить, к примеру, или ёлку нарядить. Может, материалы купить…

— …Пожалуй. Ладно, так и сделаем.

Ишшики кивнула и начала объяснять всё это младшеклассникам во главе с Руми.

На какое-то время им дел хватит. Но необходимо продумать и дальнейшее. На несколько шагов вперёд, учитывая ситуацию, в которой мы находимся. Надо конкретизировать структуру мероприятия, иначе мы так и будем впустую тратить время.

Оставив младшеклассников на Ишшики, я двинулся к Таманаве. Обычно этим занимается она, но есть такая штука, как совместимость. Ишшики первогодка и потому не может общаться с ним на равных. А значит, довести дело до конца должен я.

Я подошёл к дружески болтающему со своими Таманаве и кашлянул. Он повернулся ко мне.

— Что? — спросил он, ярко улыбаясь. Не слишком хорош я в общении с парнями, источающими такую дружелюбную ауру. Сразу одна знакомая физиономия вспоминается. И потому мои слова прозвучали не слишком вежливо.

— Слушай, пусть у нас и есть помощники, мы ничего не сможем сделать, если ничего не решим…

— Хорошо, давайте подумаем об этом все вместе.

Даже я потерял дар речи от такого мгновенного ответа.

— Все вместе, говоришь… Если опять затеем говорильню, так никогда ничего и не решим. Пора уже остановиться и перейти к конкретике.

— Разве это не сузит наши взгляды? Думаю, нам надо искать решение сообща, — возразил он, даже не удосужившись дослушать меня до конца. Так, если я отступлю, всё начнётся по новой. Надо попробовать зайти с другой стороны.

— Но у нас нет вре…

— Верно. И об этом нам надо подумать вместе.

Будем сверхурочно работать, обсуждая, как не работать сверхурочно? Я почесал голову, размышляя, как же до него достучаться. Таманава заметил моё нетерпение и в очередной раз улыбнулся.

— Я понимаю, что ты спешишь, но давай работать вместе, ПОДДЕРЖИВАЯ друг друга.

Он снова энергично задвигал руками и похлопал меня по плечу, словно приободряя. Вроде бы и несильно, но плечи у меня сразу опустились.

Похоже, что бы я ни сказал, всё бесполезно.

Может, я и повторяюсь, но есть такая штука, как совместимость. И я чувствую, что у меня с Таманавой она ниже плинтуса. Причём подозреваю, не только из-за него.

Да, нередки случаи, когда из объединения точек зрения множества людей получается что-то замечательное. Может, дело в том, что я обычно действую по-другому?

Работать вместе с кем-то, полагаться на кого-то — нужно время, чтобы такому научиться. Может, именно из-за отсутствия опыта я и не понимаю методы Таманавы.

Я оказался здесь, совершив множество ошибок. Возможно, ошибаюсь и сейчас.

— Понятно. Но обсудить всё это надо быстро, — сказал я, заставив себя проглотить сомнения.

— Отлично, тогда прямо сейчас и начнём, — закончил наш разговор Таманава, окликнул остальных ребят из Кайхин Сого и открыл совещание.

На сегодняшнем совещании мы должны были обсудить более конкретные детали мероприятия.

— До сих пор мы обсуждали ОБЩИЙ ДИЗАЙН, но сегодняшнюю ДИСКУССИЮ давайте посвятим КРЕАТИВУ, - затянул Таманава, занявший место главного организатора. Ребята из Кайхин Сого дружно закивали. Кроме них и нас, в совещании участвовал ещё и один из учителей младшеклассников, занимающихся украшениями.

Ну, раз перешли к деталям, выходит, в совещаниях наконец-то намечается некоторый прогресс.

Убедившись, что никто не возражает, Таманава продолжил.

— Поскольку мы начинаем с НУЛЕВОЙ БАЗЫ, высказывайтесь максимально свободно.

На стороне Кайхин Сого одна за другой начали подниматься руки.

— Нам нужно что-то в стиле Рождества.

— Думаю, не стоит пренебрегать и ТРАДИЦИОННЫМИ аспектами.

— Но учитывая требования к нам, должно быть что-то в духе старшей школы.

Обсуждение начало скатываться в абстракции. Плохо дело, кажется, снова будет всё та же пустая говорильня.

Как и следовало ожидать, Таманава тоже это понял. Он кивнул и обратился ко всем.

— В стиле Рождества и при этом в духе старшей школы, понимаю. Что, например?

Мнения посыпались одно за другим, как слова при игре в ассоциации.

— Что-нибудь СТАНДАРТНОЕ для местного МЕРОПРИЯТИЯ, вроде КЛАССИЧЕСКОГО рождественского КОНЦЕРТА.

