Мрачный шепот (ЛП)

Глава 22

С первой женщиной, найденной в тот день Аэроном, Парис уже когда-то переспал. Воин ее не узнал, но отсутствие реакции его тела красноречиво свидетельствовало об этом. Поэтому Аэрон отнес экс-любовницу обратно в город. С тех пор, как в Париса вселился демон Разврата, он лишь только раз возжелал женщину дважды. Но эта женщина умерла и никогда не воскреснет.

«Из-за меня».

Вторая претендентка не подошла его другу по той же причине. Третья — туристка, только что приехавшая в город, — к счастью, еще не была знакома с Парисом. Аэрон похитил девушку прямо из гостиничного номера, спящую, чтобы не пугать своим татуированным лицом и нечеловеческой крылатостью. Она очнулась рядом с Парисом и, единожды узрев его прекрасный лик, с радостью приготовилась к лучшей скачке в своей жизни.

Сегодня, чтобы не тратить время на доставку неподходящих женщин из города в крепость и обратно, Аэрон решил взять друга с собой. Так Парис сможет выбрать ту, кого хочет, а Аэрону останется только быстро и эффективно организовать свидание. Парочка могла бы позабавиться в квартире Джилли, в самом безопасном месте, известном Аэрону, ведь Торин всё здание напичкал электроникой, будто тюрьму строгого режима, чтобы обеспечить безопасность юной подруги Даники. Аэрону не нравилось, что Джилли покинула крепость — девушка была слишком слабой и легкомысленной. Но воины ее пугали, и со временем она так и не привыкла к ним. Аэрон собирался отвести Джилли в кофейню через дорогу, разумеется, с ее согласия, и составить девчушке компанию до тех пор, пока Парис не уберется из ее жилища.

Идеальный план. Настолько идеальный, насколько он сумеет претворить его в жизнь.

Если бы только Парис сошелся с Гарпиями. Но Разврат только посмотрел на красавиц и отказался от них, навесив ярлык «овчинка выделки не стоит». Аэрон подумал, что это ему знакомо. Он сам не спал с женщинами больше ста лет и не собирался связываться с ними еще столько же. Если вообще когда-либо соберется. Как он сказал своей милой Легион, человеческие женщины слишком хрупкие, их легко уничтожить, а сам Аэрон, скорее всего, будет жить вечно.

Он не был уверен, что сможет пережить смерть еще одной возлюбленной.

Кстати о любимых, вернулась ли Легион в ад? В безопасности ли она? Демоница была счастлива лишь рядом с Аэроном, да и он не находил себе места, если Легион не сидела у него на плече.

Так называемый ангел не приходила к нему уже несколько дней.

«Надеюсь, что она больше не появится, и тогда Легион сможет вернуться».

Аэрон повернул налево. Солнце уже клонилось к горизонту, и на западе вспыхнула яркая пурпурно-розовая полоса. Ветер обдувал его короткостриженую голову, а вот роскошные волосы Париса постоянно хлестали по щекам. Воин прижался к груди Аэрона, обхватив его за спину под крыльями.

Аэрон старался лететь низко, скрываясь в тени, чтобы не привлекать внимание.

— Я не хочу этого делать, — безразлично сказал Парис.

— Жаль. Тебе это необходимо.

— Кто же ты теперь? Мой сутенер?

— Если придется. Слушай, ты уже встретил женщину, с которой способен переспать больше одного раза. Я считаю, что ты можешь найти другую. Просто надо искать.

— Черт бы тебя побрал! Это то же самое, что сказать человеку с отрубленной рукой, что пришьешь ему какую-нибудь другую. Это будет уже не то. Не тот цвет, не та длина. Ничто не будет таким идеальным, как утраченная рука.

— Тогда я попрошу Крона вернуть Сиенну. Ты же сказал, что ее душа на небе, верно?

— Да, — неохотно ответил Парис. — Но он откажет. Крон предоставил мне шанс вернуть Сиенну, и предупредил, что если в выборе между тобой и ею я отвергну девушку — он ручается, что она больше никогда не вернется на землю. Вероятно, Крон уже убил Сиенну. Снова.

— Я могу прокрасться на небеса и поискать ее.

Повисла долгая пауза, как будто Парис обдумывал его слова.

— Тебя могут поймать, заключить в тюрьму. И тогда моя жертва будет напрасной. Просто… забудь про Сиенну.

Проблема в том, что Аэрон не мог забыть о Сиенне, пока о ней помнил Парис. Придется подумать об этом и решить, что делать. Он хотел бы вернуть своего друга. Смеющегося, беззаботного воина, у которого для каждого находилась улыбка.

— В городе сегодня полно народа, — заметил Аэрон, переводя разговор на более безопасную тему.

— Да.

— Интересно, с чего бы это? — еще не закончив фразу, Аэрон почувствовал приступ страха.

В прошлый раз, когда в городе было так же многолюдно, на Повелителей напали Ловцы. Он пристально изучал толпу внизу, стараясь разглядеть у людей отличительный знак Ловцов. Тату в виде символа бесконечности. Но Аэрон не смог рассмотреть запястье ни у одного человека, поскольку постоянно натыкался взглядом то на часы, то на длинные рукава их одежды. К тому же он подозревал, что Ловцы, хоть и гордились своим клеймом, возможно, начали прятать его, татуируя себя в неприметных местах. Очень разумная идея.

— Мне жаль, но нам нужно вернуться обратно в крепость.

— Без проблем.

Аэрон был хорошо вооружен и был бы не против сразиться с врагами один на один, но сейчас с ним всё еще не пришедший в себя после большого количества принятой амброзии Парис, который в бою будет скорее помехой, чем помощником.

— Подожди. Остановись! — закричал Парис, напрягаясь всем телом. В голосе друга смешались удивление, неверие и надежда.

— Что?

— Мне показалось… я думаю… видел Сиенну, — он произнес ее имя как молитву.

— Как это возможно? — Аэрон внимательно изучал толпу внизу. Среди множества лиц, мелькавших перед ним, как в калейдоскопе, он не мог отличить одно от другого. Но если Парис видел Сиенну, если она каким-то образом ожила, значит, тут их точно ждут Ловцы. — Где?

— Назад. Вернись назад. Она направлялась на юг, — взволнованно попросил Парис.

Аэрон просто не в силах был отказать другу. Несмотря на опасность, он развернулся и хотел было предупредить Париса, чтобы тот не слишком надеялся, но не успел. Случилось нечто странное.

Парис вдруг дернулся и прошипел:

— Найди укрытие! Сейчас же!

Аэрон почувствовал что-то теплое и мокрое там, где держал друга за талию. И в это мгновение множество стрел пронзили крылья Аэрона, кромсая перепонки. Следующий залп враги провели по ногам и рукам Повелителя, разрывая мышцы и дробя кости. Раздираемый болью, он осознал, что Ловцы действительно были в городе и заметили его. И, незримо наблюдая, ждали своего шанса.

«Моя ошибка», — подумал Аэрон. — «Опять».

Он начал терять высоту… вращаясь и переворачиваясь… Штопор… Падение.

Торин устроился в своем кресле, закинув руки за голову и положив ноги на стол. Он провел здесь бессчетное количество дней, выходя лишь затем, чтобы поесть, принять душ, и, черт, просто пожить. Камео не приходила к нему с той самой ночи после своего возвращения. Наверное, это к лучшему. Он бы не смог сосредоточиться в ее присутствии, а работы у него было как никогда много.

Он обеспечивал воинов деньгами, играя на рынке ценных бумаг, следил, чтобы на территорию крепости не забрел кто-то чужой, планировал путешествия, искал зацепки, которые могли бы привести их к ларцу Пандоры, артефактам или Ловцам. Торин также рыскал по новостным сайтам, стараясь обнаружить хоть какое-то упоминание о человеке-с-крыльями, также известном под именем Гален. Насколько он знал, только Гален и Аэрон обладали способностью летать.

Торин не возражал против своих многочисленных обязанностей, поскольку располагал временем для их выполнения… Он никогда не покидал крепость. В противном случае его демон убил бы всё живое на планете.

«Как драматично», — с иронией подумал воин.

Но это неоспоримый факт. Одно случайное касание кожи Торина кем бы то ни было, и чума пойдет гулять по миру. Последняя эпидемия началась из-за Ловцов, тут, в Буде. Медики успели локализировать заразу, и только это позволило избежать катастрофических последствий.

Но, боги, как же ему хотелось прикоснуться к Камео. Он бы всё отдал за такую возможность. Торин представил ее себе: маленькая, стройная, с длинными черными волосами и печальными серыми глазами.