— Но было бы неплохо и НАСТРОЕНИЯ молодёжи учесть. Какая-нибудь ГРУППА.

— А не больше ли для Рождества подходит ДЖАЗ?

— Да и хор неплохо бы организовать. Мы можем одолжить ОРГАН.

Полные энтузиазма ребята из Кайхин Сого фонтанировали идеями. Кто-то что-то предлагал, кто-то расширял предложенное, и тут же появлялось нечто совершенно новое.

Оркестр, группа, джаз, хор, танцы, игры, проповедь, мюзикл, пьеса и так далее…

Я ещё и протокол вёл, так что все предложения у меня были записаны.

Неплохая тенденция. Даже ребята из нашего школьного совета поднимали руки и высказывались. Похоже, раньше им просто атмосфера тех совещаний говорить мешала.

Какое-то время я ещё вёл записи.

Ну что, всё? Я посмотрел на пронумерованный лист и увидел слабый проблеск надежды. Таким темпом мы до конца дня можем все детали конкретизировать.

Но стоило мне так подумать, как Таманава выдал нечто ужасающее.

— Отлично. А теперь давайте всё это обсудим.

Это шутка такая чибальянская?37 Я посмотрел на Таманаву, но он был совершенно серьёзен. И судя по его широкой улыбке, ему очень нравился ход совещания.

…Ты что, под «всё это» каждое предложение понимаешь? Хочешь по каждому пункту плюсы и минусы обсуждать?

У нас совершенно точно нет на это времени. До Рождества осталось чуть больше недели. Что бы мы ни выбрали, нам ещё предстоит готовиться, репетировать, координироваться. И если мы не начнём прямо сейчас, у нас будут проблемы.

— Не быстрее ли будет сразу выбрать что-то одно? — не мог я не высказаться. Таманава прикрыл глаза и слегка покачал головой.

— Нам следует не отбрасывать предложения, а объединить их так, чтобы все остались довольны.

— Нет, я же говорю…

— Предложения достаточно близкие, думаю, есть много способов собрать их воедино.

Моя попытка возразить была решительно пресечена.

В общем-то, так оно и есть. Можно копать в сторону объединения.

Но вот стоит ли это делать?

Меня неприятно царапнуло дурное предчувствие.

Но больше ничего возразить я не смог, и совещание продолжилось.

Направление его немного изменилось.

— Почему бы нам не консолидировать музыкальные предложения и не устроить РОЖДЕСТВЕНСКИЙ КОНЦЕРТ в нескольких ЖАНРАХ?

— Думаю, к музыке хорошо подойдёт МЮЗИКЛ.

— А почему бы нам не соединить всё это в КИНО?

Похоже, как и предложил Таманава, Кайхин Сого стремилась объединить все предложения. Совещание пошло в русле того, как воплотить сразу всё предложенное в жизнь.

Выдвигать идеи — это хорошо. Подстёгивать совещание — всегда пожалуйста.

Я не возражаю против мозгового штурма, когда надо собрать побольше идей.

Но пока никакие выдвинутые идеи не отбрасываются, конца совещанию видно не будет.

Оно начало превращаться в пустую болтовню.

Когда я это заметил, мои пишущие протокол руки сами собой остановились. Я уронил их на колени и молча сидел, взирая на происходящее.

Выражение моего лица разительно отличалось от лиц энергично участвующих в обсуждении.

На их физиономиях сияли бодрые и весёлые улыбки.

И тогда я понял.

Они наслаждались этим моментом. Точнее, наслаждались своим обменом мнениями.

Не идея волонтёрства их привлекала, а чувство собственной важности, которое они испытывали, занимаясь всем этим.

Не работать они хотели, а окунуться в ощущение работы. Хотели чувствовать, будто это и в самом деле так.

И тогда им будет казаться, что они сделали всё возможное, когда в конце концов всё пойдёт прахом.

…А-а, как же меня раздражает, что всё это до жути кое-кого напоминает. Словно он выставляет напоказ свои прошлые ошибки.

Он думал, что чего-то добился, но на самом деле не добился совершенно ничего.

Хотя так ничего и не понял.

В итоге, даже когда время подошло к концу, так ничего и не было решено. Всё отложили на потом.

Самым близким к итогу было то, что мы обсосали практичность каждого предложения и теперь имели возможность обсудить их снова.

Младшеклассники давно уже закончили свою работу и ушли. Мы тоже потихоньку собирались и уходили один за другим.

Попрощавшись с Ишшики и другими членами школьного совета, я сел на велосипед и только тут кое-что осознал.