«А если бы у меня был выбор?» — в тысячный раз за день задумался Торин.

Жаждал бы он ее по-прежнему, если бы мог иметь другую женщину? В любое время отправиться в город? Да, он хотел Камео, как мужчина. Она была симпатичной, умной, забавной, если не прислушиваться к ее суицидальному голосу. Однако Торин не был уверен, что желал бы завести с ней постоянные отношения. Потому что… его взгляд скользнул на монитор слева.

Слишком часто ему попадалась на глаза идущая по городу прекрасная незнакомка. Длинные черные волосы, экзотичные глаза, то ярко горящие, то матово тусклые. Она замирала на месте, улыбалась, затем хмурилась, и шла дальше. Когда ветер ласкал ее, ероша волосы, Торин замечал на мгновение… остроконечные ушки? Казалось это ему или нет, но вид этих ушек заводил его до предела. Он становился тверд как камень, испытывая весьма странное желание лизнуть их.

Эта женщина была одета в футболку с надписью «Дом веселья Никси БПН[3]», в ушах торчали наушники. Кто же такая Никси? Быстрый поиск в «Google» показал, что она была кем-то из «Бессмертных с приходом ночи». Интересно. Ведь ему самому так хотелось поизучать ее с приходом ночи.

Какую музыку она слушает? Судя по резким движениям ее головы, что-то быстрое и энергичное. Откуда она? Какая она?

«Могу поспорить, что восхитительная…»

Страстное влечение к незнакомой женщине потрясло Торина, направив размышления о Камео по новому руслу. Если он испытывает вожделение к другой, значит, не влюблен в Камео. А если он ее не любит, то жестоко с его стороны путаться с воительницей. Мог ли он со временем ранить ее чувства? Причинить боль себе?

Торин никогда не сможет прикоснуться к ней, а такой страстной женщине вскоре потребуется мужчина, который на это способен. Прежде воину не приходилось беспокоиться о подобных вещах, вероятно потому, что он никогда не был с женщиной. Даже до того, как в него вселился демон. Торин всегда был слишком занят, зациклен на своих обязанностях.

«Может мне стоит присоединиться к обществу анонимных трудоголиков?» — подумал воин с иронией. Он наверняка единственный тысячелетний девственник в истории.

Один из мониторов мигнул, и Торин внимательно всмотрелся в изображение. Ничего необычного. Ни следа очаровательной брюнетки с остроконечными ушками. У него возник еще один вопрос: если бы Камео не волновалась о том, что ее Демон может причинить невыносимое страдание близким ей людям, выбрала бы она кого-то другого для подобных шалостей?

При мысли о ней с другим мужчиной, Торин не испытал вспышки ревности, которую должен был бы почувствовать влюбленный. Ладно, это еще раз доказывает, что они не предназначены друг другу. Как бы Камео ему не нравилась, как бы он не желал ее физически, даже принимая во внимание его неспособность отказать ей, стоило воительнице появиться в его комнате, Торин не выбрал бы ее, будь обстоятельства иными.

Черт. Какой же он идиот.

Справа мелькнула вспышка лазурно-голубого света. Торин развернулся, чувствуя, как желудок скрутило от страха. Крон.

И, разумеется, как только свет исчез, он увидел посреди своей спальни царя Богов.

— Ну, здравствуй, Болезнь, — величественно поздоровался гость. Белое одеяние, задрапированное на одном из обманчиво хрупких плеч, спадало до щиколоток Крона. Его ноги были обуты в кожаные сандалии. Торина всегда поражали искривленные, когтеподобные ногти на ногах бессмертного, так не подходящие к образу древнего величия, присущему этому титану.

— Ваша Светлость, — откликнулся Торин не вставая, вопреки ожиданиям Крона. Этот титан уже и так обладал огромной властью над ним и его друзьями, поэтому Торин собирался сохранить хотя бы видимость свободы.

— Ведете ли вы поиск одержимых демонами бывших узников Тартара, как я приказывал?

Торин внимательнее присмотрелся к собеседнику. В нем что-то изменилось. Он казался… помолодевшим, что ли. Его серебряная борода уже не была такой густой как прежде, а в седых волосах появились пряди золотистых оттенков. Если властитель небес делает себе инъекции ботокса и подтяжки, то у него должно найтись время на педикюр.

— Ну, так что?

Минуточку. Что Крон хотел узнать? Ах, да.

— Да, несколько воинов их ищут.

Царь богов стиснул зубы:

— Они не прилагают должного усердия. Я хочу, чтобы вы нашли других одержимых как можно скорее.

А Торин хотел коснуться женской плоти, не убивая ее, а в случае с бессмертной — не превращая ее в изгоя на всю оставшуюся жизнь. Но не все получают то, что хотят, верно?

— Мы несколько заняты в данный момент.

Крон прищурился:

— Так освободитесь.

Как будто это так просто.

— Даже если бы у меня было всё время мира, это бы не повлияло на ход дела. Из списка стерли несколько имен, так что всех одержимых демонами я найти не смогу.

Повисла долгая пауза. Наконец Крон соизволил ответить:

— Я их удалил. Вам эти имена не нужны.

Замечательно.

— Почему?

— Слишком много вопросов, демон. А действий мало. Найдите одержимых или пострадаете от моего гнева. Вот и всё, что вам нужно знать. Я ведь не прошу о невозможном. Я дал вам необходимые имена. Вам остается только найти их. Вы сможете узнать их по татуировкам в виде бабочек на теле, — последние слова царь Богов произнес с издевкой. Почти… забавляясь.

И опять-таки — если бы всё было так просто.

— А почему бабочки? — проворчал Торин, понимая, что спор ни к чему хорошему не приведет. Упрямее Крона не было никого на свете. Но Торин также знал — он необходим Крону, чтобы найти и схватить Галена. Однако для него оставалось загадкой — и этого не понимал никто из Повелителей, — почему царь Богов не мог всё сделать сам. А Крон не собирался делиться с ними информацией.

— По многим причинам.

— По вашему приказу я отбросил все дела, так что могу теперь изыскать время для того, чтобы выслушать каждую из причин.

Крон снова стиснул зубы и угрожающе произнес:

— Как я погляжу, кто-то тут считает себя более важным, чем он есть на самом деле.

— Приношу свои извинения, — процедил Торин. — Я ничтожнейший из ничтожнейших, ненужное, бесполезное убожество.

Крон согласно кивнул:

— Я тебя награжу, мой зверек, за то, что быстро понял, где твое место. Ты желаешь узнать о бабочках? О тех бабочках, которыми мои дети, олимпийцы, украсили ваши тела?

Торин коротко кивнул, не осмеливаясь заговорить из страха, что Бог передумает.

— До того, как в вас вселились демоны, вы были ограничены в своих действиях, лишены свободы передвижения. Можно сказать заточены в своем коконе. А теперь посмотрите, какими вы стали, — И он махнул рукой, указывая на тело Торина. — Вы превратились во что-то темное и прекрасное. Поэтому я бы выбрал бабочку, чтобы отметить вас. А мои дети, ну… — он открыл было рот, чтобы сказать еще что-то, но вместо этого замер, склонив голову на бок. — У тебя еще один посетитель. Когда я почту тебя своим присутствием в следующий раз, я ожидаю результатов. В противном случае я не стану больше проявлять снисходительность, — с этими словами верховный Бог исчез. В тот же момент раздался стук в дверь.

Торин взглянул на монитор слева. Камео помахала ему, словно в ответ на его мысли о ней. Он постарался забыть о Кроне и божественных предупреждениях. Ему придется помочь царю Богов, но не прыгать же по указке этого ублюдка. Да уж, нашел зверька.

Чувствуя, что его тело так и осталось твердым с тех пор, как он увидел замечательные ушки, Торин нажал кнопку, отпирающую замок. Камео вплыла в комнату, закрыв за собой деревянную дверь с отчетливым щелчком. Воин развернулся в своем кресле, изучая подругу и по-новому воспринимая происходящее. Симпатичная, раскрасневшаяся, натянутая, как струна, женщина. Вот и всё. Напряжение. Ей нужна была разрядка.

Нет, она бы тоже не выбрала его, будь обстоятельства иными.

— Можно задать тебе один вопрос? — спросил он, обхватив себя руками за талию.

Камео приблизилась к нему, покачивая бедрами, и медленная улыбка тронула ее губы.

— Конечно.

Она, наверное, хотела произнести это хрипло, сексуально, но добилась только того, что в ее трагическом голосе слышалось: «Может сегодня я и не совершу самоубийство».