Я же совсем голодный… Настолько отключился во время совещания, что даже забыл поживиться разложенными на столе закусками.

Конечно, дома ждёт обед, но пустой желудок не даёт забыть о себе. Неплохо бы перекусить прямо сейчас… Я остановился и отправил Комачи короткое сообщение: «На меня сегодня не готовь».

Прикинув своё местоположение и уровень голода, я задумался, где бы лучше поесть. Хоть и говорят, что голод — лучшая приправа, но это не так. Для меня лучшей приправой был бы перекус за чужой счёт. Но увы, я один, и угощать меня некому. Не стоит забывать и о состоянии своего кошелька.

А значит… да, именно рамен.

Приняв решение, я принялся претворять его в жизнь.

Мурлыча под нос «ран-ран, ра-ра-ра-рамен» на тему из Навсикаи,38 я бодро жал на педали.

Пересёк перекрёсток и выехал к станции Инаге. За кольцевой развязкой перед ней начинается торговый район с массой магазинчиков, кафе, игровых залов, боулингов и караоке. Повернуть на светофоре налево и проехать ещё немного — и я на месте.

Я остановился, ожидая, когда красный свет светофора сменится зелёным.

И заметил совершенно неожиданную личность. В ветровке поверх спортивной формы школы Соубу и с пушистым шарфом на шее.

Это был Тоцука.

Кажется, он тоже меня заметил. Поправив увесистую на вид теннисную сумку, висящую на плече, он помахал мне рукой.

Светофор загорелся зелёным. Тоцука посмотрел по сторонам и побежал ко мне.

— Хачиман!

Вместе с моим именем из его рта вырвался белый парок.

Удивлённый столь неожиданной встречей в центре города, я тоже поднял руку.

— Привет.

— Угу, привет!

Тоцука махнул рукой уже не так активно и смущённо улыбнулся, словно стесняясь своего первого приветствия. А-а, чувствую себя исцелённым…

Мне не слишком часто выпадает случай встретить его вне школы. В первую очередь потому, что я никуда не хожу, так что такая встреча невольно заставляет подумать о чудесах и магии.

Впрочем, чудес и магии в нашем мире не существует. Так почему он здесь?

— И как ты здесь оказался?

Тоцука продемонстрировал мне свою теннисную сумку.

— Из школы иду.

Ну да, Тоцука не только в теннисном клубе состоит, но ещё и в школу тенниса ходит. Значит, эта школа где-то тут недалеко… Отлично, давай каждый день тут в это время тусоваться. Стоп, каждый день — это перебор уже, давай раз в неделю.

Пока я вдохновлённо составлял своё новое еженедельное расписание, по-прежнему сидя на велосипеде, Тоцука с любопытством смотрел на меня.

— А ты чего здесь делаешь, Хачиман? Твой дом же вроде в другой стороне?

— А-а, да просто решил немного перекусить.

— Вот оно что…

Тоцука кивнул и задумался. А затем слегка наклонил голову и застенчиво посмотрел на меня снизу вверх.

— …А можно и мне с тобой?

— А?

От такой неожиданности я аж оцепенел. И отреагировал каким-то совершенно идиотским возгласом.

Тоцука нервно ёжился и поправлял шарф, ожидая моего ответа.

— А, ну да. Конечно.

Услышав мои слова, он облегчённо вздохнул и по-доброму улыбнулся.

— Угу. Так что есть будем?

— Да мне без разницы.

М-да, зря я это ляпнул. Нельзя говорить «мне без разницы», общаясь с девушками. Кстати, я слышал, что и когда парни называют что-то специфическое, вроде рамена или удона, девушки сильно морщатся. Иначе говоря, когда девушка спрашивает «чего ты хочешь?», надо назвать то, что хочет она. Нереально? Считайте их тренажёром телепатии.

Но Тоцука-то парень, так что всё путём.

Он озадаченно поморгал и зашёл с другой стороны.

— Хачиман, а ты уже решил, что хотел бы съесть?

«Тебя!» — едва не процитировал я Серого Волка, общающегося с Красной Шапочкой, но всё равно ведь не получится. В смысле, я же всё-таки человек…39

— Не-а, я же только что приехал. Так что меня всё устроит, — пояснил я тоном заправского джентльмена.

Хоть я и намеревался отведать рамена, но выбрал его методом исключения. Я часто перекусываю один и потому невольно сажусь к стойке. Как-то неловко одному занимать целый стол, даже когда свободных мест хватает.

Кроме того, рядом с Тоцукой любая еда вкусной покажется, даже если это не рамен. Беру свои слова насчёт лучшей приправы назад. Лучшая приправа — это Тоцука! Если Момоя40 сменит слоган на «Это Тоцука», плохо дело. Его ж тогда корпорация и заграбастает.