— Почему я? Ты бы могла иметь любого мужчину в крепости.

Услышав вопрос, Камео остановилась, теряя улыбку, и уже с хмурым выражением лица, запрыгнула на край стола, не касаясь Торина, и уставилась на него, покачивая ногами.

— Ты, правда, хочешь это обсуждать?

— Хочу.

— Тебе это не понравится.

— А что мне вообще может понравиться?

— Тогда ладно. Ты понимаешь меня. Моего демона. Мое проклятие.

— Так же, как и остальные.

Она сцепила руки на коленях:

— Я еще раз хочу удостовериться, точно ли ты хочешь это знать. Ведь мы могли бы заняться кое-чем другим…

Хочет ли он? Это может испортить их отношения, лишить их обоих удовольствия, которое Торин не сможет найти больше нигде.

— Да, я хочу это услышать. — «Дурак». Каждый день наблюдая за Мэддоксом и Эшлин, Люциеном и Аньей, Рейесом и Даникой, а теперь еще за Сабином и Гарпией, он хотел того же для себя.

Не то чтобы он не пытался. Торин рискнул однажды, около четырехсот лет назад. Все что от него потребовалось, чтобы разрушить не успевшие начаться отношения — снять перчатку и погладить будущую любовницу по лицу, а на утро смотреть, как она умирает от неизлечимой болезни, которой заразил ее он, Торин.

Он не мог еще раз пройти через подобное.

С тех пор воин держался подальше от женщин. До Камео. За многие годы она стала первой особой женского пола, на которую воин взглянул и действительно увидел.

Ее взгляд метнулся от него:

— Ты всегда здесь. Ты никогда не покидаешь крепость. Тебя не убьют в сражении. Моего любимого отобрали у меня враги. Они пытали его и прислали обратно, порезанного на куски. С тобой мне можно не беспокоиться о подобном. И ты мне нравишься. Действительно нравишься.

Но она его не любила, да, потенциал у их отношений есть, однако безумие чувств «мне-не-жить-без-тебя» там явно не просматривалось.

И, наверное, больше Торину рассчитывать не на что. Такой и будет вся его оставшаяся жизнь.

— Так… ты хочешь, чтобы мы остановились? — тихо спросила она.

Он снова посмотрел на монитор. Ни следа его малышки с остроконечными ушками.

— Я похож на идиота?

Она рассмеялась, забыв на время о печали:

— Хорошо. Мы продолжим всё, как было. Ты согласен?

— Да. Но что случится, если тебе встретится мужчина, которого ты сможешь полюбить?

Она закусила нижнюю губу и пожала плечами:

— Тогда мы расстанемся. — Она не стала спрашивать его о том же. Разумеется, заменив при этом «мужчину» на «женщину». Они оба знали, что он никогда не встретит женщину, которая могла бы жить с ним.

Один из компьютеров пикнул, привлекая внимание Торина. Он выпрямился, глядя на все экраны, пока не заметил нужный, а потом присвистнул.

— Черт возьми, у меня получилось!

— Что? — спросила Камео.

— Я нашел Галена. И, вот дерьмо, ты не поверишь, где он.

Ты меня не оставишь, — заявил Сабин Гвен. И, обращаясь к ее сестрам, добавил:

— Вы ее у меня не заберете.

Они уже целый час собирали вещи, — свои и даже прихватили кое-что у Сабина, — и теперь стояли в холле крепости.

Они были готовы к отбытию, но Гвен всё тянула время, якобы «вспоминая» о чем-то, что оставила в своей комнате.

Сабин осознавал, что Гарпии собирались разлучить их навсегда. Они заявили ему прямо в лицо, что не хотят, чтобы Гвен была с ним. Сестры считали, что она нарушает слишком много правил, слишком размякла рядом с воином, который даже не вознес ее на вершину пирамиды своих приоритетов. Более того, они просто взбесились, узнав, что Сабин занимался любовью с Гвен на открытой местности, где любой, даже враг, мог наткнуться на них.

Он им нравился, Гарпии ценили то, что он натренировал Гвен, — сестры признались в этом, но крайне неохотно, — но всё равно считали его неподходящей парой для своей младшей сестренки. И все его плюсы были лишь разновидностью минусов.

Слушая брюзжание Гарпий, и представляя свою жизнь без Гвен, Сабин терял остатки самообладания. Он не мог жить без нее. Не станет жить без нее, не отпустит с сестрами и не потеряет в этой войне. Гвен необходима ему.

— Мы сделаем все, что захотим, черт побери, — нарочито напористо заявила Бьянка, чтобы посмотреть, станет ли он возражать. — Скоро Гвен найдет… что она там сказала на этот раз… и мы уберемся отсюда.

— Это мы еще посмотрим.

Его телефон ожил, сигнализируя о полученном сообщении. Хмурясь, Сабин вытащил аппарат из кармана. Послание от Торина:

«Гален в Буде. С армией. Готовься».

Тут он увидел сбегающую по лестнице Камео.

— Ты знаешь? — спросила она.

— Да.

— Что? — хором спросили Гарпии. Даже будучи готовыми к отбытию, они, ясное дело, считали себя в праве сунуть нос в его дела. Вот проныры.

— Он, наверное, и не уезжал отсюда, — продолжила Камео, словно не слыша вопроса. — Всё это время находился здесь, ждал, наблюдал, собирал армию. И теперь, когда половина из нас в отъезде…

— Черт, — Сабин провел рукой по лицу. — Как превосходно выбрано время, чтобы наказать нас за случившееся в Египте. И не забудь, что Гален, скорее всего, хочет вернуть себе тех женщин. Включая Гвен.

— Да, Торин уже сообщает остальным, — сказала воительница. — По крайней мере, Ловцы пока держатся вдали от крепости, оккупировав город.

— Какого черта тут происходит? — потребовала ответа Бьянка.

— Ловцы здесь и готовы к битве, — ответил Сабин. — Вы говорили, что будете сражаться на моей стороне, поможете разгромить их. Только что у вас появилась такая возможность.

Но сначала Сабину нужно придумать, как поступить с Гвен в его, — а может и их, — отсутствие. Если Гарпии попытаются сбежать с ней, не поставив его в известность…

Рык Сабина защекотал голосовые связки.

И да, мысль о том, чтобы оставить в крепости сильную, способную воительницу, была для него в новинку и совершенно нелепой. Ведь он с самого начала собирался использовать Гвен на поле боя. Но Сабин не изменит свое решение. Гвен почему-то стала для него важнее всего на свете.

Он не прикасался к ней несколько дней, пытаясь уменьшить ее значимость для себя, а также вернуть свои приоритеты, но это не сработало. Девушка стала для него еще важнее — первым номером в списке его предпочтений.

Мимо них пробежал Кейн. Он нес две части разорванного портрета Галена, нарисованного Даникой.

— Зачем он тебе? — спросил Сабин.

— Торин хочет его спрятать, — ответил воин. — На всякий случай.

Раскрыв рот, Кайя схватила Кейна за руку и остановила его.

— Как ты его заполучил? Я надеюсь, ты понимаешь, что тебе придется заплатить за то, что порвал его, убл… — она с визгом отпустила его и потерла свою ладонь. — Как, черт возьми, ты умудрился шибануть меня током?

— Я не…

— О, боже мой! — Гвен сбежала вниз по лестнице, не сводя глаз с портрета. Она побледнела и раскрыла рот. — Как ты его достал?

— Что-то не так? — Сабин переступил через порог, чтобы встать рядом с Гвен, и обнял девушку за талию, ощущая сотрясавшую ее дрожь.

Талия переводила ледяной взгляд с портрета на Гвен. Старшая сестра тоже побледнела, так что на ее коже показались голубые вены.

— Нам пора, — заявила она, и впервые с момента их встречи Сабин различил эмоции в ее голосе. Страх. Беспокойство.

Бьянка кинулась к Гвен и схватила ее за запястье:.

— Не говори ни слова. Давай уберемся отсюда и вернемся домой.

— Гвен, — окликнул Сабин, крепко прижимая девушку к своему телу. — Что, черт возьми, происходит?

Ее начали тянуть в разные стороны, но Гвен, казалось, этого не замечала.

— Мой отец, — наконец произнесла Гвен так тихо, что Сабину пришлось напрячь слух, чтобы разобрать ее ответ.

— Что с твоим отцом? — переспросил он. Она никогда прежде не говорила об этом человеке, поэтому он решил, что в жизни Гвен тот участия не принимал.