Тоцука хлопнул в ладоши.

— Слушай, а как насчёт якинику?41

Э-э, я знаю, конечно, насчёт поверья про якинику, но как оно сработает для двух парней?..42

Кажется, Тоцуке тут что-то пришло на ум, и он задумчиво качнул головой.

— Но якинику дороговато выходит, да?

— Точно. Ты ешь его, а оно ест твой кошелёк.

— Хачиман есть Хачиман…

Он напряжённо засмеялся.

Якинику, хех…

Если хочешь мяса, есть и другие места… Я огляделся и заметил фастфудовский ресторанчик сети «First Kitchen». Он совсем рядом со станцией, так что туда частенько школьники захаживают. На стене висел рекламный плакат, как раз обещающий жареное мясо в соевом соусе.

— Может, туда?

Я ткнул пальцем. У Тоцуки засверкали глаза.

— Ага, давай!

И мы двинулись к этому самому «First Kitchen». За что, кстати, его название до «Факкин» сокращают? Как-то оскорбительно это звучит.

По сравнению с холодным ветром на улице внутри было очень тепло. И людно. Похоже, сюда заскакивали многие, возвращающиеся с подготовительных курсов или работы.

Мы встали в очередь, и Тоцука вздохнул. Его щёки слегка покраснели.

— Жарко здесь, да? — сказал я. Тоцука потянулся к шарфу и размотал его, шурша одеждой и обнажая на удивление обольстительную шею. От такого зрелища я и сам краснеть начал.

Странно. Очень странно. Тоцука — парень. Значит, я краснею потому, что здесь жарко. Или я заболеваю. Успокойся и сочини хайку.

Заболел ли я?

Не может такого быть.

Именно так.

(болен)

…Нет, я всё-таки заболел. Совершенно точно, раз уже хайку придумываю.

Пока я молча паниковал, подошла наша очередь. Учитывая, сколько тут народу, лучше сразу взять на двоих, а не заказывать каждому отдельно.

Я встал рядом с Тоцукой, и мы вместе уставились на меню.

Тоцука показал на строчку с мясом в соевом соусе.

— Слушай, Хачиман, давай возьмём это.

— Ага, давай.

Расплатившись и получив своё мясо, мы направились на второй этаж.

К счастью, тут были свободные столики. Мы расположились за одними из них и приступили. Первым делом к главному блюду, жареному мясу под соевым соусом.

«Вку-у-у-у-усно-о-о-о-о-о!» — мысленно заорал я, из глаз и рта вырвался белый свет.43 Нет, правда вкусно, но как-то слишком обычно для предложения Тоцуки.

Непонятно, почему он позарился на это блюдо.

— …Слушай, а почему якинику?

Мне уже доводилось пару раз перекусывать с Тоцукой, но тогда он заказывал что-нибудь лёгкое. Да и вообще, как мне кажется, он мясу овощи предпочитает…

Тоцука смутился.

— Я просто подумал, что мясо в самый раз, когда сильно устал…

А-а, вот оно что. Он же только что с тренировки, проголодался, видать. После тренировок протеин нужен. Наверно.

Так я всё для себя объяснил, но Тоцука тихо добавил:

— Хачиман, ты в последнее время такой усталый…

— Правда?

Я знаю, что устал. Но это скорее моральная усталость, чем физическая. Так что я изобразил непонимание, а Тоцука покачал головой.

Его руки остановились, и он робко взглянул на меня.

— Что-то случилось?

Добрые глаза и добрый голос. Серьёзность и искренность Тоцуки здорово надавили на меня.

Прежде чем ответить, я отхлебнул свой улун. Иначе голос бы стал совсем хриплым.

— …Нет, ничего. Совсем ничего.

В результате ответ получился даже более гладким, чем я думал. Голос оказался веселее обычного, а на лицо я натянул улыбку, чтобы Тоцука не беспокоился попусту.

Но он в ответ лишь приуныл.

— …Понятно. Так ничего и не скажешь, да?

Тоцука опустил голову и плечи, так что я не видел выражения его лица. Но голос прозвучал подавленно.

— А Заимокуза в курсе?

— Он тут совершенно не при делах.

Я несколько удивился, услышав эту фамилию, ведь она здесь была совершенно ни к месту. Но Тоцука, похоже, видел связь. Он покачал головой и поднял взгляд.

— Но тогда ты с ним советовался.

Услышав слово «тогда», я наконец понял, что он имеет в виду.