— Они не любят говорить о нем. Он не такой как мы. Но как ты достал его? Этот портрет висел в моей комнате на Аляске.

— Подожди, — Сабин посмотрел на портрет. — Ты хочешь сказать…

— Да, я хочу сказать, что мужчина на портрете — мой отец!

Нет. Нет!

— Это невозможно. Посмотри внимательнее и увидишь, что ошиблась.

«Пожалуйста, пусть это будет ошибка. Пусть это будет простая ошибка».

Сабин схватил ее за плечи и заставил посмотреть на портрет.

— Нет, я не ошибаюсь, это мой отец. Я его никогда не встречала, но всю жизнь изучала его портрет, — с тоской призналась она. — Это единственное, что связывало меня с моей доброй половиной.

— Не может быть.

— Гвен! Довольно! — разом крикнули Гарпии.

Она проигнорировала их:

— Я говорю тебе, что это мой отец. Ну, и что? Что с вами со всеми? И как вам удалось забрать портрет? Почему он разорван?

Еще одна волна отрицания прокатилась через Сабина, но тут же схлынула, уступив место потрясению, и лишь потом воин нехотя признал очевидное. Вместе с приятием пришла ярость. Так много ярости, смешанной со страхом и беспокойством, которыми веяло от Талии. Гален был отцом Гвен. Гален, его самый заклятый враг, бессмертный, ответственный за худшие дни в долгой, очень долгой жизни Сабина, был чертовым папашей Гвен.

— Дерьмо, — выругался Кейн. — Дерьмо, дерьмо, дерьмо. Это плохо. Очень плохо.

Сабин вздернул подбородок и постарался сохранить самообладание:

— Портрет висит в твоей комнате? Точно такой же портрет?

Она кивнула.

— Этот портрет — подарок моей матери. Она начала его писать, когда поняла, что забеременела мной. Очевидно надеясь, что увидев ангела, я не захочу быть похожей на него.

— Гвен, — рявкнула Кайя, резко дернув сестру к себе. — Мы же просили тебя заткнуться!

Гвен не отреагировала на окрик сестры. Слова вылетали сами, запретные, слишком долго и плотно закупоренные, и, наконец, вырвавшиеся наружу. А может быть, научившись сражаться, она больше не боялась постоять за то, чего желала?

— Мать сломала крыло и забралась в пещеру, чтобы исцелиться. Отец преследовал демона, прятавшегося под личиной человека, тот вбежал в пещеру и попытался использовать мою мать как щит. Отец спас ее, уничтожив демона. Потом он вылечил мать, а она переспала с ним, хотя и ненавидела его сущность. Мать говорила, что не могла справиться с собой, надеялась на будущее с ним. Она была уверена, что хотела быть с ним. Потом появилась та темноволосая женщина, которую вы видите на портрете, с сообщением, что видела дух, и ему пришлось покинуть мою мать. Отец приказал ей ждать в пещере, говорил, что вернется за ней. Но когда он ушел, мать опомнилась, поняла, что не желает иметь дела с ангелом, и ушла. Она художница, и когда я родилась, нарисовала его портрет с той женщиной. Сказала, что хочет, чтобы ее последнее воспоминание о нем стало моим первым.

Милостивые боги.

— Ты знаешь, кто твой отец, Гвен? — спросил Сабин.

Она, наконец, оторвала глаза от портрета и посмотрела на него в растерянности.

— Да. Ангел, как я уже сказала. Ангел, соблазненный моей матерью. Поэтому я такая, какая есть. Слабая и не слишком агрессивная.

Она уже изменилась, но сейчас не время указывать Гвен на ее неправоту.

— Гален не ангел, — сказал Сабин с явно выраженным отвращением. — Человек, на которого ты смотришь, которого называешь отцом, — хранитель демона Надежды. Уверен, что именно демон Галена внушил твоей матери ложную надежду на будущее с ним, и поэтому она так быстро оправилась от наваждения, как только он покинул ее.

Гвен тяжело вздохнула и энергично покачала головой:

— Нет, нет, это не может быть правдой. Если бы во мне была кровь демона, то я была бы такой же сильной, как сестры.

— Ты всегда была такой, просто не хотела это признать. Мне кажется, что мать лишила тебя уверенности в себе, — заявила Бьянка.

Сабин медленно закрыл глаза, потом открыл. Почему это произошло именно сейчас?

— Этот мужчина такой же, как я, за одним маленьким исключением. Он лидер Ловцов. Он ответственен за изнасилование женщин в Египте. Он командует мужчинами, захватившими тебя. Гален здесь, в Буде, и готов к сражению. — Сабин сразу же понял свою ошибку, увидев восторг в глазах Гвен от осознания того, что ее отец был рядом.

Не так давно Сабин размышлял о том, что Ловцы могли нарочно посадить ее в камеру, думая использовать как наживку, чтобы выведать все его тайны, завлечь его в ловушку и убить. Тогда он сразу отбросил эту мысль. И не изменил свое мнение, несмотря на то, что демон Сомнений кричал в голове, подбрасывая ему возможные варианты.

Она была опаснее Наживки. Гален мог разыграть «отцовскую карту», чтобы заставить Гвен предать Сабина.

Черт бы все побрал!

— Это не может быть правдой, — повторяла Гвен, радость которой сменилась неверием, когда она посмотрела на сестер. — Я никогда не походила на вас, независимо от того, что сказала Бьянка. Я всегда была слишком мягкой. Как ангел. Как же может мой отец быть демоном? Я бы тогда была еще хуже вас! Верно? То есть… я не могу… вы что-то об этом знаете?

Игнорируя ее, Кайя выступила вперед и столкнулась нос к носу с Сабином.

— Ты лжешь. Как бы мы ни желали этого, ее отец не демон. И он не командир этих самых Ловцов. Если бы Гвен была наполовину демоницей, то мы бы об этом знали. Она бы не… тут какая-то ошибка. Отец Гвен не управляет вашими врагами, так что даже не думай о том, чтобы причинить ей боль!

Чертов отец Гвен.

Эти слова звучали в его голове снова и снова, но осознать их он был не в силах. Любое будущее с Гвен, скорее всего, уничтожено безвозвратно. Даже если она совершенно невинна и не помогала ублюдку-папаше, — и в глубине души Сабин верил в это, — он все равно собирался навечно лишить своего врага свободы. Как же сможет она жить с воином, заключившим в тюрьму ее отца?

К тому же люди, как правило, семью не бросают, независимо от обстоятельств. Сабин бы своих не бросил. Его друзья, — его «семья», — были для него всем. Всегда. И это должно быть незыблемо.

Вне зависимости от вопящего рассудка, умолявшего не делать того, что он собирался сотворить.

Да, пока Гвен и не помогала отцу, но это могло измениться в любую минуту. Ведь теперь ей известно, кто он. Чертова Судьба!

— Может, Кайя права, а ты ошибся, — с надеждой сказала она, хватая Сабина за рубашку. — Может…

— Я тысячу лет провел рядом с этим мужчиной, охраняя царя Олимпийцев на небесах. И еще несколько тысяч лет я его ненавидел всеми фибрами души. Я чертовски хорошо знаю, кто он такой.

— Но зачем демону управлять Ловцами? Почему он хочет найти ларец Пандоры и уничтожить всех вас, если это и его погибель? А? Скажи-ка мне!

— Я не знаю, как он спасется. Но я знаю, что именно он виноват в том, что мы открыли этот чертов ларец! Он сделает все, даже подошлет к нам собственную дочь, чтобы уничтожить нас. И с того самого дня, как мы стали одержимыми, Гален обманывал людей, позволяя им считать, что он — ангел. Именно поэтому Ловцы доверяют ему, идут за ним.

Она провела рукой по лицу, повторяя его жест.

— Наверное, ты прав, а может, и нет. В любом случае, я этого не знаю. — Ее глаза горели, даже в окружении постепенно тускнеющих синяков. — И я не вступала в заговор против тебя.

Он судорожно вдохнул и выдохнул:

— Я знаю, что не вступала.

— Тогда в чем дело? Ты считаешь, что в один прекрасный день я стану помогать ему, зная, кто он такой? Я не стану, я бы никогда не поступила так с тобой. Да, я собираюсь уехать отсюда, как и планировала, — сказала она дрогнувшим голосом. — Но только потому, что ты не позволяешь мне сражаться рядом с собой. Обещаю, что твои секреты я не выдам.

— Ничего не говори, — заявил Сабин. — Ты никуда не уедешь.

И тут он напал на Гвен, стараясь обездвижить ее крылья.