Перед выборами в школьный совет кроме Комачи я советовался лишь с Заимокузой. Это потом уже Комачи притащила остальных, а сам по себе я общался лишь с ним. Впрочем, ничего особенного это не значит. Я просто случайно столкнулся с ним, а попросить его было несложно, вот я и не стал колебаться.

Похоже, Тоцука всё это воспринял иначе.

— Я просто подумал, что это здорово. Даже ревную, что ты можешь с ним о таком говорить…

Он неловко выталкивал слово за словом. Словно в сделанном мною было что-то, заслуживающее похвалы.

Но он ошибается. Не так всё прекрасно, как ему кажется. Сдаётся мне, это было лицемерное и эгоистичное использование чужой доброты в моих собственных целях.

Просто Тоцука ничего об этом не знает.

Вот откуда теплота его слов.

— Не думаю, что я чем-то могу помочь, но…

Он вцепился под столом в свою куртку. Его тонкие плечи дрожали. Не хочу, чтобы он так переживал.

— Да ничего такого. Ерунда, правда. Просто Ишшики меня кое о чём попросила, вот я этим и занимаюсь… Это же я её в президенты пропихнул, ну, это тоже сказывается. Вот и всё.

Я попытался сказать чистую правду, не говоря при этом ничего лишнего. В результате на каждом слове запинался.

Но Тоцука вскинул голову, словно ничего лучшего и услышать не мог. И посмотрел на меня честными глазами, будто стремясь удостовериться.

— Правда?

— Конечно. Так что не переживай.

Сдаётся мне, задумайся я хоть чуть-чуть над ответом, ляпнул бы что-нибудь лишнее. Вот почему я отреагировал мгновенно.

— Ясно.

Тоцука облегчённо вздохнул и потянулся за своим кофе. Отхлебнул, но чашку не отпустил, словно грея о неё руки. И пробормотал:

— Хачиман, а ты и правда крутой.

— Ха?

Моё удивление, наверно, было написано на лице, потому что Тоцука и сам оказался сбит с толку.

— Я-я ничего плохого в виду не имел!

Он панически замахал руками. Покраснел, подёргал себя за волосы и замялся, прежде чем продолжить.

— Ну, не знаю, как это сказать, но… Даже когда тебе больно или трудно, ты не сдаёшься и не жалуешься. Я думаю, это в самом деле круто…

Я почему-то смутился и, пристроив подбородок на руки, отвернулся. В итоге мой ответ прозвучал грубовато.

— …Вовсе нет. И жалуюсь я, и ворчу.

— А-ха-ха, это верно. — Тоцука облегчённо улыбнулся. И тихо добавил. — …Но, если будут проблемы, дай мне знать, хорошо?

Я молча кивнул. Потому что из-за его серьёзности подумал, что слова тут просто не нужны. Тоцуке, так высоко ценящему доверие и дружбу, этого было более чем достаточно.

Он тоже кивнул в ответ.

Повисло странное молчание. Тоцука смущённо опустил голову.

Опыт подсказывал, что напряжение ушло.

— Как насчёт чего-нибудь сладкого? — небрежно спросил я.

— Ага, звучит здорово. Десерт. — Тоцука поднял голову и кивнул.

— Ладно, пойду что-нибудь куплю. Погоди немного.

Я встал, не дожидаясь ответа.

Спустившись вниз, я увидел, что очередь ничуть не уменьшилась. Похоже, придётся подождать.

Из-за постоянно входящих и выходящих посетителей обогреватель у стойки был включен на полную мощность. Голова потяжелела, и я решил ненадолго выйти на улицу.

Декабрьские вечера холодны, но этот холод приятно остужал моё разгорячённое лицо. Правда, выскочил я без куртки и шарфа, так что сухой ветер тут же влез мне за шиворот, и я содрогнулся.

Лишь один прохожий странно посмотрел на меня, дрожащего в одиночестве на морозе. Остальные не обращали внимания.

И в моей голове всплыли слова Тоцуки.

«Крутой», хех…

Да ничего подобного. Разве что упрямый. Быть может, желающий покрасоваться.

Я просто упрямо держал образ, который, по моему мнению, мне подходит.

Даже сейчас под ним прячется отталкивающий демон рассудка, дерзкий монстр самосознания.

Не знай я об этом, мог бы и отнестись к словам Тоцуки позитивно.

Но натужная улыбка Юигахамы, временами прорезающаяся подавленность на лице Ишшики, одиночество Руми и, самое главное, молчаливая смиренность Юкиноситы снова заставили меня задать себе вопрос.

Было ли это правильно?

Я вздохнул и поднял взгляд к беззвёздному небу. Подсвеченные огнями города, по нему плыли облака.